Черников Александер : другие произведения.

Студент с хвостом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История о том, как сын Воланда - Велиар посетил современный Челябинск.
    Встретившись с двумя студентками филологического факультета, заинтересовался - на каком же таком факультете готовят таких студенток? А после посещает Студенческий Театр и общежитие...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Глава первая. Неизвестный незнакомец.

   Дело было после полудня жаркого майского дня. Две студентки после пар в университете решили прогуляться по скверу Алое Поле. Сначала они пошли к мостику, похожему на арку, чтобы пофотографироваться. Это было самое красивое место на Алом Поле, куда постоянно приезжала какая-нибудь свадьба с той же целью, с какой и были сейчас там эти две студентки. Вдоволь нафотографировавшись и нагулявшись, они присели на одну из лавочек, которыми было обильно усеяно Алое Поле. Решив полюбоваться собой ещё раз, они принялись просматривать все фотографии. По возрасту это были ровесницы. Первую из них звали Наташа Кондрюкова, была высокого роста с вытянутым лицом и тёмно - русыми волосами чуть пониже плеч. Вторая, которую звали Маша Окурочкина, представляла противоположность первой по внешнему виду, ибо была небольшого роста, на целую голову ниже своей подружки, с круглым, немного припухленьким лицом и светло - русыми длинными волосами. Наташа говорила спокойно, медленным невысоким голосом, в то время как Маша говорила всегда эмоционально, быстро, и голос у неё был визгливым.
   - Какие мы красивые! - восхищалась она фотографиями, - особенно вот на этой! Обязательно выложи их в контакт.
   Наташа молча улыбалась и продолжала листать фото. В этот день на Алом было не очень людно.
   - Какая жара сегодня, вообще с ума сойти! - продолжала Маша. - Пошли в тенёк.
   Многие скамейки стояли прямо под открытым солнцем, не защищённые никаким растением. Девушки прошли несколько метров и уселись под тенью, недалеко от органного зала. В это время на Алом появился молодой человек, который был одет в тёмно - синий классический костюм и двигался по направлению туда, где сидели девушки. Было редкостью видеть молодого человека в такое время в классическом костюме, поэтому девушки не отрываясь, смотрели в его сторону. Молодой человек, по - видимому, это почувствовал и остановился возле их скамейки.
   - Извините меня, пожалуйста, господа дамы! Жара замучила, разрешите мне присесть рядом с вами?
   Девушки переглянулись.
   - Пожалуйста, - ответила Наташа и придвинулась к Маше. Маша же не отрываясь смотрела на него. Молодой человек сел рядом с Наташей, переводя дух. Затем достал платок из грудного кармана своего пиджака и принялся вытирать пот со лба. Девушки молчали, Наташа опустила глаза вниз, а Маша разглядывала незнакомца. Это был мужчина двадцати трёх лет, худой телосложением, с зачёсанными на левый пробор волосами, на ногах у него были чёрные туфли, а под пиджаком светлая рубашка.
   - Извините мою навязчивость, вы местные? - продолжал задавать вопросы незнакомец.
   - Я местная, - ответила Маша, - А Наташа нет.
   - Вы, наверное, приехали в гости к своей подруге? - обратился незнакомец к Наташе.
   - Нет, - засмеялась Наташа, - учусь в этом городе, а живу в общежитии.
   - Студентка, значит! Я так полагаю, вы тоже студентка? - обратился незнакомец к Маше.
   - Да, мы учимся на одном факультете.
   - И на каком же? Какой курс?
   - Четвёртый курс филологического факультета, - с гордостью ответила Наташа.
   - И как ваши успехи в учёбе?
   - Сессии сдаём на отлично.
   - Тянем на красный диплом, - с большей гордостью ответила Маша.
   Незнакомец помолчал.
   - То есть вы изучаете русский язык и литературу?
   - Да, именно эти предметы мы изучаем.
   - Вы себя считаете красивой? - спросил незнакомец Наташу.
   - Конечно, - улыбнувшись ответила она.
   - По вашему лицу я бы сказал, что вы скорее умная. В русском языке трудные разделы и очень много правил! - продолжал он, - позвольте вас спросить, для чего же вы изучаете русский язык?
   Повисла долгая пауза. Лица девушек приняли глупое выражение, вопрос поставил их в тупик.
   - Нууу! - наконец сказала Маша. - Ведь нужно хорошо знать родной язык!
   - Нужно быть грамотным человеком! - подхватила Наташа.
   - Хорошо. Но на филологических факультетах учатся далеко не все люди, тем более некоторые бросают учёбу. Значит, все они безграмотные?
   Опять повисла пауза.
   - Всех этих людей учат в школах родному языку. И учат учителя - филологи, - сказала Наташа, очевидно, поумнее своей подружки.
   - Согласен, - улыбнулся молодой человек. - Но зачем вообще человеку знать родной язык? Учить все эти разделы и кучу правил, добрая половина которых, возможно, и не пригодится ему в жизни?
   Этот вопрос окончательно поставил в тупик собеседниц. Незнакомец не стал ждать ответа.
   - Ах, девушки, вопросы родного языка - одни из сложных вопросов в мире. Русский язык развивался веками, и многие учёные отдали жизнь его развитию. Он претерпевал множество изменений, потому что всегда стремиться к упрощению сложностей. Благодаря этим учёным на сегодняшний день русский язык выглядит намного проще, даже чем в первой половине прошлого века. Сейчас он имеет чёткую структуру каждого раздела: от простого звука до сложных предложений. Если не учить человеку родной язык и не передавать все эти знания из поколения в поколение, язык просто умрет, и будет выглядеть на уровне языка древнего мира, и все эти достижения просто пойдут прахом. Короче говоря, если не учить родной язык, он станет мёртвым.
   На протяжении всей речи Наташа сидела с опущенной головой, а Маша с открытым ртом. Незнакомец снова помолчал.
   - Так и с людьми может быть такое, - продолжал он, - только соберётся девушка выложить фото в контакт, пустяковое казалось бы дело, но и этого совершить не может, потому что не известно по какой причине ударится головой.
   - Мы больше любим литературу, - ответила Маша.
   - Ну, хорошо, - усмехнулся он. - И какие же писатели или поэты вам нравятся?
   - Мне очень нравится Тургенев, - сказала Маша, - он так хорошо описывает девушек.
   - И в чём же прелесть тургеневских девушек? - незнакомец посмотрел на Машу любопытным взглядом.
   - Они молодые, красивые, всегда играют на фортепиано, очень любящие.
   - Главное в тургеневских девушках, что они самоотверженные и готовы идти со своим любимым мужчиной до конца ради большого дела, и стоят намного выше своих возлюбленных, - сказал незнакомец.
   Наташа засмеялась.
   - Правильно, а герои Тургенева мелки и ничтожны.
   - Вот именно! Ведь говорил я ему тогда в Спасском: "Ваши герои, сударь, уже ушли в Лету. Современность требует иных героев".
   Обе девушки громко захохотали, хотя лицо незнакомца оставалось серьезным.
   - И он внял вашему совету? - смеясь, спросила Наташа.
   - Да, он написал после этого два романа, и герои были уже совсем другими.
   - И давно вы с ним говорили? - продолжая смеяться, спросила Наташа.
   - Совсем недавно, каких - то сто пятьдесят лет прошло всего лишь.
   Девушки опять засмеялись.
   - Позвольте узнать ваше имя? - спросила Маша.
   - Велиар! - ответил незнакомец.
   - Очень интересное имя, - сказала Наташа.
   - Вы местный? - продолжала расспросы Маша.
   - Нет, я только что прибыл в Челябинск.
   - Один? Или с родителями?
   - Нет, я один. Мой отец не захотел приезжать. Как - то раз он навестил Москву восемьдесят лет назад и даже помог определить судьбы двух человек.
   - Интересно, расскажите, - сказала Маша.
   - Не стоит, вы сами потом это узнаете. А широкая публика это узнала только спустя почти двадцать пять лет, но придёт и ваш черёд. Да ладно, пустяки.
   - А мама ваша где?
   - Не знаю. Как - то не стало её, куда - то пропала, но оставила отцу боль в колене на память.
   - А у вас есть девушка? Я вижу, что вы не женаты. - Маша посмотрела на руку незнакомца.
   - На данный момент нет. А до этого было целых три. Первая чего - то стеснялась, боялась меня. Со второй мы переписывались полгода, когда в моей жизни была ещё первая, но она не знала о нашей переписке. С третьей я вообще забыл обо всём. Но погуливала, притворяясь самой невинностью.
   - Не переживайте вы так, Велиар! - сочувственно сказала Маша, - ещё найдёте свою любовь.
   - А что мне переживать из - за какой - то рыжей твари, которых легион на земле.
   - Но ведь не все такие! - обиженно сказала Маша.
   - Тем более что она потом в аварию попала. До сих пор ходит со шрамом на шее.
   - Ужас! - воскликнула Маша, - вы так спокойно об этом говорите.
   - Ну и что? Я сам же её не тронул. Я же не стал бить об её голову посуду. Я же не схватил её за волосы и не бил лицом об батарею. Я же, например, не убил её после этого с пристрастием. Я же не расчленил её на четырнадцать, то есть на пятнадцать частей. Я же не бросил её с десятого этажа и не крикнул вдогонку "сука!", а после этого не закопал тело в парке.
   - Какой вы жестокий, - воскликнула Маша.
   - Я вовсе не жестокий. Жестоко - это когда трамваем голову отрезает. Ну, или на крайний случай, когда девушка бегает по улице голой и орёт, потому что вдруг осталась без одежды. Вот это действительно жестоко.
   - Можно подумать, что парни все хорошие. Тем более что есть хорошие девушки, - сказала Наташа.
   - Конечно, есть. Даже знаю стихотворение про такую.
   - Было бы интересно послушать, правда, Наташ? - сказала Маша.
   Наташа только кивнула головой.
   - Тогда слушайте, - сказал Велиар и начал.
   Кто сказал, что нет любви Душа задавлена идеей,
   Настоящей, человечной? Личность втоптана толпою,
   Несмотря на трудности, Петли кинули на шею,
   Остаётся она вечной. Не выбраться из них герою.

Ведь в государстве Сатанинском,

Соц. реализм проник везде,

В толпе бездарных атеистов

Нет места Мастеру нигде.

   Лишь одна любовь героя Уйдут они, пройдя по свету,
   Способна к жизни возвратить, В небесный рай земной мечты,
   Он обретёт приют покоя, Где нет зимы, и вечно лето,
   Талант свой сможет сохранить. Где рай для раненой души.
   - Это вы сочинили? - спросила Маша.
   - Да, я, - ответил Велиар.
   - Мне очень понравилось, - сказала Маша, - а тебе, Наташ?
   - Мне тоже очень, - ответила та, не поднимая глаз.
   - Ваша концовка мне что - то напоминает из символизма, - сказала Маша.
   - Вы знакомы с символизмом?
   - Конечно, мы его уже прошли. В том семестре у нас даже было мероприятие по поэзии Серебряного Века, которое вела Марина Андреевна Самосадова.
   - Очень интересно, - сказал Велиар, - и откуда же пошёл символизм?
   - Конечно же, с Блока, - ответила Маша.
   Велиар очень сильно рассмеялся.
   - Ну, это уж положительно интересно! Сущность тургеневских девушек вы не знаете, символизм у вас начался с Блока, осталось сказать, что Пастернак - это Нестор-летописец. Так, значит, так - таки с Блока? - спросил он.
   - Да успокойтесь вы, - сказала Наташа, - символизм пошёл с Брюсова.
   - Это уже куда получше будет. Я это стихотворение написал пьяным, - сказал Велиар.
   - Ничего себе. Я даже не знала, что в таком виде можно писать стихи, - удивилась Маша.
   - Хорошо хоть не под морфием, - ответил Велиар, - я его писал в окружении хмельных красавиц под звуки гитары, аккордеона и фортепиано.
   - А вы говорили, что один без девушки, - сказала Маша.
   "Я явно произвожу на него хорошее впечатление" - подумала она.
   - А почему вас интересует моя личная жизнь, Мария Олеговна?
   Маша чуть со скамейки не упала.
   - А откуда вы знаете моё имя, отчество?
   - Помилуйте, Мария, кто же вас не знает! - с этими словами он достал из внутреннего кармана свёрнутую в трубочку газету "Молодой учитель" и показал девушке.
   В газете была большая статья про Народный Студенческий Театр с фотографиями актёров и интервью с ними. В этом Театре играли обе собеседницы незнакомца.
   - Да, мы актрисы. Это наш Студенческий Театр. Мы сегодня вечером туда пойдём не репетицию, - сказала Наташа.
   - А где вы остановились здесь? - продолжала Маша.
   - Пока нигде.
   - А где будете жить?
   - В вашем общежитии, - ответил незнакомец и подмигнул обеим.
   - Ух, ты! Так вы поступать приехали?
   - Я - то? Да, пожалуй, поступать.
   - И куда же?
   - На ваш факультет.
   - Так вот вы почему спрашивали про русский и литературу, - догадалась Маша, - и ещё наша газета. А я всё думаю, что это за неизвестный незнакомец с нами разговаривает?
   - Маша! Словосочетание "неизвестный незнакомец" - это тавтология, - поправила Наташа, повернувшись к Маше.
   - Я знаю! - обозлилась Маша и цыкнула, - Не надо меня поправлять.
   - Я не виновата, что ты такая!
   - Какая такая?
   - Безграмотная.
   - Безграмотная? Я лучше тебя знаю русский язык, Наташа.
   - Да что ты? Ладно, не расстраивайся. Тупость - не порок.
   - Спасибо, Наташа! Сейчас пойду и утоплюсь в Миассе.
   - Да, так будет лучше.
   - Дура! - совсем тихо произнесла Маша и опустила голову.
   - Извините нас, пожа..., - повернулась к незнакомцу Наташа, но никого рядом с ней не оказалось.
   Девушки растеряно стали озираться, но вокруг не было ни одного человека. Таинственный незнакомец исчез.

Глава вторая. Удар, как и было сказано.

   Народный Студенческий Театр, в котором играли девушки, располагался в студенческом общежитии на первом этаже. Ему было более десяти лет. В этом театре играли студенты разных факультетов, и даже студенты других университетов. В Театре было два режиссёра. Елена Эммануиловна Штифтер, которая основала этот театр, была весёлой, но иногда строгой женщиной. Часто шутила с актёрами.
   - Если вы можете рассказывать часами о том, чего не читали, значит, вы достигли вершин профессионализма, - говорила она во время отдыха между репетициями, потому что некоторые актёры писали у неё курсовые и дипломные работы и любили консультироваться прямо в Театре.
   Другой режиссёр, Лёша Малорослый, работал в ТЮЗе, а здесь по совместительству, старался быть с актёрами более серьёзным, навязывал им свою актёрскую игру.
   - Вы должны не играть и не стараться, а жить на сцене! - часто повторял он эту фразу своим актёрам.
   Елена Эммануиловна, что - то объясняя своим актёрам, всегда после этого резко кивала головой и говорила "ага!", как бы дожидаясь хороших результатов от своих слов.
   Она была незамужней женщиной, хотя ей было сорок лет, поэтому на своих актёров она смотрела как на маленьких детей. Лёша же был женат в свои двадцать восемь и имел детей.
   Елена Эммануиловна была поклонницей зарубежного модерна и авангарда и даже защитила по нему докторскую диссертацию, поэтому свой главный спектакль она поставила по произведению одного из авторов этого периода. Лёша же любил русский постмодерн и черпал оттуда сюжеты для своих спектаклей и, конечно, для своего главного спектакля. Свой главный спектакль Елена Эммануиловна ставила два раза в месяц, Лёша реже. Лёшин спектакль был моложе, шёл только год, и в нём участвовало только два актёра. Спектакль был очень эмоциональным: ненависть, жалость и любовь. На его премьере присутствовало очень много народа. После премьеры Елена решила сходить на этот спектакль. На следующий день после спектакля она собрала всех своих актёров и рассказывала свои впечатления.
   - Эстетика у них - полное дерьмо! - говорила она своим актёрам.
   - Согласись, что лучше, чем спектакли Штифтер. - говорил Лёша как - то светооператору, - у неё всё хи - хи да ха - ха.
   Светооператор соглашался с ним, потому что действительно ему нравился спектакль, а спектакль Елены до чёрта ему надоел.
   Студент фил.фака Варлеев, игравший в этом спектакле, весьма прославился после премьеры, а впоследствии и вообще взлетел (правда, только в своём воображении) и считал себя лучшим в театре. Тогда он уже стал играть в спектаклях Елены Эммануиловны, хотя с самого начала ходил на тренинги к ней, а один раз даже заменил одного актёра в её главном спектакле. На тренинги и репетиции студенты - актёры ходили каждую неделю. Были в театре и свои традиции: два раза в учебном году устраивали капустник. Первый - на Новый Год, второй - на День Рождения Елены Эммануиловны. Капустник представлял собой небольшую сценку или сценки, пародировавшие спектакли Елены, а впоследствии и Лёши. Режиссёром этих сценок был Игорь, однофамилец президента России, работавший в Театре в качестве звукооператора. После сценок накрывали стол и ели пироги, которые приготовила Елена Эммануиловна.
   Здесь играли актёры разных курсов фил. фака. Кроме Маши и Наташи, которые учились на четвёртом курсе, здесь были их однокурсницы Светлана Черехова, Ира Свирина, Стращеева, студентки третьего курса Явкина, Лиза Заморозюк, Ахренеева, также Варлеев, студент второго курса и Серёжа Воронов, учащийся первого курса. Были также студенты Виктор, который учился на физическом факультете, Арсений, учащийся другого университета и Аня Сренина, игравшая с Варлеевым в Лёшином спектакле и учившаяся на математическом. Был здесь и актёр Андрюша с внешностью человека нетрадиционной ориентации. Из всех актёров это был самый худший. После каждого спектакля был разбор полётов, где Елена обсуждала игру каждого актёра. Об Андрюше она говорила мало хорошего. Маша обижалась на замечания в её адрес, всегда сердилась и ни с кем не разговаривала. Один раз Елена Эммануиловна даже извинялась перед ней, хотя прекрасно понимала, что Маша сама не права. Ей просто не хотелось обижать ребёнка. Филологам немного помогала игра в театре в плане учёбы, но если только они были в хороших отношениях с Еленой Эммануиловной. А то Варлеев играл ещё и Лёшиных спектаклях и было ему не легко учиться.
   Сегодня все собрались, чтобы прорепетировать спектакль - сказку "Алиса в стране чудес". Этот спектакль игрался ещё в девяностых годах старым составом, теперь же Елена Эммануиловна восстанавливала его. Часам к шести все собрались. Пришли Маша и Наташа, находившиеся ещё под впечатлением от встречи на Алом Поле. Хотя Наташа и не участвовала в этом спектакле, то всё равно приходила посмотреть, потому что в общежитии было ей скучно. Варлеев как всегда шутил с девочками и подкалывал других. Ему был не приятен этот спектакль, хотя он принимал в нём горячее участие. Актёры в нём танцевали и зажигали под треки, сделанные специально для "Алисы". И все смеялись и веселились. Костюмы актёров были яркие и красочные, большинство из них были сделаны под масти игральных карт. Алису играла Ира, Светлана её сестру, Арсений был Чеширским котом, Виктор Шляпником, Стращеева синей гусеницей и соней, Явкина поварихой, Маша зайцем. Когда они отыгрывали свои роли, то становились простыми игральными картами, в которые переодевались за кулисами. Варлеев с самого начала был картой. Самыми сложными моментами в этом спектакле были сами танцы, поэтому сегодня все собрались их ещё раз пройти. В одном месте парни брали девушек на руки и несли их по сцене, а те махали руками. Эту сцену прорепетировали несколько раз.
   Наташе, сидевшей всю репетицию рядом с Еленой Эммануиловной, тоже захотелось попробовать сыграть это место. Тем более что она питала симпатии к Варлееву после ссоры со своим парнем, который учился на физическом факультете. Она звонила Варлееву, писала смс и даже на его День Рождения сделала ему банановый торт и подарила в этом Театре. После другого спектакля, который был поставлен по Пушкину, она вытирала ему лицо, снимая чёрный грим. Так вот вовремя отдыха она подошла к нему, когда он сидел в гримёрке.
   - Ты не устал? - спросила она.
   - Да в принципе нет, - ответил он. Хотя его лицо было красным, и он вытирал лоб.
   Наташа захихикала.
   - А ты мог бы меня поднять, как поднимал других.
   - Поднять тебя? - удивился он, - конечно, могу.
   Они вышли на сцену. Варлеев взял её за талию.
   - Сейчас немножко подпрыгни. Раз, два, три.
   - Ох, старость - не радость, - сказала Наташа, крякнув.
   Она немножко подпрыгнула, он быстро перехватил её за бёдра и резким движением поднял над собой. Послышался громкий треск и крик Наташи. Варлеев в растерянности опустил её, она держалась руками за голову. Он посмотрел вверх, над ним, слегка раскачиваясь, висел софит. Наташа сидела молча на полу.
   - Ой, извини, пожалуйста! Тебе плохо?
   - Пустяки, - тихо ответила Наташа.
   Качаясь, она встала, лицо было бледным.
   - Присядь, - Варлеев посадил её на зрительское место, - как ты себя чувствуешь?
   - Нормально, - ответила она тем же голосом.
   - Я сейчас принесу...
   - Не надо ничего, - ответила она, - я пойду к себе и полежу.
   - Я провожу тебя.
   - У тебя студенческий с собой?
   - Нет.
   - Значит, тебя не пропустят. Ладно, сама дойду.
   Она встала и пошла к выходу, качаясь и держась за зрительские места.

Глава третья. Дело было на фил.факе.

   Надо сказать, что филологический факультет, на котором учились собеседницы Велиара, был одним из старейших в университете и, пожалуй, одним из лучших в России. Он располагался на третьем этаже университета. В целом педагогический коллектив был сильным и давал отличные знания. Самое главное, что и требовали от студентов на экзаменах таких же знаний. Жизнь на фил. факе всегда била ключом, а многих студентов этим ключом по голове, потому что они не оправдывали ожидания преподавателей в области знаний по русскому и литературе. Вообще, начиная с курса, на котором учились Маша и Наташа, с каждым годом курсы шли хуже и хуже. Зато в творческих возможностях студенты были первыми, в этом отказа не было, все проявляли инициативу и подтягивали других. Этим компенсировалась тупость студенток. За свои семьдесят пять лет фил. фак сменил множество деканов. На данный момент уже четырнадцать лет им руководила декан Чередосова, очень умная и строгая женщина. Вела она синтаксис на старших курсах. Неизвестно, почему она всегда улыбалась всем без причины и когда задавала вопросы на семинарах, то сразу начинала кивать головой, будто бы ответили правильно, хотя никто не отвечал. Она была вершиной пирамиды, в основании которой были студенты, затем шли преподаватели, доценты и профессора, затем заведующие кафедр и заместитель декана. Заведующей кафедрой литературы была доктор филологических наук Лариса Ивановна Дневникова, а кафедры русского - Людмила Петровна Добряшева. Это были очень добрые и отзывчивые женщины, помогающие студентам. Заместителем Чередосовой была Людмила Анатольевна Ваконько, которая занималась студентами заочного отделения и тоже вела синтаксис у очников, они чередовались каждый год курсами. Чередосова говорила медленно, размеренно, походка была у неё неторопливая. Людмила Ваконько была наоборот активной, по фил. факу чуть ли не бегала, говорила быстро.
   Молодых людей на фил. факе было мало, причём во все времена. Вообще надо было иметь ангельское терпение и стальные нервы, чтобы выжить в женском коллективе. Каждый день волей - неволей слушать разного рода впечатления о финтифлюшках, украшениях, макияжах, косметиках, платьях, о положительной стороне женского пола и отрицательной мужского. Слушать, как хвалят одну из них, потому что она надела другое платье или перекрасилась. Причём восхищались этим почти все, но далеко не все искренне это делали. Хотя был один - Даниил Старпидов, которому очень нравился женский коллектив, потому что у него с девочками были общие интересы. Более того он любил ходить в солярий, в мае и июне ходил в короткой маечке, обожал смотреться в зеркало.
   Среди преподавателей было тоже очень мало мужчин. На кафедре литературы было двое. Один из них Игорь Ярославович Наваголов, преподаватель устного народного творчества и древнерусской литературы. Он когда - то тоже закончил филологический другого университета и думал, что станет известным журналистом, а вместо этого опять работа в женском коллективе. Его жена Елена была тоже филологом, более того заведующеё кафедрой литературы того университета, который закончил её муж. Она была доктором филологических наук, в то время как её муж был только доцентом. Слушая ответы студенток на семинарах, он любил их комментировать.
   - Скажите, - говорил он, - есть ли жизнь на Марсе? Так вот знайте, что жизни на Марсе нет, потому что они все вот здесь сейчас сидят, - он указывал руками на всех студенток.
   - Девочки, - говорил он уже на другом семинаре, - вам же всем в ПТУ надо, а вы что выбрали - ГПУ, вернее ЧГПУ. Ведь сейчас "Слово о полку Игореве" включено в гос. экзамены, и там вы будете меня позорить.
   Всё это он говорил на Машином и Наташином курсах. Следующему курсу он говорил другое.
   - Девочки, скажите, от какого слова произошло слово "мужик"? От слова "мудрость", а "баба" - от того, что всё время БА - БА - БА - БА - БА днём и ночью!
   Или ещё бывало.
   - Девочки, плохо, что я не курю, а то я бы прижигал вам в некоторых местах, чтобы вы отвечали.
   Вообще было весело на его семинарах, но только парням. Но оценки на экзамене он ставил справедливо. Второй был Демид Борисович Дьячук. Это был ещё молодой преподаватель, который недавно закончил факультет и был аспирантом. У него была девушка Наталья, которая тоже закончила факультет годом позже и была аспиранткой, но только на кафедре философии.
   На следующий день после всех событий группа 402 была очень удивлена, почему их староста не пришла. Маша, учившаяся с Наташей в одной группе, только с восхищением рассказывала о весьма красивом и приятном молодом человеке, с которым она познакомилась вчера на Алом Поле, но которого, к сожалению, не сфотографировала. Про Наташу узнали от Светланы Череховой, старосты 401 группы, которая жила в общежитии в одной комнате с ней и была её подругой. Некоторые посочувствовали, некоторые усмехнулись, а некоторые вообще не услышали. Светлана была на должности старосты с первого курса, потому что была очень ответственной. За четыре года даже не вставало вопроса о замене старосты. Светланина группа была одна из сильных на фил. факе, хотя и была у них одна особенность. В течение каждого семестра все активно работали, читали, изучали, отвечали на семинарах, получали хорошие оценки на экзаменах, но когда наступал следующий семестр, это всё забывалось, и студентки представляли собой чистые листы. Возможно, это особенность женского мозга. В этой группе были свои традиции: перед каждым Новым Годом Светлана писала на бумажках имена и фамилии всех учащихся своей группы, затем клали их на парту написанным к низу, и все брали по одной бумажке. Кто кого вытягивал, тот дарил тому подарок. Помимо этого группа собиралась вместе: на первом курсе ходили на пикник, на втором и четвёртом - отмечали Новый Год прямо на фил. факе, на третьем - собирались в кафе, отмечали экватор (так называли середину учёбы).
   На фил. факе имелся читальный зал с библиотекой, прозванный студентами читалкой. Это была аудитория N 352. Там находился минимум обязательной литературы для студентов. Открывался он в восемь часов утра. Первой всегда приходила Наталья Петровна, работавшая в библиотеке. В это утро она зашла туда полить цветы. Буквально сразу после этого туда зашла преподаватель зарубежной литературы Изольда Роландовна Лысова, работавшая на пару с Еленой Эммануиловной по этому предмету. В читалке она увидела незнакомого молодого человека в светлой рубашке и зачёсанными на левый пробор волосами, на спинке стула висел тёмно - синий пиджак. Он читал книгу. Она очень удивилась, тем более не видела, чтобы туда кто - то заходил. Незнакомец сразу поднял голову и улыбнулся ей. Изольда Роландовна видела его впервые.
   - Простите, молодой человек, вы студент нашего факультета? - спросила она.
   - Ба, Изольда Роландовна! Изольда Роландовна! - воскликнул он. Тут же подбежал к ней, схватил её руку и начал жать и трясти.
   Та совсем опешила.
   - Простите, вы студент нашего факультета? - повторила она вопрос.
   - Эх, Изольда Роландовна! Что такое студент вашего факультета или не вашего. Это зависит, с какой точки зрения смотреть на предмет. Изольда Роландовна, всё так зыбко и условно. Сегодня я студент вашего факультета, а завтра глядишь и не вашего. А бывает и наоборот и ой как бывает.
   Речь незнакомца повергла Изольду Роландовну в ступор.
   - А может закусим с вами? А, Изольда Роландовна, без церемоний!
   - Какие закуски! У меня сегодня мероприятие!
   - По Средневековью и Возрождению?
   - Да, а вы откуда знаете?
   - Пустяки, Изольда Роландовна! Я как раз читал про этот период, - он указал на книгу.
   Она помолчала.
   - Если вам нравится эта литература, то можете присутствовать на нашем мероприятии. Сегодня после третьей пары.
   - Ну, хорошо, я подумаю. А вы ещё что - нибудь преподаёте в курсе зарубежной литературы? - с любопытством спросил Велиар.
   - Весь третий курс я учу литературе 19 века. Вы что - то читали из этой литературы?
   - Вы знаете, мне больше нравится русская литература 19 века, я много повестей, рассказов и романов прочёл.
   - В зарубежной литературе тоже немало интересного. Тем более настоящий филолог просто обязан прочитать роман "Красное и чёрное". К сожалению, многие студенты путают название с "Красным и белым", значит, эта тема им важнее, чем Стендаль.
   - На их месте мне бы тоже была интересна эта тема. Спасибо за рекомендацию.
   С этими словами он сел на место и принялся читать дальше. Изольда Роландовна была ещё молодым преподавателем фил. фака, недавно защитила кандидатскую диссертацию. Период Средневековья и Возрождения она взяла у Елены Эммануиловны три года назад. Говорила быстро, и было такое ощущение, что она хотела сразу всё высказать и отвязаться от собеседника. Этим она раздражала незнакомца. Изольда Роландовна спросила что - то в библиотеке и ушла. Незнакомец тоже оставил ей неприятное впечатление о себе, поэтому она без настроения пришла на кафедру. Там уже сидела зав. кафедрой Лариса Ивановна Дневникова, готовясь к первой паре. На экзамене она помимо вопросов ещё гоняла студентов на знание содержание текстов, тем самым выясняя полную готовность к экзамену.
   - Лариса Ивановна, скажите, пожалуйста, у вас много текстов читают студенты за семестр?
   - Чтобы прочитать весь список произведений и ещё не в сокращённом виде, надо быть героем. Но большинство старается читать по максимуму, но есть и такие, кто прочитал полностью весь список.
   - Повезло вам с такими героями, - с этими словами Изольда Роландовна вышла.
   Через некоторое время после её ухода из читалки туда зашла студентка с первого курса с таким лицом, будто была потеряна в пространстве. Это была Инесса Коревская. Она кое - как училась на фил. факе.
   - Простите, пожалуйста! - обратился к ней незнакомец, - вы учитесь у Изольды Роландовны?
   - Да, - ответила студентка в растерянности.
   - А вы, наверное, учились у Елены Эммануиловны? - продолжал незнакомец.
   - Ну, да, - ответила студентка.
   - И она вела у вас период античности?
   - Да, - в полной растерянности ответила студентка.
   - Тогда скажите мне, кто лучше ведёт предмет зарубежной литературы? - спросил незнакомец, - мне важно знать.
   Студентка помолчала.
   - Елена Эммануиловна строже и требует хороших знаний по предмету. Я замучилась сдавать ей собеседование по текстам, а потом ещё зачёт.
   - Понятно, а Изольда Роландовна как?
   - Она помешана на всяких таблицах и тестах, но я сегодня участвую в нашем мероприятии после третьей пары, поэтому она мне должна всё простить. Она требует творческий подход к изучению материала.
   - Ладно, удачи вам, - сказал незнакомец и, выходя из читалки, щёлкнул двумя пальцами.
   Он решил пройтись по фил. факу. В коридоре он увидел Елену Эммануиловну, которая разговаривала с Явкиной, Ахренеевой и Лизой Заморозюк. Вообще такую картину можно было часто увидеть на фил. факе во время перемены. Елена разговаривала со своими студентами - актёрами по поводу пройденных спектаклей, по поводу их ролей, плюсов и минусов или просто шутили. Шутить она любила и на парах, отвлекаясь на другие темы.
   - У женщин всегда две проблемы: нечего одеть и некуда повесить, - говорила она.
   У Ахренеевой волосы были собраны в большую шишку на самой макушке головы, поэтому её называли ананасом, а некоторые ещё хуже. У Явкиной же волосы были короткие и всегда распущены, и она носила очки. Год назад в неё влюбился один молодой человек с фил. фака, пригласил её на свой День Рождения, угостил тортом, который он купил специально для неё, потом позвал её гулять. Она сначала не хотела идти и чего - то боялась, потом всё - таки согласилась. А когда он целовал её, то она делала такое лицо, как будто делала одолжение. А когда он проводил её после своего Дня Рождения на трамвай и старался продлить свой поцелуй в щеку, то она медленно оттолкнула его. После этого она считала своим долгом здороваться с ним на фил. факе, выказывая, по её мнению, внимание к нему. В феврале у неё было День Рождения. Этот молодой человек решил сделать ей подарок, купил цветы, открытку и небольшой сувенир ввиде ангела. Он пришёл к аудитории, в которой шёл у неё урок, и написал смс. Подождав полчаса, он ушёл, а потом выяснилось, что она не слышала сигнала и провела своё День Рождения в кругу подруг и друзей. Через три дня он всё - таки поздравил её, но цветы за эти дни завяли. После этого она просто считала своим долгом здороваться с ним и непременно произносить его имя, в то время как с другими людьми она здоровалась без имени. Один раз посчастливилось ему танцевать с ней, но только в "пионерской позе", то есть, держа за талию без каких - нибудь обниманий. По сей день так у неё никого нет. В то же время Ахренеевой нравился Слава Носс, который учился вместе с Варлеевым, человек с каменным лицом, выражающее полное непонимание окружающей действительности, словно угрюмый идиот, и тяжёлым басом. В спектакле по Пушкину согласно сценарию он приставал к ней, видимо, поэтому ей и нравился. Тогда их часто можно было увидеть в коридорах фил. фака вместе. Ахренеева что - то постоянно ему рассказывала и тыкала его в локоть. Славе было без разницы и на Театр, и на учёбу, потому что он редко появлялся и там и там. Может быть, ему нравилась Ахренеева, потому что долго её терпеть было невозможно. На семинарах она была выскочкой, потому что хотела показать, какая она умная. Лиза Заморозюк вообще мало проявляла эмоций в жизни, казалось, что она даже моргает медленно, хотя сыграть могла любые эмоции и играла на удивление хорошо. На семинарах всегда молчала.
   После третьей пары состоялось мероприятие, о котором говорила Изольда Роландовна. Все были в костюмах, разыгрывали сценки, пели. После этого мероприятия она вышла из З27 аудитории, где оно проходило. Студенты фотографировались рядом с ней, чтобы запечатлеть на память это событие. После долгих слов благодарностей она пошла домой. Лестницу только что помыли, а Изольда Роландовна ходила быстро, поэтому поскользнулась и упала. Кое - как она доковыляла до маршрутки и уехала. Ей пришлось взять больничный, поэтому её заменила Елена Эммануиловна.

Глава четвёртая. Поединок между философом и Велиаром.

   На фил. фак приходило несколько преподавателей с других кафедр, чтобы обучать студентов внепрофильным дисциплинам - педагогике, психологии, философии и другим. Больше всего студентки боялись философа Логондонского, потому что по философии был экзамен. Это был самый трудный предмет. Логондонский был очень строгий, некоторые из - за него не получали красные дипломы, а у некоторых ударников были тройки. Он мог поставить автомат в конце года тем студентам, которые отвечают на каждом семинаре и очень хорошо.
   - Помните, что такое оксюморон? - спрашивал он на первой лекции, - Совмещение несовместимого: живой труп, мёртвые души, автомат по философии.
   Все материалы к семинарам были на диске, и студенты к каждому семинару делали распечатки. На лекциях он давал мало, поэтому к экзамену студенты должны были сами находить материал. Оценивал Логондонский строго, по своей системе. Были у него свои любимчики. На курсе Наташи и Светланы - это была Ира Свирина, которая нравилась ему не только своими ответами, но и внешне.
   - Я всегда смотрю на прекрасную душу женщины, а не на внешность, - говорил он на лекции, - Ну, будут у неё длинные ноги, ничего особенного.
   Краснодипломников он спрашивал на каждом семинаре. Любил смешить девочек, рассказывать анекдоты, разные истории. Приводя тезисы и доказательства, он любил иллюстрировать их на студентах, чтобы было лучше понятно.
   - К примеру, Александр хочет мне доказать, что все девушки на свете идеальные. В своё доказательство он привёл миллион таких женщин, но если я приведу в пример хотя бы одну тварь, то все его труды пропадут даром, - так он приводил пример после того как сказал, что если среди миллионов каких - либо частиц найдётся хоть одна другая, то гипотеза учёного о том, что все частицы в данной сфере одинаковы, опровергается.
   В Светланиной группе он всем краснодипломницам поставил автомат пятёркой, правда, одну с четвёркой. Как - то раз он задержался в аудитории и к нему зашёл молодой человек.
   - Здравствуйте! Философию ведёте? - спросил он.
   - Да, а что вы хотели? - ответил тот хрипловатым голосом.
   - Дело в том, что мне всегда была интересна философия. Но я не знал к кому обратиться и вот нашёл вас.
   - И что же вас интересует?
   - В основном вопросы существования. Что они из себя представляют?
   - Вы имеете ввиду онтологию. Она изучает вопросы бытия.
   - Только не надо мне говорить про Канта, - сказал с отвращением Велиар.
   - Кант относится к разделу теории познания.
   - Очень хорошо. Факт осознания себя равносилен доказательству существования.
   Философ задумался.
   - Вообще - то вы правы.
   Велиар засмеялся.
   - Ещё бы я не был прав. Один человек как - то доказывал моему отцу, что его не существует.
   - Всякое бывает, - равнодушно ответил философ.
   - Да, отца чуть с ума не свёл. Просто этот молодой человек, встав на позиции субъективного идеализма, признавал, что реальность не может существовать вне сознания, а затем утверждал объективность его существования, доказывая тем, что его нет, - протороторил Велиар.
   Философ сморщил лицо, закрыв глаза, и стал быстро махать головой влево и вправо, как будто пытался стряхнуть с себя капли воды.
   - Вы как - то сложно и быстро рассуждаете.
   - Ну а что я с этим поделаю, вот так вот рассуждаю. Порассуждайте теперь вы.
   - Каждая вещь с трансцендентальной точки зрения непознаваема. Она существует только в нашем сознании.
   - Но ведь мы все вещи видим одинаково, хотя у каждого человека своё видение мира и своя логика. Как - то странно вы рассуждаете. Скажите лучше, как человек познаёт предметы.
   Философ помолчал.
   - Познание предметов есть двух видов - эмпирическое и рационалистическое. Эмпирическое познание - это когда мы познаём предметы с помощью своих органов. Мы можем его потрогать, понюхать, попробовать на язык, посмотреть на него, послушать, если он издаёт звуки. В итоге этот предмет будет обладать для нас набором признаков - цветом, материалом, запахом, вкусом, звуком. В рационалистическом познании работает уже наш мозг, то есть для чего этот предмет существует.
   - Интересно, - с хитрой физиономией сказал Велиар.
   - Отсюда два вида мышления - абстрактное и рациональное, которые существенно друг от друга отличаются. Абстрактное отражает общие признаки и не имеет волевой активности, в то время как рациональное отражает единичные признаки и имеет волевую активность.
   - Очень хорошо, просто замечательно, - воскликнул Велиар, - теперь я понимаю многое.
   - Вот видите.
   - Это ваша подмысль. Представление, конечно, оспособляет её, интеллект подчёркивает субъективный идеализм. Представляется логичным, что объект деятельности фиксирует субъективный смысл жизни, отрицая очевидное.
   Философ стоял с раскрытым ртом.
   - Вы опять выражаетесь...
   - Однако я вижу, что вы не до конца понимаете свой предмет. Разве можно так делать?!
   Логондонский слегка замялся.
   - Мне философия не нравится, больше по нраву естественные науки. Но всё - таки хочу просить, чтобы это осталось между нами.
   - Конечно, конечно. Но за Жукова я, само собой, разумеется, поручиться не могу.
   - А вы разве знаете Жукова? - удивился Логондонский.
   - Да, как - то видел его вместе с вами, но одного беглого взгляда на его лицо достаточно, чтобы понять, что он бабник и извращенец.
   - Совершенно верно, совершенно верно, - твердил Логондонский, уверяя себя, что незнакомец не знает его мнения
   - Итак, мы остановились на вашей подмысли. Частное категорически трансформирует закон внешнего мира, - продолжал Велиар. - Освобождение в рамках всевышних воззрений амбивалентно, информация осмысляет объективный структурализм.
   Философ почувствовал, что у него начинают идти мозги набекрень.
   - Что вы имеете ввиду? - спросил он заикаясь.
   - Реальность не существует вне сознания и, следовательно, нелепо объективность её существования, - незнакомец вдруг опять обратился к философии.
   Философ взялся за голову.
   - "Искусство должно подчинять себе реальность" - утверждал один мыслитель 19 века, - продолжал Велиар.
   - Что - то в голове у меня шумит. Надо домой идти и отдохнуть, - слабо ответил Логондонский.
   - Я хотел вам рассказать про шизофрению.
   - Не надо. Я устал, пойду домой.
   - Хорошо, сами про неё узнаете от профессора, господин Логондонский.
   Это окончательно доконало философа, и он чуть ли не выбежал из аудитории.
   Часа в три ночи он проснулся от большого шума в голове, сел на кровать и начал что - то вполголоса говорить, смотря в пол. От этого проснулась его жена.
   - Серёжа, что с тобой? - спросила она испуганно.
   Но философ продолжал смотреть в пол и бормотать какие - то нелепые фразы. Вдруг он встал и начал ходить по комнате взад - вперёд.
   - Да что с тобой, объясни, - громче сказала жена.
   Он сделал страшное лицо и посмотрел на неё.
   - Надо мне срочно сходить в университет, взять в библиотеке философский словарь, - сказал он ей.
   С этими словами он надел халат и пошёл в коридор.
   - Какой университет? Какая библиотека? Три часа ночи на дворе, Серёжа, - кричала ему вдогонку жена.
   Но он ничего не слышал вокруг себя и шёл к университету, не чувствуя ни ветра, ни дождя, только изредка запахивая халат. Кант, теория познания, субъективный идеализм - всё смешалось в голове Логондонского. Он шёл по тёмным улицам, постоянно бормоча себе под нос. Вдруг дорогу ему преградила тёмная фигура. Логондонский хотел обойти её, но фигура схватила его за руку.
   - Извините, я очень тороплюсь, - быстро ответил Логондонский.
   - Вы и вправду считаете, что искусство должно отражать действительность? - спросила фигура.
   Логондонский всматривался в его лицо и с ужасом узнал в нём философа Гегеля.
   - Вы считаете, что искусство ниже действительности? - продолжал Гегель.
   - Ничего я такого не считал, это всё он меня спутал, - плаксивым голосом ответил Логондонский.
   - Смотри у меня! - погрозил пальцем Гегель, - искусство всегда выше действительности и не должно отражать всю эту гадость, что вы тут творите.
   Логондонский упал на колени.
   - Помилуйте меня! - взмолился он.
   - Я тебе первосвященник что ли? Ты не усвоил ничего из моего учения, - громко сказал Гегель, закутавшись в чёрный плащ, и ушёл в подворотню. Логондонский стоял на коленях и рыдал. Затем он встал и пошёл дальше. На улице Энгельса его остановили гопники.
   - Папаша, куда идёшь? - спросили они.
   - Добрые люди, я иду в университет, - ответил тот.
   - В университет, не в университет, а часики свои отдай, - сказал главный из них.
   - Добрые люди, закон внешнего мира индуктивно оспособляет смысл жизни. Освобождение амбивалентно, порождает, обеспечивает естественный класс эквивалентности. Отношение к современности, следовательно, контролирует структурализм условно. В ряду с этим поливалентность осмысляет личный мир, исходя из принятого мнения. Такие мысли, добрые люди, приходят мне в голову, когда я читаю всего одну лекцию.
   Гопники испуганно глядели друг на друга.
   - На, возьми, папаша, только не трогай нас, - они отдали ему свои часы и убежали.
   Утром философа обнаружили спящим возле дверей университета и сразу доставили в психиатрическую.
   - Шизофрения, - сочувственно сообщил профессор плачущей жене философа.

Глава пятая. Явление героя.

   Было часов одиннадцать дня. Как обычно стояла жаркая погода. На улицах было очень людно в отличии позавчерашнего дня на Алом Поле. Люди, ходившие по улицам, держали в руках бутылки минеральной или газированной воды. Велиар шёл по городу не торопясь, рассматривая здания, витрины, проходивших людей, особенно девушек. Он заметил одну странность - девушки в Челябинске не выделялись красотой, поэтому он сразу вспомнил Наташу с Машей. На нём уже не было пиджака, а только одна чёрная рубашка, в кармане которой лежал носовой платочек. Здания были большими, поэтому тени от них закрывали почти весь тротуар, но даже не смотря на это, Велиару было жарко, и он тоже захотел утолить жажду. Зашёл в ближайший ларёк, рядом с которым стоял холодильник набитый холодными напитками.
   - Дайте бутылку минералки, - попросил он продавца.
   - Минералки нет.
   - Пиво есть?
   - Пиво привезут к вечеру.
   - А что есть?
   - Фанта, только тёплая.
   - Давайте. На улице плюс тридцать, а они фанту тёплую продают, - прошипел Велиар.
   Он дотронулся до бутылки, и она в раз стала холодной. Попробовав, Велиар нашёл этот напиток весьма недурным.
   Рядом с университетом находилась остановка, туда он и пошёл. Сев на скамеечку, сделал три глотка и перевёл дух. Оглядевшись и увидев мало народа, он решил посидеть подольше. Тут на остановке показался молодой человек и сел на скамейку рядом с ним. Велиар покосился на него.
   - Извините, пожалуйста, сигареты не будет? - спросил парень Велиара.
   - Будет. Вы какие предпочитаете? - спросил Велиар.
   - Можно "Winston"
   Велиар достал пачку "Winston" и угостил парня.
   - Спасибо большое! - ответил тот.
   Велиара привлекла внешность парня. Пока тот курил, Велиар рассматривал его. Парень был возрастом около двадцати лет. На нём была одета джинсовая куртка с прикреплёнными к ней булавками и значками, изображавшими Ленина. Она была расстегнута, под ней виднелась футболка. Джинсы были разодраны в нескольких местах, на них висела цепочка. На запястья были одеты напульсники с "Гражданской обороной", на ногах были странные ботинки, высокие, чёрные с белыми носами. Велиару показалось, что они явно больше размера на два, чем нога парня. Волосы его были собраны сзади в хвостик, и на голове была кепка. Через плечо висела сумка.
   - Простите, вы студент? - спросил Велиар.
   - Можно итак сказать, - спокойно ответил парень.
   - А где учитесь?
   - Здесь, - парень кивнул в сторону университета, - на филологическом.
   - Так вы филолог?
   - Да.
   - Благодаря филологам я теперь знаю, что словосочетание "неизвестный незнакомец" называется тавтологией, - усмехнулся Велиар, вспомнив недавнюю встречу.
   - Вообще - то это называется плеоназмом, - поправил парень, - вы были на фил. факе?
   - Да, приходилось.
   - Что вы там потеряли? Как заходишь в университет, сразу стоит Ленин и протянутой рукой указывает направление, в котором тебе нужно идти оттуда.
   - А почему вы так рано с учёбы? - продолжал Велиар.
   - Я часто так или вообще не появляюсь.
   - Почему же?
   - Семья у меня.
   Велиар удивлённо поднял брови. Немного помолчали.
   - А почему вы решили завести семью будучи студентом?
   - Ну, так получилось.
   В это время подъехал троллейбус N 1 и парень встал.
   - Погодите, погодите! Не торопитесь, расскажите, пожалуйста. Троллейбусы часто здесь ходят. Как вас зовут?
   Парень присел.
   - Сергей, - ответил он.
   - Прошу вас расскажите о своей учёбе в университете, и как вы завели семью.
   - Три года назад, - начал Сергей, - я поступил на этот факультет. Учёба шла хорошо, мне нравилось. В начале каждого года у первокурсников проходит смотр, то есть выявление талантов курса. Готовят их старшекурсники.
   - А вы что показывали?
   - Я участвовал в пяти номерах, кроме того, что был ведущим. Я пел и играл на гитаре, участвовал в сценке, пел в музыкальной композиции, читал монолог из Шиллера и пел финальную песню.
   - Ишь ты! Какая богатая талантами личность! - улыбнулся Велиар, - а друзья там есть?
   - На фил. факе мало парней. Я познакомился с Саньком, который был на курс старше меня. Мы с ним разговаривали на переменах, он рассказывал об учёбе, стебали с ним над бабами.
   - Зачем же? - рассмеялся Велиар.
   - Чтобы скучно не было. На фил. факе можно ужасаться глядя не только на список текстов. Тем более там некоторые бабы какие - то странные. Особенно Ахренеева, моя бывшая одногруппница. Она шла по коридору и размахивала руками, а мы ржали и говорили: "О, Ахренеева! Как всегда идёт по фил. факу и гонит".
   Велиар рассмеялся.
   - Она вообще не могла спокойно стоять на перемене, была какая - то неадекватная. Или вот ещё на его курсе есть одна - Стращеева. Такого кошмара я не видел никогда. Или наша новая староста, Канарейкина, это вообще был просто ужас.
   Велиар опять засмеялся.
   - Пили пиво с ним вместе, он выручал деньгами иногда. Хорошими были друзьями, да и сейчас хорошо общаемся. Затем ещё один поступил, погоняло Дэви у него.
   - Интересное прозвище!
   - Первую сессию я сдал на отлично, - продолжал парень.
   - Молодец! - похвалил Велиар.
   - После смотра первокурсников меня пригласили играть в Студенческий Театр. Режиссёр этого театра, Елена Эммануиловна, ведёт курс зарубежной литературы на нашем факультете. Я редко бывал на репетициях, но свою роль знал хорошо. Впоследствии за наш спектакль Театру присудили звание народного. Но главное событие в моей жизни произошло в марте следующего года. Тогда я познакомился с Ней, вернее сказать нас познакомила Её подруга, с которой я учился на одном курсе.
   Он перевёл дух.
   - Следующие две сессии я сдал только с одной четвёркой.
   - А что вы любите читать? - вдруг спросил Велиар.
   - Уважаю творчество Осипа Мандельштама, а также зарубежных авторов начала двадцатого века эпохи модернизма и авангарда. В принципе мне вообще нравится литература двадцатого века за исключением произведений соц. реализма. Соц. реализм - это отвратительная вещь.
   - А из музыки что любите?
   - Русский и зарубежный рок.
   - А зачем эти булавки и Ленин? - Велиар указал на джинсовку.
   - А это просто украшения.
   - Прикольно, ну и что было дальше?
   - Могли бы сами догадаться. Любовь поразила нас обоих, словно молния, или ливень, который настигает путников в дороге. Тогда Она снимала квартиру вместе с двумя девушками, и я поселился там четвёртым. Летом девушки разъехались, и с сентября мы, наконец - то, были предоставлены друг другу. Я счастлив с Ней. Через несколько месяцев она забеременела и через год после нашего знакомства родила дочку.
   - Как же вы её назвали?
   - Снежана.
   - А вы не думали бросить её?
   Сергей сделал страшное лицо.
   - Я не из тех ублюдков, которые так поступают! - грозно сказал он.
   - Извините, - тихо сказал Велиар.
   - Мы оба взяли академический отпуск и за месяц до её рождения переехали в Еманжелинск, где она живёт с мамой.
   - Вы работаете?
   - Нет.
   - А она?
   - Тоже не работает.
   - Как же вы содержите семью? - опять удивился Велиар.
   - Мы оба получаем пенсию по потере кормильца.
   - То есть?
   - У меня нет мамы, а у неё отца. Каждый месяц нам переводят суммы. Плюс помогают живые родители.
   - Ни тяжело так жить вам?
   - Нет, мы очень счастливы.
   - Это самое главное! А ещё у вас увлечения есть?
   - Я писал стихи, опираясь на творчество Мандельштама. И даже есть свой сборник "Адреналин". Также пробовал себя и в прозе. Тоже был сборник, там меня напечатали с двумя другими авторами, один из которых был Дэви.
   - Интересно было бы почитать, - улыбнулся Велиар.
   - Если даже у человека есть семья, он всё равно может быть одиноким, ведь согласитесь, что в душе есть такое, что знаешь только ты сам. Один рассказ написан про это.
   - Понятно. А где вы жили до знакомства с ней?
   - В общежитии полгода прожил. Сейчас приходится ездить каждый день, но я редко появляюсь. Гораздо приятней с семьёй быть, а не в этот дурацкий город ехать.
   - Вам не нравится Челябинск?
   - Терпеть не могу, даже когда жил здесь. Не нравится глотать рыбий жир челябинских ночных фонарей. Но нравится общаться с человеком, интеллектуальный уровень которого превышает уровень "привет" и "как дела?"
   Велиар улыбнулся.
   - Заговорился я тут с вами, уже три троллейбуса прошло, а мне к семье надо.
   - Это не страшно, - сказал Велиар и щёлкнул двумя пальцами.
   Тут же из - за поворота выехал троллейбус N 1.
   - До свидания. Было приятно пообщаться, - сказал Сергей.
   С этими словами Сергей сел и уехал, а Велиар остался сидеть один в глубоких раздумьях.

Глава шестая. Скучный день.

   Допив фанту, Велиар побрёл на фил. фак. Он шёл уже без особого настроения, его что - то давило изнутри. Возле вахты стоял Ленин с протянутой рукой и серьёзным лицом, как бы говоря "верной дорогой идёте, товарищи". Велиар уже поставил ногу на первую ступеньку, но оглянулся и посмотрел на дверь. Постояв таким образом полминуты, он всё - таки пошёл дальше.
   - Вы куда, молодой человек? - спросила его вахтёрша.
   - К вам на третий этаж, - ответил Велиар.
   - Ваш студенческий, пожалуйста.
   - А зачем он вам?
   - Вы студент нашего университета?
   - А разве по мне не видно, - раздражённо ответил Велиар, указав рукой на костюм.
   - Тогда ваш студенческий.
   - Прелесть моя...
   - Я не прелесть, - резко ответила вахтёрша.
   - Ой, как жалко - то, как жалко. Ну, хорошо, можете ею не быть, - Велиар равнодушно прошёл мимо.
   - Да куда вы пошли, покажите студенческий, чёрт побери.
   - Хотите, чтобы чёрт побрал, это можно, - Велиар щёлкнул пальцами и поднялся.
   В читалке он увидел Явкину, которая спрашивала четвёртый курс по содержанию "Чайки" Чехова. На третьем курсе изучали зрелые и философские произведения Чехова, в том числе и все пьесы, ведь не зря он стоял рядом с Достоевским и Толстым. Но многие знали Чехова по его юмористическим рассказам, как например, "Лошадиная фамилия", "Злоумышленник", "Хамелеон", а если бы кто - нибудь знал биографию Чехова, то отлично понимал резкий переход в творчестве. Все писатели когда - то тоже были студентами, снимали комнаты, зарабатывали себе на хлеб. Так и делал Чехов, зарабатывая маленькими рассказами и фельетонами, поэтому этот период принадлежит Антоше Чехонте, придуманному Чехову одним из преподавателей гимназии.
   На первой парте сидела подружка Явкиной Миссиченко и пыталась сдать экзамен по русской литературе Ирине Васильевне Лескоздиной, который они вместе с Явкиной не сдали вовремя. Они хотели успеть пройти практику в первую смену. Сейчас ей попался билет по "Идиоту" Достоевского, она отвечала, всё время улыбаясь.
   - Хорошо, - сказала Лескоздина. - Скажите, каким образом проявляется любовь Мышкина к Настасье Филипповне?
   Миссиченко замялась, начала предлагать свои варианты ответов.
   - Она проявляется ввиде любви - сострадании, - наконец сказала Лескоздина, - я вижу, что знаете текст, а вот теории ноль.
   Она стала листать зачётку.
   - У вас стоит тройка за прошлый семестр. Вас же Лариса Ивановна предупреждала.
   - Да. Но я очень люблю литературу.
   - Но ведь вы же понимаете, что этого мало. Вы пытаетесь везде вылезти только на эмоциях, но нужны ещё и знания.
   Лескоздина десять лет безуспешно пыталась защитить кандидатскую диссертацию. Наконец - то ей это удалось. После этого она взяла часть курса русской литературы себе и начинала по своему вести предмет. До этого она вела только выразительное чтение и факультативы и была довольно - таки скромным преподавателем. Теперь же она строила из себя очень хорошего специалиста и была строгой.
   - Я итак в вашей группе уже поставила несколько пятёрок, - говорила она Миссиченко, как бы с упрёком, - ну вот что мне с тобой делать?
   Миссиченко полтора года назад победила в конкурсе "Мисс ЧГПУ", Лескоздина прекрасно это знала и поставила ей четыре. Ларисе Ивановне она бы сдала с первого раза, но только с тройкой, потому что та требовала знания по теории и не обращала внимание на эмоции, на которых всегда пыталась вылезти Миссиченко. Они с Явкиной вышли из читалки. Миссиченко постоянно очень эмоционально что - то рассказывала Явкиной, а та только слушала и улыбалась. Велиар стоял возле подоконника, держа руки в карманах, и смотрел в окно. В женском коллективе новости разлетаются со скоростью ветра, тем более Миссиченко дружила с Лысовой.
   - Молодой человек, вы у нас новенький? - спросила она.
   - Типа того, - равнодушно ответил Велиар.
   - Как вас зовут?
   - Велиар.
   Миссиченко с Явкиной представились. Миссиченко принялась рассказывать про что - то Велиару, но он не слушал её, ему было не интересно. Прошло минут двадцать, Миссиченко всё рассказывала.
   - Всё это, конечно, очень интересно, - сказал Велиар уставшим голосом, - а вы что скажете? - спросил он Явкину.
   - Мне тут нравится, - только сказала она и замолкла.
   - Однако, - покачал головой Велиар, - вы считаете, что краткость - сестра таланта, но на любительницу Чехова вы не похожи! Я помогу вам, с Чеховым вряд ли, а с разговорчивостью, пожалуйста, - он щёлкнул пальцами и пошёл.
   Миссиченко хотела ему ещё что - то рассказать, но с ужасом заметила, что не может произнести ни слова. Она только открывала рот, но ни одного звука не вырывалось оттуда, она стала немой. Зато Явкина начала усиленно рассказывать про свои впечатления от факультета. Миссиченко замахала на неё рукой, чтобы та замолчала. Явкина с радостью бы это сделала, но не могла остановиться, её рот сам по себе открывался.
   В читальном зале стояло двое кресел, Велиар сел в одно из них, подпёр рукой щеку и задремал. Во время сессии народа было мало на факультете. Только в дни экзаменов можно было увидеть кучки групп, стоящие возле аудитории, где проходил экзамен. Велиар открыл глаза, несколько человек сидело в читалке. Лескоздина продолжала принимать должников.
   - Тройка устраивает? - спрашивала она.
   После утвердительного ответа ставила в зачётку. Велиар подсел к ней.
   - Можно мне взять билет? - спросил он.
   - Пожалуйста, - ответила Лескоздина.
   Велиар взял билет. Первый вопрос был про концепцию любви в произведениях Тургенева, второй - "История одного города".
   - Любовь у Тургенева всегда трагическая, не хочу о ней говорить. А вот "История одного города" нравится, особенно реализация метафоры.
   - Мне очень интересно, хотелось бы об этом узнать.
   - А вы разве не знаете? Ведь вы уже кандидат филологических наук.
   - Молодой человек, не надо умничать, я знаю побольше вас.
   - Не уверен. А вам скажу, Ирина Васильевна, что вы ещё принесёте сюрпризы фил. факу. У меня уже пальцы устали, но всё же, - он щёлкнул и вышел.
   Велиар подошёл к расписанию. Возле него висело объявление, где говорилось, что сегодня в 18.00 в Народном Студенческом Театре состоится главный спектакль Лёши Малорослого. На фил. факе висело зеркало, перед которым любили вертеться все кому не лень. Велиар посмотрел на себя. Вид его был не самый лучший: глаза красные, волосы растрёпаны, небритость, а на лице было написано раздражение и скука. Велиар отошёл к окну. Подошёл Даниил Старпидов к зеркалу и начал прихорашиваться. Велиар посмотрел на него. На Старпидове была голубая маечка и обтягивающие джинсы. Велиару уже не хотелось ни с кем говорить. "Подумаешь. Будет одной бабой больше на фил. факе, ничего страшного не случится" - только подумал он и щёлкнул пальцами. Старпидов почувствовал, что у него выросла грудь и удлинились волосы, в остальном он почти не изменился.
   Велиар зашёл в туалет и умылся, после чего достал платок и вытер лицо и руки. Когда он выходил, мимо него с криком пробежала студентка.
   - Нет там никого, кофта и брюки на месте, а в кофте - никого, - кричала она на весь коридор.
   Наталья Петровна по обыкновению зашла в читалку полить цветы. Эта была женщина, которая знала, где какая книга находится в библиотеке. Студентам не приходилось долго ждать, когда она ходила за книгой. Каждое утро Наталья Петровна открывала все кабинеты, которые были закреплены за кафедрой литературы. Нет такого человека, кто бы отучился на фил. факе и сказал бы плохое слово о ней.
   Зайдя в читалку, Наталья Петровна очень испугалась. На месте Лескоздиной была только её кофта и брюки, они были пустыми. Одежда выглядела так, как будто была одета на человека, но из рукавов не торчали руки, а сверху не было головы.
   - Наталья Петровна, - раздался голос из одежды, - не мешайте мне принимать экзамен.
   Наталья Петровна выронила лейку из рук и выбежала. Велиару надоело бродить по фил. факу, и он пошёл вниз. Проходя мимо вахты, он заметил, что вахтёрши не было на месте. Рядом с вахтой стояли две студентки и что - то обсуждали. Велиар прислушался. Оказывается, вахтёрша стала кричать на всех студентов и требовать студенческий билет. Ей показывали, но она продолжала требовать, постоянно посылая всех к чёрту. В итоге вызвали скорую помощь и увезли её в психиатрическую.

Глава седьмая. Театральные похождения Велиара.

   Вечером Велиар зашёл в студенческое общежитие. Театр находился напротив вахты. Двери его были открыты, на них висела афиша с разными спектаклями Елены Штифтер. В Театр вела небольшая лестница, а на стенах висели фотографии со спектаклей, то есть посетители сразу погружались в театральную атмосферу. Дверь внизу лестницы была открыта, Велиар вошёл и оказался в маленьком коридорчике. Слева находилась дверь, ведущая на задний двор, прямо висело зеркало, рядом с ней стояла вешалка, справа была дверь в Театр. Рядом с этой дверью стоял железный куб, накрытый чёрной материей, на нём стояла неоткрытая банка консервы, вся измазанная краской, на полу валялись газеты и бумаги тоже в краски. Велиар уже заинтересовался, он вошёл в помещение Театра. Вся сцена была увешана толстыми слоями полиэтилена, он был прикреплён к потолку на скотч и болтался до самого пола. Он тоже был весь измазан синей и красной краской. Пол весь тоже был устлан полиэтиленом. Посередине сцены стояло три куба, на них стояло ещё два, всё это было накрыто чёрной материей. На потолке между софитами висела лампа. Только она единственная освещала сцену тусклым светом.
   - Интересная эстетика, - подумал Велиар.
   В зале было сорок мест, из них добрая половина была занята. В первом ряду около стены сидел Лёша Малорослый, на коленях он держал ноутбук. Велиар сел около выхода. Вдруг лампа стала быстро мигать, вызывая эмоции зрителей. Прошло минуты две, лампа опять замигала, затем медленно погасла и резко включилась. Мигание продолжалось несколько раз с перерывом в несколько минут.
   - Создают внутреннее напряжение перед спектаклем, - догадался Велиар.
   Времени было без трёх минут шесть. Лёша отложил бук и пошёл за кулисы. Прошло полминуты, он вышел и обратился к залу.
   - Уважаемые господа, попрошу выключить мобильные телефоны. Спектакль идёт час сорок - час сорок пять. Приятного вам просмотра.
   Зал зааплодировал, и лампа медленно погасла. Громко зазвучала музыка, и в темноте показался луч фонаря.
   Действие спектакля происходило в Чечне во время войны. Парень, лишившись всех родных, сидит в подвале в надежде мстить за них. Сцена изображала этот подвал. Туда приходит девушка, у которой умер дед, в надежде найти в подвале еду. Парень берёт её в плен, пытается изнасиловать, несколько раз пытается убить, но каждый раз что - то мешает. Затем подвал бомбят, его засыпает, девушка сходит с ума, а у парня повреждена нога. Проведя вместе в подвале некоторое время, они влюбляются друг в друга. В конце их откапывают, но девушка не желает бросить здесь парня. В итоге они умирают вместе.
   Зал долго аплодировал, Варлеев и Сренина два раза выходили на поклон. Велиар решил остаться на разборе полётов, поэтому сел в темноте на задний ряд. На разборе не было ничего интересного. Лёша сделал несколько замечаний по игре и по свету.
   - Повторяю, живите на сцене, а не играйте, - сказал он свою любимую фразу.
   Стали убирать декорации, полиэтилен скатали и убрали за кулисы, лампу положили на полку, кубы составили за сцену, материю повесили. Помогал им Андрюша, который смотрел спектакль. После чего все решили отметить спектакль прямо в Театре. Варлеев со светооператором сходили в магазин, купили алкоголь и закуски. Лёша со Срениной и Андрюшей в это время накрыли стол. Лёша налегал на закуску, превращая её в еду, Андрюша не ел. Варлеев говорил со Срениной, светооператор с Лёшей, Андрюша тоже по ходу разговора вставлял свои реплики, курили прямо в Театре. И тут показался Велиар.
   - Добрый вечер, господа! - сказал он.
   - Вы кто такой будете? - удивлённо спросил Лёша.
   - Я зритель вашего спектакля. Хочу составить вам компанию.
   - Пожалуйста. Только куда вы сядете?
   - Это не проблема, - Велиар дунул, и тут же перед ним появился стул. Все удивлённо смотрели на него.
   - Это что такое было? - спросил Варлеев.
   - Ничего особенного. Чёрная магия и всё.
   - А что ещё можете показать? - спросил Андрюша. У него был тонкий голос, напоминающий женский.
   - А что вам надо? Чтобы деньги с потолка сыпались, Андрюш?
   - Меня Андрей зовут!
   Он не любил такое обращение, так как все его считали за другого.
   - Ты не хочешь слышать, когда тебя так называют? - спросил Велиар.
   - Конечно, не хочу.
   - Хорошо. Айнц, цвай, драй.
   В это время голова Андрюши разорвалась на части, все закричали.
   - Зачем вы это сделали? - взмолилась Сренина.
   - Теперь он точно никогда не услышит такое обращение, - спокойно сказал Велиар.
   - Вы убийца! - закричала Сренина, - верните ему голову.
   - Хорошо, только ради вас.
   Тут же голова срослась из всех частей, разбросанных по полу, Андрюша заморгал.
   - Вот и всё, ничего страшного. Лучше катись отсюда, без тебя лучше, - обратился Велиар к Андрюше.
   Андрюша встал и пошёл к выходу, держась за голову. Велиар налил водки и стакан подал Варлееву.
   - За вашу роль! - произнёс он.
   Варлеев уже хотел выпить, но остановился.
   - А ты? - сказал он Велиару.
   - О, с удовольствием! - ответил тот.
   Велиар налил себе водки, чокнулся с Варлеевым и выпил с ним до дна.
   - Понравился спектакль? - спросил Лёша.
   Велиар посмотрел на него.
   - Это ваша первая постановка? - спросил он Лёшу.
   - Здесь да.
   - Интересная у вас эстетика. Лучше было бы если главный герой не скрылся, а вскрылся в подвале.
   Все сидели молча, Сренина посмотрела на Лёшу.
   - А зачем же столько ненормативной лексики в спектакле и сцена насилия? - продолжал Велиар, - ведь когда вы показывали в Магнитогорске ваш спектакль, его не одобрили.
   - А вы знаете про Магнитогорск?
   - Да, я слышал. Его так разнесли там, что только пух и перья летели.
   - Это преувелечение. Нас туда специально пригласили.
   - Да, в этом они погорячились. Может лучше повыбирать другие сюжеты, которые по - настоящему оценит публика.
   - Нас итак по - настоящему оценивают, - вмешалась Сренина, - уже который раз приходят смотреть.
   - Это всё любители, друзья и родственники, а я имею в виду серьёзных людей. С такими успехами так и останетесь в темноте, как ваш спектакль.
   Все молчали. Лёшу начинал раздражать Велиар.
   - Молодой человек, успокойтесь, - сказал он, - вы просто расстроены судьбой героев спектакля, вы переволновались. Мы все это прекрасно понимаем, вам нужен покой. Сейчас ребята проводят вас на улицу, вы пойдёте домой и забудетесь, - он стал делать жест Варлееву, Срениной и светооператору, чтобы они увели его.
   - Вообще - то я сам могу уйти, - усмехнулся Велиар, - ваша жена и дети сейчас на даче?
   - Да, откуда вы знаете?
   - Чёрная магия действует.
   Лёша посмотрел на ребят и покрутил возле виска. Велиар щёлкнул двумя пальцами и исчез вместе со стулом.
   - Бывают же такие, - сердито сказал Лёша, - зачем вообще приходить на спектакль, который тебе не нравится, а потом всё высказывать мне!?
   Они допили водку, съели закуску и разошлись. Когда Лёша пришёл домой, то ужаснулся. В квартире был полный погром. Стёкла были выбиты, из ванны бежала вода, затопившая полквартиры, вся одежда и книги плавали в воде, картины были разломаны, постель запачкана краской и чернилами, гардины сорваны, люстра разбита. На следующий спектакль Лёша не пришёл, Варлеев со Срениной представляли его одни.

Глава восьмая. Два доказательства.

   Спектакль Лёши Малорослого и в особенности события после спектакля немного расслабили Велиара, поэтому днём он опять отправился на фил. фак. Дверь кафедры литературы была открыта. Проходя мимо неё, Велиар заметил разговаривающего на кафедре Игоря Ярославича Наваголова. Игорь Ярославич был полный до такой степени, что даже не имел шеи. Он был похож на снеговика, которому сверху на туловище приставили голову. Был одет он всегда в классический костюм, либо в чёрный, либо в тёмно - зелёный. Ближе к лету он начинал надевать джинсовую куртку. Три года назад он преподавал устное народное творчество и древнерусскую литературу курсу Кондрюковой и Окурочкиной.
   - На мои лекции ходить не обязательно, - говорил он в начале года, - только не принимайте эту фразу всерьёз. А то у меня уже был такой курс.
   - Не ходили на лекции? - спросила Кондрюкова.
   - Почти, но пара человек было всегда. На семинарах явка обязательная. Запомните две причины, по которым вы можете пропустить мои семинары: первая - это смерть, вторая - свадьба, потому что говорят, что свадьба - вторая смерть студента. Если вы мне представите доказательство вашего отсутствия по этим причинам, то всё будет хорошо.
   Лекции он рассказывал не торопясь, подробно останавливаясь на основных моментах. Как - то на лекции по древнерусской литературе его сильно достали студентки своими разговорами. Он разозлился.
   - Сейчас достаём двойные листочки, будет контрольная работа на шесть вариантов.
   Все очень испугались, но достали листочки.
   - Все достали, - он окинул взглядом аудиторию, - хорошо, пишите письма мамам: "Мама, я только пью и пропускаю", - с этими словами он взял свои книги и ушёл. В аудитории ещё долго стоял громкий смех.
   Как - то раз, когда начался второй урок пары, дверь открылась и зашла Ира Глупницина.
   - Я рад, Ира, что когда в коридорах долистан последний журнальчик, вы посетили мою пару.
   - Не начинайте, Игорь Ярославович. Я сожгу его, обещаю.
   Однажды возникла в расписании непонятливость по поводу следующей пары. Студенты были в недоумении, что будет дальше - древнерусская или зарубежная литература. Все ждали прихода Штифтер, но когда в аудиторию вошёл Игорь Ярославич, все обрадовались.
   - А вы что подумали? - спросил он, - что будет сейчас Вильям, понимаешь, Шекспир?
   Все облегчённо вздохнули.
   - На четвёртом и пятом курсах вас ждёт школьная практика, - говорил он тоже в начале года, после этих слов посмотрел на всех, - по некоторым лицам я понял, что это конец.
   В зимнюю сессию сдавали устное народное творчество. Он не валил на экзамене. Только если человек совсем ничего не знал, то он уже отправлял на переэкзаменовку. Пересдать экзамен можно было с другими группами. В то время на курсах было по три группы, поэтому шансов пересдать было больше. Некоторые плакали из - за тройки. Последний семинар по устному народному творчеству был посвящён народному театру, поэтому первокурсники должны были поставить маленькую пьесу. Две пьесы были представлены в хрестоматии, этот курс ставил "Лодку" неизвестного автора, так как одной из особенностей устного народного творчества была анонимность. После пьесы устроили чаепитие. Игорь Ярославич хвалил всех.
   - На старших курсах вы, наверное, будете уже показывать серьёзные спектакли, - говорил он.
   В следующем семестре началась древнерусская литература. В группе Светланы учился единственный парень Александр Булгерников. Второй семинар был посвящён "Поучению Владимира Мономаха". Александр отвечал, какие нравственные проблемы ставит Мономах в своём Поучении, подтверждая свои ответы примерами из текста.
   - Самым главным человеческим пороком Мономах считает лень, - отвечал Александр.
   - Что это за имя такое - лень? - спросил Игорь Ярославич.
   - В смысле имя? - спросил Александр.
   - Это в смысле Лена, Лена, Лена, Лен, Лен, Лен, Лень, Лень, Лень.
   - Что же вы их так не любите! - сочувственно сказал Александр, посмотрев на одну из своих одногруппниц.
   - Девчонки, пишите лучше дипломные работы по русскому, за литературу даже не беритесь, - продолжал Игорь Ярославич, - Там всего лишь посчитаете прилагательные и в конце сделаете вывод: в тексте столько - то качественных и столько - то относительных прилагательных.
   - Игорь Ярославович, - сказала Вера Бульбасова после семинара по "Слову о полку Игореве", - у нас от всех этих дат и имён такая каша в голове.
   - У вас в голове царь - каша, пять злаков, - спокойно ответил Наваголов.
   Накануне Восьмого Марта ему поставили лекцию в расписании. В конце он решил сказать несколько слов.
   - Желаю вам, девчонки, чтобы единственным мужчиной на ближайшее время у вас был учебник, - закончил он свою речь такими словами.
   Летом сдавали Древнерусскую литературу. Многие сдали на "отлично". После всех этих событий прошло три года, двое доказательств по - прежнему были в силе. Игорь Ярославич уходил в творческий отпуск, писал докторскую диссертацию. Теперь он вновь вернулся к своим обязанностям, сейчас у него прошёл семинар. На кафедре он стоял с Инессой Коревской, которая после семинара просила его принять у неё долги по семинарам сейчас, потому что он спрашивал по всем долгам на экзамене помимо билета. Велиар прислушался и услышал спор.
   - Я просмотрела семинар по "Житию протопопа Аввакума" и отвечала вам сегодня, - говорила Коревская, - таким образом, у меня ещё осталось бытовая повесть и "Задонщина".
   - Я слышал, как вы сегодня отвечали и вторично вам сообщаю, чтобы вы шли и лучше готовились.
   - Примите у меня хотя бы одно что - нибудь.
   - Не думаю, что вы лучше ответите по этим семинарам. А почему вы не ходили ко мне на эти семинары и плохо отвечали на других? У вас есть причина и доказательства? Может у вас есть сразу обе причины?
   Коревская не нашла, что ответить.
   - Идите и готовьтесь хорошо к семинарам.
   - Тесно мне, тесно, - тихо сказала Коревская, проводя по лбу рукой.
   Игорь Ярославич заметил это.
   - Сегодня очень душно, какой страшный май в этом году.
   - Нет, тесно мне не оттого, что душно, а тесно мне стало с вами. Как будто вы не можете принять долги?
   - Что слышу я от вас? - удивлённо спросил Наваголов, - вы обижаетесь на меня после того, как сами пропускали и плохо отвечали? Не услышал бы вас кто - нибудь, Инесса?
   Коревская достала влажную салфетку и провела по лицу.
   - Что вы, Игорь Ярославович! Кто же услышит меня сейчас здесь? Разве я похожа на наивную девочку?
   - Согласен, Инесса. До наивной девочки вы ещё не доросли.
   - Вот как! - обиделась Коревская, - ну так знайте, Игорь Ярославович, что вы ещё обо мне услышите и пожалеете, что когда - то не приняли моих долгов и отослали прочь знаменитую девушку, и вам после этого не будет покоя.
   Она увлекалась фотографией и думала, что достигнет больших высот в этой области. Она вышла и увидела Велиара. Вспомнив, что видела его в читалке, поздоровалась.
   - Здравствуйте, Инесса! О чём говорили с Игорем Ярославичем?
   - Заколебал он, долги не хочет принимать, а я, между прочим, готовлюсь к его семинарам.
   - Увы! Сказав вчера своей маме, что вы идёте к своей подруге с ночевкой готовиться к семинару, которая живёт на Энгельса, но каковой, к слову сказать, у вас вообще нет, вы поехали в Металлургический район к своему любовнику и только думали о том, что лишь бы в душ и к нему в кровать. Но это не единственный случай, вы каждый день к нему ездите.
   Инесса ничего не отвечала.
   - Скажите, вы бы хотели представить доказательства тех причин, которые просит Игорь Ярославич?
   Коревская засмеялась.
   - Какие - то причины у него тупые.
   - Да нет, не тупые, в самый раз подходящие.
   Инесса почувствовала тяжесть на безымянном пальце. Она подняла руку и увидела обручальное кольцо.
   - Так теперь я замужем за Костей, значит, он простит мне все долги! - обрадовалась она.
   - Но мне кажется, что эта причина вам не подходит. Везёт в любви, повезёт и в смерти, - Велиар щёлкнул пальцами. Инесса исчезла, а на столе кафедры появилась какая - то бумажка. Велиар пошёл по фил. факу. Возле читалки стояла Миссиченко с Явкиной. Явкина всё рассказывала и рассказывала о своих впечатлениях, а у Миссиченко голова была обмотана мокрым полотенцем, она всё ещё была немой.

Глава девятая. Елена Штифтер.

   Велиар немного развеялся от прибытия на фил. факе. Вечером он опять решил навестить Народный Студенческий Театр, потому что там сегодня занималась Елена Эммануиловна Штифтер со своими актёрами. Репетиция начиналась в пять часов вечера, репетировали спектакль по Пушкину. В пять часов пришли не все актёры. Пришли Ахренеева, Лиза Заморозюк, Слава Носс, Маша Окурочкина, Ира Свирина, Светлана Черехова, Стращеева, Арсений. Сцена представляла собой помост, который держался на кубах. Штифтер не понравилось, что не было светооператора, хотя она его предупреждала. Появился Велиар.
   - Я слышал, что вам нужен светооператор. Я могу заменить его.
   - У нас серьёзная аппаратура, которую нельзя ломать, - сказала Елена.
   - Не беспокойтесь, Елена Эммануиловна. Я знаю своё дело.
   - Хорошо, - она показала место светооператора за кулисами, - кого ещё нет? Варлеева, Срениной, Явкиной, Кондрюковой, Андрюши, - она загибала пальцы.
   - Наташи не будет, у неё голова болит, - сказала Светлана.
   - Сренина вчера увезла Андрюшу в псих. больницу, - сказал Арсений, - он требовал, чтобы ему вернули голову. Явкину сегодня в три часа дня увезли туда же. Говорят, она так всё подробно рассказывала про наш Театр врачам.
   Елена только всплеснула руками.
   - Вот как бывает, - заметил Велиар, - изменить может не только девушка, но и рассудок.
   Так как Явкина была с Андрюшей в одной из главных ролей, то Штифтер решила ставить спектакль другим составом. Роль Явкиной передала Ире Свириной, а Андрюши - Варлееву, остальные были в массовке. Осталось только дождаться Варлеева.
   В серой кофте с чёрными полосками нешаркающей, расхлябанной походкой в шестом часу сего дня в помещение Театра студенческого общежития зашёл учащийся второго курса филологического факультета Варлеев. Велиар зажёг софиты, которые нужно было зажечь. Все актёры стояли за кулисами и повторяли свои роли. Репетиция началась. Велиар хорошо справлялся с работой, включал определённые софиты в нужный момент. Помимо белого света здесь были ещё красный и синий. Прогнали сцену с Лаурой, с Донной Анной, массовые сцены. Слава Носс участвовал в массовке, у него было мало фраз, но он их всё равно путал или забывал.
   - Так, значит, Маша будет играть Лауру? - спросил Велиар Лизу.
   - Да, Маша, - ответила та.
   - Очень жаль!
   Этот разговор услышала Маша.
   - Почему? Вы считаете, что я плохо играю? - спросила она.
   Велиар кивнул.
   - Вы с ума сошли?! Вы вообще здесь посторонний человек, да и вообще не актёр. Какое вы имеете право так судить об актёрах? Мы в Театре играем не первый год. И лично обо мне, которая уже четвёртый год играет здесь, причём в нескольких спектаклях. Вы должны передо мной извиниться сейчас же.
   - Извиниться перед вами за правду? Например, Ньютон не извинялся перед физикой за свои законы, а Эйнштейн за теорию относительности, - засмеялся Велиар.
   - Прямо обхохочешься, - цыкнув, буркнула Маша.
   - А вот к примеру Слава Носс! Холодный, безэмоциональный актёр, играющий не первый год, - Велиар указал в его сторону, - он тоже хороший?
   - Конечно, хороший. По крайней мере, был бы лучше вас, если бы вы играли здесь.
   - Я так и знал, что вы не окажетесь исключением, - сказал Велиар и щёлкнул двумя пальцами. Слава слышал, что говорят про него, но даже бровью не повёл.
   - Лауру прогоняем последний раз, - сказала Штифтер.
   Маша стояла на помосте во время сцены и говорила свои реплики. Вдруг кубы стали разъезжаться, и помост вместе с Машей упал. Штифтер кинулась ей помогать, довела её до зрительского сиденья и посадила. Маша сидела и плакала.
   - Ой, я не могу! Вы видите, видите? - показывала она свою ногу Штифтер, на которой был большой синяк, - я играть не смогу. Мне всегда казалось, что я упаду с него, вот и упала.
   Все принялись утешать Машу. Изладили помост, хорошенько закрепили его к кубам. Лауру попробовала сыграть Лиза, и помост выдержал. За кулисами Ахренеева разговаривала с Носсом. Она его давно не видела и очень соскучилась.
   - Я не узнала тебя, богатым будешь! - говорила она игривым голосом, - мне стало скучно сегодня. Хорошо хоть репетиция тут, вот ещё и ты пришёл. Я хочу, чтобы мы были только одни, я ждала тебя.
   Сегодня она пришла на репетицию, пройдя между всех актёров молча, села в гримёрке и ждала Славу. Штифтер ей сказала на фил. факе, что он обязательно придёт. На удивление ей никогда не было с ним скучно. На голове у неё как всегда волосы были собраны в шишку. Слава отвечал ей очень низким басом. На Велиара эта картина производила унылое впечатление.
   - Ты зазвездился! - заметила она Варлееву по поводу главного спектакля Лёши Малорослого, на котором была.
   Варлеев посмотрел на неё как на дуру. Этого Велиар не ожидал.
   - А вы бы тоже хотели прославиться? - спросил её Велиар.
   - Кто же не желает прославиться! - ответила Ахренеева, и глаза у неё загорелись.
   - Тогда, пожалуйста, об этом будет говорить весь фил. фак! - он щёлкнул пальцами.
   О, чудо! Тут же на лице Славы Носса появились эмоции, сначала ввиде удивления - он стоял с открытым ртом и таращил глаза на Ахренееву, потом стал смеяться. Ахренеева не могла понять такую резкую перемену в нём. Всё это произошло оттого, что на голове у неё вместо пучка волос вырос настоящий ананас, но Слава даже не удосужился сказать ей, а просто стоял и смеялся.
   - Что там случилось опять? - закричала Елена Эммануиловна, ей уже хватило новостей за сегодня.
   Она зашла за кулисы и ахнула, увидев такую картину.
   - Согласитесь, что эта картина куда лучше, чем была, - сказал ей Велиар.
   - Тебе идёт, кстати, - сказала Елена Эммануиловна, улыбнувшись.
   Ахренеева никак не могла понять ни Славы, ни Велиара, ни Елены Эммануиловны. Она подумала, что все восхищаются её шишкой на голове.
   - Спасибо, - ответила она.
   - Прогоняем ещё раз массовые сцены, - сказала Елена Эммануиловна.
   На этот раз Слава Носс играл очень хорошо в эмоциональном плане, все поразились его игре, но слова он вообще забыл, потому что каждый раз смотрел на Ахренееву и забывал про всё.
   - Ладно, Слава. Можешь ничего не говорить, будет достаточно твоего присутствия и эмоций, - сказала Елена Эммануиловна. Славины слова она передала Светлане Череховой. После массовки объявили перерыв.
   За кулисами рядом с Велиаром сел Варлеев.
   - Разобрался с аппаратурой? - спросил он Велиара.
   - Здесь всё проще пареной репы, - ответил тот.
   Тут зашла Стращеева. Эта была девушка похожая на жабу с очень большим ртом.
   - Айда ко мне, - Варлеев похлопал рукой по коленям.
   Стращеева засмущалась при виде Велиара.
   - В другой раз, - ответила она, - Лена, меня зовут Лена, молодой человек, - представилась она Велиару.
   - Будьте сегодня хорошей Леной и ни о чём не думайте.
   В гримёрке находился сундук с разными костюмами, но сейчас он был заставлен маленьким роялем, предназначенным для спектаклей Тюза, так как они в последнее время репетировали именно здесь по разрешению Елены Эммануиловны.
   - Вы мне поможете освободить проход к сундуку? - спросила Стращеева, глядя на Велиара.
   - Пожалуйста, - равнодушно ответил он.
   Велиар отодвинул рояль, и Стращеева принялась рыться в сундуке. Сперва она достала шляпу с перьями и надела на себя.
   - Как я выгляжу? - спросила она Варлеева.
   - Потрясающе, - ответил он.
   Затем Стращеева достала другую шляпу с чёрной вуалью и опять надела на себя.
   - А теперь? - обратилась она к нему же.
   - Ещё лучше, - как будто закованный её образами ответил Варлеев.
   В это время он представлял себе, как стоит на берегу реки и видит вдалеке Стращееву в купальнике. Его очень возбуждала её грудь. Велиару надоело уже находиться здесь, он прошёл между кулисами и исчез. Видя, что остались одни, Стращеева тут же бросилась на колени Варлееву.
   - Прогоняем всё полностью в последний раз, - сказала Елена Эммануиловна.
   Но тут выяснилось, что нет Велиара на месте. Это обстоятельство послужило последней каплей терпения Елены. Она села и закрыла лицо рукой.
   - Идите все домой. Ненавистный день. Если бы мой спектакль провалился, это было бы лучше.
   Но спектакль пришлось отменить по всем происшедшим обстоятельствам. Велиару надоело посещать фил. фак и Театр, поэтому он исчез на время в надежде посетить более интересное место.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Глава десятая. Нехорошая комната.

   После всех этих событий, как в сказке, пролетели двенадцать месяцев. Подходил к концу новый учебный год. Жизнь на фил. факе по - прежнему кипела, студенты принимали участие во всяком роде мероприятиях. В студенческом общежитии жизнь была своя. Было около десяти часов утра. Комендант общежития Татьяна Васильевна Гондова как обычно сидела в своём кабинете. Студенты все были заселены, и у неё было мало проблем. Два года назад она не хотела заселять одного студента, говоря, что мест нет. Но места тут же появились, когда она узнала, что его заявление было подписано директором ещё в апреле. Она любила говорить, что мест нет, хотя они были, и хватало их на всех. Сейчас она решила попить чаю с женщиной, которая выдавала матрасы с подушками. Её кабинет находился рядом, поэтому Татьяна Васильевна решила не запирать дверь. Она открыла дверь соседнего кабинета, чтобы видеть, кто проходит в её сторону и стала пить чай. Попив, она пошла к себе и обнаружила там молодого человека. Так как никто не проходил мимо соседнего кабинета, она очень удивилась.
   - Вы ко мне? - спросила она.
   - Конечно, к вам, - ответил тот улыбнувшись.
   - Я слушаю вас.
   - Я по поводу заселения в ваше общежитие.
   Комендант рассмеялась.
   - Почему так поздно? Сейчас только с нового учебного года.
   - А как же моё заявление, подписанное директором. Вот мой паспорт.
   - У меня нет никакого заявления. Все заявления я просмотрела и заселила студентов.
   - Ну как это нет? Посмотрите у себя в столе.
   Татьяна Васильевна стала растеряно капаться в бумагах, которые лежали у неё в столе.
   - Сверху третий листок, - подсказал незнакомец.
   Действительно третьим по счёту оказалось его заявление о немедленном заселении в общежитие с подписью директора и печатью. Фамилия, имя и отчество совпадали с паспортными. Татьяна Васильевна вообще растерялась.
   - И чек об оплате места, - незнакомец достал его и подал коменданту.
   - Ничего не понимаю. Как я могла его упустить. И почему он разрешил заселить вас именно под конец года?
   - Ничего удивительного нет, Татьяна Васильевна. Я с ним договорился. Могу и с вами, - он достал 200 рублей и положил на стол.
   - И куда же вас заселить, дорогой мой? - спросила комендант, быстро убрав деньги в стол.
   - Да куда угодно, Татьяна Васильевна.
   - Хорошо. Есть место на четвёртом этаже, комната 405.
   - А кто там живёт?
   - Студенты физического факультета.
   - Ну вот и отлично.
   - Чтобы не пить, хорошо?
   - Конечно, Татьяна Васильевна.
   - Только не говорите, что не пьёте, а то я каждый год слышу эту фразу от сотен студентов, в то время как пьяных в общежитии становится всё больше и больше.
   - Всего доброго вам, - воскликнул незнакомец, щёлкнув пальцами, и вышел.
   Но незнакомец не хотел заселяться к физикам, тем более что он уже был знаком с филологами. Филологи жили на шестом этаже. Комната, где жили парни, была 616. В ней жили четыре студента. Первый был первокурсником Дмитрием Валоконевым, второй Дмитрием Хортовым, по прозвищу Дэви, в прошлом году он взял академический отпуск и сейчас учился на втором курсе вместе с Серёжей Вороновым, который был третьим жильцом, последним был Юлиан Сыбугин с того же курса.
   В этот день все были на учёбе, кроме Сыбугина, потому что он не смог подняться после вчерашнего. В комнате было две двухъярусных кровати, Сыбугин спал на втором ярусе одной из них. Это был парень восемнадцати лет, высокий, с тонким голосом и серьгой в ухе. Он считал, что человек сам по себе либо умный, либо красивый. Себя он относил ко второму виду. Мужчина должен быть профессионалом в какой - нибудь области. Сыбугин считал, что является великим мастером обольщения женского пола, его привлекали девушки только из - за полового влечения без каких - либо отношений. У него была девушка, но этого было ему недостаточно. Если не было ничего у него с девушками несколько дней, он впадал в депрессию. На пятом курсе училась Гиблятуллина, которая очень любила мужские ласки. Если вариантов не было, он шёл к ней. Много таких девушек училось на физическом, историческом и факультете информатики. Он ходил и к ним. Один раз будучи пьяным он предложил дружбу первокурснице, но в постели она ему не понравилась, и он стал избегать её. На его курсе учились такие девушки - Замразина, Машалова и Сукченко, но он к ним не ходил. Честно говоря, ему нравилось спать не с общажными, а городскими девушками. Откуда - то он доставал их номера и уходил из общежития на ночь, а утром приходил очень довольный.
   - Я аж три раза кончил ночью! - радовался он, - надо будет как - нибудь сделать себе набор из девственниц. Вон Лилька на первом курсе лишилась девственности.
   Если ему долгое время никто не звонил, он сильно обижался.
   - Я никому не нужен, - говорил он.
   Помимо всего прочего это была ну, очень творческая личность. Играл в Народном Студенческом Театре в главном спектакле Елены Эммануиловны. Также играл в мюзикле "Ромео и Джульетта" в роли отца Лоренцо, принимал горячее участие в разных мероприятиях. Этим сыскал симпатию преподавателей Лысовой и Самосадовой, которые называли его Юльчиком. Его вообще все называли Юльчиком (что ему сильно не нравилось). Когда в мюзикле он произносил монолог, они рыдали в зале. Учёба шла у него очень плохо, он не уделял ей никакого внимания. Ему помогали девочки, но он редко этим пользовался. Часто ездил домой, пропускал занятия. И вот сегодня он не пошёл в университет. Вчера ночью он пришёл пьяный и запыхавшийся после очередной близости и одетый тут же лёг спать, и сейчас ему не хватало сил подняться.
   - Юльчик! - вдруг раздался голос в комнате, - если ты сейчас же не встанешь, тебя отчислят.
   - Отчисляйте, - слабым голосом ответил тот, не поворачивая головы, - делайте со мной что хотите, но я не встану.
   Дверь в комнате скрипела, когда её открывали, но скрипа Юлиан не услышал, поэтому он слабо повернул голову. Перед ним сидел незнакомец в чёрной рубашке, через руку был перекинут пиджак.
   - Доброе утро, наикрасивейший Юлиан Валерьянович! - приветственно ответил он.
   Сыбугин сел на кровать. Незнакомец достал раскладной телефон, открыл его и показал Юлиану.
   - Одиннадцать часов, и ровно два с половиной часа идут пары в университете.
   - Откуда вы знаете, как меня зовут? - спросил Юлиан.
   - Увидел ваш студенческий, - он показал на стол.
   - А вас как зовут?
   - Велиар! Но можно просто Валера.
   - Можно вас попросить включить чайник? - Сыбугин чувствовал, что сам не сможет этого сделать.
   - Пожалуйста! - Велиар повернулся и нажал кнопку электрического чайника.
   Чайник стоял на маленькой тумбочке рядом со столом и был включён в удлинитель, тянувшийся под столом к розетке, которая находилось рядом с кроватью Серёженьки. Сыбугин кое - как слез и, подойдя к столу, стал выбирать чистую кружку. Велиар заметил, что кружек на столе было больше живущих в комнате раза в два, во многих из них были остатки чая, а некоторые были даже полны наполовину. Это была привычка Юльчика не допивать чай, поэтому многие кружки были покрыты плесенью, потому как он не любил их мыть. Выбрав кружку и положив туда пакетик чая, Юльчик сел на табурет аккурат напротив Велиара.
   Вещи Сыбугина были разбросаны по комнате. А на спинке стула, где сидел Велиар, было такое количество его вещей, что они стали занимать полстула. Стол был завален кучами книг, тетрадей, ксерокопий.
   - Это ваше всё? - Велиар указал на стол.
   - Нет, это Серёжа читает.
   На полу стоял большой стеллаж, весь уставленный книгами. На второй полке был полный бардак. Там были разбросанные тетради, диски и немного книг.
   - А это ваше? - спросил Велиар.
   - Вторая полка моя.
   Велиар посмотрел повнимательнее на неё. Здесь были пьесы Мольера, книги Хемингуэя, Стилистический словарь и поэзия Серебряного века.
   - Ваши книги? - спросил Велиар.
   - Да, сам покупал.
   - Хорошо бы, если бы они были прочитаны.
   - А вы что делаете здесь? - спросил Юлиан.
   - Собираюсь здесь жить.
   - У нас нет места, всё занято.
   - Нет, место есть. Просто кое - кто из нас лишний в комнате и в особенности на фил. факе. Вас один раз сравнили с Печориным, а он "лишний человек".
   С этими словами он щёлкнул двумя пальцами. Тут же перед Сыбугиным всё завертелось, и он потерял сознание. Когда очнулся, то лежал на траве. Ничего не понимая, он встал. Вокруг были берёзы и больше ничего. Испуганно озираясь, он пошёл куда глаза глядят. Побродив по лесу, он вышел на тропинку. Навстречу ему шёл старик, опираясь на палку, смахивая с кустов пыль. Сыбугин кинулся к нему.
   - Извините, пожалуйста, где я нахожусь? - завопил он.
   - А куда тебе надо, сынок?
   - Я был в Челябинске.
   - Ууууу, сынок! До Челябинска отсюда километров 100 будет, - ответил старик и начал креститься на берёзу.
   У Сыбугина подкосились ноги, и он вторично потерял сознание.

Глава одиннадцатая. Неудачливая визитёрша.

   В этой комнате были два стола: за одним ели, за другим писали и читали, хотя читать привыкли лёжа на кровати. Имелся холодильник, шкаф, книжные полки, одна из которых висела на стене, четыре стула и кровать. Через всю комнату тянулась верёвка, на которой висели полотенца, а в выходные дни ещё и шорты с майками. В тот же день Велиар познакомился с парнями. Первым с учёбы пришёл Дэви. Это был высокого роста молодой человек, который до университета закончил колледж на программиста. Одет он был в тёмный джемпер и джинсы, носил очки в чёрной оправе. Имел также черную небольшую бородку. В университете у него появилась девушка, которая училась с ним вместе на курсе. Она ему помогала в учёбе и подпинывала, поэтому Дэви сперва учился более и менее. Когда они расстались, учёба у него ухудшилась, в конце концов он взял академический отпуск. В надежде как - то исправить положение, он подходил к Чередосовой, чтобы получить допуск к сессии.
   - Чередосова ставит допуск к сессии только выводку Штифтер, - говорил он Александру Булгерникову, имея ввиду Варлеева и Носса, - записаться что ли тоже в Театр.
   Ничего не предпринимая, он ушёл в академ. Да и теперь не особо учился.
   - Взять бы автомат и отправиться в 18 век, а то таким корявым языком не то, что стихи писать, говорить нельзя, - ругался он в предыдущем семестре.
   - Димон! - представился он Велиару и подал руку. Он всегда так представлялся.
   - Велиар, но можно Валера. Заселился в ваше общежитие, буду с вами жить.
   - На полу будешь спать что ли?
   - Зачем же на полу, я четвёртый в вашей комнате.
   - Да нас уже четверо.
   - Нет, вас трое. Сыбугин уехал в деревню к дедушке и уступил мне своё место.
   Дэви засмеялся.
   - Сегодня что ли?
   - Да, буквально несколько часов назад.
   - Ясно. Тогда добро пожаловать к нам.
   - У меня к тебе просьба. Ты где спишь?
   - Вот здесь. - Дэви указал на нижний ярус кровати, которая стояла напротив той, где спал Сыбугин.
   - Ты можешь на время перебраться на кровать Сыбугина, просто я не люблю спать на втором ярусе.
   - Хорошо, договорились.
   Спустя полтора часа пришёл Дмитрий Валоконев и познакомился с Велиаром. Это был молодой человек среднего роста, со светлыми волосами и всегда добродушным лицом. В отличие от Дэви он был в светлом свитере, но джинсах. Первую сессию он сдал без троек. Сдав устное народное творчество Наваголову, прибежал довольный в комнату.
   - Я уже не просто Димко Валоконев, а носитель разума, - пошутил он.
   Самым последним пришёл Серёжа с таким лицом, будто ему всё осточертело, или его сильно обидели. Вообще у него всегда было странное лицо, выражающее вселенскую тоску и меланхолию. Голос был тихий и похожий на голос забитого человека.
   - Здравствуйте! - тихо, почти шёпотом сказал он, - вы кто такой? - обратился он к Велиару.
   - Я новый ваш сожитель.
   - То есть как? - и лицо Серёжи приняло ещё более печальный вид.
   - Вот так, - спокойно ответил Велиар.
   - И где вы будете спать? - голос Серёжи сделался громче и строже.
   - А вот здесь, - Велиар указал рукой.
   - Здесь спит у нас Дэви.
   - А Дэви спит теперь у вас здесь, - Велиар показал на место Сыбугина.
   - А Сыбугин где будет спать?
   - А его нет, он на деревне у дедушки.
   - Вообще нормально, - усмехнулся Серёжа, и в этот момент его голос стал таким, будто у него на голове было одето ведро.
   - И долго вы у нас?
   - Сколько требуется, столько и пробуду.
   - Вы студент нашего факультета?
   - Да, я заочник. Я пятидесятый филолог вашего этажа.
   - Зачем же вы заселились сюда?
   - Я здесь временно. Просто хочу посмотреть на общажный быт, как здесь живут студенты.
   - Понятно, - опять тихо сказал Серёжа, - Сергей, - он протянул руку Велиару.
   - Валерий, - представился тот.
   Он был старостой своей группы, принимал очень активное участие в организации всякого рода мероприятиях, поэтому это всё держалось на его плечах. Он редко бывал в комнате, часто был у девочек со своего или первого курса. Вместе они обсуждали все филфаковские и общажные новости, события в Народном Студенческом театре, в котором он сам и многие из них играли, обсуждали даже некоторых студенток. Его все называли Серёженькой. Нередко девочки приходили в комнату, но только по учёбе что - нибудь спросить или взять. Хотя была одна, Катюша Стразова, которая любила поговорить с Серёженькой. Её девственный мозг взрывал мозги всех парней в комнате. Никто не мог подумать, что женская логика может достигнуть таких пределов. Она была сродни Сыбугину, потому что считала, что "красота есть, ума не надо", тем более у неё была грудь третьего размера, но Катюша была не гулящей.
   Благодаря Серёженьке, все филологи узнали за пару часов о Велиаре и стали бурно обсуждать это событие. Особенно заинтересовались Машалова и Замразина.
   Было семь часов вечера. Дима читал, а Дэви что - то писал. По общежитию все ходили в шлёпках. Дэви джинсы не снимал, а джемпер менял на футболку или толстовку, Дима же ходил в трико и тёмно - синей футболке. Велиар заметил, что никто ничего не ел за это время. Под столом стояли пакеты с картошкой.
   - Парни, давайте пожарим картошку, - предложил он.
   - Вариант, - ответил Дэви.
   - Я как раз почистил, - ответил Велиар.
   Дима и Дэви посмотрели на стол. Действительно перед Велиаром стояла тарелка с чищеной картошкой. Дима быстренько её порезал, а Дэви пошёл жарить, надев шлёпки ношеные не одним десятком поколений студентов, примотанные скотчем, с подошвой, сквозь дыры которой вываливались пальцы. Он любил экспериментировать с едой и готовил самые разные блюда. Сейчас он решил добавить немного воды и майонеза в картошку в процессе жарки. Блюдо внешне стало напоминать пюре, но было очень вкусное. Наевшись, Велиар прилёг. Дэви принялся дальше писать, а Дима читать. Прошло пара часов. Когда занимаешься делом, время в общежитии летит незаметно. Заходил Серёженька, что - то взял и опять ушёл. Велиар сидел за столом и пил чай. Зашла Машалова. На ней была футболка и короткие бриджи. Она всегда мечтала зайти в комнату, где жили парни, одной без подружек или соблазнителей, расположением которых она всегда пользовалась, сесть рядом с молодым человеком и привлечь его внимание. Она не обращала внимания ни на Дэви, ни на Диму. Ей казалось, что она одна в комнате с Велиаром. Перед посещением она надухарилась, чтобы привлечь его внимание.
   - Привет! Серёжи нет? - спросила она.
   - Как видите, - ответил Велиар.
   - А как тебя зовут?
   - Валера, - ответил Велиар, - я устал. С этими словами он лёг на свою кровать.
   Машалова села за письменный стол, который находился возле окна как раз напротив Велиаровской кровати. Она полубоком повернулась к нему.
   - А ты теперь здесь жить будешь?
   - Как видишь.
   - Меня Таня зовут. Мы живём напротив вас в 613 комнате. Приходи в гости, - она говорила, улыбаясь, - Можно прямо сейчас, мы не заняты.
   - Как - нибудь загляну, - пообещал Велиар.
   - А мы надеялись, что сейчас заглянешь, - обиженно сказала Машалова.
   - Хорошо, пойдём.
   Комната 613 была хорошо убрана, все вещи были прибраны, сложены аккуратно. Здесь кроме всего прочего имелась даже электрическая плита, так что можно было готовить прямо в комнате. Жили тут три девушки. Помимо Машаловой и Замразиной, здесь ещё жила Шершина. В прошлом году их было пятеро. Была ещё Сукченко и Катифа - девочка с лицом, голосом и мозгами дауна. Катифу выгнали сами девушки, потому что жить с ней было невозможно. А Сукченко поссорилась с ними. Она пошла к Гондовой и нажаловалась на них. Гондова пришла разбираться и определила Сукченко к Гиблятуллиной, которая уже жила одна, и с которой у неё были общие интересы. На столе стоял салат из помидоров, кастрюля с супом и зажаренная курица.
   - Алёна, - представилась Замразина.
   - Юля, - сказала Шершина.
   Велиар назвал себя. Замразина сидела на втором ярусе в красной ночной рубашке, на первом - Шершина в розовом топике и синих шортах. Они пили пиво.
   - Присаживайся, - Шершина указала на место рядом с собой. Велиар присел, напротив села Машалова на табуретку.
   - Может ты хочешь есть? - спросила она.
   - Нет, спасибо, я не голоден.
   - Жаль, а то я сама приготовила курицу очень вкусную. Попробовал бы.
   - Хорошо, - Велиар отделил от курицы ногу и целиком засунул её в рот, а вытащил уже обглоданную кость, - спасибо, вкусно.
   Но Машалова не слышала его похвалы, потому что таращила глаза на кость, которую Велиар положил на стол.
   - Будешь пиво? - наконец, спросила она.
   - Не откажусь.
   Выпив немного, Велиар принялся делиться своими впечатлениями о фил. факе, Студенческом театре и филологах. Девочки слушали и переглядывались между собой. Шершина положила голову на колени Велиару. Велиар вдруг заговорил о литературе. Судя по лицам девочек, он сделал вывод, что это далеко не их тема. Почему - то заговорил про Ильфа и Петрова, упомянул Остапа Бендера.
   - Я знаю его, - сказала вдруг Шершина, - это, у которого шарф намотан, - она сделала круговое движение рукой вокруг шеи.
   - Да, это он, я тоже его хорошо знал, - ответил Велиар.
   Ему становилось скучно с ними. Велиар зевнул.
   - Ладно, приятно было пообщаться. Пойду я спать.
   - Оставайся у нас, - предложила Шершина.
   - Ложись со мной, - сказала Замразина.
   - Не трогайте Валерочку, - улыбнулась Машалова и стала медленно гладить ногу Велиара своей ногой.
   - Лучше бы вы держали невинным тело, чем мозг, или думаете, что непорочным мозгом оправдываете всё остальное, - Велиар окинул взглядом всех, - в вашем случае Горький давно уже должен выбросить свою шляпу и забыть про неё.
   Девочки смотрели на него глупыми лицами.
   - А вы знаете, что было у Гоголя из трёх букв, последняя "й"?
   Девушки сильно засмеялись.
   - Это рассказ "Вий", но по - вашему смеху понятно содержание вашего ответа. Как - нибудь в другой раз останусь, надо сначала на новом месте переночевать и освоится. Пойду, лягу в постель, забудусь сном. Спокойной ночи, - попрощался он, и, выходя, щёлкнул двумя пальцами.
   В ту же ночь из комнаты 613 раздались крики. Оказывается, Машалова притащила ночью двух физиков для себя и Замразиной. В самый разгар, когда они с Замразиной прыгали на них, болты кроватей вылетели, и они упали. Замразина со своим партнёром на Шершину, а Машалова со своим на пол.

Глава двенадцатая. Как первокурсница пыталась полюбить Сыбугина.

   На следующий день Велиар, дождавшись парней из университета, опять предложил пожарить картошки, ему очень понравилось, как готовит Дэви. Втроём они сели есть. В это время постучали, и зашла девушка. Велиар посмотрел на неё. Она была высокого роста, не худая и не толстая, словом среднего телосложения, с большими бёдрами и острым носом.
   - А Юльчика нет? - спросила она.
   - Нет, - ответил Дима.
   - Дим, а ты сделал практикум? - спросила она.
   - Да, - Дима встал и подал ей тетрадь.
   Она ушла.
   - Ты хорошо учишься? - спросил Велиар Диму.
   - Пойдёт, пока без троек.
   - Кто она такая?
   - Подружка Сыбугина. Правда, только думает, что его подружка.
   - А смотр первокурсников у вас был? - спросил Велиар.
   - Конечно, был, но я в нём не участвовал.
   - Расскажи мне про смотр и про неё с Сыбугиным, - Велиар указал головой в сторону двери.
   Дима начал по порядку. Курс Сыбугина и Сереженьки занял второе место в смотре первокурсников, поэтому они приняли на себя обязанность готовить к смотру следующий курс. Взяв блокнот и ручку, Сыбугин пошёл по комнатам первокурсников в поисках талантов. Находившись два часа, он вернулся в комнату.
   - Что - то не очень с этим курсом, - говорил он Серёженьке, - у тебя как?
   - Так себе, - отвечал тот, который уже познакомился почти со всеми.
   - Не понравились они мне, как - то странно смотрели, с каким - то презрением.
   В итоге у первокурсников созрела своя мысль, они собирались после пар и репетировали. В начале октября прошлого года состоялся их смотр. Он представлял мюзикл. У всех были яркие костюмы, пели песни в особом стиле, показывали сценки и получили приз за оригинальность. Серёженька тогда часто ходил в другое крыло к первокурсницам обсуждать разные новости и узнавать подробности.
   Сыбугин не любил пить с парнями в комнате. В общежитии он пил с другими факультетами, либо с физиками, либо с историками, а потом любил шататься по филологам. За три месяца до появления Велиара Дэви с Димой стали замечать, что Сыбугин сам не свой, с ними не разговаривал, был не очень весёлый, притаскивал фильмы на дисках и смотрел их по буку один без интереса. Так продолжалось около двух недель. Один раз Дэви с Димой пошли покурить, тогда шёл первый час ночи. К ним присоединился Сыбугин.
   - Что мне делать? - сказал он парням.
   - Что случилось? - спросил Дэви.
   Оказывается, две недели назад пьяный Сыбугин зашёл в комнату к первокурсницам. Сам не понимая, что он делает, предложил дружбу Ане Поребряковой. Она не сразу приняла его предложение, но обратила на него внимание. Наконец, Сыбугин добился своего, и она приняла это предложение, после чего они уже стояли в коридоре и целовались. Наутро только Сыбугин понял, что натворил, но было уже поздно. После этого она бегала за ним, приходила в комнату к нему, приглашала к себе, кормила его. Он этим пользовался, но без особого удовольствия.
   - Как мне теперь быть? - спрашивал он у парней, - сказать ей правду не хочу, боюсь расстроить.
   - Не говори, если не хочешь, - равнодушно заметил Дима, - время всё покажет.
   Между тем Аня Поребрякова приходила к ним в комнату, и если Сыбугина не было, то забиралась на его кровать и ждала. Один раз даже ночевала вместе с ним. Тогда Сыбугин подмигнул Диме:
   - Эта уже четвёртая на моей кровати, - лукаво сказал он.
   Обнявшись, они спокойно спали. Так прошёл месяц. Сыбугин всё притворялся влюблённым, хотя мог спокойно поцеловать знакомую девушку в губы, когда они с Поребряковой были одни в коридоре. Она обижалась и уходила, но продолжала любить его. Её подружки уже начинали намекать ему, почему уже целый месяц у них ничего не было. Сыбугин приходил недовольный в комнату.
   - Я им импотент что ли? - говорил он обиженно.
   Наконец, настал тот день, когда Сыбугина уже достали все. Он сбегал в магазин за противозачаточными средствами и ушёл на ночь из комнаты. Утром он вернулся.
   - Всё, сделал я своё грязное дело - Поребрякова больше не девушка, - с удовольствием сказал он Диме.
   Бедная Аня даже не могла подозревать, что это был первый и последний раз с Сыбугиным. Она весёлая приходила к нему, но он делал вид, что спит, потом шёл к ним в комнату, ел там и возвращался.
   - Господи! - делился он впечатлениями с парнями, - как она мне заехала коленом между ног, когда решила больше не лежать бревном.
   Поребрякова жаловалась подружкам. Они упрекали Сыбугина в том, что хоть раз в неделю надо уделять ей внимание ночью.
   - Не ваше дело, - огрызался он.
   В марте отмечали День Рождения Сыбугина. Гиблятуллина сама приготовила все блюда, первой сказала тост, наговорив ему очень много хорошего. Поребрякова сидела рядом с ним и очень злилась. Её разрывала ревность к Гиблятуллиной, она знала об их близости, но молчала. Сыбугин заметил это. Чтобы её успокоить, он предложил ей блюдо, приготовленное им самим.
   - Попробуй. Это рулет "Еврейский перчик", виртуозная штучка.
   - А почему не она это делала? - сердито спросила Поребрякова.
   - Дорогая моя, представляю её, пытающуюся соорудить в кастрюльке на общей кухне рулет "Еврейский перчик".
   Поребрякова засмеялась. Как - то раз как всегда где - то нагулявшись, Сыбугин пришёл ночью в комнату. Дэви с Серёженькой уже спали, а Дима сидел за столом и что - то писал. Сыбугин забрался на свою кровать.
   - Слушай, мне вся эта история становится интересной, - сказал он.
   Дима в недоумении посмотрел на него.
   - Какая история? - спросил он.
   - Я уже полтора месяца хорошо питаюсь, мне делают подарки, помогают в учёбе. Хорошо, не правда ли?
   - Ты про Аню?
   - Про неё самую. Поначалу я волновался из - за неё, а теперь уже самому интересно, чем всё это закончится. Мне даже друзья говорят, что я веду игру до последнего, а потом раз и резко переворачиваю ситуацию. Это как пружина, которую сжимают до предела и отпускают, и она сама по себе распускается. И вот я хочу посмотреть, к чему всё это приведёт.
   Дима усмехнулся.
   - Она всё делает для меня, зачем мне её пока бросать. Она моя Ильза Нюдхальм.
   Ильза Нюдхальм была персонажем главного спектакля Елены Эммануиловны, которая всё делала для своего любимого Рихарда. Рихарда играл Сыбугин в спектакле, и сейчас считал, что играет эту роль в жизни.
   - Она похожа не на Ильзу Нюдхальм, а скорее на княжну Мери. И у тебя много общего с Печориным, чем с Рихардом, - предположил Дима, - Рихард очень умный, да и вдобавок обретает своё счастье. Знаешь про Печорина?
   - Знаю, читал когда - то.
   В апреле у Поребряковой был День Рожденья. Сыбугина не было полдня, часа в четыре он прибежал весь красный.
   - Неужели я купил его, - сказал он, переводя дух.
   - Что купил? - спросил Дима.
   Сыбугин достал из пакета горшочек с фикусом.
   - Это её любимый, пол - Челябинска оббегал, прежде чем нашёл. Надеюсь, получится откосить от постели.
   Сыбугин оказался прав. Поребрякова очень обрадовалась фикусу, всем показывала его, говорила, какой у неё замечательный парень, а про постель даже и не думала. Сыбугин продолжал пользоваться её добротой и любовью.

Глава тринадцатая. Вести из деревни.

   - Дурак он, - заключил Дэви после Диминого рассказа, - наоборот таких любить надо.
   - Вот, вот, - добавил Дима.
   В это время Поребрякова сидела у себя в комнате и разговаривала с Серёженькой. На ней была чёрная шляпа, похожая на ковбойскую. Она любила в ней ходить по общежитию.
   - Он со вчерашнего дня не появлялся. Где его носит интересно? - задала она себе вопрос, - позвони ему ещё раз, я дозвониться не могу, - просила она Серёженьку.
   - Звонил я уже несколько раз, никто не берёт трубку.
   В это время заиграл Анин телефон, пришла смс с Сыбугинского номера с текстом: "Аня, не знаю, что со мной случилось, меня забросили в какую - то непонятную деревню, далеко от Челябинска". Поребрякова вздохнула.
   - Здравствуйте, я ваша тётя, ещё сюрприз, - сказала она.
   Набрала его номер, но голос оператора сообщил, что абонент не доступен. Написала смс: "Что за шуточки тупые? Мой парень находится в Челябинске". На её удивление тут же пришёл отчёт о доставке. Она опять набрала номер, но снова услышала голос оператора.
   - Не могу дозвониться, - сказала она.
   Серёженька набрал со своего. В трубке заиграла "К Элизе" Бетховена, но никто не отвечал.
   - Серёж, как может Сыбугин находится в непонятной ему деревне? - спросила она и показала ему смс.
   - Меня тоже это очень удивило, - ответил Серёженька, - только вчера утром я видел его спящим на кровати, а днём его уже не было.
   Тут телефон Поребряковой опять запиликал. Она прочитала вслух пришедшее смс: "Умоляю верить, брошен в деревню гипнозом неизвестного. Сыбугин".
   - Каким гипнозом? Какого неизвестного? Он же только вчера утром спал непробудным сном, - сказал Серёженька.
   Поребрякова встала и заходила по комнате.
   - Да это смешно. Это спал он или не спал. Как он мог оказаться в незнакомой деревне - это смешно, - последние слова она чуть ли не прокричала.
   - Он просто пьян, - сказал Серёженька, - и кто такой этот неизвестный?
   Поребрякова написала смс: "Брошен гипнозом какого неизвестного?" Снова пришёл отчёт. Они с Серёженькой ждали с нетерпением ответа. Телефон заиграл, Поребрякова прочитала про себя смс и ахнула. С открытым ртом она протянула телефон Серёженьке. Он взял его и прочитал вслух: "Тем, кто заселился в нашу комнату". Вдвоём они чуть ли не побежали в 616. Дэви сидел за ноутбуком в наушниках, Дима читал.
   - Где Валерий? - не успевши вбежать, спросил Серёженька.
   - Вышел куда - то, - не отрываясь от книги, сказал Дима.
   Они с Поребряковой поплелись обратно в комнату. Вид у Поребряковой был жалкий.
   - Нас кто - то разыгрывает, - сказала она.
   - Может быть, кто его знает, - ответил Серёженька.
   Вдруг телефон Поребряковой запиликал. Она прочитала вслух: "Доказательство - мой голос. Выкидывайте неизвестного из комнаты, пока он не натворил ещё что - нибудь. Сыбугин". Вслед за этим пришло голосовое сообщение с его номера. Поребрякова включила громкую связь, чтобы прослушать. Вместе с Серёженькой они услышали жалкий голос: "Анечка, это я, Сыбугин. Нахожусь в какой - то деревне у деда Макара. Это всё тот неизвестный". Запись закончилась. Оба сидели молча.
   - Этого не может быть, - сказал Серёженька.
   - Это его голос, - тихо сказала Поребрякова.
   - Не понимаю, не понимаю, - затараторил Серёженька.
   - Как он мог там очутиться?
   Вдруг Серёженька встал.
   - Я сейчас вернусь, подожди меня.
   Он пришёл в свою комнату.
   - Дэви, у тебя есть номер Валеры? - спросил он.
   - Да, мы обменивались номерами.
   - Дай, пожалуйста.
   Дэви продиктовал.
   - Спасибо большое, - Серёженька пошёл к Поребряковой и начал звонить.
   - Куда? - спросила она удивлённо.
   Тот только закивал головой.
   - Да, да, - раздалось в трубке.
   - Валер, ты?
   - Я, а это кто?
   - Это твой сосед по комнате Сергей.
   - Чем могу быть полезен тебе?
   - Скажи, ты видел вчера в комнате Юлиана Сыбугина?
   - Да, он был в состоянии тяжкого похмелья.
   - А ты не знаешь, куда он потом делся?
   - Сказал, что пойдёт к физикам - девушкам в 408 комнату опохмелиться, а затем хочет продолжить веселье.
   - Как продолжить? А не сказал, когда вернётся?
   - Сказал "поразвлекаюсь немного и приду".
   - Спасибо большое, - ответил Серёженька и отключился. - Ну, конечно, что я и говорил! Никакая это не деревня, он бухает у девчонок - физиков.
   - Вот зараза, - Поребрякова со злостью швырнула телефон на кровать.
   - Всё понятно, он ушёл к физикам в 408, напился, переночевал там, сейчас опять пьёт с девчонками и пишет оттуда.
   - Ух, больно же ему обойдётся это веселье, очень больно, - Поребрякова смотрела на свои ногти, - слушай, можешь его пригласить сюда, а я здесь уж сама с ним разберусь.
   - Хорошо, я сейчас.
   Он вышел. Зазвонил его телефон, номер был неизвестным. Он взял трубку.
   - Вернись обратно к Поребряковой, сидите там тише воды, ниже травы, и никуда не суйся, - раздался мужской голос в трубке.
   - Сыбугин, ты опять шутишь? - сердито ответил Серёженька.
   - Воронов, ты русский язык понимаешь? - голос начинал сердиться.
   - Я русский язык не только понимаю, но даже изучаю, - меланхолически мягко ответил Серёженька.
   - Тогда ты меня понимаешь! Вернулся быстро обратно, - послышались в трубке гудки.
   Было уже далеко за полночь. Поребрякова одна не спала в своей комнате, ждала Серёженьку. Его номер не отвечал.
   - Ну, за что? За что? - твердила она про себя.
   Наконец, дверь тихо открылась, и зашёл Серёженька. Под глазами у него стояли синяки, всё лицо было опухшее.
   - Что у тебя с лицом? - спросила Поребрякова.
   Серёженька всё рассказал. Он пришёл в 408 комнату, но, оказывается, там жили не девушки, а парни. Все были пьяные и накостыляли бедному Серёженьке, как только он туда вошёл. А Сыбугина он там не увидел.

Глава четырнадцатая. Конец пятого курса.

   Дэви любил писать стихи, у него была целая тетрадка. Написав очередное стихотворение, он тут же его читал кому - нибудь, в основном это был Дима. Некоторые Дэвины стихи были написаны без рифмы, но с устойчивой метрикой, были большими и трудно воспринимаемыми, так как содержали кучу философских терминов и редких непривычных слов. Последнее время он их читал и Велиару. Дима слушал внимательно. Когда в комнату заходил ещё кто - нибудь, Дэви находил своим долгом тут же прочитать своё стихотворение. Дима же играл в Народном Студенческом театре в главном спектакле Елены Эммануиловны. Часто они с Серёженькой репетировали свои роли, иногда подглядывая в текст.
   Покурив на балконе, Велиар пошёл в другое крыло. Он постучался в 602 комнату, это была комната, рассчитанная на двоих. На двери висела афиша Народного Студенческого Театра с главным спектаклем Штифтер.
   - Да, - ответили из комнаты.
   Велиар зашёл. В этой комнате жили Наташа Кондрюкова и Светлана Черехова. Наташа сидела на стуле и что - то рассказывала, Светлана лежала на втором ярусе.
   - Здравствуйте, - поздоровался Велиар.
   - Здравствуйте, - в растерянности ответила Наташа.
   - Вы помните меня?
   - Помню.
   - Как чувствуете вы себя? Как ваша голова?
   - Всё хорошо, голова давно зажила.
   - Как учёба ваша? Всё тянете на красный диплом?
   - Конечно.
   - Как в Театре дела? Что - то показываете?
   - Мы всегда показываем. На следующей неделе будет два спектакля и потом через неделю опять два.
   - Какие спектакли? - спросил Велиар.
   - На следующей недели по Пушкину, а через неделю главный спектакль.
   - Я обязательно посмотрю.
   Кто - то постучал в дверь.
   - Да, - сказала Светлана.
   Вошёл молодой человек в футболке и шортах, в руке он держал какую - то бумажку.
   - Кстати, тебя на днях Саша спрашивал, - обратилась Наташа к Светлане.
   - Привет! - глядя на Светлану и улыбаясь, сказал молодой человек.
   - Привет, Сашка! - тоже улыбаясь, сказала Светлана.
   - Вот принёс, - он подал ей листок.
   На нём была начерчена таблица по фонетике с обозначением безударных звуков в разных позициях.
   - Спасибо большое, Сань! Всё расчертил как надо!
   - Да не за что, - ответил тот. - Хотел сегодня в университете отдать, но не смог прийти. Как гос. сдала?
   - Хорошо, Сань.
   - Как в целом сдали?
   - Пятёрки и четвёрки, троек нет.
   - Везёт вам, вы уже сдали.
   - Мы - то сдали гос экзамен! Но не расстраивайся, Сань, у вас всё впереди, так что наоборот вам везёт, - засмеялась Светлана.
   - Ага, очень смешно, - закивал Александр.
   - Да ладно, Сань, это не страшно. Сдадите, всё хорошо будет.
   - Надеюсь. Спокойной ночи! - сказал парень и вышел.
   - Спокойной ночи, Сань! - ответила Светлана.
   - У вас сегодня гос. экзамен был? - обратился Велиар к Светлане.
   - Да, пока только первый.
   - А когда он заканчивается?
   - Завтра последняя партия сдаёт.
   - Понятно. Удачи с госами. Спокойной ночи.
   Велиар вернулся в своё крыло. Студентки пятого курса Валерия и Анастасия, жившие в 618 комнате, готовились к государственным экзаменам, когда в их дверь постучали.
   - Да, - ответила Валерия.
   - Можно? - спросил Велиар, чуть - чуть приоткрыв дверь.
   - Заходи, Сань,- ответил женский голос.
   Велиар зашёл и закрыл за собой дверь. Это тоже было двушка. В комнате на полу сидели две студентки. Одна была чёрная, другая рыжая. Весь пол был усыпан бумагами и тетрадями, и в них копались девушки.
   - Слушай, Сань, - сказала рыженькая. - Ты не знаешь...
   С этими словами она подняла глаза. Увидев Велиара, она засмеялась.
   - Ой, я подумала, что это Саня, - обратилась она к чёрненькой. Та тоже оторвалась от своего занятия.
   - А ты кто такой? - спросила чёрненькая.
   - Валера. Живу временно по соседству с вами в соседнем блоке. Как вас зовут?
   - Меня Лера, - представилась чёрненькая, - а её Настя.
   - Очень приятно. Чем занимаетесь? - он указал на пол и присел на корточки.
   - Готовимся к госам. Завтра литературу сдаём, шпаргалки готовим.
   - Трудно? - спросил Велиар.
   - Вообще капец, в голове одна каша. Это же ужас, - воскликнула Валерия.
   - Не говори, блин. За пять лет столько материала. Взять бы и сжечь читалку, - сказала Анастасия.
   Валерия серьёзно посмотрела на неё.
   - Читалку не получится сжечь, рукописи ведь не горят, - сочувственно закивала она головой.
   Наступила пауза, затем обе девушки рассмеялись.
   - Вы кого - то ждали? - спросил Велиар.
   - Да Саню, на одном курсе учимся. Завтра все вместе сдаём.
   - А русский когда сдаёте? - осведомился Велиар.
   - Через неделю, - ответила Анастасия, - Саня обещался с карточкой помочь. Он в прошлом году мне полностью карточку сделал на экзамене.
   - А ты разве сама не можешь? - спросил Велиар.
   - Не могу. Не понимаю я русский вообще, хоть убей. Хотя дипломку делаю по русскому.
   - А ты понимаешь в русском? - обратился Велиар к Валерии.
   - Так, немного. Карточку я сама сделаю, а Саня проверит. Тогда он мне помог контрольную сделать, он шарит во всём.
   - А дипломку ты по какому предмету пишешь?
   - По литературе у Лескоздиной, у неё хоть похалтурить можно.
   В дверь постучали.
   - Да, - опять сказала Валерия.
   Вошёл тот самый молодой человек, который был у Светланы, теперь в руках он держал стопку тетрадей. Велиар встал.
   - Александр, надо полагать? - спросил он.
   - Да, - ответил тот.
   - Валера, - он пожал ему руку, - я вижу, вы везде успеваете.
   - Стараюсь, - ответил тот.
   - Сань, объясни мне образ Молоха у Куприна? - спросила Валерия.
   - Не буду вам мешать. Удачи вам всем сдать, а вы заглядывайте к нам в 616, Александр, - сказал Велиар и вышел.
   - Гос. экзамен по литературе - это ещё полбеды. Плохо то, что впереди ещё гос по русскому. Вот это беда, - заметила Анастасия, - Сань, ты помнишь?
   - Помню, помню.
   - Давайте сначала решим эти полбеды, - предложила Валерия, - ну так что там, Сань, по Куприну?
   В каждом блоке было по четыре комнаты, две из них предназначались для двоих студентов и две на большую толпу. Во второй двушке этого блока жили Гиблятуллина и Сукченко. В одной большой комнате жили информатики, а в другой сокурсницы Серёженьки, одна из которых была Лилька, о которой упоминал Сыбугин. На этаже было два крыла, в каждом крыле по два блока. В третьем блоке жили филологи и информатики. В одной комнате опять - таки жили сокурсницы Серёженьки - Люся Лоботрясова, Ира Чертёвская и Катя Кольмарская, которые часто бухали с историками и ублажняли их, кроме одной из них Ани Дюшиной. Она любила, когда Серёженька приходил к ним в комнату и разговаривал с ней. Один раз он даже помогал ей на кухне, но наступил в подсолнечное масло на полу, которое она случайно разлила, и заработал синяк. После этого он не ходил на кухню. В двушках жили учащиеся четвёртого курса. Одну из них звали Юля Маракова. К ней всё время приходили две её подружки - Оля Назакова и Лёля Саракова, которые жили этажами выше и были тоже филологами, - и сидели у неё часами, иногда Юля ходила к ним. Эта троица всегда была неразлучна, как Вилли, Билли и Дилли, как Ниф - Ниф, Наф - Наф и Нуф - Нуф. На фил. факе они были тоже всегда вместе, как головы Змея Горыныча, как тройник, который втыкают в розетку. По соседству с Мараковой жила Галя Страшнакова, у которой были нарисованные брови. Когда её парень не звонил, хотя бы один день, она говорила всем, что плачет. Также в каждом крыле в конце коридора находилась отдельная комната вне блока. Во втором крыле в такой комнате жила Катифа с первокурсницами. И здесь она не могла нормально ужиться с однокомнатниками. На неё постоянно орали, но она стояла на своём. Впоследствии она взяла академический отпуск и училась с ними на одном курсе.
   Госы сдавали в три дня, сдавало по пятнадцать человек в день. В первый день сдавала часть студенток, состоящая только из 402 группы, во второй день - только из 401, а в третий день - вперемежку. На следующее утро Анастасия, Валерия и Александр, которые входили в третью часть, пошли сдавать гос. экзамен по литературе. Комиссия состояла из председателя и трёх преподавателей. К полдвенадцатому уже все вышли и ждали результатов. В это время на фил. факе появился Велиар.
   - Я немножко нервничала, когда отвечала, - говорила Валерия.
   - Я вообще заикаться начала в конце, - смеялась Анастасия.
   - А ты так всё непринуждённо и гладко отвечал, - говорила Валерия Александру, - я тебя слушала, не писала в этот момент. Только как ты мог не знать исследователей Булгакова?
   - Зачем мне их знать? - оправдывался Александр, - в лекциях всё хорошо изложено, тем более "Булгаковскую энциклопедию" читал.
   В это время они увидели Велиара. Девушки обрадовались ему. Он посмотрел на других студенток. Здесь были четыре кроснодипломницы - Маша Окурочкина, Лена Стращеева с 402 группы и Вера Бульбасова, Ира Свирина с 401. Маша узнала его.
   - Привет, - сказала она не с особой радостью, - ты пришёл на учёбу?
   - Нет, просто посмотреть.
   - Ясно. А мы с девочками экзамен сдаём, - она показала рукой на Иру, Лену и Веру.
   - На красный диплом все идёте?
   - Да.
   - Позвольте спросить, за что его вам вручат?
   Наступила пауза.
   - Как за что? Мы отлично экзамены сдавали, у нас хорошие знания - сказала Вера.
   - А они у вас разве есть?
   - Нет, нам его за красивые глазки дадут, - сказала Стращеева, иронизируя.
   Общаясь с молодыми людьми, она любила иронизировать и шутить, как бы заигрывая с ними. В некоторых случаях вела себя, как маленькая девочка.
   - Мне тоже так кажется, - сказал Велиар, - вот вы, например, ни разу не ответили на вопросы Ирины Александровны и отказались помочь Людмиле Тимофеевне по Чернышевскому.
   - А ты откуда знаешь? - Стращеева посмотрела на Машу.
   - Я присутствовал при этом, но только тайно, инкогнито так сказать. Хочу только сказать в вашу защиту, что вы на всё имеете свою точку зрения и активно участвуете во всех мероприятиях, поэтому прощаю вас.
   В это время всех позвали. Главной новостью этого госа было то, что Вика Тупатова сказала, что сама лично помнит, как выступал Маяковский в жёлтой кофте. Когда все вышли, Велиар спросил её.
   - Вика, скажите. А Булгакова вы тоже помните?
   - Нет, конечно. Булгаков умер уже давно, - голос у неё был низкий и грубый.
   - Как!!! - воскликнул Велиар, - Булгаков бессмертен. Тогда скажите, кого вы ещё помните?
   - Никого я больше не помню. Что за вопросы?
   - Просто интересно как можно кое - как доползти до диплома на филологическом факультете и помнить только жёлтую кофту Маяковского.
   - Вас это не касается! Следите лучше за своей учёбой, - громко сказала она.
   - Мне не надо за ней следить. Я со всеми был знаком и очень хорошо их помню, особенно Булгакова. И вам помогу в вашей беде. Вам попробуют восстановить память, - раздался щелчок пальцами.
   Вика оказалась в каком - то странном помещении. Она лежала на койке. Кроме неё здесь были ещё четыре человека, но были они какие - то странные. Один бормотал себе под нос непонятные никому слова, другой всё время держался за голову и просил, чтобы ему её вернули, третьей в палате была женщина, которая была привязана к кровати и чертыхалась, требуя студенческий билет, четвёртой была девушка, которая тоже была привязана к кровати, но помимо этого у неё ещё во рту был кляп, потому что она постоянно говорила о своих впечатлениях. Зашла мед. сестра.
   - Тупатова на процедуры, - сказала она.
   Вика вышла из палаты и подняла голову. N 6 увидела она над дверью.
   Валерии и Анастасии поставили "хорошо", Александру тоже поставили "хорошо", что удивило Валерию.
   - Вы отвечали неплохо, но лаконично, - заметила ему Лариса Ивановна.

Глава пятнадцатая. Слава Ире!

   В этот день Велиар зашёл в деканат. Чередосова даже сидя в своём кабинете улыбалась. Она всегда что - то делала: вырезала, чертила, клеила. Вся нужная ей информация была расписана на листках, кое - что было выделено маркером, кое - что подчёркнуто, кое - что было расчерчено в таблицу. Свой предмет у неё тоже имел подобный вид: все разборы и правила были в схемах и таблицах. Рядом с её столом стояло кресло для посетителей. Когда в этом кресле случалось сидеть студентам, Чередосова говорила мягко с улыбкой и в конце всегда добавляла:
   - Ничего страшного, вас просто отчислят и всё, поймите это.
   Велиар уселся в это самое кресло.
   - Вы новенький? - спросила она.
   - Типа того, - ответил он, - на вашем факультете тяжело учиться?
   - Нелегко, надо стараться, много читать. Но студенты стараются, многие оканчивают с красными дипломами. Всё возможно, если захотеть.
   - Приятно думать, что здесь в ваших стенах скрывается и вызревает несколько сотен сподвижников, сознательно решивших отдать беззаветно пять лет своей жизни служению доске, указке и мелу.
   Чередосова улыбалась. Она не смотрела на него и что - то вырезала.
   - А главное детям, - добавила она.
   - Прямо как ананасы в оранжереях, - продолжал Велиар. - Но, говорю я вам, и повторяю про это Но, если не загниют. А это бывает у ананасов.
   - Странно вы рассуждаете, ведь есть такие, кто идёт работать в школу - она, наконец, посмотрела в его сторону, но в кресле никого не оказалось.
   Кабинет Ваконько находился напротив деканата. Велиар заглянул туда. Перед ней сидел студент, она с ним беседовала.
   - Вы мне клялись, что сдадите этот зачёт в среду? - говорила она.
   - Я его итак сдал в среду, остались долги по семинарам.
   - И когда вы будите их сдавать?
   - На следующей неделе.
   - Посмотрим, как вы это сделаете. Я буду каждый день вам напоминать про эти долги.
   Студент вышел. Перед ней лежал листок, где были записаны должники и долги по предметам. Велиар зашёл и сел рядом с её столом. Она даже как будто не заметила его. Как и Чередосова, она перебирала бумаги, что - то писала, только делала всё быстро, как будто куда - то торопилась.
   - Здравствуйте, Людмила Анатольевна!
   - Здравствуйте, - быстро проговорила она, продолжая писать.
   - Всё вы в делах, всё работаете.
   - Да, работы полно. Вы что хотели?
   - Просто так зашёл к вам.
   Она посмотрела на него. Велиар широко улыбнулся. Ваконько заметила два клыка, торчащие из его рта. Тут же в её кабинете потух свет и заново включился. Она вздрогнула.
   - Господи! Какие у вас страшные зубы.
   - Хотите такие же? Я без проблем вам их сделаю, - засмеялся Велиар.
   - Спасибо, меня свои устраивают. Вы кто такой?
   - Студент вашего факультета, заочник, - радостно ответил Велиар.
   - Я вас не припомню, - сказала она и стала перебирать листы.
   - Ерунда, Людмила Анатольевна, - Велиар не переставал улыбаться.
   - Надеюсь, вы без долгов?
   - Какие долги, Людмила Анатольевна! - воскликнул Велиар.
   - Тогда хорошо.
   - Людмила Анатольевна, прошу принять мои наилучейшие и наигорячейшие приветы и пожелания. Успехов вам, родная, удач, полного счастья, побед, всего - всего.
   Закончив свою пламенную речь, он встал и пошёл к выходу. Ваконько заметила, что от него не было тени на полу.
   Велиар вернулся обратно к аудитории, где проходил гос. экзамен. Всем уже объявили оценки. Дверь была открыта, кто - то находился в аудитории, кто - то в коридоре. Некоторые общались с преподавателями по поводу диплома, некоторые просто делились впечатлениями. Велиару стали интересны две другие кроснодипломницы, которые разговаривали с Машей до объявления результатов и теперь стояли в коридоре и говорили между собой. Ира Свирина и Вера Бульбасова были неразлучными подружками. В учёбе всё делали вместе, сессии сдавали на "отлично". Игорь Ярославович Наваголов на всех семинарах спрашивал Иру первой, чтобы она задала тон. Студентки участвовали не только в факультетских мероприятиях, но и мероприятиях университетского масштаба. Ира Свирина недавно стала серебряным призёром "Педагогического дебюта". Её поздравляли лично от кафедры. На третьем курсе они вместе с Верой Бульбасовой ездили в Петербург на конференцию, делали проект по психологии. На четвёртом курсе победили в олимпиаде по педагогике. На пятом курсе вместе делали презентацию по литературоведению, представляли американскую энциклопедию. Вера, как и Ира, начинала играть в Народном Студенческом Театре в главном спектакле Штифтер с первого курса. Поиграв там два года, она с успехом представила Штифтер свою инсценировку зарубежного произведения и ушла. Окончив четыре курса, Ира вышла замуж за звукорежиссёра Театра и тоже ушла. Вера была свидетелем на её свадьбе. Они не были высокомерными, всегда хорошо общались со всеми.
   Учились на этом курсе ещё две студентки Юля Дурыкина и Света Орлова. Это был просто вверх тупизма. Они даже не пытались думать, сидели всегда вместе, смеялись на парах, доставая преподавателей. Игорь Ярославович, один раз не выдержав, подошёл к ним:
   - Ну что, девчонки! Зачем пришли - то сюда? Ваш голосок и щебетанье уже достали, - он заглянул в тетрадь Орловой.
   - Оригинально! Заголовок в начале страницы: "ского эпоса" - это что - то!
   - Это он у меня не влез, - пыталась объяснить Орлова, но он уже шёл обратно на кафедру.
   В такой тупости Орлова проучилась два года. Затем она очень сильно поругалась с Дурыкиной и дела в учёбе у неё пошли лучше. Она начала сессии сдавать без троек, потихоньку стала общаться с Ирой, учёба пошла в гору.
   - Умница! Просто умница! - думала Орлова про себя, глядя на Иру. - Эх, я дура! Зачем я сразу так не училась? Зачем сразу с ней не общалась? Чего мне стоило, тупице! Дурыкиной всегда подражала, вела себя, как свинья. В итоге два года коту под хвост. Так тебе и надо, скотина! - она вспомнила, как первого сентября второго курса с воплями счастья бросилась обнимать Дуракину после летних каникул.
   Свете Орловой поставили "хорошо" на госе по литературе. Она действительно изменилась за пять лет. Велиар подошёл к Ире.
   - Нравится учиться здесь? - спросил он её.
   - Да, очень.
   - Что именно понравилось за пять лет?
   - Практика, которую проходили в прошлом семестре.
   - Какой класс учили?
   - Одиннадцатый.
   - Значит, модернизм преподавали.
   Ира замолчала и подняла глаза кверху, будто что - то вспоминая.
   - Модернизм - это совокупность символизма, акмеизма и футуризма, - объяснил Велиар.
   - Ну да, символизм там был, - вспомнила Ира, - вчера и позавчера такие странные события происходили в общежитии, - быстро переменила она тему разговора.
   Велиар с серьёзным видом посмотрел на неё.
   - Одни люди падали вместе с кроватями, другие исчезали бесследно, с третьими кто - то злые фокусы вытворял.
   - Ира, ну как вам не стыдно, вы же грамотная девушка. Здесь врут, чёрт знает что, а вы повторяете.
   - И ничего не врут. Мне лично очевидцы рассказывали.
   - Я тоже хочу показать фокус, - он достал из кармана пиджака два тюбика с кремом, - вот возьмите. Я только прошу, не слушайте глупых разговоров.
   - Спасибо большое.
   Пока они разговаривали, Вера быстренько набросала небольшое стихотворение на листке - поздравление каждому члену аттестационной комиссии. Стихотворение было прочитано, и каждому преподавателю были вручены цветы.

Глава шестнадцатая. Виртуозная штучка.

   Велиар вернулся в комнату в начале третьего часа. В комнате не происходило особых изменений: на столе по - прежнему была гора ксерокопий, учебников, разного рода книг. Дэви делал наброски стихотворения в тетради и читал их Диме, Серёженьки не было. Велиар был в хорошем расположении духа, ему хотелось чего - нибудь особенного.
   - Слушай, ты знаешь, как делать "Еврейский перчик"? - спросил он Дэви.
   - Если память поднапрячь, то вспомню.
   - Давай вспоминай и сделаем.
   Дэви закатил глаза к потолку и стал перечислять, вспоминая последовательность приготовления блюда и загибая пальцы.
   - Лаваш, плавленых сырков штук пять, несколько головок чеснока, майонез и кетчуп.
   - Очень хорошо, я сейчас, - Велиар достал пакет и вышел.
   Через минуту он зашёл с купленными продуктами.
   - Мне бы так в магазин ходить, - удивился Дима.
   - Всё, что нужно я взял, дело за малым.
   Дэви натёр плавленые сырки, мелко нашинковал чеснок, всё это смешал, добавив майонез с кетчупом, и поджарил на огне. Затем эту массу закатал в лаваш, получилось четыре рулета.
   - Теперь пусть постоит в холодильнике минут двадцать и будет готов.
   - Замечательно.
   - Он очень хорошо идёт под водочку.
   - Комендантша мне запретила пить здесь, - сказал Велиар.
   - Чтобы не пить в общаге, надо либо не жить здесь, либо быть закодированным или мёртвым, - ответил Дэви.
   - Понял, - Велиар достал из пакета пол - литру.
   - Я знал, что ты догадаешься.
   Прошло двадцать минут. Дэви достал блюдо и один рулет нарезал кусочками. Перчик получился острым, так что очень хорошо подходил под закуску. Втроём сели за стол. На разливе был Дэви.
   - Действительно, виртуозная штучка, - похвалил Велиар.
   Дима пил меньше всех.
   - Интересная ваша декан, - продолжал Велиар.
   - Да, всегда улыбается, - подхватил Дима, - как только её сын терпит?! Я бы не выдержал каждый день видеть перед собой постоянно улыбающееся лицо с утра до вечера.
   - Может она только в университете такая, - усмехнулся Велиар.
   - Нет, на улице её можно встретить с таким же выражением.
   - Тогда повезло сыну, что она полдня проводит в университете.
   Постучали в дверь, зашла девушка с 614 комнаты. Эта была Тамара Никульева, учащаяся пятого курса, полная, с короткими чёрными волосами.
   - Как живётся здесь? - спросила она Велиара.
   - Отлично, повезло мне с сожителями.
   - У вас даже присесть негде.
   - Я бы тебе дал маленькую табуретку, но боюсь, она не выдержит.
   - Ещё как выдержит!
   - Как скажешь, - Велиар достал из - под стола низенькую табуретку.
   Как только Тамара уселась на неё, одна ножка сломалась, и она растянулась на полу.
   - Я предупреждал тебя. У этой табуретке есть один плюс: она низкая, значит, падать не больно.
   Тамара без помощи поднялась. Дима залез к себе на ярус.
   - Садись на моё место, - сказал он.
   - Спасибо, - она уселась напротив Велиара. Димин стул был намного выше табуретки.
   - Не желаешь выпить и закусить?
   - Я не пью водку, а закусить можно, - она взяла большой кусок рулета.
   - Зачем закусывать, если не пьёшь? Только закуску в еду превращаешь, - заметил Велиар.
   Тамара что - то промычала в ответ набитым ртом. Велиар подождал, когда она прожуётся.
   - Как гос. экзамен? - спросил он.
   - Сдала на четыре, - уверенно ответила Тамара.
   - Интересное дело. Не пьёшь, гос. экзамен на четыре сдала. Люблю общаться с умными и любознательными девушками. Какие книги ты любишь читать после пар?
   - Я давно не читала после пар.
   - А какую книгу прочитала последнюю?
   - Не помню.
   - Напрасно. Как насчёт стихотворений? Какого автора вы учили последний раз?
   - В этом семестре у нас не было стихотворений.
   - Назови хоть своего любимого писателя или поэта.
   - У меня нет любимых писателей и поэтов, для меня они все одинаковы.
   - Совсем худо. Что - то воля ваша недоброе таится в непьющих девушках, которые не читают, не учат стихотворений, только ходят по гостям и вдобавок завышают себе оценки. Такие студенты или халявщики, или в тайне считают себя Наполеонами.
   - Ничего я не завышала.
   Велиар сморщил лоб, поднял брови и замотал головой.
   - Зачем же врать? У тебя тройка. Ведь это не первый случай вранья. Ты всегда завышаешь свои оценки по экзаменам в разговорах с одногруппницами. Ты хочешь сказать, что не глупее их, но ума от этого не прибавится. Это низко с твоей стороны, - он щёлкнул пальцами.
   Тут же ножки стула разошлись, раздался грохот в комнате. Тамара кое - как поднялась с пола и поспешила уйти.
   - Тест на ум и любознательность она не прошла, - сочувственно сказал Велиар, - последнее время сталкиваясь с филологами, задаю себе вопрос: у них есть вообще мозги?
   - Надо было ей сказать, чтобы помотала головой, - предложил Дима, - если бы услышали стук, значит, мозг имеется.
   - В следующий раз надо будет так и сделать. Хотя есть умные люди на фил. факе, вот их можно назвать филологами, а не учащимися фил. фака. Надо вообще различать эти понятия, - согласился Велиар.
   В очередной раз Дэви наполнил стаканы. Дима морщился после каждого раза, а Дэви пил так, будто в стакане была минералка. Велиар же сначала выливал всё содержимое стакана в рот и только потом глотал.
   - Слушай, могу предложить проверку интеллекта филолога, - обратился к нему Дима, - задаёшь вопрос наподобие "Кто такой Базаров?" и оцениваешь интеллект по ответу: высокий - "главный герой романа Тургенева "Отцы и дети", средний - "что - то из Тургенева", низкий - "мы это не проходили".
   - В последнем ответе может также быть "что - то знакомое" или "я уже где - то это слышала", - уверенным голосом подсказал Дэви.
   - Надо будет попробовать, - жуя рулет, сказал Велиар.
   - Ну вот, итак стульев мало, - обиделся Дима, глядя на обломки.
   - Не переживай, - Велиар встал и сделал стул.
   Дэви налил себе и ему, чокнувшись, выпили.
   - Хоть бы пила тогда, если не любит читать и учить, по крайней мере, было бы этому оправдание, - с раздражением сказал Велиар.
   - Читалка на фил. факе не пользуется большой популярностью, чем зеркало. Вот зеркало - очень престижное место, - проинформировал Велиара Дима.
   - Вы всегда сами готовите? К другим не ходите? - решил сменить тему Велиар.
   - Конечно, всегда сами, - ответил Дэви. - Один раз попробовал у девчонок поесть и до сих пор не могу забыть ни салата, ни супа. Они видимо решили тогда пожарить суп, а салат, судя по его виду, назывался "каша из помидоров".
   - Оригинальное сочетание было в желудке, - засмеялся Дима.
   - И оригинальная встреча с туалетом, - с отвращением сказал Дэви, - представляю, какая у них была очередь в блоке.
   - Интересная теория получается, - сказал Велиар. - Надо положить в каждый туалет блока по книжке, которую требуется прочитать по программе. С таким питанием будет прочитана вся программа за короткий срок.
   - Теперь готовим всегда сами, - сказал Дэви, - желудок дороже, чем программа.
   - За отличное питание, - произнёс тост Велиар.
   - Не такие уж мы и бедные студенты, потому что можем позволить себе большее меню, чем только водка и пара бутербродов, - откусывая рулет, сказал Дима.

Глава семнадцатая. Погребение знаний.

   Наступил выходной, то есть первый выходной Велиара в общежитии. Комната напоминала сонное царство. Серёженька спал, отвернувшись к стене, а когда поворачивался лицом к комнате, то обязательно накрывался с головой. Дэви любил спать на спине, Дима же всегда лицом к стене. На этаже было мало народа, большинство разъехалось по домам.
   В двенадцатом часу стали по - тихоньку просыпаться. Дэви слабо открыл глаза, протёр их и надел очки, но оставался лежать. Дима перевернулся на спину и лежал с открытыми глазами. Серёженька, только проснувшись, схватил телефон и стал просматривать все смс, потом вышел из комнаты. Велиар уже сидел за столом и пил чай.
   - Прошу составить мне компанию! - пригласил он Дэви и Диму.
   Дэви соскочил быстро, его морозило всегда с утра, а с похмелья тем более. Дима сел на кровать, посидел пару минут и только после этого пошёл к столу. Дэви любил кофе три в одном, всегда его брал на сдачу в магазине, Дима всегда предпочитал чай. Чаепитие проходило молча. У Дэви с утра был болезненный вид, а у Димы не выспавшийся. После половины выпитого стали приходить в себя, особенно после того, как Велиар достал из холодильника оставшийся рулет.
   - Он как - никак кстати! - обрадовался Дима.
   - Ыгы, - промычал Дэви.
   Все с аппетитом доели рулет.
   - Скучно что - то у вас в выходной, - зевнув, сказал Велиар, - хоть бы зашёл кто - нибудь.
   - Кто зайдёт? Все домой уехали, - вполголоса ответил Дима.
   Допив чай, Дэви принялся читать очередное фэнтази, а Дима продолжал сидеть за столом с унылым видом.
   В дверь постучали.
   - Ага, значит, не все уехали, - обрадовался Велиар, - войдите!
   Вошла девушка низенького роста с каким - то странным лицом, как будто у неё было паника. Это была Ира Чертёвская.
   - А где Серёжа? - спросила она громким голосом. Человек, не знавший Иру, мог бы действительно предположить, что она в смятении, но Велиар наоборот заулыбался.
   - Хоть кто - то посетил нас сегодня, - улыбался он ей, - а то скучно нам втроём!
   - Как может быть вам скучно? Нас тоже трое и нам не скучно, - Ира, когда говорила, то бегала глазами от одного к другому.
   - Везёт вам, - с грустным лицом ответил Велиар.
   - Будет скучно - заходите, мы в 621 комнате живём, - улыбнулась Ира, и голос её стал мягче.
   - Обязательно сегодня придём, - тоже мягким голосом ответил Велиар.
   Ира ушла.
   - Это уже второе приглашение, - заметил Велиар, - пойдём все вместе.
   - Зачем? - спросил Дима.
   - А вы будете моей свитой.
   Через пятнадцать минут дружная компания уже заходила в 621 комнату. Велиар посмотрел на жителей этой комнаты. У Люси Лоботрясовой лицо было опухшее и сонное, Катя Кольмарская выглядела пободрее. Дружная компания села к столу.
   - Мы вас не отвлекли? - спросил Велиар Иру.
   - Нет, мы всё равно ничего не делали.
   - Наверное, отходили после вчерашнего бурного вечера? - опять спросил Велиар.
   Дима с Дэви засмеялись, девушки посмотрели на него.
   - Есть такое, - ответила Ира.
   - Скоро сессия, надо готовиться, - вдруг почему - то сказал Велиар.
   Ира только фыркнула, Люся сонным лицом смотрела на парней, Катя тоже молчала.
   - Рано ещё о сессии думать, - сказала Ира, - ещё две недели до неё.
   - Ммм, а когда пора будет? Надо ведь тексты читать.
   - Во время сессии всё сделаем, - отозвалась Люся.
   - В кратком изложении прочитаем, - добавила Катя.
   - Так ведь ещё же теория, столько материала изучать, - не унимался Велиар.
   - А ночь для чего? Всю ночь можно готовиться, - своим привычным громким голосом сказала Ира.
   - В ночь перед экзаменом студенты многое узнают, чего не знали весь семестр, - задумчиво сказал Велиар.
   - Уже три сессии так сдали, ничего страшного, и эту сдадим, - сказала Люся.
   - Ага, выйдем на балкон и крикнем "халява ловись" и всё хорошо будет, - поддержала её Катя, - ещё бывает, стучим зачёткой об стол.
   - Стучать зачёткой, чтобы хорошо сдать экзамен - это вчерашний день, попробуйте постучать головой о деканат, чтобы появились мозги, - предложил Велиар.
   - Ага, сейчас, - очень громко воскликнула Ира, - сам стучи, если тебе надо так, а мы лучше несколько ночей не поспим.
   - Главное, чтобы ночь перед экзаменом не превратилась в Варфоломеевскую, а то принесёте ещё кого - нибудь в жертву, - решил высказаться Дэви.
   - Если только Аню, - Ира указала на кровать Дюшиной.
   Велиар посмотрел на её кровать. Стена рядом с этой кроватью была исписана всякими неплохими словами в адрес Дюшиной.
   - Она скорее будет напоминать Вальпургиеву ночь - три ведьмы при свете лампы колдуют над горой конспектов и текстов, потому что не знают, что с ними делать, - дополнил мысль Дэви Дима.
   - Это вы писали? - Велиар указал на надписи на стене.
   - Конечно, мы, больше некому. Ботаничка хренова, - буркнула Люся.
   - Что же вы так о той, с которой живёте второй год!? Она хорошо учится?
   - Да, отличница.
   - Это очень хорошо! Хоть кто - то в этой комнате с головой.
   - И мы с головой! - отозвались все трое.
   - У кого голова, а у кого образовавшийся нарост на плечах. Даже головы мало, надо, чтобы в ней были ещё мозги. Трамвая на вас нет, - вздохнул Велиар.
   - Нет трамвая, можно предложить отличное средство - табуретин, всегда помогает, - воскликнул Дэви.
   - Ладно, парни, пойдём обратно, - зевнул Велиар.
   Троица зашла обратно в свою комнату. В коридоре они увидели Аню с Серёжей, которые увлечённо о чём - то говорили. Дима с Велиаром сели опять за стол.
   - Дааа, - протянул Велиар, - сколько интересных людей живёт здесь.
   В дверь опять постучали.
   - Ещё кого - то несёт, - сказал Дима.
   Зашла девушка среднего роста с тёмными волосами. Это была Екатерина Ваинова, которая училась на курсе Серёженьки и Сыбугина.
   - К вам можно? - спросила она.
   - Да, конечно, - улыбнулся Дима, - чай будешь?
   - Не откажусь, - она подсела к столу.
   - Скажите, - сразу начал Велиар, - вы тоже начинаете учиться только по ночам во время сессии?
   - Стараюсь в течение семестра, вот в прошлом году одна из первых собеседование сдала по зарубежной литературе, хотя и ночами тоже готовимся, волнение всё - таки.
   - Я ещё не видел умных людей с вашего курса, - продолжал Велиар.
   - Наш курс вообще странный. В первую сессию пришли только к десяти часам сразу полкурса, - смеялась Екатерина.
   - Ваш курс начисто произвёл погребение знаний, столько безмозглых людей.
   - А зачем им мозги? - поправлял Велиара Дима, - всё построено на инстинктах: побегать полдня по магазинам, похвастаться перед подругами купленными штучками, дословно пересказать весь разговор с молодым человеком, обязательно позавидовать другим девушкам, показать все фотографии в телефоне и фотоаппарате, если он есть, и передать всё, что услышала и увидела за весь день подругам обязательно с личными комментариями.
   - Ты ещё забыл про вынос мозга парням - что в свои 19 - 20 лет она потратила лучшие годы на него, - послышался с верхнего яруса голос Дэви.
   - В этом ты не совсем прав, Дима, - возразила Екатерина Валоконеву, - я, например, могу после пересказа всего увиденного и услышанного с лёгкостью пересказывать прочитанные тексты.
   - Это радует, - сказал за Диму Велиар.
   В комнату опять постучали, и зашёл Александр Булгерников.
   - Всем привет, - поприветствовал он дружную компанию.
   - Привет, Фёдорыч, - ответили ему Екатерина с Димой.
   - Здравствуйте, Александр, - сказал Велиар.
   - Вас из коридора слышно, вы что - то так бурно обсуждаете.
   - Да, я имел честь посетить нескольких филологов курса Екатерины, - Велиар указал на неё рукой, - я не в восторге.
   - А что тут странного? - удивился Александр, - даже если скажешь филологу "Ты - дура в юбке", в ответ только услышишь "Я не ношу юбки. Ха - ха - ха". То есть она ещё думает, что сама посмеялась над тобой.
   Все засмеялись.
   - На пятом курсе помогаешь им учиться, - Александр указал большим пальцем в сторону комнаты Анастасии и Валерии, - но и не только им - другим сам фонетический разбор делал полностью. Они сами могут только слово "сон" разобрать по составу, ну, и ещё транскрипцию сделать.
   Опять послышался смех в комнате.
   - Русоведы требуют, чтобы студент мыслил логически, а литературоведы - чтобы мыслил абстракцией, поэтому после выпуска получаются невротики и дебилы, - продолжил мысль Александр.
   - А парни могут мыслить когда надо логически, а когда надо - абстракцией, только нельзя писать диплом одновременно по двум предметам, - завершил мысль Дэви.
   Он посмотрел в сторону Екатерины, думая, что обидел её, но та только усмехнулась.
   - Фёдорыч, вот напишу дипломку по литературе - пусть Наваголов позлиться, - сказала она.
   - Может сделаем мою любимую картошку? - предложил Александр, чувствуя сильный голод.
   - Только, Валерон, предупреждаю сразу, - сказал Дэви, слезая с кровати, - Фёдорыч работает оперативно: горячий суп может хлебать ложками.
   - Буду иметь ввиду, - ответил Велиар, - надеюсь, Екатерина, вы составите нам компанию?
   - Конечно, составлю, - улыбнулась Екатерина.
   Картошку быстренько пожарили, и все с аппетитом уселись за стол. Велиар заметил, что Александр действительно ел быстро.
   - Вы, наверное, очень голодны? - спросил его Велиар.
   - Я всегда голоден, особенно после учёбы, - без стеснения ответил Александр.
   - А я понимаю Фёдорыча, - ответил Дима, проглотив очередную порцию, - студенческая жизнь такая: и кипяток будешь быстро есть, и бич - пакет сухим съешь, предварительно полив его майонезом.
   - Ну, с майонезом - это ещё шикарно, - заметила ему Екатерина.

Глава восемнадцатая. Судьба "серебряного века" определена.

   Что такое "Поэзия Серебряного Века"? Это целая культурная эпоха, возникшая на рубеже 19 - 20 веков, оставившая позади себя "век золотого романа", который утвердил в русской литературе направление реализма. "Серебряный век" отрицал метод реализма, противостоял ему, выдвигая свои методы, следовавшие один за другим - символизм, акмеизм и футуризм, но хотя опиравшийся на традиции Достоевского и Толстого. В совокупности это направление получило название модернизм. Но на борьбу с модернизмом вышли новые реалисты - Куприн, Бунин, Горький и другие. Символизм впервые зародился во Франции, футуризм - в Италии, а акмеизм явился самобытным русским явлением. Перенося на русскую почву символизм и футуризм, поэты создавали своё видение мира, которое в большей степени было пессимистическим. Они писали целые манифесты своих течений, подтверждая эту теорию практикой, то есть стихотворениями. Они собирались в кафе "Бродячая собака" и читали свои творения, выступали со сцены в эпатажных костюмах, отстаивали свои позиции в поэзии. Закончилась эта эпоха трагически - социалистической революцией и гражданской войной, которые пагубно отразились на многих судьбах поэтов.
   Именно про эту эпоху Велиар спрашивал Иру Свирину и собеседниц на Алом Поле. До Ириного курса "Серебряный Век" преподавала Эльвира Степановна. Это была очень умная женщина, она рассказывала не торопясь, медленно и обстоятельно. Но затем эта великая и сложная эпоха была отдана на преподавание Марине Андреевне Самосадовой на очень долгое время. Мало того, что Самосадова диктовала всё по своим бумажкам, она ещё делала это быстро. За пару студенты исписывали четыре - пять листов. Когда она, наконец - то, отрывалась от бумажек, чтобы что - то уточнить или дополнить, то скороговоркой выплёскивала всю информацию, будто хотела быстрей выговориться.
   - У Самосадовой в голове каша из статей, монографий и собственных мыслей, которую она в беспорядке выдаёт студентам, - говорил Александр Булгерников, который весь семестр сидел на первой парте перед Самосадовой.
   - Горький написал свою знаменитую трилогию, - тараторила на лекции Самосадова, - "Детство", "Отрочество" и "Юность".
   Вдруг у неё включился ступор, она резко оборвала речь и уставилась в одну точку, опустив голову.
   - Что - то я не то сказала! - опять протараторила Самосадова.
   - "Детство", "В людях", "Мои университеты", - поправил Александр.
   - Правильно, - и лекция приняла прежний характер.
   Самосадова видела даже плюс своего диктования в том, что студенты не разговаривают на паре. Иногда на пару студентки приходили прямо из буфета, неся с собой всё купленное там.
   - Девочки, не приносите сюда свою еду, для этого есть специальные зоны, - сделала она замечание.
   - Зоны??? - удивился Александр.
   Но Самосадова промолчала. Курс "Серебряного Века" начинался с общих вопросов и реалистов, а затем переходил к символизму.
   - Блок сам не понял, что написал, - говорила она о поэме "Двенадцать", отрываясь от своих бумажек.
   Но, заметив недоумение на одних лицах студенток и услышав говор от других, решила продолжить диктовать.
   - После двенадцати Блок ничего не писал, то есть после поэмы "Двенадцать", - поправилась Самосадова.
   Как говорила Маша Окурочкина, Самосадова в конце семестра устроила литературное кафе. Весь курс разделился на три группы, которые представляли собой символистов, акмеистов и футуристов. Окурочкина, Стращеева и ещё одна организовали это мероприятие и были ведущими, изображая муз символизма, акмеизма и футуризма. Первый конкурс представлял собой угадывание по портрету поэта. Александр Булгерников отгадал большинство портретов, благодаря чему команда вырвалась вперёд.
   - Очевидно, что самым начитанным сегодня оказался Александр, поаплодируем ему, - сказала Стращеева.
   Затем были конкурс угадывания стиха и его поэта по зашифрованным строчкам, причём строчки были зашифрованы антонимами слов, чтение стихотворений о том предмете, который вытащит муза из коробки, приведение примеров всех размеров стиха. А также каждая команда представляла небольшую сценку, которую они подготовили заранее. В итоге победила команда акмеистов, в которой участвовали Александр, Светлана Черехова, Ира Свирина, Вера Бульбасова и другие.
   Но самое страшное было впереди - экзамен по "Серебряному веку". В конце семестра было исписано две девяносто шести листовых тетради, и это надо было выучить. Кроме того надо было выучить тридцать четыре стихотворения, любых два из которых Самосадова спрашивала на экзамене.
   - Русская литература бросается из крайности в крайность, - говорила Светлана, - два семестра подряд пытали романами, теперь семестр поэзией.
   Александру Булгерникову поставили "удовлетворительно" за экзамен, потому что он плохо ответил вопрос по Гумилёву, но его стихотворение рассказал без ошибок.
   - Ну, за что! - говорил он Самосадовой, - судьба Гумилёва итак сложилась трагически, а вот тут ещё и вы!
   В понедельник Велиар пошёл на фил. фак, изрядно соскучившись по нему за выходные. В коридоре он увидел Марину Андреевну, которая разговаривала со своей дипломницей. Подождав немного, когда разговор закончится, Велиар подошёл к ней.
   - Здравствуйте! Скажите, откуда пошёл русский символизм? - спросил он таким же тоном, как и на Алом Поле.
   - Русский символизм начался с манифеста Мережковского, - протараторила Самосадова.
   - Очень хорошо! А почему вы считаете, что Блок не понял, что написал?
   - Потому что он сам не знает, для чего в поэме нужен образ Христа.
   - А по - вашему там нужен образ дьявола?
   Самосадова задумалась.
   - Этот образ как - никак подходит к этой поэме, - сказала она с серьёзным лицом.
   - Объясните своё мнение.
   - Все ужасы и кровь революции должен возглавлять дьявол.
   - То есть вы считаете, что дьявол настолько плохой? - сведя брови, спросил Велиар.
   - Конечно, это олицетворение зла.
   - Мда, слышал бы вас мой отец, не сладко бы вам пришлось. А если услышал бы Блок, как вы его преподаёте, он бы задолго до смерти застрелился.
   - Острить не обязательно, молодой человек! - повышая голос, сказала Самосадова.
   - И так распоряжаться "Серебряным веком" тоже, отдохните немного, вернее сказать пусть от вас отдохнут, а то ещё диплом не защитят, - подхватил Велиар, щёлкнув пальцами.

Глава девятнадцатая. Погоня.

   После госа прошло три дня. Все курсы по - прежнему учились, кроме пятого. Людмила Ваконько как всегда сидела у себя в кабинете и разбирала долги, Чередосовой не было, потому что деканат был закрыт. Вдруг дверь резко распахнулась, и вбежала девушка странного вида - из одежды на ней были только грязная пижама и мятые кальсоны.
   - Людмила Анатольевна, спрячьте меня, срочно спрячьте меня, за мной гонится охрана университета, доктора и милиция.
   Ваконько узнала в ней студентку пятого курса Вику Тупатову.
   - Успокойтесь, Вика, вы себя плохо чувствуете.
   - Пожалуйста, Людмила Анатольевна, умоляю вас.
   - Хорошо, хорошо.
   Она быстро встала и закрыла дверь на ключ.
   - Вы почему в таком виде пришли? Только с постели?
   - Нет, из дурдома я только что.
   - Простите, не поняла.
   - Я сама ничего не понимаю. Помню только последний разговор на фил. факе с молодым человеком, а потом вдруг раз и я в дурдоме.
   - А почему вы пришли только в одном белье?
   - Нет здесь ничего удивительного, сбежала я оттуда. Зачем в дурдоме нужен здоровый человек? Доктора пытались схватить, но я вырвалась. Наверняка сейчас ищут.
   - А зачем же вы к нам зашли? Шли бы домой.
   - Я далеко живу, Людмила Анатольевна, а тут смотрю родной университет. Меня охрана не хотела пускать, но я прошмыгнула мимо, они за мной. Пришлось спрятаться на втором этаже, а сейчас у вас.
   - И вы в таком виде спокойно шли по улице?
   - Нет, конечно. Дважды пыталась задержать милиция. Сначала на Воровского, потом здесь на Ленина. Хотели отвезти обратно, пришлось делать ноги через забор, а они за мной.
   - Слушайте, а вы сегодня утром тараканов, крыс, чёртиков или шмыгающих собак не видели перед собой?
   - В смысле, Людмила Анатольевна?
   - А ну - ка дыхните.
   - Я абсолютно трезвая, можете поверить на слово.
   - Когда же вы успели сойти с ума? Вы же недавно сдали гос. экзамен.
   - Я не сумасшедшая, меня туда он закинул.
   - Кто он?
   - Студент нашего факультета, я не знаю ни имени его, ни фамилии. Он меня туда и доставил.
   - Отвёз на машине?
   - Нет, такому и отвозить не надо. Он такое вытворяет, что только держись - щёлкнул пальцами, вот я там и оказалась.
   - Слушайте, это вообще интересно.
   - Этот студент, скажу вам прямо, с нечистой силой знается. Тот факт бесповоротный - он лично был знаком с Булгаковым и очень хорошо его помнит.
   Ваконько смотрела на неё и молчала.
   - Не смотрите так на меня, я верно говорю. Также знает Маяковского и всех остальных, за это я ручаюсь.
   - Вика, если вы хотите похвастаться, что сдали гос по литературе, то лучше блесните знаниями по русскому, они вам скоро пригодятся, - ухмыльнулась Ваконько, - хотя вряд ли вы сможете это сделать.
   - Вы правы, - обиделась Тупатова.
   Она посмотрела на часы, висевшие у Ваконько в кабинете.
   - Ого! Два часа уже. Я извиняюсь, не одолжите телефон позвонить.
   - Пожалуйста, - Ваконько протянула ей свой сотовый.
   Тупатова набрала номер.
   - Мамочка, мам, это я, Вика.
   - Ты где шляешься уже три дня? Почему у тебя телефон молчит? - раздался сердитый голос в трубке.
   - Мам, я попала в сумасшедший дом, сейчас в университете.
   - Что??? Сумасшедший дом! Ты можешь хотя бы в этот раз не врать?
   - Я не вру, мам, я и вправду там оказалась. Меня забросил туда молодой человек, который лично знал Булгакова и Маяковского.
   - Ага, значит, с филологами пила, - раздалось в трубке.
   - Мам, я ни с кем не пила. Я тебя прошу, приедь, пожалуйста, за мной, я в университете.
   - И у тебя ещё хватает наглости на это?
   - Я серьёзно, мам, - но мама отключилась.
   Тупатова заревела.
   - Что мне теперь делать?
   В это время послышались мужские голоса на этаже.
   - Это они. Пожалуйста, Людмила Анатольевна, не выдавайте меня.
   - Не бойтесь, я вас не выдам. Вы пока посидите здесь, я только схожу по делам, а вас закрою.
   - Хорошо, - Тупатова вытирала глаза.
   Ваконько вышла и закрыла дверь. Тупатова услышала, что она говорит с мужчинами.
   - Хоть бы не выдала, - молилась Тупатова.
   Затем послышались шаги, и голоса стихли.
   - Фу, - Тупатова вытерла лоб, - какая она всё - таки хорошая.
   Ваконько не было десять минут. Затем она вернулась.
   - Всё хорошо, Вика, можете не беспокоиться, - сказала она и улыбнулась.
   - Как же мне не беспокоится, Людмила Анатольевна. Мне домой надо, сама я вряд ли попаду туда, а мама трубку бросила.
   - Скоро вы будете дома.
   - Правда?
   - Конечно, правда.
   - Спасибо вам большое, Людмила Анатольевна. Я знала, что вы хорошая.
   - Пожалуйста. Посидите у меня немного.
   Тупатова облегчённо вздохнула.
   - Может вам помочь? - спросила она.
   - Не стоит, я сама.
   Прошло пятнадцать минут. Ваконько всё писала, а Тупатова следила за её писаниной. В дверь постучали.
   - Войдите, - сказала Ваконько.
   В её кабинет зашли санитары.
   - Эта она? - спросили они.
   - Да, именно она, забирайте.
   - Я не хочу обратно в дурдом, - взмолилась Тупатова.
   - Тебя повезут не в сумасшедший дом, а в вытрезвитель, где не будут долго задерживать. Я поговорила с мамой, завтра она тебя заберёт оттуда. И про гос не забывай.
   Тупатову увели. "Всё - таки она сволочь" - подумала она на прощанье и поняла, что это суждение непоколебимо в её мозгу.

Глава двадцатая. Чёрный спектакль и его полный разбор.

   Вечером того же дня состоялся спектакль по Пушкину, который не удалось посмотреть Велиару в прошлом году. В пять часов собрались все, надели костюмы, прорепетировали некоторые сцены. Сцена представляла собой чёрный кабинет (так называли сцену Театра без декораций), посреди которого стоял помост, под ним находилось три софита. В костюмах актеров тоже преобладали чёрные цвета, и на лица был нанесён чёрный грим. Его наносили подводными карандашами. Играл первый состав, в котором Дон Жуана играл Арсений, а Донну Анну - Ира Свирина. К счастью Велиара Лауру играла Лиза Заморозюк. Велиар подошёл к половине шестого. Тут же перед ним предстал Андрюша, которого выпустили из психиатрической вместе с Явкиной по просьбе Елены Эммануиловны. Андрюша попросил Елену играть в туго завязанном шарфе, чтобы голова прочно держалась. Она разрешила. Сейчас Штифтер стояла рядом с ним, Велиар поздоровался. Она узнала его.
   - Почему ты ушёл в прошлый раз с репетиции?
   - Извините, мне надо было отлучиться.
   - Хотя бы предупредил.
   В этот момент из - за кулис вышла Явкина в абсолютно чёрном костюме с золотым воротником, лицо всё было измазано чёрным гримом, волосы были завиты. На Велиара это произвело впечатление.
   - Так и напугать недолго, - заметил он.
   Этот спектакль, как и "Алису в стране чудес", играл старый состав в девяностых, сейчас его восстанавливала Штифтер с новым составом. Вскоре зал наполнился, Штифтер как всегда сказала речь, и спектакль начался. Погас свет, и загорелись только софиты под помостом. По ходу спектакля исполняли два танца. В целом спектакль получился неплохой. Слава Носс так ничего и не говорил, а только дополнял массовку и изображал эмоции, глядя на Ахренееву. В этом спектакле, как уже говорилось, он приставал к ней и это очень нравилось Ахренеевой.
   После спектакля все расселись по зрительским местам, Велиар тоже остался, сел с краю в первом ряду рядом со Славой Носсом. Его узнали, но никто ему ничего не сказал. По другую сторону Славы села Ахренеева, рядом с ней Наташа Кондрюкова и Светлана Черехова с Машей Окурочкиной, сзади Ахренеевой сидели Лиза Заморозюк, Ира Свирина, Стращеева, Варлеев, Сренина, на третьем ряду Явкина и Андрюша. Арсений сидел отдельно ото всех на стуле рядом с Велиаром. Елена Эммануиловна села в середине сцены на стул и начала.
   - Знаете, что я хочу вам сказать, - начала Елена Эммануиловна, обращаясь ко всем, - ваша игра была примерно такой: вы робко, осторожно выходите на сцену. Увидели зрителя и говорите: "Здравствуйте, вам сыграть что - нибудь, не надо, тогда ладно" и затем уходите.
   Все молчали.
   - Да, актёры значительно изменились, - сказал Велиар, - внешне, я говорю, как и сам спектакль. Появились эти гримы, кринолины, костюмы, цветовая гамма.
   - Я имею ввиду саму игру, - сказала Штифтер, - сыграли они, конечно, не блестяще.
   - Ну что ж, - продолжал Велиар, - обыкновенные актёры. Вообщем напоминают прежних. Хи-хи да ха - ха только испортило их.
   После полного разбора все стали убираться в гримёрке, разбирать помост, убирать костюмы. Велиар вызвался помочь. Варлеев поставил стул на сцену и сел, задрав голову, а Кондрюкова стала снимать его грим влажными салфетками. Остальные актёры тоже стали смывать свой.
   Наступила пятница. Играл уже второй состав с Явкиной в роли Донны Анны и Маши в роли Лауры, Ира была в массовке. Явкина играла как - то растеряно, всё время глядя в камеру, которая служила обзором сцены для светооператора за кулисами. В сцене, где Донна Анна разговаривает с Дон Жуаном, общий свет был приглушённым, два софита освещали только актёров. В таком свете светооператор отчётливо видел глаза Явкиной, которые постоянно на него смотрели. Вид у неё был такой, словно она не понимает своего текста и автоматически заученно говорит его. В этот спектакль в отличие от предыдущего Елена Эммануиловна включила небольшой танец, который исполняла Сренина, чтобы во время танца Маша успела переодеться. Велиару этот спектакль понравился меньше, но всё же он остался на разборе. На этот раз Штифтер не стала в целом оценивать игру актёров, а решила сказать в отдельности.
   - Игорь, ты рано оборвал танец, - сказала она звукорежиссёру, - Маша не успела переодеться.
   - Да, точно, - поддакнула Маша.
   Штифтер обратилась к Явкиной.
   - Тебе надо перед спектаклем смотреться в зеркало.
   - Я забыла завить волосы.
   - Дело не в этом. Ты вышла на сцену со всеми своими проблемами - зачётами и экзаменами, всё это держала в голове, поэтому перед спектаклем всегда смотри на себя в зеркало и приводи себя и мысли в порядок.
   В лице Явкиной выразилась сразу и печаль, и обида, и разочарование. Во время всего разбора она с таким выражением смотрела на светооператора. "Что - то она опять не многословна и эмоции негативные" - подумал Велиар. Штифтер сделал ещё пару замечаний, затем актёры как всегда посмеялись и все стали переодеваться и убираться. Парни убирали помост, а девушки стояли и между собой обсуждали спектакль. Велиар заглянул за кулисы. У Явкиной лицо было сердито и грустно, она только слушала. Он обратил внимание на её кисти рук, они были сморщены, как сушёное яблоко.
   - Что у вас с руками? - спросил Велиар.
   - Ничего, - Явкина стала быстро натягивать на запястья рукава чёрной водолазки.
   - У вас есть проблемы? - опять спросил Велиар.
   - Нет, что ты, - ответила она, - просто магнитные бури.
   - Сейчас просто приближается гроза. А насчёт проблем не надо меня обманывать, я опять пришёл к вам на помощь, - он щёлкнул пальцами.
   Явкина опять усиленно принялась делиться своими впечатлениями о спектакле и о Театре вообще с девушками, что тем пришлось замолчать. Она делала это с улыбкой на лице, так что от прежних эмоций не осталось следа.
   - Да что опять с тобой такое? - спросил Арсений.
   Но она его не слушала и продолжала рассказывать, даже не поворачивая головы.
   - Елена Эммануиловна, вы рано её забрали, - обратился Арсений к Штифтер.
   - Господи, не один этот спектакль не обходится без сюрпризов. Сходи, пожалуйста, на вахту и попроси, чтобы вызвали врачей.
   - Хорошо, - Арсений ушёл.
   Велиар посмотрел на Лизу, она тоже была не многословна, но позавчера сыграла хорошо.
   - Вот видишь, - сказала Маша Велиару, - мне не сделали замечаний, а ты говорил, что плохо играю.
   - Просто Елене Эммануиловне надоело их делать. Вас не сравнить с Лизой.
   Маша начала опять что - то возражать, но Велиар её не слушал, прошёл за кулисами и исчез.

Глава двадцать первая. При свечах.

   Велиар оказался прав - надвигалась гроза с запада. Серёженька полнедели проходил с забинтованной головой, но даже это обстоятельство не мешало ему приходить на фил. фак. Повезло его заместителю, которой ничего не приходилось делать, так как Серёженька всё делал всегда сам.
   Шёл девятый час. Гроза, пришедшая с запада, накрыла посетившее Велиаром общежитие. Пропало оно, большое здание как будто бы и не существовало в Челябинске. Начались перебои с электричеством, и свет отключили.
   - Тьфу ты чёрт! - рассердился Дима.
   Он положил книгу на стол и отвернулся к стене, Дэви лазил в мобильном интернете. Велиар решил навестить 618 комнату. Он постучал, ему ответили, и он вошёл. В комнате на столе и на полу стояли свечи, поэтому было довольно светло. Валерия, Анастасия и Александр сидели на полу. Вокруг них валялись тетради.
   - Всё к русскому готовитесь? - спросил Велиар.
   - Да, будет всего лишь один вопрос, вот просматриваем, какой интересно мне попадётся? - сказала Валерия, - выучу пока про прилагательное.
   - Я возьму про звуки и буквы и про исторические процессы в области гласных и согласных, - сказал Александр.
   - Не спутайте буквы и звуки, а то вчера ваша одногруппница спутала и получила тройку, - сказал Велиар.
   - Не спутаю.
   - В этом я уверен, а вот насчёт исторических процессов не очень.
   - Процессы в области гласных и согласных - это вообще легко, - усмехнулся Александр.
   - Тогда назовите мне их, - попросил Велиар.
   Александр принялся рассказывать про ассимиляцию по глухости, звонкости, твёрдости, мягкости, про диссимиляцию, про выпадение согласных, про редукцию. Он говорил свободно, каждый свой тезис подтверждая примерами. Велиар засмеялся.
   - Всё это верно, но предупреждаю вас, будьте осторожны со своим ответом.
   Александр опять усмехнулся.
   - Саня, ты про нас не забывай! - молящим голосом сказала Анастасия.
   - Конечно, не забуду.
   - Вот сделаешь свою карточку и тебе будет скучно, - продолжала она, - а тут мы со своими рядом.
   Тут у Валерии зазвонил телефон.
   - Мой звонит, - обрадовалась она и залезла на второй ярус.
   Александр разговаривал с Анастасией.
   - Какие тут парни? Здесь Саня разговаривает с Настей, - оправдывалась Валерия перед своим парнем, который услышал голос Александра.
   - А как у вас на личном фронте? - спросил Велиар Александра.
   - На личном фронте всё о'кей: всех убил и один остался! Полная победа! - торжествующе ответил Александр.
   - Похвально! Я тоже так в своё время сделал и нисколько не жалею! - с ухмылкой сказал Велиар.
   - Зря ты так! Может женился бы и семья тогда бы была, - заметила ему Анастасия.
   - Семья возникает тогда, когда есть три составляющих: он, она и их дитя, пусть даже у не женатых пар. А когда только он и она, но они женаты, то это не семья, - вставил в разговор Александр.
   - Так женись, и заводите ребёнка - вот тебе и три составляющих, - поговорив, сказала Валерия.
   - Ага, с современными бабами вряд ли это получится, долго с этими суками не протянешь, - скривил губы в улыбку Александр.
   - Саня, а ты не путай суку со стервой, это разные понятия, - смеялась Валерия.
   - Для кого - то семья - это счастье, а для кого - то её отсутствие - покой, - заключил Александр.
   - Ладно, не буду мешать в вашей дискуссии, - Велиар вышел.
   Он пошёл по общежитию, вокруг стояла кромешная темнота. В рекреации, которая находилась между крылами, он услышал голоса. Там сидели Юля Маракова, Оля Назакова и Лёля Саракова. Велиар тихой тенью проходил по рекреации. Раздался визг, это его увидели девочки на фоне окна, в котором был виден луч фонаря, и испугались.
   - Кто здесь? - спросила Саракова.
   - Я здесь, - спокойно ответил Велиар.
   - Не пугайте нас, - сказала Назакова.
   - Ну что вы, что вы! Я и в мыслях не имел вас пугать.
   - Ваша тень нас напугала, - сказала Маракова.
   Велиар усмехнулся.
   - Тени необходимы, без них не было бы человечества.
   - Человечества не было бы без людей, - сказала Саракова.
   - Правильно, и теней не было бы без людей, - подхватила Назакова.
   - А люди могли бы быть без теней? - спросил Велиар.
   - Конечно, - сказала Маракова.
   - Вы также считаете? - Велиар спросил Саракову и Назакову.
   - Да, - вместе ответили те.
   - Хорошо, - сказал Велиар, и в его руке появилась горящая свеча, он поставил её на подоконник. Тени запрыгали по стене. У девочек в руках были листы со стихами.
   - Что вы делали здесь? - спросил Велиар.
   - Стихи учили, а тут свет вырубили, - ответила Маракова.
   - Много выучили?
   - Какая разница! Стихов ещё будет,- сказала Назакова.
   - Да у вас коллективный разум: мозг один на троих, - Велиар взглянул на девочек.
   У Назаковой глазки были как накуренные, а у Сараковой большие как будто она была очень удивлена.
   - Смотрите. Вот моя тень, - Велиар указал на стену, - вот ваши тени. А теперь внимание, - он щёлкнул пальцами.
   Тут же исчезла со стены тень Мараковой.
   - Юля, ты где? - девочки стали озираться.
   - Видите, не стало тени, значит, не стало человека. Но так как вы разделяли взгляды своей подруги, то получите, - он вторично щёлкнул пальцами. Исчезли ещё две тени. Велиар остался один. Потушив свечу, он растворился в темноте и тенью пошёл обратно в своё крыло.
   На следующий день Александр, Валерия и Анастасия опять пришли рано. Анастасии сделали карточку хорошо, у Валерии проверили. Все остались довольны. В комиссии опять сидело три преподавателя, среди которых была Чередосова. Александр сдавал в конце, после Валерии и Анастасии. Буквы и звуки он не путал. Рассказав всю информацию о гласных и согласных: о подъёмах, о рядах, о лабиализованных, о смычных, об аффрикатах, о сонорных, о передне -, средне -, заднеязычных, он принялся рассказывать про процессы. Он с жаром и удовольствием рассказывал про процессы в области гласных и согласных, сразу дополняя ответ примерами.
   - У вас вопрос "исторические процессы", - сказала Чередосова, когда он замолк, - а вы нам перечисляете современные.
   Тут Александр понял свою ошибку и то, о чём предупреждал Велиар.
   - Хотя бы назовите их нам в перечислительном порядке, - продолжала она.
   - Падение редуцированных, - с нерешительностью ответил Александр.
   - Вот правильно.
   Тон Александра сделался увереннее.
   - Закон открытого слога, закон силового сингармонизма, закон утраты долготы - краткости, - продолжал перечислять он.
   - Вы все их прекрасно знаете.
   Александр закивал.
   - Конечно, знаю. Только с вопросом не до конца разобрался.
   - Это бывает.
   Александр вышел. Теперь главной новостью этого госа был ответ Иры Глупнициной, которая училась в 402 группе и сдала ещё с первой партией. Она затупила на вопросе о Кирилле и Мефодии. Вообще Ира Глупницина вызывала зависть у многих с курса, так как всегда одевалась ярко, красиво, также красилась, всегда выделялась среди всех. Наращивала себе ногти, делала макияж, разного рода причёски. Почти всегда старалась выглядеть по - разному. Также она было распространителем косметики, всё время на пары носила с собой каталоги. К ней многие обращались с курса.
   - Духи и крема имею особенные. У "Oriflamme" урвала, - хвасталась она.
   - Мне бы макияж не плохой, ну и ещё...- говорила ей однокурсница.
   - Понимаю, последний выпуск "Faberlik" могу предложить, - с улыбкой отвечала она.
   - Ага, - восхищалась однокурсница.
   У Иры была своя тетрадь, куда она записывала все заказы. Ей приносили деньги, а она отдавала косметику и вычёркивала из тетради.
   - Ирочка, прости, пожалуйста. Я деньги опять забыла, - иногда слышала она.
   - Ты же видела, что я тебе принесла заказ.
   - Завтра обязательно отдам.
   - Смотри, смотри, чтобы это было в последний раз. Мне такие заказчики даром не нужны, - обижалась она.
   На первом курсе она нравилась Александру, чем вызывала раздражение Валерии.
   - Что в ней такого? Она полная дура, а тебе нравится, - говорила она с упрёком ему.
   Как - то раз Александр с Валерией сидели вместе за партой, и зашла Ира Глупницина.
   - О! Красотулька явилась, - сказала Валерия с презрением.
   Ира также нравилась Логондонскому, он оценивал её экстравагантность. Когда сдавала гос. экзамен Ира, Велиар пришёл на фил. фак. Она стояла возле зеркала уже около пятнадцати минут и прихорашивалась.
   - Вы так любите зеркало! Даже больше, чем себя саму, - сказал Велиар.
   Ира хихикнула.
   - Да, я очень его люблю! - шутливо сказала она.
   - А хотите, чтобы вы испугались его прямо сейчас? - Велиар щёлкнул пальцами.
   - Как я могу испугаться зеркала? - засмеялась она и посмотрела на Велиара.
   - Очень просто, но в ведьму вы не привратитесь! - Велиар широко открыл рот. Два верхних зуба стали удлиняться и расти книзу.
   Ира только засмеялась, повернула голову опять к зеркалу и в ужасе отскочила. Из зеркала на неё смотрела абсолютно седая женщина. Ира тотчас достала из сумочки своё маленькое зеркало, результат был тот же. Она схватила себя за волосы и убежала.
   Когда вышел Александр, Велиар опять появился на фил. факе. В аудитории оставалось три человека.
   - Ты почему мне ничего не сказал про исторические процессы? - спросил Александр.
   - Вы должны были сами догадаться. Я сдаю экзамен или вы?
   - Ну да. Сам виноват.
   Опять всех позвали. Свете Орловой теперь поставили "отлично", некоторые очень удивились этому факту. Валерии поставили "хорошо", а Анастасии "удовлетворительно". Ей хотели поставить "хорошо", но Чередосова сказала, что только "удовлетворительно". Александру поставили "хорошо", он внутренне упрекнул себя, что срезался на лёгком вопросе. Госы были сданы. Главное оставалось впереди - защита дипломной работы. Александр, Валерия и Анастасия пошли в буфет выпить кофе.

Глава двадцать вторая. Раздвоение мнений.

   Когда Велиар вернулся в комнату, он застал там новое лицо. Напротив Серёженьки сидела худенькая брюнетка, восседавшая в обнимку на коленях у щуплого карлика, и что - то рассказывала ему. Дэви лежал на своей кровати с телефоном и не обращал на них внимания.
   - Господи! - воскликнула брюнетка, когда Велиар закрыл за собой дверь.
   - Не надо награждать меня чужими именами, - устало ответил Велиар, - я немного из другой сферы, а для вас просто Валера.
   Он переоделся, лёг на свою кровать и прислушался к разговору. Речь шла о Марине Андреевне Самосадовой, которая с начала этого учебного года стала вести на фил. факе методику литературы, курс брюнетки ей достался первым. Брюнетка жаловалась Серёженьке на Марину Андреевну. Она рассказывала, что Самосадова на всех кричит, не зачитывает конспекты уроков и заставляет по сто пятьдесят раз переделывать.
   - Хоть бы мужика себе нашла. Это у неё болезнь, вот она на нас и отрывается.
   Самосадова была давно в разводе и жила одна с дочкой. Карлик молчал, поглаживая брюнетку по бёдрам. Заиграл Серёженькин телефон, пришла смс.
   - Ладно, я покину вас ненадолго, - он вышел.
   Карлик с брюнеткой пересели на его кровать обнявшись. Помолчав немного, они принялись целоваться. Велиар лёг на бок, подпёр рукой подбородок и наблюдал за этой картиной. Поцеловавшись, брюнетка стала что - то говорить вполголоса карлику, Велиар не вслушивался в её слова.
   - Ты так у меня похудел, - сказала она погромче, - выглядишь как бледный немощь.
   - Он выглядит не как бледный немощь, а как немощный бледень, - посмотрев не карлика, вставил Велиар.
   Дэви залился хохотом на втором ярусе, брюнетка с карликом тоже засмеялись.
   - Ой, ты мой бледень! - поглаживая карлика по голове, жалким голосом сказала брюнетка, - тебе надо поесть.
   Велиар обратил внимание, что на столе появилась колбаса и полбулки хлеба. Не торопясь он слез с кровати и сел за стол.
   - Только хлеб не трогайте, - попросила брюнетка, - это для него, а колбасу немного можете взять.
   Велиар только усмехнулся, налив себе чай.
   - Пойдём ко мне, - сказала брюнетка, - а то людей смущаем.
   Карлик попытался встать вместе с брюнеткой на руках, но руки у него затряслись, ноги подкосились, и он упал на колени, ударивши задом брюнетку об пол.
   - А ему действительно надо поесть, - сказал Велиар, подав хлеб и колбасу брюнетке.
   Обнимаясь и целуясь, те вышли.
   - Не знал, что особи женского пола сюда притаскивают своих бой-френдов, - заметил Велиар Дэви.
   Дэви что - то промычал в ответ.
   - А ты почему не присоединился к их разговору? Ты их не знаешь?
   - Знаю, конечно. Это моя бывшая со своим настоящим.
   - Ого! Тогда надо было тем более присоединиться.
   - На фига мне нужен их ниочёмный разговор.
   Велиар заметил, что лицо Дэви было серьёзным и немного обиженным.
   - А сколько вы были вместе?
   - Полтора года.
   - А по какой причине расстались?
   - По той, что с ней была сейчас рядом.
   Велиар удивился.
   - По причине этого малыша? И он смог её отбить?
   - Скорее она от меня ушла к нему.
   - Хм, интересно. У меня опять появилась мысль сделать виртуозную штучку, и повод есть, - Велиар достал из пакета, с которым пришёл, пол - литру.
   Дэви покинул своё ложе. Процесс приготовления не занял много времени. Спустя полчаса студенты с удовольствием закусывали приготовленным перчиком. Велиар смог разговорить Дэви, и тот поведал ему свою печальную историю. Брюнетку звали Виолетта Вшилова. Познакомились они в начале первого курса, связывали их общие литературные и музыкальные интересы. Виолетта помогала ему в учёбе, точнее сказать подпинывала его частенько. Личная жизнь была очень бурной и страстной. Виолетта порой была очень нервной и злой, не обходилось без ссоры. Впоследствии Дэви удивлялся тому, как они могли пробыть вместе полтора года. Но личная жизнь пошла на спад после знакомства Виолетты со студентом Мелкочёвым, на коленях которого она так величаво восседала. Она стала меньше уделять Дэви ласки и тепла, ссоры участились, Виолетты подолгу не было в комнате. Дэви не придавал этому большого значения, пока не убедился во всём сам. Один раз он пришёл к ней ночевать, но увидел, что Виолетта постелила ему на полу. Дэви не стал задавать лишние вопросы и спокойно лёг. Ночью он проснулся от скрипа, который шёл со стороны её кровати. В партнёре своей девушки Дэви и узнал Мелкочёва. Ни слова не говоря, он ушёл. Не трудно догадаться, что на следующий день Дэви заявился к Мелкочёву, аргументируя свои факты кулаками. В самый разгар аргументации появилась Виолетта.
   - И со словами "не трогай его, я его люблю" кинулась защищать Мелкочёва, - закончил Дэви.
   - Да, по - свински она поступила. Как ей ещё не стыдно здесь появляться, - сказал Велиар.
   - Долго они не протянут, зная Ветку.
   - Человека можно любить за какие - то хорошие качества или только за то, что он есть для тебя, - Велиар съел кусок рулета.
   - Для неё я был интересным, - с ностальгией сказал Дэви.
   Велиар глядел в одну точку и бормотал под нос.
   - Упущена безвозвратно... Исправить какими - то мелкими, ничтожными, запоздавшими действиями... Предательство...
   - Что ты там бормочешь? - спросил Дэви.
   - Ничего особенного. Выпьем за то, чтобы в нашей жизни было побольше верных девушек, - предложил тост Велиар и щёлкнул пальцами.
   Попив и поев, Велиар прилёг отдохнуть. Проснулся он от женского крика и, не открывая глаз, понял, что ругались Виолетта и Дэви. Над Велиаром сидел Дмитрий Валоконев и наблюдал за этой сценой.
   - Что ты с ним сделал, отвечай? - кричала она.
   - На фига он мне нужен.
   - Ты несколько раз бил его, что ты на этот раз придумал?
   - Он уходил с тобой, всё это время я был в комнате, - спокойно отвечал Дэви.
   - Так, дамы и господа, можете объяснить, что случилось? А то ведёте себя как последние бледни, - спросил сонный Велиар, подсаживаясь к ним за стол.
   - Мой любимый ни с того ни с сего пропал куда - то, никто его не видел, - ответила Виолетта.
   - Уж не оказался он, как Сыбугин в деревне, - засмеялся Велиар.
   - А хорошо бы, - заметил Дэви.
   - Я же говорю, что это ты всё устроил, - опять набросилась Виолетта на Дэви.
   - Вы можете говорить тихо и спокойно? Вообще - то вы в гостях, - сердито сказал Велиар.
   - Могу, - также сердито ответила Виолетта.
   - Вот и замечательно. Меня вот какой вопрос интересует: зачем вы променяли такого интересного парня на этого карлика?
   - Молчи! - закричала Виолетта.
   - Повторяю, - грозно сказал Велиар, глядя в глаза Виолетте, - вы в гостях, и не надо кричать.
   Взгляд подействовал на Виолетту, она замолчала.
   - Так лучше. Будьте добры, ответьте на мой вопрос.
   - Я его сильно полюбила.
   - А Дэви вы любили?
   - И его любила.
   - Тогда я напомню одно правило: верность, верность и верность - вот что должно быть девизом всякой любящей девушки. В вашем случае, мне кажется, главным была постель.
   - Как ты смеешь влезать в мою личную жизнь?! - Виолетта плюнула в сторону Велиара.
   Велиар захохотал.
   - Плевать не торопитесь. Кто вы по знаку зодиака?
   - Близнецы, - раздражённо ответила Виолетта.
   - Один из сложных знаков. В вас сидят два человека, постоянно борющихся друг с другом. В вашем случае вы говорите одно, а делаете другое. Обидно, что вами движет не любовь, а половая близость.
   - Я не желаю его слушать, - сказала Виолетта Дэви.
   - Хотя каждой девушке будет дано по её верности и сбудется же это, - Велиар опять щёлкнул пальцами.
   Виолетта вышла, громко хлопнув дверью.
   - Ты был прав, любезный Дэви, они действительно долго не протянут, особенно сейчас. В каждой девушке должна быть изюминка, а в этой - безуменка, - сочувственно сказал Велиар.
   - Баба, давшая по трезвости кому - то другому кроме своего, шлюха и точка, - решил сделать вывод из всего дня Дэви.
   - А если она дала по пьянке, то она конченая шлюха, - послышалось со второго яруса.
   Дэви с Велиаром разом посмотрели туда. Это Дмитрий Валоконев, всё время молчавший и наблюдавший, решил внести свою лепту в происходящее.
   - Капля безумия добавляет юмор в человеке и даже может помочь в творчестве, но она не должна зашкаливать до уровня пациентов психушки, - сделал ещё один вывод Дэви.
   - Мне нравится словосочетание "завести себе девушку", но заводят обычно домашних животных, - неторопливым голосом рассуждал Дима, - получается, что Райкин прав, говоря "женщина-друг человека".
   Дэви засмеялся.
   - Но ведь "завести девушку" может иметь другой смысл - интимный, только убрать "себе" и всё, - тут же исправил Дэви.
   Читателю, наверное, будет интересно, что же случилось с нашими любовниками. Они оказались на незнакомом шоссе, причём оба интересуясь мужчинами. Они останавливали машины, предлагая водителям свои услуги. Отбивая клиента у Виолетты, Мелкочёв узнал, насколько сильно бьёт она справой. Не смотря на это, половая борьба продолжалась.

Глава двадцать третья. Великая ночь.

   Спектакли, о которых говорила Наташа, должны были состояться сначала в среду, а затем в пятницу. Обычно по этим дням играли спектакли в Народном Студенческом Театре. Раньше в главном спектакле был два состава, но играли его всегда одним, самым лучшим. Только иногда, когда кто - то болел, могли заменить на один раз этого актёра. Сейчас же было уже целых три состава, потому что некоторые актёры ушли, и пришла целая куча новых. Причём одни и те же актёры играли разные роли в этих составах. Елене Эммануиловне было важно знать, кто какую роль лучше играет, поэтому один актёр пробовал себя в нескольких ролях. Серёженька и Дима всё репетировали. Серёженька играл две роли в разных составах, а Дима одну. В одном месте они ведут диалог, где подключается ещё и третий персонаж - мать героя. Велиар вызвался им помочь, читая текст за неё. Серёжа играл не первый год и текст знал хорошо. Дима подглядывал в текст, но хорошо старался в эмоциональном смысле. Прорепетировав раз десять одну сцену, они решили отдохнуть.
   - Кстати,- сказал Серёжа, - на днях слышал, что у комендантши в столе крыса поселилась.
   Дима рассмеялся.
   - Ничего себе. Как же это может быть?
   - Не знаю. Она открыла ящик в столе, и крыса оттуда выскочила, насмерть её перепугала. Говорят, она туда деньги какие - то клала, а после крысы там ничего не оказалось.
   - Ай - яй - яй! Бывает такое, - сказал Велиар.
   Серёжа как всегда пошёл к актрисам - первокурсницам, большинство которых жило в общежитии. Дима принялся учить текст. По четвергам в Театре актёрам давал уроки актёрской речи Григорий Вокалов. У Димы хорошо получалось, и Вокалов его хвалил.
   Велиар сидел за кухонным столом, он любил там сидеть. Потом пришёл Дэви, залез на место Сыбугина и принялся читать книгу. У него была целая серия книг фэнтази Перумова, Васильева, Никитина и Головачёва. Он их все прочитал и перечитывал заново. В комнате находился Серёженькин ноутбук, где была программа, с помощью которой можно было сочинять музыку. Дэви любил этим заниматься. Для этой цели он взял у информатиков наушники, с помощью которых накладывал на музыку свои собственные тексты. Получалось неплохо. Велиару особенно нравился трек "Тёплые сны".
   В среду играл второй состав, в котором участвовали Серёженька и Дима. К шести часам вечера Велиар спустился в Театр. Большинство мест уже было занято, сидели друзья, подруги, родственники актёров. Сцена представляла собой комнату. Перед началом Елена Эммануиловна сказала пару слов, и спектакль начался. Велиар смотрел внимательно. Это была трагическая история одной семьи, в которой убивают младшего сына. Этого самого сына и играл Дима. В этом составе играли студенты первого и второго курсов. На разборе полётов Елена Эммануиловна начала делать Диме замечания по поводу забытого текста. Варлеев, который играл полицейского в этом спектакле и появлялся в конце, очень смеялся над ним и подкалывал. Велиар подсел к нему.
   - Скажите, молодой человек, вы давно играете здесь?
   - Три года, - ответил тот.
   - Вы играете самую простую и незаметную роль в этом спектакле и ни одну серьёзную роль так и не сыграли.
   - В этом спектакле нет.
   - Насколько мне известно, Елена Эммануиловна особо вас не хвалила даже за эту роль. Скажите, вы ещё долго собираетесь играть здесь?
   - Пока не закончу университет.
   - Так долго?
   - Конечно. Ну, если мне только не свалится на голову кирпич.
   - Кирпич никогда ни с того, ни с сего на голову не свалится. Вам он ни в коем случае не угрожает.
   Велиар пошёл к выходу. Варлеев заметил, что он щёлкнул двумя пальцами. Убрав все декорации, актёры стали расходиться. Когда Варлеев проходил мимо софита, об который он ударил Наташу год назад, тот затрещал и свалился Варлееву на ногу.
   На следующий день вечером часов в пять к парням постучали.
   - Ворвитесь, - громко сказал Велиар.
   И тут же перед ним предстал тот самый Сергей, с которым он разговаривал год назад на остановке.
   - Кто к нам пришёл! - воскликнул Велиар. Сергей тоже узнал его.
   - Ты что здесь делаешь? - спросил Сергей.
   - Временно живу, а ты?
   - Я только с репетиции. Завтра играем.
   - Отлично. Я посмотрю. Чай будешь?
   - Не откажусь.
   Сергей знал Дэви, о котором он упоминал на остановке. Диму он узнал попозже. Оказывается, что он когда - то жил в одной комнате с его братом. Вчетвером они попили чай.
   - Как дела семейные? - спросил Велиар.
   - Всё хорошо у нас.
   - Дочке сколько уже?
   - Третий пошёл.
   - Как с учёбой?
   - Ещё по академу взяли.
   Велиар засмеялся.
   - Правильно, ребёнок должен быть на первом месте, а учёба всегда успеется.
   - Это точно, тем более хорошо учиться не интересно.
   В пятницу играл первый состав. Сергей играл ту же роль, что и Дима. Когда действие дошло до того места, которое Велиар помогал репетировать парням, то произошёл небольшой казус. Актриса, игравшая маму, забыла выйти на сцену вторично, и повисла небольшая пауза. Но Сергей не растерялся и меткой репликой спас положение. Велиару понравилась его игра, особенно один его монолог. На этот раз играли Светлана Черехова, Маша Окурочкина, Ира Свирина, Стращеева, Ахренеева, Аня Сренина, Арсений и Виктор, Явкина и Андрюша, который продолжал играть с туго завязанным шарфом. Варлеева по причине травмы пришлось заменить. Елене Эммануиловне спектакль очень понравился, и на разборе полётов она всех похвалила. После спектакля Велиар пригласил Сергея к ним.
   - Меня не пропустят, - сказал он.
   - Ещё как пропустят. Пойдём.
   На удивление Сергея вахтёрша даже не посмотрела в их сторону, когда они проходили мимо неё. Только когда они прошли, она удивлённо стала озираться, услышав вдалеке шаги. В комнате были Дэви и Дима.
   - Надо бы отметить встречу и тем более спектакль, - предложил Велиар.
   - А на какие шиши отмечать будем? - спросил Дима.
   - Ты посмотри в холодильник, - сказал Велиар.
   Дима открыл холодильник и ахнул, там лежало двадцать литров пива.
   - Устраивает? - спросил Велиар.
   - Вполне, - ответил Дима, остолбенев.
   Пиво было разливное, так как на бутылках не было этикеток. Дима достал одну и, открыв, попробовал. Пиво имело необычный вкус, похожий на смесь мёда и лимона.
   - Пиво "Велиаровское. Тёмное", - произнёс Велиар рекламным тоном, - подаётся в лучших комнатах общежития. А о светлом даже и не думайте.
   В это время постучали, и зашла Екатерина Ваинова. Увидев такую компанию, она обрадовалась.
   - К вам можно? - спросила она.
   - К нам нужно, - ответил Велиар, - вы будете украшением нашего небольшого и смешанного общества.
   - Очень приятно это слышать, - Екатерина села рядом с Димой.
   - Сегодня ночь полнолуния, и я пью в тесной компании своих друзей, - Велиар окинул всех взглядом.
   - Сколько не пей, а здоровья всё равно до смерти хватит, - подхватил Сергей.
   Он разлил всем пиво.
   - Вы играете одного и того же героя, но образы получились разные, - заметила Екатерина Сергею и Диме по поводу спектакля.
   - Я знаю свою роль, как пять пальцев, - ответил Сергей.
   - А я люблю импровизировать, - вставил Дима.
   - Без импровизации нельзя, даже Гришковец не обходится без этого, как бы он не заучивал свой текст, - поддержал его Дэви.
   - Дим, ты более эмоционален на сцене, а Серёга играет рассудительнее. Вот такие вы и в жизни, - засмеялась Екатерина, - кстати, мне тут один придурок звонит, клянётся в любви и назначает свидание, а моё мнение даже слушать не хочет.
   - Прекрасно, хороший повод для такой ночи. Сегодня в 616 будет интересный спектакль, - спокойно ответил Велиар, окинув захмелевшие лица парней, и шепнул им и Екатерине пару слов.
   Телефон Екатерины зазвонил.
   - Это его номер, - сказала она Велиару.
   - Сергей, поговори с ним, - сказал Велиар.
   - Да, да, - ответил Сергей, - Кого? Катю? А с кем имею честь говорить? Какой факультет, Артур? Исторический. Нет, она вышла. Сказала "покурю и вернусь". Историческому факультету всегда респект и уважение. Желаю счастья тебе, а больше всех здоровья, поскольку оно очень тебе пригодится, особенно сегодня в полночь, а если уцелеешь, значит, и счастья.
   - Артур с исторического, - доложил он.
   - Вот придурок, ещё и в любви клянётся, перетрахал уже почти всех, - со злостью сказала Екатерина.
   - Дело за малым, - Велиар кивнул в её сторону. Екатерина набрала его номер.
   - Привет, - сказала она нежным голосом, - как дела? Тоже хорошо. Соскучился, говоришь? Приходи в 616 комнату к двенадцати ночи. Что? Разденешь? Какой ты быстрый! Жду.
   Нормально выпив, Сергей взял гитару, которая лежала за Диминой кроватью, но на ней никто не играл. Парни попели все свои любимые песни, Екатерина им подпевала. У Велиара была любимая песня "Бал сатаны", которую хорошо знал Сергей. Дэви почитал Сергею свои стихи, так как остальные уже их слышали, и показал несколько треков. В целом было весело.
   В дверь вторично постучали, и зашла соседка с четвёртого курса.
   - Ребята, можно тише, все спят.
   - Без проблем, - ответил Дэви и убавил музыку.
   - Это соседка? - спросил Велиар.
   - Да.
   - А хотите, чтобы она стала королевой и сидела в тронном зале?
   - Как это? - спросил Сергей.
   - Очень просто, - ответил Велиар и щёлкнул двумя пальцами.
   Тут же соседка вышла и зашла в туалет.
   - А теперь выгляньте, - сказал Велиар.
   Все выглянули и увидели на туалете табличку "Тронный зал".
   - Вот вам и королева тронного зала, кто хочет поцеловать её колено? - сказал Сергей.
   Все засмеялись. Стены в общежитии были тонкими, поэтому всё было слышно. Соседка заглянула опять.
   - Что это значит?! - строго спросила она, - королева тронного зала!
   Смех продолжался.
   - Человеку неприятно, а они смеются, - обиженно сказала она.
   - Да ладно вам, королева, - иронически заметил Дима, - лучше выпейте, - он подал ей бокал.
   - Это газировка? - спросила соседка.
   - Помилуйте, разве я позволил бы себе налить даме газировки, это чисто пиво.
   - Спасибо, - ответила она, выпив до дна бокал, и ушла.
   В это время историк Артур уже шёл в 616 комнату, оставив свою очередную подружку отдыхать после обильной страсти. Он постучался, дверь сама по себе открылась. В комнате было очень темно, и веяло холодом. Артур заглянул, боясь войти. Никаких очертаний предметов в комнате он не увидел.
   - Катя, ты здесь? - спросил он. Его голос прозвучал как в пустом зале дворца.
   Он переступил порог, и дверь захлопнулась. Артур нащупал в темноте выключатель, свет не загорался. Он услышал шаги, но такие, как будто кто - то спускался по лестнице, он прислушался. Шаги становились отчётливее. Вдруг перед ним зажглась свеча, Артур вздрогнул. Её держал в руке молодой человек в джинсовке и с косичкой сзади. Артур почувствовал, что у него мурашки поползли от холода и страха.
   - Вы что - то хотели? - спросил он.
   Артур узнал его голос.
   - Где Катя? - спросил он.
   - А, так ты за ней! - Сергей потушил свечу, тут же загорелся свет.
   Артур стал испуганно озираться, Сергея уже в комнате не было. Зато за столом сидел другой парень со светлыми волосами и добродушно улыбался.
   - Артур Похотев с исторического факультета, я слышал о тебе, - улыбаясь, сказал он.
   - Где Катя? - растеряно повторил вопрос Артур, - меня начинает это бесить, - добавил он раздражённо.
   - Ты не представляешь, как её сам бесишь! - воскликнул Дима, - твоё присутствие в их комнате отменяется. Дэви!!!
   - Иду, - послышался голос, зеркало в комнате издало странный звук, и перед Артуром появился он.
   - Слушай, наверное, уже всё ясно, - сказал таким же раздражённым голосом Дэви, - ступай обратно к себе в комнату, и ни о каких Кать не мечтай. Если ещё раз сунешься в их комнату - форточка тебя ждёт.
   Вдруг свет выключился. Артур почувствовал, как ему врезали по зубам, дали в грудь, заломили руку. Он упал и полетел вниз, точно пол превратился в черную бездну. Ударившись затылком обо что - то твёрдое, понял, что лежит на лестничной площадке.
   А в 616 комнате уже сидела прежняя компания и смеялась от души.
   - Ты его не сильно покалечил? - спросила Екатерина. Она знала, что Дэви уже полтора года занимался рукопашным боем.
   - Ерунда! С шестью сотрясениями жить можно, а у него только челюсть сломана с кистью, да и затылок отбит.
   - Какое же у него было лицо, когда я зажёг свечу, - смеялся Сергей, - похоже, у него помимо побоев, ещё и крыша поехала. Кстати, можно было предложить вынос мозга хотя бы одной фразой "экзистенциальные мотивы эпохи модернизма и авангарда в творчестве Кафки и Борхеса".
   - Теперь будешь жить спокойно, - улыбнулся Дима.
   - Да не очень! Поспишь тут спокойно с Кондрюковой за стенкой, когда к ней парень приходит - скрип стоит на весь блок, - сердито ответила Екатерина.
   - Но ей бедняжке итак досталась, - успокоил Велиар Екатерину.
   В третий раз постучали и, не дожидаясь ответа, зашла Гиблятуллина. Она была низенького роста, с чёрными крашеными волосами, и постоянно щурилась, так как была с плохим зрением, кроме того по её виду она была пьяна.
   - Простите, - сказала она заплетающимся языком, - Сыбугина нет?
   - Нет.
   Она увидела на столе пиво и улыбнулась Велиару.
   - Не составите мне компанию? - обратилась она к нему, подмигнув.
   Сергей не был с ней знаком. Велиар встал и, взяв в руки бокал, сделал шаг в её сторону.
   - Я счастлив рекомендовать вам, друзья мои, студентку Гиблятуллину, - воскликнул он всей компании. - Учащуюся пятого курса фил. фака. Милейшая студентка была так очаровательна, что узнав обо мне, решила сразу завлечь меня в своё ложе.
   Он перешёл на грубый тон.
   - Кстати, Гиблятуллина, разнеслись слухи о чрезвычайной вашей любвиобильности с другими факультетами, и более того злые языки уже уронили слово "тварь" и "мразь". И есть предположение, что это может кончиться печально для вас не далее, чем через месяц. Так вот я решил избавить вас от этого томительного ожидания и прийти к вам на помощь, воспользовавшись тем обстоятельством, что вы пришли сюда за Сыбугиным, - с этими словами он щёлкнул пальцами. Гиблятуллина пропала.
   - Вы отправляетесь к нему. А мне же будет приятно выпить за это обстоятельство, - заключил Велиар. Он налил всем парням пиво.
   - Я пью ваше здоровье, господа, - вчетвером чокнулись.
   - Современным девушкам - филологам голова совсем не нужна, у них активно работает другой орган, - философски продолжил Велиар.
   - Сегодня мы только и делаем, что гостей принимаем, - отозвался Сергей.
   - Я хотел бы почитать твои стихи, где они? - спросил его Велиар.
   - Дома где - то валяются, я давно уже сам их не читал.
   - Это ты зря. А ну - ка Дмитрий дай - ка сюда стихи, - обратился Велиар к Валоконеву.
   Дима почувствовал, что сидит на чём - то твёрдом. Он встал, под ним лежала папка с напечатанными стихами "Адреналина". Он подал их Велиару.
   - Какие интересные стихи! - почитав, похвалил Велиар, - чувствуется влияние Мандельштама.
   - Конечно. Люблю произведения Кафки и Борхеса, но в стихотворениях отдал должное еврею. Надо сказать, что и Кафка, и Борхес - оба еврейской крови, но Мандельштам лучше, - сказал Сергей.
   - Хоть Нобелевскую присуждай, - подхватил Велиар.
   Сергей засмеялся.
   - Нобелевская премия по литературе русским писателям никогда не присуждалась по литературе, а по их политическим взглядам, - смеясь, сказал он.
   - Если бы им присуждали по литературе, то вручали бы в СССР? - задал риторический вопрос Дмитрий Валоконев.
   - Представляю Нобелевскую премию в номинации "Лучшее стихотворение о товарище Сталине" или "Роман о буднях КПСС", а может быть "Нет ничего лучше ГУЛАГа" и полное собрание сочинений "Награды Л.И. Брежнева" в 20 томах, - предложил свой ответ Дэви.
   - Почти все нобелианты писали против власти, подвергались травле и гонениям, так что премию они заслужили справедливо, - подытожил Дима.
   - Давайте уже выпьем, - предложил Велиар.
   - Давайте, за Михал Афанасьича, - произнёс Дэви.
   - Давайте именно за него, - поддержал Дима.
   Чокнувшись, все выпили.
   - Странно, почему его не наказали в то жёсткое время? - заметил Велиар.
   - Сталин бы не дал, - ответил Дима.
   - Ага, это точно, - сказал Дэви. - Заходит Берия к Сталину и говорит: "Товарищ Сталин, есть предложение расстрелять Булгакова Михал Афанасьича", "Только через мой труп!", "Хорошо". Достаёт пистолет и бах в него. В это время открывается дверь, и входит второй товарищ Сталин: "Товарищ Берия, я знал, что вы лох" и тоже бах в него. Тут входит второй Берия: "Товарищ Сталин, я был о вас такого же мнения" и опять бах в него. И пока двойники не закончились, перестрелка не прекращалась.
   Все засмеялись.
   - У товарища Сталина было два двойника, три тройника и удлинитель, чтобы управлять страной, - добавил Сергей.
   В это время по лестнице поднималась Аня Дюшина. Вдруг послышался женский крик, и перед ней пронеслось тело. Тут же открылось окно, которое находилось между этажами, тело вылетело туда, и окно само собой закрылось. Аннушка перекрестилась, бросилась бежать в свою комнату.
   В 616 комнате легли спать около трёх часов ночи.
   - И всё - таки она вертится, - лёжа на кровати сказал Дэви, - это я про комнату.
   - Не надо было столько пить, - засмеялся Дима.
   - Хорошо, что ещё не круглая или не стоит на трёх слонах.
   Утром Сергей уехал к семье. Когда парни проснулись, то также не оказалось и Велиара, кровать была аккуратно заправлена.
   - Слушай, - сказал Дэви Диме, - вчера реально здесь чёрный кот бегал?
   - Не знаю, я никакого чёрного кота не видел. Но мы вчера так напились, что возможны и чёрные коты, и говорящие вороны, и летающие ящеры, - засмеялся Дима.

Глава двадцать четвёртая. Сон Варлеева.

   В эту же самую ночь плохо спалось Варлееву. На учёбу он ходил, но не ходил в Театр из - за больной ноги. Он уже учился на третьем курсе и по зарубежной литературе проходили "Ярмарку Тщеславия" Теккерея. Домой после учёбы приходил раздражённый.
   - Что - то случилась? - спрашивала его сестра.
   - Как мне всё это надоело! - крикнул он, швырнув пакет, - поскорей бы закончить уже.
   - Не любишь фил. фак? - спросила она его.
   - Ещё бы, нет более ненормального места на земле: контрольные, стихи, статьи, большие тексты. Чего стоит одно только это, - он указал на "Ярмарку Тщеславия", - каждую минуту приходится чего - нибудь ожидать: составлять таблицы, делать тесты, какие - то планы, да и ещё долги сдавать надо. Лысова придумала нарисовать пирог по произведению Бальзака. Зачем ей это надо?! Какое преступление я совершил, чтобы в наказание читать всего Достоевского. Как я устал от всего этого, я спать.
   Нога сильно ныла и не давала спать, как бы он её не клал на кровать. Поняв, что ему не уснуть, принялся читать "Ярмарку". В четыре часа утра он задремал.
   Снится ему сон, что он играет в Драматическом Театре имени Наума Орлова. Зал ему рукоплещет, своей игрой он вызывает у зрителей восторг, жалость, злобу, слёзы. После спектакля все берут у него автографы, девушки без ума от него. Все носят его на руках. После спектакля состоялся банкет, оркестр играл фокстрот. За столом все только и делали, что хвалили Варлеева.
   - Знаете, Даниил Евгеньич, - сказал ему молодой человек, который только что подсел к нему, - в одном месте вы забыли сказать реплику.
   Варлеев усмехнулся. Ему показалось, что он где - то видел его.
   - Я никогда не забываю реплики, и тебе это хорошо известно.
   - Я тоже так думал до сегодняшнего спектакля.
   - Не вешай мне лапшу на уши, меня это бесит.
   - Но это правда.
   - Да что ты знаешь о правде? - закричал на него Варлеев.
   Молодой человек засмеялся.
   - Правда прежде всего в том, что у вас болит нога.
   В это время Варлеев почувствовал такую боль в ноге, что проснулся. Нога болела как никогда. "Чёрт бы её побрал" - подумал он. Через некоторое время боль стихла. Он вновь прилёг в надежде увидеть продолжение сна и увидел, как сидит на банкете и любезничает с какой - то очаровательной девушкой. Варлеев даже во сне улыбался.
   - Как вы играете! - восхищалась она, - как я взволновалась, когда вы упали, изображая обморок. Мне скучно смотреть на остальных. А у вас столько такта, столько умения, столько обаяния и шарма. Все вами очарованы, влюблены, раздавлены.
   - И не говорите, - сказал уже захмелевший Варлеев.
   В это время оркестр заиграл вальс.
   - Позвольте пригласить вас на танец, - предложил Варлеев.
   - Ну что вы, что вы.
   - Не стесняйтесь, я не кусаюсь.
   Но в это время Драм. Театр с актёрами, поклонницей, вальсом и банкетом вдруг провалились в темноту. Теперь Варлеев увидел, что стоит один в темноте в чёрном кабинете Народного Студенческого Театра, над ним светит один единственный софит, луч которого устремлён вдаль. Вдруг в луче софита показался человек. Варлеев стал внимательно присматриваться, луч его слепил. Наконец, он узнал в этом человеке Дмитрия Валоконева. Внутри Варлеева как будто что - то перевернулось, он стоял неподвижно и смотрел на него. Дима подошёл к нему и улыбнулся.
   - Ты больше не обижаешься? - спросил его Варлеев.
   - Я подошёл к тебе, следовательно, я не обижаюсь, - спокойно ответил Дима, они медленно пошли, - свободного времени столько, сколько надо, спектакль начнётся к вечеру и гордость, несомненно, одно из самых отвратительных качеств человека.
   - Нет, Дим, я тебе возражаю. Это самое отвратительное качество. Ведь не гордился я тогда, когда выручил Штифтер, играя за Арсения. Но рассуди, Дим, разве ты допускаешь мысль, что из - за человека, который плохо знает текст пьесы, погубит свою актёрскую карьеру талантливый студент?
   Дима остановился и посмотрел ему в глаза.
   - Да, погублю. Погублю, - повторил Варлеев, - Утром ещё бы не погубил, а сегодня ночью, взвесив всё, согласен погубить.
   Они опять двинулись.
   - Мы теперь всегда будем играть вместе. Раз один, значит, тут же и другой, - сказал Дима, - пока оба не уйдём из Театра. Когда люди будут обсуждать спектакль, скажут про меня, сейчас же скажут про тебя. Про меня, деревенского сына, и тебя, сына врача.
   Опять остановились.
   - Да, уж ты не забудь, - сказал Варлеев, - скажи про меня, сына врача.
   Дима кивнул головой и снова пошли дальше. Варлеев открыл глаза. "Что за бред" - подумал он. Сел на кровать, на больную ногу уже не обращал внимания. Часы показывали пять утра. Варлеев понял, что ему не выспаться и лёг обратно. Как только голова соединилась с подушкой, глаза сразу закрылись. Опять его взору представился луч софита, по которому он идёт с Димой.
   - О, Господи! Какая тупая насмешка! - говорил он, - но ты, пожалуйста, скажи мне, ведь её не было? Молю тебя скажи - не было?
   Дима остановился, помолчал немного.
   - Ну конечно, не было, тебе померещилось.
   - И ты можешь поклясться в этом?
   Дима снова помолчал.
   - Клянусь! - ответил он.
   - Больше мне ничего не нужно, - облегчённо сказал Варлеев, и они двинулись дальше.
   Тут Варлеев окончательно проснулся, заснуть больше не было сил. Утром его увидела сестра.
   - Ты так рано встал? Не похоже на тебя.
   - Просто я плохо спал. Видел какой - то нелепый луч, по которому гулял.
   - Как твоя нога? Ты будешь продолжать играть в Театре?
   - Конечно, буду.
   - Может лучше подумать об учёбе.
   Он только махнул рукой. Он шесть раз уже пытался сдать Ларисе Ивановне Дневниковой экзамен по русской литературе 19 века за прошлый семестр. "Вы ничего не знаете" - говорила она ему и отправляла обратно.
   Кое - как он встал и побрёл на пары. Воздух по утрам свежий, прохладный, но Варлеев ничего не чувствует и с угрюмым лицом плетётся в университет. Сев вглубь аудитории, он начинает писать лекцию и думает, что хорошо бы положить голову на свою тетрадь и заснуть сладким сном. И вдруг тетрадь начинает расти, пухнуть, наполняет собой всю аудиторию, Варлеев роняет ручку на пол и засыпает, уткнувшись в тетрадь. И до перемены его никто не побеспокоит: ни очаровательные поклонницы, ни собеседник на банкете, ни забывающий текст первокурсник Дмитрий Валоконев.

Глава двадцать пятая. Прощание и вечный приют.

   Сергей вышел из общежития в начале седьмого утра, так как оно открывалось в шесть. Утром Челябинск выглядел красиво, потому что был без челябинцев. Город как будто жил своей отдельной жизнью. Было приятно по нему прогуляться в это время и никого не увидеть. Сергей шёл не торопясь, наслаждаясь утренней прохладой и тишиной. Машин тоже практически не было, можно было спокойно перейти улицу. Ни суеты, ни шума, ни беспорядочных разговоров, ни визг колёс - ничего этого не было. Сергей дошёл до проспекта Ленина. Днём из - за шума на проспекте нельзя было даже услышать звонок с мобильного телефона, а если надо было самому позвонить, то сделать это было практически невозможно. Но сейчас можно было спокойно поговорить, причём не только обменяться парой фраз. Сергей набрал номер.
   - Да, серенький, - раздался мягкий и сонный голос.
   - Привет, волчонок, - также мягко ответил Сергей, - я скоро буду дома.
   - Мы ждём тебя.
   - Снежа не капризничала?
   - Нет, но всё время спрашивала про тебя. Скучаем очень.
   - Я тоже очень скучаю. Скоро буду с вами. Обнимаю, целую и люблю.
   - Мы тоже тебя очень любим. Пока.
   - Пока, - Сергей отключил телефон.
   На проспекте его догнал Велиар.
   - А ты куда собрался? - спросил Сергей.
   - Тоже домой пора. Отец только четыре дня был в отлучке, а я уже второй раз здесь да ещё на две недели задержался. Извини, что задержал тебя, тебе ведь к семье надо.
   - Ничего страшного. Я вообще не женат. Спроси мою жену - она подтвердит.
   - Понятно.
   - Голова не болит?
   - Нет, зато сушняк есть, а тут, как назло, все магазины закрыты.
   - У тебя в сумке лежит бутылка минералки, - ответил Велиар.
   Сергей порылся в сумке. Там действительно лежала неоткрытая бутылка холодной минеральной воды, точно её только что достали из холодильника. Сергей утолил жажду. Тут они увидели двух гопников на противоположной стороне проспекта. Гопники как будто нехотя подошли к ним, один из них достал перочинный ножик.
   - Эта, ну вообщем типа, как его там... - замямлил он и стал показывать взглядом второму, что ему нужна помощь.
   - Часики, отдайте, пожалуйста, хотя бы один из вас, - молящим голосом сказал второй.
   - Помилуйте, ребята, - сказал Велиар, - Реальность не существует вне сознания и, следовательно, нелепо...
   Он ещё не договорил, как первый в ужасе закрыл уши руками, громко закричал и побежал прочь. Первый упал на колени и заплакал.
   - Что случилось, молодой человек? - спросил Велиар.
   - У меня какие - то отморозки часы забрали в Ленинском районе год назад.
   - Ничего они у тебя не забирали, - добродушно сказал Велиар.
   Парень посмотрел на руку и обнаружил свои часы, он сильно обрадовался.
   - Простите меня, пожалуйста, - радостно ответил тот и побежал вслед за первым.
   Велиар и Сергей проходили мимо университета и остановились.
   - Покурим? - предложил Велиар и достал пачку "Winston".
   Они закурили. Велиар смотрел в сторону университета.
   - Ты знаешь, я слышал много лестного и хорошего про ваш факультет, - сказал он.
   Сергей усмехнулся.
   - И сладкая жуть подкатывает к сердцу, когда ты думаешь, что здесь на третьем этаже поспевает новая исследовательница трудов Марковича или Хализева. Или, чёрт меня побери, собственных лекций.
   - Страшно подумать, - засмеялся Сергей.
   - Может заглянем.
   - Он ещё закрыт, - Сергей поглядел на часы в телефоне и удивился. Часы показывали начало девятого.
   - Кажется, у меня часы сбились.
   - Ничего страшного, - сказал Велиар, и они зашли в университет.
   На третьем этаже они встретили бывшую старосту Сергея Канарейкину. Это была худощавая девушка, блондинка, с неказистым, прыщавым лицом, носившая очки. Сергею она напоминала обезьяну. На первом курсе старостой была её тёзка Шульпина, тоже блондинка, но крашеная. Ей надоело постоянно получать от Чередосовой по шапке, и на втором курсе она передала бразды правленья Канарейкиной. Канарейкина тоже жила в общежитии со своими сокурсницами в одной комнате этажом выше. Её не любили ни в комнате, ни в группе из - за высокомерия, потому что Канарейкина считала, что трудится на благо всех. В общежитии они часто ссорились. Студентки Хуликова и Крючкова, с которыми она жила вместе, просили у неё словарь для подготовки к контрольной работе.
   - Свой надо иметь, - огрызнулась она и не дала.
   - Дрянь, - ответила Хуликова.
   - Это ты мне вместо спасибо! Идиотки полные, из котойых пейвая Дашка, - она имела ввиду Крючкову, девочку с лицом джигита, раздражающее Сергея.
   - Пригрели змею, - ответила та.
   На фил. факе её можно было увидеть гуляющей под ручку с Явкиной, потому что они были родом с одного места. Сейчас она была одна.
   - Пйивет, Сейож, - сказала она картавым голосом.
   - Привет, - ответил Сергей.
   - Давно тебя не видно было здесь.
   - Семья всё, семья.
   - Но и об учёбе забывать не надо.
   - Но ведь вы сами собрались замуж, хотя ещё не закончили, этим летом собрались к мужу съездить, - вмешался Велиар.
   Канарейкина покосилась на него.
   - Вот будете на следующий год в академическом отпуске, сами всё и испытаете на себе.
   - Почему вы йишили, что я уйду в академ? Я хойошо учусь, - со злорадством ответила Канарейкина.
   - Вы уже оканчиваете четвёртый курс, а Сергей всё ещё на втором, но умнее вас раз в пятьсот, - засмеялся Велиар, - но уйдёте вы в академ по другой причине.
   Они пошли дальше, оставив Канарейкину посреди коридора с открытым ртом. Зашли в читалку. Там сидело много студенток, среди которых была Катифа и Катюша Стразова, которая хвасталась своим новым платьем. Тут же вслед за Велиаром и Сергеем вбежала Ваконько.
   - Маронцов, я вас третью неделю поймать не могу, - обратилась она к Сергею, - у вас задолжности ещё за тот семестр. Вы в курсе, что ещё немного и вас отчислят вообще?
   Все сидящие в читалке устремили взор на Сергея. Он опустил голову и молчал. И тут вступился Велиар.
   - Граждане, это что происходит? - он обвёл взглядом всех, - я вас спрашиваю, что происходит?
   Все смотрели на него, не отрываясь. Он положил руку на плечо Сергея.
   - Бедный студент, семейный человек, дважды академщик, Поэт, актёр Народного Студенческого Театра днём и ночью воспитывает свою дочку. Он истомлён голодом и жаждой, ему жарко, - с этими словами Велиар снял кепку с Сергея и провёл ей по его лицу, - ну накопил горемыка долгов, ну с кем не бывает. А они уже тут как тут, лишь бы отчислить. А почему за ней не бегают? - он указал на Стразову, - она - то чем лучше? Может она одновременно талантливая актриса, поэтесса, мать троих детей, да и ещё очень умная??? Ну конечно, она же в шикарном платье, с красивой причёской, груди распухли от жратвы. Горько, господа, горько!
   После этих слов Катифа схватила учебник и со всего размаха ударила Стразову по лбу, та закричала. Началась суматоха в читалке, крики, визги, смех. Велиар и Сергей вышли из университета.
   - Зря зашли, - сказал Сергей, - я пообещал, что скоро буду дома.
   - Так время ещё рано, - ответил Велиар.
   Сергей глянул на часы и ещё больше удивился, они показывали полвосьмого.
   - Действительно с ними не всё в порядке.
   Велиар смеялся.
   - С ними всё в порядке. Мой отец один раз задержал ночь на несколько часов.
   Они дошли до той остановки, где познакомились.
   - Я здесь оказался лишним. Всё уже сделано и без меня, - сказал Велиар.
   - В каком смысле? - спросил Сергей.
   - Да не бери в голову. Передай это Снежане от меня, о, трижды романтический Поэт, - он подал ему мягкую игрушку.
   В это время подъехал первый троллейбус.
   - До свидания. Желаю вам счастья, впрочем, оно у вас уже есть, - он пожал Сергею руку.
   Сергей уехал, а Велиар в последний раз решил пройтись по проспекту ненавистного Сергеем города.

Глава двадцать шестая. Пора, пора!

   Велиар шёл не торопясь. Ему нравилось гулять по этому проспекту, начиная от пересечения с улицей Энгельса до Площади Революции. "Какой интересный город" - думал он. Дойдя до Площади Революции, Велиар не стал проходить её через Никитинские ряды, а пошёл через неё. Город уже проснулся и шумел вовсю. Велиар повернул обратно, прошёл Алое Поле, университет, повернул по Энгельса.
   Настал вечер. Дима прилёг поспать, Дэви лежал на кровати Сыбугина и лазил в контакте через телефон. Зашёл Велиар с пакетом.
   - Как самочувствие? - спросил он Дэви.
   - Не мешало бы голову поправить, целый день страдаю, - ответил Дэви.
   - Об этом можешь не беспокоиться! - Велиар достал из пакета два литра разливного холодного пива и налил в стаканы, остальное убрал в холодильник, - прошу! - пригласил он Дэви.
   Дэви вяло слез с кровати, они чокнулись.
   - За опохмел! - произнёс Велиар.
   - Угу, - только ответил Дэви.
   Пиво было вкусное, холодное и очень приятное. Закусывать не было смысла.
   - Превосходное пиво, но это не Челябинское! - похвалил Дэви.
   - Полевское разливное, - сказал Велиар, - как ты думаешь, какое настроение сейчас на нашем этаже?
   - Все какие - то злые, нервные, ругают нашу комнату.
   Велиар засмеялся.
   - Ты считаешь, что и дальше так будет? - спросил он.
   - Думаю, что более ничего такого не повторится.
   - Я тоже так считаю, скоро всё это кончится. Хотя надо ещё кое - что закончить. Кстати, я же тебе должен.
   - Ты мне ничего не должен, - ответил Дэви.
   - Ну как же нет! Неделю назад я брал у тебя на сигареты, помнишь?
   - Это безделица, - Дэви махнул рукой.
   - И о безделице надлежит помнить, - он достал деньги и протянул их Дэви.
   Тот молча их взял.
   - Слушай, ты знаешь Канарейкину? - спросил Велиар.
   - Конечно, знаю. Она как - то мне смс написала: "Я тебя люблю". Виолетта так к ней приревновала.
   - А у вас что - то с ней было?
   - Нет, конечно. Она страшная, как задница после ядерной войны.
   Велиар захохотал.
   - Хотя у страшных есть преимущество - они изменять не будут, - добавил Дэви.
   - Это точно, - заметил Велиар, - интересно, как страшные выходят замуж?
   - Страшные делаются красивыми не только посредством алкоголя, но также затянувшегося воздержания, - прихлёбывая пиво, ответил Дэви.
   - Хм, понятно! Слушай, в колледже у вас был только мужской коллектив?
   - Да, одна девчонка училась три года, затем ушла.
   - А потом вдруг ты резко поменял мужской коллектив на женский.
   - Да, так получилось.
   - Мужской коллектив - это дурдом, а женский - дом дур, в особенности на фил. факе. Это факт, а факт - самая упрямая в мире вещь.
   Проснулся Дима, Велиар тут же налил ему.
   - Спасибо, я не хочу, - сказал Дима.
   - Хорошо играешь, кстати, - заметил Велиар.
   - Да ладно тебе.
   - Я серьёзно говорю. Не ко всем слава приходит сразу. Продолжай в том же духе и всё получится.
   - Постараюсь, - ответил Дима.
   Дэви лёг опять на кровать Сыбугина и принялся читать. Тут в дверь постучали.
   - Да, - ответил Велиар.
   Дверь открылась, и в комнату зашла Сукченко. Она была повыше Гиблятуллиной, но также с чёрными волосами.
   - Извините, я не у вас оставляла книгу "Секс от и до"? - спросила она.
   - Сукченко? - спросил Велиар.
   - Да, я Саша Сукченко.
   - Это же вы донесли на своих сокурсниц комендантше Гондовой? - спросил Велиар.
   Сукченко задумалась.
   - Вы о чём? - спросила она.
   - О том случае, который произошёл в прошлом году, - заметил Велиар.
   - Да, и что? - вспомнила Сукченко.
   - Ничего особенного, - ответил Велиар, - нормальным людям тоже надо свою жизнь устраивать. ВОН!!! - крикнул он.
   Тут же окно комнаты открылось, и Сукченко вылетела туда.
   - Ничего себе, - сказал Дима.
   Дэви, увлёкшись чтением, даже этого не заметил. В комнату опять постучали, Дима ответил. Тут же в комнату зашла Екатерина Ваинова.
   - Дим, не подумай плохого, - сказала она и поцеловала его, - это просто пари.
   - Ого! То от девушки поцелуя не дождёшься, как ни стараешься, а тут тебя сами целуют, - опешил Дима.
   - Поцеловать человека не стоит труда, а доказать свою любовь к нему порой и жизни мало, - ответила Екатерина и ушла.
   - Она ведь тебе нравится? - спросил Велиар.
   - Если честно, то да.
   - Отлично. Бери её себе, и живите вместе на здоровье в той комнате, где жили Сукченко и Гиблятуллина.
   - А разве там сейчас никто не живёт? - спросил Дима.
   - Там сейчас никто не живет, и заметь никогда и не жил, заселяйтесь смело.
   - Ничего себе! Я даже не знал, что так получится.
   - Главное, никогда ничего не просить, в особенности у тех, кто сильнее вас. Они сами предложат и сами всё дадут. Хоть кому - то я помог здесь. Она хорошая хозяйка, так что повезло тебе с девушкой.
   - Общага многому учит, многие здесь становятся хозяйственными, - засмеялся Дима.
   - Плохо, что не все девушки здесь живут.
   - Если девушка не хозяйственная, то парень пару раз по башке даст, сразу начнёт и стирать, и готовить, и убираться, - спокойно ответил Дима.
   Велиар пошёл в последний раз прогуляться по общежитию. В коридоре шестого этажа возле балкона он увидел Канарейкину, которая ждала кого - то.
   - Однако, где же Юля? - бормотала она себе под нос, - уж полночь близится, а её всё нет.
   В это время на этаже показалась Страшнакова, которая спускалась по лестнице.
   - Вот так взяли и исчезли все трое, - говорила она Канарейкиной.
   - Как они могли исчезнуть? - спрашивала Канарейкина, - я их только вчейа видела!
   - Не знаю, - отвечала Страшнакова, - исчезли и всё.
   - Вы кого - то потеряли? - спросил их Велиар.
   - Да, Юлю Майакову. А тут ещё оказалось, что Оля с Лёлей куда - то исчезли, - ответила Канарейкина.
   - Зачем вам понадобилась Юля? - спросил Велиар.
   - Стихи должна была мне дать.
   - Какие стихи?
   - "Юбилейное" Маяковского, нам к экзамену надо. Есенина я уже выучила.
   - Я могу вас избавить от учения стихов. Вам не надо будет учить ни Маяковского, ни Есенина, даже экзамен сдавать не придётся.
   - Вы за меня всё выучите и сдадите экзамен? - удивлённо спросила Канарейкина.
   - Зачем же мне это надо? - засмеялся Велиар и щёлкнул пальцами, - ваши сокурсницы все в небытие, и вам туда же дорога.
   Канарейкина пропала, а Страшнакова грохнулась в обморок.
   - Как мне уже здесь надоело, домой пора, - сказал Велиар и исчез навсегда. Больше его никто никогда не видел.

Эпилог.

   Прошло два года после исчезновения Велиара. Жизнь на фил. факе не менялась. Серёженька продолжал в том же духе и учился на четвёртом курсе, голова у него зажила, но остался небольшой шрам, после этого он обходил физиков стороной. Последний год он работал в школе. Изольда Роландовна достала где - то объявление, что срочно требуется филолог в школу. Не смотря на то, что у Серёженьки не было диплома, его взяли с руками туда. Изольда Роландовна поправилась и продолжала вести Средневековье и Возрождение, мучая студентов всевозможными тестами, таблицами и прочими заданиями. Более того Елена Эммануиловна отдала ей ещё пару семестров. Сама Елена уже мало вела на фил. факе, но работала также в двух других крупных университетах Челябинска. Театр продолжал работать, недавно показывали Мольера. Спектакль по Пушкину больше не показывали. Варлеев ушёл из Театра, взял академический отпуск и учился на одном курсе с Серёженькой. С Лёшей они поссорились, поэтому в своём новом спектакле деревню Лёша назвал Варлеево. Сам Лёша Малорослый сделал тотальный ремонт у себя в квартире. Каждый раз, уходя в Театр, он проверяет, все ли краны закрыты у него в квартире. Его брат баллотировался в депутаты. "Хоть один из них умный" - сказала Елена Эммануиловна своим актёрам. Андрюша продолжал ходить с шарфом на шее, чтобы знать, что голова хорошо держится и иногда потуже его затягивал. Сыбугин и Гиблятуллина после исчезновения вернулся в комнату через месяц. Сыбугин был весь заросший, грязный, небритый, ногти были как железные и торчали на полсантиметра. У Гиблятуллиной был вид не лучше. Они нёсли такую чепуху, что все только смеялись, чем очень обижали их. По их словам, они ночевали в каком - то гнезде, а когда проснулись, то рядом с ними лежало яйцо, и оттуда вылупилась маленькая ящерка, очень перепугавшая их. Потом они жили в сарае старика Макара Назаровича Сурокова. В принципе Сыбугин всегда нёс одну только хрень, и все уже привыкли к этому. На этом злосчастия его не закончились, потому что Поребрякова исцарапала ему всё лицо. Теперь же каждый раз, когда он лежал на кровати и раздавался скрип двери, он в ужасе вскакивал. Проучившись год, он взял академ по неуспеваемости, а затем его вообще отчислили, и никто не знал, где он сейчас. Гиблятуллина поскорее доделала диплом и выпустилась. Катифа перевелась на заочное отделение. Сукченко вернулась через три дня, в ужасе собрала свои вещи и уехала домой. Она тоже перевелась на заочное и училась вместе с Катифой. Замразина и Шершина взялись, наконец, за ум и стали думать другим местом, то есть головой, и сессии сдавали хорошо. У Машаловой родился ребёнок и ей пришлось также переводится на заочное. Воспитывала ребёнка она одна, так как папа ребёнка, поразвлекавшись с ней, скрылся в неизвестном направлении. Катюша Стразова продолжала поражать всех своей феноменальной логикой. Говорят, что она зашла к Катифе в комнату, молча ударила ту книгой по голове и с гордостью ушла. Тупатову поймали врачи сумасшедшего дома через две недели после вручения. Она прогуливалась по Челябинску под ручку со своим молодым человеком. Санитары выскочили из машины и, ничего не говоря, забрали её. Медицина оказалась бессильной, чтобы вернуть память Тупатовой, поэтому её отпустили. Ира Глупницина каждый день красилась и делала причёски, чтобы не дай Бог не увидеть больше такого ужаса в зеркале.
   Через две недели после грандиозной пьянки в 616 комнате произошло вручение дипломов. Дипломы разделили на три части. В первую входили только красные, во вторую ударники, в третью троишники. В первую попали Свирина, Окурочкина, Кондрюкова, Стращеева, Бульбасова и ещё семь человек. Стращеевой вручили красный диплом, по словам Чередосовой "за творческое отношение к учёбе и за самостоятельность суждений". Во вторую попала Света Орлова и ещё несколько человек. Предпоследней дали Тупатовой и последней была Глупницина. После вручения Ира Свирина сказала речь от всего курса. Наташа Кондрюкова и Маша Окурочкина сразу после выпуска вышли замуж и стали Волокаевой и Лубочкиной. Маша немного прихрамывала. Через год после исчезновения Велиара выпустился следующий курс. Ахренеева носила волосы всегда распущенными и боялась их сделать шишкой на голове, она закончила с красным дипломом. Слава Носс по - прежнему был угрюмым идиотом. Явкина, пропустив год учёбы, наговорила столько любезностей Чередосовой и Ваконько про факультет и их самих, что ей разрешили задним числом сдать все экзамены, и она выпустилась вместе с Ахренеевой. Миссиченко, вдруг заговорив, поняла, что не может уже быть такой эмоциональной и вообще ушла с фил. фака. Маракова, Назакова и Саракова вернулись из небытия, после чего очень боялись своих теней, поэтому любили сидеть в темноте. На фил. факе повесили доску почёта, на которой был Серёженька, а также Назакова и Саракова, которых поместили туда за творческие достижения. Но Мараковой там не было, видимо, она была не достаточно творческой личностью. Лиза Заморозюк взяла академический отпуск и только недавно закончила. Канарейкина вернувшись из небытия через год, как исчез Велиар, съездила к будущему мужу в гости, вышла замуж через некоторое время и взяла академ. Инессу Коревскую больше никто на фил. факе не видел. Лескоздина, как только вернулась в свою одежду, придумала новую штуку - перед экзаменом сдавать собеседование по текстам в три захода, отдельно по Достоевскому, Толстому и Чехову. Логондонский смог забыть весь курс философии. Перед выходом он поклялся профессору, что больше никогда не возьмётся за философию, что она ему опротивела. Все пособия с дисками он выбросил. В итоге он где - то нашёл труды богословов и стал активно изучать их. Постепенно перешёл на христианство.
   Светлана Черехова, Александр Булгерников, Валерия и Анастасия успешно закончили учёбу. Светлана снимает квартиру вместе со своим молодым человеком. Проработав год в школе, она ушла оттуда в другое место. Валерия в июле вышла замуж, Анастасия успешно съездила в Москву и замуж пока не собиралась. Дэви, ещё немного проучившись, бросил учёбу и устроился программистом. В контакте он познакомился с девушкой. Когда ушёл в отпуск, то сразу уехал на Украину к ней. Дима жил в одной комнате с Серёженькой в двушке и учился на третьем курсе. Уже два года они жили с Екатериной Ваиновой в двушке, в которой жили когда - то Сукченко с Гиблятуллиной. Катюха до знакомства с Димой очень плохо училась, много пила и вытворяла такое, о чём стыдно говорить. Пришлось ей взять академ и учиться на Димином курсе. Теперь же она не пила, а хорошо училась. С Димой они всё делали вместе и всё успевали. Игорь Ярославович Наваголов защитил докторскую диссертацию и стал, как и его жена. Демид Борисович и Наталья защитили кандидатские диссертации и, наконец - то, поженились. У Сергея Маронцова с Ней всё было по - прежнему, они жили в своём вечном приюте - городе Еманжелинске, Снежане шёл уже пятый год. Она была самым счастливым человеком на свете и радостью родителей, которые посвятили ей свою юность. Семья часто прогуливалась по бульварному кольцу города, и каждый раз заходила в сквер. В этом сквере был небольшой пруд. Проходя мимо него, Снежане казалось, что оттуда на неё смотрит мужчина и махает ей рукой. Она махала в ответ, чем вызывала удивление своих родителей.
Оценка: 5.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"