Лавкрафт Говард Филлипс. Древнеримская литература

Говард Филлипс Лавкрафт

ДРЕВНЕРИМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

"Центр наших исследований, цель наших мыслей, место, к которому ведут все тропинки, и место, из которого они исходят, находится в Риме и его неизменной силе".

- Фримен [1].

Немногие из тех, кто изучает историю человечества, если они действительно беспристрастны, могут не выбрать в качестве величайшего из человеческих институтов ту могучую и устойчивую цивилизацию, которая, впервые появившись на берегах Тибра, распространилась по всему известному миру и стала непосредственным прародителем нашей собственной цивилизации. Если существованием всей современной мысли мы обязаны древней Греции, то древнему Риму мы обязаны тем, что эти мысли выжили и стали нашим достоянием; ибо именно величие Вечного Города, сведя всю Западную Европу к единому правительству, сделало возможным широкое и равномерное распространение высокой культуры, заимствованной из Греции, и тем самым заложило основу европейского просвещения. По сей день остатки римского мира демонстрируют превосходство над теми частями, которые никогда не были под властью Матери-Императрицы; превосходство, поразительно явное, когда мы рассматриваем дикие законы и идеалы германцев, чуждых бесценному наследию латинской справедливости, гуманности и философии. Таким образом, рекомендации по изучению древнеримской литературы не нуждаются в оправдании. Она является нашей по интеллектуальному происхождению, нашим мостом ко всей античности и к тем греческим хранилищам искусства и мысли, которые являются источником существующей культуры.

Рассматривая древний Рим и его художественную историю, мы осознаём субъективность, невозможную в случае Греции или любого другого древнего народа. В то время как эллины с их странным поклонением красоте и ущербными нравственными идеалами [2] вызывают восхищение и жалость одновременно, как светящиеся, но отдалённые призраки; римляне с их большим практическим смыслом, древней добродетелью и любовью к закону и порядку кажутся нам своим собственным народом. Испытывая персональную гордость, мы читаем о доблести и победах этой могущественной расы, использующей тот же алфавит, что и мы; слова, которые мы говорим и пишем, мало отличаются от слов римлян; их божественная творческая сила развила практически все формы законов, которые управляют нами сегодня. Для греков искусство и литература были неразрывно связаны с повседневной жизнью и мышлением; для римлян, как и для нас, они являлись отдельной единицей в многосторонней цивилизации. Несомненно, это обстоятельство доказывает неполноценность римской культуры по сравнению с греческой; но это - неполноценность, разделяемая нашей собственной культурой, и поэтому она связана с древним Римом узами симпатии.

Раса, чей гений породил славу Рима, к несчастью, сейчас не существует. Столетия опустошительных войн и иммиграции чужестранцев в Италию оставили от ранней имперской эры лишь несколько настоящих латинян. Первоначальные римляне представляли собой смесь близкородственных долихоцефальных, средиземноморских племён, расовое родство которых с греками не могло быть очень отдалённым, плюс небольшой этрусский элемент сомнительной классификации. Последняя порода является объектом большой загадки для этнологов, поскольку в настоящее время большинство авторитетов относят ее к брахицефальной альпийской разновидности [3]. Многие римские обычаи и привычки мышления восходят к этому проблематичному народу.

Примечательно, что классическая латинская литература, за исключением сатиры, почти не связана с грубыми излияниями первобытных латинян, будучи заимствована по форме и предмету у греков в сравнительно поздний период политической истории Рима. Никто не может отрицать, что это заимствование в значительной степени способствовало развитию латинской культуры; но верно и то, что новая эллинизированная литература оказала пагубное влияние на древнюю аскезу нации, привнеся в неё распущенные греческие понятия, которые способствовали моральному и материальному упадку. Однако встречные течения были сильны, и мужественный римский дух благородно просвечивал сквозь афинскую одежду почти в каждом случае, придавая литературе отчётливо национальный оттенок и демонстрируя особые черты итальянского ума. В целом римская жизнь формировала римскую литературу в большей степени, чем литература формировала саму жизнь.

Самые ранние сочинения латинян, за исключением одного или двух фрагментов, утеряны для потомков, хотя некоторые их качества известны. Это были по большей части грубые баллады в странном "сатурнианском" метре, скопированные у этрусков, примитивные религиозные песнопения и панихиды, грубые попурри комического стиха, образующие прототип сатиры, и неуклюжие "Фесценнинские" диалоги или драматические фарсы, разыгрываемые весёлыми крестьянами. Всё это, несомненно, отражало простую, счастливую и добродетельную, хотя и суровую жизнь доморощенной земледельческой расы, которой суждено было впоследствии завоевать весь мир. В 364 г. до н. э. на римской сцене разыгрывались попурри или "Сатиры", слова которых дополнялись пантомимой и танцами этрусских исполнителей, не знавших латыни. Другой ранней формой драматического искусства были "Ателланы", позаимствованные у соседнего племени Осканов. Они обладали простым сюжетом и такими же персонажами. В то время как эта ранняя литература воплощала осканские и этрусские, а также латинские элементы, она была истинно римской, ибо сам римлянин сформировался именно из такой смеси. Вся Италия внесла свой вклад в латинский поток, но ни один неримский диалект не поднялся до уровня настоящей литературы. Здесь у нас нет параллелей для Эолийской, Ионической и Дорической фаз греческой литературы.

Классическая латинская литература восходит к началу свободного общения Рима с Грецией, которое было вызвано завоеванием эллинских колоний в Южной Италии. Когда Тарент пал под натиском римлян в 272 году до н. э., в Рим был доставлен в качестве пленника и раба молодой человек с большими достижениями по имени Андроник. Его хозяин, М. Ливий Салинатор, быстро оценил гениальность пленника и вскоре отпустил его на свободу, снабдив по обычаю собственным именем Ливий, так что вольноотпущенник впоследствии стал известен как Ливий Андроник. Бывший раб, основав школу, начал свою литературную карьеру с перевода "Одиссеи" на латинский сатурнианский стих для своих учеников. За этим подвигом последовал перевод греческой драмы, разыгранной в 240-м году до н. э.; она стала первой подлинно классической пьесой, увиденной римской публикой. Успех Ливия Андроника был весьма значителен, и он написал ещё много пьес, в которых сам и играл, помимо попыток лирической и религиозной поэзии. Его работа, из которой сохранилась всего 41 строка, была признана Цицероном более низкой; тем не менее, Ливия следует уважать как основателя великой литературы.

[Андроник являлся первым из большой группы драматических писателей, которые процветали в третьем и втором веках до нашей эры. Гней Невий, уроженец Италии, поставил свою первую пьесу в Британской Колумбии в 233 г. до н. э. Его сюжеты, как трагические, так и комические, были греческими, но их носителем служил старый сатурнианский стих, и Невий оплакивал эллинистические тенденции своего времени. Он также написал первый латинский эпос, сатурнианскую поэму о Первой Пунической войне, высоко оценённую Цицероном, но теперь, к сожалению, утраченную. Его сатирические комедии довели его до тюремного заключения и изгнания, и он умер вдали от родины, хотя позже Невий был провозглашён "последним из местных менестрелей".

Квинт Энний, родившийся в 239 году до н. э., человек смешанного греческого и осканского происхождения, был другом Катона, цензора, и сочинил множество трагедий и комедий, помимо эпоса, которым он знаменит. Последний, основанный на легендах древнего Рима, ныне утрачен нами за исключением 600 строк, хотя этот эпос был известен до средних веков как гениальный шедевр. Энний был первым, кто заменил старый сатурнианский стих классическим дактилическим гекзаметром греков; он сразу же стал стандартным героическим метром латинской литературы. Этот метр лучше всего может быть проиллюстрирован современному читателю в поэме Лонгфелло "Эванджелина". Классический метр был основан на количестве, а не на напряжении, и стихи были полностью лишены рифмы.

В то время как Невий следовал Аристофану в старой греческой комедии насмешек над персоналиями, Тит Макций Плавт, 254-184 гг. до н. э., ведущий комический поэт своей эры, принял новую комедию Менандра, которая касалась социальных обычаев и общих черт человечества. Его главный преемник, Публий Теренций Афр, в основном известный как Теренс, был когда-то назван Цезарем только "полу-Менандром" из-за его либеральных заимствований у знаменитого грека [4]. Теренс по рождению был ливийцем. Приехав в Рим в качестве раба, он получил образование и был освобождён своим великодушным хозяином, а свою первую пьесу поставил, когда ему был всего двадцать один год. Его комедии отличаются остроумием и большой деликатностью; одна из них содержит то знаменитое мнение, начинающееся со слов "Homo sum" [5], которое было так восторженно воспринято публикой. В общем, ранний драматический период после Теренса пошёл на убыль. Это был первый расцвет литературы, которой суждено было созреть в других формах].

Латинский стих продолжал в значительной степени зависеть от греческих моделей, но в прозе римляне были более оригинальны, и первым знаменитым прозаиком стал суровый старый греко-ненавистник М. Порций Катон (234-149 до н. э.), который готовил речи и писал сочинения по истории, сельскому хозяйству и другим предметам. Его стиль был ясен, хотя отнюдь не безупречен, и вызывает сожаление, что его историческая работа "Происхождения" утрачена. Другие прозаики, все ораторы, начиная со времён Катона и заканчивая изысканным периодом, - это Лелий, Сципион, Гракхи, Антоний, Красс и знаменитый Квинт Гортензий, ранний противник Цицерона.

Сатира, абсолютно исконный жанр Италии, впервые нашла самостоятельное выражение у Люцилия (180-103 г. до н. э.), хотя склонность великих римлян к этой форме выражения уже нашла выход в сатирических отрывках и других видах сочинений. Пожалуй, нет лучшего оружия для бичевания порока и глупости, чем это мощное литературное воплощение остроумия и иронии, и уж конечно, ни один автор никогда не владел этим оружием более благородным способом, чем Луцилий. Его эра характеризовалась большим вырождением, вызванным греческими влияниями, и то, как он поддерживал слабеющую добродетель, снискало ему неизмеримое уважение современников и преемников. Гораций, Персий и Ювеналий - все они многим обязаны Луцилию, и грустно думать, что все его произведения, за исключением одного-двух фрагментов, потеряны для человечества. Луцилий, которого иногда называли "отцом сатиры", был воином-всадником и сражался вместе со Сципионом в Нумантии.

Время М. Туллия Цицерона (106-43 гг. до н. э.) - Золотой Век - открывает период наивысшего совершенства в римской литературе. Вряд ли стоит описывать самого Цицерона - его блестящие таланты сделали его синонимом высшей аттической элегантности в остроумии, криминалистике и прозаической композиции. Входя в сословие всадников, он получил хорошее образование и начал свою карьеру в возрасте двадцати пяти лет. Его речи против Л. Сергия Катилины во время его консульства разрушили один из самых подлых заговоров в истории и принесли ему титул "Отца своей страны". Философия занимала большую часть его времени, и его восхитительные трактаты "О дружбе" и "О старости" будут читаться до тех пор, пока на Земле существует дружба или люди продолжат стареть. Ближе к концу своей жизни Цицерон, недовольный узурпацией власти М. Антонием, выступил со своими шедеврами ораторского искусства - "филиппиками", сделанными по образцу аналогичных речей грека Демосфена против Филиппа Македонского. Убийство Цицерона, которого требовал мстительный Антоний во время запрещения второго триумвирата, было прямым результатом этих филиппик. Современником Цицерона был М. Теренций Варрон, прозванный "самым учёным из римлян", хотя и не отличавшийся изяществом стиля. Из его работ, охватывающих множество разнообразных тем, сохранился только один трактат о сельском хозяйстве.

В этом обзоре нам нужно отвести немного места Гаю Юлию Цезарю, вероятно, величайшему из людей, появившихся на нашей планете. Его комментарии к Галльской и Гражданской войнам являются образцами чистой и ясной прозы, а другая его работа, объёмистая, но ныне утраченная, несомненно, была не менее ценной. В настоящее время отрывки из "Галльской войны" Цезаря представляют особый интерес из-за их намёков на сражения с вечными врагами цивилизации - германцами. Насколько хорошо нам знаком, например, следующий отрывок из Шестой Книги, описывающий германские понятия о чести:

"Latrocinia, nullam habent infamiam quae extra fines cujusque civitatis fiunt, atque ea juventutis exercendae ac desidiae minuendae causa fieri praedicant!" [6].

Гай Саллюстий Крисп (86-34 до н. э.), обычно называемый Саллюстий, прославился своими историями о Югуртинской войне и заговоре Катилины, написанными в стиле грека Фукидида, с длинными воображаемыми речами в устах персонажей. Его проза достойна восхищения, и его произведения часто читаются в школах.

Обращаясь к поэтам того же периода, мы сталкиваемся с одним из величайших мыслителей всех времён. Лукреций, 98-55 до н. э., был автором дидактической поэмы "О природе вещей" примерно в 7500 строк, излагающей эпикурейскую философию и, в частности, стремящейся объяснить космогонию и явления природы. Большинство его выводов хорошо согласуются с самой передовой научной мыслью современности, хотя некоторые из них имеют источники времён Демокрита. Как поэзия, "О природе вещей" вообще достойна восхищения. Лукреций стремился примирить человека с естественным порядком, предписывая ему рациональное наслаждение и философские размышления.

Современником Лукреция был знаменитый лирик и автор стихов любовного характера Гай Валерий Катулл (84-54 до н. э.), о котором можно сказать, что он ввёл лирическую поэзию среди римлян. Он любил греческий стиль Сапфо и Каллимаха из Александрии, и в их манере он написал большое количество стихов, самые известные из которых адресованы некоей "Лесбии", предположительно сестре печально известного П. Клодия. Из-под его пера вышло также удивительное и странное стихотворение под названием "Атис" или "Аттис" [7].

Следующее поколение авторов относится к так называемой "Эпохе Августа", периоду, в течение которого Октавиан, став императором, поощрял литературу до такой степени, которая до сих пор была неизвестна; не только лично, но и через своего знаменитого министра Г. Мецената (73-8 до н. э.). Литература этого периода стала бессмертной благодаря гению Вергилия, Горация и Овидия, а имя "Август" превратилось в универсальный синоним классической элегантности и вежливости. Таким образом, в нашей собственной литературной истории царствование королевы Анны известно как "Эпоха Августа" из-за блестящих умов и поэтов, находившихся тогда в зените своей славы. Меценат, чьё имя всегда должно было олицетворять идеал щедрого литературного покровительства, сам был учёным и поэтом, как и Август. Однако и того, и другого затмевают собравшиеся вокруг них титанические гении.

[Самым выдающимся из августинцев и, возможно, самым великим поэтом в мире после Гомера был П. Вергилий Марон (70-19 до н. э.), известный как Вергилий. Он родился в честной деревенской семье, в крошечной деревушке Анды, недалеко от Мантуи, его часто ласково называли "Мантуанским лебедем". Его образование проходило в Кремоне и Риме, и в возрасте 22 лет он начал писать эклоги или пасторальные поэмы по образцу грека Теокрита, которые составляют самую раннюю из его сохранившихся работ. Лишённый своей фермы, когда сельская местность была распределена между солдатами, сражавшимися против Брута, Вергилий был вознаграждён щедрым императором Августом, чьи достижения он воспевал в своих поздних эклогах. По предложению своего друга и покровителя Мецената Вергилий затем проявил свою Музу в сочинении изысканной сельскохозяйственной поэмы под названием "Георгики" со здраво звучащими заповедями. Но венцом творчества поэта является его "Энеида", возвышенный эпос в двенадцати книгах, призванный прославить римский народ и род Цезаря, прослеживая их до Энея, мифического предка, выжившего в завоёванной Трое, который, как говорили, заселил Италию. "Энеида" создана, главным образом, по образцу Гомера, хотя Вергилий также опирался на лучших римских предшественников. История этого эпоса слишком хорошо известна, и не нуждается в описании. Нынешнему писателю ничто во всей поэтической гамме не кажется волнующим и впечатляющим, кроме упоминания Вергилием пророчества Анхиса, отца Энея, о будущей славе Рима. Оно заканчивается теми памятными строками, которые сегодня применимы к нашей собственной англо-саксонской расе, если мы заменим Рим на Британию:

"Tu regere imperio populos, Romane, memento;

Hae tibi erunt artes; pacisque imponere morem,

Parcere subjectis, et debellare superbos" [8].

Самым современным по духу из всех классических авторов - настолько современным, что почти каждый нынешний бард время от времени переводит или имитирует его остроумные строки - является лирик и сатирик К. Гораций Флакк (65-8 до н. э.), обычно называемый Горацием. Хотя он был сыном бывшего раба из Венузы, он пользовался преимуществами превосходного образования и никогда не жаловался на своё скромное происхождение. После краткого и позорного военного опыта в деле Брута, который привёл к конфискации его имущества, Гораций жил в Риме в качестве никому не известного клерка, пока великолепие его поэзии не привлекло внимание Вергилия, который познакомил Горация с Меценатом и Августом в 39 г. до н. э. С тех пор он входил в тесный литературный круг при дворе императора. В подарок от Мецената он получил сельскую ферму Сабина, где проводил большую часть своего времени и которую увековечил в стихах. Как поэт, Гораций всегда субъективен и автобиографичен. Он следовал различным метрам, иногда дактилическому гекзаметру, иногда лирическим формам Сапфо и Алкея. Его произведения состоят из сатир, которые все без исключения мягкие, терпимые и написаны как бы светским человеком; Гораций разделяет свойственные всем глупости, что он высмеивает. Также он сочинял эподы, или индивидуальные сатиры; и оды, благодаря которым он достиг великой славы. Оды Горация отличаются исключительным литературным совершенством и так ярко отражают лёгкие, тривиальные, фундаментальные качества человеческой натуры, что они не утратили популярности вплоть до наших дней. Так что мы можем простить хвастовство Горация, говорящего о себе, что "он воздвиг памятник более долговечный, чем медь" [9]. Иногда он отбрасывает в сторону обыденность, и в основном к нему следует относиться как к приятному и утончённому поэту, но среднестатистическому человеку. Его дружба с Вергилием была очень тесной, хотя Гораций никогда не отличался той блестящей добродетелью и безупречной нравственной чистотой, которые характеризовали великого автора "Энеиды".

Последним и наименьшим из троицы поэтов при дворе Августа (вместе с Вергилием и Горацием) является П. Овидий Назон (43 г. до н. э. - 17 г. н. э.), обычно называемый Овидием. Родившись в Сульмоне, в семье всадника, он рано отправился в Рим, чтобы получить юридическое образование; но его большая склонность к поэзии вскоре стала очевидной, и отец разрешил ему отправиться за границу для учёбы и путешествий. По возвращении Овидий начал свою поэтическую карьеру с написания трагедии, ныне утраченной, под названием "Медея". В то же время он написал "Аморес", сборник стихов, низкий нравственный тон которых вызывал неблагоприятное внимание даже в ту эпоху, когда Рим опустился намного ниже своих древних стандартов добродетели. Одна из последующих попыток, "Героиды", была более высокого качества. Следующее произведение Овидия, "Наука любви", с его продолжением "Лекарство от любви" ознаменовало серьёзный рецидив вкуса поэта, а позднее послужило поводом для его всё ещё необъяснимого пожизненного изгнания императором в 8 веке. н. э. в пустынную деревню Томи, во Фракии, на берегу Чёрного моря близ устья Дуная. Однако ещё до своего изгнания поэт создал своё знаменитое произведение "Метаморфозы" - сборник приятных мифов, связанных с чудесными изменениями формы, такими как превращение человека в лебедя [10]. По причине своего изгнания Овидий не смог дописать "Фасты", описание небесных явлений и римских празднеств с рассказом о легендарном происхождении последних. Вдалеке от Рима Овидий сочинил "Тристию", стихи в жанре плача, и несколько незначительных излияний, включая элегию об Августе, написанную на недавно изученном языке варваров, среди которых он жил. Работа Овидия демонстрирует явный упадок по сравнению с трудами более ранних представителей эпохи Августа, но он всегда лёгок и занимателен. "Метаморфозы" обладают всей приятной пикантностью и простотой сказок, хотя и соответствуют во всём самым строгим требованиям классического стиха.

Единственным великим прозаиком той эпохи является историк Тит Ливий (59 г. до н. э. - 17 г. н. э.), обычно называемый Ливием. Он родился в Патавии в древней аристократической семье. Перебравшись в Рим в 31 г. н. э., он вскоре стал таким знаменитым учёным, что один испанец, как говорят, проделал долгий путь из Гадеса только для того, чтобы лично увидеть Ливия. Главная работа Тита Ливия - это потрясающая история Рима с легендарных времён до дней жизни автора, озаглавленная им "Летопись", над которой он трудился сорок лет. Она содержит 142 книги и была издана по частям, каждая из которых охватывает десятилетие истории. Смерть Ливия прервала его работу раньше, чем он успел описать саму эпоху Августа. В настоящее время сохранилось только 35 книг; обстоятельство, исторически наиболее мучительное и достойное сожаления. Стиль Ливия чрезвычайно изящен, хотя как историк он испорчен слишком большой доверчивостью к легендам и ненадёжным авторитетам. Его повествование течёт вместе со всей лёгкостью и живостью художественной литературы и делает чтение наиболее приятным].

На смену Золотому Веку, продолжающемуся вплоть до времен Антонинов, приходит так называемый "Серебряный Век" латинской литературы, в который входят несколько писателей высочайшего гения, несмотря на общий упадок и искусственность стиля. В царствование Тиберия мы видим летописцев Веллея Патеркула и Валерия Максима, писателя-медика Корнелия Цельса и баснописца Федра, который был вольноотпущенником из Фракии и подражал своему более знаменитому предшественнику Эзопу.

[В "Серебряный Век" латинской литературы родились два выдающихся автора эпоса: Лукан (39-65 гг. н. э.) и Стаций (61-96 гг. н. э.). Лукан по рождению был испанцем, племянником знаменитого философа Сенеки. Он получил образование в Риме и одно время был близким другом императора Нерона. Позже, навлекши на себя немилость императора, он был приговорён к смерти. Его слава восходит к поэме "Фарсалия", которая прославляет гражданскую войну между Цезарем и Помпеем [11]. Стиль этой поэмы богато украшен и, по мнению некоторых критиков, напыщен; хотя в прошлые времена его сравнивали даже с "Энеидой". Стаций был неаполитанцем, сыном выдающегося учёного-грамматика. Его шедевр, "Фиваида", основан на греческом мифе о "Семерых против Фив", и Стаций потратил 12 лет на её написание. Современные критики ставят Стация выше Лукана как автора и считают "Фиваиду" величайшим из послеавгустовских эпосов].

Сатирик Авл Персий Флакк (34-62 гг. н. э.) - первый выдающийся поэт, появившийся после смерти Овидия. Родившийся в Волатерре в семье всадников, заботливо воспитанный своей одарённой матерью и обучавшийся в Риме философом-стоиком Корнутом, он прославился не только как моралист величайшего могущества и светскости, но и как человек, чья жизнь полностью соответствовала его заветам; это был человек незапятнанной добродетели и деликатности в эпоху небывалого зла. В его сочинениях, критикующих только малые, отвратительные глупости того времени, содержатся отрывки высочайшего благородства. Его ранняя смерть положила конец многообещающей карьере.

В лице Д. Юния Ювенала (57-128 гг. н. э.), обычно называемого Ювеналом, мы видим выдающегося сатирика в истории литературы. Родившись в Аквино в скромном, но уютном доме, он приехал в Рим как ритор, хотя, обнаружив свою природную склонность, обратился к поэтической сатире. С небывалой в литературе свирепостью и нравственной серьёзностью Ювенал нападал на самые тёмные пороки своего времени: писал, как непримиримый враг, а не как светский человек, типа Горация, или как отстранённый зритель, подобно Персию. Часто повторяемое обвинение в том, что мельчайшие описания пороков, сделанные Ювеналом, говорят о его болезненном интересе к грехам, может быть справедливо опровергнуто, если принять во внимание почти немыслимые глубины, в которые пала республика. Только терпимый или замкнутый наблюдатель мог не нападать открыто и ожесточённо на дурные условия, которые навязывались со всех сторон; а Ювенал, истинный римлянин деятельной и добродетельной старой школы, не был ни терпимым, ни замкнутым. Всего Ювеналий написал шестнадцать сатир, наиболее известными из которых являются третья и десятая, обеим с большим успехом подражал в наше время Доктор Джонсон [12]. Современником Ювеналия был испанец Марк Валерий Марциал (43-117 гг. н. э.), обычно называемый Марциалом, мастер классической эпиграммы. Непревзойдённые по компактности, блестящему остроумию, его произведения представляют субъективную и привычную картину того общества, на которое Ювенал так яростно нападал извне.

[Из прозаиков Серебряного Века первым и, возможно, величайшим был Л. Анней Сенека (4-65 г. н. э.), моралист, философ-стоик и литератор, чья слава никогда не уменьшалась. Родившийся в Испании, сын знаменитого оратора, он получил образование в Риме и стал наставником императора Нерона. По приказу этого тирана он был, в конце концов, приговорён к самоубийству. Сенека был знаменит почти во всех областях литературы. В юности его ораторское искусство справедливо восхвалялось, а в более поздние годы он писал нравоучительные послания, философские изыскания, поэтические трагедии и даже сатиру. Стиль Сенеки не идёт ни в какое сравнение со стилем Цицерона, будучи запятнан некоторой степенью искусственности и меритократического украшения, которые ясно показывают зарождающийся упадок того периода. Сенека считается началом "Испанского Века" римской литературы, ибо он, Лукан, Марциал и Квинтилиан были уроженцами Испании.

Г. Плиний Секунд (23-79 гг. н. э.), обычно называемый Плинием Старшим, был самым выдающимся естествоиспытателем и учёным древности. Родившись в Новом Коме, он оставался там в детстве, а позже приехал в Рим для получения риторического образования. При жизни он был солдатом, проконсулом и флотоводцем; но прежде всего он был учёным. Он начинал свою работу каждый день в час или два ночи, и за ним всегда следовал слуга, готовый стенографировать любое сочинение, которое Плинию удавалось развить. Он считал своим долгом проводить каждую свободную минуту в учёбе и считал почти преступным оставаться без книги и письменных принадлежностей. Его девизом было: "Нет такой плохой книги, в которой не найдётся ничего полезного" [13]. Плиний умер от удушья во время страшного извержения Везувия, которое разрушило Помпеи, приблизившись к поражённой области для научного наблюдения этого явления. Труд Плиния состоит из огромной "Естественной истории" в 37 книгах. Этот обширный трактат охватывает огромную область и представляет собой практически все научные знания древности. Однако его заслуга несколько ослаблена ошибками и легковерием автора в популярные заблуждения. Племянника Плиния, Гая Плиния Цецилия Секунда (62-114 гг. н. э.), обычно называют Плинием Младшим. Он был учеником ритора Квинтилиана и отличился в военной и гражданской жизни, дважды достиг консульства и один раз служил губернатором Вифинии. Он всегда был защитником угнетённых и с благодарностью вспоминается как истинный друг добродетели. Плиний Младший известен главным образом как автор писем, его личная и официальная переписка отличается такой элегантностью, изысканностью и интересом, что сегодня она является образцом эпистолярного стиля.

Главным ритором Рима был М. Фабий Квинтилиан (35-95 гг. н. э.), которого обычно называли Квинтилианом. Испанец по происхождению, он получил римское образование и стал наставником племянников Домициана. Его великая работа "Риторические наставления" до сих пор остается стандартным учебником и руководством по манерам. В своём стиле Квинтилиан подражал Цицерону и осуждал упадок своего времени.

П. Корнелий Тацит (54-118 гг. н. э.) - один из великих, если даже не величайших римских историков. Родившись в хорошей семье всадников, он пользовался многими общественными почестями и стал зятем знаменитого полководца К. Юлия Агриколы, чью биографию он написал. Тацит был сердечно близок с Плинием Младшим. Помимо биографии Агриколы, Тацит написал рассказ о германских племенах, чью дикую мужественность и грубую добродетель он презрительно противопоставлял женоподобному и упадочническому обществу императорского Рима; истории и диалоги; а также сочинение в 16 книгах под названием "Анналы", в котором описываются жизни римских императоров. Стиль Тацита мало чем отличается от стиля Саллюстия, хотя у него есть многочисленные особенности, характерные для писателя Серебряного Века. Более поздним современником Тацита был Гай Светоний Транквилл, чьи жизнеописания "Двенадцати Цезарей" демонстрируют лаконичный биографический и анекдотический стиль прозы.

Последним из авторов Серебряного Века, и в литературном стиле бесспорно худшим, является Л. Апулей (родился в 124 году н. э.), чья романтическая беллетристика предвосхитила роман нынешней эры. Апулей был нумидийцем по происхождению, но, вероятно, римской крови, и получил образование в Карфагене и Афинах. Самое знаменитое его произведение - "Золотой осёл", рассказ о фантастических приключениях любителя магии, который, пытаясь превратиться в сову, по ошибке становится ослом].

Теперь мы подошли к одному из самых печальных зрелищ в истории человечества. Могучая Римская империя - её мораль развращена восточными влияниями, её дух подавлен деспотическим правлением, а её народ низведён до беспородного вырождения из-за безудержной иммиграции и иноземной примеси. Внезапно империя перестаёт быть обителью творческой мысли и погружается в умственную летаргию, которая иссушает самые источники искусства и литературы. Император Константин, желая украсить свою новую столицу самыми великолепными декорациями, не может найти художника, способного создать их, и вынужден лишить Древнюю Грецию её отборных скульптур, чтобы удовлетворить свои потребности. Ясно, что дни римской славы миновали, и в годы, предшествовавшие фактическому падению латинской цивилизации, можно ожидать лишь немногих и в основном посредственных гениев.

[Из поэтов, последовавших за Серебряным Веком, мы можем упомянуть Д. Магна Авсония (310-390), уроженца Бордо, который написал несколько прекрасных стихотворений на разные темы, наиболее известными из которых является "Мозелла", описание путешествия из Бингена на Рейне, до Мозели и вверх по этой реке до Трева. Особый интерес вызывает место действия в этом стихотворении, когда мы читаем, что "сегодня американские войска заняли западный берег реки Мозель". Мистер Эдвард Г. Коул в своей самой острой и интересной статье, озаглавленной "Авсоний, любитель природы" [14], указывает в этом стихотворении на удивительно современное отношение к природной красоте, которая просвечивает сквозь обычно классическую ткань звучащих гекзаметров.

Клавдий Клавдиан, грек из Александрии, прибывший в Рим в 395 году, - последний из действительно классических поэтов. Клавдиан - действительно великий поэт, и его много раз цитировали мистер Аддисон и другие литераторы нашего августовского века, но в настоящее время его творчество находится под облаком недостаточной оценки. Именно от Клавдиана мы получили знаменитую цитату: "Nunquam libertas gratior exstat, quam sub rege pio" [15].

Интересно, в каком-то меланхолическом смысле, проследить ход римской поэзии до самого её конца, когда она теряется во мраке Средневековья. Клавдий Рутилий Намациан, который расцвёл в пятом веке, был галлом и написал очень красивую вещь под названием "Путешествие", описывающую его путешествие из Рима в родную провинцию. Хотя Рутилий уступает своему современнику Клавдиану в гениальности, он превосходит его в чистоте дикции и утончённости вкуса. В этот период чистая латынь, вероятно, была ограничена высшими кругами, массы уже пользовались той eloquium vulgare [16], которая позже образовала несколько современных романских языков; следовательно, Рутилий должен был быть в некотором смысле классическим антикваром.

[Аммиан Марцеллин (330-410) был последним великим римским историком. Грек по происхождению, он служил солдатом при императоре Юлиане и продолжил историю Тацита в мастерской манере, хотя и демонстрируя большую грубость стиля.

Из позднейших философов самым великим был Аниций Манлий Северин Боэций (475-525), которого многие называли "последним из римлян". Он сделал блестящую общественную карьеру, хотя она закончилась несправедливым заключением в тюрьму и казнью по приказу Теодориха, остготского короля Италии. Во время своего заточения Боэций сочинил своё бессмертное сочинение "Утешение философское", которое возвысило его над всеми другими писателями и мыслителями своего времени. Это сочинение было переведено на саксонский язык Альфредом Великим, а на английский - Чосером].

Конец приближается. Составители, грамматики, критики, комментаторы и энциклопедисты, обобщающие прошлое и придирающиеся к техническим мелочам - это последние уцелевшие представители умирающей литературы, которую покинуло вдохновение. Макробий, известный критик и грамматик, расцвёл в четвёртом или пятом веке и представляет для нас интерес как автор, на работы которого впервые обратил внимание Сэмюэл Джонсон в Оксфорде. Присциан, признанный одним из главных грамматических авторитетов римского мира, процветал около 500 года. Исидор Гиспальский, Епископ Севильский, грамматик, историк и богослов, был самым знаменитым и влиятельным литературным персонажем рушащейся римской системы, за исключением философа Боэция и историка Кассиодора, и пользовался большим уважением в средние века, частью которых он был в той же мере, что и частью угасающего классицизма.

Теперь опускается занавес. Roma fuit [17]. Во время смерти Исидора в 636 году нашей эры зарождение средневековья шло полным ходом. Авторство исчезло в более широком смысле; учёность, какой бы она ни была, удалилась в монастыри; в то время как население бывшей империи, жившее бок о бок с вторгшимися варварами, больше не говорило на языке, справедливо называемом классической латынью. С возрождением письменности мы увидим больше латинских писаний, но они не будут римскими, ибо их авторы будут иметь новые и странные идиомы для своих родных языков и будут смотреть на жизнь несколько иначе. Связь преемственности будет непоправимо нарушена, и эти воскресители будут римлянами только в искусственном и антикварном смысле. Тот, кто называет себя Помпонием Летусом, после крещения станет Помпонием Лето. Классическая древность, с её простым великолепием, никогда не сможет вернуться.

Оглядываясь назад на изученную нами литературу, мы поражаемся её своеобразию, несмотря на её греческую форму. Это действительно характерно для римского народа и выражает величественный ум древнего Рима во множестве способов. Закон, порядок, справедливость и верховенство; "всё это, о римлянин, будет для тебя искусством!" [18]. Через все произведения латинских авторов проходит эта любовь к славе, власти, порядку и постоянству. Искусство - это не первичная фаза жизни или всецело внутреннее удовольствие, но средство личного или национального прославления; истинный римский поэт пишет свою собственную эпитафию для потомков и ликует в вечной славе и памяти людей. Несмотря на свой долг перед Элладой, он ненавидит иностранное влияние и не может найти более острого сатирического оскорбления, чем "Грек". Чувство жёсткой добродетели, столь несовершенное у греков, благородно расцветает у римлян, превращая нравственную сатиру в величайшую из местных культур. Естественно, что римский ум наиболее полно выражен в тех объёмных трудах по праву, которые простираются вплоть до византийской эпохи Юстиниана и которые дали современному миру все основания юриспруденции; но об этих трудах нам мешает говорить недостаток места. Строго говоря, они не являются частью непосредственно литературы.

Влияние латинской классики на современную литературу было огромным. И сегодня и в будущем римские авторы будут жизненно важными источниками вдохновения и руководства. Наша самая правильная эпоха, эпоха королевы Анны и первых трёх Георгов, была пропитана их духом, и едва ли найдётся достойный внимания писатель, в трудах которого не отражалось бы непосредственное влияние римской литературы. У каждого классического английского автора есть, в некотором роде, свой латинский аналог. Мистер Поуп был Горацием, а Доктор Джонсон - Ювеналом [19]. Ранняя Елизаветинская трагедия стала реинкарнацией Сенеки, подобно тому, как комедия явилась реинкарнацией Плавта. Английская литература изобилует латинскими цитатами и аллюзиями до такой степени, что ни один читатель не может извлечь из них полной пользы, если он не имеет хотя бы поверхностного знания латинских букв.

Поэтому читателю предписывается не пренебрегать возделыванием этого богатого поля, дающего столько же чистого интереса и наслаждения, сколько необходимой культурной подготовки и здоровой интеллектуальной дисциплины.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Первая публикация: "The United Amateur" 18, N. 2 (ноябрь, 1918): 17-21, 35-38. Обзор латинской литературы, написанный в рамках "Стола для чтения", рубрики в журнале "The United Amateur", инициированной Верной Макгеох (которая написала статью о греческой литературе для сентябрьского выпуска 1918 года). В "Отделе Публичной Критики" (январь, 1919 г.; "Собрание эссе", том 1), ГФЛ заявляет: "В процессе редакторского сокращения большая часть оригинального эссе была перенесена в конец этого номера [т. е. на страницы 35-38] в виде дополнительных примечаний". В этом издании редактор постарался вернуть "дополнения" на их предполагаемые места в тексте эссе; эти абзацы заключены в скобки.

Примечания

1. Эдвард Август Фримен (1823-1892), плодовитый британский историк. Цитата не найдена.

2. ГФЛ, несомненно, намекает на широко распространённую практику гомосексуализма у древних греков. Сравните с "Избранными письмами", 4.234: "Я всегда знал, что педерастия - отвратительный обычай многих древних народов".

3. Используя термины "долихоцефальный" (длинноголовый) и "брахицефальный" (короткоголовый), ГФЛ использует теории измерений черепа в качестве средства различения расовых групп, которые уже были дискредитированы к концу 19-го века.

4. Комментарий (о полу-Менандре) содержится в стихотворении Цезаря, включённом в жизнеописание Теренса, приписываемое Светонию.

5. "Homo sum: humani nil a me alienum puto" (Я человек: ничто человеческое мне не чуждо). Теренс, "Наказывающий сам себя", 77.

6. "Грабёж, происходящий за пределами каждого города, не считается постыдным, и они [германцы] утверждают, что грабёж существует для того, чтобы молодежь могла упражняться и уменьшать праздность". Цезарь, "Галльская война", 6.23.6.

7. Ср. с цитатой из "Атиса" в рассказе "Крысах в стенах" (1923).

8. "Римлянин! Ты научись народами править державно -В этом искусство твоё! - налагать условия мира,Милость покорным являть и смирять войною надменных".

"Энеида", 6.651-53.

9. "Exegi monumentum aere perennius". Гораций, "Оды", 3.30.1.

10. ГФЛ перевёл первые 88 строк "Метаморфоз" ещё в детстве; см. "Метаморфозы Овидия" (1900?; "The Ancient Track: Complete Poetical Works", 5-8). Он подражал этой поэме в многочисленных, более поздних стихах, например, в "Гиласе и Мирре" (1919).

11. "Pharsalia" теперь рассматривается как неточное название для работы Лукана, которая сейчас называется "Bellum Civile" (Гражданская война).

12. ГФЛ ссылается на "Лондон" Джонсона (1738) и "Тщету человеческих желаний" (1749). Последней в некотором роде подражал ГФЛ в своем юношеском стихотворении "О тщеславии человеческих амбиций" (1902; "The Ancient Track: Complete Poetical Works", 13).

13. Этот комментарий содержится в "Письмах" Плиния Младшего, 3.5.10.

14. Эдвард Г. Коул (1892-1966) долгое время был журналистом-любителем (главным образом связанным с Национальной Ассоциацией Любительской Прессы) и коллегой ГФЛ с 1914 года. Статья Коула была опубликована в "Emissary" (июль, 1914); см. комментарий ГФЛ к ней в "ОПК" (март, 1915; "Собрание эссе", том 1).

15. "Свобода никогда не бывает более приятной, чем при благочестивом короле". Клавдиан, "Консульство Стилихона", 3.114-15.

16. "Вульгарная речь".

17. "Рим был" (то есть его больше не существовало).

18. См. пункт 8.

19. Эта мысль, хотя и является трюизмом, возможно, была позаимствована из книги Босуэлла: "Лондон" Джонсона был опубликован в мае 1738 года; и примечательно, что он вышел в одно и тоже утро с сатирой Поупа, озаглавленной "1738", так что Англия сразу же получила своих Ювенала и Горация в качестве поэтических наставников". "Жизнь Джонсона", ред. Р.У. Чепмен, пересм. Дж. Д. Флиман (Лондон: "Oxford University Press", 1970), стр. 91-92.

Источник текста:

H.P. Lovecraft

Collected Essays. Volume 2: Literary Criticism.

Edited by S. T. Joshi

(с) 2004 by Hippocampus Press

Перевод: Алексей Черепанов

Март, 2021

На поддержку автору:

Яндекс-кошелёк: 41001206384366

PayPal: isha_bhikshu@yahoo.com

Оставить комментарий © Copyright Лавкрафт Говард Филлипс (wilbur-whateley@hotmail.com) Размещен: 16/03/2021, изменен: 16/03/2021. 43k. Статистика. Эссе: Литобзор Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Перевод эссе Г.Ф. Лавкрафта "The Literature of Rome" из сборника "Collected Essays, Vol. II".

Лавкрафт Говард Филлипс : другие произведения.

Древнеримская литература