Опубликованная а 1751 г. "Элегия на сельском кладбище", считается наиболее значительным лирическим произведением Томаса Грея (Thomas Gray), положившим начало "кладбищенской поэзии". Подборка включает также перевод В.А. Жуковского и оригинал элегии.
"Вот и край здесь, - мне сказали, - не живут там дальше люди"./ Мне сказали - я поверил, распахал земли немного,/ Дом сложил, обнёс забором: здесь моё хозяйство будет/ У подножья Горных Гребней, где кончается Дорога./ Только Голос, злой, как совесть, мучил днями и ночами,/ Днём и ночью неизменно он шептал в моей груди:/ "Что-то скрыто, но найдешь ты! Звонки бубны за горами!/ Что-то скрыто за горами, что-то ждёт тебя. Иди!"
Сперва из памяти уходит автор,/ потом названье книги и сюжет,/ потрясший душу краткий эпилог,/ и весь роман как будто и не читан,/ как будто: "Что вы! Слышу в первый раз".
Мистер Аркуларис стоял у окна своей палаты в больнице и смотрел на улицу. Прошел редкий дождь, испестрив тротуар узором крупных капель, но сейчас опять выглянуло солнце, синее небо показывалось там и сям между резвыми белыми облачками, а в тополях шумел холодный ветер... Как нелепо, что он так ослабел, разнюнился, стал совсем как ребенок, особенно сейчас, когда всё уже позади. Несмотря на все прогнозы и его собственную жуткую уверенность в том, что ему предстоит умереть, вот он здесь стоит, живой, как та скрипочка, а до чего была расстроена! - и впереди долгая жизнь. А начнется она с морского путешествия в Англию по совету врача!
Пару лет назад в "колонке кончин" в "Таймсе" попалось мне на глаза одно своеобразное объявление. Эта колонка вообще может нередко подарить что-нибудь из ряда вон: меня всегда изумлял поселившийся в ней крохотный народец "навеки покинутых" и жаждущих распахнуть свои скорбящие сердца на поклёв всякой галке...
Парашютик одуванчика не знает, куда занесет его ветер: пролетит он многие мили над лугами, проплывет над сосновым лесом, опустится в горное ущелье, застрянет на денёк-другой в паутине и, наконец, пустит росток в самом нелепом месте: старом башмаке, пустой консервной банке или трещине стены, ничего не помня о растеньице, от которого начал свой путь... Вот такой предстает в моей памяти Каролина, прелестнейшее из существ, когда я пытаюсь рассказать ее историю.
В семнадцать лет я ушёл из дома, сказав родителям правду, что не верю в Гемару и в то, что заповеди были даны Моисею на Горе Сион. Я не хотел становиться раввином; я не хотел, чтобы невесту мне искала сваха; я не хотел носить длиннополый габардиновый лапсердак и отращивать пейсы. Я уехал в Варшаву, чтобы получить академическое образование и профессию... В двадцать лет я вернулся домой с больными лёгкими, хроническим кашлем, без образования, без профессии и без каких-либо перспектив содержать себя в городе...
Я ехал в Монреаль читать лекцию. Была середина зимы, и меня предупредили, что температура там на десять градусов ниже, чем в Нью-Йорке. Газеты сообщали о завязших в снегу поездах и отрезанных от мира рыбачьих посёлках, куда еду и лекарства приходилось сбрасывать с самолётов. Я готовился к поездке так, будто это была экспедиция на Северный полюс: надел зимнее пальто на два свитера и уложил в чемодан тёплое бельё на случай, если поезд застрянет где-то среди полей. В нагрудный карман я засунул конспект лекции, которую собирался прочесть: рассуждения о прекрасных перспективах языка идиш...
Сочинитель рассказов и поэт в наше время, как и во всякое другое, должен ублажать дух в полном смысле этого слова, а не заниматься лишь утверждением общественных или политических идеалов. Никакой рай не откроется заскучавшим читателям, и нет извинения для нудной литературы, которая не интригует их, не увлекает, не поднимает ввысь, не даёт избавления от будничных тягот, чем всегда одаривает подлинное искусство...
Снаружи вовсю сияла луна, но в тюремной камере было почти темно: в свете, проникавшем через окошко в прутьях и наморднике, едва виднелись лишь контуры лиц… Темнеть начинало в полтретьего, а к шести надзиратель Стах забирал керосиновую лампу, и арестанты, поболтав немного, засыпали. Храп раздавался примерно до часу, и тогда они начинали просыпаться… Первым проснулся вор Лейбеле, женатый человек, отец трех дочек. Он раззявил громадный, как колокол, рот и зевнул…
Говорят, что я - Злой Дух, что я спустился на землю, дабы ввести людей во грех, и что когда-нибудь я вновь вознесусь на небо, чтобы обличить их в содеянных грехах. Я и вправду подталкиваю грешника к первому неверному шагу, но так искусно, чтобы его прегрешение казалось добрым делом: поэтому другие отступники, неспособные извлечь урок из такого примера, всё глубже и глубже скатываются в бездну порока. Позвольте мне рассказать вам одну историю...
В небесном цейхгаузе переминалась с ноги на ногу кучка голых душ, ожидая выдачи новых тел. Ангел-каптенармус Багдиал в то утро запаздывал. Если уж быть точным, то Багдиал выдавал не сами тела, а жетон, по которому душа могла получить новое тело. На небе ведь казёнщины ничуть не меньше, чем на земле: есть там и начальство, которое ночей не спит, всё думает, куда бы пристроить безработных ангелов. Но ангелы совсем разленились и ни за какую работу браться не хотят.
Со славным поросёнком Уилбуром и его верными друзьями мы окажемся на американской ферме и отдохнём в том дивном мире, где чередой проходят времена года, люди и звери добры и приветливы, работа радостна, шутки забавны, где бывает веселая ярмарка и происходит столько необычного. Эта книжка получила признание маленьких и взрослых читателей во всем мире. В 1973 по ней был снят мультипликационный фильм, а по студенческому рейтингу она вошла в число 100 лучших книг мировой литературы.
Тэрбер Д. Белый олень123k Детская, Переводы, Сказки
"Если вздумается вам плутать по горам и долам, и пойдёте вы наугад, куда глаза глядят, в туманный апрельский день, когда ни свет, ни тень, и дым не столбом стоит, а на земле лежит, то тяжко ли легко ли, близко ли далеко ли, а выйдете вы, коль случится, к Заколдованному Лесу как раз между Копями Лунного Камня и Кентавровой Горой..." /// Всё есть в этой волшебной сказке: заколдованная принцесса, доблестные рыцари, подвиги и превращения, торжество правды и добра над злобой и коварством. Но это - не просто сказка: написал её в конце жизни известный американский юморист во всём блеске своего насмешливого таланта с неожиданностью взгляда и мастерством головокружительной словесной игры. Для детей и для взрослых.
Забавные и мудрые сюжеты еврейского фольклора пересказал лауреат Нобелевской премии 1976 г. Исаак Башевис Зингер -- Рай для простака// Бабушкина сказка// Снег в Хелме// Первый Шламиль// Перепутанные ноги и глупый жених// Козочка Злата// Сон Менаше
Эта таинственная и поучительная история случилась во времена шекспировской Англии с ненасытным скрягойи его учениками-трубочистиками. Сочинил ее один из лучших английских детских поэтов и сказочников 20 века.
Некогда в Персии жил-был борец –/ Первый силач, но хвастун и гордец./ Жил-поживал, да прослышал он весть:/ Дескать, сильней его в Индии есть.../// Стихотворное переложение индийской сказки Мульк Радж Ананда
"Отец Андреа жил весь день ради ночных часов, когда он мог изучать звезды. Дни в его приходе в китайском городе были длинны и переполнены людьми: все что-то кричали, просили, жаловались, а ночи кратки и наполнены светом тихих мирных звезд, сиявших, как лампады на темно-лиловом небе..." /// Перл Бак, 1882-1973. Американская писательница. Провела значительную часть жизни в семействе миссионеров в Китае. Ее роман "Добрая земля" (The Good Earth) был удостоен Нобелевской премии за 1932 г. В 1938 г. ей была присуждена и Пулитцеровская премия. Рассказ "Отец Андреа" критики относят к ее лучшим достижениям.
Джин СТАФФОРД (Jean STAFFORD), 1915-1979. Американская писательница, лауреат Пулитцеровской премии 1970 года за сборник рассказов. За рассказ "In the Zoo" (В зоопарке) ей в 1955 году была присуждена премия О. Генри. Практически неизвестна русскому читателю. Действие двух публикуемых рассказов – трагического и иронического – протекает в полувымышленном городке Адамсе на Среднем Западе США. Их темы – душевная травма и становление характера девочки-подростка.
Стенли Эллин (1916-1986) Автор рассказов, в которых развертывание острой ситуаци насыщено эмоционально-психологическими мотивами. "И тогда я внезапно понял, что он имел в виду под откровением, которое может явиться человеку перед лицом безвыходной дилеммы. Оно в том, что человек может открыть в самом себе, когда обстоятельства заставят его признать и увидеть глубины своей души..."
"У старика были имя и фамилия: Даусон, Чарлз Даусон. В незапамятные дни, когда рядом были жена и дети, кое-кто звал его Чарли: но жена умерла, дети и друзья разъехались, а сам он, перевалив на дряхлый седьмой десяток, вдруг открыл, что имя его тоже куда-то сгинуло, и стал он для немногих знакомых просто мистером Даусоном. А когда уже рукой подать было до восьмидесяти, пропала и эта скудная примета его естества, и пришло время, когда люди, кто с почтением, кто сторонясь, а кто сторонясь почтительно, и в мыслях, и в разговоре находили для него одно только слово: "старик"."///// Напряженнейшее испытание, которое потребует всех сил и удачи, вдруг обрушивается в самый обыденный момент.
С каждой метелью сани во дворе всё глубже уходили в снег изъеденными полозьями. Из дыр занозистого сидения с выцветшей, но когда-то черной кожаной обивкой, торчали пучки конского волоса. Радостные изгибы возка горевали не столько о заброшенности, как об иссякшем порыве, будто усталые лошади замерли на этом месте, не в силах больше сделать ни шагу. Сани шли в придачу к дому...
Покуда жизнь крепко не проучила меня, у меня не бывало сразу больше одного друга. Мои отношения с девчонками, хоть и отличались пылкостью, длились недолго, и каждый раз, когда в смертельной обиде меня гнали прочь, вина была только моей. Я могла вдруг загнуть по-непечатному прямо в пику боговлюбленной чистюльке (в восемь лет я уже знала столько крепких слов, что самый отъявленный хулиган не смог бы со мной тягаться – язычок у меня был с перчиком… Выходило все нечаянно – просто за игрой в карты, за разговором или на прогулке мне вдруг до смерти хотелось остаться одной, а мой рот мгновенно и безо всякой команды приходил мне на выручку. Я бывала изумлена едва ли не больше окружающих, когда из него вдруг начинали извергаться несмываемо-черные и виртуозные оскорбления.
Дал Р. Путь на небо25k Оценка:5.97*12 Проза, Переводы
Станислав Ежи ЛЕЦ: Впервые на русском языке представлены более пятисот эпиграмм блистательного польского афориста, автора знаменитых 'Непричёсанных мыслей' Станислава Ежи
ЛЕЦА (1909 -1966). Переводы и вариации С. Черфаса.
В начале 1930-х годов американец, находящийся в деловой поездке в Германии, пишет своему шефу частное письмо о впечатлениях, которые на него произвело общество этой страны.
Недавно вечером мистер Ридли был в театре на пьесе, в которой главную роль исполнял гудок за сценой. Действие происходило в фабричном поселке, и всякий раз, когда с героем что-то приключалось, за сценой звучал гудок: сперва приглушенно, но по мере приближения трагического исхода, вой становился всё громче...
В рифмованных миниатюрах обыграно более тысячи слов иврита, большей частью входящих в основной фонд языка. Шуточные стихи, построенные на случайных созвучиях русских и ивритских слов, развлекут всех любителей подобных игр, а приступившим к ивриту всерьёз послужат зацепкой в памяти при изучении этого языка. // Голова - РОШ (ивр.) / У кого на месте РОШ, / тот всегда во всём хорош. // пальто - МЕИ"ЛЬ (ивр.) / У красавицы Рахили /Две роскошные МЕИ"Ли - / С соболями и с лисой. / Рядом муж идёт босой.