Чередник Павел Федорович : другие произведения.

Ментальность и социальные явления

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В книге рассматриваются механизмы социальных явлений с акцентом на роли и значении общественного сознания (менталитета). Помимо общесистемных явлений, таких как обратные связи, фазовые сдвиги и волны, нелинейность и необратимость, структура, детально рассмотрены явления, в которых свойства ментальности играют определяющую роль - идеология, социализация, душа, а также их связь с социальными процессами. Книга рассчитана на широкий круг читателей, но надеюсь, будет полезной также специалистам в области социологии, истории, политологии, социальной психологии.

Чередник Павел Федорович

МЕНТАЛЬНОСТЬ И СОЦИАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ

Аннотация.

  
   В книге рассматриваются механизмы социальных явлений с акцентом на роли и значении общественного сознания (менталитета). Помимо общесистемных явлений, таких как обратные связи, фазовые сдвиги и волны, нелинейность и необратимость, структура, детально рассмотрены явления, в которых свойства ментальности играют определяющую роль - идеология, социализация, душа, а также их связь с социальными процессами. Книга рассчитана на широкий круг читателей, но надеюсь, будет полезной также специалистам в области социологии, истории, политологии, социальной психологии.

Оглавление.

  
   Введение.
  
   Глава 1. Общие положения.
        -- Ментальность.
        -- Активность.
        -- Явления и механизмы.
  
   Глава 2. Общесистемные закономерности.
   2.1. Причины и следствия.
   2.2. О закономерностях социальных явлений.
   2.3. Обратные связи.
   2.4. Фазовые сдвиги.
   2.5. Нелинейность и необратимость.
  
   Глава 3. Социализация.
   3.1. Душа, как социальный фактор.
   3.2. Идеология (религия) и социальный процесс.
   3.3. Эволюция ментальности.
   3.4. Столкновение цивилизаций.
   3.5. Этнокультурный и национальный аспект социализации.
  
   Глава 4. Структура.
   4.1. Структура и хаос.
   4.2. Структура и организация общества.
   4.3. Структура и самоорганизация.
   4.4. Переходные процессы.
  
   Заключение.
  

Введение

   Недавние события, связанные с развалом Советского Союза - легкость, с которой он распался, разнообразие векторов дальнейшего развития новых независимых государств и упорное нежелание опять сливаться в единую семью братских народов, наглядно демонстрируют несостоятельность усилий создать "новую историческую общность - советский народ". Длительного проживания в едином государстве, а до этого - в империи, смены нескольких поколений людей, почти полного устранения религии, как разъединяющего фактора, ряда хорошо продуманных целенаправленных мер, оказалось недостаточно, чтобы унифицировать человека. В чем причина? Несомненно, одна из причин состоит в различиях многовекового исторического опыта, который проявляется в так называемой, исторической памяти, присущей каждому народу, а также в принуждении, вызывающем напряжение в обществе и ответную реакцию отторжения. Но даже в многонациональном народе самой России нет того единства, которое, казалось бы должно было возникнуть за многовековую историю совместного проживания. И, скажем, татарин никак не идентифицирует себя с русским, а твердо помнит, что он потомок великой северной цивилизации булгар, одной из немногих, сумевших нанести поражение монгольской орде. А чукча никогда не забудет войну своего народа против России, которая длилась полтора столетия и завершилась победой чукчей. У народов Кавказа воспоминания еще более свежие и тоже наполненные победами, поражениями и страданиями. Эта память переходит из поколения в поколение, трансформируется и приобретает формы национальной мифологии - важнейшего элемента культуры и национального духа.
   По стечению обстоятельств, я пишу эти строки в Вильнюсе, в дни подготовки и проведения Вильнюсского саммита восточного партнерства с Евросоюзом, когда кипели страсти вокруг соглашения Украины с ЕС. Поэтому я не удержался от искушения внести в этот вопрос свои "пять копеек", тем более что вопрос оказался как раз по теме данной работы. В комментариях к текущим событиям, бурных, лишенных политкорректности и поэтому отражающих глубинные настроения, как в зеркале отразилось вопиющее различие в подходах россиян и украинцев к трактовке одних и тех же событий, как настоящего, так и далекого прошлого. С пророссийских позиций, братский народ Украины (еще вопрос - есть ли такой народ), проживая в общем государстве, пользуясь его ресурсами, защитой, социальными благами и культурой, платит России черной неблагодарностью - начиная с противостояния гетмана-изменника Выговского против царя-объединителя Алексея Михайловича (тишайшего); далее - предателя Мазепы против великого реформатора Петра ?; запорожцев и гайдамаков - против Екатерины Великой, просветительницы малороссов, и кончая предателями русской идеи, Петлюрой и Бандерой, Кравчуком и Ющенко. И вот сейчас Украина в очередной раз предает братскую Россию и вместе со своим очередным неблагодарным (если не сказать жестче) лидером рвется в Европу.
   С проукраинских позиций, политика тишайшего царя-объединителя привела к, так называемой, Руине - наиболее трагичному периоду украинской истории, закончившемуся разделом Украины по Днепру; Петр Великий пресек европейские устремления Мазепы; Екатерина ?? - ("голодная волчица") ликвидировала свободы, ввела крепостное право и русский язык; Николай ? упразднил магдебургское право, примерно, в 60 вольных городах и т. д. Петлюра и Бандера - борцы за свободу своего народа, Л. Кравчук гордится тем, что стоял у колыбели новой украинской государственности, а стремление Украины в Европу есть не только стремление к связи с более развитой цивилизацией, но также желание освободиться от слишком братских объятий старшего, (а возможно, младшего) брата. Такое же явное несоответствие мнений наблюдается в отношении культурных явлений, что в полной мере обнажилось сейчас, в эпоху свободы слова. Например, Т. Шевченко, который в проукраинской среде имеет статус национального пророка, в пророссийской - зачастую трактуется, как бездарный поэтишка, богохульник, террорист, алкоголик и даже вурдалак (О. Бузина, "Вурдалак Тарас Шевченко").
   Характерно, что обе стороны вполне искренни в своих убеждениях. Это свидетельствует о различном отношении к одним и тем же явлениям, которое проявляет себя в том, что разные люди придают существенно различающуюся значимость одним и тем же явлениям. Другими словами, люди обладают различающимися системами ценностей, через которые преломляется восприятие процессов и явлений. И характер этого преломления существенно различный. Общественные явления не поддаются рациональному анализу, и рациональным оценкам, так как связаны с моральными и ценностными аспектами. Значимость, система ценностей, мораль, представляют собой иррациональные составляющие нашего сознания, содержащие чувственные компоненты, которые формируются в условиях жизни конкретного этноса, класса, группы, семьи. Чувственное восприятие в принципе не может быть объективным. Скажем, событие, которое представитель большой нации воспринимает, как элемент геополитики, маленький этнос, объект этого события, может воспринимать как национальную трагедию. Русский и татарин не могут одинаково воспринимать факт взятия Казани и последовавшую резню, и это различие в исторической памяти будет, как пропасть разделять эти два этноса. Коренное различие между русским и украинцем состоит в том, что русский ощущает себя представителем имперского народа, а украинец - представителем народа, силой включенного в империю, и всеми силами пытавшегося сохранить свою самость. Поэтому начало украинского гимна "Ще не вмерла України..." очень точно отражает национальное мироощущение украинской нации - несмотря на все, пока еще не умерла и продолжает бороться. И ни слова о державе.
   У россиян часто возникает вопрос - а существует ли вообще такая нация - украинцы? Ведь все знают про общий корень обоих восточнославянских народов. Так зачем же делиться? Может быть следует, наоборот, объединяться в одну великую крепкую семью? Все дело в том, что национальная принадлежность находится в головах, и, как убедительно показано социологами, не существует объективных оснований для национальной самоидентификации. Это такая же иррациональная составляющая нашего сознания, как мораль, вера, ценности, мифология, смысл и цель жизни. И оказывается, что длительный исторический процесс этногенеза, специфические условия жизни, общественная практика формируют эту "национальную душу". И эта иррациональная "национальная душа" является несомненным и столь важным фактором социальной жизни, что в некоторые периоды определяет ход истории. Если отвлечься от генетических корней, то ядро русской нации формировалось в Москве - "плавильном котле" представителей разных народов, идущих на службу державе, и эта держава имела четко осознанный имперский вектор: Москва - третий Рим. Ключевые фразы российского гимна "Россия - священная наша держава" и "Нам силу дает наша верность Отчизне" отражают два характерных качества российской ментальности - державность (даже сакральность) и патернализм. Русы превратились в московитов, составивших ядро нового русского этноса.
   Ядро украинской нации формировалось в Диком поле, на окраинах (так называемых, украинах), куда уходили на вольные земли те, кто не желал терпеть притеснений и предпочитал свободу, хотя бы и связанную с риском. Из этих уходников сформировалось казачество, которое уже не только могло постоять за себя, но смогло отстоять свободу своей родины в борьбе с великими державами. Русы превратились в украинцев, возник новый этнос. Ядром нового этноса стало казачество, сообщившее импульс свободы всему населению региона. И не случайно гимн Украины завершается словами "...ми браття козацького роду". Это ментальное различие русского и украинского этносов усиливалось естественным механизмом расслоения: "государственники", элита устремлялись в Московию, а беглые крестьяне - на Украину. Формировались различающиеся типы национального характера, о которых можно говорить очень долго. Достаточно упомянуть, что Россия породила Белое движение, а Украина - батьку Махно. Для украинской традиции никогда не была свойственна сакрализация власти, даже самого высокого уровня.
   И еще один важный момент. Суровые условия формирования этноса определяют соответствующий тип национального характера. Характер владимиро-суздальских и московских русов формировался в условиях противостояния с Золотой Ордой. Паразитирующая нация в исторической перспективе не имеет никаких шансов противостоять народу, который успешно борется за свое выживание. Этот импульс развития, обретенный русами в борьбе и определивший народный характер, и народный дух нового этноса - русских, и вместе с тем, впитавший имперский дух Золотой орды, предопределил дальнейшую экспансию Москвы, последовавший имперский вектор развития и постепенный процесс превращения русских в титульную нацию государственников. И теперь уже русский бюрократ, клерк, взяточник-полицейский, не имеют никаких исторических шансов против таджика-дворника, кавказца-рыночника, армянина-строителя, китайца-аграрника - против тех, кто поставлен в условия выживания и кто в будущем будет определять характер новой волны этногенеза. Единственная национальная идея, которая надежно срабатывала на протяжении видимой нам истории - это идея выживания. И если этнос выжил, не исчез и не растворился, он обретает импульс развития, постепенно затухающий, если не получает подпитки в виде новых испытаний. Без испытаний этнос атомизируется, теряет активность, эволюционирует к состоянию пассивного паразита и исчезает. Народ становится нацией в результате сверхусилий, объединяющих народ.
   Приведенное выше сравнение двух близких народов, русских и украинцев, живших в одной стране, в одинаковых условиях, но демонстрирующих теперь диаметрально противоположные устремления, показывает, что воистину, не хлебом единым жив человек. Историческая память, мораль, система ценностей, народный дух - это составляющие общественного сознания, в терминологии марксизма. Почему же в СССР не сработало одно из основополагающих положений марксизма: общественное бытие определяет общественное сознание? Может оно ошибочное? Не совсем так. Общественное бытие, если бы его унифицировать и поддерживать, в конечном счете определило бы общественное сознание, другими словами, общественное сознание советского народа могло бы унифицироваться через достаточно долгое время, при условии сохранения неизменного бытия. И на самом деле, определенная доля "советскости", общей для народов Союза, наблюдается. Но те же западные украинцы или прибалты все еще хорошо помнят действия заплечных дел мастеров из НКВД, их сознание существенно отличается от ментальности донецких стахановцев. Сколько требуется времени для полной унификации сознания и действительного объединение всех народов в один народ, и может ли история предоставлять такое время - вопрос открытый. Мое мнение на сей счет таково: перемены в способах производства и в организации общества происходят настолько быстро, что достижение полного соответствия между бытием и сознанием невозможно, так что общественная система всегда находится в состоянии большего или меньшего непрерывного изменения.
   Теперь обратим внимание на другой момент. После распада Союза резко изменились формы общественных отношений, но общественное сознание продолжало сохранять элементы "советскости", не позволявшие быстро перейти на более передовые общественные стандарты жизни. Если раньше, в период Союза бытие формировало сознание, то теперь, наоборот, сформированное сознание продолжает определять бытие, причина и следствие поменялись местами. Здесь имеет место явление инерции сознания, неспособность к быстрым изменениям, приводящее к его запаздыванию относительно бытия, при быстром изменении последнего. Общественное сознание всегда сохраняет инерцию предыдущего состояния. Как видим, в динамических общественных процессах вопрос об отношении общественного бытия и общественного сознания не столь однозначен.
   Эта преамбула написана отнюдь не с целью критики марксизма, а лишь для того, чтобы подчеркнуть два момента. Во-первых - высокую роль общественного сознания или, для краткости, - менталитета, как исторического фактора развития. Опыт постсоветского периода в России наглядно продемонстрировал невозможность либеральных реформ в стране, где либерализм не присущ менталитету, хотя бы не большинства, но значительной части населения. Реформаторы, взращенные на марксизме, рассчитывали на то, что установив либеральный характер общественных отношений, можно достигнуть автоматического преобразования общественного сознания в духе либерализма. Но еще во времена Древнего Рима знали, что менталитет невозможно переделать так быстро, и радикальные реформы можно провести только силой, чудовищным принуждением. (Об этом же свидетельствует совсем свежий опыт России - индустриализация и коллективизация в СССР с лагерями и голодомором). Отсюда вытекает второй момент, который следует подчеркнуть.
   История представляет собой неустановившийся, переходный процесс. Особенность его состоит в том, что изменения в базовых основаниях общества - технологическом, организационном и ментальном, происходят существенно не синхронно. Как раз несинхронность между технологией и организацией легла в основу учения Маркса о движущих силах общественного развития. К сожалению, он не придал должного значения ментальному измерению, приняв как догму его вторичность, и тем самым сформировал, своего рода, технократический вектор мышления и практики (технологический детерминизм общественного развития и линейный его характер согласно "пятичленке" - первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный, капитализм, коммунизм). Для 19 века все еще было характерно мышление стационарными или квазистационарными состояниями, поскольку они легче поддаются описанию и осмыслению. Корни такого мышления уходят в глубокую древность, в мифологию и традиционную философию, во "вращение небесных сфер", незыблемость движения планет, в точном соответствии с таблицами Птолемея, в монотонное циклическое однообразие сельской жизни, на протяжении веков являвшейся основой благоденствия общества. Даже новатор Эйнштейн был настолько уверен в стационарности вселенной, что отбросил, как чепуху, вывод о ее нестационарности, следовавший из его же теории. Другой момент - стремление к поиску фундаментальных законов общественного развития. Убеждение в существовании таких законов, по-видимому, было связано с тем психологическим эффектом, который произвело открытие фундаментальных законов природы. Возникла уверенность, что должна существовать структура законов, соответствующих различным уровням развития материального мира, включая социальный. Нужно было только "найти звено, ухватившись за которое можно вытащить всю цепь". Маркс предположил, что такое звено - несинхронность развития технологии и организации. Спустя полстолетия Макс Вебер в работе "Протестантская этика и дух капитализма" убедительно продемонстрировал высочайшую роль ментального фактора в социальном процессе. Постепенно стали формироваться представления о более сложном, многовариантном и многофакторном характере развития. Но до настоящего времени во многих экономических моделях присутствует тип "рационального эгоиста", который логически просчитывает свои действия из соображений максимальной выгоды.
   Но представьте себе, как можно было бы убедить "рационального эгоиста" потратить самое дорогое, что у него есть - деньги, скажем, на строительство трансконтинентальной железной дороги, в те времена, когда все ездили на телегах. Прикинув стоимость строительства он, скорее всего, покрутил бы пальцем у виска. Ему потребуется наладить выпуск миллионов тонн рельсов, миллиардов шпал, паровозов, вагонов, и прочая и прочая. Что может подвигнуть на это? На самом деле, очень простая вещь - мечта. Мечта не входит ни в одну экономическую модель, потому что она иррациональна, но именно она производит революции в экономике. Человек, хотя бы один раз ездивший на поезде, или хотя бы увидевший поезд, испытывал чувство непреодолимого восторга, становился свидетелем чуда, меняющего сознание. "Веселится и ликует весь народ...", "быстро лечу я по рельсам чугунным, думаю думу свою...". И это - дума человека с уже измененным сознанием. Мечта - мать идеи. А идея - мать новой мечты. Идет эскалация процесса. Идея, воплощенная в технологии, эстетика огромной скорости тысячетонных масс, непреодолимая сила пара, меняют сознание. Уверенность, что именно это есть нечто несомненное и надежное, создают мечту - образ Земли, охваченной сетью железных дорог с мчащимися поездами, образ вдруг расширившегося почти беспредельно доступного пространства - эти эстетические иррациональные чувства оказались способны подвигнуть человечество на гигантское преобразующее усилие. (В годы железнодорожного бума сеть дорог росла со скоростью примерно 100 км в день). Идея, воплощенная в технологии становится движущей силой, определяющим фактором развития, когда происходят революционные преобразования технологии, организации, ментальности. Но эта идея вначале должна быть принята, если не всеми массами, то хотя бы небольшой группой апологетов, прежде всего, интеллектуалов, элиты, сверхусилием создающих импульс дальнейшего развития идеи. Все изменения вначале происходят в головах, а лишь затем воплощаются в материале. "У меня есть мечта", сказал Мартин Лютер Кинг, и его мечта стала мечтой множества людей и необходимым началом реального социального процесса воплощения этой мечты в жизнь. Все социалные процессы также начинаются с мечты, переходящей в идеи. Не потому ли таким успехом у народа пользуются популисты, обещающие молочные реки и кисельные берега, а также процветают обманщики, использующие доверчивость народа и его стремление к мечте.
  
   Многовариантность развития во всю силу продемонстрировал двадцатый век. Индустриальная система производства могла существовать и в капиталистическом и в социалистическом варианте, а сам социализм мог быть и "с человеческим лицом", как в Чехословакии, и со "звериным", как в Кампучии. Становилось ясно, что качество социалистического "лица" тесно связано с менталитетом народа, с историческим путем, который прошел народ, с характером и способностью к адаптации в сложившихся условиях, с его умением противостоять давлению со стороны режима. Для развивающихся стран уровень и характер менталитета стал важнейшим фактором, определяющим их способность поддерживать восходящую тенденцию развития, без социальных потрясений и скатывания к варварству. Подобно тому, как огромное многообразие человеческих характеров по-разному влияют на судьбу людей, столь же большое разнообразие национальных ментальностей оказывают влияние на судьбу народов.
   Роль ментального измерения, как фактора социального развития, все еще недооценена. Определяющими, в представлении большинства (не без влияния марксизма) продолжают оставаться уровень технологии и организация. Бытует убеждение, что при помощи хорошей организации можно управлять государством, как кораблем, и только недостает нового русского Петра или хотя бы Пиночета, который железной рукой наведет порядок, пересажает коррупционеров, и ветер перемен наполнит паруса стагнирующего общества. Тот, кто так думает, пусть ответит на простой вопрос: почему вера в некое существо, непорочно зачатое, затем распятое и, наконец, воскресшее, стала средством объединения народов, причиной войн и социальных катаклизмов, возникновения новых государств и передела мира? Почему, за одно лишь сомнение в верности "единственно правильной идеологии", человека могли превратить "в лагерную пыль"? Почему могли без тени сомнения уничтожаться целые народы по признаку инакомыслия? И почему страдает "бедный" русский народ не из-за того, что не хватает хлеба и зрелищ, а только лишь из-за того, что не хватает "новой русской идеи"?
   Вопросы - риторические. Все решения человек принимает, опираясь, прежде всего, на свое миропонимание и мировосприятие, то есть на свой менталитет. А все последующие события - это следствия решений людей. Менталитет - это внутренний мир человека, представляющий для него наибольшую ценность. Именно он - основной фактор общественной активности. Другой вопрос, что формируется он, в том числе, а в ряде случаев - в наибольшей мере, через материальные аспекты жизни, и по этой причине он неотделим от бытия, и его нельзя рассматривать в отрыве от бытия.
   Но с другой стороны, существуют вопросы не столь риторические. Например, почему победа божественного над земным, завершилась вполне земными кострами инквизиции? Почему социальная помощь неотвратимо ведет к социальному иждивенчеству? И почему "одним исполнением религиозно-нравственного закона" невозможно достичь "всего того блага, которое тщетно обещают все политические, а также и социалистические учения", как в этом пытался убедить человечество Лев Толстой? В этих и аналогичных вопросах поднимается проблема эволюции ментальности, эволюции идей, возникающих во всем своем блеске и чистоте, а затем начинающих взаимодействовать с грубой реальностью. Знание закономерностей этой эволюции дало бы возможность сразу увидеть в большевистских лозунгах грядущий оскал колымских лагерей.
   Основатель социальной психологии, Г. Лебон, имевший большой опыт общения с разными народами, считал, что "душевный строй каждого народа столь же устойчив, как его анатомические особенности, и из него происходят его мысли, чувства, верования, учреждения и искусство... Учреждения народа составляют выражение его души, и что если ему бывает легко изменить их внешность, то он не может изменить их основания... Во всех проявлениях жизни народа мы всегда находим, что неизменная душа этноса сама ткет свою собственную судьбу". Лебон прав во всем, кроме одного - душевный строй, или по-нашему, ментальность народа, все же не столь устойчива, как его анатомические особенности. За столетие с небольшим, прошедшее после исследований Лебона, мы можем воочию убедиться в существенных изменениях в ментальности народов, им описанных. Ментальность каждого народа несет отпечаток его исторической судьбы. Это прослеживается по истории близких народов, а еще лучше - двух частей одного народа, которые с какого-то момента стали развиваться по различным векторам. Мы отчасти это увидели на сравнении истории русских и украинцев. Еще большее различие демонстрирует ментальность жителей северной и южной Италии, Англии и Франции, различных частей Бельгии, Китая, даже Кореи, разделенной совсем недавно.
   Важнейшее свойство (или роль) менталитета состоит в том, что, будучи целиком сформированным в прошлом, даже в очень далеком прошлом, он управляет нашим будущим. Изречения типа: "Будущие поколения будут расплачиваться за ошибки прошлых" или "Военные всегда готовятся к прошедшей войне", как раз об этом свойстве. Почему именно сейчас этот аспект становится все более актуальным? Трагичность такого положения вещей стала особенно очевидна после двух мировых войн и Карибского кризиса 1962 года. Существуют, по крайней мере, две причины этого явления. Во-первых, скорость изменения уровня технологий достигает таких величин, что менталитет не способен достаточно быстро адаптироваться к этим изменениям, нарастает опасный ментальный разрыв. (Чтобы убедиться в этом, достаточно почитать "Майн Кампф" Гитлера, на который, тем не менее, "купился" немецкий народ. Впрочем, незадолго до этого в 1904 году представители этого же народа устроили геноцид двух африканских племен - гереро и нама). При дальнейшем ускорении развития этот ментальный разрыв может превратиться в опасную ловушку для человечества. Другой важный момент - иррациональность ментальности. Отмеченная М. Вебером рационализация социальных процессов, как одна из главных тенденций исторического развития, все же весьма относительна. Скажем усиливающиеся в наше время процессы национальных размежеваний, усиление религиозного фундаментализма, антиглобализма или, наоборот, стремление влиться в Европейский союз, явно имеют иррациональный характер, даже в среде высшей политической элиты. Любые процессы, связанные со смыслом или целями, имеют иррациональную составляющую. Мощные вспышки социальной активности, массовые выступления народа, революции, другими словами, события исторического масштаба, все сплошь иррациональны, потому что иррационален сам человек. На первом месте по силе своих проявлений стоит именно иррациональная, ничем не мотивированная активность, из которой происходят вспышки этногенеза, великие переселения народов, великие открытия меняющие лицо цивилизации и все великие проявления человеческого духа, знаменующие вехи истории. Ритмы накопления и разгрузки энергии, стремление к переменам, завышенные ожидания, призвание, способность воспламеняться сумасбродной идеей - свойства присущие социуму и берущие начало в глубинах ментальности и биологической природы человека. Производительные силы и производственные отношения, человек, как винтик экономического механизма или "рациональный эгоист" - элемент рыночной системы, все это сдувается ветром перемен под влиянием одной иррациональной идеи, объединяющей массы и канализирующей накопленную энергию, ненависть и ожидания народа, под чутким руководством популистов и авантюристов, использующих механизмы массового сознания. Именно иррациональность становится фактором непредсказуемости социальных процессов, несоответствия очевидной простейшей логике. (Показателен следующий пример: после убийства в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда, мировые биржевые индексы даже не вздрогнули. Никому даже в голову не могло придти, что "на носу" мировая война, настолько нерационально это выглядело и воспринималось). В общем и целом - свойства ментальности народа оказываются фактором, определяющим свойства общества - организацию, тенденцию к возвышению или к деградации, способность к самоорганизации, к принятию новых идей, к активности.
   Начиная с 20 века, человечество вошло в новую стадию своего развития - стадию хронически неустановившегося переходного состояния и все возрастающего внутреннего несоответствия базовых измерений социума - ментального, организационного и технологического. Это связано, прежде всего, с консервативностью человека, как биологического вида и взрывообразным ростом знаний и технологического могущества. Неадекватность восприятия существующих и грядущих перемен, происходящая из неспособности к быстрой ментальной адаптации, проявляет себя в тенденции к хаосу, неопределенности, расщеплении сознания в диапазоне от "назад в природу" и "спасайся, кто может" до вожделенного ожидания слияния человека с искусственным интеллектом и наступления новой эры - бессмертия в форме информационной сущности. А еще - в подсознательном ожидании конца - то ли света, то ли человечества, то ли цивилизации, то ли веселой и сытной жизни. Одни ищут спасение в религиозном фундаментализме, другие - в трансгуманизме, третьи - в традиционализме и консерватизме, четвертые, не задумываясь над проблемами, делают деньги и на фундаментализме и на всем остальном, а пятые - живут, как испокон веков жили их предки, беспокоясь только о хлебе насущном и дне сегодняшнем. И весь этот спектр состояний сегодня можно найти в пределах даже не страны или города, а в пределах одной семьи. Но проблема не только в повышенной тревожности. Проблема в том, что всякая повышенная тревожность отражает реальные основания. И эти основания существуют - человечество сидит на ядерной пороховой бочке в полной готовности в любой момент зажечь фитиль. И мир оказывается в полной зависимости от уровня осознания личной ответственности за свои поступки членами политической элиты. Человеческий фактор приобретает первостепенное значение, потому что в руках одного человека может быть сосредоточенна колоссальная разрушительная или созидательная мощь. Таким образом, человеческий (ментальный) фактор является не только фактором социального развития, но и фактором цивилизационных рисков.
   Эта книга - первая часть работы, посвященной социальным явлениям с акцентом на ментальный фактор. Она представляет собой попытку спокойно, не торопясь разобраться в механизмах социальных процессов, более четко выявить роль человеческого фактора, а конкретней - общественного сознания или ментальности, как фактора социального процесса. (Во второй части будут рассмотрены цивилизационные риски и их связь с человеческим фактором). Огромный объем материала, связанного с данным вопросом, привел к необходимости в довольно общем характере изложения, но общие выводы иллюстрируются конкретными примерами, хотя очень ограниченно, так как в противном случае невообразимо вырос бы объем книги. Именно на разумное ограничение объема не в ущерб содержательности были направлены значительные усилия. В тех случаях, когда речь идет о сущности явлений, изложение ведется более подробно и лучше иллюстрировано. Большее внимание уделялось методологии рассмотрения социальных явлений, как сложного и многомерного взаимодействия различных составляющих с непрерывно меняющимся характером причинно следственных связей, определяющих факторов, обратных связей, фазовых сдвигов и нелинейности. Сделана попытка систематизировать эти особенности социальных явлений с использованием общесистемного подхода и достижений естественных наук. С другой стороны, затронуты такие, достаточно интимные явления, как скажем, душа, в качестве социального фактора. Повышенное внимание уделено асинхронности процессов, протекающих в различных социальных измерениях, тем многообразным последствиям, которые она вызывает, а также вопросам выявления определяющих факторов социального развития, которые могут меняться на различных стадиях процесса. В этом отношении данная работа может заметно отличаться по характеру и стилю от "привычных" работ по социологии, имеющих дело, прежде всего, с предметом изучения, а не с общими явлениями. Цель данной работы направлена на достижении более глубокого понимания социальных явлений, имеющего в том числе, практическую ценность.
   Я старался писать, по возможности, в легкой, доступной и логичной манере, в расчете на широкий круг читателей, тем не менее, не в ущерб содержательности и обоснованности. Отдельные разделы обладают достаточно высокой самостоятельностью, так что их можно читать раздельно. В связи с необходимостью достижения самостоятельности отдельных тем, пришлось пойти на некоторые неизбежные повторения. Но менее подготовленному читателю, интересующемуся данной проблематикой, я бы рекомендовал читать все подряд, так как изложение обладает общей логикой и внутренними связями.
  

Глава 1. Общие положения.

1.1. Ментальность.

   О терминологии. За неимением лучшего или более компактного слова, мы будем использовать термин, менталитет, или, ментальность, для характеристики ментального (связанного с деятельностью разума) измерения человека и общества. Этот термин становится все более популярным, хотя не вполне определенным, и заменяет собой, распространенное во времена господства марксизма, громоздкое словосочетание - общественное сознание. Следует подчеркнуть, что любая форма психической деятельности общественно обусловлена, поскольку человек - существо общественное и формирование его психики вне общества невозможно. (Исключением являются редчайшие случаи проявления чистых инстинктов). Поэтому общественный характер менталитета очевиден и добавка "общественный" неуместна. В свою очередь термин "общественное сознание" теряет определенность без прилагательного "общественное". Есть еще один нюанс, ограничивающий применимость марксистского термина - его акцент на общественных отношениях и полное игнорирование сферы бессознательного, инстинктов. Другой широко используемый термин - самосознание, наоборот, по своей форме акцентирует субъективный аспект сознания. Термин, менталитет, удобен также тем, что от него легко образуется прилагательное, ментальный, то есть связанный с деятельностью разума.
   Ниже мы попытаемся раскрыть понятие ментальность в том смысле, как оно понимается в данной работе, а также обозначим ее важные для нас свойства. В первую очередь следует подчеркнуть многокомпонентность ментальности, то есть наличие ряда довольно самостоятельных составляющих и отношений. В индивидуальном плане большинство из них объединены в мировосприятие человека, опосредованное миропониманием, то есть включающее все формы опыта, в том числе генетические, созданные эволюцией. Как социальный феномен, менталитет есть информационная (духовная) составляющая культуры (личности, социальной группы, этноса, народа). Как информационный феномен, индивидуальный менталитет - качество, присущее интеллекту человека, точнее тем базам данных, алгоритмам и программам, которые закреплены в его интеллекте. Поскольку основной объем работы интеллекта происходит неосознанно, то внутреннее или субъективное проявление индивидуального менталитета реализуется в виде чувств, выражающих отношение субъекта к тем или иным явлениям. Эти чувства реализуют связь сознания с интеллектом и практически не поддаются контролю со стороны сознания. Собственно, отношение к явлениям проявляет себя в характере активности и в характере отношений человека в социуме, что дает возможность объективизировать ментальность человека. Естественно, решения и поступки человека вполне могут противоречить его чувствам, так как помимо чувств определяются сознательной деятельностью разума и волей. Тем не менее, решения или поступки противоречащие чувствам, то есть ментальности, свидетельствуют о наличии внутреннего ментального конфликта, требующего разрешения. Таким образом, именно менталитет управляет рассудком, организуя его деятельность в русле минимизации ментальных конфликтов. (Попробуйте, например, убедить разумного, но глубоко верующего христианина в справедливости эволюционного учения).
   Индивидуальный менталитет есть социальное явление, так как формируется в группе, как минимум - в семье, и естественным образом приобретает определенные черты общности. Поэтому можно говорить о менталитете группы. Термином группа мы будем заменять более громоздкие, но аналогичные по смыслу термины, социальная общность, или социальная группа, принятые в социологии. Наличие сходных черт менталитета у представителей одной группы объясняется психологической природой его формирования через тесные внутригрупповые связи, солидарные действия, чувства общности и принадлежности, через биполярность "мы - они".
   Очевидно, что чувства человека не поддаются объективизации, это - вещь в себе. Зато отношения поддаются не только объективизации, но также инструментальной оценке, выраженной, в частности, в результатах социологических исследований, представляющих методологически строгие результаты. Таким образом, функционально можно смоделировать проявления менталитета в виде таблицы чисел, характеризующих отношения представителей определенной группы к различным явлениям. Показатели индивидуального менталитета представителя группы можно характеризовать через средние показатели группового менталитета и отклонений от среднего, присущих конкретному субъекту. Поскольку общество является структурой, состоящей из взаимно пересекающихся групповых множеств, совокупность групповых менталитетов представляет собой аналогичную структуру со взаимными пересечениями групповых показателей менталитета. Можно выделить общие показатели, характерные для народа, этноса, социальной группы (класса), профессиональной группы, конфессиональной группы, группы по полу, возрасту, месту проживания и т. д. в различных сочетаниях группообразующих признаков. Итак, менталитет людей, представляющих собой группу, объединенную по некоторому набору признаков, имеет сходные черты, имеющие отношение к этим объединяющим признакам, менталитет общества и человечества в целом структурирован по группам и поддается инструментальной оценке, то есть, объективен. Наиболее ярко в индивидуальном менталитете выражена его этническая составляющая. Люди, представляющие различные группы, но принадлежащие одному этносу, имеют значительно большую ментальную общность, чем представители различных этносов, но одинаковых социальных, профессиональных и т. д. групп. Это связано с тем, что формирование этноса (этногенез) и формирование его ментальности - два параллельных и взаимосвязанных процесса, в которых проявляются все аспекты этногенеза: природный (ландшафтно-климатический), особенности адаптации к природным условиям, специфика выделения человека из природы и создания рукотворной среды обитания, социальный аспект (общественно-экономический, технологический и организационный), историческая память, культура и, наконец - иррациональное чувство принадлежности этой земле и этому народу, которое можно назвать чувством Родины, и которое является необходимым элементом самоидентификации личности, обладающей этническим самосознанием. По-видимому, единообразие этнической составляющей ментальности, ее иррациональный сверхличностный характер, являются одним из важнейших факторов этногенеза, так как создает целостность и направленность - необходимые условия для решения масштабных задач, и противостояния вызовам.
   Индивидуальный менталитет, в свою очередь, обладает собственной внутренней структурой. Можно говорить о слоях интеллекта и соответствующих слоях менталитета, характеризующихся тем или иным уровнем консерватизма или подверженности изменениям. На самом деле, имеется анатомическое соответствие между глубиной слоя интеллекта, временем его возникновения в эволюции и консервативностью, от самых древних - мозжечка и гипоталамуса, до коры головного мозга. Поэтому часто говорят не "глубокий" слой, а "древний" слой. Самые глубокие и консервативные (не подверженные изменениям) слои менталитета связаны с инстинктами, в которых закреплен эволюционный опыт. Как правило, проявление инстинктивной деятельности сопровождается соответствующими физиологическими реакциями организма (гормональной деятельностью и простейшими эмоциями), не зависящими от контроля со стороны сознания. Следующий слой характеризует, так называемые, природные психологические склонности характера, имеющие довольно тесные связи с инстинктами, но более разнообразные и индивидуальные. Эти два слоя генетически обусловлены и консервативны. Далее идут более гибкие "надстроечные" слои, которые формируются в процессе воспитания, связанные с историческим общественным опытом (прежде всего - мораль, базовые принципы миропонимания, историческая память этноса) и, наконец, с индивидуальным опытом. Все слои пронизаны связями, поэтому работают в едином комплексе. Грубо менталитет человека можно разделить на две части - консервативный, генотип, определяемый природой и приобретенный, фенотип, связанный с традициями общества, воспитанием и индивидуальным опытом. Казалось бы, инстинкты не следует относить к менталитету, так как они весьма далеки от разума. Но их роль в разумной деятельности столь существенна, что определяет многие социальные процессы. Это относится к группе социальных инстинктов, существенно влияющих, в частности, на социализацию, этнокультурную самоидентификацию, стремление обладать личной собственностью. То же самое можно сказать о характере, как индивидуальном качестве генотипа, тесно связанном с разумом. Верхние, надстроечные слои индивидуального менталитета могут иметь консервативные (или очень стабильные) компоненты, входящие в то, что называют, душа человека. Душа (в психологическом смысле) есть внутренняя реальность, воспринимаемая человеком через его сознание, в которой сконцентрирован генетический и приобретенный этим человеком опыт (чувственный и рациональный). Физиологически душа формируется на долговременных нервных связях, что определяет ее консервативность. Человек имеет ограниченную власть над своей душой, так же, как и над своими инстинктами.
   Модель индивидуального менталитета можно представить в виде матрицы (кстати, один из синонимов менталитета - социокультурная матрица), по горизонтальной оси которой отложены показатели, а по вертикальной - слои менталитета. В точках пересечения строк и столбцов матрицы отображается связь верхних слоев с более глубокими. Такая матрица также поддается инструментальному построению. Например, один из показателей верхнего уровня, достоинство или чувство собственного достоинства, можно характеризовать величиной стимула (положительного или отрицательного), достаточного, чтобы пренебречь достоинством. (Следует отметить, что менталитет сильно варьирует по этому важнейшему показателю. Один человек готов уронить достоинство за незначительную денежную сумму, а другой способен принять смерть в такой же ситуации, что свидетельствует о наличии самых глубоких связей между слоями менталитета, цельной ментальной матрице). Не исключено, что по глубине связей между слоями можно судить о времени зарождения того или иного показателя - более глубокая связь свидетельствует о более древнем периоде формирования. (Например, Гегель и его последователи вплоть до Ф. Фукуямы, наибольшее значение придавали такому, с их точки зрения наидревнейшему социальному показателю, являющемуся, по их мнению, двигателем истории, как потребность личности в признании со стороны группы. Существует также, так называемая, "пирамида потребностей" по А. Маслоу, структурирующая потребности по аналогии со слоями менталитета). "Психическая организация имеет основные особенности, столь же
   неизменные, как анатомические признаки видов; но она вместе с тем обладает и
   легко изменяемыми второстепенными особенностями; эти-то последние и могут
   легко изменить среда, обстоятельства, воспитание и различные факторы... Умственные качества могут легко изменяться под влиянием воспитания; качества характера почти совершенно ускользают от его действия... Характер народа, но не его ум, определяет его развитие в истории". (Г. Лебон). Представления о слоях, матрицах и т. п. являются средствами наглядного упрощения реальности, сложной и недоступной для достаточно полного постижения. Тем не менее, они отражают объективные особенности - менталитет структурирован, элементы его структуры соответствуют различным отношениям к реальности и могут существенно различаться по консервативности.
   Весьма характерно для менталитета человека, что в нем мирно сосуществуют и древнейшие слои, проявляющие себя в частности в "пралогическом мышлении" (Л. Леви-Брюль), и слои, связанные с языческими и более поздними верованиями, и эзотерические оккультные практики, и современное рациональное самосознание. (Например, рыбаки Аляски никогда не выходят в море в пятницу, но уж если вышли, то необходимо совершить в море замкнутый круг против часовой стрелки, а перед началом рыбалки откусить и съесть голову сырой рыбы). И вся эта "слоенка" существует в непротиворечивой внутренней связи, подобно ящику Пандоры, плотно закрытому крышкой. Точнее, противоречия ощущаются где-то в глубине, но никому не мешают. Проблема в том, что в критические моменты истории ящик не выдерживает внутреннего давления и эти древние слои вылезают наружу в самом неожиданном и неприглядном виде.
   В конце 19-го, начале 20-го веков многие великие умы сокрушались, что "небеса пустеют", потому что оттуда уходят боги, а смерть богов - это смерть общества, так как цивилизации не переживают долго исчезновение своих богов. На самом деле, как утверждает народная мудрость, "свято место пусто не бывает". Небеса превращаются в космос, наполненный сверхразумными цивилизациями, в том числе такими, что следят за нашей планетой, защищают от катастроф и всяких глупостей. Святой дух заменила информация, которой наполнен космос, и которая "знает" все и о прошлом, и о будущем. Вместо ада и рая - карма (плохая или хорошая), вместо церковных таинств - эзотерические практики, и т. д. Одним словом, информационное общество предоставляет возможности на любой вкус. И это - действительно новое качество присущее современному обществу - мультирелигиозность и религиозная толерантность. Религия перестает быть фактором, обеспечивающим народу полное единство и превращающим народ в инструмент созидания или разрушения. Даже мощное течение ислама рассыпалось на массу ручейков, разделенных непреодолимыми преградами, что лишает их глобальной масштабности. И еще одна положительная тенденция - постепенное примирение религиозного и рационального сознания, как на индивидуальном уровне, так и на уровне общественных институций. Все это делает невозможным в будущем возникновение крупномасштабных религиозных войн и создание полноценных религиозных автократий, что является фактором глобальной стабилизации.
   Рассмотрим важнейшие свойства менталитета, имеющие прямое отношение к развитию человеческой цивилизации и специфическим особенностям этого развития, большинство из которых напрямую определяется этими свойствами. Первое важное свойство менталитета состоит в том, что он является непосредственной причиной, определяющей характер деятельности (активности) личности, а стимулом к этой активности является ментальное напряжение - чувство, создающее направленность и организующее волю. Может показаться, что "коренные" причины активности не связаны с менталитетом, что психика есть только финальное звено в цепочке причин, которые коренятся глубже (дальше, выше, шире). На самом деле, любые самые глубокие или коренные причины, вызывающие активность, всегда преломляются через менталитет, и именно менталитет формирует вектор направленности активности, в чем легко убедиться, сравнив активности разных людей, имеющих одинаковые потребности. Во-вторых, существуют формы активности не связанные с какими-либо внешними причинами, кроме свойств самого менталитета, то есть менталитет является источником активности сам по себе. Более того, эта форма активности является наиболее существенной в общественном процессе. А ее направленность также может значительно варьировать в различных группах. Наконец, в-третьих, менталитет является источником иррациональных аспектов активности, никак не связанных с объективными причинами. (Подробно активность рассмотрена в следующем разделе). Несомненно, можно вынудить человека к деятельности, противоречащей его ментальности, но в этом случае возникает вектор активности, направленный на устранение условий, принудивших к этой деятельности. И характер этой активности будет определяться конкретными свойствами менталитета.
   В связи с этим свойством менталитета следует сделать одно замечание. Традиционно менталитет рассматривался как элемент субъективного фактора развития, а в марксистской традиции общественное сознание считалось вообще вторичным по отношению к общественному бытию. В данной работе менталитет рассматривается в качестве одного из основных, системообразующих факторов, который находится в единстве с остальными. Таким образом, вопрос первичности бытия или сознания оказывается лишен смысла, поскольку в сложных системных процессах на различных этапах происходит смена определяющих факторов.
   Второе важное свойство менталитета - его инерционность, неспособность к быстрому изменению в меняющейся ситуации. Меру стабильности менталитета можно обозначить как, консервативность. Как отмечалось выше, различные слои менталитета обладают различной консервативностью. Генотип человека можно считать абсолютно консервативным, а самые верхние слои, например профессиональный менталитет, могут формироваться или перестраиваться за время профессиональной подготовки. Процесс перестройки менталитета под действием тех или иных условий принято называть термином, адаптация, а состояние после завершения процесса - состояние адаптации. Консервативность того или иного показателя менталитета можно количественно характеризовать временем адаптации в переходных процессах. В отличие от индивидуального - формирование группового менталитета можно рассматривать, как исторический процесс, обладающий соответствующими временами адаптации в социальных переходных процессах. Основным фактором изменения группового менталитета является смена поколений, поэтому консервативность группового менталитета может быть значительно ниже, чем индивидуального. Новое поколение формируется сразу в новых условиях, воспринимая их как норму, а не как вызов, создающий ментальное напряжение и требующий адаптации. В то же время традиции, идеи, верования, предрассудки могут существовать в обществе на протяжении многих столетий, постепенно трансформируясь, растворяясь и соединяясь с новой реальностью, переходя в легенды, былины, сказки, в декоративные узоры, в привычки, в национальные особенности, отличающие данный народ от множества других и являющиеся источником столь ценного разнообразия. "Идеи, правящие учреждениями народов, претерпевают очень длинную эволюцию. Образуясь очень медленно, они вместе с тем очень медленно исчезают. Став для просвещенных умов очевидными заблуждениями, они еще очень долгое время остаются неоспоримыми истинами для толпы и продолжают оказывать свое действие на темные народные массы. Если трудно внушить новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов". (Лебон). Таким образом, консервативность группового менталитета может быть значительно выше, чем индивидуального. Следовательно, в целом групповой менталитет обладает большим диапазоном изменения консервативности, по сравнению с индивидуальным, то есть с одной стороны он более гибкий, с другой - более стабильный.
   Различная консервативность различных слоев менталитета, определяет характер переходных адаптационных процессов изменения ментальности в меняющихся условиях. В социологии принято считать, что свойства социума являются определяющими по отношению к человеческому фактору. В действительности, опыт показывает, что, так называемые, национальные черты характера, которые могут быть крайне консервативными, не только проявляются независимо от характера социальных условий, но могут адаптировать эти социальные условия "под себя". Процесс адаптации свойств ментальности и свойств социума всегда обоюдный.
   Третье важное свойство менталитета - его обусловленность прошлым опытом (видовым, этническим, общественным, индивидуальным). Будущее может присутствовать в идеях и планах, но не в опыте. Два последних свойства менталитета - консервативность и обусловленность прошлым опытом, свидетельствуют о его предопределенности, по крайней мере, на ближайшее будущее. Менталитет не способен соответствовать быстро меняющимся условиям. В этом - одна из цивилизационных проблем, возникающих в периоды быстрого развития или реформирования общественной организации или технологии. Имеет место, так называемая зависимость от пути, который прошло общество (в частном случае - от характера этногенеза). По большому счету можно рассматривать этот путь, начиная с биологической эволюции человека, как вида, и тогда мы получим обусловленность менталитета инстинктами, общими для всего человечества. Далее, рассматривая исторический процесс становления конкретного этноса, мы можем выявить особенности национальных традиций, привычек, морали, специфических форм отношений, другими словами - национального характера, присущего каждому народу. И наконец, мы можем видеть, как все это преломляется в настоящем, а точнее - в ближайшем прошлом, формирующем ближайшее будущее. То, что мы называем национальным (этническим) характером, то что может коренным образом отличать представителей разных народов, действительно является качеством социальной организации, прошедшей определенный исторический путь. Это подтверждается тем фактом, что человек, выросший в определенной социальной среде, становится представителем именно этой среды, не зависимо от его генотипа. Таким образом, разрушение социальной организации приводит к уничтожению того, что раньше называли "душа народа" и что возможно является наибольшей ценностью, которую приобрел данный народ на длительном историческом пути. Именно поэтому эмигранты объединяются, прежде всего, по этническому признаку и, будучи вдали от своей родины, стараются сохранять традиционную для них культуру, которая с каждым новым поколением с неизбежностью размывается волнами другой цивилизации. Стремление сохранить свою территорию, язык и культуру - свойство органически присущее менталитету любого этнически или культурно однородного народа, поэтому столь же естественно и органично присуще всякому народу явление, называемое национализмом. (Мне на всю жизнь запомнился вопрос одной простой женщины, которую обвиняли в национализме: "Как же я могу не быть националисткой, если у меня есть национальность?"). Всем известные попытки навязать разным народам, так называемый, пролетарский интернационализм, были обречены на неудачу, по той простой причине, что опирались главным образом на экономическое основание, как объединяющий фактор. Мировые религии более преуспели в деле объединения народов, так как стремились унифицировать ментальность народов, однако и здесь мы наблюдаем все ту же "зависимость от пути": различные народы по-разному трансформировали и адаптировали даже такую четко формализованную и охватывающую все стороны жизни религию, как ислам. Таким образом, обусловленность прошлым определяет групповую структуру менталитета, и лежит в основе многих социально значимых явлений, как например, национализм, религиозное и цивилизационное противостояние, классовый антагонизм, борьба кланов и партий, профессиональная этика. (Вспомним, как чеховский столяр втолковывал своей собаке Каштанке: "Плотник супротив столяра, все равно, что ты супротив человека!").
   Эти последние свойства менталитета - консервативность и обусловленность прошлым опытом, являются причиной внутренне противоречивой ситуации. Дело в том, что основная активность человека связана с будущим, предстоящим. Он живет планами, идеями, мечтами, которые могут простираться в будущее на многие годы, даже на всю жизнь и жизнь будущих поколений (принцип "строить на века"), и вся его нынешняя активность не что иное, как строительство будущего. Особенно сильно это выражено у истинно верующих, для которых вся земная жизнь есть подготовка к бесконечной жизни небесной. В то же время, все это строительство будущего жестко предопределено прошлым, находится в "прокрустовом ложе" прошедшего, и поэтому обречено воспроизводить старые отработавшие свое формы социальной организации, культуры, традиций, ритуалов. Древние инстинкты, подобно диким растениям проламывающим толщу асфальта, вдруг предстают перед нами во всей своей дикой мощи в критические моменты истории. Историческая память вдруг пробуждается в народе и разворачивает государственный корабль по курсу "вперед в прошлое!". Предполагаемое будущее формируется в прошлом и по образцам прошлого. Поэтому реальность будущего, которая наступает, часто оказывается совсем не такой, как предполагалось, и часто - намного хуже, и то, что строилось "на века", в лучшем случае используется для фундамента будущих построек. Бывают исторические личности, которые подобно библейскому Ною строили настоящее, исходя из будущего. Но в отличие от Ноя, они использовали чужой опыт и чужие образцы. Подлинно новое медленно складывается по крупицам путем проб и ошибок, и за каждой такой крупицей стоят тысячи человеческих жизней.
   Менталитет эволюционирует в своих верхних слоях. За историческое время, несомненно, произошла его рационализация, уменьшение роли иррационального компонента (в том числе религии), установилась более широкая структура самоидентификации (как представителя местности, группы, этноса, народа, расы, человечества), что имеет непосредственное отношение к росту социализации, сформировалась новая составляющая менталитета - историческая память, более совершенна и структурирована, стала мораль. Однако, биологическая составляющая менталитета (генотип), по мере общественного развития входит во все возрастающее противоречие с его верхними слоями и это - одна из проблем. "Если бы нужно было оценить одним мерилом социальный уровень народов в истории, то я охотно принял бы за масштаб степень способности владеть своими инстинктами". (Лебон). В целом следует признать, что ментальный вектор развития значительно уступает по темпу изменений другим векторам - технологическому и организационному, но превосходит биологический.
   Замкнутость группы, отсутствие внешних влияний в значительной мере способствует поддержанию стабильности менталитета. Если социально-экономическая ситуация длительно остается неизменной, то, как правило, в обществе столь же длительно сохраняется почти неизменная структура менталитета (традиционное общество). Для изменения устоявшегося менталитета группы требуется приложение значительного внешнего давления. Минимальное время значительной трансформации менталитета группы под действием изменившихся условий (время адаптации) соизмеримо со временем человеческой жизни. Это значит, что носители традиционного менталитета уступают место новому только вследствие своей физической смерти. Реально это время значительно больше, вследствие инерции, связанной с традиционным воспитанием. Другими словами, быстро "переделать народ" невозможно, а вообще - очень трудно. Если попался "плоховатый народец", как говорил один вождь, то с ним "кашу не сваришь". Причем, как мы выяснили, результат адаптации существенно зависит от исходного менталитета народа, и результат может быть слабо предсказуем. (Существует масса исторических примеров попыток "привить" более современные системы отношений в отсталых странах. Даже диктаторские методы таких прививок не приводили к желаемым результатам. Прежняя культура "пёрла изо всех дыр" в самых неожиданных местах и формах. В более удачных случаях возникали формы сплава старой культуры с новой, как например, в Японии - навязанный США западный либерализм с японской культурой межличностных отношений). Подобно тому, как, по меткому выражению какого-то умного человека, "военные всегда готовятся к прошедшей войне", народ всегда живет вчерашним днем. Существует только один способ быстрого воздействия на менталитет - метод травмирующего воздействия, взламывающий культурную матрицу субъекта и оказывающий необратимое воздействие на психику людей (рабство, голодомор, геноцид).
   У этой медали есть обратная сторона. В меняющихся внешних условиях сохранение менталитета группы в неизменном состоянии также требует приложения значительных усилий (внутренних или внешних). На мой взгляд, менталитет в этих условиях вообще невозможно удержать в узде - в лучшем случае произойдет бифуркация, разделение на группы по ментальному признаку. Например, начавшаяся секуляризация и просвещение в Европе привели к расщеплению общества на верующих и неверующих в бога, а группы верующих стали разделяться на ортодоксов и еретиков, давших начало новым направлениям религии. Таким образом, изменение внешних условий является дополнительным фактором структуризации, вследствие дифференциации менталитета и образования новых групп. Традиции сохраняются только в этнографических музеях. Менталитет общества в целом аккумулирует общественный опыт, подобно тому, как наука аккумулирует знания. Уровень менталитета коррелирует с уровнем накопленных знаний, но менталитет всегда шире, так как содержит психологические и чувственные (в том числе, этические и эстетические) составляющие. Но эта корреляция реализуется в среднем, так как менталитет обладает определенной самостоятельностью и внутренними закономерностями развития, связанными в частности, с инерционностью процессов, влиянием идей, идеологий и религий. Поэтому во внешне кажущемся стабильном обществе могут протекать скрытые для непосвященного ментальные процессы, которые могут совсем неожиданно вдруг проявить себя в формах социальной активности. Именно поэтому в авторитарных, а тем более в тоталитарных режимах столь большое значение придавалось поддержанию идеологической однородности и лояльности системе. ("Одна нация, одна партия, один фюрер", "народ и партия едины"). Всякая свобода мысли приводит к расщеплению главной идеи и неизбежному ментальному расколу общества, кладущему конец единству и стабильности. (Нелишне будет упомянуть, что даже в такой относительно либеральной стране как Англия в 1698 году был принят закон "О подавлении богохульства и нечестия", согласно которому религиозные нечестивцы подавлялись в гражданских правах и бросались за решетку, но, правда, не сжигались на кострах).
   Подводя итог сказанного выше, можно сделать вывод - менталитет фиксирует и сохраняет достигнутый социокультурный уровень общества. Здесь менталитет выступает как средство и как функция. Искусство фиксирует и сохраняет результат познания эстетической составляющей реальности (прежде всего, красоты), мораль - этической составляющей - человеческих отношений, наука - рациональное познание, философия и религия - идеологию. Таким образом, в менталитете находят отражение и фиксируются базовые ценности - истина, доброта и красота, уровень постижения которых, является интегральной характеристикой общества и основным показателем, условно говоря, "качества народа".
  

1.2. Активность

   Активность - применительно к людям - синоним деятельности. (В принципе, активность ­- более широкое понятие, применимое к различным уровням организации материи). Мы будем отождествлять активность и деятельность, как процесс, имея в виду, что термином, деятельность, может обозначаться также результат процесса. В основном, принято считать, что активность человека мотивирована потребностями, однако в деталях вопросов, связанных с мотивацией и потребностями существует масса путаницы, и несогласованности различных подходов, так как обычно в них рассматриваются отдельные аспекты этого многогранного вопроса. В некотором смысле это хорошо, так как развязывает мне руки в своем подходе. Его особенность, в акцентировании, во-первых, значительной обусловленности активности менталитетом, во-вторых - аспектов, существенных для понимания исторических и социальных процессов, а также - иррациональности многих явлений жизни.
   Будем исходить из того, что, как было принято выше, менталитет является непосредственной причиной, определяющей характер активности личности, так что характер ментальности проявляется в характере активности, а стимулом к этой активности является ментальное напряжение - чувство, создающее направленность и организующее волю. Это означает, что непосредственные чувства, определяющие характер активности, связаны со всеми слоями ментальности, в том числе, с самыми глубокими, имеющими биологическую природу. Более того, именно эти биологические составляющие наиболее консервативны и поэтому более существенны в периоды социальных потрясений и природных катаклизмов, то есть в периоды, качественных трансформаций социума. В целом они определяют иррациональные составляющие активности, в отличие от рациональных составляющих, связанных с деятельностью разума, то есть с тем, что принято называть термином, мотивация.
   Активность можно структурировать по типу, направленности и виду. Вид есть конкретная форма активности. Направленность активности может быть, когнитивная (то есть, связанная с познанием), статусная, поведенческая, биологическая, экономическая, социальная. Тип выражает наиболее общий характер отношения к обществу. Сила активности отдельной личности проявляет себя в характере личности и ее воле.
   Мотивация, есть внешнее побуждение к активности, которое носит рациональный характер, то есть может быть объяснено словами. Обычно мотивация формируется той или иной потребностью. Например, бег ради жизни - активность (бег) побуждается потребностью подольше прожить. Бег ради удовольствия, ради уменьшения веса, ради увеличения скорости бега - примеры, где аналогичная активность мотивирована соответствующими потребностями или побуждениями. Приведенные примеры представляют варианты внутренней мотивации, когда человек сам мотивирует свои действия (ответственностью, моралью, необходимостью и т. п.). Возможна также внешняя мотивация (материальная, моральная, статусная). Наконец, рассмотрим случай, когда человек бегает ради бега. В этом случае активность и потребность совпадают, мотивация исчезает. Активность, совпадающую с потребностью, можем назвать немотивированной активностью или автомотивированной активностью, если учесть тот факт, что активность в этом случае можно рассматривать не только как потребность, но и как мотив, возникающий в человеке сам по себе. Этот вид активности определяется внутренним свойством самого менталитета, не связанным с какими-либо внешними причинами, не поддается объяснению, то есть он иррационален. Совпадение потребности и деятельности создает ситуацию полной гармонии всех составляющих. Это как раз тот случай, когда человек работает ради того чтобы работать и результат работы для него вторичен, как говорят, "работает в свое удовольствие", когда музыкант играет не из-за денег и не по принуждению, а по вдохновению, когда садовод любовно выращивает свой сад, исследователь "удовлетворяет собственное любопытство за счет государства", альпинист вожделенно лезет в горы, путешественник отправляется в море, гонимый страстью к неведомому, а отнюдь не для открытия нового пути в Индию. Этот вид активности реализуется, когда человек стремится к своей мечте или когда он чуствует призвание к какому-то делу. Этот вид активности - мечта, к которой всегда стремился свободный человек и о которой писали утописты всех времен и народов, когда шла речь о труде, как потребности.
   Макс Вебер, разработчик теории социального действия, который на первое место ставил рациональное действие, связанное с целью, или в его терминологии, "целерациональное" социальное действие (далее по значимости идут ценностно-рациональное, традиционное и аффективное), на самом деле, во многом противоречил сам себе. В своей знаменитой книге "Протестантская этика и дух капитализма", описывая "дух" капитализма, он неоднократно подчеркивает иррациональность активности предпринимателей, для которых "...само дело с его неустанными требованиями стало необходимым условием существования. Надо сказать, что это действительно единственно правильная мотивировка, выявляющая к тому же всю иррациональность подобного образа жизни с точки зрения личного счастья, образа жизни, при котором человек существует для дела, а не дело для человека". И чуть ниже: "Самому предпринимателю такого типа богатство "ничего не дает", разве что иррациональное ощущение "хорошо исполненного долга в рамках своего призвания"". Собственно это "дело ради дела" в точности соответствует характеру немотивированной активности, в которой отсутствует ясно осознаваемая цель (кроме самой активности) и рациональность. "Кто любит серебро, тот не насытится серебром..." сказано в Писании. Активность, направленная на добывание серебра не имеет предела, потому что "душа не насыщается". И в этом свойстве ненасытной души, немотивированной активности содержатся корни тенденции неограниченного роста, присущие капиталистическому индустриальному производству.
   Феномен развитого интеллекта обеспечивает, по крайней мере, отчасти, реализацию мечты утопистов - труда, как потребности, поскольку основной вид активности человека - это немотивированная активность когнитивной направленности, связанная с генетически обусловленным свойством интеллекта человека в непрерывном восприятии и переработке информации. По-видимому, это - проявление инстинкта познания, присущего высшим формам жизни. Он проявляется не только в непреодолимой тяге к получению информации, но и в генетически обусловленном явлении любопытства, интереса, в страстном и ничем не мотивированном стремлении некоторых людей к открытиям нового, к ветру странствий, к поиску истины и справедливости. Об этом же свидетельствует глубинное психологическое свойство менталитета - потребность в новых впечатлениях, по силе занимающая второе место после жизненно важной потребности в пище (знаменитое, "хлеба и зрелищ!"). "Не насытится око видением, а ухо - слушанием...", сказано опять же в Писании. Одинокая старушка чувствует себя вполне комфортно наедине с источником информации - телевизором (в более старые времена обходилась сидением на лавочке или около окошка). Однако прекращение информационных контактов вообще невыносимо для человека и приводит к разрушению его психики. Именно способность и стремление к познанию обеспечило человечеству условия для выживания, последующей неудержимой экспансии и возможность адаптации к самым разнообразным условиям природной среды, включая пустыни, вечную мерзлоту и безжизненные плоскогорья Тибета.
   Главный вектор деятельности каждого отдельного человека в период его становления как социальной личности (до примерно, 18 лет) - познавательная деятельность. Причем, собственно познание, как таковое играет в ней решающую роль. Действительно, вполне можно себе представить инвалида, неспособного к физическому труду, как вполне социализированную личность, и здорового трудолюбивого кретина, как личность, нуждающуюся в опеке. По-видимому, познание, как процесс и как результат, также является главным вектором развития человека, как вида, начиная с уровня гоминид. Об этом свидетельствует, во-первых, достаточно высокая синхронность технологического и общекультурного развития человечества, начиная с доисторического периода, в той части обитаемой суши, где были информационные контакты между социальными группами. Во-вторых, ускорение роста познания по мере увеличения народонаселения и объема знаний. Это свойство, присущее открытым информационным системам, связано с увеличением числа производителей информации, которая благодаря глобальным информационным связям доступна в любой точке системы и обеспечивает генерирование новой информации, за счет процессов внутрисистемного информационного синтеза. Наконец, известные в истории опыты искусственной (или природной) изоляции сообществ от остального мира приводил к консервации достигнутого техно-культурного уровня и прогрессирующему отставанию от главного течения цивилизации.
   Основной механизм познания, присущий историческому человеку - это механизм чувственного познания, идущий через восприятие (непосредственное или опосредованное) форм, отношений форм и форм отношений, через синтез образов и образов представлений, рационализацию чувств, сопровождающих это восприятие, и закрепление полученной информации в интеллекте в виде соответствующих алгоритмов и баз данных. В дальнейшем эти алгоритмы функционируют неосознаваемо в виде сенсомоторных схем, восприятий обогащенных накопленным опытом, а также в виде проявлений чувств и отношений к явлениям жизни. Рациональная составляющая познания проявляет себя в процессах систематизации, структурировании чувственной информации, создании моделей, языка и в абстрагировании. Рациональное познание также интегрируется в общую систему интеллекта и также функционирует неосознанно, так как рациональное познание (как процесс) в своей работе опирается на эволюционно более древние механизмы чувственного познания и восприятия. Возникает феномен, воспринимаемый сознанием, как душа, обладающая значительной автономностью. Результаты своей невидимой работы интеллект (душа) передает в сознание, и их осознание сопровождается чувствами, выражающими отношение к этим результатам. Сознание реализует связь интеллекта (души) с внешним миром. Собственно информационная составляющая работы интеллекта (души), проявляющая себя в сознании, представляет собой менталитет человека. (Детали этих процессов рассмотрены в моей работе "Эстетика и чувственное познание").
   Чувственное познание структурировано по содержанию. Познание отношений между людьми, есть познание этического содержания реальности. Важнейшее в нем - справедливость, выражает меру согласования личных и общественных интересов. Познание форм и форм отношений в природе, человеке и обществе, есть познание эстетического содержания реальности. Важнейшее в нем - красота, выражает меру соответствия формы и содержания, выраженного через эту форму. Другие виды чувственного познания, например, исторической памяти, содержат в себе этическую, эстетическую и рациональную составляющие. Поэтому немотивированную активность когнитивной направленности можно грубо разделить на поиск истины, поиск справедливости и поиск красоты. (В действительности все эти направления взаимосвязаны).
   Развитое рациональное познание, требующее теоретического мышления, в достаточно чистом виде появилось совсем недавно (в историческом смысле), примерно со времен Пифагора (полтысячелетия до н.э). С тех пор его роль неуклонно возрастала и сейчас складывается впечатление, что масштаб и значение чувственной составляющей - незначительна. На самом деле, именно чувство, а не рассуждение преобладает при принятии даже самых важных решений, по той простой причине, что рассуждение не способно полноценно функционировать в реальных условиях неполноты рациональных данных и отсутствия моделей принятия решений, в то время как чувственный механизм интеллекта работает интегрально, с полной совокупностью данных и алгоритмов, включая образы представлений, фантазию, этические и эстетические составляющие и самые древние слои менталитета. В целом, познание - вносит основной вклад в формирование менталитета человека.
   Судя по всему, самые примитивные формы рационального познания также возникли относительно недавно, поскольку для подавляющего большинства людей обучение навыкам рационального мышления представляет большую проблему и даже вызывает прямое отторжение, как сугубо чуждый элемент. Все знания по математике для большинства людей со средним образованием сводятся к четырем действиям арифметики. Тем не менее, один-два процента рационально мыслящих людей заложили фундамент тех достижений, которыми пользуется человечество. Вместе с тем, следует констатировать как цивилизационную проблему - низкий уровень способности народонаселения к рациональному, внутренне согласованному мышлению.
   Другой, важный вид активности - немотивированное стремление к сохранению и распространению информации или идеологии. По-видимому, это явление имеет ту же природу, что и стремление к познанию, как сопряженный процесс. Действительно, познание, как социальное явление, возможно только при наличии эффективного механизма передачи и сохранения (фиксации) знания. Стремление сообщить информацию столь велико, что человека не останавливает даже собственная клятва или угроза суровых санкций. Это свидетельствует об инстинктивной природе этого явления. Миссионеры, отправляясь в миссию, будучи уверены, что они несут благую весть, были преисполнены величайшего рвения и душевного подъема, невзирая на смертельную опасность и невероятные невзгоды. Стремление нести единственно правильное учение знает примеры величайшей жертвенности, созидания, преступлений, агрессии, переселения народов, завоевательных войн. Аналогичную (оппозитную) функцию несет активность, связанная с сохранением информации (идеологии, знаний, традиций, культуры). Два вышеописанных вида немотивированной активности когнитивной направленности носят всеобщий характер, хотя и проявляются у разных людей с разной силой. По-видимому, стремление сохранять и распространять свою этническую идентичность имеет ту же самую природу.
   Эти два вида когнитивной немотивированной активности определяют третий - немотивированное стремление к созидательной деятельности, в различной мере проявляющееся у разных людей, но у некоторых - достигающее высочайших значений. Направленность созидания может быть многообразна, но характерной чертой является ее избирательность, то что именуется термином, призвание - прирожденный строитель не станет хлеборобом, садоводом или художником. Работа, соответствующая призванию - необходимая составляющая индивидуального счастья и свободы, а стремление к созидательной деятельности является одним из факторов социализации общества, в связи с коллективным характером труда. Участие в работе над большими проектами сообщает участникам необычайный душевный подъем, позволяющий преодолевать неимоверные трудности, находить решения, казалось бы, неразрешимых проблем. Сам факт реализации грандиозных проектов - ирригационных систем, плотин, храмов, башен, стремление создать самое большое, самое высокое или самое красивое, свидетельствует об иррациональной природе созидательной активности, о высокой роли мечты, так как стремление к "самому-самому" не может быть объяснено здравым смыслом. Но самая широкая область иррациональной автомотивированной созидательной деятельности - область идей. Если отвлечься от революционных идей и великих открытий, то весь, окружающий нас рукотворный мир, наполнен миллионами идей, которые миллионы неведомых мастеров прошлого и настоящего воплощали в деле рук своих, непрерывно совершенствуя продукты своего ремесла и развивая цивилизацию. Сумма этих идей, воплощенных в материале, есть одно из главных достижений человечества. Другая часть идей воплощена в мире чистых идей, в науке, религиях, искусстве, морали, в той системе общественных отношений, которая как-то позволяет выживать нескольким миллиардам землян на своей, пока еще прекрасной планете.
   Существуют еще два вида направленности индивидуальной немотивированной активности - статусный и поведенческий, которые в полную силу проявляются не столь часто, но играют значительную роль в социальном процессе. Это - потребность в статусе (признании статуса) и потребность власти. В наше время и статус, и власть могут служить мотивацией для получения экономической выгоды, однако существует категория людей, для которой характерна именно немотивированная, на уровне инстинкта, потребность быть лидером, получать признание или обладать хоть какой-нибудь властью. Немотивированная активность в поведенческом аспекте это - агрессивность, конфликтность и доброта. Есть основания полагать, что все перечисленные формы проявления немотивированной активности также имеют инстинктивную природу, так как аналогичные проявления наблюдаются также у высших животных. Кроме того, все они функциональны, то есть, востребованы в соответствующей исторической или организационной ситуации. В культурную эпоху эти инстинкты, подобно половому инстинкту, подавляются и контролируются сознанием. (Существует еще одно проявление - садизм, но я не берусь однозначно утверждать, является ли он органическим свойством человека или патологией. Хотя опыт показывает, что в истории довольно часто возникали ситуации, когда садисты были вполне востребованы).
   Немотивированная активность не связана с биологическими, экономическими или социальными потребностями, поэтому носит иррациональный характер. Это своего рода "бег ради бега", который не поддается рациональному объяснению - "хочется и все тут". В этом ее слабость и в этом ее сила. Сила ее в том, что она не требует внешней стимуляции, а носит эндогенный (то есть, связанный с собственными внутренними процессами) характер и в своих экстремальных проявлениях достигает сверхчеловеческих масштабов. (Может именно в ней природа пассионарности (Л. Гумилев), а не в мистическом свойстве некоторых людей аккумулировать космическую энергию. В таком случае, пассионарность этноса представляет собой когерентность (однонаправленность) и согласованность немотивированных активностей его членов). Такая когерентность может возникнуть в хорошо социализированном (неразобщенном) социуме при наличии общей идеи, объединяющих большинство членов. Когда в массе народа накапливается огромная невостребованная энергия, только иррациональная идея, идущая в резонанс с социальной потребностью, способна всколыхнуть и поднять большинство народа на сверхактивность, которая может быть канализирована умными и рациональными политиками в нужное русло, или наоборот - безумными пассионариями в деструктивное русло самоуничтожения. Дело в том, что в таких случаях происходит полное согласование идеи, потребности, цели и средств. "Фабрики рабочим, земля крестьянам, мир народам!" - и завертелась гражданская война. (Я где-то слышал о высказывании Троцкого, что если бы белому движению хватило ума взять на вооружение лозунг "За крестьянского царя!", то большевики не продержались бы и двух недель). Человек может воевать по принуждению - из рук вон плохо, за деньги - профессионально, а за идею - ляжет костьми. Только политикам не мешало бы иметь в виду, что "накачивать" общество иррациональными идеями и настроениями очень опасно - активность может быть канализирована совсем в иное русло, в том числе - против них самих. Но проблема в том, что в отсутствие объединяющей и направляющей идеи активность людей хаотична и не представляет социальной силы.
   Аналогично проявляет себя иррациональная общественная активность, вызванная длительным ментальным напряжением, превысившим порог срыва. Это то, что в народе называют, "так больше жить нельзя", "достали", "дайте мне автомат Калашникова!", то, что вызывает немотивированные вспышки ярости, обиду на собственную судьбу и на судьбу "бездарного" народа, среди которого выпало несчастье родиться, и который ни на что в этой жизни не способен. Это когда толпы народа устремляются на штурм Бастилии, чтобы освободить трех заключенных, один из которых - умалишенный, или на штурм Зимнего дворца, охраняемого женским батальоном (и потом эти события превращаются в национальные праздники). Корни этого явления - в известном психологическом механизме - длительное ментальное напряжение снимается активным действием. Такой, выработанный эволюцией механизм, играет очевидную приспособительную функцию, так как активность, даже хаотическая, способствует поиску решения и выходу из кризиса. Кроме того, играют роль энергетические ритмы накопления и разгрузки, (рассмотренные ниже). Но только иррациональностью можно объяснить чудовищную кровожадность и жестокость, сопровождающую экстремальные проявления этой активности.
   Иррациональная общественная активность, вследствие которой совершаются бунты, восстания, революции, войны, массовый героизм, геноциды, самоуничтожения, массовые миграции, пожалуй, самый важный вид немотивированной активности в аспекте исторических изменений (не скажу - в аспекте развития или прогресса). Как правило, вспышки такой активности приводят к массовым кровопролитиям и возвращению "на круги своя". Для того чтобы целенаправленно канализировать эту активность, должна быть грамотная организующая сила, реализующая к тому же имеющиеся в обществе тенденции к развитию.
   Рациональные идеи никогда не носят чувственного характера вдруг открывшейся правды, мистического чуда, высшей справедливости. Они не способны вдохновлять на подвиг, на жертвенность, а призывают к спокойному и скучному труду, в результате которого при грамотном управлении через пару десятков лет что-то там будет построено. Если учесть, что восприятие успехов всегда искажено известным из психологии эффектом, опережающего роста ожиданий, то неудовлетворенность жизнью становится скорее нормой. Так зачем ждать десятки лет, если можно сразу все забрать и разделить или завоевать неверных и отнять их богатства и земли. Рациональное осознание приходит после того, как оказываются погибшими 90% мужского населения, как это произошло в ходе Тридцатилетней войны в Европе, или после чудовищных эпидемий чумы, занесенной вернувшимися крестоносцами. Это искушение чудом и стремление к чуду также лежит в основе всех мошеннических схем обмана народа (например, финансовых пирамид), хотя, казалось бы, требуются ничтожные усилия рассудка, чтобы разобраться в сути всех этих схем. Все это - свидетельство низкого среднего уровня рационального мышления и высокой роли чувственного, иррационального. В этом же причина того, что большинство конфликтных ситуаций в истории разрешались через насилие, а не за столом переговоров, и того, что мир продолжают раздирать межэтнические столкновения и религиозные войны. Поэтому, лучшее лекарство от пассионарности - рациональность.
   В Советском союзе иррациональная идея построения коммунизма была мощным сверхличностным стимулом для ударников первых пятилеток, но она быстро сошла на нет и сменилась разными формами принуждения. Дело с том, что высокая активность не может быть длительной, так как она сопровождается длительным ментальным напряжением, приводящим к истощению. Высокая активность истощает резервы организма, предназначенные для выхода из экстремальных ситуаций. Попытки повторить опыт "иррациональной накачки" (освоение целины, БАМ) приводили к последовательно ухудшающимся результатам. Общество получает прививки и вырабатывает иммунитет, который закрепляется в менталитете в слоях исторической памяти. Людоедские формы коммунизма и фашизма невозможно будет реанимировать, по крайней мере, до тех пор, пока не ослабнет исторический иммунитет. За много лет до этого полудикая Европа переболела христианским фундаментализмом, варварски разрушив высокоразвитую исламскую цивилизацию всюду, куда дотянулась ее рука. В результате получили реформацию, секуляризацию и Возрождение. Сейчас идет волна столь же варварского исламского фундаментализма, разрушающего на своем пути любые проявления культуры. Способность противостоять ему будет зависеть от уровня массовой культуры народа, прежде всего, в странах ислама.
   Наконец, рассмотрим типы активности, как наиболее общие отношения людей или групп к социуму. На мой взгляд, существует два основных типа немотивированной активности - созидательный и паразитический. По-видимому, предрасположенность к тому или иному типу также заложена в очень глубоких слоях менталитета. Все знают, что существует тип человека - лодыря, и тип - "трудяги" и что-либо изменить в этом отношении чрезвычайно трудно. Труд для лодыря всегда будет дискомфортен, а для "трудяги" - наоборот. Но проявление этих типов зависит от конкретной ментальной структуры личности, условий воспитания и жизни. Если человек, например, паразитического типа, активный по когнитивной направленности, властолюбец - по статусной и агрессор - по поведенческой, то из него может выйти главарь банды, если же он имеет низкую статусную активность и добр, то - вор-карманник, если же его активность вообще понижена, то - нищий, иждивенец, приживалка. Если же он имеет хороший интеллект, экстремальную по силе активность при лидерской статусной направленности, и агрессивной - поведенческой, то при благоприятных условиях из него может получиться вождь типа Атиллы, Чингисхана или Тамерлана. В обычных же условиях, будучи воспитан в иезуитской школе, он будет нормальным, слегка угнетенным мещанином с подавленными инстинктами, которые будут прорываться наружу лишь в минуты алкогольного опьянения и то, после неоднократного привода в полицейский участок уступят место банальному битью тарелок или, когда уж совсем невмоготу - стрельбой из пистолета прямо в рожу ненавистного политика на экране телевизора. Но в ситуации нестабильности он один из первых возглавит экстремистскую или даже террористическую группу или запишется в наемники в самую горячую точку планеты, и о нем впоследствии еще долго будут ходить легенды, как о человеке-звере, а его именем будут пугать младенцев. Следует выделить во всем этом деле один существенный момент: именно в то время, когда он зверствовал, у него было ощущение свободы.
   Здесь мы выходим на важный момент, связанный с социальными условиями, от которых зависят возможности проявления немотивированной активности. Несомненно, в "жестких" режимах, деспотиях, диктатурах, тоталитарных группах эти возможности ограничены. Или могут быть ограничены определенные аспекты проявления активности, например, агрессивность. В других случаях могут подавляться все аспекты, кроме агрессивности (как было, например, в этносе, носившем название, вандалы). В целом можно говорит о существовании социальной характеристики, которую можно обозначить как, поле свободы, характеризующее возможность проявления активности того или иного вида. Естественно, в различных социальных системах различные виды активности обладают различными уровнями поля свободы, что формирует ту или иную направленность активности социума. Например, в христианском мире было крайне сужено и деформировано поле свободы в отношении познавательной активности, проявлявшее в чудовищных формах (достаточно вспомнить сожжение Александрийской библиотеки, убийство Гипатии, разгул инквизиции и т. п.). Но зато всячески стимулировалась миссионерская деятельность, нашедшая армию своих приверженцев. Деформированное и суженное поле свободы, с одной стороны формирует соответствующую ментальность через механизм адаптации, с другой стороны, является источником ментальных напряжений, возникающих как результат противодействия немотивированной активности общества и накопления невостребованной энергии.
   Особенность немотивированной активности состоит в том, что по мере обострения ситуации, роста ментального напряжения, верхние цивилизационные слои менталитета один за другим слетают, как сдутые ветром, и тогда из его глубины начинает выглядывать ничем не прикрытое, истинное и не всегда приятное человеческое нутро, чему несть числа исторических примеров. Человек в соответствующих (критических) условиях легко и быстро возвращается к своей дикой иррациональной природе, по крайней мере, частично, потому что эта природа всегда в нем присутствует, придавленная крышкой воспитания. Возникает, своего рода, регресс во времени - средневековые условия жизни приближают его менталитет к средневековому, решения он начинает принимать также средневековые и использовать средневековые же методы, будучи оснащен современным технологическим потенциалом. Иррационализация менталитета ведет к применению иррациональных методов решения проблем, а встреча с иррациональным порождает иррациональную реакцию. Можно, конечно, согласиться с Николаем Бердяевым, что "иррациональное начало и есть начало свободы", но в первую очередь это свобода от культуры. Весь ход развития человеческой цивилизации представлял собой непрерывную борьбу культуры с дикими проявлениями иррациональной немотивированной активности. И всякий раз, когда культура отступала, эти проявления брали верх. Самое мощное средство в этой борьбе - рациональное познание и рассудок, здравый смысл. Потому как без него, и доброта становится хуже воровства, и добрыми намерениями оказывается вымощена дорога в ад, и теряется различие между добром и злом. Культура научилась канализировать немотивированную активность в спортивные состязания, в занятия охотой, рыбалкой, во всякого рода "экстрим", азартные игры и зрелища, заставляющие переживать эффект соучастия, или, на худой конец, в пьяные драки. Несомненно, что верхний культурный слой менталитета в значительной мере подавляет дикость, и немотивированная активность в современном обществе имеет иной характер, хотя часто она просто опосредуется современными инструментами. Так, например, ничем не мотивированная страсть к деньгам как таковым, явно имеет более древние корни, чем возраст денег, как экономического инструмента. А поведение азартного игрока, играющего с бездушным автоматом и не способного подавить свой азарт, явно уходит своими корнями в поведение древнего охотника-собирателя, преследующего жертву. Именно поэтому обеспеченный и откормленный здоровяк покупает ружье и идет убивать животных, только для того, чтобы удовлетворить свое атавистическое желание выслеживать, преследовать и, наконец, безжалостно и злобно убивать несчастное животное. А другой, получивший такое же воспитание, чувствует глубокое отвращение к подобного рода кровавым занятиям. Тем не менее, в истории прослеживается тенденция ко все более возрастающей роли и расширению поля свободы для когнитивной (познавательной, разумной) направленности немотивированной активности. (Скажем, дикие варварские походы, в ходе которых все грабилось и уничтожалось, сменились формой завоевания и взимания дани, так чтобы не пострадал экономический потенциал завоеванных сообществ, далее этот тип господства сменился вассалитетом, феодальным оброком и, наконец, налогом, а военный грабеж - контрибуцией и репарацией).
   Мотивированная активность может иметь ту же направленность, что и немотивированная, но ее величина в этом случае может быть значительно ниже. Наивысшая активность достигается, когда внешняя мотивация служит дополнительным стимулом немотивированной деятельности. Для простой рутинной работы, как правило, активность пропорциональна мотивации. Для сложной работы существует некий уровень оптимальной мотивации, выше которого эффективность деятельности падает. Этот уровень тем ниже, чем сложнее работа (закон Йеркса-Додсона).
   Основной вид мотивированной активности - экономическая (трудовая) активность. Это работа за деньги. Всякая мотивированная активность - рациональна, но в то же время является элементом несвободы, принуждения в той или иной форме - экономического (необходимость выполнять нелюбимую работу), социального (необходимость учиться, служить в армии, платить налоги), окружающей среды (борьба за выживание в суровых природных условиях, освоение природных ресурсов). Даже если мотивация внутренняя, она представляет собой насилие над собственной природой. Только немотивированная деятельность освобождает от этого насилия.
   На мой взгляд, свобода есть возможность реализовать немотивированную активность, а стремление к свободе есть стремление к максимальной реализации этой активности. Свободен Коперник, одиноко живущий в башне и ночи напролет из года в год наблюдающий за звездами, Пржевальский в суровых диких пустынях центральной Азии, бездомный, живущий в ящике под мостом или на трубе теплотрассы, но ни за что не соглашающийся работать, хлебороб, взирающий на дело рук своих, любой, кто живет ощущением великого согласия своих дел и своих устремлений, наполняющих жизнь полнотой и смыслом. (Действительно, нельзя не согласиться с Бисмарком, сказавшим, что свобода - это роскошь, которую не каждый может себе позволить). Всякая мотивированная деятельность, например, не очень приятная работа за очень высокое вознаграждение, всегда оставляет неприятный внутренний осадок, связанный с необходимостью постоянно испытывать ментальное напряжение. Если же вознаграждение само по себе становится целью человека, то происходит максимальное сближение активности и потребности, так как мотивация превращается в потребность, отрицательное ментальное напряжение сменяется положительным, человек воодушевлен и счастлив. Таков труд финансового дельца, для которого деньги - цель, и в то же время инструмент и предмет труда. Но следует согласиться с Бердяевым, что свобода имеет существенные иррациональные составляющие, так как является ответом на "зов души", иррациональной по своей природе.
   Свободное общество можно себе представить, как общество, где в достаточной мере удовлетворены немотивированные активности всех его членов. При таком подходе вопрос о свободе сводится к вопросу о согласовании немотивированных активностей отдельных членов общества с интересами всего общества, то есть о формировании поля свободы. В целом, это предполагает наличие достаточно крепкой культурной надстройки менталитета. Дополнительный фактор на пути к такому обществу состоит в увеличении разнообразия возможностей и в превращении мотивированной деятельности в немотивированную, когда, попросту говоря, человек получает возможность хотя бы частично удовлетворить свои устремления. Человек, занимающийся любимым делом готов преодолеть любые трудности, потому что иррациональное стремление к немотивированной активности является самой сильной мотивацией для всех видов деятельности, требующих мотивации. Поэтому рутинная деятельность, включенная в контекст немотивированной активности, также приобретает ее качества. Галилей, месяцами шлифовавший линзы своих телескопов отнюдь не испытывал душевных страданий и чувства несвободы, вызванных рутинной работой. Наоборот, он ощущал, как каждое движение его рук приближает его к заветной цели - познанию вселенной. Кинематограф кишит сюжетами, где грабители, то есть люди паразитического типа, совершают трудовые подвиги ради достижения главной цели - грабежа. Еще один момент, связанный с гармонизацией общественных отношений - высокий уровень общественно полезной немотивированной активности автоматически подавляет нежелательные, общественно вредные векторы активности, присущие данному человеку. (Например, интенсивная когнитивная деятельность подавляет природную агрессивность вследствие конкуренции центров возбуждения. Эффект, подобный фрейдовской сублимации). Только немотивированная активность освобождает человека от ответа на вопрос "зачем?", так как она сама является ответом на этот вопрос.
   Существует очень простой, выработанный человечеством, метод повышения уровня автомотивации - воспитание. Если человека заставлять ежедневно совершать пробежки, (но без перегрузок), то через некоторое время он начнет бегать сам, возникнет явление автомотивации, потребности в беге ради бега, даже несмотря на возможные негативные факторы сопровождающие пробежку - дождь, холод, потеря времени. Этот "зов души" навязанный сверху лежит в основе воспитания подрастающего поколения. Потакайте прихотям своего ребенка и получите паразита, приучайте его сызмальства к труду и получите трудолюбивого и ответственного человека, для которого труд станет потребностью. Вынужденная активность со временем переходит в автомотивационную. В этом состоит одно и проявлений механизма ментальной адаптации. На этом построено воспитание и формирование менталитета нужной направленности, профессиональная ориентация. И в этом - путь к свободе человека, когда его активность максимально согласуется с его же немотивированным стремлением. Грамотное воспитание - путь к свободе.
   Процесс деградации общества во многом объясняется тем, что в условиях заорганизованной, забюрократизированной и рационализированной общественной системы, где все иррациональные механизмы подавлены, где нет условий для проявления идеального и возвышенного, формируется материалистичный, узкий, эгоистичный вектор, соответствующим образом формирующий ментальность человека. Каждое последующее поколение развивается в русле данного вектора и становится хуже предыдущего, в полном согласии с практикой семейного воспитания и практикой жизни. В деградирующих системах общественная практика искажает и деформирует немотивированную активность членов общества в материальном, потребительском, эгоистичном направлении. Общество учится "умению жить", приспосабливаться, получать максимальную выгоду на своем месте, ко всему высокоморальному и возвышенному относиться со все менее скрытым цинизмом, а служение обществу рассматривать через призму личных интересов, как обладающих наивысшим приоритетом. Таким образом, формируется новая норма, обладающая устойчивостью и инерцией. Значительно сужается поле свободы доступное человеку, что приводит к подавлению высших проявлений человеческого духа. Общество становится неспособным на противостояние значительным вызовам. Улучшить такое общество может мощная иррациональная идея, получившая значительное распространение и общественный резонанс, либо хорошо организованная система воспитания подрастающего поколения, имеющая гражданскую, общественную направленность, (что весьма не просто), а также существенная переориентация внутренней политики с начал патернализма и бюрократизма на начала свободы и ответственности, (что еще сложнее). Еще один путь - путь социальных потрясений, приводящий общество "в чувство", может закончиться непредсказуемыми последствиями и жертвами.
  

1.3. Явления и механизмы.

   Все сколь угодно сложные явления природы, в конечном счете, сводятся к нескольким фундаментальным взаимодействиям, происходящим между мельчайшими частицами вещества. На каждом структурном уровне организации материи также существуют механизмы и простейшие явления, специфичные и существенные именно для данного уровня. Их совокупность представляет собой основу, определяющую функционирование и развитие системы и, в конечном счете - общесистемные закономерности, характерные для каждого уровня структурной организации. Нам необходимо выявить специфику простейших механизмов и явлений, характерных для человеческого общества.
   Будем исходить из общесистемной методологии. Во-первых, все фундаментальные законы природы справедливы для всех уровней структурной организации материи, включая человеческое общество. Во-вторых, на более высоких уровнях - могут возникать новые законы (закономерности), при этом законы более низкого структурного уровня остаются справедливы также на более высоких уровнях (например, законы механики или химии выполняются как в биологической жизни, так и в жизни общества). В-третьих, законы, действующие на нижних структурных уровнях, становятся механизмами, лежащими в основе организации более высокого уровня (например, закон сохранения энергии является механизмом формирования пищевых (трофических) цепей в экосистемах). Поэтому все структурные уровни любых систем оказываются пронизаны следствиями фундаментальных законов природы, которые приобретают определенную специфику по мере перехода все выше по уровням структуры. Внимательное рассмотрение социальной жизни показывает, что в ее основе продолжают действовать механизмы, присущие мертвой природе, но проявляющиеся в иной форме.
   Взаимодействие, (связь, отношение) лежит в основе всех процессов, протекающих на всех структурных уровнях. В природе существует всего четыре вида фундаментальных взаимодействий - электромагнитное, гравитационное, а также ядерные, сильное и слабое, причем на биологическом уровне ядерные взаимодействия себя не проявляют. Так что "миром правят" только два вида взаимодействий - электромагнитное и гравитационное. Они подчиняются определенным законам микро и макромира и определяют все процессы, включая химизм. (Наиболее распространенное, механическое взаимодействие, сводится к электромагнитному). Начиная с биологического уровня, в игру включается качественно новый вид взаимодействий - информационный.
   Информация есть результат обработки (анализа, преобразования) структуры сигналов посредством алгоритмов (программ). Под алгоритмом мы будем понимать преобразования сигнала или информации в соответствии с определенной процедурой, в результате которой сигнал или информация превращается в качественно иную форму. Сигнал представляет собой реакцию некого приемного устройства на внешнее воздействие, например реакцию сетчатки глаза на распределение освещенности на ее поверхности. Информация, получаемая высокоорганизованным организмом, имеет три составляющие: ощущение, связанное с воздействием сигнала (цвет, вкус, запах, тепло и т. д.), представляющее собой физиологический аспект воспринимаемого сигнала, объективная (или изоморфная) информация о внешнем мире, которая выделяется из структуры этого сигнала посредством алгоритма (программы) и, наконец, отношение к этой информации. Эта последняя (возможно, наиважнейшая) составляющая представляет собой вновь созданную в организме информацию, которой нет в исходном сигнале - синтез объективной информации, а также информации, заключенной в алгоритмах (программах) и включающей видовой (эволюционный) и приобретенный опыт. Человеческое восприятие (непосредственное или опосредованное) использует весь накопленный чувственный и рациональный опыт, функционирующий неосознаваемо, и субъективно воспринимается в форме чувств. В дальнейшем процессе преобразования и переработки исходных сигналов, новая информация может быть получена в результате процессов мышления, использующих весь багаж интеллекта (включая память) и также имеющих преимущественно чувственный характер. (Более подробно эти вопросы рассмотрены в моей статье "Информация и постмодерн").
   Необходимо подчеркнуть, что все явления неживой материи описываются без привлечения понятия, информация. На это можно возразить, что компьютер не живой. Но компьютер "оживает" только благодаря алгоритмам, созданным человеком. По сути - это начало "биологизации" неживой материи. В отличие от взаимодействий в мертвой природе, информационные взаимодействия - это взаимодействия качества, а не количества. Например, если человек видит камень, летящий в его сторону, он ощущает сигнал опасности. Камень не способен передавать информацию об опасности, ее формирует мозг человека на основе алгоритмов обработки сигнала от органа зрения. Последовательное включение набора алгоритмов сводит весь огромный массив данных, поступающих из органа зрения, к одному биту: есть опасность - нет опасности. Это новое качество, созданное самим человеком, позволяет ему делать выбор. Механизм выбора, имеющий место при информационных взаимодействиях, есть то новое, что возникает в основных механизмах на уровне биологической жизни. Информационное взаимодействие стало новым видом фундаментальных взаимодействий, благодаря которому несоизмеримо расширился и качественно изменился спектр процессов и явлений, протекающих в материальной природе. Можно сказать, что основание жизни зародилось в тот момент, когда впервые возник механизм выбора. В ходе эволюции взаимодействие биологических единиц обогатилось поведением, отсутствующим в неживой природе, то есть изменился характер детерминации результата взаимодействия. По мере совершенствования интеллекта становилось все более существенным проявление того, что можно назвать механизмом свободной воли.
   Следует помнить, что любое информационное воздействие имеет материальную составляющую, любое изменение количества информации в какой либо структуре приводит к материальным изменениям в этой структуре. Например, это могут быть изменения в молекулярной структуре макромолекул, в распределении материи или электромагнитных полей (впрочем, электромагнитное поле также материально).
   Следующий уровень развития материи связан с возникновением мышления. Качественно новый механизм, связанный с мышлением - накопление индивидуального или группового опыта и превращение его в общественный опыт. Кумулятивный эффект накопления опыта приводил к изменению характера поведения и постепенное выделение из экологической системы в качестве фактора не подчиняющегося законам экологии. В пределах природной среды стала возникать культурная среда, которая все более противопоставлялась природе. Произошла смена механизмов взаимодействия и развития из преимущественно биологических, на преимущественно социальные, то есть информационные в своей основе. Естественно, биологическая составляющая человека, связанная с его эволюционным развитием, остается и определяет не только физиологию, но также ряд ментальных явлений.
   По мере выделения человека из природы, возрастала роль информационного механизма взаимодействия. По-видимому, эта тенденция является одним из основных векторов исторического развития, а если брать более широко - биологической эволюции. В настоящее время физические взаимодействия остались только в области материального производства, и то они по большей части опосредуются машинами, то есть информационно-материальными изделиями, в которых также роль информационной составляющей неуклонно возрастает. Весь социальный организм в норме держится исключительно на информационных связях (если не учитывать "мордобой" и тюрьмы), человек фигурирует в базах данных, как информационная единица, деятельность которой и взаимодействие с общественными и государственными институциями представляется информационными (цифровыми) показателями, и единственная его связь с материей или с родившей его природой возникает при удовлетворении материальных потребностей или, если он попадает под нож хирурга. Материальное взаимодействие, которое возникает в военных конфликтах и актах массового физического насилия, в настоящее время трактуется как неприемлемое и противоречащее человеческой природе. Но еще несколько тысячелетий назад (и даже столетий), это воспринималось скорее как норма.
   Человек - минимальная социальная единица, аналогичная атому в неживой природе. И подобно тому, как свойства атомов определяют свойства материальных структур, именно ментальные свойства людей определяют свойства социальных структур, поскольку в материальном и биологическом отношении люди различаются мало. Ментальные свойства людей определяют характер и свойства информационных взаимодействий в социуме, то есть характер и свойства связей и отношений, которые могут сложиться и устойчиво существовать при данном способе удовлетворения материальных потребностей (уровне технологии). Поскольку в эволюционном процессе происходит возрастание роли информационной составляющей взаимодействия, а характер таких взаимодействий в социуме определяется ментальными свойствами наименьших социальных единиц - людей, то, по-видимому, можно говорить о существовании тенденции к возрастанию роли менталитета в характере социального развития.
   Активность представляет собой обобщение понятия силы, принятое в естественных науках. В общем смысле активность выступает как причина взаимодействия. В социуме активность - это деятельность, которую в самом общем виде можно разделить на две составляющие - материальная и информационная, то есть реализуемая посредством передачи информации. (Рассмотрению активность посвящен предшествующий раздел). Здесь нам следует подчеркнуть, что основной и определяющий вид активности в социуме - информационная активность, поскольку она целиком определяет характер материальной активности.
   Инерция. Принято считать, что инерция - свойство механических систем. Однако, поскольку механизм инерции действует на самом нижнем, фундаментальном уровне, то он присущ вообще любому уровню развития материи и всем явлениям без исключения. Можно утверждать, что закон инерции есть всеобщий закон природы. Механизм инерции состоит в том, что явление, вызванное активностью, не исчезает во времени сразу, после исчезновения активности, его вызвавшей. Очевидно, это же утверждение можно также сформулировать по-другому: явление, вызванное активностью, не возникает во времени сразу после момента включения активности. Объединив оба определения, можно сказать так: изменение явления, вызванного изменением активности, не возникает во времени сразу после начала изменения активности. И, наконец, наиболее общее определение: следствие не возникает и не исчезает во времени сразу после возникновения или исчезновения причины. То есть следствие всегда запаздывает относительно причины, его вызвавшей и не исчезает сразу после исчезновения причины - некоторое время оно продолжает "помнить" причину в форме последействия. Эта "память" ослабевает во времени, образуется, так называемый переходный процесс, в течение которого последействие значимо. Собственно, переходный процесс представляет собой проявление инерции. В материальных системах инерция проявляется в сохранении движения, его количества и направленности (энергия, импульс и момент импульса).
   Аналогично, в социальных системах направленная активность является причиной, создающей следствие, обладающее энергией и направленностью. Хотя энергия и направленность строго определяются только в физике, им соответствуют вполне очевидные аналоги в социологии. Таким образом, активность, которая включается в определенный момент времени, вызывает переходный процесс, в течение которого явление набирает энергию, а по прекращению активности явление происходит по инерции, расходуя накопленную энергию и (или) теряя ее направленность вплоть до окончания переходного процесса. Способность накапливать энергию под действием активности можно характеризовать понятием, инертность. Чем выше инертность, тем меньше данная способность. В механике мерой инертности выступает масса. Инертность в социуме связана с его способностью воспринимать информационные воздействия.
   Инерционные явления напрямую связаны с их масштабом, то есть величиной накопленной энергии. Подобно тому, как невозможно "легким движением руки" выключить работающий ядерный реактор или доменную печь, общественные процессы продолжают существовать многие годы и даже столетия, после их формального "выключения". Энергия раскрученного общественного механизма, ментальная энергия, материальный ресурс, продолжают длительно существовать вопреки любым усилиям и управляющим воздействиям реформаторов и революционеров. Причем, попытка затормозить инерцию приводит к возникновению сил противодействия адекватных действию.
   Инерционные свойства менталитета мы обсудили выше. Будучи обусловлен прошлым опытом, менталитет изменяется не сразу после изменения внешней активности - например, информационного воздействия определенной направленности. Инертность менталитета определяется его энергией, способностью продолжать поддерживать прежнее состояние, несмотря на ментальное напряжение. Инертность влияет на время адаптации к новым условиям.
   Время. Следует отметить, что это понятие зачастую трактуется крайне неоднозначно - одним и тем же термином обозначаются различные явления - физическое время, как мера относительной скорости протекания материальных процессов в природе, субъективное время, как одно из качеств восприятия реальности, историческое время, как мера интенсивности исторических процессов (в том числе, как качество ретроспективного восприятия истории), а также время, как мера необратимости эволюции (истории). Так, например, говорят, что "это время ушло невозвратно", что невозможно "вернуть время вспять", ощутить "дух" прошедшего времени. Здесь под ушедшим временем понимают не только материальную необратимость, но также состояние менталитета, присущее прошедшим эпохам и сильно отличающееся от настоящего. Выражение, "время остановилось", означает стабильное состояние, прекращение изменений и т.д.
   Главное значение термина, время, несомненно, физическое (календарное) время. Феномен существования времени - это, по сути, феномен причинности и связи всех процессов и явлений в природе. Ни один процесс не может начаться, пока не завершился предыдущий, являющийся его причиной. И ни одно явление не может возникнуть, пока не наступила его очередь в цепочке явлений и их причин. И вся эта цепочка, строго определенная последовательность причин и следствий связана единством сохранения и превращения одного вида энергии, движения и материи в другой. Колоссальные количества энергии непрерывно меняют свою форму, при этом количество энергии не может измениться хотя бы на ничтожную долю. Если бы такое изменение произошло, это означало бы нарушение причинности, нарушение последовательности процессов и нарушение хода времени.
   Причинность, сохранение энергии проявляет себя в феномене инерции. Инерция - это неуничтожимость движения, которое через цепочку причин и следствий передает свою энергию другим формам движения и другим явлениям. Точно так же, как неуничтожимо движение, неуничтожима инерция и неуничтожимо прошлое, живущее в настоящем. Когда вы оттянули струну музыкального инструмента, то вы однозначно предопределили звук, который возникнет в будущем, после того как струна будет отпущена. Прошлое существует в настоящем в явлениях инерции, и продолжит свое существование в будущем. Инерция осуществляет связь времен, процессов, явлений и состояний. В этом - основание для утверждения о связном, эволюционном характере развития и его предсказуемости. Даже в состоянии, когда хаос, казалось бы, все перемешал и всех уравнял, и когда из этого хаоса рождается новое состояние системы, это новое состояние всегда имеет причины в прошлом. Мы вообще живем прошлым. Весь материальный фундамент жизни, постоянство его человеческой природы, созданы миллионами лет эволюции и тысячелетиями - истории. Каждый человек носит генетический код своего народа, его характер, историческую память и другие особенности менталитета. Он воспитывается в семье и на всю жизнь сохраняет в душе след этого воспитания. И все это прошлое предопределяет будущее и не подвластно релятивизму и хаосу, так как оно уже свершилось. Удивительное и неожиданное будущее, появляющееся перед нами, уже жило в прошлом, и вдруг оказывается, что новое есть хорошо забытое старое.
   Всякое явление прошлого обладает собственным временем релаксации (убывания, разрушения, растворения, исчезновения). Египетские пирамиды и сфинксы живут тысячелетия благодаря фундаментальности своей материальной конструкции. Древние тексты продолжают жить те же тысячелетия благодаря их наполненности информационным содержанием. Другие явления не оставляют следа уже через год, месяц, день, подобно вспышке метеора, вызвавшей радостный возглас очевидца и ушедшей из памяти через пару секунд. Прошлое в настоящем представляется суммой "хвостов" релаксирующих явлений. Более того, мы можем наблюдать актуальное прошлое, изучая жизнь сообществ, оказавшихся в изоляции и находящихся на более низких ступенях эволюции, а также - традиционных сообществ, стремящихся к самоизоляции и сохраняющих "дух" прошедших эпох, наконец, пожилые люди сохраняют прошлое в своей долговременной памяти и готовы поделиться им с любым доброжелательным слушателем. Но в этом деле существует одна особенность. Если материальное прошлое объективно, как объективны египетские пирамиды или ископаемые кости динозавров, то информационное прошлое, существующее в памяти, обладает значительной субъективной составляющей, связанной со значимостью конкретной информации. Поэтому прошлое, существующее в головах людей, а также то, что вкладывается в эти головы системой образования и средствами массовой информации и пропаганды, в значительной мере становится функцией ментальности, то есть может существенно варьировать. Но это, как было сказано выше, феномен восприятия.
   Утверждение Экклезиаста: "Что было, то и будет. Что делалось, то и будет делаться. Нет ничего нового на свете..." - пример линейного, обратимого восприятия течения времени. Мир таков, как будто постоянно воспроизводятся качественно неизменные формы. В наше время, когда качественные изменения происходят уже в течение жизни одного поколения, обострилось ощущение необратимости времени, ощущение, что уходящее поколение, его способ мышления, ценности, все, чем оно жило, действительно уходят невозвратно, навсегда. Что старое духовное наследие, опыт, воспоминания, возможно, будут представлять интерес только для историков, но не как инструмент новой жизни. Ускорение необратимости жизни приводит к субъективному ощущению ускорению хода времени и ментальному напряжению. Возникает, как говорят, разрыв связи времен, имеющий глубокие социальные последствия.
   Субъективное восприятие времени проявляется в понятиях, прошлое (прошедшее), настоящее и будущее. С точки зрения точных наук настоящего не существует, точнее оно бесконечно мало во времени, а все остальное - прошедшее. В этом принципиальное отличие субъективного времени от физического: субъективно настоящим является некоторый период в окрестности физического настоящего, в течение которого не произошло существенных изменений. Таким образом, настоящее также продлевается в ближайшее будущее, если оно вполне прогнозируемо. С этим же связано субъективное восприятие ускорения времени при бурных общественных изменениях. Субъективно мы можем перемещаться во времени просто, перемещаясь в пространстве, по населенным пунктам, например, от Парижа и до глубокой периферии или наоборот (но не пересекая государственные или этнокультурные границы). С этим же связаны понятия, передовая (опережающая в развитии) или отсталая страна и можно определить время отставания. Говорят: здесь еще не пришло время, волна развития или волна изменений сюда еще не дошла. Пространство оказывается связано со временем почти как в теории Эйнштейна, и предстает перед нами как разновозрастная структура.
   Сопротивление (диссипация) представляет собой свойство среды, с которым связан механизм гашения инерции. Чем больше сопротивление и чем меньше инертность, тем короче время переходного процесса (время релаксации). Следовательно, сопротивление препятствует накоплению энергии в объекте приложения активности, так как диссипации подвержена не только инерция, но и сама активность. Диссипация может идти в двух отношениях - в отношении энергии и в отношении направленности. Эти отношения независимы, так как энергия и направленность суть независимые характеристики инерции. Инерция может быстро терять направленность и медленно - энергию, и наоборот. В общем случае различные векторы направленности могут терять инерцию с различной скоростью. Скажем, направленное информационное воздействие может вызвать общее возбуждение социальной среды, в среднем лишенное какой-либо направленности, однако со временем обнаруживается, что направленность, соответствующая исходному воздействию затухает значительно медленнее, чем остальные, хотя и присутствует в незначительной части общества. Более того, со временем этот вектор может усиливаться ("из искры разгорится пламя"). Интенсивная диссипация инерции и направленной активности приводит к возникновению эффектов структуризации и самоорганизации, свойственных, так называемым, диссипативным системам, то есть системам, функционирование которых основано на постоянном расходовании энергии внешних источников. В диссипативных системах направленная активность (энергия) одного вида может быть преобразована в направленную активность (энергию) другого вида. Например, информационный импульс - новая идея или новое учение могут порождать новые технологии, новые общественные структуры или новые религии, религиозные общины и т. п.
   Сопротивление социальной среды - это сопротивление по отношению к информационным воздействиям. Его характер вызывает ассоциации с процессом прохождения электромагнитных волн в средах: в различных диапазонах частот могут наблюдаться зоны сильного поглощения или зоны полного или частичного пропускания, то есть имеет место зависимость сопротивления среды от типа информационного сигнала. При резонансном информационном воздействии сопротивление среды может стать отрицательным, то есть среда начнет усиливать воздействие, порождать незатухающие информационные волны. Усиление внешнего воздействия в этом случае происходит за счет внутренней энергии социальной среды. В то же время, информация иного плана может встречать очень высокое сопротивление среды. В целом, величина сопротивления социума характеризуется показателем консервативности (общества или индивидуума), как мерой способности к изменениям, то есть к восприятию и дальнейшей передаче информации, или показателем активности, если среда усиливает информационный сигнал. В психологии существует аналогичное понятие, ригидность, как неготовность принимать изменения. Противоположное физиологическое свойство - лабильность. Мощная накопленная ментальная энергия, попадая в консервативную среду, быстро гасится и сходит на нет. Консервативность препятствует возможности "раскачки" общества и поэтому является стабилизирующим фактором. Но консервативное общество с трудом поддается новым влияниям, что может являться тормозом развитию. Крайний консерватизм приводит к самоизоляции и застою, отсутствие консерватизма - к нестабильности. Как и в природных диссипативных системах, достаточно мощные информационные потоки соответствующей направленности могут качественно изменять социальную систему (структуру, организацию).
   Хаос - активность, лишенная направленности. Если определять более строго, то хаос во времени есть активность, меняющая свое направление столь часто, что заметного изменения инерции (энергии) у объекта приложения активности не происходит. Пространственно-временной хаос - то же самое, но с прибавлением пространственного измерения. Хаотический процесс - процесс, лишенный направленности. Практически в любой системе существует стохастическая составляющая хаоса, которая целиком определяется случайными факторами, и лишена внутренних корреляций во времени. Это значит, что случайное явление, произошедшее в прошлом, не оказывает влияния на случайное явление, происходящее в последующем. (Скажем, каждый акт бросания игральной кости никак не связан с предыдущими актами бросания и не испытывает их влияния). Так называемый, динамический хаос, связан с внутренними системными свойствами, приводящими к хаотическому характеру процессов даже в отсутствие действия случайных факторов. Составляющая динамического хаоса всегда возникает при достижении диссипативной системой достаточно высокого уровня сложности.
   Вопреки распространенному мнению, стохастический хаос - это в высшей степени упорядоченный и досконально изученный процесс. Достаточно измерить один или два показателя этого процесса и можно в точности прогнозировать поведение процесса в целом или любых других его показателей. Во всем существует глубокая внутренняя связь. Динамический хаос есть свойство конкретной системы, и параметры этого хаоса могут чрезвычайно сильно зависеть от малых изменений параметров системы или малых воздействий. Поэтому параметры динамического хаоса трудно предсказуемы. (Например, "прошел слух", и началась паника. Паническое состояние социальной системы - типичный пример развитого динамического хаоса).
   Энергия направленной активности, встречая сопротивление, переходит в энергию хаотической активности. Этот процесс необратимый - невозможно реализовать обратную процедуру, целиком преобразовав хаотическую энергию в направленную. Классический пример хаоса рыночная стихия, где каждый участник рынка преследует сугубо личные интересы, так что в среднем поддерживается определенное динамическое равновесие и стабильность, но любые показатели, измеряемые через достаточно короткие интервалы времени, выявляют хаотические изменения. В этих изменениях проявляются стохастическая и динамическая составляющие (хорошо видимые, например, на графиках биржевых индексов).
   Одна из особенностей явлений, связанных с хаосом - зависимость от масштаба рассмотрения. По мере роста масштаба происходит усреднение и компенсация отклонений, существенных для малого масштаба, и хаотичность явления падает. Разнонаправленные и хаотичные действия отдельных участников рыночных отношений в целом создают стабильное и мало меняющееся во времени явление - значимость малого исчезает в большом.
   Энтропия - в настоящее время все чаще трактуется, как мера неупорядоченности системы. Некоторое злоупотребление этим понятием, особенно в "околонаучной" литературе, вынуждает меня сделать несколько замечаний и оговорок, касающихся уточнения термина. Понятие энтропии возникло для характеристики замкнутых термодинамических систем, однако единство всего сущего, связь между низшими и высшими формами структурной организации материи, а также естественное стремление научного (и особенно, "околонаучного") мира к обобщениям и поискам фундаментальных законов природы, стали причиной применения этого понятия по отношению к самому широкому кругу явлений, включая социальные. Такое расширение и обобщение понятий таит в себе очевидный риск утраты предметности и содержательности. Первоначально энтропией называли количество теплоты при данной температуре (точнее, отношение тепловой энергии к температуре) и было установлено, что в замкнутой системе все процессы протекают таким образом, что энтропия непременно возрастает. Далее выяснилось, что величину энтропии можно однозначно связать с величиной вероятности существования того или иного состояния. Более вероятные состояния имеют более высокую энтропию. Другими словами, наиболее вероятные состояния такие, где возобладала чистая случайность, стохастический хаос. Хаос стал трактоваться, как мера неупорядоченности, и энтропия оказалась мерой порядка (беспорядка). Вот с этого момента и пошла неразбериха. На самом деле, состояние термодинамического равновесия, обладающее максимальной энтропией, - это наиболее упорядоченное состояние системы, в котором любые показатели точно определены. И что в таком случае понимать под упорядоченностью и неупорядоченностью системы? Какая система более упорядочена - система сталинских лагерей или система рыночных отношений? И в какой из них энтропия меньше? Является ли динамический хаос проявлением неупорядоченности или наоборот? Что более упорядочено, ламинарность или турбулентность? Все эти вопросы возникают, когда пытаются сопоставить упорядоченность и хаос. Все дело в том, что упорядоченность это более сложное системное понятие, не сводимое к хаосу, и не являющееся мерой хаоса. Понятие упорядоченности связано со структурой и организацией системы, в которую хаос (той или иной природы) входит как один из факторов.
   Возникает вопрос, можно ли расширить понятие энтропии, как меры порядка, вообще на все системы, включая природу и социум? Или точнее, где тот порог, выше которого это понятие неприменимо? На мой взгляд, этот порог определяется очень просто - там, где начинают действовать новые законы, не существующие в неживой природе, там, где неприменимо понятие вероятности, а реализуется механизм выбора - в процессах, связанных с информационными взаимодействиями. Какова вероятность того, что вместо одной бактерии станет две? Говорить о вероятности образования двух бактерий из одной абсурдно, потому что вероятность определяется для случайных процессов, а процесс деления клеток практически детерминирован биологическим механизмом деления клетки. Вероятность превращения мертвого вещества в живое - чем занимается бактерия - вообще не поддается измерению. На самом деле, бактерия производит дублирование биологической информации с использованием вещества окружающей среды, это, прежде всего, информационный процесс и применение понятия энтропия становится неуместным. Аналогично, человек управляет мощными энергетическими процессами и процессами создания порядка, затрачивая ничтожную энергию, необходимую для управления. Причем характер создаваемого порядка связан, прежде всего, с алгоритмом управления, а не с величинами энергетических затрат. Следовательно, одинаковые энергетические затраты могут приводить к существенно различающимся уровням упорядоченности. Понятие энтропии можно использовать там, где проявляется случайность, слепые природные механизмы.
   Поэтому, применительно к сложным системам, как например, социум, понятие энтропии не приобрело (и не могло приобрести) количественного определения, а используется для качественных суждений о росте энтропии в процессах уменьшения порядка (уровня структурной организации, функциональности, согласованности активности всех элементов структуры, оптимальности, совершенства и т. п.) и наоборот, уменьшении энтропии при росте порядка. Так что, по сути, понятие энтропии по отношению к сложным системам является синонимом беспорядка или неупорядоченности. Ниже мы, в силу сложившейся традиции, будем применять понятие, энтропия, с учетом этой оговорки. Соответствующие тенденции, механизмы и процессы, существующие в системе можно разделить на энтропийные и антиэнтропийные, в зависимости от характера изменения порядка в системе.
   Подобно тому, как поддержание стабильной и комфортной температуры в жилом помещении требует затраты внешней энергии, в сложных системах поддержание высокой меры упорядоченности требует приложения направленной активности со стороны элементов системы. Утрата направленности, хаотизация активности приводит к уменьшению упорядоченности (росту энтропии). Если использовать механическую аналогию, то упорядоченные системы подобны глубоким ямам, искусственно удерживаемым от заполнения окружающей землей. Все естественные процессы - оползни, эрозия, землетрясения, любые хаотичные перемещения земли приводят к устранению этих аномалий и ликвидации неравновесного состояния. Требуются направленные усилия для поддержания неравновесности, тем большие, чем больше стремление системы к равновесию. Хаотичность и направленность - две тенденции - соответственно, к росту и уменьшению энтропии системы.
   В этом плане будет вполне уместна аналогия с физическими системами, в которых энтропия при данной температуре пропорциональна тепловой энергии, то есть энергии хаоса, лишенной направленности. Если физическая система содержит элементы, имеющие направленную энергию (например, движущиеся части, электромагнитные силы, потоки), то преобразование направленной энергии в тепловую всегда сопровождается ростом энтропии. Поэтому соотношение между направленной энергией и энергией хаоса (тепловой энергией) может являться мерой порядка (энтропии), в каком-то смысле подходящей для более общего случая социальных систем. Мера порядка (энтропии) в социуме есть мера направленности процессов. Высокоорганизованные социальные системы, обладают мощными источниками направленной энергии. Они эффективно преобразуют ненаправленную тепловую энергию в направленную, а также нужным образом меняют направленность природных источников направленной энергии, понижая тем самым энтропию системы. Можно сказать, что более упорядоченная или более высокоорганизованная система производит меньше термодинамической (тепловой) энтропии в процессах преобразования энергии. И этот показатель может быть использован как мера порядка. (При этом не следует забывать, что направленная энергия, полученная из тепловой, всегда меньше чем затраченная тепловая, поэтому термодинамическая энтропия большой системы всегда растет).
   Столб, поставленный вертикально, может упасть при небольшом ветре. Столб, вкопанный в землю, может выдержать бурю. Направленные усилия (вкапывание) повысили устойчивость заведомо неравновесной системы до нужного уровня. Длительно существующие неравновесные системы должны обладать хорошим запасом устойчивости. Мера этой устойчивости определяется соотношением величин направленной активности и разрушительной активности хаоса, то есть, сводится к мере упорядоченности системы (энтропии).
   Следует отметить еще один важный момент, касающийся энтропии. Поскольку элементарные физические механизмы продолжают действовать на всех уровнях организации материи, то закон возрастания энтропии в его исходном термодинамическом (энергетическом) смысле остается справедлив для любых систем.
   Флуктуация - отклонение от среднего значения в хаотическом процессе. Таким образом, хаос представляет собой совокупность флуктуаций. Подчеркнем, что в каждый данный момент времени хаотический процесс имеет направленность, но эта направленность изменяется столь быстро, что энергия системы не успевает измениться и ее среднее значение остается неизменным. Если флуктуации имеют случайный характер, то частота и амплитуда отклонений от среднего значения подчиняется, так называемому, нормальному (гауссовскому) распределению, в котором частота малых отклонений выше, чем больших, и вероятность больших отклонений быстро падает по мере их роста. В ситуации динамического хаоса стохастические закономерности не работают. Для ментальных явлений характерно наличие гигантских флуктуаций, не присущих нормальному распределению, связанных с аномальными качествами индивидуального менталитета (в диапазоне от кретинизма до гениальности, от лени до гиперактивности, от лодыря до трудоголика), с возникновением новых форм организации или новых технологий. Отмеченное выше новое качество мыслящей социальной среды, связанное с накоплением индивидуального или группового опыта и превращения его в общественный, позволяет реализовать, по сути, антиэнтропийный механизм - отбор и накопление гигантских полезных флуктуаций. Таким образом, непредвиденное стечение благоприятных обстоятельств, проявление гениальности, случайное сочетание различных талантов в рамках одной группы, "пассионарность" личности или группы, мощное ментальное напряжение группы, стремящейся выжить в экстремальных условиях, все, что приводит к гигантским флуктуациям созидания, может быть зафиксировано в общественном опыте и стать фактором развития и прогресса.
   Механизм отбора полезных флуктуаций является следствием нового качества, которое появилось только на уровне информационных взаимодействий и не существует в мертвой природе - качества выбора. Этот эволюционный вектор отбора полезных свойств повлек за собой ветвление направлений эволюции, повышение разнообразия, заполнение экологических ниш, образование трофических цепей и замкнутых экосистем, повышение уровня сложности и совершенства организмов. Другими словами механизм отбора полезных флуктуаций лежит в основе мощного антиэнтропийного процесса, направленного против хаоса, который его создал. На "дочеловеческих" стадиях биологической эволюции фиксация полезных отклонений происходила в результате естественного отбора через наследственный информационный механизм. Полезные отклонения накапливались в течение миллионов лет эволюции в виде новых физиологических свойств организма, либо в виде более развитых инстинктов поведения. Мышление ускорило этот процесс до времени жизни одного поколения и даже быстрее - до времени ментальной адаптации к новому явлению. Возрастание способности общества к отбору полезных флуктуаций, связанное с развитием методов мышления и познания, по-видимому, является одним из векторов развития человечества. Флуктуация рождается в форме идеи, имеющей либо гуманитарную, либо технологическую значимость. В зависимости от значимости идеи, она может превратиться в учение, идеологию или новую технологию и получить широкое распространение, а может иметь локальное значение в рамках семьи или отдельного человека.
   Механизм отбора полезных флуктуаций проявляет себя как свойство высокоорганизованного интеллекта, вообще говоря, не связанное с энергетическими затратами. Ребенок может разделить черные и белые шарики или построить домик из кубиков, значительно повысив упорядоченность системы, то есть, уменьшив энтропию. Как это соотнести со вторым началом термодинамики и законом возрастания энтропии в большой системе? Здесь мы опять имеем дело с возникновением новых законов природы, которые связаны с новыми информационными механизмами взаимодействия, не существующими в мертвой природе. Человек, как биологическая машина и человек - носитель интеллекта находятся в разных измерениях. В одном измерении он подчиняется законам термодинамики, в другом - обладает свободным выбором. Механизмы, связанные с приемом-передачей информации, выбором и принятием решений приводят к качественно иным результатам, по сравнению с детерминированными механизмами неживой природы.
   Линейность и нелинейность. Линейный процесс - это процесс, в котором следствие прямо пропорционально причине и не происходит переход количественных изменений в качественные. В нелинейном процессе происходит переход количественных изменений в качественные и нарушается пропорциональность между причиной и следствием. Простой пример из механики - при растяжении пружины сила прямо пропорциональна величине растяжения - линейная зависимость. При достижении достаточно большой величины силы происходит качественно новое явление - пластическая деформация материала пружины, что сопровождается нарушением указанной пропорциональности (линейности). Информационные связи в подавляющем большинстве нелинейны. (Рассмотрению нелинейности посвящен раздел 2.5).
   Необратимость процесса - невозможность вернуться из конца процесса в его начало. Если в предыдущем примере с пружиной, в которой произошла пластическая деформация, уменьшить силу до нуля, то величина растяжения окажется больше исходной (до приложения силы). В данном случае необратимость процесса связана с его нелинейностью. В линейной области растяжений пружины связь между силой и растяжением не зависит от направления процесса - связь взаимно-однозначна. Основная причина необратимости - превращение направленной активности в хаотическую (диссипация), так как обратное превращение невозможно. В информационных взаимодействиях необратимость возникает вследствие нелинейности алгоритма преобразования сигнала в информацию. Необратимость формирует вектор развития. (Рассмотрению необратимости посвящен отдельный раздел).
   Информационное поле. Подобно тому, как электромагнитное поле выходит из источника излучения и распространяется в окружающем пространстве, можно говорить об информационном поле, заполняющем социальную среду. Любая информация зарождается в одной конкретной точке и начинает распространяться в социальной среде, создавая нелинейное информационное поле (вследствие нелинейности информационных связей). Если информация встречает сопротивление социальной среды, она может быстро затухнуть и остаться только в голове ее создателя или быть зафиксированной и похороненной в старых тетрадях, что впоследствии используются для растопки печки. Существует другая информация, которая продолжает жить в умах других людей, и, соединяясь с их знанием и опытом, может дать новые, совсем неожиданные всходы. Наконец, существует информация, значимость которой столь высока, что она создает резонансную информационную волну, идущую через все человечество (точнее, ту его часть, которая включена в информационный обмен). Возникает информационное поле, которое, в отличие от линейного электромагнитного поля, обладает свойством усиливать и обогащать первоначальную информацию, сообщать ей развитие и придавать региональную специфику. (Аналогичными свойствами обладают, созданные человеком нелинейные оптические среды, в которые вначале закачивается энергия, после чего всего лишь один квант электромагнитной энергии строго определенной частоты может вызвать мощный лазерный импульс). Скорость распространения информационных волн зависит от характера информационных связей (от скорости черепахи до скорости света). Резонанс приводит к избирательному усилению и преобладанию резонансных явлений над остальными.
   Информационное поле существует в информационной среде - социуме, а непосредственным носителем информации является интеллект членов социума. Следовательно, свойства информационной среды определяются свойствами их интеллекта. Имеет место соответствие между свойствами этой среды и характером сигнала, который среда может передавать, а тем более, усиливать и трансформировать. Если соответствия нет, среда создает большое сопротивление и сигнал затухает. Здесь наблюдается полная аналогия с техническими системами передачи информации, где используется согласование волновых сопротивлений и резонансные цепи. В нелинейных средах электромагнитная энергия может накапливаться и усиливаться на определенной частоте генерации (например, в лазерах). Резонансные явления в социуме наступают при точном соответствии внесенной информации и ментальности народных масс. Тогда может возникнуть явление, красочно описанное Лебоном: "Как вышедшая из берегов река, которую не в состоянии удержать никакая плотина, идея продолжает свой опустошительный, величественный и страшный поток ". Более точным было бы сравнение с лазерным импульсом, полученным при разгрузке нелинейной оптической среды. Энергия лазерного излучения когерентна, то есть единообразна, однонаправлена и максимально внутренне согласована. Именно этими качествами обладают социальные движения, порожденные резонансной идеей. Величина резонанса зависит в первую очередь, от накопленной общественной энергии и однородности среды - социальная среда в которой нет ментального единства, не способна резонировать, любая идея в ней затухает и хаотизируется.
   Специфическая информационная среда - толпа - характерна чувственным механизмом передачи информационного сигнала. Если в такую среду попадает резонансный сигнал, а только чувственный сигнал способен создать в толпе резонанс, происходит чудовищное его усиление и подавление всех прочих сигналов (принцип подчинения), в том числе рациональных, рассудочных. Возникает явление когерентности сознания - согласованности и совпадения по фазе настроений, мнений, решений, действий. Обнажаются древние слои менталитета, толпа обретает единство, присущее древним стадным формам поведения, и приобретает качество структурного целого, свойственное первобытному человеку и даже зверю. Отдельный человек теряет свойства личности, а воспринимает себя частью целого и действует как элемент целого, подчиняясь древним инстинктам.
   Существование единого информационного поля определяет достаточно высокую синхронность глобального развития, а также те огромные различия в уровне развития, которые наблюдаются в изолятах, не охваченных единым полем, либо в странах, вставших на путь самоизоляции. (Показательны в этом отношении феномен, так называемого, "осевого времени", К. Ясперса или явление тысячелетних глобальных волн интеграции-дифференциации, описанных, например, в работах В.И. Пантина). Единое информационное поле определяет единое историческое время. Разные цивилизации, государства и даже регионы одного государства (например, город и деревня) на самом деле живут в различающемся историческом времени с точностью до времени прохождения информационных волн. Говоря, что деревня "несовременна", "отсталая", или, что парижская мода на несколько лет впереди московской, подразумевают именно этот информационный асинхронизм - отсталый регион соответствует передовому, взятому в некоторый более ранний момент времени. А современный человек - это тот, кто информирован о последних достижениях культуры. Когда говорят о регрессе, возрождении средневековья и т. п., используют представления о движении времени вспять, поскольку воспроизводятся формы, соответствующие более ранним этапам истории. Асинхронизм развития, отставание в историческом времени связаны не только с информационным измерением, но также с технологическим и организационным, но вероятно, информационный аспект является определяющим.
   Резонансные волны порождают еще одно явление - подавление других конкурирующих процессов и "закачку" всей энергии в основной, главный процесс. Формируется главное течение, которое маргинализирует все, что ему противоречит или сильно от него отклоняется. Далее резонанс затухает, волна уходит дальше в пространство, и конкурентная среда восстанавливается. Приведу показательную цитату из книги В.И. Пантина "Циклы и волны глобальной истории": "Так, видный английский историк Х.Тревор-Роупер в своей статье "Всеобщий кризис XVII века" указывал на ряд синхронных революций XVII в., включавший Английскую революцию (1642-1649 гг.), Фронду во Франции (1648-1653 гг.), так называемый "дворцовый переворот" в Нидерландах, восстания в Кастилии и Андалузии (1640 г.), восстание в Португалии, приведшее к отделению Португалии от Испании (1640 г.), восстание Мазаньелло в Неаполе (1647 г.)". На наших глазах прокатилась волна революций на ближнем Востоке. Процессы имеют явно информационный резонансный характер передачи возбуждения от одной страны к другой. Следовательно, в информационных средах этих государств существовали в чем то аналогичные причины для возникновения столь подобных явлений. И ясно, что формирование аналогичных причин также, в свою очередь, связано с действием единого информационного поля. Отметим, что сильные информационные волны могут создавать нелинейные эффекты. Это значит, что волна порождает новые явления, идущие в других измерениях (например, изменения в организации порождают новое в культуре или науке).
   Непрерывность и дискретность. Непрерывность - свойство процесса, в котором малое изменение одной независимой величины (например, времени или пространства) приводит к малому изменению другой величины, зависимой от первой. Если же малое изменение одной величины приводит к значительному изменению другой, то это свойство обозначается, как дискретность. Другими словами, дискретность - это скачкообразное изменение. На атомарном и молекулярном уровнях все явления дискретны, так как сопровождаются скачкообразными переходами между устойчивыми состояниями. Непрерывность наших органов ощущений, на самом деле кажущаяся, так как уровень ощущений не изменяется в пределах некоторого изменения действующего фактора, после чего скачком переходит на более высокий уровень. Малость различий в двух соседних уровнях ощущений создает впечатление полной непрерывности. Таким образом, свойства непрерывности или дискретности зависят от масштаба рассмотрения. В малом масштабе все явления дискретны. При увеличении масштаба дискретность выступает как форма реализации непрерывности. Например, в компьютерной технике непрерывность величин ограничена числом разрядов их представления. В результате бесконечное множество действительных чисел, уровни яркости дисплея, уровни звука и т. д. оказываются ограниченны весьма небольшим их набором, что не мешает их функционированию, как непрерывных. Переход от непрерывности к дискретности сводит бесконечное к конечному. Непрерывность всегда может быть выражена через дискретность. Таким образом, реальная бесконечность и непрерывность природы выражается с любой необходимой точностью ограниченным набором дискретных компонентов. Процессы восприятия, преобразования и передачи информации - дискретны, хотя социальные процессы, информационные по своей сути, могут восприниматься, как непрерывные. Взрывообразный социальный процесс - революция - при рассмотрении в историческом масштабе, процесс дискретный, а взятый в более узком масштабе - непрерывный, обладающий внутренней логикой и стадиями развития. Но на уровне передачи информации между людьми и на уровне принятия решений, то есть на самом низком социальном уровне, все процессы дискретны. Для нелинейных процессов (в частности, для социальных) характерно наличие пороговых явлений, когда незначительное изменение величины действующего фактора, качественно изменяет ход процесса, подобно тому, как увеличение физической силы вблизи порога прочности приводит к разрыву проволоки, то есть, нарушена непрерывность. Социальные процессы в большинстве своем имеют пороговый характер, когда после превышения порога изменяется качество процесса, его излом, скажем, рост сменяется спадом, причина меняется местами со следствием, включаются новые факторы или механизмы и т. п.
   Энергия и ритмы. Энергия - единая мера и единственная исходная причина движения и взаимодействия. Она может существовать в различных формах и переходить из одной формы в другую без изменения ее общего количества. Однако общий вектор преобразования энергии таков, что энергия, существующая в форме направленного движения, постепенно преобразуется в форму тепла, лишенного направленности. Биологические организмы в основном используют в своей жизнедеятельности электрическую энергию химических связей (химическую энергию). По мере углубления наших знаний о природе, выясняется, что многие биологические структуры, например клетки, обладают энергией, которая поддается измерению. Не вызывает сомнения существование энергии нервных тканей и следовательно - ментальной энергии, как свойства проявления ментальной активности соответствующего уровня и длительности. То же самое относится к обществу. Говорят: "общество устало" или "общество переполнено энергией". Хотя такие или подобные выражения воспринимаются как образы, они отражают вполне реальные энергетические показатели, которые при большом желании можно измерить количественно. Тем не менее, насколько мне известно, пока не изучены механизмы преобразования химической энергии в ментальную или нервную, не установлено, какую роль при этом играют генетические факторы, возраст, а также процессы восприятия новой информации и познания. Ясно одно - человеческий организм в рассматриваемом отношении есть энергетическая машина, преобразующая химическую энергию пищи во все иные виды энергии присущие организму. И как всякая машина, он обладает определенными свойствами, и требует определенного отношения.
   Особенность работы биологической машины та же, что присуща всем информационным системам - дискретность. Энергетические процессы в организме протекают подобно маятнику, в котором происходит волнообразное превращение потенциальной энергии в кинетическую и обратно. Ритм преобразования энергии, работающий по принципу, накопление энергии - разгрузка, характерен для всех биологических систем и подсистем организма, начиная с клеточного уровня, где периоды процессов исчисляются тысячными долями секунды, до процессов, длящихся многие годы. (Есть даже понятие, большие биологические часы, на протяжении жизни меняющие функции организма в соответствии с его возрастом). Наиболее изучены - сердечный ритм, суточный (циркадный) ритм, с которым связано в организме около 500 процессов, приливной ритм, лунный ритм и годовой ритм. Существуют оптимальные ритмы активности по типу, работа-отдых, зависящие от характера работы и ее тяжести. Во всех этих ритмических процессах происходит периодическая загрузка-разгрузка соответствующих энергетических систем. (В так называемой, теории трех ритмов, впрочем, считающейся псевдонаучной, выделяются три ритма: физический - 23 дня, эмоциональный - 28 дней и интеллектуальный - 33 дня. Н.Я. Пэрна в своей книге "Ритм, жизнь и творчество", в результате анализа жизни выдающихся людей, а также тщательных и подробных самонаблюдений, выделяет ритмы длительностью 6 - 7 лет, которые можно назвать ментальными, а также переломные периоды, вблизи 50 лет, когда происходят качественные изменения личности). Индивидуальные ритмы присущи каждому человеку, особенно, если его психика не очень уравновешена - например, периодические запои, время от времени возникающее желание "получить по морде", характерное для некоторых категорий людей, а в патологических случаях - маниакально-депрессивный психоз, когда чередуются периоды гиперактивности и депрессии. Для творческих личностей также характерны волны активности, периоды разгрузки и периоды застоя, накопления энергии. Ритмы активности, во время которых происходят преобразования энергии из одной формы в другую, представляют собой свойство и необходимое условие существования биологических систем любого уровня организации.
   Ментальная энергия личности в основном проявляется в характере и воле, которая поддерживает направленность активности. В значительной степени это врожденные качества, но они поддаются совершенствованию и развитию при помощи соответствующего воспитания и тренировки. Умеренная ментальная энергетическая нагрузка является естественной потребностью человеческого организма, так же как и потребность в познании. Как и все, что связано с информацией, интеллектом и менталитетом, ментальная энергия проявляет себя крайне нелинейно. Невостребованность, недостаточно высокий уровень энергетических затрат, приводят к накоплению нереализованной потенциальной энергии, которая требует разгрузки. Когда общество длительно находится в состоянии застоя, потенциальная общественная энергия становится фактором неустойчивости и хаоса, если не будет канализирована в общественно полезное русло. В этом одна из причин массовой социальной активности, неожиданно подобно взрыву возникающей в стабильных и благополучных странах. "Детонатором" может стать любое общественно значимое событие. В этом случае разгрузка накопленной энергии, как правило, происходит в виде хаоса, лишенного общественной цели. Период времени, разделяющий такие разгрузки, определяет один из общественных жизненных ритмов. Подчеркнем, что это коллективное явление. Ритмы накопления и разгрузки общественной энергии - один из факторов общественного и исторического процесса. Совсем иное дело, когда существует организация, придающая направленность активности. Тогда дело не ограничивается битьем витрин и поджогами машин. Тогда разгрузка энергии превращается в мощную социальную силу, способную менять направление исторического процесса. Любой исторический процесс реализуется общественной активностью, которая требует направляющей воли и энергетических затрат. Действующие факторы процесса - во-первых, энергия масс, требующая выхода, во-вторых, организующая и направляющая сила, как правило, харизматического лидера и, наконец, эффект толпы, о котором говорилось выше, превращающий разношерстную массу народа в монолитный таран.
   Следует особо подчеркнуть этот очень важный момент: информационное управляющее воздействие способно превращать хаотическую ненаправленную активность общества в направленную активность, то есть, по сути - реализовать антиэнтропийный процесс. При этом энергия управляющего информационного воздействия незначительна по сравнению с энергией вызванного им процесса. Это принципиально новое свойство общественных систем по сравнению с общебиологическими системами (и тем более, по сравнению с мертвой природой, хотя в общих чертах аналогично свойству лазерной генерации).
   Наибольший расход энергии происходит во время принятия ответственных решений, в особенности, если они связаны с большой неопределенностью. Всякая активность требует затрат энергии, а гиперактивность - гиперзатрат, после которых необходимо длительное восстановление. Общество не в состоянии находится в длительном ментальном напряжении, с необходимостью это состояние сменяется апатией, нужной для восстановления растраченной энергии. В научных и культурных явлениях наблюдаются волны творческой активности, периоды, когда возникают новые парадигмы, новые стили, новые технологии и периоды творческого застоя, освоения и широкого внедрения более ранних достижений, большой рутинной работы по систематизации и приведение к единству старого и нового. Здесь существует аналогия с периодами бодрствования и сна, когда человек активен, получает информацию, а во время сна происходит "раскладывание по полочкам" полученных за день сведений и впечатлений. Во время сна также происходит накопление ментальной энергии, необходимой для следующего этапа бодрствования. Ритм является насущной необходимостью деятельности систем, основанных на биологическом интеллекте, и не исключено, что ритмичность - свойство вообще всяких интеллектуальных систем. Человек и человеческое общество не могут существовать вне ритма. Вообще, ритм характерен для всех систем, где существует дискретность или преобразование энергии с одного вида в другой.
   С энергетическими ритмами может быть связан еще один эффект. Если в нелинейной системе существует несколько основных эндогенных (то есть, обусловленных внутренними причинами) ритмов, то они с неизбежностью приведут к возникновению новых ритмов, протекающих с комбинационными частотами основных ритмов. Если существует два основных ритма, то в нелинейной среде возникнет еще два ритма с частотами равными сумме основных частот и их разности. (Например, если периоды основных ритмов 6 и 7 лет, то возникнут ритмы с периодом 3,2 года и 42 года. Если же будет три основных ритма, то возникнут еще 4 дополнительных ритма с комбинационными частотами. Добавление каждого нового основного ритма удваивает число комбинационных частот, так что при большом числе эндогенных ритмов получается динамический хаос). Природа этих новых ритмов очень проста - в определенные моменты времени происходит совпадение максимумов двух ритмов и тогда нелинейные эффекты возрастают и наоборот, возможна взаимная компенсация эффектов. Амплитуда новых ритмов зависит от величины нелинейности. В линейных системах эти новые ритмы вообще отсутствуют, а в сильно нелинейных - их амплитуда может приближаться к амплитудам основных ритмов. Итак, если в нелинейной системе присутствуют два или больше собственных эндогенных ритма, то это с неизбежностью приводит к возникновению новых ритмов, напрямую не связанных с причинами возникновения собственных ритмов.
   При взаимодействии двух достаточно автономных систем (или двух достаточно самостоятельных частей одной системы) также могут возникать ритмы взаимодействия, например, подобные тем, что возникают в экологических системах в пищевых цепях, причем частоты этих ритмов оказываются не связаны напрямую с частотами внутренних ритмов, (как показывают, скажем, решения уравнений Лотки-Вольтерра для межвидовой конкуренции), а определяются более общими свойствами связанной системы. Наконец, на человека и общество влияют космические ритмы (А.Л. Чижевский), например, связанные с периодической переполюсовкой магнитного поля Солнца.
   У Экклезиаста сказано: "Всему свое время...". И далее он перечисляет созидательные и разрушительные ритмы, как естественный (и я бы добавил, линейный) ход истории. Исторический опыт учит человека меньше разрушать. Созидательная деятельность направлена против хаоса, неупорядоченности, энтропии, природных стихий. Это - квинтэссенция эволюции. Поэтому разрушать всегда проще, чем строить. Существуют разновидности созидательной деятельности, в основе которой - разрушение уже созданного. Это - на первый взгляд, очень эффективный, но очень опасный путь, так как последствия разрушения могут быть гораздо более обширными, чем кажется на первый взгляд, вследствие наличия глубинных системный связей и отношений, цепочки причин и следствий, недоступных анализу и наблюдению. Старое должно умирать естественной смертью, как умирают старые люди, которых хоронят, но оставляют в памяти грядущих поколений. Естественный путь развития предполагает разумное использование старого в качестве сырья, основы, навоза для нового.
   Измерение и размерность. В данной работе часто используется понятие, измерение - одно из фундаментальных понятий методологии науки, однако в нашем контексте оно нуждается в уточнении, вследствие специфичности гуманитарных наук. В точных науках измерения выделяют отношения реальности, не сводимые друг к другу или к комбинации других отношений, например, основные, базовые измерения физического мира - пространство, время, масса и заряд. Все другие физические величины, а также описания любых физических явлений сводятся к базовым измерениям, и выражаются через них. Количество измерений, которые включены в процесс или явление, называются размерностью процесса, явления. Скажем, пространство имеет три измерения, кинематика добавляет временное измерение, а динамика (механика) еще и массу - размерность 5. Очевидно, что фундаментальные (физические) измерения, прежде всего пространство и время, являются универсальными.
   В социальных явлениях дело обстоит несколько сложнее. Поскольку факторов социального развития множество, представляется не так просто выделить те из них, которые действительно являются самостоятельными и не выражаются через совокупность остальных. Скажем, Маркс выделил всего два независимых отношения (технологическое и организационное, или на языке марксизма - производительные силы и производственные отношения) в качестве базовых и таким образом, сделал описание социального процесса двухмерным, фактически сведя социальный процесс к экономическому. Практика показала недостаточность двухмерного описания для получения результатов согласующихся с реальностью. Так, например, из него следует, что общественное сознание (ментальность) целиком определяется двумя базовыми измерениями, то есть не обладает самостоятельностью, вторично и, следовательно, не может выступать в качестве основной причины общественных явлений, что не соответствует действительности. Мир информации, мир идей, существование информационного поля, информационных волн, информационные связи систем, находящихся на различных уровнях развития, существование традиций, идеологий, инерция ментальности - все это факторы демонстрирующие самостоятельность ментального измерения социума.
   Следует ли природную среду рассматривать в качестве независимого измерения или она может считаться элементом технологии (производительных сил)? Приведем один пример. История показывает, что с 9 века до н. э. и до 18 века новой эры (без малого 3 тысячелетия, по данным Л. Гумилева) в евразийской степи царило кочевое скотоводство и поддерживалось устойчивое соотношение между площадью пастбищ, поголовьем скота и численностью населения. Здесь наблюдается зависимость социума, как вершины пищевой цепи, от определяющей роли продуктивности среды обитания. Образ жизни эскимосов, оленеводов, рыбаков, виноградарей и виноделов, рудокопов, хлеборобов и т. д. убедительно демонстрирует, что природная среда является независимым измерением социальных явлений (хотя это не означает, что она не подвержена влиянию со стороны социума), так как то специфическое воздействие, которое она оказывает на человека, не может быть заменено никакими другими факторами.
   Далее, рассмотрим такой фактор, как народонаселение (или плотность населения, или еще точнее - распределение плотности населения). С одной стороны, народонаселение можно рассматривать как функцию продуктивности природной среды и технологии, обеспечивающей тот или иной уровень интенсивности использовании природных ресурсов. (Такой технологически детерминированный подход часто используется при подсчете численности популяций, как надежный и не вызывающий сомнений). В стабильных этносах, живущих в ограниченных природных ареалах, действительно научились поддерживать оптимальный уровень населения путем соответствующего ограничения рождаемости. (Примером могут являться традиции папуасов Новой Гвинеи, описанные в работах Миклухо-Маклая). Однако в различного рода переходных режимах (резкого улучшения или ухудшения климата, освоения новых технологий, войн, эпидемий) возникают неконтролируемые популяционные выбросы, взрывы, или наоборот, катастрофы, провалы, результатом которых становятся массовые миграции, крестовые походы, великие переселения народов, непрекращающиеся войны, исчезновение и возникновение новых этносов и всякого рода "темные века". Население можно быстро уничтожить, но его нельзя быстро восстановить вследствие биологических ограничений. (Например, после Тридцатилетней войны в Германии население восстанавливалось около ста лет). Технологии возникают скачкообразно, в соответствии с информационными механизмами, рост населения определяется биологическими и социальными механизмами. По сути, здесь мы имеем дело с биологическим фактором в социальных явлениях, который хотя и поддается частичному (а иногда и полному) контролю со стороны социума, тем не менее, должен рассматриваться как самостоятельное измерение социальных процессов, опять же в силу его несводимости к другим социальным факторам или их совокупности.
   Таким образом, у нас набралось, по крайней мере, пять независимых измерений социального процесса, (не считая фундаментальных - пространства и времени) - технологическое, организационное, ментальное, природной среды, и народонаселения. (Возможно, ментальное измерение можно заменить в ряде случаев более широким - социо-культурным). Подобно тому, как пространственное измерение в физике в свою очередь трехмерно, каждое из перечисленных измерений обладает внутренней структурой и измерениями внутреннего порядка. Так, например, в ментальное измерение, которое с равным успехом можно назвать культурным, мы включили культуру, зафиксированную в менталитете, идеологию (включая религию), способность и стремление к социализации, а также иррациональные составляющие, включая то, что вызывает, в нашей терминологии, немотивированную активность. (Но не включили материальные составляющие культуры, которые могут входить в технологию). Все это - различные составляющие ментальности, в свою очередь обладающие той или иной самостоятельностью. Однако все они действуют в комплексе, создавая ментальный стимул соответствующей направленности, что и позволяет говорить о едином ментальном измерении. В обществах, где сосуществуют различные этносы, культуры и религии, естественным образом возникают этнокультурные измерения, потому что этнокультурные особенности народа несводимы к любым другим социальным факторам. Аналогично, организационное измерение имеет множество составляющих, начиная от экономического и политического устройства, кончая самоорганизующимися группами, формируя единый организационный фактор. В свою очередь, составляющую политики можно раскладывать на множество еще более мелких составляющих и т. д. Естественно, более узкое рассмотрение конкретных процессов позволяет уменьшить размерность явления. Скажем процессы, идущие в одной стране в течение не очень длительного времени, позволяют исключить измерение природной среды, как фактора слабо меняющегося. Если к тому же не рассматриваются переходные процессы, а достаточно стабильное состояние, то можно исключить измерения ментальное и народонаселения, упрощая, таким образом, задачу до уровня двух "марксистских" измерений или даже до одного - конкретного состояния социально-экономической, а то и просто, экономической системы. Так это обычно и происходит при анализе, скажем, текущего экономического развития. С другой стороны, если рассматривать глобальные явления, в которых взаимодействуют различные государства, различные этносы, различные природные среды, ментальности, религии, мощности популяций и скорости прироста населения, явления этногенеза, то рассмотренных выше пяти измерений процесса может оказаться недостаточно.
   Полноценное рассмотрение социальных процессов должно охватывать по возможности полный набор действующих факторов. Попытки "найти одно главное звено, ухватившись за которое можно вытащить всю цепь" приводят к успеху только при рассмотрении частных случаев, где принятые упрощения и ограничения правомерны. Как правило, наука занимается исследованием таких явлений, где тот или иной фактор проявляется в достаточно чистом виде, то есть изучает сложные явления "по частям", постепенно включая в рассмотрение все новые факторы и усложняя задачу. (Особенно наглядно это демонстрирует нам история развития экономической науки. Серая безликая масса производителей, управляемая рациональными эгоистами, постепенно очеловечивается, а функциональные единицы приобретают реальные очертания и даже национальный колорит, когда экономические модели стали включать в общую картину ментальное измерение). В пределе частные подходы должны "состыковаться" в единую непротиворечивую картину. Но сложность социальных явлений такова, что на данном этапе наука в состоянии глубоко изучать только частные вопросы, не позволяющие надежно прогнозировать будущее и планировать стратегию социального развития.
  

Глава 2. Общесистемные закономерности.

2.1. Причины и следствия.

   В неживой природе господствует причинная обусловленность любых явлений, поскольку любое явление состоит из процессов, которые сводятся к элементарным механизмам, подчиняющимся причинным отношениям. Наличие хаоса не устраняет причинность, а лишь вносит неопределенность в условия ее возникновения. Элементарные механизмы и сложные явления разделены столь большой системой связей, что возникает проблема определения самого понятия, причина, как существенного качества определенного явления. Попробуйте, например, назвать причину возникновения турбулентного режима течения воды в канале, как только скорость течения превысит вполне определенное значение, которое воспроизводится в опытах с высокой точностью. И точно так же, при уменьшении скорости ниже определенного значения, устанавливается ламинарный поток. Гидравлик вам скажет, что причина турбулентности состоит в превышении критического числа Рейнольдса, но на самом деле такое утверждение означает лишь констатацию эмпирически наблюдаемой корреляции между параметрами потока и характером движения жидкости, а отнюдь не причину. Наука установила точное значение параметров перехода ламинарного потока в турбулентный, но причину этого перехода она не знает, хотя несомненно, это явление причинно обусловлено. Когда мы имеем дело с коллективными явлениями, то в игру может включаться огромная совокупность факторов, каждый из которых по-своему значим. Поэтому в сложных явлениях не используют понятие причины, а говорят о состоянии, при котором данное явление возникает. Например, очевидной причиной горения природного газа или бензина является его соединение с кислородом. Однако, для того, чтобы смесь газа или паров бензина с воздухом воспламенилась, необходимо обеспечить вполне определенную их концентрацию, так как при слишком низкой или слишком высокой - воспламенения не происходит. Кроме того, требуется обеспечить вполне определенные условия зажигания при данной температуре и т. д. Поэтому реализуемость процесса или явления определяется областью значений совокупности значимых параметров - областью состояний реализуемости. Именно поэтому используют понятие, состояние, так как понятие причины становится неприемлемым и, более того, дезориентирующим, уводящим от сути. Несомненно, что причиной горения газа является соединение молекул газа с молекулами кислорода, но этой причины оказывается недостаточно для определения реализуемости процесса в целом. Но столь же несомненно, что наличие газа абсолютно необходимо для процесса горения, поэтому причинно-следственная связь между процессом соединения газа с кислородом и горением является определяющей во всех процессах любого уровня сложности, связанных с горением газа. Таким образом, определяющим параметром процесса воспламенения является концентрация газа в воздухе. Определяющей также может быть совокупность нескольких факторов. Например, природа и свойства волн численности популяций животных связаны с величиной отношения рождаемости к скорости воспроизводства пищевых ресурсов. В сложных процессах на разных стадиях его развития определяющие процессы могут быть совершенно разные, причины и следствия могут меняться местами, могут возникать цепочки причин. В узловых точках смены определяющих причинно-следственных связей происходит изменение характера процесса. Поэтому поиск единой причины процесса может оказаться непродуктивным.
   Хорошим примером являются в этом смысле исследования причин возникновения волн Кондратьева (около 50 лет) и волн Жюгляра (7 - 11 лет) в экономике, изучаемых, начиная с конца 1780-х годов до настоящего времени. В качестве причин разными исследователями выдвигались, монетарные явления, динамика технологических инноваций, динамика капитальных инвестиций, отношение инноваций к инвестициям, обесценивание капитала и падение нормы прибыли, смена технологических укладов, влияние войн и расширение ресурсной базы, волны Жюгляра, как основная причина волн Кондратьева, но не существует единой общепринятой теории, объясняющей всю совокупность явлений. (См. напр. Гринин Л.Е. Вербальная модель кондратьевских волн и циклическая динамика в 2010-е - 2020-е годы). Я бы сюда еще добавил динамику сезонной деловой активности, а также уровень экономической свободы. Вообще говоря, было бы удивительно, если бы в такой сложной многофакторной системе, как экономика, не возникало колебаний. В многокомпонентной системе, находящейся в динамическом неравновесном состоянии, со множеством действующих субъектов (акторов), обладающих определенным уровнем свободы, обязаны возникать колебания, причем с разными частотами. В таких системах следствие не наступает сразу после появления причины, действуют инерционные процессы, связанные со старыми причинами, причем различные инерционные явления релаксируют с различными характерными временами. Возникает явление фазовых сдвигов, приводящих, в частности, к перемене местами причины и следствия на различных стадиях периодических процессов, смене определяющих факторов, усилению или ослаблению процессов, связанное с влиянием синфазных и противофазных эффектов. В каждый момент времени все социально-экономические факторы причинно связаны. И характер этой связи таков, что никогда не возникает ситуации полного баланса и стационарного состояния. Математическая модель, точно учитывающая все факторы (если бы они имелись в наличии) и точно отображающая весь процесс, не ответит на вопрос, почему период колебаний тот или иной, амплитуда - та или иная. Потому что работает вся совокупность факторов. Но модель даст ответ на вопрос, каким образом изменение того или иного фактора влияет на период, амплитуду и общий характер процесса, какой фактор оказывает наибольшее влияние на той или иной стадии процесса, каковы пределы устойчивости и т. д. Однако, такая модель, если бы она имелась, не смогла бы смоделировать одну из важных составляющих процесса - реальные действия акторов, потому что все они обладают свободной волей, мечтами, иррациональностью, подвержены влиянию идей и особенностей характера. Она не смогла бы смоделировать главного - появление новых идей, воплощаемых в технологии. Поэтому люди способны объяснить прошлое (хотя бы отчасти), но не могут предсказать будущее.
   Вместе с тем, существуют системы, в которых определяющий фактор очевиден, так как доминирует над остальными. Так, например, кочевое скотоводство в степной зоне Евразии существовало неизменно на протяжении 3 тысяч лет, что свидетельствует об определяющей роли природного (географического) фактора в этом явлении. Все народы в истории опирались на природный фактор, как на основу выживания, причем этот фактор действовал независимо от фактора социальной эволюции.
   Вообще, ситуация в биологических, а тем более в человеческих системах значительно сложнее и неопределеннее, чем в неживых системах, где действуют четкие законы. Во-первых, биологические системы обладают памятью. Это означает, что даже в простейших случаях наличия реальной причины, эту причину от следствия могут разделять столь большие интервалы времени, что их связь не поддается адекватному сопоставлению. (Например, в первобытных племенах не связывали факт сексуальной связи с рождением ребенка, в силу довольно большой разделенности во времени обоих событий). Во-вторых, информационные связи, а тем более, ментальные реакции, обладают сильной нелинейностью, в частности, пороговым характером. Следовательно, значимость тех или иных информационных воздействий может значительно варьировать в разных случаях, и с виду ничтожная причина может вызвать существенные последствия или цепь последствий. Наконец, следствие (то есть определенное событие) может вообще не иметь внешней причины, а определяться ментальными свойствами человека (группы) или волевыми решениями. Таковы, например события, связанные с немотивированной (автомотивированной) активностью, роль которой в историческом процессе чрезвычайно высока. Говорят, что причинность в социуме нарушается вследствие явления свободной воли. На самом деле, причинность не нарушается, а приобретает новое качество - качество наличия свободной воли, которая в свою очередь причинно обусловлена.
   Если все же настаивать на употреблении понятия, причина, по отношению к социально-историческим явлениям, то можно утверждать, что причина представляет собой системный результат совместного действия совокупности факторов, каждый из которых оказывается органически связан с остальными в единый комплекс. Так же, как и для всех сложных системных явлений, должна существовать область в многомерном пространстве параметров системы, при достижении которой реализуется данное явление. И причиной становится достижение системой области реализуемости данного явления. Так же, как и в неживой природе, в социальных процессах существуют определяющие факторы (или совокупности факторов) - причинно-следственные связи, без которых процесс не реализуется. В сложных системах также существуют системообразующие факторы, без которых не может существовать сама система (структура). Выявление таких связей и факторов является важнейшей задачей исследователя.
   Так, например, высокая синхронность глобального развития невозможна без наличия глобального информационного обмена. Об этом свидетельствует огромная асинхронность развития изолятов, как между собой, так и по сравнению с главным течением цивилизации. (Характерный пример - аборигены Австралии). Рассмотрим в качестве конкретного примера следующее утверждение: "В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии -- в Индии, как и в Китае, -- были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки -- Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции -- это время Гомера, философии Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение нескольких столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга". И далее, "...параллельные явления предстают как одновременно возникающие следствия биологического развития человека.... То, что в силу общего биологического развития заложено в людях, являет себя одновременно и независимо от всего остального, подобно тому, как это происходит на жизненном пути разъединенных друг с другом близнецов, вышедших из одной яйцеклетки". (К. Ясперс о феномене, так называемого, "осевого времени").
   Утверждение о независимости перечисленных явлений вызывает глубочайшие сомнения, особенно, если по географической карте проследить точки их возникновения в диапазоне от Греции до Китая и сопоставить с хронологией, уже не говоря про почти буквальные аналогии и совпадения во многих учениях. Здесь, несомненно, наличие информационных волн, преобразующихся в нелинейных средах, вызывающих ответные волны и их взаимодействие. (Тексты Заратустры датируются 12 - 10 веком, старейший пророк Илия - 9-й век, старейшие Упанишады - 8-й век, Гомер - 8-й век, старейший из китайских философов Лао-Цзы, по одному из преданий пришедший из Индии, - 6-й и 5-й век, древнегреческие философы - начиная с 6-го века, все до новой эры). Другой вопрос, что созрела информационная среда - общественный менталитет, готовый и способный не только к передаче информации, но к ее преобразованию, усилению и превращению в постоянно действующее информационное поле. Собственно, созревание этой ментальной среды, способной принять и усилить идею свободного нравственного выбора человеком "благих мыслей, благих слов и благих деяний" и является необходимым фактором возникновения явлений "осевого времени". Однако, почти синхронное (с точностью до нескольких столетий) созревание среды не может происходить независимо, без наличия достаточно интенсивного (превышающего некоторый необходимый порог) информационного обмена. Именно он является определяющей причиной исторического синхронизма. Ясно, что такие идеи не могли распространяться в среде варварских цивилизаций центральной и восточной Европы. Эта среда там стала созревать, только начиная с середины первого тысячелетия новой эры. Этот факт демонстрирует неприемлемость "синхронного подхода" или "подхода однояйцовых близнецов" к историческому процессу, так как развитие различных этносов происходило в существенно различающихся природных и социальных условиях, а социальные процессы, связанные с механизмами информационного обмена, качественно отличающегося от почти строго детерминированных механизмов биологического развития. Но несомненно, что созревание и этой среды также происходило в условиях информационного воздействия идей юго-востока. Можно сделать вывод, что параметр, характеризующий величину исторического асинхронизма развития различных регионов, напрямую связан с интенсивностью информационного обмена. Быстрее среди всех других явлений культуры распространяются технологии, в первую очередь военные, поскольку с ними непосредственно связаны вопросы выживания народа, а менталитет всегда готов к их восприятию. Религии возникают и распространяются быстрее философских учений, так как их восприятие не требует сильно развитого интеллекта.
   То же самое можно сказать о возникновении великих цивилизаций древности. Если учесть существовавшую в то время малую скорость передачи информации и миграций, то можно говорить о полной синхронности развития, невозможной без информационного обмена. Египетская цивилизация возникла в долине Нила. 3000 лет до н. э. - образование Раннего царства из независимых городов. Шумерская цивилизация в долине Тигра и Евфрата - раннединастический период - 2750 лет до н. э. также сформировалась из независимых городов. Индская (Харрапская) цивилизация в долине Инда 3500 - 1300 лет до н. э. Нет точных данных о времени образования единого государства. Китайская цивилизация в долине Хуанхэ - государство пятого императора Яо датируется 2353 г до н. э. Все четыре великие цивилизации древности возникли в плодородных долинах рек в близком по характеру климатическом поясе, везде использовалось ирригационное и заливное земледелие, выращивались зерновые культуры. Естественно, имелись различия, связанные с адаптацией к местным природным условиям. В то же время, информация, которой располагали эти цивилизации, была бесполезна, скажем, для кочевников-скотоводов Евразийских степей или охотников-собирателей Европы.
   Сравнение хронологии появления древнейших цивилизаций и появления учений (религий) "осевого времени" позволяет утверждать, что учения возникают, как реакция на реалии жизни в образовавшихся государствах, то есть учения вторичны. А что же первично? На мой взгляд, первичны идеи, которые можно превратить в технологии. Они первичны в том смысле, что с них начинается новый этап (или ступенька) исторического процесса. Идея земледелия, воплощенная в практику, повлекла за собой структуризацию общества, (вследствие расширения функционального разнообразия, присущего членам общества), и роста народонаселения, связанного с оседлостью и резким ростом продуктивности земли. Следующая мощная идея, переросшая в практику, давшая возможность радикально улучшить качество земледелия - ирригация. Строительство ирригационных сооружений - это предприятие государственного масштаба, требуещее развитой технологии, концентрации больших сил и невозможное без мощной организационной поддержки, без государства. Все это повлекло за собой существенные и неотвратимые изменения в сознании, преобразовало ментальность. Таким образом, цепочка причинно связанных процессов выглядит так: новая идея - новая технология - новая организация - новая общественная практика - новая ментальность - новые гуманитарные идеи и учения. На первой революционной стадии от новой идеи до новой организации еще преобладает старая "дореформенная" ментальность, играющая роль инерционного консервативного фактора. Однако, эта старая ментальность уже была "заражена" вирусами новой идеи. На этом этапе были необходимы люди, обладающие новым мышлением, организующая сила, без которой перестройка невозможна. Возникновение новой организующей идеи, а на ее основе - новой организующей силы, является определяющим процессом на данном революционном этапе преобразований. После формирования новой системы общественных отношений постепенно завершается адаптационный процесс ментальной перестройки, и сложившаяся новая ментальность общества становится фактором продвижения и распространения новой технологии по планете, адаптируя ее к местным условиям. В свою очередь это распространение напрямую связано с демографическим взрывом, вызванным резким повышением продуктивности земли. Люди, обладающие новым сознанием расселяются по наиболее подходящим местам и создают новые очаги цивилизации, и здесь уже их ментальность становится первопричиной дальнейших изменений. И гуманистическая направленность возникающих новых учений напрямую связана с мирным трудом земледельца и его потребностями в мире и стабильности. Эти учения возникают как следствие сложившихся условий, как результат поиска духовной основы для объединения общества, что создает предпосылки для внутренней стабильности. Внешняя стабильность может быть усилена при помощи крепостей, городов, укрепленных стенами. Возникают новые социальные группы профессиональных строителей, ремесленников, воинов и т. д. - процесс пошел. Мы наблюдаем, как одна идея, превращенная в технологию, изменяет общество, и как на различных этапах этих изменений менялась роль различных факторов. И как эта идея создает информационную волну, распространяющуюся от точки своего возникновения и преобразующую мир.
   Рассмотрим другой пример. Может ли являться причиной этногенеза высокий уровень числа пассионарных личностей в составе данной группы, как это утверждается в теории этногенеза Л. Гумилева? У меня такое утверждение вызывает большие сомнения уже из тех общих соображений, что данный фактор (число пассионариев) утверждается в качестве единственного, на всем протяжении развития этноса от момента его зарождения до момента полного исчезновения. Можно согласиться с тем, что пассионарность является одним из важнейших факторов этногенеза, в особенности на начальной его стадии. Но наверняка этот фактор нуждается в комплексе условий, необходимых для инициации процесса и его достаточно полном проявлении. Например, столь же существенную роль может играть новая идея (скажем, идея земледелия или идея ислама). И не вполне ясно - идея породила пассионариев или наоборот. Идея может быть первична и вполне может стать фактором роста пассионарности, что реально наблюдается в исторической практике. Но возможен и другой вариант - пассионарный импульс стимулировал появление идеи, которая в свою очередь привела к росту пассионарности. Наконец, при определенных условиях ситуация вызова может стать причиной появления пассионариев. То есть мы опять должны вернуться к поиску области состояний реализуемости процесса, условия возникновения и характер протекания которого могут быть не столь однозначны. И еще один момент - определяющие факторы изменяются на разных стадиях сложных процессов после фазовых переходов. Этот аспект отсутствует в теории пассионарности.
   Еще один аспект этого же примера - можно ли считать определяющим фактором ускоренного развития "вызов в ситуации особой трудности, воодушевляющей на беспрецедентное усилие"? (А. Тойнби). Несомненно, вызов является одним из важнейших факторов, влияющих на характер развития общества, но столь же несомненно, что вызов может быть такой непреодолимой силы, что приведет к гибели цивилизации, что неоднократно происходило в прошлом. Здесь мы сталкиваемся с одним из свойств сложных систем, связанных с нелинейным характером реакции на воздействие. Это, во-первых, наличие нижнего порога величины воздействия, ниже которого воздействие не оказывает влияния на систему, во-вторых, наличие верхнего порога, выше которого может наступить разрушение или необратимое преобразование системы, и наконец, наличие оптимума - такой величины воздействия, при которой достигается наибольший эффект. В данном случае, вызов должен обеспечивать оптимальный (или приемлемый) баланс между стимулированием активности социума и деструктивными составляющими ситуации вызова. Другое важное в рассматриваемом контексте свойство нелинейных систем - воздействие или изменение в одном измерении (например, в технологическом) оказывает воздействие на другие измерения (организационное, ментальное). Поэтому процесс следует рассматривать в комплексе, учитывая, что все изменения всегда отстают во времени от первичного, являющегося исходной причиной цепочки последующих изменений. Поэтому очень важна временная картина процесса. В чем причина, скажем, социальных движений рабочих в Европе 19-го, начала 20-го веков? В условиях жизни или в революционных учениях социалистов, коммунистов, анархистов? По времени все эти учения возникли, как реакция на социальные условия жизни, явились ответом на социальный запрос и поэтому, вторичны. Однако несомненна их организующая роль в дальнейшем развитии процесса. То же самое можно сказать о дальнейшем возникновении партий и профсоюзов рабочих. В общий социальный процесс последовательно включаются все новые факторы, возникает общесистемный процесс. Как правило, новые учения вторичны, возникают как интеллектуальная реакция на социальные изменения и являются фактором ментальной адаптации к изменившимся условиям. Они должны войти в резонанс с запросами общества, чтобы быть востребованными. В противном случае они могут остаться незамеченными. Однако, будучи востребованы, эти учения начинают жить самостоятельной жизнью, и становятся причиной новых социальных процессов. Причина и следствие поменялись местами.
   В системных явлениях любого уровня сложности на достаточно низких структурных уровнях всегда действуют простейшие и очевидные причинно-следственные связи. Структура этих связей порождает системные свойства более высокого порядка, более сложные и комплексные виды внутренних взаимодействий. Когда в суде пытаются найти виновного, ответственного за некое системное событие, то сделать это оказывается очень просто, если проследить цепочку событий от действий подозреваемого до данного события. И в таком случае виноватым в проигрыше сражения оказывается кузнец, недостаточно хорошо подковавший кобылу короля, что в результате неопровержимой цепочки причинно-следственных связей привело к поражению. Но с одинаковым успехом может быть названо еще десяток других причин, ведущих к тому же результату. С такой же легкостью можно установить причину падения Рима или Великой французской революции. Поэтому суд имеет очень большую возможность выбора, и столь уважаемое в цивилизованном обществе решение суда, в этом смысле, ничем не лучше единоличного решения диктатора. В системных явлениях не бывает единой причины, а всегда их совокупность, реализация определенного состояния. Я могу дать точный ответ, даже два, на вопрос: кто виноват в плохом качестве российских дорог? Ответ первый - никто. Ответ второй - все.
   Однако существуют явления, в которых есть четко выраженная начальная причина - этапное событие, узловая точка, например, конфликт, война, мирный договор, революция, возникновение революционной идеи (технологической или гуманитарной), чье-то волевое решение, катастрофа, природный катаклизм, резкое изменение климата и т. д. Такое событие, даже если оно имело причины своего возникновения в прошлом, нарушает текущий ход причинно-следственных связей и вводит новую точку отсчета. Это связано с тем, что такое событие порождает цепь новых причин и следствий, непосредственно ведущих к данному первоначальному событию. Все причины, существовавшие до начала этапного события, составляют комплекс начальных условий. В некоторых типичных случаях, цепь событий разворачивается "как по писаному", что дает возможность прогнозировать будущий характер развития процесса, а мудрому политику - не допускать непродуманных решений. Цепь событий представляет собой переходный процесс, который может идти с затуханием, а может вначале возрастать (эскалация), далее следует достижение пика и медленное затухание. Могут быть и более сложные формы. В течение переходного процесса может происходить несколько перемен определяющих факторов, перемен местами причин и следствий, причем процесс может разветвляться, а начавшись в одном измерении, охватывает весь социум в целом. Он подобен удару ветвящейся молнии, растянутому во времени. После прохождения "темного лидера", знаменующего начало разряда, процесс неотвратим, необратим и предрешен. Воля отдельного человека еще в состоянии что-то изменить, но только в деталях. Первая мировая война породила два события, которые предопределили дальнейший ход истории - Версальский мирный договор, который посредством ущемления немецкого народа породил германский нацизм, и Февральскую революцию в России, которая привела к захвату власти большевиками и породила большевизм. (Тот, кто утверждает, что это была случайность, пусть почитает биографии "пламенных революционеров" с горящими глазами, готовых умереть за идею. Коммунистическая идея породила пассионарную силу, которая целенаправленно шла к захвату власти и которой нечего было противопоставить). Эти две силы, германский нацизм и российский большевизм, каждая из которых целенаправленно стремилась к глобальному господству, встретились в упор, лицом к лицу в сентябре 1939 года. Мировая война стала неотвратимой. Таким образом, две мировые войны представляют собой части единого процесса, растянувшегося на столетие, так как Россия все еще переживает последствия большевизма. В этом процессе существуют свои узловые точки, в данном примере наиболее крупные - Версальский договор и Февральская революция, определяющие характер двух главных ветвей, и формирующих новые узлы и новые ветки, в конце концов, доходящие до каждого конкретного обывателя и оказывающие влияние на его судьбу. В этих новых узловых точках могут приниматься решения, создающие новые цепочки событий, и судьба этой цепочки может зависеть от воли одного человека. Все это грандиозное дерево причин и следствий развивается во времени и в пространстве, создавая волны, отраженные волны, охватывая все измерения, возбуждая и взбудораживая народы, вызывая сверхактивность, преобразуя сознание и материальную реальность, и наконец, затухает, но оставляет неизгладимый след в исторической памяти народов. И мы видим, как в этих исторических узловых точках, именно сознание политиков, движимых иррациональными чувствами и непомерными амбициями, а также ментальность народа, становились причиной дальнейших катастрофических событий.
   Рассмотрим еще один пример - человек шел по дороге, споткнулся и упал. Что явилось определяющим фактором в данном явлении? Можно подумать, что таковым является сила тяжести, так как вне ее человек точно не упал бы. Интуиция подсказывает, что здесь что-то не так. Действительно, если бы не существовало силы тяжести, то сам процесс ходьбы был бы невозможен, и вообще невозможна была бы такая постановка вопроса. Сила тяжести является неизменным и постоянно действующим, то есть необходимым условием существования данного явления, которое вообще не может рассматриваться вне этого условия. Необходимое условие не может рассматриваться в качестве причины явления, так как устранение этого условия устраняет возможность самого явления или процесса. Наличие кислорода в атмосфере Земли не может рассматриваться в числе причин социальных явлений, так как отсутствие кислорода означало бы отсутствие социальной жизни. Однако уменьшение доли кислорода или изменение силы тяжести явились бы причиной фундаментальных изменений во всех системах и на всех уровнях.
   Еще один аспект реальности, тесно связанный с причинностью - случайность. Случайность меняет характер детерминизма, но не устраняет причинность. По мере усложнения системы роль случайности может возрастать и даже становиться определяющей (например, в явлениях бифуркаций процессов), но во всех случаях последовательные цепочки явлений причинно связаны.
   В социальных науках и в экономике одним из основных методов исследования связей стал метод обнаружения корреляций - взаимосвязи, соответствия различных показателей. Наличие корреляции означает наличие связи, но ясно, что эта связь не обязательно причинно-следственная. (Недавно я увидел график, демонстрирующий четкую корреляцию между количеством пиратов в мировом океане и глобальным потеплением). В историческом процессе многие явления происходят со значительными задержками по времени (или по фазе), что может существенно усложнить корреляционные зависимости. Корреляции могут существовать не между двумя показателями, а, например, между одним из них и темпом роста или интегралом, или более сложной функцией, другого. Сопоставление показателей в периодическом процессе будет обнаруживать массу нестыковок, в зависимости от величины исследуемого интервала времени и его соотношением с периодом и фазой процесса. Отсутствие корреляции может означать не отсутствие связи, а задержку в развитии процесса, который еще только "копит силы", но никак себя не проявляет, (например, модернизация экономики). И наоборот, короткая по времени причина создает долго длящееся следствие, как в силу инерции, так и вследствие возможного резонансного усиления со стороны среды. Поэтому одно и то же явление может получать массу различных интерпретаций со стороны различных исследователей, что свидетельствует только лишь о несовершенстве методологии, а не об отсутствии причинных связей.
   Как было сказано выше, в сложных системах на разных стадиях протекающего процесса могут меняться его определяющие факторы. Кроме того, в социальных системах одновременно протекает множество процессов, причем в силу их нелинейности происходит взаимное влияние одного процесса на другие. В какой-то момент "фоновый" процесс вдруг начинает играть решающую роль - происходит своего рода переключение с одного ведущего процесса на другой. Точно так же, в различные моменты истории различные факторы могут играть системообразующую роль. Но в любом случае, если два явления связаны причинно-следственной связью, то следствие всегда наступает после причины. Не одновременно, а именно после, спустя некоторое время задержки. В тех случаях, когда мы имеем дело с чистой информацией эта задержка может быть незначительной, например, после обвала финансовых рынков человек может через час узнать, что он из богача превратился в бедняка. Спрос на товары широкого потребления будет падать, но уже с большей задержкой. Еще большая задержка потребуется для спада производства, вызванного спадом потребления. Далее последует длительный процесс распутывания взаимных финансовых обязательств и вся последующая цепь событий, идущих по жесткому сценарию, с неизбежностью ведущему к депрессии и обнищанию, когда управление берет в свои руки суровая необходимость. В целом определяющей причиной такого сценария является нелинейность и необратимость, заложенная в финансовых механизмах.
   Первичность причины позволяет сформулировать один полезный совет, для любителей конспирологии. Если возникла какая-либо массовая "раскрученная" кампания, следует найти самую первую информацию на эту тему, исходя из которой, намного легче докопаться "откуда ноги растут".
   Наконец, отметим еще один момент, как ни странно, становящийся актуальный в наши дни. Это вопрос вмешательства высшей (потусторонней, нематериальной) силы. Как только мы, хотя бы в ничтожной доле, допускаем существование нематериальных (высших) сил, мы сразу можем объяснить абсолютно все вмешательством этих сил. И все в природе сведется только лишь к взаимодействию сил добра и зла (или их аналогов). Объяснить все, автоматически означает - не объяснить ничего. Истина трудноуловима, потому что никогда не проявляется в чистом виде, а только в следствиях. Допуская произвол в следствиях, мы теряем истину. Но тут возникает один очень интересный момент, связанный с материальностью информации. Ангелы, боги, дьяволы, бесы и прочая нечисть реально существуют в виде информационных сущностей (материальных структур, хранящихся в мозге) и эти сущности оказывают реальное материальное воздействие на своих носителей. Если человек верит в бесов, он этих бесов получит в натуре. Если он верит в порчу, он получит эту порчу. Историк Л. Февр удивлялся - как могли выдающиеся умы Франции конца 16 - начала 17 века все поголовно верить в демонов, вселяющихся в людей и творящих зло? Когда выжигались дотла целые деревни, сплошь населенные ведьмами и колдунами, включая маленьких детей, уже зараженных нечистью, но и это не помогало, нечисть продолжала множиться. Удивительного ничего нет. Любой выдающийся ум, пустивший нечисть себе в голову, будет в дальнейшем пребывать с этой нечистью, и все его рассуждения будут преломляться через нечисть. Это феномен пралогического мышления, до сих пор существующий в разных формах, от веры в злокозненность черных кошек, до окропления святой водой космических кораблей перед полетом в космос. И если инженер ищет поддержку своим разработкам в святой воде, то можно дать гарантию - ракеты будут падать. Чтобы дьявол нам не навредил, следует сделать очень простую вещь - выбросить его из головы.
   В заключение приведу несколько примеров, в какой-то мере актуальных для жителей постсоветского пространства (скорее, для лиц пожилого возраста). В советской догматической методологии было принято выделять, так называемые, "законы однозначной детерминации", которые выполняются всегда и определяют главные причинно-следственные связи общественного развития: закон определяющей роли общественного производства, закон соответствия производственных отношений уровню развития производительных сил, первичность общественного бытия над сознанием, определяющая роль социально-экономического базиса по отношению к политико-правовой и культурно-идеологической надстройке. Как ни странно, марксисты не заметили, а может, закрывали глаза на то, что уровень развития производительных сил при социализме целиком соответствовал таковому при капитализме, что само по себе вызывало сомнение в законе соответствия. Далее, мы знаем, как легко перескакивали многие развивающиеся страны от капитализма к социализму и (или) наоборот, безо всякого изменения производительных сил, а только лишь в зависимости от политического ветра или специфики менталитета нации. Так может быть, как считают многие исследователи, социализм, по сути - форма капитализма (государственного)? Но в таком случае мы должны признать, что не производительные силы, а идеология, то есть элемент "надстройки", становится формообразующим фактором общественного развития, определяющим не только производственные отношения, но и общественные отношения в целом. А если это так, то чего стоит закон первичности бытия над сознанием? Опираясь на незыблемые законы марксизма, советские историки до последнего момента искали причины успешного развития капитализма в странах запада, где давно уже созрели объективные предпосылки для перехода к социализму, но почему-то субъективные предпосылки подкачали. А на социалистический путь становились все больше захудалые страны третьего мира, да и то при условии хороших денежных вливаний.
   В основаниях марксизма явно и неявно присутствует закон опережающей роли материальных потребностей - потребность всегда выше, чем возможность ее удовлетворения. Человеку всегда "мало", как волку, которого сколько ни корми, он всегда смотрит в лес. По сути, это закон определяющей роли биологической, материальной природы человека перед его разумом и духом. Отсюда произрастает роль материального фактора, как ведущего и определяющего, и это постулируется в качестве всеобщего закона. Однако ментальная составляющая человечества находится в постоянном развитии. Психологические исследования показывают, что для человека, который вырос в условиях материального достатка, материальный фактор становится вторичным в общей системе ценностей. Это приводит к формированию постиндустриального вектора развития, в котором основным продуктом производства становится информация и теряют смысл большинство понятий и категорий, возникших в период индустриального производства. Неуклонно сужается роль и сфера материального производства по мере роста его эффективности. (Один работающий, способен обеспечить продуктом потребления все большее число неработающих). Двигателем развития становятся инновации, так как только новое качество продукта способно активизировать спрос. Баланс производительных сил непрерывно смещается в сторону разработки и новых технологий, где требуется все больше интеллекта. Индустриальная эпоха уходит в прошлое вместе с ее законами и ее системой ценностей. Ценности - исторически преходящи, и вектор их развития - от материи к духу.
  

2.2. О закономерностях социальных явлений

   Общественное значение социальных наук, помимо всего прочего, состоит в их способности угадать тенденции настоящего на основе изучения прошедшего. Например, история показывает, как будущее зарождается и развивается в прошлом, что на пустом месте не может возникнуть ничего нового, а с другой стороны - все новое содержит в себе черты "хорошо забытого" старого. Кроме того, нельзя забывать о так называемых, "уроках истории", (о которых вспоминают, как правило, "задним числом"). Но в наше время стало очевидно, что прогнозирование будущего недостижимо методом простой экстраполяции имеющихся показателей. Для развития характерны быстрые и, как правило, неожиданные качественные изменения, в чем особенно хорошо убедились обитатели нынешнего постсоветского пространства. Чтобы прогнозировать процессы, история должна видеть того самого "крота истории", который роет незаметно, после чего вдруг цивилизации проваливаются в яму. В принципе, прогнозировать будущее можно, подобно тому, как сейсмологам удается предсказать извержение вулкана по едва заметному и совершенно не ощутимому без чувствительных приборов дрожанию почвы. Несомненно, в обществе непрерывно идут процессы столь же тонкие, но поддающиеся регистрации социологами, экономистами, статистиками, культурологами, политиками и даже простыми, но чувствительными обывателями. По совокупности этих процессов можно предсказать будущий кризис, либо катастрофу, либо долгую и счастливую жизнь, иногда прерываемую мелкими неприятностями, которые только подчеркивают ее прелесть. В реальности же, все существующие оценки настоящего, будущего и даже недавнего прошлого либо тенденциозны, либо страдают популизмом, либо ставят будущее в зависимость от расположения планет и созвездий. Необходим метод, учитывающий наиболее полную совокупность данных, свободный от идеологии, максимально приближенный к методам естественных наук.
   Та же историческая наука пока еще умна только задним числом. Она знает не меньше десятка причин Великой французской революции и распада Римской империи, но еще за год до распада СССР советские историки издавали труды, где воспевались марксистский исторический метод, как единственный, позволяющий глубоко познавать исторические процессы, а также - несомненное превосходство социалистического строя над всеми видами антагонистических обществ. Впрочем, для западных советологов, насколько мне известно, распад Союза был также полной неожиданностью.
   Вопрос в том, существуют ли вообще законы или хотя бы закономерности развития общества? (Законы носят общий характер, закономерности - частный). Или история обречена заниматься прошлым, не оказывающим никакого влияния на будущее? Ведь каждому обывателю ясно, что будущее есть логическое продолжение прошлого, существует непреодолимая инерция развития, инерция менталитета, маховика экономики, бюрократического аппарата, вооруженных сил. Как это все может в одночасье рухнуть? А может быть, социальные науки не там ищут свои законы, иначе было бы, не десять причин распада Римской империи, а единая теория, принятая всем историческим сообществом. Таким образом, вопрос о законах развития, или в более узком смысле - законах истории, вполне правомерен, и правомерна постановка вопроса не только о тех законах или моделях исторического развития, которые используются на данный момент, а о принципиальной возможности существования социальных законов, подобных таковым в химии или хотя бы, в биологии.
   Никто не сомневается в существовании законов "мертвой" материи - фундаментальных физических законов, лежащих в основе мироздания. Таковыми являются законы, описывающие фундаментальные взаимодействия. Также несомненно, что законы химических взаимодействий являются следствием физических законов, как законы более высокого структурного уровня. Физические законы в данном случае определяют механизмы элементарных взаимодействий, а более высокий структурный уровень приводит к возникновению законов, присущих более сложной структуре. Аналогично, законы физики, (или физические модели, если они используют упрощения), описывающие коллективные процессы в сложных структурах, опираются на фундаментальные законы. Последовательно усложняя уровни структурной организации, мы с неизбежностью приходим к выводу, что любые процессы или явления, происходящие в природе, в конечном счете, сводятся к элементарным взаимодействиям, происходящим на атомном уровне, а также к действию электрических и гравитационных сил, вызванных соответствующими полями. Законы, присущие некому структурному уровню организации, становятся механизмами, которые формируют законы, присущие более высокому структурному уровню. Значит первый важный вывод, следующий из наших рассуждений, таков: законы или закономерности любого структурного уровня организации материи не вступают в противоречие с фундаментальными законами физики. Таковы - законы фундаментальных взаимодействий, законы сохранения и законы термодинамики. Несколько модифицируя данный вывод, можно утверждать также, что законы или закономерности любого структурного уровня организации материи не вступают в противоречие с законами и закономерностями более низкого структурного уровня. При этом законы какого-либо структурного уровня становятся механизмами формирования законов следующего, более высокого уровня. Таким образом, явления и процессы, протекающие на различных структурных уровнях всегда взаимно согласованны. В действительности, природа едина, она "не знает" о существовании уровней организации, которые мы ей приписываем. Еще одно, очевидное, но очень важное замечание: свойства системы зависят, в частности, от свойств элементов более низкого структурного уровня, составляющих систему, и характера связей между ними. Поясним сказанное на простейших примерах. Законы (или если говорить строго - закономерности) столкновений двух отдельных молекул (по модели упругих шариков) приводят к Максвелловскому распределению большого ансамбля молекул газа по скоростям - свойство и закономерность структуры более высокого уровня. Свойства атомов металла, связанные со строением электронных оболочек, определяют наличие свободных электронов в куске металла, явления электропроводности и теплопроводности. Аналогичные свойства атомов неметалла определяют соответствующие свойства твердых тел диэлектрика или полупроводника. Не менее существенно еще одно очевидное замечание: свойства элементов более низкого структурного уровня существенно влияют на характер связей в структуре более высокого уровня. Таким образом, свойства системы и свойства элементов более низкого уровня, составляющих систему, находятся в соответствии, то есть взаимно согласованы. Данное утверждение имеет общий характер, но для социальных систем оно обладает спецификой, которая будет рассмотрена ниже.
   Концепция закона или закономерности тесно связана с концепцией детерминизма - определенности и предопределенности событий. Если событие предопределено законом, который мы установили из предшествующего опыта, то это событие с неизбежностью произойдет в будущем (если не принимать во внимание возможность чуда). Но мы знаем, что явления микромира не предопределены - мы не можем сказать когда, например, распадется конкретное ядро атома урана. Но мы можем с высочайшей точностью предсказать через какое время число ядер урана уменьшиться в два, три, десять или в любое число раз. Потому что мы точно знаем законы, по которым происходят случайные явления в микромире. И точность, с которой реализуется эта случайность, по существу, сводит эту случайность к строгому детерминизму, который позволяет прогнозировать процессы в сложнейших устройствах, использующих ядерные и прочие явления микромира. Связь между случайностью и детерминизмом похожа на связь между непрерывностью и дискретностью - все зависит от масштаба явлений. Если вы поставите рядом несколько пустых ведер в проливной дождь, то затем можете с удивлением обнаружить, что уровень воды во всех ведрах одинаков, несмотря на чистую случайность огромного множества процессов, приводящих к выпадению капель дождя. Но если в ведра упадет несколько капель, то, несомненно, количества воды, попавшие в разные ведра, могут различаться в разы. В массовых, коллективных явлениях случайность перестает играть роль, и при этом в каждом конкретном явлении микро или макромира фундаментальные законы всегда выполняются. (В свое время, для объяснений явлений бета-распада видными учеными была предложена гипотеза, согласно которой закон сохранения энергии выполняется не в каждом акте распада, а в среднем. Эта гипотеза вызвала бурю протеста в мировом физическом сообществе, и вполне обоснованно - спустя некоторое время была открыта элементарная частица, нейтрино, с трудом поддающаяся обнаружению, но все поставившая на свои места). Жесткий и однозначный детерминизм проявляет себя в том, что фундаментальные законы природы выполняются всегда и на любых уровнях структурной организации. Эти законы - стержень, создающий единство всего сущего.
   Значит ли это, что, зная фундаментальные законы, мы можем (в принципе) рассчитать, к примеру, в какую сторону взлетит муха или поползет червь? (Другими словами, возможен ли Демон Лапласа, способный предсказать все будущее на основании данных о положениях и скоростях всех атомов во вселенной?) С одной стороны, переходя от фундаментальных взаимодействий к материальным средам, мы допускаем упрощения, которые превращают законы в модели, приближенно описывающие реальность. Но точность этих приближений может быть очень высокая. Например, еще во времена Максвелла было установлено, что пропорциональность между током и напряжением (закон Ома) выполняется для металлов с точностью до семи значащих цифр. Для законов макробиологии вполне хватило бы 20-ти процентной точности.
   Но интуиция подсказывает, что нет, в принципе недостаточно этих законов, чтобы предсказать поведение биологических существ, даже самых простейших. Не поможет даже ссылка на элемент случайности, присущий в той или иной мере сложным системам. Как объяснить, например, избирательность поведения живого организма, в зависимости от внешних условий? Здесь хаос ни при чем. Неживая природа не выбирает. Она неукоснительно следует фундаментальным законам.
   Выходит, живой организм, реализуя выбор, не подчиняется фундаментальным законам, и мы вступаем в противоречие с утверждением, сформулированным выше. На это можно возразить, указав, что изменение внешних условий означает изменение физических (химических) воздействий, а следовательно, может влиять на выбор и характер поведения. Однако выбор, который реализует живой организм и характер его поведения определяется не количественной стороной воздействия, а только его качеством. А это уже совсем "другая песня". Ясно, что фундаментальные законы природы продолжают работать, но в игру вступил некий новый фактор. Что это за фактор, и в какой момент он вступил?
   Этот новый фактор - информация. Выше уже отмечалось, что информационные отношения (взаимодействия), в отличие от физических, есть отношения качества, а не количества, то есть результат (информация) определяется качественным, а не количественным аспектом взаимодействий. Способность выделять качественную сторону взаимодействия есть проявление структурного свойства высокоорганизованной материи и необходимое условия для возникновения отношений информационного типа, что, по сути, является признаком интеллекта - системы, принимающей решения. Этот тип отношений привел к возникновению феномена направленности активности с использованием ненаправленной энергии, другими словами, превращения ненаправленной энергии в направленную, присущего поначалу только сверхсложным органическим молекулам и лежащего в основаниях процессов самоорганизации, которые, в конце концов, привели к биологической жизни. Накопление информации шло в ногу с развитием интеллекта (в широком смысле, например, интеллекта органических молекул), причем в алгоритмах получения информации аккумулировался весь эволюционный опыт развития жизни. Информационные отношения лежат в фундаменте самоорганизации, регулирования и управления, то есть в основаниях жизни. Можно утверждать, что жизнь - это материя передающая информацию. Информационное взаимодействие стало новым видом фундаментальных взаимодействий, благодаря которому исчезли многие ограничения, налагаемые законами неживой природы. Информация и только информация дает возможность формировать устойчивые неравновесные системы и понижать энтропию за счет направленного взаимодействия с внешней средой. Новое качество организации материи приводит к возникновению новых законов и закономерностей, не существующих вне данного качества. Качество выбора, характерное для информационных систем привело к исчезновению детерминизма при взаимодействиях информационного типа, возникла вариативность. Чем более развита форма жизни, тем выше уровень ее вариативности. Тем не менее, поведение живых организмов подчиняется действию закона больших чисел, то есть можно определить некоторые средние параметры, характеризующие поведение, которые будут иметь общее значение для данного вида организмов с некоторой точностью, характеризующей вариативность. То есть в среднем поведение особей данного вида, в принципе, предсказуемо так же, как предсказуемо поведение случайных процессов. Предсказать поведение отдельного человека невозможно, а толпы - легко.
   При взаимодействиях информационного уровня организации материи детерминизм и однозначность сменяются адаптацией и вариативностью. Жесткая закономерность сменилась тенденцией. Адаптация и вариативность проявляется уже среди простейших форм жизни - на уровне вирусов. Адаптация - качественно новый вид взаимодействия, присущий биологической или шире - информационной форме жизни. Его особенность в том, что в процессе взаимодействия происходит изменение алгоритма преобразования информационного сигнала, то есть реакция на взаимодействие модифицируется. Попросту говоря, меняется характер поведения организма, например, чтобы лучше приспособиться к меняющимся условиям. Существенно то, что адаптация - это автономный, внутренний переходный процесс, длящийся во времени, в течение которого происходят качественные изменения в организме. Автономность означает, что он происходит по собственным законам, напрямую не связанным с характером взаимодействия. Например, взаимодействие может быть очень коротким во времени, а переходный процесс, в течение которого человек будет изменять свои алгоритмы взаимодействия с миром, может длиться всю оставшуюся жизнь.
   Человек, обретя разум, перестал быть чисто биологическим существом и тем самым изменил характер законов своего собственного развития. Если на ранних стадиях социального процесса еще преобладала "биологичность", то со временем баланс выравнивался и постепенно сменился преобладанием "разумности". Разум есть новый фактор, приводящий к возникновению новых фундаментальных закономерностей, не существующих на более низких уровнях организации материи. Среди них - разумный выбор и целенаправленные процессы. Тем самым человек, в частности, изменил характер адаптации - он не только адаптируется к среде, но среду адаптирует под себя.
   Человечество способно превращать информацию в знания, или более конкретно - синтезировать знания из информации, а также распространять и аккумулировать эти знания. Следовательно, поведение человека становится осмысленным, то есть зависящим от мыслительных процессов, в которых задействованы накопленные знания - опыт развития человечества. В этом коренное отличие от более низких форм жизни, в которых накопленный индивидуальный опыт не передается потомкам, и не происходит накопления общественного опыта (по крайней мере, в ярко выраженных формах). Биологическая эволюция сменяется развитием. Отсюда - социализация, выделение из природы и противопоставление природе в виде культурной среды обитания, разрыв экологических цепей, и что принципиально важно - зависимость характера развития от уровня накопленных знаний, которые воплощены в технологии, организации, культуре и менталитете человека. Поскольку качественные изменения в системе знания происходит поэтапно, (можно даже сказать, революционными скачками), то история человечества также имеет этапный характер. На каждом новом этапе развития происходит включение новых факторов, которых не было на предыдущих этапах и, следовательно - появления новых закономерностей развития. По-видимому, один из законов социального развития состоит в том, что механизмы и, следовательно, закономерности развития человеческого общества изменяются по мере развития. По этой причине не может существовать специфически исторических или социологических универсальных законов, справедливых во все времена и для всех народов. Так, например, возникновение этноса, как качественного нового образования, не существующего при родовом строе, знаменовало повышение уровня сознания и уровня социализации человеческой особи, осознание своей принадлежности к более широкой социальной общности и радикальное изменение дихотомии "свой-чужой". Аналогичные изменения происходили при всех этапных изменениях технологии, организации и численности населения. Соответственно изменялись закономерности социальной жизни. Ясно, что закономерности капиталистического и рабовладельческого или феодального общества различны. Специфические закономерности присущи государствам с различными формами власти, империям, объединениям государств, глобальной системе государств. Другой момент, разнообразящий социальный процесс - наличие свободной воли. Свободная воля делает социальный процесс несводимым к закономерностям, реальность всегда разнообразнее и богаче. Законы принципиально не могут охватить социальную действительность во всей ее полноте.
   Поэтому, относительно "уроков истории" можно с уверенностью утверждать, что они не воспроизводятся в чистом виде, так как меняются обстоятельства и закономерности. Остаются справедливыми всё те же фундаментальные законы природы, которые по мере исторического развития могут принимать всё новые формы, типа законов связи между демографией и продуктивностью среды обитания, закон зависимости от среды обитания как от первичного источника жизни, а также закон уменьшения этой зависимости по мере выделения человека из среды обитания и создания ноосферы, закон инерции, законы передачи информации, общесистемные закономерности организации, самоорганизации и управления. Фундаментальные законы природы всегда имеют более высокий статус по сравнению с социальными законами. Вместе с тем, для каждого исторически определенного этапа истории, для конкретного региона или определенного типа цивилизации, могут быть выявлены более или менее общие закономерности или тенденции, которые могут исчезать или наоборот, усиливаться при переходе к следующему этапу. То же самое относится к методологии социальных наук - она должна совершенствоваться с тем, чтобы адекватно отражать усложнение общественной системы. (В этом смысле действует "юридический" принцип - "закон обратной силы не имеет", то есть законы более высокого системного уровня не работают в системах более низкого уровня).
   Теперь обратимся к общесистемным закономерностям организации, о которых шла речь в начале. Они также приобретают специфику по мере роста уровня структуризации. В частности, мы установили, что в биологических системах возникает новый вид взаимодействия - адаптация. Естественно, механизм адаптации действует и в социальных системах. И здесь он также приобретает специфику - он становится почти целиком информационный. Этот механизм лежит в основе социальных явлений в обществе, поэтому с ним следует познакомиться детально. Длительное время, с момента возникновения социологии, существовали два подхода к социо-культурным явлениям, которые можно назвать человекоцентричный, в котором свойства социума считались производными свойств человека, и социоцентричный, в котором свойства человека были вторичны и определялись свойствами социума. С точки зрения методологии, такая дихотомия напоминает философский спор о первичности общественного бытия или общественного сознания, экономического базиса или культурной надстройки. На самом деле, обоснованы обе точки зрения, просто оба подхода относятся к различным состояниям системы, когда может преобладать либо одна, либо другая тенденция. Рассмотрим классический пример.
   Европейские протестанты, в частности пуритане, заселявшие североамериканский континент, обладали высокими моральными качествами и трудовой этикой, имеющей религиозную основу. Они создавали социально-экономические сообщества, основанные только лишь на честности и достоинстве их членов. Какое-либо юридическое оформление отношений не имело смысла. Ясно, что главным фактором, определяющим данный тип социальных отношений, был человек. Представим себе противоположную ситуацию, когда все, или значительное число членов общества были бы жулики, воры, бездельники, проходимцы и разгильдяи. Потребовались бы милиция, суд, юристы, тюрьмы, бюрократическая машина. Трудовые отношения оформлялись бы толстыми договорами, причем каждый бы пытался найти лазейки в этих договорах, чтобы через суды урвать "на халяву" как можно больше денег, заработанных чужим трудом. Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы представить себе структуру общества с таким народом. И здесь также социальные отношения определяет человек, а если точнее - характер его ментальности. Далее, развитие производственных отношений в обществе пуритан привело к капиталистическому типу отношений, как устойчивой стадии развития. Постоянная практика капиталистических отношений сформировала новый тип ментальности, где главной ценностью стали деньги. Следовательно, все другие ценности становятся вторичными, можно пойти на все ради денег, и мы получаем тип человека - "акулы капитализма". В этом случае общественное бытие сформировало данный тип сознания, социальная система первична, работает "Маркс" в чистом виде. Общество "жуликов и воров" могло деградировать, очутиться на грани выживания и либо исчезнуть, либо выжить с измененным сознанием оставшихся в живых членов. Здесь ситуация вызова и страдания также играли определяющую роль и формировала нового человека, возможно, основателя нового этноса. В обоих случаях мы наблюдаем различные типы согласования свойств общества со свойствами его членов и различный характер процессов адаптации.
   Возьмем другой системный закон из области кибернетики. В советской идеологической догматике был распространен тезис о "ведущей роли" пролетариата, а в более широком понимании - ведущей роли народных масс, так как, согласно марксизму, только огромная энергия народных масс способна менять историю. Однако опыт истории показывает, что во все времена история делалась незначительной частью населения, которая направляла энергию масс в нужное русло. Это кибернетический закон управления - целенаправленное действие формируется управляющим воздействием, причем энергия, затраченная на управление много меньше, чем энергия действия. Другими словами, ведущая роль принадлежит тому, кто ведет, а не тому, кого ведут. Является ли этот закон всеобщим? Нет, не является. В тех случаях, когда определяющим фактором является самоорганизация, он теряет свою роль. Такова, например самоорганизация капиталистического рынка. Все мы являемся свидетелями недавних революционных событий в северной Африке, где общественные движения сформировались путем самоорганизации, благодаря мощному сетевому средству коммуникации - интернету. Это ярчайший пример, когда техническое средство становится не только экономическим фактором, но и фактором глобального развития. В социальных сетях в реальном времени перед вами в дискуссиях рождаются идеи, меняющие мышление участников. Уже не требуются годы ментального созревания масс, газеты "Искра", из которой должно было загореться пламя. Все происходит здесь и сейчас. Другими словами, когда общество и технологии доходят до уровня зрелости, при котором возможна самоорганизация, мы наблюдаем изменение закономерностей общественного развития, их обогащение. Естественно, "старый" кибернетический закон продолжает работать, но в общественных отношениях его роль сузилась.
   Жизнь общества с системных позиций представляет собой непрерывный адаптационный процесс поддержания устойчивости неравновесной системы. Этот процесс реализуется активностью членов общества. В свою очередь, общественная система организует эту активность соответствующим образом. Характер активности членов общества, а также характер организующих воздействий определяются, соответственно, свойствами членов общества и свойствами общественной системы (ее структуры, формы организации и формы власти). В обществе происходит согласование свойств членов общества и свойств общественной системы, или, в общем случае - согласование свойств элементов различного структурного уровня. Это общесистемный механизм, о котором шла речь выше, однако, в отличие от неживой природы, где согласование свойств определяется физическими механизмами, в социуме процесс согласования протекает в форме адаптационного процесса. Аналогичным образом можно рассматривать процессы адаптационного согласования свойств социума и природной среды, и тогда мы получаем сообщества, практикующие ирригационное земледелие в долинах великих рек, кочевое скотоводство в степях Азии или выращивание винограда и оливок в Средиземноморье. По тому же принципу происходит согласование разных измерений социума, и тогда затюканный крепостной, сбежавший на Дон, становится вольным казаком, а еще через какое-то время - таким же затюканным колхозником. Так же происходит взаимодействие государств и развитие единой мир-системы.
   Если в социуме происходит достаточно полное согласование свойств человека, социальной структуры и организации, то социальная система приходит в устойчивое состояние, которое обозначается термином, аттрактор (притягивающий). Свойство неоднозначности, вариативности, присущее всем информационным системам, приводит к тому, что аттрактор может оказаться не единственный. С этим эффектом связано ветвление направлений эволюции, которое привело к невообразимому числу видов биологической жизни. Ветвление человеческой эволюции также привело к весьма не маленькому количеству различных форм социальной организации, которые удалось испробовать человечеству за историческое время. Точно так же вариативен путь, ведущий к одному и тому же аттрактору. Но чаще всего, петляя, возвращаясь назад и делая круги, все же сваливается в ближайший аттрактор, испытывая на всем этом пути влияние главной тенденции, притяжения, неотвратимо влекущего к устойчивости. Адаптационный процесс согласования свойств, сокращенно, процесс согласования, это процесс, движущей силой которого является активность, вызванная ментальным напряжением, превышающим некоторое пороговое значение. Грубо говоря, это активность вызванная отличием того, как есть, от того, как должно быть. Поэтому эта активность может иметь различную направленность, в том числе абсолютно иррациональную, в зависимости от понимания того, как должно быть, то есть от состояния менталитета. Ну и естественно, она может иметь различную направленность в различных социальных группах (различные интересы), вплоть до антагонизма. Тем не менее, система не может длительно находиться в состоянии сильного ментального напряжения и стремится к балансу интересов, минимизации напряжения путем адаптационного согласования свойств.
   Отметим одну важную особенность адаптационного процесса в человеческом обществе. Дело в том, что свойства человека, технология, организация, идеология, все его представления о мире, о жизни и о самом себе, находятся у него в голове. Поэтому процесс адаптации представляет собой прежде всего процесс внутреннего согласования, то есть процесс генерации ментального импульса активности, который указывает, что нужно делать, чтобы перейти от того как есть к тому, как должно быть. Именно в этом состоит исключительно высокая роль ментальности в социальных процессах. Исключением является адаптация к окружающей среде, где роль человека в большей степени приспособительная и где свойства среды являются определяющими. Рассмотрим несколько примеров.
   Распространение человеческой популяции, волной охватившее почти всю сушу, сопровождалось процессами взаимной адаптации человека и природы. Удивительный пример адаптации на биологическом уровне предъявлен эскимосами (инуитами), которые сумели выжить в условиях обледенения, начавшегося в Гренландии примерно в 14 веке, благодаря способности организма представителей этого народа вырабатывать тепло при питании жиром. Другой пример - темный цвет кожи у представителей негроидной расы, способствующий излучению тепла и защите от ультрафиолета. Однако биологическая адаптация, то есть изменение физиологических свойств организма в ответ на вызовы среды обитания, которая столь характерна для животных и растений, для человека уникальна. Главные и важнейшие свойства человека заключены в его интеллекте, и поэтому свойства интеллекта - это, по сути, есть свойства человека. Значительная часть этих свойств целиком или частично связана с инстинктами. Из них происходят базовые формы социальной организации - семья и община (племя). Свойство превращения группы собравшихся вместе людей в толпу, беспрекословно подчиняющуюся лидеру, также есть следствие древних инстинктов. Поразительное единодушие собравшегося вместе народа, кричащего "распни!", или "ура!", единодушно готового подчиняться харизматичному вождю и тоскующего без такого вождя, и по мановению его руки готового идти в мясорубку, и подкладывающего дрова в костер, на котором сжигают лучших людей, и объединяющегося в христианские общины по принципу братской любви, (а затем эти же общины зверски убивают великих философов и сжигают Александрийскую библиотеку), верящего в ведьм, черных кошек, благодатный огонь и окропление святой водой - все это свойства человека, уходящие корнями в инстинкты, но по-прежнему являющиеся значимым социальным фактором. Свойства человека, с одной стороны, стремиться к неизвестному и непознанному, к правде, добру и красоте, всеобщему единению, а с другой - к неограниченной власти, жестокости, насилию, паразитизму. И все эти свойства, и величие духа, и рабская покорность могут сосуществовать в одном человеке либо в разных людях и активизироваться в подходящих условиях. И тогда тот же человек или то же самое общество может вдруг предстать изменившимся до неузнаваемости, а спустя еще какое-то время вновь вернуться "на круги своя". Все это характеризует человека, как существо, в котором все еще преобладают инстинкты, которое не может вырваться за рамки среды, его воспитавшей, которое живет настоящим и не способно предвидеть более-менее отдаленные последствия своих поступков. Как это все согласуется и находит отражение в социальных процессах и социальной организации? Следует иметь в виду три момента. Инстинкты не поддаются перестройке и всегда присутствуют в свойствах ментальности. Верхние слои менталитета обладают различными показателями консервативности. И, наконец, в экстремальных ситуациях инстинкты начинают преобладать над рассудком, и характер поведения ретроградирует.
   Показательный пример нам предоставляет Россия. "Манифест коммунистической партии", вышедший в 1848 году, стал лучом света и надежды в темном царстве капиталистической безысходности. Идея начала свою самостоятельную жизнь, превращаясь в "опустошительный, величественный и страшный поток". Не удивительно, что Россия, с ее 13,4% городского населения (перепись 1897 года), представляла хорошую почву для марксизма - уровень образования и свойства ментальности рабочих находились в подходящем состоянии для восприятия подобных фантастических идей. Для западных интеллектуалов стало шоком, что в России нашлись люди, которые стали все это воплощать в жизнь. На самом деле, дальнейший опыт продвижения коммунистических идей на Востоке, показал, что такие идеи могли найти согласие с ментальностью народа, только в политически малограмотной среде, причем, чем менее грамотная среда, тем более дикие формы приобретала практика коммунизма. С такой же легкостью общинный менталитет великоросса согласился с колхозной организацией общества на селе. С такой же легкостью он согласился, и с новым императором, и с новой религией, и с новой святой троицей - Маркс, Энгельс, Ленин, и с новой идеей царства Божия на земле - коммунизма. И с такой же легкостью он соглашался с ликвидацией всех отщепенцев и врагов народа, мешающих идти к этой светлой цели. И готов был за гроши трудиться на ударных стройках пятилеток, и спать под старой телегой, мечтая про город-сад, и встать грудью на защиту завоеваний социализма в Великой войне. Не зря Сталин учился в семинарии. Все пришло в идеальное согласие, как патрон точно заходит в ствол маузера.
   Если на первой стадии революционных преобразований в России (стадия адаптационного переходного процесса) определяющую роль играла, вдохновленная марксизмом ментальность сверхактивной части населения, из которой выросла мобилизационная форма экономики, то в послевоенное время система пришла в устойчивое состояние, в котором нашли согласование все измерения и свойства разных уровней системы. И вот здесь в работу включился чистый марксизм. Оказалось, что согласовать производительные силы и производственные отношения, или сокращенно, технологию и организацию, в рамках централизованной командно-административной системы удалось далеко не до конца. Определяющую роль в развитии стал играть базис, система производственных отношений. Если отвлечься от всей полноты этих отношений, а взять только ментальный аспект, то можно сказать, что система уравниловки и полной зависимости человека от государственного аппарата, сформировала то, что впоследствии получило название, гомо советикус (сокращенно, "совок") - безынициативное и патерналистски настроенное существо. Советская система была обречена. Она развалилась тихо и мирно, как только поступления в казну от продажи сырья упали до некоторого порогового уровня. Могла ли она разваливаться бурно, страстно и кроваво? Нет, так как не было новой объединяющей и вдохновляющей идеи. (Кровь была там, где были идеи. Прежде всего, национальные идеи). Система свалилась опять туда, где она была столетие назад - в аттрактор, под названием, капитализм. Но "нормальный" капитализм - это нечто противоположное патернализму. Это, когда рабочий - хозяин своей судьбы, продающий свой труд на рынке труда. Согласование патерналистской ментальности и рыночной экономики могло родить только "дикие", неестественные формы общественной организации, "отрыжку" социализма, ностальгию по временам застоя. Другими словами, работает ментальная инерция предыдущего состояния, развивается адаптационный переходный процесс согласования старой ментальности с новыми формами общественной организации. Этот процесс взаимный, но определяющий, консервативный фактор в данном случае, ментальность. Как быстро он пройдет? Я думаю, потребуются классические сорок лет, в течение которых Моисей водил народ по пустыне и когда полностью вымерло старое поколение. Но этот срок существенным образом зависит от внутренней политики властной элиты, то есть от выбранного направления движения. Руководство страны может выбрать свой "особый" путь, подобно тому, как оно это сделало в 1917 году.
   Мы стали свидетелями колоссального импульса, выброса энергии, длившегося около ста лет, потрясшего мир и изменившего лицо мира. В его основе - идея, рожденная в голове одного человека, охватившая некоторую часть общества, преобразовавшая его ментальность, вдохновившая на сверхактивность и последующие социальные преобразования. Социальная революция имеет свои началом ментальную революцию - по сути, информационные преобразования в социуме или в его активной части. И пока не произойдет ментальной революции, социальные процессы в материальной сфере не начнутся. Все новое имеет своим началом информацию, идею об этом новом. Всякая деградация и всякая активность начинается в головах. Вся история насыщена вспышками активности, начиная от глобальных масштабов, типа возникновения древних государств, "осевого времени" (Ясперс), мировых религий, явлений этногенеза, кончая строительством защитных сооружений (чего стоит Великая китайская стена), грандиозных храмов и освоением новых земель. Все начинается с идеи и заканчивается материей. Все начинается с Платона и заканчивается Марксом. А затем человечество ждет очередного Платона. Оно не может обходиться без религий, идеологий, иррациональности.
   Практически любой социальный (и даже индивидуальный) процесс можно грубо представить как двухстадийный. На первой, восходящей, сознание определяет бытие. Рождается, развивается и охватывает социум (или его часть) организующая идея или учение. Если эта идея воплощается в революционную технологию, начинаются процессы структуризации, реорганизации, выход на новый уровень социальной организации. Далее идет процесс обоюдной адаптации ментальности к новой реальности и, наоборот. Этот процесс взаимной адаптации может сопровождаться возникновением новых гуманитарных идей, направленных на осмысление новой реальности и согласование этой новой реальности с внутренним миром человека. (Вопрос о способности человечества "умнеть" - один из основных, с точки зрения цивилизационных рисков. Согласно гипотезе техно-гуманитарного баланса, разработанной А.Назаретяном, существование цивилизации обеспечивается соответствием между технологическим потенциалом и культурными регуляторами, позволяющими своевременно адаптироваться к собственной силе, прежде чем эта сила приведет к взаимному уничтожению. Назаретян выделяет отдельный вектор эволюции - совершенствование культурно-психологических механизмов сдерживания агрессии. (А.П. Назаретян. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. 2004). По сути, решающее значение придается совершенствованию менталитета, как фактора сдерживания). На второй, нисходящей, инерционной стадии - бытие определяет сознание, и сознание приходит в согласие с бытием. На этой стадии возможны конфликты, восстания и революции, но затем ситуация стабилизируется и возвращается на "круги своя" с новой властью. На этой же стадии возможно движение малыми скачками "микрореволюциями", связанными с появлением новых технологий или новых идеологий, и соответствующей адаптацией организации и ментальности. В среднем этот процесс имеет эволюционный характер. Таким образом, в целом социальный процесс во времени представляет собой импульс активности, имеющий относительно короткий передний фронт нарастания активности (в историческом масштабе - скачек), плоскую вершину и длинный спад. Этот передний фронт создает в пространстве информационную волну, которая проходит по обитаемой поверхности суши, вызывая соответствующие явления (затухание, резонанс, модификация под местные особенности и т. п.).
   Все бурное разнообразие или унылое однообразие, (в зависимости от стадии процесса), социальной жизни связано с тем, что в различных измерениях процессы протекают с различной интенсивностью, различными характерными временами и различной инерцией. Скажем, на восходящей стадии, перестройка технологи должна происходить быстро, так как она связана с материальными потребностями, за ней следует структуризация и реорганизация с образованием новых социальных групп и, наконец - инерционное звено, ментальность, которая в свою очередь проходит через стадию "расслоения", вследствие различной консервативности разных слоев ментальности, а также - формирования новых социальных групп. Все это порождает несогласованность, несбалансированность и массу вторичных адаптационных процессов различной направленности и различной длительности. Происходит активная самоорганизация, высокая вертикальная мобильность, а также интенсивное развитие государственных институтов, призванных упорядочить неразбериху и хаос. Вся эта рассогласованность есть неизбежное внутреннее органическое свойство быстро развивающихся систем - свойство переходного процесса в нелинейной системе со многими степенями свободы. Одно из свойств нелинейных систем состоит в том, что процессы, происходящие в одном измерении, вызывают процессы в других измерениях. Процессы, происходящие в социальных измерениях, вызывают процессы в пространственном и временном измерении - ускоряется или замедляется время (точнее характерные времена протекания процессов), возникают пространственные миграционные потоки населения, динамические пространственные волны плотности, волны концентрации-деконцентрации, что в свою очередь вызывает соответствующие явления в природной среде и экосистеме, идущие со сдвигом фаз. Образуются цепочки причинно-следственных связей, создающие пульсации во времени, пока система не успокоится до разумного предела. Все это социальное "бурление" является неизбежным, так как оно вытекает из свойств человека, как биологической и информационной сущности, свойств информационных взаимодействий и общесистемных закономерностей. Из истории мы знаем массу примеров, когда ментальность являлась инерционным фактором социального процесса, не позволявшим социальной системе перейти к новым формам организации. И знаем массу других примеров, когда ментальность народа приводила к революционным преобразованиям морально устаревших форм общественной организации. Во всех случаях происходил сложный процесс согласования всех измерений социального процесса. Теперь мы можем более четко выразить характер отношения между общественным бытием и общественным сознанием. Сознание (ментальность) определяет характер активности в данных условиях бытия, а меняющееся бытие определяет характер изменений сознания (ментальности), протекающих в форме адаптационного процесса (процесса согласования). Таким образом, в данном отношении фигурируют как прямые, так и обратные связи, а также связи между состоянием и изменением состояния. Такой характер связи при наличии явлений инерции (запаздывания) приводит к возникновению нестационарных, в том числе волнообразных процессов.
  
   История показывает, что именно знания, воплощенные в технологиях, лежали в основе этапных, качественных преобразований общества. Но при этом часто забывается одна маленькая деталь - и знания и технологии начинают работать только в одном случае - когда они находятся в головах людей и в практиках. Точно так же, ни рынок, ни демократия, ни либерализм не начнет работать пока он не будет укоренен в сознании определенной части людей и в соответствующих практиках. То же самое относится к гуманитарным знаниям, не только книжным, но также тем, что возникают при общении людей. С необходимостью должно существовать информационное поле, в которое погружен человек, вбирающий эти знания. Это поле действует в различных формах, и в ходе истории эти формы развиваются и разнообразятся. В этом деле есть одна существенная проблема - перехода идеи, знания, в практику. Перейти на рыночные отношения, зная о рынке теоретически, "понаслышке", невозможно, а получить практику таких отношений также нельзя, пока такие отношения не сложились. Получается замкнутый круг, ловушка. Выход из ловушки реализуется благодаря воле отдельных лидеров, выдающихся личностей, которые вырываются за пределы круга и тянут за собой остальных. В результате переход представляет собой последовательность волн, каждый раз поднимающих систему на новый уровень и модернизирующих систему общественных отношений.
   Подобно тому, как возникший новый носитель биологической информации, ген, внедряясь в ДНК, модифицирует биологическую жизнь, идея - новая информация, возникшая в форме знания, модифицирует жизнь социальную. Она рождает информационную волну, создающую информационное поле, а затем - последовательность волн перехода идеи в практику и волн развития этой практики, исходящих уже из разных точек глобальной системы. Современный этап развития цивилизации характерен появлением новых технических информационных средств. Это с неизбежностью вызовет революцию (не в смысле конфликтов и кровопролития) во всех социальных измерениях, потому что идущие процессы затрагивают главную сущность, на которой основана жизнь общества - информацию. ("Третья волна", по образному выражению Элвина Тоффлера). Прежде всего, изменениям подвергается один из главнейших параметров общества - социализация, напрямую связанная с "качеством" общества, главным образом со способностью к самоорганизации. Интенсивный информационный обмен создает возможности для новых форм социализации, для быстрой политизации и созревания общества. Все более развиваются методы прямой демократии, создающие вектор развития в сторону самоорганизующегося государства - розовой мечты анархистов.
  
   Темпы роста знаний, технологий, организации, другими словами, общественного интеллекта, нарастают примерно пропорционально достигнутому уровню. Поэтому сам уровень общественного интеллекта растет в, так называемом, режиме с обострением по закону, близкому к гиперболическому. Коренное внутреннее противоречие развития человечества состоит в том, что темпы его биологической эволюции ничтожно малы по сравнению с темпами роста знаний и технологий, так что в человеке всегда присутствует биологическая составляющая, проявляющая себя в инстинктах и являющаяся основным источником иррациональности. Это противоречие является источником цивилизационных рисков, которые нарастают, вместе с ростом знаний, технологий и человеческого фактора. Кроме того, рост знаний и технологий фактически приводит к появлению закономерностей, которые не могли быть учтены в существующих моделях развития, так как модели могут учитывать только прошлый опыт. (Показательный пример - появление Интернета). Поэтому, по мере повышения темпов накопления знаний и смены технологий понижается предсказуемость будущего, возрастают риски возникновения неустойчивости, "раскачки" колебательных процессов, идущих уже в глобальном масштабе. Следовательно, само по себе ускоряющееся развитие общественного интеллекта становится фактором нарастания хаоса, неустойчивости и глобального риска. Дело в том, что рост общественного интеллекта не сопровождается ростом потребления материальных ресурсов и поэтому не имеет естественных ограничителей.
   Одна из характерных черт нынешнего этапа исторического процесса - тесное переплетение всех измерений общественного процесса и его глобализация. Поэтому использование "всеобщих" законов, типа принятых в советской догматике, "законов однозначной детерминации", может только дезориентировать социолога, направив его энергию в непродуктивное русло. Рассмотрение отдельных аспектов не способно выявить общие закономерности, подобно тому, как изучение отдельных видов животных или растений не способно выявить закономерности, присущие экологической системе. Влияют ли на социальный процесс явления, происходящие в семье, в маленьких самоорганизующихся группах различной ориентации, в науке и технике в культуре, в экономике, в религии, в сфере идей, в сфере миграции народов и связях между народами? Несомненно, влияют, хотя все эти процессы могут происходить где-то глубоко внутри и не проявляться на поверхности исторического процесса. Именно они играют роль того самого "крота истории", который роет незаметно. И неясно, какой из этих процессов будет существенен для будущего, потому что их роль вариативна и проявляется в связях. Пытаясь охватить все стороны исторического процесса, историческая наука пошла по пути дифференциации, разделившись и продолжая делиться на узкие направления (социоестественная история, клиометрия и клиодинамика, историческая география, историческая социология, история экономики и культуры, универсальная история, глобальная история, возможны дальнейшие варианты).
   С неизбежностью это выдвигает требование целостного интегративного подхода к социальному процессу, расширения области его содержательного рассмотрения на основе синтеза методов идей и результатов других социально-гуманитарных и точных наук, а также расширения классов изучаемых структур, от уровня семьи до планетарного масштаба. Тогда, возможно социальные науки, в частности, история сможет выполнять ту важнейшую функцию, которую ей всегда приписывали, но которую она никогда не выполняла - функцию "уроков истории". Этапный характер истории характерен наличием "узловых точек", в которых возможно ветвление процессов (бифуркации в терминологии теории хаоса) с последующим переходом на новый уровень развития, или возвращением на старый или даже на более древний. Эта вариативность процесса в точке ветвления всегда отражает тенденции, существующие в системе общества в предшествующий период. Социальные науки должны научиться предсказывать возможные направления процесса в точке ветвления, а также выявлять причины, ведущие к кризисным явлениям и возможные пути мягкого перехода в новое состояние. Уроки истории должны учить методам управления социально-историческим процессом, прежде всего с точки зрения предотвращения кризисных и катастрофических явлений. Информация о возможных предстоящих проблемах есть условие предотвращения этих проблем. И чем раньше будет воспринята, осознана и обдумана эта информация, тем больше времени будет у человечества, чтобы затормозить инерцию глобального социума и внести коррективы в направление развития. Социальные науки должны научиться серьезно отвечать на наивные вопросы типа: "Что было бы, если бы да кабы?" От ответов на эти вопросы может зависеть жизнь миллионов, а возможно, миллиардов людей. На мой взгляд, следует со всей серьезностью относится к появлению в обществе новых (или хорошо забытых старых) идей, в особенности - абсурдных, агрессивных, но обещающих в конце светлое будущее.
   По-видимому, существует всеобщий закон истории для самой истории (и для всей науки) - закон соответствия уровня методологии уровню развития цивилизации и уровню предъявляемых требований. Мы сейчас переходим на стадию, когда революционные, высококонфликтные процессы становятся цивилизационными угрозами, когда разброд мнений чреват разбродом решений, а разброд решений - непредсказуемыми глобальными последствиями. Отсутствие общепринятой парадигмы исторической (социологической) методологии, свидетельствует о недостаточной ее зрелости. Социальные науки не могут ничего уверенного и внятного сказать ни политикам, ни властной элите, ни народу. К сожалению, это относится в целом ко всей гуманитарной сфере. Когда библейские легенды на полном серьезе рассматриваются в качестве альтернативы эволюционной теории, а поп с кадилом, окропляющий новое изделие высокой технологи, воспринимается как норма, это говорит о многом.
   Ясно, что произносить слова, "социальные науки должны" (учить, предсказывать, отвечать на вопросы) намного проще, чем делать дело. Но половина дела состоит в том, чтобы достаточно глубоко разобраться в причинах социальных явлений. Весьма показательно в этом отношении развитие экономической науки, проделавшей огромный путь от классиков, заложивших, казалось бы, ее незыблемый фундамент, до наших дней, когда она вынуждена постоянно трансформироваться и модифицироваться, чтобы соответствовать меняющемуся миру. История экономической науки - живой пример того, как изменялись законы развития вместе с ходом исторического процесса, и как человеческая мысль пыталась отследить эти изменения в теории и методологии.
   В состоянии ли человеческий мозг охватить всю совокупность данных, предоставляемых различными источниками? Опыт развития науки показывает, что более глубокое познание конкретного сопровождается специализацией науки, а познание общего сопровождается появлением новых областей знаний синтезирующих познания специальных наук. Таковы, например, экология, социальная и этническая психология, кибернетика, общая теория систем, теория хаоса, синергетика. Это естественный процесс, так как повышение структурного уровня системы приводит к появлению общесистемных закономерностей, которые могут быть исследованы и выявлены в рамках соответствующей науки. То же самое относится к социальной системе. Поэтому на наших глазах происходит синтез истории, социологии, политологии, психологических дисциплин, так как этот синтез отражает сущность реальных явлений жизни.
   Неизбежным становится применение математических методов, что уже наблюдается в клиометрике и клиодинамике. Можно ли обойтись без математики? Ответ однозначный, нельзя. Все дело в ограниченных возможностях человеческого интеллекта, который не способен охватить всю глубину количественных отношений, происходящих в системе, всю совокупность причинно-следственных связей, но способен осознать и формализовать механизмы, лежащие в их основе. Совокупность механизмов определяет развитие процесса, ход которого может предсказать математика, и точность прогноза будет определяться точностью формализации исходных механизмов. Но дело не только в предсказании. Математический анализ позволяет выявить общесистемные закономерности, которые проистекают из структуры связей, например, меру структурной устойчивости системы, зависимость характера процессов от типа внешних возмущений, роль механизмов, запускающих неустойчивости (флуктуации, резонанс, пороги, фазовые сдвиги, обратные связи). На этой основе можно исследовать свойства общественных систем с различными типами организации, по сути - заложить основу адаптивного управления развитием, путем мягких, правильно организованных воздействий. Примером может являться известная работа крупного авторского коллектива "Пределы роста" (1972 г.), а также "Пределы роста: 30 лет спустя" (2012 г.). Хотя работы посвящены экономике, они наглядно демонстрируют (благодаря программе "World 3") взаимозависимость параметров мировой системы, наличие очень узкого коридора, в рамках которого можно избежать катастрофических сценариев.
   К сожалению, общественная система во всей своей полноте оказывается слишком сложна для полноценного анализа методами математики. Функционирование этой системы основано на нелинейных информационных связях, нелинейных ментальных реакциях, внутренних энергетических ритмах, иррациональной немотивированной активности, ничем не контролируемым ментальным напряжением, которое может накапливаться в обществе, создавая внутреннее давление, грозящее неожиданным взрывом. А кто может гарантировать, что в этот самый момент одинокий террорист не создает ядерный заряд в одном из небоскребов? С точки зрения большой системы это может привести к флуктуации, но флуктуации такой мощности, что она может запустить слабоуправляемые процессы. К сожалению, сама математика не располагает аппаратом работы с мягкими пороговыми информационными связями. Вероятностный подход здесь не проходит, так как в сложных системах роль отдельных флуктуаций, случайных совпадений может оказаться ведущей. Синергетика, претендующая на роль метанауки, пока проявила себя только в изучении вековых глобальных процессов, но она также опирается на классические математические методы, а все ее выводы основаны на результатах изучения процессов, идущих в естественной природе. Неясно, насколько правомерен перенос таких результатов на общество, вышедшее из "биологической" стадии развития и где решающую роль начинает играть интеллект. Другими словами, социальные науки пока не вышли на естественнонаучный уровень, обеспечивающий надежный анализ и точные прогнозы.
   В этой медали есть еще одна сторона - политическая. Исторический опыт показывает, что социальные науки всегда находились в большей или меньшей зависимости от социальной идеологии. Эта зависимость в основном определялась полем свободы исследователя и возможностями информационного обмена. И, тем не менее, социальные науки продолжают испытывать политическое давление, скажем, в отношении политических оценок исторических событий, политической целесообразности, заботе о чести нации, гуманизма, политкорректности, уважения чувств верующих и национального достоинства, и даже в отношении непререкаемой истинности решений Нюрнбергского трибунала. Это лишает науку возможности делать объективные выводы, то есть выполнять ее предназначение, а превращает ее в элемент политических манипуляций. Наука не станет объективной пока она несвободна. Широкий, ничем не ограниченный спектр мнений, высказываний, гипотез и теорий представляет собой тот навоз, на котором могут взойти ростки истины.
   Реальный социальный процесс находится под влиянием идеологий, доктрин, установок, лозунгов, формирующих политику государства и правящей элиты. Все эти доктрины опираются на прошлый и не вполне осмысленный опыт. Они хороши в период мобилизации общества, формирования единства и направленности, необходимых для глубоких преобразований и великих свершений. Но спустя какое-то время доктрины, идеологии и жизнь с неизбежностью вступают в глубокие противоречия, а политика старается силой затолкать реальный процесс в прокрустово ложе доктрин. В дело вмешивается инквизиция (в различных ее формах), силой принуждающая к жизни "во Христе", к верности заветам Пророка, идеям коммунизма, идеям нации, социальной свободы, равенства и братства, правам наций на самоопределение, правам человека, правам ребенка (и даже правам эмбриона), идеям гуманизма и мультикультурализма. Но популяционные взрывы, природные катаклизмы и войны, вызывающие мощные миграционные потоки и переселения целых народов не имеют представления о гуманизме и правах человека. Стремление этнической или религиозной группы к самосохранению не ведает о мультикультурализме. Исконные права человека и принцип равенства в правах накладываются на реальные условия жизни, этническую и религиозную разобщенность, безответственность общества и власти, имущественное неравенство. И никакая доктрина не спасет этнос, который перестал воспроизводиться. И никакой гуманизм не остановит деградацию генофонда человечества, связанную с развитием медицинской технологии и прекращением процесса естественного отбора.
   Несомненно, в определенные периоды истории идеологии неизбежны и необходимы. Их возникновение развитие и исчезновение есть объективный процесс. И столь же несомненно, что наступает период, когда тупое следование идеологиям и доктринам подобно зарыванию головы в песок, игнорированию явлений реальной жизни, что наглядно демонстрирует не только советский период, но и вся история христианской Европы.
  

2.3. Обратные связи.

   Предположим, некая система имеет связи с другими системами, которые проявляются в выходной активности этой системы. Предположим также, что величиной выходной активности системы управляет некий орган - управляющий орган системы. Если характер управления зависит от характера изменения выходной активности, то говорят, что в системе имеет место обратная связь с выхода на вход, где под входом подразумевается управляющий орган. В общем случае характер обратной связи может быть самым разнообразным - по величине активности, по скорости нарастания, по интегралу, по определенной функции, с порогом или без порога, с ограничением или без, другими словами, по определенному алгоритму. Обратная связь осуществляет управление процессом, с которым связана выходная активность, причем если управление эффективно, то мощность управления значительно меньше выходной мощности системы. В более широком смысле можно говорить о наличии обратной связи, если активность системы (внутренняя или внешняя) оказывает влияние на свойства системы, которые в свою очередь влияют на активность.
   Понятия "вход" и "выход" в полной мере применимы для достаточно простой системы, например фабрики, производящей некий продукт. Активность фабрики оказывает влияние на спрос, а спрос в свою очередь - на активность. Обратная связь с выходной активности на вход системы замыкается через спрос, а точнее, через информационный сигнал о величине спроса и характере его изменения. Обратим внимание на один существенный момент. Фабрика есть элемент большой общественной системы. Так вот, обратная связь автономной подсистемы (фабрики) одновременно является связью подсистемы с большой системой. Или говоря по-другому, внутренние связи между автономными подсистемами в большой системе одновременно являются обратными связями подсистем. В этом проявляется один из механизмов структурирования больших систем.
   В такой сложной и большой системе, как социум, не всегда очевидно, что собственно является входом, а что - выходом. Например, если выходная активность системы есть прирост населения, то попробуйте определить, что является тем входом, на который следует воздействовать для изменения темпов роста. Проблема вход-выход упирается здесь в проблему причинно-следственных связей, которая не всегда поддается решению и даже анализу. Тем не менее, в нелинейных системах эта проблема решаема, так как практически любое воздействие на систему оказывает влияние на все ее измерения. Становится не так важно, где собственно есть "вход", любое воздействие нужной направленности приводит к нужной тенденции. Например, на темпы роста населения влияет материальная обеспеченность семей, занятость женщин, квартирный вопрос, уровень медицины, уровень образования, ментальность и т. д. Если результат активности оказывает влияние на величину этой же активности, то это и есть обратная связь. Она может реализоваться путем связи (непосредственной или опосредованной) результата активности, с подсистемой, управляющей активностью (связь типа выход-вход), либо вследствие изменений свойств системы, зависящих от результата активности. Другими словами, в сложных системах обратная связь реализуется через влияние активности на состояние или свойства системы, приводящие к изменению этой активности. Поэтому при рассмотрении сложных общественных процессов часто, не вдаваясь в подробности, говорят просто о наличии положительной или отрицательной связи, в зависимости от того, приводит ли возрастание результата активности к усилению или ослаблению данного процесса. Этот факт однозначно указывает на существование реальных связей, невидимых на первый взгляд, но проявляющих себя в общем характере процесса.
   В процессах управления именно обратная связь становится решающим фактором, так как управляющее воздействие на вход системы подается на основании сравнения существующего результата с предполагаемым или желаемым. Это воздействие может являться результатом решения "управляющего органа", и тогда имеет место управление "в ручном режиме", зависящем от уровня интеллекта управленцев. Либо это воздействие может быть результатом свойства формы внутренних отношений, как например связь между предложением (производством) продукта и потребностью в нем. В данном случае отрицательная обратная связь является фактором самоорганизации. Наконец, наиболее распространены комплексные и многофакторные обратные связи, реализуемые в реальных социальных системах.
   Обратная связь - это связь, оказывающая существенное влияние на самоорганизацию и устойчивость общественных процессов. В сложных системах связи между отдельными подсистемами также представляют собой сложную структуру. Поэтому связь между причиной и следствием может иметь сложный характер, например, цепочка опосредований, суммирование (кумуляция) "дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, жучка за внучку...", ветвящиеся, мягкие, жесткие, пороговые, резонансные связи и их совокупности, и даже полуфантастический вариант "взмаха крыльев бабочки" (Р. Бредбери), когда взмах крыльев бабочки в одной точке планеты приводит к торнадо в другой точке. Этот художественный образ не кажется преувеличенным, если вспомнить, как "стартовый" выстрел Гаврилы Принципа дал начало Первой мировой войне. Всем известна ситуация, когда громкий возглас вызывает снежную лавину, однако, если не созрели условия, можно стрелять из пушки безо всякого эффекта. Поэтому в сложных системах работает совокупность связей различной направленности, те или иные из которых, могут быть определяющими на разных стадиях процесса.
   Рассмотрим конкретный и очень показательный пример - рост популяции живых организмов. Это значит, что наша исследуемая величина - численность популяции, а также то главное, что характеризует ее рост - прирост. Но прирост "выход" в предыдущем поколении, становится "входом" для следующего поколения. Тем самым происходит "замыкание" выхода на вход. В простейшем случае размножения бактерий в среде с неизменными свойствами прирост пропорционален численности популяции. Это приводит к экспоненциальному росту численности (геометрическая прогрессия). Характер процесса будет определять параметр обратной связи - отношения прироста к числу особей. Если он больше единицы популяция растет, а если меньше - падает. Однако, прирост в пересчете на одну особь, удельный прирост, неизменен, то есть каждая бактерия действует автономно и характер процесса не зависит от общего числа особей. Следовательно, данная система работает без обратной связи на свойства самой системы, это - простейшая линейная система. (Под линейностью здесь понимается пропорциональность между численностью и приростом популяции. Свойства подобных систем описываются линейными дифференциальными уравнениями). Скорость роста популяции бактерий (показатель экспоненты) определяется величиной удельного прироста (или отношением числа особей в двух соседних поколениях) и средним временем смены поколений.
   В том случае, если свойства среды будут изменяться именно вследствие роста численности, и вследствие этого изменится удельный прирост, то налицо обратная связь воздействия численности на прирост. Если удельный прирост увеличится - это будет положительная обратная связь на свойства системы и - наоборот. Этот качественный нюанс переводит нашу систему в категорию нелинейных систем, в которых развитие процесса изменяет качественные характеристики самой системы, и уже через эти измененные характеристики оказывает влияние на развитие процесса. Так, например, в отличие от бактерий большинство высокоразвитых организмов размножаются путем спаривания, возможность которого определяется плотностью популяции (числом особей на кв. км.). С ростом популяции растет ее плотность, и вероятность спаривания становится пропорциональной численности популяции. Таким образом, удельный прирост становится пропорциональным численности, а прирост - пропорциональным квадрату численности. Это нелинейный рост (численность в степени большей единицы) в данном случае приводит к гиперболической зависимости численности популяции от времени, так называемый режим с обострением. Гиперболическая зависимость стремится к бесконечности за конечный промежуток времени, поэтому ясно, что она не реализуема. Действительно, как только вероятность спаривания достигнет 100%, дальнейший рост плотности популяции не будет сказываться на величине удельного прироста и система "линеаризуется", процесс станет экспоненциальным с максимально возможным показателем экспоненты. Далее возможно (и даже неизбежно) включение факторов нелинейной отрицательной обратной связи - истощение природных ресурсов (пищи), что может вызвать катастрофическую гибель практически всей популяции, вспышки эпидемий, моментально распространяющихся при большой плотности, вспышки внутривидовой агрессивности с последующим уничтожением части популяции, массовая миграция в необжитые территории. Типичный пример - тучи саранчи, оставляющие после себя пустыню или массовая гибель популяции животных одного вида, превысившей все мыслимые объемы и уничтожившей все ресурсы жизнеобеспечения.
   Теперь рассмотрим человеческую цивилизацию. Какие факторы влияют на удельный прирост? Прежде всего, социализация. В больших социальных системах повышается выживаемость и защищенность потомства, удельный прирост растет. Далее, с ростом народонаселения растет технологическая оснащенность, интенсивность освоения природных ресурсов, продуктивность землепользования и т. д., что также повышает удельный прирост. Это факторы, непосредственно связанные с численностью популяции, являются факторами положительной обратной связи на саму систему, приводящие к более быстрым, чем экспоненциальный, нелинейным процессам. Факторы отрицательной обратной связи, также непосредственно связанные с ростом популяции - перенаселение и связанное с ним ментальное напряжение в обществе, ведущее к социальным конфликтам и войнам, эпидемии, связанные с новыми технологиями (животноводством) и межгрупповыми контактами, удорожание и усложнение процедуры воспитания ребенка, развитие методов планирования семьи и контроля над рождаемостью, ухудшение генофонда и рост числа бездетных семей, общая тенденция гедонизма - стремления жить "для себя", которая наблюдается в современном развитом обществе. Преобладание тех или иных типов обратных связей приводит к тому, что по оценкам исследователей (Х. фон Ферстер, С.П. Капица и др.), начиная с эпохи неолита и почти до наших дней, шел крайне быстрый гиперболический рост человеческой популяции - режим с обострением, который сейчас выходит на фазу стабилизации, благодаря преобладанию отрицательных обратных связей. Положительная обратная связь в биологических системах - это потенциальная катастрофа или, в лучшем случае, кризис. Опыт показывает, что в системах с высоким уровнем интеллекта возможны мягкие варианты выхода из процессов, идущих с обострением. Эти способы избежать катастроф возникли исключительно благодаря действию интеллекта.
   Рассмотрим еще один пример - движение монгольской орды. Завоевание народов сопровождается рекрутированием части этих народов в состав орды, и этот непрерывный ее рост по ходу завоевания превращается подобно набегу саранчи в колоссальную ничем не сдерживаемую лавину шириной от Новгорода до Египта. Этот процесс полностью аналогичен снежной лавине, когда увлекаются мягкие слои снега по ходу ее продвижения, масса нарастает, лавина растет в ширину и набирает энергию. Монгольский этнос, инициировавший этот процесс, почти целиком растворился в орде. Это означает, что движущей силой процесса была не пассионарность монголов, а технология организации процесса (технология орды), основанного на положительной обратной связи. Воин любого происхождения, прошедший школу кровавой резни, становится безжалостным зверем с нарушенной психикой, машиной убийства, более ни на что не пригодной. Следовательно, технология орды была ориентирована на использование человеческого фактора и, попадись ему цивилизация иной ментальности, орда могла бы захлебнуться. И второй факт - смерть Чингисхана, вынудила всех чингизидов вернуться в Монголию, чем спасла Европу от реализации его устремления "к последнему морю", но именно человеческий фактор стал причиной остановки орды и ее переход на другой тип активности. И здесь мы видим решающую роль интеллекта, осознанно влияющего на характер обратных связей в системе. (В "биологическом" варианте орда должна была дойти "к последнему морю" уничтожая все ресурсы на своем путы, а затем самоуничтожиться).
   И еще один момент, непосредственно связанный с менталитетом - процессы, идущие с обострением, сохраняются в исторической памяти народа и в дальнейшем воспроизводятся не в "чистом" виде, а значительно ослабленными, а то и вообще не воспроизводятся. Эта закономерность соответствует известной поговорке, что "трагедия повторяется в виде фарса". Другими словами, цивилизация постоянно учится. Технология орды сменилась технологией взимания дани, далее технологией империй, колоний, а затем, как говорили в советское время, системой "неоколониализма", то есть чисто экономическими факторами, безо всякого политического принуждения. Удерживать империю стало слишком большой роскошью. Аналогично система государства эволюционирует в сторону поддержанию внутреннего порядка и культурной идентичности его граждан. Все остальное решает самоорганизация, при условии, что ментальный уровень граждан достиг нужного уровня развития. Даже дискутировать люди наконец-то научились без мордобоя и поножовщины.
   Начало индустриального производства ознаменовалось бурным процессом роста производства в режиме с обострением и столь же сокрушительными кризисами. В дальнейшем цивилизация научилась с ними бороться (всего-то нужно было контролировать несколько экономических показателей и адекватно на них реагировать). С финансовыми кризисами дело пока обстоит сложнее. Полуиррациональная сущность - деньги, сама оказывается способной производить деньги, и создаются все новые чисто финансовые механизмы, чтобы многократно самовоспроизводился в разных формах один и тот же процесс кредитования, чтобы "мультиплицировать" прибыль, получаемую от многократного оборота одной и той же суммы денег. Банкиры чувствуют нутром, когда надувается колоссальный финансовый пузырь, но все настолько загипнотизированы все возрастающей прибылью, берущейся ниоткуда, что нет силы, способной их затормозить, и наступает коллапс - все деньги, включая оборотные средства, оказываются вовлечены в процесс, все общество переплетено и опутано взаимными обязательствами, рушится потребление и производство. Тем не менее, в любой системе существуют контролируемые параметры типа, процентных ставок, коэффициентов мультипликации, доли производных финансовых инструментов, обеспеченности денежной массы и т. п., с помощью которых можно выработать критерии устойчивого развития. И, несомненно, финансовая стихия будет укрощена.
   Разберемся с некоторыми особенностями положительной обратной связи. В популяционных процессах рост числа особей одного вида на единицу площади повышает вероятность спаривания и, следовательно - удельного прироста. При превышении некоторой критической величины удельного прироста начинается самоускоряющийся процесс роста популяции (процесс с обострением), который кончается движением туч саранчи. Итак, положительная обратная связь вызывает самоподдерживающийся процесс, идущий с усилением, только по достижении определенных критических параметров обратной связи. В случае продвижения орды такой параметр представляет собой отношение скорости рекрутирования новых членов в орду к скорости потерь. Если этот параметр больше единицы - орда растет, если меньше единицы - убывает. Поэтому орде требуется продвигаться вперед по достаточно густозаселенным территориям, используя их как ресурс. Тогда этот параметр будет существенно больше единицы. Основная проблема, стоявшая перед Чингисханом, состояла в инициации этого процесса, то есть в достижении некоторого порогового количества воинов в орде, за которым процесс уже невозможно было остановить. Наличие некоторого порога - весьма характерная черта таких процессов. Таким образом, для организации самоподдерживающегося и усиливающегося процесса, идущего с положительной обратной связью, необходимо выполнение двух условий - превышения некоторого порога и достижения сверхкритического значения параметра обратной связи. Например, для инициации процесса быстрого роста популяции необходимо достигнуть порогового значения плотности особей и определенного значения отношения числа выживших потомков к числу погибших. Для снежной лавины необходимо, чтобы энергия первого кома снега была выше, работы затраченной на сминание и налипание снега, а в последующем - работа сил тяжести должна превышать работу на образование снежного вала. В бизнесе для запуска процесса требуется начальный (пороговый) капитал, чтобы создать технологию, которая обеспечит превышение дохода над затратами, и далее замкнуть цепь положительной обратной связи, направляя прибавочную стоимость на дальнейшее расширение производства. Начнется самоускоряющийся процесс роста, который, в конце концов, захватит все рынки, и быстро начнет затухать, встретив непреодолимое препятствие - насыщение или падение спроса. Последует кризис процесса, сворачивание производства, увольнения и т. д. Поэтому перед человечеством стоит постоянная задача по преодолению тенденций к обострению процессов, по реализации мягких фазовых переходов и выходов на квазистационарный процесс.
   В годы железнодорожного бума сеть железных дорог росла со скоростью 100 км в день. Можете себе представить, какие были задействованы мощности. Когда весь земной шарик оказался опутан сетью железных дорог, все эти мощности стали тормозом, так как дальнейшее строительство уже не приносило прибыли, а сворачивание мощностей представляло собой проблему. Тем не менее, заранее планируя и просчитывая перспективы, удалось избежать потрясений. Последовал аналогичный автомобильный бум, превративший жизнь обитателей мегаполисов (и не только) в тяжкое испытание, но продолжающий плодить автомобили в огромных масштабах. Начало торможения (правда, не очень сильное), можно видеть в тенденциях к разработке электромобилей и микромобилей. Хорошо, если удастся успеть до коллапса.
   Бурные общественные процессы неудержимого роста - свидетельство решающей роли иррациональных ментальных стимулов, ничем не мотивированного стремления "к последнему морю", - невзирая ни на что двигаться к несуществующей цели, бежать ради бега. Этот типичный автомотивационный процесс, обладает всеми чертами саморазвивающегося процесса с положительной обратной связью, когда полученный результат стимулирует все новое воспроизводство процесса, еще и еще. Подобным же образом может распространяться идея, даже самая безумная, но вызывающая резонанс в душе. "Но не во власти философов изъять из обращения идеи, пущенные ими в мир, когда они убедятся в их ложности. Как вышедшая из берегов река, которую не в состоянии удержать никакая плотина, идея продолжает свой опустошительный, величественный и страшный поток". (Г. Лебон. Психология народов и масс.) Даже доводы собственного рассудка оказываются бессильны, когда человеком обуревает эта, идущая из глубины, страсть.
   Тем не менее, в любых материальных системах рано или поздно реализуются обратные связи, изменяющие свойства системы таким образом, что наступает кризис процесса бурного роста или изменение его режима (фазовый переход). В дальнейшем мы рассмотрим такие процессы, а сейчас обратимся к интересному вопросу о кризисе властной элиты. Одна из главных опор власти - ее легитимность, во многом определяющая устойчивость государственного образования, причем не формальная легитимность, как соответствие традиции или демократической процедуре, а легитимность, основанная на реальной поддержке большинства (или харизме лидеров). Как видим, легитимность по своей сути есть качество отношения народа к власти, то есть имеет ментальную природу. У различных этносов (народов) был неодинаковый исторический опыт отношений с властью и различающиеся традиции восприятия власти: насилия со стороны власти, ее неэффективности и неспособности реагировать на вызовы жизни. Но в любом народе действует правило - когда в глазах народа власть теряет легитимность (попросту говоря - уважение), начинается эрозия власти и ее неотвратимое разрушение. (Возможна и обратная зависимость - потеря легитимности в ответ на эрозию). Как правило, потеря легитимности наступает, когда власть начинает преследовать свои интересы, отличные от интересов общества. Дело в том, что в такую власть устремляются, главным образом, не порядочные люди, а проходимцы и карьеристы, использующие власть как средство наживы, и процесс деградации власти ускоряется. Как писал Л.С. Франк: "Всякий строй возникает из веры в него и держится до тех пор, пока хотя бы в меньшинстве его участников сохраняется эта вера, пока есть хотя бы небольшое число "праведников" (в субъективном смысле этого слова), которые бескорыстно в него веруют и самоотверженно ему служат". Итак, хотя природа кризиса власти имеет объективные основания, но сам процесс начинается "в головах", и усиление этого процесса идет благодаря положительной обратной связи, когда негативная тенденция, присутствующая на выходе системы подается на ее вход и процесс разложения становится самоусиливающимся и неотвратимым. Эта обратная связь имеет исключительно ментальный характер и, таким образом, менталитет становится инициатором и регулятором всего процесса. Цитата из Франка подчеркивает наличие порога, за которым идет разрушение, а также ментальный характер фактора (веры), поддерживающего устойчивость системы. Силовыми методами можно продолжать удерживать систему, но, как показывает обширный исторический опыт, (в том числе совсем свежий опыт СССР) - ненадолго.
   Следует определить порог и параметр обратной связи этого процесса. Условно властную элиту можно разбить на две части - "порядочных" и "проходимцев", соотношение между которыми будет определять направленность процесса. Ясно, что проходимец идет во власть "за жирным куском". Если исходить из этого предположения, то легко найти критерий для определения порога начала процесса: как только материальные инвестиции во власть становятся более привлекательными, чем инвестиции в бизнес, можно говорить, что превышен порог, за которым возможно начало процесса деградации властной элиты. Реально этот порог связан с величиной доли "проходимцев" во власти, превышение которой меняет характер ее функционирования. Этот же параметр, отношение числа "проходимцев" к числу "порядочных" во властной элите характеризует весь дальнейший процесс. Если этот параметр растет, то процесс деградации неотвратим. Почему в данном примере мы можем говорить о положительной обратной связи, где здесь причинно-следственная связь между выходом и входом, или между выходом и свойствами системы? Выходом правящей элиты являются ее действия (дела) по отношению к обществу и по отношению к себе самой. Если элита, используя власть, начинает обогащаться, то это, с одной стороны, свидетельство начала процесса загнивания, а с другой - сигнал для "проходимцев" идти во власть с целью личного обогащения. Выход (дела) влияют на вход, или на свойства системы, влияющие на изменение выхода, что и означает наличие обратной связи: загнивание начинает усиливать дальнейшее загнивание. Ясно, что деградация власти вызывает адекватную ментальную эволюцию как общества, так и самой элиты. Элита прекрасно осознает, во что превратилась власть, но продолжает принимать все меры, прежде всего, тотальный контроль над обществом, чтобы подольше остаться у кормушки, государство криминализируется. В авторитарных режимах система власти переходит в метастабильное состояние - состояние с низким уровнем устойчивости. (Пример из физики - переохлажденная вода, длительно существующая до тех пор, пока не появится хотя бы один центр кристаллизации, после чего вся вода сразу замерзает). Ментальный процесс в обществе продолжает при этом развиваться и порождает состояние усталости и ожидания перемен. Причина этого состояния очень проста - если элита, придя к власти, взяла на себя вполне определенную ответственность, то она обязана ее оправдывать. Очень часто метастабильный режим становится легкой жертвой военных или спецслужб - организаций стоящих на защите власти. Раскол элит также очень часто приводит к переворотам и смене власти. Ментальные качества народа - особое, сакральное отношение к власти, или наоборот, атомизированное состояние общества в сочетании с патерналимом, попустительство и терпимость к ее решениям, молчаливое принятие злоупотреблений и коррупции, как неизбежного зла - залог неограниченной во времени циклической воспроизводимости процессов господства и загнивания власти.
   Каковы могут быть механизмы отрицательной обратной связи, предотвращающие процесс деградации властной элиты. Помимо канувшей в лету сакральной монаршей власти, самый простой и проверенный метод - сменяемость элит в демократических режимах, далее - открытость и гласность, когда по каждому подозрительному случаю поднимается такой шум, что "мало не покажется", жесткое антикоррупционное законодательство и независимый суд. Но главное - ментальность народа должна достичь такого уровня, чтобы он проявлял нетерпимость к малейшим проявлениям коррупции и продажности. Тогда сама природа человека, его чувство собственного достоинства встанет на защиту от саморазложения. Есть еще один механизм, спасающий общество от потрясений при любых потрясениях "наверху", в правящей элите - это "два маховика" - маховик бизнеса, вращающийся не смотря ни на что, и маховик бюрократии, продолжающий выполнять свои функции в установленном режиме. Это проявление всеобщего закона инерции, тенденции к стабилизации, противодействию шатаниям, колебаниям и "большим скачкам".
   Рассмотрение общественных явлений показывает, что класс процессов, идущих с обострением, очень широк и включает в себя явления различного масштаба, например, валютная инфляция, финансовые "пузыри" и падения, процессы в мире моды и шоу-бизнеса, ажиотажный спрос, аномальный рост цен, панические явления, распространение слухов, идей и, вообще, когда есть потребность, активность (особенно - немотивированная), неопределенность, но недостает рациональности или здравого смысла. Характерное свойство процессов, идущих с положительной обратной связью, самоускорение - чем дальше - тем быстрее, мощнее, шире и т. д., в зависимости от конкретного содержания процесса, при условии, что не включаются новые механизмы и связи. Существуют два измерения, определяющих черты человеческой цивилизации - величина народонаселения и уровень технологии. Гиперболический рост населения однозначно связан с адекватным ростом технологии. Но если рост населения проходит через фазовый переход, вследствие включения механизмов отрицательной обратной связи, то технологический рост продолжается во все том же самоускоряющемся темпе и этот факт вызывает сильную обеспокоенность. Это один из факторов возникновения цивилизационных рисков.
   Отрицательная обратная связь реализуется, когда рост активности приводит к такому изменению свойств системы, что активность падает. Например, если рост популяции приводит к уменьшению продуктивности особи. Таким образом, уменьшается прирост, и численность популяции стабилизируется. Или - цена растет - спрос падает, цена падает - спрос растет, цена стабилизируется. Величина стабилизации зависит от глубины обратной связи, (например в ценообразовании есть показатель, эластичность, определяющий влияние спроса на цену или цены на спрос). Обратные связи всегда возникают, когда включаются всякого рода ограничивающие факторы процесса, например сырьевые, энергетические, человеческий фактор или сознательное управляющее воздействие. Как правило, все природные процессы идут с отрицательными связями - растет скорость, растет сила торможения, скорость стабилизируется, растет популяция, уменьшается пищевой ресурс, численность стабилизируется и т. д. Во всех случаях отрицательная обратная связь приводит к ситуации баланса противоположных тенденций и стабилизации процесса. (Особенности процесса стабилизации будут рассмотрены в следующем разделе). Действие обратных связей лежит в основе самообучения человека через практику - положительный результат практического опыта находит одобрение и подкрепления в сознании человека, а отрицательный - наоборот. Аппарат государства формирует соответствующие виды подкрепления, вводя установления и законы, которые прямо указывают человеку, что есть хорошо и что есть плохо. В этом достоинство и недостаток законов, так как законы права не обладают универсальностью и ограничивают свободу. Грамотно организованное законодательсво способно формировать желаемый вектор развития общества через систему положительных и отрицательных обратных связей.
   Всю свою мощь отрицательная обратная связь демонстрирует в процессах управления. Совершенство саморегулирующейся системы рыночной экономики обязано именно действию отрицательной обратной связи. В этом разрезе очень показательно сравнение механизмов рыночной экономики и плановой экономики социализма, принятой в СССР. Предприниматель в рыночной системе в режиме реального времени анализирует всю совокупность информации, касающуюся конкретно его предприятия и быстро принимает решение, чтобы получить прибыль и избежать нежелательного хода развития событий, например, сокращает объем выпуска продукта, как только появилась тенденция к уменьшению спроса или - наоборот. В результате совокупного действия армии предпринимателей вся общественная система оказывается "заточенной" на максимальное удовлетворение общественных потребностей. Миллионы тружеников, каждый из которых работает "на себя", создают гармонию целого, подобно тому, как биологический симбиоз отдельных клеток создает целостность живого организма. Можно видеть, что эффективность такой системы связана с малым временем реакции обратной связи или по другому - малой постоянной времени обратной связи. В данном случае малость постоянной времени достигается за счет локальности обратной связи. При прочих равных условиях, время реакции обратной связи в малой системе меньше, чем в большой, а время реакции в системе, состоящей из подсистем, всегда больше, чем локальное время реакции в подсистемах.
   В плановой экономике ("эффективность" которой я испытал на собственной шкуре), человек - потребитель продукта, работающий на предприятии одного министерства, в начале года подавал заявку на потребность в данном продукте на следующий год. Все эти заявки стекались в "родное" министерство, составлялась общая заявка и направлялась в то министерство, на предприятии которого изготовлялся данный продукт. Это министерство собирало заявки от всех других министерств и составляло план выпуска данного продукта на своем предприятии на следующий год. Если это предприятие было не в состоянии удовлетворить все заявки, что случалось очень часто, особенно на новые товары, то заявки урезались, возникал дефицит. Чтобы избежать дефицита заявки на продукцию делались "с запасом". Если продукт устаревал и появлялись более совершенные аналоги, то потребитель по старым заявкам продолжал получать устаревший продукт, который шел на склад, а все новое было в состоянии хронического дефицита. Результат таков - все склады завалены "старьем", а все новое - в страшном дефиците. Дефицит в одном месте порождал цепочку следствий, вся система в целом оказывалась связана невыполняемыми и невыполнимыми обязательствами. Возможны были только два выхода - либо уменьшить темпы развития и обречь себя на неизбежное технологическое отставание, либо перейти на систему прямых связей между предприятиями, то есть окунуться в ту самую рыночную стихию, которой всеми силами пыталась избежать плановая экономика. (Показательный пример - телевизор КВН-49 выпускался в течение 18 лет с 1949 по 1967 год. Только социализм способен на такие достижения!). Системные преимущества, связанные с параметрами внутренних обратных связей, присущие либеральной экономике, обеспечили ей цивилизационное преимущество и превратили в одну из глобальных тенденций развития.
   Устойчивость темпов развития определяется временем реакции обратной связи (постоянной времени обратной связи). Чем оно меньше, тем более устойчива система и достижим более высокий темп устойчивого роста. Поэтому включение общесистемных обратных связей в тех случаях, когда вполне достаточно локальных, местных обратных связей, приводит к ухудшению устойчивости системы и ограничению достижимых темпов устойчивого роста. Это одна из причин, по которой организация общественной системы развивается по пути все большего распределения властных функций и функций управления - монархия, конституционная монархия, президентская демократия, парламентская демократия и, наконец, мечта всех анархистов - самоуправление. Из этого следует вывод, что иерархическая система принятия решений имеет принципиальное ограничение по числу уровней иерархии. Существует предельное число уровней иерархии в иерархической системе принятия решений, превышение которого приводит к потере устойчивости и управляемости системы. Нижние уровни иерархии должны обладать достаточной мерой самостоятельности в принятии решений. Но дело не только в скорости принятия решений. Не менее важна информационная поддержка, компетентность и возможность быстро корректировать ошибочные решения, что легко обеспечивается на нижнем уровне, но недоступно верхним уровням иерархии. (Известно чего стоил приказ по всей Красной армии "...не поддаваться на провокации..." во время нападения Германии на СССР в 1941 году. Паралич армии привел к неисчислимым потерям).
   Характер обратных связей, как отмечалось выше, определяет процесс структуризации, так как внутренние связи между автономными подсистемами в большой системе одновременно являются обратными связями подсистем. Если обрезать обратные связи в автономных подсистемах и передать управление на более высокий уровень иерархии, то получим советскую модель экономики, в которой подсистемы (фабрики) подчиняются командам сверху и напрямую не зависят от спроса на их продукцию. Изменение характера связей сразу меняет структуру большой системы и ее функциональные возможности. Автономность подсистемы порождает огромное число ее связей с другими частями большой системы. В сумме образуется сеть, объединяющая и скрепляющая большую систему. В иерархической структуре эта сеть отсутствует, все связи реализуются через центральный орган, который "рулит" всей системой. Такая система может хорошо работать в состоянии застоя, когда ничего не нужно менять, так как изменения в одном звене вызывают непредсказуемые изменения в других звеньях, "раскачку" системы.
   Возникает вопрос - почему в годы первых пятилеток в СССР были достигнуты столь высокие темпы развития, что многие неглупые люди всерьез задумались о возможных преимуществах плановой системы? Все объясняется очень просто - система работала "с нуля" в режиме без отрицательной обратной связи, фактически, в режиме с обострением. Притом люди были максимально мотивированы коммунистическими идеями. Это, так называемый, мобилизационный режим работы системы, но она не способна длительно работать в таком режиме, прежде всего вследствие ментального перенапряжения общества. Включение отрицательных связей необходимо, начиная с периода, когда система подходит к уровню насыщения потребностей, чтобы плавно выйти на нормальный устойчивый режим развития. Плановость хороша для грандиозных проектов и то, на начальном этапе, либо для коренной модернизации системы, когда есть четкие цели и ориентиры, основанные на знаниях - опыте предшественников, пришедших к этим результатам методом проб и ошибок, длительным историческим путем. (Именно поэтому в СССР всегда стремились к "грандиозным" проектам и они им удавались - индустриализация, ядерный щит, космос, целина, БАМ, олимпиада, переброс стока северных рек на юг (не успели). Централизованное управление позволяло бросить все силы на решение одной проблемы за счет "затягивания поясов" большинства населения. В системе частного предпринимательства такой "номер" не проходит. Там работает механизм госзаказа).
   Фундаментальное различие между плановой и рыночной экономикой состоит в том, что в одном случае работает коллективный интеллект миллионов производителей, точно знающих свои функции, цели и конкретные обстоятельства, а в другом - интеллект кучки бюрократов, использующих интегральные показатели. Интеллект верхнего уровня должен формировать политику развития, а не регулировать сам его процесс. Вся система обратных связей в обществе должна быть структурирована и оптимизирована по принципу - не передавать на более высокий уровень управления то, что может быть реализовано на более низком уровне. Именно по такому принципу устроены все биологические организмы, выжившие в эволюционной борьбе. Желудок сам заботится о своей работе, кишечник - тоже, и так - вплоть до отдельной клетки. Высшая сфера нервной деятельности - чувства - запускает иерархическую систему нервных связей через гипоталамус, гипофиз, к коре надпочечников, гормональной системе, вегетативной системе, и не нужно человеку заботиться, чтобы вбросить адреналин и заставить сердце активней перегонять кровь в случае опасности. Все занимаются своими делами и создают общее благо.
   А. Е. Седовым был установлен закон иерархических компенсаций - закон Седова: в иерархической системе возрастание разнообразия на верхнем уровне реализуется за счет уменьшения разнообразия на нижних уровнях и наоборот. Этот закон становится очевиден из простого здравого смысла - если существуют общественные (системные) функции, то они могут быть реализованы, либо с использованием верхнего уровня (например, через государственную машину), либо на нижнем (например, через расширенные функции общины или через самоорганизацию), но никогда - одновременно, так как это приводило бы к внутрисистемным конфликтам. Поэтому, усиление государства, расширение его функций и разрастание бюрократических структур, неизбежно приводит к деградации внутриобщинных механизмов, распаду общины, потерю способности к самоорганизации и наоборот. На мой взгляд, этот закон можно было бы дополнить следующим эмпирическим наблюдением: повышение разнообразия на нижнем уровне за счет понижения разнообразия на верхних уровнях повышает динамизм и устойчивость системы при условии сохранения тех же функций. (Естественно, это правило перестает работать при качественном изменении структуры системы). В настоящее время общемировая тенденция государственного строительства в передовых странах мира соответствует сформулированным выше принципам управления: территориальным образованиям предоставляется максимальная самостоятельность в решении проблем, находящихся на их уровне компетенции, и соответственно распределяются налоговые поступления с преобладанием местных налогов. На мой взгляд, внутренняя государственная политика в современной России в этом отношении повторяет ошибки СССР. Громоздкая централизованная система управления приводит к невозможности оперативного решения проблем на местах из-за отсутствия ресурсов, порождает безответственность местной власти и недовольство народа. Децентрализация и повышение самостоятельности регионов и национальных образований, привело бы к стабилизации, уменьшению тенденций к сепаратизму. Государство, приобретающее множество точек опоры, становится более устойчивым.
   Возникает вопрос - почему древние великие цивилизации рано или поздно превращались в централизованные государства? Ответ на этот вопрос проясняет роль масштаба в истории и изменение этой роли по мере развития цивилизации. Большое централизованное государство обладает пропорционально большой армией и может жить за счет завоеваний и эксплуатации завоеванных народов. Во-вторых, большое государство может позволить себе реализацию больших проектов, типа каналов, ирригационных сооружений, Великой китайской стены, сети дорог. В-третьих, централизация абсолютно необходима для устойчивого развития в ситуациях вызова, в переходных режимах (война, чрезвычайное положение, модернизация). Наконец, большое государство может позволить себе развивать науку и культуру, превратить страну в очаг прогресса. Однако большое государство имеет естественный предел роста его размера, определяемый балансом центробежных сил и сил сдерживания, возможностями контроля и управляемости. По мере роста начинали проявляться все недостатки, присущие централизованным системам управления. При превышении указанного предела, провинции превращались в отдельные государства, империи рассыпались. Волна интеграции сменялась волной дифференциации.
   Уже древние греки, разгромившие огромную армию Ксеркса в битве при Платеях, показали возможности небольшой, но профессиональной армии. В наше время все достоинства и преимущества профессионализма и хорошей технической оснащенности армии стали еще более очевидны. В ситуации вызова страна переходит в режим чрезвычайного положения с централизованной структурой управления и особые "правили игры". В связи с образованием военных блоков отпала необходимость в укрупнении государства. Крупные проекты решаются за счет международной кооперации. Экономика стала международной. И сразу стала меняться структура мирового порядка, образовалась сеть связей между свободными субъектами международного права при почти прозрачных границах, да и сами эти границы постепенно теряют смысл. Рыночные, сетевого типа отношения свободных производителей, возникшие при капитализме, сейчас воспроизводятся в рамках мировой системы. Собственно, основы капиталистических отношений были заложены именно в условиях дифференцированной Европы 14 - 15 веков, когда возник баланс сил, препятствующий возникновению большой империи. Развитие этого типа отношений показало его цивилизационные преимущества, начинало формироваться новое главное течение цивилизации, где все большую роль начинала играть свобода. Общая тенденция к свободе проявляется в повышении самостоятельности территориальных образований всех уровней. Например, некоторые штаты США уже практически во всем независимы от центра, а в них - автономные города, уже не говоря про фермы.
   Вопрос о возможностях и недостатках двух основных социальных систем - централизованной и децентрализованной - это "вопрос вопросов" развития. Казалось бы, исторический опыт, показавший преимущества капитализма перед социализмом (по крайней мере, в экономической сфере) однозначно отвечает на этот вопрос. Наш анализ, проведенный выше, также свидетельствует в пользу динамичных, распределенных структур перед экономическим монстром - государством-корпорацией. Сейчас, после неудачного опыта стран системы социализма, после трудов теоретиков либерализма (начиная с работ Адама Смита и кончая работами Хайека и Фридмана), стало общепризнанным утверждение о невозможности планирования, а, следовательно - эффективного управления, в большой и сложной системе, об ограниченных возможностях разума и достоинствах невидимой, самоорганизующейся "руке рынка". При этом подчеркивается несовместимость двух систем, и даже злокозненность системы социализма: "Требования социализма не выводятся как моральный итог из традиций, сформировавших расширенный порядок, который в свою очередь сделал возможным существование цивилизации. Скорее, они являются попыткой разделаться с этими традициями, заменив их рационально сконструированной системой морали, притягательность которой кроется в том, что обещаемые результаты отвечают инстинктивным влечениям человека". (Ф. Хайек, "Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма" 1988 г., русскоязычное издание 1992 г.). (Этика расширенного порядка человеческого сотрудничества - термин, использованный Хайеком для обозначения этики и практики, отдающей предпочтение частной инициативе, направленной на расширение и углубление связей сетевого типа, признающая ограниченность возможностей рационального разума в деле планирования и организации сложных общественных систем и верящая в неограниченные возможности самоорганизации). Однако ни откуда не следует, что "невидимая рука рынка", успешно действующая в малой системе, эффективно организует также и большую систему. Более того, практика показывает, что это не так. Большие экономические системы регулярно сотрясаются кризисными явлениями. Дело в том, что механизмы, действующие в малой системе (на предприятии, в корпорации) качественно отличаются от механизмов, формирующих и придающих устойчивость большой системе. И если японец, подходя к тискам и беря в руки напильник, думает о величии Японии и японского народа, органической частью которого он является, то это никак не сказывается на эффективности и устойчивом развитии японской экономики в целом. С равным успехом он мог бы думать о благосостоянии своей семьи. Точно такой же действенностью обладал советский лозунг "Прежде думай о Родине, а потом о себе". Думай о чем хочешь, лишь бы работал хорошо. События, происходящие на высоком уровне - это результат коллективных явлений, возникающих из системного взаимодействия множества малых явлений, происходящих на низших уровнях. Даже если каждый член общества будет устремлен к благу и процветанию Родины, то это ничего не изменит в большой системе, так как мы не знаем, какова должна быть направленность ментальности, (а точнее - распределение ментальностей по типам), обеспечивающая оптимум в большой системе, потому что процессы в большой системе остаются недоступны для восприятия и понимания в достаточно полной мере. Другими словами, как ни крути, а необходимость или хотя бы желательность обуздания негативных системных явлений, системных кризисов, несомненна, а это с неизбежностью приводит к необходимости централизованного управления. Практика самых больших корпораций показывает, что все они обладают центральным органом руководства, несмотря на различия в характере организации структуры, характере распределения ответственности и уровне самостоятельности (вплоть до полной) нижних звеньев. Высокая составляющая самоорганизации и сетевой тип связей между подразделениями характерны для корпораций, действующих в хорошо социализированных обществах (например, японские кейрецу), но и там есть центральное управление.
   Незыблемая вера в самоорганизацию означает, что мы вообще отказываем большой системе в управляемости, а значит - предсказуемости ее поведения, так как все существенные функции управления переданы на более низкий уровень, а в большой системе - как сложится, так и будет. Корабль построен, спущен на воду и отдан на волю ветров. Или, другими словами, "спасайся сам, кто как может". А метод спасения один - накопление, создающее запас прочности, достаточный, чтобы пережить кризис, рано или поздно наступающий с неизбежностью. А у кого нет накоплений, а есть только рабочие руки - тому не повезло. На самом деле, эволюция экономической и политической мысли движется именно в сторону анализа поведения больших систем, глобального (централизованного) управления, пока, впрочем, на стадии сбора и анализа информации, а также попыток выработать глобальные экономические показатели, анализ которых мог бы дать представление о тех или иных тенденциях. В рамках отдельных государств только централизованное управление помогает избежать глубоких последствий кризисов, а то, что называется, экономическая политика, по сути, является централизованным управлением.
   Человечество всегда стремилось к поиску инструментов стабилизации и контроля больших систем. Одним из самых действенных механизмов была религия. Религия не только укрощала слишком крутые нравы и приводила мораль к "общему знаменателю", но многократно увеличивала пространство доступное для сотрудничества и доверия. Религия создала действительно большие системы, не удерживаемые (или охраняемые) силой, как большие империи древности, а исключительно в силу морально-идеологического единства. Религия расширяла общину до уровня вселенной. Хотя в основе религиозного чувства лежал религиозный страх, однако этот страх формировал привычки и нормы цивилизованного поведения, необходимые для развития экономики. Другой механизм - феодально-монархическая централизованная власть, (мягко переходящая в социализм и корпоративизм), которая обеспечивала безопасность и стабильность в обмен на долю от произведенного продукта. Централизованное планирование и централизованное управление экономикой необходимая, актуальная потребность социума и тот факт, что оно в данный момент невозможно, не означает, что оно невозможно в принципе, и не стоит этим заниматься. Более того, такое планирование и управление не противоречит свободе предпринимательства, поскольку вполне может обходиться уже существующими инструментами влияния на экономический процесс, просто увеличивая действенность и точность применения этих инструментов.
   Отметим некоторые важные моменты в этом отношении. Самоорганизация через хаос (в данном случае, через рынок) имеет принципиальные ограничения. Она не способна самопроизвольно сформировать структуру, которая может быть создана под управлением рационального разума, если эта структура поддается четкой алгоритмизации с использованием накопленного опыта. (Трудно себе представить, что хаотичным перебором радиодеталей можно получить работающий радиоприемник). Другими словами, в тех случаях, когда структура поддается однозначной алгоритмизации, разум (организация) имеет преимущество перед хаосом (самоорганизацией). Приведу показательный пример - централизованное управление на железнодорожном транспорте и транспортных перевозках. Во времена не столь далекие, когда такого управления не было, (а я эти времена очень хорошо помню), человек, обращаясь в кассу за билетом на небольших станциях, слышал режущий душу ответ - билеты продаются за полчаса до прихода поезда, и никаких гарантий. Все проблемы разрешила централизованная база данных, с которой связана каждая билетная касса и может связаться каждый персональный компьютер по сети интернета, которая в реальном времени отслеживает ситуацию во всей большой системе, дает возможность наладить идеальный порядок в системе перевозок, оптимизировать загрузку вагонов, реализовать долгосрочное планирование и несказанно облегчить жизнь пассажирам. Вопрос был решен благодаря алгоритмам (программам) и техническим средствам для их реализации. В основе работы всех систем - сбор информации, алгоритмы ее обработки, принятие управляющих решений, доступ к информации. Представляется, что управление экономикой большой системы не вносит здесь ничего качественно нового, кроме размера. Главным звеном системы управления является сбор информации о текущей деятельности и планах каждого предприятия, о ценах, спросе, рынке труда. Уже обобщение этих данных и свободный к ним доступ в режиме реального времени оказал бы стабилизирующее и оптимизирующее влияние на экономику. Свобода каждого предприятия была бы ограничена только более полной информацией о рынке и учетом ее при планировании деятельности, а эти планы поступали бы в общую базу данных. Тем самым была бы реализована обратная связь, малое время которой обеспечило бы устойчивость системы и защиту от "раскачки". Положительные стороны централизованного контроля и управления в сочетании с полной свободой на нижнем уровне - вполне достижимая вещь. Что характерно, социалистическая экономика пыталась двигаться именно в этом направлении, но реализация такой задачи в то время упиралась в непреодолимые технические трудности, а также в чисто идеологические моменты.
   И второй вопрос - возможно ли встречное движение социалистической экономики к либеральной? В этом вопросе все намного проще, так как либеральная экономика более соответствует духу предпринимательства. Достаточно было убрать идеологические путы, типа, классовой борьбы, ведущей роли пролетариата и борьбы с прибавочной стоимостью, а также дать чуть-чуть свободы и процесс либерализации пошел бы естественным, контролируемым ходом, по мере роста уровня свободы и по мере ухода от патернализма, все более приближаясь к желаемому уровню либерализма. Социалистическую экономику отличало от либеральной в основном два момента - централизованное планирование и управление. А вполне возможен был либеральный вариант социализма - частная собственность с высокими налогами и высоким уровнем социальной защиты. Но, как говорится в известном анекдоте, для шведского варианта социализма у нас оказалось маловато шведов.
   Общий вывод, касающийся управления и обратных связей в социуме, и который вытекает из рассмотренного материала, может быть сделан следующий. В оптимальной системе верхние уровни управления должны заниматься процессами, происходящими в большой системе и не опускаться до нижних уровней, то есть структура управления должна быть согласована со структурой общества. Чем ниже структурный уровень, тем выше должна быть роль самоорганизации. (Эти моменты, а также их связь с ментальностью, будут рассмотрены ниже). Централизованая иерархическая система управления обладает принципиальными внутренними недостатками, касающимися управляемости. По-видимому, существует предел увеличения размеров такой системы, выше которого она теряет устойчивость и распадается.
  

2.4. Фазовые сдвиги.

   Возникает вопрос - почему ни в природе, ни в обществе мы не наблюдаем красивых стабильных процессов? Погода, международная обстановка, цены, спрос, деловая активность - все постоянно меняется. Дело тут не только в сезонности некоторой части экономики, началом и окончанием больших проектов, появлением новых технологий, хотя и в этом тоже. Но есть принципиальная и неустранимая причина, связанная с инерционностью любых процессов. (Доменная печь не может отслеживать колебания спроса на рынке болтов и гаек). Устойчивое неравновесное состояние (или развитие) реализуется непрерывным балансированием вблизи траектории равновесия. Чаще всего это балансирование реализуется при помощи включения (усиления) обратных связей, положительных или отрицательных, в зависимости от необходимости. (Например, баланс спроса и предложения на товарном рынке). Как мы выяснили выше, обратная связь никогда не включается моментально, а через время реакции, задержку, связанную с инерцией процессов. Таким образом, обратная связь реагирует не на то, что происходит в данный момент, а на то, что происходило в прошлом. В свою очередь, после включения обратной связи проходит время, пока система отреагирует на новую ситуацию. Возникает, так называемый, фазовый сдвиг, между управляющим воздействием и реакцией системы, в течение которого система не ощущает действия обратной связи, а затем начинается ее постепенное включение. Представьте, что на рынке образовался дефицит автомобилей, и вы решили построить автозавод. Задержка обратной связи будет не менее чем время строительства и пуска завода. Пока завод не пущен дефицит растет. После пуска завода дефицит начинает падать и доходит до нуля, однако завод продолжает работать в том же темпе и образуется избыток предложения. Начинается падение цен для повышения спроса, далее, поиск иностранных рынков сбыта, разработка новой модели и т. д.
   Другими словами, чтобы выйти на траекторию равновесия, мы нарушаем баланс положительных и отрицательных связей в системе и тем самым выводим систему из равновесия, вызвав дисбаланс процессов ускорения и торможения. Собственно, этот дисбаланс приводит к изменению процесса в ту или иную сторону. В определенный момент мы включили (усилили) отрицательную связь (или ослабили положительную). Во время фазового сдвига система успевает "проскочить" дальше точки баланса, после чего обратная связь начинает коррекцию в усиленном режиме, происходит перекоррекция и т. д. В результате получается нерегулярный колебательный процесс, на фазе ускорения которого отрицательная обратная связь ослаблена или отключена, далее, эта связь включается, начинается торможение и процесс переходит в фазу замедления. Амплитуда раскачки зависит от двух факторов - периода колебаний, который напрямую зависит от задержек включения обратной связи, и от скорости роста в фазе ускорения процесса, что связано с действием положительных связей. Естественно, если положительная связь слаба, система не успеет далеко "проскочить" мимо точки баланса, и в этом случае мы получим затухающий колебательный процесс. Если же она очень велика, то может возникнуть усиление "раскачки", далее систему "срывает с катушек" и она, в принципе, может перейти в режим с обострением. Поэтому, когда мы говорим об устойчивости социальной системы, то всегда имеем в виду динамическую устойчивость неравновесной системы. Проблема еще более усложняется, когда речь идет об устойчивом развитии. В этом случае речь идет не о поддержании состояния, а о поддержании процесса. Но сути дела это не меняет. Проблема устойчивого развития не в том, чтобы ускориться, а в том, чтобы мягко затормозить. Чтобы достичь нужной точки следует начинать торможение заранее. Эти простые истины хорошо знает каждый водитель автомобиля, но не каждый политик. Представьте себе, что коррекция плановых заданий происходит с интервалом в год, и в течение этого года фабрика гонит никому не нужную устаревшую продукцию. Самое удивительное то, что до сих пор находятся политики, которые одним из своих программных положений полагают внедрение плановой экономики.
   В реальных системах обычно протекают связанные друг с другом естественные процессы, и все фазовые сдвиги имеют объективную природу. Из вышесказанного можно сделать важный вывод, что повышение скорости развития внутренних процессов, а также увеличение времени реакции отрицательной обратной связи, ухудшают устойчивость системы. Существуют пороговые значения указанных величин, превышение которых вызывает нарушение устойчивости и система может перейти в состояние динамического хаоса и даже в режим с обострением. В любом случае необходимо, чтобы время реакции отрицательной обратной связи было меньше характерных времен внутреннего изменения параметров системы. Исторический опыт показывает, что проведение радикальных реформ в обществе бывает успешным в условиях жесткого авторитарного режима или диктатуры. Это работа системы с жесточайшими обратными связями, которые реализует властная элита путем управления в "ручном режиме". Методы самоорганизации в таких случаях не проходят, вследствие моментально возникающих очагов неустойчивости. Об этом же говорит история индустриализации Европы, постоянно сотрясаемой социальными катаклизмами и кризисами.
   Дисбаланс процессов ускорения и торможения происходит в любых системах при переходах в новое состояние. Качество переходных процессов очень сильно зависит от согласованности процессов ускорения и торможения. Скажем, всем известный холерический темперамент связан с запаздыванием процессов торможения, а депрессивно-маниакальное состояние - со значительными рассогласованиями обоих процессов. Развитие общества можно рассматривать в различных измерениях - народонаселение, технология, экономика, организация, идеология, религия, характеристики менталитета и т. д. Все измерения общественной эволюции обладают своими внутренними закономерностями развития и своими характерными временами изменений, поэтому в общественной системе в целом имеет место множество дисбалансов (фазовых сдвигов и асинхронизмов), зависящих от темпа развития. Поэтому в ходе истории в различных измерениях можно наблюдать в основном волнообразный, апериодический характер развития. В отличие от чисто биологической эволюции, человеческая - направляется интеллектом (по крайней мере, отчасти). Вначале возникает идея в интеллекте одного-единственного представителя человечества. Эта идея внедряется в умы незначительной части общества и постепенно превращается в новую технологию, которая захватывает все общество. Далее начинает трансформироваться менталитет общества, формируется новый взгляд на мир. За менталитетом следует адекватная трансформация общественной организации, меняется структура общества. Вся эта "кухня" развивается не только во времени, но и в пространстве, захватывая все новые ареалы жизнеобитания. Возникают новые формы отношений между отдельными группами по статусному и по пространственному измерению. Эти формы в свою очередь проходят идейную, ментальную и организационную эволюцию. Все перечисленные процессы идут со сдвигами по времени - фазовыми сдвигами, имеющими временное и пространственное измерения. Фазовые сдвиги порождают рассогласования в различных измерениях системы, вызывающие внутренние напряжения в системе и активность, направленную на их согласование, при котором эти напряжения снимаются. (Ниже будет затронуто одно из таких явлений - структуризация, как механизм согласования растущего функционального разнообразия и структуры - один из важнейших процессов, протекающий в социуме с большим характерным временем). Фазовые сдвиги порождают систему волн, идущих во времени и пространстве. Это волны несоответствий между тем как есть и тем, как должно быть. Именно они порождают направленность ментального (социального) напряжения и векторы активности общества. Идея, рожденная интеллектом одного человека, способна вызвать волну развития, захватывающую весь обитаемый мир. Можно сказать, что общество направляется неким принципом согласования, имеющим ментальный характер. Таким образом, конкретное направление развития при прочих равных условиях определяется ментальностью общества. Волны развития затухают во времени, и в их отсутствие общество превращается в стабильный конгломерат, живущий без малейших потрясений в практически остановившемся историческом времени, когда изменения, происходящие за время жизни одного поколения, становятся незаметны.
   Представляется целесообразным рассмотреть конкретный и достаточно простой пример, моделирующий основные особенности развития общества, связанные с технологической волной развития. Технология лежит в основе материального существования человека и, в конечном счете, именно она определяет уровень развития человеческой цивилизации. Привычное для постсоветского уха сочетание слов, производительные силы (совокупность средств производства и людей) и производственные отношения (отношения между людьми в процессе производства) несколько смещает акценты в область индустриального или товарного производства. Мы используем термин, технология, в котором важнейшей составляющей является знание или информация. Например, технология овладения огнем, ничтожная с точки зрения используемых орудий труда, была столь существенным шагом в прогрессе человечества, что его роль даже трудно с чем-либо сопоставить. Примитивная технология посадки пшеницы не требует ничего, кроме информации о такой процедуре. Эта информация сама по себе совершила революцию (не только материальную, но и культурную. Сравните верования, эпос и фольклор кочевых народов и оседлых хлеборобов). То же самое можно сказать об информации, связанной с возможностью обжига глины (керамика), одомашниванием лошади, выплавкой металла и т. д. О производительных силах и производственных отношениях можно говорить, когда требуется произвести миллионы стандартных черных телефонных аппаратов или автомобилей марки Форд-Т, но не в случае революционных преобразований технологии и, тем более, не в случае, когда основным продуктом деятельности предприятия становится информация, как таковая. Десятки тысяч лет прозябания человека разумного были обусловлены только одним - недостатком знания. Поэтому технология - это в первую очередь знания, а потом уже все остальное, несоизмеримо менее существенное, чем знания. Люди, познавшие новую технологию, никогда добровольно от нее не отказываются, если только она не вытесняется более совершенной или не уходит в могилу вместе с ее изобретателем. Поэтому технологический прогресс - это кумулятивный процесс, подобный эволюции, которая тоже "добровольно" не отказывается от своих достижений. Создав разум, природа перешла с механизма эволюции на механизм развития.
   Рассмотрим в качестве примера переход от охоты и собирательства к земледелию. Изобретатель земледелия был человеком масштаба Коперника или Галилея - людей, меняющих сознание. Итак, первооткрыватель, член племени охотников-собирателей, рассказал собратьям осенившую его идею. Все с восторгом слушали о том, как широким потоком польется зерно в закрома племени, но в конце спросили: "А что для этого нужно делать?" И он ответил: "Закопать зерно в землю". После этого повисло долгое глубокое молчание, которое нарушил вождь: "Так зачем зарывать зерно в землю, если его и так можно съесть!? У нас дети голодные, а тут находится умник, предлагающий зарывать зерно в землю! Ты сначала пойди, собери это зерно, которого и так становится все меньше и меньше, а потом уже зарывай!" Это типичный пример инерции менталитета. Переживание текущего момента является гораздо более значимым, чем забота о будущем, а тем более - отдаленном. По-видимому, древние охотники или рыболовы также не очень заботились проблемами воспроизводства поголовья диких животных. Еще совсем недавно быль полностью уничтожен европейский тур. И чем ниже мы опускаемся по эволюционной лестнице, тем более выражена эта закономерность. И сейчас многие значительные события совершаются "под действием минутной слабости". Потребовался, наверное, не один год, чтобы сдвинуть с мертвой точки сознание соплеменников. Может этому способствовало совсем уж жалкое состояние племени, находящегося на грани выживания. Во всяком случае, подобно тому, как семена пшеницы, попавшие в землю, дают росток, а спустя какое-то время появляется стебель и колос, семена знания, попавшие в интеллект, не погибают, а прорастают связями, возбуждают любопытство, заставляют наблюдать за природой и, в конце концов, превращаются в убеждение, что прав был этот замызганный хлюпик, действительно нужно зарывать зерно в землю! А после того, как все в первый раз увидели колосящееся поле, даже небольшое, то пережили такой восторг и душевный подъем, что их решимость уже не могла удержать никакая сила.
   Новая технология не может быть воплощена в жизнь, пока не созрел адекватный менталитет производителей. Всегда существует сдвиг по времени между явлением и его осознанием, ментальная задержка. В данном случае - задержка осознания. Величина этой задержки зависит от ряда факторов - масштаба явления, его значимости, социальной потребности и главное - соответствия общественным тенденциям. В последнем случае происходит своего рода, резонанс, когда чаяния общества находят свое воплощение в реальности. Например, если убедить общественность, что у него есть враги, а после этого предъявить ему этих врагов, то люди будут едины в своем суровом отношении к этим ублюдкам и отщепенцам. Производители новых товаров знают, сколько сил необходимо затратить на продвижение нового товара, пока народ не осознает его необходимость или хотя бы, полезность. В условиях, когда новая идея вынуждена конкурировать со старой, это время может растянуться на столетия. (Христианству потребовалось на это около трехсот лет). Если же происходит смена естественнонаучной парадигмы, то обычно старая парадигма умирает вместе с ее носителями. Но перестройка менталитета идет даже в среде ярых догматиков. Догма и реальность могут сосуществовать в разных слоях менталитета. Приведу показательный пример. В селах, где компактно проживали староверы, население категорически отказывалось от электрификации, в силу явно дьявольской природы электричества. Следующее поколение, уже видевшее электрическое освещение, уговорило стариков провести электричество свиньям, по своей бездушной природе не боящихся сатаны. Наконец, новое поколение возмутилось - "Свиньи живут при электричестве, а мы в доме жжем лучину, свечи и нюхаем керосин!?" Вскоре во всех домах засиял электрический свет. А последующее поколение уже образованных староверов позволяло себе свободно общаться с "обливанцем, табачником и скобленым рылом" и даже слегка подстригать бороду. Суровая реальность жизни сильнее самых сильных догм. В христианстве ростовщичество считалось греховным деянием (хотя в скрытых формах оно процветало). Протестанты отказались от этой догмы, по существу - блокировавшей развитие капитализма, что вызвало бурный рост экономики. Сейчас банк есть даже в Ватикане. С такой же легкостью господствующая идеология идет на любую сделку хоть с дьяволом хоть с совестью, если речь идет о политике или экономической выгоде. Богобоязненные пуритане уничтожали американских индейцев (в том числе крещеных), когда речь шла о завоевании жизненного пространства. Даже в конце 19 века за отрезанное ухо, нос или скальп индейца платили золотом. И все это благословлялось церковью и оправдывалось расовыми теориями высоколобых ученых мужей. Расизм - изобретение цивилизованного общества, древняя история не знала расизма.
   Если идея входит в глубокое противоречие с традиционным менталитетом, то она просто не воспринимается. Например, с момента выхода в 1543 году книги Коперника "О вращении небесных сфер" до момента ее запрещения Ватиканом, в силу "очевидной" еретичности, прошло 73 года. Зато более поздние труды Кеплера на ту же тему запрещались тот час по опубликованию. Впрочем, чтобы изъять труд Коперника из "Индекса запрещенных книг" тоже пришлось подождать каких-то 220 лет. Идеологизированное и традиционное общество с трудом адаптируется к новым идеям, противоречащим традициям. Скорее наоборот, оно адаптирует идеи под себя. Менталитет народа завоевателя и народа-кочевника, народа охотника и народа хлебороба, народа свободного и народа-раба, народа, живущего общиной, живущего в вольном городе, в степи, в снегах, в болоте, на высокогорье и т. д., поддерживается из поколения в поколение через образ жизни, воспитание, традиции, (а возможно, и через генетику) и наиболее консервативные слои ментального опыта оставляют свой след в памяти далеких потомков, подобно тому, как языческие традиции дошли до нашего времени лишь слегка искаженные тысячелетним влиянием христианства. Однако общество всегда легко адаптируется к новым технологическим идеям, особенно если они напрямую связаны с улучшениями жизни или военными технологиями.
   Итак, племя охотников-собирателей постепенно превратилось в племя земледельцев. Вслед за этим стали меняться функции и значение отдельных членов сообщества, что повлекло за собой постепенное изменение организационной структуры. В связи с этим следует отметить ряд моментов. Во-первых, если новая организация труда не вступает в противоречия с менталитетом группы, то процесс ее формирования протекает достаточно быстро и бесконфликтно, при этом возникшая новая форма организации труда естественным образом модифицирует менталитет. Во-вторых, создание новой организации труда в свою очередь требует определенного времени, возникает организационная задержка, что увеличивает полное время переходного процесса с момента провозглашения идеи. Далее, новая организация труда оказывает влияние на структуру и организацию сообщества в целом, то есть происходит перестройка всех базовых отношений в сообществе. И, наконец, происходит закрепление нового менталитета, соответствующего новому организационно-технологическому состоянию общества. Этот волнообразный процесс, вызванный появлением новой технологии, протекает по схеме: технология - менталитет - организация - новый менталитет, если процесс идет естественным путем без давления извне - путем самоорганизации. Эта последовательность из четырех волн может повторяться несколько раз, с каждым разом затухая, и постепенно система переходит в нормальный режим. Повторения связаны с постепенным приближением к оптимуму по механизму, описанному выше. Формируется, в марксистской терминологии, способ производства, то есть технология плюс общественная организация, а кроме того - соответствующая система ментальности. Далее, в связи с улучшением питания возрастает выживаемость потомства, растет популяция (также со сдвигом по фазе). Возделывание земли стимулирует оседлость. В свою очередь, оседлость стимулирует домашнее животноводство (мясомолочное). Ограниченные земельные ресурсы толкают часть племени на поиски подходящих мест проживания. Идут волны миграции и волны распространения земледелия и животноводства. К сожалению, такой путь реализуется далеко не всегда, о чем будет идти речь ниже.
   Рассмотрим несколько простейших примеров. Рост населения охотников-собирателей, живущих в пределах некоторого ареала распространения животных - объектов охоты, рано или поздно приведет к затуханию численности популяции этих животных. Дальнейший рост населения неизбежно приводит к ситуации, когда продуктивность стада животных становится меньше потребности населения в пище. Кривая роста населения пересекает кривую плодовитости стада и проскакивает далеко вверх, потому что рождаемость определяется численностью населения, а не численностью оставшихся животных. Это приводит к очень быстрому уничтожению практически всех животных и катастрофической нехватке пищи. Здесь мы имеем асинхронизм - человек не успел вовремя отреагировать уменьшением собственной плодовитости на уменьшение продуктивности стада, (точнее, не выработал механизмов для такой реакции), получился огромный дисбаланс, ведущий к катастрофе. Все дело в том, что постоянная времени отрицательной обратной связи для человеческой популяции примерно равна человеческой жизни. Поэтому быстро "отработать назад" популяция не может, возникает необратимость. Это - ситуация вызова, из которой я вижу только два выхода - межобщинный, а затем и внутриобщинный каннибализм (как ни обидно это признавать) или (и) массовая миграция в неизвестность. Каннибализм представляет собой естественную склонность человека и возникает всегда в достаточно острой ситуации. Ему способствует немотивированная природная агрессивность и конфликтность определенной части популяции. Не исключено, что именно эти качества, а не альтруизм, стали залогом выживания всего человеческого рода. В сообществе альтруистов дружно вымрут все. В сообществе людоедов часть населения сохранится. Не потому ли агрессоров, скандалистов и прочих ублюдков встречается значительно больше, чем добрых людей? И не это ли наследие, доставшееся от далекого прошлого, продолжает камнем висеть на ногах человечества?
   Аналогичная ситуация возникает при переходе к земледелию. Возросшая продуктивность земли приводит к росту популяции, которая не в состоянии затормозить рост и "проскакивает" границу баланса между продуктивностью земли и количеством едоков. Возникает "мальтузианская ловушка", выход из которой - миграция или (и) людоедство. Ситуация усугубляется природными аномалиями и экологическими катастрофами, вызванными варварским использованием природных ресурсов. В результате мы получаем весьма нерегулярный колебательный процесс изменения численности популяции, длившийся тысячелетия, пока человечество не придумало интенсивную технологию земледелия. Опять следует неудержимый рост населения, который опять заканчивается аналогично, но уже на более высоком уровне. (О реальности описанной картины свидетельствует, например, чудовищный голодомор в Ирландии в середине 19 века, а также систематические голодные годы в Поволжье, вызванные периодическими засухами. Отзвуки подобных явлений мы находим в библейском рассказе об Иосифе). Во всех случаях нелинейный рост популяции ведет к катастрофическому накоплению необратимости.
   Похожие колебания и волны происходят во всех прочих измерениях и связях различных измерений, а также внутри отдельных измерений цивилизационного процесса. Например, в организационном измерении происходят процессы централизации - децентрализации, интеграции - дифференциации, разделения труда, расширения порядка сотрудничества, изменения социальной стратификации и дифференцированности социума. Все эти процессы происходят в тесной взаимосвязи, но выявить прямую корреляцию между ними вам не удастся, потому что связи между ними - запаздывающие, сопровождающиеся фазовыми сдвигами. Ясно, например, что широкое разделение труда может быть достигнуто при достаточно высоком уровне межгрупповой интеграции, когда становится предпочтительным уход от натурального хозяйства и не возникает проблем обмена продуктами производства. Далее следует расширение порядка сотрудничества, связанное с торговлей и в свою очередь стимулирующее производство, разделение труда, интеграцию, дифференцированность социума. На различных этапах идет включение обратных связей, имеющих собственные постоянные времени. Другими словами, в системе возникают, так называемые кооперативные эффекты, связанные с внутрисистемными взаимодействиями и разветвленными связями таким образом, что происходит ускорение хода процесса (при положительной кооперативности). Если бы система была предоставлена сама себе и развивалась достаточно долго, то, в конце концов, она бы возможно вышла на вполне определенную и мало меняющуюся корреляцию показателей. В реальности же это не достигается.
   Интересны результаты изучения связи между числом внутриобщинных и надобщинных уровней организации (А. Коротаев, 2003 год). Когда община живет изолировано, она имеет несколько уровней организации, в соответствии с функциями общины. При интеграции в надобщинные структуры происходит постепенная передача части функций общины на верхний, надобщинный уровень. По мере падения политической роли надобщинной структуры происходит обратная реструктуризация общины. Эти процессы идут с запаздыванием, то есть со сдвигом фаз, поэтому статическая фиксация соотношения между числом внутриобщинных и надобщинных уровней оказывается не информативной, так как зависит от фазового состояния процесса. Это пример наглядно показывает роль динамического характера общей картины и неприемлемость статического (выборочного) подхода в поиске корреляций. Учет фазовых сдвигов дает возможность подтвердить для данного случая действенность закона иерархических компенсаций Е.А. Седова, о котором шла речь в предыдущем разделе, но его действие также проявляется с запаздыванием, то есть переходные формы организации общества могут быть еще более сложны и разнообразны.
   Выше мы выяснили, что фазовые сдвиги порождают несоответствия между тем как есть и тем, как должно быть и соответствующие векторы активности, направленные на компенсацию этих дисбалансов. Таким образом, в системе действуют механизмы системного согласования, которые проявляют себя на уровне организации. В основе этого механизма - стремление к устранению системных фазовых сдвигов. Постепенно система "учится" обходить кризисы и ловушки, избегать режимов с обострением и неустойчивых состояний при достаточно высоких темпах развития. В случае социальных систем это "обучение" реализуется за счет совершенствования и повышения роли общественного интеллекта, воплощенного в методах (в том числе - прогностических) организации, управления и регулирования. Следует подчеркнуть, что фазовые сдвиги принципиально неустранимы, так как принципиально неустранима инерция, однако можно научиться "тормозить заранее", чтобы остановится в нужной точке.
   Здесь возникает вопрос о "нужной точке", в которой следует остановиться. В случае устойчивого квазистационарного процесса эта точка определяется из баланса ускоряющих и замедляющих тенденций. В случае быстрого роста с положительной обратной связью необходимо принять меры для своевременного включения отрицательной обратной связи до момента достижения системой критического порога или точки невозврата, за которым происходит изменение качества процесса, и обратная связь уже не успевает срабатывать.
   Глобальная система стремится к синхронизации исторического времени, так как в противном случае может возникать неприемлемое цивилизационное расслоение мир-системы и невозможность глобализации. Механизм синхронизации состоит в более высоких темпах догоняющего развития. Дело в том, что догоняющее развитие использует готовые наработки лидера, поэтому в принципе может быть реализован очень высокий темп приближения отстающего к лидеру. Складывается впечатление, что надо еще чуть, чуть поднажать, и удастся опередить лидера. Это - кажущееся впечатление. В отличие от спорта, лидер прокладывает лыжню по целине, по толстому слою снега. По проложенной лыжне догнать лидера очень легко, но чтобы самому стать лидером, нужно выйти на целину, перейти в новое качество. В СССР в хрущевские времена был лозунг: "Догнать и перегнать" (имелось в виду США) и даже была выпущена серия токарных станков с недвусмысленным названием ДИП, настолько все были уверены в успехе. Догнать по некоторым позициям удалось, а вот чем кончилась попытка перегнать нам всем теперь хорошо известно. Та же участь постигла и Японию. На очереди - Китай, которому все пророчат лавры нового мирового лидера. Но еще не выучились в Оксфорде три поколения китайских крестьян, и великолепное умение работать мотыгой вряд ли станет подспорьем в деле создания новейших технологий.
   Механизм синхронизации исторического времени, который действовал до середины 20 века - механизм миграции. Суть его очень проста: в технологически продвинутых регионах повышается рост населения, избыток которого мигрирует в менее заселенные и технологически менее развитые регионы (этому же способствует колонизация), устраняя таким образом, технологический и цивилизационный дисбаланс. В наше время прирост населения в технологически отсталых регионах планеты стал больше, и вектор миграции сменился на обратный, что также способствует выравниванию. Но главным фактором выравнивания исторического времени в наше время становится информационный обмен, который чрезвычайно упростился благодаря новым средствам коммуникации. Кроме того развивающиеся страны внедряют у себя передовые промышленные технологии, становятся поставщиками промышленной продукции для развитых стран и включаются таким образом в единый глобальный процесс.
   Теперь более детально исследуем структуру волн, с акцентом на внутренние причинно-следственные связи. Оказывается, что в явлениях самого разного уровня сложности прослеживается удивительное единообразие этой структуры, то есть выявляются ее общие закономерности. Для начала рассмотрим колебательный процесс простейшего механического маятника (грузика, подвешенного на нитке). В состоянии максимального отклонения от положения равновесия и нулевой скорости на маятник действует максимальная сила, заставляющая его двигаться к точке равновесия. Эта сила является причиной ускорения и возрастания скорости маятника. В точке равновесия сила равна нулю, а скорость максимальна. Маятник по инерции движется дальше и выходит из положения равновесия, что становится причиной возникновения тормозящей силы, замедляющей движение. Таким образом, на стадии ускорения маятника сила является причиной возрастания скорости, а на стадии замедления - наоборот, скорость является причиной возрастания силы. Если изобразить графики изменения потенциальной и кинетической энергии маятника во времени, то получим две смещенных синусоиды, максимум одной из них соответствует нулевому значению другой и наоборот. На различных этапах процесса причина и следствие меняются местами. В линейных (квазилинейных) процессах обычно наблюдаются четыре стадии изменения параметра относительно средней точки - рост до максимума, падение до нуля, уход в минус и рост до нуля, заканчивающий полный период. Например, колебательный процесс в системе спрос - производство. 1. Рост спроса - причина роста производства. 2. Рост производства - причина падения спроса. 3. Падение спроса - причина падения производства. 4. Падение производства - причина роста спроса. Система спрос производство прошла полный период изменения (цикл) и вышла в исходную точку. В половине цикла изменение спроса являлось причиной и определяло изменение производства, в другой половине - наоборот. Длительность периода определяется главным образом временем реакции наиболее инерционного звена системы. Скажем, в системе спрос - производство картофеля, каждая стадия процесса не может быть меньше времени выращивания картофеля. Другой пример, колебания численности животных в пищевых цепях, где величины популяций хищника и жертвы поочередно становятся причинами изменений популяций.
   В сложных системах, где вопрос причинно-следственных связей не столь однозначен, тем не менее, прослеживается похожая ситуация: в периодических, квазипериодических (циклических), а также в апериодических процессах, на различных стадиях процесса причина (следствие) может стать следствием (причиной) либо причина и следствие меняться местами. Рассмотрим примеры апериодических процессов. Вы толкаете тележку в горку и увеличиваете ее потенциальную энергию. После достижения верхней точки накопленная энергия сама становится причиной движения. Размножение бактерий в организме становится причиной выработки антител. В дальнейшем антитела становятся причиной изменения количества бактерий. То есть на первой стадии болезни причина изменения популяции бактерий - размножение, а на второй - количество антител. Здесь в очередной раз вспоминается фраза из Гегеля - "Явление само порождает причину своей гибели". Но на самом деле, явление этим не исчерпывается. Причина гибели может стать причиной дальнейшего развития и возрождения явления, что наблюдается в циклических процессах.
   Итак, для того чтобы инициировать некоторый процесс необходимо превысить нижний порог, или порог инициации, выше которого процесс будет развиваться сам, как внутреннее свойство системы или подсистемы. Скажем, для заражения человека болезнью необходимо попадание некоторого, достаточно большого порогового числа бактерий, после чего процесс их размножения пойдет сам по себе. Наличие нижнего порога в данном случае связано с существованием универсальных природных защитных барьеров организма, через которые должны пробиться бактерии. Если хотя бы одна бактерия, прошедшая через барьеры, завязала непрерывную цепочку размножения, то этого достаточно для инициации процесса. (Аналогично можно рассматривать "заражение" социального организма некой идеей или тенденцией). Далее последует время задержки включения обратной связи, которая включится только после достижения определенной концентрации бактерий в организме - порога включения обратной связи. Это - скрытый период процесса, который внешне себя никак не проявляет. В историческом процессе - это "крот истории" упомянутый Марксом. Чем выше чувствительность организма (социального организма), тем раньше, с более низкого порога будет идентифицирована внешняя агрессия, выявлен "крот", включится обратная связь и тем легче будет протекание болезни. Организм начинает включать защитные механизмы, вырабатывать антитела, клетки киллеры, которых с каждым часом становится все больше, а также неспецифические системы защиты. ("Обученный" организм, получивший прививку или переболевший данной болезнью, сразу обнаруживает и уничтожает бактерий, не дав им вызвать серьезное заболевание). Наконец, болезнь достигает наивысшей точки, происходит, так называемый, кризис болезни, за которым наступает выздоровление. Кризис - это критическая точка, в которой происходит фазовый переход с возрастающей тенденции на убывающую. В фазовом переходе происходит изменение характера причинно-следственных связей, качественно изменяется характер процесса, "явление уже родило причину своей гибели" и эта гибель неотвратима. Можно сказать, что критическая точка - это точка невозврата, подобная вершине, которую достигла тележка и далее сама собой покатилась вниз.
   Критической точке или точке фазового перехода соответствует вполне определенное значение тех или иных показателей системы. То есть явление фазового перехода может быть вполне объективизировано. В рассмотренном выше случае болезни, данный показатель представляет собой концентрацию антител в организме, при которой тенденция роста популяции бактерий сменяется тенденцией к падению. Это будет критический порог данного показателя, за которым наступает фазовый переход, необратимость вновь сформировавшейся тенденции. Общество еще находится в эйфории от новых достижений, уровень жизни растет, стали и чугуна выплавляют все больше, ракеты с серпом и молотом бороздят просторы космоса, а ледоколы с ядерными силовыми установками бороздят просторы северных морей, и весь мир дрожит от напряжения, наблюдая это "неведомое светом движение", однако фазовый переход уже произошел, и нет силы способной остановить новые тенденции, незаметно созревшие где-то в глубинах социума. И главная среди них - трансформация менталитета, превращение пламенных революционеров в номенклатурных работников, неистовых комсомольцев типа Павки Корчагина - в комсомольских бюрократов, революционных лозунгов - в пустую болтовню. Исчезла вера народа в мечту, в идеалы, а с ней - легитимность власти, доверие и отношение к этой власти. Но эти процессы, происходящие внизу, наверху неощутимы, так как отсутствует информационная связь снизу наверх, нет свободы слова, и власть получает только победные реляции. Уничтожение свободы слова с целью "заткнуть глотку врагам революции" привело к ликвидации единственного чувствительного механизма, позволяющего отслеживать на достаточно ранних стадиях реальные изменения, происходящие в социуме и зарождение новых тенденций. А первые признаки этих изменений могут быть с виду незначительны, например, некоторые люди начинают говорить "эта страна", вместо "наша страна", дети, выйдя за территорию школы, снимают пионерский галстук, глаза не загораются в ответ на патриотические призывы, и не стоят очереди желающих записаться на ударные стройки коммунизма. И постепенно от всей идеологии остается только внешняя оболочка, вся внутренность выедена червями сомнения. И уже молодые люди мечтают не о приобретении хорошей профессии, а о том, чтобы хорошо "устроится" на непыльную, нетяжелую и хорошо оплачиваемую работу, и число бюрократов растет до 18 миллионов, и крепчает военная и полицейская машина. И крепчает "мурло мещанина", а Маяковский и Зощенко уже давно на том свете. И вдруг оказывается, что страна не в состоянии сама себя прокормить, даже продавая все возможные ресурсы. Тенденция стала очевидной для всех только в тот момент, когда точка невозврата осталась далеко позади. Общество переболело болезнью тоталитаризма и началось мучительное выздоровление.
   Рассмотренные в этом разделе закономерности не зависят от качества линейности или нелинейности системы - они универсальны, так как в их основе - универсальное свойство всех процессов и явлений - инерционность. Единственное отличие заключено в том, что для линейных систем нижний порог инициации процесса равен нулю. И еще одно замечание. Здесь мы рассматривали большей частью управляемые системы, так как фазовые сдвиги возникают вследствие задержки управления (обратной связи). Однако существуют состояния, когда обратная связь перестает работать, точнее, она теряет смысл. Это состояния, когда поведение системы определяется уже не управлением, а непредсказуемым динамическим хаосом, который "забивает" все управляющие сигналы и система полностью выходит из-под контроля. Из всего сказанного выше можно сделать очень важный вывод. Причины, формирующие тенденцию, возникают намного раньше, чем тенденция начинает себя проявлять. Когда тенденция проявляет себя в явном виде, бывает уже поздно принимать меры, чтобы повернуть тенденцию вспять. Проще дождаться, пока тенденция вполне себя исчерпает, а затем использовать возвратную волну отката.
  
   Вернемся к нашему примеру с возникновением земледелия, но рассмотрим его на более широких пространствах, чтобы почувствовать влияние масштаба на характер развития, а также связь между пространственным измерением и временным. Эта связь определяется скоростью распространения информационных волн, а также скоростью созревания социальной среды. В условиях неолита все эти явления развивались крайне медленно.
   Комплекс условий, благоприятствующих инициации земледелия впервые возник, по одним данным, в Анатолии около 11 тысячелетий назад, независимо в 7 - 8 местах в разное время. (Вопрос независимости - дискуссионный. У меня лично он вызывает сомнения, так как множество данных свидетельствуют о массовых перемещениях населения в те далекие времена). По другим данным, земледелие возникло в Плодородном полумесяце около 12 тысяч лет назад. Во всяком случае, в местах развитого земледелия произошел быстрый рост населения, по сути, популяционный взрыв, вызвавший информационную и технологическую волну, прошедшую по долинам великих рек вплоть до Китая, создав древний цивилизационный пояс Земли за время около пяти столетий. Главным условием возникновения этого пояса явились подходящие природные условия, не требующие значительных усилий для внедрения технологии земледелия. Популяционное давление, возникавшее в пределах пояса, приводило к выдавливанию излишков популяции в малообжитые места, где образ жизни переселенцев приходил в соответствие с природными условиями. Вообще, преобладающая зависимость от природной среды наблюдалась в человечестве вплоть до индустриальной эпохи, когда стала уменьшаться столь большая роль земли и агрокультуры.
   Тем не менее, в Средиземноморье, на Балканах и в значительно более суровых условиях европейской лесостепи, также стали возникать очаги земледелия - культура Неа-Никомедия (северная Греция) 8,2 тысячи лет назад, буго-днестровская культура, около 7.5 тысяч лет назад, вслед за ней мощная трипольская (кукутень) культура, около 7 тысяч лет назад. По мере удаления от первоначального источника культуры, происходит временное запаздывание, связанное со всей совокупностью процессов, необходимых для формирования новых очагов. Еще большее запаздывание происходит при формировании более северных культур лесной зоны и культур кочевого животноводства степи. Великий Евразийский степной пояс кочевых культур только начал зарождаться 7 тыс. лет назад, а приобрел развитые формы 4 тыс. лет назад. Помимо "разницы во времени" очевидны различия в технологическом и организационном измерении, обусловненные исходными различиями в природных условиях. Таким образом, сформировались различные типы цивилизаций, развивающихся в различных темпах, и относительно слабо связанных между собой. По мере роста цивилизаций их столкновение стало неизбежным, причем не только в форме торговли и обмена идеями. Столкновение цивилизаций возникает, как необходимое условие синхронизации исторического времени, поддержания единого темпо-мира и устранения цивилизационных противоречий и конфликтов. Эта проблема обсуждается ниже (в разделе 3.4).
  

2.5. Нелинейность и необратимость.

   Теперь более детально рассмотрим одно чрезвычайно важное понятие, затронутое выше - нелинейность. Понятия линейность и нелинейность относятся к связям между явлениями. В отличие от математики, где связи могут иметь чисто функциональный характер и линейная зависимость представляет собой просто одну из функций, хотя и очень важную, мы будем рассматривать причинно-следственные связи между явлениями. В таком случае говорят, что связь линейна, если следствие пропорционально причине и нелинейна, если пропорциональность нарушается. Таким образом, вопрос о линейности может ставиться, во-первых, если установлена причинно-следственная связь явлений и во-вторых, если явления поддаются количественной оценке. Фундаментальные взаимодействия, гравитационное и электромагнитное, которые лежат в основе всех явлений, начиная с межатомных взаимодействий и кончая социумом, являются линейными. Это значит, что сила тяжести строго пропорциональна массе (или числу одинаковых не связанных между собой атомов), а сила, действующая на заряд в электромагнитном поле строго пропорциональна заряду (или числу одинаковых элементарных частиц, обладающих зарядом). Отсюда происходит линейность многих механических и термодинамических явлений, а также принципиальная возможность полного (без потерь) преобразования механической энергии в электрическую и обратно. В линейных явлениях количественные изменения не переходят в качественные или, другими словами, явления сохраняют линейность до тех пор, пока количественные изменения не переходят в качественные. Скажем, все качественные характеристики электромагнитной или звуковой волны не зависят от ее мощности. Мощный радио или звуковой сигнал, регистрируемый на большом расстоянии от источника, имеет точно такие же характеристики, как слабый сигнал той же формы - на близком. Два синхронных излучателя из одной точки в точности эквивалентны одному излучателю удвоенной мощности - простая пропорциональность. Ничем неограниченное число радиостанций излучают в пространство свои сигналы без малейшего опасения, что они, взаимодействуя с сигналами других станций, исказятся хоть малейшим образом. Имеет место полная независимость отдельных воздействий - воздействие целого в точности равно сумме воздействий частей, на которые разбито это целое.
   Переход количественных изменений в качественные или граница линейности часто реализуется скачкообразно. Например, линейность электромагнитного поля сохраняется вплоть до энергий кванта поля 1,022 мегаэлектронвольт, выше которой квант поля может порождать две частицы - электрон и позитрон. Это качественно новый процесс - превращение материи поля в материю элементарных частиц. Новые качества приобретают также сверхмощные гравитационные поля (в черных дырах) - они способны затягивать электромагнитное поле и конденсировать его в виде других форм материи. Качественные изменения явления - верный признак достижения границ линейности.
   Более сложный случай, звучащая струна. Различные начальные формы возбуждения струны создают различные виды звукового сигнала. Так вот, звуковой сигнал от суммарного возбуждения в точности равен сумме сигналов от тех же возбуждений, действующих по отдельности. Каждая гармоника возбужденной струны живет по своим внутренним законам, независимо от действия других независимых гармоник, в точности, как существуют в пространстве одновременно множество независимых радиоволн. Другими словами - каждая причина действует независимо и не оказывает влияния на следствия других причин. Следствие суммы причин равно сумме следствий отдельных причин. Такая пропорциональная связь между причиной и следствием есть признак линейной системы. Если же действие одной причины оказывает влияние на следствие другой причины, то это есть проявление нелинейности. Скажем, если струна возбуждается на двух частотах и включение (выключение) одной из частот оказывает влияние на форму колебаний другой частоты, то это явный признак нелинейности колебательной системы.
   Другой аспект линейности (нелинейности) - свойства среды. Если свойства среды не влияют на свойство линейности явлений протекающих в этой среде, то такая среда называется линейной. Как правило, линейность среды ограничена пределами, связанными со свойствами среды. Скажем линейность струны, как среды, в которой протекают колебательные процессы, ограниченна пределом упругости, при переходе через который струна начинает "течь", необратимо удлиняться. Электромагнитные волны высокой интенсивности в плотной среде могут привести к изменению ее структуры и механизма прохождения волн. Волны морского прилива, выходя на мелководье, своей нижней частью начинают задевать дно тормозиться, а верхушка уходит вперед и опрокидывает волну. Все это - примеры сред, нарушающих линейность протекающих процессов. Основная природа нелинейности сред - диссипативное сопротивление, то есть сопротивление, приводящее к превращению направленной активности в хаотическую.
   Важнейший признак линейной связи - обратимость процесса, соответствие причины и следствия вне зависимости от траектории процесса, возможность вернуться в то же состояние. Другими словами, характер изменения причины в прошлом не влияет на значение следствия. Следствие является функцией состояния, а не функцией процесса. Например линейное удлинение пружины зависит только от величины растягивающей силы. Но если перейти порог упругих деформаций, то удлинение при уменьшении силы окажется больше, чем удлинение при увеличении силы - образуется, так называемый, гистерезис, зависимость от пути процесса, типичный признак нелинейности. Зависимость следствия от пути (траектории) приводит к необратимости процесса. Здесь следует сделать одно важное замечание. Прошедшее всегда присутствует в настоящем в виде явлений инерции. Поэтому зависимость различных параметров системы от траектории процесса в той или иной мере существует всегда. Однако в линейной системе всегда можно найти параметры или величины, для которых этой зависимости не существует. Таковы например, действующие силы и ускорения в механических системах. Именно эти величины представляют собой причины и следствия механических явлений и для них будут выполняться указанные выше закономерности.
   Еще одно важное свойство линейных систем - независимость асимптотического состояния от начальных условий. То есть, чем больше проходит времени, тем меньше система "помнит", что было раньше. В нелинейных системах такая закономерность отсутствует. (Скажем, пластическая деформация пружины, единожды возникнув, не исчезнет никогда). Но есть совсем другой класс нелинейных систем, где малые начальные изменения исходного состояния приводят со временем не к исчезновению, а к нарастанию различий. Это может быть связано с накоплением последствий от этого ничтожного воздействия (вышеупомянутый эффект взмаха крыльев бабочки). Отсюда следует непредсказуемость поведения некоторых типов систем и невозможность точного предсказания их поведения (например, погоды). Другое свойство некоторых типов нелинейных систем - динамический хаос, как норма (турбулентность, формы облаков, рыночная стихия).
   В сложных системах, как отмечалось выше, далеко не всегда удается выделить причинно-следственные связи вследствие многофакторности и сложности системы связей. О линейности процессов в сложных системах судят по наличию обратимости, отсутствию качественных изменений и взаимного влияния различных причин. При исследовании обратимости следует учитывать наличие явлений инерции (зависимости от прошлого), которые исчезают спустя некоторое время релаксации. О нелинейности можно судить по изменению структуры, характера связей и величин тех или иных показателей (параметров). Например, при переходе ламинарного течения жидкости в турбулентное качественно изменяется структура потока, уменьшается вязкость и скорость производства энтропии (Ю.Л. Канторович). Изменение одного из параметров оказывает влияние на другие параметры, причинно не связанные с первым. Возникают эффекты "опосредований", волны изменений через цепочку связей затрагивают все элементы системы. Система в целом оказывается чувствительна к изменению любого параметра. (Скажем, повреждение любого органа человека вызывает заболевание человека в целом. Расстройство одной социальной институции возмущает весь социум).
   Нелинейность - это отсутствие линейности, так как процесс не может быть линейный и нелинейный одновременно. Однако процесс может быть квазилинейный, когда нелинейность мало влияет на общие характеристики процесса. Обычно процессы, которые считаются линейными, (за исключением фундаментальных), на самом деле имеют некоторую нелинейность. На малые изменения причин, вызывающих малые же изменения следствий, даже нелинейная система, как правило, реагирует подобно линейной системе. Последовательность разделенных во времени малых возмущений в нелинейной системе может качественно отличаться от единовременного суммарного возмущения. Это дает возможность "линеаризировать" процессы перехода из одного состояния в другое в социальных системах, используя метод малых шагов с адаптацией после каждого шага. Главное достоинство этого метода - прогнозируемость.
   Большинство процессов, протекающих в обществе, нелинейны, причем чаще всего это связано с нелинейностью среды, в которой развивается процесс, и связей. Например, рассмотренный выше процесс роста популяции развивается в среде самой популяции и в среде обитания популяции. Рост популяции при умеренной плотности приводит к росту выживаемости и увеличивает удельный прирост. При достаточно большой плотности популяции возникает эффект перенаселенности со всеми вытекающими отрицательными факторами, удельный прирост падает. Наступает истощение природных ресурсов среды, повышается смертность, численность популяции падает. Далее изобретается интенсивная технология обработки земли, позволяющая прокормить больше едоков, популяция растет до некоторого нового предела. Истощается почва, приходит засуха, неурожай - начинается массовая гибель и бегство населения и т. д. Эпидемии, войны обрушивают популяцию и материальные основания жизни. Периодически возникают так называемые "мальтузианские ловушки" предсказанные Мальтусом. Перечисленные явления нелинейны, так как необратимы, оказывают взаимное влияние и создают общесистемные эффекты.
   Нелинейность появляется всегда, когда изменение некоторой величины не пропорционально самой величине, то есть удельное изменение (в расчете на единицу величины) не постоянно, как в примере с демографией. Особенно сильные нелинейности возникают в информационных системах интеллекта. Удельный прирост информации (на человека) пропорционален имеющемуся объему информации. Если население увеличивается по мере роста количества информации (вследствие прямой связи информации, технологии и продуктивности), то сразу получаем нелинейную связь между общим приростом информации и ее количеством. Если же рост населения стабилизируется, то закон возрастания информации линеаризуется. Нелинейно возрастает число коммуникационных связей, скажем, в телефонной сети или в сети интернета, где число возможных связей растет пропорционально квадрату числа точек коммуникации. Появление сети интернет приводит к повышению нелинейности роста информации, так как существенно возрастает ее доступность и возможность производства новой информации. В свою очередь, простота передачи информации через интернет оказывает прямое влияние на процессы организации и самоорганизации общества. Это - проявление связи между нелинейностью и качественными изменениями в системе.
   Таким образом, характерные признаки нелинейности процессов следующие: во-первых - рост количества приводит к изменению качества, во-вторых, изменения в одном измерении (отношении) оказывают влияние на другие измерения (отношения), скажем, человек стал больше зарабатывать, а у него изменился характер. Изменение общественного бытия оказывает влияние на общественное сознание, и наоборот. Изменения в экономике оказывают влияние на организационное измерение, включая политическое устройство, на систему образования, на науку, на вооруженные силы, на менталитет, на демографию, на рост городов, на миграционные потоки, а те, в свою очередь - на экономику и т. д. В данном примере экономика, будучи связана мягкими нелинейными связями со всеми другими подсистемами, оказывает на них непосредственное, и опосредованное через другие системы, воздействие. Характерная нелинейность таких связей проявляется в их пороговом и гистерезисном характере. Реально, можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что вследствие нелинейности социальных процессов, процесс, протекающий в одном социальном измерении (отношении), после превышения некоторого порога оказывает влияние на процессы протекающие в других измерениях (отношениях). (Я бы назвал это "переходом качества в количество". Возникновение нового качества в одном отношении вызывает изменения в других отношениях). Поэтому переход в нелинейный режим развития существенно затрудняет его прогнозируемость и предсказуемость. Можно с уверенностью утверждать, что в сильно нелинейных социальных процессах всегда возникают неожиданные, непонятные и непредсказуемые явления, казалось бы никак не связанные с основными процессами, но внимательный анализ такую связь все же выявляет. Умные политики хорошо знают, что невозможно просчитать все последствия социальных действий, что всегда следует ожидать чего-то нового, о чем раннее никто даже не думал и не мог себе представить.
  
   Пороговость - общее свойство информационных связей. Если сигнал ниже определенного порога, он не воспринимается. Это явление имеет место на всех уровнях информационных связей, начиная с физиологического уровня преобразования сигнала из внешней среды в информационный код, то есть с уровня ощущений. Все ощущения имеют пороговый характер и при непрерывном изменении внешнего сигнала изменяются дискретно (ступеньками). Существует еще один порог, выше которого дальнейшее повышение уровня сигнала не изменяет количество информации (порог насыщения). Из этого следует принципиальная нелинейность информационных связей. Возникновение новой информации само по себе увеличивает нелинейность в системе.
   Физиологический уровень преобразования сигнала в информацию все еще является квазилинейным, так как упомянутые ступеньки, в пределах которых ощущение остается неизменным, значительно меньше, чем общий диапазон воспринимаемого сигнала.
   Ситуация меняется коренным образом, при переходе на новый уровень - связей, опосредованных мышлением. В игру включаются более сложные алгоритмы преобразования информации, зачастую, очень далекие от линейности. Например, если уровень передачи речевого сигнала превысил порог восприятия, то его дальнейшее повышение практически не влияет на качество воспринимаемой информации - процесс существенно нелинейный. (Сильно кричать не обязательно). Другой пример - возникновение научных знаний. Накопление информации, длящееся годами, вдруг преобразуется в интеллекте исследователя в новое качество - открытие. Таким образом, рост научных знаний (и технологий) не линейно связан с ростом информации, а дискретно, скачками. Переход к мышлению, в целом увеличивает нелинейность информационных связей.
   Все процессы, содержащие информационную связь, также становятся пороговыми. Значимость информации качественно изменяется после превышения порогового значения. Например, любой бизнес имеет порог рентабельности, выше которого он рентабелен, им стоит заниматься и он вызывает интерес, а ниже порога он интереса не вызывает. Существуют численные показатели, определяющие порог рентабельности разработки новых месторождений ископаемых, строительства дорог, организации выпуска новых изделий и т. д. Любое событие имеет порог общественной значимости, ниже которого оно никому не интересно. Достижение определенного порога знаний и практического опыта, превращает человека из ученика в специалиста. Человек, живущий на социальное пособие через некоторое пороговое время становится социальным паразитом, неспособным к труду. Говорят о пороге невозврата процесса, по достижении которого, процесс уже невозможно остановить или обратить вспять.
   Само по себе появление новой информации, особенно в виде новых идей или технологий есть целиком нелинейный, необратимый процесс, который может вызвать огромные последствия для системы. Повышение нелинейности системы, вызванное появлением мышления, в наибольшей степени проявляется в глобальных качественных изменениях, которые наступают в обществе при возникновении новой идеи, воплощаемой в технологию (например, идеи земледелия). Тогда возникают волнообразные, идущие с центра на периферию, самоусиливающиеся процессы, протекающие по механизму передачи информации, меняющие технологию, структуру и организацию общества, менталитет. "Ударная волна интеллекта", как кто-то красиво выразился, распространяется по обитаемой суше, ломая старые жизненные уклады, обычаи, религии.
  
   Гистерезисный характер связан с инерционностью. Воспринятая информация продолжает действовать еще некоторое время после того, как она претерпела изменения. Поясним некоторые особенности линейной и нелинейной связи на простых примерах. Атом, испустив фотон, переходит в новое состояние связи между ядром и электроном. Он в любой момент времени может вернуться в прежнее состояние поглотив фотон точно такой же энергии. Система полностью обратима, оба состояния тождественны. Теперь рассмотрим "минимальную ячейку общества" - семью. Образование семейной связи приводит к качественно новым последствиям, так что после разрушения этой связи члены бывшей семьи никогда не вернутся в прежнее состояние. Даже если они разведутся на следующий день после свадьбы и не произойдет юридической фиксации брака, то (помимо материального фактора) останется главное - информация о процедуре, которая изменит сознание всех, кто в ней участвовал, и кто о ней узнал. Именно информация, приводящая к ментальным изменениям, становится источником нелинейности и необратимости. К примеру, если никто из окружающих не узнал о состоявшейся процедуре, то для них ситуация остается неизменившейся.
   Рассмотрим пример большего масштаба. Рост экономики, сопровождающийся ростом доходов в реальном секторе и налоговых поступлений, после достижения определенного порога приводит к увеличению зарплат бюджетных работников, социальных выплат, повышению расходов на вооруженные силы и науку, росту потребления, социальные нужды и т. д. Если впоследствии экономика опустится до исходного уровня, то достигнутый уровень выплат не вернется автоматически на исходный уровень, а в силу действия всеобщего закона инерции останется неизменным, по крайней мере, некоторое время. Здесь опять проявляются механизмы, связанные с процессом изменения менталитета народа и правящей элиты. Люди быстро привыкают к хорошему и не хотят возвращения к прежнему, всячески оттягивая неизбежное. Но поскольку "чудес на свете не бывает", тем более в экономике, то вначале будет идти растрата накопленного "жира" - золотовалютных резервов, а затем включится механизм инфляции, иностранных займов, и система тихо сползет в более низкое состояние. Нелинейность проявит себя в форме гистерезиса - свойства процесса, состоящего в том, что траектории подъема и спада существенно разнятся практически по всем показателям. После завершения цикла система приходит в качественно новое состояние. Явления инерции, приводят к фазовым сдвигам и постоянному изменению отношений показателей, характеризующих подсистемы. В этом причина того, что вследствие прохождения волны подъема-спада система не возвращается на прежние позиции, а может даже оказаться на грани кризиса. А кризис - это неустойчивость. Показательный пример - продолжающийся кризис в Греции. В свою очередь, экономика Греции, составляющая несколько процентов от экономики Евросоюза, привела не только к нестабильности на мировых рынках, но к разговорам о возможном распаде Еврозоны, возврату к национальным валютам и т. п. Ясно, что простая линеаризация процесса, а именно - приведение в однозначное (прямо пропорциональное) соответствие показателей экономики с зарплатами и потреблением, позволило бы избежать кризисных явлений.
   Рассмотрим природу описанного явления на более простом примере. Представьте себе, что человек вдруг стал получать меньшую зарплату. Если он не имеет накоплений, он вынужден тут же ограничить потребление до разумных пределов и спокойно жить дальше, испытывая первое время некий дискомфорт. Это пример квазилинейного поведения, когда траектории подъема и спада практически совпадают. Если же человек имеет накопления, то может продолжать жить "на широкую ногу", используя сбережения. Когда закончатся сбережения он может начать занимать деньги, все сильнее проваливаясь в долговую яму. Финальное развитие такого сценария представляется печальным. Естественно, во втором варианте он также мог ограничить потребление, оставляя сбережения неизменными. Но его держит изменившийся менталитет, который находит веские (и вполне резонные) аргументы, чтобы тратить сбережения. В чем различие между этими двумя вариантами? Очевидно в наличии денежных накоплений. А что такое деньги? Деньги есть информация о возможности обладать материальными продуктами, имеющими стоимость, то есть денежный эквивалент. Итак, в рассмотренных случаях исходной причиной нелинейности становится исходный нелинейный компонент - информация, выраженная в форме денег, и следующий за ней второй нелинейный компонент - менталитет. Но поскольку менталитет поддается управлению разумом, то посредством волевых усилий и ментальных напряжений вполне можно линеаризировать (квазилинеаризировать) процесс. Управление должно быть гибким и оперативным.
   В какой мере вообще можно управлять нелинейным процессом? Управление есть информационное воздействие. Следовательно, управление возможно, пока основная форма отношений в обществе - информационная. Как только основная форма отношений становится материальной, информационное управление становится невозможным (частично или полностью), происходит "переключение" режима, и управление процессом переходит в руки материальной необходимости. Материальные отношения связаны со структурно низкими уровнями организации - физическим и физиологическим (голод, холод, изнуряющий труд, угроза жизни), которые происходят из законов природы и поэтому имеют более высокий статус. Параллельно с изменением формы отношений изменяется ментальность общества, в первую очередь ветром перемен "сдуваются" цивилизованные формы поведения, понятия о приличиях, затем наступает очередь морали и так послойно вплоть до самых глубин, в зависимости от глубины проблемы. Таким образом, существует порог информационной управляемости процессом, после перехода через который управление становится возможным только с помощью силы или чисто материальных факторов. Управление посредством разума, в принципе, позволяет прогнозировать возможность достижения порога управляемости и принимать адекватные меры для поддержания нормального режима управления, но, как говорится, всему есть предел.
   Для того, чтобы идти вперед нужно научиться вовремя отступать. Без отступления нет прогресса. История знает бесчисленное число примеров, когда своевременное отступление предупредило бы поражение или кризис. Но для быстрого отступления необходимо полное взаимопонимание между руководством и массами, а это возможно только при ответственном и честном руководстве, что бывает крайне редко. Так что природа гистерезиса, прежде всего, ментальная, как со стороны народа, не осознающего проблемы и не способного смотреть в будущее, так и со стороны руководства, стремящегося удержаться у власти, методом популизма и массовой "раздачи хлебов". В наше время развитых средств массовой коммуникации стало гораздо проще устанавливать контакт с народом, вразумлять и просвещать народ, проводить ответственную политику. Требуется только воля, полномочия и единство руководства. Быстрая реакция в критические моменты важнейший фактор, помогающий избежать крупных неприятностей, хотя проблема принятия оперативных решений все более осложняется в глобальной экономике. (Еще одно, на мой взгляд, эффективное средство - голосовать должны только те, кто платит налоги. Иначе паразитизм, распространяющийся как раковая опухоль, задушит любую экономику. Нетрудно представить ситуацию, когда политику государства будут определять паразиты).
   Приведенный пример характеризует весьма существенное свойство нелинейных систем - необратимость развития. Процесс "при всем желании" не может вернуться в точку, из которой вышел, в то время как линейная система с взаимно-однозначными связями может вернуться точно в ту же точку. Это значит, что волнообразные нестационарные или квазистационарные процессы на каждом цикле продвигают систему во все новое состояние. Нелинейность посредством необратимости становится причиной развития. Формируется вектор направленности времени. Поясним эту мысль подробнее. Охотник-собиратель, живущий с того, что можно взять от природы, был от нее практически в линейной зависимости - в "тучные" годы он живет хорошо, а по мере падения пищевого достатка постепенно затягивает пояс и растрачивает собственные накопленные жировые запасы. Общество пребывает в циклически меняющемся времени - все течет, все изменяется и возвращается на круги своя. Это возвращение "на круги своя" могло длиться тысячелетия, и за время жизни поколения людей не происходило изменений превышающих "порог заметности". Историческое время пульсировало, но в среднем стояло на месте. Теперь рассмотрим современного человека, выходца из низов, который благодаря огромным усилиям стал миллионером, приобрел общественный статус, а затем потерял все свое имущество и снова опустился до уровня низов. "Линейный" человек в этой ситуации станет жить как и раньше, с благодарностью вспоминая дарованные ему судьбой годы полного достатка и высокой самооценки. Такому подходу к жизни учат многие направления восточной философии. Это философия линейности - адекватности, обратимости, цикличности исторического времени. Совсем иная ситуация возникает, если человек сугубо "нелинейный". Возвращение в прежнее состояние он воспримет как трагедию, лишающую смысла дальнейшую жизнь. Время оказывается связано с прогрессом. Кто за то же время поднялся выше, тот выиграл. Кто "возвратился на круги своя", тот побежденный, лузер. Время - материальный ресурс, время - деньги!
   Какой смысл вкладывается в слова "линейный" человек или "нелинейный"? Человек, достигший высокого статуса и при этом соответственно изменивший свой менталитет, совершил в общем то линейное преобразование, так как его менталитет изменился пропорционально статусу. Проблема возникает при потере статуса, то есть в обратимости произошедших ментальных изменений. У "нелинейного" человека эти изменения необратимы, произошел переход количественных изменений в качественные, перестроилась психика, что и есть нелинейность. В этом вопросе, как показывает опыт, существенна роль интеллекта и воспитания - человек с низким уровнем интеллекта легко переходит "из грязи в князи", а обратно - никак. Человек, обладающий цельным внутренним стержнем, развитым чувством собственного достоинства, и независимым взглядом на мир, воспринимает любые изменения, как изменения внешних условий и обстоятельств, требующих адекватной реакции, но не изменяющих его души.
  
   Наиболее сильно нелинейность оказывается выражена в тех случаях, когда информационная составляющая процесса становится определяющей, а то и единственной. Такой общественный процесс существует - это финансовый бизнес, работающий с чистой информацией. Чистая информация - деньги, возникла после того, как был упразднен материальный (золотой) эквивалент денег. Это был качественный переход денег в иное состояние, так как будучи оторваны от материи, они утратили функцию однозначного соответствия материальным ценностям. Они превратились в условность, а их связь с материей также стала условной, относительной и меняющейся. И эта условность обеспечила возможность создания новых финансовых механизмов и новой, чисто финансовой экономики, основанной именно на условности денег, использующей вариации относительной ценность денег (по отношению к неким материальным ценностям). Все было еще ничего во времена, когда финансовый бизнес имел дело с реальной экономикой. Впрочем и в этом варианте возникали информационные монстры в виде производных финансовых инструментов (derivatives), использующих дополнительные нелинейные связи в виде правовой системы, которая обеспечивает функционирование договорного механизма. Ситуация еще более усложняется, когда финансовый бизнес начинает работать с информационным продуктом, как средством вложения капитала. Причем, не с актуальным продуктом, а тем, что возникнет на несуществующем пока предприятии, которое неизвестно когда будет создавать не очень ясно какой информационный продукт. Это - золотое дно для умельцев надувать финансовые пузыри и ловить рыбку в мутной воде. К сожалению, это не обходится без отрицательных общественных последствий, в виде ослабления устойчивости финансовой системы, накопления огромной массы денег, вращающихся в финансовой сфере и ползучей инфляцией. В целом можно сказать, что возрастание информационной составляющей, как фактора общественного процесса, должно приводить к уменьшению стабильности и устойчивости общественных процессов, если не принимать соответствующие организационные меры. В данном случае мы имеем дело с ухудшением устойчивости, как свойством структуры, целиком построенной на нелинейных элементах. Этот аспект нелинейных отношений очень важен и его следует коснуться отдельно.
   Для начала приведу пример из физиологии. Биологический организм (например, человека) есть великолепно отлаженная эволюцией система, в которой все процессы основаны на информационных связях. При нарушении какой-либо связи, происходит нарушение физиологического процесса. Характерный пример - аутоиммунная реакция организма, когда в результате сбоя в иммунной системе возникает ее неадекватная реакция, которая может проявляться в форме выработки антител или клеток-киллеров, действующих против собственного организма и вызывающих ужасные заболевания. Если отвлечься от деталей, то причина данных явлений - в ложной информации. Появление в системе ложной информации, которая функционирует как истинная, приводит к нарушению деятельности системы вследствие сбоя алгоритмов, зачастую приводящему к ее гибели. Ложная информация подобна яду, разрушающему отдельные подсистемы, и система вынуждена расходовать большие ресурсы только для самосохранения. Отличительная особенность такой информации состоит в том, что она влияет на материальные явления. Все системные эффекты проявляются на стыке - информационное-материальное, и если в системе появилась ложь, обман, дезинформация, ошибка, она начинает работать контрпродуктивно, то есть сама против себя.
   Если человеку показали кусок желтого металла и сказали, что это - золото, это ничего не меняет в системе, кроме процедуры получения новой информации данным человеком. Но если ему вместо золота продали кусок желтого металла, то это необратимо изменило материальное состояние и покупателя, и продавца. Ложная информация не только нарушает функционирование системы, но приводит к необратимости. Но в конечном счете любая информация приводит к тем или иным материальным последствиям. Поэтому ложь всегда осуждалась и преследовалась как социальное зло, принимающее различные формы - не только прямого обмана, но также лжеучений, лжепророчеств, дезинформации, манипуляции и т. д., и вместе с тем, все эти формы лжи активно использовались властью для осуществления тайных замыслов. "Мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово
   и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность". Следует только иметь в виду, что под преуспеянием, цитируемый Макиавелли, в основном, имел в виду умение подольше удержаться у власти и приумножить богатства за счет завоеваний. Впрочем, и в наше время политики-популисты вполне сознательно идут на ложь и обман чтобы достигнуть власти. Успех таких политиков свидетельствует о ментальной незрелости общества.
   Общество, в котором ложь и обман приобретают массовый характер и становятся нормой жизни, обречено на прозябание. В таком обществе не может возникнуть высокий уровень доверия между людьми - та моральная основа на которой возникают связи, пронизывающие и скрепляющие все общество, приводящие к самоорганизации и возникновению оптимальных общественных структур. Ложь создает деструктивные векторы, действующие в сторону нарушения порядка. Естественная защитная реакция на ложь - цинизм, заставляющий ложь и обман воспринимать как норму, а проявления искренности и честности - по меньшей мере, как глупость, а по большей - как идиотизм. Доверчивые люди обозначаются новым словечком - лохи, существующие для того, чтобы их обманывали, а сам обман почитается за доблесть. Доверчивость - самый большой недостаток. Доверять нельзя никому, даже родственникам, и т. д. Полноценное функционирование социальной системы в такой ситуации невозможно. Общество вынужденно расходовать ресурсы для поддержания порядка, но требуемые ресурсы оказываются непосильно велики для общества с низкой моралью. Никакие материальные ресурсы не способны обеспечить создание таких ценностей, которые возникают сами собой в обществе с высоким уровнем общественной морали.
   В системе финансового капитала ложь узаконена и является одним из основных факторов функционирования системы. Надувание финансовых пузырей по своей сути ничем не отличается от построения финансовых пирамид, в которых ложь ничем не прикрыта и явна. Но результат одинаков в обоих случаях - пирамиды рушатся, биржа обваливается и происходит перераспределение финансов - обогащение управляющей процессом финансовой элиты и обнищание широких масс. Процесс необратим. Выиграла ли при этом финансовая элита? Большой вопрос. Финансовый кризис рождает цепочку связанных между собой процессов идущих с положительной обратной связью, то есть самоусиливающихся (падение потребления, падение производства, банкротства, безработица, инфляция, социальная напряженность и т.д.), неизбежно ведущих к обесцениванию тех активов, которые были получены в результате финансовых спекуляций. Собственников квартир, не уплативших по кредиту, выселили, квартиры передали в собственность банков, а покупать их некому, и цена на них упала ниже некуда. Куплены фабрики, которые еле сводят концы с концами, на грани выживания. Государство вынуждено во всю мощность печатать деньги, чтобы решать социальные проблемы, деньги обесцениваются - возникает клубок проблем, растущих как снежный ком.
   Где определяющий фактор процесса? В его необратимости. Необратимость наступает как только сумма финансовых активов начинает превышать сумму активов материальных, то есть в обмане (или самообмане). И чем больше это превышение, тем больше уровень необратимости. И последствия этой необратимости реализуются всегда, как только основные игроки сбрасывают свои пакеты ценных бумаг. Вернуться назад уже нельзя. Обед вдруг оказывается съеден, причем настолько быстро, что никто не успел заметить, кто его съел и куда потом исчез съевший. Все остальные дружно платят по счетам. Обман, заложенный в финансовый спекулятивный бизнес, выливается в кризисы и депрессию. Этот вид бизнеса всегда активно включается в экономический процесс на стадии подъема, именно в те моменты, когда пахнет большими деньгами, и возможностью надуть и обвалить финансовый рынок. Бум заканчивается лопанием раздутых пузырей и очередным крахом, острым кризисом, спадом и т. д. (так называемые, циклы Жюгляра, длительностью 7 - 11 лет, Juglar 1862). Таким образом, природа необратимости в несоответствии между действительностью и информацией о ней, попросту говоря, во лжи и обмане. И это заложено в действующую модель экономики, которая считается самой передовой. "Сильные мира сего", как и во времена Макиавелли умножают свои капиталы путем узаконенного обмана и ограбления. (Экономисты даже используют жаргон, в которм акцентируется необратимость - "спираль инфляции", когда за один оборот спирали мы оказываемся каждый раз в новой точке, "цепная реакция", когда в процесс развития начинают включаться другие измерения социума - важнейший показатель нелинейности).
   Не случайно ростовщичество было запрещено в мировых религиях (по крайней мере, по отношению к единоверцам). Этот запрет с трудом поддавался рациональному объяснению (например, ростовщичество трактовалось как торговля временем), но было ясно, что человек, дающий деньги в рост, постепенно наращивает свое богатство, не создавая при этом материального продукта. Но возникновение капитализма с неизбежностью приводит к возникновению финансового капитала, как необходимого элемента системы. Все хорошее имеет обратную сторону - риски, трансакционные издержки. Особенность развития бизнеса состоит в том, что для эффективного ведения предпринимательской деятельности человеку нужен практический опыт, а чтобы получить этот опыт ему вначале необходим стартовый капитал, что вынуждает его взять кредит. Пока предприниматель набирается опыта, он попадает в полную зависимость от кредитора и в типичном варианте значительную часть жизни работает на погашение кредита, а в худшем - на погашение процентов по кредиту. Мало того, аналогичным образом в долговую зависимость попадают целые страны, притом кредиторы специально готовят для развивающихся стран проекты-ловушки, чтобы высасывать соки из страны в течение долгих лет. (В советское время это вполне законно называлось неоколониализмом). Возникает диспропорция - богатство и власть переходят к ростовщикам, опутавшим общество сетью долговых обязательств и "сосущих" проценты. Создается паразитическая, но очень влиятельная финансовая прослойка в обществе, способная формировать власть, влиять на власть и "продавливать" нужные законы. В условиях современной либеральной экономики концентрация финансов в одних руках на фоне некредитоспособного населения требует расширения рынка, который естественным образом ограничен рамками глобальной экономики. Столь же естественным образом возникает тупик экономической модели. Богатство и процветание общества несовместимо с концентрацией финансов в одних руках. Возможен очень простой, но не очень реальный, патерналистский выход из этого тупика, предложенный еще Марксом: единственным ростовщиком должно стать государство, а проценты по кредиту должны направляться на общественные нужды. Возможен также более мягкий вариант, практикуемый в некоторых странах - законодательное ограничение по максимальной величине выплат с кредита. Впрочем, высокий банковский процент в основном обусловлен банковскими рисками то есть в конечном счет - общественной моралью. В хорошо социализированных сообществах, например в диаспорах представителей дальневосточных стран в США, действовали банки-складчины, по очереди предоставлявшие беспроцентный кредит членам складчины для старта бизнеса. Высокопорядочные голландские фермеры создали свой банк (Rabobank), где они могут брать кредит под 1,2% годовых. Ясно, что такие отношения могут существовать только при нулевом риске потери кредита.
  
   В чем природа "линейного" или "нелинейного" восприятия мира? Очевидно в ментальности. Таким образом, менталитет становится важнейшим фактором, определяющим характер развития, "напряженность стрелы времени". В "нелинейном" обществе в ситуации сильного спада вырастает активность населения, возникают новые формы бизнеса, новые формы самоорганизации и общественного устройства. Эти формы не могли бы возникнуть в линейной осциллирующей среде, где каждая новая волна воспроизводит предыдущую в качественном отношении. Так что нелинейное развитие, подвергая народ ментальным перегрузкам, сообщает системе ускорение. "Время, вперед!" Вопрос только в соотношении "плюсов" и "минусов", стоит ли вообще ускоряться и куда нам спешить? Не будет ли на спаде сломана судьба целого поколения? Но ход развития цивилизации таков что не спешить, а тем более, останавливаться, нельзя, чтобы не оказаться на задворках истории. Мир оказывается обречен на непрерывную гонку. Можно ли обуздать этот процесс? Способен ли коллективный разум человечества обнаружить и познать те рычаги, с помощью которых можно управлять этим движением? На мой взгляд, человечество еще не дозрело до уровня всеобщего осознания цивилизационных проблем, эгоизм, национальные и местечковые интересы все еще преобладают в ментальности не только обычных людей, но и политической элиты.
  
   Нелинейное развитие в режиме с обострением заканчивается волной, идущей от центра на периферию. Гиперболический демографический рост заканчивается миграционными волнами. Эти волны несут в окружающее пространство новую информацию и технологии, порождая новые центры неустойчивости. Возникает "ударная волна интеллекта", приводящая к технологическому и организационному росту. Он протекает в нелинейной среде - обществе и уже поэтому не может быть линейным. Этот процесс связан с ментальностью и потребностью, плотностью народонаселения, организацией общества, общим уровнем технологических знаний, наличием конфликтов, религией, кроме того, существует время адаптации к новым идеям и конкуренция идей, она не принимается, пока не отработает свое предыдущая, идеи заимствуются, переносятся, модифицируются, утрачиваются, то есть этот процесс никогда не бывает непрерывным и монотонным, а происходит скачками, взрывами, откатами, спадами и только в историческом среднем он возрастает. На наших глазах утрачиваются традиционные технологии выживания, которыми люди пользовались на протяжении тысяч лет, чтобы выжить даже в суровейших условиях (например, эскимосы или жители Тибета), утрачиваются традиционные ремесла, навыки приспособления к природе. (Еще мой отец рассказывал, как на его глазах цыган выкопал ямку в чистом поле, развел огонь, с помощью примитивных приспособлений выковал топор и даже украсил его узорами. Этот топор я помню с детства). Все это заменяется высокими технологиями, чрезвычайно уязвимыми и способными работать только в устойчивой социальной среде. Мощный природный катаклизм может сделать человека безоружным перед встречей с наступившей новой реальностью. Тогда наступит огромный технологический откат (и не только технологический).
   Рассмотрим более подробно пространственный аспект режима с обострением на примере роста крупных городов. Существуют мощные центростремительные силы, увлекающие народ в города. Город - это средоточие бизнеса, культуры, образования и политики. Только в городе амбициозный человек может рассчитывать на карьеру. Города поглощают избыток населения с периферии. Концентрация бизнеса, наличие коротких транспортных связей, сильно упрощают организацию нового дела. Молодые люди, получившие образование в городах, практически не возвращаются в деревню, происходит концентрация интеллекта и т. д. Но по мере роста города начинаются центробежные процессы - сам город распадается на районы, так как система хозяйственного управления имеет естественные пределы, скученность, плохая экология, "трущобный" характер жизни, дороговизна жилья, окрестности, превращенные в свалки мусора, стимулируют отток из города на поиск более цивилизованных условий жизни. Этому способствует развитие системы коммуникаций.
   Ничем не сдерживаемый рост мегаполисов вызывает ассоциации с ничем не сдерживаемым ростом колоссальных деревьев каменноугольного периода. Лишенные сдерживающих механизмов роста они падали под действием собственного веса, на смену им вырастали новые, опять падали, пока не образовался огромный слой поваленных деревьев, похоронивший своей тяжестью всякую дальнейшую возможность роста. О масштабах этого явления свидетельствуют только пласты каменного угля, вызывающие изумление наших современников. "Явление само вызывает в себе элементы, которые его погубят" (Гегель). Распад структур может происходить вследствие внутренних причин в состоянии кризисов и нестабильности, возрастания хаоса до критических пределов, мощных флуктуаций, катастроф, а также в результате выхода из режима с обострением.
   Переход к информационному типу общества качественно меняет ситуацию. Для производства интеллектуального продукта не требуется концентрации населения. Развитая интернет-торговля и средства доставки продуктов уравнивают город и деревню. Интеллект начнет уходить из городов на природу, в идеальные условия соответствия потребностям души и тела. У человека существует инстинктивная потребность в непосредственной связи с живой природой и с природными стихиями - ветром, свежим воздухом, водой, огнем. Вне природы он не ощущает полноты жизни, оказывается угнетен ущербностью своего существования. Жизнь в мегаполисе представляется непрерывным насилием над психикой. Самое чудовищное, что можно себе представить в будущем - обитаемый мир, как сплошной мегаполис. Мне кажется, и я на это надеюсь, мир постепенно превратится в большую деревню, начиная от наиболее развитых государств, и волной этот процесс будет расходиться по обитаемой суше. Волны концентрации будут возникать, но они будут иметь совсем другую природу - стремление к уникальным и чистым природным зонам. Нынешние крупные города и мегаполисы - порождение индустриальной эпохи. Они уйдут в прошлое вместе с дымящими трубами промышленных гигантов и серыми массами пролетариев, ранним утром и поздним вечером спешащих на проходные. Проблема только в одном, удастся ли стабилизировать рост населения на приемлемой цифре?
   Вообще, любые нелинейные процессы, идущие с обострением, имеют естественные ограничители. Гиперболический нелинейный демографический рост имеет ограничение в виде экспоненты, как только продуктивность женской особи достигает предельного значения. Рост производства любого промышленного изделия ограничен скоростью поставки наиболее дефицитного ресурса и, как правило, становится линейным во времени (принцип "бутылочного горлышка"). При быстром росте в различных частях системы рано или поздно возникает асинхронизм, то есть разная скорость роста различных подсистем, что приводит к дисбалансу, возникновению внутренних противоречий и утрате внутренних связей, нарастанию центробежных сил и распаду системы. Наконец, существует предел, который ставит нам самый главный источник энергии - солнце, создающее биомассу - материальную основу жизни. Предельная продуктивность Земли по биомассе однозначно связана с мощностью световой солнечной энергии, питающей Землю.
   Самая большая необратимость - смерть - качественное изменение состояния материи, переход из мыслящей, высокоорганизованной - в пассивную, разлагающуюся органику, исчезновение единственного и неповторимого внутреннего мира. Поэтому смерть является самым трагическим, пугающим, иррациональным и не поддающимся осмыслению явлением, а возможность жизни после смерти в новых формах, является извечной мечтой человечества и предметом чудовищных по своим масштабам спекуляций. Но смерть организма есть результат последовательных и необратимых изменений в работе организма, неотвратимо ведущих к концу. Аналогично, необратимые изменения, происходящие в социуме в конце концов приводят к невозможности существования сложившегося порядка вещей и его смерти в той или иной форме. Однако организм обладает имунно-генетической системой, уничтожающей дефектные клетки и восстанавливающей поврежденные ткани. От эффективности этой системы зависит "живучесть" организма. Аналогичной системой должен обладать социальный организм. В ее основе - свободный и оперативный доступ к информации, быстрый и активный отклик общества, а через него - давление на исполнительную власть, включающую соответствующие механизмы. Другими словами - обратная связь, наиболее быстро действующая на уровне проблемы и не вовлекающая без необходимости более высокие уровни.
   В советское время каждый партийный работник достаточно высокого ранга держал в своем кабинете добротный шкаф, где за стеклом красовались все 53 тома сочинений Ленина. Ни один из этих томов никогда не читался и не открывался - за окном бушевал реальный социализм, не имеющий ничего общего с трудами вождя всех времен и народов. Пресловутые "ленинские нормы партийной жизни", необратимо ушли в прошлое (впрочем, они были только на бумаге), "вещизм" и "мелкобуржуазные пережитки прошлого" стали реальным содержанием жизни. Социализм тихо умирал, вначале в сознании партийных лидеров, затем в сознании широких масс и, наконец, как государственная система. Эта система, с самого начала нацеленная на смерть, уничтожение, ограбление, террор, не могла долго продержаться, потому что все эти действия ведут к последовательному наращиванию необратимости - человеческая ментальность не могла длительно выдерживать такое напряжение. Каждое новое преступление приближало конец системы. Не было ни одной серьезной попытки ее реформирования, оздоровления (поговаривали о таких планах со стороны Л.П. Берия). Горбачевское "возвращение ленинских норм" уже не могло спасти ситуацию.
   Природная экологическая система, формировавшаяся миллиарды лет эволюции, была идеально сбалансирована - в ней не накапливались необратимые изменения в виде разрушительных действий или роста неутилизируемых продуктов жизнедеятельности отдельных видов организмов. Необратимость началась, когда человек сжег первый участок леса для целей земледелия и когда он уничтожил первый вид диких животных. В настоящее время происходит увеличение скорости наращивания необратимости. Об этом может свидетельствовать каждый старик, с изумлением взирающий на быстро меняющийся мир. Необратимость неотделима от развития. Высокие темпы развития наращивают необратимость и ведут к радикальным изменениям в системе.
   Наконец, обратимся к еще одному аспекту понятий, линейность, нелинейность, необратимость, а именно, их обыденному восприятию. На мой взгляд, квинтэссенция этих понятий выражена в значениях слов, мера, соразмерность, гармония. Несоблюдение меры превращает лекарство в яд, учебу в истязание, доброту во зло, красоту в уродство. Это как раз те моменты, когда линейность явления претерпевает качественные изменения и сменяется нелинейностью, направленность процесса радикально меняется, часто - на противоположную. Когда государство начинает контролировать и регулировать все стороны жизни человека - это уже сверх меры. Когда церковь начинает заниматься не только духовным воспитанием прихожан, но становится также органом власти и карающей рукой бога, это также сверх меры. Это нелинейность, меняющая качество на противоположное и ведущая к необратимости. Показательно, что в Древней Греции умение соблюсти меру почиталось наивысшим положительным качеством человека. Действительно, это качество затрагивает все стороны жизни, оно противостоит радикализму, догматизму, фундаментализму, не допускает скоропалительных и недостаточно взвешенных решений, это качество мудрости. Потому что только мудрость способна ощутить приближение того порога, за которым начинаются конфликты, кризисы, революции.
   Итак, процессы, идущие в различных социальных измерениях (популяционном, технологическом, организационном, ментальном) имеют, как правило, нелинейный характер и протекают в нелинейных средах - обществе и окружающей среде, причем, в основном ментальное измерение определяет нелинейность. Самую большую нелинейность и связанную с ней необратимость вносят новые идеи и новые технологии. Вследствие явлений инерции, а также различий в характерных временах процессов, протекающих в различных измерениях социума, происходят асинхронизмы, фазовые сдвиги, волны, которые могут по-разному влиять на тот или иной процесс, в сторону усиления, ослабления, вызывать резонанс и колебания, порождать кризисы, динамический хаос и режимы с обострением. Не удивительно, что не удается найти корреляций между различными показателями развития, так как связи между ними нелинейны, многомерны и сдвинуты во времени по фазам, различным для каждого измерения. ("По крайней мере за более чем 100 лет поиска подобных корреляций ни одной реальной функциональной зависимости между какими-либо социоэволюционными показателями обнаружено не было". А.В. Коротаев. Социальная эволюция. 2003). Это не означает, что социальную эволюцию нельзя исследовать. Просто ее надо исследовать исходя из предмета исследования, а не исходя из устаревшей методологии. Кроме того, в системах развитого интеллекта стихийные биологические процессы начинают управляться разумом. И поэтому возрастает роль качества менталитета общества и роль человеческого фактора. Самый наглядный пример - влияние разума на рост населения. Мальтус отдыхает!
  

Глава 3. Социализация.

3.1. Душа, как социальный фактор.

   Рассматривая менталитет человека или группы в его социальных проявлениях, мы мало интересовались его "внутренним устройством". Это - так называемый, феноменологический подход, в соответствии с которым, для нас существенны только внешние стороны явления, имеющие отношение к взаимодействиям в более общей системе, подобно тому, как большинство из нас не интересуется внутренним устройством телевизора. При таком подходе менталитет - это "черный ящик" обладающий определенными свойствами, о которых шла речь выше, устройство которого для нас не существенно. Тем не менее, существует один аспект человеческой психики, который целесообразно выделить отдельно, в силу его социальной значимости - этот аспект связан с понятиями, душа, дух, духовная (душевная) жизнь, казалось бы лежащими вне сферы научных интересов.
   Особенность этого аспекта состоит в том, что, с одной стороны, духовная жизнь есть явление сугубо индивидуальное, а с другой - духовная жизнь, протекающая в душе всего лишь одного человека, может иметь огромное общественное значение. То есть мы имеем дело с превращением личного, индивидуального явления в общественный процесс. Еще одна сторона этого вопроса касается роли духовности общества в общественном процессе, в характере его направленности и трансформации.
   Душа - один из главных объектов внимания всех религий, важнейшая составляющая обыденного сознания, самоощущения и самоидентификации, тем не менее, к началу 20 века почти целиком уходит из сферы интересов науки, трактуемая, как мистическое понятие, рудимент прошедших эпох. Окончательно запутал вопрос о душе З. Фрейд, по аналогии с Платоном, разложив психику человека на три составляющие: бессознательное, иррациональное Ид (Оно) - инстинктивные влечения, подчиняющиеся принципу удовольствия, далее, воспринимающую, рациональную составляющую - Эго и, наконец, Супер-Эго - мораль. При этом душевные переживания трактовались, как отражение конфликта между инстинктами и моралью. Этот, воспринятый "на ура" подход, убивал само представление о душе, как объекте научного изучения, которое с этого времени сохранилось только в термине, душевнобольной. (Я остановился на Фрейде потому, что его учение, некритически воспринятое в среде гуманитариев, очень сильно повлияло на культурный процесс. Фрейдовское бессознательное представляло собой отличный универсальный контекст для выявления скрытых смыслов произведений искусства, которые обнаруживались при, так называемой, деконструкции произведения, и уже вся мировая литература была пропущена через фрейдовский пах, и на свет божий были вытащены такие скрытые смыслы, о которых бедные авторы не только не догадывались, но не могли себе представить даже в кошмарном сне).
   Но не могут же, на самом деле, инстинктивные влечения одухотворять наше тело, сообщать ему разум, чувства и волю. А то, что наши чувства, интуитивные озарения, побуждения к действию, непреодолимая устремленность и немотивированная активность рождаются где-то глубоко внутри, в том, что принято называть, и что мы воспринимаем, как душа, не подлежит сомнению для каждого, кто пытался разобраться "в своей душе". Представления о душе свойственны всем стадиям развития человечества, то есть в высшей степени соответствуют общественному опыту, причем "качества души" человека, как правило, являлись и являются более существенными, чем "качества тела". Душа, а не тело определяет личность.
   Традиционно, представления о душе связываются с религиозным началом в человеке. "Лишь религиозный человек способен иметь подлинное живое самосознание, ощущать в себе "душу живу"; или, быть может, вернее сказать: религиозность и самосознание в этом смысле есть именно одно и то же" (С.Л. Франк, "Душа человека"). Столь радикальное заявление исследователя души видимо, связано с бытовавшим (и бытующим кое-где до сих пор) убеждением, что душа дается человеку во время обряда крещения, поэтому некрещеные люди бездушны, а "поганых" (язычников) можно вообще уничтожать без греха, (что и делалось вполне успешно). С этих позиций неверующий Сократ, призывавший к самопознанию, безусловно, был бездушен, так же как и все, кто не воспринял "благую весть", а продолжал верить в учение Будды, Конфуция, Заратуштры и даже в переселение душ. С этих позиций, человек, над которым в детстве произвели некие процедуры, а в дальнейшем он воспринял некую информацию, изменяет свою морфологию и физиологию, приобретая уникальное свойство психики - наличие души, в отличие от бездушных скотов-атеистов и прочих азиатов. (Возникает вопрос, как быть с глубоко верующими христианами, которые в дальнейшем становились атеистами? Оказывается, и на сей счет предложено не менее десятка вариантов решения вопроса, включая сожжение на костре).
   Научный и богословский подходы к душе, в принципе, могут различаться только лишь в вопросах происхождения души и ее "спасения", но не по существу духовной жизни. Вместе с тем, психология (буквально - наука о душе) до сих пор ограничена самими возможностями научного метода, требующего твердо установленных оснований, экспериментальных подтверждений своих выводов, а также ее ориентацией на внешние проявления или симптомы психической деятельности. Не занимается наука и заведомо иррациональными вопросами смысла и цели каких-либо явлений. То есть она изучает психику (душу) примерно так же, как естественные науки изучают явления природы. Но ведь именно душа формирует смысл и целенаправленность нашей деятельности, так сказать, рационализирует иррациональность. Высшие проявления духовной жизни, вдохновение, "полет души" остаются вне "поля досягаемости" психологии. Наука не занимается "чудесами", хотя именно явления, подобные чуду, деяния гигантов духа, создающих информационные взрывы и мощные, самоподдерживающиеся информационные волны, определяют лицо нашей цивилизации. Однако наука не может действовать, игнорируя научную методологию. В противном случае она сваливается в смесь объективных наблюдений и научных данных с мистикой, фантазиями, сумасбродными теориями и прямым шарлатанством, что в изобилии можно найти в "околонаучной" литературе. Вместе с тем, можно предъявить к психологии как науке претензии методологического порядка. Для большинства наук характерна преемственность, выраженная в принципе соответствия. Это значит, что из психологических исследований должны следовать результаты предыдущего опыта, накопленного человечеством в различных духовных практиках. На самом деле эти результаты просто игнорируются по той причине, что они имеют мистический (религиозный) подтекст. Это равносильно признанию влияния религии на механизмы психики.
   Религии и духовные практики опираются на опыт человечества, насчитывающий многие тысячелетия. Забота о душе паствы - главное направление практической работы церкви. Спасение души - цель земной жизни истинно верующих христиан. Поэтому религии обладают одним неоспоримым преимуществом перед психологией - опытом духовного воспитания и совершенствования, вплоть до высших проявлений духовной зрелости. Христианская церковь практиковала воспитание души на пути послушания, служения, подвижничества. В буддизме используют практики самонаблюдения, концентрации и интуитивного прозрения. Соответствующие формы духовного воспитания присущи всем религиям, включая самые примитивные. Религиозные духовные практики, возможно, в слегка очищенном от мистики виде, стали неотъемлемым элементом культуры, одним из важных компонентов цивилизационных различий, хотя секуляризированное общество не всегда это осознает. Например, тип классического английского джентльмена, с его достоинством, холодной сдержанностью и самоконтролем, явно уходит корнями в духовные практики пуритан и столь же явно отличается от чувственного потомственного католика или русского.
   Не подлежит сомнению, что качества души каждого человека изменяются в течение жизни, сама жизнь формирует душу. Более того, в детстве человек не ощущает своей самости (своего Я) и даже рассуждает о себе в третьем лице. Ощущение своей души, как автономной реальности, приходит к человеку в достаточно зрелом возрасте, зависящем от скорости душевного созревания, от интенсивности жизненного опыта и интеллектуальной работы. Таким образом, налицо когнитивные механизмы формирования внутреннего мира, лежащего в основаниях того, что мы называем душой. Второй важный момент состоит в том, что душа общается с сознанием, в основном с помощью чувств и интуиции. (Детали этого процесса рассмотрены в моей монографии "Эстетика и чувственное познание"). Вкратце, механизм таков. Рациональное познание (как процесс) при определенных условиях, например, многократном повторении однотипных процедур, способно переходить в чувственную форму, при которой данные процедуры закрепляются в интеллекте и выполняются автоматически и неосознанно, а сам результат передается в сознание в виде чувства. (Под сознанием мы здесь понимаем воспринимающую и осознающую часть интеллекта). Новые знания, восприятия, опыт, если они существуют в рациональной форме, могут поступать в интеллект через рассудок, либо через механизм рационализации (осмысливания) возникающих чувств. В последнем случае происходит преобразование чувственного познания в рациональное. Это новое рациональное знание также способно в свою очередь переходить в чувственную форму. Таким образом, непрерывный процесс чувственного познания состоит в рационализации чувства и последующем преобразовании рационального знания (понимания) в более глубокое чувство. Процесс чувственного познания реализуется в форме осмысливания чувств и интуитивного мышления. Общий результат чувственного познания является итогом процессов как чувственного, так и рационального познания.
   Начиная с определенного уровня познания, интеллект обретает способность генерировать новые знания вне связи с восприятием внешней реальности, а опираясь только на накопленное познание, то есть внутреннюю реальность. Эта внутренняя реальность воспринимается сознанием как душа. Самостоятельные процессы, протекающие в этой внутренней реальности, переживаются в сознании как проявления духовной жизни. Совокупное познание, накопленное интеллектом, представляет собой реальность столь же объективную и столь же материальную, как реальность и материальность окружающего мира. Эта самоорганизующаяся материя (душа) в свою очередь становится объектом познания (самопознания). Следует подчеркнуть автономность внутренних процессов, протекающих в душе, что собственно, и создает субъективное ощущение ее существования, как автономной реальности. Душа получает пищу из сознания в форме восприятий внешнего мира и общается с сознанием посредством чувств, субъективно воспринимаемых, как дух. Этот дух направляет активность личности. Сознание выполняет функцию связи души с внешним миром. Его можно образно представить как своего рода окно, через которое душа смотрит во внешний мир. Внешние (для постороннего наблюдателя) проявления деятельности души обнаруживают себя в активности и ментальности. Созревание души - процесс пороговый. После превышения определенного порога зрелости душа способна жить самостоятельно и все более укрепляется в этой способности. Духовно зрелый человек способен длительно существовать в условиях изоляции, живя только внутренней духовной жизнью. Духовно незрелый человек в аналогичной ситуации может сойти с ума.
   Подчеркнем также еще один важный момент. Поскольку душа формируется жизненным опытом, то есть познанием во всех его формах, она довольно четко отделена от еще одной составляющей психики - инстинктов. (Исключением является "высший инстинкт" - инстинкт познания) Человек, обладающий развитой внутренней рефлексией, богатым духовным опытом, способен уверенно различать, в каких случаях "говорит" душа, а в каких - инстинкты. Глубоко верующие христиане связывают проявление инстинктов с происками темных сил (дьявола) или греховными человеческими страстями, которые могут овладеть душой, если человек не будет им сопротивляться. Нерасчлененность, слабая структурированность души приводит к проникновению инстинктов в душу, их частичному слиянию. Религиозные практики уделяли первостепенное значение очищению души от инстинктов, звериного нутра, низменных страстей. И с другой стороны, культивировали возвышенное, присущее именно человеку и отличающее его от зверя. Скажем, в христианской монашеской аскетике различались телесные (чревоугодие, похоть), душевные (сребролюбие, гнев, уныние) и духовные (тщеславие, гордость) греховные страсти. (Существуют несколько различающиеся варианты). Система духовного воспитания - христианская аскеза, практикуемая в первую очередь монахами, "превратилась в систематически разработанный метод рационального жизненного поведения, целью которого было преодоление status naturae, освобождение человека от иррациональных инстинктов, от влияния природы и мира вещей и подчинение его жизни некоему планомерному стремлению, а его действий -- постоянному самоконтролю и проверке их этической значимости; таким образом, монах объективно превращался в работника на ниве Господней, а субъективно тем самым утверждался в своей избранности к спасению". (Макс Вебер). В буддизме помимо страстей выделялись эгоизм, гнев и нетерпимость. Обширная художественная литература со своих позиций поднимала вопросы воспитания души, пагубности страстей, их влияния на жизнь человека и общества. Например, две первых заповеди Л.Н. Толстого - не гневайся, не прелюбодействуй - явно относятся к борьбе с проявлениями инстинктов. На мой взгляд, гражданское, секуляризированное воспитание, лишенное представлений о душе, как самостоятельной сущности, в том числе подверженной влиянию страстей, ограничено в своих возможностях в сфере воспитания чувств, а следовательно - в возможностях формирования полноценной личности. Это проявляется в нерасчлененности чувственного и инстинктивного. Убежден, что тысячелетний опыт духовного воспитания, накопленный различными религиями, следует рационализировать и эффективно использовать, как инструмент, проверенный временем. Тем более что воспитание души само по себе не связано с религиозностью, так как это два независимых измерения процесса. Служить можно не только богу, но народу, страждущим и нуждающимся, науке, искусству, государству, спорту и т. д. А можно просто быть душевным и честным человеком с высоким чувством собственного достоинства и чувствительной совестью. И с равным успехом можно глубоко верить в бога и соблюдать все заповеди не по велению души, а исключительно из-за страха перед небесной карой. (Отметим, что восточные религии, наиболее продвинутые в вопросах духовных практик, лишены представлений о боге-творце и о вездесущем святом духе).
   В силу связи души с жизненным опытом, практикой, познанием, характер души существенно зависит от процесса ее формирования, от типа семейных и общественных отношений, наличия идейной (в том числе, религиозной) основы, уровня социализации и т. д. Преобладающая материальность, монетарность общественного сознания, отношения между людьми по типу свой-чужой, паразитизм, закрытость создают тенденцию к формированию соответствующего низкого, эгоистичного типа души и духовных проявлений. И наоборот, наполненность общественной идеей (вне зависимости от ее характера), устремленность общества на общее дело и общее благо, на единение, сочувствие и соучастие, понимание чужих проблем формируют соответствующий, высокий тип души и духовных проявлений. То есть "высоту" проявлений духа, как социальный феномен, можно характеризовать по уровню ее общественной направленности. Высота человеческого духа субъективно проявляется в чувстве собственного достоинства. Внутренним органом морального контроля личности является совесть. Развитое чувство собственного достоинства в сочетании с совестью функционирует подобно "категорическому императиву", не позволяющему действовать против совести. Этот механизм работает не хуже, чем страх перед воздаянием за грех (нарушением табу). Кроме того, душа способна определять истину даже в тех случаях, когда логика и рациональный анализ пасуют. Истина открывается при помощи чувства здравого смысла и механизма интуиции.
   Чувство собственного достоинства - важнейшее, базовое качество души, с точки зрения социального капитала. Оно определяет честность, ответственность, верность принципам, уважение к людям - качества, играющие огромную роль в общественных отношениях. Коллективы, состоящие из достойных людей, функционируют на качественно иных началах, чем коллективы, состоящие из случайных людей, работающих по договору. Атмосфера доверия, взаимопомощи, преданности общему делу создает эффект уникальный, недостижимый организационными мерами. Организация не может создать ту целостность, на которую способна самоорганизация людей, обладающих духовной общностью, дружбой, доверительными отношениями. (Общественная роль доверия подробно рассмотрена в книге Ф. Фукуямы "Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию"). Доверие - это непосредственный действующий фактор, определяющих качественный уровень связей между людьми. Поэтому высокий уровень доверия в обществе позволяет создавать качественно более совершенные общественные структуры, однако такой уровень доверия возможен только между достойными людьми. В конечном счете, все определяется качеством "человеческого материала".
   Тем не менее, далеко не всегда формирование души человека однозначно связано с характером воспитания и социальными условиями. В самые мрачные, продажные, подлые и безысходные времена рождались личности, душа которых формировалась вопреки сложившимся обстоятельствам. (Показательна история, описанная Д. Джойсом в его автобиографическом романе "Портрет художника в юности". Нагнетание страха перед адскими муками за земные грехи, практикуемое в иезуитском колледже, где он учился, превратило его в убежденного атеиста). Принцип "так дальше жить нельзя" рождал гигантов духа, именами которых полнится история. Бытие определяет сознание далеко не всех людей. Чем дальше ушла личность от своей низменной звериной природы, тем более независима ее душа, тем в большей степени она способна подняться над обстоятельствами жизни и проявить свое истинное призвание. Однако, чем крупнее масштаб личностей, тем реже они появляются. Формирование души среднего обывателя подчиняется общесистемному принципу обратной связи, который в данном случае хорошо выражен в народной поговорке: "Что посеешь, то и пожнешь". Добрые семена, посеянные в душу ребенка в том возрасте, когда зарождается его душа, спустя какое-то время прорастают добрыми делами, а добрые дела в свою очередь обогащают душу и укрепляют ее в доброте. Создается определенная направленность духовного процесса. Когда каждое последующее поколение возвышается в духе и общественная практика находится в гармонии с душой, а та духовная основа, которая питает душу, себя не исчерпала - общество на подъеме. И наоборот, когда потеряна духовная основа, преобладают личные материальные интересы, каждое следующее поколение начинает с все более низкого старта - общество деградирует на фоне прекрасной, обеспеченной жизни. Тенденция процесса проявляется уже на протяжении интервала в одно поколение между отцами и детьми.
   Существует убеждение (среди не самых глупых людей), что душа человека обладает врожденными свойствами, изменить которые при помощи воспитания, практически невозможно. Истоки такого убеждения, на мой взгляд, в традиционной вере в то, что человек обретает "готовую" душу, которая живет с ним до смерти, а потом покидает тело. В реальности душа формируется жизнью. Исторический опыт показывает, что духовное состояние общества может изменяться в очень большом диапазоне. (Как говорил Пушкин: "В наш подлый век...). Мощные воздействия на душу конкретного человека также могут приводить к существенным изменениям его души. (По этому поводу существует масса воспоминаний узников Гулага и немецких концлагерей). Вообще, зависимость характера человека от качества воспитания, действенность духовных практик, роль образа жизни, являются прямым свидетельством несостоятельности таких убеждений. (Такая точка зрения сродни фатализму, вере в предначертанность судьбы). Но в этом вопросе существует один нюанс. Дело в том, что инстинктивные побуждения не поддаются воздействию воспитания, они могут только контролироваться или подавляться. Это генотип человека, данный ему от природы, именно тот, с которым всю жизнь воюют монахи. Если духовная надстройка в душе человека незначительна, то роль генотипа возрастает и даже становится определяющей. Тогда это и будут "неизменные врожденные свойства души". Это свидетельство неразвитости, неструктурированности души и духовной деятельности. Ниже будет рассмотрен конкретный пример трансформации души человека под воздействием социальной практики.
   На мой взгляд, существуют глубокие, близкие к инстинктивным слои ментальности (психики), которые можно назвать социальными инстинктами. Они не столь консервативны и не столь явно выражены, как основные (звериные) инстинкты, но также видимо, заложены в генотипе и не связаны с воспитанием. Условно я бы назвал их так: семейный инстинкт, общинный инстинкт, а также инстинкт личной собственности. Можно с уверенностью утверждать, что соответствующие социальные проявления в жизни человека имеют инстинктивную, а не социальную природу, и по этой причине они изначально присущи роду человеческому и не зависят от воспитания или социальной практики. Дело в том, что подобные инстинкты присущи всем высшим животным (и не только высшим, скажем, гнездо птицы или нора рака), а у человека, как у социального существа, они должны быть выражены еще сильнее. Это есть одно из природных свойств человека, из которого происходят соответствующие природные потребности, которые имеют характер душевных потребностей, так как они носят нерациональный, инстинктивный характер. Из них произрастает роль соответствующих социальных институтов, семьи общины, этноса, частной собственности. Таким образом, многие социальные явления уходят корнями прямо в душу человека.
   Следует признать, что далеко не все люди обладают способностью к духовному росту и духовному совершенствованию, подобно тому, как не все склонны к математике или музыке. Более того, эта способность очень сильно дифференцирована, подобно интеллектуальным способностям. (Отметим, что прямой связи с интеллектуальными способностями здесь не наблюдается). Как и во всех прочих отношениях - преобладает серая масса, а потомками гигантов духа могут быть духовные ничтожества, хотя наследственность все же играет определенную роль. В этой связи прослеживается определенная закономерность, имеющая отношение к социальным процессам. В критические моменты истории или в периоды, когда рождаются новые великие идеи или великие движения, происходит отбор и концентрация высокодуховных личностей. Таковы, например, объединения первых христиан, живущих по заповедям господним, союзы различного рода революционеров, диссидентов, тайные общества и т. п. Сообщества гонимых и преследуемых староверов пополнялись далеко не серой массой народа. Уходил в Дикое поле на юге Руси, а затем становился казаком, далеко не каждый хлебопашец. Не каждый становился протестантом и не каждый ехал в неизвестность за океан в поисках новых земель и поисках счастья. Их активность питалась силой их духа, непреодолимым стремлением к свободе и справедливости, присущим духовным личностям. В терминологии Л. Гумилева, это были вспышки пассионарности, но они были обусловлены не процессами поглощения людьми космической энергии, а вполне земным процессом естественного отбора, связанного с информационным обменом. Таким же образом происходило заселение новых пространств и освоение новых природных ландшафтов, когда старые выходили на предел своих возможностей. Пассионарные группы родственных по духу людей уходили в неизвестность и становились отцами-основателями новых этносов.
   Ситуация резко менялась, когда, скажем, христианство становилось доминирующей конфессией, когда в христианство начинали загонять огнем и мечом. Гиганты духа сразу превратились в ничтожную группку в море посредственности. И уже не душа и не заповеди управляли отношениями между людьми, а принуждение и страх. И хорошим христианином постепенно становился тот, который не рассуждает, а прилежно выполняет все ритуалы. Резко менялся характер общественного процесса, романтический период оставался позади. Происходил, в нашей терминологии, фазовый переход, излом типа развития. (Этот излом общественного процесса хорошо показан в знаменитом автобиографическом романе Н. Островского "Как закалялась сталь". Пассионариев, "пламенных революционеров" очень быстро сменили бюрократы, а революционный общественный дух столь же быстро сменился мещанским). Потомки отцов-основателей далеко не всегда становились гигантами духа. Из поколения в поколение они превращались в серую массу средних людей, пассионарный импульс угасал. (В СССР этот переход был искусственно ускорен путем физического уничтожения поколения "пламенных революционеров").
   Духовных подвиг отцов-основателей, христианских апостолов, мучеников и подвижников за веру, "пламенных революционеров", вождей и учителей в дальнейшем мифологизируется и используется в целях воспитания подрастающего поколения, дабы продолжал гореть огонь души. Однако те, в которых наиболее сильно горит огонь души, обладают повышенным чувством справедливости и чувствительны к искажениям и извращениям идеи. Именно они становятся диссидентами, раскольниками, новыми махди, генераторами новых идей. Именно вокруг них идет формирование нового пассионарного ядра. Поэтому идеологизированные общественные системы, подвержены неизбежным социальным потрясениям. "По мере укрепления власти над окружением начинается процесс надлома и распада, а не роста" (А. Тойнби).
   Возникновение пассионарных групп - лишь один из факторов в общем системном поле явлений. Роль этого фактора весьма значительна в плане инициации новых движений и новых явлений, зачастую абсолютно непредсказуемых и неожиданных. Это как раз тот случай, когда роль личности или небольшой группы действительно становится исторической. Достаточно вспомнить основателей мировых религий, Жанну д'Арк, Яна Гуса, реформаторов католической церкви, Наполеона, лидеров политических, революционных и национально-освободительных движений, а также огромной массы создателей новых технологий, менявших ход социальных процессов. В ряде случаев личность могла сыграть роль "спускового крючка", если ружье было уже заряжено, но следует признать, что эта роль необходима и не столь проста. С другой стороны, очень непросто оценить историческую роль новой идеи, живущей столетия, захватывающей все новые регионы, трансформирующей ментальность, экономику и политику.
   В прогрессе человечества наиболее значительную роль играют именно идеи. Великая идея может родиться в голове только одного человека. (По-видимому, чем крупнее идея, тем меньше вероятность появления ее одновременно в голове двух или более человек, и наоборот). Таким образом, миллиарды людей пользуются плодами, произрастающими из трудов считанного числа гигантов духа. Вспышки духа отдельных личностей, как маяки указывают направления движения человечества по пути прогресса и знаменуют вехи, критические точки и переломные моменты истории. Именно поэтому в прежние времена история как наука, по сути, была историей великих людей. С общесистемных позиций появление гиганта духа, пассионарной личности представляет собой гигантскую флуктуацию. Одна из тенденций развития человечества состоит в возрастании способности к отбору полезных флуктуаций, и как следствие, в возрастании роли человеческого фактора. Человеческий фактор приобретает все большее значение, как социальная сила. Способность общества к максимальному использованию и реализации человеческого потенциала в значительной мере определяет его будущее. Однако направленность человеческой активности может быть различной, в том числе и разрушительной, что в наше время может стать фактором цивилизационного риска.
   Обладание душой, по крайней мере, в столь ярко выраженном виде, есть чисто человеческое свойство. Душевное горение, немотивированная активность, иррациональность отличают реального человека от серого усредненного "рационального эгоиста", который используется в экономических и социологических моделях. Свойственные народу качества души, патриотизм, национализм, одержимость идеей, сдержанность или яростность, трудолюбие или разгульность, взвешенность или отчаянность становятся движущими силами истории.
   Попробуем теперь отойти от "гигантов духа" и обратимся к душе "простого" человека, точнее к механизму ее формирования. Это может показаться странным для большинства читателей, но основной механизм формирования души до безобразия прост - повторение однотипных процедур. (В нем реализуется рационализация восприятия и преобразование рационального познания в чувственную форму. Он подробно рассмотрен в моей вышеуказанной работе. Существуют также варианты сильного однократного воздействия и сопереживания. В этом случае функцию повторения реализует память, многократно воспроизводящая один и тот же эпизод. На эффекте сопереживания основано воздействие искусства). Рассмотрим этот механизм на примере формирования души музыканта. (Никто не сомневается, что, по крайней мере, некоторые музыканты играют "с душой"). Ребенок, которого силой заставляют играть на скрипке или привязывают веревками к пианино, чтобы не убежал играть в футбол, явно еще не обладает душой музыканта. В результате длительного (длящегося годы) повторения тщательно подобранных упражнений, ребенок приобретает два свойства. Во-первых, автоматизм, при котором восприятие записанных на бумаге нот вызывает строго определенные, не контролируемые сознанием, моторные реакции пальцев, ударяющих определенные клавиши и вызывающих столь же определенные звуки. Во-вторых, способность чувственного восприятия музыки во все более сложных ее формах. Причем эта чувственная составляющая становится доминирующей, а техническая - все более автоматизируется и отходит на задний план. Вот эта чувственная составляющая, которая может совершенствоваться на протяжении всей жизни, является главным содержанием души музыканта. Если у музыканта есть, как говорят, "искра божья", это означает, что он нашел свое призвание. (Если же "искры" нет, то побарабанив несколько лет по клавишам или попилив на скрипке, он забрасывает это никчемное занятие, которое ему оказалось "не по душе"). В любом случае, душа формируется путем многократных повторений, однообразной рутинной работы, но наступает момент, когда музыка вдруг "сама" начинает звучать в душе и рваться на волю, и пальцы сами тянутся к клавишам, и приходит то, что называют, вдохновение, и музыка звучит совсем по-другому, и это значит, что душа - состоялась.
   Этот, достаточно примитивный механизм создан эволюцией. Аналогично формируется "душа" собак, лошадей и прочих домашних животных, постоянно общающихся с людьми. Различие состоит только в уровне и качестве. Но человечество обладает еще одной особенностью - способностью генерировать гигантские флуктуации. Это - когда ребенок с рождения слышит музыку в звуках природы и в интонациях говорящих, и его душа формируется очень рано и очень направленно, когда он сам рвется к музыкальному инструменту, и музыка заполняет все его существо, становится смыслом и содержанием жизни. Это означает, что родился музыкальный гений или талант, имеющий от природы, как раньше говорили, божественное призвание. Гении - чрезвычайная редкость и ценность. Появление гения - историческое событие, так как именно они инициируют новые направления развития, влияют на ход истории. Уровень природной выраженности способностей человека варьирует в широких пределах по шкале: гениальность, талант, способность. (Аналогично, шкалу можно продлить в отрицательную область, вплоть до бездарности и полной тупости). Основная масса народа - середнячки, которые методом усердных повторений воспринимают частицы того, что создано гениями и талантами. Однако именно простые середнячки создают ту среду, в которой возникают самоподдерживающиеся информационные волны, идущие от талантов, и от зрелости которой зависит судьба великих идей и открытий. И эта же среда рождает новых гениев.
   Метод повторения - основа любой профессии и если профессия не очень сложная, ее может освоить каждый человек. И тогда часть души этого человека будет связана с этой профессией. А если эта профессия совпала с "призванием", то этот человек счастлив и работа ему в радость и тогда эта профессия и все, что с ней связано, становится главным содержанием его души. Другая часть души человека связана с правилами поведения в обществе, моральными нормами, стилем жизни, со всем тем, чему учили с детства, что многократно повторяется и что вошло в привычку. Привычка - вторая натура, говорит пословица, привычные действия выполняются автоматически, а стремление к их выполнению имеет чувственный характер. Чем больше знаний, практик, опыта мы "перегоняем" в чувство, тем богаче становится наша душа, внутренний чувственный мир, чувственная реакция на восприятие явлений внешнего мира. И наоборот, тотальная преданность одной идеологии или вере, методическое регламентирование всего жизненного уклада человека, имеющее огромную силу воздействия, формирует узкую фанатичную душу, неспособную к широкому восприятию мира и недоступную голосу рассудка. Именно повторяемость, методичность, подобная солдатской муштре - испытанный метод формирования души требуемого типа, но не широкой души совершенной личности. Узость жизненного уклада налагает неизгладимый отпечаток даже на внешность и поведение человека, создает своего рода, визитную карточку, по которой "рыбак рыбака видит издалека", человек с опытом распознает сектанта, профессионального жулика или военного, а узники сталинских лагерей узнавали друг друга по едва уловимому выражению глаз.
   С общесистемных позиций, возникновение души есть нелинейная реакция интеллекта на уровень познания, дающая новое качество - автономность мыслительных процессов. Когда возникает новое качество, оказывается, что это не всегда то, что ожидалось, что предполагалось, и к чему стремились. "Нам не дано предугадать...", как точно подметил поэт. После того, как наша душа обретает автономность, мы способны ее контролировать весьма относительно. "Зов души" может оказаться сильнее доводов рассудка, юридических и физических препятствий. Немотивированная активность иррациональна и может достигать фантастической силы. С этих позиций рассмотрим одно очень важное социальное явление, во многом определившее характер индустриальной эпохи - дух капитализма, как его обозначил исследователь этого явления, Макс Вебер в знаменитом труде "Протестантская этика и дух капитализма", 1905 г. (К сожалению, жителям постсоветского пространства сочинения Вебера стали доступны совсем недавно). Под духом капитализма Вебер понимал иррациональное и ничем не ограниченное стремление к обогащению, работа до изнеможения, состояние напряжения и конкуренции, игнорирование христианской морали - черты, характерные для деятельности предпринимателей эпохи капитала и радикально отличающиеся от всего того, что было типично для предшествующего периода истории.
   Поводом для исследования послужили статистические данные, согласно которым доля предпринимателей-протестантов значительно превышает долю предпринимателей представителей других конфессий. Корни этого явления Вебер искал в особенностях протестантской догматики и связанной с ней общественной практикой и этикой. Он пишет: "Следовательно, в понятии "Beruf" находит выражение тот центральный догмат всех протестантских вероисповеданий... - догмат, который единственным средством стать угодным Богу считает не пренебрежение мирской нравственностью с высот монашеской аскезы, а исключительно выполнение мирских обязанностей так, как они определяются для каждого человека его местом в жизни; тем самым эти обязанности становятся для человека его призванием". (Beruf на немецком языке обозначает и профессию, и призвание). В кальвинизме "любовь к ближнему" приобретает форму прилежного выполнения своего профессионального долга, в результате которого создается польза для всех, преобразуется окружающий космос во славу Божию. "Ибо поразительно целесообразное устройство этого космоса, который и по библейскому откровению, и по самой природе вещей, очевидно, предназначен для того, чтобы идти на "пользу" роду человеческому, который позволяет расценивать эту безличную деятельность на пользу общества, как угодную Богу и направленную на приумножение славы Его". Далее, Вебер пытается установить "играло ли также и религиозное влияние - и в какой степени - определенную роль в качественном формировании и количественной экспансии "капиталистического духа", и какие конкретные стороны, сложившейся на капиталистической основе культуры восходят к этому религиозному влиянию".
   Можно считать доказанным Вебером, что особенности религиозной догматики и связанной с ней общественной практики оказали существенное влияние, если и не на зарождение, то уж точно на характер развития капитализма. (Этот вывод неоднократно подтверждался более поздними исследованиями социологов). Из этого следует, что не только ментальность, но даже относительно небольшие различия ментальности, связанные с конфессиональными особенностями, могут играть существенную роль в социальных процессах. Во второй, значительно большей части своей работы Вебер, в частности, попытался обосновать, эмпирически доказанную связь двух практик - протестантизма и капитализма, наличием аналогичной духовной связи между духом протестантских догматов и духом капитализма. (Употребляя слово, дух, мы используем терминологию Вебера). Следует отметить, что с этой задачей Вебер справился не вполне. Дело в том, что эти два "духа" во многом противоположны. Действительно, "Катехизис предпринимателя" Бенджамина Франклина, который пространно цитирует Вебер и который концентрировано выражает капиталистический дух, по существу воспевает "золотого тельца", а деятельность предпринимателя - как ревностное служение этому новому идолу. Бог умер, да здравствует Бог! Всё, наиболее осуждаемое в христианстве, нашло выражение в новом капиталистическом духе. Этот новый дух никак не возможно вывести из христианского духа, который противоречит ему в самих основах. Вебер указал на процесс, ведущий к такой трансформации: "По мере того как аскеза начала преобразовывать мир, оказывая на него все большее воздействие, внешние мирские блага все сильнее подчиняли себе людей и завоевали наконец такую власть, которой не знала вся предшествующая история человечества. В настоящее время дух аскезы -- кто знает, навсегда ли? -- ушел из этой мирской оболочки. Во всяком случае, победивший капитализм не нуждается более в подобной опоре с тех пор, как он покоится на механической основе". Нам остается развить эту идею.
   Формирование духа, ментальности, сознания, культуры - это общесистемный процесс, где причинно-следственные связи пребывают в трансформации. Упрощенно, схема такова: протестантских дух привел к возникновению протестантской практики профессиональных отношений. Упорно трудившийся человек формировал "профессиональную душу", начинал ощущать в себе призвание уже в своем изначальном сакральном смысле, как "призвание Господне". Вдохновение от труда стало восприниматься, как проявление милости Божией, предопределение к богоизбранности в спасении. Далее, эта практика переросла в практику капиталистических производственных отношений. Этот автономный процесс, подчинялся собственной внутренней логике, был обусловлен уже иными факторами - развитием технологии и организации, что привело к разделению труда, частной собственности, формированию финансового капитала и полного производственного цикла от производителя к потребителю. А практика этих новых отношений формировала соответствующую душу. Изменившаяся практика изменяет характер души. Душа формируется через повторение однотипных процедур, через постоянно воспроизводящийся жизненный опыт. Практика капиталистических отношений формирует душу и дух капитализма. И уже эта обновленная душа мирится с греховной страстью к обогащению, и страстная всепоглощающая работа кажется доблестью, и образ Бога все более затуманивается и отходит на задний план. А на переднем - все более четко прорисовывается фигура нового божества. Уже не небесного, а земного, но столь же всесильного. Через меняющуюся практику земной жизни происходит эволюция бескомпромиссных и агрессивных учений в нечто аморфное, благостное и продажное. От духовных практик остаются пустые ритуалы. Таким образом, схема преобразования души такова: душа - практика - новая душа. "Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы -- и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее не доступной ступени человеческого развития". (Цитата из Гёте, которую приводит Вебер). Эта схема взаимодействия духа и реальности воспроизводится повсеместно и в различных масштабах. И опять на сцене появляются гиганты духа, пророки, еретики, юродивые и махди с горящими глазами и пылающей душой, требующие очищения, обновления и возвращения к истокам. И опять вокруг них формируется кучка столь же пламенных борцов и миссионеров истинной веры. Процесс пошел.
   Таким образом, на различных этапах становления нового типа социальных отношений происходит изменение определяющих факторов социального процесса, и ментальность - лишь один из этих факторов. Нелинейная реакция системы на воздействие одного фактора проявляется в том, что возникают изменения в других измерениях общего процесса. В данном случае, наиболее важным является разделение труда, при котором узкая профессия, повторение однотипных процедур входит в плоть и кровь, формирует душу. Человек выходит на уровень согласования своих устремлений и реальной практики путем выхода на автомотивированную активность. (В те времена, когда еще не придумали конвейер, всякая работа содержала творческую составляющую и могла доставлять духовное удовлетворение). Далее, формировалась вся технологическая цепочка от производителя к потребителю, где каждый элемент цепочки - узкий профессионал. Другими словами, с необходимостью возникал механизм капиталистического производства-потребления, с его конкуренцией, невозможностью остановиться в своем развитии, отсутствием пределов роста. Ясно, что негоциант старых времен, отправлявшийся в далекие путешествия за товаром, выключенный из непрерывного рабочего ритма, имел совсем иную ментальность, чем торговец нового времени, включенный в цикл, непрерывно получающий и продающий товар, не имеющий возможности остановиться и разобраться со своей душой. Отметим, что именно протестантская основа обусловила быстрое развитие необходимого типа отношений, так как первоначально, в отсутствие юридических институтов, эти отношения складывались целиком на доверии, на честности, присущей протестантам.
   Опыт показывает, что совокупность вышеизложенных условий, ведущих к возникновению капитализма, не является единственно возможной. Столь же успешно капитализм зарождался в вольных городах северной Италии, в атмосфере полного господства католицизма. Там траектория процесса была несколько иной, хотя результат - аналогичен. Это свидетельствует о существовании некоторой совокупности факторов, определяющих область реализуемости данного явления. Это именно область, а не точка, и протестантизм не является необходимым условием достижения этой области, хотя обеспечивает достаточно короткую траекторию процесса. Вместе с тем, не все формы ментальности обеспечивают достижение области реализуемости капиталистических отношений. Например, восточные верования не очень способствуют этому процессу, хотя "привитый" капитализм в дальнейшем укореняется и на этой почве. Но, скажем, кастовая структура общества или мировосприятие, характерное для американских индейцев прямо препятствует данному типу отношений.
   Факт наличия различных путей самопроизвольного формирования отношений капитализма, свидетельствует о том, что капитализм является одним из аттракторов - устойчивых состояний социального процесса. Общественная система, попавшая в поле притяжения аттрактора, рано или поздно сваливается в это устойчивое состояние, независимо от ее первоначальных свойств, которые могут влиять на конкретный характер, время процесса и национальные особенности возникшей формы. Более того, силовые попытки вырваться из поля притяжения этого аттрактора, также не приводят к успеху. Об этом свидетельствует чудовищный социальный эксперимент - СССР. Социалистическое дитя отошло тихо и бесславно, преподав незабываемый исторический урок - социальный организм сам выбирает свой путь в соответствии с природой вещей, внутренней логикой процесса, которая может быть недоступна для нашего осмысления, но которая властно ведет своей дорогой. "Судьба, согласных с ней ведет, а несогласных - тащит". (Луций Сенека).
   Рассмотренный пример показывает, что социальный процесс не бывает поступательный, гладкий. Всегда можно наблюдать фазовые переходы, при которых меняются действующие причины или определяющие факторы развития. Первоначальная идея, попавшая на хорошо подготовленную почву, быстро распространяется среди активной части населения, формируются духовные практики. Эти духовные практики оказывают влияние на рост экономики, на производственные отношения, которые в свою очередь становятся причиной изменения и ослабления духовных практик. Деградация духа приводит к замедлению экономического роста и возникновению религиозных сект, стремящихся возродить этот дух. Возникает система волн духовного и экономического развития идущих со сдвигом по фазе и с переменой местами причин и следствий. По мере того, как усиливается секуляризация, и вера в Бога перестает выполнять мобилизующую роль, в игру включаются идеологии, лишенные теологической основы - коммунистическая, либеральная, анархизм, гуманизм, "голос земли и крови", "национальная идея", "зеленая идея" и т. д. Когда с неба уходят боги, оно не остается пустым. "Свято место пусто не бывает".
   Победное распространение капиталистических отношений связано с жестокой необходимостью существовать в одинаковом темпо-мире и не оказаться на обочине исторического процесса. Этот процесс, как Левиафан с деловым и приветливым лицом дядюшки Сэма, не поклоняющийся никаким богам, кроме золотого тельца, и не питающий никакого уважения к чужим богам, традициям, культурам, методично, планомерно и неотвратимо, как ударная волна пронесся над миром. Те, кто смог выжить после этого удара, оказались заражены капиталистическим духом, и прошлое для них перестало существовать. Прошлое осталось в матрешках, кокошниках и березках, в тупых образах индейцев на входе в паб, экзотических танцах на утеху пресыщенным белым туристам, в списке объектов и практик, взятых под охрану Юнеско. Общественная практика неизбежно меняет душу общества. И та ли это высокая душа, к которой стремилось человечество в своей многотысячелетней истории?
   И еще один важный момент. Особенности механизма формирования души, как следует из вышеизложенного, оказывают непосредственное влияние на характер социального процесса. Это подтверждает ранее высказанное утверждение, что в социальных явлениях, то есть явлениях самого высокого уровня организации, происходят процессы внутренне непротиворечивого согласования законов, закономерностей, свойств и механизмов, присущим всем, более низким уровням организации материи, включая фундаментальные взаимодействия.
  

3.2. Идеология (религия) и социальный процесс.

   Под идеологией (религией) мы будем понимать составляющую общественного сознания, связанную с его направленностью на достижение иррациональной цели, постижение смысла и на формирование системы ценностей. Эта направленность обычно выражена в определенной идее или совокупности идей. Типологическое сходство идеологии и религии, на котором мы остановимся чуть ниже, позволяет рассматривать их в единстве, то есть в нашем контексте религия выступает как религиозная идеология. У человека существует потребность в идеологии. Корни этой потребности уходят в древние социальные инстинкты, а также в инстинкт познания и свойства души. Социальные инстинкты, имеющие глубокие, даже можно сказать, биологические корни, создают потребность в единстве, общности с другими членами социума. Их природа та же, что в рассмотренной ниже общинной и этнической ментальности. Начиная с глубокого детства, у ребенка проявляется инстинкт привязанности, который с возрастом исчезает и переходит в инстинкт принадлежности, что проявляется в соответствующем чувстве. Это чувство заставляет человека социализироваться, чтобы ощущать социальную и духовную общность с другими членами социальной группы. Идеология укрепляет связи в социуме на ментальном уровне и главное, почти неограниченно расширяет социальную группу, в которой человек ощущает себя своим. Таким образом, устраняется ощущение враждебного окружения, создающего непрерывную напряженность и тревожность.
   Проявления деятельности души носят чувственный, то есть иррациональный характер. Ощущение внутри себя живой души, немотивированное стремление к познанию, свойственное, по крайней мере, некоторой части человечества, рационализируются в форме вопросов мировоззренческого характера: кто мы, откуда мы, куда мы идем и для чего живем, существует ли душа и что с ней будет после смерти, что такое "хорошо" и что такое "плохо", как следует жить и каковы жизненные ценности? Все эти вопросы касаются, прежде всего, жизни человека и социума и все они не имеют однозначных ответов. А если такие ответы все же находят и сводят их в некую достаточно непротиворечивую систему, то эта система и есть идеология. Можно сказать, идеология возникает, как ответ на потребность человека привести в согласие душу и реальность.
   Именно потребность в идеологии (религии) является причиной того, что на первый взгляд абсурдные учения становятся мощной объединяющей и направляющей силой. Для большинства людей абсолютно не существенна суть учения. Тем более что они в эту суть не вникают. Значительно важнее код социальной общности, который однозначно идентифицирует человека по типу свой-чужой. Кодификация - это еще одна важная социальная функция, которую выполняет идеология. В старые времена (до начала 20 века) кодификация была очень проста - вера и сословие (и может быть еще, профессия). Кроме того, в прежние времена религия являлась одним из важных факторов этногенеза: представители различных этносов, длительно находящиеся в рамках одного государства, под воздействием тоталитарной религии приобретали ментальность и все признаки нового этноса.
   Любая идеология в значительной мере иррациональна, так как опирается не только на общественный опыт, но прежде всего на систему ценностей, которая не может быть объективна, а также - на чисто иррациональные элементы, являющиеся объектом веры. Скажем, радикальный националист, ставит национальные ценности выше ценности отдельной личности, что входит в противоречие с идеологией гуманизма, где провозглашается человек, как наивысшая ценность. Спор националиста и гуманиста может длиться бесконечно, так как они имеют различные базовые позиции и никто на может доказать, какая из них более обоснована - обе они не имеют рациональных оснований. Пламенные большевики-революционеры, не задумываясь уничтожали классовых врагов, уклонистов и "контру" любой разновидности, будучи глубоко уверены в правильности и даже законности своих действий. Ими руководила высшая ценность, по сравнению с которой ценность жизни отдельного человека была просто ничтожной.
   Более широкой, размытой и мягкой формой идеологии является, мировоззрение, которое неизбежно включает в себя иррациональные ценностные элементы и целеполагание, поскольку связано с чувственными аспектами познания. Скажем гуманизм - мировоззрение, которое можно считать идеологией, не имеющей четко оформленной парадигмы. Столь же размыт национализм, в своих мягких формах вполне совместимый с гуманизмом. Религия, в древности выполнявшая, прежде всего функцию мировоззрения и миропонимания, в дальнейшем стала приобретать черты идеологии. Все современные религии имеют идеологические составляющие. Основное различие между секулярной (мирской) идеологией и религией состоит в том, что цели религии целиком иррациональны, в отличие от земных целей, обычных идеологий. Однако "высшая" цель религии всегда имеет "земные" следствия, выраженные в системе взглядов на земную жизнь и земные ценности, то есть принимает форму мирской идеологии. С другой стороны, иррациональность земных целей мирских идеологий, по сути, уравнивают их с религией. Скажем, цель - спасение души и цель - построение коммунистического общества, на первый взгляд, радикально различны - одна из них мистическая, другая - целиком "земная". Для их достижения в рамках каждой идеологии сформулированы методы и практики. Но в реальности оказывается, что представления о возможности достижения этих целей в обоих случаях основаны на вере. Действительно, неудачная практика построения коммунизма не подвергает сомнению саму идею, а только дискредитирует неудачную практику. И коммунизм, постепенно отодвигаясь, уже ничем не отличается от обещанного тысячелетнего Царства Христова на земле. В этом смысле, собственно идеология и религия - равнозначны. Существует мнение, что религия основана на вере, а идеология - на убеждениях. В действительности, в этих убеждениях существует элемент веры, причем касается он самих основ идеологии, так как в ней явно или неявно присутствует модель будущего и вера в ее справедливость. С другой стороны, вера - это убеждение, не требующее доказательств. Наконец, могут существовать переходные формы, между секулярной идеологией и религией, например, конфуцианство, которое отрицает существование сверхъестественного духовного мира, (а тем более, в конкретных формах), и при этом выполняет социальную функцию, как идеологии, так и религии.
   Одна из главных общих характеристик идеологии связана с глубиной и широтой ее влияния на весь жизненный уклад человека и общества. Меру этого влияния обозначим термином, тоталитарность. То есть, идеология, которой присуща более высокая тоталитарность, более широко и методично регламентирует жизненный уклад человека и общества и, наоборот. Ранее мы выяснили, что основной метод формирования души состоит в многократном повторении однотипных процедур, поэтому влияние идеологии на общественный процесс, ее внедрение в душу, в ментальность реализуется через соответствующие практики. Там, где нет практик, идеология съеживается, теряет силу и исчезает. И наоборот, расширение практик, их внедрение во все стороны жизни, ритуализация жизни, повышает тоталитарность и силу влияния идеологии на душу человека. Так, например, кальвинизм включил профессиональную деятельность в число духовных практик, как выражение "любви к ближнему" в специфической форме создания материальных благ, каждого для всех. Тем самым кальвинизм "мир превратил в монастырь", уже не монашеская аскеза являлась надежным способом пути к Богу, а усердная работа каждого на своем месте. И если во время своей работы человек начинал чувствовать вдохновение, он однозначно связывал его с божественной благодатью, призванием Господним, богоизбранностью к спасению. Еще более тоталитарен ислам, где регламентированы семейные и общественные отношения, мораль, право и даже питание. (Хотя в прошлом, когда ислам был лишен иерархии, это была очень демократичная религия). В целом религии обладают более высокой тоталитарностью, по сравнению с секулярными идеологиями, поскольку они охватывают и определяют не только настоящую жизнь человека, но всю его будущую жизнь, включая бесконечно длинную жизнь его бессмертной души. Секулярные идеологии в значительной степени опираются на рациональные основания, социальный опыт, поэтому они не столь жесткие как религии, могут развиваться в своих основах и, в отличие от религий, поддаются контролю со стороны здравого смысла. Впрочем, некоторые идеологии, например, нацизм, большевизм, не уступали по уровню тоталитарности молодым религиям и обладали всеми чертами религий. Тоталитарная идеология вытесняет и замещает религию, и выполняет те же социальные функции. Если идеологии (религии) обладают низкой тоталитарностью, то они могут совмещаться в рамках одного сознания в любых сочетаниях. (Например, христианский либерал-демократ или христианин, демократ, практикующий дзен-буддизм). Такое понижение статуса религии или идеологии связано с их рационализацией и душевной отстраненностью в самосознании, переходом из духовной потребности в категорию учений, не обладающих качествами императива.
   В чем состоит сила идеологии, как социального фактора? Ответ очень прост - идеология создает ментальное единство, основанное на единой системе ценностей, а ментальное единство - взаимно согласованную направленность активности членов социума. Уровень этой согласованности определяется уровнем тоталитарности идеологии. Общество становится похожим на хорошо организованную армию и способно решать очень сложные задачи. Именно поэтому многие ученые связывали потенциал и жизнеспособность общества в первую очередь с наличием связывающей идеи, а угасание цивилизации - с деградацией идеи. Именно идеи создают ситуацию, когда сознание определяет бытие. Именно из-за отсутствия национальной идеи, как считают многие не самые глупые люди, страдает Россия. У этой красивой медали есть, однако, обратная сторона. Чем выше уровень тоталитарности идеологии, тем более она ограничивает поле свободы человека в социуме. Тоталитарные религиозные практики создают ситуацию интеллектуального рабства - неспособности к рассуждению и несовместимости с любой формой инакомыслия или свободомыслия. Это выражено в формулах, типа: "Человек - раб Божий". На любой вопрос существует ответ: "Такова воля Божья" и "Неисповедимы пути Господни", или "Учение Маркса всесильно, потому что оно верно". Лучшие умы становились жертвами идеологического террора, торжествовала посредственность и серость. Опыт показывает, что длительное существование социума в условиях сильно ограниченного поля свободы - невозможно. Это еще одно подтверждение максимы: "Все хорошо в меру", а с точки зрения системных закономерностей - свидетельство наличия порогов и оптимумов в социальных (и не только) явлениях.
  
   Идеи, из которых вырастают великие идеологии, создаются гигантами духа и мысли. (Возможно, с этим связана врожденная потребность человека в вожде и учителе, в харизматической личности, сверхчеловеке, пророке, которому верят и подчиняются беспрекословно. И с этим же связано довольно частое появление лжепророков). При определенных условиях согласования с общественными настроениями и потребностями, идеи волной распространяются в социуме, создавая информационное поле, в котором может происходить усиление, обогащение и модификация первоначальной информации, придание ей региональной специфики. Процесс внедрения конкретной идеологи обладает, таким образом, пространственным и временным измерением. В пространственном измерении - это некая волна, идущая от центра по социуму, скорость которой определяется механизмами передачи информации, а также свойствами среды, в частности, ее сопротивлением. Во временном измерении ("привязанное" к одной точке пространства, скажем, к одному региону) наблюдается некий нестационарный процесс во времени, характерный относительно быстрым нарастанием и медленным спадом. Эти макропроцессы связаны, как со свойствами психики человека, души, ментальности, так и с системными явлениями. Можно выделить передний фронт или фронт нарастания, когда имеет место увеличение числа адептов и рост тоталитарности идеологии, далее идет квазистационарный (почти постоянный) участок и, наконец, более или менее быстрый спад, после которого идеология полностью теряет силу и сохраняется лишь в обрядах (ритуалах). На фоне этого спада могут наблюдаться импульсы обновления, "возвращения к истокам", обладающие в свою очередь пространственными и временными характеристиками и расщепляющие первоначальное информационное поле на части, соответствующие различным вариантам первоначальной идеологии. Возникновение, распространение, трансформация и деградация идеологии есть социально-исторический процесс, охватывающий все измерения и структурные уровни социума через механизмы согласования.
   Однако быстрый фронт нарастания формируется не сразу. Ему предшествует "инкубационный" период, когда число адептов новой идеологии в процентном отношении незначительно, а их влияние не заметно в политической жизни. Но если они представлены наиболее активной, "пассионарной" частью общества, интеллектуалами, элитой, то после превышения некоторого количественного порога реализуется самоподдерживающийся процесс роста числа адептов. (Либо процесс затухает, если идеология нежизнеспособна). Наличие этого исходного интеллектуального ядра, создающего дальнейшую информационную волну, является необходимым условием инициации процесса. Существенно не количество адептов, а тенденция, скорость прироста. В этот период идеология функционирует, в основном, как чистая информация, лишенная общественно значимой практики, а значит - всех негативных моментов, с нею связанных. Иррациональная идея, лежащая в ее основе, имеет характер вожделенной мечты, открывшейся истины, правды, справедливости, ради которой стоит жить и бороться. "И чтобы умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества". (Н. Островский, "Как закалялась сталь"). Отметим, что борец за освобождение, понятия не имеет, хочет ли человечество освобождаться и какую, собственно, свободу он хочет человечеству предложить. Но самое главное - адепт тоталитарной идеологии всегда уверен в ее абсолютной истинности, готов нести свет этой истины людям и бороться за ее торжество, (часто "до последней капли крови"). Более того, он ощущает моральное превосходство над всеми, кто еще не воспринял эту истину, и не признаёт права на аналогичного отношение со стороны адептов другой веры (идеологии). Это неизбежно в ситуации интеллектуального рабства, узости мышления, наличия жестких границ. (Для обозначения этого явления сейчас употребляют термин, зомбирование). И это - потенциальный источник конфликтов. Но необходимо подчеркнуть - если адепты идеи готовы ради нее идти на смерть, эта идея восторжествует рано или поздно. На мой взгляд, готовность идти на смерть является основным признаком того, что носит название пассионарность личности. В этом случае сверхличностная мотивация превышает любую иную и даже инстинкт самосохранения. Истинные адепты идеи чисты в помыслах, открыты, принципиальны, устремлены к цели, неподкупны и поэтому могут являться образцами для подражания. Но с другой стороны, они - максималисты и могут следовать идее в ущерб логике и здравому смыслу. Они ценны и востребованы в периоды больших перемен.
   Скорость распространения идеи, как отмечалось, определяется свойствами среды - сопротивлением и способностью к резонансу. Условием резонанса является согласованность потребностей общества с характером идеи. Замечено, что "сытое", зажиточное общество обладает большой инертностью и сопротивлением новым идеям. Скажем, общество Древнего Рима, состоящее из невообразимой смеси этносов, религий, уровней культуры, в котором практиковалась раздача хлеба, и при этом обладающее высоким уровнем плюрализма и свободы в религиозном отношении, являлось крайне неблагоприятной средой для развития тоталитарного христианства, требующего полной самоотдачи и полной смены приоритетов с земных на небесные. И наоборот, общество, уставшее от однообразия жизни, неспокойное, ждущее перемен, вспыхивает как спичка, откликаясь на идею, создающую резонанс. Ну и конечно важен уровень сознания общества. Марксизм стал путеводной звездой преобразования общества только в отсталых странах.
   Когда человек готов отдать жизнь за идею, (и действительно отдает, не задумываясь), это свидетельствует о ее потенциальной тоталитарности. Такая идея проникает во все аспекты жизни человека и общества. Возникает борьба идеологий, которая постепенно переходит в борьбу адептов идеологий, гражданское противостояние и т. д., другими словами в переходный процесс, критический период, когда возможны качественные изменения в социуме и когда формируется главное содержание истории. Две заметно различающиеся идеологии, обладающие высокой тоталитарностью, не могут сосуществовать в рамках одного социума, что приводит к борьбе, протекающей в различных формах. (Эпизодами этой борьбы наполнена, например, вся история возникновения новых течений в исламе и христианстве). Это понятно, так как тоталитарное сознание адептов не приемлет какого-либо инакомыслия. Адепты "проигравшей команды" вынуждены уходить в подполье, изолироваться территориально либо сменить веру. (В то же время, ислам, который согласно его основателю был "чистейшей религией Авраама", предоставлял свободу вероисповедования и гражданские свободы иудеям, которые в свою очередь позволяли своим адептам молиться в мечетях. Тем не менее, иудеи в исламском окружении жили общинами. С другой стороны, из христианской Испании были выселены крещеные мусульмане только лишь из-за подозрения в тайной приверженности к исламу).
   Итак, первоначальной причиной всего процесса является идея или учение, родившееся в голове одного человека, и получившее распространение среди незначительного числа людей. Далее, движущей силой становится повышенная активность небольшой группы пассионарных адептов (проповедников). После превышения некоторого количественного порога возникает спонтанный, самоподдерживающийся процесс распространения идеологии, характер которого определялся свойствами социальной среды. Далее, когда процесс превышает порог политической значимости, начинается период широкого социального противостояния (конфликта), исход и характер которого определялся активностью широких народных масс и элиты, а также системой власти. После перелома в процессе противостояния наступает завершающая стадия переходного процесса, где определяющая роль переходит к властной элите - формируется новая элита, новая система власти и новая внутренняя политика. Пассивная часть социума принимает "новые правили игры", их дети уже вырастают в новых условиях, и фронт нарастания - первая, относительно быстрая стадия - завершается. Таким образом, в течение развития переднего фронта, состоящего из пяти различных по характеру стадий, разделенных критическими точками, происходит смена определяющих факторов и движущих сил процесса. Предшествующие движущие силы отодвигаются на задний план, идеалисты сменяются прагматиками и проходимцами, народ приходит в себя от похмелья и зализывает раны.
   Грубо весь процесс можно разделить на два больших периода. В течение первого, небольшая группа людей продвигает идеологию. По достижении некоторого порога начинается второй период, когда сама идеология становится движущей силой процесса. Эти особенности развития отражают весьма существенные явления, в которых следует разобраться подробнее. Начнем с того, что подавляющая часть населения - люди со средними способностями, середнячки. Воспринять идеологию, а тем более сделать ее частью своей души - задача посильная далеко не каждому. (В свое время меня заинтересовал вопрос: много ли из наших коммунистов прочитали "Капитал" Маркса? Так вот, я не встретил ни одного, кто бы прочитал целиком, хотя некоторые пытались). Идеология продвигается группой далеко не средних людей, обладающих не только высокими способностями, но высоким уровнем немотивированной активности, направленной на распространение идеологии, то есть людьми - прирожденными проповедниками и миссионерами. Проблема в том, что воспринимаемая информация всегда преломляется через мировосприятие субъекта, так что происходит ее соответствующая деформация. Человек слышит, прежде всего то, что хочет услышать, на что настроена его душа. И если его душа войдет в резонанс с каким-то аспектом идеологии, то далее этот аспект будет усиливаться и распространятся. Нищие духом, плачущие, алчущие, жаждущие правды, кроткие, милостивые и чистые сердцем - все они обретут утешение, воздаяние и блаженство в вере. Шахиды сразу же попадут в рай, даже без омовения. Крестьяне получат всю землю, и свершится вожделенный "черный передел", а рабочие получат фабрики и смогут сами разделить все деньги, что находятся в кассе. А каким методом можно достичь результата? В варианте религии все очень просто - веруй, молись и соблюдай заповеди, но самое главное - веруй. В идеологии большевизма - еще проще - отнять и разделить. Во всех случаях идеология переходит в практическую плоскость. Принцип прост: "Нас не интересуют высокие материи, мы люди простые. Цель нас устраивает, говорите, что нужно делать". Идеология трансформируется в технологию социального действия. Один из вариантов этой трансформации был рассмотрен выше. Это - изученное Вебером превращение протестантской этики в "дух капитализма". В нем выявляется механизм, имеющий общее значение - механизм трансформации идеологии в социально-экономический фактор.
   Таким образом, распространение идеологии сопровождается ее трансформацией, структурированием и включением в процесс других социальных измерений (свойство нелинейности), кроме того, интенсивность и общий характер процессов может существенно различаться, в зависимости от конкретных условий. Например, христианство в Римской империи, в силу перечисленных выше причин, перестало преследоваться только в 313 году, а государственной религией стало в 380 году. А ислам, временем возникновения которого считается 610 год, к 632 году уже располагал огромным теократическим государством. Столь разительное различие в темпах объясняется столь же разительными различиями в социальной среде, в которой протекали процессы становления религий. Специфические социально-политические условия привели к очень быстрой победе нацизма в Германии и большевизма в России. Распространение протестантизма сопровождалось чудовищными военными конфликтами и т. д.
   Временной характер внедрения новой идеологии и роста уровня ее тоталитарности вполне соответствует свойствам ментальности и механизмам формирования души человека. Фронт нарастания тоталитарности затягивается, в частности, вследствие ментальной инерции предыдущего состояния, временем вымирания представителей старшего поколения и увеличением числа адептов, дети которых формировались в условиях новой идеологии. Этот процесс "затяжки" переднего фронта в постреволюционной России можно проследить на примерах, описанных во многих мемуарах - дети пожилых родителей или дети, воспитываемые бабушками, существенно отличались в идеологическом плане от детей молодых и рьяных комсомольцев. Именно по этой причине Сталин изолировал детей "врагов народа" в специальных детских домах, где практиковалось усиленное "промывание мозгов". "Хвосты" идеологических "пережитков прошлого" могут тянуться несколько поколений, а ритуалы, лишенные идеологического содержания - несколько столетий, а то и больше.
   Если новая идеология не побеждает, она может продолжать существовать, либо подпольно, в условиях тоталитарного общества, либо открыто в виде секты или территориально изолированной группы, в достаточно демократическом обществе. Если тоталитарная идеология не является господствующей, то ее адепты стремятся к полной или частичной самоизоляции от общества, а также - к высокой внутригрупповой солидарности и социализации. Тоталитарная идеология не допускает какого-либо культурного или идейного "слияния" и активно противостоит внешним воздействиям. Это одна из причин несовместимости демократии, плюрализма и мультикультурализма с тоталитарным исламским фактором.
   Победившая идеология стремится к захвату максимальной власти и повышению тоталитарности. Регламентация распространяется на все стороны жизненного уклада, формируются соответствующие институции, строятся культовые сооружения, постепенно создается ритуал. Идеология становится инструментом объединения, глобализации, стандартизации, стирания различий (унификации), социализации. И здесь она сталкивается с тем, что нарушает красоту линий идеального выстроенного здания, что вносит сомнения, и неприятные ассоциации в души адептов - она сталкивается с реальностью.
   Следует отметить, что в древности религии были привилегией элиты. Низшим слоям общества было не до религий. По-видимому, первой религией "для всех" стал иудаизм. И тут проявилась одна закономерность - чистота идеи пасует под напором жизни. Единая религия стала раскалываться. Элита (саддукеи) требовала соблюдения чистоты и неизменности Божественного закона, устранения всех наслоений, полученных в народной практике. Низы в лице своих представителей (фарисеев), наоборот, признавали законность выработанных и закрепленных в обычаях практик, которые составили основное содержание "устного закона" (впоследствии записанного во 2 веке), в противоположность писаному, Моисееву. Наконец, возникла отдельная категория отшельников (ессеи), которые предпочитали соблюдать истинные законы в изоляции от мира.
   Религия "избранных" и религия черни - это две различные религии. Есть жизнь духа, есть учение и есть практика. Под напором жизни дух христианской добродетели превратился в дух капитализма, английские переселенцы-пуритане уничтожали своих индейских братьев по вере, а плантаторы южных штатов относились к своим черным братьям по вере, как к рабочей скотине. Это не мешало им позиционировать себя как ревностных христиан, блюстителей высокой нравственности, (в частности, запрет на изучение эволюционной теории действовал вплоть до 1973 года). Под напором жизни священные ритуалы, наполненные глубоким мистическим смыслом, превращаются в обычаи и традиции, детали которых известны только специалистам, а церковь становится учреждением по оказанию платных ритуальных услуг. Смысл уходит, форма остается. Ищущие истинной веры и спасения уходят в монастыри (впрочем, и монастыри перестают быть средоточием благочестия).
   Трансформация идеологии, происходящая под влиянием реальности, как раз тот случай, когда согласно марксизму, бытие определяет сознание. Первоначальная идеология, рожденная гигантами духа, со временем приобретает "марксистскую" составляющую, рожденную бытием, причем практика победившей идеологии приводит к возрастанию ее тоталитарности. Наиболее выпукло этот эффект проявился в эволюции идеологии самого марксизма. Практика марксистского метода в его большевистском варианте воплотилась в ленинской формуле "экспроприация экспроприаторов" или на более простом языке - отнять и разделить. Как сказал поэт: "Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер". После большевистского переворота желающих отнимать и делить было, хоть пруд пруди. Живым воплощением дедушки Маркса, с добродушным лицом и бородой Николая Угодника, стал комиссар в кожанке и с маузером. Он отдал землю крестьянам, а фабрики рабочим. Но "не успел три раза петух прокукарекать", как комиссар с маузером нагрянул теперь уже к крестьянам, а вместе с ним - продотряд с двумя-тремя пулеметами. Цель та же - отнять и разделить. Причем отнять - подчистую. Еще более впечатляет всем известная практика классовой борьбы. Печальный итог тоже всем известен. (Совсем недавно на заброшенном заводе я увидел огромный, чудом уцелевший плакат: "Дело Ленина живет и побеждает!"). Нарастание тоталитарности идеологии приводит к сужению поля свободы и ментальному напряжению в обществе, создающему силы противодействия. Эти силы становятся причиной перелома тенденции в сторону снижения тоталитарности. Работает принцип, высказанный Гегелем - явление само создает причины своей гибели. Явление усиливается, достигает максимума, происходит фазовый переход, смена определяющих факторов и явление идет на спад. (Тем не менее, последовательные марксисты считают, что этот отрицательный опыт следует использовать для дальнейшего обогащения марксизма, так как всякий опыт полезен, даже китайский и кампучийский, на ошибках учатся, а по большому счету Маркс, несомненно, прав. Вера - сила). Итак, идеология победила, укрепила свою тоталитарность, общество живет "новой" жизнью. Рассмотрим, что происходит дальше.
   В полном расцвете своей тоталитарности идеология представляет собой огромную социальную силу. Позволю себе пространную цитату из Питирима Сорокина, касающуюся средневековой Европы: "Архитектура и скульптура средних веков были "Библией в камне". Литература также была насквозь пронизана религией и христианской верой. Живопись выражала те же библейские темы в линии и цвете. Музыка почти исключительно носила религиозный характер: Alleluia, Glona Kyrie eleison, Credo, Agnus Dei, Mass, Requiem и т. д. Философия была практически идентична религии и теологии и концентрировалась вокруг той же основной ценности или принципа, каким являлся Бог. Наука была всего лишь прислужницей христианской религии. Этика и право представляли собой только дальнейшую разработку абсолютных заповедей христианства. Политическая организация в ее духовной и светской сферах была преимущественно теократической и базировалась на Боге и религии. Семья, как священный религиозный союз, выражала все ту же фундаментальную ценность. Даже организация экономики контролировалась религией, налагавшей запреты на многие формы экономических отношений, которые могли бы оказаться уместными и прибыльными, поощряя в то же время другие формы экономической деятельности, нецелесообразные с чисто утилитарной точки зрения. Господствующие нравы и обычаи, образ жизни, мышления подчеркивали свое единство с Богом как единственную и высшую цель, а также свое отрицательное или безразличное отношение к чувственному миру, его богатству, радостям и ценностям. Чувственный мир рассматривался только как временное "прибежище человека", в котором христианин всего лишь странник, стремящийся достичь вечной обители Бога и ищущий путь, как сделать себя достойным того, чтобы войти туда. Короче говоря, интегрированная часть средневековой культуры была не конгломератом различных культурных реалий, явлений и ценностей, а единым целым, все части которого выражали один и тот же высший принцип объективной действительности и значимости: бесконечность, сверхчувственность, сверхразумность Бога, Бога вездесущего, всемогущего, всеведущего, абсолютно справедливого, прекрасного, создателя мира и человека. Такая унифицированная система культуры, основанная на принципе сверхчувственности и сверхразумности Бога, как единственной реальности и ценности, может быть названа идеациональной.".
   Как видим, Сорокин в своем описании представил идеологию, обладающую высочайшей тоталитарностью, причем, как видно из контекста его работы, в этом он видит ее величайшее достоинство. Впрочем, чтобы составить представление об идеациональной (в терминологии Сорокина) культуре не обязательно ходить так далеко, аж в средние века, реалии которых мы слабо себе представляем. Но зато мы отлично помним реалии СССР, где также была создана высокая идеациональная культура, с той лишь разницей, что использовалась не идея Бога, а идея вполне земная, но столь же далекая, как царство небесное. Архитектура московских высоток, разительно отличающая их от западных небоскребов, наши "Рабочий и колхозница" Мухиной, искусство соцреализма, столь же разительно отличные от западного модернизма, философия, практически идентичная идеологии и сконцентрированная около той же мистической ценности - коммунизма, революционная классовая мораль, идеологизированная наука, направленная на укрепление экономического базиса, обороноспособности и сплоченности народа, политическая организация с коммунистической партией во главе, семья, как экономическая ячейка общества и, наконец, экономика, здесь мы в точности процитируем Сорокина, "налагавшая запреты на многие формы экономических отношений, которые могли бы оказаться уместными и прибыльными, поощряя в то же время другие формы экономической деятельности, нецелесообразные с чисто утилитарной точки зрения". Точно такими же чертами - подчиненностью идеологии, обладала культура нацистской Германии, исключая разве что экономику, в этом отношении немцы оказались практичней. Те же черты в наше время мы можем найти в ряде исламских государств и вообще, в любой общественной идеологизированной системе, обладающей высокой тоталитарностью. Общее у этих культур одно - нетерпимость к любым проявлениям свободы. Тоталитаризм - это всегда борьба, притом "священная" и объединяющая народ.
   Далее Сорокин пишет: "Закат средневековой культуры заключался именно в разрушении этой идеациональной системы культуры. Он начался в конце XII века, когда появился зародыш нового - совершенно отличного - основного принципа, заключавшегося в том, что объективная реальность и ее смысл чувственны. Только то, что мы видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств, - реально и имеет смысл... Таков был новый принцип, совершенно отличный от основного принципа идеациональной культуры". Я так подробно привожу точку зрения Сорокина, потому что она типична для Европы вплоть до начала 20 века, а в России укреплялась идеями религиозных философов, и доныне не утратила привлекательности. Само существование идеологии, а также ее тоталитарность рассматривались, как главный связующий фактор цивилизации. Это афористично сформулировано у того же Г. Лебона: "Толпа становится народом, и этот народ уже может выйти из состояния варварства. Однако он выйдет из него лишь тогда, когда, после долгих усилий, постоянной борьбы и бесчисленных начинаний он приобретает идеал. Природа этого идеала имеет мало значения; он может представлять собой культ Рима, Афин или поклонения Аллаху, все равно, но этого идеала будет достаточно, чтобы создать единство чувств и мыслей у всех индивидов расы, находящейся на пути своего образования. Тогда-то и может народиться новая цивилизация со всеми своими учреждениями, верованиями и искусствами. Увлекаемая своей мечтой, раса последовательно приобретет все, что дает блеск, силу и величие. Она, без сомнения, будет толпою в известные часы, но тогда за изменчивыми и подвижными чертами, свойственными всякой толпе, всегда будет находиться прочный субстрат - душа расы, узко ограничивающая размахи колебаний народа и управляющая случаем...По мере прогрессивного исчезновения идеала раса все более и более теряет то, что составляло ее силу, единство и связность. Личность и ум индивида могут, однако, развиваться, но в то же время коллективный эгоизм расы заменяется чрезмерным развитием индивидуального эгоизма, сопровождающимся ослаблением силы характера и уменьшением способности к действию. То, что составляло прежде народ, известную единицу, общую массу, превращается в простую агломерацию индивидов без всякой связности, лишь временно и искусственно удерживаемых вместе традициями и учреждениями. Тогда-то и наступает момент, когда люди, разъединяемые своими личными интересами и стремлениями, и не умея собою управлять, требуют, чтобы руководили малейшими их действиями, и государство начинает оказывать свое поглощающее влияние.
   С окончательной потерей идеала раса окончательно теряет свою душу; она превращается в горсть изолированных индивидов и становится тем, чем была в самом начале, - толпой. Тогда снова в ней появляются все характерные изменчивые черты, свойственные толпе, не имеющие ни стойкости, ни будущего. Цивилизация теряет свою прочность и оказывается во власти всех случайностей. Властвует чернь, и выступают варвары. Цивилизация еще может казаться блестящей, потому что сохранился еще внешний фасад ее здания, созданный долгим прошлым, но в действительности здание уже подточено, его ничто не поддерживает, и оно рушится с первой же грозой.
   Переход от варварства к цивилизации в погоне за мечтой, затем - постепенное ослабление и умирание, как только мечта эта будет потеряна - вот в чем заключается цикл жизни каждого народа".
   Идеализация религии, как инструмента "спасения" на постсоветском пространстве (и не только) весьма популярна. Этому же способствует "религиозный ренессанс", который позиционирует себя, как возрождение души народа. "Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?" - одна из популярных фраз, взятая из кинофильма времен Перестройки. Бытует убеждение, что уход от религии означает неизбежную катастрофу. "Больны плоть и дух западного общества, и едва ли на его теле найдется хотя бы одно здоровое место или нормально функционирующая нервная ткань... Мы как бы находимся между двумя эпохами: умирающей чувственной культурой нашего лучезарного вчера и грядущей идеациональной культурой создаваемого завтра. Мы живем, мыслим, действуем в конце сияющего чувственного дня, длившегося шесть веков. Лучи заходящего солнца все еще освещают величие уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, и в сгущающейся тьме нам все труднее различать это величие и искать надежные ориентиры в наступающих сумерках. Ночь этой переходной эпохи начинает опускаться на нас, с ее кошмарами, пугающими тенями, душераздирающими ужасами. За ее пределами, однако, различим рассвет новой великой идеациональной культуры, приветствующей новое поколение - людей будущего". (П. Сорокин). Таким образом, по мнению Сорокина, пока не родится новая объединяющая идеология, нас ждут ужасы переходной эпохи. Правда, он упустил из виду, что новая идеациональная культура родилась прямо у него на глазах, притом даже две - социалистическая культура в СССР и национал-социалистическая - в Германии Третьего рейха.
   Вопрос о достоинствах или недостатках сам по себе идеологический, то есть содержит иррациональные оценочные составляющие, которые не поддаются логическому анализу. "Кому война, а кому - мать родна". Следует избегать оценочных суждений, а опираться на факты. Действительно, упадок тоталитарной средневековой религиозной идеологии начался в конце 12 века. Росло число людей, не ощущавших своей духовной принадлежности к этой церкви. По-видимому, дальше было невозможно сдерживать внутреннее давление свободолюбивых сил, жаждущих перемен. Проявления свободы не заставили себя ждать. В конце 12 века во Франции возник новый архитектурный стиль - готика, являющийся одним из высших проявлений свободного человеческого духа, а в Италии возник Проторенессанс, давший миру Данте, Петрарку, Боккаччо и Джотто. Не заставила себя ждать и реакция церкви - в 1215 году была учреждена святая инквизиция (похоже, что уже было некуда деваться от свободомыслия и ереси), почти одновременно возникли несколько новых монашеских орденов, в которых монахи давали обет бедности (нищенствующие ордена), предпринят крестовый поход против своих же братьев христиан (1209 - 1229 г.), чтобы уничтожить катарскую ересь - фактически, кровавая гражданская война, длившаяся 20 лет и унесшая жизнь около миллиона человек, а реально - до 1255 года. Во всем - явные признаки идеологического кризиса. Как говорится, процесс пошел. Влияние этого процесса на религиозный дух вполне можно ощутить, почитав "Декамерон" Боккаччо, где изображен уже не "странник, стремящийся достичь вечной обители Бога и ищущий путь, как сделать себя достойным того, чтобы войти туда", но живой, земной человек. Во всем ощущался дух наступающего Возрождения, дух все большей свободы. Это - как выход из душного полумрака церкви на свежий воздух сияющего солнечного дня. И у нас люди постарше помнят этот ветер перемен, наступивший после смерти Сталина.
   Как только свет истинной веры сменился светом костров инквизиции, это стало зримым воплощением наступившего кризиса. Признаком кризиса идеологии является противоречие между идеей и социальной практикой. Когда для построения самого справедливого в мире социального строя возникает потребность создавать лагеря, где используется рабский труд, если для построения национального социализма следует уничтожить целый этнос, если для торжества истинной веры необходимо убить всех кафиров, все это признаки, что идеология исчерпала свой потенциал, вошла в стадию кризиса с последующим переходом на ниспадающую ветвь своей эволюции. В одночасье распятие на груди сменил "пепел Клааса", стучащий в сердце. Ясно, что кризис на пустом месте не возникает. Он постепенно созревал в глубинах средневекового общества, и причина его была все та же - столкновение идеи и практики. Возникала "марксистская составляющая" идеологии, вступавшая в явное противоречие с исходными догматами веры. Духовенство превратилось в зажиревшее паразитическое сословие, сосущее соки народа и подавляющее свободы не хуже феодалов, но "с благословения Господня". Поэтому набирали силу альтернативные церкви, более соответствующие идеалам христианства. Но так как любая тоталитарная идеология не терпит малейшей конкуренции, католическая церковь выпустила "собак Господа" - орден доминиканцев-инквизиторов, черных братьев, опутавших сетью своих тайных агентур всю западную Европу. Но процесс уже был неостановим, как в религиозной догматике (катары, Виклиф, Ян Гус, Лютер, реформация), так и в социуме (Возрождение, Гуситские войны, Тридцатилетняя война), и потрясенная до основания Европа встала на путь Просвещения и модерна. В конце 12 века произошел перелом, была пройдена точка невозврата, произошла смена сил, определяющих социальный процесс.
   Взаимодействие идеологии и социума системный многогранный процесс согласования, по-разному протекающий и эволюционирующий в различных социальных группах и различных измерениях. Во-первых, идеология рационализируется (что может показаться странным, особенно по отношению к иррациональной религии), догматизируется и превращается в учение. Во-вторых, происходит процесс согласования или взаимной адаптации идеологии и реалий жизни. Например, описывая христианские религиозные братства, Вебер замечает "Их отношение к предпринимательской деятельности долгое время характеризовало католическое "Deo placere non potest" (неугодно богу), и при всей рациональности методики спасения приверженность к деньгам и материальным благам вызывала у них опасение, доходящее до ужаса". Требовалось только одно, чтобы "монах, лишенный всякой собственности и относящийся к труду как к чему-то отвлекающему его от созерцания и сосредоточения на своем спасении, существовал только на то, что доставляла ему природа и добровольно жертвовали люди - ягоды, коренья и подаяние". (М. Вебер, "Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира"). Ясно, что практика "спасения" и практика хозяйственной деятельности, были, мягко говоря, не вполне согласованы. Аналогично обстояло дело с другими аспектами мирской жизни - моралью (греховность половых связей, двойственность морали по типу свой-чужой, отношение к убийству); искусством ("Для мистика безусловное психологическое родство эстетического и религиозного потрясения может означать лишь симптом его дьявольского характера". (Вебер). Изображения религиозного характера - чистое богохульство); со всеми явлениями культуры, на которых, так или иначе, лежала печать смертного греха. Требовалось заставить монаха работать и уважать труд, ослабить жесткость моральных требований, допустить возможность и даже необходимость убийства, допустить иконы в храм, потому что "народу нравится" и т. д. Диапазон адаптации тоталитарной идеологии и реальности неограничен: братская любовь и христианские заповеди вполне совместимы с кострами инквизиции, где сжигали даже "маленьких ведьм", начиная с семилетнего возраста, коммунистические идеалы - с колымскими лагерями смерти, украшенными лозунгом: "Через самоотверженный труд вернемся в семью трудящихся!", а пуританский аскетизм - с роскошной жизнью плантатора-рабовладельца южных штатов. Первые христиане точно знали, что государственная власть, политика, насилие, означает заключение договора с темными дьявольскими силами. Но прошло не так много времени, и церковь стала благословлять власть, допускать и даже поощрять кровопролитие в войнах за истинную веру. В столкновении идеи и реальности чаще идея адаптировалась под реальность, потому как идея никогда не может учесть всей полноты реальности. Принцип, "поступай по убеждениям (или по заповедям), а в отношении результата уповай на бога" в реальности менялся на принцип "поступай по рассудку", "подчиняйся вынужденным обстоятельствам", "выбирай из двух зол меньшее", "думай о последствиях", "неси ответственность" и т. п.
   Параллельно совершенствуется технология соответствующих социальных практик, рассчитанных на широкие массы, формируются идеологические институции, взаимодействие с гражданской властью. В свою очередь, становление догматики, устранение внутренних противоречий, приводит к возникновению альтернативных учений и ересей, к расколам, что усугубляется борьбой за власть. Все это приводит к ослаблению идеологического пресса. Идеологические институции формируются в социальные группы, имеющие собственные интересы, идет стратификация по идеологическому признаку, идеологическая верхушка приобретает вкус к "красивой" жизни, теряет рвение, идеология формализуется, теряет силу в массах. Идеологические практики в социуме также формализуются, превращаются в чистые ритуалы. В процессе эволюции идеологии происходит постепенное уменьшение ее тоталитарности. Можно сказать, что это процесс взаимной адаптации идеологии к социуму и наоборот, протекает таким образом, чтобы уменьшалось ментальное напряжение в обществе. Социализм не может длительно существовать в форме колымских лагерей и Освенцима, а система рабства несовместима с духом либерализма. Всё стремится к согласованности.
   Идеология играет консолидирующую и направляющую роль, главным образом, в переходные периоды истории. В установившемся режиме социального организма она формализуется, включается в социальные практики и, фактически, в ней исчезает сильная необходимость, так как к этому времени формируется этнос: идеологический принцип объединения масс постепенно замещается организационным, экономическим, ментальным и административным. Даже если идеологии удалось избежать острых кризисов, то под влиянием социальных практик она трансформируется, далеко уходит от первоначальных целей, ее адепты утрачивают идеологическую активность. Внутренние силы, связанные с естественным стремлением к свободе, противодействующие "тоталитарному прессу", получают возможность развития. Когда эти силы начинают превышать силы, "тоталитарного пресса", наступает перелом процесса и его обострение. После перелома происходит смена тенденции нарастания тоталитарности на тенденцию к ее уменьшению. Процесс согласования религии и ментальности происходит в форме трансформации веры в традицию. В острые моменты истории, когда в обществе растет уровень тревожности и неопределенности, возникают вспышки фундаментализма. Их лозунги "возвращение к истокам", "назад к истинной вере", на самом деле прикрывают тенденции к качественной модернизации идеологии и приведению ее в соответствие с требованиями жизни. (На моей памяти, в период "перестройки" в СССР популяризировалось изучение "истинного" марксизма-ленинизма, без наслоений, привнесенных догматизмом, ревизионизмом и уклонизмом. Согласно этой новой версии оказалось, что Маркс и Ленин были скорее сторонниками свободного рынка, что подтверждалось подлинными цитатами из их трудов. Действительно, в собраниях трудов, занимающих целый шкаф, можно было найти все, что нужно и на любой случай жизни. Так что с идеологией в Союзе могло оказаться все в порядке, но вот экономика подвела. Иначе пошли бы китайским путем). Вспышка фундаментализма по своей структуре аналогична возникновению новой идеологии. В жесткой тоталитарной системе последствия такой вспышки могу быть столь же интенсивными, драматичными и кровавыми (вспомним хотя бы те же Гуситские войны или Тридцатилетнюю войну в Европе). Однако вспышки фундаментализма, как правило, приводят к расколам и дальнейшему ослаблению единства в рамках данной идеологии. Раскололись иудаизм, христианство, ислам и коммунистическое движение. Троцкий был глубоко прав, утверждая, что мировая революция невозможна, так как движение расколется и все потонет в междоусобной борьбе. "Раскольников-китайцев разобьем, как некогда разбили мы троцкистов..." пелось в известной песне.
   Идеология, которая обеспечивает более широкое поле свободы (меньшую тоталитарность), более способствует процветанию общества. Достаточно вспомнить хотя бы "золотой век ислама" с V??? по X??? столетие, когда была создана уникальная культура, охватывающая все области знаний и технологий, сформировавшая грамотный и зажиточный народ на огромной территории. Попытки усилить тоталитарность могут дать временный положительный результат, но в долговременной перспективе имеют пагубные последствия.
   Идеология исполнила свою роль. Она может продолжать существовать в мягких формах - традициях и обрядах. Существуют две глобальные тенденции, действующие примерно тысячелетие - уменьшение роли иррациональных идеологий, в частности, религий, а также уменьшение тоталитарности идеологий. Естественно, обе тенденции реализуются в среднем.
   Вековые тенденции в процессах формирования идеологий определяются общим характером развития человечества. Главный аспект в этом вопросе - мировоззрение, из которого, в конечном счете, и формируются идеологии или, во всяком случае, они крепко с ним связаны. Глобальная тенденция развития мировоззрения - его рационализация (естественно в среднем). Вначале уход от полностью магического пралогического мышления к постепенному осознанию причинно-следственных связей и далее - к возникновению научного знания. Среди нам известных образцов строгого научного мышления, пожалуй, наиболее старый принадлежит Пифагору - его исследование звучащей струны и создание пифагорейского музыкального лада (примерно, полтысячелетие до новой эры). Не исключено, что в Египте или Шумере существовали более ранние образцы, но они нам не доступны. Процесс шел с переменным успехом, если учесть сожжение христианами Александрийской библиотеки и физическое уничтожение ими же цвета эллинской философской мысли. Что-то внес Рим, затем эстафету перехватил ислам, поупражнялись в логике средневековые схоласты, далее Возрождение, Коперник, Галилей, Просвещение и выход на прямую магистраль вплоть до нашего времени. Расширение сферы рационального сужало сферу мистического. Рушилось доверие к священным текстам и религиям, в которых фигурировали Бог-творец и спасение. Формировалось представление о Боге - создателе законов природы, в отличие от Бога - непосредственной причины всего сущего. ("Волос не упадет с головы без воли Господа!"). В Европе пустеют храмы (кроме разве что Польши), даже приход к власти в России безбожников-большевиков не вызвал большого возмущения - мужики вовсю помогали комиссарам сбивать кресты с храмов. Место религиозных идеологий с мистическими целями стали занимать обычные секулярные идеологии с земными целями. Боги спустились с неба на землю. Кое-где еще происходят вспышки новых верований, но они носят местечковый или чисто сектантский характер. (И уж совсем не выдерживают критики "научные" религии, типа саентологии, от которых не пахнет ни наукой, ни религией). Процесс деградации религии явился следствием процесса согласования секуляризированной и рационализированной ментальности с господствующей религиозной идеологией. И хотя этот процесс еще не завершен, можно сказать, что религия исполнила свою историческую роль.
   Но мы не ответили на основной вопрос - действительно ли необходима тоталитарная идеология религиозного типа, всеохватывающая, определяющая нравы, обычаи, образ жизни, способ мышления? Действительно ли "сгущается тьма" и потеряны ориентиры и "ночь начинает опускаться на нас, с ее кошмарами, пугающими тенями, душераздирающими ужасами", только лишь потому, что такая религия еще не пришла? В этой связи имеет смысл вспомнить одного человека, которого на протяжении всей жизни волновала та же проблема (впрочем, не только его одного), и который был убежден, что нашел ее решение. Его имя - Лев Николаевич Толстой. Вот что он пишет в своей статье "О социализме" (впрочем, те же мысли он воспроизводит во многих своих работах). "Правда, человек может спуститься и спускается до степени животного и тогда подлежит законам животной жизни и даже мертвой материи, но в общих своих проявлениях человек всегда был и есть существо, отличающееся от всех других существ животного и вещественного мира, ему одному свойственным разумом и свободною волею. И потому жизнь его всякая, и семейная, и общественная, и политическая, и международная, и экономическая складывается, складывалась и должна складываться никак не на основании выведенных из наблюдения общих объективных законов, провозглашаемых разными теоретиками в политическом устройстве народов и в области экономической, разными Марксами, Энгельсами, Бернштейнами и т. п., а всегда только на основании совершенно другого, одного для всех людей закона жизни, провозглашенного с древнейших времен и браминами, и Буддой, и Лао-Тце, и Сократом, и Христом, и Марком Аврелием, и Эпиктетом, и Руссо, и Кантом, и Эмерсоном, и Чанингом, и всеми религиозно-нравственными мыслителями человечества. Религиозно-нравственный закон этот, определяя все проявления жизни человеческой, и семейные, и общественные, и политические, и международные, определяет в том числе и экономические, определяет их совершенно иначе, чем это делают все политические, международные, общественные и социалистические учения. Различие это заключается, во-первых, в том, что тогда как все объективные законы и выведенные из них учения, по которым должны быть устроены человеческие общества, бесконечно разнообразны и противоречат одно другому; религиозно-нравственный закон в своих главных основах, хотя бы в том, признаваемом всеми людьми и всеми религиозными учениями положении о том, что всякий человек не должен делать того, чего себе не хочет, религиозно-нравственный закон -- один и для всех людей один и тот же. Различие это, во-вторых, и главное, заключается в том, что тогда как все политические, международные, общественные, а также и социалистические учения предрешают те формы, в которые будто бы должна сложиться жизнь людей, и требуют от людей усилий для достижения именно этих, вперед определенных форм, религиозно-нравственный закон, не предрешая никаких форм жизни, ни семейной, ни политической, ни международной, ни экономической, требует от людей только воздержания во всех областях жизни от поступков противных этому закону, одним исполнением этого закона достигая всего того блага, которое тщетно обещают все политические, а также и социалистические учения". (Выделено мной - П.Ч.).
   Таким образом, согласно Толстому, одно лишь соблюдение религиозно-нравственного закона автоматически обеспечит все остальное. Другими словами, правильное сознание автоматически сформирует правильное бытие. Чтобы проверить это утверждение необходимо совсем немного - добиться, чтобы все соблюдали религиозно-нравственный закон. А что, если будут соблюдать не все? Тогда, наверное, придется учредить инквизицию, которая через своих агентов будет контролировать нравственность и наказывать провинившихся. И еще вопрос - что сильнее, чувство голода или чувство любви к ближнему? Сам Лев Николаевич вряд ли сильно голодал, хотя и косил траву с крестьянами, чтобы ощутить свою принадлежность к единому народу. А что делать, если все духовные силы израсходованы на поддержание бренного тела? Такие вопросы можно ставить до бесконечности. Но можно и не ставить. На самом деле, ранние христианские общины или общины тех же катаров жили по религиозно-нравственным законам. И сейчас существует множество общин различного толка, живущих по аналогичным законам. Но всегда все ограничивается только уровнем общин, живущих в нормальном окружении. Именно нормальное окружение является необходимым условием их существования. В подобных же условиях могут существовать общины анархистов (например, в знаменитом районе Христиания в Копенгагене), не признающих каких-либо морально-религиозных обязательств, а только свободу и здравый смысл. В цитируемой выше работе М. Вебера, посвященной религиозным братствам, он подробно рассматривает противоречия, которые возникают автоматически при взаимодействии реальности и морально-религиозных законов. "Не во хлебе едином жив человек...", но и без хлеба не обойдешься. Выход за рамки общинной жизни приводит к увеличению функционального разнообразия, неизбежному усложнению структуры, появлению организации, управления, стратификации и, в конце концов, мы получим теократическое государство, где всесильная и всевидящая инквизиция будет зорко следить за соблюдением религиозно-нравственного закона, и делать все, чтобы спасти заблудшие души. Возникают те же проблемы, с которыми сталкиваются анархисты, при построении государства без власти. Попытка все свести к единому религиозно-нравственному или шире, к ментальному, или вообще - любому единому основанию, полностью аналогична попытке марксистов свести все к единому экономическому основанию. Не существует одного звена, ухватившись за которое, можно вытащить всю цепь. Причина это явления очень проста - при возрастании функционального разнообразия в социальной системе с необходимостью возникают отношения, влияющие на исходный морально-религиозный закон. Развитие мира не подчиняется этическим принципам и вообще, каким либо принципам или законам, из добра не всегда следует добро, а из зла - зло. Следование самым высоким убеждениям может приводить к непоправимому злу и несчастьям. Но тогда закономерно возникает другой вопрос. Является ли необходимым наличие в обществе морально-религиозного закона, как одного из компонентов системы, с функцией поддержания социального порядка? Если исходить из того, что идеология, а в данном аспекте, прежде всего религия, призвана приводить к согласию душу и реальность, то может ли она выполнять эту функцию в условиях быстро меняющейся реальности? Или она будет вынуждена мимикрировать, дрейфовать, и подстраивается под реальность?
   Главный закон истории состоит в том, что в истории не существует неизменных исторических закономерностей. Новые времена вызывают к жизни новые закономерности и жизнь необратима. Были времена дикости, затем - многобожия, далее сменились монотеизмом (впрочем, восточные верования обошлись без идеи бога-творца) и, наконец, наступила эпоха науки и рационализма - это новое качество социума, которое порождает новые закономерности. Судя по всему, одна из них - уход в прошлое религиозных форм идеологии, точнее их трансформация в так называемые, традиционные ценности. Причина деградации религиозных верований очевидна - она не согласуется (или не вполне согласуется) с современной системой мировоззрения, миропонимания и мировосприятия. Человек уже не способен воспринимать все это "всерьез", во всей полноте, а вне полноты религия становится культурным артефактом. И возрождение религиозности в наше время имеет качественно иной характер, ритуальный, а не духовный.
   Приведу характерную цитату из Ф. Фукуямы: "Учитывая, что в истории США общинность всегда была тесно связана с религиозностью, американцы должны научится большей терпимости к религии и понять, какой положительный эффект она способна дать для общественной жизни. Некоторые конфессиональные формы, особенно христианско-фундаменталистского толка, вызывают у представителей образованного класса устойчивую аллергию. И хотя они считают себя выше подобных догм, им следует взглянуть на социальную роль религии с точки зрения эволюции американского умения объединяться". (Фукуяма, "Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию"). Реанимация религиозности, а тем более принуждение к религиозности не принесет результата не потому, что вера в бога плоха, а потому что современный человек не может верить совершенно искренне, без искры сомнения. А именно такая вера необходима. Если бы Фукуяма попробовал приобщить к христианской вере хотя бы одного битника или хиппи, я думаю, что он бы поменял свою позицию относительно роли христианства в наше время. Новое время рождает новые закономерности. (В настоящее время в США распространяется тип веры - в бога вообще, а не в конкретного бога и не в конкретную догматику. Это ставит веру в совершенно иной статус личной философии, лишенной какой-либо тоталитарности и какой-либо ответственности).
   Так сказать, "научная" идеология - марксизм, в своих тоталитарных формах явился такой мощной прививкой против тоталитаризма, что ее, надо думать, хватит надолго, по крайней мере, в странах Запада. Этот исторический опыт поставил под вопрос необходимость или даже допустимость существования государственных идеологий, так как тупое следование идеологии (любой) неизбежно приводит к злу. Не этика следования убеждениям, ценностям и целям должна руководить поступками, а этика ответственности за последствия своих поступков. Мы опять возвращаемся к максиме Сократа: "Я знаю, что ничего не знаю", так как наши всё новые знания всё более раскрывают глубину нашего незнания. Это знание о нашем незнании заставляет нас относиться к таким явлениям, как государственная идеология, с большой ответственностью. Наше знание о нашем незнании позволяет заключить, что не существует абсолютных ценностей и абсолютных целей. Не существует сакральных духовных ценностей, которые всегда могли бы быть мерилом всех вещей. Могут существовать цели и ценности действующие здесь и сейчас. И следует быть готовым к их коррекции или радикальному изменению в меняющемся мире. Однако, имеет место парадокс: хотя и не существует абсолютных ценностей, целостная социальная система не может обходиться без общественных ценностей. Более того, она должна затрачивать осмысленные усилия на продвижение этих ценностей и их культивирование в системе воспитания подрастающего поколения. Потеря ценностных ориентиров является симптомом кризисного состояния общества. Потеря ценностных ориентиров приводит к образованию духовной пустоты, которая может способствовать, с одной стороны, усилению влияния традиционных религий, а с другой - распространению всякого рода новых учений самой разнообразной направленности и не всегда конструктивных. Можно сделать вывод, что новый современный этап развития цивилизации характерен переходом от религий к общественным ценностям и переходом религиозной веры в область индивидуального сознания.
   Есть еще одна особенность, характерная для нашего времени. По мере усложнения и глобализации социальной системы усиливается взаимосвязь и взаимозависимость различных измерений социального процесса. Например, те коренные социальные изменения, что произошли во второй половине 20 века, были связаны и с потрясениями в двух мировых войнах, и с сильным подрывом традиционной системы ценностей, в частности, ослаблением роли религий, и с технологическими достижениями (чего стоит одна только ядерная бомба). Скажем, европейская сексуальная и, судя по всему, интеллектуальная революция конца 60-х, начала 70-х годов 20 века, в том числе движение хиппи, хотя и были связаны с предшествующими войнами, насилием и моральным кризисом, но немаловажную роль в этих явлениях сыграло появление пероральных контрацептивов, изобретение очень громкой электронной музыки, и массой прочих технологических новинок способствующих большой концентрации молодежи. Сыграл свою роль также демографический фактор, связанный с подросшим поколением послевоенного всплеска рождаемости, упадок доверия к социально-политическим институтам, начавшийся формироваться постиндустриальный вектор развития, другими словами - полный комплекс общественно-экономических, политических и культурных аспектов. (Социальные процессы в развитых странах во второй половине 20 века анализируются, например, в книге Ф. Фукуямы "Великий разрыв"). Показательно, что эта революция, глубоко затронувшая все стороны социальной жизни, тем не менее не оставила после себя кровавых следов, что, вообще говоря, является новым качеством в истории, свидетельствующим о зрелости цивилизации. (Подобным же образом теперь разрешаются "революции" в семейных отношениях, цивилизовано и без рукоприкладства). Такой уход от радикализма является следствием ухода от тоталитарных идеологий, соответствующего расширения поля свободы, укрепления рационального, рассудочного типа мышления и принятия решений. С другой стороны, данная революция ментальности, несомненно, связана с кризисом религии, как регулятора социального порядка, а также с недостаточно сформированной системой общественных ценностей, замещающих религию. Но на этом примере мы видим, что система ценностей способна быстро модифицироваться и реагировать на новые вызовы времени благодаря большей свободе, возможности включать в свою сферу, в том числе религиозные ценности, выработанные, вообще говоря, любыми религиями или учениями, но без догматизма и радикализма присущего религиям в "чистом виде".
   Идеология постепенно становится личным делом гражданина, а не государства. Тем более что тенденция к глобализации приводит к тенденции сужения функций государства. Отпадает задача сплочения народа в единый кулак или таран. Все распределено и диверсифицировано. Проблемы решают специалисты. Идеология или религия перестает быть элементом кодификации человека. Его этническая принадлежность или даже принадлежность к числу болельщиков "Спартака", становится более значимой, чем принадлежность к православию. Старовер сидит за одним столом с никонианцем и даже, страшно подумать, с безбожником. Жесткая тоталитарная идеология эволюционирует в мягкое, гибкое и толерантное мировоззрение, в гибкую систему ценностей. Уменьшение радикализма - это тоже урок истории, который можно и нужно использовать с максимальной пользой.
   Новые реалии изменяют качество духовной жизни человека. Религии уходят, а с ними уходят духовные практики - та ценность, которая создавалась многими веками. На их место приходит психология, которая из науки о душе превратилась в науку о поведении, порождает монстров, типа учения Фрейда, или вместе с новейшей педагогикой внедряет сомнительные методики воспитания, не прошедшие длительной проверки временем, типа либерально-демократической "защиты прав ребенка". Именно эти нарастающие изменения в духовных ценностях, начавшиеся в середине 19 века, стали причиной беспокойства Льва Толстого и его постоянного и безуспешного стремления донести "осознание того, что наше благо, и материальное и духовное, и отдельное и общее, и временное и вечное, заключается в братской жизни всех людей, в любовном единении нашем между собой". С ними же связано мировосприятие нового времени у Питирима Сорокина, наблюдавшего и российскую революцию, и две чудовищные мировые войны, как проявления "умирающей чувственной культуры нашего лучезарного вчера", сгущающейся тьмы, наступающей ночи. Прогрессирующая дегуманизация искусства, кризис семейных отношений, растущая преступность, беспризорники при живых родителях, разрушение всех традиционных ценностей, действительно не вызывают положительных чувств. Я думаю, что если бы сейчас пробудился наш предок середины 19 века и посмотрел российское телевидение, то у него бы волосы встали дыбом. Мне самому становится страшно, но не от того, что делается на экране, а от тревоги за будущее молодого поколения, которое воспринимает все это "смотриво" всерьез, и для которого оно становится одной из духовных практик. Именно отсюда вырастает вопрос - является ли необходимым наличие в обществе морально-религиозного закона для поддержания социального порядка?
   Еще на заре христианства было замечено, что у зажиточных, условно говоря - сытых людей начисто отсутствует потребность в спасении и страх перед божественным воздаянием за земные грехи. Отсюда - проблемы с попаданием в царствие Божие для богача, отмеченные еще самим Христом. Сытость ассоциируется с материальными предпочтениями человека, а богатство - с духовной бедностью. "Нельзя одновременно служить богу и мамоне", сказано в Писании. Другой важный аспект христианского учения - богооправданность страдания. Страдание не есть неизбежное зло, оно ниспослано богом для испытания и укрепления духа. "Христос терпел и нам велел", говорит народная пословица. Аскеза (не только христианская) являющаяся методом духовного совершенствования, обязательно включает в свой арсенал множество видов физических и моральных страданий (ношение власяницы на голом теле, девство, затворничество, столпничество, разного рода обеты и даже самоистязание) и в то же время, неприятие роскоши и удовольствия. Даже обычным верующим вменяются всякого рода ограничения и предписания (например, староверам - около 800 поклонов в день в течение Великого пасхального поста). Несмотря на то, что Будда после шести лет строжайшей аскезы признал бессмысленным умерщвление плоти, его последователи до сих пор практикуют различные формы аскезы. Аскеза практиковалась еще у древних греков, у стоиков. Таким образом, весьма длительный и многогранный человеческий опыт показывает, что духовное совершенствование обязано включать определенные формы страдания, по крайней мере, такие, как самоограничение, воздержание, подавление страстей. В то же самое время, у одного из великих народов истории, у англичан, существует поговорка: "Сэкономишь розги - потеряешь ребенка". Стало быть, опыт страдания даже в раннем возрасте полезен, по крайней мере, для формирования характера, присущего англичанам.
   Несмотря на то, что Маркс рассматривал аскезу как вульгарное проявление буржуазной бережливости, в тоталитарных идеологиях марксистского толка аскеза также была в большом почете. Образы сильного духом революционера с горящими глазами типа Павки Корчагина, готового отдать жизнь за общее дело, Рахметова, спящего на гвоздях, являлись образцами для воспитания поколения пионеров и комсомольцев раннего СССР. Легенды о том, что у Сталина был один костюм, и что он 40 лет ходил в одних и тех же домашних тапочках, и вообще - быль предельно скромный и воздержанный в быту, свидетельствуют о неосознанном восприятии аскезы, как ценности, даже в рамках материалистической идеологии. Это может показаться парадоксом, но убежденные материалисты более всего ценили духовные ценности. Причина этого очень проста. "Сытый кот мышей не ловит", "С жиру - бесятся". И здесь, как оказалось, крылось коренное противоречие - по мере укрепления "материальной базы" угасал революционный огонь в глазах строителей коммунизма, душа зарастала жирком, и "общее дело" утрачивало привлекательность. Действительно, зачем горбатится на общее дело, если можно направить усилия на "личное дело" и построить "личный коммунизм", не дожидаясь, пока широким потоком польются материальные блага каждому по потребности.
   Дело в том, что страдание, если оно не ломает психику, то есть взятое подобно лекарству в умеренных дозах, обогащает чувственный опыт человека, раскрывает жизнь во всей полноте. Страдание представляет одну из существенных сторон нашей жизни, и познание этой стороны невозможно вне личного опыта - опыта страдания. О людях говорят "стреляный воробей", "за одного битого двух небитых дают, и то не берут", "прошел огонь, воду и медные трубы" - народная мудрость подтверждает ценность опыта, полученного через страдание, а также тот факт, что этот опыт может быть получен только через страдание. Активность человека проявляется в двух случаях - либо когда у него есть талант (призвание), и тогда эта активность немотивирована и слабо связана с материальным аспектом жизни, либо когда человека заставляет нужда, ситуация вызова, заставляющая страдать. В последнем случае от человека могут потребоваться значительные духовные усилия, и если они не чрезмерны, то укрепляют дух. Аскеза готовит человека к тяжелым ударам судьбы, подобно тому, как физическая тренировка готовит его тело к тяжелым физическим нагрузкам. Воспитание духа еще более важно, чем тренировка тела, потому что дух направляет тело. Тоталитарная идеология создает условия, при которых автоматически обеспечивается определенный уровень духовного воспитания. Поэтому, "с окончательной потерей идеала раса окончательно теряет свою душу; она превращается в горсть изолированных индивидов и становится тем, чем была в самом начале, - толпой".
   Может ли современное деидеологизированное, секулярное общество избежать опасностей, связанных с потерей "идеала"? Не превратится ли оно в толпу изолированных индивидов? Следует признать, что тенденции к распаду, потере единства, несомненны, и перспективы не внушают оптимизма. Но являются ли тоталитарные идеологии или ситуации катастроф и вызовов необходимы, чтобы вернуть утерянное единство? Не оказалась ли цивилизация в ловушке между двух альтернатив - тоталитаризмом и отказом от свободы с одной стороны и духовным разложением, с другой? Проблема в том, что история необратима. Человечество уже вкусило от плода знания и не может вернуться к своей девственной природе, когда могло всей душой воспринимать красивые идеи и легенды, и никакая тоталитарная идеология уже не в силах возобладать над искушенным разумом. Выходит, что без идеи у людей нет шансов избежать морального разложения?
   В такой постановке вопроса заключено восприятие идеологии (религии, веры, идеала), как некой сверхъестественной силы, подобной святому духу, объединяющему людей и создающему сплоченную нацию. На самом деле, процесс объединения и сплочения происходит благодаря определенным свойствам людей, а точнее, свойствам их ментальности. Идеология является только средством для соответствующего изменения души, например, путем принятия религиозно-нравственного закона, о котором не переставал писать Л. Толстой. Является ли такой метод единственно возможным? Очевидно, что нет - воспитать можно практически любого человека (если начать достаточно рано), не прибегая к религиям и тоталитарным идеологиям.
   Ситуация подобна той, что возникает в результате эволюции ментальности (описана в следующем разделе). И выход тот же - создание грамотной и хорошо продуманной системы воспитания подрастающего поколения. Душа формируется практиками. Необходимо воспитывать подрастающее поколение, с учетом опыта духовного совершенствования, накопленного в истории человечества (прежде всего, в религиях), практик, которые целенаправленно формируют душу, начиная с достаточно раннего возраста, тем более что направления формирования известны, если в обществе существуют ценности. Это очень большая и сложная работа, но начинать ее - жизненно необходимо. Как ни странно этому препятствует идеология гуманизма, принципы "свободы совести", "прав ребенка" (дело дошло уже до "права эмбриона"): родители имеют право воспитывать ребенка в соответствии со своими убеждениями, а школа должна заниматься только образованием. Это прямой путь к деградации и паразитизму. Если общество стремится к самосохранению оно обязано культивировать общественные ценности и, к сожалению, этот процесс невозможен без ограничения индивидуальных свобод. Здесь мы опять попадаем в сферу процессов согласования свойств и качеств человека и общества и, вытекающего из них процесса согласования индивидуальных и общественных интересов.
   Идея, которая охватывает все существо, действительно, становится источником сверхактивности. Но, как правило, эта сверхактивность граничит с фанатизмом - человек оказывается рабом идеи, готов отдать за нее жизнь, теряет способность мыслить отстраненно, теряет терпимость. Последствия фанатизма всем известны. Это как раз тот случай, когда хочется сказать - все хорошо в меру. Воспитанием достигается эта мера. Человек, прошедший хорошую школу воспитания, обладает достоинством и характером. Из него сложно сделать пушечное мясо или заставить подкладывать дрова в костры инквизиции. Им трудно манипулировать. Он не станет работать палачом. Но как раз из таких людей создаются уникальные трудовые коллективы, и строится гражданское общество. Это есть то, что называется, человеческий капитал и социальный капитал. Это стоит дорого. Но и отдача превышает все вложения.
   Религии (аврамические) обладают одним важным преимуществом перед секулярными идеологиями - они обеспечивают возможность контакта с Богом, всемогущим высшим существом и Творцом. Такой контакт достижим только при наличии глубокой веры, при малейших сомнениях он разрушается. Причастность к Богу сообщает человеку высокое внутреннее достоинство, надежду на спасение и бессмертие. Это внутреннее достоинство становится основой всех высоких моральных качеств истинно верующего человека. В наше секулярное время такой божественный контакт возможен только лишь, как результат уникального мистического опыта, либо очень строгого религиозного воспитания, начиная с глубокого детства, что тоже становится явлением уникальным (впрочем, не всегда результативным). Поэтому испытывать истинную божественную благодать в современном обществе приходится единицам. Остальным следует в полной мере принять неизбежность смерти. И оценивать жизнь не как маленький эпизод на пути в бессмертие, а как всё, что нам дано на этом свете. И отнестись к смерти, как к подведению окончательного итога своих земных дел, по которому нас будут судить не там, на небе, а здесь, на земле, оставшиеся после нас. Это та цена, которую нам надо заплатить за право жить в новой цивилизации - наступающей цивилизации свободы.
   Обсуждая вопрос о необходимости, целесообразности или важности религий или идеологий, мы не учли восточный, а точнее - китайский опыт, имеющий очень древнюю историю. Его сущность - в исключительном рационализме, я бы даже сказал, кибернетизме, где содержание духовной жизни человека вообще не имеет значения и никого не интересует, при условии, что оно не мешает работе системы. Как практическое учение, этот опыт был зафиксирован в трудах Гуань-Чжуна (7 век до н. э), а расцвета достиг в деятельности Шан Яна (4 век до н. э.) и получил название, легизм. Чтобы получить практически полное представление о легизме, достаточно процитировать две первые заповеди Шан Яна из двенадцати: 1. Для государства ценность составляет только армия и заготовка зерна. 2. Почитание традиций, культ предков, конфуцианские ценности, ученость, ритуал, музыка, литература - паразиты, которые отвлекают народные массы от Единого - заготовки зерна и войны. Еще там есть про доносительство, которое оценивается наравне с ратным подвигом, в отличие от недоносительства, за которое карают смертью, круговая порука и коллективная ответственность, строгие наказания отстающих и т. д. Данная практика обеспечила возможность существования царства Цинь в течение более чем полтысячелетия (778 - 221 г. до н. э.) и его расширения с масштаба небольшого региона до целой империи.
   Царство Цинь оставило неизгладимый след в душе, исторической памяти, ментальности китайского народа. Этот след существует и доныне. Была сформирована централизованная командно-административная система - пирамида, охватывающая весь народ без исключения, в узловых точках которой находились чиновники, ответственные за выполнение всех необходимых функций. Роль простого человека в такой системе сводилась только к заготовке зерна, поставке воинов и производству оружия. Подобная система управления - четко отлаженная административная машина, оказалась чрезвычайно эффективной для своего времени и в дальнейшем прочно укоренилась в китайском обществе, сохранившись в главных своих чертах вплоть до 20 века, (Маркс называл подобный тип государства - восточная деспотия). Функция идеи в обществе, живущем по такой системе, минимальна, так как она подавляется функцией системы. Вся идеология сводится к одному - полному подчинению системе. Система расставляла людей по местам, объединяла и разъединяла, переселяла и заставляла строить Великую Китайскую стену, великие каналы, плотины и оросительные сооружения, превращать горы в плодородные террасы или строить мавзолей императора Цинь Шихуанди с огромной подземной армией воинов, вырезанных из терракоты в полный рост. Эта система сформировала у народа специфический тип ментальности замкнутого семейного типа, ментальности упорного труда на своем месте, подчинения системе, недоверия и непротивления злу, согласия с обстоятельствами. Эта система привела к тому, что талантливая китайская нация сейчас вынуждена менять цивилизационный тип развития, чтобы соответствовать единому темпо-миру.
   Удивительно другое. В то время, когда всему миру стало ясно, что тип восточной деспотии, как социальной модели, уходит в прошлое, нашелся человек, решивший реанимировать эту модель в самом древнем и самом драконовском ее виде, а именно - в варианте Шан Яна. Имя этого человека, Иосиф Сталин. Не сомневаюсь, что история древнего Китая была одной из его любимых книг (подобно тому, как "Психология масс" Г. Лебона была настольной книгой Ленина). Его политика и практика в деталях соответствует практикам Цинь. Показательны, например, аналогии с циньской практикой истребления рода опасного преступника в трех поколениях, доносчик - герой и образец для воспитания детей (Павлик Морозов), принцип - каждому по труду (в лагерях Гулага пищевой паёк зэка определялся пропорционально выработанной доле от установленной нормы, не взирая на физическое состояние - сурово, но справедливо), строжайший контроль всех видов оружия, искоренение традиций, религий, учености, особенно философской, включая марксизм (вся нужная философия изложена в "Кратком курсе истории ВКП(б)", марксистов-леницев - в лагеря), уничтожение всей интеллектуальной элиты, способной логически мыслить (кроме технической), формальное равенство всех перед законом, никаких сословий, никаких национальных различий, никаких поблажек - опоздал на работу - тюрьма, подобрал на поле три колоска - тюрьма и главное - административная пирамида, управляющая всеми и контролирующая всех и вся, а также искоренение частной собственности, чтобы не было никакой привязки человека к месту, чтобы свободно мог нести по миру знамя мировой революции, "...чтобы от Японии до Англии, расцветала Родина моя". Но следует признать, что реализация идеи мировой революции или, если хотите, мировой агрессии, была возможна только методами Шан Яна (если вообще была возможна). А то, что такие планы реально стояли на повестке дня, не вызывает сомнения уже не только среди читателей произведений В. Суворова.
   Была ли в такой обстановке необходимость в идеологии, как самостоятельной ценности, источнике морали, единства, самоидентификации? Нет, система сама прекрасно справлялась с этими задачами. От простого человека требовалось только одно - лояльность системе, а от чиновника - верность и преданность системе. Это и была вся идеология. ("Имелись ли у вас колебания относительно линии Партии? Никак нет, колебался вместе с линией!"). Тоталитарная система старается уничтожить в зародыше все, что может помешать ее функционированию, в первую очередь - любые учения и любую частную собственность, кроме самой необходимой. Учения заставляют мыслить, а всякие мысли вредны. Частная собственность привязывает к месту и отвлекает от общего дела. Для поддержания тонуса общества постоянно генерировались так называемые "дела", по которым проводились чистки подозрительных или неугодных режиму людей. (Ходили слухи, что в связи с "делом космополитов" Берия задал Сталину вопрос: "Иосиф, будем космополитов искать или будем бомбу делать?". Космополитов оставили в покое. С последним "делом", так называемым "Делом врачей", Сталин дал маху - не стоило смертному в столь почтенном возрасте трогать врачей. Хвала врачам). Состояние тоталитаризма, как показывает восточный опыт, может продолжаться довольно длительно. (Но не в наше время. Однако, это уже другой аспект проблемы). Не случайно, после распада Союза многие надеялись, что возвращение православия и вообще - веры, возродит народ, создаст утерянный импульс. Может показаться парадоксальным, но практика показала, что в народе возрождается культ Сталина. С одной стороны, это подтверждает вывод, что время религий прошло. С другой - что человеку, созданному системой Сталина, очень трудно вырваться из уже мертвых объятий своего создателя. Осталась ностальгия по Сталину, по чувству приобщенности к великой стране, державшей в страхе весь мир, к ее великим подвигам и свершениям, по чувству всеобщего равенства и, как ни странно, чувству свободы - свободы от груза частной собственности, от чувства ответственности, от поиска работы и тяжелых мыслей о завтрашнем дне. Обо всем заботилась Система. И эта связь с прошлым, пожалуй, самое тяжелое наследие, не позволяющее России двигаться в 21 век.
   Пример СССР, в рассматриваемом здесь аспекте, показателен в трех отношениях. Во-первых, он показывает, как работает механизм согласования традиционной ментальности и современных идеологий, в данном случае - традиционной российской, восточной ментальности и марксизма. В основе восточной ментальности - власть, как механизм, решающий все вопросы. Известный лозунг: "Кадры решают всё!", где имелись в виду, прежде всего управленческие кадры. (Петр I даже промышленность пытался создавать властными рычагами - повелевал строить крепостные фабрики, заводы и мануфактуры). В результате появилась еще одна ленинская формула коммунизма: коммунизм есть империализм плюс диктатура партии коммунистов (подробнее см. Е.Т. Гайдар "Государство и эволюция"). Во-вторых, после укрепления тоталитарной власти всякая идеология вредна и должна быть искоренена, за исключением той, которая обслуживает непосредственные интересы власти. Внутри тоталитарной системы не должно быть конкуренции идей, а только полное единство. И, в-третьих, после мощных социальных потрясений система может свалиться на более древний аттрактор, в данном случае, на "циньский", но также хорошо согласующийся с ментальностью народа.
   Наконец, вкратце коснемся политической идеологии, определяющей направленность деятельности власти, характер внутренней и внешней политики. В принципе, власть может обходиться без собственной идеологии, а поддерживать сложившееся положение и решать текущие проблемы в русле существующей традиции. Вопросы возникают, когда страна зашла в тупик и необходимо реформирование, перестройка, а также в ситуациях слома старой государственной машины. Людям постарше памятен лозунг "ускорение", с которого начинался период правления М. Горбачева, который плавно перешел в лозунг "перестройка", и чем закончилась перестройка. (Памятен еще один лозунг: "Перестройку начинай с себя!", свидетельствующий о крахе процесса). Как правило, в лозунгах концентрировано выражена суть политической идеи, и уже логический анализ лозунга может многое поставить на свои места. Скажем, знаменитый призыв Ленина к "экспроприации экспроприаторов", или говоря проще, "грабь награбленное" автоматически превращает того кто грабит, в очередного грабителя, а следовательно по той же логике - в объект следующего ограбления. Собственность, полученная в результате ограбления, столь же автоматически становится нелегитимной и подверженной произволу со стороны власти. Образуется тупиковый цикл, как в традиции кровной мести. Аналогично, собственность постсоветских миллиардеров, полученная не вполне прозрачным способом, оказывается не вполне легитимной и может оказаться объектом экспроприации. Лозунг "свобода, равенство и братство" является настолько внутренне противоречивым, а, следовательно, невыполнимым, что даже не требует особого анализа.
   Политическая идеология определяет направление дальнейшего развития страны, а если это большая страна - то всего мира. Поэтому выбор "правильного" направления развития чрезвычайно важен. Слово "правильный" я не случайно взял в кавычки. Дело в том, что понятия, правильность, верность, прогресс, сами по себе идеологизированы. (Как тут не вспомнить знаменитое выражение Сталина "Правильной дорогой идете, товарищи!"). Они идеологизированы с точки зрения "большой" идеологии, оказывающей влияние на жизнь всего общества. Собственно политическая идеология более конкретна и связана с политической практикой, но, тем не менее "большая" идеология на нее влияет. (Так, например, православие не позволяет России выбрать западный вектор социально-экономического развития, оно же ставит барьер по отношению к исламскому миру или восточному конфуцианству. Остается либо пренебречь православием, либо выбрать свой "серединный" путь, евразийство, с надеждой на торжество родных, доморощенных, традиционных ценностей). И поскольку политическая идеология непосредственно связана с практическими результатами, то к ней применимы объективные практические критерии, подобно тому, как в науке практика все расставляет на свои места. В политике дело обстоит несколько сложнее, так как ощутимые практические результаты политики могут существенно отставать во времени, а отдаленные результаты политических действий могут длиться столетиями.
   Главная задача политической идеологии - формирование внутренней и внешней политики таким образом, чтобы страна не осталась на задворках истории, чтобы выходила в число передовых, уважаемых стран мира. Как это ни печально для большинства жителей России, единственной формой общественно-политического устройства, обеспечивающей решение данной задачи, является либеральная демократия. Эта эволюционно сложившаяся форма продемонстрировала на протяжении исторически достаточно долгого срока свое цивилизационное преимущество. Вся трагедия в том, что перейти к этой форме устройства методом "большого скачка" не удается. Главное условие перехода - развитое гражданское общество. На мой взгляд, другие условия перехода - развитая система правосудия, защита частной собственности, наличие широкого среднего класса - производные от сильного гражданского общества и не могут возникнуть вне его. Эти институты создаются и усиливаются по мере созревания гражданского общества. Качество общества, в конечном счете, определяется качеством основного элемента этого общества - человека. Патернализм, ментальность паразита, средневековая ментальность религиозного фундаментализма, никак не могут быть согласованы с либерально демократическими ценностями, правами и свободами. И прежде всего потому, что социальные права и свободы должны сочетаться с социальной ответственностью, социальной активностью и соответствующим уровнем общественного сознания. Менталитет общества - инерционное медленно меняющееся измерение социальной системы, изменения в ментальности должны закрепляться при помощи соответствующих социальных практик, а наличие этих практик должна обеспечить внутренняя политика государства. И процесс должен длиться пока не наступит согласование свойств всех элементов и измерений общественной системы.
   На мой взгляд, для оценки политических идей при выборе направления движения, может быть применен общесистемный критерий внутреннего согласования свойств элементов системы: способствует ли идея внутреннему согласованию социума, согласуется ли она с прогрессивными общемировыми тенденциями? Так, например, идея национального государства в настоящее время выступает, как выражение формы согласования тенденции к глобализации и тенденции к культурному многообразию и сохранению культур. Естественно, в такой форме функции государства будут смещены в область сохранения культурной идентичности при достаточно полном либерализме в сфере экономики, науки, гражданских свобод. Идея централизма хорошо согласуется со свойствами бюрократической машины, возможности проведения единой политики, создания сильных государственных институтов и концентрации ресурсов в определенном направлении. Центральная власть способна обеспечить более высокий уровень равенства и социальной справедливости среди членов общества за счет перераспределения ресурсов. Но централизм плохо согласуется с интересами регионов, которые на местах (вплоть до уровня села) лучше знают свои проблемы и могут оперативно реагировать на них по коротким цепям обратной связи, минуя центр. Самостоятельность регионов повышает устойчивость государства, так как даже полное разрушение центральных институтов власти не существенно скажется на положении регионов, при условии их самодостаточности. Идея регионализации лучше согласуется с интересами народных масс в условиях гражданского общества. Таким образом, идея центральной власти хорошо согласуется со свойствами патернализма граждан, а идея региональной власти - с хорошо социализированным и самодостаточным обществом. Следовательно, политический вектор децентрализации и региональной самостоятельности действует в направлении усиления гражданского общества. Вообще, существует общемировая тенденция формирования распределенных сетевых структур, сужения роли центральной власти, ухода от централизма. Сети идеально согласуются с международными информационными и транспортными системами, с либерально-демократическим устройством, международной специализацией и разделением труда.
   Еще пример - когда началась эпоха распада великих империй, большевики сделали попытку восстановить Российскую империю в прежних границах. Эта не до конца удавшаяся попытка, стоившая миллионы жизней, была направлена против общемировой тенденции и против воли народов, покоренных большевиками. Естественно, это повлекло за собой сепаратистские тенденции в республиках, и при первом же ослаблении Союза, его распад. Другой аспект - противопоставление социалистического лагеря остальному развитому миру шло против общемировой тенденции глобализации, дающей возможность реализовать международное разделение труда. В результате соцлагерь, а прежде всего Советский союз, были вынуждены жить в режиме "натурального хозяйства", то есть перейти на полное самообеспечение, что с экономических позиций крайне неэффективно. Развитие экономики вне согласования с остальными экономиками мира не могло остаться без отрицательных последствий. Подобные примеры можно множить неограниченно. Вывод ясен - идея, дающая возможность хорошо согласовать свойства элементов системы, интересы социальных групп, будет принята обществом и не создаст общественных напряжений. Главное достоинство такого подхода - его прогнозируемость. Идея "желательного" направления развития, но не согласующегося со свойствами общества, встретит сопротивление при своем практическом внедрении и создаст напряжение, направляющее идею в русло согласования. В этом случае прогнозируемость падает, и даже могут возникнуть вообще непредвиденные последствия (скажем, если пытаться реализовать идеи позавчерашнего дня). Часто социальные практики, навязываемые сверху, трансформировались и приобретали специфические местные черты, в соответствии с местными традициями и ментальностью. Поэтому реализация идеи перехода общества к некому новому состоянию должна начинаться со стабилизации существующего состояния и медленного движения в нужном направлении без "больших скачков". При этом вектор развития должен быть хорошо внутренне и внешне согласован с мировыми тенденциями развития и четким осознанием своего реального места в мире. В этом случае ситуация будет развиваться прогнозируемо и без катастрофических последствий.
  

3.3. Эволюция ментальности.

   Здесь нас будут интересовать, прежде всего, те аспекты ментальности, которые существенно влияют на характер социального процесса, а более конкретно - на характер общественной организации, так сказать, общественный слой ментальности. Эти аспекты касаются в первую очередь характера связей и отношений между членами социума. Общественный слой ментальности объективно проявляет себя в социализации - способности и стремлении отдельных людей к образованию связей. Почему именно социализация столь существенна в историческом процессе? Еще Дарвин в своем труде "Происхождение человека" отмечал, что "те животные виды, в которых наиболее развиты чувства взаимной симпатии и общественности, имеют больше шансов сохранить свое существование и оставить после себя многочисленное потомство". Другими словами, социализация представляет собой фактор выживания и конкурентоспособности в биологической эволюции. В человеческих сообществах социализация порождала связи и соответствующие кооперативные эффекты, повышающие функциональные возможности сообщества, далее шла структуризация, специализация и вся последующая социальная эволюция. Социализация - это процесс, который породил социум. Противоположное явление - атомизация, разрыв связей, изоляция членов общества или групп. Именно характер общественного слоя менталитета во многом определял формы и характер общественной организации и наоборот. (В последующих разделах этой книги рассмотрены иные аспекты социализации).
   Социализацию можно разделить на две составляющие - спонтанная (самопроизвольная), определяемая только состоянием менталитета, и вынужденная, определяемая внешними обстоятельствами, например, природными условиями жизни, разного рода катаклизмами или системой власти. Вынужденная социализация создает ментальное напряжение и приводит к изменению существующего состояния ментальности через механизм адаптации. Спонтанная социализация может быть мотивирована потребностями или являться следствием немотивированной активности, то есть носить иррациональный инстинктивный характер. Спонтанная социализация также изменяет состояние ментальности, но этот процесс имеет свою специфику, которая отмечена чуть ниже. Особенности социализации влияют на конкретную структуру общества. (Например, условия жизни в сухих евразийских степях сформировали длительно существовавшие сообщества скотоводов-кочевников, по сути, единственно возможную форму адаптации к данным природным условиям. В данном случае решающим оказался фактор природной среды).
   Вопросы, связанные с социализацией, в настоящее время интенсивно исследуются в экономическом отношении, где ментальный или культурный фактор рассматривается как главная составляющая, так называемого, социального капитала, играющего столь же важную роль в экономике, как и финансовый капитал. Здесь мы рассматриваем несколько иной аспект этого вопроса, связанный с возникновением и эволюцией (развитием) различных типов ментальности в их связи с эволюцией общества. Эволюция ментальности - медленный исторический процесс. В ситуациях вызова, сильного ментального напряжения, происходят быстрые адаптационные изменения ментальности - ментальные революции.
   Продолжительное время в социологии (особенно в марксистской) преобладает примат социального аспекта над психологическим. "Социокультурные явления не требуют объяснения с точки зрения психологических характеристик своих членов; напротив, психологические характеристики должны разъясняться с точки зрения социокультурного взаимодействия, в матрицу которого они заложены" (Питирим Сорокин). На мой взгляд, это не совсем так, точнее совсем не так. Генетически обусловленные слои ментальности сохраняют неизменными даже "дочеловеческие" составляющие, которые подобно тлеющим углям под слоем пепла всегда активизируются при подходящих условиях, когда ослабевает социокультурное торможение. Но даже в состоянии заторможенности эти угли продолжают греть изнутри, создавая ничем не мотивированные желания и устремления. Поэтому говоря об эволюции, мы обязаны допустить наличие некоторого исходного состояния, которое можно считать базовым, подобно тому, как мы говорим о базовых характеристиках анатомии и физиологии человека, неизменных, по крайней мере, с эпохи палеолита. Не исключено, что базовая ментальность имеет не меньший, а может быть и больший возраст, так как интеллект - образование крайне консервативное. Например, мы можем говорить об интеллектуальной общности человека и высших животных, скажем, собак, лошадей, о той легкости, с которой животные сближаются с человеком и человек с животными, чего никак нельзя сказать в отношении их анатомической или физиологической общности. (Можно услышать: "Моя собака все понимает, только что не говорит". Но уж точно она воспринимает интонацию голоса и чувствует отношение). Высшие животные обладают общественным характером связей, весьма напоминающим таковые в примитивных человеческих обществах, а также когнитивные особенности психологии, весьма похожие на человеческие. Поэтому базовое состояние ментальности человека должно носить черты, общие для человека и высших животных. В таком случае, этот слой менталитета, сохраняющий общие с животными черты, по крайней мере, отчасти, будет иметь чрезвычайно древние корни, и содержать весьма консервативные составляющие, которые, может быть, в подавленном или завуалированном виде, но всегда существуют в глубинах его мозга и всегда пробуждаются в подходящей ситуации. Таким образом, можно считать, что ментальность (в данном случае речь идет об ее общественном слое) имеет базовую составляющую, которая является генетически обусловленным свойством, подобно инстинктам и, по-видимому, связана с инстинктами, а также, применим марксистский термин, надстроечную составляющую, которая формируется исходя из условий бытия человека и общества. Этот процесс формирования надстроечной составляющей ментальности, протекает таким образом, что, с одной стороны, подавляются или активизируются те или иные аспекты базовой ментальности, с другой - происходит адаптация ментальности к условиям бытия и уменьшение ментальных напряжений, попросту говоря, привыкание к условиям жизни и восприятие их, как нормы. Надстроечная составляющая ментальности, это, грубо говоря, ее переменная часть, которая наложена на консервативную базовую ментальность. В экстремальных ситуациях эту переменную часть может "сдуть ветер перемен" и тогда обнажится ее древнее ядро.
   Эволюция ментальности, хотя и связана со всеми другими измерениями общественного развития, но обладает самостоятельностью, которая может сильно проявляться вследствие различия характерных времен инерции для разных измерений. Одно из типичных явлений в этом плане - уже упомянутое проявление исторической памяти. Из общесистемных закономерностей, рассмотренных выше, следует общий вывод: условия бытия являются причиной изменения ментальности, а измененная ментальность в дальнейшем сама становится причиной поддержания сложившихся форм бытия - перемена местами причины и следствия в процессах, идущих со сдвигом фазы. Обратим внимание, что ментальность в данном случае играет роль инерционного, консервативного фактора, в то время как условия бытия могут измениться очень быстро по тем или иным внешним или внутренним причинам (природные катаклизмы, войны, революции, быстрые изменения общественного строя, переселения и т. д.). Скачкообразное изменение условий бытия вызывает адаптационный процесс изменения ментальности, ментальную революцию, а далее ментальность переходит в мягкую эволюционную стадию. Эволюция ментальности - самоподдерживающийся системный процесс, то есть протекающий в условиях взаимных связей всех измерений социального процесса. Исторический опыт дает нам возможность выделить некоторые общие моменты этого процесса, существенные для понимания современного его состояния.
   Если мы принимаем гипотезу существования базового общественного слоя ментальности, то речь может идти о неком наборе или комплексе качеств, который соответствует наиболее древним формам общественных связей и способствует их устойчивому воспроизводству. Наиболее древние формы устойчивых связей едины для человека и высших животных. Они включают в себя два круга, различающихся по уровню социализации - семья - самый близкий круг, и второй круг, назовем его собирательно - община - совокупность отдельных семей, связанных в группу. Община представляет собой наименьшую социальную единицу, способную к автономному существованию. (Изолированная семья не способна к длительному автономному существованию и продолжению рода). Наиболее тесные - внутрисемейные связи, включающие все возможные формы отношений, из которых для нас главное - отношение подчинения, создающее внутрисемейную "вертикаль власти", скрепляющую структуру семьи и организующую функции ее членов. Следующий уровень подчинения, между главами семей и главой (вождем, старейшиной, старостой) общины формировал устойчивую двухуровневую структуру, которая дополнялась коллективным органом - советом (сходом) общины.
   Судя по всему, община существует уже миллионы лет (с "дочеловеческих" времен), как основная, наиболее устойчивая форма организации социума. Это связано с резким повышением вероятности выживания семей, объединившихся в общину, вследствие расширения функциональных возможностей и повышения уровня общественного интеллекта. Община, как устойчивая независимая хозяйственная и социальная единица просуществовала в России вплоть до 20 века. Во все времена, когда развитая цивилизация подвергалась уничтожению и приходила в упадок, ее возрождение начиналось с общинного типа социальной организации. В относительно недавней Европе, где общинные тенденции стали изживаться несколько раньше чем в России, тем не менее, в случае сильных социальных потрясений экономический и социальный порядок постепенно ретроградировал (двигался во времени назад), пока не "упирался" в общину. Это отражает отмеченную выше тенденцию "возвращения к истокам" в экстремальных ситуациях. В ситуациях, связанных с выживанием, происходит спонтанная социализация в форме общины. Дальнейшая эволюция социальной организации идет через общину, как исходную форму. Таким образом, спонтанная социализация тяготеет к базовым формам - общины и семьи. Принципы общежития, принятые в общине, помогали выжить слабым и не давали возможности слишком разбогатеть активным, то есть достаточно равномерно распределяли общественный продукт, (за что первобытнообщинный строй в свое время называли первобытным коммунизмом). Легкость, с которой люди в тяжелые времена объединяются в общины, свидетельствует о наличии врожденной склонности человека к этому процессу. Община - всемирное явление, не зависящее от вероисповедания, уклада (кочевого или оседлого) или этнической принадлежности. Длительно существующим в истории социальным образованием является также древнегреческий полис - еще одна устойчивая и более продвинутая форма организации общества - прообраз свободных европейских городов, но несомненно, полису также предшествовала община. Формы общинной организации могли несколько варьировать и меняться на протяжении истории, например, род, племя (первобытные формы общины), клан или характерные для России, община - "мир", община - деревня и община - волость, но сущность от этого не изменялась. Главная тенденция развития общины состоит в повышении уровня самостоятельности (вплоть до полной) отдельных семей. "Несмотря на столь значительные отличия древнерусской общины от позднейшей, существенный характер той и другой оставался один и тот же. Она всегда стремилась быть автономной самодостаточной целостностью. В любом новом месте, любом новом крае, где происходила русская крестьянская колонизация, очень быстро образуется крестьянская община. Причем на каждом новом месте поселения русских община проходит заново весь путь своего развития, и в различных регионах государства одновременно существовали общины разных типов". (Светлана Лурье. Русская община: причины гибели). Естественным образом формировались эмигрантские общины длительно и устойчиво существующие в среде других народов. В них не было общей собственности, но был общинный дух взаимопомощи, а также, своего рода, "центральный орган", который представлял и защищал интересы национальной общины.
   Характер отношений в общине - общий труд, коллективная собственность, постоянные межличностные контакты, принципы "один за всех, все за одного", которые выражались в круговой ответственности и круговой поруке, необходимость и готовность подчиняться общим решениям, четко выраженное отношение к людям по модели, свой-чужой - сформировал тип ментальности, назовем его, общинный, обладающий рядом специфических черт, соответствующих характеру отношений. Это как раз тот случай, когда состоялась гармония "бытия и сознания". Коллективизм, готовность принять на себя коллективную ответственность, стремление к близким доверительным отношениям, верность традициям, уважение к старшим и к авторитетам, забота об общих интересах вплоть до самопожертвования, готовность подчиняться лидеру, семейственность, недоверие и враждебность к "чужакам" - типичные черты этого типа ментальности. Ее отголоски мы можем видеть в повседневной практике (даже самых демократических и либеральных государств) в вопросах, касающихся предоставления гражданства, продажи земли и недвижимости, выдачи преступников ("наших людей мы не выдаем", "сукин сын, но наш сукин сын"), в изоляционизме, протекционизме, традиционализме, в ряде специфических особенностей внешней и внутренней политики (типа "главное - национальные интересы"), в том, что называется громким словом патриотизм и менее громкими - национализм и сепаратизм, в централизованном социальном обеспечении и социальной защите, в так называемых, традиционных ценностях, в делении мира по принципу друзья-враги, в восприятии государства, как большой "нашей" общины, в понятиях, соборность и враг народа, в верности традициям и ритуалам, в принципе - "все, что наши предки завоевали, все наше", в готовности русского человека из средней полосы России, не задумываясь ехать на защиту наших Курильских островов от посягательств японских самураев. Великие и малые, старые и новые идеологии несут в себе черты общинного сознания, как в системе ценностей, так и в системе миропонимания - Яхве единый бог, но принадлежащий исключительно израильтянам, Аллах единый бог, но его благодать не распространяется на "неверных", и т. д. - принадлежность или не принадлежность к идеологии определяла отношение к личности по принципу свой-чужой. Марксистский лозунг "Пролетарии всех стран соединяйтесь", нацистский "голос земли и крови", идеи Мао и Чучхе паразитируют на тех же особенностях менталитета. Философия соборности или "Философия общего дела" Н. Федорова с ее идеей суперобщины, лозунги типа "Родина или смерть", "Прежде думай о Родине, а потом о себе", несут на себе отпечаток общинных традиций. Нет нужды говорить о бытовых проявлениях общинной ментальности, хорошо знакомых каждому жителю стран, где общинный характер организации социума господствовал до недавнего времени. Общинный менталитет можно вкратце определить, как коллективистский менталитет с ограниченным порядком человеческого сотрудничества, выраженным в отношении по типу свой-чужой.
   Для коллективистского типа ментальности характерно наличие сверхличностной мотивации активности. Она проявляется в общих интересах или в том, что называется, общее дело. Приверженность общим интересам, вообще характерна для хорошо социализированных сообществ. Она - необходимое условие возникновения работающих институтов гражданского общества. Одухотворенность общим делом, создающая мощный импульс активности, характерна для восходящих стадий революционных преобразований, в периоды вдохновения новой идеей, во всех случаях проявления народного или этнического духа в ситуации вызова, когда каждый связывает свое будущее, даже свое выживание, с будущим всего общества. Общинный коллективистский менталитет характерен одной особенностью - подчинением каждого члена общины общим интересам и общим решениям. Этим он существенно отличается от либерального коллективизма, в котором общие интересы возникают, как результат согласования личных интересов, а каждый член общества свободен в своем выборе.
   Начиная с определенного уровня развития социума, стала возникать более общая и широкая структура - этнос, как сугубо человеческое явление. Этногенез, хотя и расширил область самоидентификации по типу свой-чужой, однако относительно слабо повлиял на базовую общинную ментальность. Этническая ментальность являлась неким расширенным вариантом общинной ментальности, в том смысле, что принадлежность к общине обладала значительно более высокой значимостью для человека, чем принадлежность к этносу. Вспомним, например, как разобщены были древнегреческие полисы, и насколько принадлежность к данному полису была значимее, чем принадлежность к эллинскому этносу. Об этом же свидетельствует ход войны белых завоевателей против коренных жителей американского и африканского континентов, проявивших неспособность к объединению. Все дело в непосредственных личных связях, а также информационных связях, которые формировались главным образом в непосредственных контактах. Уровень сознания не сразу "дорос" до осознания своей принадлежности к этнической общности. Такое осознание стало заметным только в 19 веке, вместе с возникновением национально-освободительных движений, когда возникло более широкое информационное поле, и вполне себя проявило лишь в 20 веке, когда этническая принадлежность, как включенность во вполне определенное социокультурное пространство, стало весьма существенным элементом самоидентификации. Но даже на этом уровне мы наблюдаем проявление общинного типа сознания, где уже этнос или государство становится эквивалентом общины.
   Возникновение этноса и надобщинных образований - городов (полисов) и государств различного типа, автоматически уменьшило роль общины и создало возможность для дальнейшей эволюции ментальности. Можно выделить два очевидных направления процесса социализации и соответствующего изменения ментальности - в сторону расширения либо в сторону сужения социализации. Сужение социализации идет по вектору община - семья - индивидуум. Это антиколлективистский, изоляционистский вектор, ведущий к атомизации общества. И противоположный вектор - коллективистский, сопровождающийся расширением системы связей и отношений между людьми вплоть до глобального уровня.
   На самом деле, изменения в общинном менталитете начали возникать с момента возникновения разделения труда (специализации). Специализация общин, занимающих различные природные ниши, была естественным процессом приспособления к конкретным условиям жизни, но она с неизбежностью потребовала усиления междуобщинных контактов, как минимум для обмена продуктами труда (хотя зачатки торговли, согласно данным археологов, возникли еще около 30 тысяч лет назад). Развитие технологий привело к возникновению новых потребностей в продуктах, не существующих в данной местности. Начинался процесс, который Ф.А. Хайек (F. A. Hayek), в своих работах (например, "Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма" 1988 г., русскоязычное издание 1992 г.) обозначил, как становление этики расширенного порядка человеческого сотрудничества. Мы назовем соответствующий тип ментальности покороче - рыночная ментальность, в отличие от общинной ментальности. Действительно, расширение порядка человеческого сотрудничества шло в первую очередь через рыночные механизмы. Знания, идеи, информация, вообще культура, являлись не более чем видами товара.
   Самый существенный момент - изначально процесс торговли являлся личной инициативой члена общины, так как сам процесс ухода из общины в неизвестность, в неподконтрольность и неподотчетность с товаром, принадлежащим общине, было явлением крайне нестандартным. В этом явлении доминировало начало свободы, стремление к новизне, тот иррациональный импульс, который мы выше обозначили как немотивированная активность. Таким образом, развитие торговли, во-первых, было развитием начала свободы в ментальности определенной части населения и отношения к свободе, как к одной из высших ценностей. Второй момент - торговля создавала связи, укрепляющие мир, обуздывающие агрессию и создающие единство мир-системы. В свою очередь, единство мир-системы включило механизм коллективного разума, за счет обмена идеями, информацией и технологиями, которые возрастают нелинейным образом по мере роста мир-системы и объема информации. И, наконец, третий важный момент - возникновение личной собственности, как необходимого института для ведения эффективной торговли.
   Как только появилась зависимость населения от привозного товара, возникла необратимость - переход в новое качество общественной организации, связанный с повышением функционального разнообразия - торговля стала элементом структуры общества. Стали возникать торговые пути, рынки, гостиные дворы, мастерские, цеха, наконец, города, был изобретен великий универсум - деньги, открывший новую страницу истории, произошли изменения обычаев, связанные с гостеприимством, обеспечением защиты и безопасности, взиманием платы за проезд и т.д., одним словом, пошел процесс, который привел, в конце концов, к тому, что сейчас именуется, рыночная экономика. Несомненно, это был прогресс, так как человечество получило более широкие возможности и мощный импульс для дальнейшего развития. Что характерно, этот импульс и эти новые возможности человечество получило без малейших дополнительных затрат и усилий - блага сами пошли им в руки благодаря деятельности небольшой прослойки активных людей, торговцев.
   Рынок возник не на пустом месте. Для него существовали столь же глубокие основания, что и для общины. Поэтому он столь органично вписался в общинные отношения. На мой взгляд, рыночный менталитет имеет два базовых основания - инстинкт добытчика (охотника-рыбака-собирателя) и инстинкт познания (любопытства, интереса, исследования). Эти инстинкты также уходят корнями в животный мир, и у некоторых видов выражены очень сильно. (Например, крыса исследует неизвестные лабиринты, несмотря на испытываемое ею чувство страха и состояние стресса). У некоторых людей инстинкт познания столь силен, что подавляет все другие инстинкты. Желание узнать, что там, за горизонтом, зовущая неизвестность, потребность в новых впечатлениях столь сильны, что им не может противостоять природный страх и даже инстинкт самосохранения. Эти два базовых основания сформировали новое качество, не характерное для общинной ментальности - индивидуализм, осознаваемый человеком, как свойство, выделяющее его из общины, сообщающее ему чувство свободы и личного достоинства. Поначалу это были выдающиеся личности, способные избавиться от чувства полной зависимости от общины, характерного для рядовых членов.
   Действительно, покинув общину, человек оказывается в совершенно иных отношениях с реальностью. Чувство единения с общиной, ощущение себя частью целого, чувство защищенности покидают странника. Он сам принимает решения, сам за все отвечает и сам формирует свою систему ценностей. У него появляется более широкий взгляд на мир, он хорошо осознает и адекватно воспринимает наличие множества этносов, культур, идеологий, для него нет незыблемых истин и авторитетов, он легко адаптируется к меняющейся обстановке, он легко переходит от торговли к разбою и обратно, он легко переносит взлеты и провалы, он плохой семьянин и с легкостью оставляет семью на долгие годы, он не сохраняет верности, ибо не видит в ней ценности, он склонен к риску, так как новые возможности часто сопровождаются риском, он может объединяться с другими, подобными себе, но лишен чувства долга перед объединением и с легкостью его покидает. Если ему удавалось дожить до зрелого возраста, он мог осесть, скорее всего, в полисе (муниципии, городе), где мог вполне насладиться традиционными общинными ценностями, к которым он всегда питал уважение и неосознанную тягу. На самом деле, общинная и семейная ментальность присутствуют как составляющие в рыночной ментальности, так как они не противоречат ей. Они проявляются в чувстве принадлежности человека к семье, общине, этносу, народу. Однако рыночная ментальность обеспечивает реализацию более продвинутых форм активности и коллективизма, немыслимых для общинного уровня социализации и ментальности, как например, социальная активность, направленная на интеграцию общин в более крупные социальные образования.
   Это может показаться странным, но для более широкого уровня социализации и более высокого уровня коллективизма, характерного для рыночных отношений, потребовался тип индивидуалиста, а не общинника, именно в силу его большей внутренней свободы, отсутствию внутреннего пресса предрассудков, табу, догм, традиций.
   Как говорит народная мудрость: "Богу нужны всякие люди, и они у него есть". Человек - общинник и человек - рыночник, торговец, авантюрист, скиталец, воин, строитель, мудрец, лидер, агрессор, паразит - все это разные составляющие общественного слоя ментальности, которые могут жить как в одном человеке, так и в разных людях, и которые могут быть востребованы в различные моменты истории. И эти моменты включают именно те дремлющие где-то в глубине потенции, которые носит в себе каждый человек, но условия жизни именно в данный момент заставляют их проявиться в полную силу. Естественно, что у различных людей они проявляются по-разному, в силу различной природной склонности. Но рыночная и общинная составляющие менталитета, тяга к традиционным ценностям и тяга к свободе присутствуют одновременно почти в каждом человеке (в большей степени - в мужчинах). Это внутреннее противоречие некоторая раздвоенность, лишающая человека покоя и ощущения полноценности существования, заставляет многих людей совершать иррациональные поступки, резко изменять течение жизни, либо увлекаться охотой, рыбалкой, спортом, игрой, а в худшем случае - предаваться пьянству и дебошу, чтобы пережить состояние открытого выражения своих чувств и желаний, и хоть как то скрасить унылое однообразие жизни. Или вдруг какой-нибудь степенный бюргер, выйдя на пенсию, становится заядлым туристом, как будто вырвалась на свободу всю жизнь сдерживаемая потребность, а молодой многообещающий человек вдруг включается в движение хиппи, которое приводит к гармонии все его противоречия и страсти. В патологических случаях может возникать состояние депрессии, как реакция на однообразие и безысходность. Еще раз подчеркнем, что рыночная ментальность возникла не как альтернатива общинной ментальности, а как новый элемент структуры, связанный с повышением функционального разнообразия. Расширение структуры лишь слегка повлияло на ментальность закоренелых общинников в сторону расширения взглядов на мир, что никак не сказалось на прочности общинных устоев.
   Эти два обозначенных вектора эволюции базовой общинной ментальности в сторону расширения или сужения социализации (коллективизма), соответствуют двум тенденциям социальной структуры общества. Первая - по схеме: община (в различных формах ее эволюции) - феодализм - социализм, с акцентом на изоляционизм и традиционализм. Вторая - по схеме: полис (муниципий, город, вольный город) - капитализм - либеральная демократия, с акцентом на усиление экономических и культурных связей вплоть до полной глобализации. Первая тенденция ориентирована на преобладающую роль центральной власти в организации общества, вторая - на ведущую роль самоорганизации. Первая - на главенство общественных благ, вторая - на защиту частной собственности. Первая - на высокую социальную защищенность и равенство, вторая - на свободу и самостоятельное решение всех своих проблем. Первая - на традиционные ценности, вторая - на мультикультурализм, плюрализм и толерантность. Первая тенденция чревата патернализмом и атомизацией общества. Вторая - возможностью построения гражданского общества, которое при определенных условиях также может атомизироваться. В действительности, преобладание той или иной тенденции зависит от многих факторов, связанных с уровнем технологии, организации, идеологии - происходит системный взаимосвязанный процесс, не идущий по схеме линейного развития.
   Совершенствование технологии, развитие общественной организации создают ситуацию, когда отдельная семья оказывается в состоянии вести независимое хозяйство. Появляется тенденция к распаду общины, вначале на большие семьи, а затем - на нуклеарные (состоящие из родителей и детей). Это объективная общемировая тенденция, связанная с влиянием технологии и общественной организации на характер связей. В сочетании с сильной государственной властью, реализующей управление на всех уровнях общественной организации, междусемейные связи, которые ранее формировали общину, теряют свою функциональность и необратимо деградируют. Остается главная связь: семья - государство. Здесь работает общесистемный механизм уменьшения структурного разнообразия на нижнем уровне при его возрастании на верхнем. Государственные бюрократические структуры обеспечивают сбор налогов, защиту прав собственности, гражданских прав и социальную защиту каждого члена общества. Рыночная экономика и новые средства коммуникации обеспечивают материальные и культурные аспекты жизни. Община оказывается ненужной и исчезает, как элемент структуры. Эта тенденция может усиливаться или ослабевать, в зависимости от характера господствующей идеологии. Классическим примером в этом отношении является китайская ментальность, ориентированная всецело на семейные ценности, что напрямую связано не только с традиционно сильной централизованной властью и очень развитой бюрократической системой, но также с двухтысячелетним влиянием конфуцианской идеологии, ставящей семью на первое место в иерархии ценностей. Впрочем, к достоинствам китайской системы семейных ценностей следует отнести ее ориентацию на большую семью, по размерам сравнимую с общиной. (С особенностями китайской семейной системы и ее влиянии на экономику можно познакомиться в обстоятельной книге Ф. Фукуямы "Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию"). Похожим образом обстоят дела в традиционно католических странах. Здесь имела место фактически двойная сильная власть - государства и церкви, с ее нетерпимостью к инакомыслию и проявлениям свободного духа. В таких условиях семья оставалась единственным прибежищем, дарующим чувство безопасности. В Советском союзе суперидеологизированное государство не только разрушило общинные связи, но пыталось внедриться даже в семью. Сталин преподносился, как личность стоящая выше отца и матери, выше вообще всех (бога в то время не было, его тоже заменял Сталин), а доносительство на членов своей семьи почиталось как доблесть, свидетельствующая о любви к Родине и преданности делу Ленина-Сталина-партии. При этом недоносительство каралось уголовной статьей. Даже семейный контакт с осужденным был наказуем (так называемые, "члены семьи врага народа" также репрессировались, а детей отправляли в детские дома). Такая система посеяла страшную подозрительность и взаимное недоверие между людьми, создала одну из самых диких форм менталитета, присущую тоталитарным режимам, основанную на ярко выраженной двойной морали. (Но именно двойная мораль разъедает и разрушает тоталитарные системы). Естественно, в этих условиях община не могла существовать дальше, и только семья могла стать единственным спасительным прибежищем. Таким образом, сильная государственная машина является фактором разрушения общинной формы отношений и общинного характера менталитета, так как ликвидирует общественные функции общины и подавляет начала коллективизма в человеке. При этом, естественно, существовал фазовый сдвиг - трансформация менталитета отставала от изменений в организации, так как в данном случае изменение менталитета было следствием, а не причиной. Государство с упоением играло роль "большой общины", (в СССР был даже "всесоюзный староста", "дедушка" Калинин), культивировалась идеология коллективизма - "единица - вздор, единица - ноль...", "общего дела", единой исторической памяти, начинающейся с Октябрьского переворота, как пели в песне "память общая и дело общее, и у моей страны и у меня", для детей создавали идеологизированные пионерские лагеря, наконец, декларировалась новая историческая общность - советский народ. Но государство не может поддерживать коллективизм, присущий общине, так как межличностные отношения всегда опосредуются государственной машиной и им чужда спонтанность, характерная для общины. Скажем, отношения в трудовом коллективе всегда опосредовались тарифной сеткой оплаты труда, рабочим распорядком и трудовым законодательством, то есть безличностной системой, поэтому собственно коллективизм автоматически превращался во вторичный фактор организации. Кроме того, бюрократическая машина государства всегда подавляла индивидуализм, свободомыслие, без которого невозможна истинная рыночная ментальность.
   Казалось бы, распад общины, приоритет семьи должен был усилить рыночную составляющую менталитета или по терминологии Хайека укрепить этику расширенного порядка человеческого сотрудничества. Ничуть не бывало. Мощный государственный аппарат, сильная государственная или идеологическая машина подавляет рыночную ментальность, так как ограничивает социальное поле свободы и подавляет начало свободы в человеке. Даже либерально демократическая система не в силах сдержать натиск бюрократической машины в деле подавления свободы. "Невидимая рука рынка" приобретает вполне осязаемые очертания благодаря налоговой инспекции, санитарной, нормативной, противопожарной, охраняющей труд и социально защищающей труженика, службам. Я уже не говорю про режимы прямо подавляющие предпринимательскую деятельность. Тогда на сцену выходят гипертрофированные семейные ценности - еще больший тормоз для рыночной ментальности, чем общинные ценности, так как в общинных ценностях больше выражено начало коллективизма - необходимый компонент рыночной ментальности. На мой взгляд, эволюция общинной ментальности в, назовем ее, семейную ментальность, то есть ментальность, сосредоточенную на семейных ценностях, есть тупиковый процесс, тормозящий дальнейшее развитие. Дело в том, что общество с преобладающей семейной ментальностью (особенно - нуклеарной), не способно к социализации и самоорганизации вследствие отсутствия широких социальных связей и стремления к этим связям. Опять происходит, перемена местами причины и следствия - теперь уже сформированная семейная ментальность становится причиной неспособности общества к социализации, к активной рыночной и предпринимательской деятельности, к созданию больших предприятий, вообще к расширенному порядку человеческого сотрудничества. История показывает, что сильная государственная власть, пытающаяся регулировать все сферы человеческой жизни и подавляющая начала свободы, заканчивает одним и тем же - превращением людей в безвольное, инертное, патерналистски настроенное население, не способное ни развивать, ни защищать свое отечество.
   К сожалению, высокая технологичность, благоустроенность современного быта, обеспеченность семей отдельными квартирами, является фактором разобщения, атомизации общества, потери коллективистской ментальности. Ф. Фукуяма в указанной выше книге приводит примеры влияния на социализацию "нового курса" США 1960 - 1970-х годов на построение "государства благосостояния". "Так, уничтожение трущоб разрушило большинство систем социального взаимодействия, существовавших в бедных кварталах, и обрекло жителей на прозябание в безликих районах высокоэтажной массовой застройки, обстановка в которых с течением времени становится все более криминогенной... В последующие годы политическая активность стала уходить с низового уровня и перемещаться во все более высокие этажи региональной и федеральной власти... Как показала практика, разрастание "государства благосостояния" только ускорило деградацию коммунальных институтов, которые оно ставило себе целью поддержать". Далее, возникла тенденция формирования "правовой культуры", связанной "с неискоренимой убежденностью американцев в наличии у них неотъемлемых прав". Но проблема в том, что "область применения этих прав год от года расширяется, а их количество увеличивается". Примеры, которые приводит Фукуяма, свидетельствуют о деградации механизмов самоорганизации вследствие разрушения коллективистской формы отношений и, вообще, вследствие уменьшения социализации. Ментальный, моральный механизм замещается правовым механизмом, социальный организм распадается, атомизируется. Эти же примеры демонстрируют важнейшую роль государственной политики в этих вопросах.
   Корни семейной ментальности еще более глубокие, чем у общинной ментальности. Даже некоторые виды рыб, не говоря уже о птицах, образуют семьи. Человеку присуще инстинктивное, иррациональное отношение к родителям, детям, в меньшей степени - к близким родственникам. Эти непреодолимые чувства затмевают чувства к общине, а тем более - к большому обществу или Родине, которая зачастую ассоциируется с государством и властью.
   Семейная ментальность в своей финальной стадии - это ментальность пренебрежения общественными интересами (пусть государство заботится), ментальность своего очень близкого круга людей и настороженного, даже враждебного отношения ко всем вне близкого круга, ментальность коррупции, продажности и мафии - личный интерес превыше всего, деньги решают все, огромная ответственность перед ближним кругом и никакой - перед обществом. Так называемые, семейные ценности или идеалы человека с семейной ментальностью, это, прежде всего, материальные ценности, типа шикарных особняков за высокими заборами (чтобы никто не мешал нам жить), при допустимости полной разрухи вне этих заборов, дорогих лимузинов с темными стеклами на разбитых дорогах, наслаждение сытой жизнью и пренебрежение ко всем, не достигшим такой жизни. Все эти качества семейной ментальности в полной мере проявляются в ситуации, когда человек становится членом власть имущей элиты, вариант народной поговорки "из грязи в князи". Тогда тупиковость его менталитета оборачивается коррупцией и беззаконием - тупиком для государства. Надеждой представляется тот факт, что человеку свойственно врожденное стремление к свободе и к широкому кругу общения, к коллективизму. Эти здоровые силы способны повлиять на менталитет, если возникнут соответствующие условия. Но этот процесс очень медленный.
   Примером может служить Италия, южная часть которой находилась под феодальным гнетом в составе Сицилийского королевства с 1130 по 1861 г. Глубоко укорененные в ментальность "семейные ценности" до сих пор не поддаются никаким внешним воздействиям. Огромные деньги, направленные в экономику юга во времена послевоенного итальянского бума с целью "расшевелить", придать импульс развитию, не дали результата. Совсем иная ситуация севернее, где начиная с 14 века формировались вольные города с преобладанием рыночных отношений (часть городов просуществовала до 1559 г., 5 городов - значительно дольше, из них Венецианская республика - до 1797 года). Практически тот же самый этнос, длительно живший в условиях свободы, не только подарил человечеству эпоху Возрождения, но сохранил в своей исторической памяти дух свободы, который сразу проявил себя, как только возникли подходящие условия для его пробуждения. Здесь семейная ментальность, которая успела укорениться, быстро начала прорастать рыночной ментальностью, ценностями расширения порядка человеческого сотрудничества.
   Показателен также пример Испании, достигшей высочайшего уровня культурного развития в период господства ислама, в то время проявлявшего терпимость ко всем вероисповедованиям. Христианская Реконкиста, потерявшая всякое чувство меры, способствовала слиянию церковной и гражданской власти. Идеологический террор, костры инквизиции, изгнание евреев, а затем морисков, и длительная агония государства, неспособного себя прокормить и сидящего на инъекциях заокеанского золота - закономерный итог этого тоталитарного государства.
   Обозначим еще один печальный продукт семейной ментальности - преступность. Сужение дружественной области социального пространства до уровня одной семьи, приводит к тому, что весь остальной социум начинает восприниматься как чуждая среда, перед которой нет никаких моральных обязательств, и в то же время - как средство для получения материального достатка. Это приводит к уменьшению почти до нуля морального барьера для преступных действий. Упадок религии устранил также страх перед божественным воздаянием. Остается страх перед органами правопорядка, который также может быть устранен благодаря социализации преступного мира, превращению его в организованную мафию, обладающую властью, не меньшей, чем официальная власть. Мафия возникает почти автоматически в слабо социализированном обществе, где люди лишены социальной ответственности перед обществом, и отсутствуют гражданские механизмы регуляции. Мафия - это болезнь, которая поражает нездоровое социальное тело, и против которой нет лекарства, кроме одного - изменения свойств этого тела, его оздоровления. Дальнейшая атомизация общества приводит к устранению чувства ответственности уже и перед семьей. Тогда идет распад семьи, возникают неполные семьи, беспризорники, детская преступность, пьянство, наркомания и деградация.
   Семейная и общинная ментальность - это "биологизированная", то есть имеющая глубокие корни, связанные с биологической природой и происхождением человека ментальность, выше обозначенная, как базовая. Рыночная ментальность, хоть и имеет биологические корни, но в целом или в комплексе является продуктом цивилизации, другими словами, результат эволюции ментальности. Эта ментальность формировалась под влиянием новой формы общественных отношений, возникшей благодаря торговле и ремеслу, но будучи сформированной, уже она стала причиной и двигателем развития. (Перемена местами причины и следствия). Она возникла, как выражение начала свободы в человеке, и ее распространение было подобно ветру свободы.
   Островками свободы во все времена являлись города, которые и возникли, как форма гармонизации общинных, семейных и рыночных ценностей. До сих пор бросается в глаза различие между ментальностью жителей города и деревни (по крайней мере, на постсоветском пространстве), причем не только в "технологическом" аспекте, но также в аспекте миропонимания. Горожанина всегда отличал более широкий взгляд на мир, не столь жесткая зависимость от традиций, свободный, ироничный, иногда несколько циничный взгляд на ценности и более свободный выбор этих ценностей в качестве личных жизненных ориентиров. Жизнь городского торговца или ремесленника предполагала наличие сети самых разнообразных связей, широкую информированность, грамотность и то, что называют словом, цивилизованность, то качество, которое отличало древнего грека от варвара. Цивилизованность это не только приобщенность к элементам культуры, но также некоторая совокупность личных качеств - умение владеть эмоциями, уважение к другим людям, но главное - достоинство, ощущение себя самостоятельной личностью, а не одним из общины, племени или рода. Ей была чужда враждебность и агрессивность в отношениях с другими народами. Греки создавали города на незанятых пространствах и торговали с варварами, так что взаимовыгодный обмен усмирял их свирепый нрав. Финикийская цивилизация мореплавателей, торговцев и ремесленников, без насилия и войн создала "империю" от Сирии до Испании. Там где свобода, сразу возникают очаги культуры и развития. К сожалению, эти очаги порождают историческую асинхронность, они слишком опережают свое время и не могут вполне противостоять варварству. Они гибнут, чтобы возродится через тысячелетия, когда планета достаточно созреет для соответствия их уровню.
   Рыночная ментальность - это в первую очередь ментальность свободного человека и она рождалась там, где были очаги свободы и объединения разных народов. Объединяющим началом в разные времена была власть, расширяющая границы и наводящая порядок, а также идеология (религия), унифицирующая моральный аспект ментальности. Но власть со временем создавала мощную государственную машину подавления свободы, а религия из объединяющего начала всегда трансформировалась в элемент власти, насилия над сознанием и совестью. Эволюция различных религий и церквей хорошо известна. В этом отношении показателен феномен протестантской церкви. Для протестанта уже не энциклики папы римского стали истиной в последней инстанции, но только Библия, непосредственно слово божье. Причем это слово он имел право сам трактовать. Для этого он получил перевод библии на родной язык, обучился грамоте, и главное, научился сам вникать в смысл сказанного в Писании, научился мыслить и мог обсуждать свои мысли с близкими и далекими людьми. Он стал личностью, в отличие от забитого католика, отрезанного от вершин человеческой мысли "индексом запрещенных книг", издаваемым Ватиканом, который не обошел стороной ни одно мало-мальски значительное произведение науки и литературы. Второй момент - гонения на протестантов. Гонения лишают защиты со стороны государства и заставляют объединяться в общины с целью совместной борьбы за выживание. Общины английских пуритан, заселявших Америку, начиная с 1620 года, также были вынуждены объединяться, чтобы выжить. Этот опыт объединения совершенно свободных людей, стремление к самоорганизации, позволяющей преодолеть социальную анархию и тяготы жизни, красной нитью проходит через всю историю США. Так что пресловутая "протестантская этика" (М. Вебер) - это только один из компонентов общей системы социального капитала американцев. (Гонимые и уничтожаемые англичанами католики-ирландцы, бежавшие из Ирландии от голода середины 19 века в Америку, точно так же боролись за выживание и превратились в нацию государственных администраторов). Однако, протестантизм, став ведущей конфессией в США, в лице своих представителей проявил себя вполне - он не только декларировал правомерность рабства и расовой сегрегации, на законодательном уровне просуществовавшей в США до 1964 года, но подобно католицизму подавлял все очаги свободомыслия, если они хоть в чем-то расходились с Библией, а, как известно, свободная мысль на то и свободна, чтобы не придерживаться догм. В одном из штатов (Теннеси) до 1967 года (!) действовал официальный запрет на преподавание эволюционной теории. Действует все тот же принцип - гонимые, обретя власть, становятся гонителями.
   Приведу еще ряд территориально близких примеров, показывающих роль свободы и внешних обстоятельств. В глухих лесах северного Заволжья, где практически невозможно земледелие, вплоть до периода советской власти процветали промыслы, созданные бежавшими в глушь староверами. Эти же староверы держали всю торговлю по Волге. Шли колоссальные товарно-денежные обороты, которые держались только на честном слове купца! Жизнь староверческих поселений определялась исключительно самоорганизацией, включая вопросы образования и веры (у них не было института священства). Староверы проникли даже в Москву и постепенно подчинили себе значительную часть торговли. Не протестантская этика, не этика расширенного порядка человеческого сотрудничества, которой у них изначально не было, и не высокий уровень взаимного доверия (главный фактор социализации, согласно Ф. Фукуяма) способствовали объединению и самоорганизации, а, во-первых, условия жизни, ставящие человека на грань выживания и заставляющие объединяться и, во-вторых, отсутствие центральной власти. И только после этого начинает формироваться этика расширенного порядка человеческого сотрудничества, или рыночная ментальность, которая из следствия превращается в причину дальнейшего развития. Аналогичным образом на севере возникла процветающая Новгородская республика, утопленная в крови Иваном Грозным, в труднейших условиях жили общины свободных северных поморов, создавших свой оригинальный тип кораблей, пригодных для плавания в северных морях, и давших России Ломоносова. Другой пример - возникновение казацкой державы на Украине. Так называемое, уходничество - уход крестьян в Дикое поле с целью ведения независимого хозяйства, привело к необходимости объединения в сообщества, с целью защиты от набегов крымских татар. Сообщество постепенно приобрело организованные формы (к середине 16 века), и начало как насосом всасывать все свободолюбивые силы, не только с Украины, но отовсюду, не взирая на этническую принадлежность, и этот процесс привел к освобождению от национального гнета со стороны Польши и созданию несколько необычной, полувоенной, так называемой, полковой, формы социального объединения с высокой ролью свободы и самоорганизации. Слободская Украина (Слобожанщина) возникла в результате самоорганизации беженцев с Приднепровья, в форме вольных самоуправляемых поселений, слобод, начиная примерно с середины 16 века. (Вольности Слобожанщины были упразднены Екатериной II в 1765 г, а вскоре ею же было введено крепостное право. Кривая исторического развития претерпела резкий излом совсем не в лучшую сторону). Вообще, ситуация вызова способствует спонтанной социализации и структурированию, как форме адаптации к вызову. Самоорганизующиеся сообщества в условиях сильного внешнего стимула и широкого поля свободы формируют новую ментальность, присущую данному виду самоорганизации, создающую мощный ментальный импульс дальнейшего развития. Более того, существует множество исторических примеров, когда ослабление власти или ее простая бездеятельность приводила к социализации народных масс, самоорганизации и прогрессу. Из истории известно также наличие временной корреляции между природными катаклизмами и значительными социальными явлениями, что также подтверждает связь между ситуацией вызова и спонтанной социализацией. Так например, три волны похолодания - в середине 1-го тысячелетия до н. э., в середине 1-го тысячелетия новой эры, а также в 14 столетии, совпали с волнами дифференциации, распадами великих империй, ростом свободы и хаоса. (В.И. Пантин, Циклы и волны глобальной истории, 2003 г.). Многие исследователи считают, что баланс сил, который установился в Европе в 14 - 15 столетиях, определил невозможность возникновения новой мощной империи, что способствовало возникновинию активных товарно-денежных отношений и сформировало европейский капиталистический вектор развития.
   Вместе с тем, следует отметить, что староверы противопоставляли себя "русским", (то есть "никонианцам", "обливанцам", "табачникам" и т. д.), и доверяли только носителям "старой истинной веры". То есть их расширенный порядок был ограничен принадлежностью к определенной идеологии. Возникает вопрос - почему старовер социализировался со старовером и никогда с "русским"? Был ли это зов души, общинный инстинкт или что-то другое? Несомненно, что составляющая "зова души" имела место, но основная причина - в личных качествах человека, его надежности, верности данному слову и общему делу. Большие и серьезные дела требуют надежных людей. Украинские казаки объединялись в ватаги для ведения торговли с Крымом - туда везли обозы, в основном, с зерном, обратно - с солью. Могли ли они принимать в ватагу случайных людей, если весь путь обоза проходил в ожидании нападения отрядов крымских татар, и каждый торговец, так называемый, чумак, обязан был быть готовым к моментальной перестройке обоза в боевой порядок, обладать навыками боевых действий и достаточно легко относится к возможности потерять жизнь на чужой земле? Именно поэтому ареал распространения чумачества был четко ограничен границами распространения казачества. Здесь уже условием социализации выступала профессиональная пригодность. Мог ли пуританин объединяться с индейцем, видевшим в нем врага, или с негром или с евреем, носителями совсем другой ментальности? Объединение "со своими" дает предсказуемый результат, социальная система развивается устойчиво и прогнозируемо. В этом же причина устойчивости и долговечности моноэтнических государств, национальных общин, живущих вне родины, мононационального состава мафиозных группировок и т. д. И в этом один из факторов этногенеза. Таким образом, уже не общинный инстинкт формировал рыночную ментальность, а прежде всего, рациональный расчет.
   Социализация расширенного порядка человеческого сотрудничества или сокращенно, рыночная социализация, а также рыночная ментальность есть продукт развития цивилизации, продукт, созданный рациональным разумом. Другой вопрос, что предпосылки к такой социализации могут иметь, в том числе иррациональный, идеологический, либо связанный с традициями характер. (В упомянутой чуть выше книге Ф. Фукуямы на примере ряда стран обстоятельно и подробно освещена роль культурных особенностей в социализации). Одно из различий между рыночной и общинной ментальностью состоит в том, что первая формируется разумом, а другая - чувством. Община для человека общинной ментальности - это часть его души, как родители для ребенка, как "дым отечества", как ностальгия. Общинник чувствует ценность общины саму по себе, а рыночник воспринимает общину, как социальную общность, которая позволяет достигнуть экономических преимуществ ценой некоторого ограничения личной свободы. Отношение общинника и рыночника к общине соотносятся как любовь и секс, жена и сексуальный партнер, друг и собутыльник, вера в бога и соблюдение обрядов, патриотизм и честная уплата налогов, любовь к родителям и оплата их содержания в доме для престарелых.
   Расширение социализации возможно только в условиях достаточно широкого поля свободы или слабости центральной власти. На мой взгляд, здесь для оценки тенденций может быть использован ранее сформулированный критерий - соотношение между прибыльностью инвестиций в бизнес и во власть. Например, в истории Франции был период, когда буржуа продавали свой бизнес и покупали государственные должности, дающие стабильный доход без особых затрат нервной энергии. Нужно ли говорить в каком направлении развернулся корабль под названием Франция? В данном случае возобладали централистские тенденции, а начала рынка оказались недостаточно сильны, чтобы им противится. Но если в обществе закреплялся рыночный менталитет, то он на долгие годы становился причиной развития в русле демократии, либерализма, толерантности. Так было в Финикии, в древнегреческих полисах, в республиканском Риме, во многих культурных центрах исламского мира, в итальянских городах-республиках, в Европе, в той части, где удавалось противиться удавке католицизма (напомним, что именно кардинал Ришелье привел Францию к абсолютизму). Трагедия рыночной ментальности в том, что ей чужда агрессивность и, подобно тому как добрый человек бессилен перед бандитом, демократии погибали под натиском хорошо организованных военных машин империй или варваров. Новгородская республика не имела шансов длительно существовать рядом с полуордынской Москвой. Старообрядческие скиты последовательно уничтожались российской, а затем - советской государственной машиной, как только она была в состоянии до них дотянуться. На Украине Екатерина II задушила самоуправление, ввела крепостное право, а Николай I ликвидировал магдебургское право, действовавшее примерно в 60 городах. Везде, куда дотягивалась рука власти, свободы безжалостно душились, и все эти действия благословлялись церковью. Тот факт, что свободы все же торжествуют, свидетельствуют о силе и укорененности начал свободы в ментальности. Как только человек осознает себя самостоятельной личностью, у него появляется чувство собственного достоинства, а это чувство несовместимо с рабством и побуждает к активности. Подавить начало свободы в человеке (по крайней мере, в определенной части человечества) невозможно (надолго), как невозможно изменить человеческую природу.
   Начала свободы, рыночная ментальность ярко выражены далеко не у всех людей, (по-видимому, в среднем не более чем у семи процентов населения). Их относительно небольшое число компенсируется их высокой активностью. Большинство населения склонны к пассивному созерцанию "этого праздника жизни", к размеренному существованию, а определенная доля - даже к паразитизму. И здесь человечество ожидает еще одно испытание - индивидуализм, точнее - одна его разновидность. Индивидуализм - понятие крайне неоднозначное, так как в нем замешаны различные аспекты отношений человека и общества. Индивидуализм - необходимая составляющая рыночной ментальности. Индивидуалисты существовали во все времена, среди них, как правило, были выдающиеся личности, настолько превосходящие интеллектом окружающих, что были вынуждены самоизолироваться, хотя бы отчасти. Их жизнь могла быть посвящена духовным или научным идеалам, или идеалам служения, достижения совершенства. То есть индивидуализм в данном случае выступал формой внутренней интеллектуальной и духовной свободы (духовный индивидуализм). (Как сказал, кажется, Г. Торо - единственное место, где я ощущаю себя свободным - тюрьма). Другой вид индивидуализма, который отстаивал Ф. Хайек - невмешательство государства в личные дела, по сути - свобода личности принимать решения, не наносящие вреда обществу, (роль государства сводится к защите от насилия). Это есть индивидуализм предпринимателя, полного хозяина своей судьбы, основанный на принципе невмешательства в дела государства и нежелании допускать государство в свои дела, (экономический индивидуализм).
   Стремление к индивидуализму, как выражению личной, свободы имеет "обратную сторону медали". Как отмечает Ф.Фукуяма в книге "Великий разлом", "индивидуализм, фундаментальная ценность современного общества, незаметно начинает переходить от гордой самостоятельности свободных людей в род замкнутого эгоизма, для которого целью становится максимизация персональной свободы без оглядки на ответственность перед другими людьми". Этот род замкнутого эгоизма при благоприятных условиях может перерастать в еще один вид индивидуализма, о котором ниже пойдет речь, типичный и прогрессирующий именно в наше время, материальный индивидуализм, я бы назвал его, паразитирующий индивидуализм, или сокращенно, паразитизм (в данном вопросе я не сторонник политкорректности) - это стремление не утруждать себя общими делами, желание урвать побольше лично для себя, как можно больше проблем переложить на плечи государства и общества, хорошо знать свои права, а если получится - паразитировать и наслаждаться жизнью. Принцип очень простой - дайте мне как можно больше и не лезьте в мои личные дела. А если тронете - затаскаю по судам. Это стремление дать меньше и взять больше, в условиях самоизоляции приводит к моральному разложению, а конкретней - к деградации совести. Морально оправданным становится все, что приносит материальную прибыль. И чем выше прибыль, тем выше уровень морального оправдания. Самоизоляция здесь связана с нежеланием участвовать в общественных делах, чем-то делиться с обществом, даже в рамках семьи, расширять круг своих интересов. Что характерно, такой уровень морали оказывается заразительным для общества. Все больше появляется кинофильмов, где главный герой, трактуемый, как положительная личность, ценой преступлений, убийств и обмана овладевает богатством, чтобы в дальнейшем греть живот на морском курорте. Действительно, это и есть идеал паразита. Гедонизм, наслаждение от потребления благ, полученных неважно каким путем. Востребованность таких фильмов большинством общества симптоматична.
   Тенденция потери совести определенной частью общества имеет вполне ощутимые и измеряемые социальные последствия: падение рождаемости, рост числа разводов и неполных семей, рост преступности, рост числа юристов и судебных тяжб, связанный с падением доверия между людьми и распространением всякого рода жульнических схем, все возрастающая бюрократизация государственной машины, которая все больше перенимает функции, ранее выполняемые обществом.
   Паразитизм проходит две стадии развития. Первая стадия - патернализм, когда человек попадает в сильную зависимость от государственных институтов, теряет способность к самостоятельным решениям и поступкам, легко становится "винтиком" экономического или государственного механизма. Явление патернализма характерно для общества с сильной бюрократизировнной властью, ограничивающей личную свободу и самостоятельность граждан. (Характерный пример - Советский союз). Потребность человека в социализации почти полностью исчезает, так все функции обеспечиваются государством. Постепенно происходит атомизация, разобщение общества. Атомизированное общество идеально подходит для централизованной системы власти, так как оно лишено проявлений общественной активности и выражения общественных интересов. Такое общество идеально согласуется с ситуацией застоя и легко мирится с пассивностью и даже деградацией властной верхушки. Переход от патернализма к паразитизму происходит естественно и легко, если позволяют доходы от продажи природных ресурсов, либо путем соответствующего перераспределения повышенных налоговых отчислений. Опыт показывает, что паразитизм, начавшись, продолжает прогрессировать вследствие прогрессирующего уменьшения отношения числа активной части общества (кормильцев) к числу паразитов. В целом, ситуация даже не тупиковая, а финишная. Это как раз та ситуация, когда добрыми намерениями (социальной защитой) выложена дорога в ад. Тем более что отличие от Древнего Рима, где паразитам необходимо было ходить на раздачи хлеба и за зрелищами в Колизей, современным паразитам все может подаваться прямо в постель в неограниченном виде.
   Паразитизм был всегда присущ определенной части населения. Во времена варварства считалось доблестью завоевать богатство (ментальность агрессивного паразита), а менталитет орды всецело паразитичен. Это значит, что были базовые основы для развития такого типа ментальности практически в каждом человеке. Цивилизованные греки со своей стороны старались захватить в плен побольше рабов из тех племен, которые "самой своей природой предназначены для рабства" (Аристотель). Торговцы и ремесленники помещались Аристотелем в более низкую категорию, по сравнению со свободными людьми, которые живут за счет рабского труда, но ничего не делают на продажу, так как это "недостойно свободного человека". (Продавать свой труд считалось делом унизительным). Агрессивный паразит во все времена рвался к власти, становился бандитом или наемником, пассивный паразит становился вором, попрошайкой, мошенником, жуликом, шулером. Вынужденный паразитизм мог быть связан с неспособностью к труду и представлял трагедию для человека. В старые времена возможность паразитировать предоставлялась свыше, как награда. За большие заслуги давались земли "в кормление". В условиях централизованного государства феодалы уже не исполняли функцию вооруженной защиты своих подданных, а чисто паразитировали на крестьянах. Крепостные выполняли трудовую повинность на огромных монастырских землях, целые армии государственных служащих паразитировали на взятках, католические церкви торговали индульгенциями (православные - брали деньги за отмоливание грехов), рантье жили на проценты от денег, заработанных предками, а потомки Синдбада-морехода, Садко, купца Калашникова и американских пионеров превратились в жирных ростовщиков. И все, кто достиг успеха в этом доблестном деле паразитирования, почитались в обществе уважаемыми людьми с высоким социальным статусом и даже национальными героями.
   Индустриальная эпоха породила более разнообразные и более массовые формы паразитизма. Разделение функций собственности и управления предприятиями, при помощи нанятых профессиональных менеджеров, привело к возникновению группы чистых собственников, паразитирующих на труде и капитале. Непрерывно растущий бюрократический аппарат, чисто финансовый капитал, сменивший шулеров и мошенников прежних времен, миллионы бездельников сидящих на социальных пособиях - все это новые категории населения с ментальностью потребителя-паразита (по меньшей мере, отчасти). И вся эта система обслуживается армией юристов, защищающих "права человека". (И даже "права ребенка". В ряде стран законодательством предусмотрено изъятие ребенка из семьи и передача его в органы опеки по жалобе самого ребенка. Дело Павлика Морозова живет и побеждает). Казалось бы, пенсионное обеспечение, долгожданный "заслуженный отдых" - великое благо и достижение цивилизации. Но с другой стороны, тем самым разрушается большая семья, ликвидируется ответственность детей за судьбу родителей, стимулируется эгоизм и паразитизм. Таким образом, высокий уровень жизни и сильное государство, обеспечивающее защиту от посягательств на права личности, создает социальные предпосылки для расширения ментальности паразитизма. Сама по себе жизнь в достатке порождает склонность к гедонизму, потребительству и эгоизму, лежащими в основе этой ментальности. Повышение уровня жизни и уровня социальной защиты порождают процессы, ведущие к ментальности паразитизма и деградации ментальной основы общества, атомизации его структуры. Это весьма неприятная обратная связь, приводящая к постепенному разрушению тех основ, которые собственно и вывели общество на высокий социальный уровень. Ментальность пассивного паразита - это предельный случай деградации менталитета, нежелание, неспособность и пассивное сопротивление социализации. Получается, что ментальность коллективизма и социализации формируется в тяжелейшие для общества времена, далее этот ментальный импульс становится источником развития и позитивных социальных преобразований, а затем этот импульс расходуется, угасает и общество деградирует к своей низменной биологической природе - природе животного-паразита. Более того, может исчезнуть с лица земли и сам деградировавший этнос. Эта с виду простая схема, тем не менее, с завидным постоянством прослеживается в истории. Это системный волнообразный процесс, идущий со сдвигом фаз и с переменой местами причины и следствия на различных фазах процесса. (Еще Аристотель в "Политике" отмечал, что демократический строй, достигший высокого уровня предоставляемых благ, сменяется олигархическим и династическим. А наиболее исследованный и документированный процесс деградации ментальных основ общества предоставляет история древнего Рима). Паразитизм в высшей степени рационален и поэтому подавляет иррациональные начала в человеке, проявления человеческого духа и немотивированной активности.
   Ментальный импульс возникает в результате ментальной революции - быстрого преобразования надстроечной составляющей ментальности в экстраординарных условиях. Эта революция может быть столь существенной, что меняет даже самоидентификацию народа, начинает новый отсчет истории. Были англичане - стали американцы, были русские - стали староверы, были кривичи - стали донские казаки (по одной из версий), были русы - стали украинцы. Действительно, человек, уходивший в так называемые, украины, в необитаемое Дикое поле, живущий в необычных вольных и опасных условиях, уже не мог самоидентифицироваться одинаково с оседлым русом. Он уже позиционировал себя, как украинец. И эта волна воли, идущая из Дикого поля, преобразовала менталитет оседлых селян, они ощущали это моральное превосходство свободных людей, не приемлющих рабства и готовых умереть за свободу. Постепенно все, попавшие во власть этой волны стали называть себя украинцами и собственно с этого времени началась история Украины. Это уже не были русы, это был новый народ, который начал свою новую историю. И этот ментальный импульс постепенно затухал, по мере продвижения имперского порядка все дальше на юг, и благополучно завершился крепостным правом в 1783 году. И готовность умереть за свободу, а также принадлежность к "казацкому роду" осталась только в тексте национального гимна. Идентичность русских, несмотря на ряд мощных исторических потрясений, на мой взгляд, в большей степени сохранилась неизменной благодаря стабилизирующему действию общины, сохраняющейся во все времена и при всех режимах (вплоть до советской власти). Общинная структура представляла собой защитную оболочку против щупальцев государственной машины и во времена орды, и в Московском государстве, и в имперской России. Общинный дух русских породил тот импульс развития, который дал миру советскую империю со всеми ее достижениями и преступлениями. Этот ментальный импульс и был тем социальным капиталом, который безжалостно эксплуатировался советским режимом и на стройках пятилеток, и в Великой войне, и в освоении новых земель и привел его к почти полному истощению - импульс затух. Ментальность не выдержала искушения чудом - обещанным раем на земле, великой общиной, включающей в себя все новые и новые народы и так - "к последнему морю". Отрезвление наступило быстро, и уже никакие слова и никакие призывы не способны вызвать резонанс в остывшей, скептической и потребительской душе народа. И возвращение к прежним богам, когда-то низвергнутым в угоду новым, уже не меняют дела - капитал растрачен.
   Справедливости ради, следует отметить, что современный массовый паразитизм, процветающий в наиболее развитых странах, представляет собой вынужденный паразитизм, возникающий как следствие повышения производительности труда. Когда один человек в состоянии обеспечить всем необходимым нескольких, а глобальный рынок товаров приходит в насыщение, рано или поздно возникает проблема "лишних людей", рабочие руки которых оказываются невостребованы. Самый простой вариант - спасти людей от бедности самым простым, прямым методом - пособиями по бедности. Только на такие простые решения и способно бюрократизированное государство. Но такое решение - путь от вынужденного паразитизма к паразитизму, как образу жизни социальной группы, к деградации общества. Это сложная проблема, у которой не может быть простых решений. (Ниже мы более подробно остановимся на этом вопросе).
   Значит ли это, что для поддержания душевного здоровья обществу нужны систематические потрясения, ментальные революции, подобно тому, как телесные потрясения оздоровляют дух и тело человека? Может ли разум разрешить эту проблему? На мой взгляд, для этого существуют предпосылки. Во-первых, ментальность паразита не может охватить все слои общества. "Не весь мир лежит во зле". Во-вторых, это ментальность пассивной части населения, не принимающей решения. Наконец, в-третьих, мозг новорожденного есть "чистый лист": что и как туда запишешь, определит его дальнейший путь. Следовательно, грамотная и хорошо организованная система воспитания подрастающего поколения в принципе может формировать и поддерживать необходимый тип ментальности общества. Именно поэтому воспитанию молодежи в нужном духе придавалось столь большое значение во все времена и у всех народов, которые заботились о своем будущем и которые имели долгую историю. Именно поэтому демократические государства должны заниматься не только образованием, но также воспитанием в детях необходимых моральных качеств. Это весьма непростая и дорогостоящая проблема, так как мораль, ментальность невозможно "вложить" в мозг, подобно правилам арифметики. Мораль не есть рациональное знание, это чувственная составляющая разума, которая сама по себе формируется из совокупного жизненного опыта (рационального и чувственного). И этот совокупный опыт должен включать в себя опыт тяжелого труда, страдания, преодоления трудностей, сопереживания, сочувствия, взаимопомощи, дружбы, товарищества, коллективизма. Тот путь, который проходит общество, выработавшее в себе высокие моральные нормы, должен в сжатом виде пройти каждый ребенок. И это - весьма непростой путь, и весьма непростая задача стоит перед воспитателями. Но, на мой взгляд, это единственный путь преодоления негативных тенденций общественного развития.
   Есть еще один тормоз паразитизму - село. Характер сельской жизни, непрерывная связь с природой и необходимость подчиняться ее ритмам, формируют специфическую сельскую ментальность, ментальность единства всего живого, ценности природной гармонии. Ментальность жителя села столь же инерционна, как инерционна природа, в которую он помещен. И в то же время, это ментальность собственника, который своим трудом, сам в состоянии обеспечить себя всем необходимым. Его кормит не власть, не работодатель, а труд и земля. Ментальность пролетария, который из года в год закручивает одну и ту же гайку на конвейере, а приходя домой съедает бутерброд с сосисками и выпивает банку пива, гораздо менее устойчива против внешних влияний и более подвержена вирусу паразитизма и депрессии. Большевики с легкостью манипулировали пролетариями, а с крестьянами этот номер не проходил - мешали "мелкобуржуазные и мелкособственнические интересы". Идеалом большевизма было создание сельскохозяйственных предприятий-фабрик, где труд сельхозрабочего был бы не отличим, от труда промышленного рабочего. Параллельно предполагалось ликвидировать частное домашнее хозяйство, чтобы полностью уравнять образ жизни сельского и городского жителя. (Программу "сближения города и деревни" интенсивно воплощал в жизнь Н. Хрущев. Думается, что если бы эта программа удалась, то в стране точно наступил бы голод, так как огромный продукт создавался в личных сельских хозяйствах). Советская система хорошо постаралась, чтобы изменить менталитет жителей села, уничтожив общинность и внедрив уравниловку - по сути, одну из форм паразитизма. Думаю, что для оздоровления села понадобится смена двух-трех поколений сельских жителей.
   В свое время, после захвата римлянами Карфагена на заседании сената была высказана мысль, что наконец-то в Риме наступит благоденствие, так как уничтожена последняя опасность. На это Сципион Африканский ответил, что наоборот, наступила самая большая опасность для Рима, которая заключена в отсутствии опасности, так как уничтожен последний враг и не на чем воспитывать мужество молодежи. (Sine adversario marcet virtus - без врага увядает мужество). Последующая история Рима подтвердила опасения Сципиона. Во все времена образ врага был один из главных факторов, поддерживающих общество в тонусе, не дающий расслабляться и являющийся стимулом к сверхличностной активности и социализации. Путь от мальчика к мужчине завершался суровой школой боевого искусства. "Готов к труду и обороне!" - советский комплекс физических норм, обязательных для каждого, пионерские лагеря, военные игры "Зарница", социализация, начиная с первого класса школы (октябрята, пионеры, комсомол), массовое членство в компартии (достигшее 18 млн. человек), романтика освоения новых земель, престиж труда ("трудовые будни - праздники для нас"), воспевание революционного прошлого, всеобщая воинская повинность, где муштра сочеталась в партполитработой, учения по гражданской обороне, весь этот дух страны, ощетинившейся ядерными ракетами - все эти меры для поддержания общественного тонуса, чтобы не расслаблялись, чтобы сохраняли постоянную готовность и единство (стиляг разденем, диссидентов посадим), чтобы сохраняли сознание гражданина страны победившего социализма и были готовы в любую секунду встать на ее защиту. И всех этих мер оказалось недостаточно, чтобы уничтожить "пережитки буржуазного прошлого", так называемый, вещизм, потребительское отношение к обществу, а по сути - тенденции патернализма, мягко переходящего в паразитизм, разъедавшие общество медленно, но неотвратимо. И по мере строительства материальной базы коммунизма, общество все более скатывалось к паразитизму - поеданию огромных природных ресурсов великой страны. Самое передовое в мире социалистическое государство оказалось не в состоянии само себя прокормить и обеспечить всем необходимым. Практика политической болтовни не сочеталась с практикой жизни. А в практике жизни - и разрушение общинных основ, и подавление частной инициативы, паралич всякой индивидуальной воли, и работа только по инструкциям и указаниям сверху. Мощная пропагандистская машина работала вхолостую - "единожды солгавши, кто тебе поверит?" Воспитание не может быть построено на зыбком фундаменте лжи, потому что ложь непоследовательна и противоречива.
   Состояние мобилизации, напряжения душевных и физических сил не может длиться долго. За ним обязано наступить либо расслабление, либо потеря рассудка. Сила паразитизма в том, что он не требует ментального напряжения. Он изначально расслаблен, он не противоречит религиозной морали, даже наоборот - "блаженны нищие духом, ибо их царствие небесное". Это - мечта всей жизни, состояние, в котором можно пребывать неограниченно долго. Не случайно возникают ассоциации с коммунизмом, где каждому - по потребности, и раем, в котором Адам и Ева могли пребывать вечно, ни в чем не нуждаясь. Но вечной может быть только смерть. И в принципе, состояние паразитизма не многим отличается от смерти. Коммунизм невозможен, он будет съеден паразитами. Меня не покидает мысль, что, возможно, кризисы, периодически сотрясающие капиталистический мир, это не зло, а благо, дающее возможность обществу прийти в чувство, выйти из оцепенения однообразия, обрести здравый смысл и восстановить жизненные ориентиры, а для кого-то - начать жизнь заново. Пережившие голод знают, какое наслаждение доставляет простая корочка черного хлеба, таких ощущений не может испытать пресыщенный гурман, какую радость доставляют самые простые вещи человеку, возвращающемуся к жизни. Человеку нет нужды во многом: "Если ты ешь, пьешь и видишь доброе в деле своем, то это дар божий" (Экклезиаст). Чтобы видеть доброе в деле своем, следует быть обращенным к людям, им нести это добро. В этом заключено наибольшее счастье, которое может быть даровано человеку. В этом заключена природа ценностей любви, дружбы, товарищества, коллективизма, общинности, соборности, а также расширенного порядка человеческого сотрудничества, когда далекие и незнакомые люди встречают тебя с улыбкой, готовы делиться своими ценностями, знакомить со своей культурой и ты несешь им свою культуру, и ты ощущаешь эту красоту человеческого общения людей, несущих друг другу добро.
   Подведем краткий итог. Базовый тип ментальности, взятой в отношении социализации - главном отношении, влияющем на тип общественных отношений - общинная ментальность, может иметь эволюционную тенденцию либо к расширению, либо к сужению потенциала социализации. Первая тенденция порождает ментальность расширения порядка человеческого сотрудничества (в нашей терминологии - рыночная ментальность), тесно связанная с индивидуализмом и расширением поля свободы. Она сопровождается расширением масштаба социализации - этническая (национальная) и в пределе - общечеловеческая ментальность, с включением природы, как объекта этической рефлексии. Вторая тенденция порождает ментальность сужения порядка сотрудничества - семейная ментальность и ментальность материального индивидуализма (паразитизма), которая представляет собой финальную стадию эволюции. Структура ментальности общества формально может характеризоваться показателями ментальности, определяемыми численностями групп населения с различными типами ментальности, взятыми в долях от общей численности. Как следует из общесистемных закономерностей, существуют пороги, определяющие область значений показателей ментальности, соответствующую устойчивому состоянию системы. Превышение этих порогов приводит к качественному и необратимому изменению характера процесса ментальной перестройки, (то, что выше было охарактеризовано, как фазовый переход). Скажем, превышение порога деградации ментальности приводит к быстрому распространению паразитических тенденций и, по сути, к финальной стадии существования общества, как единого целого. После превышения указанного порога меняется характер причинно-следственных связей: до порога растущий уровень жизни был причиной роста паразитизма, а выше порога происходит излом траектории развития - растущий паразитизм становится причиной деградации.
   В связи с этим следует отметить, что ментальность народа, длительно проживающего в пределах одного государства, несмотря на наличие статусной стратификации, обладает общностью, связанной с наличием внутренних связей, информационных потоков, традиций, ритуалов и т. д. Говорят: "Каков поп, таков и приход", "каждый народ имеет такую власть, какую заслуживает". Если исходное "качество" народа становится достаточно низким, (ниже некоторого порога), то происходит загнивание властной элиты, которое по цепочке властных связей передается на самый низ и становится причиной "порчи" менталитета всего народа. Хотя существуют фазовые сдвиги между процессами, протекающими в различных социальных или территориальных группах, например, в городе и деревне, явление рано или поздно становится общим.
   Ментальность имеет много аспектов. Они по-разному и в различных отношениях влияют на социум. В следующем разделе рассмотрен еще один важный аспект ментальности, имеющий отношение к тенденции неограниченного роста, характерной для индустриальной эпохи, и перехода к постиндустриальному типу развития.
  

3.4 Столкновение цивилизаций.

   Неразрывная связь между бытием и сознанием стремится привести к согласию систему ценностей индустриального общества, с системой производства, ориентированного на ничем не ограниченное возрастание. Для капиталиста не существует слова "достаточно" он берет до тех пор, пока есть возможность брать. Сила этого иррационального стремления обусловлена тем, что оно включено в процесс, идущий с положительной обратной связью, в котором менталитет является важнейшим компонентом. Можно либо жить в этом процессе, либо опускаться на дно. Аналогичным образом формируется менталитет потребления. Этот сильно напоминает процесс ничем не сдерживаемого роста населения при переходе на новую, более продуктивную технологию - процесс, заканчивающийся всегда одинаково - катастрофой. Если в более старые времена фактор неограниченного роста имел чисто биологическую природу (сексуальная активность), то в новое время этот фактор имеет почти целиком ментальную природу, тесно связанную с биологической. С чисто биологической зависимости человечество "пересело" на ментальную, в основе которой, тем не менее - все тот же биологический фактор - стремление к выживанию. Менталитет человека в индустриальном обществе является продолжением его биологической природы. Раскроем эту мысль подробнее.
   Даже в развитых странах до самого недавнего времени преобладала не подлежащая сомнению общественная идея производства все большего количества потребительских товаров. Эта идея соответствовала запросам общества. Уровень личной обеспеченности материальными благами выступал мерилом жизненных успехов, достижений и даже счастья, а наличие предметов роскоши - свидетельством престижа и респектабельности. Отсюда - направленность интеллекта на личное обогащение, как главную цель жизни. Поговорка: "Если ты такой умный, почему такой бедный?" - показатель такого подхода и моральных общественных установок с ним связанных. Корни такой, назовем ее, монетарной ментальности очевидны - они происходят из бедности и нищеты, в которой пребывало общество два поколения назад. И хотя эти времена давно позади, монетарная ментальность укоренена настолько сильно, что всякая другая воспринимается с недоверием, недоумением и подозрением. Христианская церковь также заражена ею, несмотря на явные противоречия с главными христианскими канонами. Индийские гуру, бывшие когда-то символами воздержания, теперь утопают в роскоши, (по крайней мере, самые "успешные" из них). Эта идеология закона джунглей, закона денег, как меры всего сущего, как зараза расползается в самые далекие уголки мира, ею переполнен экраны телевизоров, она лезет со страниц глянцевых журналов, с надменных лиц кинозвезд, с бомонда, с величественных дворцов олигархов, охраняемых многочисленными холопами и лакеями, возвышенно именующихся "секьюрити". "Если у тебя нет миллиарда - ты ничто" - сказал один российский миллиардер. Монетарная ментальность, и основанная на ней идеология, затмившая собой все религии, является важнейшим фактором неограниченного роста.
   Вся сила монетарной идеологии в ее иррациональности. В этом отношении она не отличается от религии. Причем эта религия намного проще для понимания, а ее "божество" грубо и наглядно демонстрирует свое могущество здесь и сейчас. Человек может разумом осознавать, что "не в деньгах счастье", а скорее наоборот, но практика, формирующая душу, преодолеет все доводы разума. Подобно алкоголику, прекрасно осознающему пагубность своего поведения, он будет испытывать наслаждение от обладания "презренным металлом". Даже моральное разложение своих детей, вызванное вседозволенностью, и являющееся прямым следствием материального богатства, не станет для него аргументом. Только рост богатства приносит ему удовлетворение, а уменьшение - становится причиной душевных мук. И не существует верхнего предела в этой гонке. "Кто любит серебро, тот не насытится серебром".
   Одно из главных общественных отношений есть отношение к труду, или система отношений в процессе общественного производства, в терминологии марксизма. Весь марксизм вытекает из этого главного отношения. При этом труд рассматривается, как жестокая необходимость, а эксплуатация, то есть присвоение части чужого продукта труда - как неприкрытый грабеж и насилие. Труд - как несчастье, а безделье - как счастье, жизнь в ожидании выхода на пенсию, на "заслуженный отдых", восприятие богатства, как мистической силы, избавляющей от необходимости трудиться и превращающей жизнь в рай на земле, мечты об обществе, где все "по потребности", все это - продукт монетарной ментальности, которая в полную силу расцвела в индустриальном обществе.
   Если мы обратимся к временам, когда человек был, "дитя природы", занимался охотой и собирательством, то выяснится, что труд для него был потребностью, так как являлся проявлением инстинкта добытчика или охотничьего инстинкта, того самого, который проявляется в действиях членов сообществ охотников или рыболовов в наше время. Переход к эпохе земледелия выработал соответствующую этику земледельца - потребность в возделывании земли. Один взгляд на черную весенню землю рождал образ колосящейся нивы и требовал вовремя провести все необходимые работы, чтобы земля рождала хлеб. Эта этика возникла, как результат практики, изменяющей душу, той практики, которая формирует душу профессионала, для которого существует понятие, любимая работа, и для которого работа - призвание. Такой человек будет испытывать глубокое удовлетворение от своей работы и будет работать, пока его носят ноги, и даже будучи совсем старым и немощным, он будет наслаждаться видом колосящейся нивы и будет передавать свой многотрудный опыт молодым. "Ели ты ешь, пьеш и видишь доброе в деле своем, то это дар божий".
   Назовем условно, "марксистский" вариант труда - это труд по принуждению, когда человека превращают в рабочую скотину и пытаются выжать из него все силы и соки для личного обогащения. Это тупой, однообразный и изнуряющий труд на конвейере, всякая рутинная работа, лишенная творческой составляющей. Такой труд, превращенный в страдание, действительно является объектом купли-продажи, и если человек вынужден заниматься таким трудом, чтобы не умереть с голоду, то это сродни насилию и является несомненной эксплуатацией. И действительно, для человека, занимающегося таким трудом, безделье - блаженство. Таким образом, мы убеждаемся, что проблема труда, эксплуатации, принуждения, заключена не в труде как таковом, а в его согласовании с биологической природой человека. Труд является потребностью, если он согласован с биологической природой человека, с его инстинктами иррациональными стремлениями, немотивированной активностью, то есть с глубокими слоями ментальности. В принципе, все эти биологические составляющие могут быть инкорпорированы в деятельность, которая становится призванием для человека. При этом, как было установлено, призвание может быть сформированно практикой. На этом пути может быть достигнуто изменение сложившейся системы ценностей и выход из цивилизационного тупика.
   Но здесь мы сталкиваемся с противоречием, заложенным именно в биологической природе человека. Дело в том, что в индустриальном, рыночном типе общества также преобладала биологическая составляющая человека, то, что при социализме называли "законом джунглей", когда каждый заботится о себе и только о себе, а "невидимая рука рынка" создает общественное благо. Монетарный менталитет целиком соответствует и такой системе отношений, и биологической природе человека, подобной природе, например, хомяка, создающего огромные подземные накопления зерна "на черный день". В противоречие входят биологическая потребность в труде, как форме удовлетворения немотивированной активности, и биологическая потребность в труде, как средстве создания материальной основы существования, позволяющей пережить тяжелые дни и "тощие годы", неизбежную старость и потерю трудоспособности, обеспечить детей, внуков и правнуков, успокоить тревогу, вызванную неизвестностью и непредсказуемостью будущего. И это противоречие заставляет конкурировать, подавлять и эксплуатировать, чтобы возвысится, обогатиться любым способом, обрести власть и признание, как гарантию неприкосновенности накопленного добра.
   Такого типа противоречия не в новинку для человечества. Аналогичным образом проявляется противоречие между стремлением к повышению производительности труда, увеличению продуктивности земли и стремлению к не обузданному размножению, не знающему пределов и превышающему возможности любой продуктивности земли. Вступление в эпоху разума дало возможность обуздать эту биологическую страсть, точнее, разделить сексуальную активность и воспроизводство популяции. И в данном случае надежда только на разум, меняющий механизмы и закономерности исторического развития.
   Возникает проблема перехода с катастрофической гиперболы неограниченного роста на другой, более спокойный аттрактор, подобно тому, как была укрощена страсть к ничем не обузданному размножению. Ясно, что менталитет является составляющей общей системы, и его трансформация может происходить только вместе с трансформацией других составляющих (с соответствующими фазовыми сдвигами). Как известно, новое всегда должно родиться в недрах старого, чтобы в дальнейшем возобладать в качестве ведущей тенденции. Это новое - то, что носит название постиндустриальное или информационное общество, в котором на первое место выходит производство информации. Если рассмотреть процесс перехода от индустриального к информационному обществу с более общих позиций, то можно усмотреть нечто большее, чем простую смену средств производства и производственных отношений. Переход к постиндустриальной системе отношений, по сути, знаменует переход от биологического типа развития к разумному, когда разум и рациональность в общественных отношениях начинают преобладать над инстинктами и иррациональностью. Переход на механизм разума означает соответствующее изменение законов общественного развития и законов биологической системы Земли, поскольку изменяется вся система причинно-следственных связей. На мой взгляд, мы являемся свидетелями перехода цивилизации к новой эре - эре разума.
   Первый этап преодоления монетарной идеологии реализуется на пути материального благополучия. Данные социологов показывают, что люди, выросшие в материальном достатке, не склонны к монетарной (материальной) ценностной ориентации. Поэтому материальный достаток для всех членов общества будет сам по себе приводить к изменению общественной идеи, к ее уходу от монетарного характера. Материальный достаток является необходимым условием для преобразования моральных устоев общества. (Это один из факторов, которого не учли строители коммунизма в СССР, формируя "нового человека" в условиях полуголодного существования). Как только информация становится основной производительной силой, классическое индустриальное производство уходит на задний план, маргинализируется вместе с остатками пролетариата. Размывается понятие об общественно необходимом труде для производства единицы товара, потому что товаром становится информация, для производства которой не существует меры труда и меры стоимости, а, следовательно - меры прибавочной стоимости, определяющей эксплуатацию, меры цены товара и меры вознаграждения за труд. Рушатся все традиционные экономические представления, связанные с ресурсами, производством, стоимостью, распределением, потреблением, спросом, эксплуатацией, а главное - способами организации производства, производственными отношениями. Неуклонно сужается роль и сфера материального производства по мере роста его эффективности. (Один работающий, способен обеспечить продуктом потребления все большее число неработающих). Двигателем развития становятся инновации, так как только новое качество продукта способно активизировать спрос. Баланс производительных сил непрерывно смещается в сторону новых разработок и новых технологий, где требуется все больше интеллекта. Индустриальная эпоха уходит в прошлое вместе с ее законами. Информация становится неистощимым ресурсом, общественным благом, которое может быть использовано без увеличения издержек производства. (Перечисленные тенденции почерпнуты из работ В.Л. Иноземцева). Если производство материальных благ имеет свой естественный предел, то производство информации ничем не ограничено. Распространенность информации приводит к ее самовозрастанию, за счет развития самоорганизующейся системы свободных производителей, для которых производство информации уже не труд, экономически необходимый для выживания, а творчество, приносящее радость жизни и являющееся жизненной необходимостью. Рабочий эпохи развитого постмодерна живет в электронной квартире (или в электронном доме на природе), имеет личные средства производства (компьютер и оргтехнику), работает сам на себя (как независимый экономический субъект), не просыпается по звонку и не ходит на работу, а работает дома в свое удовольствие, не ходит в магазин, не встречается (физически) с заказчиками, не знает, что такое эксплуатация человека человеком и стремится, прежде всего, к максимальной самореализации. Он ни за какие деньги не станет работать у конвейера и вообще - заниматься рутинной работой. Практически все, что он производит, есть информация. Новый технологический уклад превращается в новую социальную реальность, в которой новое божество - информация, а храм - всемирная паутина. Но это - рациональное божество и рациональный храм. Человек, работающий с информацией, по своей ментальности все дальше уходит от своей дикой биологической природы. (Марксист сказал бы, что это и есть коммунизм, появившийся совсем не с той стороны, откуда его ждали. Впрочем, этот коммунизм, к сожалению, не для всех. Здесь мы имеем дело с существенной ролью биологического аспекта - наличием способностей, возвышающих субъекта над средним уровнем в какой-либо сфере. Неравенство способностей и уровня образования становится основой для нового социального расслоения в постиндустриальном обществе).
   Общественная идея постиндустриального общества направлена в большей степени на нематериальные (духовные) ценности - здоровая и красивая окружающая среда, культивирование здорового тела и здорового духа, работа, приносящая удовольствие и удовлетворение, самореализация и профессиональные достижения, как мерило успеха, отдых на природе, признание в обществе, служение общественным интересам, разумное и экономное отношение к природным ресурсам, сдержанность, умеренность и разумность в жизни, стремление к согласованию личных интересов с интересами общества.
   Существуют ли в индустриальном обществе тенденции именно к такому вектору трансформации общественной идеи, к превращению ее из идеи в реальность? На этот вопрос можно ответить положительно. Дело в том, что аналогичный подход к жизни, уже был распространен "во все времена и у всех народов", правда, в незначительной части общества, в первую очередь, в среде интеллектуалов. Его направленность - максимальная самореализация личности, полнота жизни, приоритет духовного начала над телесным, а в его основе - доминирование разума над иррациональностью, над низменными, звериными инстинктами (или "сублимация" этих инстинктов в творчество). С переходом к постиндустриальным отношениям уже на его ранних стадиях возник новый экономический фактор, который можно определить как, организованный интеллект. Интеллектуальная деятельность, которая раньше была уделом единиц, стала включать в себя все более значительную часть общества, превратилась в организованную производительную силу, а производство интеллектуального продукта стало затмевать по прибыльности самые эффективные производства индустриального типа. Новые виды организации производителей-интеллектуалов - постиндустриальные корпорации, университеты, научно-исследовательские институты, киностудии, студии звукозаписи, музеи, галереи, библиотеки, объединения творческих работников, функционируют на иных принципах, чем предприятия классической индустрии, в том числе - на иных моральных основаниях. Менталитет быстро растущего сообщества интеллектуалов, составляющих сегодня значительную часть среднего класса в развитых странах и являющихся основными потребителями культурного продукта, все более тяготеет в сторону продвинутого сознания интеллектуальной элиты. Мораль интеллектуальной элиты во все времена отличалась большей духовностью и демократизмом, а также своей, отличающейся от общепринятой, системой ценностей. В сообществе ученых или художников не было идеологии, догматизма, постулатов, доктрин, незыблемых авторитетов, но была этика, основанная на признании достижений членами этого сообщества. Занимаемая административная должность или материальное состояние человека никак не влияли на уровень признания его заслуг (авторитет). Если наука или искусство начинали служить идеологии, то в сообществе это воспринималось, как нечто неприемлемое, выходящее за рамки этических норм. Невозможно было "вступить" в сообщество, как в партию, сообщество должно было само признать ученого или художника достойным быть его членом. Отсутствие границ, универсализм, коммунальный характер, атмосфера бескорыстного служения, критическое отношение к продуктам своего труда и труда товарищей, восприимчивость критики и благодарность за критику - это черты, отличающие деятельность интеллектуальных сообществ от деятельности партий, религиозных сообществ, сект. Потому что основная цель их деятельности - познание и раскрытие истины, весьма опосредованно связана с целями власти и богатства.
   Хотя существование таких сообществ зачастую во многом противоречило и продолжает противоречить доминирующей общественной морали, они живут и развиваются, а, следовательно - имеют высокий потенциал выживания, в основе которого - способность к самоорганизации и адаптации к меняющимся условиям. Подобно средневековым европейским городам, завоевавшим себе право на самоуправление и ставших локомотивом общественного развития, современные сообщества интеллектуалов, являющиеся мощным экономическим фактором, становятся локомотивом развития в постиндустриальном обществе, и указывают нам возможные черты общества будущего.
   Изменение общественной идеи может пошатнуть доктрину неограниченного роста человеческих потребностей, в соответствии с которой, потребности всех членов общества не могут быть удовлетворены, так как их рост опережает рост количества общественно необходимого продукта. Это действительно так, в мире, где преобладают материальные потребности. Удовлетворение материальных потребностей становится вполне реальным, если стремление к нему станет вторичным. ("И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо"). Удовлетворение духовных потребностей человека практически не требует материального ресурса. Ценность представляет сама по себе внутренняя духовная жизнь, о чем свидетельствуют многочисленные исторические примеры. За деньги можно купить только материальные ценности. Высшие, духовные ценности создает в себе сам человек. Поэтому уход от монетарного сознания, трансформация общественной идеи, представляет собой мощный экономический фактор, рационализирующий и оптимизирующий общественный и природный материальный ресурс. В этом, на мой взгляд, главная оптимистическая составляющая постиндустриальных тенденций. Уход от монетарного сознания в самых диких его формах наблюдается уже сейчас. Как мне кажется, этот процесс проявляется в переходе от накопительства к гедонизму, от стремления обладать большим капиталом, к желанию получать от жизни как можно больше удовольствий. Следующий шаг будет состоять в понимании того обстоятельства, что удовольствия не приносят удовлетворения и не наполняют жизнь смыслом. Смысл жизни, чувство собственного достоинства и полноценности существования достигаются на пути познания, созидания, служения обществу, творчества. Осмысление этой истины может стать барьером для скатывания к ментальности паразита-потребителя.
   Преобладание ментальности нового типа в глобальном масштабе наступит не скоро, я думаю, примерно через столетие. (Следует иметь в виду, что сейчас половина человечества занята в сельском хозяйстве, а три четверти из них используют преимущественно ручной труд). Сейчас мы переживаем переходный период, когда одни страны практически вошли в постиндустриальную стадию, но ментальность осталась в основном монетарной, другие страны только вышли на уровень первоначального накопления капитала и население этих стран поклоняется золотому тельцу, третьи - остаются поставщиками природных ресурсов для развитых стран, четвертые - аграрные страны, с трудом способные прокормить себя без внешней помощи. На все это накладываются цивилизационные и религиозные различия и противоречия.
   Одна из цивилизационных проблем нынешнего этапа - это проблема столкновения двух цивилизаций - индустриальной и постиндустриальной. Это столкновение цивилизации неограниченного роста и потребления, паразитизма, монетарного менталитета, биологического в своей основе, и цивилизации разума, достатка, духовных ценностей. Это переход экономики с модели количественного роста на модель качественного развития. Мы находимся в начале этого перехода и не можем предсказывать возможные вызовы, стоящие на этом пути. Мы можем только гарантировать, что вызовы появятся. В первую очередь они появятся на ментальном стыке, на процессе перехода со старой ментальностью в новые формы отношений, на несогласованности бытия и сознания, а кроме того - на несогласованном развитии различных частей единой мир-системы.
   В отношении ментальности, на мой взгляд, одну из опасностей представляет расширение ментальности паразитизма (материального индивидуализма). Новые технологии предоставляют такое количество развлечений и "зрелищ", что не остается времени для производительного труда, многие молодые люди в начале своего пути будут паразитировать на родителях, а затем - на обществе. Выход здесь один - повышение качества воспитания. Другой существенный момент, атомизация общества, виртуализация общественных отношений. Несмотря на потенциально неограниченные возможности доступа к информации и возникновение новых форм социализации, исчезает живое общение, живой контакт между людьми, все переходит в виртуальную сферу. Сам человек, как общественное существо, превращается в имя, число, существующее в информационном пространстве, а его личная жизнь реально становится сугубо его личным делом. Таким образом, его общественные инстинкты будут подавлены, деформированы и трансформированы в новые формы, определяемые технологией общественных связей. Как это отразится на психическом состоянии людей? Мы пока не знаем, но думается, что не лучшим образом, потому как виртуальный контакт не вполне соответствует человеческой природе, он коренным образом отличается от живого общения во всей полноте человеческих отношений. Думаю, что могут возникать массовые психические заболевания типа депрессии, алкоголизма, наркомании, как результат потери жизненных ориентиров, ценностей и смысла жизни. Может произойти окончательная деградация семейных ценностей, тенденция к которой очевидна, а социализация будет существовать только в "диких" виртуальных формах.
   Как отмечалось выше, одна из тенденций развития - повышение производительности труда, создающее избыток рабочих рук, приводит к вынужденному паразитизму определенной части населения. Сферы обслуживания, культуры, науки, спорта, шоу-бизнеса уже не в состоянии обеспечить потребности в рабочих местах. Эта неприятная "обратная сторона медали" в будущем будет представлять одну из социальных проблем, грозящих моральному разложению общества. На мой взгляд, при переходе к постиндустриальному обществу существующая система обязательного образования должна постепенно трансформироваться в систему обязательного воспитания, причем, основой воспитания должен стать труд и коллективизм. На этом пути можно формировать высокосоциализированное общество с адекватной системой ценностей, которое само будет в состоянии адаптироваться к социальным вызовам, без административной машины, способной только на простейшие решения. Достаточно сказать, что практически неограниченное количество рабочей силы может быть использовано в сфере защиты и улучшения окружающей среды, восстановлении уничтоженных цивилизацией природных ареалов, в развитии тех новых областей науки и технологии, которые рождаются благодаря инициативе и активности людей. Не бюрократическая машина, работающая по инструкции, должна обеспечивать решение возникающих социальных проблем, а высокосоциализированное гражданское общество, способное обнаружить эти проблемы на самых ранних стадиях и коллективным разумом найти способы их решения. Поэтому, задача создания такого общества должна стать главной задачей на пути к новой цивилизации.
   Теперь коснемся вопроса столкновения цивилизаций, который мы затронули выше в разделе 2.4. Асинхронность развития различных регионов является естественной и неизбежной. Уже в доисторическое время произошло расслоение мира на несколько цивилизационных поясов, в соответствии с природными условиями и задержками, вызванными медленным распространением информационных волн и различными свойствами социальной среды. Соседние цивилизации "притирались" на границах методом обмена товарами и информацией, что усмиряло свирепый нрав варваров и поддерживало баланс сил в течение длительного времени. Ситуация менялась, когда возникало перенаселение, природные катаклизмы, а также, когда ослабевали и начинали разлагаться великие цивилизации. Тогда начинались неудержимые, как лавина, движения варваров, разрушение древних культур, откат в прошлое, великие переселения народов и новые волны этногенеза. Наиболее старые из известных нам процессов этого типа - уничтожение кочевниками великих земледельческих цивилизаций к северу от Черного моря в середине 3 тысячелетия до н. э.. Но об этой драматичной эпохе нам почти ничего неизвестно. Больше сведений о следующей волне, начавшиеся в 13 веке до н. э. и продолжавшиеся почти четыре столетия. (Движение "народов моря" на Египет в 13 веке до н. э., дорийское вторжение в Грецию в конце 13 века до н. э. и гибель Микенской цивилизации, катастрофа бронзового века 1206 - 1150 лет до н. э., закат египетской цивилизации в середине 12 века до н. э., греческие "темные века" и возвращение к родовому строю в 11 - 9 веках до н. э.). Произошла разгрузка накопившейся огромной разницы потенциалов, устранение асинхронизма развития за счет возвышения "низких" и понижения "высоких". Нам сейчас трудно представить, что было утеряно в этот период, но судя по сохранившимся памятникам культуры, весьма не мало. Не исключено, что возникновение в последующем новых этических и религиозных учений, было связано с переживанием той чудовищной волны насилия, последствия которой ощущались несколько столетий.
   Следующая волна столкновений цивилизаций возникла примерно через полтора тысячелетия. Наиболее выпукло это проявилось в распаде Римской империи, начиная с 3-го века и Великом переселении народов, 4 - 7-й века. На востоке аналогичные процессы начались еще раньше, в период Хунно-китайских войн, окончившихся в 235 году. Но потребовалось еще немало времени, чтобы гунны дошли до Европы. Следующий удар глобального масштаба по цивилизации был нанесен монгольским нашествием спустя примерно тысячу лет. Интервал между двумя последовательными волнами сократился. Закономерен вопрос - не ждет ли нас нечто подобное в будущем?
   Следует отметить некоторые моменты. Ряд негативных тенденций в современном "продвинутом" обществе налицо, и на эту тему существует масса публикаций. На мой взгляд, основной вопрос состоит в том, будет ли переход к постиндустриальному обществу возвышать или, наоборот, опускать человека в моральном отношении. Образ человека будущего постиндустриального мира, нарисованный выше, хорош, но, как мы знаем, реальность обычно существенно отличается от теории, а тем болеет - от мечты о будущем. С равным успехом этот человек может представлять собой студнеобразного алкоголика, целыми днями не встающего с кресла перед монитором, не имеющего никаких отцовских (материнских, в случае женщины) инстинктов, которому не нужна ни семья, ни общество, так как он погружен в виртуальный мир, который обеспечивает его всем необходимым. Будет ли такой человек образцом "современного стиля жизни" для представителя третьего мира? Не будет ли он вызывать омерзение и желание уничтожить весь этот разлагающийся мир? И сможет ли этот "студень" встать на защиту своей цивилизации? На мой взгляд, избежать такой перспективы позволяет универсальное лекарство - хорошо продуманная система воспитания подрастающего поколения, которая должна заменить нынешнюю систему образования и которая воспитывает хорошо социализированных граждан. Во-вторых, как мы знаем, новые времена и новые технологии рождают новые закономерности. Темпы и характер процессов глобализации в наше время радикально отличаются от прошлых, мир становится един, процессы интеграции безо всяких противоречий сопровождаются процессами дифференциации, самые разные страны и народы находят свою нишу в глобальной системе. Цивилизация становится агрессивной в трех случаях - когда она охвачена соответствующей идеей, когда возникает переизбыток народа, либо, когда ей нечего есть, а лучше - если все это вместе. Кроме того, объект агрессии должен быть ослаблен, а еще лучше - распадаться и разлагаться.
   Возможность агрессии в наше время трудно себе представить. (На самом деле, в ситуации глобальной катастрофы все может резко поменяться). Более вероятен вариант "ползучей" исламизации, медленный, но верный процесс изменения этнического и конфессионального состава жителей развитых стран.
  

3.5. Этнокультурный и национальный аспект социализации.

   Этническое самосознание, включающее составляющую культуры и религии, является одним из весьма консервативных компонентов ментальности человека, потому что его элементы закладываются, начиная с раннего детства, и охватывают широкий спектр социокультурных явлений. Составляющие идеологии (религии), образа и места жизни играют существенную роль в процессах этногенеза и самоидентификации. В этом смысле старовера, сибиряка, помора или донского казака нельзя отождествлять с этническим русским средней полосы России, так же как пуритане, покинувшие Англию, уже в следующем поколении отличались от англичан и не отождествляли себя с англичанами. Более того, представители различных религиозных сект в Америке, а также жители различных штатов могут иметь столь явные различия, что их можно с успехом относить к различным этносам. Поэтому следует говорить скорее об этнокультурных аспектах, чем о чисто этнических (национальных), а тем более - генетических. Исторический опыт показывает, что генетический аспект вообще игнорируется в этнокультурных явлениях (за исключением некоторых патологических случаев, типа немецкого нацизма, но и в этих случаях проблема генетической чистоты была навязана тоталитарным режимом).
   Немотивированное стремление к сохранению и распространению информации, которое мы выделили в качестве одного из важнейших видов активности, а также социальные инстинкты, лежащие в основах процессов социализации, пожалуй, сильнее всего проявляет себя именно в этнокультурном аспекте. Суммируются два фактора - консервативность и направленная активность - способствующие поддержанию устойчивого существования этнической группы в различных типах структурных образований (компактная или распределенная группа в составе базового этноса, компактная группа - территориальное образование в составе большого государства или империи, группа представляющая этнос, имеющий или не имеющий собственную государственность). Основные процессы в обществе, связанные с высокой ролью этнической идентичности - интеграция этнической группы в базовый этнос, которая сопровождается или не сопровождается явлением ассимиляции, или самоизоляция этнической группы с целью предотвращения ассимиляции. (Здесь мы не рассматриваем вариант межэтнических столкновений). Взаимодействие этносов - это не только взаимодействие различающихся культур (ментальностей, включающих культуру), но также, зачастую не менее важное, взаимодействие физических типов людей, различающихся расовыми и антропологическими признаками, характерными для различных этносов. (Несомненно, антропологическая идентичность этносов, генетическая общность способствуют их интеграции). Оба фактора создают определенное межэтническое ментальное напряжение, имеющее большее или меньшее значение в социальных явлениях.
   Согласно распространенной в социологии точке зрения, никаких объективных критериев для определения национальности или национальной идентификации не существует. Стало быть, никаких объективных предпосылок для национализма также не существует. И это действительно так. Никакой русский не докажет, что он действительно русский, потому как не ясно, каковы объективные признаки "русскости". Значит национальное, на самом деле, социальное? Так, например, по мнению Эмиля Паина "национальное и этническое самосознание имеют разную природу: национальное складывается в процессе осознания обществом своих интересов по отношению к государству, а этническое - во взаимоотношениях одной этнической общности с другой или другими". (Э. Паин, "Между империей и нацией", 2003). Другими словами, национальное самосознание есть общественное самосознание, точнее - один из его аспектов. На самом деле, помимо объективных критериев, существует субъективное мировосприятие человека, имеющее как рациональные, так и иррациональные составляющие. Человек самоидентифицирует себя, как представителя некоторого этноса и это составляет значительную часть его души. И эта часть души будет являться призмой, через которую преломляются все мысли и все восприятия, имеющие связь с этническими вопросами. Потому что эта часть души выделяет одно из главных социальных отношений - свой-чужой. Это есть чувственный аспект сознания, действующий помимо воли человека, даже весьма рационального. Поэтому в национализме всегда присутствует этнокультурная составляющая национального самосознания, без которой он вообще теряет смысл и не способен создать то содержание, которое традиционно ассоциируется с национализмом. Другой вопрос, что когда речь идет о национальном самосознании, то к этнокультурному прибавляется еще и социальный аспект.
   С другой стороны, существует точка зрения, что этнический национализм базируется на принципе исключительности этноса. (Такой подход типичен для российских социологов и политиков, в частности, для того же Э. Паина). По-видимому, этот подход - дань имперской традиции, (характерной для России), согласно которой всякий национализм меньшинств, противодействуя давлению центра, вступает в противоречие с базовыми принципами имперской власти, и потому трактуется крайне негативно. Этот подход дает веские основания для уравнивания националистических движений с нацизмом и фашизмом, что и делается вполне успешно в постсоветской России. Некоторые политики прямо заявляют, что "национализм - это ненависть к другому народу". Такие подходы неверны по сути, потому что не исходят из природы национализма, приводят к ошибочным оценкам явлений, а потому - не конструктивны и вредны. (Ненависть может возникнуть, как результат ущемления одного народа другим. Но причины этой ненависти не в национализме, а в ущемлении). На самом деле, идеи этнической исключительности были присущи большим "имперским" народам, но они давно и надежно дискредитированы (прежде всего, немецким нацизмом) и, возможно, присущи только маргинальным крайне правым группировкам. Этнический национализм в своих рациональных основаниях базируется на принципе наличия национальных особенностей, прежде всего культурных, представляющих ценность для данного этноса, и требующих усилий для их сохранения со стороны данного этноса. Эта, позитивная по своей направленности идеология, не имеет ничего общего с принципами нацизма. Когда этнический национализм используется как инструмент сепаратизма, он может обогащаться национальной мифологией, чувствами национальной гордости и т. п., но идея этнической исключительности в наше время является анахронизмом. Еще одно объективное основание для возникновения национализма связано с тем, что приятие этносом (народом) культуры другого народа (других народов), неизбежно приводит к размыванию и частичной утрате родной культуры, ее замещению, особенно в среде молодежи. Это создает внутреннее напряжение в обществе и отторжение, имеющее этнокультурную окраску. Поэтому национальные конфликты чаще возникают по этнокультурным границам. И благодаря этому мы до сих пор можем встретить ирландцев, шотландцев, басков, каталонцев и даже провансальцев, а независимый Афганистан не приветствует попытки включения своего народа в состав великих и прогрессивных империй. Благодаря этому великие и прогрессивные империи, по мере расширения и увеличения длины периметра, испытывают все большее сопротивление, а затем рассыпаются, не выдерживая внутреннего напряжения и внешнего давления. Причем рассыпаются они именно по этнокультурным границам, а затем по этим границам образуются национальные государства.
   Но кроме рациональных оснований существуют также основания иррациональные, над которыми не властвует разум. Глубокие корни национализма, как свойства ментальности, имеют инстинктивную природу. Они - в инстинкте принадлежности (к общине, роду, племени, селу, этносу, вере, профессии, стилю жизни), создающем необходимое человеку чувство социальной общности, защищенности и формирующем отношение, свой-чужой. Этот инстинкт является продолжением инстинкта кровной связи или семейного инстинкта. У людей этот инстинкт проявляется уже в раннем возрасте, вначале в форме привязанности, а по мере взросления круг "своих" постепенно расширяется. (Известно, какой чудовищной травмой для ребенка становится потеря близких ему людей). Далее этот инстинкт обогащается вышеупомянутыми когнитивными и рациональными составляющими, и становится основой для этнокультурной самоидентификации, то есть оформляется в то, что можно обозначить, как этнический инстинкт, или национализм, как свойство ментальности. Он присущ каждому представителю этноса и, соответственно, этносу в целом, как социальная характеристика. (Подчеркнем, что он не связан с генетической принадлежностью). Этот вид национализма в форме социального явления проявляется только, как реакция на внешние вызовы. Как индивидуальное явление он проявляется в чувствах любви к родине или тоски по родине. Можно сказать, что этнический национализм, как свойство ментальности, в своей основе есть проявление инстинкта самосохранения этноса в ситуации вызова. Так как любой национализм, в том числе гражданский, содержит этническую составляющую, то можно утверждать, что проявления национализма в социальных явлениях, как выражения этнической розни или этнокультурных различий, являются социальной нормой. Более того, проявления национализма являются надежным индикатором начинающихся социальных изменений на достаточно ранних стадиях процесса и позволяют выявить социальную "болезнь" до того, как она успеет развиться. Вообще, как и все информационные взаимодействия, проявления этнического национализма имеют пороговый характер, когда ситуация вызова становится реальной. Социальные инстинкты основаны на чувствах, а чувства аккумулируют общественный и исторический опыт, поэтому они редко врут.
   Национализм, как идеология, также опирается в своих основаниях на этнический инстинкт, который становится основанием для рационального обоснования националистической доктрины. Таким образом, национализм - в значительной мере иррациональная идеология, в которой далеко не все связано с логикой и объективными критериями (впрочем, как в любой идеологии). Поэтому следует воспринимать, как норму, расхождения в трактовках одних и тех же событий представителями различных этносов. Чувственный аспект, присущий национализму, является фактором социальной активности, объединения, коллективизма, социализации, но социализации специфической - между "своими". И в этом еще одно слабое место национализма, так как он создает поле для манипуляций с использованием этнического рычага. Эволюция национализма, как идеологии, в демократическом мире ликвидировала этот этнический рычаг. В современном, гражданском национализме, этнический фактор является вторичным, а главным - является нация, гражданское общество, сплоченное общей идеей быть достойным членом мирового сообщества наций. В этом случае этнокультурный аспект отходит в область личных чувств, но присутствует в приоритетах культурной политики государства, связанных с титульным этносом. Собственно, этничность, из социального и политического фактора постепенно эволюционирует в культурный фактор. А мирное и согласованное взаимодействие культур приводит к взаимному обогащению, а не противостоянию. Именно взаимодействие культур создало единую мировую цивилизацию, единый темпо-мир. Всякие попытки самоизоляции приводили народы к пагубным последствиям. Путь создания национальных государств, в которых нация суть гражданское общество, не создает препятствий тенденциям образования союзов, содружеств и глобализации, как ведущей тенденции современности. Кроме того, следование национальным традициям является стабилизирующим фактором общественного развития, особо важным в периоды модернизации. В общесистемном смысле этнокультурные особенности являются проявлением начала разнообразия, вообще присущего природе, а разнообразие является проявлением аспекта свободы.
   Вопрос этнической или этнокультурной идентификации обычно возникает в ситуации взаимодействия двух или более этносов. В однородной среде подобные вопросы не возникают, за исключением случаев конфликтов между государствами. Впрочем, моноэтничные государства - большая редкость. В те времена, когда доминировала религиозная идеология, национальная принадлежность была глубоко вторична, так как принадлежность к вере была определяющей. ("А это - моя жена, Луиза Ванценбах, лютеранка", "православный, греческоподданный"). Скажем, евреи Российской империи, имели статус инородцев, но после принятия ими христианства переставали считаться евреями и инородцами. В переписи населения 1897 года графа, национальность, отсутствовала. Среди социальных показателей на первом месте было, сословие (восемь основных сословий), а за ним - вероисповедание. Большевики, практически уничтожив религию и сословия, ввели графу, национальность, хотя пропагандировали пролетарскую солидарность, стоящую выше религий, этносов и стран. Ислам уравнивает всех принявших эту веру, однако даже в исламе появились националистические движения. Например, вероучение исламского толка, которое пропагандирует американская негритянская организация, Нация ислама, является чисто национальной и даже расовой ветвью ислама, где культивируются ценности черной расы. Возникновение национального самосознания этноса - исторический процесс, свидетельствующий о более широкой социализации народа, достигшей уровня осознания своего национального или этнокультурного единства, как ценности.
   Вектор национализма, как социального явления и как идеологии, сформировавшийся в Европе 19 века, заметно активизировался в наше время. Тому есть ряд причин. Глобальная причина - глобализация, формирование суперэтноса жителей Земли, приводящее к унификации культуры, исчезновению местных традиций и т. д. Национализм - естественная реакция самосохранения этноса, который не только дорос до уровня национального самосознания, но ощущает свою самоценность и уникальность в этом глобальном мире, где сосуществуют и конкурируют множество этносов. Реанимируются полузабытые национальные языки, ставятся вопросы о самоуправлении и выделении компактно проживающих этносов в отдельные государства. Эти процессы связаны также с изменением роли государства в условиях прогрессирующей глобализации, прозрачности границ, глобальной экономики, международного разделения труда, единых мировых стандартов, глобальных информационных связей и т. д. Роль национального государства в этих условиях смещается также в сторону поддержания и консервации национальной идентичности и культуры, то есть в сторону национализма. Вторая причина, опосредовано связанная с первой - резко возросшие миграционные потоки, своего рода, "великое переселение народов", естественное стремление человека к лучшей жизни. И столь же естественна реакция отторжения со стороны коренного народа, наблюдающего, как на глазах "чернеет" или "желтеет" население. Эта, скорее ксенофобская, чем националистическая, реакция, тем не менее, имеет глубокие ментальные корни - сохранение этнической самости коренного народа в условиях внешнего чужеродного давления. С другой стороны, переселенцы объединяются в этнические группы, способствующие выживанию в новых условиях. Наконец существует еще одна причина - замещение религиозной идеологии, которая деградирует, националистической идеей, которая объединяет, социализирует этнос, направляет активность и способствует его конкурентности в глобальном мире.
  
   Рассмотрим некоторые общие вопросы, имеющие отношение к межэтническим процессам. Изоляция и интеграция (включение) - два противоположных процесса влияющих на силу связей, скрепляющих различные группы общества в рамках одного государства. На пути включения происходит унификация общественного менталитета, уменьшение групповых различий, прорастание общественных связей, скрепляющих общество в единую устойчивую систему. Основные причины групповой изоляции - социальная, территориальная, этническая, религиозная и ментальная. Ментальная изоляция может быть вторичной, как результат территориальной или социальной изоляции. (Например, при различных видах социальной изоляции - классовой, сословной, статусной - неизбежно возникают различающиеся формы менталитета). Такие виды изоляции имеют естественный характер и не приводят к значительному антагонизму и ментальному напряжению, если не применяются "драконовские" методы социального давления. В этих случаях изоляция компенсируется взаимозависимостью. Иная ситуация, когда ментальная изоляция первична, то есть идущая от менталитета, как в случае этнической и религиозной. В этом случае в игру вступает рассмотренный выше вид немотивированной активности - стремление к сохранению информации и идеологии, выраженных в этничной принадлежности и религии. Сохранение этнической и религиозной самости в условиях чуждого окружения возможно только на пути активности, противодействующей естественным процессам интеграции и ассимиляции. Эта активность направлена на внутригрупповую солидарность и самоизоляцию, в первую очередь на сохранение языка, сфера применения которого естественным образом сужается вплоть до чисто семейного общения, культуры, которая вынуждена конкурировать с культурой страны проживания и религии, традиции которой могут противоречить общепринятым моральным принципам и даже законам. Если государство будет создавать условия для самоизоляции этнических и религиозных групп, это может привести к перерождению или расколу страны, либо к социальным потрясениям, при условии, что этническая группа достигнет достаточно высокой численности.
   Самоизоляция может быть ментальная, а также ментальная в сочетании с территориальной (микрорайоны, гетто, кочевой образ жизни). Ментальная (культурная) изоляция, как правило, приводит к выработке избирательной системы отношений по принципу "свой - чужой" и внутренне противоречивому восприятию внешней среды как недружественной, но в то же время, являющейся средством выживания. Здесь также проявляется действие базовой общинной ментальности. Отношение к окружающим людям, как к средству, является причиной асимметрии отношений и антагонизма. Антагонизм в свою очередь снижает плотность межгрупповых контактов и способствует самоизоляции. С другой стороны, внутренне противоречивое восприятие внешней среды является стимулом к интеграции, естественным образом устраняющей данное противоречие. Здесь проявляется извечное стремление человека жить в дружественной среде.
   Высокий уровень культуры этноса способствует сохранению этнической идентичности даже при условии полной интеграции этнической группы в базовый социум. Религиозные отличия, с одной стороны, являются фактором поддержания этнической самости, с другой - являются фактором риска межрелигиозных конфликтов и физического насилия. Так, например, один из древнейших народов мира, ассирийцы, не имеющие собственной государственности, будучи христианами, неоднократно подвергались актам геноцида со стороны исламского окружения. То же самое можно сказать о евреях. В последнее время, в связи с усиливающейся секуляризацией, религиозный фактор отходит на второй план, а на первый - выходит этнокультурный.
   Существует испытанный путь социализации и интеграции самоизолирующихся групп - их включение в активную трудовую и общественную деятельность, воспитание детей по общей системе, принятой в данной стране, разумная миграционная политика и ликвидация компактного проживания группы (либо не допущение концентрации). Последний фактор очень важен, так как препятствует созданию "государства в государстве" и эскалации процесса самоизоляции. (Я бы еще добавил сюда необходимость борьбы с паразитизмом, более распространенным в среде мигрантов, стремящихся закрепиться в Европе). Тем не менее, ментальные отличия могут быть столь глубоки, что для приемлемой социализации может понадобиться два - три поколения. Например, при религиозном типе сознания, когда человек воспринимает личную жизнь исключительно, как служение богу и подготовку к загробной жизни. Такой человек исполнен чувства морального превосходства над "неверными", все блага цивилизации трактует как зло и разврат, приобщение к цивилизации - как переход с истинного пути на путь дьявола, ведущий в ад. Эту же ментальность он передает своим потомкам. Еще сложнее ситуация, когда иммигрант рассматривает свою поездку в чужую страну, как религиозную миссию, имеющую целью либо распространение "истинной" веры, либо борьбу с "неверными", либо освобождение жизненного пространства от "неверных" методом постепенного вытеснения и высокой рождаемости. За два - три поколения, необходимых для интеграции этих групп, процесс увеличения числа "инородцев" может пройти точку невозврата, так как в этом случае скорость подпитки группы новыми членами может оказаться выше скорости ассимиляции группы.
   Опыт европейской политики мультикультурализма, которая основана на отсутствии всякого давления со стороны государства по этническому признаку, приводит к усилению самоизоляции этнических и религиозных групп в силу очевидных причин - активность группы, противодействующая естественным процессам ассимиляции, существует, а внешнего давления, направленного на ее интеграцию, нет. Такая политика в будущем может привести к расколу общества по религиозному признаку или постепенному перерождению общества. Уже Аристотель в "Политике" приводит ряд примеров, когда "приезжие" или "гости" постепенно (или быстро) выдавливали коренное население. По-видимому, как в большинстве нелинейных социальных процессов, существует пороговая концентрация "гостей", специфичная для каждого конкретного случая, после превышения которой "хозяева" и "гости" резко меняются местами, и процесс выдавливания "хозяев" быстро завершается полной победой гостей. Этот процесс может протекать в различных формах, но в целом он соответствует глобальной тенденции - волна колонизации со стороны более цивилизованных народов сменяется волной деколонизации и нашествия менее цивилизованных народов, как только цивилизация расслабляется и теряет тонус. (Египет, во времена Рамзеса VI, Минойская и Микенская культуры, катастрофа бронзового века, греческие темные века, Нашествие "народов моря", падение Рима, Великое переселение народов, Реконкиста, освобождение центральной Америки и южной Африки). И всегда в таких случаях цивилизованность сменяется дикостью и разложением.
   Мощный фонтан человеческой популяции в менее цивилизованных частях планеты и депопуляция в развитых цивилизациях, создает однонаправленные потоки, заполняющие любые появляющиеся ниши и впадины. Я бы сказал, что сейчас идет не война цивилизаций, а война продуктивностей популяций, и побеждает - более продуктивная. В таком случае, исход "войны" предрешен, так как "военные действия" происходят на территории слабой стороны, и Европа получает шанс на еще одно Средневековье, на этот раз исламское. Особенность такой "войны" в ее мягкости и постепенности, когда каждое новое поколение людей воспринимает сложившуюся ситуацию, как норму, подобно тому, как человек спокойно воспринимает постепенно надвигающуюся старость и неизбежную смерть. Это будет столкновение пассионарности самой молодой из мировых религий и рациональности самой зрелой цивилизации, пережившей все возможные искушения молодости. И если в популяционном отношении исход битвы предрешен, то в отношении идеологии вопрос сложнее - времена "незыблемых истин" и единственно правильных учений уходят безвозвратно, но не так быстро, как хотелось бы. В этой ситуации возрастает роль внутренней политики, которая должна быть дальновидна и учитывать весьма отдаленные последствия нынешних процессов. Скажем, культивирование паразитизма очевидным образом препятствует социализации и способствует самоизоляции соответствующих слоев общества. Вялая политика европейских стран, направленная на интеграцию и ассимиляцию иммигрантов, а также очень быстрое изменение этнического состава в ведущих европейских странах, приводит к возникновению внутренних сил, стремящихся затормозить процесс, угрожающий коренному населению. Эти силы могут приобретать формы радикального национализма и нетерпимости. При превышении определенного "порога терпимости" эти силы могут выйти из-под контроля государства. Все социальные процессы имеют пороговый характер. Медленное изменение этнического состава практически незаметно для населения и не вызывает никаких эмоций. Есть порог заметности и порог терпимости, за которыми меняется качество процессов.
   Слишком высокое давление со стороны власти, направленное на ускоренную групповую ассимиляцию и превышающее допустимый порог, может приводить к потере устойчивости в государстве. Так, например, давление со стороны христианских завоевателей Испании на "излишне чистоплотное" крещеное мусульманское население привело к восстанию морисков 1568 - 71 г. и их последующему выселению из страны вместе с марранами, что привело к потере высококультурного слоя общества и последовавшему упадку Испании. В соседней Португалии не принимались столь жесткие меры, мориски мягко ассимилировали и способствовали процветанию маленькой страны. Более свежий пример - попытка ускоренной полонизации украинского населения в Галиции и на Волыни в 20-х, 30-х годах 20 века привела к сплочению и росту национального самосознания украинцев, возникновению подпольной системы просвещения (включая Львовский тайный украинский университет), созданию ОУН и боевой организации УВО с последовавшей антипольской террористической деятельностью, ответной пацификацией, Волынской резней, взаимной межнациональной ненавистью, массовым переселением поляков и украинцев (добровольным и принудительным), операцией Висла и отчуждением, оставшимся в исторической памяти этих близких по духу и ментальности народов. Вот как бодро решаются национальные проблемы, когда за дело берутся настоящие профессионалы - военные. Аналогично протекала ускоренная советизация этого же населения - чудовищные репрессии советского режима в 1940 - 41 годах привела к адекватному вооруженному сопротивлению, новым репрессиям и длящемуся по сей день отчуждению, переходящему в неприкрытую вражду, русских и западных украинцев. В этом случае постарались форсировать процесс заплечных дел мастера - профессионалы из НКВД под чутким надзором вождя всех времен и народов. Групповая адаптация в условиях высокого внешнего давления приводит к формированию группового вектора активности, противодействующего внешнему давлению. Общее напряжение в системе возрастает, растет межгрупповое ментальное напряжение, межгрупповой антагонизм, что является потенциальным источником межгруппового конфликта, ведущего к потере устойчивости. Опыт истории показывает, что такие конфликты неизбежно возникали, как только создавались подходящие условия. Ментальное напряжение подобно сжатой пружине, которую постоянно удерживают руками. При достаточном усилии она может изогнуться и выскочить вбок, в совсем неожиданном и непредсказуемом направлении. Надежно можно предсказать только одно - ситуация со сжатой пружиной не может продолжаться неограниченно долго, так как "пружина" является самоорганизующейся системой с вполне определенной направленностью. Наиболее впечатляющий пример - Веймарская республика, объект международного давления, за 14 лет превратившаяся в 3-й Рейх.
   Следовательно, существует оптимальна величина внешнего давления на группу, стремящуюся к самоизоляции, при котором скорость ее включения в общество (групповая интеграция или ассимиляция) будет максимальной. Давление меньшее или большее оптимального уменьшает эту скорость. Существует давление столь высокое, что наступает потеря устойчивости общественной системы. На этот счет существует народная мудрость: "Нельзя перегибать палку", а также, "все хорошо в меру". Легко убедится, что оптимальные условия согласования интересов существуют во всех типах межгрупповых отношений, а слишком далекий уход от оптимума ведет к конфликтам. Природа конфликтов, прежде всего, ментальная, даже если для него существуют объективные предпосылки. Человеку бывает трудно встать на позиции противоположной стороны и склониться к толерантности и компромиссу (вспомним хотя бы армяно-азербайджанский конфликт вокруг Нагорного Карабаха или недавнюю войну в Чечне). Особенно трудно, когда она из этих групп представляет власть.
   Националистическая активность есть форма общественной, гражданской активности и в этом смысле она играет положительную роль, как фактор социализации и созревания гражданского общества. Другими словами, национально активный, он же - социально активный. Национальная активность легко канализируется в социальную, и наоборот. Причина этого проста - национальное чувство напрямую связано с чувствами личной причастности к своему народу и чувству личной ответственности за свой народ и свои действия. К этим чувствам примешивается моральное чувство справедливости. Все это - социально ориентированные чувства, способствующие социализации и ответственному поведению, которые могут быть канализированы, как в национальное, так и в социальное русло, в так называемое, общее дело. Этот вывод нашел яркое подтверждение на киевской площади Независимости в конце 2013 года, где социальная активность сопровождалась национальной и либерально-демократической направленностью. И наоборот - большинство выступающих против "Майдана" - люди без четко выраженного национального самосознания, с ментальностью ближе к советскому типу. Любая идеология является объединяющим, а, следовательно - социализирующим фактором и фактором повышения гражданской активности. А национальная идея обладает очень большой объединяющей силой, так как связана с природой человека (она же может способствовать радикализации движения). Национальная идея западных украинцев сформировалась в борьбе против польского и большевистского давления в период, включающий события двух мировых войн и междувоенный период. Это было как раз то сверхусилие, которое объединяет народ и формирует нацию. Именно оно создало импульс, продолжающий действовать и в наше время, импульс, идущий с запада и трансформирующий ментальность советского типа на востоке. И мы видим, как эта волна идет с запада на восток, социализируя атомизированное общество и формируя единую нацию. Это есть вектор в сторону гражданского национализма. (Косвенным показателем этого процесса является география и динамика сносов памятников Ленину на Украине. По своей сути - это прощание с советским прошлым, преодоление "советикуса". Когда последний памятник Ленину будет снесен где-нибудь в Донецке или Харькове, возникнет единая гражданская нация).
   Именно национальная идея способствовала выживанию этнических групп в чужеродной среде на протяжении многих веков. Как только национализм или вера ослабевали, начинался процесс ассимиляции этноса. Особенно хорошо эти явления исследованы в северной Америке, (начиная с работы А. Токвиля), где все общество было поделено на религиозные секты христианского толка, что способствовало очень высокой социализации внутри сект, коллективизму, активной общественной жизни, помогало преодолевать бедность. Социологи насчитывают три волны религиозного обновления в США, последняя из которых возникла уже в 20 веке. Каждая волна создавала новый духовный подъем и новый всплеск социализации. Аналогичным образом обстояло дело с этническими общинами. Необходимость выживания в чужой далекой стране, а также стремление к сохранению национальной идентичности способствовали объединению и социализации этнических групп, что было не характерно для их исторической родины. Фактор социализации позволял создавать бизнес, эффективно работающий на доверии, при минимальных трансакционных издержках. (Функционировали даже банки на доверии, типа складчины, позволявшие по очереди создавать бизнес своим членам). Однако мощное индустриальное производство уже не могло работать на уровне сект и способствовало усреднению общества и формированию единого этноса. Традиции социализации, сохранившиеся как тип ментальности американца, явились тем социальным капиталом, который стал важнейшим фактором в построении самого сильного в мире государства. Сейчас, когда социализация замещается государственным социализмом, наступает опасный период для США, так как растрачиваемый социальный капитал, доставшийся от предков, перестал восполняться. В дело включился бюрократический аппарат и армия юристов. Боюсь, что этот аппарат быстро справится со своей задачей и прикончит великую страну. Другой пример - страна Басков в Испании. Ее стремление к полной автономии способствовало поддержанию высокой социальной активности общества. В частности, они оказались способны создать, своего рода, кооперативный вариант капитализма - кооперативы, в которых вся собственность принадлежит его членам, (в том числе, крупнейший в мире кооператив "Мондрагон"). Без помощи большевиков народ реализовал лозунг - "фабрики рабочим!" Подобные формы организации невозможны без высокого уровня социализации и социальной ответственности их членов, что, несомненно, связано с этнокультурным аспектом.
   Роль национализма наиболее ярко проявляется в периоды великих испытаний. Первая в 20 веке волна национализма, вспыхнувшая после Первой мировой войны и распада великих империй, создала импульс активности народных масс, позволивший в короткие сроки создать боеспособные национальные армии, хотя и слабо подготовленные, но исполненные патриотического боевого духа. Достаточно сказать, что молодая польская армия сумела не только победить армию большевиков в войне 1919 - 1921 года, но также завоевать ряд территорий, прямо не относящихся к Польше. Это действительно была мобилизация национального народного духа против "счастья и мира", который "на штыках несли большевики трудящемуся человечеству через труп белой Польши". Не исключено, что после Польши наступила бы очередь ослабленной Германии. Вторая волна национализма в 20 веке возникла в результате распада мировой колониальной системы, и новую волну мы переживаем в наше время.
  
   Попробуем подвести итог. Социальные явления обладают этнокультурным измерением, несводимым к каким-либо другим социальным факторам или их совокупности. Другими словами, социальные явления и процессы имеют этнокультурную составляющую, специфичную для каждого этноса или народа, региона, представителей религиозной конфессии, которая проявляется в формах специфической активности, в случаях этнических взаимодействий или вызовов. Отношение к одним и тем же социальным явлениям со стороны различных этнокультурных групп может существенно различаться, особенно в переходные периоды. Различия в отношениях не только отражают различающиеся роли и функции различных этносов в государстве, что само по себе немаловажно, но также различия в национальных характерах, традициях, исторической памяти и исторической мифологии, "фантомных болях", вызванных переживаниями предков, а также различными проектами будущего, мечтами о будущем, которые формируются в сознании представителей разных народов и разных регионов. Этнический национализм возникает в проблемных для этноса ситуациях, в ситуациях вызова, либо как реакция на прежнее давление, которое было снято в новой ситуации, но его особенность в том, что социальные вызовы приобретают национальную окраску. Проявления национализма всегда свидетельствуют о реальных проблемах, а не о "злонамеренных кознях зарвавшихся молодчиков, подогреваемых идеями о своей национальной исключительности". Все национальные проблемы отражают объективную реальность, даже самые дикие формы национальных движений имеют реальные, конкретные причины. И во всех случаях эти явления могут быть исследованы и причины найдены.
   Так, например, всеми проклинаемый германский нацизм есть результат Версальского мирного договора - бандитского ограбления и унижения Германии. (Одни лишь репарации, эквивалентные 100 тысячам тонн золота - примерно, всему золоту мира, чего стоят). Не Гитлер стал причиной дальнейших событий, а немецкий народ, раздавленный тяжестью репараций, в душе которого нашел резонансный отклик призыв "подняться с колен", услышать голос "земли и крови". Все дальнейшее представляло собой неотвратимую цепь причинно-следственных связей, судьбу, предопределенную последовательностью причин, порожденных определяющей исходной причиной. Не самые глупые люди предсказывали новую грядущую войну (среди них - Д.М. Кейнс, отказавшийся по этой причине подписать протокол о репарациях), но жадность и недальновидность политиков в очередной раз определила ход истории. Аналогично, не Бандера стал причиной националистического движения на Западной Украине, а чудовищные репрессии большевистского режима против мирного населения, встречавшего "освободителей" хлебом-солью 17 сентября 1939 года. И для ребят призывного возраста уже не стоял вопрос, на чьей стороне воевать - ожидать ли неизбежную мобилизацию в наступающую Красную армию, идти ли в лес, в УПА или в Ваффен-СС, в армии обреченных. И последовала неотвратимая цепочка событий, до сего времени питающих волну национализма. Во всех случаях исходной причиной является этапное событие, волевое решение, вызывающее ущемление народа в социальном отношении, а социальное измерение тут же подключает этнокультурную составляющую, и организует самоподдерживающийся процесс.
   Национализм слишком серьезное явление, чтобы к нему относиться легкомысленно. "Маленькие победоносные войны" или непродуманные законы могут иметь несоизмеримо более тяжелые и длительные последствия, так как происходит эскалация противостояния с переходом в иные формы. Народы долго помнят и не прощают национальное унижение. Национализм, целью которого является самоопределение этноса, то есть, сепаратизм, инкорпорирует религию, традиции, историю, подправленную соответствующим образом, создает национальную мифологию, фильтрует историческую память и выделяет в ней все, что работает на болевые точки, что помогает противостоянию и ожесточению - прежде всего жертвы, которые принес этнос на алтарь свободы. В этом духе воспитывается молодое поколение, и продолжается восходящая стадия процесса. Особенно усложняется ситуация, когда страна отклоняется в своем социальном развитии от единого темпо-мира, консервирует старые тенденции, пытаясь удержатся в конкурентной борьбе цивилизаций, находясь при этом на своем "особом" пути. Такой страной является современная Россия.
   Времена, когда аксакал, спустившийся с гор и добравшийся до Москвы, воспринимался как символ силы социализма, объединяющей народы, когда события фильма "Свинарка и пастух" о страстной любви свинарки Глаши из вологодской глубинки и пастуха Мусаиба из дагестанского горного аула трактовались как модель формирования единого советского этноса, спустя каких-то 50 лет воспринимаются с оттенком черного юмора через призму чеченских войн, терактов, масс трудовых мигрантов и меняющегося облика московских улиц. Это свидетельство кризиса национального сознания, прежде всего, русского этноса. В основе национализма титульного этноса империи - национальная идея народа-объединителя, в отличие от "классического" национализма национальных меньшинств, направленного на сохранение этносов. Пресловутое "освобождение от гнета Союза" русский народ воспринял как национальную трагедию, как утрату роли народа-объединителя, стержневого народа великой страны. Потеря стержня национальной идеологии, а также бурные социальные, политические и экономические преобразования, привели к кризису национального самосознания. Утрата видимых путей и ясных направлений выхода из этого кризиса вместе с ощущением потребности в модернизации, привела к шатаниям, неопределенности, хаотичности, ущемленности русского национального самосознания откуда последовала разнонаправленность социальной активности, приводящая к потере социальной силы. Это выражается и в крайне противоречивом, но в основном негативном отношении к представителям "своих" национальных меньшинств, и в крайне радикальных националистических движениях ("синдром Третьего рейха"), и в имперских (даже монархических) тенденциях, (так называемый, постимперский синдром), и в ностальгии по сталинским временам, и в отсутствии ощущения единой нации. Последнее наиболее выпукло выражено в явлении так называемого, внутреннего колониализма, которому посвящена целая волна публикаций. Его суть в том, что предприниматель, скажем из Москвы, рассматривает и воспринимает земли, к примеру, восточной Сибири или той же Вологодчины, исключительно как ресурс, средство обогащения, а отнюдь не как рачительный хозяин-собственник, ощущающий свою причастность к этой земле. Это приводит к тому, что жители регионов начинают воспринимать все эти действия, исходящие из центра, как разграбление и уничтожение их малой родины, напоминающее темные времена беспредела капиталистов-колонизаторов. Это же приводит к ментальному расколу общества по типу свои-чужие, вследствие чего отношения региона и центра становятся подобны отношениям улуса и Золотой орды. (Национальные и этнические составляющие социальных процессов в постсоветской России подробно и системно рассмотрены, в частности, в работах Э. Паина. В цитированной выше работе он, кроме всего прочего, рассматривает волнообразные процессы, "этнополитический маятник" в его терминологии. Это хороший пример нелинейного взаимодействия различных измерений социального процесса, ведущего к фазовым сдвигам и тенденциям к динамическому хаосу).
   Проблема разрешения национальных вопросов не в том, что невозможно реализовать на практике право наций на самоопределение и не в том, что существует принцип территориальной целостности государства. Проблема в том, что не согласованы интересы национальных образований и центра, регионов и центра, регионов и национальных образований между собой. И проблема в том, что поиск этих согласований идет по пути силовых решений, задавливания проблем вовнутрь, принятия непродуманных законов, (типа закона о переводе на кириллицу всех национальных языков РФ), на фоне межнационального противостояния на внутренних границах и разговоров о возрождении великой империи "на качественно новом уровне". (Вспомним горбачевский "социализм с человеческим лицом"). Этот имперский вектор призван поднять национальный дух русского народа, но он потребует содержания мощной централизованной государственной машины, без которой невозможна империя, а также большой армии, кроме того, возникнет необходимость закачивать большие ресурсы в национальные регионы, чтобы обеспечить их "удержание от разбегания". Тенденции к поиску врагов, характерные для имперского сознания, также потребуют ресурсов на создание военных блоков и поиск "друзей" по всему миру (история СССР живое этому свидетельство). Авторитарная централизованная власть, ощущая весь анахронизм ситуации, будет воровать на всех уровнях и во все возрастающих масштабах. Во-вторых, сильная центральная власть зафиксирует, (а может и усилит) патерналистское сознание народа и пресечет всякие попытки создания гражданского общества. Этот путь может закончиться очередным распадом атомизированного общества при любом, достаточно серьезном, экономическом потрясении. Ну и главное - модернизация несовместима с анахронизмом.
   В современной России политика удержания народов в рамках централизованного государства, а тем более - в рамках империи, приходит в противоречие не только с ментальностью малых этносов, стремящихся к автономизации, но также с ментальностью русского этноса, стремящегося самосохраниться в этом новом кипящем котле народов. Почти инстинктивно русский этнос ощущает нарастающую угрозу своему существованию, идущую со стороны других народов. Согласование проблем и противоречий, по крайней мере, отчасти, может быть найдено на пути децентрализации и автономизации регионов страны, культурной и хозяйственной автономизации национальных образований, предельного увеличения полномочий регионов, которые сами будут наводить порядок на местах. Все претензии к центру в этом варианте автоматически отпадают: "Как хотите, так и живите". Страна, как объединение самостоятельных регионов, обладающих большей властью, но и большой ответственностью, намного крепче и устойчивее страны, руководимой из центра, потому что в ней проще и быстрее достигается согласование интересов региональной власти с интересами народа и могут быть оптимизированы отношения региона и центра. На этом же пути достигается более высокая социализация общества. Кроме того, (и, возможно, это самое важное), регионализация означает уход с имперского пути, так как имперскость означает наличие центральной или (и) авторитарной власти. Альтернативный путь решения проблем, гораздо более сложный - предъявить народам (в первую очередь русскому народу) привлекательную, конкурентоспособную модель развития, если не в настоящем, то хотя бы в ближайшем будущем.
   Уважать других невозможно без самоуважения. А национальное самоуважение не может появиться без чувства национальной общности и национальной гордости. Ситуация такова, что требует мобилизации моральных усилий русского этноса для своего самоопределения в новых условиях, залечивания гноящихся исторических болячек, формирования национальных базовых ценностей, направленных на возвращение национального достоинства, при условии четкого осознания своего реального состояния на новом этапе общемирового процесса, своей роли, своих возможностей и условий их реализации. По сути, речь идет о формировании нового русского национализма, как основы для самоидентификации в новых исторических условиях, социализации, преодоления патернализма и атомизации. В хорошем варианте эволюция национализма в России может развиваться по схеме: национализм - гражданское общество - гражданский национализм. Это эволюция от национализма, как фактора спасения и объединения, к национализму, как фактору национальной гордости. Возникновение национальной гордости за свою страну возникает в том случае, когда народ становится единственным источником власти, и когда эта власть служит народу, а такая ситуация невозможна вне сильного гражданского общества. В плохом варианте, а именно, когда будет продвигаться принцип национального превосходства или национально-исторического "права", национализм может стать идеологией имперского возрождения, что вполне вероятно. Во многом процесс будет определяться позицией национальных лидеров, их видением будущего и его согласованностью с ментальностью народа. Ответственность лидеров в этот период истории чрезвычайно высока, так как это - период выбора пути, причем пути, по которому нельзя вернуться назад.
   Что касается постимперского синдрома, этой тяжелейшей болезни, которую переживали представители титульных наций всех империй, то на этот счет существуют, по меньшей мере, два лекарства. Первое лекарство универсальное - время, которое лечит все, причем стандартным способом - вследствие вымирания поколений и возникновения новых социальных практик. Второе лекарство - возвращение былого величия, при условии ясного осознания, что время империй прошло. Это уход от силы к согласованию, от удержания к "заинтересованной интеграции" (Э. Паин), от поиска врагов к поиску друзей, от "особого пути" к открытому взгляду на мир, к осмыслению мирового процесса и поиску в нем своего места, к построению страны, обращенной к людям, которую все считают своей Родиной. Но этот, созидательный путь, под силу для действительно великой нации, и если она преодолеет этот путь, она подтвердит свое величие и достойное место в истории. В любом варианте предстоит длинный и тяжелый выход из исторического тупика, в который судьба завела Россию. Необходимое условие выхода из тупика - преодоление патернализма и строительство гражданского общества. Эта цель может быть достигнута либо твердой рукой власти, ясно осознающей направление движения, либо путем социальных потрясений, заставляющих общество социализироваться и пробуждаться от спячки.

Глава 4. Структура.

4.1. Структура и хаос.

   Структура создает целостность системы. Она порождается совокупностью связей и отношений между ее элементами. Связи абсолютно необходимы для существования структуры. В отсутствие связей система становится подобной совокупности молекул газа в сосуде. Целостность такой системы целиком поддерживается стенками сосуда, создающими центростремительные силы, но при малейшей негерметичности система распадается. Связи, помимо всего прочего, выполняют функцию этих самых центростремительных сил, сохраняющих систему, как целое. В социальных системах такие связи естественны и органичны - человек не может существовать вне социума и стремится влиться в группу. Социальная группа, члены которой имеют однонаправленные интересы, сохраняет целостность благодаря внутренним связям между ее членами и возможности расширить функции, как ее членов, так и группы в целом. А отдельные группы в свою очередь оказываются связаны взаимными функциональными зависимостями, что создает структуру более высокого уровня. (Исключением являются империи, удерживаемые силой. Когда сила слабеет, они рассыпаются, подобно молекулам газа в дырявом сосуде). Развитие любой системы сопровождается изменениями в структуре, так как развитие сопровождается функциональными изменениями, а функционирование системы и ее структура стремятся к согласованию. Это значит, что если структура системы не соответствует ее функциям, то это приводит к возникновению сил, стремящихся ее изменить в направлении большего соответствия.
   Нас будет интересовать механизм изменения структуры или структуризация (возможен также термин структурирование) с некоторым акцентом на роль хаоса в этом явлении. (Другие аспекты процесса структуризации затронуты в соответствующих разделах). На первый взгляд, структура и хаос - "две вещи несовместные". Во многих отношениях это действительно так, и любая устоявшаяся структура предпринимает (вполне резонно) направленные усилия для подавления хаоса и поддержания стабильности. Но есть одно отношение, которое с точки зрения исторического процесса является наиважнейшим - развитие, предполагающее нарушение стабильности. Одним из таких внутренних дестабилизирующих элементов системы является хаос. Хаос становится необходим для развития, а следовательно - для выживания структуры в историческом процессе. Фактор нестабильности становится инструментом выживания и сохранения. Структура порождает хаос, а хаос способствует адаптации структуры к новой реальности и, следовательно - ее сохранению.
   Структура может иметь несколько измерений - пространственное, функциональное, иерархическое. В социуме ведущее измерение - функциональное, но с ним тесно связаны остальные. Рассмотрим роль инерционности и нелинейности в структуризации социума. Нелинейные явления способны задействовать новые механизмы и переключаться на другие, ранее невостребованные свойства и качества элементов системы. Скажем, появление новой технологии может потребовать, к примеру, интеллектуальных качеств, в отличие от тупой физической силы, которая требовалась ранее, что может повлечь за собой цепочку структурных преобразований в экономике, образовании, военном деле и т. д., возникает специализация и разделение функций. Другими словами, усиливается функциональное разнообразие, которое оказывает давление на систему, требующее согласования с ее структурой. С другой стороны, инерционность приводит к тому, что функционально новые структурные элементы создаются в традиционных формах. Традиции, ритуалы, устаревшие формы организации, кажущиеся полным анахронизмом, могут продолжать свое мирное сосуществование с новейшими веяниями, занимая определенную нишу и формируя соответствующие структурные особенности, подобно тому, как старые исторические части древних городов продолжают жить в слегка модернизированном виде, внося разнообразие в пространственную структуру города. Таким образом, инерционность также способствует увеличению разнообразия вследствие большого времени жизни функционально устаревших структурных форм. Структура в социуме формируется как механизм согласования функционального разнообразия для реализации изменившихся функций или функций более высокого порядка, в том числе как механизм приведения к единству старых и новых структурных форм. Разнообразие является необходимым условием существования структуры. Нет разнообразия - нет структуры. Дальнейшее развитие структуры происходит в результате продолжающегося роста разнообразия, связанного с возникновением все новых функций. (Люди, знакомые с торговым делом, очень хорошо знают, как растущее разнообразие товаров повлияло на структурную организацию торговли). Этот процесс в истории развивался непрерывно (в историческом среднем, а реально - хаотически, как и все процессы), пока не вышел на современный уровень единого глобального политико-экономического комплекса. Таким образом, в основании процесса структуризации лежат нелинейность и инерция, порождающие разнообразие, которое становится непосредственным фактором структуризации, либо опосредованным через хаос. При этом хаос не только сообщает системе нестабильность, необходимую для процесса изменений, но является источником разнообразия новых форм. Разнообразие возможных форм приводит к тому, что процесс согласования функций и структуры системы может протекать различными путями. То есть одинаковым функциям могут соответствовать различные структуры (например, сетевая структура рыночной экономики и иерархическая советская модель). Немаловажную роль в этом вопросе играет все та же инерция, создающая, так называемую, зависимость от пути, то есть тяготение системы к воспроизводству структур, подобным тем, что существовали в прошлом.
   Функция и структура представляют собой содержание и форму явления. Поэтому в процессе развития функция первична, а структура вторична по отношению к функции. В процессе согласования изменившихся функций и структуры, структура является инерционным звеном, вносящим запаздывание по времени в механизм согласования. Попросту говоря, структура отстает от функции, так как стремится сохранить неизменность и стабильность. Это - консервативный элемент системы. Классический пример - марксистский закон социального развития, согласно которому система производственных отношений (структура) отстает от уровня развития производительных сил (функция), что приводит к противоречиям и разрешению этих противоречий через революцию (хаос). В действительности, как показал исторический опыт, это противоречие не всегда становится антагонистическим, разрешаемым через прямой конфликт, а революция - не единственное явление, порождающее хаос. Возможен также, условно говоря, "веберовский" (по имени М. Вебера) механизм согласования, путем разрастания бюрократических структур, имеющий очевидные ограничения, а также механизм самоорганизации. Общий вывод, который может быть сделан - затягивание процесса структурной перестройки (реформ) ведет к усилению внутренней напряженности в системе, грозящей социальными потрясениями. (Характерный пример - СССР, где запоздалые реформы М. Горбачева уже не могли спасти систему от распада).
   Хаос - это системное явление более высокого уровня структуры, чем факторы его порождающие - нелинейность, инерция, разнообразие, активность. Элемент хаотичности присутствует в любой развивающейся системе. К примеру, генетически идентичные клоны растения в процессе роста приобретают различные формы. Весьма показательный пример роли хаоса демонстрирует сравнение рыночной экономики и экономики социализма. Первая базировалась на том, чего как огня боялись в советской системе - на так называемой, "рыночной стихии". Эта стихия породила сеть связей, пронизывающих и скрепляющих все общество. Сама по себе торговля - это сетевая структура, в основе которой, свободные связи, хаос. Во все времена, а особенно, во времена рыночной экономики, свободная торговля была двигателем развития, кровеносной системой мира, по которой текли материальные, информационные и духовные ценности, вырабатывался единый темп развития мир-системы. Хаотические связи лежат в основаниях самоорганизации. Путем хаотического перебора, достигается разнообразие и отбор лучших вариантов. Социализм пошел по пути "упорядочения" хаоса, покорения стихии рынка. Против свободных рыночных связей применялись самые суровые меры - вплоть до расстрела нелегальных предпринимателей. Результат нам известен.
   В ментальном отношении элемент хаоса есть элемент свободы. Но поскольку человек есть разумное социальное существо, хаос даже в условиях полной свободы приводит к структуризации и структурным ограничениям свободы (через механизм фиксации полезных флуктуаций). Весь вопрос упирается в выбор оптимальной меры хаоса, как меры свободы. Эта мера свободы является прямым следствием уровня менталитета общества, прежде всего - уровня социальной ответственности. Если значительная часть народа воспринимает свободу, как возможность грабить, или убивать, то такой народ не созрел для свободы. Для него больше подходят социализм и колхоз.
   Как отмечалось выше, хаос может иметь двоякую природу, с одной стороны, как следствие случайности и неопределенности, присущей всякой материи, с другой - как проявление системных свойств, связанных с неопределенностью и случайностью взаимодействия большого числа разнообразных подсистем. Этот системный, или как его называют, динамический хаос, есть внутреннее свойство системы, связанное с ее структурой, разнообразием, внутренними ритмами, активностью элементов и т. д. В социуме естественной причиной образования хаоса являются фазовые сдвиги (инерция), которые в сложных системах, имеющих много собственных частот и времён реакции, порождают великое множество новых частот, возникающих вследствие нелинейности. Этот хаос есть органическое свойство реальных систем, и существует даже в отсутствие элементов случайности. Случайность и флуктуации могут только менять характер хаоса. Если волнообразные процессы, протекающие с большими периодами, поддаются объяснению, то начиная, с некоторого, достаточно короткого периода всякая интерпретация теряет смысл - начинается хаос. Так, например, условно говоря, "мальтузианская" модель экономического роста состоит в том, что уровень производства определяет скорость роста населения и прироста трудовых ресурсов, а трудовые ресурсы определяют уровень производства. Взаимодействие этих двух факторов, идущих с фазовыми сдвигами, приводит к циклам и динамическому хаосу. (В.-Б. Занг. Синергетическая экономика. 1999). В то же время, несомненно, этот хаос - порождение системы, потому что он "живой", реагирует на любые системные возмущения и может являться индикатором изменений, происходящих где-то в глубине системы и проявляющихся на поверхности в многократно опосредованных формах. Таким образом, хаос имеет случайную (стохастическую, марковскую) составляющую и системную составляющую, являющуюся показателем реальных системных процессов (например, исследованную Д. Сорнетте, для колебаний курсов ценных бумаг). Механизмы, порождающие системный хаос - активность, инерция, внутренние ритмы, нелинейность и разнообразие, но сам хаос - общесистемное свойство. Рост несоответствия между функцией и структурой является фактором повышения нестабильности и хаоса.
   Отношение между структурой и хаосом, как фактором развития можно проиллюстрировать на простейшем, но очень наглядном примере. Представим себе ящик, в который мы беспорядочно набросали массу предметов различной формы, размера и плотности. Если начать встряхивать этот ящик, то на наших глазах пойдет процесс структуризации - более мелкие предметы будут продвигаться ближе к дну и заполнять пустоты между более крупными предметами, общий объем системы уменьшиться, она станет более плотно упакованной, более плотные и мелкие предметы окажутся внизу, некоторые предметы сложной формы переплетутся и, в конце концов, дальнейшая тряска перестанет оказывать воздействие на систему. Процесс структуризации завершился. Что является движущей силой процесса структуризации? В данном примере - сила тяжести, другими словами, избыточная потенциальная энергия предметов, которая стремится реализовать свою потенцию. В общесистемном смысле - это активность или неиспользованная потенция, жаждущая выхода. Внутрисистемные взаимодействия происходят так, чтобы эта потенция расходовалась максимально в пределах возможного. Какое условие необходимо обеспечить для актуализации потенциальной энергии? Неравновесность. Хаос - инструмент создания неравновесности при наличии внешней силы. Каков вектор развития системы? Уменьшение потенциальной энергии. Каким путем реализуется этот вектор? Путем взаимного согласования разнообразия форм (в общем случае - форм и функций). При структуризации происходила подпитка системы энергией гравитации и ее диссипация в неравновесном процессе. Подчеркнем также необходимость наличия стенок ящика, создающих центростремительные силы, противодействующие внутреннему давлению и поддерживающие неизменность внешних границ системы.
   Что характерно, процесс согласования форм в приведенном примере происходит как бы, сам по себе. Как будто "невидимая рука" (термин, введенный в обиход Адамом Смитом) расположила предметы максимально плотным образом, причем так, чтобы общий центр тяжести оказался максимально низко. Этот эффект "невидимой руки" есть проявление общесистемных свойств, то есть свойств, присущих системе, как целому, и возникающих в результате самоорганизации в неравновесных условиях. Этим способом возникает поражающее воображение разнообразие форм неживой природы (минералов, геологических образований, ландшафтов), самосогласованное функционирование рынка и вообще, все коллективные самоорганизующиеся процессы, происходящие без принудительной (управляющей) внешней или централизованной внутренней силы. Разберемся, в чем природа механизма "невидимой руки"? В рассмотренном нами примере, вследствие встряхивания, возникает множество различных взаимных положений предметов. В тех случаях, когда ситуация оказывается выгодной для уплотнения системы, она реализуется, так как этому способствует сила тяжести, и наоборот. Тем самым происходит отбор элементов, идущих в русле общей тенденции. В общем случае, хаос порождает большое разнообразие форм отношений внутри системы, а направленная активность элементов системы реализует отбор выгодных ситуаций. Хаос становится дополнительным источником структуризации и развития. Отбор лучших вариантов - основной механизм биологической эволюции. Каждый человек социальной системы в рамках своей индивидуальной свободы непрерывно осуществляет выбор, который в сумме создает развитие. И этот выбор он осуществляет исходя из своего уровня понимания ситуации, исходя из уровня сложившегося общественного менталитета. Итак, механизм "невидимой руки", другими словами, механизм формирования тенденции развития, основанный на явлениях хаоса, порождается разнообразием возникающих форм отношений, направленной активностью элементов системы и отбором ситуаций, идущих в русле тенденции. Возникает своего рода "коллективный демон Максвелла", ведущий направленный отбор. Поэтому, для формирования общественной тенденции развития необходимо иметь три составляющие: общественный менталитет требуемой направленности, достаточно высокие - уровень мотивации активности и уровень индивидуальной свободы, как фактор создающий хаос. В то же время, хаос есть механизм расширения поля свободы, а расширение поля свободы способствует хаосу. Свобода и хаос оказываются связаны отношением положительной обратной связи, что приводит к их взаимному росту. Система должна обладать ограничивающими факторами (своего рода стенками), препятствующими "раскачке" и потере устойчивости.
   В нашем примере с ящиком, тенденция завершила свое развитие на определенной стадии уплотнения. В принципе, можно упаковать систему еще плотнее, увеличив меру хаоса (величины сотрясений). При этом могут сломаться многие предметы, но вектор развития сохраняется и система станет еще более плотной. Ограничением возрастанию плотности становится внутреннее давление, направленное против процесса уплотнения. Значит, увеличив степень хаоса, величину активности или усилив отбор, можно слегка усовершенствовать структуру, однако ясно, что все имеет предел развития. В какой-то момент силы действия должны сравняться с силами противодействия и система приходит в состояние динамического (или статического) равновесия. Дальнейшее развитие невозможно без изменения качества. Но во всех вариантах развития системы остается неизменной основная тенденция к расслоению и уплотнению системы - тяжелое и плотное идет вниз, а легкое перемещается наверх. Точно так же, никакие социальные потрясения не смогут изменить вектор направленности расслоения социума. "Кто был никем...", тот может получить дополнительную возможность движения, но если он был "никем" по сути, то таковым он и останется.
   В последнем, "жестком" варианте структуризации происходит ломка предметов, то есть нарушение целостности структурных элементов. Во всяком деле существует оптимум - социальный хаос, вызванный мощными потрясениями типа революций, войн, острых конфликтов, действительно может привести к радикальным структурным перестройкам, но всегда существует вопрос соответствия жертв и результата.
   Рассмотрение механизмов структуризации и хаоса наглядно демонстрирует высочайшую роль единства направленности, согласованности усилий. Полностью хаотическое состояние направленностей активности (разброд в умах), либо состояние противостояния активностей, делают невозможным процесс структуризации. С другой стороны, если в обществе сформировался вполне определенный вектор активности, то не существует силы, способной ему противиться. "Судьба, согласных с ней ведет, а несогласных - тащит". Невозможно остановить движение общественных явлений, захвативших умы большинства. Попробуйте совладать с самым безобидным из них - явлением моды, и вы скоро почувствуете себя человеком из прошлого. Искусственное создание единства методами пропаганды и насилия, практиковавшееся в корпоративных государствах 20 века, давало мощный импульс развития, который быстро угасал, как только широким массам становилась понятной подлинная сущность системы. Единство очень скоро сменялось внутренним противостоянием. Невозможно плыть против мощного течения, но можно дождаться пока течение стихнет, а прилив сменится отливом. И тогда может возникнуть ситуация, когда ваше ничтожное по мощности воздействие на общественный организм попадет в резонанс с общественной потребностью, и повлечет значительные последствия.
   Хаос проявляет себя, как одна из составляющих общего процесса структуризации, поэтому подчиняется общесистемной закономерности - по мере роста соответствия функций и структуры системы происходит упорядочение и укрощение внутреннего хаоса. (Хаос сделал свою работу, хаос может уйти). Система приходит в устойчивое состояние, то есть она будет стремиться к этому состоянию при относительно небольших возмущающих воздействиях. Это стабильное (не меняющееся со временем) состояние, которое не может изменить существующий остаточный уровень хаоса. Дальнейшая структуризация возможна, как результат действия разума (воли). Вообще говоря, длительное стабильное состояние в социуме содержит скрытую опасность в виде непредсказуемых иррациональных выбросов невостребованной общественной энергии. Внутренние энергетические ритмы, физиологически присущие человеку, требуют ситуаций непредсказуемости, неожиданности, встряски, то есть элементов хаоса.
   Система, содержащая довольно высокую хаотическую составляющую (например, связанную с высоким уровнем индивидуальной свободы или с рыночными отношениями), обладает более высокой устойчивостью, по сравнению с жесткой заорганизованной системой. По-видимому, это - общесистемное свойство. Явления неживой природы подтверждают это. Удивительный феномен - "маятник Капицы" с подвижной осью, который оказывается способен совершать устойчивые колебания в состоянии неустойчивого равновесия (находясь наверху от оси вращения), если к его оси приложена возмущающая сила, с частотой, значительно большей частоты собственных колебаний. (П.Л.Капица уже в 50-е годы придавал этому феномену гораздо более широкое значение, чем "физический фокус"). Ламинарное движение жидкости при переходе в турбулентный хаотический режим, резко уменьшает сопротивление своему перемещению. В процессах теплоотдачи при увеличении температурного напора включается механизм конвекции, хаоса, значительно повышающий ее эффективность. Вибрирующий плуг требует в десять раз меньше энергии для вспашки. Человек идущий более устойчив, чем человек стоящий. Подобные примеры можно множить. Высокий элемент свободы в современном обществе, где основные отношения становятся информационными, помимо личной свободы связан в первую очередь со свободным доступом к неискаженной информации.
   Продолжим наш пример с ящиком. Если непрерывно увеличивать амплитуду встряхиваний, то начиная с некоторого уровня амплитуды, ранее сложившаяся структура начнет рассыпаться. Существует пороговое значение величины хаоса, выше которого он превращается из конструктивного в деструктивный фактор, по отношению к сложившейся структуре, и в то же время - в конструктивный фактор по отношению к процессу создания новых структур. Ломка сложившейся структуры становится предпосылкой и необходимым условием для возникновения новой структуры. В этом проявляется созидательность разрушающего хаоса.
   Итак, хаос представляет собой одно из созидающих начал процесса самоорганизации, можно сказать, начало свободы. Возникает вопрос - каково соотношение между началом свободной стихии и началом организации? Может ли организованное осмысленное действие заменить действие неорганизованного бессмысленного хаоса или даже превзойти его по своей эффективности? Опять обратимся к примеру с ящиком. Если набросать в ящик много одинаковых кубиков и начать их трясти, то вряд ли вам удастся упаковать их ровными плотными рядами, что в состоянии проделать даже трехлетний ребенок. Интеллект берет верх! Если мы возьмем призмы различных размеров, но одинаковой толщины, то здесь уже пятилетний ребенок одержит победу над хаосом, размещая призмы плотными слоями одинаковой толщины. Если мы обратимся к пирамидкам, то нам может понадобиться интеллект школьника и т. д. В чем различие двух подходов? В одном случае "работает" хаос, стихия, а в другом - алгоритм. Алгоритм есть воплощение рационального опыта. В тех случаях, когда структура поддается однозначной алгоритмизации, более эффективен разум. Начиная с определенного уровня сложности разум не способен создать однозначный алгоритм, он путается и начинает испытывать множество разнообразных алгоритмов - разум сам становится источником разнообразия и хаоса. Хаос побеждает. В достаточно сложной ситуации разум просто самоустраняется и предоставляет возможность хаосу проделать всю работу. С другой стороны, следует констатировать, что самоорганизация через хаос имеет принципиальные ограничения. Она не способна сформировать структуру, реализуемую под управлением рационального разума, если эта структура поддается четкой алгоритмизации. Дело в том, что алгоритмы аккумулируют огромный опыт развития, накапливаемый из поколения в поколение. Более того, в социуме самоорганизация через хаос эффективна благодаря наличию алгоритмов отбора.
   Самоорганизация в социуме хорошо срабатывает, если всем членам самоорганизующейся системы известна целевая функция и существует достаточно высокое единство индивидуальных целей. Фактически, в этом случае начинает работать коллективный интеллект системы. В реальности самоорганизация срабатывает на глубину социализации, то есть на глубину социальных связей, которыми охвачена социальная группа. Для того чтобы самоорганизация функционировала, скажем, на уровне государства, необходимо, чтобы глубина социализации простиралась до этого уровня, то есть, чтобы существовали механизмы влияния каждого активного члена общества на принятие государственных решений, то есть механизмы прямой демократии, а также понимание сути решаемых проблем, опять же, каждым членом общества, участвующим в принятии решения. Другими словами, прямая демократия теоретически возможна в предельно социализированном обществе и высокой ответственности всех его членов. В настоящее время нельзя с уверенностью утверждать, даст ли прямая демократия преимущества по сравнению с представительской демократией, так как представители, как правило, лучшие среди равных и к тому же - профессионалы. Существуют вопросы, которые должны решать только профессионалы. Но ясно, что прямая демократия значительно повысила бы ответственность членов общества, заинтересованность вопросами общественной жизни и привела бы к социализации, укреплению гражданского общества, возникновению новых и укреплению старых институтов гражданского общества и повышению качества решения вопросов, касающихся жизни широких масс. Современное состояние технических средств позволяет реализовать механизм прямой демократии. Но следует учитывать, что большинство людей склонны к пассивной жизненной позиции, подчинению принятым решениям, поэтому внедрение прямой демократии должно быть крайне осторожным и постепенным, вначале, как совещательный механизм, имеющий отношение к насущным проблемам. Самоорганизация ограничена не только глубиной социализации, но также эгоизмом, недостаточной грамотностью большинства населения, местными интересами, популизмом и склонностью к паразитизму определенного слоя общества, другими словами, напрямую связана с уровнем общественной зрелости людей. Впрочем, "повысить" уровень зрелости людей можно очень просто - для этого следует взимать достаточно высокую плату за участие в голосовании. Таким образом, в число голосующих попадут только те, кто действительно заинтересован в решении данного вопроса и кто действительно ответственно подходит к своим поступкам.
  
   Особенность разума в том, что он имеет дело с прошедшим опытом. Все его достижения, суть прошлое, вчерашний день. Структуры, создаваемые разумом, являют собой результат адаптации известных форм организации к насущным потребностям (хорошо, если не к потребностям небольшой группы). Для хаоса не существует подобных ограничений, он способен создавать новое. Все богатство окружающего мира создавалось при деятельном участии хаоса, причем, именно хаос был причастен к созданию уникальных нестандартных ситуаций, в которых рождалась новизна. Рациональный разум создает логические конструкции, безжизненные скелеты реальности, несопоставимые с богатством жизни. Вершина рационального разума - бюрократические механизмы. Бюрократизация, как раковая опухоль, потребляет все возрастающую долю общественного ресурса, ограничивая индивидуальную свободу и создавая необратимость. Хаос создает сетевые структуры, каждый элемент которых сам ищет варианты наилучшего согласования своих и чужих интересов. Чувственно воспринимаемая жизнь, заинтересованное наблюдение над явлениями жизни являются источниками истины, оплодотворяющими разум семенами новизны. Чувственный разум становится инструментом отбора полезных флуктуаций, создаваемых жизнью. В обществе сами собой складываются механизмы противостояния и диктатуре, и бюрократии. Эти механизмы постепенно закрепляются в новых, демократических формах структурной организации общества. Двадцатый век преподнес нам важный исторический урок - параллельно развивающиеся системы с различными типами структур - полностью централизованная иерархическая (соцлагерь), частично централизованная (корпоративные государства юга Европы и Дальнего востока) и либерально-демократические, основанные на самоорганизации (в значительной части). Централизация хорошо себя проявила в форсированных режимах, требовавших сплочения всего народа и жертвенности (война). В достаточно спокойных ситуациях несомненны преимущества самоорганизации.
   Приведу известный, но показательный пример, касающийся структуры и свободы. Было твердо установлено (Р. Фогель), что рабский труд на плантациях США был более эффективен, чем труд свободных фермеров (в смысле производства продукции на человека в год). Казалось бы, Линкольну следовало лелеять и оберегать систему рабства, как самую продуктивную созидательницу национального богатства. Но Линкольн руководствовался в первую очередь, чувством, а не разумом, и чувство оказалось лучшим советчиком. Чувство редко обманывает, потому что в нем интегрированы все формы опыта. Давайте на минутку представим себе, что было бы с Америкой, останься она еще на сотню лет с системой рабства, что, между прочим, было вполне реально. Рабство - структура, максимально ограничивающая индивидуальную свободу, причем не только раба, но и плантатора, который, общаясь с людьми, превращенными в рабочую скотину, сам становится скотиной, обладающей более высоким статусом. Моральное уродство многих поколений белых южан до сих пор отзывается историческим эхом в сознании современных американцев, в виде разнообразных форм психологической рефлексии. Но дело не только в моральном аспекте - система рабства - одна из ранних форм социальной организации, давно отжила свое время именно в силу ее неспособности к развитию. Рабство это гарантированный цивилизационный тупик. В Европе наблюдается прямая зависимость между тем, насколько рано государство избавилось от еще одной формы рабства - крепостничества, и уровнем социального развития. "Великая" Екатерина в России ужесточила крепостное право в то время, когда в Европе возобладала тенденция к его ослаблению и отмене. Это была цивилизационная ошибка, последствия которой видны до сих пор, в пониженной активности народа, патерналистских тенденциях общественного устройства и повторяющихся рецидивах самодержавия. Цивилизационной ошибкой была также коллективизация Сталина и система Гулага. Рабство во всех его формах подавляет потенцию масс, методично уничтожает именно те качества, которыми человек отличается от животного. Средневековые города, став свободными от рабства и освободив творческую активность своих жителей, породили столь мощные импульсы развития, что они на столетия вперед определили дальнейший путь мировой цивилизации. Именно они сообщили ускорение полудикой Европе, которая плелась в хвосте стран арабского мира и Дальнего востока. Этому же способствовала отмеченная выше невозможность образования империи в Европе 14 - 15 столетия, что стимулировало свободные процессы обмена и формирование капиталистического вектора. Сегодня мы наблюдаем за прогрессом стран с либерально-демократической, рыночной социальной структурой, все преимущества которой проистекают из максимальной реализации активности каждой личности, гармоничного согласования меры хаоса и меры порядка, меры контроля и меры свободы.
   Все великие империи погибали из-за стремления и необходимости установления порядка, единых правил и законов, необходимого и неизбежного ограничения свободы. Внутренние силы хаоса пропорциональны площади империи. По мере захвата новых территорий и по мере загнивания зажиревшего народа метрополии, баланс сил нарушается, и империя неотвратимо разваливается. Разложившееся общество метрополии, которое к этому времени удерживало империю исключительно силами наемников, становится неспособным защитить достижения великой цивилизации и становится жертвой колонизируемых народов, а также тех, что устремляются на пир разграбления. Народ, требующий хлеба и зрелищ, может быть только жертвенной овцой, великая нация погибает, и ее сменяют жесткие пассионарные варвары, готовые идти на смерть. Устойчивость государственных образований оказывается напрямую связана с размером, структурой и ментальностью народа. Существует оптимальная форма согласования свойств, при которой устойчивость максимальна. Слишком большие "аппетиты" империй оказываются гибельными. Слишком "веселая" жизнь граждан влияет на устойчивость аналогичным образом. Слишком высокая активность населения периферии, повышает внутреннее давление. Неразумная политика центра может перевести систему в метастабильное состояние, когда она кажется великой и сильной, но не способна переживать даже небольшие потрясения, типа раскола элит, и неожиданно разваливается.
   Несколько слов о связи между нелинейностью и развитием в процессе структуризации. Как было отмечено выше, нелинейные явления способны задействовать новые механизмы и переключаться на другие, ранее невостребованные свойства и качества элементов системы. Возникает необратимость, новое качество, которое в свою очередь оказывает влияние на функциональное разнообразие. Таким образом, возникшая в системе функция порождает структуру, а та в свою очередь - новую функцию, возникает самоподдерживающийся, непрерывный системный процесс. Например, возникновение новой, социально необходимой функции - межобщинного обмена, порождает структуризацию общины - выделение подгруппы, назовем условно, торговцев. Развитие процесса обмена превращает его в торговлю, как автономное явление. В структуре торговли появляется необходимость в рынках, торговых путях, постоялых дворах, обеспечении безопасности, перевозчиках, посредниках, переводчиках - каждый новый шаг структуризации вызывал необходимое возникновение новых функций и дальнейшую структуризацию для их удовлетворения. В конечном итоге эта линия развития привела к созданию городов, вольных городов и капитализма. Рыночный вектор, он же - вектор самоорганизации, последовательно включал все новые сферы социальной жизни: рынок товаров, рынок труда и связанный с ним рынок жилья, рынок финансов, рынок интеллектуальных продуктов, конкуренцию свободных государств, а по сути - рынок общественных систем и поиск оптимальной формы согласования всех сторон жизни в единой мир-системе. В этом процессе были в полной мере задействованы те свойства менталитета, которые не были востребованы в общинной структуре общества. Эти свойства связаны со способностью и стремлением к социализации, то есть к установлению связей между членами общества. Стало быть, в процессах формирования социальных структур мы также сталкиваемся с ведущей ролью ментальности, точнее определенным слоем ментальности, который связан с процессом организации связей - социализацией. В следующем разделе мы рассмотрим этот вопрос более подробно.
  

4.2. Структура и организация общества.

   Теперь рассмотрим особенности формирования социальных структур с акцентом на самоорганизацию. Связи включают индивидуума в социальный организм, а общая система связей пронизывает и скрепляет все тело социума, и поэтому связи - основной фактор устойчивости. Связи могут быть односторонние, двусторонние и многосторонние, непрерывные и периодические или дискретные, прямые и опосредованные, различающиеся по силе, глубине, широте, типу (организационные, экономические, культурные, этнические и ментальные) и по характеру отношения к данной связи со стороны индивидуума. Совокупность связей, присущую человеку, как усредненному представителю определенной группы или как конкретному индивидууму, мы будем характеризовать обобщающим понятием - социализация. В нашем контексте это понятие взято более широко, чем общепринято, так как включает все виды связей, в частности, экономические, которые обычно не принято включать в составляющие социализации. Социализация характеризует уровень единства и целостности социального организма. В связи с тем, что социальные связи в обществе структурированы, можно говорить о внутригрупповой и межгрупповой социализации. Если правящая элита интересуется и глубоко вникает в жизнь всех слоев и групп общества, то можно говорить о высоком уровне социализации элиты (по глубине и широте). Если она при этом старается решать возникающие проблемы, а нижние слои достаточно политизированы и имеют возможность подавать наверх информационные сигналы, то можно говорить, что общество хорошо социализировано. Если же все группы и слои общества живут автономной жизнью, стремятся к изоляции, где существуют сословные барьеры для вертикальной мобильности, а связи сведены к неизбежному минимуму, то такое общество слабо социализировано. Таким образом, уровень социализации - важный фактор интеграции и целостности социального организма. Поскольку в связях переплетены в единый комплекс материальные и информационные компоненты, то все реальные связи, материальные, культурные или духовные, находят свое отражение в сознании людей, так что социализация не только является связывающим элементом социальной структуры, но становится одной из составляющих индивидуального или группового менталитета.
   Групповая социальная структура общества имеет множество измерений в социальном пространстве - классовое, сословное, этническое, конфессиональное, профессиональное, территориальное и т. д. Соответствующие группы могут пересекаться в различных пропорциях. Главное измерение социальной структуры - вертикальное, которое делит группы по социальному статусу, то есть в отношении подчинения, прав и привилегий, ответственности, обязанности, богатства. Структурирование по вертикали называется, стратификация. Отношения между группами, в свою очередь могут быть структурированы по типам - сотрудничество, антагонизм, оппозиция, конкуренция, давление, изоляция, включение (групповая интеграция), конфликт. В устойчивой неравновесной системе постоянно могут сосуществовать все виды отношений кроме конфликта, который может вызывать нарушение устойчивости и качественные изменения в системе. (Естественно, что конфликты малого масштаба, не влияющие на глобальные параметры системы, допустимы, неизбежны и даже полезны, так как создают нестандартные ситуации и полезные флуктуации). Важнейшее качество и показатель нормального развития общественной системы - его устойчивость. Устойчивость социальной системы можно рассматривать в отношении территориальной целостности либо структурной целостности, когда различные измерения социальной структуры находятся в динамическом неравновесном состоянии с медленно меняющимися глобальными параметрами. Кроме того, существует устойчивость по отношению к внешнему давлению или внешней агрессии. Спокойное без потрясений развитие общества приводит к медленной адекватной трансформации менталитета. В норме происходит непрерывная адаптация менталитета к меняющейся ситуации. Если ментальное напряжение в обществе всегда поддерживается ниже некоторого порога устойчивости, то такой процесс развития можно назвать квазистационарным или нормальным. В таком состоянии общество пребывает почти все время, с небольшими перерывами на социальные потрясения - переходные процессы.
   Так как связи являются одним из оснований процесса структуризации (помимо функций), то соответственно социализация представляет собой один из ключевых моментов, определяющих характер общественной структуры и организации. Любая совокупность людей, находящихся в достаточной близости, рано или поздно социализируется, то есть происходит спонтанное (самопроизвольное) объединение этих людей в социальную общность. Можно сказать, что процесс образования социальной общности, протекающий по взаимному согласию и без насилия (или значительного ментального напряжения) путем согласования свойств элементов системы и есть самоорганизация. Таким образом, различающиеся свойства элементов или различных измерений системы приводят к различным структурам. Все, реально существующие общества, в какой-то мере самоорганизуются, а в какой то - подчиняются центральной власти, хотя это подчинение также является формой согласования свойств. Кардинальный вопрос в этой связи касается отношения самоорганизации и власти. Возможно ли общество целиком самоорганизующееся, лишенное центральной власти? А если возможно, то при каких условиях, и какие факторы влияют на меру присутствия власти в социальной системе? Ведь истории известно много форм сообществ с высоким уровнем самоорганизации - общины различных видов, древнегреческие демократические полисы, промышленные гильдии и средневековые вольные города-республики с вечевым общественным строем, а с другой стороны и в то же самое время мы наблюдаем различные формы тирании, абсолютизма, дикого угнетения человека человеком. Наконец, возможна ли анархия, как ее понимали основатели анархизма: "Таким образом - никаких властей, которые навязывают другим свою волю, никакого владычества человека над человеком, никакой неподвижности в жизни, а вместо того - постоянное движение вперед, то более скорое, то замедленное, как бывает в жизни самой природы. Каждому отдельному лицу предоставляется, таким образом, свобода действий, чтобы оно могло развить все свои естественные способности, свою индивидуальность, т.е. все то, что в нем может быть своего, личного, особенного. Другими словами - никакого навязывания отдельному лицу, каких бы то ни было действий под угрозой общественного наказания или же сверхъестественного мистического возмездия: общество ничего не требует от отдельного лица, чего это лицо само не согласно добровольно в данное время исполнить. Наряду с этим - полнейшее равенство в правах для всех". (П. Кропоткин. Анархия).
   Лозунги одного из отцов анархизма звучат, конечно, красиво, но ситуация становится не столь радужной, когда дело доходит до их практической реализации. Потому что единственный механизм организации общества без власти - самоорганизация. Со времен П.Ж. Прудона, который выдвинул концепцию "спонтанного порядка", теоретики анархизма изощряются в поисках работоспособных моделей организации общества, но все это - варианты той же идеи, с большей или меньшей примесью централизма, так как иных механизмов просто не существует. Суть идеи "спонтанного порядка", в спонтанном, добровольном выполнении всеми членами общества необходимых работ. Казалось бы, "спонтанный порядок" аналогичен "невидимой руке рынка" А. Смита, действительно работающей самоорганизующейся системе. Однако, "невидимая рука рынка", на самом деле, не столь уж невидима. Существует вполне видимый механизм спроса-предложения, который и управляет "невидимой рукой", так что центральная власть становится излишней. Но, во-первых, этот механизм действует только в ограниченной сфере собственно рыночных отношений и не выходит за их рамки, (уже не говоря о тенденциях к монополизму). Во-вторых, все процессы производства в рыночной экономике централизованы. Самоорганизующиеся производства необходимой продукции - утопия. Фабрика не может управляться рабочими, а только профессионалами, способными эффективно соединить в одном месте ресурсы, труд и капитал. Добровольное выполнение всеми членами общества всех необходимых работ - утопия, так как основная проблема состоит не в самих работах, а в согласовании, структуризации всех необходимых работ, то есть в управлении, а значит в форме власти. (Типичная реальная ситуация, когда разные работы выполняются различными ведомствами без согласования: вначале асфальтируют дороги, а затем разбивают асфальт и прокладывают трубы).
   Попробуйте нанять строителей различных специальностей и дать им проект дома - стройте! Ответом будет вопрос - А где прораб? Пока не будет конкретного руководителя работ, дающего каждому конкретное указание и согласующего действия всех членов бригады, никто не пошевелит пальцем. Если вы не предоставите им руководителя, он сам найдется среди членов коллектива, и все ему будут абсолютно добровольно подчиняться, так как этого требует производственный процесс. Самоорганизация реализуется преимущественно в форме структуризации и централизации, то есть в форме централизованной власти, характер которой определяется, прежде всего, функциональными особенностями и потребностями. Таким образом, центральная власть может выступать в качестве формы самоорганизации. Более того, центральная власть в этом варианте не противоречит процитированной выше формуле Кропоткина, так как "лицо согласно добровольно исполнить" работы под управлением центральной власти. (Как можно говорить о полном отсутствии центральной власти, когда существует значительная категория людей, которые не могут организовать самих себя и нуждаются в непосредственном управлении?) Опыт битников, хиппи, различного рода акционистов, которые проповедовали абсолютный анархизм, полную свободу личности в противоположность социальным и моральным нормам, показал нежизнеспособность подобных форм организации, вследствие возникающих внутренних противоречий. Один из возможных вариантов устойчивого объединения внутри анархической группы возможен на основе какой-нибудь религии, но это уже "возвращение на круги своя". Возможен также вариант коммуны (типа знаменитой "Христиании"), существующей в "нормальной" среде, являющейся источником жизнеобеспечения коммунаров.
   Рассмотрим далее два варианта нашего примера со строителями - бригада "тупых" узкоспециализированных исполнителей и бригада суперпрофессионалов, универсалов. Таким образом, различие между двумя бригадами будет состоять в глубине социализации, как мере включенности в производственный процесс. В первом случае все работы будут производиться по строгим указаниям и под столь же строгим контролем прораба, а во втором - роль прораба будет незначительна. Более того, во втором случае могут быть найдены наиболее подходящие формы согласования различных работ, ускорен и оптимизирован весь технологический процесс за счет решений, принимаемых непосредственными исполнителями на местах, то есть через механизм самоорганизации. В этом - проявление общего правила: повышение уровня социализации приводит к снижению роли центральной власти, повышению роли свободной самоорганизации и расширению сферы ее эффективного действия. Высокосоциализированный коллектив или общество обладает целостностью и способностью к целенаправленной деятельности при минимальных организационных издержках. Но никакая супербригада не построит дом без проекта, без указаний заказчика и решений архитектора. Так что, в общем и целом мы должны подтвердить ранее сделанный вывод, что центральная власть и связанное с ней отношение подчинения, возникает как функционально необходимый элемент структуры в процессе самоорганизации. Другими словами, самоорганизация существует в двух формах: в форме центральной власти или форме подчинения, а также в форме свободной самоорганизации, лишенной отношения подчинения. Низкий уровень социализации с необходимостью ведет к возрастанию роли центральной власти и усилению вертикальной стратификации.
   Теперь вспомним общесистемные закономерности. В сложных системных, а тем более в социальных процессах не бывает непрерывности. Есть периоды закачки энергии, есть периоды разгрузки, есть периоды перестройки и периоды застоя. Опять вспоминается библейское, "всему свое время". Так вот, та составляющая процессов самоорганизации, которая приводит к возникновению центральной власти, действует в течение короткого периода, когда формируется структура управления и подчинения. Далее это структура существует достаточно стабильно до следующего периода, когда опять включаются процессы самоорганизации. В то же время, процессы свободной самоорганизации происходят непрерывно (или квазинепрерывно). При этом все процессы протекают в режиме согласования с системой менталитета самоорганизующегося сообщества. Если система менталитета требует центральную власть, атамана, вождя, царя - будет и атаман, и вождь и царь. В период смуты в Московском государстве никто не помышлял о возможности существования без царя, и царь был избран. Это был самоорганизующийся процесс, а роль в нем тех или иных социальных слоев определялась глубиной их социализации. Но во всех слоях общества было полное единство в отношении необходимости царской власти, так как менталитет народа не был готов к любым другим формам организации. В Древнем Риме разложение республиканского общества достигло такой стадии, что была востребована сильная рука, и такая рука нашлась в лице Юлия Цезаря - республика перестала существовать, и превратилась в империю при почти полной общественной поддержке. Иначе не могло быть, так как менталитет фиксирует и сохраняет достигнутый социокультурный уровень развития. Мы должны признать, что все длительно существующие общественные системы в историческом прошлом являлись продуктом самоорганизации и отражали существующий уровень менталитета. Именно соответствие системы с уровнем менталитета обеспечивает ей стабильность и длительность существования. Система, создающая социальное напряжение и удерживаемая силой, стремится к распаду; система, возникшая путем самоорганизации, стремится к самосохранению и обладает устойчивостью к внешним воздействиям. В процессе самоорганизации действует коллективный разум, согласование интересов, древние слои менталитета, историческая память, чувство справедливости, мораль. В то же время системы, создаваемые рациональным разумом лидеров, распадаются очень быстро и последствия их деятельности катастрофичны (опричнина - 7 лет, Конвент - 3 года, Третий "тысячелетний" рейх - 12 лет, Гулаг - 26 лет, Маккартизм - 5 лет, Джамахирия - 26 лет, военные хунты - в среднем 8 лет, Союз "нерушимый" с трудом продержался около 70 лет, из них около 25 лет "зверского" режима). Очень показательны в этом отношении печальные истории нежизнеспособных социальных образований, искусственно созданных некоторыми, как их у нас называли, "социалистами-утопистами".
   Но в таком случае возникает вопрос. Если все так хорошо, то почему все так плохо? Почему тысячелетия существовала система рабства, зверская эксплуатация крепостных и рабочих? И где социальная справедливость? В ответах на эти вопросы заключены очень важные особенности социальных процессов. Рассмотрим чуть подробнее систему рабства. Принято считать, что рабство существует на протяжении около 5000 лет (по некоторым источникам, до 11000 лет), что свидетельствует о наличии неких глубинных факторов, способствующих сохранению и воспроизводству этой формы отношений. В литературе преобладает мнение, что первоначально рабами становились пленные воины. На мой взгляд, это сомнительный вариант. Из воина трудно и опасно делать раба. Более естественно добровольное рабство, когда человек сам идет в рабы, чтобы постоянно иметь крышу над головой и пищу, другими словами - стабильность. (Этот процесс хорошо описан в книге Л. Мештерхази "Загадка Прометея"). Похожая процедура воспроизводится от глубокой древности до наших дней (холопы, наймиты, батраки и работники за кров, еду и одежду, в том числе - современные). В основном - рабство было не зверство, а оптимальная для своего времени форма самоорганизации общественных отношений. Здесь просматривается очень важное качество связей - их взаимозависимость, придающая устойчивость социальной структуре. Взаимозависимость людей, групп или классов вынуждает их к сотрудничеству и укреплению единства даже при наличии антагонизма. Антагонизм компенсируется взаимозависимостью. Таковы основные типы отношений в обществе: работник - работодатель, производитель - торговец, продавец - покупатель. Государственные структуры целиком зависят от налогоплательщиков, которые защищены государством и т. д. Как только зависимость становится односторонней, скажем, одна сторона потребляет, но ничего не отдает взамен, это становится источником социальной напряженности и потенциальной нестабильности.
   Рабство имеет ментальное основание, по крайней мере, для определенной группы людей, имеющих слабую автомотивацию и склонность к подчинению (около 65% согласно известным психологическим исследованиям С. Милгрема, по сути - большинство!). Рабство не требует от раба приложения сверхусилий, избавляет от принятия ответственных решений, обеспечивает защиту. Это существенные преимущества перед свободой. Свобода иррациональна, неопределенна, пугающая. (Известен следующий показательный исторический факт: когда запорожский атаман Иван Серко во время набега на Крымское ханство в середине 17 века освободил множество рабов из числа соотечественников, то после получения воли значительная часть из них предпочла вернуться обратно в Крым. Серко приказал догнать их и зарубить, но это не изменяет факта). Пассивность и склонность к подчинению большинства людей приводит к тому, что они не способны в достаточной мере проявлять личную волю, а живут по указке сверху или предаются течению сложившихся обстоятельств. Многие из них придерживаются хорошо известных принципов "работа не волк, в лес не убежит", "солдат спит, служба идет", "от работы кони дохнут" и т. п. Они с легкостью склоняются к паразитизму, если возникает такая возможность. Принцип "от каждого по способности" для этой категории людей - как манна небесная, их способности тут же падают до нуля. История показывает, что среди детей элиты, выросших в полном достатке, очень мало активных, деятельных людей. Большинство из них тяготеет к паразитизму, развлечениям, пустому времяпровождению. Из этой особенности менталитета проистекает и система рабства и механизм моральной деградации властной элиты. И здесь же корни социального расслоения, которое возникало естественным путем, а далее закреплялось и усиливалось власть имущей элитой, через механизм внутригрупповой солидарности.
   Значит те мерзости, которые у нас ассоциируются с рабством, связаны с характером отношений хозяев к своим рабам, а не с самой системой рабства. Оказывается, что и для этого есть все основания в "мерзкой" составляющей человеческой природы, о чем свидетельствуют психологические эксперименты Ф. Зимбардо. Так называемые, домашние рабы, с которыми семья рабовладельца находилась в постоянном личностном контакте не испытывали значительных притеснений и зачастую становились практически членами семьи. В Древнем Риме домашние рабы, как правило, со временем отпускались на свободу, но уже в другом статусе продолжали служить хозяину (так называемые, вольноотпущенники, игравшие роль в политической жизни Рима не меньшую, чем их хозяева). В то же время полевые рабы выполняли функцию домашней скотины и их опускали до скотского состояния. Почему такое вопиющее различие? Как видим, существенное различие только в одном - в связях, то есть в глубине социализации. Здесь имеет место проявление общей закономерности - углубление и расширение социализации приводит к размыванию групповых границ, частичному включению одной группы в другую и снижению межгруппового ментального напряжения вследствие сближения менталитета групп. Это - факторы повышения устойчивости системы в целом. Таким образом, ментальный фактор формирования и укрепления межгрупповых связей в отдельных случаях имеет решающее значение. Мы можем видеть, как выравнивание структуры общества, повышение вертикальной мобильности и уравнивание возможностей укрепило устойчивость стран западной Европы. В Японии предприятия предпочитают практиковать систему пожизненного найма, когда корпорация является своего рода общиной, а непосредственный начальник - не только руководитель, но также воспитатель и помощник в решении бытовых проблем. Опыт показал, что в таких сплоченных коллектива включаются механизмы свободной самоорганизации и возникают более совершенные формы организации труда и производственных отношений, (в частности, произошел уход от бесчеловечной системы Тейлора), которые невозможны в сообществах со слабой социализацией. В любом случае социализация является важнейшим фактором устойчивости и стабильности общества.
   Совсем иная ситуация возникает с полевыми рабами. Здесь имеют место два разнонаправленных процесса. С одной стороны положение рабов, силой опущенных до уровня рабочей скотины, исключает всякую социализацию с рабовладельцами. Поддержание классовых или групповых различий реализуется путем ограничения социализации эксплуатируемых групп со стороны властной элиты. Вообще, ограничение межгрупповой социализации выступает, как способ разделения этих групп. Длительное разделение групп и социальное неравенство закрепляются в менталитете социума, как социальная норма. С другой стороны, межличностный контакт в составе изолированной группы приводит к внутригрупповой социализации, все возрастающему групповому единству и формированию общих групповых интересов, то есть к росту групповой солидарности. Искусственная или насильственная изоляция группы приводит к внутригрупповой социализации и росту групповой солидарности. Таким образом, ограничение межгрупповой социализации приводит к усилению внутригрупповой социализации и формированию классовой или сословной структуры общества. Рост внутригрупповой солидарности связан с проявлением базовой общинной ментальности. Вообще, межгрупповая и внутригрупповая социализация является инструментом и механизмом структуризации (в частности, стратификации) и организации социума, таким образом, что социальная система стремится к согласованию структуры и уровня социализации. Точнее, при отсутствии такого согласования возникают векторы активности социума, направленные на его устранение.
   Рассмотрим более подробно связь между социализацией структурой и ментальностью на примере крепостного права - более мягкой формы рабства. Частичная свобода решила сразу две проблемы - крепостные сами себя содержали и, кроме того, рожали для хозяина новых крепостных рабов. Естественная форма самоорганизации - община, одна из базовых форм социальной структуры с высоким уровнем внутриобщинной социализации, соответствующая оптимальным условиям выживания ее членов. Длительное существование общины приводит к формированию общинной ментальности. Будучи глубоко укорененной, эта ментальность сама становится причиной консервации и воспроизводства общинной структуры общества (перемена местами причины и следствия). В среде русских крестьян община сохранилась без существенных изменений и в столыпинские реформы, направленные как раз на ее разрушение, и в революционные годы, и мягко вошла в еще более модернизированную систему рабства (крепостного права) - колхозный строй. В среде генетически близкого русским народа Украины, где крепостное право было с 1783 по 1861 год (всего 78 лет), община не успела укорениться. Исторически сложившийся со времен ухода с Дикое поле и образования слобод менталитет малоросса - это менталитет собственника (характерная поговорка - "моя хата с краю"), менталитет великоросса - менталитет общинника ("мир - всему голова", "на миру и смерть красна"). Для великоросса собственной земли не существовало, только общинная, для малоросса - только собственная, причем земля была для него наивысшей ценностью. Поэтому в столыпинские годы 1,2 млн. украинцев добровольно уехали в Сибирь и на Дальний восток, а еще больше - на американский континент, исключительно по причине возможного получения земли. В Великороссии же около 90% крестьян остались в общине. В 20-е годы на Украине развернулась настоящая крестьянская война. В период коллективизации вспыхнуло более 7 тысяч бунтов. Только голодомор смог остановить этот процесс. Если учесть, что великороссы и малороссы, этнически близкие народы и жили в одном государстве, то различные реакции на реформы Столыпина и на большевистский террор объясняются исключительно различиями в ментальности, а еще точнее - в исторической памяти, которая восходит к различным типам социализации и социальных структур. Таким образом, ментальность является инерционным элементом системы, способствующим формированию и закреплению социальных норм и типов социальных структур.
   Теперь коснемся другого важнейшего системообразующего фактора - технологии. Рост уровня технологии автоматически приводит к возрастанию уровня социализации всех социальных групп, поскольку требует включения новых социальных механизмов, необходимых в системе общественного производства, прежде всего - повышения уровня образования. А уже образование тянет за собой все остальное. Высокая роль интеллекта и его уникальность в своих высших проявлениях сформировали тенденцию возрастания вертикальной мобильности и более полной реализации человеческого потенциала в обществе. Эта тенденция стала определять успешность и конкурентоспособность государства, и поэтому была неотвратимой. Вельможа, который шагу не мог ступить без кучи холуев и прислуги, который оценивал свою значимость и социальный статус по благородству происхождения и материальному богатству, очень быстро превратился в символ дикости и анахронизма. И таким же анахронизмом стала жесткая сословная и классовая изоляция социальных групп. Сословия стали тормозом развития. Процессы демократизации и либерализации были следствием процесса межгрупповой социализации. И наоборот, возникновение (естественное или искусственное) изолированных социальных групп приводит к эрозии демократии, разделению общества на равных и тех, кто чуть-чуть равнее, для кого всеобщие законы действуют несколько по-иному.
   Зависимость социализации, стратификации и прочих характеристик общества от уровня технологии есть проявление рассмотренных выше общесистемных закономерностей - во-первых, в нелинейных системах изменения в одном измерении приводят к изменениям в других измерениях. Во-вторых, изменения качественного характера приводят к появлению новых общесистемных закономерностей, не существовавших до появления нового качества. Так, например, появление всемирной информационной паутины есть качественно новое явление, которое с неизбежностью будет приводить к каскаду социальных изменений во всех измерениях и к новым закономерностям развития социума. Широкое внедрение информационных технологий предоставляет технические возможности для реализации прямой демократии, действующей практически в реальном масштабе времени, однако применение такого мощного социального инструмента при нынешнем состоянии общества неизбежно приведет к непредсказуемым последствиям. Чтобы начал эффективно действовать механизм прямой демократии, необходимо, чтобы большинство граждан обладали широкой политической социализацией, государственным типом мышления, а это достижимо только при соответствующих методах воспитания и общественной практике, действующих на протяжении нескольких поколений. Прямая демократия эффективна при малом масштабе сообщества. Рост размера и усложнение структуры приводит к быстрому росту числа внутрисистемных связей, не поддающихся учету и анализу. Здесь надо предоставить возможность системе самой "разобраться" с возникающими проблемами, и для этого может понадобиться значительное время. Не всегда следует спешить с лекарствами, когда точно не знаешь происхождение внешних симптомов.
   Показательна роль социализации в экономике. Классовое разделение рабочих и собственников, давление со стороны класса собственников, привело к внутригрупповой социализации и солидарности рабочих, формированию профсоюзов, как представительного органа рабочих, а также социалистических, коммунистических и анархических партий, также позиционировавших себя, как представителей интересов рабочих. Наиболее полно стремление к внутренней классовой социализации выражено в глобальном коммунистическом лозунге "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", выражавшем непримиримый антагонизм классу собственников. Исторический опыт показал, что путь классового разделения, дифференциации социума менее эффективен в экономическом и социальном смысле, чем путь объединения, сближения, межгрупповой социализации. Этот путь до неузнаваемости изменил лицо классического капитализма, все более приближая его к тем представлениям, которые в 19 веке считались социальным идеалом. И вместе с тем прослеживается четкая закономерность - более успешными являются страны с более высоким уровнем социализации. (Этот вопрос подробно рассмотрен, например, в уже цитировавшейся книге Ф. Фукуямы "Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию"). Социализация плюс социальные добродетели носит название, социальный капитал, и рассматривается в современной экономической науке, как один из важных и необходимых факторов экономического успеха. В этой связи следует отметить, что социальные добродетели это та основа, на которой происходит социализация, и в этом смысле они неразделимы. Это кооперативный процесс - социальная добродетель порождает социализацию, а социализация развивает добродетель. В основе этого процесса врожденные качества социальных аспектов ментальности людей.
   Во все времена единение народа рассматривалось, как основа стабильности и устойчивости. Уже в тираниях Древней Греции тираны уделяли большое внимание связи с народом, стимулировали всестороннее развитие демоса. В СССР внутреннее единство страны декларировалось лозунгом: "Народ и партия едины". И это был не только лозунг, но программное положение, которое было столь же нереалистичным, как и сама идея коммунизма. Церковь зорко стояла на страже идеологического единства, "соборности". В наше время политика демократических стран направлена на выравнивание доходов населения, устранение разрывов между слоем богатых и бедных, то есть обеспечение достаточно ровного характера распределения населения по шкале доходов. Искусственное создание социальных барьеров между бедными и богатыми с неизбежностью ведет к росту социального напряжения. Каменная стена между верхним эшелоном управления предприятиями или корпорациями и работниками нижнего эшелона является в то же время стеной для реализации преимуществ самоорганизующихся систем. Но, с другой стороны, волевое выравнивание социальной структуры, устранение иерархии, как необходимого элемента самоорганизации, приводит к полной дезорганизации социума и утрате устойчивости. Таким образом, самоорганизация проявляет себя не в устранении центральной власти, не в уравниловке, а в оптимизации структуры, нахождении той "золотой середины", которая приемлема для всех. Ясно, что в состоянии застоя, когда функции каждой социальной группы и каждого человека определены и неизменны, роль центральной власти становится минимальной. (Если строительная бригада будет строить одинаковые дома, то, в конце концов, она сможет завершать весь производственный цикл без прораба, и вообще, все начальство может отдыхать). В состоянии ускоренного развития, а тем более в состоянии реформ, роль центральной власти резко возрастает, а роль свободной самоорганизации столь же резко ограничивается (предельный случай - военное положение). Можете себе представить, как проходила бы реализация радикальных реформ методами прямой демократии. Следовательно, роль государственной машины зависит от стадии социального процесса, в переходных режимах - растет, в установившихся - падает. Вызовы заставляют структурироваться, и аморфная безвольная масса народа быстро превращается в сплоченный коллектив с лидером во главе. Опыт показывает, что при плохой организации, прежде всего при недостатке регулирующих механизмов, происходит криминализация социальной жизни. К сожалению, возможность существования полной анархии ограничена, в том числе и низким качеством "человеческого материала", человеческим фактором, который способен на самые крайние проявления своей низменной природы.
   Подведем промежуточный итог. Социализация, то есть система связей и отношений отдельных групп и отдельных граждан в социуме, имеет принципиальные ограничения по уровню (по глубине, широте охвата, типу), что приводит к принципиальной необходимости центрального управления социальной системой для согласования групповых интересов и решения вопросов, выходящих за рамки широты социализации или требующих специальных знаний. (Например, вопросы сохранения земельного фонда государства, рыбных запасов океана, развития науки, стратегии в образовании, внешней политики, защиты окружающей среды и т. п.) Таким образом, централизация, а также центральная власть и связанное с ней отношение подчинения, является органичным и неотъемлемым элементом самоорганизации. Большинство людей живут сегодняшним днем, имея ментальность вчерашнего дня (по объективным причинам). Широта их социальных интересов определяется широтой социализации, но, как правило, в ситуации выбора они руководствуются скорее личными или групповыми, чем общими интересами, если эти интересы не совпадают. Поэтому, как правило, великие преобразования совершаются великими личностями, наделенными большой властью и умеющими смотреть в будущее (что, вообще, большая редкость), и, как правило, наперекор воле широких масс (вспомним хотя бы Цезаря, Петра Великого, реформы Мэйдзи, Ататюрка). Вместе с тем, повышение уровня социализации приводит к снижению роли центральной власти, повышению роли свободной самоорганизации и расширению сферы ее эффективного действия. Однако самоорганизация способна только лишь улучшить структуру организации, упростить механизмы управления, ликвидировать лишнюю бюрократию и т. д., но не упразднить центральное руководство. Самоорганизация, в основном, заканчивается, как только возникает дееспособная структура управления, действующая до следующих перевыборов. Ограничение или стимулирование социализации является методом и механизмом структурирования общества. В первом случае происходит расслоение (стратификация) общества, рост социальных дистанций между слоями, во втором - обратный процесс вплоть до слияния социальных слоев. Длительно не изменяющаяся структура общества закрепляется в менталитете общества, как социальная норма и в дальнейшем становится фактором поддержания и воспроизводства подобной структуры. Расслоение общества приводит к росту внутригрупповой социализации и усилению межгруппового антагонизма.
   Процессы социализации и структуризации, подобно вообще всем социальным процессам, подчиняются определенным внутренним ритмам, связанным с медленным накоплением и быстрой разгрузкой накопленной энергии, медленным ростом ментального напряжения в социуме и его разгрузкой при достижении порогового значения, наличием фазовых сдвигов и критических точек, где причина и следствие меняются местами, но в целом можно выделить два периода или две стадии процесса, составляющие полный цикл. Первая стадия возникает в ситуации вызова, когда наступает потеря устойчивости общественной системы в силу изменившихся или обострившихся условий жизни либо возникновения сверхпороговых социальных напряжений. Поэтому ее можно назвать революционной стадией, или стадией вызова и адаптации к вызову, так как возникающие мощные ментальные напряжения способствуют быстрой перестройке менталитета. На этой стадии изменения менталитета являются следствием обстоятельств, так как обстоятельства оказываются сильнее человеческих возможностей и диктуют свои правила, а общество вынуждено адаптироваться к новым условиям. На этой же стадии могут происходить коренные преобразования структуры и социализации общества. После завершения адаптации социальные механизмы регуляции берут ситуацию под контроль, и начинается вторая, устойчивая или эволюционная стадия, на которой уже ментальность является консервативным фактором, определяющим структуризацию и социализацию общества, а дальнейшие процессы социальных изменений носят эволюционный характер. (В предшествующих разделах были неоднократно описаны процессы аналогичного типа).
   Важнейшая роль в этих процессах принадлежит правящей элите, которая хоть и является частью общества со всеми присущими ему особенностями, но все же частью, берущей на себя высокую ответственность за будущее народа. Если она стремится к самоизоляции и ограничению вертикальной мобильности, то это верный симптом возникновения групповых интересов, отличающихся от интересов широких масс. В таком случае будут возрастать: социальная межгрупповая дистанция, внутригрупповая социализация и межгрупповое социальное напряжение. Основная политическая функция правящей элиты - поддержание или направленное изменение форм общественной организации общества, в соответствии с общественными или групповыми потребностями и поддержание устойчивости этой организации посредством власти. Эта функция предполагает наличие глубоких информационных связей элиты с обществом, ситуацию полной открытости, что обеспечивается непрерывным давлением общества на власть, то есть реализацию обратной связи. Естественная тенденция к самоизоляции элиты приводит к возникновению собственных внутренних интересов внутри элиты, к ее все большей закрытости, к появлению людей, стремящихся использовать властный ресурс в личных целях, к неадекватным политическим реакция на запросы общества и т. д. Начинается эрозия власти, потеря социализации, которая при определенных условиях может привести к ее быстрому и полному разложению. Характерное свойство правящей элиты, находящейся в изоляции - чисто ее членов может только возрастать, подобно энтропии замкнутой системы, которая тоже может только возрастать. Столь же необратимо растут "аппетиты" элиты. Все эти процессы, имеющие пороговый характер, становятся необратимыми после превышения соответствующего порога и завершаются качественными переходами в той или иной форме. Во время этого перехода происходит "срезание верхушки социальной пирамиды" и возникает переходный процесс, во время которого самоорганизующаяся система стремится к новому устойчивому состоянию.
   Групповая дезинтеграция общества, эрозия властной элиты может быть замечена даже без углубления в суть, а чисто по меняющейся "эстетике" общества. Если растет количество дорогих машин с затемненными стеклами, высоких каменных заборов, скрывающих шикарные особняки, охраняемых микрорайонов для избранных, частных охранных фирм, если все это окружено нищетой и беззаконием, то, как говорил один известный политик, "процесс уже пошел". И направление этого процесса не внушает оптимизма.
   Как отмечалось выше, менталитет непосредственно определяет характер активности. Ментальный стимул - чувство - побуждает к деятельности, а мерой величины стимула является напряжение, характеризующее значимость воздействия на субъекта или группу. (В этом смысле, ментальное напряжение аналогично управляющему электрическому напряжению в кибернетических системах). Истинная причина активности, например, голод, преломляясь (опосредуясь) через менталитет, принимает различные формы, в зависимости от конкретных свойств менталитета личности или группы. В нормальном состоянии общества всегда происходят процессы, вызывающие напряжение, поскольку общество представляет собой устойчивую неравновесную систему, устойчивость и развитие которой обеспечивается активностью его членов. Следовательно, условием развития или поддержания устойчивого состояния общества является поддержание некоторого уровня ментального напряжения, являющегося стимулом активности. Это напряжение может иметь своим источником как взаимодействие с внешней средой (включая природу и другие сообщества), так и внутренние процессы. Малый уровень напряжения в обществе чреват застоем и внутренним разложением, а слишком высокий - потерей ментальной устойчивости общества со всеми вытекающими последствиями. По-видимому, существует оптимальный уровень ментального напряжения в обществе, при котором может быть реализован максимальный темп его развития без потери устойчивости. Справедливость этого правила не зависит от направления вектора развития. При прочих равных условиях более высоким темпам развития соответствует более высокий уровень ментального напряжения, вследствие инерционности менталитета (менталитет не успевает адаптироваться к изменениям). По-видимому, для социума должна существовать закономерность типа закона Йеркса-Додсона, в соответствии с которым оптимальный уровень мотивации уменьшается при повышении сложности задачи. То есть оптимальный уровень социального напряжения в обществе должен быть меньше при решении более сложных социальных задач. Сложные проблемы не решаются под большим давлением. Большое давление приводит к упрощенным вариантам решения, типа "ликвидация верхушки социальной пирамиды". Может существовать столь высокий темп развития, при котором ментальное напряжение начинает превышать порог устойчивости и общественная система сваливается в кризис.
  
  

4.3. Структура и самоорганизация.

   Наконец, рассмотрим еще один вопрос, тесно связанный с предыдущим - каковы закономерности развития самоорганизации? Почему в одних случаях она развивается, а в других - столь же быстро деградирует? Корень этого вопроса очевиден и кроется в социальной практике: если социальная практика стимулирует самоорганизацию, она развивается и наоборот. (На вопрос, как стать сильным, следует однозначный ответ - тренироваться надо). Существует еще один аспект этого вопроса, связанный с отношением к самой этой проблеме: что более целесообразно, решать вопросы методами самоорганизации или создавать специализированные государственные институты, которые будут профессионально решать эти вопросы? Создавать добровольные народные дружины или подразделения профессиональной полиции? Народное ополчение или профессиональную армию? Судить "миром" или профессиональным судом? Одалживать деньги под честное слово, или оформлять кредит у нотариуса, имея в виду гарантии, обеспечиваемые судом, судебным исполнителем, полицией и местами лишения свободы? Нанести ответный удар "по морде", вызвать на дуэль, или через суд предъявить материальный иск за оскорбление чести и достоинства? Другими словами, речь идет о целесообразности государства, как "единственного источника права на насилие" (М. Вебер), а точнее, о целесообразной форме государства или о целесообразной форме разделения функций государства или вообще, центральной власти, и общества. Речь идет именно о целесообразности или рациональности, поскольку из самой постановки вопросов следует, что для их решения нет необходимости в существовании государства. Мы знаем, например, что древнегреческая армия, собранная из граждан более чем двадцати полисов, разгромила огромную армию Ксеркса в битве при Платеях (479 г. до н. э.), что в США, еще во времена до железных дорог, существовала развитая торговля, которая держалась исключительно на честном слове, аналогично обстояли дела в России, особенно среди купцов-староверов, что изгнание из общины, анафема или шариатский суд в исламских странах вполне справлялись с функциями судебной системы, я уже не говорю про смертельную угрозу вызова на дуэль в ответ на оскорбление. Совсем недавно в 19 веке народы северного Кавказа обходились без государственной власти, а несколько раньше Слобожанщина вполне себе процветала на самоуправлении. То же самое можно сказать о городах, наделенных Магдебургским правом.
   Но с равной, а то и большей убедительностью мы можем привести примеры мощного движения государственной машины, наводящей тотальный порядок и контроль, целенаправленно и не разбрасываясь идущей к поставленной цели. "Исходя из всего опыта, можно сказать, что чисто бюрократическое, то есть бюрократическо-монократическое управление делами в чисто техническом отношении приближается к наиболее совершенному труду в смысле точности, постоянства, дисциплины, подтянутости и надежности, интенсивности и экстенсивности труда, в его формально универсальной применимости к любым задачам. Во всех этих смыслах оно является самой рациональной формой господства". (М. Вебер, "Хозяйство и общество", 1921 г.). Далее, также подчеркнут высокий профессионализм бюрократической организации и "господство на основе знания". Этот гимн бюрократической машине производит сильное впечатление, тем более что его пропел действительно выдающийся социолог, Макс Вебер. Механизм создания государственных институтов, бюрократизация рассматривались в социологии, как одна из главных тенденций развития общества: по мере возникновения новых функций и новых структур возникали соответствующие формы управления. Например, функция морали закрепилась в нормах гражданского права, которые поддерживаются судебной и исполнительной системой. Для выполнения функции гарантии прав собственности необходима служба кадастра, нотариат, юстиция и т. д. Совокупность институтов возглавляется органами верховной власти или одним человеком (лидером, вождем, выборным лицом), который (которые) определяет политику и несет полную ответственность, в отличие от бюрократов, которые только лишь выполняют возложенные на них функции.
   Казалось бы, альтернативы этой системе нет. Ее воспевал в своих трудах вождь всех времен и народов, Сталин, и совсем недавно - архитектор переходного периода России, Егор Гайдар ("Смуты и институты", 2009 г.), где он убедительно показывает, как последовательное разрушение институтов, начиная с армии, "где не нашлось ни одного полка солдат, готовых стрелять в народ", приводит к моментальному разрушению государства, хаосу, анархии и падению в глубокую пропасть. Потому как здание государства держится на институтах, как на опорных несущих колоннах. Возникновение государственных институтов и сейчас приветствуется социологами, как нормальный и необходимый процесс государственного строительства, признак сильного государства. Приведу в качестве примера цитату из книги все того же Фукуямы, посвященной доверию и социальному процветанию. "Склонность к самоорганизации есть именно та составляющая, которая совершенно необходима для успешной работы демократических политических институтов. Именно право, основанное на народном суверенитете, превращает систему свободы вообще в систему свободы, основанную на законе". Все написанное не вызывает сомнения. Сомнение вызывает положительная коннотация сделанного вывода, а именно - позитивность перехода от свободы, как качества самоорганизации, к системе этой же свободы, но основанной на законе.
   На этот счет уже давно существует также другая точка зрения. Для начала хотелось бы возразить Гайдару относительно решающей роли полка, готового стрелять в народ. Если в этом народе окажется достаточно высокая доля граждан, готовых умереть за свободу или за идею, не помогут никакие полки и никакие государственные институты. Потому что они столкнутся с явлением, которое называется самоорганизация. Это же явление оказывается важнейшим в экономической и общественной жизни. Вот что пишет все тот же Г. Лебон: "Я рекомендую прочесть книгу М. Рузье о Соединенных Штатах лицам, желающим составить себе понятие об огромной массе инициативы и личной энергии, расходуемой гражданами великой республики. Способность людей самоуправляться, объединяться для учреждения крупных предприятий, основывать города, школы, гавани, железные дороги и т. д. доведена до такого максимума, и деятельность государства низведена до такого минимума, что можно сказать, что там почти не существует государственной власти. Помимо полиции и дипломатического представительства, даже нельзя придумать, к чему она могла бы служить". Возникает вопрос, что лучше - веберовское государство с немецким порядком ("порядок превыше всего!") или самоуправляемое государство США? Разрушатся ли США, если рухнут их государственные институты - полиция и дипслужба (особенно, если учесть, что существует еще и окружная полиция)? Наконец, где источник сил (внутренних), которые станут разрушать это государство и что, собственно, они будут разрушать? И во что обходится американскому народу содержание такого государства? Впрочем, отметим, что речь идет о США 19 века. (По этому же вопросу существует знаменитая книга, также француза, Алексиса Токвиля "Демократия в Америке", которую он написал после посещения США и Канады в 1831 году). В наше время ситуация коренным образом изменилась, функционирует государственная бюрократическая машина, которой позавидовал бы сам Вебер. Армии юристов готовы ободрать как липку кого угодно и за что угодно, армия полицейских оснащена по последнему слову, все просматривается, прослушивается и простукивается. И вместе с тем, образовался мощный паразитирующий класс (около 15% населения), живущий на социальные пособия. И это при том, что многомиллионная армия нелегальных иммигрантов без труда находит работу и обеспечивает себе вполне достойный уровень существования. И прикиньте, во что обходится американскому народу содержание такого государства?
   Случайно ли произошла метаморфоза волевых американских пионеров в жирных, малоподвижных паразитов? Лебон в "Психологии народов и масс" отвечает и на этот вопрос. "Вообще можно сказать, что величие народов зависит главным образом от уровня их нравственности... Народы гибнут по мере того, как портятся качества их характера, составляющие основу их души, и эти качества портятся по мере того, как растут их цивилизация и развитие". С таким ответом можно согласиться, но хотелось бы узнать, отчего по мере развития цивилизации портятся качества характера, составляющие основу души народа? Это очень важный вопрос и его следует рассмотреть подробно.
   Эффективность общества, его конкурентоспособность, особенно в нынешней фазе развития, определяется уровнем самореализации каждого члена общества, другими словами, условиями для самореализации, которые предоставляются человеку в данном обществе. Если в голове одного человека на миллион возникнет хорошая идея, этого может оказаться достаточно для процветания общества, которое умеет эффективно использовать идеи. Но для того, чтобы такие идеи возникали, необходим соответствующий уровень общества, широкое поле свободы, общий высокий дух. В обществе полного доверия организационные (трансакционные на языке экономистов) издержки (экономические и политические) стремятся к нулю (вариант теоремы Р. Коуза). Общество может освободиться от армии бюрократов, при этом не ухудшив, а на порядок улучшив эффективность социальных и экономических процессов. Это самоорганизующееся общество, где все происходит по взаимному согласию, взаимному пониманию, учете взаимных интересов и верности данному слову. Такое общество скрепляется не государственными институтами, а естественными свойствами своих членов. Именно в таких обществах возникают оптимальные условия для самореализации.
   На практике уровень свободы всегда вынужденно ограничен способностью общества к самоуправлению, и обществу приходится прибегать к помощи государственных институтов в той или иной мере. Уровень свободы в обществе стремится к согласованию с уровнем ментальности его членов через механизм государственных институтов. Другими словами, государственные институты компенсируют несовершенство или ущербность людей и обеспечивают выполнение общественных функций, которые общество не в состоянии выполнять путем самоорганизации, вследствие недостаточно хороших свойств своих членов. В обществе жуликов и воров не обойтись без полиции, а в обществе нерадивых и безответственных детей не обойтись без социального обеспечения пожилых людей. И чем более общество нуждается в принуждении со стороны институтов, тем больше институтов возникает. Но наличие государственных институтов автоматически снижает роль механизмов саморегулирования и ведет к снижению качества социальных аспектов ментальности. С общесистемных позиций здесь проявляется действие закона иерархических компенсаций, то есть происходит компенсация или замещение функций нижнего уровня иерархии функциями более высокого уровня. С позиций здравого смысла этот механизм еще более понятен - орган, который не используется, постепенно деградирует. Государство вынуждено опять усиливать институты, история повторяется, происходит постепенное "сползание" общественной морали и рост бюрократической государственной машины. Замещение моральных механизмов самоорганизации на государственные институты приводит к деградации соответствующих моральных механизмов. Как правило, это процесс необратимый, так как государство уже не может вернуться в исходную точку без нарушения стабильности и порядка. Сползание происходит по всем измерениям, включая экономику. Это постепенное сползание общества можно косвенно оценивать по относительному росту количества управленцев, госслужащих, юристов и полицейских. Может ли совершенная судебная система улучшить моральный уровень общества? Нет, но ухудшит - однозначно. Если в инструкции по пользованию электроутюгом пишут, что его нельзя опускать в воду или прикладывать к голове, это еще не значит, что у изготовителей утюга не в порядке с головой. Но это однозначно свидетельствует о том, что не в порядке само общество.
   Рассмотрим некоторые примеры. "Война с бедностью", которая была объявлена государством США в 1964 году, примерно через полстолетия "боевых действий" дала следующие результаты: потрачено около 20 триллионов долларов, и образовался класс "бедняков" живущих на пособия, численностью около 50 миллионов человек - население крупного европейского государства. Более того, растет прослойка асоциальных люмпенов, фактически - отбросов общества, алкоголиков и наркоманов. Таким образом, мощная государственная социальная программа сформировала паразитический вектор развития, который воспроизводится уже сам по себе, как воспроизводится ментальность любой социальной группы. Вот вам и все преимущества бюрократического аппарата. Бюрократия хороша в одном - в четком выполнении указаний и инструкций. Но бюрократия не определяет политику. И если правительством был совершен политически непродуманный или ошибочный шаг, то он будет воспроизводиться, пока не достигнет порога необратимости, после которого новое правительство будет уже бессильно вернуть все обратно. В чем ошибочность шага? В том, что подаянием невозможно улучшить мораль и активность человека. А вот ухудшить - без проблем. Достаточно было познакомиться с опытом Древнего Рима и его практикой "раздачи хлебов". Это действительно урок истории. Между прочим, Европа тоже не выучила этот урок. Самое удивительное, что Америка уже имела успешный опыт борьбы с бедностью, который велся в христианских сектах и этнических общинах. Так, например, "Программа служения ради общественного благоденствия", принятая во времена Великой депрессии в секте мормонов (штат Юта) и действующая до сих пор, функционировала на иных принципах. Во-первых, не допускалась только катастрофическая бедность, то есть на уровне выживания. Во-вторых, получающий помощь обязан был возмещать ее общественными работами. Кроме того, церковь поощряла скорейший переход на самообеспечение. Этот опыт показывает, что решение проблем на более низком уровне и особенно в условиях хорошо социализированного общества, обладает большей скоростью и большей разумностью, так как работает коллективный разум общества. Государственной машине пришлось соображать полстолетия, чтобы уяснить истинные последствия своих не очень продуманных решений. Теперь еще полстолетия понадобится, чтобы "отработать назад".
   А возможно ли "отработать назад"? Или это уже неотвратимый рок, ведущий к "порче качеств характера по мере роста цивилизации", и только через глубочайший кризис и страдания возможно возрождение? Думается, что общественный интеллект уже вышел на тот уровень, чтобы планировать и реализовывать не только деградацию, но и восхождение. В необратимых процессах траектории прямого и обратного процессов существенно различаются. Мозг взрослого человека-паразита уже невосстановим в достаточно полной мере, и это есть свершившийся факт. Он скорее умрет, чем будет работать. Речь может идти только о подрастающем поколении. Здесь возможны два метода - травмирующего воздействия и воспитания. А лучше - сразу оба. Пособие урезается с уровня бедности до уровня выживания, чтобы нужда заставляла проявлять активность, при этом сэкономленные на пособиях деньги направить на создание грамотной и жестко (даже жестоко) обязательной системы воспитания и образования. В основе системы воспитания должен быть труд. Есть опыт А.С. Макаренко, есть опыт Букера Вашингтона, который заставил "воспрянуть от рабства" целое поколение бывших рабов. (Кстати, Букер Вашингтон был категорически против предоставления законодательных преимуществ чернокожим, по отношению к белым. На первое место он выдвигал образование и профессиональную подготовку).
   Когда в России создавались колхозы, все уповали на то, что в отличие от свободного фермера колхозники будут освобождены от лишней заботы, связанной с индивидуальной экономической деятельностью. Действительно, заботы поуменьшилось, но вместе с заботой исчезла и ответственность. Она ушла "наверх". А вместе с ответственностью за жизнь колхоза ушла и ответственность за качество труда. Процесс пошел. Недальновидные родители, потакающие прихотям своих детей, выращивают моральных уродов, ублюдков. Недальновидные правительства, лишающие граждан личной ответственности за свою судьбу, выращивают патерналистские и паразитические слои общества. Таким же коренным изъяном страдает система социализма. И в этом общее коренное противоречие развития человеческой цивилизации: невозможно создать общество всеобщего социального благоденствия, где было бы искоренено страдание, и при этом сохранить высокий моральный дух его членов.
   На мой взгляд, вообще, следует искусственно ослаблять до минимума пресс государственной машины, даже в ущерб системе, чтобы стимулировать включение общественных механизмов саморегуляции. Ситуация, пущенная на самотек, со временем стабилизируется без участия полицейских или бюрократических методов, но в результате возникнет общественный опыт, ведущий к созреванию общества. Например, современная система социальной защиты населения хороша всем, кроме одного - она подтачивает моральные устои общества. Еще столетие назад не существовало государственной системы социальной защиты, и каждый человек ощущал личную ответственность за заботу о своей старости и здоровье. Сейчас заботу берет на себя государство, удерживая помимо воли человека, соответствующие суммы из зарплаты. Казалось бы, человеку легче и проще. С одной стороны это так. С другой стороны, человек перестал заводить семью и детей, так как в детях не стало актуальной необходимости, как в кормильцах стариков. Он легко разводится и не занимается воспитанием оставшихся после развода детей по той же причине. Дети разведенных родителей в три раза чаще попадают в тюрьму. Он не заботится о престарелых родителях и отправляет их в дом престарелых, где они страдают в отрыве от семейного очага. Можно продолжить еще много цепочек следствий, так как в системе все взаимосвязано. Выходит, то, что хорошо для человека, далеко не всегда хорошо для общества, а последствия хороших намерений и действий могут обернуться изнанкой. Вообще, так называемые, "социальные ценности" с неизбежностью приводят к постепенной трансформации либеральной демократии в социализм. А социализм уничтожает социализацию - необходимое условие существования гражданского общества и либеральной демократии. Образуется положительная обратная связь, ведущая к патернализму, паразитизму и господству бюрократии. "Социальные ценности" могут использоваться подобно лекарству для тяжелобольного человека. В больших количествах лекарство становится ядом. Нельзя лечить легкое недомогание лекарствами, так как перестанет работать иммунитет. Организм с ослабленным иммунитетом не перенесет действительно тяжелого испытания. Тот вариант социального устройства, к которому стремились коммунисты, когда "широким потоком польются материальные блага", мог породить только одно - общество паразитов. В этом убеждает, как ни странно, американский и европейский опыт борьбы с бедностью. В конечном счете, все определяется человеком, а государство должно только лишь помогать человеку, но не ограничивать его самостоятельность и тем более, не развращать. Необходимо находить оптимальную величину поля свободы.
   С этим же связан еще один аспект этого вопроса - аспект так называемых, "прав человека". Проблема прав человека обычно возникает в том случае, когда государственная машина эти права подавляет. Когда говорят о "праве на жизнь", это значит, что система должна оставлять производителю материальных ценностей, как минимум, такую долю этих ценностей, чтобы он мог выжить. Ситуация коренным образом меняется в "социальном" обществе, где процветает забота о правах человека. Возникает вопрос - может ли человек требовать реализации своего права теперь уже на хорошую жизнь, ничего не давая обществу взамен? По логике приоритета прав человека, так и есть, может. Не является ли это правом на паразитизм? Не ущемляет ли паразит права производителей материальных благ и всего общества? Ответ очевидный, расширение прав не может быть бесконечным, в какой-то момент они должны ограничиваться обязанностями перед обществом. Реализация прав человека не должна разрушать мораль общества, без которого невозможно ни существование человека, ни реализация его прав. В здоровом обществе должен существовать оптимальный баланс прав и обязанностей. Государство, которое нарушает этот баланс, поступает безответственно. Обеспечить возможность выполнения всеми людьми определенных обязательств перед обществом намного сложнее, чем подкинуть деньжат "с барского плеча". Это действительно социальная проблема. Но ее необходимо ставить и решать, используя имеющийся опыт самоорганизующихся обществ.
   В самоорганизующемся обществе проблема прав и обязанностей решается естественным образом через моральные устои. Бездельник и жулик автоматически опускается на социальное дно. Быть бездельником и вором становится не рационально и не выгодно. Честность и порядочность становятся залогом делового успеха. У человека формируется достоинство, являющееся духовным воплощением моральных принципов, в которых закреплены и права, и обязанности, и ответственность перед собой, перед близкими и перед обществом. В самоорганизующемся обществе не возникает противоричий между принципами либерализма и моралью. Что характерно, если моральные устои стали частью души человека, он не чувствует ограничения свободы, следуя этим устоям, так как ощущает их необходимость. Если человек осознал, например, необходимость труда, он тем самым расширил поле своей свободы, так как почувствовал душевную потребность в труде, и в труде он будет находить моральное удовлетворение. "Свобода есть осознанная необходимость" - знаменитое изречение, приписываемое Аристотелю, подчеркивает именно этот аспект проблемы свободы. (В нашем контексте его можно переформулировать так: "Осознанная необходимость не ограничивает свободу").
   Ситуация коренным образом меняется, когда система общественной морали сменяется институтом юридического права. Отношения между людьми регулируются законами, инструкциями и постановлениями. Уровень морали падает, вор, жулик и паразит уже не представитель социального дна, а "право имеет". Пока суд не установит, что бандит есть бандит по решению суда, он остается уважаемым членом общества со всеми правами. Если же он купит суд со всеми потрохами, то он будет еще более уважаемым и порвет всякого, кто позарится на его честь и достоинство. Это вариант, когда человек знает права, но не знает обязанностей и не хочет их знать. Человек, который приложил горячий утюг к голове и через суд добивается от изготовителей компенсации морального вреда, также хорошо знает свои права и пользуется тем, что и государство, и суды исходят из принципа безответственности - человек не отвечает за свои поступки. Он всю жизнь курит табак, а затем требует компенсацию за испорченное здоровье и получает эту компенсацию. Еще Аристотель подчеркнул, что безответственное существо есть либо зверь, либо бог. Нормальные люди несут ответственность за свои поступки так же, как они обладают правом на жизнь.
   Можно продолжать примеры, но во всех случаях мы придем к аналогичному результату - сужение поля свободы, подмена личных качеств человека, его ответственности, его способности к самоорганизации государственными институциями, бюрократией, законами, приводит к порче и деградации моральных устоев, качеств характера и, в конце концов - к паразитизму (в той или иной форме) значительной части населения и деградации общества. Общество рассыпается на совокупность индивидуумов, лишенных социализации и связанных только договорными отношениями, то есть, атомизируется. Человек, как объект экономики, начинает вполне соответствовать модели "рационального эгоиста". Особенно это характерно для населения крупных городов с многоэтажной застройкой, где в квартирах проживают нуклеарные семьи в практически полной взаимной изоляции и полной зависимости от бюрократического аппарата, организующего их жизнь. Тенденция к атомизации общества есть тенденция к концу государства. И склонность к этой тенденции содержится в противоречиях между либеральными принципами свободы и ограничениями этой свободы, налагаемыми государственной машиной. Разрешение этого противоречия может быть обеспечено одним способом - государство не должно распространять свою компетенцию на ту область, где работает самоорганизация, гражданское общество. В недостаточно социализированном обществе государство должно постепенно освобождать все новые ниши, для их заполнения расширяющимися функциями гражданского общества.
   Не укрепление государственных институтов, а формирование самодостаточного общества должно стать главной заботой правящей элиты. Но в этом вопросе существует проблема - всякая достаточно самостоятельная структурная единица стремится к самосохранению, самовоспроизводству, то есть живет самостоятельной внутренней жизнью. Это в высшей степени относится к системе бюрократии, которая не только не склонна сворачивать поле своей деятельности, но делает все для его расширения и углубления. Щупальца бюрократической машины пронизывают все общество, все больше парализуя и удушая всякую склонность общества к самостоятельности. Бюрократия становится уважаемым и зажиточным сословием, совершенно независимым от "низов", хорошо осознающим свою роль в обществе и обладающим большими возможностями для поддержания своего статуса. Она превращает государственный аппарат в корпорацию, живущую по своим внутренним законам и обладающую своими внутренними интересами. Она обогащается и конвертирует деньги во власть. Она превращает государство сначала в олигархию, а затем в плутократию. Она подобна энтропии, которая только возрастает. И подобно энтропии подавляет все очаги свободы и свободной мысли, все всплески и проявления самодеятельной энергии. Именно поэтому всегда считалось, что бюрократия неодолима и только очистительная революция способна разрушить ее устои. Но и после революции она первая приходит в себя и моментально адаптируется к новой власти, потому что она и есть воплощение власти, готовое служить любой власти.
   На стадии становления государства бюрократия формирует государственные институты, необходимые для выполнения социальных функций, которые не обеспечиваются самоорганизацией, то есть общественными институтами. Здесь у нее несомненная положительная роль. Однако в дальнейшем институты продолжают расширяться, "проскакивают точку равновесия", превращаются в механизм эрозии общественной морали, деградации, и в конце концов, приводят к гибели государства вместе с породившей его бюрократией. В очередной раз мы видим, как положительное явление в результате фазового перехода меняет знак качества своего воздействия, как явление порождает причину своей гибели, как лекарство в неумеренных количествах превращается в яд. Чиновничество порождает государство, оно же его и убивает. На первой, восходящей стадии процесса определяющим фактором социального процесса является ментальность, с которой приходит в согласование структура государства (сознание определяет бытие). На второй, ниспадающей, инерционной стадии процесса складывающаяся структура формирует ментальность (бытие определяет сознание). Аналогичная закономерность прослеживается в большинстве социальных процессов различного масштаба, от внедрения новой идеологии до организации нового производства или строительства нового дома. Изначальной причиной активности всегда является мысль, сознание. Но материя, в которой воплощается мысль, обладает инерцией своего существования и подчиняет себе ментальную составляющую человека. ("Все труды человека для рта его..."). И далее сознание постепенно приходит в согласие с материей, адаптируется к условиям жизни.
   Почти в чистом виде вышеописанные процессы наблюдались в Китае на протяжении почти трех тысяч лет. Там с удивительным постоянством воспроизводился один и тот же тип восточной деспотии - централизованной системы власти с развитой управляющей структурой, состоящей из чиновников. Общество ничего не могло противопоставить этой системе кроме восстания или внешней агрессии.
   Возникает вопрос - неужели общество обречено на прозябание под прессом бюрократии? Существуют ли силы, способные ей противостоять? Такие силы существуют и не одна. Прежде всего, это основная сила, воздействующая на бюрократию - закон, конституция. Они должны жестко определить сферу полномочий бюрократии, структуру власти. Не следует передавать на высокие уровни иерархии власти функции, реализуемые на нижних уровнях. Нижние эшелоны власти, местное самоуправление должно отстаивать свою самостоятельность. Этот механизм противостояния вносит раскол в единство бюрократической машины. И другой механизм - автономизация, максимальная самостоятельность регионов. Оптимизация государственного механизма происходит путем согласования структуры функций и структуры власти. Наконец, есть естественное стремление каждого человека и каждой самостоятельной структуры к большей свободе, к самостоятельному решению своих проблем. Гражданское общество, хорошо осознающее опасность бюрократизации, является главной силой, способной ей противостоять. И для этого следует воспитывать общество, повышать уровень его сознания. В наше время появились принципиально новые технологические возможности для совершенствования институтов гражданского общества - интернетные социальные сети, которые могут обеспечить тотальный контроль над деятельностью государственных институтов, формировать общественное мнение путем дискуссий и обсуждений, организовывать мероприятия различного масштаба, создавать механизмы прямой демократии ("цифровой демократии", как она именуется на Западе), которые в будущем заменят новгородское вече и киевский майдан. Социальные сети призваны стать новым механизмом социализации граждан, более мощным, чем церковь или стадион, механизмом, препятствующим распаду и атомизации общества. Технологическая революция с неизбежностью повлечет за собой социальную революцию, у истоков которой мы сейчас находимся. (В настоящее время многие исследователи рассматривают "цифровую демократию", как миф, но, на мой взгляд, если технологические возможности формирования новых общественных механизмов появляются, то они с неизбежностью реализуются. Ружье обязано выстрелить).
   Нет сомнения, что проблемы местного масштаба проще и быстрее решаются на местах. Просто для этого у местной власти должны быть полномочия и ресурсы. А для этого следует соответственно реструктурировать власть и налоговую систему, с акцентом на местный уровень. В свое время Борис Ельцин провозгласил лозунг: "Пусть автономные образования берут столько власти, сколько смогут удержать". (На мой взгляд, стоило бы добавить "но не больше"). Лозунг красивый и правильный, так как он был направлен на приведение в соответствие структуры власти со структурой функций, на разрушение имперской традиции, когда высшая власть доходит до уровня каждого, отдельно взятого подданного. (Петр I делил сумму госбюджета на число крестьян в империи и получал величину подушного налога, нисколько не заботясь о местных проблемах). Однако в новой России возникло традиционное имперское противоречие, связанное со стремлением национальных автономий к полной независимости. Возможно, это была преувеличенная тревога. От "трубы" еще далеко никто не убегал. Но система срочно дала откат назад, на старые рубежи. И снова президент страны берет на себя обязательство проложить водопровод в Тмутаракани и устроить дела доярки из Урюпинска, а журналист Александр Минкин пишет открытые письма президенту, в связи с опаздыванием электропоездов и плохим качеством водки. И снова центральная бюрократия распростерла свои орлиные крылья над всей страной. Китайский вариант опять торжествует, хотя давно уже всем ясно, что он устарел морально и тормозит прогресс.
   В отличие от восточной традиции, Европа обладала более широким разнообразием властных структур, что позволило путем естественного отбора осуществлять прогресс в сфере государственного управления. Уже в древней Элладе мы имеем дело со страной, как совокупностью независимых полисов, хоть и воюющих друг с другом, но в условиях внешней агрессии способных объединяться и противостоять общему врагу. И даже в составе Римской империи Греция обладала автономией. Далее появились средневековые феодальные государства с распределенной структурой власти и весьма относительной центральной властью, средневековые свободные самоуправляемые города - все эти традиции, развиваясь, нашли воплощение в устройстве американских Соединенных штатов и в Европейском союзе. Но и в этих образованиях мы наблюдаем прогрессирующее развитие и укрепление роли центральной бюрократии, стремление как можно сильнее влиять на внутренние дела стран членов союза. Особенно чувствительно такое вмешательство в переходный период для новых членов, когда страна сталкивается с новыми экономическими реалиями. Не исключено, что и в Европе наступит период более жесткого противостояния центральной бюрократии и местных властей, подобно тому, как это было в феодальных государствах. Во всех случаях все упирается, в конечном счете, в свойства народа, в его активность, желание быть свободным и его способность отстаивать свободу. Только волны активности, идущие снизу, способны произвести тектонические изменения в социальной системе, подобно тому, как активность в глубинах земли меняет ландшафт нашей планеты. Волны активности, идущие сверху вниз, не приведут к результату, если они не встретят резонансного усиления в низах, если они будут извращены и поглощены серой инертной массой бюрократов.
   Получается, что на самом деле, народ имеет такую власть, какую заслуживает, и действительно, каков поп, таков и приход. Для того чтобы народ становился хозяином своей судьбы, он должен расширять и углублять свою социализацию, активно вмешиваться в социальные и политические процессы, участвовать в принятии решений, требовать от власти отчета за свои действия и создавать информационные каналы для связи власти и масс. Самым большим препятствием в развитии социализации становится ментальность паразитизма, которая вообще блокирует этот процесс. Сытый паразит предоставляет власти полную свободу действий, его не интересует будущее, никакие политические силы не могут найти в нем поддержки, он не способен делать выбор и выдвигать лидеров. В социуме, где преобладает паразитизм и патернализм, быстро возникает устойчивая структура с очень сильной дифференциацией по иерархической лестнице, средний слой практически отсутствует. Если же человек становится свободным хозяином своей судьбы, формируется рыночная ментальность, происходит естественный процесс социализации, возникает социальная структура с ярко выраженным средним слоем. Короче говоря, в социальных процессах важную (а может, важнейшую) роль играет человеческий фактор (в широком смысле).
   Может ли власть влиять на тип ментальности и на процессы социализации? Несомненно. Мудрая власть, которая заботится о процветании на долгие годы, будет делать все, чтобы формировать активный, трудолюбивый, просвещенный, самостоятельный народ. Тем более что исторический опыт предоставляет нам обширный материал по решению этой задачи. Проблема в одном, все в том же народе, из которого выходит власть. Менталитет народа оказывается инерционным звеном, стремящимся воспроизводить ранее сформировавшиеся социальные стандарты. Исходно низкое качество "человеческого материала" становится причиной некачественного выбора руководства (низкое качество "социального сита"), популизм и безответственность политиков становятся нормой, власть боится серьезных решений, наносящих вред своей репутации, да и не способна на такие решения, так как это слишком сложное и ответственное дело, и поэтому поддерживает статус-кво. Порочный круг замыкается. Ситуация усугубляется тем, что система представительной демократии обладает очень низким быстродействием (от выборов до выборов), так что плохие решения могут иметь длительные непредсказуемые и даже необратимые последствия. Вероятность того, что найдется "герой", который разбудит застоявшееся болото, очистит авгиевы конюшни, сообщит обществу импульс развития и активность людям, на мой взгляд, исчезающее мала. Уж слишком тяжела задача. Есть только одна реальная сила, способная заставить людей шевелиться - нужда, которая заставит вспомнить давно забытую общинность и коллективизм, восстановит доверие между людьми, заново отстроит систему ценностей.
   Нет ничего удивительного в том, что человек, которого 70 лет держали в ежовых рукавицах советской власти, который неотвратимо скатывался к добровольному рабству и "халяве", в одночасье не превратился в честного предпринимателя или совестливого работника. Естественно, что процесс уже был заложен в предыдущей системе. Важно подчеркнуть другое - как говорил один литературный персонаж, разруха - в головах. Именно менталитет играет определяющую роль в таких ситуациях, а менталитет можно и нужно формировать в нужном направлении, уходя с проторенной дорожки предыдущего аттрактора.
   Та скорость, с которой поменялся менталитет очень многих россиян в сторону, назовем условно - беспредела, может свидетельствовать о двух моментах. С одной стороны это может быть проявление внутренних, ранее подавляемых ментальных интенций, с другой - свидетельство достаточно высокой адаптивности менталитета в новых, быстро меняющихся условиях, когда беспредел становится наиболее рациональной стратегией поведения и выживания. А это уже внушает оптимизм. Значит обстоятельства жизни, система общественных отношений могут круто и достаточно быстро влиять, по крайней мере, на верхние слои менталитета. Вопрос только в направленности и целеустремленности соответствующих управляющих воздействий.
   Классический, а может лучше сказать, традиционный подход в вопросе направленного изменения курса государства состоит в его реформировании путем перестройки государственной и общественной организации согласно плану. То есть, в результате реформ совершался прыжок от того как есть, к тому как должно быть. Естественно, менталитет при этом не принимался во внимание, так как при реформировании "сверху" работает властный ресурс, диктаторские методы и военная сила, необходимость применения которой, как правило, возникает при коренных реформах. (Либо, если этот ресурс не работает, то реформы заведомо обречены на неудачу). Не учет ментальной составляющей фактически приводит к насилию над народом, сопровождается соответствующими потерями и обратными откатами. Этим же страдает технократический подход, при всей его "научности". (Характерный, приводившийся выше пример - восприятие Столыпинских реформ в среде общинников великороссов и "самостийников" малороссов, петровский указ брить бороды и строить "крепостные фабрики", раскол Русской православной церкви, реформы Мэйдзи в Японии, приведшие к гражданской войне - примеров не счесть).
   Возможен другой подход, при котором малые изменения общественной организации приводят к изменению менталитета в нужном направлении, а уже измененный менталитет становится двигателем общественных преобразований. Реформы "сверху" заменяются движением "снизу", либо комплексом постепенных "социально-инженерных" мягких мер, учитывающих гуманитарный аспект. Как показывает опыт, единственным надежным средством влияния на менталитет является изменившаяся общественная практика. Изменения интеллекта происходят только в результате многократно повторяющихся однотипных процедур, которые рационализируются и закрепляются в интеллекте, меняют его структуру и начинают действовать неосознаваемо на уровне чувств (души). Служившие в Советской армии, могут подтвердить справедливость этих слов. Собственно, переход практики в чувство и означает изменение менталитета, приводящее к изменению характера группового поведения. Пример такого перехода на уровне всего социума - развитие капиталистического способа производства, стимулирующего такие качества менталитета, как личная ответственность, дисциплина, трудолюбие, стремление к получению знаний, честность в деловых отношениях и т. п., (что, впрочем, не вполне относится к рабочим на конвейере). Другой пример - "протестантская этика" (по М. Веберу), а также развитие грамотности в протестантских странах, в связи с необходимостью читать Библию (в отличие от католических стран, переведенную на родной язык) и, наконец, разрешение церкви на свободу предоставления денежных кредитов, что качественно изменило ментальное восприятие денег и дало мощный толчок капиталистическому производству. Подобных примеров можно много найти в истории. Общая закономерность такова, что естественные процессы свободной самоорганизации, идущие "снизу", более эффективны, не склонны к затуханию, в отличие от процессов навязанных "сверху", не несут травматических последствий и органично встраиваются в существующую систему отношений. Это связано с тем, что в этих процессах естественным образом происходит согласование свойств, функций и структур без властного принуждения со стороны государственной машины.
   В тупиковых ситуациях атомизированных и патерналистских обществ ситуация значительно сложнее, так как общество утратило способность к самоорганизации. В этом случае возрастает роль и ответственность власти за дальнейшую судьбу народа. В принципе, грамотно организованное законодательство способно формировать желаемый вектор развития общества через систему положительных и отрицательных обратных связей.
   В случае постсоветских государств управляющее воздействие должно быть направлено, прежде всего, на разрушение патерналистских интенций и на формирование гражданских - связанных с чувством личной ответственности за свою судьбу и судьбу державы. Можно предложить ряд мягких и очевидных мер, создающих указанную направленность. Самый простой и самый действенный способ направленного влияния на общественную практику - законодательный, юридический, формирующий нужную направленность и нужную практику, постепенно переходящую в ментальность. Во-первых, следует в законодательном порядке изменить систему выплаты заработной платы. Работник должен получать всю зарплату и сам платить все налоги (лучше бы сразу разделенные на федеральные и местные). Необходимо, чтобы он в полной мере ощутил щемящее чувство расставания с кровно заработанными деньгами. Через какое-то время он почувствует себя не просто рабочим, а человеком, создающим маленький финансовый ручеек, в числе других, питающий всю государственную машину. Налогоплательщик - это звучит гордо! Еще через некоторое время он будет смотреть совсем другими глазами на представителей местной администрации, так как ощутит полное моральное право спрашивать с них об использовании денег - своих денег. Во-вторых, избирательным правом должны пользоваться только налогоплательщики. (В этом вопросе я сторонник Юлии Латыниной). Правом выбирать должны обладать только граждане, а не тунеядцы, потому что выбор - это, прежде всего ответственность перед будущим и только люди чувствующие ответственность смогут "отсеять" популистов и демагогов. Можно также позволить воспользоваться избирательным правом всем остальным гражданам, по предъявлению чека об уплате определенной (достаточно ощутимой) денежной суммы. Следующий момент - формирование ячеек самоуправления на уровне многоквартирного дома. Необходимо создать у жильца ощущение хозяина (хоть и коллективного), который сам несет ответственность за свою собственность и сам определяет формы внутренних и внешних отношений, подобно тому, как это делает владелец частного дома. И не только дома, но и территории вокруг него. Самоуправление дома само должно решать вопросы ремонта, уборки, поддержания порядка и контроля над территорией вблизи дома, которая должна перейти в коллективную собственность владельцев дома. Люди должны осознать, что это их собственность, они ее поддерживают в нужном состоянии и несут за это ответственность. Они должны точно знать, кому они платят и за что. Параллельно следует переходить на накопительную пенсионную систему и страховую медицину. Человек будет точно знать, что он сам обеспечивает свою старость и охрану здоровья. Далее, необходимо привести в соответствие структуру страны со структурой функций и структурой власти, то есть двигаться в направлении самостоятельности регионов и национальных образований. По мере созревания ментальности народа следует расширять уровень, роль и функции самоуправления на уровне города. Городской бюджет необходимо формировать за счет местного налога, который должен стать основным по размеру. (Повышение доли налогов местного бюджета и роли местного самоуправления - общая тенденция для всех развитых стран). Еще один очень важный момент, стимулирующий частную инициативу - уменьшенная до предела стоимость долгосрочных кредитов, а также выделение субсидий, направленных на создание бизнеса и предоставляемых государственными банками. Дело формирования малого бизнеса нельзя передавать в руки финансовых кровососов. И, наконец - всяческая стимуляция мелкого и среднего бизнеса, в частности, налоговые каникулы не менее 5 лет после организации бизнеса, а также любых форм проявления гражданского общества. Гражданское общество - это самодостаточный город, а в пределе - страна, как совокупность самодостаточных регионов, состоящих из городов и сельскохозяйственных ферм. Следует подчеркнуть еще раз - изменение ментальности социума невозможно вне соответствующей социальной практики. Важнейшим элементом социальной практики является грамотная система воспитания подрастающего поколения. Ей должно уделяться главное внимание. И от нее напрямую зависит будущее страны.
   Такие и подобные методы мягкой социальной инженерии основаны на принципе изменения формы, практически без изменения содержания. Смысл изменения формы в приведенных примерах состоит в том, что она способствует выявлению истинного содержания - сразу ставит точки в вопросе, кто есть кто. Не власть облагодетельствует народ, а народ-труженик содержит власть, он ее избирает и, по сути, - он отвечает за свой выбор. Человек становится сам строителем своей судьбы и строителем государства - своего государства. Из серой электоральной массы он вырастает в гражданина, а общество становится гражданским. Постепенный процесс формирования гражданского общества должен сопровождаться столь же постепенным расширением поля свободы, что неизбежно приводит к росту активности населения и реализации его творческого потенциала, определяющего успешность государства. (Быстрое расширение поля свободы может привести к потере устойчивости). Гражданская активность всегда имеет политическую составляющую. Возникающие волны политической активности масс, как реакция на действия властей, играют роль обратной связи, которая не дает возможности закостенеть и зажиреть государственной машине. И во властной элите, выросшей на таком ментальном субстрате, вряд ли коррупционеры, проходимцы и паразиты станут большинством. Вопрос в другом, заинтересована ли существующая властная элита в таком направлении развития?
   Если же стремление идти во власть представляет собой стремление к кормушке, если самый выгодный бизнес - работа во властных структурах, если на телевидении царит культ денег и насилия, то в этих условиях человеческий фактор начинает работать на дальнейшее разложение системы, в полном соответствии с механизмом обратной связи. И здесь вопрос только в одном - достигнут ли порог устойчивости, за которым следует необратимый процесс, неподконтрольный человеку?
  

4.4. Переходные процессы.

   Выше мы установили, что в социуме постоянно происходят адаптационные процессы согласования свойств различных элементов и измерений системы путем перестройки структуры и организации общественных отношений. Активность социума, необходимая для реализации этих процессов, вызывается ментальным напряжением. Если ментальное напряжение превышает некоторое пороговое значение, возникает, так называемая, ситуация вызова. Ее следствием является нелинейная, то есть качественно отличающаяся от предыдущей, реакция системы на ситуацию. Нелинейность реакции означает, что изменяется интенсивность и характер протекания процессов и, кроме того, качественные изменения начинают охватывать другие измерения и другие подсистемы. Никому не удается "отсидеться" и тихонько переждать, пока все успокоится. После нелинейной реакции на ситуацию вызова в социуме происходит, так называемый переходный процесс из прежнего состояния системы в новое. Отличие этого нового состояния от прежнего, зависит от глубины преобразований в переходном процессе, от того насколько затронуты базовые составляющие системы. Скажем, если структура и организация не претерпели изменений, то происходит только смена действующих субъектов.
   Причиной вызова может быть рассмотренное выше этапное событие, когда общество вдруг оказывается в новой реальности, и начинается новый отсчет времени и новая цепь причинно-следственных связей. Изменение ментальности в этом случае является следствием возникшей новой реальности. Так как ментальность является наиболее консервативным измерением, то процесс адаптационного согласования свойств различных элементов системы будет протекать в условиях доминирования ментальности, то есть ментальность будет подстраивать систему "под себя". Исключением является ситуация непреодолимой силы, например, природный катаклизм или оккупация, когда ментальность начнет адаптироваться под ситуацию вызова. Например "крепостные мануфактуры", созданные по указу Петра, представляли собой адаптацию западных социальных технологий под ментальность крепостного человека и сложившуюся систему социальных отношений на Руси. Ясно, что в этой ситуации не могло быть и речи о воспроизводстве голландских образцов, формировавшихся эволюционно и находившихся в полном согласии с голландской же ментальностью. Показательно, что крепостные фабрики существовали вплоть до отмены крепостного права, но впоследствии быстро развалились вследствие низкой рентабельности производства. Везде в мире, где происходила модернизация, наблюдалось сильное влияние коренной культуры на новую систему отношений, взятую за образец, вплоть до полного неприятия и несовместимости. Но во всех случаях происходит то или иное взаимное согласование, устранение возникающих конфликтов и противоречий. Скорость адаптационного процесса вначале большая, затем постепенно замедляется, напряжение в социуме спадает. Процесс переходит из фазы вызова в фазу нормального развития, когда "бытие" начинает определять "сознание", и переходный процесс завершается.
   Этапное событие определяет один из типов переходных процессов. Другой тип - характеризуется постепенным накоплением напряжения в обществе, а затем, по достижении некоторого порогового значения, происходит разгрузка энергии и дальнейшие события имеют форму переходного процесса. Состояние напряжения может даже превышать допустимый порог. Тогда наступает, так называемое, метастабильное состояние системы, которое может существовать относительно долго, пока возникающий центр концентрации или кристаллизации активности не приведет к быстрой разгрузке накопленной энергии системы. Процесс разгрузки может инициироваться неким событием и тогда это событие становится этапным, знаменующим начало переходного процесса. Здесь существенно отметить, что ментальность общества к началу переходного процесса уже была изменена осознанием необходимости изменений, по принципу, "так дальше жить нельзя" или "от того как есть, к тому как надо". К сожалению, не всегда общество хорошо понимает "как надо", и весь процесс завершается возвращением "на круги своя". Тем не менее, даже в этом случае происходит очищение и обновление общества (в особенности, элиты), ликвидация уж очень устаревших частей государственной машины.
   Импульсивный процесс накопления и разгрузки энергии уже не характерен для современных развитых цивилизаций. Демократические механизмы смены власти, непрерывный мониторинг общественных настроений, позволяют держать ситуацию под постоянным контролем и вовремя сбрасывать напряжение в мягком режиме. Сложнее обстоит дело в авторитарных режимах, где ослаблена обратная связь с общества на элиту, СМИ подконтрольны власти, а сама власть работает в информационном вакууме и достаточно свободна в принятии решений. Если происходит загнивание власти, то вполне возможно прохождение точки невозврата, после которой мягкий вариант перехода становится все более проблематичен.
   Существует третий тип переходных процессов, в котором процесс не развивается по катастрофическому сценарию, но, тем не менее, является вызовом. Таковы, например, вызовы модернизации, новых технологий и новых идей, если они значительны, и приводят к нелинейным изменениям в обществе. В общем случае, вызовом является любое значительное по своим последствиям изменение социального характера, при котором скорость этого изменения заметно превышает скорость естественной адаптации менталитета к данному изменению. Или по-другому, время этого изменения заметно меньше времени перестройки менталитета. Если же время перестройки соизмеримо или меньше времени социальных изменений, то имеет место квазистационарный процесс, не вызывающий ментальных напряжений. Движущей силой ментальной перестройки является ментальное напряжение, возникающее в ситуации вызова. Характер и время перестройки зависит от глубины преобразований менталитета. Когда затронуты верхние слои, например, в случае изменений, сопровождающих появление новых форм производственных отношений, время ментальной перестройки сравнимо со временем профессиональной переподготовки работников и внедрением новых трудовых процедур. Если появляется новая революционная технология, затрагивающая все общественные отношения, то это уже серьезный вызов, способный изменить вектор общественного развития. В случае вызова, преобразующего еще более консервативные слои менталитета, например, при военной оккупации, революции, адаптации подлежит его довольно устойчивая этическая составляющая, историческая память, традиции, достоинство и т. д. Такое событие может стать травмирующим воздействием на менталитет народа или этноса, сохраняющимся в памяти на столетия. Но важно подчеркнуть, что в ситуации вызова ментальность является определяющим фактором социального процесса по двум причинам. Во-первых, она является непосредственной причиной, определяющей характер активности. Во-вторых, она является консервативным элементом, который помнит предыдущее состояние и имеет представление о социальной норме, о том "как надо", и стремится сформировать вектор активности соответствующей направленности. Любые действия начинаются в голове. Правда, не всегда голова может контролировать дальнейшие действия, и это максимально справедливо для ситуации вызова, но, во всяком случае, голова способна воспринимать события и это восприятие всегда преломляется через ментальность.
   К сожалению, представление о будущем может иметь значительные вариации. Когда происходит потеря управляемости в социальной системе, когда рушится старая власть, когда активность проявляют все социальные слои, в обществе наступает ментальный хаос. Ситуация вызова сама по себе порождает хаос. Обратимся к нашему гипотетическому примеру с появлением земледелия (раздел 2.5). Рассмотрим возможные варианты дальнейшего развития ситуации. Предположим, соседнее племя узнало о новой технологии. Если у племени все в порядке, всего вдоволь, оно только посмеется над соседями. Всякое изменение образа жизни требует нестандартного напряжения, поэтому требуются особые причины, чтобы подвигнуть на это. Однако за тучными годами рано или поздно приходят тощие. Наступает кризис, ситуация вызова - время принятия решений, как жить дальше. Изучается сложившаяся обстановка, в том числе - ситуация в племени земледельцев. Взаимодействие с соседями естественным образом включается в спектр возможных решений по выходу из кризиса. Впрочем, вызовом может быть уже само по себе существование соседнего племени, ведущего качественно иной образ жизни. Откуда берется этот вызов? Почему это племя не может спокойно жить дальше, как жило раньше? Этому есть две причины, рациональная, а также иррациональная. Рациональная - состоит в естественной групповой конкуренции, необходимости постоянного поддержания статуса и баланса сил, чтобы не быть раздавленными и задвинутыми на задворки прогресса. Иррациональная причина связана со свойствами менталитета, с нарастающим чувством, что "так больше жить нельзя", что достоинство ущемлено и вообще, страшно мучает зависть. В ситуации вызова в сообществе возникает ментальный хаос, поскольку оно чувствует необходимость изменений, но не имеет единства в отношении направленности этих изменений. Ментальный хаос приводит к снижению устойчивости сообщества и любая достаточно организованная сила может сформировать вектор его дальнейшего развития, если предпосылки для него уже были заложены ранее. Как правило, таких векторов может быть несколько. Возникает точка ветвления, по-другому - бифуркации процесса развития. После того, как возобладал определенный вектор развития, система начинает стремиться к устойчивому процессу - аттрактору. Когда система выходит на аттрактор, в ней возникает согласование свойств элементов и измерений системы, приводящее к балансу напряжений и сил. При уходе с траектории аттрактора возникают возвращающие силы, восстанавливающие баланс. Возникает определенная область, поле притяжение аттрактора, попав в которое система сваливается (или медленно сползает) на устойчивую траекторию. Выскочив за пределы этого поля, система попадает в поле притяжения другого аттрактора и начинает развиваться по альтернативной траектории. В реальности, достаточно легко перейти на другой аттрактор можно только вблизи точки ветвления (бифуркации), когда устойчивость системы существенно снижена или вообще отсутствует. Необходимым условием такого перехода являются заранее сформированные предпосылки и тенденции, заложенные как в общественной организации, так и в менталитете общества. Если таких предпосылок нет, система опять свалится на старый аттрактор. Возможно наличие нескольких аттракторов различной глубины. Позволю себе пространную цитату из Лебона: "Даже в наиболее смутные эпохи, производящие самые странные изменения в личностях, можно легко под новыми формами отыскать основные черты расы. Разве централистский, самовластный и деспотический режим суровых якобинцев в действительности сильно отличался от централистского, самовластного и деспотического режима, который пятнадцать веков монархии глубоко вкоренили в души французов? После всех революций латинских народов всегда появляется этот суровый режим, эта неизлечимая потребность быть управляемыми, потому что он представляет собой своего рода синтез инстинктов их расы. Не через один только ореол своих побед Бонапарт сделался властелином. Когда он преобразовал республику в диктатуру, наследственные инстинкты расы обнаруживались с каждым днем все с большей и большей интенсивностью, и за отсутствием артиллерийского офицера был бы достаточен какой-нибудь авантюрист. Пятьдесят лет спустя достаточно было появиться наследнику его имени, чтобы собрать голоса целого народа, измученного свободой и жаждавшего рабства. Не брюмер сделал Наполеона, но душа народа, который почти добровольно шел под его железную пяту.
   По первому мановению - пишет Тэн - французы поверглись в повиновение и пребывают в нем, как в естественном положении; низшие - крестьяне и солдаты - с животной верностью; высшие - сановники и чиновники - с византийским раболепством. Со стороны республиканцев - никакого сопротивления; напротив, именно среди них он нашел свои лучшие орудия управления: сенаторов, депутатов, членов государственного совета, судей, всякого рода администраторов. Тотчас под проповедью свободы и равенства он разгадал их самовластные инстинкты, их жажду командовать, притеснять, хотя бы и в подчиненном порядке, и сверх того у большинства из них аппетиты к деньгам и наслаждению. Между делегатом Комитета Общественного Спасения и каким-нибудь министром, префектом или супрефектом Империи разница ничтожная: это тот же человек, но в разных костюмах, сначала в тоге революционера, а потом в вицмундире чиновника".
   (Нужно иметь в виду, что под расой Лебон подразумевал этническую принадлежность). Данная цитата иллюстрирует решающую роль менталитета, легкость, с которой общество скатывается в привычный аттрактор и малость усилий, требуемых для выхода из хаоса "...и за отсутствием артиллерийского офицера был бы достаточен какой-нибудь авантюрист". (Артиллерийский офицер - Наполеон. Лично я склонен придавать значительно большее значение роли личности и уверен, что не всякий авантюрист мог бы заменить Наполеона. В этих вопросах важнейшую роль играет харизма). Нет ничего удивительного в том, что бывшие империи и монархии в 20 веке с легкостью преобразовались в корпоративные государства с авторитарными режимами, во главе с "вождями", вставшими на место привычных монархов. Российская империя неотвратимо двигалась в том же русле. В.В. Шульгин, ознакомившись с программой и методами большевиков, уже в декабре 1917 года констатировал: "...отсюда только один скачек до Царя". В то же время страны северной Европы, с их глубокими либеральными традициями остались в стороне от этой, казалось бы, неотвратимой волны социализма (этот процесс анализирует Ф. Хайек в его знаменитой работе "Путь к рабству").
  
   Назовем переходный процесс системным, если он затрагивает все измерения общественной системы. Обычно системный переходный процесс проходит через точку неустойчивости, ветвления и выход на аттрактор. Отметим, что не все исследователи придерживаются такой позиции. Например, А. Коротаев считает, что существует поле направлений развития, но не все возможности реализуются. На мой взгляд, впечатление поля связано с огромным разнообразием специфических форм развития, присущих разным народам и разным временам. Кроме того, корректировка аттрактора может произойти в течение очень длительного переходного процесса, когда радикально изменится ментальность и вымрет старшее поколение (эффект Моисея). Но все это свидетельствует только лишь о разнообразии начальных условий, существовавших в системе до выхода на аттрактор, что сказывается на особенностях самого аттрактора. Вообще, для природы не характерна непрерывность, она предпочитает структурированность. Непрерывность - качество начальной, хаотической стадии переходного процесса, который всегда стремится к дискретности, устойчивости, подобно тому, как звук струны в начальный момент возбуждения переполнен шумами, сплошным спектром гармоник, из которого скоро формируются вполне определенные, чистые тона. Устойчивость всегда определенна и дискретна. Об этом же свидетельствует само представление об устойчивости, как о состоянии, к которому стремится система тем сильнее, чем дальше она от него отклоняется. Особенность процесса развития человеческого общества в поле притяжения аттрактора связана с непрерывной трансформацией всех систем и измерений общества, направленной на их взаимное согласование, что оказывает влияние на параметры аттрактора. Длительность и траектория переходного процесса могут влиять на конечное состояние вследствие перестройки ментальности за время перехода. Таким образом, характеристики аттрактора будут соответствовать конечному состоянию системы после завершения переходного процесса.
   Есть еще несколько факторов, которые разнообразят аттрактор. Помимо возможных внешних влияний на систему, это, в первую очередь, развитие, вызывающее фазовые сдвиги и дисбалансы, зависящие от конкретных условий, флуктуации - неоднородности локального масштаба, человеческий фактор (наличие "пассионарных" личностей), случайные, а также запаздывающие явления (своего рода "историческое эхо", ушедшее в пространство, а затем вернувшееся и вызвавшее резонанс в исторической памяти). Кроме того, как уже отмечалось, существует постоянно действующий фактор преобразующей силы разума. В принципе при грамотном подходе со стороны власти, может быть организован управляемый процесс перехода на новый аттрактор без существенных потрясений общества - модернизация сверху. (Хотя модернизация уже сама по себе является вызовом). В исторической практике такие процессы реализуются по готовым образцам преобразований в относительно отсталых странах, вставших на путь модернизации. Когда ясны цель, путь и методы - движение в нужном направлении возможно, однако принудительный переход на новый аттрактор требует приложения тем большей внешней силы, чем меньше время перехода. Если новый аттрактор существенно отличается от старого, он не может быть устойчивым, пока не произойдет достаточная перестройка ментальности общества, и стабильность общественной системы должна поддерживаться принудительно с помощью власти.
   Развитие переходного процесса после входа в состояние ментального хаоса существенным образом зависит от глубины кризиса. Выход из состояния глубокого кризиса, угрожающего существованию общества, идет через исторически более древние и простые формы отношений, в том числе - через агрессию. Этот переход к примитивным, диким формам отношений связан с вышеупомянутым свойством менталитета, согласно которому человек в критических условиях легко и быстро возвращается к своей дикой иррациональной природе, по крайней мере, частично, а иррационализация менталитета ведет к применению иррациональных методов решения проблем. Эта тенденция к упрощению решений прослеживается на всех уровнях, во все времена и у всех народов: вместо дискуссии - "по морде", кто не с нами - тот против нас, если враг не сдается - его уничтожают, гордиев узел - разрубить, появился конкурент - пристрелить, успешного фермера - поджечь, кто высунулся - по голове, вместо того, чтобы работать - грабить, вместо продажи товара - продажа сырья, вместо создания бизнеса - рейдерский захват, вместо отдачи долга - убить кредитора и т. д. и т. п. Самая большая опасность возвращения к древним и простым формам решения проблем, состоит в том, что эта форма в дальнейшем может закрепиться и стать аттрактором, вырваться из которого не представляется возможным. Есть такое понятие, преступить. Преступивший человек, преступник, переходит в качественно новое состояние, когда следующее преступление он уже совершает с легкостью. Первое преступление стало для него этапным событием меняющим ментальность. Началось формирование его личного аттрактора - судьбы. (Мой отец, фронтовик, принимавший участие в штурме Берлина, рассказывал, что настроение в войсках сразу после победы было такое, что солдаты были готовы идти с боями дальше, хоть на завоевание всей Европы. Этот поствоенный синдром, как своего рода похмелье, продолжался еще минимум полгода. И еще долгие годы после войны в генеральных штабах разрабатывались варианты будущих войн, а все человечество было втянуто в нескончаемую гонку вооружений). В критические моменты истории во всю полноту вдруг поднимаются два главных "русских" вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?". Причем решаются эти вопросы очень просто и быстро - сразу находят виноватых и точно знают, что с ними следует делать. После этого еще долго занимаются поисками "пособников", "сочувствующих", "уклонистов", "шпионов" и прочей нечисти, которую следует выжигать каленым железом "народного" гнева.
   Вместе с тем, тенденция выхода на упрощающий аттрактор может быть очень полезна с точки зрения перестройки общественной организации. По сценарию упрощения происходит распад огромных иерархических структур, что позволяет одним махом избавиться от армии паразитирующей бюрократии и до предела упростить организационную структуру. (Этот "таран революции", ломающий старую государственную машину, воспевается в работе Ленина "Государство и революция"). Но здесь существует одна ловушка - за стадией распада и упрощения с неизбежностью наступает фаза строительства и усложнения, и нет гарантии, что паразитирующей бюрократии будет меньше. Бюрократическая машина есть необходимый элемент всякого государства и единственный способ ее укрощения - переход на самоорганизацию. Но для самоорганизации требуется совсем другое качество народа, а не то, которое возникает после революций.
   Упрощающий аттрактор в ходе истории часто являлся цивилизационной ловушкой - кризисы перенаселения, высокой плотности населения и выхода на предел продуктивности среды обитания традиционно разрешались через агрессию. Эти волны развития повторялись многократно, пока человечество не изобретало новый технологический уровень повышения продуктивности и новые организационные формы сдерживания агрессии. Но я усматриваю в упрощающем аттракторе также элемент социального оптимизма: в случае глобальной катастрофы историческая память людей даст возможность реализовать любые варианты развития, вплоть до первобытнообщинного с переходом на охоту и собирательство. Человек способен быстро опускаться и адаптироваться к новым условиям. В нем продолжают существовать все психологические типы людей, необходимых для выживания группы - агрессоры, защитники, разведчики, пионеры, труженики и т. д. вплоть до наиболее живучих - паразитов.
   Продолжим наш пример. В критической ситуации племя охотников-собирателей, скорее всего, предпримет агрессию и уничтожит племя земледельцев вместе с их технологией. Другими словами, из искры не всегда загорается пламя. И возможно, истории приходится много раз бить кресалом, чтобы искра превратилась, наконец, в пламя - непрерывный самоподдерживающийся цепной процесс, охватывающий всю обитаемую часть мира. Не исключено, что встав на этот путь, племя охотников-собирателей сменит аттрактор и превратится в племя агрессоров-людоедов. Агрессия для них превратилась бы в нормальную форму активности, каковой является война для профессионала-наемника. Соответствующие изменения (с фазовым сдвигом) претерпела бы организация и менталитет. Далее возникло бы какое-то подобие идеологии-религии. В этом случае сформировался бы очень глубокий и устойчивый аттрактор, по сути гибельный для племени, так как она целиком бы перешла на чисто паразитарный способ существования, в критической ситуации ведущий к самоуничтожению. Тем не менее, ментальный тип агрессивного паразита достаточно широко представлен в человеческой популяции, а в истории не столь редки примеры длительного воспроизводства подобной общественной формации. Эволюция не так часто демонстрирует направленность в сторону прогресса. Чаще всего - это повторяющиеся волны. Однако, ясно, что ментальный тип агрессивного паразита не может быть преобладающим (по крайней мере - длительно), как не может существовать фауна из одних хищников. Исторически могут сформироваться более продвинутые формы паразитирования, например, когда племя охотников-собирателей выполняет функцию защиты земледельцев, взимая дань, с постепенным переходом в полный симбиоз и эволюцию в одну из структурированных форм общественной организации. С другой стороны, в ситуации экологической катастрофы единственным вариантом спасения популяции от полного исчезновения становится внутренняя агрессия с переходом на каннибализм. В "тучные" годы популяция накапливает "пищевые запасы" в виде своих же членов. По-видимому, с этим связана высокая распространенность среди людей врожденной агрессивности и конфликтности.
   Существенная проблема состоит в определении вероятных аттракторов после выхода из состояния хаоса. Здесь следует учитывать два момента, отмеченные выше. Во-первых, необходимое условие выхода на определенный аттрактор - заранее сформированные предпосылки и тенденции, заложенные как в общественной организации, так и в менталитете общества. Так, например, Г. Лебон, характеризуя Францию, писал: "Непримиримые, радикалы, монархисты, социалисты, одним словом, все защитники самых различных доктрин преследуют под разными ярлыками совершенно одинаковую цель: поглощение личности государством. То, чего они одинаково горячо все желают - это старый централистский и цезаристский режим, государство, всем управляющее, все регулирующее, все поглощающее, регламентирующее малейшие мелочи в жизни граждан и увольняющее их, таким образом, от необходимости проявлять хоть малейшие проблески размышления и инициативы. Пусть власть, поставленная во главе государства, называется королем, императором, президентом, коммуной, рабочим синдикатом и т.д., все равно эта власть, какова бы она ни была, обязательно будет иметь один и тот же идеал, и этот идеал есть выражение чувств расовой души. Она другого не допустит".
   Во-вторых, система, удерживаемая силой, стремится к распаду, а система, возникшая путем самоорганизации, стремится к самосохранению и обладает устойчивостью к внешним воздействиям. Именно такие системы сохраняются в состоянии хаоса и начинают доминировать при наличии соответствующих предпосылок. (Распад древних государств не разрушил их общинно-племенную организацию, древнегреческие полисы продолжали существовать на протяжении тысячелетий при всех формах макроорганизации, религиозные общины воспроизводятся две тысячи лет, крестьянская община великороссов переросла в колхозы, средневековые вольные европейские города стали опорой зарождающегося капитализма и далее - индустриального общества и т. д.) То, что эволюция создала и закрепила - долговечно, надежно и становится основой дальнейшего развития. Племенная и полисная организация эволюционировала в этническую, древние примитивные верования - сначала в язычество, а затем в мировые религии или идеологии, города - в мегаполисы. Семья, как минимальная ячейка общества существовала во все времена и у всех народов.
   Поскольку непосредственным фактором, влияющим на активность, является ментальное напряжение, то можно утверждать, что в результате переходного процесса система будет стремиться к состоянию, при котором ментальные напряжения в системе будут минимизированы и максимально сбалансированы (механизм согласования). Характер протекания ментальной адаптации в ситуации вызова умеренной силы происходит по схеме: вызов - осознание - адаптация. Если вызов достигает достаточно большой силы, менталитет адаптируется к новому состоянию, проходя вначале более древние иррациональные уровни. Быстрое изменение менталитета, может происходить только сверху вниз, то есть по модели упрощения. Снизу вверх, по модели восхождения к более сложным формам, может идти только медленный процесс. Ментальность проходит упрощающую стадию, которая подобна аффекту, когда человек на короткое время может превратиться в зверя. В обществе она может длиться намного дольше, если есть условия для эскалации процесса. Но всегда - упрощающая стадия - это быстрый спад, далее выход в состояние близкое прежнему, идущий с умеренной скоростью, и последующий медленный процесс адаптации. На начальном этапе подъема после спада могут наблюдаться колебания. "...В эпохи больших религиозных и политических кризисов наблюдают такие мгновенные пертурбации в характере, что кажется, будто все изменилось: нравы, идеи, поведение и т.д. Действительно все изменилось, как поверхность спокойного озера, волнуемого бурей, но очень редко бывает, что бы это было надолго.... Впрочем, чтобы не сомневаться в законности наших предвидений, достаточно посмотреть на то, что сделал Наполеон из свирепых террористов, которые еще не успели перерубить друг другу головы. Большая часть их сделалась столоначальниками, преподавателями, судьями или префектами. Волны, поднятые бурей, о которой мы говорили выше, успокоились, и взволнованное озеро приняло снова свой спокойный вид". (Лебон).
   В чем здесь дело? Почему вдруг огромные массы народа приходят в движение, вспыхивают чудовищные по своей жестокости гражданские войны, гильотина трудится не переставая, отсекая не самые глупые головы, почему беснуются толпы, жаждущие крови еще и еще? Естественно, вначале, после того как "ветром сдуло" верхние слои менталитета, включая мораль, и выплескивается накопившаяся и слабо управляемая потенциальная энергия широких масс в самых чудовищных формах, когда вдруг стало "все можно", общество находится в состоянии массового аффекта и хаоса. Накопившаяся энергия, ненависть, стремление к переменам требуют немедленной разрядки. Но потом спустя недолгое время, движение масс начинает приобретать структурированные организованные формы, так как хаос не может длиться долго. Если до революции в обществе существовала организованная сила, то в момент хаоса она быстро становилась "центром кристаллизации" новой структуры. Если же такой силы не было, рано или поздно "центр кристаллизации" всегда возникал, подобно тому, как это происходит в перенасыщенных влагой атмосферных слоях. Самая большая неприятность состоит в том, что возникший в обществе и организационно оформленный вектор насилия начинает жить самостоятельной жизнью, так как любая структура, возникшая путем самоорганизации, стремится к самосохранению. В этом также проявляет себя всеобщий закон инерции - все сущее продолжает жить какое-то время после прекращения действия причин, его создавших и питающих. Насилие является наиболее быстрым методом решения всех возникающих проблем и в этом его привлекательность. Разрубить узел намного проще, чем его развязать. Ликвидировать проблему быстрее всего вместе с людьми, носителями этой проблемы. Есть только одна неприятность - длительно продолжающееся насилие формирует силовой аттрактор развития, который неизбежно заканчивается деградацией и катастрофическими последствиями для общества, прежде всего, вследствие деградации общественной морали. И здесь опять мы упираемся в решающую роль менталитета, в его способность оправиться от шока и противостоять тенденции. Склонность к скатыванию в силовой аттрактор определяется качеством общественного менталитета, прежде всего, его моральной составляющей. Любая тенденция должна иметь в обществе соответствующую подпитку, без которой она исчезает. (Характерный пример - период маккартизма в США, который длился около 4-х лет и был ликвидирован, как чуждый менталитету свободного народа). Если в обществе находятся организованные силы, способные противодействовать эскалации силового вектора на начальной стадии развития, то повышается риск гражданского противостояния.
   Другая тенденция развития общества после революционного шока связана с инерционностью менталитета и его обусловленностью прошлым. Это "родимое пятно" прошлого будет тянуть общество к воспроизводству хорошо знакомых старых механизмов и структур (о чем говорят две, приведенные выше цитаты из Лебона). Одни и те же социальные институты воспроизводятся в течение тысячелетий практически без изменений, одни и те же организационные функции воспроизводятся на различных уровнях иерархической структуры, хотя многие из них можно было бы перевести на уровень самоорганизации. В этом есть и положительный смысл - традиция и здоровый консерватизм воспроизводят хорошо отработанные и надежные механизмы, повышая надежность и устойчивость системы.
   В случае высококонфликтного переходного процесса, уничтожающего все государственные институты, общество приходит к новым формам согласования свойств, но, как правило, проходя через ретроградные формы организации общества. Их конкретные формы будут зависеть от "качества народа", от типа ментальности, прежде всего, от способности людей к самоорганизации. Чем меньше эта способность, тем глубже общество дезорганизуется и проваливается по ретроградной шкале, вплоть до полного одичания. В этом одна из опасностей политики патернализма и сильной социальной защиты, подавляющей природные механизмы коллективизма и ориентации на собственные силы.
  

Заключение.

   Товарищ Сталин был прав в одном - нельзя торговать Родиной, то есть сырьевыми ресурсами. Представьте себе усадьбу с растущими вековыми дубами, посаженными далекими предками. И вот один из далеких потомков решил организовать бизнес - продавать эти дубы. Нужно сказать, что эффективность этого бизнеса и производительность труда, в расчете - прибыль на затраченный труд, будут очень высоки, и бизнесмен будет процветать. Но только до момента, пока не кончаться деревья и вырученные на них деньги. После этого ситуация меняется качественно - бизнесмен остается один на один с оставшейся пустыней. Эта же пустыня достанется его потомкам. Где корень зла? В мысли о таком бизнесе и последовавшем решении? Есть еще более глубокие корни - ущербная мораль, циничное, сугубо материальное отношение к духовным ценностям, к памяти предков, монетарная, потребительская ментальность. А они откуда? От плохого воспитания? Цепочку связей можно продолжать дальше, вплоть до предков, посадивших дубы.
   Жизнь, однако, сложнее нарисованной схемы, так как внешние обстоятельства могут быть сильнее воли человека. Нефтепровод "Дружба", который начал строить Н.С. Хрущёв в 1960 году, вначале для помощи братьям по социалистическому лагерю, стал вехой в истории страны Советов, обозначившей фазовый переход - от подъема к спаду. Когда формируется тенденция, ее уже невозможно взять под контроль, потому что причины, сформировавшие тенденцию, возникли значительно раньше. Именно тогда их нужно было устранять, подобно тому, как выявление болезни на более ранней стадии помогает ее более эффективному излечению, а здоровый образ жизни является лучшей профилактикой. Но сформировавшаяся в Союзе тенденция имела причину в самой общественной системе, в ущербности и неэффективности централизованной плановой командно-административной системы. (Ходили слухи, что Л.П. Берия собирался радикально реформировать систему, но ему не удалось захватить власть). При неизменной организационной структуре Союз был обречен на деградацию. Причины, формирующие тенденцию, возникают намного раньше того момента, когда тенденция начинает себя проявлять. В момент своего явного проявления она уже неотвратима. Гремят победные фанфары, выпускаются станки с маркой ДИП (догнать и перегнать), запускаются спутники, склады наполняются автоматами Калашникова, везут на Кубу ракеты с ядерными боеголовками, расширяют сферы влияния, и даже, как эхо несостоявшейся мировой революции, в секретных подвалах Генштаба разрабатывают планы военных конфликтов мирового масштаба. Но процесс уже пошел - падение эффективности производства компенсировалось повышением эффективности прокачки нефти и газа за рубеж, тенденция стала неотвратимой. Всё дальнейшее обстоятельно и в цифрах представлено в монографии Е.Т. Гайдара "Гибель империи".
   Возникает вопрос. Почему, когда возникли временные трудности, когда народ, в общем-то, не голодал, когда стоило чуть-чуть подождать, пока поднимутся цены на нефть, пойдут кредиты и все станет хорошо - почему все развалилось? Почему лидер не выступил перед народом с призывом переждать временные трудности, немножко затянуть пояса, и объединившись, уверенно смотреть в будущее? Ответ очень простой - система морально устарела, она была неприемлема ни в каком виде, и это стало очевидно для всех. Лидер, обращающийся к народу, был бы освистан и забросан гнилыми помидорами. Именно поэтому и не нашлось лидера, который твердой и жесткой рукой призвал бы всех к порядку. И не нашлось ни одного верного системе полка, который бы стал стрелять в народ, и ни одной верной организации, которая упрятала бы в тюрьмы всех, кого посчитала бы нужным. Но также не нашлось ни единого человека, который был бы готов отдать жизнь за сохранение Союза. Потому что сам вид этих лидеров со вставными челюстями, шамкающих по бумажке речи о социалистических ценностях, вызывал отторжение. На всех уровнях, включая тот полк, который должен был стрелять в народ, стало ясно, что не в порядке система и ее пора менять, а не модернизировать. Так выбрасывают на свалку морально устаревший станок, еще вполне работающий, но уже одним своим пещерным видом вызывающий зубную боль.
   Но дело не только в этом. Благодаря новой бюрократическо-экономической системе хозяйствования, которая сформировалась в годы перестройки, когда был создан класс предпринимателей "нового типа", бывших номенклатурщиков, хорошо умеющих воровать у государства, но не умеющих работать по законам рынка, а также в связи с падением цен на нефть, к концу 1991 года страна оказалась на грани полного разорения. И народ это отлично видел. Что же было предложено правительством, чтобы избежать коллапса. Вот формула, взятая из книги Е. Гайдара "Государство и эволюция": "Обмен номенклатурой власти на собственность... Звучит неприятно, но, если быть реалистами, если исходить из сложившегося к концу 80-х годов соотношения сил, это был единственный путь мирного реформирования общества, мирной эволюции государства. Альтернатива - взрыв, гражданская война... с последующей диктатурой новой победившей номенклатуры". Другими словами - отдать номенклатуре собственность, а она за это отдаст власть, и не будет гражданской войны. Возникает ряд вопросов. А что, собственно должно взорваться? Где сконцентрирована энергия, необходимая для взрыва? Кто и с кем будет воевать в гражданской войне? Номенклатура против народа? Номенклатура против новой власти? Где вы видели воюющую номенклатуру? И где вы видели у народа желание воевать? И за что этот народ будет жертвовать свои жизни? И с какого рожна номенклатура будет сама отдавать власть, получив собственность? В централизованных системах "срезается верхушка властной пирамиды", к власти приходят новое руководство, чиновники обогащаются, и процесс повторяется.
   Вопрос в России стоял по-другому: номенклатура не собиралась отдавать ни власть, ни собственность, и все реформы были направлены на оформление этого нового состояния страны, и создания соответствующей информационной дымовой завесы. Гайдар с придыханием пишет о невообразимых трудностях переходного периода, когда "начались "пожарные реформы" и была призвана команда "камикадзе"", как "во главе всей этой огромной работы с самого начала стал А. Чубайс, пожалуй, самый талантливый организатор и администратор в нашей команде". (Отметим, что главный "камикадзе", А.Чубайс, не только избежал "харакири", но совсем не жалуется на жизнь). Должен сказать, что снежный ком проблем решался легким движением пера - законом о приватизации за деньги, как это было сделано, например, в Прибалтике. Моментально связывалась чудовищная масса денег, накопленная у народа в советское время, и превращалась в реальные деньги. Реальными становились также новые деньги, эмиссию которых начинали новые государства. За все эти деньги (прежде всего за советские) жители выкупали у государства собственные квартиры и акции предприятий, заводов и пароходов (часть акций передавалась бесплатно членам трудовых коллективов). Появление реальных денег сразу оживило потребительский рынок. Часть акций оставалась у государства (блокирующие пакеты), что позволяло осуществлять контроль и использовать как резервный фонд для финансирования бюджета в переходный период путем постепенной распродажи пакетов акций. (Следует отметить, что в России аналогичную программу приватизации предлагал Г. Явлинский). В Прибалтике вопрос стоял еще значительно сложнее, так как одновременно происходила реституция собственности по состоянию на 1940 год, и сказывалось отсутствие собственных энергетических ресурсов. Но не было даже запаха гражданской войны. Россия, как всегда, пошла своим "серединным" путем, а именно - отказавшись от всеобщего выработанного эволюцией эквивалента - денег, к тому же имеющихся в наличии, надежно хранящихся на сберкнижках и отражающих вклады людей в создание национального богатства. Но зато учла интересы номенклатурной верхушки, передав ей и собственность, и власть. "Идеальная формула для бюрократии звучит так: прибавить к власти собственность". (Гайдар, там же). И эта идеальная формула была реализована. А далее он совершенно правильно пишет о необходимости разделения собственности и власти, а тем более - собственности, бюрократии и власти, как абсолютно необходимого условия движения вперед. К сожалению, поезд ушел. Если власть отдана, то назад она уже не вернется, а следовательно, движения вперед не будет.
   На самом деле, не все так страшно и Егору Тимуровичу не стоило так сильно переживать. (Может быть, он до сих пор был бы с нами. Тем более что по всей вероятности, роль личности в то время была минимальна. Все определяла ситуация). Дорогу России указывает Cудьба, которая на научном языке называется, аттрактор. Установившееся состояние системы практически не зависит от формы переходного процесса и результат в любом случае был бы аналогичный. (Различались бы только фамилии). Исключением является очень длительный переходный процесс (вариант Моисея), когда свойства элементов системы меняются в течение процесса. При быстром процессе, который был неизбежен, произошло оптимальное согласование свойств всех элементов системы - ментальности народа и элит, материально-технической базы, производственных отношений, культурных традиций, трубы, внешних связей, состоянием мировой экономики и политики и т. д.
   Итак, Союз распался, хозяйственные связи разорваны, структура производства-потребления устарела и требовала радикальных перемен, институции подорваны, политика не определилась, предприниматели - сплошь жулики и воры, власть - слабая. А что же осталось, твердое и неизменное? Кое-что осталось и в очень большом количестве - "гомо советикус", о котором не сказал ни слова, ни Гайдар, ни другие экономисты. Есть такая поговорка: "Народ везде одинаков". Так вот, господа экономисты - народ везде разный! Результатом многолетнего победного шествия социализма стал "гомо советикус", подсаженный на сырьевую иглу - народ, не умеющий и не желающий работать, народ - халявщик, не способный к самостоятельной жизни. И еще - кучка интеллигентов, мечтавших о свободе, наконец, получивших эту свободу, и скоро, насытившись ею по самое горло, возмечтавших о "тведой руке". Перед тем, как начинать либеральные реформы в России, Гайдару следовало бы съездить в Германию и обстоятельно познакомиться с практикой подготовки немецких рабочих, организации предприятий и предпринимательства, чтобы, как говорится, почувствовать разницу. А еще - познакомиться с латиноамериканским и африканским опытом либерализации. Бытовало убеждение, что изменение "правил игры" автоматически изменит всю систему отношений в обществе согласно этим правилам, так как бытие определяет сознание, согласно незыблемым законам марксизма. При этом политики ссылались на подобный чуду опыт нэпа 20-х годов. Но в то время еще не было советикуса - главного, что нам досталось в наследство. Советикус по своей природе не дорос до демократии, либерализма, рынка. Не потому что советикус плох, а потому что условия жизни сформировали его по-другому - слушаться начальство и никакой инициативы, никакой самоорганизации. А способность к самоорганизации совершенно необходима для успешной работы демократических политических институтов. Ни рыночную либеральную экономику, ни демократию нельзя ввести законом или провозгласить, подобно тому, как нельзя законодательно постановить, что недостроенный дом уже построен. Закон может зафиксировать уже созданное, а не желательное.
   Можно возразить, что желательное указывает ясную конечную цель. Но на самом деле, для достижения поставленной цели необходимо, прежде всего, ясное осознание существующей ситуации во всех аспектах, без которого невозможно выбрать направление и методы движения к цели. Строительство дома нельзя начинать с крыши. Народ, живший в условиях несвободы, не может в одночасье стать свободным, он будет инстинктивно искать точку опоры. Предприниматели, не имеющие представления, что такое социально ответственная экономика, будут заниматься грабежом и разорением. Зачем создавать производство, если можно организовать банду и совершить рейдерский захват? Зачем бояться закона, если можно купить судей? Зачем создавать бизнес, если намного проще создать финансовую пирамиду? В результате честные люди приобретают новый статус - "лохи", бизнес превращается в "кидалово", страна - во внутреннюю колонию. Это есть естественный процесс согласования ментальности советикуса и псевдодемократии. Согласования, при котором честные и добросовестные опускаются на дно, а наверх выходят наглые, циничные и безжалостные. Этот процесс продолжает консервацию сложившегося типа ментальности, и ее плавную трансформацию в ментальность полукриминального типа. Такая стратификация социума возникает по простой причине - пока не сложились естественные гражданские институты и новая мораль, возникает переход на упрощающий аттрактор, на более древние и простые формы общения с позиции силы, на принцип "человек человеку волк", которым пугали советских людей, когда речь заходила о капитализме и который не имеет ничего общего с реальным капитализмом. Урегулировать такую ситуацию можно только при помощи сильной государственной власти.
   Переход на либерально-демократическую рыночную систему невозможен вне соответствующей социальной практики, изменения характера мышления граждан, воспитания в условиях рыночной среды, в навыках использования свободы. Но откуда все это может взяться в одночасье? Ответ очевиден - ниоткуда. Может ли человек, которого бросили в воду, сразу научиться плавать? 99 процентов тонет. Может ли человек, которому показали, как действуют три педали автомобиля и руль, ездить по улицам Москвы? Ответ известен - может, но не долго. В варианте общества еще сложнее - необходим длительный, постепенный, хорошо продуманный, всесторонний и поэтапный процесс формирования общества с новым сознанием и мышлением, под контролем сильного государства и грамотным руководством. Пока не возникнет самоподдерживающийся процесс самоорганизации, все должен определять закон и власть.
   Перестройка ментальности - процесс, который не может идти, если нет исходных предпосылок. Экономическая система идеально согласуется с ментальностью советикуса только в одном варианте - патернализма (мягко переходящего в паразитизм), что и наблюдается в действительности. Так что господам либералам можно глубоко вздохнуть и успокоиться - и либерализм не совместим с русским сознанием, (что подтверждает исторический опыт), и народец не готов к переменам, и ситуация не вполне созрела. Патерналистское атомизированное общество не способно делать осознанный выбор и выдвигать реальных лидеров. Трубы функционируют, валюта идет, система распределения прибыли особенно никого не напрягает, всю черную работу (и не только черную) сделают "гости", "народ требует продолжения банкета!". И банкет пока будет продолжаться. И нет оснований беспокоится о целостности России - она крепко связана нефтяными трубами. От кормушки далеко не убегают. Такой пассионарный народ, как татары, уже давно это понял и сидит спокойно, решая свои внутренние этнокультурные вопросы. А еще более пассионарному чеченскому народу также дали это понять, и он тоже сидит спокойно, имея в кармане репарации и фактическую независимость.
   Сформировался аттрактор, то есть наступило наиболее полное согласование свойств всех элементов системы, нет точек напряжения и нет активности. Немножко суетятся либералы с одной стороны, радикальные исламисты, как эхо чеченской войны - с другой. Либералы посуетятся и успокоятся, эхо - затихнет (может быть), аппетиты зарвавшихся олигархов и взяточников поумерят, наступит полная стабильность и благоденствие - мечта издерганного народа. "Всё культурненько, всё пристойненько, исключительная благодать" - как поется в известной песне. Спокойствие в низах автоматически означает спокойствие наверху. Потому что только волны активности, идущие снизу, переходящие в волны политической активности, могут расшевелить бюрократическую пирамиду. Но советикус не способен на такую активность. "Все спокойненько".
   Возникает вопрос - а что делать дальше? Что дальше делать покажет жизнь. Главное - чего не делать. Не дергаться и не раскачивать лодку. Опыт Союза показывает: если бы не спонсировали природными ресурсами страны СЭВ, если бы не расходовали деньги на поддержание марионеточных режимов и коммунистических движений по всему миру, если бы не начинали непродуманные экономические реформы, то вполне могли проскочить катастрофический спад цен на нефть и Союз спокойно жил бы дальше, даже обеспечив полную гласность для горлопанов диссидентов, выпустив политзаключенных и вообще - выпустив весь пар, и перегар. Сразу бы все затихло, потихоньку, осторожно начали бы реформировать экономику, воспитывать народ. Но не позволил коммунистический маразм и консерватизм руководства, отсутствие политического чутья на ветры перемен, закостенелость мозгов и оторванность от жизни. Этот же опыт учит, что время империй прошло. Теперь метрополия должна помогать колониям, а не наоборот, как было раньше. Идея объединения России и Беларуси, по меткому выражению В. Новодворской, есть идея "объединения русского котелка с белорусской ложкой". Объединение с Украиной - подключение к котелку большого черпака. А что если ситуация поменяется и котелок опустеет? Не до жиру, быть бы живу. Идея империи хороша, когда малые народы попадали под защиту сверхдержавы и оказывались в поле стабильности, хотя и меньшей свободы. А от кого сейчас будет защищать империя? И в чем вообще смысл империи в наше время? Только в том, чтобы раздувать ноздри от ощущения собственного величия? Уже давно величие оценивают по другим критериям. (На худой конец - по толщине кошелька). В сложившейся ситуации, когда экономика страны несамодостаточна и все держится на трубе, намного целесообразнее идея самосохранения.
   "Это же застой!" - скажет читатель и будет глубоко прав - это действительно ситуация стабильного глубокого застоя, в которую попала страна и из которой не видно простого выхода. Но исторический опыт убедительно показывает, что застой лучше, чем катастрофа. Когда человек перестает двигаться, он постепенно и незаметно опускается на дно. Поэтому, чтобы поддерживать стабильность (или если хотите, застой), необходимо двигаться и довольно интенсивно. Если же не двигаться, то будет уже не застой, а деградация, причем очень быстрая. А для обеспечения стабильности необходимо главное - соблюдение закона для всех, гарантии частной собственности и приемлемый уровень свобод, сменяемость власти. Кроме того, весьма желательно не культивировать ненависть, не искать врагов и не поощрять клерикализм. Грамотно и достаточно долго поддерживать стабильность - большое искусство и большая мудрость. Потому что только в состоянии стабильности можно исподволь готовить и осуществлять мягкие перемены, шаг за шагом двигаясь в нужном направлении. А если произойдет заварушка, система может опуститься еще ниже, и "четвертый мир" гарантирован. Но заварушка снизу маловероятна в данных условиях. Намного более вероятна заварушка наверху, раскол элиты и попытка силового смещения (смены) правящей верхушки. Это один из сценариев, ведущий к нестабильности, реализация которого крайне нежелательна для общества и государства. Поэтому необходимо иметь сильное государство, способное твердой рукой формировать требуемое направление развития страны. (Впрочем, для этого нужно иметь четкое представление о желаемом направлении развития).
   Каковы возможные перспективы вырваться из колеи? Колея довольно глубокая, и мы можем перейти в область гипотез и фантазий, но в заключение можно немного и пофантазировать. Естественно, фантазии остаются фантазиями, а реальный процесс - реальным процессом, потому что он подчиняется реальным обстоятельствам, не поддающимся прогнозам в полной мере, даже в случае идеально продуманным планов. Поэтому мы можем говорить только о самых общих вещах. Особенно просто фантазировать что-нибудь, на сотню лет вперед. Начнем с варианта саморазвития, без реформирования и резких телодвижений. Одна из возможных тенденций - направление, которое назовем условно Москва-Третий Рим. Для этого варианта нужно до предела ограничить возможность натурализации "гостей", массово стремящихся тоже присосаться к российской трубе. Постепенно начнет формироваться общество с четким разделением двух сословий, условно, "патрициев" - коренных граждан, и плебеев - "гостей", выполняющих все черные (и не только) работы. То что такой вариант возможен не вызывает сомнения - черное золото способно творить чудеса. (Арабские эмираты тому живой пример). Перспектива такого варианта подробнейшим образом описана в истории Первого Рима. Будет сформирован новый этнос, который, несомненно, сохранит старое название, приобретет динамизм, пассионарность и даже внешность, слегка похожую на прежнюю. Впрочем, вопросы внешности в те далекие времена уже никого не будут волновать. Возможен другой вариант, характерный для Второго Рима - свободная натурализация для всех желающих. И тогда Россия превращается в плавильный котел народов, каким она и была в эпоху становления Москвы. И тогда, как птица Феникс из пепла, восстанет новый пассионарный этнос, готовый к невиданным доселе свершениям (и главное, под тем же названием).
   Вариант "плавильного котла" является типичным для этногенеза и омоложения старого, потерявшего "драйв" этноса. Те же русы, скорее всего, появились из похожего процесса, так как до 9 века о них никто слыхом не слыхивал. Племя кривичей не избежало влияния скандинавов и балтов, а Владимиро-Суздальская Русь вообще возникла на землях народа, меря из уральской семьи, и, наконец, становление, сначала Москвы, а затем империи, завершило работу по "переплавке" различных этносов в единый народ. (Кстати, недавно в интернете я наткнулся на ошеломивший меня призыв, обращенный к этническим русским: "Будь меря!". Поиск своей этнокультурной идентичности в такой глубокой древности сам по себе симптоматичен). Не исключено, что сейчас начинается очередная волна этногенеза. Но барьером на пути этой волны может встать наш верный защитник - национализм. Он не даст уйти в прошлое матрешкам, лаптям и кокошникам. Он будет культивировать русые волосы и голубые (на худой конец, серые) глаза, московский выговор, православие, соборность, бревенчатые избы, березки и главное - "русскость", мистическую сущность, которую ощущают только русские (хотя не могут объяснить словами), и "русский дух", о котором писал еще Пушкин. В этом случае встанет задача посерьезнее. Этническим русским придется конкурировать с "гостями", что особенно трудно, если "гости" имеют одинаковые права с коренным населением. Может ли это создать импульс для перестройки ментальности собственно русского этноса? Не исключено. Ведь сохранились народы Поволжья целиком в русском окружении. Вопрос только в том, будут ли играть чистокровные, но неуклонно убывающие по численности русские, государствообразующую роль или останутся только в названии, как племя бриттов, франков или пруссов?
   Представленные выше варианты исходят из того, что власть и общество будут умеренно пассивны, и не будут пытаться быстренько воплотить в жизнь какую-нибудь сумасбродную идею. Если же власть и общество будут достаточно активны, то спектр возможностей существенно расширяется, а предсказуемость - существенно уменьшается. Спектр возможностей со стороны власти зависит от целей и от желаемой степени согласования принятых мер с ментальностью и потребностями народа. Но в любом случае, для формирования импульса развития должны быть приняты меры, создающие определенное (желательно, близкое к оптимальному) напряжение в обществе, без этого не обойтись и многое зависит от того, насколько готова власть пойти на противостояние с обществом, насколько она ответственна и насколько адекватен народ. Но для того, чтобы принимать меры, необходимо четко понимать направление этих мер, по сути - четко определить, что является определяющим фактором социального процесса в данный период времени. Это можно сравнить с постановкой диагноза болезни и проведением грамотного лечения. На мой взгляд, в настоящее время человеческий фактор, а точнее, состояние социальной ментальности или, если хотите, уровень социального капитала является исходным фактором определяющим течение социального процесса в России. Конкретная социальная болезнь имеет название, патернализм. И от этой болезни общество следует лечить.
   Нужно подчеркнуть очередной раз - изменение ментальности социума невозможно вне соответствующей социальной практики. Движение по укатанной колее приводит к консервации состояния. Практики должны быть направлены на повышение уровня самостоятельности, социальной ответственности и социализации общества, а также на соответствующее воспитание подрастающего поколения. Но существуе одно, на мой взгляд, абсолютно необходимое условие успешной модернизации - наличие сильного и мудрого лидера, способного создать команду и провести общество по узенькой тропинке, разделяющей две пропасти, по лезвию бритвы. Состояние модернизации - это особое состояние переходного процесса, когда общество живет не само по себе (в таком случае качество руководства несущественно), а когда оно совершает сложнейший переход в ослабленном состоянии устойчивости системы. Важнейшая задача - модернизация сознания. Это значительно более длительный процесс, чем модернизация экономики. Строительство здания следует начинать с фундамента, без которого стены рухнут. Задача - достижение порога невозврата, фазового перехода, когда более-менее сформированное гражданское общество станет определяющим фактором развития, и уже оно само будет формировать сознание через сложившиеся в обществе практики. (Недавний печальный опыт Грузии показывает, что точка невозврата так быстро, как хотелось бы, не достигается). Для достижения этого порога необходимо выйти на некоторый приемлемый уровень перестройки ментальности, выравнивания и гармонизации социальной структуры общества, прежде всего, за счет формирования достаточно развитого и самостоятельного среднего класса. На мой взгляд, необходимо выйти на уровень порядка 10% активных членов общества с новым мышлением, которые потянут остальных. Процесс усилится по мере вымирания стариков, ностальгирующих по Сталину, и станет необратимым, самоподдерживающимся. Параллельно должен происходить процесс увеличения самостоятельности регионов, городов, сел, так как повышение социализации и наращивание социального капитала, как важнейшие составляющие гражданского общества, формируются в первую очередь на местном уровне. Сильная держава должна состоять из сильных самостоятельных регионов. Тогда потрясения центральной власти и ее институтов не скажутся на стабильности страны в целом. Тогда не будет оснований для центробежных тенденций.
   Поэтому возможная более отдаленная цель - развитое гражданское общество, страна, состоящая из самоуправляемых, самодостаточных регионов, в свою очередь состоящих из самодостаточных городов и сельскохозяйственных ферм, при умеренном федеральном налоге. И вся эта самодостаточность достигается только в одном единственном случае, когда общество будет состоять и самодостаточных граждан. Как ни крути, а все упирается в свойства человека, базового элемента социальной структуры. У меня есть "железный" рецепт превращения России в самую передовую страну в мире. Для этого нужно создать самую лучшую в мире систему воспитания подрастающего поколения. Более того, по моему убеждению, это единственный действенный метод глубокой модернизации общества. Новое поколение вытянет все остальное. Особенную ценность представляют талантливые предприниматели, которые сделали себя сами. Они - "соль земли", столь же редкая, как вообще редки таланты. Поэтому их следует поддерживать и защищать от бандитов, как защищают национальное достояние. Именно они являются локомотивом развития.
   Экономическая составляющая процесса модернизации "разжёвана" экономистами до мелочей. Важно в этом деле - не "пережать", без радикализма поддерживать оптимальность напряжения в обществе, постепенность, пока не подрастет новое поколение и изменения станут необратимы. Лет через 20 можно будет почувствовать ощутимые результаты. Потенциал страны огромный, реализовать его можно, особенно в наш век информации, необходимо всем слегка мобилизоваться, вполне осознать необходимость движения и потихоньку, но упрямо, без завиральных идей, без больших амбиций и больших скачков начинать реальное движение. Следует обеспечить готовность народа к переменам, средствами массовой информации и пропаганды доносить до народа суть преобразований.
   К сожалению, во всем этом деле есть одна неприятность: властная элита сама является продуктом этого же общества со всеми присущими ему недостатками и скорее всего она предпочтет заняться вульгарным самообогащением, чем исключительной по тонкости и сложности задачей перестройки общества. История знает примеры совершенствования общества благодаря мудрому руководству, но не столь радикального. Можно опять призвать варягов, но боюсь, что и варяги не согласятся, и власть не уйдет от кормушки. В истории радикальная смена аттрактора всегда происходила путем социальных потрясений, страданий, падений в глубокую яму, когда сама жизнь принуждала к перестройке. Это сродни лечению наркомана очень жесткими, травмирующими методами. И только они оказываются эффективны, если болезнь зашла слишком далеко. Даже восточные немцы испытывали ломку, когда их насильно втащили в реальный капитализм, хотя у них еще не успела затухнуть инерция довоенного состояния. Эта же оставшаяся инерция помогла прибалтам, западным украинцам и белорусам относительно быстро перестроить ментальность. Помог в этом деле также национализм, отвергавший "советикуса". В случае России, процесс зашел слишком далеко, и он продолжал усугубляться в течение последних двадцати лет. Прививка либерализма скорее привела к реакции отторжения, а не адаптации.
   Историческое наследие изживается очень долго. Приведу одну цитату: "Наследие крепостничества - долгосрочный, растянутый во времени социальный фон. Спустя десятилетия после освобождения крестьян его следы очевидны в экономической жизни, быте, политике. И сегодня, сопоставляя карту итогов выборов 1993 года, выделяя регионы поддержки рыночных реформ, с удивлением обнаруживаешь бросающиеся в глаза совпадения с картой расселения, не знавшего крепостничества черносошного крестьянства". (Е.Т. Гайдар. "Государство и эволюция". 1994 г.). После 130 лет свободы рабская душа все еще помнит "хозяина" и душой тяготеет к его твердой руке. Сталинский режим был не столь длительным, но очень интенсивным. И на данный момент можно утверждать, что популярность Сталина в народе, по крайней мере, не убывает. Многие с завистью поглядывают на Белоруссию, твердо управляемой властной рукой А. Лукашенко.
   Воспитание народа следует начинать с осмысления проблемы, нужно достичь в народе четкого понимания "who is who", осознания своего реального места в мировой цивилизации, своего потенциала и пути реализации этого потенциала. Все самые великие идеи, самые великие движения начинались в головах, и если в головах достигалось единство, тогда в обществе достигалось единство действия, и не было в истории таких препятствий, которых не могло бы преодолеть такое общество. Вопрос только в одном - в выборе правильного направлении этого действия.
  
   Вильнюс - Мельники, 2013 год.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"