Растет трава сквозь камень и стекло,
Сквозь маску палача и маску мима,
И золото уже не тяжело
Тому, кто смог уйти за белым дымом,
Не став марионеткой-простецом,
Не повинуясь правилам расплаты.
Куда же ты несешь свое кольцо?
В Ородруин. Распять и быть распятым.
* * *
Томленье духа. Зрелость. Разум.
Тщета. Спокойствие удава.
Решенья принимая - сразу,
И не ища в окурках - Дао,
Ты просто знаешь - все едино,
И шум толпы, и блики света.
Сложились в слово "вечность" льдины.
Дороги Бога. Или ветра.
* * *
Ошибка в сердце... разве речь
Об этом?
Взглядом - мимо, мимо:
Побереги не сердце, меч,
Клинки теперь невосполнимы.
* * *
Да. Ураган проникнуть может в щель,
А дальше - все брутально: "или - или".
И, чтобы знать, попало ль слово в цель,
Ты должен знать, за что тебя убили:
За откровенье ли, за блеск монет,
За что-то кроме - то, что ты не ведал...
Где в Логосе смешались кровь и свет,
Рождается пророк. Звезда. Победа.
* * *
Обрубки мыслей - суета калек, -
Как мухи, облепившие причал.
"Упасть в дремоту, слушая, как век..." -
Оно не больно. Даже не печаль,
Усталость. Горечь. Доза тишины.
Беззвучное вращение планет,
Уже не нарушающее сны.
Заслуженный покой ясней, чем свет,
В основе: "Ничего не береги" -
Завет нетленной чистоты луча.
Мешать себе. Потом мешать другим -
Смеяться, плакать, петь - по мелочам,
В лицо святым упрямо хмурить бровь,
В реторте кровью растворяя ртуть,
И непреклонно отрицать любовь,
Что тщится заслонить собою путь:
"Негодно. Бесполезно. Не нужны".
На древко вздернуть душу, как лоскут
Алеющий.
... Заснуть и видеть сны.
И ждать шагов - вне шествия секунд.
* * *
Молчит железо. Камни не спешат.
Огонь дотла сжигает, не калеча,
Когда паденье сменит твердый шаг.
Ужасно - отступить. Отречься - легче,
Все можно, если сорвана печать
И все, чем ты владеешь - ветер в спину,
А голоса святых в мозгу кричат:
"Что делаешь, не делай вполовину!" -
Ни богу брат, ни черту кочерга;
Свободно, неподсудно и не больно,
Да, некому спасать и помогать,
И это совершенно добровольно.
Есть правило: держать высокий слог,
Когда попал в расставленные сети,
И если с палачами в диалог
Вступать, то без мольбы о милосердье,
Так хочет воля. Требует сюжет.
Вот след, который не смывают воды.
В начале - жест, и в эпилоге - жест.
За ним - молчанье, выбор, смех, свобода.
* * *
Шлифует тело ряса. Капюшон
Скрывает взгляд и приглушает пенье.
Как светел дух, когда опустошен,
Еще не ожидая наполненья,
Еще не вспомнив, что такое Рок.
Снисходят с неба звезды на погоны,
Когда молчанье бродит между строк,
Выискивая жертву, как Горгона.
* * *
Отбросив антураж - не выйти вновь
Из-за кулис - на ветер, в чисто поле.
"Бог умер" - это больше, чем любовь,
Но, все же, меньше, чем покой и воля.
Кулисы. Сцена. Темный коридор,
На выход. Темнота пустует в нишах.
"Феномен равен ноумену?.." - спор
Улыбки Канта - и усмешки Ницше.
* * *
Микеланджело Буонарроти
Да, все по расписанью. По часам.
Тогда и смерть легка, и жизнь чиста.
Сидеть, пока не станешь камнем сам?
Да, Мастер. Я хотел бы - камнем стать.
... Во времени стираться я устал.
И сны белы. И час победы ал.
* * *
Признанье обронивши сгоряча -
Сиди, глодай судьбы своей объедок.
Вполне возможно - больше не звучать,
Лишь тихо улыбаться напоследок,
Вот - звездный холод сброшенных оков:
Чужой среди чужих в враждебном стане,
И на веревке больше узелков,
Чем всех былых несбыточных мечтаний.
* * *
Не стоит. Нет. Все зарастет травой
Ночь размывает грани и движенья,
Ты где-то совершишь преображенье -
Не крови в свет, а света - в божество.
Остался на окраине души
Архив узлов и прочих тайных знаков,
Что дешифруют после нас. Однако...
Но не звучи. Почти - "О, не дыши!.."
* * *
Где-то, меж серых тюремных стен,
Голос - искусственный, неживой:
"Doctor Extaticus - Йорик твой,
Doctor Asceticus - Гильденстерн.
Прежде магический, этот круг
В смерть разомкнулся, затоплен тьмой.
Сколько же времени, милый друг?
Ты заигрался, пора домой".
Тысячи, тысячи киловатт
Звездной энергии - рвут покров:
Время прощаться - и оживать
Там, где уже - никаких миров.
Февраль 2006 г.