Когда пришли трицероны мне было 18, шел 17 год после смерти старого мира. Как Я оказалась на ковчеге, среди богатеев и влиятельных людей я не помнила и некому было рассказать. Все воспоминания о времени до, голос моей матери. После окончания кошмара устроенного стихией, мы высадились на мысе Доброй Надежды, единственной суши. Нас было 1416 человек, в основном люди старше 40, все те кто смог позволить себе билет на спасение. Взятые с собой знания и блага цивилизации были не безграничны, все говорило о том что мы идем к регрессу. Через 10 лет, нас было уже меньше 1000. Я заканчивала школу, в числе других 19 выпускников. На площади, возле монумета старому миру нам вручали аттестаты зрелости, когда в небе стали разростаться корабли трицеронов. Огромные черные громадины высадились на побережье. Наши старейшины вышли встречать братьев по разуму, мы с Лешкой из-за кустов наблюдали за встречей. Любопытство как всегда пересиливало здравый смысл. Но то что произошло перед нашими глазами, было страшнее самых жутких предположений. Из коробля вышло 7 гуманоидов, визуально ничем не отличающихся от нас. Они подошли к старейшинам, Главный Виссуарий шагнул навстречу и начал приветственную речь, но тут один из пришельцев сделал шаг назад, опустился на колено и буквально за несколько секунд перевоплатился в огромного ящера, похожего на доисторического трицератона. Старейшины в ужасе застыли, трицерон раскрыл пасть и обезглавленное тело Виссуария опустилось на землю. Я не закричала только потому что алекс зажал мне рот ладонью. Не в силах пошевелиться мы досмотрели все до конца. Как один за другим наши соплеменники гибли в пастях этих ужастных существ. Когда все были мертвы, из корабля вышли их собратьях и уташили тела в нутро корабля. Мы отползли на безопастное расстояние и бросились со всех ног в город. Алекс тащил меня за руку до самого белого дома, рассказав оставшимся старейшинам об увиденном, мы на конец смогли отдышаться. Нам не поверили. Отправили домой, посмеявшись над перебравшими выпускниками. Злые беспомощные слезы катились по щекам. Алекс что то кричал старейшинам, нас не слышали. Нас взашей выгнали. Алекс проводил меня домой. Меня колотило. Приемных родителей не было дома. Я стояла под горячим душем и не верила в произошедшее. Я сама начала верить в то что мы перебрали вина на выпускном и старейшины давно вернулись со встречи с инопланетными гостями, а может их вообще не было. Я почти убедила себя в этом. Но вечером за мной пришли глощатые от старейшин. В белом доме меня уже ждал Алекс. Группа во главе с Виссуарием так и не вернулась, связь с ними была потеряна. И от нас потребовали подробного рассказа, что и как мы видели. Рассказывал в основном Алекс, я молча сжимала его ладонь. Понимая, что жизнь только начинавшая налаживаться летит под откос. Наша армия насчитывала не более 150 человек. Все те, кто еще на ковчеге были представителями силовых структур. Конечно, ведь большинство из нас привыкло держать в руках ручку паркер, а не как ни оружие.
Высланная на разведку группа солдат не вернулась ни утром, ни следующий день ни через неделю. Пришельцы не шли сами на контакт, а мы больше не рисковали отправлять людей на побережье еще вчера бывшей родный и безопасным, а сегодня чужым и страшным.
Город принял осадное положение. Население сгруппироваплось в южной, самой укрепленной части, куда стянули все припасы еды, воды, вооружения. Что бы хоть как то вырваться из ужаса реальности, мы с Алексом сбегали через менее укрепленный тыл, выходящий на молодой лес. Мы валялись в высокой траве и представляли что ничего не изменилось, строили планы на будущее. Сегодня Алекс не смог со мной пойти, отец попросил его помочь. Я взяла с собой книжку и через укромное место выбралась в лес. Оторвалась от книги я только тогда когда читать стало не возможно, солнце наполовину скрылось за макушками деревьев. Неладное я заметила как только подошла к городу. Стояла гнетущая тишина, до звона в ушах. Я бросилась по пустым улицам домой. По дороге я не встретила ни души, только тихо поскуливал соседский пес из конуры. Забежав в дом я с облегчением увидела своих невредимых родителей. На звук открывшейся двери оба вздрогнули, но увидев меня кинулись рыдая обнимать меня.Немного успокоившись проверив что я не плод их воображения они рассказали что произошло. Прищельцы вновь заявили о себе. Когда я ушла утром, родители занимались своими делами, внезапно раздались выстрелы на границе где стояли баррикады и наши силовики. Через 15 минут все стихло и все высыпали на улицы посмотреть в чем дело. Часть трицеронов шла по улицам в ипостаси зверя, часть гуманоиды. Они шли и словно в магазине выбирали продукты. Они забрали половину моих однакласнников и еще несколько парней и девушек не старше 30. Людей старшего возраста они не трогали, как и не трогали детей, очивидно что бы дать им подрасти. И они забрали моего Алекса. Я проплакала всю ночь, и следующий день. А потом слезы кончились.
Каждое утро родители отправляли меня в лес, ожидая новый рейд. Бежать было некуда, вне города прокормиться было не возможно. Да и ночи были настолько холодные что в лесу не переночевать без костра или без специальных приспособлений терморегуляции, а все это могло быть замечено захватчиками.
Трицероны приходили раз в 5 дней, забирали 2-3 человека и вновь пропадали. Иногда приходили ночью, но пока родителям удавалось прятать меня. Так прошел месяц. Вооружившись бутербродом и книжкой я шла на ставшую родной поляну. Растянувшись на одеяле я лежала погрузившись, в ставший моей реальностью, мир Берроуза. Бутерброд благополучно кончился и я принялась за орешки. Я так увлеклась чтением что не заметила как на мою безопасную поляну трехрогой мордой раздвинув кусты, вышел трицерон. Я заметила его только почувствовав горячее дыхание на моей шее. Зверь стоял заглядывая через плечо в книгу. Я судорожно вздохнула понимая что скорее всего это последние минуты моей жизнь. Терять мне было нечего и я подняла ладошку с орехами к самой его морде.
Будешь?
Ящер удивленно скосил глаза на ладонь, фыркнул и отошел назад. Я не отрываясь смотрела на него. Опустив морду он начал меняться и через мгновенье на его месте стоял молодой мужчина, отличавшийся от моих собратьев только глазами. Черные без радужки с янтарным белками. Высокий, красивый. Даже пожалуй слишком. Темно русые волосы, чуть длинее чем привычно глазу. Прямой нос. Иронично изогнутая линия губ.
Я не питаюсь ростительной пищей, - слегка растягивая слова, произнес он, - я ем мясо тебе подобных.
А ты пробовал орехи? - в обликие гуманоида он почему то перестал казаться мне таким ужастным.
Нет, зачем? Но если настаиваешь, - он подошел в плотную опустился на корточки намериваясь то ли взять губами орехи прямо с ладони, то ли откусить саму ладонь. Я зажмурилась. Прохладные мягкие губы коснулись моей кисти и орешки исчезли как будто их не было. Трицерон не поднимался и я не рисковала открыть глаза. Секунды казались вечностью. Я не выдержала и приоткрыла один глаз. Он смотрелна меня задумчиво жевал орехи. Слишком близко. Так близко что я ощущала его дыхание, отличавшееся от моего, он выдыхал сильно словно животное. От него приятно пахло чем то свежим, похожим на весенний ландыш, странный запах для столь ужастного создания.
Ну как орехи? - спросила я не выдерживая его пристального взягляда.
Ничего, но думаю ты вкуснее. Но я не стану тебя есть, ты необычная. Сама боишься меня до смерти, но не бежишь и не скулишь. И у тебя забавные волосы. - он пропустил сквозь пальцы прядь моих волос. Я скосила глаза на опускающуюся прядку
Странные? Почему? Обычные рыжие. Или среди твоих соплеменников таких не бывает?
Нет. Мне пора. Пожалуй я захочу еще тебя увидеть.
И он растворился в кустах. Я перевела дух. Самое ужастное, что я тоже хотелда бы увидеть его снова. Солнце клолнилось к закату и я засобиралась домой. В городе день прошел без посещения трицеронов.
На следующее утро я шла на поляну одновременно страшась и желая увидеть его. Захватив с собой яблок и очередную книжку из старой библиотеки. Весь день я не могла сосредотолчится на чтении. Мысли снова и снова возвращались ко вчерашнему дню. Трицерон так и не появился не в этот день, не на следующий. Шел пятый день с нашей встречи и я перестала ждать. Я сидела присланившись к дереву, накрыв ноги одеялом, день выдался прохладным. Кусты раздвинулись и показалась трехрогая морда. Я так обрадовалась, что в первый момент даже не допустила мысли что это не он, кинулась на встречу и замерла в нескольких шагах. Зверь вышел на поляну и перекинулся в человеческую ипостась.
Привет закуска, неужели рада видеть меня?
Да! -ляпнула я не успев подумать.
Трицерон подошел в плотную, нас разделяло не больше двадцати сантиметров.
Так хочешь быть седенной?
Ты ведь сказал, что не станешь есть меня. Я же забавная. - я не верила в его желания полакомится мной.
Верно, не стану. Что ты мне принесла сегодня, -просил он общаривая поляну глазами.
Я оглянулась, из всего принесенного у меня оставалась толька пара вишен.
Я все уже съела, осталось всего две вишни. Хочешь?
Мда, не густо. Давай. - он выжидательно уставился на меня. Я одняла ягоды с салфетки и протянула ему. Трицерон взял мое запястье и поднес ладонь ко рту. Я второй рукой оторвала у вишен черенки, понимая что он собирается повторить опыт с орешками. Аккуратно собрав их с ладони губами, он вновь задумчиво разжевал их вместе с косточками.
Орешки были вкуснее.
Прости, но это все что у меня есть с собой.
Ладно, пойдет. Что ты все время тут делаешь? Я так понимаю скрываешься от наших поваров.
Я опустила глаза, мне всегда было стыдно, что мои соплеменники все время рискуют, а я отсиживаюсь здесь. Но родители убеждали мненя, что иначе нельзя. Все спастись таким образом не смогут, трицероны заподозрят не ладное. И я эгоистично продолжала убегать в лес в одиночестве.
Понятно. Что это у тебя? - он указал глазами на книгу.
Книжка, я читаю что бы отвлечься от реальности.
Расскажи мне что нибудь.
Я села на одеяло, а трицерон тут же улегся положив голову мне на колени.
Расскажи про свои мир.
Про то какой он сейчас, или про то каким был?
С самого начала, откуда знаешь.
День пролетел не заметно, я рассказывала о мире до, так как знала по книгам и рассказам родителей. Трицерон слушал молча, не перебивая, только иногда перебирая пряди моих волос. Внезапно он встал притянул за шею и прижался лбом к моему лбу. Его кожа была чуть прохладнее моей. Внимательно посмотрев в мои глаза шепнул: мне пора. И бесшумно исчез в кустах. Я засобиралась домой, меня всю колотило от пережитого волнения, но не от страха. Скорее это было какое то возбуждение.
Дни без моего зверя тянулись мучительно долго, у меня начал пропадать аппетит. На этот раз его не было две недели. Я похудела и стала вялая и безразлична ко всему.
В этот день я лежала на спине и смотрела как ветер гонит по небу облака, думая о том что лучше стать обедом для пришельцев, чем никогда не увидеть его. Он подошел безшумно и улегся рядом, подперев голову рукой, второй начал наматывать на палец прядь моих волос. Я пристально смотрела как рыжые завитки обнимают его длинные смуглые пальцы.
Привет!- почему то шепотом сказала я. Он не ответил. А вдруг нагнулся и поцеловал меня. Необычно. До этого меня целовал только Алекс, это было иначе. Алекс целовал меня очень мягко и немного боязливо, поцелуй трицерона был очень яростным, но в то же время нежным. Он оторвался от моих губ и посмотрел на меня, я удивленно смотрела на него не зная что сказать или сделать.
Как тебя зовут закуска?
Арина.
Забавная сама, забавное имя.Рассказывай дальше.
О чем?
О своем мире.
И он привычно опустил голову мне на колени. Я рассказывала и думала о том, что мне нужен этот человек. Хоть он и не человек вовсе. Хоть он и повинен в смерти моих соплименников, моего Алекса, и все равно нужен.
Солнце спряталась за багровые макушки деревье, а я все говорила, а он слушал. Стало совсем темно и трицерон поднялся. Сел рядом со мной, провел пальцем по щеке. Поднялся и ушел, он уже скрылся в кустах, когда я услышала его голос: мое имя С'Оаетр.
Вопреки моим опасениям, на следующее утро когда я пришла на поляну он уже был там. Я подошла к нему, приподнялась на цыпочках и осторожно поцеловала его в уголок губ. Попыталась отступить, но он не дал мне сделать это. Плотно прижал к себе и снова поцеловал. Я прикрыла глаза и ответила на поцелуй. Голова кружилась, тело таяло, и я поняла, что хочу большего, и не я одна....
Молодой месяц в темном небе. Я лежала на груди Соае чувствуя прохладу его кожи каждой клеточкой. Теперь я знала трицероны, в человеческом обличие, практически не отличались от нас людей. Его рука крепко прижимает меня. Чувствую как в его груди мощными толчками бьются два сердца, практически в унисон, но все равно различимо. Он посмотрел на меня, поцеловал и поднялся.
Мне нужно идти.
Да.....
Не чувствуя его тела я сразу начала мерзнуть. И едва его силуэт растворился в ночи я начала одеваться, нужно возвращаться домой.
Обеспокоенные родители с порога бросились мне на встречу. Они попрекали меня моим длительным отсутствием, я вяло отвечала, обещая не поступать так в будующем. Зашла в комнату и упала на кровать. Я не верила в произошедшее, весь мир для меня был он, мой ужастный трицерон.
Целый два месяца жизнь была похожа на сказку, мы валялись на траве. Я рассказывала истории прочитанные в книжках. Целовались. Занимались любовью, каждый раз это было волшебно и не повторимо. Пока однажды я не набралась смелости и не спросила Соае почему они прилетели на землю и почему мы для них пища, он дернулся как от пощечины поднялся и без слов ушел.
Напрасно я ждала его на следующий день, неделю, месяц. Он так и не пришел.
В ту ночь я проснулась от тянущей боли внизу живота, она то накатывала, то немного отступала. Я не могла даже позвать на помощь. Боль скручивала все сильнее. Я временами проваливалась в беспамятство, затем приходила в себя. Не знаю сколько длилось это, казалось что вечность.в какой то момент боль начала меняться и я чувствовала странное движение заставляющее внутренние мышцы живота сомопроизвольно сокращатся, словно выталкивая что то из меня. Темнота застилала глаза и я снова провалилась в ничто. Очнувшись я почувствовала что то круглое и твердое между бедер. Все еще чувствуя слабость я приподнялась и увидела круглое бледно розовое яйцо. Взяв его в руки, я ощутила пульсацию исходящую от него. Я включила ночник и на просвет посмотрела яйцо. Сквозь скорлупу угадывался силуэт зародыша как в книжке по анатомии, другое дело очень странным было то что мой малыш был не во мне, а в яйце, словно у птиц.
Несколько дней я носилаяйцо за пазухой, перечитала все что можно о яйцекладущих. Я очень боялась навредить малышу. Днем я сидела на поляне и грела его на солнышке устраивая на своем животе. На просвет, под солнечными лучами я видела как он двигается внутри яйца. Я обожала мое маленькое сокровище, но однажды утром я почувствовала что яйцо стало прохладнее, я зажала его между грудью и коленями, грея своим теплом. Обложила грелками, но это мало помогало, тогда я решила идти к трицеронам, это же их детеныш, а значит они знают как можно помочь ему.
Закутав малыша в термопеленку я положила его запазуху и в обход двинулась на побережье. Трицеронский караул встретил меня смехом и улюлюканьем. Мне было наплевать. Я подошла почти в плотную когда один из них перекинулся в ящера. Я судорожно прижала яйцо к себе. Трицератон подошел, лениво обнюхал меня, словно издеваясь, по принципу чего торопится, добыча никуда не денется. И тут взгляд его глаз остановился на частично распутывшемся из пеленке яйце, цвет его из бледно розового превратился в лиловый. Трицерон отступил назад и вернулся в гуманоидное обличье. Подошел и попытался вытащить моего малыша из пеленки, я не отдавала. Он оставил попытки и взяв за плечо повел внутрь корабля. Мы попали в круглое огромное помещение, заведя меня платформу по центру он сделал какое то движение пальцами и она поехала вниз. Мы оказались в точном подобии верхнего помещения, единственное отличие было в высоком ложе, подобном трону. На нем восседала красивая женщина с янтарными глазами. Длинные абсолютно белые волосы словно змеи струились по бокам вдоль трона и опускались на подножье. Безучастным взглядом она окинула нас, точнее ее взгляд был таким пока она не увидела яйцо в моих руках. Одним движением она оказалась возле меня и выхватила яйцо я даже не смогла ничего сделать. Лаская она провела по нему ладноью и подняла смотря на просвет.
он холоднее чем обычно сегодня, я боюсь что с ним может быть что то не так.- с трудом сдерживая слезы прошептала я. Она окинула меня заинтересованным взглядом, словно только увидев.
Это нормально, чем старше яйцо тем ниже его температура. Откуда оно у тебя?
Мне самой странно говорить это, но кажется я снесла его.
Женщина посмотрела на меня пристально и я сама не поняла как начала рассказывать о той ночи когда появилось яйцо. Выслушав меня внимательно, королева потребовала рассказать как я смогла растить в себе их детеныша и каким образом вообще произошло оплодотворение. Пришлось рассказать в общих чертах о нашем не долгом романе с одним из ее соплеменников. Единственное, что я не стала говорить, это имя моего любимого.
Королева подозвала стража который привел меня и что то сказала ему. Он взял меня за локоть и повел, яйцо осталось у королевы. Страж вел меня железной хваткоцй, я шла но не отрывая взгляд от яйца, я не хотела расставаться с малышом. Вдруг яйцо начало переливаться зеленью. Королева приказала стражу остановится, подошла к нам и отдала яйцо со словами:
он не желает расставаться с тобой человечка, что ж, любопытно!
Я прижала его к себе и уже спокойно пошла со стражем.
Меня привели в просторную комнату с кроватью и небольшим прозрачным столиком в стене. Я легла, поглаживая шероховатую поверхность яйца. Упокаивающе разговаривая с ним. Зеленые переливы пропали и скорлупа вновь обрела лиловый цвет.
Я наверное задремала потому что разбудил меня стражник пришедший за гами. Меня снова повели в тот зал, рядом с королевой у подножья трона сидел мой Соае. Неся яйцо в руках я шла к трону. Увидев меня и мою ношу мой возлюбленный подлетел ко мне, посмотрел в мои глаза и бережно взял яйцо. Королева привстала на троне наблюдая за нами.
Как звали твоего любовника, человечка?
Я не зная что ответить, посмотрела на Соае.
Нет нужды задавать этот вопрос мама, ты прекрасно поняла сама что это мой потомок.
Да. до вылупления детеныша она останется у нас, затем мы решим как быть дальше. Пока на походы в селенье аборигенов табу, от сего дня до моего распряжения.
Я забираю их с собой. - с вызовом признес мой трицерон.
Идя за Соае по коридорам я терялась в догадках, что все это значит.
Трицерон привел меня в свои покои. Он отличался от комнаты в которой мы ожидали совета. Пол стены занимал галлографический экран, большая кровать. Шестиграный стол из черного матового стекла и раздвижные двери ведущие куда то. Когда дверь за нами закрылась, Соае прижал меня к себе зарываясь лицом в мою растрепанную шевелюру. Мы так и стояли молча, пока в не раздался тихий свист. Трицерон подошел к выходу и лепестки раскрылись явив перед нами нами крупного пришельца с корзиной на треножном основании. Занеся он поставил ее возле кровати и посмотрел на Соае вопросительно, принц кивнул и трицерон вышел. Аккуратно положив яйцо в корзину, он сел на постель и прижал меня к себе. Не знаю сколько мы просидели так, но я наконец расслабилась и начала дышать ровно.
помнишь ты спросила почему мы пришли на вашу планету? Почему мы питаемся тебе подобными? Я расскажу тебе: последние несколько столетий репродуктивная способность трицеронов падала спугающей скоростью. Если раньше в среднем за жизнь самка могла произвести от 3 до 10 детенышей, то со временем это число сократилось до одного, а затем одного на каждую восьмую самку. Наша численность падала. Ученые бились над проблемой, но безуспешно. Со временем мы поняли что обречены, тогда то и обратились к оракулам что на краю вселенной крау. Вернувшийся посол объявил что оракул поведал что наше лекарство - это плоть землян. Мы стали выяснять все о вашей планете, по официальным источникам ее название Тэра. И собрав остатки населения в репродуктивном возрасте мы отправились к вам. Дальше мы пытались привести слова оракула в исполнение, поедая тебе подобных. Мы перепробовали уже разные способы, возможно требовалось накопление какого то вещества содержащегося в вашей плоти, мы не знали. Но то что произошло с нами, дает совсем иную трактовку. Выходит вы способны выносить наше потомство.
Я молча слушала его, поглаживая яйцо.
Знаешь почему я на самом деле не стал есть тебя в момент нашей первой встречи? Когда ты сунула мне эти орешки, я решил сначала позабавится с тобой, а потом тащить в качестве провизии в лагерь. Но когда я коснулся твоих ладоней, я ощутил твой запах, он вызвал во мне странное, незнакомое чувство эйфории. И я не смог лишить себя возможности испытать это снова. Тогда я пропал на несколько дней. За эти дни я стал забывать то ощущение и идя на поляну я был уверен, что расправлюсь с тобой. Напоследок я решил проверить то ощущение. И снова чувство полета. Ты была нужна мне, ты и сейчас нужна.
Тогда почему ты пропал?
Помнишь что ты спросила перед моим уходом? Я просто вспомнил кто ты и кто я. И что наши отношения не имеют право на существование. Когда мать сегодня вызвала меня к себе и рассказала о случившемся, я и подумать не мог что речь о тебе, о нас...
Увидев тебя с яйцом в руках, я испытал сумасшедшее чувство. Если бы в тот момент кто то попытался встать между мной и вами, я разорвал бы его не задумываясь.
Я посмотрела на него привстала и поцеловала. Все было так словно последних двух месяцев не существовало, только теперь в нашем распряжении не только день, но и ночь...
Селение понемногу оживало от ставшей такой привычной паники, мы иногда гуляли и смотрели издали. Нас с Соае не трогали, только королева иногда заходила взглянуть на яйцо.
Прошла осень, за ней зима. Яйцо стало идеально круглой формы. Большое, около 30 сантиметров в диаметре оно с трудом помещалось в корзине.
В первый день весны с утра нас разбудил странный треск. Я прислушалась, треск повторился я села на постели, а Соае уже стоял возле корзины. Кусочек скорлупы отвалился и сквозь отверстие на нас смотрел золотистый глаз. Постепенно перед нами предстал носик, белый пушок волос, кулачок, а затем остатки скорлупы упали и в центре лежал крепкий карапуз. Первый малыш трицерон появился на свет на планете Земля.