Лес с темными верхушками елей на мутном, затянутом серыми тучами небе, басовито шумел. Где-то внизу, под откосом, в бетонном колодце моста шелестел жидкий ручей. Далеко за станцией лаял пёс. По тропинке из леса вышли трое ребят лет по тринадцать. Самый высокий - в джинсах и затертых кедах, в клетчатой рубашке на белую футболку, задумчиво шел впереди, засунув руки в карманы. За ним, зажав под мышкой потемневший футбольный мяч, шел очкарик в выцветших шортах. Немного отстав, самый последний и самый младший, в красной бейсболке, размахивал палкой, срезая крапиву и полынь вдоль тропинки.
Перед железной дорогой они остановились.
- Ну, и что теперь делать? - равнодушно спросил парнишка в очках, морща нос.
Младший подошел, все еще остервенело дубася траву:
- Расслабься, Ген, мы все равно его построим.
Высокий огрызнулся:
- Ага, блин, построим? Из чего? Голыми руками? Это будет не шалаш, а кусок бомжа с картонными стенками!
Очкарик захихикал: "Кусок бомжа"
Гена нашел выход своей досаде:
- Миша, ты своей палкой меня заемучил! А ну отдай ее! - и стал отбирать корявый сук у младшего. Тот защищался:
- Это не палка, это меч!
Костя, тот, что в очках, продолжал веселиться:
- Ага, меч. Световой!
Наконец, все успокоились, и Костя сказал:
- Ну, на крайняк, мы можем у Катькиной бабки спереть пленку. А топор я у отца возьму.
Гена все еще пребывал во мраке:
- Зачем нам пленка, это не лучше картона! Надо бы фанеры кусок, а то и железный лист!
- Ну и где мы возьмем такой здровенный кусок фанеры? - разумно заметил Костя.
Мишка неожиданно мудро изрек:
- Нельзя Катьку привлекать, от нее потом не отделаешься!
Некоторое время все размышляли.
- Ладно, - решил Гена, - без нее не обойтись. Пойдем обедать. Ты зайди к ней, - повернулся он к Косте, - скажи, встречаемся в три у железки, на этой стороне. Пусть несет все, что найдет. И топор не забудь. Я тоже возьму все, что найду. Э, только скажи, чтоб ни за что не тащила сестру!
Ребята перешли пути и, пройдя по заросшему травой пустырю до крайней улицы, разошлись каждый в свою сторону.
Спустя час они вернулись и застали девчонку с густым темным хвостом и веснушками на загорелом лице, нетерпеливо сидящую на бревне на краю леса, рядом с целой кучей хлама, который она притащила с собой.
- Здорово, - начальственно бросил Гена, - много взяла?
- Чего? Пленки? Ну, тут метра три, - Катя чуть-чуть покраснела.
Когда ребята подхватили с земли притащенные ею вещи, и направились по тропинке в лес, она широко улыбнулась сама себе и пошла вслед за ними.
Невдалеке от железной дороги, лежало большое поваленное дерево. Земля с его корней уже осыпалась, и сухие корни образовали своего рода навес. Мальчишки нашли это место и сочли его идеальным для постройки шалаша. Но как только взялись за дело и натаскали из лесу еловых веток, загорелись идеей построить не просто шалаш, а целый домик в лесу - свое логово и убежище. Тут уж еловых веток мало. В таком домике и стулья должны быть, и стол, и яма с секретом, а значит - хорошие стены и потолок, не пропускающий дождь. Пока шли к будущему шалашу - утверждали проект. У Гены - главного зачинщика всего мероприятия - фантазия разгоралась все ярче. Он уже решил с помощью топора и пилы, которую сам захватил из дому, прямо тут в лесу настругать досок и из них устроить и стены и крышу. Костя пытался остудить его пыл, утверждая, что доски напилить - это слишком долго и трудно. Наконец, Катя, которая все еще шла позади, выдвинула решающий аргумент:
- У нас же нет гвоздей!
Гена, не любивший возражений, зло бросил ей:
- Ну ты, конечно, самая умная! - и уселся на пенек с видом, я, мол, умываю руки.
Мишка, у которого, словно целый лом засел в заднице, уже влез на поваленное дерево и проверял своим весом нависшие корни на прочность. Костя взирал на него с опасением, а двое других активно дулись друг на друга. Над ними в вышине гулял буйный ветер и неласково, сердито шумели вершины елок. Раздался отдаленный гул и металлически загудели пути. Вскоре с грохотом пронесся поезд. Когда в отдалении смолкли, наконец, колеса, стучащие по рельсам, в воздухе остался легкий шелестящий шум. Тут только на ребят сквозь деревья упали первые крупные капли.
- Дождь! - крикнул Мишка и, прыгнув, свалился сквозь корни на землю.
Все встрепенулись. Думать было некогда - в ход пошло все, что принесли. Быстро растянули пленку. Мишу вновь заставили влезть на дерево - закреплять ее на корнях. Сверху он накрывал ее еловыми ветками. Гена таскал палки и прижимал пленку у земли. Катя и Костя сооружали вход. Картонки, которые они раньше принесли с помойки у магазина - стелили на земляной пол. А все это время с неба их нещадно поливал сильнейший ливень, собиравшийся всю жаркую неделю. Наконец, наспех оборудованный шалаш был готов, все мокрые и замерзшие заползли внутрь, и тут только осознали, что получилось отменно - внутри сухо, тепло и уютно, пахнет хвоей и свежей землей. Даже стасканного Геной хвороста хватило на маленький костерок, который, правда, очень дымил поначалу.
Но вот в шалаше посветлело, сквозь дырку в пленке уходил едкий дым, а шум дождя и ветра снаружи добавлял уюта их, озаренному теплым светом, убежищу. Ребята обсохли и повеселели, потешаясь над Мишкой, который вздумал посушить на костре свои носки.
Носки успешно сгорели, испуская тягучий аромат. Все заметно сблизились, а дождь, бушевавший снаружи, казалось, только нарастал. Тогда Гена заметил:
- Сейчас самое время для страшной истории.
Мишка тут же заявил:
- Я знаю кучу страшных историй!
- О, нет, только не это! - в один голос закричали остальные.
Костя, подумав, серьезно добавил:
- Чтоб было реально страшно, история должна быть про что-нибудь, что тут есть. Ну, про лес, там, про шалаш...
- Я знаю одну историю про эту железную дорогу, - тихо сказала Катя, только она не то, чтобы страшная. Но интересная.
Ребята переглянулись.
- Ладно, рассказывай, - выразил Гена общее мнение.
- Короче, - смущенно начала Катя, - это было несколько лет назад. Ну, не знаю сколько. Может, десять, может, двадцать. У станции жила одна женщина, в доме, который раньше был на месте того красного кирпичного, ну, знаете.
- Да, там раньше был заброшенный дом, - вспомнил Костя, - То есть не заброшенный, а старый и уродливый. Участок весь зарос. А потом его купил какой-то новый русский, так папа говорит.
- Ну вот, а раньше там жила женщина. Не дачница, а круглый год жила. Она была странная и про нее много чего рассказывали. Бабушка мне сказала, что она жила одиноко, но где-то далеко, может даже в Сибири, у нее осталась семья. Она от этой семьи сбежала, но и боялась, и хотела, чтобы они ее нашли. Так она жила много лет. Не работала, только в огороде копалась и прямо все время чего-то ждала. И, под конец, сошла с ума. Говорят, она стала каждый день ходить на железную дорогу. Не на станцию - туда она боялась ходить почему-то. А прямо на железку. И подолгу стояла, смотрела на поезда - куда и откуда они едут. Или сидела вон на том холмике, перед поворотом к станции, где сейчас столб стоит. И, бабушка говорила, сидела так по нескольку часов каждый день.
- Ну и что? В чем фишка? - перебил Миша.
- Да, что с ней произошло-то? - добавил Костя, на лице его одновременно отражались заинтересованность и ожидание разочаровывающей развязки.
- Эй, чего вы перебиваете? Давай дальше.
Катя зарумянилась и благодарно улыбнулась Гене.
- В общем, как-то раз к ее дому пришел мужчина. Взрослый, почти старый, и стал ее искать. Ходил к соседям, расспрашивал, где она. Ну, ему говорят, она, мол, дома. Он говорит, ее нет. И правда, нет ее дома и все тут. А она уж несколько лет никуда дальше станции и станционного магазина не ходила. Стали ее искать - но так и не нашли. Тот мужчина несколько месяцев тут в ее доме прожил, пока ее разыскивали, а потом уехал. Даже милиция ее искала, но не нашли. И говорят, что она жива до сих пор, просто прячется где-то здесь. Прячется от него и всех, кто ее ищет. Но всегда рядом с железной дорогой. Потому что, на ней она и помешалась.
Резко стало неуютно. Ребята стали озираться, пытаясь разглядеть что-нибудь за пленкой. В лесу потемнело, и снаружи по-прежнему хлестал дождь. Костя зябко поежился и повел плечами, храбрясь. Всем хотелось сказать что-нибудь, чтобы разрушить это томящее ощущение.
- Да ну, все это бред! - произнес, наконец, Гена.
- А я однажды видел в лесу женщину, - пролепетал вдруг Миша.
- Ну да, редкость - женщина в лесу, - сразу осадил его Костя, - грибы собирала, небось.
- Да нет, она была босая и без корзинки. Стояла у березы и смотрела в ту сторону, - Миша протянул руку, указывая на железную дорогу.
- Да не мог ты ее видеть, сказали же, это было десять или двадцать лет назад. Ты мог еще не родиться, когда она пропала!
Но уют и спокойствие в шалаше были окончательно нарушены. Ребята стали собираться домой. Строили планы, как побегут, укрывшись от дождя остатками пленки. Первым выбрался Гена и по-рыцарски накрыл следующую за ним Катю своим отрезком. Костя, всунув под мышки пилу и отцовский топор, полез следом. Миша замешкался, натягивая кроссовки на босые ноги. Затем выскочил из шалаша под проливной дождь и побежал догонять остальных. На поваленном дереве осталась мокнуть его красная бейсболка.
В лесу стремительно темнело. Ребята быстро перебрались через пути и разбежались по домам. А в шалаше все еще догорал маленький костерок. Прошло около получаса. Дождь стал слабее, но все еще упорно лил холодные струи сквозь ветки деревьев. По мокрым рельсам прогромыхал товарный состав. Когда стих его грохот, из лесу в сгущающихся сумерках вышла босая старушка с мокрыми, растрепанными седыми волосами. Она осторожно пробиралась через отяжелевшие под дождем кусты к шалашу. Залезла в него и, пошевелив догорающий хворост в дымящем костерке, устроилась поудобнее на сухих картонках. С видимым удовольствием она свернулась калачиком в уютном теплом шалаше и уснула.