Поезд движется на юг. Глухо стучат колёса на стыках. За окном снег и степь. В купе двое, я и Сергей . Народу в вагоне мало и к нам никого не подсадили. Я пью пиво, не люблю крепких напитков в поездках, а Сергей порядочно накидался коньяком. Взгляд затуманился, а речь ясная. Давно кончились анекдоты, байки и кроссворды. Луна светит в окно и лунная дорожка бежит за поездом по заснежиному полю, изредка запутываясь в голых деревьях. Мы смотрим в окно, пауза тянется и тянется. Но тут Сергей, повернувшись говорит:
-- В прошлом году я так-же здесь проезжал .
-- И что?- спашиваю я.
И Сергей начинает говорить, с паузами, подбирая слова.
Я ехал в это-же время. Похожая командировка. Тоже в купе, и так-же со мной ехал один попутчик. Звали его Фрол. Редкое имя -- запомнил. Странный такой: солидный вид, дорогая одежда, туфли блестят. И это зимой -- тонкие щеголеватые туфли. На указательном пальце золотая печатка со странным символом: похожим на метёлку. А багаж -- небольшой молодёжный рюкзак. Сидел тихо, разговор поддерживал, но как-то вяло. Сначала он показался таким высокономерным букой. Но говорил по теме и и абсолютно ровно, без эмоций. Скучновато было с ним сначала. Ничего не ел и не пил. Даже чаю. Ни разу не вышел из купе, даже в туалет. Книг и газет у него тоже не было. Просто сидел и смотрел в окно или на меня. Я предложил ему свою еду, но он отказался. Сначала мне было как-то неуютно в его обществе, а потом я "махнул" на все и стал есть и пить. Хотя не люблю пить в одиночку, даже коньяк для знакомства взял, но не сложилась компания. Так за разговором и выпил всю бутылку. Я что-то рассказывал, он поддакивал, но разговору не мешал. Да это скорее монолог был. Но слушать он умел, его выражение лица и короткие реплики прямо провоцировали на откровенность. А я говорил и говорил.Он улыбался и просто слушал.
И часа в два ночи я иссяк. Говорить уже не хотелось, просто устал, действие коньяка ослабело, и захотелось спать. Мне и Фролу выходить утром, вместе, и хотелось хоть чуток вздремнуть. Но тут заговорил Фрол. При этом достал свой рюкзачок и вынул напёрсток, в который вылил последние капли моего коньяка.Лихо махнув им, как стопкой, занюхал рукавом и произнес:
-- Хорший коньяк, но обманули тебя. Коньяку не восемь лет, а пять. Но спасибо за угощение.
Я посмотрел на этикетку: "Выдержка не менее восьми лет".
-- Да, да , --продолжил он -- французы тоже "химичат". Букет не созрел до восьмилетнего, сивухой отдаёт. Пей ты лучше Российский, от своих и обман легче сносится, да и дешевле. А делать и наши умеют, хоть на разные придумки горазды. Познакомился я как-то технологом из Дербента, так он мне много про коньяк рассказал и как его готовят. На завод водил. Напробывался я тогда крепко. Да мне много и не надо. Я и сам по хозяйственной части много знаю, по чину положено. Но много-много лет продолжаю учиться этому. Я ведь на семинар-симпозиум еду. Раз в год мы собираемся и учимся друг у друга. Тебе спасибо за идею, я доклад по коньякам сделаю, а то ехал и не знал, чем коллег удивить. О коньяках мы ещё не говорили.
Я сидел и думал: что за завхоз такой, что по симпозиумам ездит. Что за коллеги такие, что хозайствование как науку обсуждают. А Фрол прочитал, видать, мои сомнения на лице и, слегка улыбнувшись, продолжил:
-- Я ведь на всемирный съезд домовых еду, делегат я от города нашего.
--Кого?- у меня в горле пересохло, псих попался...
-- Домовых. И я тоже домовой. Или ты тоже думаешь, что нет нас?
-- Ну, в сказках, да байках про вас слышал,-- я решил его не злить и подыграть, -- но вижу впервые .
-- Да, нет,видел ты однажды одного из нас. Фому. В детстве. Когда в шкафу глаза горящие и бороду белую увидел. Это он был -- Фома. Орал ты так, что соседские домовые сбежались Фому спасать. Но не пришлось, это его привычка выдала -- любит спать в мужских носках, обязательно цветных, чёрных не любит, и чтоб кучка побольше. Вот и к тебе за носком полез, а ты его увидел и заорал.
Я вспомнил этот эпизод: шесть лет мне было. И ещё долго я спал с ночником. А теперь понял куда деваются носки по-одному. Именно поэтому я стал покупать по десять пар одинаково чёрных. Я смотрел на Фому и последние хмель и сон слетали с меня. Что это: розыгрыш или правда? А он продолжал:
-- А помнишь, ты прогулял все деньги, что оставили родители тебе, когда в отпуск уехали. И три дня питался корками из кухонных ящиков? А кто тебе их туда тоскал? Фома.
Я и этот случай вспомнил: студент домашний, но голодный. Эти корочки я находились утром, в разных ящиках, а вечером моим ужином был проосто чай. Обедал у друзей в общаге. Вроде не раз осматривал шкафы, но утром опять находил одну-две корочки, причём свежие, не засохшие. Но молодой ритм не давал времени подумать: откуда? Всегда приходило вроде логичное объяснение, а на самом деле всё просто -- Фома старался.
-- А ещё твоя матушка чуть дом не сожгла, когда не выключила утюг. Футболка твоя прогорела, доска гладильная уже тлела. Коротнул ваш навороченный утюг. Так Фома водой из утюга и залил водой. А вы думали, что утюг прогорел и протёк. Вот!
Да, я и этот случай помнил. Было. Всё это было, только хмеля во мне уже не было. Протрезвел. Сидит передо мной мужик, зовётся домовым и мою жизнь рассказывает.Чувствую, меня колбасить начинает. Нет, страха нет, но нутро всё мелко вибрирует. Алкаши про такое говорят: душа звенит. Но я пью редко, да и сейчас чувствую себя трезвым.
А Фрол, видя что со мной, опять в свой рюкзачёк полез и достал фляжку плоскую, походную. Налил в стакан, на треть, какой-то зелёной жидкости и протягивает мне: пей! Я понюхал, от густого аромата луговых трав мозги совсем поплыли. Как буд-то утренний луг вломился в наше купе. Я глотнул. Сладко. Чувствуется алкоголь, но не спиртовой, а медовый. И тепло поплыло по пищеводу...
-- Это медовуха, на пяти медах, да на травах. Матушка моя научила. Да только мёда хорошего всё труднее достать. И трав чистых. Испоганили всю природу. Пока сделаешь, месяц по области поносишься, -- проворчал Фрол.
Рябь душевная улеглась и я спросил Фрола:
-- А как вы в городах живёте. Квартир много, люди разные, хозяйки разные. Как справляетесь?
-- Да, по-началу тяжело было. Потом привыкли, освоились. С людями познакомились. Кто как. Один наш год дворником работал, другой слесарем ЖЭКа. Я так просто по квартирам погулял, посмотрел что да как. Люди и людишки разные. В каждом доме есть хозяева и раззявы. Трудно только с наркоманами и алкоголиками. Они чертей в дом тянут. Черти не наше племя: плохое, хулиганистое и злое. Нас, домовых, гоняют-обижают. Да, мы и сами туда ходить не любим. И без этих пройдох забот хватает. Главное огородить их, чтоб зараза по дому не расползлась.
-- Но ведь и большие дома бывают, как за всем уследишь?
Фрол замолчал и уставился в окно, как раз проезжали какой-то городок. Кое где в домах горел свет, тоже кто-то не спит. Темнели окна магазинов и контор. По дорогам проносились одни такси. Мне стало неловко, как будто глупость ляпнул.
Но уже через минуту городок скрылся во тьме, Фрол налил нам из своей фляги. И свой наперсток залихватски опрокинул в рот. Я решил медовуху посмаковать, вкусно!
-- Да, жизнь такая всему научит. Раньше улицу в деревне легко держал. Потом в комуналке, тоже не трудно: соседи друг за другом присматривают. А ты только подправляй, самую малость. "Всё вокруг народное -- всё вокруг моё..." Так и жили. А потом расселяться стали и пригляда не стало. Целый день-ночь носишся, а толку мало. Приглядываешь за малым ребёнком, а в это время в другую квартиру вор лезет и никто не выгонит соседку в это время мусор вынести, чтоб она его спугнула. Или запомнила.
Вот тогда нам пришлось вернуть в моду амулеты разные. Слоники, подковы на дверях, веник в углу, колокольчики. Это наша система слежения такая. Как у вас видео, так у нас талисманы.
А ныне , ещё проще -- самим делать амулеты не надо. Только купи и повесь, а я сам его настрою на охрану и сигнал себе.
-- Так сейчас народ на фэн-шуе помешался,-- говорю я.
--Да всё одно. Китайские домовые давно с такой проблемой столкнулись, народу у них много. Так они молодцы, много всего придумали. И пропаганду - рекламу провели. Всё по-уму. Бери и пользуйся. У тебя вон, мобильник китайский, а у меня амулет. Музыка ветра или камушек красивый. Любую вешь можно приспособить, лишь бы на виду стояла и не убиралась. Такое "надзорное око". Это и ваза может быть и кошка египетская. Как вы говорите: дизайн и декор.
-- А верующие? Ведь у них иконы и другие культовые вещи. А талисманов нет.
-- Ты верующих не трожь! --Фрол насупил брови. -- Я сам до домоводства православным был. Лик Духа, через икону дом хранит. Но это если дом верующий. А если икона за декор стоит, то я эту икону своим оком наделяю. Придёт Дух Святой освобожу место, а пустоте быть не положено.
-- Но ведь церковь, вас за нечистую силу держит, гоняет, наверное?
-- Да, нет, верить в нас не позволяет, но изгонять не изгоняет. Работа у них такая. Мы не в обиде. В чём-то они правы. Нечистые мы. Были бы чистыми духами в рай бы ушли. А так здесь "живём". А некоторые уходят, службу окончив. Остальные пока здесь, на земле, свои дела доделываем, никак не закончим. А как закончишь, если дома всё больше и дел всё больше. Глаз да глаз за всем нужен. Чем я там займусь? А тут при деле, всю жизнь работал и за порогом тоже самое делаю. Каким был, таким и остаюсь -- себя не переделать никак.
В голосе Фрола прозвучала грусть.
-- Да, дел много. И симпозиумы для того собираем. Новому учиться, технику осваивать. Вы люди много напридумывали, еле за вами поспеешь. Молодёжь готовить тоже надо. Ведь кадры новые всё прибывают, души неупокоенные. Оставь такую душу без дела, дурить начнёт, барабашить. Или людей губить. Мстят. А чего мстить, если все за порог уходим в своё время.
Вот и учим, и пристраеваем, где надо. Новые спецальности вводим: саунные -- это банники по-старому, чинные -- эти при управах разных, казарменные в армии. Даже космонавтный был. На орбитальных станциях "Салют" летал. Сейчас МКС иконы Духа хранят, а раньше летал один наш. А потом на Землю захотел, а замену ему не нашли. Вот и сломался "Салют-7" раньше времени.
Я сидел в шоке от рассказа. На психа Фрол не похож, но сказать что-то против его рассказа я не мог. Я ему просто верил. Нутром чуешь, что правда всё это. И хочется поспорить, возразить, а знаешь -- глупость ляпнешь. Так и сидел и слушал. Одно только смущало -- сам Фрол. вроде не дух -- живой человек. С мимикой, эмоциями, своим говорком и словечками. И я всё-таки спросил:
-- А тело-то у тебя откуда, Фрол?
-- Тело-то, так -- видимость одна, хоть и плотное.
Фрол взял мой нож и воткнул себе в ладонь. Нож прошёл насквозь, как сквозь сыр, с лёгким сопротивлением. Вынул нож и рана затянулась на глазах, без крови и красных внутренностей. Фрол сжал руку в кулак.
-- Это просто форма, иммитация. В людском языке нет такого слова. В древнем есть, но я тебе его не скажу, то слово для душ понятно. Живое оно только если мы в нём. Как автомобили ваши, пока не заведёшь -- груда металла. Питание этому телу тоже надо, хоть самую малость. Напёрсток. С этими словами он выпил очередной напёрсток медовухи.
--Всё! Хватит. Собирайся, --скомандывал Фрол.
Я глянул в окно -- рассвет. А на часах: десять минут до прибытия. В дверь постучали. Это проводник пришёл нас будить.
Мы растались с Фролом на вокзале. Он сел в такси и исчез. Моя командировка прошла спокойно.
Я и теперь, когда мне скучно, или одолевают сомнения, я зову Фому, нашего домового и передаю привет Фролу. Со стороны, наверное, выглядит глупо: взрослый мужик кого-то зовёт и передаёт приветы в пустоту.
Однажды они ответили: утром я нашёл на столе старинный серебрянный полтинник. Такого у меня никогда не было, и гостей дня три тоже не было.
Сергей достал из кармрна монету и протянул мне. Обычный полтинник, но на грани поверх надписи: от Фрола.
Сергей забрал монету, достал сигареты и вышел в тамбур...
А утром и мы расстались, обменявшись телефонами...