М2 (требовательно) - Вы меня слышали, покиньте операционную!
Нервные удаляющиеся шаги по кафелю, скрип двери, хлопок.
М2 (с нотой досады)- Молодежь. - (снова холодно) - Тампон.
Ж - Есть.
М2 - Вот так. Зажим.
Ж -Есть.
М2 - Пульс.
Ж - 194, идет на спад, давление падает. Это агония.
М2 (неожиданно громко, зло) - Я ЗНАЮ! ЗНАЮ! ЧЕРТ!
(Звук падающего на кафель скальпеля. Бессильный вздох.)
Ж- С такими ранениями не живут. Вы сделали все, что могли. Пульс 130... 100... 70... 43... 26... 13...
(Дыхание. Длинный писк (пульса нет).)
Ж - Сердце остановилось. Все.
(Щелканье каблуков по кафелю. Чирканье зажигалки.)
М2 (устало полушепотом) - Молодой еще. Ухх...дурак...вот дурак.
(Звук затяжки.)
Ж- Много их еще таких...
(Чирканье зажигалки, звук затяжки.)
С Ц Е Н А Љ 1
(Играет Allegrio - Miserere mei, Deis. Свет медленно включается. На сцене стоят табурет и каталка, на ней - накрытое с головой тело. Когда свет включается полностью, музыка делается тише, затем отключается. Тело подает признаки жизни, ворочается, сдирает с себя покрывало, встает. Это Данила. На нем белые одежды)
Д (медленно непонимающе озирается по сторонам, стонет) - Ооо...Господи...Больно как...Как...Господи, где я? Я умер?
(Голос из-за кулис, саркастически) - Угадал, или подсказали?
(На сцене появляется Харон, Данила пытается встать, чтобы разглядеть его)
Х - Да ты сиди, сиди. Дружок. Хех. (садится по-хозяйски на табурет) - Однако ж ты боролся славно. Давненько я таких агоний не видал. (ухмыляется)
Д (непонимающе) - Что? Кто вы? А?
Х - Сумбур, сумбур. Успокойся, все уже закончилось. 12 калибр - хороший выбор. Ты всегда умел разбираться в том, что тебя убивало, а? (ехидно улыбается, достает папиросу из портсигара, закуривает от спички)
Д(бледнея, становясь все тише) - Вы...вы...кто вы?
Х (встает с табурета, ходит по сцене, размахивая папиросой, изредка присасываясь к ней, как клоп) - Ха! Кто я? Какой вы, покойники, однако, народ неоригинальный. Скучный народ, да-с. (перекашивая Данилу) - А, как больно, а, где я, а, кто вы. Право слово, даже иногда бесит. (делает паузу, выкуривая папиросу) - Я кто. Я, братец ты мой, тот, кто вас всех встречает. Харон меня зовут. Слыхал, а? (озорно ухмыляется, подмигивает)
Д (вспоминая) - Харон...Харон...Старик, перевозящий усопших через Стикс в страну смерти.
Х (хохотнув) - Ну, как видишь, я свеж и бодр. Да-с! Возница, проводник, поводырь, паромщик - как только не называли. (мечтательно) - На своем утлом суденышке он перевозит души усопших, и лодочка его качается, словно осенний листок, на мрачных волнах угрюмых вод Стикса, реки смерти, вод, в которые не проникает никакой свет, ибо нет здесь власти сил Света... (докуривает, тушит папиросу, продолжает в предыдущем ехидном духе) Да, было время. Но, но... Tempora mutantur et nos mutantur in illis. Все меняется, и мы меняемся вместе с ними. Золотые слова, а?
Д (слегка беспокойно) - Хм...Так, что дальше? Куда меня?
Х - Куда? Хм. Куда! По документам сейчас и посмотрим, куда тебя. Документы-то при тебе, не потерял? (ехидно улыбается)
Д (недоумевая, хихкнув) - Какие еще документы?
Х - Как какие? Такие! Ты что же это думал, если ТАМ у тебя на каждом шагу бумажки спрашивают, то здесь не станут, а? Чудаки вы, покойники. Ой...красная папочка там такая, достань, при тебе должна быть.
Д (ерзая под покрывалом, с удивлением достает папку, протягивает ее Харону) - Вот, наверное...
Х (не обращая внимания на Данилу, вырывает у него папку из рук) - Да, да, она, давай уже. Таааааак. Посмотрим (листая странички) - Хм, ну это стандартный набор...хм, празднословие...ложь...ага...так-с, так-с...Ничего особенного...Ага. Вот оно что у нас. Да, мил человек. Изрядно ты себе подпортил репутацию, ага.
Д - Вы о чем?
Х - О чем? Я? Я о том, что ты у нас из вполне себе рядового грешника с претензией на отработку становишься страшным преступником. О так от, брат. Да-с.
Д - Преступником?
Х - Да, преступником. Убийцей. Если быть точнее.
Д (бормочет) - Постойте, постойте. Как убийцей? Это ошибка, я никого в жизни не убивал!
Х - А себя? (пронзительно смотрит на Данилу. Данила понурил голову) Эва как. Слона-то я и не заметил, да? Бывает, бывает. Не со всеми, конечно. Только с особо везучими, хе-хе.
Д (резко поднимается, идет к Харону с недобрыми намерениями, но тот останавливает его, выставив ладонь вперед. Данила оседает, корчась от боли, стонет) - Ааааа!
Х (фальшиво-добро) - Ну вот что ты кидаешься? Что вы за люди такие, а? Натворили делов сами, а потом кидаются. Мы ведь тут тоже не железные, и нервы у нас - не казенные. (подходит ближе, нагибается, злым полушепотом) Что, больно? Больно тебе? Классное ощущение, да? Тебе ведь их так не хватало всегда, ага? Ну, что же ты не радуешься, а? (он отворачивается, Данила падает на пол, кашляет, приходит в себя)
Д (ошалело хрипя) - Что это было?
Х (сухо) - Это операция над тобой. Только без наркоза. Должен сказать, они делали действительно все, что могли. Но ничего сделать было нельзя. Ты очень удачно выстрелил - дробь, в грудь, все к чертям разворотив, и оставался жить. Но недолго, да-с. Как там эта сказала? "С таким не живут"?
Д( вперившись в пол) - Я...Она...Я не знал, что делать.
Х - Прекрати (закуривает новую папиросу, сухо и спокойно). Я выслушаю тебя. Ты все расскажешь. Все, как было. Даже здесь у вас есть право на слово. Хотя я бы его давал далеко не всем. Не всем... (выдыхает дым) Ну, что стоишь-то? Неси слово свое, отрок неразумный.
(Свет медленно гаснет)
С Ц Е Н А 2
(Играет Joshua Radin - Winter, свет медленно зажигается, песня затихает. На сцене стоит Данила с большой спортивной сумкой, по которой видно что она полна. За кадром должен быть голос, который вещает о некоторых моментах истории, в идеале - голос Данилы). Далее - Голос - Г
Г (эдаким замогильным манером) - Мы познакомились случайно. Это всегда так бывает. Не ждешь ее, просто стоишь, в незнакомом городе, просто ловишь машину, чтобы добраться до...уже не помню, куда я хотел добраться.
(Звуки проезжающих мимо машин, автомобильных сигналов, короче - звуки города, и вместе с ними - Кино - Перемен, с таким эффектом, как будто она играет в наушниках, достаточно, чтобы ее можно было услышать за шумом города)
Д (подняв большой палец вверх, с некоторым раздражением) - Ну, давай же, тормози. Тормози. Арх, блин.
(Появляются два иностранца - в идеале парень и девушка, говорят по-английски, достаточно громко)
И1 - Sorry, man. Could you tell me how we can get to the "Kornouwau" nightclub?
И2 - Yes, you know where"s "Kornowau" nightclub, somewhere around here?
(Данила непонимающе на них смотрит, вытащив из уха наушник)
И2 - "Kornowau". You know? "Kornowau" nightclub?
И1 - Do you speak English? English. Can?
И2 - "Kornowau", hear? "Kornowau".
(Подбегает Шемариах, девушка откровенно неформаловского вида)
Ш (весело) - Guys, listen! (иностранцы поворачиваются к ней) -It"s not "Kornowau", it"s "Karnaval", you see? "Karnaval".
И (вместе, осознавая) - Ah, really...
Ш (продолжая объяснять) Well, let me think...Ahmmm...Well, you should go...no, no. Go ahead, than near the... square to the right, and than near Lenin statue to the right. There is big, big banner, you"ll see.
(Во время объяснения иностранцы поддакивают, кивают)
И1 - ОК, OK. Thank you! Bye!
И2 - Bye-bye!
(Улыбаясь, уходят)
Ш (улыбаясь им в ответ) - Ага, бай-бай. Пока. 9поворачиваясь к Даниле) О, хай! Как дела?
Д - Я...ээ...
Ш - Что, совсем плохо все?
Д - Не, не, нормально. (улыбается) Нормально.
Ш - Точно?
Д - Точно.
Ш- Ну смотри. (пристально глядит, затем взгляд становится таким же веселым) Что слушаешь?
(Данила протягивает наушник, Шема берет его, пританцовывает, затем отдает разочарованно)
Ш - Что за старая шняга! Ты нормальную музыку не слушаешь из принципа?
(Данила хочет что-то ответить, но она не дает ему сказать)
Ш - Ну ладно, ладно. Не местный да? У тя кислота есть, а?
(Данила, улыбаясь, машет головой отрицательно)
Ш - уууу, а башли? А башли? Бабки-бабушки-бабенки? Есть, а?
(Данила отрицательно машет головой)
Ш - Эх, ну что ж за непруха такая, а. Ну ладно, неместный. Меня вообще тупо зовут - Шемариах. Но все меня Шемой зовут. И ты зови. Окей, а?
Д - Окей. (улыбается)
Ш -Ты что, торопишься куда?
Д -Нет, в общем-то.
Ш - Ну тогда пошли. Я местечко одно знаю. Не первый класс, зато весело. Пойдем, пойдем...
(Данила и Шемариах уходят со сцены, свет гаснет, звучит Joshua Radin - Winter на фоне звуков города, постепенно стихая)
Г - Вот так мы и познакомились. Случайно, посреди незнакомого города. Кто знает, как бы повернулась судьба, если бы эта сладкая парочка не подошла и не стала загружать меня вопросами на языке, которого я не понимал? Но, в любом случае, она повернулась именно так.
С Ц Е Н А Љ 3
(Свет потушен)
Г - Это была та любовь, о которых пишут в идиотских книжках. С первого взгляда, с первого вздоха, с первого слова. Мы были счастливы в обществе друг друга. Я не помню такого времени в своей жизни, когда я был счастливее, чем с ней. Но чем дальше мы шли общей дорогой, тем теснее переплетались наши жизни. Жизни, в которых были не только радужные страницы с единорогами и прочей заразой. Ее темной страницей была наркозависимость. Она казалась мне незначительной, ведь Шема не была похожа на тех конченых наркоманок, которых мне довелось повидать. Просто таблетки - красненькие, синенькие, фиолетовые. Просто порошок, пара дорожек. Даже сироп от кашля. Мне казалось это проблемой, настолько большой, чтобы начать срочно что-то делать. Наоборот, иногда я даже разделял с ней ее увлечение. До этого дня. Дня, который опять изменил мою жизнь.
(Шема истошно кричит, свет включается сразу. На сцене - тумбочка, стол, на нем остатки еды и мусор, с обеих сторон стола стоят Шема и Данила. Шема дико глядит на Данилу, тот с опской на нее, выражая все своей позой)
Ш (чуть не плача) - Нет....Неееееет. Не подходи. Уйди. Уйди!
Д (стараясь быть спокойным)- Шема...Шема это я, Данила...
Ш - Неееет! Уйди! Уходи, сейчас же! Это не ты! Нет! Рога! Я вижу их! Не ты!
Д - Шема, что ты говоришь? Ты что? Это я, Данила. Твой Данила, помнишь?
Ш- Данила...Данила...Острый...Острый нож. Пошлет его в глубокий храм. Кожа...Снимайте кожу с них и повторяйте за мною: "Он снова здесь! Он снова к нам пришел, и слабые станут Его пищей! Снимайте кожу! Устроем пир во его честь! Устроим ПИИИИИИИИР!!!" (с этими словами она хватает нож, вскидывает руку к Даниле)
Д (в шоке) - Что ты делаешь? Брось, брось чертов нож!
Ш - Нет!!! Ты не он...ты не он...неееет... (она переходит на жуткое шипение)
Д (пытаясь обойти медленно стол, идет на нее, пытаясь говорить спокойно, но внешне - заметно волнуется) - Шема, Шемочка, это же я. Это Данила. Все хорошо, все хорошо, успокойся...
(Данила лопочет слова успокоения, Шема пятится назад, и в тот момент, когда она почти загнана в угол, она делает резкий выпад с ножом, метя в Данилу. Данила уходит от него, выворачивая руку Шеме, нож падает на пол. Шема бьется в истерике, кричит, Данила ее крепко держит, пытаясь одновременно успокоить ее. Затем она вдруг замолкает, ее начинает трясти, она бьется в конвульсиях)
Д (лихорадочно соображая, пытаясь аккуратно ее уложить на пол) ээээ, ты чего? Нет, нет, успокаивайся! Все, не надо! Нет! Не надо!!! Черт, черт, черт! (он мечется в поисках чего-то, затем кидается к тумбочке, выбрасывает оттуда какие-то коробки, пакеты, наконец, извлекает шприц, бежит к Шеме, которая уже вяло бьется и перестает совсем)
Д - Господи, Господи, помоги мне. Пожалуйста. (Он с размаху втыкает шприц ей в сердце. Ее тут же пробивает конвульсия, она кашляет, неровно дышит. Данила обнимает ее.)
Д - Ну вот и все. Вот и все, видишь. Все пройдет. Сейчас все пройдет(начинает тихо напевать) Всеееее пройдеееет, и печаль и радость, всеее пройдееееет, так устроен свеет...
(Свет гаснет. Тихо)
Г - Это был ад. Я никак такого не предполагал и никогда такого не видел. В этот раз она приняла чуть ли не тройную дозу. Если бы не тот шприц адреналина, который я ей вкатил, она бы умерла от передозировки. Как знал, пожил его в тумбочку с лекарствами, где она хранила и небольшой запас наркотиков. Она окончательно очнулась через полчаса, долго плакала, но не помнила того, что делала. Я не сказал ей. Незачем ей это было знать.
(Играет В. Дашкевич - Реквием из к/ф "Собачье сердце")
С Ц Е Н А 4
(Темно. Тихо)
Г - С тех пор подобное повторялось несколько раз, под конец - с завидной регулярностью. Я просил ее пойти лечиться, я таскал ее по врачам. Напрасно. Она не хотела. Она уже не сознавала того, что с ней происходит. Не видела себя, ту себя, в которую она стремительно превращалась. Она шесть раз пыталась убить меня во время своих галлюцинаций, 4 раза пыталась покончить с собой. Время, которое я тратил на то, чтобы за ней хоть как-то ухаживать, тянулось целую вечность. Мне казалось, что проходят годы, пока, наконец, она возвращается из своих безумных наркотических трипов в свою квартиру... Но я верил. Верил в то, что это когда-нибудь закончится, что она согласится на лечение, мы пойдем в клинику, и там ее избавят от этих мучений. Да и меня заодно. Я верил. Я успевал всегда, пусть и в последний момент. Но успевал. Успевал...
(Свет зажигается постепенно, но быстрей, чем обычно, включается Placebo - Meds, по ходу действа она выключается, на сцене - два кресла, стол, на столе - графин с водой, а лучше - большой кувшин, перед столом без сознания лежит Шема, слышны стуки в дверь)
(Данила кидается к ней, при это что-то бормочет в духе "Как же так, как же ты могла, дурра...", усаживает ее в кресло, хватает кувшин/графин, поит ее водой, затем закладывает пальцы ей в рот, вызывая рвоту, и так несколько раз, пока уж совсем не становится ясно, что она мертва.)
Д (сокрушенно) - Шема...Шема, нет. Шема, нет! Нет! Нееееет!!!
(Данила закрывает лицо руками, склоняется к ней, издает воющие звуки, раскачиваясь из стороны в сторону. Затем он отрывает руки от лица, гладит ее по щекам, волосам. Встает. Трясущимися руками он достает телефон из кармана, набирает номер)
- Д (потрясенно, почти шепотом, почти потеряв голос) - Скорая. Вокзальная 22, квартира 4. Смерть от передозировки. (отключает телефон, бредет из комнаты куда-то шатающейся походкой. Свет постепенно гаснет)
Г - Я был уничтожен. Я ощущал всю свою ущербность, всю свою вину, которая давила на меня подобно свинцовому шару на шее. Я забывал, как дышать. Мои ноги жили сами по себе...У меня в квартире было старое ружье. Я купил его за копейки у одного алкаша. Я не видел иного выхода...
(Звук выстрела, лучше - даже вспышка. Звучит Elfen Lied - Lilium (saint version), постепенно затихает)
Э П И Л О Г
(Включается свет. Та же комната. На креслах сидят Данила и Харон. Они смотрят друг на друга. Харон, задумавшись, встает)
Х (устало) - Идиот...Господи, какой же ты идиот...Знаешь, сколько вас тут таких? Вам бы жить, потом тихо умереть, и в рай, ну или на отработку - и в рай опять же. Что же вы с собой делаете...С нами делаете...
Д - А что МЫ делаем с ВАМИ? Мы-то как вам вредим?
Х (резко оборачивается к нему) - Как ВЫ вредите НАМ?! Я тебе отвечу: это ВЫ создали НАС! ВЫ нуждались в НАС, не МЫ. Бог, Дьявол, Рай, Ад, я и царящие здесь порядки - ВАШИХ рук дело! ВАШИХ мыслей! Вы меняетесь - меняемся мы. Вы следуете своим законам, при этом нарушая их, и что получается? МЫ караем ВАС по ВАШИМ законам, которые ВЫ считаете данными ВАМ сверху. И караем так, как карали бы ВЫ. Это пытка, жестокая пытка, брат. Вы пытаете нас. Вы совершаете нерациональные, идиотские поступки, а затем заставляете нас карать вас. Сволочи... (он достает папиросу, закуривает)
Д (спокойно, с нотой обреченности) - Тогда почему бы не карать?
Х (криво усмехаясь) - Не карать...Какой ты простой. Как три рубля...Если бы ты был единственным представителем человечества, мыслящим, создающим и наполняющим нашу ноосферу, среду обитания, то ты бы мог сказать все, что угодно. Но ты не один. Есть еще 7 миллиардов остолопов. И каждый из них думает, что самоубийство - это грех, и что свершивший его должен быть соответствующе наказан.
(Молчание, где-то секунд 10)
Д - И куда ее теперь?
Х (на секунду призадумавшись) - В ее личном деле нет особенных грехов. Кроме наркотиков. Но Господь пощадил ее. Имя обязывает, черт бы его побрал...
Д - Так а меня?
Х - ...А то ты сам не знаешь...Порядочно ты себе подгадил...
Д (задумчиво) - Ты говорил, у вас тут действуют некоторые наши свободы, да?
Х - Если быть точным, то подавляющая часть. Вы же их чтите...
Д - Тогда могу я с ней встретиться? В последний раз.
Х (задумавшись основательно, попыхивает сигаретой, затем тушит ее остервенело) - Можешь. 5 минут. Не более.
(Свет гаснет. Когда он загорается вновь, на месте Харона сидит Шема)
Ш (едва не плача) - Даня, Данечка, родимый! (она пытается дотронуться до него, но между ними словно стекло) Даня! Прости. Прости меня, я дура, дура набитая, дрянь, только прости меня...
Д (спокойно) - Ничего...Ничего. Я прощаю. За все прощаю. И ты меня прости...Я очень сильно сглупил...
Ш - Куда тебя? Ты скоро придешь? Ты вернешься?
Д - Куда...Не важно, куда отправят меня. Важно, куда попадешь ты. А я вернусь. И пока я не вернусь, я буду вечно тебя помнить. Помнить и любить. Слышишь?
Ш - (всхлипывая)Слышу...Я тоже буду...любить...всегда буду...
(Данила прикладывает свою ладонь к воображаемому стеклу, Шема делает то же самое) Так они сидят, молча, секунд 15, после чего свет медленно гаснет. Затем он включается вновь, опять сидит Харон)
Д (обреченно) - Ну, что, пора?
Х (ухмыльнувшись грустно) - А как же иначе... (вдруг у него звонит сотовый, он поднимает трубку, бодрым голосом) - Да! Да, это я. (тут лицо го вытягивается) Хорошо. Я понял. Ясно. (он кладет трубку)
Д (без интереса) - Что там?
Х - Ну...не знаю, радоваться тебе или плакать. Но пока твой визит в Преисподнюю откладывается.
Д (оживившись) - Как? Почему?
Х - Пойдем со мной. Тебя зовут.
Д - Куда?
Х - Тебя вызывают на суд. И Бог тебе там будет судьею...