|
|
||
Прокуренный подъезд серой хрущевки на задворках Новостабильска не был освещен ни на одном этаже. В кромешной тьме раздавались только звуки тяжелых шагов. Если бы кто-то сейчас из любопытства выглянул из своей квартиры и выпустил оттуда луч света, то ужаснулся бы при виде ночного гостя. По лестничной клетке поднимался огромный, двухметровый, широкоплечий верзила в плаще и высоких берцах. Особенно пугающим обывателю могло показаться лицо, скрытое в недрах капюшона, а так же широкий рот с брезгливо приподнятой верхней губой, подсвеченные огоньком сигареты, зажатой в зубах, и какой-то подозрительный сверток, напоминающий биту, обернутую газетой, в руках.
Угрюмый гражданин остановился напротив квартиры на последнем этаже. 99 номер. Деревянная дверь с дешевой, местами свисающей лохмотьями обивкой. Затертая и словно оплёванная сенсорная панелька дверного звонка. Что еще можно увидеть вместо обычной, банальной кнопки в преддверье 22 века? Порыскав глазами по сторонам, мужчина заметил банку из-под кофе, подцепленную крюком из проволоки к чердачной лестнице. Окурок отправился в пепельницу. Осталось только позвонить.
Из-за двери послышался противный треск, возвещающий обитателям квартиры о чьем-то неожиданном посещении. В глубине комнат звонок пробудил сначала лишь неясный шорох. Затем раздался звук, словно разбили стеклянный предмет, кто-то чертыхнулся. Только спустя полминуты неторопливые, но громкие шаги стали приближаться к двери. Складывалось ощущение, что тот, кто шел сейчас навстречу был пьян и постоянно натыкался на встречные предметы и стены. Человек на лестничной клетке все это время сохранял неподвижность и терпеливо ждал.
Наконец, дверь приоткрылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. Изнутри стали доноситься звуки какой-то особенно безвкусной электронной музыки. В прихожей горела тусклая, мерцающая лампочка. В ее свете показалась тонкая юношеская рука, сжимающая бутылку дешевой водки. Затем - тощее лицо с жидкой бороденкой. Подслеповатые, косые глаза тупо уставились куда-то сквозь посетителя. Парня заметно шатало.
- Че надо? - недоброжелательно процедил пьяница, но тут же расплылся в беззубой улыбке. - Захотелось чего-то, а? Деньги то...
Договорить он не успел. В следующее мгновение дверь влетела внутрь квартиры, порвав цепочку и попутно снеся какой-то настенный шкаф. Теперь она треснула пополам и повисла на одной петле. Человек в плаще вошел внутрь, присел возле лежащего в другом конце прихожей тела и снял капюшон. Ястребиный, хищный взор изучал лежащее перед ним тело. Голый торс, торчащие ребра, неестественная худоба. Кожа да кости. Рука в перчатке с силой сжала татуированное запястье парня и перевернула его тыльной стороной вниз. Следы от иголок. Несколько десятков уколов, некоторые со следами воспалений. С повисшей головы обильно капала кровь. Удар такой силы означал как минимум серьезно сотрясение. Этот вряд ли уже очнется. Рядом, мерно постукивая, покачивалась занавеска из лески, с нанизанными на нее пластиковыми шариками.
- Сидор, что там у тебя опять, дубина криворукая?
В дверном проеме кухни появилась тучная фигура. Это был толстяк с поросячьими глазками, маленькой головой и совершенно круглым лицом. На пухлых губах отчетливо выделялась застывшая, блаженная улыбка. Человек близоруко щурился из-за занавески. По всему было видно, что он мертвецки пьян. Правая рука борова небрежно размахивала в воздухе пистолетом. Перед гостем возник тот, ради кого следовало проделать путь до этого богом забытого места. Отхлебнув из граненого стакана, бандит боком протиснулся в дверь, сделал несколько неловких шагов, сотрясаясь своими телесами, и отодвинул стволом занавеску. Ухмылка медленно сползала с заплывшего жиром лица по мере того, как приходило осознание увиденного.
Следы вероломного вторжения в узкой прихожей. Дверца шкафа и полочка с проводным телефоном, валяющиеся на полу. Бездвижное тело Сидора. Довершала картину пока еще маленькая, но угрожающе расплывающаяся лужица крови. Незваный гость медленно поднимался во весь свой могучий рост, даже не удостоив взглядом вооруженного головореза.
- Твой дворецкий был со мной не очень учтив, Опий. Сколько ему лет? Шестнадцать? Семнадцать? - низкий голос звучал спокойно, но угрожающе, однако, по мере того, как произносились эти слова, в нем отчетливее нарастало негодование. - И сколько таких у тебя было? Не подскажешь? Они, наверное, долго не живут?
Стакан упал на пол из дрожащих рук и покатился, расплескивая по полу свое содержимое. Опий, позабыв про пистолет, стал пятиться и вдруг с несвойственной его комплекции прытью бросился вглубь квартиры.
Еще несколько мгновений постояв над телом, которое покидала жизнь, мужчина вошел в зал. Пластиковые занавески безрадостно зашуршали за спиной. Депрессивная музыка отлично подчеркивала внутренний антураж. Здесь почти не было мебели, а пахло просто ужасно. Что-то среднее между запахом аптеки, помойки и самой дешевой пивнушки. Под ногами хрустели одноразовые шприцы, а в зловонном, удушливом воздухе летали мухи. В каждом углу, на каждой поверхности лежали и сидели особи обоих полов. Кто-то был недвижим, кто-то дергался, словно в бреду. Всех присутствующих объединяли несколько отличительных особенностей. Бездумные, полусумасшедшие выражения глаз, синяки под глазами, худоба, зеленые оттенки лиц, дешевая, драная одежда, либо ее отсутствие. По некоторым из них нельзя было даже сказать, живы они еще или нет. На кухне тоже виднелись чьи-то ноги, обутые в дырявые кроссовки, их обладатель лежал на полу и бился в конвульсиях, словно под музыку. Никто даже не отреагировал на появление постороннего. Только одна девушка с жалобным всхлипыванием повернулась на другой бок и прижалась лбом к стене с облупившейся краской. Короткое белое платьице с грязными разводами, повисшая на спутанных волосах пластиковая заколка, позолоченный кулон на длинной цепочке, случайно упавший позади дрожащего тельца, казавшегося единственным предметом, не принадлежащим мерзкой затхлости притона.
Ботинки сделали пару шагов и замерли напротив девушки. Верзила опустился на одно колено. Рука в перчатке бережно приподняла кулон. Им оказался крохотный образок из церковной лавки. Образок вновь почти бесшумно упал на пол. Гость резко встал, после чего еще раз обвел суровым взглядом наркоманов, покачал головой и продолжил движение в противоположный угол зала, где захлопнулась дверь за трусливым Опием.
Толкать дверь оказалось бесполезно. Ее явно подперли чем-то массивным. Однако мощный удар берцем мигом снес ее с петель. Кресло, которое мешало войти, отлетело к окну. Стоило сделать шаг внутрь, как раздалось несколько выстрелов. Гигант успел отскочить назад. Пули одна за другой попали в дверной косяк на уровне полутора метров над полом, но одна рикошетом все же оцарапала небритую щеку. На пустяковую рану громила даже не обратил внимания. Четыре!
В следующе мгновение мужчина в черном плаще опять нырнул в комнату. На этот раз он низко пригнулся и, перекувыркнувшись, оказался у кресла. Еще доля секунды ушла на то, чтобы схватиться за ручки кресла и развернуть его спинкой в направлении дальней стены комнаты, откуда палил Опий. При этом сам обороняющийся оказался за предметом мебели. Последний маневр был совершен вовремя. Прогремел еще один выстрел. Пять! Сверток, который все еще находился в руках лег на кресло. Еще один! Шесть! Тактик сгруппировался и, не высовываясь из-за спинки, с громким криком стал толкать кресло в сторону стола, за которым пытался спрятаться бандит. Еще! Семь! Расстояние быстро сокращалось. И вот от удара ножки стола заскрежетали по полу. Наркоторговца прижало к стене, он запрокинул руку с пистолетом и выстрелил в потолок. Восемь! Бешено взревев, верзила вскочил на ноги, одним прыжком перемахнув через кресло, приземлился на стол и с размаху опустил кулак на голову Толстяку. Удар пришелся точно в висок. Грузное тело разом обмякло и рухнуло грудью на столешницу.
* * *
Он пришел в чувство от ведра ледяной воды, разом выплеснутой в лицо. Задергавшись и еще не вполне осознавая происходящее, боров стал протирать глаза. Перед ним, опустившись на одно колено, стоял недавний посетитель и пристально смотрел на его жалкое положение. Голова ужасно ныла, а на руке, которой наркоторговец утер подбородок, осталась кровь. Глаза незадачливого стрелка испуганно расширились, и он, было, опять потерял сознание, но в лицо ему ударила пустая тара. На этот раз пришлось очнуться окончательно.
Когда человек в черном плаще убедился, что Опий больше не собирается его покидать, то поднялся и, подвинув к себе дырявое кресло, рухнул в него. Тяжелый письменный стол он уже опрокинул к противоположной стене, закрыв тем самым проход в комнату. Им никто не мог помешать.
- Полагаю, что ты догадываешься, зачем я пришел? - в руках у сидящего вновь оказался сверток.
- Я знаю, кто ты, скотина! Это же ты тот самый Зверь? Ты уже многих наших пришил! - заверещал толстяк.
- Зря ты так. Тем более, что у меня больше аргументов, чтобы считать скотиной, как ты изволил выразиться, тебя. Твое прозвище говорит само за себя. - теперь, когда капюшон не скрывал лица говорившего, был отчетливо виден устрашающий шрам, проходящий вдоль правой стороны лица от высокого лба через глаз до самого подбородка
- Что ты несешь, придурок?
- Ты находишься в квартире, полной умирающих подростков, и спрашиваешь меня, о чем я говорю? - гигант подался вперед. - Опий, ты гораздо облегчишь свою участь, если будешь говорить со мной откровенно.
- Что ты сделаешь со мной? - не унимался наркоторговец.
- Это будет зависеть от того, что ты скажешь.
- Ничего не скажу! Не на того напал.
- Что ж, когда я доберусь до твоих товарищей, то обязательно передам им, каким ты был преданным другом даже в свои последние минуты. В таком случае поговорим о тебе. Вероятно, узнаешь это? - газета упала на пол, а в руках у Зверя очутилась свинцовая труба.
Бандит отпрянул назад и вжался в угол. Губы его задрожали, а левый глаз несколько раз нервно дернулся. Опий отвернулся и начал, поскуливая, шептать что-то невнятное. В отчаянной попытке защититься от зловещего вида предмета руки вытянулись ладонями вперед в направлении мучителя.
- Вижу, что узнаешь, - продолжил последний. - На всякий случай напомню. Именно в этой трубе твои несовершеннолетние распространители прятали наркотики, здесь недалеко, в гаражах, в куче металлолома. Именно этой трубой недавно ты до смерти избил одного из них, когда он не принес тебе выручку. Кажется, паренек действительно не смог ничего продать в тот день.
- Нет!
- Именно этой трубой ты был вооружен, когда вчера ночью пьяный вломился домой к пожилой женщине.
- Нет! Нет!
- Ты помнишь, как ты ударил ее по голове? - рука в перчатке медленно скручивала с торца трубы крышку.
- Нет! Ложь! Нет!
- А что ты сделал с ее маленькой дочкой, ты тоже не помнишь? - на пол упали несколько пакетиков с белым содержимым.
- Нет, пожалуйста! Не-е-е-ет!
- Чем ты ее накачал, Опий? Вот этим порошком? - военный ботинок подтолкнул пакеты к ногам вопящего, а из цилиндра сыпались все новые. - И знаешь, что ты сделаешь теперь? Ты съешь при мне все содержимое этой чертовой трубы! Или тебе придется проглотить саму трубу, обещаю! Выбирай, времени у тебя не много...
* * *
Елизавета Николаевна подскочила от неожиданности, когда услышала стук в дверь. Осторожно поднявшись с детской кроватки, она направилась к двери, но за несколько шагов до цели остановилась и почти шепотом спросила, кто это пришел. Получив ответ, она успокоилась и отперла. На пороге стоял высокий человек в черном плаще. Дверь была достаточно низкой, поэтому ему пришлось нагнуться вперед, чтобы его лицо стало видно женщине.
- А, Лешенька, это Вы. Я теперь боюсь любого шороха.
- Я вам с Леной принес немного продуктов. - при этих словах два больших картонных пакета заняли дверной проем. - Куда поставить?
- Ах, - выдохнула домохозяйка. - Поставьте прямо здесь. Вы и представить себе не можете, как я вам благодарна, и... Вы, кажется, ранены. У вас кровь на щеке. Где вы так...
- Как Лена? - мужчина резко выпрямился, сделав шаг назад.
- Кажется, уснула... Вы же понимаете, как ей сейчас тяжело. Сначала умер ее отец, а потом они... Эти злые люди. Они обещали прийти через месяц за деньгами. Они же знают, что мне неоткуда взять! Что же будет когда они придут опять? - Елизавета опустилась на стул в прихожей и, закрыв глаза руками, беззвучно зарыдала.
Повисло неловкое молчание.
- Они больше не придут.
Женщина удивленно подняла опухшие от слез и недосыпа глаза на своего гостя.
- Как? Откуда...
- Они больше не придут. - уверенно повторил мужчина - Ложитесь спать, Елизавета Николаевна, на вас лица нет.
Дверь медленно затворилась, было слышно, как гость тяжелой поступью поднимается по лестнице. Женщина вскочила с места, распахнула дверь и встревоженно посмотрела ему вслед. Она хотела что-то крикнуть, о чем-то спросить, но не смогла заставить себя произнести ни звука. Этажом ниже меж тем шумел кто-то еще. Мелкие и быстрые шаги звонко отражались от стен подъезда. По лестнице мимо Елизаветы пронесся паренек лет десяти-двенадцати. Он догнал Зверя почти у самой квартиры и затараторил.
- Здравствуйте, Алексей. Я принес вам книжки, как и обещал! - с этими словами ребенок тяжело выдохнул и снял рюкзак. - Вот тут у меня... Даже Достоевский есть, как вы просили.
- Где ты их взял?
- Мне их отдала тетка. Говорит, что все равно не читает, а на них только копится пыль. А на пыль у нее аллергия. Вот...
- Спасибо, Миша, ты настоящий друг. - мужчина прижал к себе стопку книг одной рукой, а другую протянул, чтобы потрепать мальчугана по голове, но в последний момент остановился и внимательно посмотрел на свою перчатку, о чем-то серьезно задумавшись, после чего резко развернулся и стал отпирать дверь.
- Алексей, а правда, что в канализации под нашим городом они целый другой город прячут?
- Ну, город, не город, но запутанных туннелей там много. - Зверь уже вошел в квартиру и сложил стопку книг на тумбочку, озираясь по сторонам.
- А правда, что там живут крысы мутанты? Говорят, там есть такие, что размером с собаку!
- Нет, таких там не бывает... - мужчина ушел вглубь квартиры, но его спутник, приученный к тому, что дальше коридора ему входить запрещается, остался на пороге, захлопнув за собой дверь.
- Ну да, я и сам не верил в это. - разочарованно произнес паренек, глядя под ноги, но тут же оживился: - А как вы туда ходите? Вы же такой большой, а канализационные люки такие маленькие? Как вы в них помещаетесь?
Алексей между тем успел обойти кругом всю квартиру и вывернул с кухни. В руках он держал две коробки конфет.
- Вот что, ты задаешь слишком много вопросов. Здесь твоя награда за книги. А это твоей тете. Передавай от меня ей большое спасибо. Если найдешь еще что-то интересное, то приноси. Но запомни, узнаю, что ты их воруешь! - Палец в перчатке погрозил прямо перед носом у опешившего мальца.
Парень молча принял коробки и замялся. Он явно не желал уходить. Взгляд Зверя снова упал на книги. Только сейчас среди них он заметил какой-то журнал. Журнал тут же был аккуратно извлечен из-под стопки. Им оказался комикс про некого супергероя, умеющего летать, пускать лучи из глаз и поднимать в воздух многотонные поезда. По крайней мере, именно это было изображено на обложке.
- Что это?
- Это мое. - мальчик покраснел. - Думал, вдруг вам тоже будет интересно.
- Я не читаю комиксы. И тебе не советую. Не бывает всех этих сказочных героев с их суперспособностями. В жизни все намного прозаичнее. Забери это. Тебе пора.
* * *
Раритетный УАЗ Патриот легко несся по заснеженным дорогам окраины города. Черный матовый кузов авто казался футуристичным и неправдоподобным предметом на фоне ветхих многоэтажек. Из салона призывно и тяжело рычали гитарные рифы.
В глубокой шахте
Который год
Таится чудище змей...
Снег. Повсюду снег. Он падает с неба, мгновенно прилипает к лобовому стеклу, невесомым ковром ложится на дорогу, а следом за автомобилем тянется воздушный белый шлейф. Поздняя осень уже уступила свои права зиме, позволяя скрыть под удивительным природным полотном грязь, серость и вечные трещины асфальта некогда великой страны, сверхдержавы, обладавшей во времена своего расцвета всеми благами цивилизации кроме ровных дорог.
Он копит силы,
Лениво ждет,
Направив в небо радар.
Последняя мировая война привела эту страну, как впрочем, и все остальные, к отчасти первобытному состоянию. Высокие технологии сочетались с убогостью инфраструктуры и быта повсеместно. Многие мировые столицы пали жертвами ужасающих сражений и испытаний небывалых видов оружия. Уж что-что, а искусство разрушения человечество освоило за время своего существования лучше всего. Гораздо больше повезло городам и странам, находящимся в дали от основных баталий и взрывов, но война неминуемо должна была затронуть буквально каждый уголок планеты от северного полюса до южного. В условиях войны, в которую было втянуто все мировое сообщество, военные действия, взрывы атомных и водородных бомб, бесчисленные ракетные удары, террористические акты, геноцид, гражданские волнения и вандализм могли привести только к одному результату. Однако Новостабильску повезло больше, чем Москве, Вашингтону или Токио. Сибирский город продолжал свое существование, а его жители постепенно обустраивали свою жизнь. Полупровинциальный городок стал вдруг самым крупным и развитым населенным пунктом на всем востоке Евразии.
Все во что ты навеки влюблен
Уничтожит разом...
Резкий поворот на перекрестке заставил автомобиль уйти в непродолжительный занос. Водитель даже и не думал сбавлять скорость. Такое может себе позволить только тот, кто уверен, что он один на дороге. Достаточно просторная улица некогда сверкала от изобилия рекламных вывесок и витрин. Теперь же большая часть фасадов зданий была заколочена или же наоборот зияла черными провалами битых стекол. Здесь все казалось заброшенным, но у одной такой лавочки все же было заметно некоторое движение.
Старик в засаленном комбинезоне, стоя на шаткой стремянке, прикручивал над узкой металлической дверью дощечку. Дверь выглядела новой и заметно выделялась на фоне облупившейся темно-голубой краски стены. Надпись на доске гласила: "продуктовый магазин и бытовая техника". Снизу углы вывески придерживал робот. Человекоподобный торс на гусеничных траках с непомерно длинными клешнями вместо рук. Сложно было сказать, для каких целей это чудо техники предназначалось при выпуске, но сейчас оно явно выполняло не те функции, которые в него закладывали заводские инженеры. Один угол доски выскользнул из нехитрого зажима, при этом сам робот перевернулся на бок, доска повисла на одном шурупе, а старик от неожиданности соскользнул со стремянки. Лицо человека застыло в недоумении, а сам он замер и уставился на проезжающий мимо автомобиль. Такое средство передвижения было достаточно редким зрелищем в этой части города. Бот между тем успел подняться сам и спешил поднять хозяина, но тот с досадой стукнул его по плоской металлической конструкции, заменявшей голову, кулаком, заставил посторониться и, кряхтя, начал вставать сам.
Смертельной данью
Обложен мир,
Лишен покоя и сна...
Поворот рулевого колеса заставил машину снова вильнуть в сторону. Улица с витринами сменилась еще более печальной картиной. Здесь начинались руины. Старые серые хрущевки по понятным причинам не выдержали столь долгой эксплуатации и ужасов уличных войн. Вдалеке, правда, виднелось одно подобное строение, которое чудом уцелело и, похоже, все еще служило кому-то жилищем.
Новостабильск миновала печальная участь непосредственных боевых действий. Улицы города не топтали вражеские солдаты. Однако и здесь, будто по ошибке, падали с неба ракеты. Здесь тоже рушились здания, погибали люди. Однако в основном нынешнее плачевное состояние инфраструктуры было вызвано не силами вооружения армий других стран, но скорее действиями самих жителей города и многочисленных беженцев. Гражданская война принесла больший ущерб, чем можно было себе представить.
Но теперь все было иначе. Весь мир представлял собой одну большую площадку для реконструкции. Каждый зализывал свои раны, как умел и старался не конфликтовать с соседями. Эта война доказала только одно. На данном витке развития человечества в любой мировой войне не может быть победителей. Любая сторона, наносящая удар, подписывала себе смертный приговор. Любые локальные конфликты также отзывались шокирующим резонансом по всему земному шару.
Сильнее всяких войн
Воля и разум!
Воля и разум
Сильнее всяких войн!
Автомобиль резко затормозил за двадцать метров до одинокого дома. Из распахнувшейся двери вышел высокий молодой парень приятной наружности в слегка затемненных очках. На вид ему можно было дать не больше двадцати пяти лет. Неподалеку, у крайнего подъезда, толпились люди в форме, но внимание вновь прибывшего было приковано к иному объекту. Рядом с колесом "патриота", в дыре, с которой кто-то неосмотрительно снял канализационный люк, жужжал колесами робот-уборщик. Таких машин в небольших количествах можно было увидеть на дорогах в центре города, тем удивительнее было видеть этот агрегат именно здесь, на задворках. Робот, отдаленно напоминающий дроида-механика из "звездных войн", беспомощно вертел щетками в нижней части корпуса, а положение, в котором он оказался, вынуждало уборщика крутиться вокруг дыры. Второй трак провалился в отверстие и не позволял ему освободиться самостоятельно. Парень навалился всем весом на металлический корпус и привел его в вертикальное положение. Дроид благодарно помигал светодиодами и резво направился в противоположную от дома сторону, не забывая, впрочем, подметать щетками улицу.
Водитель УАЗа, прижимая к груди фотоаппарат, беспрепятственно прошел мимо полицейского, оставленного охранять вход в квартиру со сломанной дверью. Уже в прихожей к своему неудовольствию он встретил следователя по особо важным делам Треплова. Это был чрезвычайно взбалмошный старик и настоящее бедствие для любого уголовного дела, в которое вмешивался. Он славился своей придирчивостью и неописуемой любовью к различного рода указаниям даже там, где они не требовались вовсе.
- Добрый День, Петр Петрович.
- Опять ты! Позор на мои седины! Видеть тебя не желаю! Сержант! Да, ты! Иди сюда. Бегом! Быстро введи этого журналюгу в курс дела, дай ему все здесь сфотографировать, как он любит, а потом гони в три шеи! - опять повернувшись к журналисту, старик почти проорал: - И чтобы духу твоего здесь не было, щенок! Очки бы хоть свои темные снял, стыдоба. Ох, если бы не Иван Сергеевич... Я бы тебя, прохвоста...
С этими словами он выбежал на лестничную клетку и стал быстро спускаться вниз. Было слышно, как он ругался и давал распоряжения всем, кого встречал по дороге.
- Привет, Николай, опять ты с утра пораньше на работе? - обратился к полицейскому парень.
- Здравья желаю, - развязно процедил сержант, отворачиваясь и проходя в зал. - Тебя как всегда пропустили там, где простому смертному ни за что не пройти. Хорошо быть сыном коменданта города. С утра, говоришь? Бери круче. Мы с трех ночи здесь. Опять наш маньяк поработал. Ты его, кажется, в своих статьях зовешь "целью номер один" полиции города? Терпеть не могу прессу.
- Значит, все-таки вы читаете мои статьи, сержант? - не сдержался от улыбки юнец.
- Иди ты к черту. - добродушно ухмыльнулся тот.
- Как всегда телефонный звонок с уличного телефона-автомата?
- И как всегда внутри телефона мы обнаружили только его фирменное устройство с автодозвоном. В половине третьего оно нам позвонило и электронным голосом рассказало, куда нам ехать забирать жмуриков.
- Что это за место?
- Притон. Как видишь тут полно дохлых наркоманов. - сержант обвел рукой комнату. - Одного ты видел на входе. Этот умер травмы головы, а остальные были по одному задушены подушкой. Она вон в том углу.
- Неужели он убил всех?
- Нет, ты знаешь, одну девчонку он оставил. Она на фоне остальных выглядела... Нормально. Видимо, недавно на игле. Ее без сознания увезли в лечебницу.
- Что-то еще интересное есть?
- Не особо. Соседи ночью слышали стрельбу и чьи-то крики о помощи. Но в полицию, понятное дело, никто не позвонил. Да и привыкли они уже к такому соседству. Тут, говорят, еще не то бывало...
- Почему вы раньше не накрыли эту точку?
- А то сам не знаешь. - огрызнулся полицейский. - Спрашивай, что тебе еще нужно знать?
- Что в той комнате?
- Нет, Джон. Будь я на твоем месте, я бы туда ни за что не пошел. - тон Николая резко сменился, а в глазах блеснула искорка неподдельного ужаса.
- Почему это?
- Не спрашивай... А черт, просто потому, что я такого еще не видел. Там владельца этой квартиры... Он заставил его сначала жрать собственную наркоту, а потом... Нет, не буду тебе ни о чем говорить. Хочешь смотреть на это дерьмо? Иди и смотри. А все-таки такого зверства я не ожидал даже от Зверя, будь он неладен.
Джон вздохнул, отстегнул фотоаппарат от ремешка и молча направился в дальнюю комнату.