Вы вот верующим же не объясняете про абсурдность превращения воды в вино путем наложения рук... Вино, а тем более водка, изготовляются, как-то по-другому...Я вроде бы слышал...
Мой прямой вопрос сведущим людям, окт. 2008 г.
... Всё-таки посторонним трудно понять, как мы сумели в запутанных лабиринтах конторы дошагать до своего служебного места, где нас должна была поджидать завхозиха. Впервые пробирался по таким незнакомым местам, полутёмным закоулкам, запутанным лабиринтам, что порой так и хотелось крикнуть: "Ау, люди!"
Мы медленно и постепенно вышагивали среди обломков штукатурки, мимо торговых рядов у дверей кабинетов, шли вдоль десятков закрытых дверей, за которыми стояла гробовая тишина, Бывало натыкались на необычных и задумчивых обитателей. С нами спорили, с нами знакомились, нас узнавали, про нас уже каким-то неведомым для нас образом уже знали и слышали, нас поучали...
Обычно, в походе или гуляя, в лесу, в поле, на улице, мы любим напевать. Не то чтобы мы обладали отменным музыкальным слухом или хорошо поставленным голосом, но для себя, мы - певец достаточно терпимый и имеем неплохой репертуар. К тому же напевать на ходу или за работой, наша стародавняя привычка, она нам всегда помогает, пение нас успокаивает и подбадривает. Она - не курение, до плохого не доведёт. У кого нет тяги к прекрасному и волнующему? Поэтому и нам не чужды души неясные порывы! Идём себе, бывалоча и распеваем негромко, для личного пользования, что-нибудь из лёгкой музыки, что-нибудь душевное: "Летят перелётные птицы, в осенней дали голубой, летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой, а остаюся с тобой, родная навеки страна..." Ободряет и поддерживает. И на шаг славно ложится! Кроме того, хочется и наедине с самим собой порой блеснуть знаниями, представить себя истинным эрудитом, знатоком мировой культуры...
Но одна песня... она ни миг не покидает нас... Звучит и звучит...
До свиданья, Афган, этот призрачный мир.
Не пристало добром поминать тебя вроде
Но о чем-то грустит боевой командир:
Мы уходим, уходим, уходим, уходим.
Нам вернуться сюда больше не суждено,
Сколько нас полегло в этом долгом походе,
И дела недоделаны полностью, но...
Мы уходим, уходим, уходим, уходим..
Не заводи себя, сказало моё гордое Я...Да! Уходим...Уходим...Солдат не уходит...Он просто рядом быть перестаёт...
..В конторском коридоре петь нас не тянуло. Наоборот, непроизвольно шепталось: "Свят, Свят...Чур меня, Чур меня!". И это при том, что человек мы почти не религиозный, хотя и добропорядочный, и отчасти законопослушный. Да, в меру своих сил. Жутковато вокруг как-то. Поверьте, в чём, в чём, а уж в жутких местах мы разбираемся...
Коридор, казалась, никогда не закончится. Он вилял, загибался, ускользал. Тускло. Одинокий фонарь где-то вдалеке. Даже темновато. Через оконные проёмы света в коридор попадает нисколько не больше. Окна почему-то, разных размеров, то - от пола до потолка, то - крошечные, узкие бойницы. Впрочем, стёкла и у тех, и у других мутные и грязные. Подоконники в стародавней пыли...Обшарпанные стены. Раза три с потолка валились обломки, к счастью маленькие и падали не прицельно, удавалось почти безболезненно ускользнуть. Не споткнуться бы, не запнуться в темноте. Добраться до цели в первый день неплохо бы без явных повреждений и увечий...
Один из закутков конторы, прямо по коридору, как выйдёшь из кадров и налево, до поворота, где нужно пролезть мимо гряды величественных, но ржавых сейфов, заметить было нелегко.В углу, на повороте, огромная кадка с развесистой пальмой. На кадке неотчётливо, но читался призыв: "Господа! Бычки в бочке не тушить! Окурки на пальму не развешивать!" Как миленько обращаются к господам, товарищей ранее, при той власти, не предупреждали про окурки. Выходит, господ теперь требуется носом тыкать в невоспитанность? Нам показалось, кто-то предупреждающе кашлянул в левом темном углу. На всякий случай пришлось сказать извиняющимся тоном:
- Я здесь даже не курю! И зачем мне окурки развешивать на пальму? Я и дома могу...
Темнота хранила молчание. Мы добавили:
- И бычки я не тушу в бочке! Окурки, то есть...
А что? Если уж поступил на службу, умей выглядеть государственным гражданским служащим! Пусть не во всём, мы в отдельных ситуациях ещё не разобрались. А что до того, выполнить приказ - не тушить окурки в пальме, мозга в таком объеме у нас хватит.
В углу презрительно молчали. Тогда мы двинулись дальше. Здесь уже потребовалось развернуться и попятиться немного назад, пройти мимо пяти закрытых на навесные амбарные замки огромных дверей, и через маленький фанерный коридорчик проникнуть в кабинет, где и было, оказывается, предназначенное нам служебное место. На этом самом служебном нам предстояло корпеть над своими природоохранными обязанностями. Надолго ли? Не вопрос, главное, чтобы костюмчик сидел и начислялась жалование...
Перед дверью мы остановились. Заходи паренёк смело, но не нагло, сказало одно моё Я, гордое и неприступное,. Вы же соображаете, надеюсь, что по первости перед высокопоставленными должностными лицами дебютанты стараются вести себя скромно и застенчиво. Ты, хлопец, запомни, ты - запуганный, тебе и стесняться. Кстати, тебя, случайно, левый зуб не тревожит? А, вот так-то! То-то, мы почувствовали непорядок. Думаешь, вьюнош, рвать или приноравливаешься? Ах, для тебя зубная боль - мелочи, когда сердце отчаянно стучит за Россию? Ай, молодца! Восхищены твоей прямотой и милосердием! Пусть и дальше стучит, пусть и дальше побаливает. Раз ноет - значит, мы ещё живы! Ну, заходи, вступающий в сложную и государственно-служебную жизнь, и постарайся изобразить саму скромность, а там поглядим...
...Вычислить в кабинете завхозиху даже среди большой компании особ женского пола оказалось несложно. Мне ли не знать душу и лица материально-ответственных лиц? Заведовать материально-техническими ценностями конторы государство могло доверить только именно вон той гражданочке необъятных размеров, с жестким стальным взглядом хранительницы и распорядительницы, возвышавшейся во главе накрытого стола. Сухостойным фигурам и тщедушным бабёнкам-палкам богатства в закромах Родины не доверяют.
Компания чем-то угощалась, рассевшись за столом возле окна. Одуряющий аромат блинов со сметаной! Нам ли его не распознать! Продукты питания на столе издавали такой заманчивый запах, что нас срочно потянуло в голодный обморок. Крохотный перекус на завтрак дома, калачик с мёдом от старичка в кадрах - слишком скромные порции для меня, давно и прочного голодного.
Про ароматы вы можете сказать, будто никто не в силах отличить запах блинов со сметаной от запаха блинов с маслом. Вы нытик, невежда и тугодум! Я, когда голодный, даже с завязанными глазами, безошибочно выйду к обедающим людям, находись они от меня за десяток километров. Как утверждал уважаемый мной старшина Барабулька: "В литературе надо разбираться и воякам! Поэзию армейского плаца укрепляет только проза полной миски солдатской каши!"
Сглотнув слюну, я, мне кажется, сумел весьма учтиво и застенчиво произнести:
- Приятного аппетита! Бог в помощь! Здравствуйте всем!
- М-м-м.-м...м-м-м... - не очень внятно из-за набитого пищей рта, за всех в кабинете вроде поздоровалась со мной многообъёмная и крупно-телесная гражданочка, которую я определил за завхозиху.
Стараясь не смотреть на обильно заставленный соблазнительным продпайком стол, я скомандовал себе - "Смир-но!", и, по возможности, молодцевато отрапортовал:
- Докладываю голосом! Представляюсь по случаю прибытия к месту прохождения государственной гражданской службы. Дубакин Вы Ны. Простите, если вломился, как медведь на пасеку.
- Медведь?! - прожевав, переспросила завхозиха, оглядев меня взглядом знатока мужских достоинств, она восхитилась:
- Статный и подтянутый мужчина! Орел! Девки, к нам на посадку идёт орёл высокого полёта!
За столом всеобщим ахом поддержали высокую, но заслуженную оценку.
- Орёл высокого полёта! - с удовольствием повторила завхозиха и рассудительно добавила. - Обнадёживает! И приятный мужчина! Только недокормленный. Недостаток в откорме и привесах исправим. А так, приветствуем в своих рядах...
Молодая, но блондинистого вида девица, сидевшая за столом в углу, запоздало бросила:
- И нам, красавицам, можно сказать своё мнение? Вы - кондор!
Блондинка сидела рядом с тоже молоденькой, ядрёной девицей, у которой соблазнительно объёмный бюст просто выпирал из белой блузочки. Они вместе заливисто рассмеялись, видимо, над кондором.
Толстушка слева, с претензией на неотразимость, высказалась иначе:
- Не орёл он, Марфуточка. И не кондор он, Матрёша. Он, милые мои, коршун ненасытный или ястреб - стервятник. Чую я всем нутром, девки от него плачут...У меня есть опыт...Вы знаете...
Вот вам природоохранная контора. Знатоки есть знатоки! С первого взгляда отличают медведя от орла! А нашего орла от ихнего кондора! Завхозиха, недовольно бросив взгляд на непрошенных ораторов, кашлянула и строго сказала всем сидевшим за столом:
- Шум в камере! Тихо сидеть у меня... на шконках! Кондора импортного увидели! Опыт у них есть! Сказано же - прилетел наш русский орёл!
Она посмеялось недоброй улыбкой, затем вновь обратила внимание на меня:
- Наконец-то! Новенький вы наш! А-то заждались...С собаками пришлось искать.
- Собака, как обычно, след не взяла? - грустно спросил я. - А то бы...
Тут я оборвал мысль, а хотелось сказать "а то бы я давно угощался блинами". Вместо блинов я спросил про собак:
- Что за собаки-то за мной бегали? Так меня подвести!
- Собаки бывают беспородные и служебно-розыскные...- деловито пояснила завхозиха. - Я больше уважаю охранно-сторожевую...Злобные, как сто чертей...С ними надёжнее. А след...Мои след всегда берут...Предупредили вас же , что ждём?
Во главе этой обширной женской кампании, а я насчитал семь особ женского пола, она восседала гранитной глыбой, надёжной и неподъёмной, за донельзя уставленным тарелками столом. Остальные гражданочки из собравшейся кампании, видимо, государственные гражданские служащие и приближенные к ним лица конторы, поприветствовали меня мычанием до отказа заполненными ртами. Они не успели прожевать из-за моего совершенно бесшумного и неожиданного появления на пороге кабинета, но судя по довольным физиономиям, им было невероятно вкусно поглощать деликатесы. Теплая кампания с интересом уставилась на меня. Шум к камере стих. На шконках было всё спокойно. Как мне показалось, хотя и оценили меня по классу коршунов-стервятников, завидного ухаря во мне питающиеся женщины пока не разглядели. Для них я был, вероятно, лишь потасканный жизнью мужичок, слегка голодноватого вида, одетый в непритязательный пиджачок, дешёвенькие брючишки и скромные ботиночки. Моя рубашонка, модная в дни московской Олимпиады-80 впечатлить тоже никого не могла. Эдакий полный отстой - ни романтики, ни светлого будущего.
Повернувшись ко мне и прожевав находящееся во рту, толстячка неторопливо отправила в рот очередную порцию, как я заметил, блина приличных размеров, и представилась:
- Я и есть завхоз...И зовут меня Марфута Пудовна Непрухина.
Марфута обвела рукой сидевших за столом и, улыбаясь, сказала:
- Смотришь на наших красавиц? Любо-дорого, девки! Не знакомлю... Сами познакомитесь. Кого и зачем...Сейчас мозги не парь! Кстати, что с возрастом? Из кадров как-то невнятно пробурчали. А я ясности всегда требую, как положено! ...Статья, срок, окончание отсидки!
- Рад познакомиться, - сглатывая слюну, сдавленно произнёс я.
Я несколько смущенно хмыкнул, быстренько поклонившись всем. Взгляд непроизвольно упёрся только в накрытый стол...
Я закинул удочку:
- Когда неожиданно попадаешь в цветник красивых и модно одетых женщин...У меня закружилась голова. Я присяду?
- Присядьте-присядьте, тубарет выдержит. В ногах правды никогда не было. Вас-то как кличут-то? То исть, каким манером к вам обращаться возможно...Вот девки интересуются шибко, - прямо спросила завхозиха.
- Докладываю голосом! Дубакин Вы Ны - моя фамилия. Человек старшего элегантного возраста... - не отрывая взгляда от стола, ответил я.
- Один сын и прелестная внучка...- скромно отозвался я и добавил: - Мне сказали в кадрах...Что я, Дубакин Вы Ны..
- Это так в приговорах пишется...После оглашается статья и срок... - отмахнулась завхозиха. - А по простому-то, вы кто?
- Женщины любят обращаться ко мне - дружище Владимир...- скромно выговорил я. - И пожалуйста, обращайтесь, не обижусь...
Завхозиха согласно кивнула.
- Дружище так дружище...Пойдёт...О себе скажу...в конторе я главная по снабжению. Весь товар у меня... Понятно или повторить? Вы на слух хорошо запоминаете?
- Никто не жаловался, - неопределённо вякнул я, теперь уже упрямо уставившись на роскошный стол.
- Тада, на будущее.. Будет надобность, если какой товар потребуется для работы... Обращайтесь без стеснения...
Завхозиха добавила в рот ещё порцию, а я опять сглотнул слюну...Мне показалось, блины над столом летали с ужасающей скоростью так, что я не успевал отмечать, какой куда улетел. Со вкусом прожёвывая блин, она словоохотливо и неутомимо сыпала на меня информацию:
- В дальнейшем, скажем, вы зануждались....Так прямо ко мне...Всё проще простого...Кропаешь заявление... Пишешь...Осуждённый такой...Тьфу-ты...По старой памяти...Конечно, указываешь, госслужащий...виза непосредственного начальника, закорючка начканца, отметка бухгалтерии, подпись руководства...И ко мне...Но сильно сперва не вникайте. Вам ещё тут мозг ещё не раз впарят, кто и как в нашем доме хозяин...
Я проглотил обильную слюну и громко вздохнул:
- Мозги давно распарены...
- Да вы не волнуйтесь и не переживайте. Теперь вы в надёжных руках...Не торопитесь? - перебила меня завхозиха. - Кадровики есть кадровики. Дисциплина у них есть дисциплина. Работа есть работа. В лес убегает только волк и неразумный зэк. Вы не зэк? Уже хорошо. Но на всякий случай указываю, прыжок вверх считается провокацией. Прыжки влево - вправо - побег...Охрана бьёт без предупреждения...Уразумел или давно знал? Можа, я зря политинформацию провожу среди вас?
У меня хватило сил покачать головой, рот был полон слюной, а глаза, не отрываясь, уперлись в блины. В последние несколько лет, прошу прощения, я не уверен, в своём обильном питании. Порой я подозреваю себя в недоедании. Позор, говорю я себе...Но лишний кусок для меня непозволителен, и не из-за диетических ограничений...У вас бывало пусто в карманах?
Для меня счастье начинается с первой ступеньки развития цивилизации - человек сытый! Никогда не думал, что дойду до такой эволюции. Не хомо сапиенс для меня в череде потомков, а хомо покушавший. Как я раньше не ценил самую счастливую страницу человеческого бытия - человек, питающийся каждый день, человек вкушающий, насыщающийся, поглощающий пищу...Человек, у которого имеется еда. Съестные припасы, продовольствие, харчи... Сколько звуков, сколько мельчайших оттенков, нюансов, подтекста! Ты не голодаешь, ты можешь себе позволить кушать три раза в день...Сколько хочешь, когда хочешь...Симфония, сюита, увертюра...Как довели нас паскуды-демосраты, что чёрствый ломоть хлеба - невообразимое счастье...Слово демократия и сами эти подлюки демосраты, после этого для меня самое ненавистное и загаженное...
- Не а? - Марфута Пудовна деликатно проглотила блин, взяла следующий, мазанула его от души сметаны и сказала тоном заядлого лектора-пропагандиста:
- Тода вникайте... Политинформация на сегодня следующая... Докладаю кратко про человеконенавистническую политику империалистов. У ихних всё давно плохо. У нас же, всё - в полном гуманизме...Вота как! А тут ещё и ты...Который дружище...С первого выстрела наблюдаю, мужик слегка оголодавший...Нельзя себя так запускать...Бреешься поди кажинный день? Старайся и приём пищи осуществить. Голодный человек, в моём разумении, есть очень плохой работник. В моём понимании, в голоде видится большой бардак. Ты, я вижу, с этим согласный.
Господи, подумал с тоской я, какие здесь длинные политинформации. Раньше такое называлось пыткой...
- Начнём исправлять недоразумение, - неторопливо продолжала завхозиха - Присаживайтесь вота сюда. Устраивает рядом с нами? С красивыми бабенками?
За столом оживились.
- Как вам среди красивых и модно одетых женщин? - невинно подколола меня молодящаяся толстушка, сидевшая напротив. - У меня, если хотите знать, есть опыт...
Крупная блондинка с завидной наивностью в голосе заявила:
- А я без опыта...совсем...Ой, я такая ворона...Такая дура...но, красивая...Да, Этуаль Пахомовна?
- Что за шум в камере! Разгалделись! Похвалила их по шерстке... - цыкнула завхозиха и опять обратилась ко мне:
- Ни чо, дружище, если я по-дружески к тебе на ты? Звиняй, если наглею...Я человек простой...Не люблю миндальничать. Но! Как стали применять на зонах демократизаторы...Уразумеешь или объяснить?
- Не первый год замужем...- скромно ответил я.
- Дубинки - не моё. Не терплю грубой бесчеловечности! Я как работник, - ткнула себя в грудь Марфута. - Я зараз тада... и на пенсион! Третий год пенсиком и в конторе...А четверть века, поверишь, на зоне с зэчками...И разум сохранила...
- Да какой разговор, - скромно согласился я. - Буду только рад...А с зэчками...Я в тех краях еще не бывал...
- И не торопись...Весёлого мало...- успокоила завхозиха. - Вижу облизываешься? На кого это? Холостякуешь или со смыслом голодаешь? Диета, будто?
- Всяко случается, - осторожно ответил я, жадно оглядывая стол. Тетёньки за столом сдержанно похихикали.
- Если позволите...Я бы анекдотец в тему...- скромно сказал я. - Для поднятия, так сказать, ... настроения...
Все за столом зашумели, что анекдоты им по душе, слушать любят, смеются всегда от души. Чего бы, мол, не послушать что-нибудь свеженькое.
-Вы про диету просили, уважаемая Марфута Пудовна? - слегка улыбаясь, начал я. - Так вот...Встречаются как-то два бывших школьных одноклассника. Давно окончили школу, разошлись пути-дороги, с тех радостных лет как бы и не встречались...
- А мы как школу закончили...И столько лет... - вмешалась крупная блондинка, которая назвала себя дурой и вороной, но красивой. Кстати, я особой красоты, кроме веснушек, они приятно разнообразят девичьи личики, не отметил.
- Погодь, Матрёна, - остановила её завхозиха. - Человек за дело говорит...Сама же помешалась на диетах!
Я быстро пересчитал в уме блины на блюде, на круг выходило больше полсотни, а конкретно на едока, штук по семь...Порция солидная, а ещё что-то ароматное в мисках, но далековато стоят, разглядеть трудно.
- Ну, продолжу я, уважаемые...Встречаются они и, понятно, сразу за воспоминания. Видел того, встречал другого. Один из этих одноклассников, такой дородный дядька, крутой олигарх, в дорогом малиновом пиджаке, с золотой цепью на шее, практически новый русский, другой - измождённый, неприкаянный человечек в помятой, несвежей одежде. Олигарх неприкаянного и спрашивает: "Что-то видок у тебя запущенный? Исхудал как бы!" Измождённый ему и отвечает: "Не ел я уже почти неделю!" Олигарх и воскликнул: "Не ел он! Так заставлять есть себя надо! Заставлять питаться!"
Я скромно засмеялся, приглашая остальных посмеяться. Все грустно смотрели на меня, а Марфута вздохнула и печально сказала:
- Вот, девки, что диета с людьми делает! А вы? Такая диета, эдакая...Додиетствуете...
- Ага, мы на диете! - язвительно высказалась толстушка, с претензией на неотразимую стервозность. - Сидим за скатертью-самобранкой и обжираемся...А вот диета...У меня есть опыт!
В чем скрывался опыт, она не досказала, а занялась очередным блином. "Господи, - застонал я про себя, - не оставляй своей милостью! Я б на сутки засел за сию прелестную скатерть - самобранку!"
- Раз рядом с бабами стонешь...Что-то у тебя не в ладу, диетолог! - засмеялась завхозиха.
Вслед игриво, но с надеждой заулыбались сотрапезницы.
- Ладана, с бабами после...Мы тебе пайку соорудим...Сичас блина со сметаной наладим. Или ты больше с топлёным маслом блина уважаешь? Матрёна, подай гражданину сковородочку с маслом...А я мисочку достану со шкапчика.
Марфута медленно и грузно поднялась с кресла и, тяжело ступая, пошла к шкапчику.
- Я бы подала, Марфута Пудовна, - засуетилась плотная, ядрёная девица, сидевшая с краю.
- Сиди Иринушка...Мне полезно больше двигаться.
Движение завхозихи по кабинету напоминали перемещение гранитного монумента к месту установки памятника. Шаг одной, не согнутой в коленях, ноги, подтаскивается вторая нога. Опять выдвижение левой ноги, за ней волочится правая. На прикидку вес тумбообразной фигуры завхозихи потянул бы на пару центнеров.
Завхозиха с черепашьей скоростью доставила тарелку из шкапчика к столу и подала её ядрёной девице:
- Организуй блинчиков, Иринушка.
Мне была протянута тарелища с горкой блинов, около которых сбоку высился пригорок жёлтой, деревенской сметаны, а на подставке рядом со мной оказалась сковородка с шипящим маслицем.
- Угощайся, дружище Владимир! Можа мы и поздновато закусываем...Тока ты без стеснения. Тута усе свои... - гостеприимно сказала Марфута Пудовна, а сама принялась за очередной блин. Мазанув его непомерным куском, на мой взгляд, сметаны, завхозиха объявила:
- А я вишь, как шлепаю? Двигаюсь мало, работа нервная и сидячая. Да и ты не сиди, как у чужих гостях.. Ты теперя свой, конторский...Угощайся и огляди наших красавиц...Можа когда и угостят..
Завхозиха загрохотала таким утробным гоготом, что я, беря блин, даже подскочил от неожиданности. Женщины деликатно издали некоторый хохот, однако, судя по их заинтересованным взглядам, всякое другое, помимо блинов, угощение от них было вполне возможным.
- Спасибо... - абсолютно невнятно буркнул и забормотал, не переставая теперь уже жевать:
- Есть вещи, которые лучше уж сделать поздно, чем не сделать вовсе. Вы меня, надеюсь, понимаете, закусывать никогда не поздно...
Бред? Согласен, но и вы бы не смогли произнести чего-то вразумительного, если бы у вас во рту оказались сразу три блина и полкило сметаны.
- Чего там бормочешь? Вишь ты, застеснялся, как майская роза, - не переставая улыбаться, спросила завхозиха. - Не на зоне, чай, в ШИЗо не запрут...Не чего не натворил, поди? А как девки наши? Аль не хороши наши девки? Да они просто загляденье...
- Можно я попозже со вкусом подробности у них разгляжу......- прошамкал я. Не хочется от блинов пока отвлекаться...Больно вкусны...
- А чо не поглядеть-то сытому...- напрямик врезала завхозиха. - Сытого-то и на баб шибче тянет. Поглядеть...Кой-когда и потрогать не грех...Верно девки?
Стол грохнул смехом, в котором мне почудилась нескрываемая надежда - мол, трогай, сколько влезет, нас не убудет...Неужели у них в конторе с мужиками серьёзная напряжёнка?
Я прожевал блин и жалобно сказал::
- Совсем вы меня в краску вогнали. Работника-то вначале кормят, а уж потом запрягают... Вы меня обсуждать собрались? На новенького?
- Ты не подумай чего плохого, шучу я,- примирительно сказала завхозиха, - а, вишь, девкам только дай позубоскалить...Мы сегодня задушевный праздник отмечаем. Как его правильно звать? Ириша, дорогуша, скажи нам.
Я, молча, с набитым блинами ртом, замотал головой, указывая, что человек, который есть вкусные блины, не может думать вообще ничего, ни хорошего, ни плохого. Тут сидевшая напротив меня плотная и ядрёная девица в платочке скромно сообщила:
- День памяти святой девы Простокваши. Всем известный праздник, Марфута Пудовна.
Я перестал жевать и внимательно оглядел сидевщих за столом, не прикалываются ли надо мной, не разыгрывают ли меня. Нет, все с интересом смотрели на плотную Иришу, явно ожидая продолжения информации об этой самой святой простокваше. На меня уже не обращали внимания. Тогда я энергично продолжил трапезу, смиренно ожидая рассказа о неведомой мне святой. Чего выдумает девица, какую байку преподнесёт, мне было вообще-то всё равно, главное, передо мной стоял таз с необъятной горой блинов. В них-то я накрепко и вцепился, а какая-то святая... Да и ради бога, чёрт с ней и со святой, сытый, я во что угодно поверю...
- Слышал, дружище Владимир? Была такая насквозь святая дева...Преподобная как бы. Не доводилось? - спросила меня завхозиха.
Я быстро прожевал очередную порцию и осторожно ответил:
- Не совпало, знаете. В церковных делах, если честно, я несколько слаб, как бы недоучен отчасти...Жалею, конечно...Из-за того и праздников у меня маловато. Как её, говорите, называли, Простокваша?
Марфута участливо всхлипнула, задумалась и издала всхлип ещё печальней. Я быстренько прожевал блин, и приготовился к обильному слёзотечению, но завхозиха справилась с нахлынувшими чувствами и жалостливо проговорила:
- Вертаемся в лоно...Ох, чую вертаемся! Обратно веруем, и такое блаженство растекается по всей фигуре! Стока лет не верили толком. И на тебе...Верим опять. Благодать! Иринушка-то, милочка, как ты оцерковилась...Любо-благо глядеть... И мы грешницы, теперь спасение имеем от грехов своих тяжких... Имеем Иринушка? "
Ядрёная Ирина вкратце просветила сотрапезниц о состоянии дел в ближайших, известных ей церковных кругах, а именно, донесла до слушательниц высказывания о. Гермогена на современные проблемы бытия.
По мнению Иринушки, как заверил её о.Гермоген, ей довелось приобщиться и понять, ничьё спасение не за горами. Как согрешила - покайся. Иринушка ещё не постигла, как быть с тем, если кто согрешила, покаялась и опять согрешила, но эту высшую математику - сколько раз допускается грешить, а сколько каяться, то есть частоту греховодства, она ещё познает. После, как познает, непременно скажет всем.
- Многое в Библии несколько витевато... - со знанием дела вставил я. подтягивая сковородку с блинами - Женщины делаются из ребра, имеются говорящие змеи, крылатые мужики на облаках, воскресшие евреи, всемогущий бог...Грехи опять же наши тяжкие...Бог всё заранее предвидит. Только вот, создав землю, вскорости, как бы раскаивается, и насылает потоп. Запутанно и про создание...Растения были созданы в третий день, а светила - луна, солнце и звёзды в четвёртый. Технология странная...
Судя по восклицаниям сотрапезниц, тема создания Земли их не затронула, всех особенно взволновала женская часть в проблеме греховодства. Так уж им захотелось узнать, как часто даётся возможность грешить с мужчинами, раз в день или, на крайний случай, не возбраняется и три-четыре разочка?
Пока вопрос выясняется, заверила воцерковленная Ирина, но о. Гермоген не теряет надежды на лучшее. А он - великий просветитель, бессребреник. Познакомил Иринушку со старым русским церковным обычаем. Когда о.Гермоген излагает житие святого, мученика или столпника, он правую руку кладёт на левую грудь прихожанки. Так истина быстрее и благостнее от святого отца доходит до сердца прихожанки, ибо верим мы сердцем скорее, нежели разумом...
Я подавился блином от подробностей таинства познания благости, но справившись, поддержал о, Гермогена:
- Не скрою, мне доводилось тоже слышать про древний, русский обычай с ланитами девушек. Славяне передали нам и ещё ряд приятных обычаев. Во многих случаях применяются юные девственницы. Не стану сейчас отвлекаться, подробности в следующий раз... Но о приятном после, припадём к полезному...Послушаем нашу юную сказительницу... Только Простокваша! И никак иначе, если она святая!
- Я бы сказала про упражнения с девичьими ланитами этого отца Гематогена. - грозно сказала воинственная дама, которую все назвали Этуаль Пахомовна. - Если кого-то тянет трахаться...пусть так признается...
- Этуаль? - укоризненно сказала Марфута Пудовна. - При новом человеке...он еще не освоился. А ты?
- А чего я? - огрызнулась Этуаль Пахомовна. - У меня есть опыт в таких делах...
В чем состоял опыт, мне услышать нем удалось, так как Марфута Пудовна оборвала воительницу с опытом и обратилась завхозиха к плотной Ирише :
- Мудро просветил тебя, Иринушка, наш о.Гермоген.. Отчекрыжь нам, Иринушка про святую Простоквашу. Лихо по-пионерски, как умеешь! Ириша такая набожная у нас, дружище Владимир. Религиозное.... она всё доподлинно знает. Заслушаешься! Пионерка - отличница. Комсомолка! Как начнёт рассказывать, как начнёт...
Ядрёная девица в платочке встала и тоном первой отличницы школы затараторила:
- Божественная дева Распопа Простокваша, как сказано в преданиях, в первом веке нашей эры в городе Омнибусе обличала язычников. Они отказывались поклоняться христианству и она страстно их за это обличала. По приказу подлого императора Семигада Одиннадцатого...
- Какого гада, извините? - переспросил я, доставая с блюда очередной блин.
Девица остановилась и, что-то, видимо, вспоминая, посмотрела в потолок. Наверное, быстро вспомнила, потому что продолжила со скоростью доброго советского пулемёта:
- По приказу подлого императора римских византийцев Семигада Одиннадцатого, вошедшего на престол после убийства своего отца Одногада Второго...
- Понял, понял, спасибо...- остановил я пулемётную очередь. - Буду теперь знать на будущее. Значит, сынишка Семигад и отец Одногад? И что там Простокваша, со своей Распопой?
- По приказу подлого императора римских византийцев Семигада Одиннадцатого, - несколько уже помедленнее и нараспев снова продолжила ядрёная девица, - деву Распопу Простоквашу бросили в сырую темницу и показали диким зверям на растерзание.
- Офигеть,- возмутился я, доедая блин. - Какие отвратительные нравы были в ту эпоху! Извините, прошу вас, передайте мне, если можно, ещё сметанки...Просто хочется, не поверите, рвать и метать...
Вывалив к себе на тарелку к блинам добрый кус желтой, густющей сметаны, начав рвать и метать блины, я завершил выступление:
- Это ж надо - девушку и отдать диким зверям! Невыносимо...Потому она и святая...Спасибо!
- Мы сами на этом месте всегда плачем, - сообщила завхозиха. - Как представишь темницу и диких зверей, слёзы наворачиваются!
- А я в какой облёкся траур, вы себе и не представляете...- заверил я собравшихся. - Скорбный и гнетущий...
- Но девица Распопа Простокваша в темнице не погибла, - перебила меня ядрёная Ириша. - И хотя дикие звери разбежались, мучения её не закончились. Так как она ходила по мытарствам...
- Где, простите, она ходила? - опять не понял я. Энергично дожёвывая блин, я внимательно выслушал развёрнутый ответ:
- По мукам Господним! Страшные, звериные и смрадные силы хотели её в ад затащить. Она страшилась - трепетала, но вытерпела все ужасные мучения. Добрые дела перевесили греховное зло. И она стала преподобной...
- Цепляют за душу страсти господни...- отозвался я.- Когда святые ходят по мытарствам...Образно, образно оратор повествует...
- И тогда по приказу подлого императора Семигада Одиннадцатого, - не успокаивалась Ириша, тоже, видимо, та ещё страстотерпица, - коварного и кровожадного её выгнали в пустыню, где она и пропала навеки.
- Так измываться, так истязать, бедную девушку - сказал я возмущенно, не сбавляя скорости работы с блинами, прожевав один, тут же отправляя в рот другой. - Святую...Вот вам ненавистное нутро императоров...Да ладно, простим мужчину за давностью. Ведь из-за него сегодня лишний праздник имеем.
Ириша не дала себя остановить и с настойчивостью диктофона продолжала:
- День памяти святой девы великомученицы Распопы Простокваши отмечается в седьмое воскресенье июля...
Завхозиха с умилением посмотрела на рассказчицу. Смахнув небольшие слезинки с уголков глаз, она растроганно сказала:
- Вот чертяка, чего вытворяет, как по писанному шпарит...Умница, ты моя, Иринушка, без всякой хренатени...Это я тебе, Иринушка ты моя, говорю...
Я же поперхнулся и удивлённо глянул на ядрёную Иришу - праздновать чего-либо в седьмое воскресенье июля, было совершенно круто, но я не стал упирать на некоторое расхождение. Рассказчица закрыла почему-то глаза, сжала кулачки и самозабвенно продолжала:
- В честь святой девы великомученицы Распопы Простокваши назван молочный напиток в государствах постсоветского пространства, пароход в государстве Сирия, улица в городе Бандероград на Украине...В этот день, по преданию, принято печь пирожки с тёртой редькой и киви-фрутом, жарить картошку с мясом полевой индейки. В этот день также едят свежие огурцы и блины со сметаной, а на столе с тех стародавних времён обязательно должны быть докторская колбаса, как у наших предков славян и салат с мидиями, как во всех украинских сёлах...
Докторскую колбасу у славян со стародавних времен я принял, как должное, уже не моргнув глазом. Проглотил и салаты с мидиями во всех украинских хатах. Молча согласился с пирогами с тёртой редькой и киви-фрутом. Кто их разберёт, этих древних, ну и что - докторская колбаса, ну и что - киви-фрут. Были - не были... А вдруг у них и компьютеры уже применялись, только археологи сейчас их пока не раскопали...Возможно, с находками древних компов открытия археологов впереди...
Ядрёная Ирина, не давая опомниться, гнала своё повествование дальше:
- О. Гермоген учит отличать святую от святой великомученицы. Мучениц после гонений убивают мечом, кидают на растерзание диким зверям, побивают камнями. Например, мученицу Бифидокефиру из иудейского города Левитостан кинули на растерзание диким кроликам...
- Как жестоко и безжалостно, - оттолкнув пустую тарелку, ужаснулся я. - Простите, что перебиваю...Ужас...Как вы говорите, кроликам? И кроликов тово...Жалко
- Просто неприятно...Согласна с вами, - поддержала меня завхозиха. - Но вы накладывайте ещё блинчиков... Берите слева, те с припёком...
- А мученицу Настурцию побивали булыжниками, - не унималась ядрёная девица. - Мученица Бурдомага получала побои от толпы нефритовыми обломками, мученица Феонрава погибла страшной смертью от гранитных камней...
- Велик ваш, местный о-точка Гермоген, памятлив...Ой, памятлив...- похвалил я. - Настурция, Феонрава, кое- что о них мы слыхали, но краешком...Со святой Бурдомагой он в самую точку...
Прожевав блин, я, кашлянул и внушительно предсказал:
- Помяните моё слово... Не иначе заберут его... Гермогена...Я слышал и он мученик. Заберут! На повышение...В духовную академию...Там шибко учёные востребованы...
Глубина и обширность познаний новоявленного церковного деятеля о-точка Гермогена у меня сомнений уже не вызывали. Сильно поражало умение своими словами доступно изложить сложнейшие пласты и события истории. Но всё подвластно гению, сказал я сам себе. В гениальности современных деятелей церкви не престало удивляться.
Услышав мой прогноз на ближайшее будущее о-точка Гермогена, все согласно покивали головами, вытерли по слезинке и продолжили следить за страстным рассказом церковно грамотной Иринушки.
Буквально сразу же из её слов выяснилось, мученичество истинно верующих является сильнейшем свидетельством веры. А кровь этих древних христиан была тем семенем из которого произрастала истинная вера. Святой Стефан первомученик, в Новом Завет о нём есть информация: "Воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога"... Мученичество у христиан, как бы страсти Христовы. Бог терпел и нам велел... В мученичестве святой идёт путём Христовым. Стефана побивали каменьями.. Святой Себастьян был командиром преторианцев и был замучен в страшное гонение 305 года при императоре Диоклетиане. Мощи святого Стефана стали одними из первых почитаемых мощей святых.
Подробно сообщила оратор и роли иудеев в преследовании мучеников. И хотя мученики в целом, сначала познания учения спасителя, были жертвами религиозного рвения иудеев, но даже позже, когда при императоре Нероне начались гонения со стороны римской власти, они тоже были с подачи иудеев.
- Не правы оказались иудеи...- рассудил я. - Христа распять, мучеников - камнями и зверями...Не много ли они себе позволяли? С древности распоясались!
- Христос сказал: "Отче прости им, ибо не знают, что делают", - немедленно привела цитату начитанная прихожанка Иринушка.
- Не знают...Вот именно, не знают... - печально пробормотала завхозиха.
Из интересных фактов Ирина изложила данные о покровительственных способностях святых. За каждым святым закреплялась такая функция - покровительствовать трудящимся в ремёслах: кузнецам, жнецам, пряхам, мореходам, роженицам, гулящим женщинам...
По мере возникновения новых профессий, у них появлялись и свои святые покровители, Появилась новая должность, допустим, сталевар - будьте любезны, наготове и вам свой святой. Помолились во время своему, закреплённому святому - и плавка удалась, процент серы допустим, и бронебойные качества соблюдены...Редкое умение...
Некоторые снобы и высокомерные якобы знатоки относят компьютеры к вершинам современного прогресса. Кукиш вам, знатоки современного прогресса. Церковь заранее знала, когда компьютер будет допущен Всевышним к пользованию мирянам и, безусловно, готовилась к таким выходкам изобретателей. В 1999 году Исидор Севильский провозглашён Католической церковью покровителем тех, кто пользуется компьютером и Интернетом. Автор энциклопедии раннего Средневековья. Исидор Севильский отличался особой любовью к наукам, и пожалуйста, кому молиться о ниспослании компьютерных утех, как не Исидору?
С особой страстью поведано о мучениках - бессребрениках. Приводились данные о братьях-целителях Кузьме и Дамиане, которые лечили телесно страждущих практически бесплатно, одному из пострадавших, они задаром пришили ногу. Нашлись, оказывается и среди святых бессребреники - отказавшиеся от богатства и прославившиеся бескорыстием. Уже неплохо! Во время приведена цитата из первоисточника, Христос сказал: "...Будешь иметь сокровище на небесах.." То есть он указал на спасение, то есть, как бы подвиг, сообщающий святость...
- Буквально воодушевлен, - выразил я свои чувства. - Просветвлен надолго, если хотите... День святой Простокваши я буду отмечать хоть ежедневно. Запала она мне в душу...В связи со святыми, расскажу и весёлую историю. Один итальянский еретик в Генуе...Ну, вы знаете, кто такие еретики...Это люди, которые выпивают лишнего и потому не во всём согласны с некоторыми попам, которые выпивают меньше.... Так вот, еретика этого позже тоже признали святым...А тогда, в те средние века, когда его сжигали за непотребную ересь на костре, он сказал: " Один бок у меня уже прожарился, переверните меня на другой бок и меня можно есть!"
Стол помолчал, переваривая мой рассказ, и залился хохотом
Когда милые гражданочки унесли мыть опустевшую в первую очередь моими заботами посуду, Марфута Пудовна и указала мне на моё будущее рабочее место.
Кроме сидячего места за старинным столом, как я убедился по сохранившемуся ярлыку, 1953 года выпуска, мне вручили шариковую ручку импортного производства, понятно, китайского, тонюсенькую пачечку листов бумаги, производство Финляндии, и указали на некое сооружение, установленное на краешке стола. "Компьютер, - ткнула пальцем в данный предмет завхозиха, которой было поручено ввести меня в курс дела и "помочь в обустройстве новичка на новом месте". Видя моё некоторое замешательство от ржавого ящика под названием "системный блок" и почерневшего монитора, настойчиво повторила: - "Да, компьютер... Вам на нём работать...Пусть и китайский...Но мощный, как чёрт...Неистовый зверь! Память у него , дай бог каждому...Состоит на балансе..."
Видимо, упоминание о балансе, на котором стоит указанный прибор, убедило меня соглашаться на всё, ибо другого явно не будет. Моё смирение понравилось завхозихе и она продолжила "введение меня в курс":
- А машинка по документам числится исправной. Не смотрите, что чуток ржавая. Столько лет в простое...Но ржавый конь тоже борозды не испортит. Работал, говорят, от и до. У вас голова болеть за него не будет. Садитесь, включайте и с Богом... Машина знаменательная, ещё многие великие личности...
Тут завхозиха отвлеклась, её обнаружила заглянувшая в помещение конторская уборщица Прасковья Филимоновна, моя старая знакомая. Ануфриевна закричала было завхозихе:
- Мне от тебя, Пудовна...
Но тут Прасковья Филимоновна опознала меня и обрадовалась:
- Соседушка! Быстро по конторе летаешь. Это Пудовна, говорю я тебе, сосед мой, в одном доме проживаем... Знаю, человек не скандальный, а наоборот, душевный и внимательный...Ты уж его не забижай...
- Да я гляжу, он сам кого хошь....- заулыбалась завхозиха, - А девки с него просто глаз не сводят...Красавец...Мужественный весь такой!
Прасковья Филимоновна глянула на сидевших за столом и шутливы пригрозила::
- Ох, сороки-белобоки! Только спугайте мужика! Сама разбираться стану! Он серьёзный мужчина, уважительный. Где попало не мусорит. Другие жильцы почтительно относятся, здоровкаются с ним. Сама видела.
Заметив, что её внимательно слушают, добавила:
- А уж какой непьющий! Совершенно! Многие завидуют...Во как!
И уже мне Прасковья Филимоновна сказала:
- Дак, трудись, родимый, с Богом...А их не боись...Оне на словах отчаянные, а как зажмёт кто в уголку, верещат, как пуганные козы...
Завхозиха одобрительно покачала головой и спросили:
- Ко мне-то, какая надобность у тебя Филимоновна?
Прасковья Филимоновна выдала укоризненную тираду, из которой выходило одно - порошка выдаваемого по норме для мытья полов маловато для хорошей уборке, мыльных брусков для дезинфекции недостаточно...А с половыми тряпками просто беда...
- Шас, обожди балабонить, завершу инструктаж вновь прибывшего, и обсудим тряпочные дела, - отмахнулась завхозиха от неравнодушной к общественной чистоте Прасковья Филимоновна, и пододвинула мне бумажку: "Распишитесь в получении имущества, вот тута и тута, а ещё здесь, вот здесь и вон тама. Стало быть, несёте ответственность за сохранность и исправность! И на здоровье трудитесь!"
Бросив меня на дальнейшее самостоятельное вхождение в курс дела, завхозиха и уборщица ушли ругаться в коридор, откуда доносились лишь обрывки их огненной беседы: "А вчера сколько было дадено? ...Как всё смылилось? Даже тряпки третьеводнёшные? Тряпки порвались? Я буду ставить вопрос... А меня не касается...А пола должны быть прибранные....Вот тебе и добрый день, миссис Хиггинс!"
Я не ослышался? Какая миссис Хиггинс? Или у меня галлюцинации? Здорово живём! Сперва лорд - дворник, теперь возникает другой английский персонаж! Это внезапное упоминание про миссис Хиггинс в убогой и задрипанной конторе было, несомненно, необычным, особенно из уст завхозихи, которая лично мне хотя и понравилась...Добрая женщина...Но чтобы она была знатоком великих образцов мировой литературы...Ого-ого!
Я выглянул в коридор. Никакой миссис Хиггинс я не увидел, по коридору удалялись лишь Марфута Пудовна и Прасковья Филимоновна. Странно, при чём тут завхозиха, Бернард Шоу, половые тряпки и наша контора...
Путешествие к Подручному
Что есть дорога? Дороги нет. Вперёд, в неизвестное.
Гёте, "Фауст"
Расследование неожиданно возникших новых ненормальностей я решил оставить на потом, а сейчас приступил к запуску предмета, представленного мне, как компьютер и за который я поставил столько своих подписей, сколько рисовал прежде лишь ежемесячно при нормальном течении жизни.
Я, припомнил всё, что знаю и слышал про компьютеры, и начал тыкать в некоторые кнопки вверенной мне оргтехники, что, к сожалению, на выходе не дало никакого эффекта...Пришлось посидеть с умным и недоумевающим видом и пару раз произнести: "Надо же.. А я и не думал...Бывает же такое...Загадка..."
Я вам скажу на будущее, на окружающих, а особенно на женщин, ваше недоумение действует неотразимо - вас тут же начнут учить уму разуму...После того как компания за блинным столом, перемыв посуду, разошлась, видимо, по своим служебным местам, кроме меня в закутке за столами осталось ещё четыре сотрудника конторы, вернее сотрудницы - тетки и девицы изначально крайне брезгливого и надменного вида, мол, и жизнь не мила и все, повсюду сволочи и отпетые гады, а если и мужики, то те особенно нескончаемые тупицы и дураки. Все заботливые и милые, сидевшие со мной за накрытым столом, куда-то улетучились, оставив мне угрюмую гоп- компанию.
Отдельно, за монитором на столе, в самом тёмном и неприглядном углу торчала чья-то, вроде бы, мужская голова, но и она всем видом показывала свою непричастность к событиям в кабинете.
Потыкавшись в разные кнопки клавиатуры, встряхнув "системный блок" никого видимого результата я не добился. Компьютер, видевший многие великие личности, на меня реагировать совершенно не собирался.
Я вежливо обратился ко всему кабинету:
- А не подскажете, прошу простить, кто бы мог мне помочь по вводу техники в рабочее состояние?
Я со своей вежливостью был немедленно и презрительно проигнорирован, все четверо лиц женского вида уставились или в неизвестность, или в мониторы, и были отчаянно заняты своими совершенно неотложными заботами, явно планетарно-экологического масштаба...Шутка ли сказать, вся природа земного шара умоляет помощи, а когда природа на плечах, на какого-то хмыря не остаётся времени обращать внимание.
Хмырём в данном случае был я. Голова с мужской прической чего-то неопределённо хмыкнула, на "здравствуйте" хмыканье не тянуло...
Правда, видя моё несколько огорчённое лицо, на котором служебное рвение сменилось глубоким сожалением ввиду невозможности встать в строй активных служебных штыков, часть женской половины, милостиво обратив на мои манипуляции внимание, отчасти снизошла до беседы со мной. До этого они определённо были заняты изучением итогов посиделок с Марфутой и оплакиванием судьбы святой Простокваши. Они дремали.
Матрёна, тучная девица, весом, если хотите, пудов пять или пять с половиной, на глаз вес определяется сложно, да ещё по старому стилю, явно прирождённая блондинка, басом, который заставил меня вздрогнуть, гавкнула: - "Хоть я такая дурра...Такая ворона...Но у вас ничего не выйдет с этим компом! Не включится он на обычного мужика... Тут нужен Подручный, он компами крутит, как чокнутый, да и сам тот ещё чудик! Кроме него, никто в конторе... Без него намучаетесь..."
Старушенция за соседним с ней столом, как я понял, Гликерия Пожилых, заквохтала: "К Подручному, идите к Подручному. Он включит... Это не далеко шагать, шестьсот восемнадцатое помещение, отдел всяческих расчётов и громадья реальных планов...Зайдёте, спросите Варсафрония Подручного...И не спорьте с ним. Как есть, со всем, что скажет, соглашайтесь.."
Какой, простите отдел? - переспросил я, мне весёлости конторы, как и другие причуды государёвой службы, были ещё в диковинку.
- Отдел всяческих расчётов и громадья планов. Подручный там безумствует за столом, с восьми ноль-ноль до семнадцати по нулям...Шибко уж беспокойный...Только не спорьте с ним. Не дай Бог! У него от споров и мыслей враз заворот личных кишок... Потому и дурит, и потому с этими железяками ладит...
Я не стал пока удивляться, каким боком заворот кишок связан с умением разбираться в компьютерах, возможно, о такой зависимости интеллекта мне ещё не было известно, а возможно, в конторе и не такие заморочки мне встретятся в дальнейшем, понаудивляться на все, ни головы, ни мозгов не хватит...
Да и голодный я раньше был, не до изысков, брюхо бы набить, Теперь, сытого до неприличия меня охватила некая меланхолия, и разбираться, а зачем у них тут в конторе завороты кишок и безумства для работы компьютеров не тянуло. Господи, да их дело, мне бы просто пристроиться сбоку и подкормиться в таком же темпе, как сегодня...
Сказать, что я сразу обнаружил номер шестьсот восемнадцатый, не сказать ничего. В пустынных м словно вымерших коридорах конторы, предполагаю, давно и безуспешно ждущих полнейшего капитального ремонта, на мои расспросы встречные сотрудники расходились во мнениях, кто-то указывал налево, кое-кто гнал меня направо, некоторые тыкали пальцем вниз, куда-то в подвальное помещение...И только слово "Подручный" всех сразу приводило в чувство, и давало возможность сориентироваться на местности - меня тут же посылали в правильном направлении. Какой-то не по сегодняшним дням откормленный и даже слегка разжиревший хмырь, которого я встретил по дороге, в одном из тесных закутков, в ответ на мой вопрос сначала стрельнул у меня сигаретку, а, закурив, резко, упор приступил к форменному допросу:
- Новенький? То-то я смотрю... Идёте себе... Я сразу вас так невзначай спрошу: "Вы относите себя к профсоюзам или вам уже никогда не дано поверить в действенность коллективных боёв за своё существование?
Спросив, он сверкнул набором золотых зубов во рту и сразу уставился на меня взглядом зубного врача - то ли вырвет зуб, то ли выбьет...Понятно, он держался в рамках служебного дружелюбия, несколько капель из этого дружелюбия сыпануло и на меня, не дождь, конечно, но обдало...
Мне пришлось тут же изобразить из себя человека социально поникшего и отчаявшегося. Потом я искренне признался, что слово "профсоюз" не слышал уже года три или четыре, кроме того, искренне считал исходя из сложившейся обстановки, что оно навсегда исключено и из самой жизни, и из русского языка, а непрекращающийся эти годы голод напрочь отбил у меня веру в иную активность, кроме загробной... Согласитесь, не резон первому встречному золотозубому радетелю коллективных боёв распахивать свою и без того растерзанную душу...Туда в эпоху новоявленной демократии итак лезли все кому не лень, причем в грязных сандалиях. А биться с властями или толстосумами, которые нынче захватили власть в стране, могут только самоубийцы. Понятно, не все готовы сушить вёсла, кое-кто, я знаю, всё-таки ещё готов сушить сухари, но я коллективно смогу теперь только мокнуть под дождём, все остальные многолюдные акции, как убедила меня сегодняшняя жизнь, от лукавого и истинный обман. Встретить бы кого-нибудь кому мила эта жизнь, и чтобы ему было больше пяти лет от роду... О сказках после, но в связи с упоминанием некого фантастического призрака по имени "Профсоюз" я вежливо предложил зажиревшему, на мой взгляд, золотозубому:
- Давайте, дорогой соратник, поговорим с вами, как гражданин с гражданином. Вы видимо, уже вступили в союз крепко контуженных, или по прежнему платите взносы в общество легко раненых в голову? Встречались мне в последнее время такие особи, кто влюбился в демократию с первого взгляда, да мало ли каких неприятностей с людьми не случается. Видел и патриотов с красными флагами...Я скажу вам - население знавало многих благодетелей, но ведь как-то уцелело... Поверьте, голод, всерьёз и надолго охвативший мой организм, не позволяет мне больше пары минут толковать о высоком...Любые денежные взносы в общественные союзы и партии для меня просто неподъёмные суммы и фактически, и теоретически... Сейчас мне бы простенько сыскать некоего Подручного... Не поможете? Вынужден приступить к служебным обязанностям. А тут как на грех...У меня, если коротко, проблемы с компьютером... Мне сказали, тут поможет только Подручный...
Золотозубый, обдав меня вначале доброжелательством, теперь служебно посуровел.
- А вы, собственно, кто будете? И каким ветром к нам в контору? В наши-то просторы...
- Что я? Так, среднестатистический безработный... - махнул я рукой.- Вот у вас чувствуется закалка и целеустремлённость. Может вы - космонавт? Неужели здесь, в конторе? А не далековато от своего рабочего места? Парили бы себе там, в какой-нибудь невесомости...А тут, я уже заметил, высоты не чувствуется.
- Нет-нет, что вы...Разве я космонавт? Так себе...Мы реальные люди! На земле, так сказать! Извините, если я...- несколько растерялся золотозубый.- Я спросил в том смысле, что люблю уважительно называть собеседника по имени- отчеству...
Я образно отмахнулся от его извинений и продолжил брать конторского нахрапом.
- Значит, ваше имя не так важно? Допустим, мой безымянный загадочный собеседник. А вот я не стану для вас незнакомцем. Называйте меня профессором. Чтобы приободрить меня в не самые лучшие дни моей жизни...
Я многозначительно помолчал, и долго- долго, не моргая, смотрел колючим взглядом на золотозубого. Тот сначала в недоумении, а потом с некоторой опаской, замер. Выдержав милицейскую паузу, я нравоучительно продолжил.