Электричка в этот поселок ходит раз в час и путь занимает минут сорок. Но это единственный способ добраться сюда поздно вечером. Сам не пойму, как это получилось, планировал въехать засветло, но провозился, пропустил последний автобус.
Пригородная электричка в этих местах совсем не похожа на подмосковные. Да хотя бы тем, что здесь в вагонах есть встроенные туалеты. Впрочем, это первое и последнее преимущество. Битые стекла, деревянные сиденья, покрытые гопнической резьбой по скамейкам - единственным творческим хобби в исполнении местных подростков - этого антуража было больше обычного.
К станции Ю. в вагоне осталось лишь несколько человек - пенсионеров с рюкзаками и каких-то малолетних оболтусов в спортивных костюмах, слушающих на полную мощность через динамики сотовых эрэнби, спасибо, что не шансон. Впрочем, было приятное исключение - девушка напротив оказалась очень милой, хоть и чем-то похожей на обезьянку - черты лица были на грани переходящей из зарисовки в карикатуру - оттопыренные уши, которые она еще не научилась скрывать прической, курносый нос, большой рот и скулы придавали ей что-то общее с нашими предками, но не с грубыми гориллами, а скорее с игрунками.
Девушка, зацепив меня один раз взглядом, всю дорогу тщательно не смотрела в мою сторону. Настоящая татарская кокетка. Хотя, может, я и вправду лишился своей прежней привлекательности. Эта мысль заставила меня ловить собственное отражение в стекле электрички. Практически квадратное лицо с толстыми щеками и вторым подбородком, ловко скрываемым подобием испанской бородки. Даже в тусклом свете электричества, который обладает омолаживающим эффектом, было понятно, что я этой девочке в отцы гожусь. Признай уже, что это не кокетство с ее стороны, на что ты мог рассчитывать лет десять назад.
Подъезжаем. Я беру свою спортивную сумку, которая все время пролежала на почетном месте - на сиденье рядом, и выхожу в тамбур. Стараясь не смотреть, пойдет ли девушка за мной или нет. Серьезное усилие воли, не правда ли?
Электричка подошла вовремя - я постоянно смотрю на наручные часы, это успокаивает.
На станции я не оборачиваюсь на электричку, излишне демонстративно, наверное, но я в силу возраста и обстоятельств могу себе позволить идти не оглядываясь. Тем более, что здесь нужно смотреть под ноги - освещение заканчивается как раз там, где кончается перрон и уже по ступенькам с него идешь методом бега силы - чувствуя их ногами. Потом тропинка в кустарнике и выход на улицу, где вместо фонарей свет в окнах домов. Порою в окнах без занавесок, как это принято в деревнях.
Ориентировался я здесь уже с закрытыми глазами - пять лет, каждый год в одно и то же время выезжаю в это место для участия в игре. Да-да. На заре существования эта игра была очень популярной - пейнтбольная зарница.
Офисный планктон и студенты обоего пола так и рвались пострелять друг в друга шариками из пневматических ружей. Правила простые - попали - убит. Уходи с поля боя до следующего раунда. Шарики, наполненные краской, разбивались при ударе об тело и оставляли четкие следы на униформе и шлемах. Скоро простые дуэли стали неинтересными, правила усложнились, появились команды, у команд - цели.
Но новичков с годами становилось все меньше. Может молодежь увлеклась страйкболом, а может просто обабилась из-за потока гламура с экрана и настоящие мужские потехи - охота на себе подобного уже воспринимается быдлоспортом.
В этом году игра юбилейная и сюда должны съехаться и новички и те, кто когда-то ушел из клуба.
Я быстро прохожу через сонную деревню, отмечая краем глаза, что здесь появился круглосуточный магазин. Поднимаюсь по склону к главному входу к базе отдыха "Звездочка". Сразу после детских смен остается что-то около недели перед закрытием лагерного сезона. Вот тогда мы и съезжаемся сюда для игры в войнушку.
Прибыл я достаточно поздно и не сомневаюсь, что ворота уже заперты. Поэтому с чистой совестью лезу через невысокий забор и направляюсь к клубу - вычурному зданию, построенному в семидесятых, когда у архитекторов и заказчиков домов отдыха и санаториев проснулось чувство индивидуализма и желание оставить после себя что-то оригинальное. На этот раз оригинальность ограничилась крышей с загнутыми как у китайских храмов, краями. Внутри клуба вас все равно ожидали бетонные стены с розовой краской и полом из цветной мастики с мраморной крошкой.
Мне нужно было убедиться, что все игроки на месте. Для этого я и залег в кустах у клуба. Время от времени кто-то выходил покурить. Я узнавал практически всех. Вот вышли покурить Амадей в ковбойской шляпе и тельняшке и Ника. Я злорадно отметил про себя, что сама Ника сильно растолстела - кто-то говорил, что это из-за неудачного аборта, кто-то, что она стала пить много пива в последнее время, но большинство считало, что всему виной неправильная диета и попытки исправить фигуру в спортзале.
Впрочем, это все лирика. Судя по всему, в клубе раздавались инструкции и пейнтбольные стволы с баллонами - выходящие были уже в форме и с ушлепачными автоматами. Организаторы арендовали всю эту прелесть - пневматические пушки, камуфляж, бронежилеты и шлемы у местных клубов. Все это оплачивалось взносами за игру. Кто-то привозил собственное снаряжение, но его необходимо было зарегистрировать у мастеров игры.
Я знал наизусть, что будет дальше - отряды Альфа, Бета, Чарли и Дельта по очереди выдвинуться в леса, вокруг лагеря, чтобы потом начать сближаться. Инструкции для командиров уже лежали в конвертах. У игры было несколько раундов, в перерывах между которыми все подстреленные должны были вернуться в клуб, так сказать, для чистоты эксперимента. Мне всегда нравился этот момент - идиотский шарик с краской разбивается о твое забрало или, или руку и ты обязан идти в преисподнюю, на ватных ногах. Чувствуя себя лузером.
С каждым годом правила игры усложнялись - в отрядах могли быть предатели и вражеские разведчики, по лесу могли ходить одиночные охотники, короче, война, как она есть. Как ее себе представляют.
Я вновь посмотрел на часы. До начала первого раунда оставалось где-то полчаса. Сейчас все группировались в жилом корпусе базы отдыха по командам, пили водку. С закрытыми глазами я мог представить чем занимается каждый из участников. Даже если были новички, они как правило тусовались возле "дедов" и подражали им.
Последним клуб покинул Эрей с папкой под мышкой. Вот это уже плохо - значит именно он ведет игру. Мне всегда казалось, что у этого парня не голова, а квантовый компьютер. В институте был сценаристом-КВНщиком, выступал в самодеятельном театре, был автором многих ролевых игр. Несколько лет назад он уехал за границу, одни говорят, по контракту, другие, что совершил прыжок в пустоту, после чего от него не было ни слуху ни духу лет пять. И вот он объявляется и сразу же приезжает на пейнтбольную игру, да еще и возглавляет ее... Это была знатная добыча, я даже пожалел, что сейчас мой инструмент разобран и находится в сумке, иначе так прямо бы сейчас и начал. Эрей, словно почувствовал что-то, остановился и оглядел кусты, но здравый смысл взял над эмоциями и он пошел дальше.
В зале клуба включилась музыка - бессменный диджей игр Боп ставил программу для преисподней на весь раунд - полчаса будет играть классическая музыка, полчаса жесткий рок. Этакая смена сезонов рай-ад, для покойников.
Я вновь перебрался через забор "Звездочки" и спустился в глубокий овраг, расположенный за территорией базы отдыха. Здесь я включил фонарик и вытащил собственную игрушку. Ее надо было просто собрать и вставить магазин. После этого я вытащил собственный маскировочный костюм и шлем для защиты от пейнтбольных шариков - один раз такой мне попал в шею, и мне пришлось очень долго объяснять своей девушке, что это никакой не засос.
Потом у упрятал сумку в кустах, где местные дачники уже создали импровизированную помойку и пошел в сторону заброшенной проселочной дороги на запад от лагеря. Насколько я знал, один отряд обязательно начинал свой путь из одной из точек на этой дороге. Нужно было только подстеречь его.
Охота - великое искусство, игра, которая превращает нас из лишенных смысла жизни городских обывателей в настоящих мужчин. Сердце колотится, за каждым кустом тебе мерещится затаившийся враг. Так, наверное и чувствовали себя эти ребята, когда вышли мне навстречу. "Этих" было пятеро - скорее всего неполная группа Чарли. Все они направили свои пейнтбольные автоматы на меня, но не стреляли. До сигнала начала игры - ракеты, они не могли даже потребовать от меня сдачи оружия. Да и вообще вступить со мной в разговор. Будь на моем месте их истинный противник - из отряда Бета, например, он мог бы сейчас спокойно удалиться. Но я стоял и это, да еще мой нестандартный автомат и нестандартная экипировка их несколько смутила, они решили, наверное что я какой-то персонаж, выполняющий отдельную миссию и если я не ухожу, то эта миссия как-то связана с ними. Отчасти это была полная правда.
А когда взлетела сигнальная ракета они вообще на несколько секунд оцепенели. Мне этого хватило. Надо отдать должное - один из них успел повернуться и даже выстрелить мне в шлем шариком с красителем, прежде чем поймал настоящую свинцовую пулю. Еще одного я подстрелил прямо на дороге - он попытался перемахнуть через обочину. Никто из них так и не понял, что я не просто игрок, а убийца. Я сорвал с автомата присобаченный к нему для маскировки пейнтбольный магазин. Теперь эта штука то, чем является на самом деле - самодельный пистолет-пулемет, собранный по чертежам английского СТЭНа с интегрированным глушителем. Всего около пятидесяти деталей. Магазин слева, все как положено. Только патроны от пистолета Макарова, где мне здесь парабелумовские сыскать. Моя гордость. Два года ушло на то, чтобы детали частью заказать, частью сделать самому, а потом еще и научиться с ним обращаться. Но раз уж у партизан армии Крайовой в далеком 42 году в землянках все получилось, то и у меня должно было.
Я попинал тела. Кажется двое еще постанывали. Если так дальше пойдет, трех обойм по 28 патронов мне не хватит. Но делать нечего, я не мясник да и ножа не взял, пришлось дострелить ребят.
Я снял с головы шлем с нахлобученной на него копной белых волос такой же, как у Такеды Шенгена, японского образца рыцарства, протер стекло рукавом комбинезона цвета тигровой шкуры. Да, кроме того, что эти полоски позволяют красться в темноте совершенно незаметно, теперь меня любая экспертиза признает душевнобольным.
Красться я посчитал совершенно излишним и зря. Не прошел я и полусотни шагов с места преступления, как в меня посыпался град пейнтбольных шариков из придорожных кустов. Пришлось стрелять наугад, а это расход боеприпасов.
Я снял маску с убитого. Это была Ника. Она, наверное пошла на выстрелы - глушитель не идеальный. И кажется, что у меня по всему телу будут нехилые синяки.
Пора завязывать с этим - я перемахнул через забор базы отдыха и стал кустами пробираться в сторону клуба. Расчет прост - уже сейчас там находится от 15 до 20 игроков, а потом будут пребывать новые. Снова шквал боли, на этот раз определить откуда стреляли не удалось и я поднял автомат вверх, жест, по правилам означающий, что я убит. Тогда, привлеченный моим внешним видом, из кустов поднялся шлем. Этого для меня было достаточно.
Снова иду к клубу, уже совсем обнаглев - вот-вот кто-нибудь обнаружит трупы и поднимет тревогу. Впереди, шагах в ста, в неоновом свете мелькнул силуэт в одеяле - так ходили наблюдатели, чтобы их было видно издалека. Если повезет, это может оказаться сам мастер - Эрей. Я стреляю, одеяло падает, но когда я подхожу к нему, то обнаруживаю, что это просто одеяло, пробитое пулями. Неужели отполз, скотина живучая? Искать раненого мне некогда.
Глушитель уже изрядно нагрелся - это чувствуется даже через асбестовую рукавицу, которую я предусмотрительно надел на левую руку. Это уже немецкое ноу-хау. Шмайсеры тоже быстро перегревались.
В клубе как раз шел сезон ада. И тут я подгадал.
Я меняю обойму, передергиваю затвор и вваливаюсь в клуб. В полумраке, под игру светомузыки несколько человек отплясывали какое-то панковское пого.
Я стреляю от живота короткими очередями по силуэтам, но почти без промежутка, останавливаюсь только для того, чтобы перезарядить автомат.
Музыка резко обрывается и перегретый глушитель уже не спасает, выстрелы отчетливо слышны - последние оставшиеся в живых игроки в панике падают на пол, но я их успел отследить и достреливаю одиночными.
Диджей Боп сидит откинувшийся в своем кресле. Он мертв. Проклятье, как выключить эту долбанную светомузыку. Я подхожу к настенному пульту у входа и включаю свет. Дневной свет.
Нестерпимо ярко. Снимаю с себя шлем и вижу в дневном проеме зеленую траву на газоне. На дворе яркий солнечный день. Этого не может быть. Я оборачиваюсь на зал.
Мыслей нет. На том самом идиотском полу из разноцветной мастики и мраморной крошки, в собственной крови лежат несколько подростков лет 13-14, наверное. Мальчики и девочки. Никаких следов униформы - джинсы, юбки и спортивные штаны, какие носят в лагерных сменах. Кругом валяется обувь - почему то ее словно сорвало с убитых. За пультом полулежал неизвестный мне парень, на вид студент-первокурсник...
Я смотрю на часы, но они показывают лишь часы и минуты. Говорил же, бери с календарем. Озираюсь. Нестерпимо несет пороховым дымом и кровью. Не думал, что это будет так страшно. Кажется, меня вырвало, но уже на улице - я стоял у черного входа в клуб. Передо мной в десяти шагах - забор. Я уже слышу истошные вопли на территории базы. Детской базы отдыха "Звездочка".
Перескакиваю через забор и бегу к той самой тропинке, откуда я пришел, к заброшенной дороге. В том самом месте, где должна была лежать Ника, лежала девушка, которую я так долго рассматривал в электричке. У нее на шее был желто-красный галстук, какие носят здесь вожатые отрядов. Эта дурочка ехала в электричке на работу. И опять - никакого камуфляжа, никакого пейнтбольного ружья. Но она правда похожа на Нику, какой она была десять лет назад.
Идти к проселочной дороге и проверять, кто там лежит вместо моих приятелей-игроков совсем не хотелось. Я пошел к тому месту, где была припрятана сумка с моими вещами. Если успеть вовремя на электричку, я уйду, а потом уже разберусь, почему день так легко путается с ночью.
У станции стояло летнее кафе - всего три столика под зонтиками с лейблами кока-колы. Я бы проскочил и не заметил, но за одним из столиков сидел Эрей. Тот самый Эрей, которого я видел ночью, выходящим из клуба. В этом я был точно уверен. Он даже одет был как вчера - в джинсы и вельветовый пиджак. Только без папки. Эрей улыбался.
Автомат лежал в сумке, но мне сейчас нужно было не это. Мне кажется, улыбка была снисходительной, и мне нужно было знать, почему.
Я осторожно подошел.
- Можно присесть?
- Чего боишься, садись, - Эрей явно был дружески расположен, - пить будешь?
Да, мне бы сейчас не помешало. Эрей крикнул в сторону ужасного сооружения замаскированного сайдингом под, собственно, зданием кафе: - Сто грамм водки и бутерброд!
В этот момент, даже еще до того, как принесли водку, я увидел какое здесь безумно прекрасное небо. Над лесистыми холмами, чуть не задевая их, проплывали облака, похожие на куски бараньего сала на голубой тарелке. Хотелось любоваться этим вечно.
- Какое сегодня число?
- Ты приехал раньше на неделю, но теперь это значения не имеет.
- Я сошел с ума и ты мне сейчас мерещишься?
- Что-то в этом духе. Ты приехал сюда сегодня утром на утренней электричке, почему-то считая ее ночной за неделю до намеченной нами игры, считая, что приезжаешь вовремя. Переодеваешься в свой дурацкий костюм и идешь убивать вместо горячо любимых друзей, детей, отдыхающих на базе. и под конец, вместо того, чтобы бежать, ты пытаешься разговаривать с воплощением своей совести. Ты считаешь себя нормальным?
- Пожалуй, нет. По правилам я должен сдать антураж мастеру игры. У меня еще осталось около дюжины патронов. Примите?
- Оставь себе, возможно, что игра еще не кончилась, и они тебе понадобятся.
- То есть я зря жду электричку? - спрашиваю.
- Можно сказать и так.
Мы сидим дальше. Я поворачиваю голову - за столиком никого нет. Подзываю официантку спросить счет.
- Уже уплочено.
И почему-то ее улыбка в внезапно наступивших сумерках мне показалась оскалом.