-Что тебе стоит, останься у меня. Все и так знают, какие у нас с тобой отношения.
-Ты забыл, что я не одна.
-Во-первых, мать предложила Ире диван в своей комнате. Во-вторых, Петька рвется проводить ее до дома.
-В одиннадцать часов вечера? А куда твой сыночек денется потом?
-Как-нибудь доберется до своего дома. А то я могу позвонить приятелю - переночует у него.
-Кажется, у тебя после празднования твоего юбилея окончательно поехала крыша. Вызови такси, посадишь нас в него и вернешься к матери.
-К той самой?
-К своей. Не мешай мне мыть посуду и лучше вытирай.
-Ей конца не видно. Петька с Ирой все таскают и таскают.
-Ира предлагала мне помочь мыть посуду, ты отказался.
-Не хотел мешать детям разговаривать.
-Нехорошо получилось...
-То, что Петька не проводил Наташу? Так ведь Васильевы взяли ее к себе, Предлагали и Петьке - он предпочел общество твоей дочери.
-Не понимаю я ваших отношений. Судя по взглядам, которые бросала на нас с тобой Зина, у тебя и с ней что-то было.
-Что-то. Ну и что?
-Вздорная мысль - пригласить их вместе - жену и Зину.
-Я их не приглашал.
-Ты никого не приглашал.
-Даже тебя.
-А я приперлася...
-Вот, видишь. Я не виноват.
-Большего дурака свет не видывал. И что я в тебе нашла?.... Посуда что ли кончилась? Пойди - посмотри и заодно отнеси в комнату чистую. Не бери столько - перебьешь. Ты не очень пьян?
-Чуть- чуть...
-Не приставай...
-Мне хочется...
-Перестань дурачиться, Ира идет... Неси посуду.
-Оставь тут. Мы с мамой потом все поставим на место. Поздно уже... Может, все же останетесь?
-Я уже сказала тебе...
-Русским языком...
-Раз других не знаешь.
-Знаю... язык жестов...
-Все, Петя! Моему терпению пришел конец. Уходим.
-Тебе нас совсем не жалко.
-Кого это нас? Мы уже - Николай Второй?
-Петек.
-Ты смотри у меня!
-Отец за сына не отвечает, как говорил товарищ Сталин, чтоб он горел в аду.
-Ты ответишь. Чтобы никаких амуров между нашими детьми не было!
-Сейчас я пойду и скажу им.
-Куда ты? С тебя, дурака, станется... Не нравится мне их уединение...
-Думаешь, им было очень интересно торчать тут весь вечер с нами?
-Зачем посадил их рядом?
-Петька, пострел, сам рядом сел.
-Проворный у тебя парнишка.
-Не понравился?
-Уж слишком юркий. За ним нужен взгляд да взгляд... Язык заплетается...
-Устала, маленькая? Вызову такси, если не передумала?
-Вызывай. Пора сматываться.
-Возьми деньги.
-У меня есть. А сына куда денешь?
-Раз вы уедете, останется здесь. Пошел звонить.
-Иди... Что ты на меня уставился?
-Не хочу разлучаться с тобой. Пора нам сходиться всерьез. Не возражаешь?
-Сначала, как учил классик, надо размежеваться, а уже потом соединяться.
-Развод - дело решеное. Чистая формальность.
-Иди звонить.
-Скажу Петьке. Он вызовет машину... Сидят наши голубки, воркуют... Жаль трогать их с места...
-Что это ты так умиляешься, голубь мой?! Если что-нибудь с моей девчонкой случится, от твоего голубка мокрого места не останется, понял! И тебе самому мало не покажется!
-В гневе ты еще прекраснее, голуба!
-Прекрати, Петя! Ты пьян и не понимаешь, чего я больше всего на свете боюсь.
-Катенька, милая... Больше всего на свете надо бояться одиночества, а не любви. Если между нашими детьми установится дружба, нужно этому только радоваться.
-Я не хочу никакой любви между ними.
-Что ты имеешь против моего сына? Чем он тебе не угодил?
-Я не против него. Я против того, чтобы моя дочь влюбилась. Ни мне, ни ей это не надо. Не ко времени ей вообще влюбляться в кого бы то ни было. Впереди институт - туда еще надо попасть.
-Поступит, как пить дать. Она же у нас отличница, без пяти минут золотая медалистка.
-Вот пусть сначала окончит школу, поступит в вуз, а потом может влюбляться в кого захочет. Хоть в твоего сына!...
ПЕТЯ
-Посадили в машину, пошли спать.
- Еще двенадцати нет, рано. Давай, отец, подышим свежим воздухом.
-Не мешает размяться. Ты не слишком много выпил?
-Я пил? Самую малость...
-Не нужно было злить мать.
-А что она на самом деле? Даже выпить за родного отца мешала.
-Мало того, что сам безмерно пил, все время подливал Ире.
-Это твоя Катя тебе сказала?
-Сам не слепой, видел.
-Не пила ваша Ира, если подсматривал за нами. Можно подумать, кто-то ее спаивал?
-У меня к тебе настоятельная просьба, сынок.
-Сегодня твой день, проси все что угодно. До двенадцати. После - я не буду таким добрым.
-Дело вот в чем...Не знаю, как начать...
-Уже начал, отец. Беспокоишься за Иру?
-У меня нет для этого оснований. Но знаешь, береженого Бог бережет.
-Не трону я ее. Ты это имеешь в виду? У меня есть, кого трогать!
-Пожалуйста, не злись!
-Все, отец! Я-то думал, у тебя серьезная просьба. Напрягся уже, вдруг не смогу выполнить ее... С Катиной дочкой мы просто болтали, чтобы не видеть и не слышать весь этот паноптикум, фигурально выражаясь. Жаль, не знал, что придут Васильевы - поздравил бы тебя в другое время. Что за дела, собирать под крышей отчего дома всех своих баб? При самом либеральном отношении к твоему приключению, я не мог спокойно наблюдать, как оно отражается на здоровье и настроении матери. Она не заслужила такого твоего поведения!
-По-моему, Петя, все у нас было довольно мило. Никаких эксцессов, как видел. Наташа с моими друзьями, Таней и Сашей хорошо и мирно разговаривали...
-Даже Васильевы встревали по делу. Только вы с Катей, хотя почему-то и сидели порознь, не рядом, большую часть вечера молчали.
-Катя сидела рядом с бабушкой, они обе ртов не закрывали.
-Бабушка не давала ей молчать. Никак не думал, что она встанет не ее сторону.
-У тебя слишком обостренное восприятие, сынок. Бабушка занимает полный нейтралитет, она ни раньше, ни теперь - никогда не вмешивалась в мою личную жизнь.
-В таком случае мог бы взять с нее пример, не соваться в мои дела.
-Разве в этой связи у тебя есть на меня компромат?
-Забыл, какая просьба только что прозвучала из твоих уст?
-Мы - взрослые мужчины?
-Предположим.
-Для меня мои отношения с Катей - почти все, что осталось. Я потерял жену, работу...
-Катя компенсировала и то, и другое.
-Если даже это так, тем более я должен дорожить Катей. Любой неверный шаг, я ее лишусь.
-Никуда она от тебя не денется. Уж если могла прийти вечером, да еще с дочкой, зная о том, кого встретит, можешь не сомневаться, ты - в ее надежных руках. Рыпнешься - ничего не выйдет. Она цепко держит тебя за одно место!
-Нельзя не хамить хотя бы сегодня?
-Уже завтра, начало нового дня. Но все равно извини...
-Я понимаю, ты расстроен из-за того, что Наташа остается одна...
- Сказать тебе, что будет главной причиной вашего развода? Ведь мы обещали говорить друг другу правду. Если связь с Катей - твоя последняя лебединая песня, то главная ее тема исходит, сам знаешь откуда. А слова народные!
-Грубо, бестактно, несправедливо. Музыка, сынок, идет из моего сердца. Жаль, ты до сих пор не можешь - не хочешь этого понять.
-У тебя, отец, очень музыкальное сердце. Сегодня я имел лишнюю возможность в том убедиться, наблюдая за тем, как в твоем родовом гнезде собрались все еще твоя жена и любовница. Срамота!
-Мне нечего и некого стыдиться.
-Конечно, ты ж всех их любил, всем своим сердцем - в порядке последовательности перечислю - Лену, Наташу, Зину, Катю. Кто-то остался за кадром - чистое недоразумение. Жаль, я пошел не в тебя.
-К сожалению, в меня. Я не меньше тебя страдал, когда Лена ушла от меня к моему единственному другу.
-Меня тогда не было, если помнишь.
-Есть сейчас. Ты чуть старше, чем я в то время. Если я суюсь в твою боль, то лишь потому, что хочу разделить ее с тобой. Вина за то, что мне сейчас хорошо, когда тебе плохо, лишь усугубляет понимание твоего страдания.
-Все это одни слова. Когда тебе хорошо, ты меньше всего думаешь о других. По себе знаю. Я уже давно не страдаю. Забыть Светку - не забыл, врать не стану. Но не на ей одной сошелся свет клином. Так что уйми свою вину. Лучше подумай о матери. Вот за кого должно болеть твое сердце! Каково ей было видеть твою Катю - молодую, красивую... На то, как она разговаривала с бабкой, накладывала ей на тарелку еду, перекидывалась с тобой взглядами... Где твое сердце, отец, если ты мог позволить себе это зрелище?! Как только самого не воротит от этой лжи? Чудовищно было собирать нас всех под одной крышей. Лучше б ты пригласил к себе шлюх. Если бы ты любил своих женщин, то никогда б не позволил им встречаться с тобой за одним столом - да еще в такой день. К тому же в вашем возрасте, да еще с молодой - последней твоей "любовью". Никто из нас не мог отказаться от этой встречи, никто, ты хотя бы понимаешь, почему?
-Потому что я люблю всех вас. Всех, кроме Васильева, но мне его навязала Зина. Я вообще не хотел, чтобы они приходили. Но не мог отказать ей...
-Ты пьян. Никто не отказался, так как ты любишь нас? Все у тебя шиворот - навыворот. Это мы тебя любим! И только поэтому пришли к тебе. Мы любим тебя, будь я проклят!
-Что ж в том плохого, что все мы любим друг друга? То есть не все... Я совершенно запутался... Пить надо было меньше... Ведь я совсем не умею пить...
-Все просто обожают твою Катю, а она - нас! Ты и ее не пощадил - выставил на всеобщее обозрение. Ай да Петя, ай да сукин сын!
-Никто ничего не понял... Я и сам не понимаю...
-Нечего понимать. Ты подводил итоги, совмещая в то же самое время прошлое с настоящим. Твое стремление к честности и желание оставаться молодым так сильно держат тебя за яйца, прости, просто точнее не скажешь, что совершаешь подчас самые экстравагантные поступки. А в результате - в сухом остатке - остается не честность - ложь, не молодость - дряхлая старость. Нам с Ирой было жалко смотреть на всех вас, цепляющихся за свои мелкие воспоминания...
-Вы нас обсуждали?
-Коротко обменялись мнениями о том, как наши матери готовились к встрече лицом к лицу, наводя на себя марафет, перерывая свой гардероб, крася головы... Все это так грустно и смешно... Что ты бормочешь? Какая я твоя совесть? Окснись, отец! Я погряз в разврате, блядую налево и направо, так как в противном случае не нахожу себе места... К тому же болят те самые яйца, о которых уже однажды говорил тебе...
- Сейчас не самое подходящее время это обсуждать, но Наташу сильно беспокоят твои ночные похождения. Она просила меня поговорить с тобой.
-Считай, поговорил. Я сам знаю, пора мне завязывать с этим паскудством. Противно... Дурак тот, кто не учится на чужих уроках, вспомним нашего Игоря. Лучше пусть болят яйца. Есть очень простой выход, чтоб не болели...
-Мой мальчик...
-Ты совсем пьян, папа...
-Я никому ничем не могу помочь... И хотя бы чувствовал оттого себя несчастным?
-Кто сказал, будь счастлив, если можешь им быть? Прутков или Минин и Пожарский?
-Пожарский... Тише, не греми, разбудишь бабушку...
ПЕТЯ
-Ночью наговорил тебе много лишнего, так что прости меня, дурака.
-Ничего не помню. Голова болит.
-На, выпей. Опохмелись.
-Не могу. Бабушка все еще спит?
-Как же, как же. Давно встала, прибралась, сидит на скамейке в своем любимом скверике.
-Ты проводил ее туда?
-Такой милости она мне не позволила. Крепкая старушка, дай Бог ей здоровья.
-Дай, Бог...
-Ты действительно забыл, о чем мы говорили?
-Кажется, я просил тебя о двух вещах.
-Об одной.
-Напомни, о какой.
-Вспомни сам.
-О том, что беспокоит нас с Наташей?
- Тебя тоже?
-Меня - не в последнюю очередь. Ты обещал прекратить ночные вылазки - я ничего не перепутал?
-Ничего я тебе не обещал.
-Странно, а мне показалось...
-Разговор шел после двенадцати.
-Что из того?
-То, что заявки трудящихся и нетрудящихся принимались до полуночи.
-Какие заявки? У меня и так голова болит, а еще ты тут ее морочишь.
-У тебя только голова болит?
-Все болит.
-А яйца?
-Что ты все время пристаешь ко мне со своими яйцами?
-Сейчас речь идет о твоих.
-Не стыдно? Совсем распустился.
-Значит, болят.
-Не болят. Все болит, а яйца не болят, дурень!
-Счастливчик1 А у меня ничего не болит, только одни яйца.
-Прими что-нибудь... Слушай, Петька, ты когда-нибудь перестанешь надо мной издеваться?
-Дошло, наконец.
-Башка трещит по швам, а ты меня по-идиотски разыгрываешь.
-Дурновкусье. Есть такое слово, товарищ писатель?
-А хрен его знает, господин читатель.
-Вторую просьбу не забыл?
- Ты обещал не морочить голову Ире.
- Я даже номера ее телефона не знаю.
-Мог его запомнить.
-У меня плохая память.
-Мог договориться с ней о свидании.
-У ее школы? Сейчас я брошу все занятия и помчусь в Сосновую Поляну, в эту даль, чтобы встретиться с дочерью твоей Кати. Делать мне, что ли нечего?
-Замечательно.
-Очень она мне нужна, эта малолетка.
-Ты не заметил меня, когда я нес чистую посуду?
-Шел и шатался...
-Зачем ты держал свою руку на ее колене?
-Тебе показалось. Я к Ире не прикасался. Факир был пьян.
-Петя, мы не дети. Если посмеешь хотя бы одним пальцем тронуть девчонку, между нами все кончено. Это совершенно серьезно!
-Не трону я вашу девчонку, не очень-то и хотелось...
-Пожалуйста. Я очень прошу... У меня поджилки трясутся от одной мысли, что может случиться, если...
-Я сказал, отец, она меня не интересует.
-Могут быть другие мотивы.
-Месть за мать? Ты считаешь меня мерзавцем? Кроме всего, это пошло и гнусно...
-Прости, сынок, я не имел права так тебя обижать.
-Я давно примирился с вашим разводом. Мать сама к нему тебя привела. Другое дело, мне ее жаль. Каково ей было ехать ночью в чужой дом, когда ты оставался с другой женщиной...
-Я не оставался...А вот тебе нужно было проводить мать домой - не оставаться у меня.
-Я просто не успел... Мать сама решила поехать на васильевской тачке. Васильев не выпил ни одной рюмки спиртного, ему нельзя...
-Так я могу на тебя рассчитывать?
-Ты опять об одном и том же. Между мной и Ирой ничего нет, и не будет. Если я случайно положил ей руку на коленку - тебе не померещилось со страху? - я не помню - так это чистая случайность. Девочка прехорошенькая, мог забыться... А если б мы понравились друг другу, ни-ни?
-Мне не до шуток, Петя, так сильно трещит голова.
-Я не шучу, отец.
-Петя, хватит меня разыгрывать.
-Я не разыгрываю. Меня тошнит от баб, с которыми я трахался. Хочется чего-то чистого...
-Не будь пошляком. Ты им никогда не был.
-Стал с некоторых пор... Нет, без трепа, отец... Очень славная девчушка, не целованная, в меру серьезная, но и не недотрога...
-Прекрати немедленно!
-Я говорю совершенно серьезно, хотя несерьезным тоном. Кажется, мы понравились друг другу.
-Ты ж обещал...
- Я никому ничего не обещал. Если мы захотим снова увидеться, никто нам помешать не сможет. Ни ты, ни Катя. У нас своя голова на плечах.
-Надеюсь, твоя голова тебя не подведет.
-Это уже другой разговор, па... Не думай обо мне хуже, чем я есть. Ничего гнусного я не сделаю...
-Вы встретитесь?
-Завтра.
-Пропустишь занятия?
-Вечером. Сходим куда-нибудь - в кино, в кафе. Провожу ее домой - не очень поздно, не волнуйся... Предупредит мать, чтобы она не переживала.
-Что ты со мной делаешь?!
-Я ее не трону, обещаю! Останется девицей.
-Мне не нравится этот тон.
-Ты сам вынуждаешь так говорить с тобой. Это Катя тебя настроила?
- Я сам... Ей еще предстоит беспокойство - еще большее, чем у меня.
-Вы безбожно отстали от века. Если хочешь знать, девственники, неважно ребята это или девчата, уже давно вышли из моды. Девчонки мечтают лишь об одном - чтобы их первым парнем стал порядочный человек.
-Кажется, ты не понял меня?!
-Прекрасно понял и обещаю не омрачать твою жизнь, равно как Наташину и свою. С Ирой потом беды не оберешься... Это не шалопутная Светка, которой все было нипочем. Их большинство, но такой у меня уже никогда не будет...
-В твоей жизни будет девушка много лучше Светы.
-Лучше мне не надо.
-Время и терпение избавят тебя от прежнего наваждения. Боль уйдет, поверь мне.
-Тебе виднее. У тебя был опыт. Видел, какими глазами они, твои женщины, смотрели друг на друга. Лена, по-моему, до сих пор любит тебя. Каким образом вы до сих пор не расстались, ума не приложу. Я Светке другом стать не мог бы... Сорвался... Но я ни в каком качестве ей не нужен...
-Этой болезнью нужно переболеть, сынок.
-Что ты заладил одно и то же...
-Может быть, хочешь остаться один?
-Я тебе уже надоел?
- Когда Лена ушла от меня к Вите - ушла... после двух наших встреч, которых я долго и безуспешно до того добивался, когда я испытал полное потрясение от нашей близости и мечтал о вечной любви между нами, я несколько месяцев никого не хотел видеть, весь ушел в себя...
-Это тебе помогло?
-По-моему, да... Это только кажется, что другая женщина может сразу отвлечь тебя от твоей любимой. С точностью наоборот, другая болезненно напоминает о твоей огромной потере. Это похоже, наверное, на уход в запой - не поможет...
-Я и сам понял, свинство ничего, кроме самоуничижения, не даст.
-Свинство - само собой. Но и человеческие отношения с другими женщинами не принесут ожидаемого эффекта.
-У меня после Светы были три женщины. Все они чем-то напоминали мне Свету, прежде всего, темпераментом и легким нравом. Он не были проститутками, но и не изображали из себя святош. Я им нравился. Им было хорошо со мной в постели... То, что они делали, само по себе выглядело не хуже, даже лучше, чем делала Света, но даже в постели они не могли заменить мне ее. Об остальном - говорить нечего. А остальное - главное. Мы любили друг друга, я и Света. Я не сразу пришел к своей любви. Тем сильнее и серьезнее она оказалась...
-Зачем тебе Ира? Она ведь совсем еще ребенок...
-В твоем понимании... Она совсем не ребенок, а девушка. В ней есть та цельность, которой я ни у кого еще не встречал. Потому меня к ней и потянуло. Думал, отпугну ее своими манерами, когда мы остались одни. Ничего лишнего я себе не позволил, не бойся. Но когда поцеловал, не изобразила ни деланного негодования, ни испуга. Больше того, не отшила меня, когда я после нескольких поцелуев, сам того не заметив, положил руку на ее коленку. И что особенно меня удивило - почти не смутилась, когда ты застал нас врасплох.
-Это меня и пугает - ее доверчивость, естественность. Мне пришлось серьезно говорить с нею, чтобы расположить ее к себе, иначе б мои отношения с Катей, едва начавшись, кончились б полным фиаско. От нашей беседы зависела дальнейшая судьба моих отношений с Катей. Ира, мягко говоря, не приветствовала даже невинного их начала.
-Тебе, конечно, удалось обратить ее в свою веру. Ты ж в этом деле мастак!
-Я преследовал не только свои интересы, сынок.
-А я, папуля, преследую чисто шкурные интересы?
-Напрасно на меня взъелся. Я говорил о себе, а не о тебе.
-Ты, как всегда, был честен и откровенен. Или она не спрашивала, какие планы у тебя в отношении ее матери?
-Я сказал, что Катя нравится мне, и совсем не исключаю близости между нами.
-Она после твоего чистосердечного признания засияла от восторга, что такой супермен, как ты, согласен осчастливить ее мать.
-Погаси свой праведный гнев. Она не сияла, но правильно восприняла мои слова. Самым естественным образом. Поверила мне. Думаю, не ошиблась.
-Лена, Наташа, Зина и другие... Они тоже не ошиблись?
-Никто из нас - ни они, ни я - не ошиблись друг в друге, хотя ошибались. Вы со Светой так же не ошиблись...
-Чистейшая казуистика, отец. Что в лоб, что по лбу. Не знаю, что было у тебя с твоими женщинами, у меня со Светой - все проще пареной репы. Света ошиблась, а не ошибалась, приняв меня за того парня (есть такая формулировка), которого любила раньше. А вот я ошибался, не распознав в наших горячих отношениях того холодка, который находился в ее сердце, а не чуть ниже, где жару было, хоть отбавляй...Твои "Диалоги" фальшивы, отец от начала до конца. В них все причины человеческих бед и несчастий идут от паха и ниже, а сердце играет вспомогательную роль. Ты ошибся - не ошибался. Твоя ошибка в подмене не понятий даже, а сущностей. Ошибся в том, что поменял местами главное - сердце - с второстепенным - пенисом. И думаю, ты любил своих женщин именно пенисом. И Катю полюбил тем же местом, охладев к Наташе и воспользовавшись поводом, чтобы оставить ее.