Я, в отличие от жены, родословной похвастаться не могу. Мои родители - обыкновенные служащие, ничего примечательного в своей жизни не совершившие, отец восемнадцатилетним в начале войны пытался добровольцем пойти на фронт, но его активировали из-за постоянно прогрессирующего минусового зрения и к тому же тяжелой формы плоскостопия. Сам удивляюсь тому, что яблоко (я) приземлилось довольно далеко от яблони (отца). Впрочем, едва осознав себя как личность, я пустил побег, отличный от родительского - побег в буквальном и в переносном смысле слова. В детстве я увлекался биологией и узнал, что в филогенезе (историческом развитии живых организмов) побеги возникли как приспособление к наземному образу жизни. Сам филогенез связан с последовательностью онтогенезов (индивидуальным развитием особей от их зарождения до самой смерти). Очевидно, не только в одних корнях дело. А, быть может, я пошел в кого-то из дальних родственников, мне неизвестных. В советские времена не очень-то интересовались своим древом жизни, я - не исключение.
Родители, мечтавшие о том, чтобы единственного сына, позднего ребенка, не постигла их более чем скромная участь, сумели внушить мне, что есть некоторые сущностные понятия, звучащие просто и ясно по-советски, ими и следует руководствоваться всю свою жизнь. Одно из них - "Человек - сам кузнец своего счастья". Я обладал всеми необходимыми качествами, чтобы принять это положение на веру как очевидную истину - аксиому, и следовал ей неукоснительно. С самого раннего детства мне, скрепя зубами, приходилось преодолевать множество препятствий и соблазнов, чтобы попасть в тот реальный - не виртуальный рай, который можно назвать одним словом - преуспевание. Я не верил ни в бога, ни в черта - только в себя. Однако, несмотря на отрицание существования каких-либо сверхъестественных сил, подростком пятое через десятое ознакомился с Библией, напечатанной еще до революции. ( Я получил ее из рук школьного приятеля, а тот в свою очередь, от сердобольной старушки - приживалки в его доме, доверившей нам этот фолиант при условии, что никто, кроме нас, добрых молодцев, о том не узнает.) Едва ли не самое сильное впечатление на меня произвели притчи, в которых говорилось о том, что бог молится, чтобы человек здравствовал и преуспевал во всем, как преуспевает его душа, и что он дает человеку силу приобретать богатство, дабы исполнить его завет. Другими словами, даже бог, в которого я, как и большинство советских людей, воспитанных в безбожии, не верил, поддерживал меня в достижении приобретения богатства, а не жизни в бедности, подобно родителям, к которым при всей любви к ним относился несколько свысока, считая их неудачниками. Надо отдать им должное, они полностью поддерживали порывы моей души к преуспеванию, если именно в ней, душе, искать истоки всего того, что связано с общественной и личной жизнью людей. Не сомневаясь в истинности выбранной цели, я все мышцы своего ума и души, если предположить их наличие в этих субстанциях, и тела направлял на то, чтобы добиться своего. Все так! И если кое-чего добился, то именно благодаря огромному труду, включая работу над самим собой, поскольку удовлетворению главной своей цели в будущем преуспевании постоянно мешала лень и многочисленные потребности, возрастающие, как снежный ком, по мере моего роста. И если умственное развитие удовлетворяло меня, физическое в определенной степени огорчало, так как требовало больших усилий справляться с желаниями тела, постоянно требовавшего вкушения от жизни своего куска пирога. Уже в четырнадцатилетнем возрасте я не мог безучастно проходить мимо соблазнов, связанных с желанием более тесных контактов со сверстницами, нежели те простые, что создавала совместная учеба в школе. На свою беду, я выглядел никак не меньше своих лет, девочки в глаза и за глаза называли меня красавчиком, и некоторые из них, сами очень привлекательные и к тому же неглупые, почти напрямую выказывали желание дружить со мной. Воспитанные родителями в духе коммунистической морали, они едва ли стремились выйти за рамки приличий, да и сам я не склонен был их нарушать. Встречи с девочками отняли бы у меня много часов для более приятного времяпровождения, чем занятие спортом, чтение книг, не говоря об учебе. Кроме того, я опасался сильного увлечения кем-то из них (одна мне нравилась, меня влекло к ней, тем более что сама она интереса ко мне не проявляла), и тогда, погрузившись в омут кажущейся любви, мог направиться совсем в ином направлении, чем избранный мной путь. К тому же девочки, составлявшие большинство в нашем классе, почти единогласно избрали меня комсоргом, а это накладывало на меня определенные обязательства, забвение которых, как мне представлялось, не лучшим образом могло отразиться на моей будущей карьере. К счастью, мой довольно хладнокровный темперамент позволял мне контролировать себя и пройти мимо многочисленных пагубных тропинок, ведущих в направлении, противоположном выбранной мной цели.
Я родился и жил в Советском Союзе, возглавляемом КПСС, почти полностью контролировавшей всю иерархию органов власти и административно - командную экономику страны. Сами его боги - словно в калейдоскопе сменявшие друг друга генсеки, наделенные весьма скромным талантом, всем своим опытом и поведением диктовали смышленым, творчески мыслящим людям стремление попасть именно в партийные структуры. Но достигнув более или менее сознательного возраста, я пришел к выводу, что лучше всего преуспею, избрав не партийную карьеру, которая в большой степени носит конъюнктурный характер, а в производственной или научной сфере. Учитывая полную зависимость экономики Советского Союза от сырьевых отраслей промышленного сектора, где основной доход в бюджет страна получала, экспортируя природные ресурсы, я даже без помощи родителей понял, в какой вуз должен поступать - в "Институт нефти и газа". Обязан, кровь из носа, поступить в него с первого захода, иначе загремлю в армию. И тем самым потеряю два года жизни. (Самой армии я не боялся, считал, что сумею противостоять дедам, без особого труда перенесу армейские физические нагрузки, однако меньше всего хотел служить в обществе тупых солдафонов да еще под их командованием). Я выдержал конкуренцию с другими абитуриентами, не уступавшими мне по части знания всех предметов, по которым сдавались вступительные экзамены.
Мое поступление в институт и успешную учебу, что бы ни говорили разные завистники и неудачники, с детских лет не знавшие тяжести ежедневного, порой изнурительного труда, можно считать первым важным шагом к будущему преуспеванию. Все так!
Как ни странно, учеба в вузе давалась мне сравнительно легко, хотя институт входил в пятерку лучших в стране, и далеко не каждый сумел его окончить. После того, как мне удалось без чьей-либо поддержки попасть туда, то напряжение, которое я, школьник, вкладывал в свой тяжелый труд, спало. Я позволил себе не то, чтобы полностью расслабиться, но уже не превозмогать себя и дать себе, не пренебрегая учебой, вкусить радости жизни, свойственные моему возрасту. Я пришел к выводу, что наступило время соблюдения баланса интересов - нельзя бесконечно игнорировать требования тела - можно, не насилуя себя, умеренно откликнуться на его вызовы. Короче говоря, в восемнадцать лет оставаться девственником вовсе не обязательно. Я никогда не страдал завышенной самооценкой и тем более не считал себя плейбоем (словечко, пришедшее к нам с Запада), каким слыл в студенческой среде. Но коль скоро такое мнение существовало, почему бы не дать ход реальному воплощению в жизнь этой точки зрения студенток. И я выбрал ту, что больше всех нравилась мне, не отличалась особой недоступностью и, скорее всего, не стала бы трубить на всех перекрестках о том, что изредка спит со мной и каков я в постели. О том, как ей повезло или, напротив, не повезло, что все это случилось у нее на этот раз именно со мной, а не с другим мужчиной. Мы стали встречаться, через некоторое время представилась возможность достичь желанной цели у нее дома, но, по зрелому размышлению ( иронизируя над собой ), я передумал; хотел сослаться на усталость, но понял, мне не поверят, ретировался без объяснения причины - пусть думает обо мне все что угодно. Инцидент был исчерпан самим фактом моего исчезновения без нежелательных для меня последствий. Потенциальная любовница не сделала достоянием гласности мой, прямо скажем, не самый благовидный поступок. То ли из соображений самозащиты, то ли из жалости к возможному партеру по сексу. Мы не прятались друг от друга, у обоих хватило ума поддерживать прежние отношения, но уже без посягательства на близость. Я был благодарен ей уже за то, что она простила меня и не сделала предметом насмешек. Все так! Что ни говори, я дорожил мнением "света" - жил не в безвоздушном пространстве. Стоит ли объяснять мотив моего поведения? До меня дошло, заниматься любовью с теми, с кем учишься, работаешь, находишься в одном коллективе, не следует. Тайное, как его не скрывай, становится явным - особенно в подобных обстоятельствах, . Можно найти другой подходящий объект для любви - вне стен института. Если даже меня с кем-то увидят, в худшем случае ограничатся сплетнями, ничем другим. Я не хотел компрометировать себя - мало ли чем может обернуться впоследствии явная, известная многим внебрачная связь. Уж лучше пусть смеются над моей непорочностью. Девственность руководство института и комсомольской организации в упрек точно не поставят - скорее наоборот, сочтут меня эталоном чистоплотности и порядочности. В нашей стране осуждали случайные связи, хотя меньше их от этого не становилось.
В скором времени мне выпала удача познакомиться и сойтись с привлекательной и достаточно неглупой женщиной, старше меня на четыре года и уже побывавшей в кратковременном браке, закончившемся разводом. Меня эта связь устроила настолько, что она продолжалась целых три года. Я приходил к ней два-три раза в неделю по договоренности ( она жила одна), иногда оставался на ночь - родители проявили чуткость и не задавали неуместных вопросов, главное, я, их сын, хорошо учился, всегда получал стипендию, правда, повышенную - лишь на втором курсе. Даже в самые страстные минуты нашей близости я пресекал попытки своего языка срываться до любовных признаний, которых моя любовница, скорее всего, ждала от меня. Не знаю, любила ли она меня, у нее хватало ума и деликатности хранить свои чувства при себе - возможно, до той поры, пока не станут понятны мои собственные намерения относительно ее. Но женитьба не только на ней, женитьба вообще не входила в мои планы. Меньше всего я хотел, чтобы она питала пустые надежды, обманывать ее я тем более не собирался. Моя совесть чувствовала себя спокойно, мы оба - свободные люди, настолько свободные в нашей стране, чтобы не нарушать ее основополагающие установки. Все так! В самом деле, нелепо и, видимо, небесполезно для здоровья, если мужчина и женщина, не будучи в браке, ведут безупречный с точки зрения общественной морали образ жизни. Очевидно, этот моральный постулат требует корректировки - хотя бы с учетом того, что мы живем в двадцатом веке...
Еще первокурсником я заметил одну девушку нашего потока, хотя из другой группы. Все знали - она дочь нашего профессора-декана. Достаточно часто видел ее, когда мы слушали вместе те или другие лекции. Чаще всего она держалась особняком, и очень редко когда, наблюдая за ней, замечал ее в кругу студентов - во всяком случае, оживленно беседующей, улыбающейся и тем более смеющейся. Было в ней нечто привлекающее внимание - несмотря на некрасивость ее лица. Она вызывала у меня жалость, несчастная - если и мечтала о друге, любовнике, муже, то такой надежде, скорее всего, не суждено сбыться. Если даже учится в нашем институте не без помощи отца, мужчину ей найти не просто, а, высокопарно выражаясь, мужчину своей мечты, почти нереально. Хотя именно мужчины составляли подавляющее большинство студентов нашего института, никто из них интереса к ней не проявлял.
Трудно сказать, что именно побудило меня в самом начале обучения на третьем курсе усесться рядом с нею на незанятое никем место. Все это получилось спонтанно, настолько, что я сам опешил и задал глупый вопрос, могу ли стать ее соседом по скамье. Она даже не обернулась в мою сторону и заявила, место свободно. Это меня почему-то задело, мало, кто из девушек проявлял такую индифферентность по отношению ко мне. С тех пор, как завел постоянную любовницу, я не подурнел, репутация плейбоя пристала ко мне, грубо говоря, как банный лист к известному месту, и мнение немногочисленных наших женщин стало для меня привычным. Когда я садился рядом с ними, они в некотором роде чувствовали себя моими избранницами, мы вели себя раскованно, шутили, рассказывали разные истории и анекдоты, пока в аудитории не устанавливалась полная тишина, и очередной лектор не начинал читать свою лекцию. А тут профессорская дочка проигнорировала меня, словно я пустое место. Может быть, она неизвестно по какой причине просто презирает плейбоя? Но что она знает обо мне, чтобы так судить о человеке? Я же никогда не позволял себе говорить о ней дурно, я вообще ее не замечал! Хорошо, замечал, изредка наблюдал, но даже не заговаривал с нею. Ни одного слова в ее адрес - ни хорошего, ни плохого. Может быть, нашлась среди моих однокашников сволочь мужского или женского рода, оклеветавшая меня? Я даже догадываюсь, кто это. Лиза, она предлагала пойти вместе на закрытый для простых смертных киносеанс, а я пренебрег и ею, и кино. Она не стала скрывать, что оскорблена в самых лучших своих чувствах. Нет, это чушь собачья, не такая она набитая дура, чтобы обижаться из-за такого пустяка. Но почему вдруг я так задет равнодушием профессорской дочки? Да плевать мне на " красотку", впредь не подойду к ней ближе, чем на пушечный выстрел. Я даже собрался отсесть от нее, но началась лекция. И тут я боковым зрением увидел, она наблюдает за мной. Смотрит совсем не злым, пренебрежительным, безразличным взглядом. Мне показалось - она глядит на меня влюбленными глазами! Я нравлюсь этой девчонке, ее лицо, во всяком одна щека, повернутая в мою сторону, пылает, покрывшись красными пятнами, и в профиль она еще более некрасива. Не познакомиться ли с нею поближе, если это ей угодно? Нет, без интима! Только этого не хватало, переспать с дочерью декана. Во-первых, я, мало сказать, не хочу ее, во-вторых, связь окончится для меня вылетом из института, альтернатива пойти с нею в загс мне не улыбается - такое может присниться только в дурном сне. Все, молодой человек, будьте осторожны, не шутите с огнем, горящим ярким пламенем на этом лице, он способен обжечь вас до такой степени, что вам кранты. Все так! Я окончательно и бесповоротно решил, не беспокоить в следующий раз своим близким присутствием эту особу. Если ей охота, пусть любуется мною издали - на безопасном для нас обоих расстоянии.
Что не помешало мне нарушить принятое решение уже на другой день. И меньше всего причиной тому стало мое безволие, попадание под ее внутреннее обаяние, чары или нечто похожее на то. Я решил, профессорская дочка может помочь мне приблизиться к цели преуспевания. Если она пожелает иногда встречаться со мной, почему бы и нет. Декан не глуп, не станет мстить другу дочери только на том основании, что он не спит с нею, бережет ее честь, ведет себя как образцовый комсомолец его юности. Не предлагает руку и сердце хотя бы потому, что учится, не имеет профессии и заработка, чтобы содержать семью. Никакого зла этот старик мне не причинит, он вообще слывет добропорядочным человеком, сделавшим хорошую карьеру благодаря собственным заслугам. У него незапятнанная репутация, прошел войну от рядового до капитана, чудом остался жив, тяжело раненный в живот; вернулся с фронта и продолжил учебу в нашем институте, успешно его окончил, защитил диссертацию, много лет преподавал. И неожиданно для всех в начале шестидесятых годов, в самом расцвете сил, сорока лет от роду, принял самое активное участие в освоении только что открытых огромных месторождений нефти в Тимано - Печорах, а через несколько лет победителем вернулся в институт, защитил докторскую диссертацию и чуть позднее стал профессором. Один из самых уважаемых людей в институте! И при этом исключительно скромный, не громкий человек. На его лекциях устанавливалась такая тишина, что даже мухи замирали. Все так! Вот что мы знали о нем. Знакомство с этим человеком могло стать для меня событием. Значительным шагом на пути достижения поставленной цели. Мне грех жаловаться на своих родителей, делавших все, чтобы я шел к преуспеванию избранным путем. Но иметь такого отца, как наш декан, об этом может мечтать каждый. Уж он бы всем своим жизненным опытом, знанием дела и огромным авторитетом точно помог бы мне в будущем стать тем, кем я хочу. И я не увидел ничего плохого, если его дочь, разумеется, сама того желая, познакомит нас. Да, в некотором роде меня можно упрекнуть в ведении двойной жизни, что не есть хорошо. Но и не плохо. Я же не собирался морочить голову его дочке, рассчитывал только на дружбу, если и она желает ее. Я имел, что сказать, предложить ей помимо жениховства. Судя по всему, и она могла дать мне немало для моего интеллектуального развития, обогатив мой мир хотя бы с чисто психологической точки зрения. Все же я плохо знал внутреннюю жизнь женщин, которая в эмоциональном плане дает сто очков вперед мужчинам, мне, не в последнюю очередь. Я знал свои недостатки, в том числе излишнюю рассудочность, осторожность, которые, с другой стороны, и позволяли мне идти к намеченной цели. Диалектика! Единство и борьбу противоположностей идеалиста Гегеля материалисты Маркс и Ленин не отменили. Впрочем, ни философия, ни политика меня особо не интересовали, хотя считал, не заблуждаясь, "правильной дорогой идете, товарищи". Эта дорога до сих пор позволяла мне идти вперед намеченным курсом - а что еще надо?
Приняв решение относительно поведения с дочкой декана, я продолжил начатую линию. Как позднее шутила моя будущая жена, застолбил до конца учебы место рядом с нею на всех лекциях в самых разных аудиториях. Все быстро свыклись с этим и поняли, чье оно. Хотя некоторые и шушукались за моей спиной. Но как говорится, собака лает, ветер носит, на каждый роток не накинешь платок.
Очень скоро я смог расшевелить ее, и мы разговаривали друг с другом, как добрые приятели. Я убедился в том, что она питает ко мне так называемые нежные чувства, пытаясь скрыть их от меня. Но очень часто тем или иным образом невольно выдавала себя. Я не подавал вида, что замечаю эти проявления неподдельного интереса к моей личности, держал на необходимой дистанции. Позже я счел целесообразным начать встречаться с нею после занятий в институте, на что она ответила не без энтузиазма. Когда видишься с человеком не в формальной обстановке, перестаешь замечать в нем недостатки внешности, привыкаешь к ним. Она уже не казалась мне такой некрасивой, как прежде. Больше того, ее сияющие радостью глаза, появившаяся живость на лице, довольно милая девичья улыбка и приглушенный смех, умение вести содержательные и вместе с тем не скучные беседы, выслушивание собеседника и многое другое - располагали. Я заметил, что мне интересно с нею, я уже сам желал продолжения этих встреч. Только дружеских, без проявления интимных чувств, что оказалось далеко не просто, так как она явно стремилась к большему. Она уже стала привыкать к моему обществу, перестала бояться меня, не ждала провокаций. Она чаще улыбалась, как бы сигнализируя мне, что находит меня не абстрактно привлекательным мужчиной, а желанным именно для себя. Она старалась не отводить глаз при наших разговорах, поворачивая голову в мою сторону, а, подавая руку в начале встречи, задерживала рукопожатие, не скрывая, что ей приятны прикосновения к запястью моей руки. Изменилась интонация ее голоса, она стала более интимной, я обратил внимание на то, что она пользуется духами, издающими нежный аромат, другой губной помадой, в большей степени соответствующей оттенку кожи ее лица. Она явно похорошела от общения со мной, стала вести себя непринужденно, исчезла скованность движений, иногда мне казалось, что она просто светится от неожиданного счастья, свалившегося на нее. Видимо, все эти изменения в самую лучшую сторону произошли потому, что она не просто полюбила меня, а уже любила с надеждой, что и я встречаюсь с нею, разделяя ее чувства, иначе какой смысл плейбою терять время даром. Такие мысли возникли у меня в то время и вызвали определенное беспокойство. Не получается ли в результате, что я морочу ей голову и приношу вред нам обоим, не только приближая себя к цели, а отдаляя ее. Я же не мог прямо сказать ей, что между нами возможна только дружба. Все, что я делал, ничего - для того, чтобы вызвать у нее надежду на взаимность. Но надежда - иррациональное чувство, она не исчезает только потому, что для нее нет оснований. Довольно того, что любимый человек не отдаляется, напротив, продолжает встречаться. А что ведет себя скромно, не позволяет себе даже поцеловать при расставании, это ничего не доказывает. Может быть, он еще не совсем определился со своими чувствами и не хочет раньше времени спешить с их проявлением, у него достаточно большой опыт общения с женщинами, которых он обольщал, но тут желает вести себя иначе - как джентльмен. И в самом деле, он не просто красивый молодой человек, у него хорошие манеры, он достаточно умен, интересный собеседник, начитан, не хвастун, из простой семьи, но хочет достичь большего и уже потому хорошо учится. То, что он умеет держать себя столь хладнокровно, что ж, у него наверняка есть женщина, устраивающая его в постели, но, очевидно, не вызывает интереса как личность. Ему явно не хватает именно интеллектуального и духовного начала в женщине, вот он и встречается со мной. Он просто не знает, глупый, что скрывается в моем теле, ждущем от него малейшего сигнала к интимной близости. Такие мысли, столь несвойственные мне, человеку рассудительному, уравновешенному и сдержанному, давали пищу для размышлений, не прекратить ли, пока не поздно, всю эту канитель. Не подыскивалось нужное слово для определения моего поведения. Первое, что приходило на ум - игра. Но это не так! Я всего лишь желал наладить с нею дружеские отношения. Да, верно, первоначально я преследовал, возможно, не совсем благовидную цель, используя наши встречи для знакомства с деканом, ее отцом, в домашней обстановке. Но теперь, узнав ее ближе, я понял, что, помимо корысти, нахожу интересными наши встречи, любовница не может дать мне то, что я нахожу у дочери декана. Жаль, что меня совсем не тянет к ней как к женщине.
Я не знал, что предпринять. В конечном счете, меркантильный интерес взял верх над соображениями, о которых не хотелось думать, и я продолжил встречаться с нею. В конце концов, я ведь ничего не обещал, не сделал ни одного жеста в сторону более близких контактов, моя совесть может быть спокойна. Она девушка умная, сама должна понять, на что может рассчитывать в общении со мной. Если я веду себя с нею индифферентно, следовательно, могу быть только другом. Не устраивает? Вольному воля. Она вправе прекратить наши контакты. А наличие у меня любовницы никого не касается, даже ее, каждый человек, не пренебрегающий общественными интересами, имеет право на свою личную жизнь. Не так ли?!
Возможно, имей я больший опыт общения с женщинами (любовница не в счет), я не был бы столь наивен. И уверенней определился б с линией поведения со своей подругой, но никак на то время не подругой жизни. Как я не понял, что дружба с женщиной возможна лишь при одном единственном условии - если обе стороны равнодушны друг к другу как половые партнеры. Друзей связывает общность интересов, убеждений, привычек, в конце концов. Но если мужчина или женщина желают большего, никакая дружба между ними без интимных отношений невозможна. Грубо говоря, игра не стоила свеч. Но моя ситуация выглядела куда сложнее. С каждой новой встречей я желал продолжения. Более того, постепенно даже стал желать эту девушку, которая своей открытостью и непосредственностью в сочетании с интеллектом все больше привлекала меня. Чтобы быть честным до конца, скорее всего, не будь она дочерью декана, я бы рискнул - понимал, она - другая, нежели моя любовница, отношения с которой сложились вполне определенно и их прекращение едва ли существенно усложнит жизнь любого из нас. Однако она - дочь декана, похоже, любит меня - и в том есть хотя бы отчасти моя вина, конец наших отношений даже на их нынешней, неопределенной стадии, может сильно огорчить ее, доведя вплоть до депрессии. К тому же, если она делится своими переживаниями с родителями, это вызовет их недовольство мной, достаточно долго пудрящим ей мозги. Впервые в жизни я столкнулся с такими трудностями, преодоление которых оказывалось мне не по плечу.
Не зная выхода из тупика, в который я сам себя загнал, я решил пустить наши отношения на самотек. Что будет, то будет. Но интимных отношений между нами я не допущу. Буду продолжать встречаться с нею, как раньше. А если она вынудит меня прояснить наши отношения, я честно и прямо скажу ей, что нуждаюсь только в ее дружбе. В конце концов, человек не может заставить себя любить другого человека, какими бы достоинствами он ни обладал.
То, что произошло со мной дальше, объяснить трудно. Мистика - и только! Желая попасть в ее дом, я приобрел два билета на премьеру спектакля "Двое на качелях" в "Современник". Задумка была такая - после занятий приглашу ее в свой дом, где мы пообедаем, чтобы затем поехать в театр. Состоится ее знакомство с моими родителями. После чего легко ожидать моего ответного дружеского визита к ней. Уж я постараюсь не ударить в грязь лицом при разговоре с ее отцом, который наверняка вернется домой, чтобы увидеться с возможным женихом дочери и осторожно выяснить его намерения - если не в отношении дочери (не все сразу), то хотя бы планы на будущее, "прощупать" - сложить о нем впечатление. Как-то она обмолвилась однажды (возможно, намеренно), жизнь отца сложилась так, что она родилась у него поздно, и теперь в своем почтенном возрасте он мечтает о внуках - желает наверстать упущенное. Намек? Или чистая случайность. Если вначале она держалась со мной, как бедная овечка, то со временем осмелела - то ли от отчаяния, то ли от благоприобретенной отваги. Повела осторожно атаку, чувствуя мою нерешительность. И как это ни странно звучит, мне нравилось, как она сражается за меня, видимо, любовь придавала ей силы отстаивать свое счастье - своего рода преуспевание по-женски. Она боролась, преодолевала в себе робость, неуверенность, застенчивость - и все, чтобы не упустить меня. И я не мог не оценить усилия ее любви. Хотя ухмылялся этим потугам, думая о ней. Думая тепло и даже с благодарностью. Все же она - нестандартная девушка, чувствуются отцовские гены. А что не блещет красотой, так не беда. Сложена почти безупречно, без одежды, скорее всего, выглядит превосходно. И, кажется, обладает пылким темпераментом, который даже не скрывает, когда смотрит мне глаза в глаза, а от прикосновения запястья ее руки мне самому становится теплее. Кто знает, может быть, именно эта девушка способна растопить, если не мое ледяное сердце, то мою кровь...
Когда возникают подобные мысли, не следует удивляться их воплощению в слова. И они не замедлили проявиться. Позвав на театральную премьеру, ободренный приглашением сначала пойти к ним ( под предлогом, что я уже знаком с ее отцом по институту), я, не особенно вникая в смысл, заявил, что декан едва ли обрадуется знакомству с таким женихом дочери, как я. Обалдуй! Она знала истинное значение этого слова. Жених- мужчина, вступающий в брак. Я полагал, это простой ухажер, что уже немало для моего понимания своей миссии. Не хватило этого прокола, я, растерявшись и не желая прослыть невеждой, решил исправиться и сдуру угодил в другую, сотворенную самим собой, мышеловку. "Сделал поправку на ветер". Выпалил бездумно, жених - мужчина, влюбленный в женщину и желающий вступить с ней в брак. Час от часу не легче. Законченный обалдуй! Слово не воробей... Тут и птичке конец. Она сделала вид, что не восприняла всерьез мое непродуманное заявление. Я чуть ли не вынужден был убеждать ее в своей любви, возникшей почти мгновенно, еще тогда, когда впервые подсел к ней. И даже тогда она отказывалась верить в свое счастье. Или просто играла, переигрывая. Но это меня нисколько не злило, напротив, веселило. Словно я наблюдал за нами со стороны. Не я, а другой лопух обложался, как сказал о себе в другой неприятной, но менее безобидной ситуации, мой приятель, слишком быстро закончивший секс с женщиной, которой долго домогался и, наконец, добился ее благоволения. А женщина, вырвавшая у меня, то ли хитростью, то ли своим глубоким чувством любовное признание, боясь розыгрыша, ограничилась заявлением, что хотела бы верить моим словам. Она позволяла мне любить себя. Эта девушка заслуживала любви! Все так!
Ничего, у меня остался шанс не захомутать себя. Да, признался в любви - в состоянии эйфории, эмоционального состояния, вызванного непонятными причинами. Это вовсе не означает, что моя любовь до гроба. Я не очень расстроился. В конце концов, мы же не были близки, честь осталась при ней. Я должен показать, любовные слова случайно сорвались с моих губ, я сомневаюсь в подлинности своих чувств и потому не проявляю их. Так что шел в ее дом, не отягощенный мыслями об обязательствах перед нею. Знакомство с родителями прошло самым лучшим образом. С деканом мы сразу нашли общий язык. Я не разочаровал его, после обеда мы остались с ним наедине. Опасения, что он попробует выяснить мои намерения относительно дочери, не оправдались. Он всего лишь спросил, каким мы, студенты, видим свое будущее, которому, по его мнению, люди его поколения могут только позавидовать. Я с ним согласился (знал от дочери его весьма позитивное отношение к нашему строю). И сказал, что изначально стремился поступить в наш институт, так как знания, полученные в нем, позволят реализовать себя, сейчас усиленными темпами разрабатываются новые месторождения в Западной Сибири, и я жду не дождусь, когда смогу внести свой скромный вклад в их освоение. Главное - получить распределение в этот район. Декан с чувством глубокого удовлетворения (его слова) отнесся к моим планам и сказал, что со своей стороны окажет мне и другим таким же патриотам страны поддержку. И вкратце поведал мне свою историю разработки залежей нефти в районе реки Печоры, где в 1963 году не без его скромного участия открыли несколько месторождений, включая Пашинское - 40 млн. тонн. Он считал годы, проведенные на Севере, лучшими в жизни. И заявил, что я не пожалею о том, если окажусь в Сибири, где получу богатый опыт и перспективы для дальнейшего профессионального роста.
И хотя мои отношения с его дочерью не получали дальнейшего развития, я бывал в его доме и удостаивался чести беседовать с ним на самые разные темы, исключая самую главную - планы относительно моей личной жизни. Это меня вполне устраивало. Его дочь меня не торопила, понимая, что творится в моей душе. Она делала вид, будто я не признавался ей в любви, не навязывалась, что я ценил.
На одной из встреч с деканом в институте он поинтересовался моим мнением, не желаю ли я возглавить комсомольскую организацию нашего факультета (прежнего секретаря за неудовлетворительную работу решили переизбрать). Я ответил, если наши комсомольцы предложат мне эту должность, я с благодарностью приму ее, и наряду с другими кандидатами стану участвовать в выборах. Меня избрали значительным большинством голосов. Моя девушка поддержала меня - я предварительно посоветовался с нею.
Само собой так получилось - продолжающаяся три года связь с любовницей у меня оборвалась. Все получилось проще, чем мог подумать. И я, и она почти одновременно пришли к выводу, что наши интимные отношения исчерпали себя. Мы расстались без обид, и я благодарен женщине, которая принимала меня таким, каким я был от природы, и не предъявляла требований, удовлетворить которые я не мог. Я до сих пор поражаюсь женской интуиции, улавливающей самые тонкие изменения настроений мужчин. Если женщины умны и способны сдерживать эмоции, что им дается отнюдь не просто - особенно в тех случаях, когда они влюблены или не желают терять расположение тех, кто спасал их от одиночества и доставлял наслаждение от обладания ими, то цены им нет.
Теперь, оставшись один, я почувствовал себя свободнее. Мои приятели крутили любовь, часто меняя партнерш, и удивлялись тому, что я столько лет верен одной женщине. Я никому не рассказывал о любовнице, но меня видели с ней несколько раз в течение длительного периода времени и сделали соответствующие выводы. То, что я встречаюсь с дочерью декана, я не пытался скрывать - нас постоянно видели вместе в институте, и кое-кто молол разную чушь, обсуждая нашу возможную в скором будущем женитьбу. О сплетнях, касающихся наших сексуальных отношений (реально отсутствующих) я не слышал, видимо, болтуны сочли их для меня слишком рискованными. Что там, я сам задумывался на эту тему. Почему я так странно веду себя с девушкой, которая любит меня и, очевидно, не станет противиться интимной близости между нами. Неужели только потому, что боюсь ее отца, или жалею ее, если наш роман окончится ничем, или еще не знаю, чего хочу сам. Я терял самоуважение, а оно для меня очень принципиально - получалось, я недостоин того себя, кем хотел стать, человеком не просто целеустремленным, но и уверенным в своей правоте. Этой правоты я не ощущал. Особенно в последнее время, когда уже хотел близости с девушкой, желающей стать моей. Но поскольку я все еще сомневался, вел себя не по-мужски. В ту пору я едва ли мог называться настоящим мужчиной. В личной жизни я до этого звания явно не дотягивал.
Между тем, подошло лето. Мы оба успешно перешли на четвертый курс. Я в качестве комсомольского руководителя участвовал в сколачивании отряда, уезжающего на практику в Западную Сибирь, где на нашем участке с целью открытия новых промышленных залежей нефти и газа бурились поисковые скважины.
. Для меня такая поездка оказалась более чем кстати. Из наших немногочисленных девушек решили взять двоих - для пищеблока. Моя девушка в их число не вошла, я посчитал это лишним. Но не она. У нас состоялся неприятный разговор, в результате которого мне пришлось поставить все точки над i. Припертый к стене, я обещал добиться включения ее в отряд. Больше того - стать ее женихом, тем самым мужчиной, вступающим в брак - фактически уже там, в Сибири. Чтобы избежать кривотолков, я поставил в известность о нашей женитьбе руководство института и самого декана, а по приезде на место - и всех членов отряда, принявших наше решение одобрительными криками. Мне выделили отдельную избу, но я, вопреки желанию невесты, решил остаться со всеми остальными, размещенными в клубе. Но избу сохранил за собой, где и состоялась наша первая и последующие брачные ночи. Невеста не то слово меня не разочаровала. Своим неуемным темпераментом и ласковостью она превзошла мою любовницу, доказав свою любовь не только на словах. Всю чувственную силу и страсть, скопившуюся в ней за годы ожиданий, она излила в эти ночи. И я, со своей стороны, наслаждаясь нашей любовью, впервые в жизни понял, что она означает. Став моей женщиной, после завершения первой брачной ночи, не оставляя на мне живого места от поцелуев, она в промежутках дразнилась: " Все так! Все так! Все так!" Я не помнил ничего и отказывался верить, что сам только что этими словами сопровождал наши первые любовные акты. Вполне возможно, все у нас происходило именно так - все...
После возвращения в Москву, мы поженились, я переехал к жене. Нам выделили комнату в их трехкомнатной квартире. Обещали выделить нужную сумму для покупки кооперативной квартиры, но я вежливо поблагодарил тестя и заявил, что, женившись, должен сам заработать деньги. Тесть отнесся к моему ничем не подкрепленному заявлению с пониманием, заверил, что даже рад, если все мы будем жить вместе. Он помнил о моем желании после окончания института уехать работать в Западную Сибирь и разделял его. Единственно, что заботило родителей жены - наш ребенок. Мы обещали сотворить его до того, как я уеду. Выполнили демографическую программу даже раньше, чем хотели. Еще не написали диплом, как жена забеременела. Но, в конечном счете, не без помощи отца, хотя о ней не говорилось, она не только защитила диплом ( писали его все скопом, она, я, тесть и даже теща в качестве чертежницы), но и поступила в аспирантуру. А я (ребенок еще не родился) отбыл на положенные три года на место работы. Нужно отдать должное жене, при всей любви она не создавала мне никаких проблем до самого нашего расставания. Она была дочерью своего отца. И я надеялся - женой своего мужа. Конечно, нам не хватало друг друга. Во всех смыслах. Зато когда я приехал в отпуск, мы постарались возместить все потери. У нас родилась дочь, долгожданная внучка тестя и тещи. Я, по правде говоря, хотел первенцем иметь сына, но и дочь - неплохо.
Работал я в Сибири на закладывании, главным образом, опорных скважин ( в районах, не исследованных бурением), а также параметрических скважин ( в относительно изученных районах). Проработал там не три, а два года, так как не смог отказаться от предложенного мне места в Министерстве. ( Решил, тут без протекции тестя не обошлось, хотя он уверял, что рекомендации исходили от сибирских источников; тесть всего лишь уточнил, насколько хорошее это место, и убеждал в том, что оно позволит мне быстрее расти). Так я оказался в столице. И, как выяснилось, жалеть мне об этом не пришлось...