Сразу, чтобы исключить всякие недоразумения, хочу предупредить возможного читателя, он должен принадлежать исключительно к слабому полу. Так называемому сильному полу - порекомендую многостраничный роман мужа, если он даст свое милостивое согласие на его публикацию. Женщин в таком случае прошу не беспокоиться. Толя, мой муж, может писать только для мужчин. И тем советую проявить осторожность, если они желают сохраниться хотя бы частично для собственных жен и любовниц.
И еще одно короткое замечание. Прошу покорнейше простить своих возможных читательниц за многие срывы в стиле описания своей жизни. К сожалению, чтение романа мужа наложило на стилистику моих записок нежелательный отпечаток. В частности, мне не удалось избежать длиннот, характерных для Толи. Дурной стиль заразителен. Как ни желаешь избежать плохого влияния людей, живущих с тобой бок о бок, это не удается. Заранее прошу прощения, милые дамы, если наскучу вам, и не слишком изящная зевота разомкнет ваши великолепные уста.
И напоследок. В моем повествовании вы не найдете сколько-нибудь подробного описания неописуемой красоты одной из моих героинь - Тани. Большинству женщин ее красота ни к чему, так как оно главным образом увлекается мужской красотой, много при этом теряя. Впрочем, на вкус и на цвет господ и товарищей нет. Мужчинами, коль скоро рассказ не для них, Танина красота тем более востребована не будет. Вот, кажется, и все. Я и так утомила вас своим занудством...
Природа горько надсмеялась надо мной. В самый последний момент. Я родилась не мальчишкой. Хотя все было за него. С первого моего появления на свет. С детства я дружила только с ребятами. Они добровольно и охотно признавали меня лидером, подчинялись моим требованиям и правилам. Дрались друг с другом за честь оказаться фаворитами в моей гвардии. Но я не выделяла любимчиков - никто не нравился. Ведь сама была мальчишкой-сорванцом. Но многие из них, как ни старались не видеть во мне девчонку, влюблялись в меня и писали любовные послания. Тогда я безжалостно расставалась с предателями. Так что со временем все встало на свои места, гвардейцы не решались идти мне наперекор и страдали молча.
Чем старше я становилась, тем задиристей и требовательней к своему окружению. Уж слишком меня избаловало внимание ребят. Говорят, я была довольно красивой. Но с фотографий на меня глядит худая, белобрысая девица - ничего примечательного, чтобы в нее влюбиться. Почему даже старшеклассники бегали за мной табуном? Я этим вопросом никогда не интересовалась. Почему зимой идет снег? А - летом шпарит солнце? Ведь никто не задает подобных вопросов. Но девчонки вопросом о мальчишках, влюблявшихся в меня, интересовались, ответа на него не находили и неимоверно злились. Само собой, окружали меня презрением. Притом, что к ним приставали, а ко мне боялись подступиться. Я очень долго не имела подруг или подруги. Но в них и не нуждалась. Девчоночьи тайны и игры казались мне смешными, разговоры и сплетни - дурацкими. Я горделиво терпела все выходки одноклассниц и других девиц, считая выше своего достоинства реагировать на них. Мне приписывалось такое, что могло прийти в голову только одним глупым и лживым девчонкам. Они сплетничали, будто я отдалась восьмикласснику - второгоднику.
Я уже училась в девятом классе. На класс младше Тани, самой красивой девочки в нашей школе. Она пользовалась бешеным успехом у ребят, но взаимностью никому не отвечала. Девчонки завидовали Тане еще больше, чем мне. Но имя ее направо и налево не склоняли, потому что за ней не водился шлейф ребят, она предпочитала проводить свое свободное время в одиночестве. Мы познакомились и подружились с ней благодаря английскому языку, которым дополнительно занимались у одной и той же преподавательницы. Как-то она предложила свободный билет на театральную премьеру, я с радостью его приняла. Девочка - старше меня, умница, красавица. Мне льстило ее предложение встречаться. Парень, недавно появившийся у нее, злился. Год тому назад я удалила его из своих рядов. После нескольких встреч со мной и Таня дала ему от ворот поворот. Я так хотела. Она догадалась. Я ничего не требовала и не просила. Уж так у меня заведено. Кто не со мной, тот против меня. По Горькому.
Мои мальчишки ревновали меня к Тане, но терпели. Ведь она была девчонкой. Конкуренции в том, на что они питали тайную надежду, им не составляла. Тем более что я умудрялась дружить с ними по-прежнему. Так все мы и росли. Прошел всего лишь год. Ребята возмужали, я стала девушкой. Начала себе нравиться, когда смотрелась в зеркало. Не так часто, как наши девчонки, но все же. Таня уже училась в финансово-экономическом институте. Она успела пустить во мне корни. Я стала замечать, нуждаюсь в ней все больше и больше. Она казалась недосягаемой, уж слишком красивой, женственной и умной была. А я - мне стало казаться - куда менее стройной и даже угловатой. Правда, Таня так не считала, говорила, что я хороша собой, и у меня скоро не будет отбоя от настоящих мужчин, а не от молокососов. Она моих ребят никогда не принимала всерьез и удивлялась моей к ним привязанности. Иначе как сопляками, не называла. Я считала, она просто ревнует. Мальчишки платили ей т,ой же монетой. Но с глазу на глаз они с Таней никогда не встречались, их интересы не пересекались. Все мы мирно сосуществовали.
В институте за Таней бегал какой-то прыщавый студент. Но гений. К тому же старшекурсник. Таня принимала его ухаживания, встречалась с ним и не скрывала это от меня. Естественно, я желала ей добра и ревновала. Но вида не подавала.
У Тани был брат Сергей. На год старше сестры, на два - меня. Таня, смеясь, утверждала, что он влюблен в меня. Он и не скрывал это. Говорил мне приятные слова, на день рождения и по праздникам дарил подарки. Отвечала тем же. Как родственнику. Мои гвардейцы к концу учебы стали один за другим рассыпаться, так как непременно хотели играть со мной в другие игры, чем в прежние времена.
Как-то Сергей позвонил мне домой и сказал, Таня просит зайти к ней по какому-то делу. Я застала его одного. Он объяснил недоразумение очень просто. Будто, пока я шла к ним, Таня перезвонила, извинилась, сказала - придет через час. Я собралась уйти, чтобы вернуться позже, но Сергей задержал меня. Предложил подождать сестру, посмотреть по видео один из двух имеющихся у него фильмов. Правда, один фильм он назвал слишком заумным.
- Зато другой...
- Комедия?
-Не совсем.
-Что же тогда?
- Как тебе сказать...
- Скажи что-нибудь.
- Боюсь смутить тебя.
- Не бойся, меня ничем не удивишь.
- Уверена?
- Еще как!
- Извини, не могу. Зря я тебе сказал.
- Но ведь зачем-то сказал.
- По глупости.
- Только и всего?
- Не только.
- Раз начал, договаривай до конца.
- Лучше не стоит.
- Скажи честно, это ты сам позвал меня к вам пораньше?
- Да.
- Зачем?
- Хотел тебя видеть.
- Мы достаточно часто видимся.
- Так ведь не наедине.
- Понятно. Тогда объясни, зачем предложил мне посмотреть этот фильм?
- Сам не понимаю. Боялся, ты уйдешь.
- Фильм служил приманкой?
- Зачем же так грубо? Просто мне хотелось каким-нибудь образом удержать тебя здесь.
-Рассчитывал с помощью фильма и у меня создать те же образы?
- Не сочиняй того, чего нет и в помине.
- Раз так, давай посмотрим то, чего нет.
- Маша, тебе этот фильм не понравится. -
-Не понравится, перестанем смотреть.
- Тебе лучше не смотреть его.
- Это я сама для себя решу.
- Если желаешь, можно посмотреть другой фильм.
-Чего ты собственно боишься, Сережа?
- Если бы ты была парнем, а еще лучше - взрослым мужчиной, тогда, пожалуй...
- Считай, я самый, что ни на есть парень.
- Ты еще и несовершеннолетняя.
- Боишься, тебе припаяют срок за растление ребенка? Сам недалеко от меня ушел.
- Это, положим...
- Ты видел этот фильм?
- Нет, мне только сегодня его дали.
- Но ты хотя бы знаешь, о чем он?
- Как не знать?
-Ну, и о чем он, если не государственная тайна?
- Я и так уже переступил черту, извини.
- Еще не успел, можешь взять свои извинения назад.
- Извини еще раз.
- Трепло. Я ухожу, скажи Тане, пусть позвонит...
- Хорошо, раз ты так настаиваешь, пусть будет по-твоему. Только потом без претензий, идет?
- Можешь предложить мне что-нибудь интереснее?
- Лучше бы я тебя не заводил.
- В каком смысле?
- А ты не поняла?
- Не такая дура, все поняла.
- Что именно?
- Я - не маленькая, чтобы не понять всего, что тут происходит.
- Ничего тут пока не происходит. Может быть, ты видишь то, чего я не вижу?
- По-моему, кое-кто кое-кого желает... соблазнить, причем самым дешевым способом.
- Ничего я от тебя не хочу, не сочиняй.
- Значит, не хочешь, приятно слышать.
- Хорошо знаешь, я к тебе не равнодушен.
- Понятия не имею.
- Теперь будешь иметь.
- Со всеми своими девушками так объясняешься в своих чувствах?
- У меня нет никаких девушек.
- Пусть женщин.
- Никого не было. И нет.
- Так я тебе и поверила.
- Хочешь - верь, хочешь - не верь. Стыдно признаться.
- Что все еще мальчик или уже мужчина? Мальчик... - Сколько тебе, годиков, мальчик?
- Восемнадцать, тетенька.
- Много, пора мужчиною стать.
- Согласен, пора.
- Что ж так, неужто никому не нравишься?
- Не в том дело, Маша.
- Тогда в чем?
- Не в чем, а в ком.
- В ком, если не секрет?
- В тебе.
- Большая для меня неожиданность. И давно по мне сохнешь, бедненький ты мой?
- Очень давно, сама знаешь.
- Даже не догадывалась.
- А могла бы.
- Виновата, исправлюсь. Чего от меня хочешь, говори?
- Слишком интимный вопрос. На него просто так не ответишь.
- Скажи прямо, не стесняйся.
- Не вгоняй меня в краску.
- Сколько у нас осталось времени?
- Больше часа, а что?
-Ты - дурак?
- Сама видишь.
- Тогда ничем не могу тебе помочь, извини.
- Ты издеваешься надо мной, да?
- Как раз наоборот, хочу выполнить твое самое заветное желание.
- Разве я тебе нравлюсь?
- Мне никто не нравится. Но это ровным счетом ничего не значит.
- Что я должен сделать?
- Ты, видимо, запутался и ничего не понял?
- Ты права.
- Раздевайся, и быстрее. У нас мало времени.
- Что ты сказала?!
- Раздевайся, и живее!
- Многим так говоришь?
- Дурень, тебе первому.
- Чем же именно я заслужил такую милость?
- Тем, что нравлюсь тебе, если не врешь.
- Конечно, не вру. Я люблю тебя.
- Тогда нечего рассуждать, раздевайся.
- А ты?
- И я, само собой.
- Может быть, сначала ты?
- Будем торговаться, да?
- Нет, нет.
- Я жду.
- Ты, верно, смеешься надо мной?
- Так ты мне не веришь?
- Почему не верю?
- Это у тебя нужно спросить, а не у меня Маша, ты меня не обманешь?
- С чего мне тебя обманывать?
- А это уже нужно спросить у тебя.
- Мы даром теряем время, Сережа. Раздеваемся одновременно, идет?
-Хорошо...
- Что же ты?
- А ты?
- Что я?
- Как ты, так и я.
- Носишь лифчик?
- Он есть у тебя.
-Какая я недогадливая! Желаешь, чтобы я его сняла?
- Если не возражаешь, могу помочь.
- Будьте любезны, сэр... И как я тебе кажусь в таком ракурсе?
- Можно с ума сойти!
- Никогда не видел раньше раздетых девушек?
- Только в кино, но это типичное не то.
- Выходит, тебе здорово повезло сейчас.
- Еще как!
- Твоя очередь, дружок.
- Неужели раньше не видела голых мужиков?
- К огромному сожалению.
- Нечего тут видеть.
- Так уж совсем нечего?
- Почти...
-Значит, мне мерещится...
- Может, сначала ты?
- Опять я?
- Пожалуйста.
- Кто здесь у нас мужчина?
- Вроде бы я.
- Давай, мужчина, смелее!
- В последний раз, в порядке исключения.
- Так ведь мне уже почти нечего с себя снимать.
- Как и мне.
- А что будет потом?
- Потом я, клянусь..
. - Не подходи ко мне! Руки! Держи их по швам, сразу видно, не был в армии... Или стесняешься меня? Чего уж там? Я ведь не стесняюсь... Так-то оно лучше...
- И сколько времени так стоять?
- Разве ты чего-то еще ждешь от меня?
- Могла бы догадаться сама. И не ставить меня в тупик.
-Все, Сережа, выходим из тупика, мы уже вдоволь насмотрелись на прелести друг друга, можно одеваться. Спектакль закончен. Занавес!
- Однако ты даешь!
- Не подходи ко мне! Слышишь!
- Но так нечестно.
- Отчего же? Мальчик и девочка показали друг другу то, чего не видели раньше, и довольны приобретенными познаниями. Лучше один раз увидеть в жизни, чем семь раз в кино, согласись.
- Пожалуй... Но советую - в следующий раз не рискуй. Не все мужчины - размазни. Могут ведь и по физиономии смазать. И еще хуже - изнасиловать.
- Но ты же у нас порядочный мальчик и не посмеешь тронуть меня, правда?
Здесь я совершила промах. Задела его мужское самолюбие. Он рванулся и плотно прижался ко мне возбужденным телом. Я ничего, кроме легкого отвращения, не почувствовала. Никак не реагировала на его поцелуи и ласки. И вдруг он решился на то, чего я никак от него не ждала, и закричала от страха...
-Ты - девочка?!
- А кто же, кретин! Можешь одеваться, от тебя все равно никакого толка.
Он смутился и поспешно влез в трусы. Я с презрением смотрела на него, широко расставив ноги. Он даже не глядел в мою сторону. Так закончилось мое первое приобщение к сексу с мужчиной. Я поняла, он мне не нужен. Больше того, осталось ощущение чего-то гадкого, неприятного и уродливого. Я была разочарована и зла на себя. Позволила себе опуститься до такой мерзости! Нашла с кем экспериментировать?! С Таниным братом, к тому же испытывающим ко мне влечение и не имеющим любовного опыта.
Несостоявшиеся любовники, мы, быстро привели себя в порядок. Сидели молча, не глядя друг на друга. Я листала какой-то альбом с репродукциями. Наконец пришла Таня. Брат что-то буркнул и смылся. Мы остались одни. Она почувствовала, в ее отсутствие произошло неладное. Спросила, не обидел ли меня ее брат. И тут меня прорвало. Впервые в своей жизни ревела белугой и обзывала себя грязными словами. Таня ничего не понимала. Из моих слов она заключила - ее чудный братец едва не изнасиловал меня. Стала меня успокаивать, обняла, как ребенка, гладила мои волосы, утешала, как могла. Я мало-помалу успокоилась и все рассказала. Тогда Таня совершенно неожиданно встала на защиту брата.
- Сейчас среди твоих одноклассниц девочки - единицы. Он не виноват, ты провоцировала его всем этим раздеванием.
В конце концов, и я пришла к выводу: сама ничуть не лучше Сережи. Захотелось отмыться от грязи, о чем и сказала Тане. Она улыбнулась.
- В прямом смысле это можно сделать хоть сейчас. И направилась наливать воду в ванну. Я даже не успела сказать ей, что у меня нет сил, так измотана. Но...
Я лежала в белоснежной ванне - в теплой воде, пахнущей хвоей, и, закрыв глаза, отмывалась от грязи, в которую позволила себе вляпаться. Услышала голос Тани.
- Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? Мое молчание она приняла за согласие и легла в противоположном конце ванны. Я открыла глаза и поразилась ее великолепному виду. Какой разительный контраст между сестрой и братом! Я не скрыла своего восхищения. Таня ответила мне не меньшим комплиментом. Отметила мою тонкую талию, красивый бюст и попросила перевернуться на живот. После чего пошлепала меня и сказала, что никогда не видела такой восхитительной попки. И тут же стала намыливать ее нежными прикосновениями пальцев рук и губки. Ничего более сладостного в жизни я не испытывала. Таня почувствовала мою благодарность и продолжила свое славное дело, намыливая и дальше мое тело - с головы до ног. Я млела от восторга и в ответ начала повторять все ее движения. Мы обе испытывали неслыханное наслаждение друг от друга. Я раньше слышала кое-что о лесбийской любви, считала ее аморальной и совершенно неприемлемой для нормальных, здоровых людей. Надеялась, со временем во мне проснется влечение к мужчинам. Однако эксперимент с Сережей вызвал не только равнодушие к мужскому телу, но отвращение и злость. Дело, однако, заключалось не столько в Сереже, сколько во мне. Я поняла это при первых прикосновениях к себе Тани.
Мы долго не вылезали из ванны, наслаждаясь невинными касаниями, шлепками, объятиями, поцелуями и разговорами. Выяснилось, Таня раньше меня поняла, кто нужен ей. Она проверила себя с прыщавым студентом. Тот был девственником и перегорел слишком быстро, ничего толком не успев сделать, хотя она решила пойти с ним до конца, чтобы сжечь мосты к однополой любви. Я ей нравилась давно. Но она не знала, как ко мне подступиться. Боялась отпугнуть, если я неправильно ее пойму. Сережа, как, оказалось, с шестнадцати лет приобщился к сексу с женщинами, чуть ли не вдвое старше его. Как-то у брата с сестрой зашел разговор обо мне. Он с уверенностью заявил, будто я утратила невинность еще раньше его самого. Таня считала иначе. Они спорили друг с другом до хрипоты. Сергей предложил устроить мне проверку. Таня с пылу согласилась, о чем потом пожалела и попросила брата не рисковать нашей с ней дружбой. Он посмеялся и обещал не связываться со мной. Но не сдержал обещания. Я своим легкомысленным поведением дала ему повод нарушить его. Так выглядела Танина версия поведения брата.
Услышав, какое омерзение и насмешку вызвало у меня обнаженное тело Сережи, а, судя по нему, аналогичное мужское тело вообще, на негативное описание некоторых деталей которого я не поскупилась, Таня наверняка испытала радость. При всей любви к брату. А мой мгновенный отклик на ее ласки не создал никаких проблем в нашей любви. Я приняла ее с упоением. Но эта любовь имела успех только с одной женщиной. С Таней. Мы были верны друг другу целых пятнадцать лет! Расставшись - и то не навсегда - из-за желания иметь детей, - никогда уже не знали любви с другими женщинами.
Танины родители являлись обеспеченными, по советским меркам, людьми. Отец руководил крупным машиностроительным заводом. Таня - любимица во многом благодаря своей красоте, отзывчивости, легкому характеру и отличной учебе. Сергей имел крутой нрав - весь в отца, - непослушен, своенравен, упрям, дерзок. Таню баловали, Сергея воспитывали. Без всякой для него пользы. Отец мечтал, чтобы дети пошли по его пути. Таня отца не разочаровала, поступила в финансово-экономический институт, куда не без труда через год прорвалась и я. Сергей еле-еле попал в институт холодильной промышленности - и то с помощью отцовских связей. Он пропускал занятия, грубил матери, но с годами стал мягче, терпимее, и как ни странно, умнее.
Мы с Таней расставались практически только в стенах института, ссорились лишь по пустякам - и не часто. Нам повезло. Мы проживали вместе в центре города в однокомнатной квартире, доставшейся Тане после смерти бабушки. На нее точил зуб Сергей. Родители отдали квартиру дочери, так как не хотели превращать ее в дом нетерпимости, как шутил отец. Он не одобрял легкомысленное отношение к жизни сына, забросившего к тому времени учебу и путавшегося с девицами. Меня Танины родители знали давно и не возражали против моего проживания с Таней. Таня брата любила. Он пользовался этим и довольно часто навещал нас. Даже иногда оставался ночевать, несмотря на все неудобства. Мне это было, мало сказать, не по душе. Но я не считала себя вправе командовать в чужом доме. Да и давнишняя злость на ставшего добродушным Сергея прошла. Поначалу ему стелили раскладушку на кухне, но он вставал позже нас. Чтобы не беспокоить, устроили ему ночлег за шкафом. Сами спали в одной кровати. Возможно, он догадывался о наших отношениях. Но мы вели себя тише воды, ниже травы. Однажды Сергей пришел очень поздно и навеселе, мы уже собирались ложиться. Обычно он вел себя со мной корректно, балагурил, рассказывал анекдоты, забавные истории. Я не находила в них ничего смешного, но Тане все нравилось в брате, настолько она любила его. Пару раз он, шутя, в отсутствие Тани, пытался ко мне приставать, я довольно грубо отшивала его, и он оставил меня в покое. Таня хорошо видела желание Сергея завязать со мной романчик, но нисколько не ревновала. Как-то я спросила ее, не боится ли она конкуренции со стороны братца. Она рассмеялась, нашла даже забавным, если я ему уступлю. Нечто похожее на кровосмешение.
- И как он удивится, когда второй раз наступит на одни и те же грабли, обнаружив тебя невинной! Мне шутка не понравилась, мы поссорились.
В ту ночь, когда Сергей пришел к нам навеселе, я долго не могла заснуть. И не напрасно. Он решил подшутить и залез к нам под одеяло в одних трусах. Благо кровать была просторная, и все мы в ней легко умещались. Таня спала у стены, сну ее мог позавидовать любой, она не проснулась. Брат пристроился рядом со мной, прижался, обнял меня, запустив руки под сорочку. Мне все это не показалось таким уж противным, но и особого удовольствия я не испытала. А он так и заснул, скорее, сделал вид, что заснул. Я попыталась высвободиться из его цепких объятий, но он не разжимал своих пальцев на моей груди. Мне ничего другого не осталось, как воспользоваться запрещенным приемом - легким ударом ниже пояса. Тогда он "проснулся" и убрался восвояси. От Тани я этот небольшой инцидент скрыла. Но он не остался незамеченным мной. Из него я вынесла первое достаточно благостное впечатление о мужском объятье... Видимо, потому и не стала посвящать в него свою подругу. Но ночные визиты Сергея прекратились. Не проверяли ли родственники меня на вшивость в очередной раз?
Когда Таня вышла замуж, она перебралась к мужу, в его трехкомнатную квартиру, а свою - оставила мне. Это был очень щедрый подарок. Таня переоформила квартиру на меня под тем предлогом, что мне негде жить. Тогда как я могла вернуться в родительский дом или остаться в Таниной квартире, остающейся ее собственностью.
Я предпочитала всем мужчинам одиночество. Просто не нуждалась в них. Еще в студенческие годы парни тянулись ко мне. Но я была холодна к ним. Чисто теоретически представляла себе близость лишь со своим однокурсником Геннадием, которому я очень нравилась. Он весьма активно пытался склонить меня к любви с собой. Если бы не Таня, я, возможно, рискнула б проверить себя с ним. Несмотря на памятную неудачу с Сергеем, ненависть к телу которого и к нему самому давно уже заросла тиной, я пошла бы на близость с Геннадием, пусть ради того, чтобы еще раз разобраться в себе. Желание иметь ребенка провоцировало во мне бисексуальность. К тому же Геннадий по-своему нравился мне. Он отличался хорошей внешностью, широтой души, острым умом и тонким чувством юмора. Являлся замечательным собеседником, щедрым в проявлении добрых чувств, что мало вязалось с происхождением: его родитель был крупным партийным боссом.
Оставив меня ради ребенка, Таня изредка встречалась со мной, пока не оказалась на третьем или четвертом месяце беременности. Забавно, не правда ли, мы достались своим мужьям девственницами? Не пожелали лишать друг друга невинности, не нуждались в том. Хотя, как выяснили впоследствии, многое недополучили. Позднее наверстали...
По мере убывания встреч с подругой я почувствовала большой дискомфорт. Создавшийся вакуум еще раньше попытался заполнить Танин брат, к тому времени несколько остепенившийся, но еще не женатый. Я продолжала вызывать у него зуд в определенных местах. Сначала он ограничивался намеками, а затем напрямую предложил связать меня узами брака. На мою беду, он - единственный, с кем я хоть как-то представляла себе близость с мужчинами. Что ни говори, я его давно знала, он - свой, хотя и с уймой недостатков. Но у кого их нет? Я и сама далеко не ангел! Таня делала вид, что соблюдает нейтралитет. Но она хотела лучшей жизни брату. И могла пойти на жертвы ради него, памятуя о своем желании выйти замуж ради ребенка. Женитьба брата на мне делала невозможными наши близкие с ней отношения. Они и без того, по-моему, были для него достаточно прозрачны. Но это не останавливало его. Удерживало меня. Брак с Таниным братом виделся мне настоящей дикостью. Пришлось сказать ему, что не люблю его. И тогда мой "рыцарь" усмехнулся, что догадывается, кого я люблю, и окончательно от меня отвалил.
Я работала в агентстве по недвижимости, неплохо для себя зарабатывала. Все б ничего, но моя личная жизнь близилась к ступору. Я ощущала в себе угнетенность и усталость. Сказывался возраст и неопределенность будущей жизни. К счастью, последнее замечание Сергея, сделанное им перед тем, как он навсегда исчез из моей жизни, не позволяло мне жалеть о своем отказе выйти за него замуж. Нет, не такой ценой я желала ребенка. И никаких шансов, что он станет похож на Таню. Настолько брат и сестра - разные.
Я стояла на перепутье. Никто из женщин не мог занять Танино место. Мужчина, в конце концов, устраивал почти любой. Не бабник, не алкоголик, не урод, не импотент. Не импотент - по причине неспособности дать жизнь моему ребенку. Зачем тогда он нужен?
С Кашкиным меня познакомила его двоюродная сестра, работавшая со мной в агентстве. Я долго сопротивлялась ее уговорам. Не хотела попадать в глупое положение, когда жених и невеста, зная обо всем, притворяются, будто волею судеб оказались рядом в театральных креслах. Несчастный жених, проклиная себя, вынужден вести светский разговор, говорить любезности, назначить свидание, вести в буфет, угощать кофеем с пирожными... Не менее счастливая невеста обязана выслушивать банальности, внимать им, отвечать на них, идти с женихом в буфет, есть черствые пирожные, запивая бурдой... Но я сдалась коллеге.
Кашкин оказался вполне достойным женихом. Вел себя безупречно, я ему понравилась сразу, что он и не стал от меня скрывать, чтобы я не сомневалась в его достоинствах, хотя бы в одном. Чуть ли не через неделю он предложил мне руку и сердце, даже не прикоснувшись и не придвинувшись ко мне хоть на дюйм. Чего, мол, время терять, мы не так молоды, нужно спешить, сразу же браться за дело и зачинать ребенка, будущего нашего наследника, может, доживем и до внука. Что вы думаете? Брак с серьезным сорокалетним мужчиной, начальником отдела в чуть ли не космическом институте. С человеком, живущим в отличной квартире, обставленной новой импортной мебелью, аудио, видео и бытовой техникой самых последних мировых образцов. Брак с неглупым человеком, без вредных привычек, хозяйственным, умеющим вкусно готовить, поддерживать образцовую чистоту и порядок в доме и на даче в Репино, рядом с заливом, до которой от города на его Волге какой-нибудь час езды. Брак для меня, уже немолодой, с вредной привычкой, быть может, неизлечимой, не такой уж красивой и стройной - далеко не Софи Лорен, не Лиз Тэйлор и даже не Элиз. Быстрицкая из старого кино. Грудь, моя былая краса и гордость, уже не та. Еще немного, ни один мужчина не захочет найти на ней отдохновение, не зажжется и окажется неспособен зачать моего ребенка. О чем тут думать? Согласиться и в койку. Этот не обманет. Он уже на все готов, спекся сразу, как только меня увидел. Все верно. Но Кашкин абсолютно лишен чувства юмора, чуть ли ни сталинист, не слышал, кто такой Кафка и Павич. Последнего назвал соратником Милошевича. Антисемит. Я и сама не слишком люблю евреев, но не до такой же степени! Мне, конечно, политика по барабану, и евреи туда же, но в прошлое меня не тянет. Где я сейчас тружусь и прилично загоняю деньгу, причем в валюте? При каком еще другом антинародном режиме смогу регулярно ездить по туристическим путевкам за рубеж? Покупать приличную одежду? Не простаивать в очередях за куском мыла? И многое другое. И вообще как-то не тянуло к моему воздыхателю, обещающему райские кущи. К тому же он излишне безупречен. Без пылинки на дорогой одежде и неизвестной душе. Невольно возникало сомнение и думалось о нем плохо. Нет, с детства я привыкла к совсем другим мужчинам, пусть грязнулям, с плохими привычками, лентяям, но с широкой душой, приветливым, веселым, не занудам. Этот - не по мне. Хотя для семейной жизни самый раз. Он не потребует исполнения супружеского долга, когда заблагорассудится его члену. Не станет приставать каждую ночь - прежде поинтересуется моим мнением. И, почувствовав расхождение, повернется на бок и спокойно заснет. Не станет носиться по квартире, демонстрируя напоказ свое хозяйство, спрячет его в кальсоны, а кальсоны в домашние брюки, чтобы не смущать покой жены и не вызывать у нее негативных эмоций. И все же, и все же торопиться не следует. Торопливость нужна только при ловле блох, даже если они отсутствуют в его доме. Пусть он пока живет, цветет и пахнет. Скорее всего, век ему меня не видать. И все же, и все же, не нужно бомбить мосты. Может, придется их наводить.
Между тем Кашкин проявлял редкостную для его темперамента и возраста решительность. Видимо, его гормоны пришли в крайне возбужденное состояние. Кашкин требовал немедленного ответа на свое крайне лестное для меня предложение. Он повысил ставку, заявив, мы должны родить как минимум двоих детей, мальчика и девочку. Это обескураживало и радовало одновременно. На его зарплату и одного ребенка иметь много. Уж, не зарится ли он на мои доходы? Чепуха, я просто придираюсь к нему. Он меня полюбил с первого взгляда. Чем я ему не пара? И не так уж он плох, учитывая мои запросы и особенности. Не пьет, не курит, чистоплотен, аккуратен. С хорошими манерами, умеет себя вести, больше молчит, нежели болтает языком, читает хотя бы газеты, пусть "Завтра" и "Трудовую Россию". Ненавидит боевики, триллеры, ужастики. Не лезет целоваться и обжиматься - не желая помять костюм. Меня должен устроить такой муж. Вспомни того же Сергея. Его поведение в ту ночь, под одеялом. Забыла? Он ведь не только лапал тебя наверху. Ты ударила его в пах вовсе не случайно. Придерживая одной рукой правую твою грудь, может, левую, он обнаглел и скользнул другой рукой по животу вниз, остановившись в нерешительности в точке, угрожавшей твоей невинности. И черт бы с ней, она давно, до смерти, тебе осточертела, но не тогда, и не там, и не так же тебе ее лишиться, ему и курам на смех, и с дикой болью, и рядом с его сестрой - твоей единственной любовью. Так примерно я рассуждала, оценивая собственные шансы, становиться или не становиться супругой Кашкина. И продолжала терзаться. Чем Кашкин не муж? Нет, не муж! Для меня не муж, я умру с ним на второй день от скуки и тоски. И уж совсем не вижу его в постели, просто обнимающего и целующего меня. И вообще мужские поцелуи мне чужды не намного меньше, чем проникновение в мою плоть самих мужчин. Последнее, пожалуй, просто немыслимо. Тем более, Кашкина. Оторопь брала при одной только мысли... Легче представить на его месте Сергея. Он, по крайней мере, не исключено, хотя бы раз в своей жизни имел дело с невинными девушками, судя по разнице между его попытками лишить меня целостности. А этот? Он, может быть, впервые в жизни столкнулся с моим полом, боится дышать рядом со мной. Уж, не голубой ли он в прошлом? Как я розовая. Вот потеха?! А чем я рискую? Попытка - не пытка. Пусть пытка! Но цель оправдывает средства. Кашкин - не самое худшее из них. Ребенок требует жертв. И все же не таких испытаний, чтобы его отцом стал Кашкин. Лучше всего в моей ситуации - Геннадий. Только где он, мой воздыхатель студенческой поры? Ищи, свищи его по белу свету. Наверняка давно забыл обо мне, женился на какой-нибудь президентской родне. И кто сказал, что в молодости он хотел меня как мать своего ребенка. Дура - дура и есть! Не зря Таня променяла тебя на своего плодоносящего мужа. Хотя не выносит его на дух. Нет, что нам делать с Кашкиным? Он требует ответа и бьет копытом. Сколько можно ждать? Тратить последние деньги, водить в Филармонию, скрывая зевоту, просыпаясь под аплодисменты зала и хлопая ушами и ладонями вместе со всеми? Нет, Кашкину нужно дать отбой...
И тут появляется Толя. Полная Кашкину противоположность. Но тот еще типчик! А что? Чем не выросший мальчик моего детства? Даже если уже не слуга Санчо Пансо, верный оруженосец Дон Кихота. Но ведь и я не Дон Кихот. И никогда им не был, тьфу ты, не была. Каков главный и существенный недостаток Толи, кроме основного - нежелания иметь детей в неотдаленной перспективе? Угадайте с первого раза. Подскажу. Близкий нашему менталитету? Я выяснила его далеко не сразу. По сравнению с Кашкиным, то же далеко не Штольцем, Толя - Обломов советских времен. Не барин лишь в силу объективных обстоятельств, так как жил на нищенскую зарплату. Но такой же сачок и без царя в голове. Каких трудов и решения скольких головоломок мне стоило, чтобы обломать своего Обломова и сделать из него человека хотя бы в первом приближении?!
Когда он подошел ко мне с вечной своей ухмылкой, разве что без папироски или сигаретки в зубах, в своем донельзя заношенном, но, как ни странно, ладно сидящем на нем и на удивление модном костюме (Кашкин на минутку отошел), я ничуть не смутилась и сразу согласилась с ним танцевать. Не покоробила меня даже его бесцеремонность, с которой он, не будучи со мной знаком, прижался ко мне не хуже банного листа. Именно не хуже, так как впервые в жизни мне самой захотелось прижаться к мужчине не хуже... Одного я не знала тогда, к своему счастью. Он мстил Кашкину. На меня ему в ту минуту было наплевать. Зная причину его первой влюбленности, я из гордости отшвырнула бы его прочь. Впрочем, история человеческих отношений не знает сослагательного наклонения. Может, наоборот, приняла его как царя - освободителя. От Кашкина, от себя - своих страхов и сомнений, ступора...
Этот постаревший мальчик моего детства, никогда не знавший хороших манер, зато не шел по трупам и напролом, расталкивая всех локтями... Рассказывая о новом этапе своей жизни, я сбиваюсь на Толин стиль. Большего трепла не встречала. Он начинал фразу, и я забывала ее - не успевало пройти несколько секунд. Он умудрялся - и так всегда - строить предложения таким образом, что только он один не терял свою нить Ариадны и выходил из лабиринта сложносочиненных им предложений так, словно следом поспевал собеседник, закрепившийся за ним. И когда эта нить рвалась, он не терялся и бежал дальше. Что ему лабиринт Минотавра, что ему Гекуба - олицетворение беспредельного отчаяния человека, не сумевшего понять даже смысл сказанных им на полстраницы текста слов?! Если Кашкина можно сравнить со штилем (только не со Штилем - актером БДТ), то Толю - со смерчем. Я невольно подражаю мужу, мне в голову лезут такие же дурацкие шутки, как ему. И это тем более странно, что я подмяла его под себя. За все приходится платить. За свободу слова, например, свободой жизни в нищете. Но это уже политика, в которой лучше меня разбираются коммунист Кашкин и демократ Толя.
Давайте вернемся к нашему барану, увлекшему меня в танце. Кашкин скорбно взирал на нас. Попытка отлепить меня от Толи ему не удалась. И, надеюсь, не удастся никому, как бы мой муж со мной ни поступал. Каждый из нас должен нести свой крест. Итак, Толя в конце вечера схватил меня за руку и потащил за собой - на мою погибель, как мне уже казалось. Но я покорно шла за ним и слушала его болтовню. По всему я должна была прогнать прочь нахала, вернуться к Кашкину, молча взиравшему на мое предательство своих (не только его) интересов. Все же, когда Толя уводил свою жертву, Кашкин преодолел себя, еще раз подошел ко мне и тронул меня за обнаженное плечо (первое его прикосновение к моему телу). Толя посмотрел на смельчака сверху вниз, хотя они были одного роста. Затем он (уж, не пьян ли?) прижал меня к себе - у меня перехватило дыхание, - чтобы я не посмела увильнуть от него. Впервые в жизни я почувствовала себя совсем другим человеком - слабой, беззащитной женщиной. Чехов? Он тут ни при чем, случайно. Я вторично родилась на свет. Во мне откликнулась частица женщины, глубоко спрятавшаяся в глубине моего существа. Она признала своим властелином этого грубияна, наглеца, насмешника. Я не нашла в себе смелости, просто не пожелала потерять самозванца, который мог быть кем угодно, но меньше всего отцом моего ребенка и вообще кого-либо. Но в эти минуты я абстрагировалась от постоянно преследовавших меня мыслей о ребенке, я покорилась власти этого типа...
Мы с Таней никогда на людях не афишировали свои отношения. И вовсе не потому, что стеснялись и тем более боялись чужого мнения. Мы не желали быть на виду, не хотели, чтобы за нами подсматривали в замочную скважину. Мы охраняли от всех свой мир, незапятнанный грязью, подозрениями, комплексами, оберегая свою чистоту от пошлости, цинизма, грязи, похоти...
И вот в этот так долго охраняемый от всяких ненужных поползновений мир вторгается хам. Пусть не хам, но явно не самый лучший по чистоте своих замыслов и поведения человек. Я же не только не отталкиваю его от себя, не возвращаюсь к спасителю Кашкину, своему верному и преданному другу, а поворачиваюсь к нему спиной, чтобы не видеть укора в глазах недавнего жениха. Как же мы неблагодарны, господа! (Это не я, Толя!). Однако чувство неловкости испытывала. Пусть я не супруга Кашкину, но изменила ему, предала. Не сказала раньше - не могу стать ему женой. И дело тут не в нелюбви, а в моем корыстолюбии, в нечистоте мыслей, в эгоистическом отношении к безвинному человеку. Эта измена для меня внове. Но и сладость, и неожиданный поворот в моей жизни, пусть не сразу, пусть постепенно, но поворот. Коль скоро Таня не может принадлежать мне вечно. Коль скоро мы пришли к единому мнению изменить жизнь и продолжить ее в наших детях, буде это возможно. В нашей природе произошел качественно новый скачок. На смену наслаждению жизнью пришло желание остановиться (Толя сейчас же схохмил бы: и оглянуться) и не лишаться возможности повторения себя в ребенке. Видимо, природа берет свое даже тогда, когда запаздывает. Хотя не у всех, на их счастье или несчастье.
Появление Толи открывало передо мной новые и неизвестные горизонты жизни. Я вцепилась мертвой хваткой в этого мерзавца, чтобы он ненароком не сдал меня Кашкину, как мелкую сдачу в гастрономе. Видимо, мой визави был тот еще бабник, так как с удвоенной энергией развлекал меня своей трепотней, которая при всей своей тупости нравилась мне. И я отвечала ему тем же. Про Кашкина я забыла. Оскорбленный в лучших чувствах, непонятый, он с гордой головой покинул вечер вслед за нами. Испивал полную чашу позора на глазах подчиненных и начальников. Все это потом отозвалось Толе. Кашкин выкинул его из института. Очень скоро, еще не разобравшись в Толе, я не устояла против его натиска. Отдалась ему на его удивление мало того что девственницей, так еще и до замужества, стоило ему только пообещать мне его.
Но незадолго перед тем Толя с неожиданной галантностью, никак не соответствующей недавним манерам его поведения, попросил разрешения проводить меня до моего дома. Он поймал такси, никогда здесь не ходившее, долго и мучительно копался в страшном кошельке, чтобы расплатиться с шофером, заломившим нормальную цену, - но не для инженера. Отдал все, вывернув кошелек наизнанку. Я предложила кавалеру взаймы деньги, чтобы он не отпускал машину и вернулся на ней к себе домой. Было очень поздно, но он отказался, не забыв слово "спасибо". Он довел меня до моей квартиры. Я побоялась отпустить его сразу, так как нет ничего хуже, чем наши постсоветские парадные. Даже если они закрыты на кодовые замки, как у нас, того и гляди, тебя пырнут ножом. Или в лучшем случае отберут сумку с деньгами и с ключами от квартиры, предварительно стукнув по башке... Хорошо, если отделаешься легким изнасилованием, но и оно не слишком импонирует мне, сами знаете почему. (Шутка в Толином стиле.)
Я с любопытством ждала дальнейшего развития событий и совсем некстати вспомнила Таниного Сережу. Но Толя как истинный джентльмен, после того, как я открыла свою дверь и подставила щечку для прощания, по-родственному поцеловал ее и даже не попросил номера моего телефона. Настоящий дьявол во плоти! Еще секунда - он мог уйти навсегда. А как же ребенок?! Я уже мечтала о нем только от этого болвана, отдавшего до гроша все свои деньги таксисту, чтобы поддержать в собственных глазах свое реноме и тащиться к себе домой - едва ли не пешком. Наверняка (так оно и оказалось) он живет далеко, у черта на куличках, куда транспорт от метро, если оно еще есть рядом, в паре километрах от жилья, ходит даже в часы пик через час-полтора. Такая вот рокировочка почти накануне трехсотлетия нашей культурной столицы
Не знаю, кого именно мне стало больше жаль - ребенка, себя или Толю, но, глядя в пространство, предложила провожатому зайти в квартиру на чаек. Он, как ни в чем ни бывало, так, как будто иначе и быть не могло, мгновенно согласился и вошел в нее, словно постоянно жил здесь и был прописан. Мне стало ясно, как в летний, безоблачный день, что все это неспроста. Этот тип проверяет меня еще сильнее, чем Сергей на заре нашей юности. Сергея я, по крайней мере, хорошо знала много лет. Надо мной стала витать его тень в том еще злопамятном виде, к ней присоединилась Толина - в том же облачении. Я с трудом сдерживалась, чтобы не выдать своего разом испортившегося настроения. Передо мною вставала очередная угроза испытания. Но более опасная...
Тем временем Толя принял у меня мое пальто, разделся сам и вслед за мной в носках прошествовал в комнату.
- У вас, Маша, отличная квартирка, очень уютно, поздравляю. (Так, словно я только-только въехала в нее.)
- Да, спасибо, ничего.
- И в самом центре, что немаловажно.
- Вы правы, Толя.
- И давно вам так повезло?
- Больше десяти лет. А сами где изволите проживать?
- У черта на куличках, в новостройке, в Купчино, к сожалению.
- Далековато. И как собираетесь добираться до своего Купчино?
- На метро.
- Так ведь до него еще надо успеть дойти.
- Добегу. Сколько сейчас натикало? Забыл, знаете ли, дома часы.
- А они у вас вообще имеются?
- В Греции все есть.
- Так то в Греции.
- Есть и у меня, не беспокойтесь. Просто по забывчивости оставил их дома.
- Какой вы, однако, Толя, забывчивый.
- Счастливые, Маша, часов не наблюдают.
- Что особенно верно, когда их забывают дома.
- Я рад, что отбил вас у Кашкина. Мне нравятся девушки с чувством юмора.
- Я похожа на отбивную, благодарю.
- Еще одно подтверждение моего чутья на хорошеньких девушек.
- Вы всегда так банальны?
- Всегда, когда не знаю, что сказать.
- Что и сказать, не знаю. Пойду лучше поставлю чайник. Вы все равно не успеваете на метро. Даже если рекордсмен на стайерские дистанции.
- К сожалению, не рекордсмен. А, может быть, к счастью.
- Так вы не возражаете, если я все-таки поставлю на плиту чайник?
- Как же я смею возражать, если приглашен на чай?
- Верно. Вам палец, видать, в рот лучше не класть.
- Если это ваш палец... Простите, кажется, я говорю не то.
- Можете чувствовать себя свободно и не подыскивать слова.
- Нет, нет, я еще раз прошу прощения.
- Не стоит прощения.
- Это, как не стоит благодарности, только звучит ново. Мне все больше и больше нравится девушка, которая тут живет.