Все началось с дезертиров. Да и не были они еще тогда дезертирами.
Идем мы с Васяткой по лесной дороге, уже почти до деревни дошли. Глядь, грузовичок маленький. Ну, почти бесовской. Еще одну шестерочку пририсовать и дьявольска машина получится. Шестьдесят шес-той. ГАЗон.
Подходим. Застряли милки и заплутали заодно. Они у нас спрашивают, как проехать к секретной час-ти, а мы им встречный вопрос: что везем? Оказалось динамит.
После того, как выпили то что у нас с Васьком после охоты осталось, вскочил новый вопрос: прода-вать весь груз оптом будем али как?
Долго они совещались. Минуты три. Согласились.
Ну, короче, купили мы с Васяткой грузовичок динамиту на двоих. Только, вот какая фигня получи-лась. Наверно, пока мы валюту по деревне собирали, ну, самогон, для оптовой закупки, эти вояки рознич-ную торговлю вели. Долго мы ждали пока протрезвеют...
С тех пор они в нашей деревне дезертирствуют. Прячутся. Тот который солдатик, Серега, бугай двух-метровый, красавец. Тот по всем правилам партизанской войны. Дольше недели у одной бабы не задержи-вается. Правда, деревенька у нас небольшая, так он наверное, уже по пятому кругу пошел.
А офицер, лейтенантик, тот у учителки Глашки прячется. Понятно, антилигенция...
До сих пор не пойму, против кого эти антилигенты? Антифашисты - против фашистов, антикомму-нисты - понятно против каких сволочей. Как вспомню, ух! Как хорошо-то при них жилось! Всем воровать можно было. А теперь - хренушки. Алигрархи буржуинские одним махом все себе - хап. И кранты. По-пробуй, что у них своруй! Оно и правильно, я если что где умыкну и до дому донесу, попробуй скради. Убью! Мое!
Так, вот, лейтенантик у учителки хоронится. За ей. Это в кино учителки вот такусеньние тоненькие, в очках на всю рожу. У нас своя, местная. По самым скромным прикидкам центнера полтора. А в ём, в офи-цере ентом - от силы килограммов сорок, и то если в сапогах и с оружием. Так что, если даже придут его заарестовывать, она его запросто подмышку спрячет, и не найдут.
А он меня как на улице встренет, все проклинает. Мол загубил я ему всю доблестную воинскую карь-еру. Щас бы, говорит, уже был бы генерал-майором, а то и маршалом. И кулачишкой вслед грозит. Я не обижаюсь. Что с пьяного возьмешь? А трезвым он не выходит. Прячется, боится... Каждый день его вижу.
Хотя, что бояться и прятаться? Про них, наверное, давно забыли или списали, как процент потерь во время учений. Да и вся силовая структура нашей деревни - это участковый Васятка. Какой ему резон выда-вать дезертирствующих военнослужащих? Вдруг возникнет вопрос, куда подевался динамит?
Глашка могла бы запросто пресечь это алкогольное пьянство, но он ей пригрозил, что ежели не будет позволять ему заливать скорбь души по неполученным орденам и благодарностям от президента по штуке в год, а когда и по две, то перестанет быть подпольщиком и уйдет в лес партизанить. Буду, говорит, палоч-кой шишечные орешки сшибать и как белочка в дупло на зиму складывать... Ну, Глашка его и жалеет. Даже поставляет средства для тушения душевного пожара. В смысле, гонит самогонку...
Вот, после появления энтих дезертиров на нашем артельном пруду стали происходить несанкциони-рованные взрывы. Розничный динамит, значит. Пруд у нас давно был. Воронка осталась после испытаний какой-то атомной бомбы малой мощности. Их в той самой секретной воинской части делали, в которую наши дезертиры не добрались. Трабабахнуло так, что до родников достало. Ямка водичкой и заполнилась. А как перестройка зачалась, кооперативы всякие и прочая дребедень, мы создали рыбную артель. Мальков всяких разных закупили и туда их бухнули. Всех. И всей деревней кормили. Кто чем мог.
Вот, говорят, что сазан - это скрещенный карп с карасем. А у нас в пруду они там все попере... Коро-че, скрестились. Даже те, которые по научным выкладкам ну никак не могли друг с дружкой деток иметь. Наука она наукой. А в замкнутом пространстве всякое бывает...
Вот, поперескрещивались они там, а было как минимум сортов сорок и получился гибрид, да такой, что всем на зависть. Куда там осетрам, да лососям. Рыба вышла замечательная: добрая и ласковая, как дельфины, особенно с детишками. Это со своими. А чужих, неартельских, рвала, словно пиранья. А вкус-ная... охрененно! Так и назвали - охренень.
Один только недостаток был: чешуя минимум в семь слоев. А попадались отдельные особи, у кото-рых до пятнадцати насчитывалось. На это бабы сильно жалились. Почистит рыбину, а надо опять. Снова почистит, а охренень, как новый. Многие, кто не умел, матом научились ругаться...
И повел как-то Васятка таку речь:
- До каких таких пор мы будем терпеть эти браконьерские ночные взрывы средь бела дня?..
Не как участковый повел, нет. Он же еще по совместительству и председатель артели. Хозяин. Ясно дело, нельзя должностному лицу еще и коммерческой деятельностью заниматься. Но по бумагам все нор-мально. На жену записана... милицейская должность. Начальство ничего не заметило. И не мудрено. Он - Василий, она - Василиса. Вась-Вась. Они так друг дружку Васями и кличут. И на морды одинаковые. Кабы не знал, что муж с женой, подумал бы, что близнецы. Она чуть-чуть помельче. А на фотографии не указаны же истинные размеры...
Вот, Васятка и записал на нее свою должность. Говорит, захочет с полюбовником сбежать и отсудить имущество, так в одной фуражке и останется. Пистолет-то он давно уж потерял... Теперь постоянно с ружьем ходит. Хрен когда поймешь: на охоту он или по работе?
Вот и повел Васька речь, мол, до каких пор терпеть будем воровство грабительское... Не перед арте-лью повел. Нет. Перед женой.
- Надо, - говорит, - брать всего крупного охрененя по максимуму и выходить с ним на мировой ры-нок. А ты, Васька (это он жене), чтобы валютный капитал мертвым грузом не лежал, а в обороте находил-ся, здесь займешься бизнесом. Поставлю тебе ларек. Торгуй. Я,- говорит, - сортир новый срубил, а старый куда? На дрова пилить? Жалко. Дров я перед отбытием за границу на лесопилке наворую. Так что прору-бим в стенке старого сортира окошко побольше и торгуй.
Васька, та которая баба, запричитала, мол, тесно будет и вонюче. Какой товар туда можно поместить? А Васька, тот который мужик и без пяти минут бизнесмен заморский, говорит, товар мелкий, непортящий-ся и дорогой. Например, золото с брильянтовыми украшениями. Она как услышала, вмиг и про вонь поза-была, и про малые габариты будущего торгового павильона. Глазенки загорелись. Орет:
- Что же мы сидим! Пора действовать! Ты, - говорит, - на добычу рыбы, а я в район за солью. Надо каждого охрененя пересыпать. Лето. Жарко. Не дай бог, весь экспортный бизнес провоняет.
Васек, значит, отправился пруд динамитом заряжать. Решил, что чем больше, тем лучше. Хотя опро-вержение этой мысли каждый день в зеркале видит. Частично. Его целиком ни одно зеркало в деревне не показывает, в город надо ехать, чтобы всего себя сразу посмотреть. Там, в витринах, есть такие здоровые зеркала. Вымахал, детина. А то почему ж его в милицию взяли? Ну уж ни как не за умственно-розыскные способности. Боятся все. Быков щелбанами валит. Да еще и дядя у него - мэр Охренеловки. Что? Это мы так свою деревню переименовали в честь рыбы нашей знаменитой. А что? Вся страна переименовывалась. Старое-то название не всем нравилось. Вернее, всем не нравилось. Неблагозвучное шибко. ККК. Нет, не в честь Куклусклана. Мы завсегда были против апартеида и жалели замученных негритеночков. Это нашу деревню так назвали в доблестные революционные годы. Тогда всё любили сокращать. А расшифровыва-лось наше прежнее наименование, как Красный Конец Капитализма.
Так вот, Василечек и зарядил всю свою динамитову долю. Ума-то нету. Пруд маленький, охрененя, наоборот, охрененно много. Уж и не знаю, сколько там получилось в тротиловом эквиваленте. Но шран-долбызднуло так, что не стало у нас больше артельного пруда. Всё в небеса. Охренень весь в клочья. Бабы запричитали, мол, не честно так, в это период никто конца света не предсказывал, что прошлый они благо-получно пережили, а до следующего еще дожить надо... А что с бабской точки зрения, как не конец света, гром среди ясного неба и потом снег блестящий? Летом-то. А неведомо им, что это и не снег вовсе, а чешуя охрененевая, многослойная. Пузыри рыбьи потом еще дня три опускались. Они ж легкие.
Бабы воют, причитают, просют отсрочки у небес, дабы привести в порядок дела мирские. Всех пере-крывая орет Василиска. Бабища же здоровая, чутка меньше мужа своего. Рядом с ней Глашка педагогиче-ская, что подросток-недомерок. Воет:
- Прости меня, Васенька, это я тебе несчастливую примету сподобила! Соль просыпала!
Ну. Замечталась, сколько у мужа сверкутельных драгоценностей скрасть сможет, пока он по заграни-цам ведет охрененную торговлю, проскочила поворот на деревню и перевернула артельский грузовичок с солью. Ну, на котором к нам дезертиры приехали.
Была б в деревне другая власть, не миновать бы Ваське тюрьмы. А кто его заарестует? Сам? Али та, кто по документам участковый? Так в сговоре они были. И, вдобавок, дядя его родный - мэр Охренеловки. Куда ни кинь - всюду клин. Так что деяние осталось безнаказанным. Да и правду говорят, что нет худа без добра: долбалызнуло-то хорошо, яма углубилась, до нефти достало. Мы артель из рыбной в нефтяную пе-реименовали. А деревню не стали. Пусть останется светлая память о нашей славной рыбке... Охрененей самих жалко. Уж очень они ласковыми с детишками были.
Я к чему эту историю про Ваську вспомнил? Сам я на промысел засобирался. А из-за этого недоумка рыбалка отпала навсегда. Когда еще военные спытания свои проводить будут? Потом жди, чтоб водой за-полнилась воронка, да рыба подросла...
Значит, остается охота. Тоже проблематично. Какая охота без ружья? Я его еще в прошлом годе ли-шился. Сунул медведю в дупло... Что? Сам знаю, что медведи в дуплах не живут. Говорю ж, сунул ему в дупло, чтобы шкурку не портить, а выстрелить не успел. Так он с ружьем и убежал. Не догнал. Быстро, ока-зывается, медведи с ружьями в дуплах бегают...
Но я ж не Василек. Соображалка работает. И образование есть. Пять классов как-никак закончил... Почти. И, между прочим, ни в одном по два раза не сидел, кроме последнего. Не досидел, правда, бросил на хрен.
Так вот, покумекал я немного, провел некоторые аналогии и пришел к определенным выводам. А в результате изобрел ноу-хаувый способ охоты.
Рыбу когда динамитом добывают, как это происходит, а? Ее ж не насмерть убивают. Нет. Глушат только. Так и называется динамитовый промысел - рыбу глушить. Значит, глохнет она, ни хрена не слы-шит. А ей в тишине страшно становится. Слух, он ведь целиком не пропадает. Самая малость остается. Вот и выплывает рыба на поверхность. Птичек послушать, сверчков там всяких. А потом, со стрессом справит-ся, слух немного восстановит, уже птички со сверчками дюже громко орут, у них там в воде все тише го-раздо. Вот, рыбы и опять нырь на глубину. И все как прежде.
А кто видал у рыбов уши? Охренени не в счет, у них были, царство им небесное. У остальных? Нету. И то глохнут от динамиту. А у зайцев? Поняли куда я веду? Вот кого сам бог велел динамитом глушить. Тем более их у нас в лесу развелось, что собак нерезаных. Да, куда там! Больше. Спасу от них ни какого не стало. До чего дошло - волков грызут. Да. Количеством берут. Шапками закидывают, а потом загрызают. Какими шапками? Да волчьими же. Они как волка загрызут, мясо-то не едят, вегетарианцы хреновы. А как спросють, на фига волчару завалили? И про самооборону не сбрешешь. Волки давно уже от них как могут хоронятся. Куда там, находят. Вот и догадались шапки шить. Мол, вот зачем. А носить их неудобно, уши мешают... Ну, это их проблема...
Вот я и провел аналогии. Вода - лес, поверхность воды - опушка леса. Думаю, как трабабахну в лесу из динамиту, зайцы оглохнут. С такими-то ушами. Ломанутся прочь из лесу, что-нибудь улавливать оста-точным слухом на опушке. Они под кустиками разлягутся, а я буду их в мешки собирать, как рыбу с по-верхности.
Приготовил все по уму. Не то что Васька. Заряды дугой распределил по лесу. Сам в центре той дуги, на опушке, занял диспозицию, чтобы зайцы аккурат на меня выходили. Дудку приготовил. Зачем? Так, чтоб эти ушастики мимо не прошли, собирай их потом по полям. Они ж выйдут остаточным слухом птичек слушать. А вдруг, опушечные пернатые с перепугу разлетятся на хрен? То-то же. Все продумал. Буду им в дудку играть и по мешкам распихивать.
Запалил фитили. Жду. Долбохрястнуло хорошо. Не как у Васятки, но все равно прилично. За пять се-кунд все пятнадцать зарядов сдетанировали, на которые я свою динамитову половину распределил. Ну, ду-маю, сейчас повалят. И правда, слышу, анишь кусты ломают, как торопятся остаточным слухом стресс снять. Прислушался: матерятся почему-то, зло так. Что-то на зайцев, думаю, не похоже. Они даже волков грызут молча. Остервенело так, но без мату. Что-то, думаю, не то. Перепугался, решил, немцы. Потом вспомнил, что за Уралом мы, и родился я уже после войны. Да и не знали фашисты наших матерных слов. Разве что простенькие...
Потом догадался. Скорей всего получилось, что среди зайцев люди оказались. Ну, воспитывали, мож, с малолетства. Маугли хреновы. Тоже стресс снимать идут на опушку вместе с воспитателями. Слуху то остаточного совсем чуть-чуть осталось. Так и слышу: "че" да "че" и "громче кричи, ни хрена не слышно, оглох совсем". Затем снова меня сомнения пробрали. А откуда заячьи Маугли матюки наши знают? Кто научил? Ага, думаю, наверное они с кустов за егерями да браконьерами наслушались и теперь повторяют. Думаю, от каки способны у нас дети леса. И тута пришла она. Хренова Архимедова эврика. Не Маугли это, а они сами и есть. Егеря или браконьеры. А скорей всего вместе. Они частенько артельно охотятся. Так, если б я пальбу слышал, ни в жисть не стал бы заряды закладывать. Наверное, они к охоте только готови-лись: водочкой закусывали...
Тут матерные крики стали смысл обретать. Ближе, значит, подошли. Точно! Егеря с браконьерами. И главное кричат, что как только словят сапера этого хренова, меня то есть, и сделают, что заслужил, надо будет еще вернуться, капканы с деревьев посымать, которые взрывной волной туда позабрасывало.
Беда все хужее и хужее. И нечестно так. Я ж на них подумал, что немцы. А у них после такой бом-бежки ни фига о войне ни одной мыслишки не пришло. Сразу сапера искать.
Похолодело все. Кранты. Лучше бы немцы... Егеря с браконьерами - ребята серьезные. Так отделают, что если живым останешься, то до конца дней помнить будешь в инвалидской коляске. И ведь не посмот-рят, что я - мэр Охренеловки и родной племянник у меня - милиционер...
И бежать поздно. Близко уже. Прятаться надо. Да и зайцы, опять же. Может они не выходят, потому что стесняются такого скопления народа? А как пройдут эти головорезы, так и ушастики попрут?
Гляжу - ложбинка, прямо под меня придумана. Лег, прошлогодними листиками присыпался. Все. За-подлицо. А егеря уже совсем рядом. Щас пройдут, думаю, и я опять спокойно буду зайцев дожидаться.
И в этот самый ответственный момент этот предатель - бзенннь! Готов к труду и обороне. Он же у меня не спрятанный был. Я ж перед ноу-хаувой охотой водку, в смысле самогон, не кушал. Дело-то ведь серьезное. Только пивка шесть кружек. В рекламе все брешут. Мол, бывает правильное и неправильное пи-во. Хренушки. Любое пиво делится на правильное и неправильное. Причем, правильное благополучно ос-тается внутри. А неправильное - стремится покинуть принявший его организм.
Вот, я и избавлялся от очередной порции неправильного пива перед тем, как понял, что прут не зай-цы, а браконьеры. Возникла дилемма: то ли самому прятаться, то ли его хоронить. Пока его пропрячешь - обоим кирдык. Так что я, как тогда думал, принял правильное решение. Оказывается, надо было успевать и то и другое.
И не пойму с чего. Ни одной ведь эротической мысли не было. Мне уж скоро под пятьдесят, лет через пять будет, и ни каких признаков зарождающейся импотенции. Скорей, наоборот. По любому поводу, да и без повода тоже. И ведь не пойму с чего. Должен же был быть хоть какой побудительный посыл. Самый ничтожный... Мож, птичка какая чирикнула? Хотя вряд ли, после зайцевыгоняющих взрывов птички по-чему-то смолкли. Их вроде бы не должно было касаться. Или в просвет листвы я разглядел напоминающий что-то ствол березы? Али промелькнула подсознательная мысль, как возвращаюсь в деревню с полными мешками и всем встречным девкам дарю по зайчишке? Не знаю. Так или иначе, предатель сработал.
Ну, раз уж беда пришла, она просто так мимо не пройдет. Метр вправо, метр влево, или, фиг с ним, на меня бы наступил бы. Сдюжил бы я. Нет. Споткнулся один из браконьеров о предателя. И нет бы, как по-рядочные люди, упал, поднялся и дальше иди. Нет! Надо посмотреть обо что!
Поднимается и орет:
- Мужики! Гриб нашел! Странный какой-то!
А ему:
- Не до грибов сейчас, нам еще того гаденыша отлавливать надо, который чуть не отправил всех к праотцам!
Частично разумные мысли. Насчет грибов, а не насчет всего остального. А тот не унимается:
- Растет прям на глазах!
А остальные уже далеко. Кричат:
- Мож это и не гриб вовсе?!
А он:
- Точно гриб! Я такой уже где-то видел! Только меньше! Интересно, съедобный?
А ему:
- А ты лизни, если не сдохнешь, значит хороший!
Он:
- Мне не до шуток. Что с ним делать-то?
А ему:
- Срезай! У меня бабка - колдунья. Ей покажем, разберется. Если съедобный, супу нажаришь, а если ядовитый, ей оставим. Сварит с какой-нибудь крысой и продаст, как приворотное зелье!
Чуть не помер я. Собрался уж было вставать и ломиться в другую сторону. Конечно, в лесу от егерей с браконьерами трудно уйти, но хоть какой шанс.
Тут этот успокоил. Кричит:
- Ножик я с перепугу там позабывал!
- Рви прямо с грибницей!
Ну, думаю, тут вы, братцы, просчитались. Жена сколько раз пробовала. Бесполезно. Бывало орет:
- Оторву!
А я ей:
- Рви. Только без применения инструментов.
И тут этот спотыкнутый, радостно так дружкам сообщает:
- Нашел в кармане перочинный ножик! Сейчас я его!..
Просыпаюсь потом облитый, будто с меня литра два неправильного пива вышло. Думаю, хорошо, что в этот момент проснулся. А чуть попозже бы?!
Вот, и к чему такой сон: к деньгам, али к похолоданию? И главный вопрос: если бы не егеря, вышли б зайцы, али как?