Один молодой человек приятной наружности и среднего ума, имеющий, как подавляющее большинство людей своего возраста и много младше, более или менее обеспеченных родителей, обладал персональным компьютером (ПК), способным заменить ему и работу, и женщин, если б те не обеспечивали ему возможность достойного существования. ПК купили ему еще тогда, когда он учился, использовался им в самых разных нуждах. В частности, он создавал на ПК рассказы. Писать он начал не столько по велению сердца, отдававшего свое биение более приятным увлечениям, сколько благодаря наследственной линии.
Еще его дед, утверждавший, что он не писатель, а литератор, писал прозу не столько для того, чтобы ее напечатали и читали другие, сколько для себя. Начинал он писать еще на старой пишущей машинке (ПМ) фирмы "Ройяль", выпущенной до октябрьского переворота и купленной им в комиссионном магазине уже в советские времена. Затем, прослужив ему и частично его сыну, отцу нашего молодого человека, она начала барахлить, тогда, по случаю, купили отечественную ПМ, на которой и последний начал писать свои произведения. Что касается деда молодого человека, ему в свое время литературное занятие порядком надоело, к тому же силы не беспредельны, он не мог по-прежнему держать пульс на писании без публикации, которая, будь она возможна, могла бы дать его семье хоть какой-нибудь доход, а не одни убытки.
Его сыну повезло больше, умные люди своевременно подсказали ему, что, следуя своему опыту, он может впустую потерять многие годы жизни, лучше учиться на чужом, благо он у него перед носом. Надо сказать, отец честно предупредил его, из какого сора растут не только стихи, но и проза. И сын сумел найти в себе силы после нескольких лет колебаний предать забвению пустую забаву. Но обе ПМ не выбросил, они в футляре пылилась на шкафу.
А молодой человек, его единственный и уже неповторимый отрок, хотя бы потому, что все мы при всей похожести друг на друга достоинствами и, главное, недостатками - в определенной степени самобытны, был лишен такого полезного опыта. Отец оставил писание задолго до женитьбы, наш молодой человек еще даже не планировался им. Но в нем сидели гены недалеких предков. В юные годы он начал писать стихи от руки, и около года печатал их на последней из купленных ПМ. Но вскоре уже стал осваивать ПК, купленный родителями для более серьезных занятий. А когда молодой человек окончил институт и пошел работать, он творил уже на ноутбуке, купленном им на первые заработанные деньги. Стихи не отнимали у него столько времени, сколько проза у деда - их, как известно, можно сочинять в любое время и в любом месте (однажды наш герой сочинил четверостишье, занимаясь любовью с однокурсницей), а недостатком памяти, чтобы забыть сочиненное, он не страдал.
Был он холост и жил с родителями. В их трехкомнатной квартире, благо отыскалось место для всех, не просто существовали, а жили своим не менее сложным бытием, чем их бывшие и настоящие хозяева, две ПМ, ПК и ноутбук.
ПМ царских времен так и стояла без дела. Одному богу известно, почему эту старушку за ненадобностью не выкинули.
Но ведь и немощных стариков никто не выкидывает на свалку, они продолжают, пока живы, влачить свое жалкое существование даже тогда, когда самое дорогое, что у них есть, дети, отдают состарившихся и больных родителей в дома престарелых. И прах предков редко кто оставляет у себя дома. Так что в этом отношении многие вещи переживают своих хозяев на целые века. Особенно это относится к антиквариату: чем вещь старше, тем она ценнее. На них новые владельцы делают иногда целые состояния. Но данные слова никак нельзя отнести к машинке "Ройяль". Она никакой цены не имела и постоянно жила в страхе, что ее выкинут. Между тем, душа этой ПМ оставалась такой же молодой, как в старые добрые времена. Она любила и помнила всех, кто прикасался к ней. И любовь ее была чистосердечна, она любила своих хозяев независимо оттого, что они печатали и как вели себя с ней в быту. Любила и ревновала, когда еще совсем молодой хозяин в ее присутствии открыто и бесстыдно садился за ее молодую соперницу, которая хотя и была много моложе, но выглядела, как уличная девка.
Каково ей наблюдать за тем, как любимые предают ее, уж лучше бы они занимались любовью со своими бабами, советовавшими выбросить старую ПМ как ненужную рухлядь. Одна из них ( после свержения царя-батюшки, еще в февральскую революцию), добилась того, что ее чуть не выкинули, но вместо этого за бесценок все же сохранили жизнь - продать в комиссионный магазин. Там она наряду с разным хламом долго стояла на полке, пока ее уже после конфискации магазина советской властью не выкупил дед нашего молодого человека. Всякое барахло издевалось над ней, предаваясь разврату, ничуть не стесняясь присутствия других товарок. Присутствие рядом порядочных вещей, как ПМ, они просто игнорировали.
Когда дед молодого человека, еще сравнительно молодой и красивый, впервые любовно дотронулся до ее клавиатуры, словно до клавиатуры рояля, ПМ с трудом заставила себя не разрыдаться, чтобы не оставить о себе неприятного впечатления. Ведь этот человек мог подумать, что она ему не пара, никуда не годится, он зря приобрел ее.
И когда долгие годы он печатал на ней свои произведения, она влюблялась в каждую его строчку. Вкладывая свои чувства, он страстно, как танцор чечетку на полу, выбивал каждое слово на ее клавишах. Она смотрела на него ими - влюбленными глазами - а когда герои его произведений занимались любовью, ей казалось, что это ею самой в данный момент с той же страстью обладает любимый. Быть может, если бы он меньше писал о любви, а так же, как было принято в те годы, создавал производственные романы, она под его влиянием увлеклась производством. Многие вещи, как собаки, воспринимают повадки своих хозяев.
Когда он оставил литературные занятия и перестал обращать на ПМ внимание, она сильно переживала его равнодушие, не зная, как снова привлечь к себе, чтобы он опять прикоснулся к ее клавишам, пусть даже без прежней страсти. Она привыкла к тому, что еще совсем недавно любимый мужчина днями и ночами до изнеможения изматывал ее так, что она сама оставалась без сил, самозабвенно отдаваясь ему. И всегда знала, что ребенок, зачатый ими в любви, окажется совершенным и интересным другим людям. А то, что его не публиковали, списывала на то, что писатель (вовсе не литератор, нечего скромничать) не предпринимал для этого никаких усилий. Кроме того, ей казалось, что - пусть от одного до шести экземпляров - он уже напечатал благодаря ей.
Безответно, по-прежнему любя своего хозяина, до которого в прежние времена никто не был к ней так привязан, она все еще надеялась, он вернется к ней. Одно то, что она оставалась в его доме, давало ей такую надежду. А когда подрос его сын, она рассчитывала, что уже тот полюбит ее. И она, любвеобильная женщина, не забыв прежнего своего любовника, сможет влюбиться в нового. Тем более что оба они друг другу не чужие. Она не понимала, что состарилась и при всем желании не может поддерживать в новом своем хозяине ту же страсть, что при старом. Вещи, что люди, если их не эксплуатируют (в лучшем понимании этого слова) или пользуются ими мало, они уже далеко не те, что были раньше. И если по себе это не так заметно, то по другим отчетливо видно. Ей уже когда-то пришлось наблюдать в комиссионном магазине, как на глазах ветшают те же женские платья и мужские костюмы, которым не может помочь никакая любовь между ними - хотя бы потому, что любому интиму нужна совсем другая обстановка, не превращающая самое чистое чувство в обыкновенную похоть. В магазине лежали на полках некоторые достаточно красивые и не старые предметы мужского туалета, предлагавшие ей заняться с ними любовью, но она понимала цену этой любви и отвергала их притязания. От такой любви и мужчины, и женщины только старятся, а она, несмотря на свой довольно преклонный возраст, все еще была хороша собой, и никто не мог дать ей столько лет, сколько она прожила на свете. ПМ знала толк в любви с людьми, не бросавшими ее на следующий день, пресытившись ею. В этом отношении особенно повезло ей с мужчиной, называвшим себя литератором и печатавшим на ней свои литературные произведения.
К великому сожалению, она не смогла убедить литератора в том, что он настоящий писатель, а у него не хватило силы воли и дальше заниматься творческим трудом - пусть без прежней любви к нему. Она все равно любила его и простила б ему меньшую страстность, даже бесстрастность, так как ей хватило бы своей к нему любви. Она не сомневалась в этом, наблюдая за отношениями хозяина с женой, которые никак не назовешь любовными со стороны мужа, тогда как жена, похоже, не переставала любить мужа. Но он, ветреник, изменял ей, даже не утруждая себя скрывать это. А ПМ, жалея супругу хозяина, все же не очень переживала за нее, так как, что ни говори, видела в ней свою ближайшую соперницу. Своей хозяйкой она могла называть ее только номинально, так как та ненавидела пишущую машинку, использующую, как она считала, силы мужа совсем не там, где нужно. Муж и начал изменять жене с другими женщинами после того, как ему осточертели ее замечания и причитания на тему " если б ты выбросил эту никчемную царскую дуру, наша жизнь сложилась бы совсем иначе". А мужчинам только дай повод гульнуть налево. Этот хотя бы, когда жена уходила из дома, не приводил женщин к себе домой, наверное, стеснялся ее, своей верной подруги "Ройяль". Все же имел совесть. Не то, что другие хозяева, один из которых состоял статским советником, но, мало сказать, не статным и бестактным: он плевал на то, что она, пишущая машинка, - женщина, которая видит, как он безобразно ведет себя. Другой, его сын-недоросль, по крайней мере, занимался развратом в другой комнате. Но все равно оттуда доносились мерзкие звуки, свидетельствующие о том, чем молодой распутник занимался со своей девкой. И после всего этого оба хозяина имели наглость прикасаться своими грязными руками к ее клавишам. Но она позволяла им это, все же от случая к случаю - пусть с полным безразличием - они печатали на ней. Но когда молодой хозяин-недоросль снес ее в комиссионный магазин, она не так уж сильно расстроилась, надеясь на то, что придется иметь дело с другим - на этот раз с хорошим хозяином, на худой конец, хозяйкой, хотя этот вариант ее как женщину устраивал меньше. Смотрясь в зеркало, которому все равно, кто в него смотрится, мужчина или женщина (не напрасно оно было среднего рода), ПМ с дрожью в теле думала о себе, что ПМ - женщина, но "Ройяль", хотя и не рояль, скорее всего, мужчина. Она знала от своего литератора - писателя, что все люди по своей природе бисексуальны. В некоторых предметах мужского туалета, заигрывающих в свое время с нею, она находила женские признаки. И это пугало ее, мало ли что...
Вот и последнего отпрыска - молодого человека, заведшего себе ноутбук, в сумерках легко принять за женщину. У него - женская прическа, в ухе серьга, даже брюки, плотно облегающие его бедра, не давали представления, кто он на самом деле. Впрочем, последнее обстоятельство большим недостатком "Ройяль" не считала. Основным его минусом, полагала она, являлось то пренебрежение, которое он испытывал к ней.
Появление в свое время новой ПМ она встретила, мягко говоря, с непониманием. Она рассчитывала на то, что ее подлечат, благо заболевание сродни человеческому ОРЗ, с которым нынче ходят на работу без того, чтобы понапрасну беспокоить врачей. Однако новый хозяин не принял во внимание легкость заболевания ПМ, купил новую. Да и как эту ПМ не купить в перестроечные годы, когда ту предложили ему слева: деньги ж надо куда-то девать. И верно, не прошло и десяти лет, они все равно бы сгинули в бездну, о чем позаботилась новая власть. Это "Ройяль" понимала и не сердилась на тогда еще молодого хозяина. Но она не думала, что ее подвергнут своего рода остракизму, хотя никто ее никуда не изгонял. Однако чем лучше полное равнодушие и презрение?
Новая ПМ - мало того, что, как многие последние вещи, изготовленные в те годы, выглядела замухрышкой (что старая ПМ могла еще простить) - едва появившись в доме, она высокомерно уставилась на нее, что, мол, ты тут улеглась, твое место на свалке. А это уже вызов, который категорически нельзя оставлять без внимания. Но "Ройяль" видела, как ее хозяин относился к отцу, по-хамски разговаривая с ним и лишь требуя от родителя больших денег. И отец, неизвестно за какие коврижки обожающий сына, не возмущался, с терпением сносил его оскорбления и позволял ему все, что тому заблагорассудится. Поэтому и ПМ, переняв характер прежнео хозяина, решила не обращать внимания на бесцеремонные манеры скобарихи, не соизволившей даже поздороваться с нею. Сразу видно, какого она происхождения.
Молодой хозяин, начав проверять в работе новоприобретенную ПМ, высказался по ее поводу, используя ненормативную лексику, что вызвало только ехидную улыбку у нахалки. А он тут же принялся строчить на ней текст того же содержания, что недавнее высказывание. Эта тупица и клавишей не моргнула, чтобы выразить свой протест. Она решила, выражение хозяина меньше всего относится к ней, а ругательства как таковые она любила даже больше, чем обычные слова. Она брала пример с интеллигенции, с одним из представителей которой познакомилась во время своей приемки. Одетый в полосатый костюм, он прочел озорную частушку: "Штаны серые, в полоску, хороши да хороши. Привязались ко мне девки: покажи да покажи .
Новенькая, в свою очередь, презирала "Ройяль". Она лениво - хуже проститутки - отдавалась хозяину. А тот сразу понял, что приобрел, и потому постоянно обзывал ее всякими нехорошими словами, совсем не думая о том, как к этому отнесется эта ПМ. Она же на лету ловила плохие слова и подсказывала их хозяину, когда он, печатая на ней свой очередной рассказ или повесть, забывал их. Впрочем, поскольку новации ее хозяина не произвели должного впечатления на приятелей (они сами ругались не хуже), он, хотя и не сразу, охладел к творчеству и занялся более полезным делом. Так что фактически и эта ПМ осталась без работы. Впрочем, данное обстоятельство новенькую скорее обрадовало, чем огорчило. Хотя она еще не успела заболеть и сломаться, лень составляла ее вторую натуру. Кроме того, она в отличие от "Ройяль", не отличалась темпераментом и могла спокойно прожить без любви. Больше того, когда хозяин прикасался к ней, она ничего не испытывала до тех пор, пока он не печатал на ней очередное нецензурное слово. Но даже тогда ее тело и душа оставались пустыми. Свою холодность она объясняла бесстрастностью хозяина. Одним словом, они были вполне достойны друг друга. "Ройяль" считала, что уж она-то вдохновила бы его, с ее помощью он бы создал нечто, хотя, конечно, не ему тягаться со своим отцом, оставившим писание. Впрочем, как некоторые люди, она испытывала благодарность уже за то, что хозяин не выбросил ее. "Ройяль" все еще надеялась, что принесет пользу - если не всему человечеству, то отдельному его представителю. Все свои чаяния она связывала с тем, что подрастет сын хозяина и подружится с ней. Мальчишка ей нравился, она относилась к нему по-матерински. Ему разрешили учиться печатать на ней, и она радовалась тому, что снова полезна. Мальчик был не по годам сообразителен, сам устранил мелкую неполадку, и стал писать на ней стихи. ПМ эти стихи нравились, хотя она справедливо считала их подражательными, но и великие поэты писали в подражание или вольно переводили других великих. Поэтому ПМ по-своему любила стихотворения мальчика, и иногда даже подсказывала ему, как написать ту или иную строфу. Однако вскоре ему купили ПК, и он переключился на него.
Сначала ПМ приревновала мальчика к ПК, но вскоре поняла, какое это чудо техники, тем более что ПК относился к ней с должным уважением. Он смотрел на нее не сверху вниз, скорее, снизу вверх, тем более, что она в буквальном смысле слова располагалась выше него: он на столе, а она на шкафу. Она наблюдала за тем, как плавно и легко мальчик печатает на нем свои стихи, и не нужно ничего двигать и заправлять в него, больше того, на нем можно вносить исправления и на принтере печатать с него столько экземпляров, сколько машинке не взять. Преимущества ПК перед ПМ были очевидны даже без того, что он позволял своему хозяину играть на нем, писать и отправлять письма по электронной почте и пользоваться Интернетом, связываясь с любым человеком планеты и получая самую разную информацию. А это уже уму не только любой ПМ непостижимо, но и многих людей.
ПМ тайно влюбилась в ПК, скрывая от него свое глубокое чувство. Только теперь она поняла до конца, что такое любовь и что "любви все возрасты покорны". До того, как мальчик стал молодым человеком, купившим ноутбук, у нее не было соперников. Но отсутствие конкуренции (не считать же соперницей другую ПМ) позволяло ей надеяться, что этот красавец-мужчина, испытывающий к ней исключительное почтение, со временем поймет, а главное почувствует, какую страсть она к нему питает, сам заразится от нее этой страстью, и они станут любовниками. На брак с ним она не претендовала.
ПМ видела себя в зеркале, постоянно говорившем ей о своей любви, но она не страдала нарциссизмом, а к самому зеркалу как мужчине никаких эмоций не питала, тем более что сомневалась в том, кто она на самом деле. Но и, не страдая нарциссизмом, ПМ видела, что годы мало отразились на ее внешности. А душе мог позавидовать сам ПК, как бы хорош и многофункционален он ни был.
Увы, ПК так и не оценил ее как женщину. Она связывала это с его малолетним возрастом, не достигшим необходимой зрелости. А тогда, когда ПК повзрослел, он познакомился с ноутбуком. Оба они были мужчинами, причем ноутбук - совсем юным и редким хвастунишкой, постоянно подтрунившим над несовершенством и громоздкостью ПК. ПМ казалось, что никаких близких отношений между ними возникнуть не может, поэтому не ревновала ПК к тому, кто не мог не вызвать еще большего восхищения, чем ПК. Больше того, она радовалась появлению в доме не женщины, а мужчины.
Но появление ноутбука в доме резко сказалось на отношении ПК к ПМ. Да, он по-прежнему вел себя с ней как джентльмен, но большее внимание стал обращать на ноутбук. То, что ПК не завидовал ноутбуку, ставшему главным предметом внимания молодого человека, она считала достоинством ПК. И еще больше полюбила его, но свои чувства поверить ему не рисковала. Она слышала, многие нынешние женщины первыми признаются мужчинам в любви, причем даже тогда, когда просто хотят заняться с ними любовью. Но ПМ такое поведение чуждо, она воспитывалась в старых традициях и никогда не приставала к мужчинам, дожидаясь, когда они сами влюбятся в нее. Так она поступала и с людьми, и с вещами. Благодаря скромности она получала большее наслаждение от любви, даже если заблуждалась относительно серьезности намерений мужчин, повидав немало их на долгом своем веку. Она не слишком обижалась на них, когда они покидали ее. ПМ по личному опыту знала, большинство мужчин по своей натуре полигамно, так что бороться с природой - все равно, что плевать против ветра. Мужчины ветрены по природе. Что тут поделать? Вообще не связываться с ними? Так ведь это себе же во вред. Любвеобильность помогала ПМ забывать одних и влюбляться в других мужчин, она и сама была ветреной. Но ПК она полюбила последней любовью, сила которой превосходила даже любовь к деду молодого человека. Все же люди - не вещи, в них, конечно, есть своя неповторимая прелесть, но они менее предсказуемы. Никогда не знаешь, чего от них ждать.
К сожалению, ее роман с ПК не сбылся. Больше того, он влюбился в ноутбук, чего ПМ никак не ждала. Если бы ПК ревновал молодого человека к ноутбуку, она это поняла. Но ПМ много лет пожила на свете и почувствовала, ревность ПК носит непроизводственный характер, при том, что молодой человек меньше всего интересовался ноутбуком как мужчиной. Молодой человек любил только женщин, ПК мог в этом неоднократно убедиться сам, так как видел все своими глазами. Но ревность тем и характерна, что она абсолютно безрассудна. Ноутбук очень быстро понял, какие чувства испытывает к нему ПК, и, как многие люди, воспринимал привязанность ПК к себе в лучшем случае как болезнь. Сам он никого еще не любил, и потому смеялся над любовью других. ПМ все это было наблюдать нелегко. Она уже свыклась с мыслью, что ПК при всем своем желании ( впрочем, откуда ему взяться при его ориентации) не сможет полюбить ее, но по-прежнему любя персональный компьютер, жалела его.
А молодой человек не замечал, какие чувства испытывают его вещи. Более того, наводя порядок в доме, он поместил в газете объявление, что отдаст в хорошие руки бесплатно две пишущие машинки. Комиссионный магазин обещал за "Ройяль" совсем маленькие деньги, везти ее туда стоило дороже. А другую ПМ молодой человек выкинул на помойку, где, как считала "Ройяль", и место ей с самого начала. Но позже сердобольная ПМ стала жалеть ее, все же любая вещь - это вещь, как любой человек - все же человек, и обрекать их на преждевременную смерть несправедливо.
"Ройяль" повезло, за ней пришел школьник, родители которого не могли купить ему даже подержанный ПК. Когда он увидел царственную особу, сразу влюбился в ПМ и весь пыл юной души отдал, печатая на ней все, что придется. Она понимала, что это платоническая любовь, но испытывала преданность к новому владельцу уже только за то, что он продлил не только ее существование, но и жизнь. А жизнь, считала ПМ, как и, по разумению некоторых людей - это дело, способное приносить пользу другим.