Чекан Дмитрий Игоревич. Потерянный Рай

Осторожно, чтобы не дай Боже не наделать шума, отец Венедикт выглянул из зарослей камыша. В тихой заводи, негромко крякая, резвилась утица со своим выводком. Утята молодые - на спинках ещё перья не наросли, и крылышки махонькие, с такими далеко не улетишь. Да и мамка их, тоже видать, от птенцов далеко не ушла - плещется, голосит, совсем страх потеряла. Первый выводок, ёшкин кот. Вот растеряет половину птенчиков - возьмётся за ум.

С сожалением вздохнув, священник убрал ружьё. В руку ему тут же ткнулся холодный и мокрый нос спаниеля. Тот не издавал не звука, чтоб не спугнуть выводок, но в его глазах явственно читалось желание поскорее сцапать кого-нибудь из этих малюток.

- Фу, Джек, - сказал отец Венедикт еле слышно. - Фу. Нельзя.

Пёс бросил на него удивлённый и раздосадованный взгляд, в котором читался немой вопрос - мы, хозяин, сюда охотиться пришли или дурака валять?

- Нельзя, Джек, маленьких обижать, - объяснил священник. - Грешно это. Ежели каждый птенцов добывать начнёт, так и вовсе уток не останется. Да и мясца в них на один жевок. А вот подрастут, под мамкиной опекой, разжиреют, тогда мы их и...

Спаниель лишь тоскливо поскуливает, глядя, как весело и беззаботно плещутся в заводи утята.

Покой и тишина сегодня на Чёртовом озере. Хотя, почему сегодня? Каждый божий день здесь тихо. Люди ходить побаиваются - чай не городские, в сказки предков верят, по гиблым местам не ходят. Оттого и утки здесь непуганые, и леса не рубленные, и рыбы меньше не становится. Тишь, гладь, да божья благодать.
Утиное "рэб-рэб-рэб" вернуло священника к мыслям о настоящем, о землянке, в которой из съестного остался только пакет с пойманной у берега мелкой рыбёшкой, о стремительно заканчивающихся патронах, о том, сколько ему ещё придётся жить на заболоченном озере...

Громкий всплеск воды заставил священника вздрогнуть и торопливо перекреститься. Крики уток становятся громче, но выводок не торопится покидать заводь, хоть в ней и появился новый гость. Огромная мокрая склизкая чёрная спина показалась на поверхности воды и тут-же скрылась, хищно поведя хвостом.

- Что за чертовщина, - прошептал отец Венедикт. - Преследует он меня, что ли? У, бесово семя!

Ещё больше уверовав в правильность своего решения - оставить уток в покое - священник свистом подозвал спаниеля и тихо пошагал прочь от озера. Когда камыши сомкнулись за его спиной, он уже не мог видеть, как весь выводок исчез в пасти вынырнувшего, словно из ниоткуда сома...

* * *

- Здрасьте, батюшка, - сказал мальчуган и шмыгнул носом. - Я вам поесть принёс.

Отец Венедикт чинно выбрался из землянки и задумчиво погладил густую окладистую бороду.

- Эх, Митька, и охота тебе по болотам лазить с этакой тяжестью?

- Да ну, фигня, - усмехнулся мальчишка и протянул священнику заплечный мешок. - Вот, берите. А то я гляжу у вас патронов совсем мало осталось, а на уду прокормишься разве?

- И то верно, - согласился отец Венедикт, принимая подарок. - Спасибо, Митяй. Наблюдательный ты парень, далеко пойдёшь. Тебе в охотники надо - вон взгляд какой острый, того и гляди поцарапаешь.

Мальчуган расцвёл от удовольствия и принялся переминаться с ноги на ногу, не зная что сказать в ответ.

- Что местные говорят? - поинтересовался священник, вынимая из мешка буханку хлеба и отрывая ломоть.

- Говорят, что дурни городские повадились на озеро ездить и птицу стрелять, - усмехнулся Митька. - Но на озеро лезть дураков нет, так что они про вас не знают.

- А ты, стало быть, дурак, Митька? - спросил священник, задумчиво жуя хлеб.

- Не, - мальчуган гордо выпятил грудь. - Я храбрый.

- Всё одно, - отмахнулся отец Венедикт. - Храбрость от безрассудства, а безрассудство от дурости.

- Так что ж, теперь, все храбрецы - дураки что ли?

- Выходит так, - кивнул священник. - Ты пойми Митька, смелый поступок - он не всегда верный. Точнее верный то он, может быть, и верный, да не твой, смекаешь? Есть такие вещи, которые лучше другим оставить, уж я-то знаю.

Священник глубоко вздохнул.

- И что мне, значит не ходить к вам? - понурился Митька.

- Дело твоё, - пожал плечами священник. - Я ж не запрещаю, но и силком не тяну. Эх, хороший ты парень, Митяй, да только многому тебе ещё научиться предстоит...

- Вот и мамка так же говорит, - протянул мальчишка. - Ты, мол, лучше учись - дескать, с образованием в город поедешь, выучишься на врача, будешь людей лечить, уважать тебя будут, и деньги неплохие. Вон у нас фельдшер получает...

- Да не в том дело, Митя, - прервал его отец Венедикт. - Сам себе не поможешь - никакой врач не спасёт. А чтоб себе помочь - нужно в жизни разбираться.

- Все вы одно говорите, - отмахнулся Митяй. - А сейчас мне что делать?

- Да что обычно делаешь - то и делай, - улыбнулся священник. - Учись, матери помогай, рыбу уди. Опыт да понимание - они со временем придут. Ты не бери в голову - я ведь тоже заговариваться начинаю иногда. Старость подкатывает, хочется иной раз потрепать языком попусту.

- Что-то я вас совсем не понимаю, - нахмурился мальчуган.

Отец Венедикт только пожал плечами - последнее время он и сам себя не понимал...

* * *

Двустволка раскатисто громыхнула два раза - в ответ в заводи раздался плеск. Тут же к воде метнулось гибкое тело спаниеля. Священник выпрямился во весь рост и сунул ружьё Митьке. Тот торопливо и неловко принялся заряжать двустволку.

В воде бился, обдавая всё вокруг алыми брызгами, крупный селезень с перебитым крылом. Пёс плюхнулся в воду и поплыл, рассекая стремительно краснеющую воду. Секунда - и крепкие зубы сомкнулись у добычи на шее. Селезень взбрыкнул, в последний раз, и затих. Спаниель вернулся с добычей, и довольный священник принялся осматривать её.

- Знатная дичь, - похвалил он. - Жирный, отъелся. Надолго нам его хватит.

- И гляди-ка - живой ещё, - вставил Митяй, наконец зарядивший ружьё.

- Со свёрнутой шеей не живут, - снисходительно произнёс священник.

- Да? - удивился мальчик. - А кто ж тогда стонет?

Отец Венедикт прислушался, и глаза его от удивления полезли на лоб. Неподалёку, из высоких зарослей остролистой осоки, и в правду доносились глухие стоны.

- А ну-ка дай сюда, - священник забрал у мальчугана ружьё и, направив оба ствола на источник звуков, осторожно двинулся к зарослям. Спаниель насторожено следовал за ним, держась поближе.

Раздвинув осоку стволами ружья, священник охнул от увиденного - в воде, помутнённой поднятым со дна илом, лежал, грязный оборванный человек. Глаза его были закрыты, искажённый рот приоткрыт. Человек тяжело дышал, поминутно стонал и слабо шевелился в мутной воде. Когда отец Венедикт приблизился, он вдруг перевернулся на спину и священник увидел на его спине две рваных раны в районе лопаток.

- Ну, что там? - раздался заинтересованный звонкий голос Митьки.

Священник ничего не ответил. Вместо этого он гаркнул на принявшегося рычать пса и, недолго думая, закинул ружьё за спину, а потом на неё же взгромоздил раненого. Крякнув от натуги, священник всё же выпрямился и медленно пошёл прочь. Остолбеневшему Митьке он бросил:

- Ну, чего смотришь? Бери рюкзак и за мной.

Митька, молча, закрыл рот и повиновался. Из тёмной заводи за ними пристально следил сом и, если бы священник видел его сейчас, он не смог бы не заметить, что сом стал ещё больше...

* * *

- Это архангел Гавриил, - объявил отец Венедикт на следующее утро, едва продрав глаза. Митька от такого заявления просто оцепенел и только хлопал глазами, глядя на священника.

- Не веришь? - спросил тот и в глазах его мелькнул странный огонёк. - Зря, Митяй. Мне сам Бог об этом сказал и велел его выходить.

- Га-авриил? - наконец смог выдавить мальчуган.

- Ох, Митька, - покачал головой священник. - Ничего-то ты не понимаешь. Смутные времена начались. Сегодня во сне явился мне Господь наш и сказал, что нашли мы на озере не абы кого, а архангела. Только падший он и наказал его Господь - лишил крыльев и низверг на нашу грешную землю. Но Бог милостив и велел мне заботиться о нём, может быть, когда-нибудь, он получит прощение и вернётся на небеса.

- Да это ж сон обычный, - усомнился Митька.

Священник сокрушённо вздохнул.

- Эх. Митяй, Митяй. Ты думаешь чего я на озере-то прячусь? От закона что ли? Да ну ты брось. Если б так. От глупости и неверия людского я прячусь. Месяц назад жизнь моя круто изменилась, Митька. С той поры Бог за мной ходит и меня оберегает. Веришь мне?

- Да не особо, если честно, - осторожно сказал мальчуган.

- Антихриста я убил, Митяй, - заявил священник торжественным шёпотом и поднял в воздух указательный палец. - Да ты дальше слушай. Жил я при церкви раньше. Службы проводил, исповедовал, крестил, куда ж без этого. И вот в один день принесли мне младенца, крестить, значится. И только глянул я на него - похолодел весь. Младенец вроде сам собою и невинный, а в глазах - огонь дьявольский. Верь не верь, а я словно бы в преисподнюю заглянул. Прикрыл я глаза, чтоб сознание не потерять и слышу, будто говорит кто-то. Сейчас понимаю - Господь наш тогда со мною говорил. И понял я, что антихрист это. И тогда я решился.

- Ребёнка убили? - охнул Митька.

- Не ребёнок это, а антихрист, - сердито ответил священник. - Нехристь! Сын Сатаны в человечьем обличье. И что мне делать было? Когда пришло время в воду окунать - я его тихонечко и притопил. Потом в пелёнку завернул - будто бы уснул он и ушёл сразу же. Собрал нехитрый скарб, да и сбежал в глушь, на озеро. Я уже тогда знал, что не поверит мне никто. Вот и ты не веришь.

- Верю, - твёрдо сказал Митька. - Я вам верю, батюшка.

- Ну и то хорошо, - заключил отец Венедикт. - А теперь, мил друг, будь добр - сбегай в деревню, да принеси, тайком как-нибудь, бинтов, да йоду, да хорошо бы перекись, а то Гавриил совсем плох...

* * *

На третий день Гавриил пришёл в сознание и священник обнаружил, что при падении на землю он потерял не только крылья, но и память. Архангел не помнил, ни как его зовут, ни откуда он, ни что с ним случилось. Отец Венедикт, мудро рассудив, что иначе и быть не могло, терпеливо и неторопливо рассказывал ему всё, что он знал и забыл, чередуя разговоры с обработкой ран, которые уже перестали гноиться и начали зарастать кожей.

На пятый день Гавриил смог подняться с жёсткого ложа из набитого соломой матраса и выйти из землянки. Одежда, что была на нём, была изодрана и грязна до такой степени, что не представлялось возможным определить, что она собой представляла, но священник отдал ему кое-что из своих старых вещей. Память так и не вернулась к Гавриилу в полной мере, зато он легко воспринимал новые знания о жизни на земле, словно был с ней близко знаком.

С Митькой он практически не контактировал, хотя был доброжелателен и всегда улыбался ему. Мальчуган сам не очень любил общество Гавриила и старательно его избегал, хоть и не мог объяснить почему. Он предпочитал охотиться со священником или ловить рыбу в более-менее чистых заводях, а когда вечером отец Венедикт начинал свои бесконечные разговоры с архангелом - неизменно уходил домой в деревню. И так было всегда до девятого дня.

В тот день Митяй и отец Венедикт припозднились с охоты и вернулись уже за полночь. Священник с тоской констатировал факт - патронов почти не осталось. Последний он загнал в ствол и велел Митьке достать в деревне мелкой дроби. Когда они подошли к землянке - было уже темно. Гавриил, зябко ёжась, грелся у крохотного костерка - большой разводить было нельзя - дым могли заметить в деревне.

- Вот что, Митька, - сказал священник, присаживаясь к огню. - Домой я тебя по темноте не пущу - ночуй-ка у меня. Матери скажешь - мол, на реке с ребятнёй задержался да и решил сночевать.

Митька поупрямился, но, в конце концов, решил остаться. Священник уступил ему свою лежанку и мальчуган тут же завалился спать - слушать беседы ему было невыносимо скучно.

А наутро священник разбудил их, мертвенно бледный и сообщил, что за минувшую ночь произошёл Страшный Суд.

- Ко мне вновь Бог приходил, - дрожащим голосом поведал он. - И сказал, что вся земля от края до края обратилась в пустоту. Миновала она только озеро, да Киево-Печерский монастырь, за то, что в нём молились всю ночь.

Митька, не говоря ни слова, метнулся прочь, но был схвачен крепкими руками.

- Куда, дурной?!

- К мамке! В деревню!

- Нет больше твоей деревни! И мамки нет! Спасибо скажи, что нас Господь миловал.

Митька плакал, вырывался, но священник держал его крепко. Гавриил смотрел на них безучастно, потухшим взглядом.

Так потекли тоскливые дни на острове среди пустоты.

* * *

Через несколько дней стало ясно, что рыба уходит из озера. С учётом того, что у отца Венедикта оставался единственный патрон - это была катастрофа. Священник, после некоторых раздумий, решил поставить сеть, принесённую Митькой из деревни ещё с неделю назад.

- Ну, идите, - сказал Митька. - Может, сома поймаете.

При слове "сом" священник вздрогнул и перекрестился.

- Тьфу, на тебя, Митька. Сом - дрянь рыба, мясо у него воняет.

- Почему? - удивился Митька.

- Потому что падаль жрёт, - объяснил священник и вместе с Гавриилом ушёл на озеро.

От последнего, впрочем, проку было мало - он лишь мешался, путая ветхий невод и приставая к священнику с вопросами. Устав, отец Венедикт отослал его собирать хворост для костра и занялся сетью сам.

Гавриил отошёл метров на сто - дальше заходить один, без священника, он боялся. Очутившись в зарослях осоки, он побрёл через мелкую запруду и вскоре вышел к иссохшему дереву. Обрадованный, он принялся обламывать сухие ветки, когда вдруг заметил висящую на одной из ветвей чёрную куртку и остолбенел. В голову его закралось узнавание. Приблизившись, Гавриил осторожно снял куртку и принялся разглядывать пристальнее. Рука его сама собой полезла в карман и нащупала там твёрдую корочку паспорта. Гавриил извлёк его на свет божий, открыл первую страницу и вновь застыл без движения. С фотографии на него смотрел светловолосый голубоглазый мужчина средних лет. Но что самое важное - он был как две капли воды похож на того, кого он видел по утрам в воде, когда умывался.

Осознание пришло мгновенно и ударило, словно молния. Гавриил запустил руку в другой карман. Пальцы коснулись до боли знакомого лезвия тяжёлого ножа. А ещё в кармане была окровавленная прядь чёрных волос. Её волос.

- Как оно всё повернулось-то, - просипел Гавриил чужим голосом. - Ну, суки...

Медленно, как в замедленной съёмке он бросил собранный хворост и убрал паспорт в карман. Привычным движением накинул куртку и поднял собачку замка вверх. Правая рука сжала рукоятку ножа.

- Отец Венедикт! Батюшка, скорее! - истошно заорал Гавриил и хищно улыбнулся. Он слышал, как священник, охая, бросил сеть и бросился к нему, ломая камыш. Гавриил картинно схватился за живот.

- Что с тобой? - участливо спросил священник, приблизившись к нему. - Что случилось?

- Н-на, сука! - выдохнул Гавриил, резко разогнувшись, и по рукоятку вогнал нож в живот священника.

В глазах отца Венедикта отразились неподдельное удивление и какая-то совершенно детская обида. Убийца выдернул нож и священник, давясь кровью, согнувшись, упал на землю.

Одновременно с ним из ближайших зарослей камыша рванулись две тени. Одна, в которой Гавриил опознал собаку священника, кинулась на него, а вторая бросилась бежать в другую сторону. Гавриил улыбнулся и двинулся навстречу псу. Им двигал простой мотив - не оставлять свидетелей. А ещё он знал - мальчишка далеко не уйдёт.

* * *

На бегу, Митька успел раз десять мысленно поблагодарить себя за то, что решил последовать за священником. Он видел, как "архангел" расправился с отцом Венедиктом и не сомневался, что такая же участь ждёт его в случае промедления. К счастью самоотверженный спаниель позволил ему выиграть немного времени и шансы у Митьки были. Плохо было только одно - бежал, куда глаза глядели, не разбирая дороги.

Очень скоро ноги вывели его из бесконечных зарослей осоки и ивняка. Будь Митька в другом состоянии, он бы удивился - перед ним простирался небольшой залив с чистейшей водой, совсем не похожей на застоявшийся бульон Чёртова озера. В голубом небе кружились вороны, оглашая округу гвалтом, а облака, сворачиваясь в изогнутые линии, выстраивались в ряд, словно указывая направление. Старая, но добротно сколоченная, а потому целая, пристань упиралась в бескрайние воды. Сзади раздался смех, Митька, не сбавляя темпа, обернулся - убийца был уже рядом и отрезал ему все пути к отступлению. Сердце сжалось от страха. Понимая, что он обречён, Митька вбежал на пристань. Ботинки глухо стучали по мокрому дереву, дощатое полотно проносилось под ним и вскоре сошло на нет. Зажмурившись, мальчишка прыгнул в воду.

Он ожидал удара о воду, но не думал, что он окажется таким сильным. Митька отчётливо услышал, как в плече что-то хрустнуло. Вода оказалась твёрдой, как стекло. Однако удивиться мальчик просто не успевал. Вскочив, он побежал прочь от пристани, чувствуя, как ударяются подошвы ботинок о поверхность воды. Один раз, опустив взгляд, он заметил невозмутимых рыб, плавающих под водой и словно бы не замечающих странного гостя.

Внезапно ногу прожгла адская боль. Митька вскрикнул и упал, вдобавок на больное плечо. Гавриил на пристани отбросил в сторону, ставшее бесполезным трофейное ружьё и, довольно улыбаясь и поигрывая ножом, смело ступил на поверхность воды. Митька заскулил и пополз, однако убийца уверенно и неторопливо приближался, как будто смакуя бессилие жертвы. Наконец, он оказался совсем рядом.

- Сдохни, щенок, - процедил он и замахнулся ножом. Митька зажмурился.

Поверхность воды вдруг разорвало на миллионы брызг, прямо под ногами Гавриила. Убийцу подкинуло в воздух, но он тут же исчез в огромной пасти исполинского сома, вынырнувшего из глубины. Перевернувшись на бок и обдав Митьку пахнущей рыбой водой, сом молниеносно ушёл на глубину. Воды сомкнулись, и мальчишка потерял сознание. По водяной корке вокруг него растекалась кровь, сочащаяся из простреленной ноги...

* * *

...На берегу тихой заводи сидел отец Венедикт - босой, с закатанными по колено штанами, с голым торсом и в соломенной шляпе. Опустив ноги в воду, священник лениво водил удочкой, конец которой терялся в стелящемся над водой тумане. Неподалёку игриво и беззаботно плескался сом. Оба молчали, священник - потому что не хотел говорить, а сом - потому что был рыбой и говорить не умел.

Неожиданно, царящую в заводи тишину разорвали выстрелы. Сом прекратил играться и насторожился. Священник махнул рукой:

- Стреляют.

Потом подумал и добавил:

- Утку бьют. Дураки. Чего с молодняка брать? Вот подрастут, разжиреют - тогда мы их и...

26.02.2012

Оставить комментарий © Copyright Чекан Дмитрий Игоревич (mr.chekan@gmail.ru) Размещен: 02/02/2013, изменен: 02/02/2013. 21k. Статистика. Рассказ: Мистика		Ваша оценка:
Аннотация: Автор аннотации: Дмитрий Дементьев Так бы обыденно и закончилась очередная охота отца Венедикта с Митей на дичь, не подвернись им упавший с неба архангел Гавриил, испытавший на себя гнев Господа и поплатившийся своими крыльями. И было бы всё у этой троицы хорошо, если бы не свершился Страшный Суд, которому предшествовало убийство самого Антихриста! Именно он, Бенедикт, простой охотник на уток, бывший церковнослужитель, выбран для высокой миссии во благо роду человеческому. Но есть такие вещи, которые лучше оставить другим. Ведь всякий смелый поступок - он не всегда верный. Точнее верный то он, может быть, и верный, да не твой. А ведь там уже и молодняк подрастет...

Чекан Дмитрий Игоревич : другие произведения.

Потерянный Рай