Annotation

      Эмансипе, вы в Двадцать первый Век

      Ворвались бурей, что сандал сменяет сталью

      Но я увы из прошлого поэт

      Изящество всегда былое славлю

      И видя этих бициклисток суфраже

      Я тем не менее не чувствую нирвану

      А вспоминаю в глубине души

      Ту, женственную Чеховскую даму

     

     

     Не может рыцарь, боевого скакуна

     Что ранен, вынести, не выдержит подпруга

     А бициклисту, это право легче

     И он не бросит боевого друга

     

     

     Солдат прощается с котэ

     Велосипед сжимая свой

     На фронт уходит Пуалю

     Но ждет там враг тебя герой

     Рейхсвера бравый бициклист

     На фронте встретится с тобой

     Что метче, Маузер иль Лебель

     Покажет ваш последний бой

     

     

      Сплелись их пальцы в нежные пожатья

      И им ни что на свете не мешает

      А их бициклы, подружились незаметно

      Такое тоже видимо бывает

     

     

      Сменили шорты, кринолины

      И стал велосипед лошадкой

      А я с грустящим ностальжи

      Вдруг вспомнил поцелуй украдкой

     

     

     

     

      Сверкают спицы, мчатся почтальоны

      Набиты сумки пухлые словами

      И в городах и в селях деревенских

      Своими люди делятся делами

      Почтовым голубем летят Минсвязи птицы

      Чего тут только нет, в конвертах тонких

      Есть сокровения любовных таинств

      Но и увы бывают похоронки

     

     

     

      Примеры заразительны дурные

      Не все для подражания прилично

      И у бициклов тоже есть теперь дуэли

      И это право, как то неприлично

     

     

     

     

      Три рыбака, увидев два бицикла

      Не стали на реку спускаться

      Ведь ясно, что на месте лова

      Решили парочки встречаться

      Одна была машина дамской

      Они все поняли об этом

      Такое право Инь и Янь

      На берегу случилось летом

     

     

     

      Огонь поражает мишени, стреляем и влево и вправо

      Локомотив революции мы ! Ура Председателю Мао !

      Велосипед это наш скакун боевой, огонь по штабам мы с него ведем

      И пусть дрожат бюрократы штабные, собачьи головы их разобьем

      Но не знают девчата с мальчишками, что грустен будет революции каприз

      Тех кого не положат пулеметы, сошлют в деревню, собирать рис

     

     

      Надоели Холмсу кэбы

      И хоть нет автомобиля

      Он бицикл приобрел

      Дрожи собака Баскервилей

     

     

     

     

      Велосипеды сжались в кучу

      Они гурьбой собрались тут

      Им страшно нынче без хозяев

      А вдруг кого-нибудь сопрут

     

     

     

      Была эпоха до смартфонов

      Читали книги наши дети

      И был простой велосипед

      Подарок, лучше всех на свете

     

     

     

      Одним война и горе и беда

      Другим отрада и добыча для ландскнехта

      И нам встречается опять

      След узких шин велосипеда

     

     

     

     

      Влюбленный взгляд и робкая сирень

      В душе слагает ей стихи поэт

      Но нету сил на нежные признанья

      Тогда пора чинить велосипед

      И так сложилось уж который век

      Сдаются красоте мужчины в плен

      И коль велосипед сломается у дамы

      То преклонит колено джентльмен

     

     

     

     

     

      Как элегантны бициклисты

      Французской моды экстерьером

      Красивы шляпки и цилиндры

      Плюс утонченные манеры

      И ведь медам с мосье не знают

      Пройдут всего десятки лет

      Они Парижа не узнают

      Такой вот право камуфлет

     

     

      Шабли, багет, мерцает зелень

      Корзина яствами полна

      Но на шезлонге грустном шляпка

      Висит, увы, совсем одна

      Бицикл один и только дамский

      И шляпы нет мужской притом

      А где ж мамзель ? Небось рыдает

      За облепиховым кустом

     

     

     

      Пришел прогресс на Дикий Запад

      Ковбои от коней отвыкли

      И стали грабить дилижансы

      Не на коне, а на бицикле

     

     

     

     

      Зачем сюда пришел солдат

      Тебя подставил фюрер твой

      С велосипедом вместе ты

      Погибнешь в Битве под Москвой

      А личный твой труппенфарад

      Что дед любовно сохранил

      В фольксштурме сгинет вместе с ним

      В те дни, когда пылал Берлин

     

     

     

     

      Везет по улицам Дананга

      Цветы прекрасная вьетнамка

      А вспоминаются атаки

      И с автоматом партизанка

     

     Грустит забытый самокат

     От старых форм, увы отвыкли

     И рассекают по дорогам

     Сверкая спицами бициклы

     

     Сон про Ламанчу видел я

     Толи стимпанк, а может техно

     Бициклы, прямтаки кишат

     И это все великолепно

     Тут стал колесным Росинант

     Копье закончилось сачком

     А рыцарь с фотоаппаратом

     Куда-то двигает молчком

     А Дульсинея с Санчо Пансой

     Судьбу по новой изменяя

     Бокал Шабли изящно держит

     На раме гордо восседая

     

     Летит Диана как стрела

     За ней в погоне Мельпомена

     Погоня эта ей нужна

     Чтоб сердце вызволить из плена

     О муза ты и есть театр

     И ты страдаешь в этой драме

     Ты сердцем чувствуешь своим

     Что ныне сцена умирает

     Застыли формы словно воск

     Покрылись плесенью эстампы

     Пустеют ложи и партер

     Чужие лица возле рампы

     Тут надо краски освежить

     И душу это успокоит

     Диана справится вполне

     Коль лук свой меткий подготовит

      У нас в деревне, местные перелетные гастарбайтеры, стали передвигаться исключительно на велосипедах. И вот навеяло

     

     

     

     Они внезапно появляются из зноя

     Иль сквозь дождя серебряные струны

     Они везде, где их нужна работа

     Под солнцем или в темный вечер лунный

     Бициклы их, блестящей ржавью спиц

     Мерцают в буколических пунктурах

     Из сумок гордо утварь их торчит

     Прям как лепажи в се`дельных кобурах

     Фрагменты видя этих кавалькад

     Мне мнятся силуэты сквозь века

     Не триммер притороченный под рамой

     А пики Чингиз хана у седла

      Сегодня вдруг обратил внимание на велосипедистов, смело рассекающих по Октябрю, и созрел небольшой экспромт

     

     

     

     Лишь Осень поздняя, отметится снежком

     Листвы украсив желтизну монист

     По улицам Московских тут и там

     Пронесся ураганом бициклист

     Не одинок он в джунглях городских

     Не раз, гортанным клекотом сзывал

     Он боевых товарищей своих

     И в стаю бициклистов собирал

     Куда, зачем и главное почто

     Они снуют в столичной суете

     Не по погоде униформа их

     

     Но видимо, нужны они Москве

     Сверкают спицы в свете фонарей

     Когда они несутся сквозь пургу

     Протектор на оранжевом листе

     Как пропуск, из багрянца в белизну

     Лишь стает снег по Подмосковью

     И хлынут дачники на волю

     Как в блеске спиц велосипедных

     Алкает трудовую долю

     Сонм бициклистов смугло-дерзких

     Берутся за любое тягло

     Умеют типа, все на свете

     Но врут порою очень нагло

     

     

     Как иногда средь дачных кущ

     Фонтан фантазий выступает

     И на простом велосипеде

     Клубника бурно расцветает

     

     

      Навеяло стихотворением про Холмса на бицикле

     

     

     

     

     

      Ирен Адлер была в бешенстве. Холмс раскрыл очередное преступление и весь Лондонский истеблишмент только о Холмсе и говорил, а об Ирен не слова. Последней каплей переполнивший чашу терпения самой элегантной преступницы Европы, стали надписи на Кэбах - "Я возил Шерлока Холмса". Ирен стала нанимать эти Кэбы и за гинею, заставляла кэбменов исправлять в надписях, Холмс на Адлер. А потом разъезжала на этих кэбах по Бейкер стрит. Как-то проезжая мимо дома 221 б, Ирен увидела выходящего из дверей, джентльмена с лицом провинциального доктора (Ирен была хорошей физиогномистом, плюс в руках у мужчины был докторский саквояж, а из кармана торчал деревянный рожок стетоскопа). Это был никто иной, как сельский врач прихода Гримпен в графстве Девоншир, Джеймс Мортимер. Ирен поняла, что у Холмса наверняка новое дело и решила все выяснить через этого явно робкого незнакомца ...

      Когда рядом с Мортимером остановился кэб и оттуда слабый женский голос воспросил, а не знает ли джентльмен, где тут есть поблизости врач, а то мол миледи дурно. Джеймс моментально предложил свои услуги. Ирен попросила проводить ее домой, где и оказать медицинские услуги, на что доктор естественно согласился.

      Усадив Мортимера за стол, и приказав служанке подать чай, Ирен незаметно поставила на буфет миниатюру, где она была изображена в костюме сестры милосердия, а за чаем рассказала, что ей надоел Высший свет и напыщенные светские болваны и она мечтает уехать в тихий маленький городок и устроится там сестрой милосердия к местному врачу.

      Джеймс был, сражен, поражен и влюблен на повал, особенно после того, как в кэбе, щек Ирен "случайно" коснулась его щеки, это был самый бурный сексуальный контакт в жизни доктора. Так что Ирен выяснила все о деле Баскервиллей, узнала, когда туда собираются Холмс, Ватсон и сэр Генри, заодно вытянув из Мортимера примерное местоположение болотной собаки (доктор любил шляться по болотам и весьма неплохо там ориентировался), и приняла решение помешать расследованию.

     

      Ирен решила мыслить логически...

     

      Холмс, что бы раскрыть дело будет искать какую-то собаку;

      Если не будет собаки, то дело он не раскроет;

      Спасти собаку от Холмса, могут только защитники животных;

      Самые неистовые защитники животных, пребывают в "Обществе защиты бедненьких собачек" - "Бициклы Челси";

      Если в Гримпенской трясине не будет собаки Баскервилей, Холмс опозорится;

      Значит надо озадачить и замотивировать "Бициклы Челси" спасением бедненькой собачки;

     

      Так она и поступила...

     

      "Бициклы Челси", была весьма своеобразной организацией. Изначально, несколько Лондонских дам, увлеклись велосипедами, и организовали Кружок Бициклисток, но ревнители пуританской морали подали на них в суд и Кружок запретили, но дамы не успокоились и создали "Общество защиты бедненьких собачек", и получили в муниципалитете разрешение, на использование велосипедов при защите животных, ведь догнать бедненькую собачку, нуждающуюся в защите очень трудно, вот тут-то бициклы и помогут. И велосипедистки так увлеклись спасением животных, что сами бициклы, как бы отошли на второй план, хотя и применялись постоянно.

      Когда Ирен рассказала историю про несчастную собачку из провинции, любящую бантики и пирожные, и за что злые хозяева заставляют ее жить на болоте и питаться лягушками, все общество рыдало, периодически испаряя слезы с ланит, багрянцем ненависти к извергам.

      Получив от Ирен координаты узилища бедненькой собачки, Бициклистки, стали собираться в поход...

     

      Это Гримпенское утро было хмурым, при чем во всех смыслах, и если к Девонширской непогоде все старожилы давно привыкли, то вот ночь выдалась тревожной. Нет, то что на болотах периодически воет какая-то собака, все уже привыкли, но сегодня ночью выло сразу две собаки и это не могло не настораживать, и мужчины до рассвета сжимали в руках старые мушкеты, помнящие еще времена Кромвеля (жители городка не знали, что второй вой издавал несчастный доктор Мортимер, который обуреваемый страстью к Ирен Адлер, накануне, нарвав на болоте букет из Сабельника, Дрепанокладуса и Скорпидиума, поехал в Лондон, дабы просить у Ирен, руки сердца и всего остального, но был спущен с лестницы ее дома, профессором Мориарти. Так что вернувшись в Гримпен, Мортимер вернувшись домой, выпил бутылку виски и всю ночь выл на болоте, в унисон с собакой Баскервиллей, причем напугал этим до икоты своего кокера Снуппи, сбежавшего от него в глубь болот).

      Ну а ближе к полудню, через город проехала кавалькада дам на велосипедах, что местными консервативными пуританами, было воспринято, как конец Света. Джек Степлтон, бывший некогда директором школы и посему не имевший недостатка в садистских наклонностях, предложил сжечь развратниц на костре, но общественность это отклонила, так как шел дождь, а тратить на аутодафе свой керосин, никто из скуповатых Девонширцев не захотел.

     

      Не подозревая о пронесшейся мимо них угрозе, "Бициклы Челси" отважно углублялись в болота. На велосипедах прыгать по кочкам было неудобно, нормально идти пешком мешали юбки, но любовь к животным оказалась сильнее. Вдруг, со стороны двух засохших деревьев, являвшихся для спасительниц животных ориентиром, (указанным Ирен Адлер, со слов Мортимера), раздались крики и выстрелы. Дамы решив, что там обижают бедненьких животных ринулись вперед и застали следующую картину...

      Абсолютно пьяные Сэр Генри и доктор Ватсон, стреляли в человека в шубе и с бородой, сидевшего на покрытом пожухшей травой холмике и наворачивающего поридж из горшочка, это был каторжник Сэлден, он же "Ноттингхиллский убийца", шурин Берримора. При виде пориджа, сэра Генри замутило, и он с криком - "Убейте это животное", открыл огонь из своего Кольта, его поддержал огнем из своего армейского револьвера доктор Ватсон, причем оба бездарно мазали. Селдон нарочито стал громко чавкать, от чего Генри замутило еще больше, а доктор Ватсон, памятуя о Клятве Гиппократа, целился по касательной, от чего страдала только шуба.

      Завидя появившихся дам, Селдон благочестиво рыгнул и удалился в заросли вереска, прихватив с собой котелок. А дамы, высказав двум мужланам все что о них думали (после чего пристыженные Генри и Ватсон удалились), продолжили поиски, которые увенчались успехом. Дамы дабы привлечь внимания бедненькой собачки несли в руках пирожные и пару колбас, и на этот аромат из-за большого камня, где он скрывался от воющего хозяина и непонятных чудаков с револьверами, выбежал бедняжка Снупи. Он бросился именно на запах еды, и походя сглотнув протянутое ему пирожное, вгрызся в кольцо Йоркширской колбасы. Накормив и насюсюкав песика, дамы поместили его в велосипедную корзинку, где песик и заснул, не выпуская из зубов колбасу. А вслед им из зарослей вереска угрюмо смотрела собака Баскервиллей. У нее была мысль позавтракать Снуппи и для прикола погонять дамочек по болоту, но запах пирожных ее отпугнул. "Ужас Гримпенских болот", уже давно научился отстегивать цепь и тайком от своего хозяина Степлтона, бегал подъедаться в соседние городки, в одном из которых он съел кондитера вместе с его тележкой, отчего заработал стойкую аллергию к сладостям, а от слов "безе с кремом", собаку Баскервиллей, аж передергивало. Так что "Бициклы Челси" второй раз за день избежали смертельной опасности, опять же об этом не ведая.

     

      Ирен Адлер, одновременно обрадовалась и удивилась, получив от "Обществе защиты бедненьких собачек" - "Бициклы Челси" телеграмму о том, что отважные дамы спасли бедненькую собачку, заточенную в Гримпенских болотах, и она даже зауважала шебутных дамочек, ну как же, захомутать Собаку Баскервиллей, привезти ее в Лондон и при этом выжить, это заслуживает даже некоторого восхищения. На радостях Ирен даже распила с профессором Мориарти бутылочку Шерри.

      А через неделю, Ирен Адлер билась в истерике над статьей в Таймс, где описывалась очередная победа Шерлока Холмса и доктора Ватсона над Злом. Но откуда взялась вторая Собака Баскервиллей ? И тут взгляд Ирен зацепился за еще один новостной заголовок - "Странное происшествие в Челси", под которым была опубликована следующая информация:

      "Как сообщает наш собственный корреспондент, констеблями была обнаружена на улице собака породы кокер спаниель, на ней было навязано несколько разноцветных бантиков, и она была густо измазана кондитерским кремом разных сортов. Собака достаточно благожелательно отнеслась к констеблю, но рычала на проходящих мимо женщин. Как выяснилось при расследовании, несчастное животное сбежала из пункта призрения так называемого общества защиты животных "Бициклы Челси". Высокий Суд города Лондон, начал против них Дело, о жестоком обращении с животными".

      Профессор Мориарти, обеспокоенный сменой злобных восклицаний, на гомерический смех, вошел в комнату и встревоженно-вопросительно посмотрел на Ирен...

      "Представляете мой дорогой" - сказала она - "Эти идиотки из "Бициклов Челси", вместо Собаки Баскервиллей, поймали на болоте кокера Снуппи, этого дурачка доктора Мортимера, которого вы спустили с лестницы" -.

      "Я пошлю ему телеграмму. Пусть получит хоть немного позитива от этой жизни" - хмуро улыбнувшись сказал Мориарти и смущенно добавил - "Ирен, а вы не знаете случайно, почему у Ватсона, такое же странное имя, как и у бедняги Мортимера... Доктор?"-

     

      Примчавшийся в Лондон Мортимер, заробел идти в полицию, и по старой памяти зашел к Шерлоку Холмсу. Холмс, прочитав телеграмму, с текстом "Ваш Снуппи находится в полицейском участке Челси. Профессор Мориарти", пришел в дикое возбуждение и заявил Мортимеру, что это ловушка, и немедленно начал принимать меры.

      По его приказанию, подкрепленному парой серебряных крон, мальчишки из компании Тома, работающие на него, устроили драку прямо на ступенях полицейского участка, после чего их всех туда забрали, как и было задумано. Через два часа, Холмс лично явился в полицию и заплатил за них залог, после чего стал анализировать полученную от мальчишек информацию. Мальчишек по их просьбе, припахали за несколько пенсов убраться в участке, и они, облазав все и вся, нашли запертую комнату, куда их не пустили. И Холмс сразу понял, Мориарти прячется там!

      Зайдя в знакомую опиумную курильню в Ист-Энде, Великий сыщик, притворился завсегдатаем (хотя бывал там не чаще раза в неделю), поменялся там одеждой со спящим в нирване трубочистом и отправился ловить профессора Мориарти.

      Когда Холмс, нагло вошел в двери полицейского участка, один дежурный полисмен спросил другого, а кто мол этот тип? На что получил ответ, что это Холмс опять оделся трубочистам, наверное, в Ист-Энде был и такого его лучше не трогать.

     

      А Холмс найдя заветную дверь, с помощью любимой связки отмычек, буквально в течении пяти минут вскрыл ее, причем все проходящие мимо констебли, добросовестно делали вид что ничего не замечают. И вот дверь распахнулась и оттуда сбив Великого сыщика с ног выскочил Снуппи, и шустро бросился к выходу. Он уже давно почуял, что на улице его ждет Хозяин. Счастливый Мортимер увез своего пса домой, а через пару часов, Инспектор Лестрейд, приказал транспортировать сладко спавшего сыщика на Бейкер стрит 221 б, но транспортировать нежно и со всем уважением. Инспектор был благодарен Холмсу за решение проблемы под именем Снуппи, так как этот пес жрал как два констебля, а фонды Скотланд Ярда не бесконечны.

     

      А профессор Мориарти и Ирен Адлер, уехали в Гонконг, узнав про то, что там будет большой аукцион бриллиантов. Но это уже совсем другая история...

     

     

     

      В первом по величине (но второму по значению) городе молодой республики, выбравшей путь социалистического развития (частично), нарастали элементы паники. После сиесты, перестали заводится буквально все автомобили. Механисьоны, разобравшись в проблеме доложили, что тут имеет место вельми странная диверсия. В большинстве баков и даже в заправочных цистернах, в бензине был обнаружен сахар. Известная как мир диверсия, сохранившая свою актуальность и поныне. А тревога в городе нарастала, ибо ко всему, пришло сообщение, что мост и тоннель на железной дороге соединяющей город со столицей взорваны.

      Сам этот город, хоть и не был столицей политической, был столицей промышленной и военной. Тут помимо предприятий и соответственно самой большой доли пролетариата в стране, находились и основные силы Революционной гвардии. В первую очередь это была "Бесстрашная Революционная бригада, имени Боливара и Гарибальди". Именно этой дивизии, позарез был нужен транспорт для доставки войск в столицу, где клевреты империализма подняли контрреволюционный мятеж.

     

      В Ревштабе царил фонтан темпераментов, и спокойным был только компаньеро Советник, который осмысливал ситуацию и искал выход из создавшегося положения. Он очень высоко оценил диверсию сахаром в бензине, и посему очень серьезно отнесся к поискам организаторов и исполнителей. Тут оказался замешан местный криминал, припахавший к исполнению, цех мальчишек-чистильщиков обуви, который уже давно и плодотворно работал на главарей местной Мары. С помощью революционной методики, не сколько, а ля МУР, а скорее а ля ГПУ, были определены и изъяты организаторы и в том числе и инвестор действа, секретарь по культуре одного из столичных посольств. Руководство видимо забыло его предупредить о диверсии на железке и дипломата бесшумно изъяли из роскошного купе спального пульмана застрявшего на вокзале, вместе с двумя мулатками низкой социальной ответственности. Он немало знал о путче в столице, и эта информация требовала немедленной посылки подкреплений в столицу. Там находился единственный аэродром в стране принимавший тяжелые транспортники, и как только мятежники захватят аэродром, к ним мало что прибудет помощь по воздуху, но с остатками своей гвардии и отрядом белых наемников, туда прибудет бывший диктатор, которому свезло выжить во время революции и которого моментально признают страны НАТО. Было еще неплохое шоссе в столицу, и мост там уцелел, ибо охрану там организовывал компаньеро Cоветник лично, и минные ловушки, и пулеметные секреты, сточили диверсантов под ноль (РПД 44, это очень хороший пулемет).

      Размышляя о проблемах бытия, Советник посмотрел в окно и увидел въезжающий во двор, патруль. Патрульные рев-гвардейцы, гордо восседали на разномастных армейских велосипедах (дюжина этих велосипедов составляла личную коллекцию местного наркодиллера, и естественно была конфискована). Сам барыга не перенес очереди из ДШК в свой вертолет, а бициклы были переданы в революционную кордегардию, где использовались, как фельдегерские и патрульные экипажи. Причем этот вид транспорта был настолько популярен у компаньерос, что иной раз, при назначении в мобильное патрулирование доходило до драки, за право оседлать двухколесного мустанга.

      А в штабном помещении шум еще больше увеличился. Команданте Хосе, привел своего дальнего родственника, водителя дальнобойщика, который стенал о том, что из-за того, что эти "какат кана"*, вывели из строя два трейлера с велосипедами, заказчик его убьет.

      Велосипедная тема, включила в голове советника мощное дежавю, и перед его затуманенным взором, предстала триба средневековых рыцарей мчавшаяся на велосипедах. И он вспомнил эпизод, из знаменитой книги Марк Твена, "Янки при дворе короля Артура", где для скорости передвижения, отряд рыцарей воспользовался велосипедами.

      Через четыре часа (что по местным меркам было почти моментально), две сотни бициклистов, начали свой бросок к столице.

      Рейд был успешным, мятежников разбили, Революция снова победила. А за велосипеды даже заплатили. Но был один маленький нюанс...

      Велосипеды из трейлеров были дамскими! И контрреволюционные слои местной общественности, стали называть солдат бригады сеньоритами (но естественно только за глаза)

     

      P.S. Советник, рассказал коллегам-революционерам про книгу, которая помогла им победить. И один восторженный командир Юных Марксистов спросил: "А Марк Твен был красноармейцем или пролетарием ?"

      На что Советник ответил: "Писателем из пролетариев!"

     

      P.P.S. Через год диктатор опять пришел к власти, но это уже совсем другая история.

      *Какат кана - Дер*мо су*и. Местное ругательство.

     В одной далекой (но не очень) стране, затеяли демократические выборы. Но Большой Брат этой страны, был озабочен истинной демокрацу*, а так как левые движения и партии в данной местности были весьма сильны, Белый Орлан Демократии, приказал своим тайным ликторам, придумать чего-нибудь гадкое. И ведь придумали негодяи...

     

      Идея была проста и эффективна. Завезти и спрятать в городе нечто слегка радиоактивно фонящее, а потом это громко найти и свалить на местных леваков, организацию радиоционной диверсии. Дело по тем временам было новое и шумиха была обеспечена. Причем, первым делом, орлановцы подготовили местного Ван дер Люббе*, с многообещающей фамилией Побрекито, именно у которого в кладовке и должно было быть найдено ядерное устройство и коммунистическая литература.

      Но к счастью местных левых, у них тоже был Большой Брат и он знал все. И поэтому была начата встречная операция под шифром "Коала" (почему "Коала" спросите вы, а чтоб никто не догадался).

     

      Первым делом, надо было найти радиоактивное устройство, и тут очень помог велосипедный кросс, проходящий через столицу. Бывший местный диктатор (надеющийся стать следующим демократическим президентом, в юности служил в роте самокатчиков, обожал с тех пор велосипеды и даже временно отойдя от дел, продолжал финансировать велокроссы). Из местных активистов движения молодых марксистов, срочно была создана велосипедная команда, естественно снабжена велосипедами, ибо ребята были естественно из небогатых семей и пришлось субсидировать один из небольших велосипедных клубов, обойденных местным финансированием).

      Плюс к велосипедам Клубу подарили сотню армейских наручных компасов с эмблемой Клуба, а комсомольцам выдали такие же компасы, но с вмонтированными счетчиками Гейгера. И процесс пошел.

     

      Представитель Центра, товарищ Хуан, посоветовал, при обнаружении устройства, заменить его на что-нибудь веселое, что бы жандармам не было совсем скучно. Член штаба Городских партизан, работающий на радио-фабрике,по имени товарищ Педро, как выяснилось, натаскал с работы кучу всевозможных интересных деталек (для борьбы с империализмом разумеется) и он обещал сделать такую штуковину, что жандармы от веселья в галифе наложат.

      А красные самокатчики, тем временем определили место дислокации Побрекито, и параллельно было выяснено, что объект чрезвычайно слаб на выпивку, и этим естественно решили воспользоваться.

      На следующий день, в магазинчик, где Побрекито привык отовариваться дешевым пойлом, пришли представители фирмы торгующей не дорогим бренди, подарили хозяину два ящика оного и за это попросили разрешения провести тут рекламную лотерею. Хозяин с радостью согласился, а Побрекито зашедший поправить жажду, к своему радостному изумлению, получил в подарок ящик бренди, как покупатель зашедший в магазин двадцать восьмым с сегодняшнего утра, так как выигрышной цифрой лотереи, было именно 28. Естественно победитель лотереи был к концу дня в таком состоянии, что из его кладовки можно было спокойно вывести бегемота, поменяв его на слона. Тем более хозяин понятия не имел, что у него в кладовой лежит такая опасная вещь, ведь с тех пор, как от него ушла жена, он туда вообще не заходил. И совсем шоколадно для данной ситуации было то, что следящего за домом Побрекито агента из местных креатур Орлана, хозяин напоил дармовым бренди до своего состояния.

      Телефонный звонок, о логове красных террористов поступил в жандармерию вовремя и вполне ожидаемо, и всего, через два часа, когда уже подкрадывались вечерние сумерки, группа быстрого реагирования прибыла на место. Жандармы знали, что едут в логово коммунистов, где спрятана атомная бомба (так они самоназвали ядерное устройство). Узнав о сути операции, начальник жандармерии, спросил у своего сына, студента Мадридского университета, приехавшего на каникулы, какая лучшая защита от атомной бомбы, на что фрондирующий сынок с серьезным видом пояснил, что это свинцовые трусы, или на худой конец фартуки. Главный жандарм заботился о своих подчиненных и жандармы вылезали из джипах, путаясь в брезентовых фартуках с вшитыми свинцовыми пластинами.

      Ворвавшись в дом, они нашли мертвецки пьяных Побрекито и своего шпика, а когда сержант заглянул в кладовку и в углу какая то сфера вдруг замигала разноцветными огоньками, то собравшиеся на улице любопытные пейзане, с восторгом увидели, как под крики - "Спасайтесь бомба !", доблестные альгвазилы, спотыкаясь и путаясь в своих свинцовых доспехах выбежали на улицу, а оцепление еще больше перепугавшееся и решившее что это атака террористов на них, открыло огонь. К счастью никто не пострадал. А журналисты, которые заранее были предупреждены и ждали сенсации, ее таки получили. Отдельный восторг вызвал рекламный плафон кока-колы, украшенный множеством мигающих разноцветных лампочек, продолжавших мигать, даже когда жандармы тащили его в машину. (товарищ Педро сделал славную игрушку). Одна газета запустила шутку, что наша доблестная жандармерия тренируется перед празднованием Нового года и все СМИ радостно эту шутку растиражировали.

      А на выборах победило умеренный кандидат, которого никто не принимал всерьез. А бывший диктатор, утонул у себя в бассейне, (трудно было остаться на плаву получив в торс и в голову пару очередей из Узи).

     

      P.S. Собрание сочинений Карла Маркса, подкинутое в кладовку Побрекито, было на китайском языке.

     

      ПРИМЕЧАНИЯ

     

      Демокрацу - так офицеры Японской Императорской армии, называли послевоенные американские оккупационные новации на островах.

     

      Маринус (Ринус) ван дер Люббе - голландский коммунист, обвинённый в поджоге Рейхстага 27 февраля 1933 г., на самом деле подстава Гестапо, которым тогда руководил будущий Рейхсмаршал Геринг, который являлся организатором громкого судебного процесса по этому делу. Ван дер Люббе был гильотинирован, 10 января 1934 года в Лейпцигской тюрьме. А Геринг 15 октября 1946 года отравился в Нюрнберге, в тюремной камере, которую охраняли бывшие Латышские эсэсовцы.

     Хайтек из двух веков смешался

     Бицикл советский вечно годный

     И триммер, гость из Поднебесной

     Косы замена первородной

     А дуб и ель, смешавшись тенью

     Очнувшись от столетней неги

     Припоминают век двадцатый

     Лошадок, дровни и телеги

     

     

     

     Закат все красит томной негой

     Дубы и ели как в багрянце

     Бицикл вечерний с флером хмеля

     Привез привез пивка в обход всех санкций

     Да, вобла русская прекрасна

     Балык блестит, икра сверкает

     Но светлого из Льежа родом

     Совсем чуток не помешает

     Пусть НАТО там, а нам не страшно

     И коль не хватит пятой банки

     Туда мы за добавкой съездим

     И нам все пофиг, мы на танке

     

     

     Луга, вагончик типа сюр

     Рассвет так па'стельно чудесен

     И на душе так хорошо

     Что хочется народных песен

     Летит в перед велосипед

     И мысли в голове лихие

     Сверкают спицы серебром

     Цветы мелькают луговые

     И снова хочется любить

     И кажется, что счастье рядом

     А твой родной велосипед

     Стал гимнастическим снарядом