-После всех передряг и глупостей мы уже не те, что были когда-то. С тех пор, как ты окончил школу, тебя словно подменили.
-Вуз - не школа. Приходится много заниматься, чтобы не завалить экзамены. Стало меньше свободного времени.
-У меня складывается впечатление, что тебе стало скучно со мной. Я почувствовала это уже на твоем дне рождения.
-Это неверное мнение.
-Иначе трудно объяснить то, что мы стали видеться не чаще раза в неделю. И даже, когда встречаемся, шатаемся по городу, не находя себе места.
-Разве? По-моему, находим, коль скоро бываем в разных местах.
-Тебя устраивает то, что мы больше молчим, чем разговариваем?
-Ничего удивительного - мы знакомы целую вечность. Нам не требуются слова, чтобы понять друг друга с полуслова.
-Именно по этой причине мы должны, наконец, выяснить наши отношения, которые с каждым днем, вернее, неделей становятся все хуже и хуже.
- Вольно или невольно я причинил тебе много зла, пытался развратить, в чем даже несколько преуспел, но, к счастью, твой здоровый инстинкт и целомудрие предотвратило самое худшее, что могло случиться в твоей жизни. Ты во время опомнилась, поняла, родительский гнев имел основания, и дала решительный отпор всем моим агрессивным поползновениям на твою незапятнанную репутацию и честь.
-Наверное, я отстала от нашего века. Я и сейчас считаю, что в тот вечер мы вели себя слишком разнузданно, в какой-то мере потеряли человеческий облик, не пожелав утихомирить свои инстинкты.
- Я неоднократно каялся в своих грехах, но ты до сих пор - так или иначе - напоминаешь мне о них.
-В первую очередь, должна каяться я, не только позволившая тебе слишком много вольностей, но и провоцировавшая их.
-Ты давно раскаялась, не бери лишний грех на душу. Стала почти святошей.
-Ничего-то ты не понимаешь. Был такой славный мальчик, превратился в циника. Если б не я, давно стал развратником и пошляком.
- Откуда в тебе столько ханжества? Оно у тебя врожденное - хорошо затаившееся - или благоприобретенное?
-Вредоприобретенное. Не обошлось без твоей помощи.
- В таком случае я вдвойне развратный тип. Таким не место в нашей стране, исповедующей моральный кодекс строителей коммунизма. Куда мне деваться, чтобы не запятнать чистый лик тех, с кем мне не по пути? Многие советуют, некоторые даже требуют, чтобы такие, как я, убирались в Израиль. А что скажешь ты?
-Чтобы убирался к чертям собачьим!
- Фу, как грубо. Филологу такие слова не пристали...
-Ты делаешь все, чтобы я возненавидела тебя. Ты всю жизнь мне исковеркал! Зачем только я когда-то связалась с тобой?
-Ты здесь ни причем. Это я в свое время навязался на твою голову.
-Такой хороший мальчик был в меня влюблен... На кого я его променяла?
-Вопрос чисто риторический.
-Дурак, пошляк, невежда!
-Чудовище, животное, ничтожество.
-Что ты со мной сделал, Петя?!
-Испортил твою жизнь, раз, превратил ее в ад, два, истоптал твою любовь, три, лишил тебя на мой счет иллюзий, четыре...
- Хуже, ты лишил меня иллюзий на мой собственный счет.
-Всегда приходится жертвовать чем-то. Зато ты сохранила самое главное.
-Сказал Петя очередную глупость.
-Невинность, самое дорогое свое сокровище...
-Дурак!
-Верно. Кто я еще, если до сих пор расплачиваюсь за несовершенный грех.
-Это я по сей день плачу по всем счетам, а ты с необыкновенной легкостью погасил свои долги, ни на минуту не признавая их, сколько бы извинений ни произносил, что скоро их выплатишь. На самом деле никогда не чувствовал себя должником, привык брать, не расплачиваясь. А когда тебе не давали, ощущал себя обиженным, потерпевшей стороной.
-Обделенным и обделанным. Как тебе такая игра слов?
-Какая мерзость! Не рот, а помойка.
-Тебе со мной дьявольски повезло.
-В каком смысле? Лучше помолчи, скажешь очередную пошлость.
-Кто еще, кроме меня, выслушает так смиренно и покорно столько нелицеприятных слов?
-С тебя, как с гуся вода. Сам невероятно обидчив, но не замечаешь, когда обижаешь других.
-Хоть одно обидное слово я сказал за сегодняшний день?
-Обидное? Мягко сказано.
- Очередной навет.
-Удивительнее всего, не замечаешь, что бьешь ниже пояса.
- Ничего такого я не делал. Разве констатация факта - само сбережение - оскорбление, удар ниже пояса?
-Мне искренне жаль тебя. Твое мужское самолюбие до сих пор уязвлено неполной победой.
-А мне вдвойне жаль тебя, так как ты ровным счетом так ничего не поняла. Твои понятия о женской чести и достоинстве даже бесполезно перетряхивать и посыпать нафталином, до такой степени они изъедены молью.
-Обе стороны обменялись мнениями...
-И пришли к полному взаимопониманию.
-Ты, действительно, настоящее чудовище, ничего, кроме урчания своего живота, не слышишь.
-Это еще мягко сказано.
-Не думала, что ты до такой степени варвар.
-Не заслуживающий прощения, тем паче поощрения - неслыханный акт вандализма...
-Самое ужасное, я продолжаю любить этого фигляра, по-настоящему не могу осудить его.
-Принимая во внимание последнее заявление обвиняющей стороны, высший суд постановляет: истице в иске отказать, она обязана оплатить все судебные издержки в размере своей повышенной месячной стипендии, пригласив в "лягушатник" ответчика в порядке возмещения нанесенного ему огромного морального ущерба. Ответчик, в свою очередь, в случае несогласия с решением суда, может обратиться в высшую судебную инстанцию для востребования с истицы большего - по своему усмотрению. Истице - в подобном акте отказать.
-Твой суд подкуплен. Если кто и должен платить, так это ты как вечно уклоняющийся от уплаты своих векселей.
- Придется тебе тряхнуть мошной.
-Она пуста. Без шуток, я потратила все до последнего рубля. Своди меня в кафе, хотя бы в долг. Кто из нас мужчина, в конце концов?
-Мой счет в банке опротестован и закрыт до окончания следствия.
-Кто может быть хуже нищего студента? Но я уверена, даже в твоих дырявых карманах найдется несколько жалких рублей, чтобы не ударить в грязь лицом перед своей старой знакомой.
- Ладно, твоя взяла. Все-таки нанесла мне запрещенный удар... выше пояса.
-А что там у тебя, если не секрет?
-Последняя десятка во внутреннем кармане пиджака.
-Живо, идем в ближайшее кафе-мороженое.
-Опять я должен расплачиваться за твои сладкие грехи.
- Жадина, каким был - таким остался. Хотел прикарманить жалкую десятку.
-Это кто говорит? Сама, небось, зажилила четвертной.
-Альфонс, несчастный. Последнюю денежку готов отобрать у бедной девушки.
-Канцелярская крыса и та богаче тебя.
-Сам ты... Есть пианист с такой фамилией. Или скрипач. Не помню.
-Постыдись. Страна должна знать своих героев.
ЛЕНА
-Вот, это, Петя, жизнь! Ничего лучше мороженого и шампанского нет на целом свете.
-Только, пожалуйста, не опьяней.
-С бутылки на двоих? Не смеши людей.
-Некого смешить. Каждый занят своим делом и не обращает на нас внимания.
-И правильно делает. Но я все вижу...
-Что ты видишь, окосев от двух бокалов шампанского?
-Тебя.
-Замечательно!
-И еще красотку за третьим столом.
-Чем она тебе приглянулась?
-Тем, что она положила на тебя глаз.
-Брось трепаться. Не изображай из себя пьяную.
-Я трезва, как стеклышко. Посмотрим, как ты расплатишься своей хилой десяткой. Учти, у меня денег нет, на меня не рассчитывай.
-Отлично. Познакомимся с милицией. Как у тебя обстоят дела с приводами в милицейские отделения?
- Я-то тут причем? Молодой человек, приглашая девушку в кафе, должен платить и отвечать по закону.
-Значит, ты допустишь то, чтобы меня посадили? Так советские люди не поступают.
-А как поступают советские красотки? Она не возражает, если подсядешь к ней за столик. Заплатит не только за себя, но и за тебя. И потом нисколько не пожалеешь...
-По-моему, мы теряем чувство меры. Довольно. Доедай мороженое, валим отсюда.
-Не торопись. Мы недавно пришли, а ты уже... отвали... Ты давно отвалил... Если б только знал, до чего мне тошно?!
-Кажется, шампанское пили полусладкое - не горькое.
-Зря мы сюда пришли. Все напрасно. Наш поезд ушел - назад его не вернешь.
-Поистине не наш сегодня день. Сначала мы обмениваемся идиотскими репликами, потом, кажется, находим выход - идем в кафе, где нам не раз было хорошо, и вот, пожалуйста.
- Мы слишком долго знаем друг друга. В свои восемнадцать - как прожившие вместе половину жизни старые супруги, пресытившиеся бытом, но продолжающие тянуть одну лямку в силу единственной тяги - привычки. Мы просто изжились. Наша детская любовь затянулась тиной. Перерасти во взрослую она не в состоянии. В этом, прежде всего, виновата я...
-Мрачные итоги решила подвести именно в этом месте?
-Тебя больше смущает место, чем итоги? Впрочем, это уже не имеет никакого значения.
-Что с тобой происходит?
- Я устала. Много лет, почти всю свою жизнь, я шла, бежала, мчалась тебе навстречу и вдруг уперлась в тупик. Слишком поздно поняла, что ты, совершая те же самые, на первый взгляд, телодвижения, незаметно даже для самого себя менял направление своего маршрута и, отклоняясь от - моего, угодил в собственный тупик.
-Что-то в твоей метафоре есть, кажется, мы действительно в какой-то момент разминулись маршрутами.
-Ты несся быстрее меня, но, петляя из стороны в сторону, все равно загнался в угол.
-Я все никак не мог понять, зачем мы сюда пришли. Теперь картина проясняется - мы здесь для того, чтобы сдать свои тупиковые маршрутные листки Человеку из кафе.
-Да, мы в последний раз пришли в наше любимое место, чтобы распрощаться с ним навсегда. Не обвиняя друг друга за несостоявшуюся любовь.
-К какому выводу ты пришла?
-Мы должны окончательно разбежаться в разные стороны, чтобы еще больше не тяготиться нашим общением.
-Это твое последнее решение.
-Вопрос?
- Констатация.
-Рад получить свободу?
-Констатация?
-На этот раз вопрос.
-Тебе действительно нужен мой ответ?
-Я хорошо его знаю.
-Тогда зачем спрашиваешь?
-По инерции заблуждения.
-Мудрено. Повтори, пожалуйста, свой вопрос. Я запутался в нашем словоблудии.
-А ты пока обдумаешь ответ?
-По-моему, ты преднамеренно позволяешь мне увильнуть от ответа, который может тебя как-то устроить.
-Ошибаешься. Меня устроит только тот ответ, увильнуть от которого ты пытаешься.
- Придется тебя разочаровать. Я не желаю предоставлять тебе свободу от себя.
- Трюкач! Я спрашивала, хочешь ли ты, повторяю, ты, получить свободу от меня?
-Не вижу разницы. С радостью или с печалью предоставив свободу тебе, я сам обрету ту же радость или печаль.
-После шампанского я плохо понимаю твою словесную эквилибристику. Выражайся проще и яснее, не жонглируя словесами.
-Никакого удовлетворения от нашего подобного волеизъявления я не получу. Надеюсь, и ты не относишься к пролетаркам, которым нечего терять, кроме своих цепей.
-Ты свои - потерял так давно, что не помнишь места их утраты.
-На самом деле плохо помню. Это случилось со мной то ли в пятом, то ли в шестом классе. А место - не забыл.
-Какие цепи ты имеешь в виду?
-Совсем глупым ребенком я влюбился в одну девчонку, пожертвовав ради нее своим единственным другом, рискуя нашей мужской дружбой.
-С тех пор много воды утекло. Я - не слепая.
-Глухая. Сделав тогда свой выбор, я не желаю от него отказываться. Но я не стану помогать тебе - определяться с собственным выбором.
-Поразительно, как легко ты, Петя, умеешь выскальзывать из затягивающейся на твоей шее петли...
- Я не люблю участвовать в роли, как жертвы, так и палача. И мне не импонирует невидимая и вместе с тем довольно прочная связь, существующая между ними.
-.Видимо, мое скудоумие не позволяет понять, куда же ты все-таки клонишь.
-Я имею в виду своеобразную платоническую любовь, которую палач обрывает вместе с жизнью своей жертвы. А жертва, в свою очередь, получая смерть из рук палача, избавляется вместе с жизнью от любви к своему убийце. Я подобные страсти - мордасти не разделяю. В известной мере понимаю, не отрицаю, но для себя отвергаю. Сам я тем более не желаю быть палачом или жертвой, или тем и другим одновременно.
-Мне трудно что-либо возразить тебе, настолько хорошо ты в последнее время овладел казуистикой. Но нутром своим я чувствую фальшь в твоих словах!
-Говори тише, мы здесь не одни, на нас уже оборачиваются люди.
-А мне на них плевать с высокого дерева. Но так как деревья здесь не растут, закажи еще одну порцию мороженого. Не пропадать же шампанскому!
-Все, перестань пить, тебе уже хватит.
-Мне не хватит! Люди!...
-Прекрати буянить. Нас вышвырнут отсюда. И за дело.
-Не было у нас никаких дел! И никогда не будет!
- Все, уходим!
- Что ты делаешь, насильник! Не тяни меня. Катись, куда хочешь, я остаюсь. Хочу мороженого!
- Если я уйду, кто за тебя заплатит?
-Дурачок, у меня есть деньги. Еще и останется.
-Восхитительно!
-А ты, жмот и лгун, больше мороженого не получишь.
-У меня остался целый шарик.
- Как всегда, у тебя - все, у меня - ничего. Не стыдно?
-Могу поделиться, пока у нас не приняли новый заказ.
-Думал, откажусь? Давай сюда... Напоил, запудрил мозги. Только тебе я и поверила.
-Кому верить, как не мне.
-Не чувствуешь интонации, врунишка?
-Одно из двух - либо я врунишка, либо не чувствую интонации.
-Сначала не почувствовал интонации, потом - соврал, любовь моя?!
-Я уже не твоя любовь? Или опять не та интонация, моя любовь.
- С тобой стало невозможно разговаривать. Ты - настоящий оборотень. Где мое шоколадное мороженое?
-Сейчас принесут. Ешь пока мое... Что ты так на меня смотришь?
-Может быть, я впервые вижу тебя. Сколько лет видела, но не рассмотрела.
-Плохо рассматривала, видать.
-Ты - темнила, потому тебя не разглядеть.
- А ты - светило.
-Ирония?
-Констатация.
-Можешь темнить сколько угодно, никуда я от тебя не денусь, так и знай. Я - твой крест.
-Ты уже от меня куда-то подевалась. На целую милю, хотя вот тут - рядом.
-Ты меня уже совсем не любишь? Не отпускай меня от себя, пожалуйста, не отпускай, что бы я ни говорила...Я так сильно тебя люблю, что только с тобой жизнь - жизнь... Если ты оставишь меня, я просто сойду с ума...
-Нам мороженое несут... Что ты, глупенькая, куда мы, связанные одной веревочкой, друг от друга денемся? Думаешь, шоколадно-слезное мороженое вкуснее? Дай попробовать.
- Тебе стыдно за меня? Сидит с тобой рева-корова-скандалистка-зануда-трусиха. Настроение всем портит... Не нужно, Петя, люди вокруг, смотрят...Не целуй мне глаза, в них одна соль...Сейчас же перестань, слышишь?! Мне уже не плевать на посторонних, я стыжусь их. Тихо как стало...Отпусти. Все. Я в норме. Не знаю, что со мной сегодня. Дикий страх тебя потерять. Я люблю тебя, до потери сознания боюсь, что ты меня разлюбил, больше не любишь или любишь совсем не так, как раньше, когда говорил об умопомрачении...Мало того, что я никогда не смогу тебя разлюбить - несмотря ни на что, - я еще и истеричка вдобавок. Разве можно такую любить?
- Я - такой же, как ты. Мы два сапога - пара. Один без другого никому не нужный.
- Ты можешь... Можешь еще какое-то время, пока я окончательно не приду в себя, без того, что у нас было и не было...
-Что было, то было. Чего не было, того не было.
-Как это тебе объяснить? Раньше я боялась потерять тебя, так как мы стали интимничать слишком рано. А сейчас мне кажется, что уже слишком поздно. Мне нужно прийти в равновесие, почувствовать своим нутром, что мой поезд не так далеко, что я могу его догнать с твоей помощью. Ты мне поможешь?
-Мы обязательно найдем выход из тупика, где стоят наши поезда.
- После дня твоего рождения у нас просто не было возможности остаться наедине.
-Мы ее не искали.
- Ты не искал.
-Да, в первую очередь, я.
-Ты боялся?
-За себя.
-А я - за себя. Мы обещали, дали слово... Глупо, конечно, но это - тормоз. Без тебя, без твоих усилий, мне себя с тормоза не снять. Жду, когда ты... понимаешь?
-В любое время дня и ночи, только скажи.
-Бедненький, тебе только одно и остается, что шутить. Я совсем не вселяю в тебя надежду?
-Констатация.
-Вопрос.
-Надежда умирает последней.
-Ведь я сходила с ума тогда наравне с тобой. Или я, по-твоему, делала все мыслимое и немыслимое лишь для того, чтобы, с одной стороны, не допускать тебя, а с другой, - сохранить? Смешно звучит - сохранить. Я не сохраняла и не сохранила себя. Я была твоей, хотя не стала женщиной - случайно, по глупости, из предубеждения, страха тебя потерять, а, может быть, потому что мы настолько давно дружим и знаем друг друга, что, лишаясь невинности чисто физиологически, становимся уже не теми любящими существами, какими были раньше. Словно нам мало той любви, и для поддержания ее на прежнем уровне мы нуждаемся в искусственном ее оплодотворении чисто животным способом. Я понятно излагаю то, что мужчины в силу обостренного полового влечения к женщинам не хотят принять для себя, следуя стадному инстинкту самцов? И это стадное чувство стало в нашем веке аксиомой не только для мужчин, но и, к сожалению, для женщин, боящихся отстать от стада себе подобных. Теперь уже и я бегу его догонять, не смирившись с тем, что выделяюсь из стада.
-Я тебя понимаю. Но понять - не значит, принять. С моей точки зрения, физическое обладание лишь дополняет, углубляет душевное и духовное единение влюбленных, достигших не столько половой, сколько человеческой зрелости. Нам пора...
ОТЕЦ
-Мы, родители, никогда не вмешивались в твою личную жизнь. Но, к сожалению, я вынужден задать тебе пару вопросов.
-То-то я удивляюсь, с чего вы так долго терпели, избавляя меня от ненужных признаний. Поздно, отец. Поговорим завтра.
-Завтра я могу тебя не увидеть. Ты опять не придешь домой. А утром я рано ухожу на работу.
-Завтра я, скорее всего, буду дома, тогда и задашь свою пару вопросов.
-Извини, Петя, придется тебе выслушать меня. Это, прежде всего, в твоих интересах.
-Ну, если так... Свои интересы я игнорировать не должен.
-В последнее время ты чаще всего ночуешь там, о чем мне знать вовсе не обязательно. Твои короткие объяснения до сих пор нас не то чтобы устраивали, но не особенно беспокоили, так как мы не сомневались в твоем благоразумии и порядочности.
- А теперь я подвергся с вашей стороны остракизму.
-Тогда бы нам пришлось изгнать тебя из нашего дома, а мы желаем прямо противоположного - чтобы ты не злоупотреблял частыми отлучками...
-Совсем даже не частыми. Не больше трех раз в неделю. Ладно, я не стану темнить. У меня есть женщина - молодая, привлекательная, порядочная, добрая. Мне идет девятнадцатый год. Все, я иду спать.
-Подожди. Ничего нового ты не сообщил. Появилась замечательная женщина, прекрасно. Ты намерен с ней долго встречаться?
-Почему тебя это так волнует?
-От романа с другой женщиной могут пострадать твои отношения с Леной. Если они уже не пострадали.
-Это не твоя головная боль. Моя.
-Но по вечерам именно мне приходится отвечать Лене, почему тебя нет дома.
-Она часто звонит?
-Исключительно редко. Видимо, тогда, когда ты не четко договариваешься с ней. Последний звонок был вчера. Ты не явился на концерт.
-Черт! Я совсем забыл. Какая досада! Сейчас же позвоню ей, извинюсь.
-Подожди. Она уже, скорее всего, спит. Ночь.
-Действительно, второй час... Что ты ей сказал?
-Будто ты замотался в институте, звонил домой, вернешься поздно, а я, в свою очередь, не смог дозвониться до нее, Лены.
-Мог бы придумать что-нибудь более вразумительное.
-Ну, ты и наглец! Я врать не умею, в отличие от некоторых. К тому же растерялся.
-Извини, папа. Я тебе подставил. Что говорит мама?
-Вспомнил! У тебя совесть есть?
-Что я ей скажу7Ума не приложу. Совсем заврался. Надеюсь, она спит?
-Походя, заговорил о матери, и тут же успокоился, что она спит.
-Мать поймет - ты ей объяснишь.
-Не подумаю - сам объясняйся с ней.
-Мне в институт к одиннадцати. Буду спать - не будите меня.
-Я ухожу рано. Мама разбудит, скажешь ей, где ты все время шляешься.
-Когда она встает?
-У нее местная командировка. Готовься отвечать.
-Я должен сказать ей все, как есть? Скажи ты, мне неловко. Последний раз прошу.
-Не подлизывайся. Сам ее огорчай.
-Будто она не догадывается? А ты, конечно, не знаешь. Разумеется, у вас наложено табу на обсуждение поведения сына. Думаешь, я полный идиот?
-Твоя мать, Петя, все еще не осознала, до чего ты докатился. Ей трудно понять, как ты мог предать Лену и вместе с тем - пусть редко - встречаться и морочить ей голову. Она все еще думает, что ты ребенок, я стараюсь ее в этом заблуждении не разубеждать.
-А как она объясняет мои отлучки?
-Верит в твои басни. Как-то я хмыкнул, так она набросилась на меня почти что с кулаками.
-Не думаю, что она всерьез принимает мою ночную учебу.
-Видимо, ей так хочется верить в нее. И врешь ты порой убедительно: в студенческом общежитии легче готовиться к курсовым, зачетам и экзаменам, тебе помогают чертить, вообще заниматься вместе удобнее и быстрее усваивать многие предметы: один лучше понимает одно, другой - другое. Одним словом, ты мастер вешать лапшу на уши.
-Тогда буду продолжать в том же духе. А про концерт я забыл - настолько сильно погряз в занятиях...
-Любовью.
-Остряк - самоучка.
-Лучше скажи, что соврешь Лене, это не мать водить за нос.
-С ней много сложнее - еще раньше были кое-какие накладки. Я уже так заврался, что дела мои плохи. Она мне не верит. Признаться во всем? Тогда нашим отношениям конец. И, кроме того, я боюсь за нее - ты сам говорил, у нее неустойчивая психика.
-Такое впечатление, что тебя больше всего беспокоит Ленино отношение к твоему приключению, а не сама Лена.
-Это далеко не приключение, папа. Я по уши влюблен.