-Увы, Питер лучше не становится. Ветшает, дряхлеет. Совсем запустили град Петра.
-Зато твое военное ведомство растет, как на дрожжах. Вы часом воевать со всем миром не собираетесь?
-Нападение - лучший способ обороны. Мы вас, обывателей, защищаем от возможных агрессоров - газеты читаешь?
-Да, самый большой в последние годы агрессор - Афганистан. Раньше был Израиль.
-Ладно, Петя. Что мы с тобой лезем в большую политику. В этом дерьме пусть наши Леньки в своем сраном Политбюро копаются.
-Правильно, неча нам думать, для этого дадены вожди - маразматики. Несчастная страна, несчастный народ - насилует их, кто горазд.
-И в хвост, и в гриву, и в зад, и в перед. Хватит хуйню пороть. Поговорим лучше о бабах.
-Можно и о бабах. С какой начнем - с твоей?
-Моя шлет тебе пламенный привет, через неделю прибудет с личным посланием.
-Что ж ты не взял ее с собой?
-Надоело брать...Задержалась по женской части.
-Что-нибудь серьезное?
-Думаю, ерунда. В последнее время стала мнительной. На этой неделе должна получить ответ в женской консультации. Сказала, пока не дождусь, не полечу.
-А ты?
-Что я? У меня отпуск, святое дело. Не смог перенести его.
-Мог бы задержаться, подождать Лену.
-Не знаешь мою жену? Она заставила меня лететь, сказала, так ей будет спокойней.
-Как вы живете - мирно?
-Устала она со мной воевать. Да и я в последние годы меньше бегаю на сторону.
-Надоело изменять жене?
-Кто сказал, что ей изменял? Никогда этого не было.
- Видимо, я что-то путаю, извини.
-Сколько сарказма?! Тебе, святоше, меня трудно меня.
-Где уж нам уж...
-Хреновый ты писатель, Петя. Смыслишь в любви не больше, чем в колбасных обрезках.
-Конечно, у меня хилый опыт по этой части.
-Никакого! И пишешь ты все время про любовь потому, что не имеешь о ней понятия.
-Что ты, Витя, расшумелся? Извини, если я задел твои чувства.
-На хер мне сдались эти чувства? Только не тебе судить о любви.
-Не мне - не буду. Оставим эту тему.
-Ты что думаешь, если я трахался и сейчас иногда трахаюсь, не упуская хорошего случая, значит, изменяю своей Ленке?
-Не изменяешь. Любишь только ее.
-Сукин сын! В твоей писательской башке не все извилины сморщились, как член после ебли.
-Виктор, перестань материться. Куда тебя все время заносит?
-Прости, я не знал, что у тебя стоит - и до, и во время, и после.
-Не будем докладывать друг другу, когда и где стоит, ладно?
-Не будем. Будто не знаем... У меня, к твоему сведению, в последние месяцы с этим делом есть проблемы.
-Надеюсь, разрешимые?
-Иначе лучший выход из положения - петля на шее.
-Так уж и петля?
- А ты думал? Трахаться - единственная радость у военного человека, даже если он в отставке. Это вы, штатские, находите более изысканные удовольствия.
-Издеваешься?
-Нисколько. Констатирую. Вот ты, например, писатель.
- Какой я к черту писатель?
-Что же тогда трахаешь по многу раз свои "Диалоги"? Наталья сказала, ты постоянно правишь рукописи, так и не кончив.
-Так и сказала?
-Более культурно, твоя жена - интеллигентная женщина. После того, как все же кончишь... "Диалоги", кого или что будешь трахать?
-Тебя!
-Я - плохой партнер, Петя. Уже сказал, почему. Кроме того, мужчины не в моем вкусе...
Извини, старик, я не хотел тебя обидеть. Сказывается инерция. Импотенция - не шутка, даже если она почти излечилась.
-Тогда не о чем тужить.
-Есть о чем. Я сравнялся с твоими персонажами.
-С кем именно?
-С собой, с тобой.
-И со мной?
-Все мы у тебя настоящие импотенты.
-В каком смысле?
-В буквальном.
-Поясни.
-В "Диалогах" мы трахаемся напропалую, но есть один небольшой нюанс.
-Ты меня интригуешь.
-Сейчас поймешь. Вот ты, Петя, сколько раз кончаешь за ночь?
-Ты совсем зациклился на этом моменте.
-Не знаю, как ты, а твой главный герой - не раз. О чем это свидетельствует?
-Во всяком случае, не об импотенции.
-Я ж говорил, что ты в любви ни ухом, ни рылом.
-Возможно.
-Факт! Не припомню, чтобы его партнерши кончали.
-Не сомневайся, кончали.
-Я не заметил.
-Главное, чтобы они заметили.
-Видимо, ты внес коррективы в последнюю редакцию "Диалогов", если они это засекли.
- В этом плане я ничего не менял.
-Так и не набрался опыта? Или строго следовал замыслу - не отпускать Петю далеко от себя?
-Не тебе зубоскалить, импотент хренов.
-Поверил?! Обрадовался, наконец, Витя отстал, ты вырвался вперед.
-Не помню, чтобы мы с тобой соревновались, кто кого обойдет на этой дистанции. Я бы и не рискнул, разве можно за тобой угнаться.
-Просто ты крепко держался за женину юбку. Неужто так ни разу не переспал ни с одной другой женщиной после женитьбы на Наташе?
-Так все тебе и скажи.
-Я и так знаю. Ты родился в прошлом веке, и строго придерживаешься строгой морали.
-Может, сменим тему?
-Подожди малость. Надо поставить знаки препинания в нужных местах.
-Я предпочел бы поставить точку.
-Рано. Как ты думаешь, наши женушки всегда оставались верны нам?
-Это надо спросить у них.
-Значит, за свою не ручаешься?
-А тебе как бы хотелось?
-Хочешь знать правду? Чтобы ты не мог ручаться за нее.
-Так как сам не ручаешься за Лену?
-Видит бог, не могу ручаться. Сам понимаешь, почему.
-Старая песня. Ты все еще подозреваешь меня?
-Забыл, но помню.
-Как это?
-Забыл обиду, но сам факт помню.
-Какой факт?
-Факт ее желания переспать с тобой. Факт твоего сокрытия данного факта. И, следовательно, возможность самого факта.
-Не с меньшим основанием я могу подозревать в том же тебя и Наташу.
-Но жена Цезаря вне подозрений?
-Что ты хочешь этим сказать?
- Видишь ли, дружище, что говорить, с Леной у меня жизнь не сложилась, но если я кого-то кадрил, то не без успеха. И, как правило, жалоб на меня в высшие инстанции, вплоть до Господа Бога, да простит он меня, что вспоминаю его всуе, не поступало. Елико забота о ближней всегда была у меня превыше всего. Я никогда не забывал о своем интересе, верно, но, в первую очередь, блюл интерес партнерши. И если кончал раньше ее или она вообще не кончала, что бывало исключительно редко, то лишь по воле и просьбе партнерши.
-Ты кончил?
-В каком смысле?... Тьфу ты, не сбивай меня, сам собьюсь. О чем мы говорили?
-Ты говорил, а я, как дурак, слушал. Одного не могу взять в толк, ради чего талдычишь мне одно и то же.
-За давностью лет могу, наконец, сказать тебе, что и жена Цезаря...
- Если у тебя возникли проблемы с сексом, не вымещай свое настроение на мне. Стоило ли через столько лет прилетать сюда, встретиться со мной, чтобы...
-Извини, старик, наверное, я перепил. Сам ты чуть-чуть, а я, как сапожник... Перебрал, несу чушь... Просто приятно, когда есть что вспомнить... Когда тебе по роже, а ты видишь, это только начало, первый акт, увертюра любовного действа...
-Не узнаю тебя, зачем тебе все это надо?
-Надо было. Теперь не надо, пока не надо...
-Все, Витя, мне пора, отоспись. Еще встретимся. Меня ждут дома.
-Никак не дождутся? Не веришь мне? Зря. Все они одинаковые, Петя. Я говорю это тебе как другу.
-Хорошо, хорошо...
-Что же ты, старичок, ничему такому ее не научил? Пришлось мне...
-Довольно! Отпусти руку!
-Сядь! Сядь, я говорю! Раз решил сказать, скажу. Столько лет молчал, теперь имею право, за давностью лет наказанию не подлежу... Я долго не мог ее обломать, опять же дети крутились под ногами...
-Витя, не испытывай мое терпение....
-Помогло плавание, плавает Наташа чертовски хорошо, не хуже меня. Заплыли мы так, что берег не разглядеть. И вдруг налетел холодный и сильный ветер, дождь, волны... С трудом доплыли назад. На берегу ни души - и так-то почти никого не было...У Наташи зуб на зуб не попадает, дрожит. И я замерз...Одежда, что лежала на берегу, вымокла, хоть отжимай. Сам не свой, прижался к Наташе, обнял ее. Смотрю, ничего, вроде как не замечает. Я не сразу сообразил, что совершаю. Но мои руки знают свое дело. А Наташа опомнилась и залепила мне оплеуху, но меня это только распалило. Я схватил ее на руки, она рыпалась - рыпалась, даже укусила меня в плечо. Потом успокоилась. Я ее целую, опрокинул на землю... Ну, говорит, Петин лучший друг, что дальше будем делать. Думала взять меня на испуг, да не тут-то было. А что моему лучшему другу сдеется, отвечаю, он сам такой - сякой, я его знаю. Вот как, тогда у меня нет вопросов, только оставь меня в покое и приведи себя в порядок. С пылу, с жару не заметил, как у меня сползли вниз плавки. Ну, думаю, если ты на это обратила внимание, значит, наша песня лишь начинается. И пытаюсь снять с нее купальник. Она не сильно бьет меня в пах. Больно, говорю, и не хорошо еще больше заводить чужого мужчину, даже если он лучший друг мужа, он ведь тоже человек, не из железа или мрамора. Ладно, пошутили, и хватит, заявляет, одеваемся, бежим домой, дождь вон как хлещет, а у самой соски отвердели. Чего уж теперь, отвечаю, все одно, мы оба мокрые, как курицы.
-Я замерзла, - говорит. - А я на какой предмет? - Чтобы не терять лица. - А ты его знаешь, мое лицо? Обращала на него внимание? - Лицо как лицо. - А ты погляди лучше. - Другого места не нашел? -Лучшего нам не найти. -Пусти! Но я крепко держу и снимаю с нее лифчик, как увидел ее белоснежную грудь на золотистом от загара теле, так еще больше захотел... Раздвигаю ей колени и запускаю руку... Ощупываю ее лоно, мокрое от влаги. Значит, сама хочет меня. Полный отпад! Она сопротивляется, бьет меня кулаками по груди, плечам, животу, схватила за член. Верный признак того, что можно... Под сильным дождем, в грозу, я ее взял. Неслыханный кайф, скажу тебе!
-Пьяная рожа! Придумал бы что-нибудь умнее.
-Не веришь? У чьей жены большая родинка на попке?
-Ну, ты и скотина!
-Не смог я мимо нее пройти, извини, старик. Наталья - женщина, что надо! Знаешь, меня подкупила ее непросвещенность, хотя и удивила. Так получилось, что брал я ее сзади, так она не сразу поняла, чего я хочу. Но когда я в нее вошел - по самые яйца, - стонала и металась так, что я боялся выпасть, держал за груди крепко - накрепко. Дождался ее оргазма и тогда дал себе волю, во всю работая своим членом, умеющим постоять за себя и за того парня.
-Мерзавец! Даже если ты в пьяном угаре все сочинил...
-Прогресс налицо, ты уже допустил. Родинка убедила? Когда я в нее кончал, она прижималась ко мне изо всех сил... Не было тогда на всем земном шарике такой пары, которая б чувствовала себя лучше... Потом мы купались голышом, качались на волнах, целовались и я снова обладал ею - уже в воде. Ни у одной женщины до Наташи с таким наслаждением я не целовал между ее ног, не лизал губы, промежность... У меня сложилось впечатление, что и она подобного кайфа не испытывала до меня. Я всегда критически относился к себе, как Маркс и ты, все подвергал сомнению. И если отверг их, то лишь тогда, когда отдыхал в воде на спине, а она начала целовать меня, спускаясь все ниже и ниже, пока не приблизилась к моему оживающему члену. Я предложил ей взять в рот, она оказалась к этому не готова, назвала меня извращенцем, но вместе с тем пожелала как-то соответствовать моменту. От нежного ощупывания и поглаживания моего органа, находящегося не в лучшем состоянии после выпавших на его долю испытаний, перешла к поцелуям, в результате чего мой пенис встал во весь свой рост, который она назвала исполинским. Кончиком языка облизала головку, а затем стала покусывать ее, отчего я взлетел на небо. Она испытала тот редкий восторг, который получает женщина, чувствуя, что происходит с ее мужчиной, в считанные секунды достигающим лучших кондиций и рвущимся вознаградить подругу за ее труды. Тут же, в воде, мы занялись любовью и кончили одновременно...Что же ты, Петя, не постиг азы любви - Наташа позже призналась мне, что ты даже не осмеливался предложить жене оральный секс. Надеюсь, после меня Наташа брала у тебя? Если ж нет, чего-то у тебя, прости, для настоящей половой жизни не хватает...
-Здорово ты меня, однако, достал.
-Но как-то слишком спокойно это говоришь. Или Наташа повинилась перед тобой, показала, на что способна, и ты ее простил?
-Ни, боже мой! Пусть она ничего не знает, а то нашей дружбе конец.
- Ты, похоже, не так уж ревнуешь, если ради наших отношений готов смириться с изменой жены?
-Что не сделаешь для лучшего друга, особенно когда у него половое расстройство плавно перешло в умственное.
-Не поверил? И хорошо. Моя совесть перед тобой спокойна...
-Теперь, осознав выполненный долг, позволишь мне покинуть твой гостеприимный дом?
-Подожди. Я сочинил, что у меня не стоит.
-Рад за тебя.
-Могу доказать.
-Не сейчас и не здесь. И не мне.
-Твоей жене, может быть?
-Точно, ей лучше всего. Вспомните молодость. Я оставлю вас вдвоем, пойду с Петькой в кино. А потом спрошу у нее, как она тебя нашла - лучше или хуже, чем тогда. Какой способ любви предложишь ей на этот раз? Сидя, стоя, сбоку?
-Это все, на что способна твоя писательская фантазия?
-Извини, Витек, я классик.
-Оно и видно. Жаль мне твою Наталью. Что только она нашла в тебе? Не сомневаюсь, как мужик ты ее никогда не радовал. Трахаться умел лишь со своими "Диалогами". И материально скорее она содержит вашу семью.
-Все верно. Давно уже живем с ее переводов.
- С каких пор ты такой непробиваемый?
-Лучше скажи, какая муха тебя укусила, что изо всех сил пытаешься меня разозлить?
-Кажется, я перегнул палку.
-Что с пьяного взять?
-Трезвым я бы никогда не признался в своем грехе. Не нужно было тебе отпускать ее к нам без своего сопровождения.
-Она мне говорила.
-Что именно?
-Все, Витек, все - до последнего твоего вздоха и выдоха.
-Неужели?!
-Так уж повелось в нашем доме. Извини, старичок.
-Срамотища!
- Точно сказал.
-И ты еще меня уважаешь?
-Как ты меня.
-Я тебя уважаю.
-И мне ничего другого не остается.
-Она сказала о том, что я целовал ее родинку?
-Конечно. Данный поцелуй пришелся ей по вкусу даже больше, чем облизывание головки твоего исполинского пениса.
-Странно все это.
-Данный поцелуй или облизывание, или твой размер?
-О размерах друг друга мы имеем понятие с незапамятных времен. Не забыл, как я сидел на тебе верхом?
-Такое незабываемо. Уже тогда ты заметно выделялся среди нас тем, чем гордишься до сих пор.
-Увы, сейчас не горжусь... Между прочим, у тебя первого из нас троих случилась эрекция. Часом, не на меня?
-А на кого еще? Девчонок среди нас не было.
-Значит, я произвел на тебя большое впечатление?
-Неизгладимое. Я увидел у тебя нечто такое, о чем мог только мечтать и думать. Подумал и тут же не сумел справиться с собой.
-Повернулся к нам задом, но уже было поздно. Я помню, очень удивился тому, во что вполне приличное превратился твой маленький член. Мы стали подшучивать над тобой, и у нас, как по команде, тут же тоже встали. После этого все вы выбрали своей мишенью меня, ты же особенно выделялся своими острыми словечками. Поэтому я подставил тебе подножку, ты упал, а я сел на тебя. По-моему, ты не возражал, хотя раскричался, что я сделал тебе больно.
-Еще бы нет, ты чуть не раздавил мне яйца.
-Если б знал, что ты сделаешь через два года, раздавил бы.
-А я б оторвал с корнем твой вздыбившийся вверх пенис.
-Что ты и попытался сделать.
-Однако не возражал, когда я схватил его, чтобы освободиться от тебя. Но это мне помогло.
-Вид у тебя стал довольно жалкий.
-Зато у тебя боевой.
-Еще бы, когда ты не выпускал мой член из рук.
-Скажешь, тебе это было неприятно?
-Приятно, черт побери! Я предпочел бы на твоем месте видеть девчонку, но ты был первым человеком, который дотронулся до меня - да еще так. Хорошо, что мы были не вдвоем.
-В противном случае...
-В противном случае я бы не отпустил тебя, интересно, как бы ты повел себя дальше. У тебя были какие-нибудь мысли на этот счет?
-Были. Представил, как тебя кастрируют.
- Завидовал мне?
- Я никогда не любил насилия над собой.
-Значит, я неправильно понял тебя. Извини задним числом. Ничего, позже ты с избытком отыгрался.
- Дурень, я меньше всего думал о тебе.
-Мог и не думать, но испытывал особенное удовольствие оттого, что Лена - в конце концов - отдалась тебе, а не мне.
-Клянусь, ничего такого не было.
-У меня сохранилась фотография той поры. Хорошие были времена. Надеюсь, став старше, ты везде прибавил в росте?
- Наташа сказала мне, что поделилась с тобой информацией на этот счет, когда восхищалась твоим пенисом.
-Потрясающая у тебя жена! Где только ее отхватил? Жаль, приехал через два дня после нашего романа, не пришлось нам с ней больше заняться сексом.
-До чего же вы похожи! Она сказала мне слово в слово то же самое. Надо будет устроить вам очную ставку.
-Зачем, если она сама во всем призналась?
-Разве тебе неприятно хотя бы поговорить о том, что так дорого, но временно стало недоступно?
-Сукин сын!
-А теперь скажи, как на духу, откуда почерпнул информацию о родинке на попе моей жены?
-Откуда, откуда? От верблюда - Ленки.
-По-моему, вы оба свихнулись. Вам что, не хрена больше делать, чем обсуждать наши задницы?
-Твоя задница меня не волновала даже в лучшие твои времена...
-Однако сам говорил мне, что уже тогда от одного ее вида у тебя встал.
-Говорил? Ты меня разыгрываешь.
-Нисколько. Через два года, когда мы обсуждали нашу первую женщину, ты объяснил мой успех совершенством того, на чем я сижу. Признался, что сам с трудом устоял, чтобы не дотронуться до моего голого зада.
-Я такое сказал? Не помню. Хотя твоему заду, в отличие от переда, можно было позавидовать. Но сейчас твоя задница уже никого не волнует. Хотя, извините месье, моей жене есть что вспомнить, она, возможно, как прежде, питает к ней интерес.
-А тебя, как я понял, в порядке компенсации волнует задница моей супруги.
-Если быть честным, не только задница. За что и схлопотал по морде двадцать лет назад.
-Запомнил, что сказала Лена про родинку. Где она ее разглядела?
-Когда они вместе мылись в бане.
-Глазастая у тебя жена. И болтливая к тому же.
- Она не слепая, видела, какими глазами я смотрел на Наташу. Вот и сболтнула лишнее, прокатившись насчет ее женских добродетелей - несмотря на двойные роды, твоя жена сохранила почти девичью фигуру, а какой другой женщине это приятно, вот она и отпустила несколько ярких замечаний, одно из которых я запомнил... Зачем ей понадобилось это мне докладывать? Бабы сами часто не понимают, что несут. Как ты думаешь, при разделе нашего имущества суд учтет разглашение тайны в мою пользу?
-Ты окончательно окосел?
-Петя, милый, она хочет со мной развестись.
-Вы обалдели на старости лет? Какой еще развод придумали? Целый вечер несешь мне всякую чушь, а главное выдал только под конец.
-Лучше бы я на ней не женился, оставил тебе. Она мне всю жизнь исковеркала. А теперь еще инициирует развод. И по делу. Ей давно надоело жить с блядуном, но раньше держали сыновья, а теперь они стали взрослыми. Я присмирел, но все равно изредка погуливал. Мы уже давно, как знаешь, спим в разных постелях. Наш развод неминуем... Петя, друг, сделай доброе дело, трахни мою женушку, поговори по-хорошему с ней в постельке, чтобы она простила меня, старого хуя. Меня обещали вылечить, больше изменять не буду.
-Нельзя же так раскисать! Возьми себя в руки.
-Петя, пойми, я всегда любил только ее одну, и сейчас люблю не меньше. Все мои поебушки никакого отношения к любви не имели.
-Несчастный кретин! Можно подумать, с горя гулял на стороне. С жиру!
-С жиру? Не хера ты не понимаешь. Она любила тебя, а не меня. С самого начала до сегодняшнего дня. Я ее не виню, только себя. Любовь, как деньги - или они есть, или их нет. Деньги у нас были и есть. Любви не было и нет. Ее любви. Вот она и решилась. Бросает меня. Один я теперь - один - одинешенек. Из армии уволился, работенка у меня не пыльная, от безделья. Ты вон вкалываешь на гроши, до пенсии долго, трахаешься по вечерам с "Диалогами", по ночам - с женой... Молчу. Это запрещенная тема. Наташа - такой деликатес... Как его еще можно назвать?
-Не знаю.
-Какой же ты на хер писатель, таких элементарных вещей не знаешь.
-Все, Витя, ложись в постель, завтра поговорим. Мне уже давно пора идти домой.
-К Наташе? Счастливец, у тебя такая жена, такая замечательная женщина, но я почему-то люблю не ее, а Лену, которая посылает меня туда, куда я десятки лет вставлял свой пистон, ебарь проклятый. Приди завтра, но водку не приноси.
-Я и не приносил.
-И не приноси. Посмотри, больше не осталось?
-Всю выпил.
-Спаивал друга? Нехорошо. Ты у меня единственный, кто остался, кроме моих ребят. Но я им уже не нужен. А тебе?
-Ты всегда был нужен мне. Даже тогда, когда не нужен.
-Это не для моих мозгов. Иногда ты бываешь порядочным говном, но я привязался к тебе с тех времен, когда мы сидели на одном горшке в яслях. Помнишь?
-Помню. Нас с тобой никто не разлучит.
-Теперь я буду здесь жить. Не выгонишь меня?
-Это твоя квартира.
-Досталась от матери, пусть земля ей будет пухом. Но я не о том. В фигуральном смысле, ты не подашь на развод со мной? Не возьмешь самоотвод? Фу ты, черт, не пошлешь меня на хуй?
-Может, и пошлю, если будешь плохо себя вести.
-Я буду паинькой. Обещаю больше не дразнить тебя, не обижать. Прости меня, старого засранца.
-Я пошел. Завтра позвоню, встретимся снова.
-Позвонишь?
-Обязательно.
-Ведь я гордый мудак. Не позвонишь - не позову. Попробуешь помирить меня с Ленкой, моей девчонкой?
-Непременно. Спи.
-Не засну до тех пор, пока не помиришь.
-А ты попытайся, закрой глаза.
-Закрыл. Я ее вижу. Мою девочку с косичками. Никогда ее так не любил, как тогда, так мне казалось. Ошибся - сейчас люблю сильнее. Я не смогу жить без нее, Петя.
-Я ушел.
-Подожди. У тебя есть таблетки.
-Какие? Откуда?
-Не от любви. От любви не бывают. От башки - от головной боли.
-Нет.
-Посиди еще со мной. Пожалуйста, друг мой единственный...
-Хорошо, Витя.
-Дай руку. Ты мой последний оплот в этой жизни. Тебя не станет, я рухну.