Аннотация: Это рассказ о маленькой пыльной принцессе и ее друге.
Сновидения.
Она жила во дворце из снов, стены которого были покрыты липким ужасом, коридоры наполнены едким бредом, а комнаты стонали и задыхались от мрачного удовольствия. Она была одинокой, половозрелой принцессой, и целые дни проводила, скитаясь по замку, который видоизменялся, преломляя грани между глубоким и быстрым сном. У нее было бледное остренькое личико и огромные глаза, заключенные в кольца теней, глаза цвета неба. Но небо ее души всегда было закрыто облаками, потому что она никогда не видела реальности и вся состояла из старых, пыльных, сотни раз пересмотренных снов. У нее было все, чего только можно пожелать, но все это было ненастоящим. Друзья, с которыми она говорила по вечерам, прекрасные принцы, с которыми она танцевала в свете луны, и даже сама луна, могли внезапно растаять, преобразиться в кошмарных чудищ, от которых она убегала по длинным несуществующим коридорам. Она спала и просыпалась, двигалась и лежала без движенья, плакала и смеялась - а мир вокруг все оставался немного свинцовым, текучим, как дым. Она никогда не видела реальности, но безотчетно стремилась к ней не просто как к чему-то новому, но так, будто когда-то давно она тоже была жива, и мир вокруг нее был другим. Она то и дело подходила к окну и силилась разглядеть что-нибудь за пыльным, покрытым вековой грязью стеклом, но сколько его не три, ни один лучик настоящего света никогда не пробьется через стены сна. И долгими ночами, похожими одна на другую, принцесса ходила из угла в угол, ломая белые пальцы, заламывая белые руки, не вытирая огромные алмазные слезы, катившиеся по пыльным щекам. Она кричала и плакала, исходясь в агонии одиночества и только так хоть чуть-чуть чувствовала, что все еще жива.
Как старое высохшее дерево, наполовину живая, наполовину мертвая.
А в это время, в мире, где идут дожди и ездят автобусы, маленький мальчик очень любил спать. У него была удобная мягкая постелька, и он очень не любил ходить в детский садик. Не любил надевать теплое толстое пальто, колючие свитера и мохнатую шапку, тащиться по хлюпающей грязи в сизых сумерках, не любил других детей и их идиотские игры. Он, на удивление многим, не питал интереса к экскаваторам и кубикам, к черепашкам ниндзя и к супермену. Он ленился заводить друзей, не любил шум и ужасно сердился, когда его будили. Потому что именно в снах он находил яркий красочный мир: зеленые холмы, синее-синее небо, замки с развевающимися над башенками разноцветными флагами. Рыцари, отважные и благородные, сражались в поединках за прекрасных дам, и убивали страшных чудовищ, таящихся в лесных чащах. И мальчик был с ними - статный белокурый рыцарь, величаво ступавший по гранитным полам дворцов, танцевавший на шикарных балах, и твердо державший меч в пору сражений. Мир рыцарей сменяли пираты Южных морей, пиратов - межгалактические корабли. Иные миры сменяли друг друга по воле сновидца, и, управляя ими, малыш упивался властью. Когда его спрашивали, почему он так любит спать, он отвечал, что сны его гораздо ярче и красочнее реальности.
Наслаждаясь своими снами, мальчик научился управлять ими, он менял миры по своему желанию и двигался по снам, как по страницам книги. Не особо заботясь о настоящем, он путешествовал по миру сновидений, открывая для себя все новые приключения и новые грани возможных мечтаний. Преодолевая завесы сна и двигаясь, словно в игре, от уровня к уровню, он встречал на своем пути все новых персонажей. Как герои Лавкрафта, малыш исследовал мир снов с истинно научным рвением, поступенчато и упорно.
Однажды ночью, уснув, мальчик попал в странный лес, в котором прежде никогда не бывал. Свет там был сумеречный, какой бывает в жизни лишь те несколько минут, когда уже не светло, но еще не темно. Тени залегли под темными безлистными деревьями. Тонкой коркой лежал на замерзшей земле снег. Ни ветра, ни пения птиц было не слышно, и все словно обездвижено было в этом лесу. Тропинка, на которой очутился мальчик, вела вглубь леса, сзади же простиралась безлесная равнина, покрытая снегом и, кажется, абсолютно бесконечная. Мальчику не было страшно, лишь непонятное уныние вдруг овладело им. Чтобы не погружаться в бесконечное однообразие равнины, где не было ни сторон света, ни верха, ни низа, лишь присыпанная снегом земля, мальчик пошел в лес. Ни темней, ни светлей не становилось, ветер не дул и ничего не происходило - казалось, времени нет в этом лесу. Сколько он шел, он не знал, но, наконец, впереди показалось окончание леса. Дойдя до границы деревьев, мальчик увидел холм, а на холме нечто вроде замка, но настолько неопределенное, что даже зданием его назвать было трудно. Контуры его были размыты, или света не хватало в этом странном месте, но замок, словно все время менялся, расплываясь на глазах. Подойдя к нему ближе, мальчик все же разглядел стены и маленькие грязные окошки, дверь, огромную, темневшую под арочным порталом. На двери не было ни ручки, ни молотка, но когда он к ней подошел, она просто исчезла, растворившись в окружающей темноте. Мальчик вошел, и пока глаза не привыкли к темноте, он уловил лишь звуки, разнообразные и причудливые, словно где-то кто-то стонал, а где-то кто-то смеялся. Шепот, казалось, исходил от стен и звуки постоянно перемещались и менялись, то становясь тише или громче, то совсем пропадая. Когда глаза мальчика привыкли к мраку, он различил вокруг себя смутное движение, как-будто его окружили разнородные тени, танцуя и извиваясь, как дым. Так он шел, не ведая ни страха, ни удивления, осматривая странный текучий замок, по бесконечным темным коридорам. И, наконец, заметил впереди тусклый голубоватый свет. Приблизившись к нему, мальчик очутился на пороге огромного и диковинного зала. Весь он был залит голубоватым светом огромной висевшей под потолком луны. Пол и стены были из блоков серого старого камня, а по стенам вились каменные лестницы, ведущие так высоко вверх, что потолок зала терялся в темноте. Зал был почти пустым, но смутные тени то и дело появлялись и снова исчезали. Это были танцующие пары, шикарно разряженных дам и кавалеров, грозные воины, закованные в латы, кошки, фонтаны и шуты. Мимо мальчика стоявшего на пороге зала промчался ковбой, укрощающий дикого мустанга, пролетел вертолет спецназа, прошелестела перьями танцовщица кабаре. И все это таяло в воздухе, не успев материализоваться. Тут мальчик заметил единственную неподвижную вещь в комнате. Это была кукла, сидевшая в самом центре зала, голубоватая в свете луны. Он подошел к ней. Пыльное, некогда розовое платьице было порвано и изъедено молью. Белые фарфоровые ножки в белых носочках и одной лаковой туфле разъехались по полу. Белые ручки висели плетьми. И только пушистые черные волосы, распавшиеся по плечам, блестели и жили в свете луны. Мальчик тронул куклу за плечо, голова ее запрокинулась назад, и он заглянул в огромные блестящие глаза, как в два глубоких озера, переполненных печалью. Он долго не мог оторваться от этих глаз, тянувших за собой в холодную пустую пропасть, но тут кукла ожила и, едва шевеля пыльными губами, спросила: "Кто ты? Какой ты сон?" И мальчик засмеялся и ответил: "Я вовсе не сон, я живой мальчик". И звук его звонкого смеха сотряс каменные стены и сбросил пыль с них. А кукла вздрогнула и приподнялась. Глаза ее еще шире распахнулись от удивления, но ощупав мальчика и убедившись, наконец, что он и впрямь настоящий, она вспорхнула с пола и закружилась в веселом танце, испуская клубы пыли, а потом бросилась обнимать и целовать первого живого мальчика, которого она увидела в своем мире снов. И нарадовавшись ему, она повела его по своему замку, показывая ему чудеса своего королевства снов.
Прошло немного времени, и мальчик еще не успел наговориться с пыльной принцессой, как далекое эхо разнеслось над замком и над равниной, и сонный мир стал расплываться перед его глазами - это мама пришла будить его перед садиком.
Проснувшись, он даже не рассердился на маму, и не заметил, как прошел день, все думая о своем новом друге. И на следующую ночь он снова пробрался в замок снов и на следующую, и на следующую тоже. Каждую ночь он играл и пел, и танцевал с принцессой и рассказывал ей о том, что есть в реальности.
Но проходили годы и мальчик, живший в настоящем мире, взрослел. Он пошел в школу, подружился с другими мальчишками, стал играть в футбол и интересоваться машинами. Но он никому не рассказывал о принцессе из снов и дорожил своей драгоценной тайной. Но чем старше становился мальчик, чем больше увлекали его вещи в реальном мире, тем труднее ему стало проникать в замок сновидений, тем размытей становился его образ для пыльной принцессы, и грустнела она с каждым днем. И однажды, настала та ночь, когда он перестал видеть сны и пыльный замок стал для него недостижим.
Он долго грустил и скучал по своей подруге, но время, в молодости столь стремительное, изгладило его боль. Но остался в его душе рубец и нередко ночами он пытался вернуть утерянный дар, и злился, и плакал, натыкаясь на неизменные неудачи.
Он вырос и стал красивым и азартным молодым человеком. Прожигая жизнь в бурных развлечениях, он погряз в круговороте страстей. Скорость, машины, женщины и алкоголь - стали его новыми снами наяву.
Однажды, он ехал с очередной шумной вечеринки, и в голове его стоял обжигающий образ пьяной и пламенной красотки, что ехала впереди его по ночному шоссе. Бутылка с крепким напитком в руке, все чаще поднималась к губам, разжигая азарт. И, не уследив за рулем, он слетел с моста, сметя заграждение. Музыка продолжала звучать, потрясая ночной воздух, а с виска его тянулась струйка крови.
Дальше, кадрами сменяя друг друга, пролетали перед ним обрывки ускользающей жизни: машина скорой помощи, больница, испуганное лицо мамы и голос врача: "Он не умер, это кома".
Он открыл глаза в залитой ярким солнечным светом комнате и увидел над собой глаза цвета неба. И пыльные губы произнесли: "Я так долго ждала тебя. И ты пришел". И больше они никогда не расставались.
А в реальном мире девушка, высохшая, как скелет лежала на белой постели в палате Љ 7, и сестры рассказывали шепотом новичкам: "Бедняжка, она в коме с шести лет. Как старое высохшее дерево, наполовину живая, наполовину мертвая".
Бездвижно глядели в белый потолок глаза цвета неба.