Аннотация: Фрагменты из романа "Монолог (Диалоги)"
ВТОРОЕ "Я"
Фрагменты из романа "Монолог (Диалоги)"
Вторая часть
-1-
-Снова чем-то не удовлетворен, мой создатель?
-Собой, тобой. Теми, кто из нас получился.
-Психологические сложности не для меня, брось-ка ты всех нас, включая мою персону, к чертям собачьим - раз и навсегда. Худо тебе?
-Тошно. Не живем мы с тобой. Влачим жалкое существование.
-Примитивное, белковое?
-Верно.
-Экое откровение. Когда только научишься проще смотреть на жизнь? Чего тебе не хватает? Отношения в семье вроде как наладились, дети ведут себя хорошо, Наташа перестала каждый день пилить тебя. Вы даже в театр и музеи периодически выбираетесь.
-Я погряз в жалкой суете и ограниченности собственного мирка. Тебе, моему герою, редко когда бывает грустно, ты прожигаешь лучшие свои годы в безделье, развлечениях, напропалую изменяешь жене, твои "Диалоги" еще хуже, чем мои. Разве об этом я мечтал?
-Чуть позже, когда ты изольешь мне душу, прочту тебе один из последних написанных мною диалогов, может быть, он вселит в тебя некоторый оптимизм. Ты мне не нравишься, и меня заражаешь гнилым настроением, пытаясь заманить в свою ловушку. Ну, не постигли мы с тобой многообразия и богатства мира, как видимого, так и невидимого, что за беда? В любом случае спохватываться поздно - прожили половину жизни.
-Я создаю себя совсем иным, чем задумал, и крайне недоволен тобой. Мне только казалось, что мы похожи по сути...
-Далась тебе собственная сущность! Самая обыкновенная - маленькая с горошинку. Песчинка в миллиардах себе подобных. Что есть, то есть - никуда нам с тобой не деться.
-"Рожденный ползать, летать не может". Явился на божий свет Валечкой - останешься ею до конца.
-Все у тебя одного цвета - черное или белое...
-Не сумели мы с тобой выйти за пределы своих ограниченных "я", "я" с маленькой буквы.
-Тьфу на тебя! Раскис до того, что противно на тебя смотреть. Хуже бабы. За что они тебя так любили? За какие такие достоинства? Неужели только за то, что в постели не так плох? Но и в ней уже сдаешь свои былые позиции...
-Очередная пошлость. Главное, не упрекнешь тебя в ней - я сам виноват. Чем лучше тебя?
-Хотя бы тем, что не изменяешь Наташе, что никто тебе, кроме нее, не нужен. Ты даже перестал заглядываться на других женщин. Что это? Старость?
-Зато ты не пропускаешь ни одной юбки.
-Женщины, мой дорогой, позволяют расслабиться не только нашей плоти, но и духу. Заметь, я, понимая не хуже тебя, какую жизнь мы ведем, не ною и радуюсь жизни.
-Нужно быть полным кретином, чтобы испытывать довольство таким существованием.
-У меня есть работа, семья, хобби - "Диалоги". Мне не чужды литература и искусство. У меня есть приятели и женщины, которые не дают скучать. Я не собираюсь пробивать лбом стену, хотя унаследовал от тебя один недостаток - своего рода комплекс - ни пред кем не унижаться. Будто так можно защититься от бездарностей, выскочек, бюрократов, негодяев, мещан. А ведь иногда следует уступить, поклониться, лишний раз произнести слова благодарности, оказать небольшую услугу. Но ничего, и без этого пробьемся...
-Я в тебе окончательно разуверился - еще больше, чем в себе.
-Сейчас изменишь обо мне свое мнение. Я написал нечто такое, что тебя развеселит. Небольшое предисловие. Моему герою восемнадцать лет. Он хорош собой, но все еще девственник, как-то не пришлось ему еще ни с одной женщиной заняться любовью, хотя мысли о том занимают и даже преследуют его, что видно из других диалогов.
-Ты, конечно, уготовил ему первое любовное приключение в духе того, что было с тобой?
-Увы, ему пока везет меньше, чем нам. Более того, он мог нарваться... Впрочем слушай.
-Юноша, освежитесь. Красота, благодать!
-Благодарю. Принял душ, как только вселился в наш номер - перед вашим приходом.
-Удалось снять усталость и тяжесть во всем теле?
-Простите?
-Да, вы меня совсем не слушаете. Уткнулись в книжку. Не считаете нужным даже взглянуть в мою сторону.
-Отчего же...
-Не рады соседу?
-С чего вы взяли? Я ничего против вас не имею.
-Конечно, одному жить вольготнее. Что хочешь, то и делаешь. Приведешь к себе, кого хочешь. Никто не пристает с ненужными разговорами...
-Вы мне нисколько не мешаете.
-Давайте выпьем чуть-чуть по случаю знакомства? Вас как величают?
-Петей.
- А меня Жорой. У меня есть бутылочка армянского коньячка, разопьем? Вас мой вид не очень шокирует? Халатик мне несколько маловат, купил в Штатах не тот размер. Не станешь же мерить его на голое тело? Разолью?
-Спасибо, я не пью.
-Жаль... Язвенник или трезвенник?
-Все вместе.
-Как же так живете?
-Не жалуюсь - живу.
-Несчастный. Работаете или учитесь?
-Учусь.
-Бедный студент? Здесь, по какому случаю?
- Каникулы. Приехал посмотреть эти места.
-Да, Владимир - красивый городок... Одежка на вас прохудилась. Пиджачок скромненький. И брючки отечественные - сразу видно. Это можно поправить... Я не отрываю вас от чтения?
-Нет, но...
-Понял. Молчу... Выпил, извините.
-Ничего.
-Не ничего. Сто грамм. Без прицепа. Лекарство, знаете. От всех болезней и дрязг.
- Всякое бывает.
-Еще как?! Только отклик у кого встретишь? Вот вы, хотя и молоденький и культурный, разные книжки читаете, но не отзывчивы. Я для вас хуже назойливой мухи... Сколько лет дадите мне?
-Не знаю... Лет тридцать.
-Угадали. Завтра стукнет тридцатник. Надо бы отметить...
-Завтра и отметите.
-С кем? С вами?
-Вы тут один?
-С целой командой юниоров - самбистов. Тренирую их Приехали на соревнования . В недавнем прошлом - мастер международного класса, выступал не последним номером, катался за рубеж, брал места, гремел. Свешников - моя фамилия, она вам ничего не говорит?
-Не довелось как-то, извините.
-Честно, был знаменитостью. Неоднократно ездил за кордон. И сейчас иногда вожу своих сосунков. Прибарахлился там. Не верите?
-Верю.
-Могу доказать, что не вру. Джинсы, пожалуйста, смотрите, из Америки. Хотите? Подарю - как раз ваш размер. Для хорошего человека не жалко. У меня другие есть... Примерьте. Не стесняйтесь, дарю от души. Доброму, интеллигентному юноше из хорошей, как видно, семьи...Берите...
-Вам самим пригодится. И рубашку, кстати, наденьте. В халатике простудиться нетрудно. Топят неважно.
-Ее бойтесь, я спортсмен - придатки не простужу. Понимаете, что я имею в виду? Эта махра тоже оттуда - из Соединенных Штатов. Видите, на ней ихний флаг - звездно-полосатый? И на трусах флаг. Показать?...Ах, простите, после душа я забыл их одеть....
-Простите, вы мне мешаете читать.
- Я вам не нравлюсь? Что-то у меня не так?... Они читают. Молчу. Сколько натикало? Я и часы не надел.
-Скоро двенадцать. Пора спать.
- Детское время... Что-то стало холодать, потому пора поддать. Как?
-Никак.
-Несговорчивый сосед попался... Что вы против меня имеете?
-Ложитесь спать.
-Это как-то не по-нашему, не по-советски: один спит, а другой читает.
-Если мешаю, погасим свет.
- Признайтесь, как на духу, стали б ложиться почивать, если бы вместо меня с вами находилась хорошенькая девочка?
-Простите, мне надоела вся эта трепотня.
-Перед вами вот так, как я, в халатике на голенькое тельце, закинув одну прелестную ножку на другую, так что видна ее киска, а не мой мужской, простите, половой орган, сидит красотка. Даже она не отвлечет вас от чтения?... Вы такой симпатичный мальчик, она пожирает вас глазами, не захотите отведать ее? Юноша, нельзя же быть таким серьезным. Или вас женщины не интересуют?
-По-моему, вы пьяны.
-Трезв, как стеклышко... Зябко, давайте согреемся, а то совсем не с кем.
-Согрейтесь со своими юниорами.
-У них спортивный режим. Им пить нельзя... И поздно - мальчики спят...Как вы меня находите?
-В каком смысле?
-В плане наружности.
-Вполне.
- Но вы же не смотрите на меня! Посмотрите внимательнее...
-Запахнитесь в халат.
-Так ведь в нем вы не увидите, как я выгляжу в натуре.
-Замечательно выглядите. Все, ложимся спать.
-Вам не холодно?
- Под одеялом будет теплее.
-Сифонит. Окна не могут заклеить, сволочи. Лишь бы деньги брали. И одеяло тоненькое. Дрябнем по одной - и на боковую, сразу станет тепло.
-Я же сказал, что не пью.
- По махонькой... Если вас смущает мой вид, напялю по этому случаю трусы. Тем более что все же придатки незаметно можно простудить. Ха-ха...
-Ложитесь под одеяло.
-Ладно... Сейчас нырну под него... Почему отвернулись? Никак стесняетесь?
-Любое терпение может лопнуть. Не желаю больше разговаривать с вами.
-А я желаю... В халате мне, что ли спать, по-вашему? Или в трусах, которые жмут яйца?
-Спите в чем хотите, только отстаньте от меня, наконец.
-Ловите халат - он ваш... Упал. Поднимите его. Нет? Тогда я сам. Извините за непрезентабельный вид...
-Вы дадите мне спать?
-Раздевайтесь и ложитесь... Снимите с себя белье, в нем спать негигиенично.
-Идите вы...
-Иду... Вот я тут - собственной персоной.
-По-моему, у вас не все дома.
-Брось изображать из себя святошу. Будто ни разу в жизни не видел голого мужчину.
-С меня довольно. Спокойной ночи...
- Все, не буду тебя больше доставать. Вот только расскажу одну историю...
-Расскажете завтра.
.-Сейчас. ... Повез я прошлым летом на соревнования своих ребят. Поселили меня в комнате с одним моим подопечным. Красавец - нет слов. Разговорились на ночь глядя, слушает стервец, разинув рот. О моих победах, парижских впечатлениях, увиденных фильмах - настоящем порно. Юноша попался на редкость любознательный - подавай ему все подробности. Говорю ему, не все тебе, мальчик, можно рассказывать. Разгневался, стал настаивать, злиться. Он, видите ли, взрослый, и уже не мальчик, завелся в пол оборота, начал на ходу сочинять легенды о своих победах над женщинами, с пылу- жару даже простыню с себя сбросил, сел на кровать и начал нести всякую карусель. Глаза налились кровью, горят. Трусики на моем мальчике трещат по швам. Было отчего... Увидел мою усмешку, залез под простыню. Уговорил меня, я начал рассказывать. Но дошел до самого скользкого места - остановился. Вдруг, думаю, мальчишка настучит, и попрут меня от юниоров в шею. Говорю ему, больше ничего не видел, пришлось уйти с сеанса на самом интересном месте. Юниор не верит, настаивает - рассказывайте дальше. Все, говорю ему, баста, спим, уже поздно, и так нарушили режим. Скидываю с себя майку и трусы - по старой привычке - и в постельку. Что ты думаешь? Мальчонка тут же прибежал и начал трясти меня - чтобы рассказывал. Я ни в какую. Тогда он уселся поверх моей простыни и тихонечко, шутя, дубасит меня - а пика у мальчика торчит острием вверх - вырвалась на свободу - то ли трусики сползли с него от всей этой возни, то ли от сильного желания поиметь меня, что я не сразу понял. Картинка, я тебе, юноша, скажу, такая, распалит всякого, не удержался - схватил Давидов штык. Он будто только того и ждал, чтобы найти повод сыграть со мной свою партию - сорвал простыню, чтоб не путалась под ногами, и орлом кинулся на меня. От неожиданности я выпустил из рук его копье, а он вошел в экстаз, начал целовать меня, медленно переходя от одной эрогенной зоны моего тела к другой и шепча ласковые слова, отчего я уже перестал раздумывать, следует ли отдаваться ему (в начале я как более старший партнер думал, что должен выступать в мужской роли). Когда же он взял мой член в рот, делая им нечто такое, чего так волшебно не делала со мной ни одна женщина, я понял, большего наслаждения испытать уже никогда не смогу. Но то, что было дальше, стало вершиной нашей любви. После отдыха, когда мы оба лежали в полном изнеможении и пришли в себя настолько, чтобы снова заняться любовью, он предложил мне поменяться ролями. И тогда я постарался повторить то, что так мастерски исполнил мой первый любовник. По его словам, он испытал не меньшее блаженство, чем я. Мальчик признался позднее, что занялся борьбой с единственной целью преодолеть влечение к мужчинам. С ранних лет мастурбировал, затем баловался с приятелями, потихоньку развращая их, хватая ниже пояса в борьбе, после чего доведенные до кондиции они ласкались, брали в рот друг у друга - самое большее, что себе позволяли. А первый любовный акт он совершил со своим дядей, бывшим всего лишь на пять лет старше его, и заметил, что нравится ему. Этот дядя был голубым и научил племянника многому тому, что знал сам. Но мой Давид довольно быстро пресытился им, отдав предпочтенье ровесникам. Свой выбор на мне он сделал как исключение: ему очень понравилось мое тело, которое видел во время тренировок и в душевой... Как мой рассказ, Петя? Не спишь?
- Того впечатления, на которое вы, должно быть, рассчитывали, он на меня не произвел. Давайте спать.
-Не хочешь, чтобы я навестил тебя с дружеским визитом? Просто полежим вместе, согреемся.
-Благодарю, у меня другие вкусы.
-Ты так молод, Петя, что плохо знаешь себя. В жизни полезно все испытать .
-Нет уж, увольте... Но, но, приятель?! Я же сказал достаточно ясно. Живо убирайтесь в свою постель. Или мне попроситься в другой номер?
-Не трону я тебя, просто полежу рядышком, согреюсь. Тебя самого колотун бьет - разве я не вижу?
-Я просто проверил, стоит у тебя или не стоит после того, что ты слышал. Не стоит. Ты, наверное, импотент.
-Не твое дело...
-Не брыкайся, малыш. Я сильнее тебя, если до сих пор не понял. Насиловать никто тебя не собирается. Полежу с тобой в обнимку, согреюсь и уйду, если сам не передумаешь...
-Вали отсюда, пидор!
-Как ты со мной разговариваешь, сучий потрох? Немедленно извинись!
-Кости мне сломаешь, придурок!... Что ты еще надумал?
-Привести твою сардельку в стоящий вид... Разве тебе плохо, мой мальчик? Не брыкайся, я же доставляю тебе одно удовольствие...
-У тебя совсем поехала крыша?
-Это вместо спасибо? Моими усилиями у тебя уже стоит. Что мне за это будет?
-Дырка от бублика, педераст... Больно, сволочь!
-Не обзывайся... В каком месте бо-бо? Тут?... Куда, цыпленочек?! За дурачка меня держишь? Отпущу - побежишь стучать, знаю я вашего брата. Веди себя культурно... Горяченький. Лучше баб могут быть только такие мальчишечки, как ты... А если прекратишь дергаться и сопротивляться, проявишь такт и нежность, и неслыханное удовольствие получишь, и американские новые джинсы - в придачу. Зайцы трепаться не любят. Посмотри на меня, пощупай. Где ты видел такой торс, плечи, грудь, бедра? И копье у меня что надо. А у тебя? Опять сарделька...Сука, за что мне врезал в пах?
-За дело. Не приставай ко мне, не хочу иметь с тобой ничего общего.
-Зато я хочу. Если возьмешь у меня в рот, я от тебя отстану. Идет?
-Сам бери.
-Хоть сейчас.
-Отцепись! Не оставишь меня в покое, закричу.
-Кричи. Я скажу, это ты ко мне приставал. А я защищался...
-Кто тебе поверит?
- Сними с себя хотя бы белье. Это ты можешь?
-Зачем?
-Ты мне очень нравишься. Хочу на тебя посмотреть.
-Нечего смотреть.
-Разденься... Или нужно помочь?...
-Ты мне яйца оторвешь, мудак!
-Я же по-человечески прошу. Посмотрю на твою попку и уйду. Клянусь жизнью.
-Чьей?
-Своей, Петя. Ну, что тебе жалко?
-Ты не сдержишь слова.
-Сукой буду! Посмотрю, даже не дотронусь до тебя. Жизнью своей родной матери клянусь, уйду к себе и близко к тебе не подойду.
-Ты совсем больной... Хорошо...
-Встань вот тут - рядом, повернись ко мне попкой.
-Только быстро, околею с холода.
-С ума можно сойти, какой роскошный зад... Постой так несколько минут - дай наглядеться.
-Холодно!
-Я тебя сейчас в один миг согрею.
-Не подходи, ты поклялся.
-Тогда стой. Мы ж не договаривались, сколько времени буду любоваться тобой, мой мальчик. Стой до посинения.
-Все. Спектакль окончен.
- Куда это ты направился? За кого ты меня держишь, малыш?
-Я закричу, если не выпустишь меня из своих клещей.
-Кричи.
-Пусти!
-Отнесу тебя в нашу постель. Посмотри, даже у меня перестал стоять от холода...
-Убери свои грязные лапы!
- Дурень, получишь одно удовольствие. Твои девочки так не умеют.
- Отвали!
- Не рыпайся, я же не для себя стараюсь... Замечательная у тебя сарделька, когда стоит...Одно загляденье, хотя попка еще краше.
-Я сейчас кончу, кретин!...
-Пожалуйста, малыш... Что же ты? Уже не стоит. Надо же. Это первый случай в моей жизни... Впрочем, ты не мужик - девчонка. Ложись на животик...
-Потом. Где там твоя сосиска? Не дергайся, сейчас я доставлю тебе редкостное удовольствие...
- Убери свой мерзкий рот, падаль!
- Дорогой, я тебе только добра желаю... Видать, девочки у тебя еще не брали? Или ты вообще девственник?...
-Я сейчас кончу...
-Не мешай. Не рыпайся, а то случайно могу откусить...
-Все...
-Ну, вот... Доволен? И тебе, и мне хорошо... Теперь пошли мыться...
-Идем, милый.
- Вот мы и сговорились. Я тебя помою, малышка?
-Только без грубостей.
-И под струей воды будем любить друг друга, ладно?
-Там посмотрим, негодник. Все-то тебе сразу надо.
-Какая ты, однако, притворщица. Я уже думал, ничего у нас не выйдет.
-Входи, дорогой.
-Сначала ты.
-Старших следует пропускать вперед.
- Кто из нас мужчина, сладкая ты моя?
-Ты. А желание женщины для настоящего мужчины - закон. Входи.
-Хорошо, прелесть моя. Ты со мной по-хорошему, и я с тобой... Петя! Сукин ты сын, что придумал? Запер меня в ванной? Я выломаю дверь... Открой немедленно! Хуже будет!
- Ломай, а я пока оденусь.
-Заплатишь штраф за сломанную дверь.
-Там видно будет, кто, за что и как заплатит. Ку-ку, Жора. Не забудь, как следует помыть свой грязный член и рот...
-А я уже поверил тебе, сучонок...
-Жора, тихо! Пока моешься, я зайду к твоим юниорам. Они тебя выпустят.
-Только не рассказывай им...
-А что им сказать?
-Придумай что-нибудь.
-Скажу, ты выпил и полез драться, у меня пошла кровь из носа, зашли в ванную, я тебя в ней запер. На мое счастье, снаружи двери была задвижка.
-Обещаю, как только парни откроют мне, я перейду к ним. Останешься один в номере, сукой буду!
- Ключ от входной двери в наш номер не получишь. И если не хочешь скандала, пока я здесь живу, больше сюда не суйся. Ночуй, где хочешь.
-Хорошо.. Прости меня, если можешь.
-Бог простит... Мойся
-Как тебе мой диалог, Петр Григорьевич?
-Никак. Вся эта пакость ничего хорошего не прибавляет ни тебе, ни твоему герою.
-Разве он не проявил находчивость, оказавшись в критической ситуации?
-Это самый грязный и непристойный из всех написанных нами диалогов. Нужно уничтожить его и никому не показывать.
-Не понимаю, откуда в тебе такое ханжество? Что тебя так возмущает, не понимаю?
-Пошлость, Петя. Пошлость.
-Пошлость? Только потому, что Жора, принадлежащий к десяти процентов населения всей планеты, предпочитает разнополой любви однополую?
- Жора - насильник. А твой Петя не стал его жертвой чисто случайно.
-Как бы то ни было, но благодаря этому эпизоду он приобрел необходимый жизненный опыт.
-С какой стороны? В следующий раз поостережется снимать двухместный номер в гостинице?
-Подумает, как вести себя с людьми с неадекватным поведением. Любой на его месте понял бы, что ждет его со стороны такого типа. Гомосексуалист наглядно демонстрировал Пете свои намерения, но мой герой был слишком наивен и не догадался, что может с ним произойти, если не покинет гостиничный номер. Ему нужно было пойти к юниорам, те бы привели в чувство своего тренера.
-Мой персонаж, ты не нравишься сам себе, и чтобы твой герой не стал таким же легкомысленным типом, как ты, создаешь ему разные препятствия, которые он героически преодолевает. Эта преграда свидетельствует лишь об одном - твоем собственном интересе к тому виду сексуальной культуры, которую ты осуждаешь. Почему твой герой сталкивается именно с таким злом? Почему бы ему не встретить другого выродка, свихнувшегося не на сексуальной, а, скажем, на политической или экономической почве?
-На этих почвах сломал зубы ты, Петр Григорьевич. Я - вашими молитвами - от неприятных встреч с мерзкими типами избавлен, но без них, увы, наша жизнь пресна.
-Потому ты прожигаешь ее, а из нежелания выглядеть в своих глазах полным ничтожеством пишешь разную галиматью, которой крайне доволен?
-Чем кумушек считать трудиться... Когда твоя жена выражает недовольство "Диалогами" - это одно, когда ты - моими - совсем другое? У тебя двойные стандарты. И те, и другие "Диалоги" пишешь ты один. И все претензии должен обращать только к одному человеку - Петру Григорьевичу Штаркману. Можешь крикнуть себе: "Автора! Автора!" Все мы - театр одного драматурга, режиссера и актера - тебя. Ты волен делать с моим - твоим диалогом все, что твоей душе угодно, но колеблешься. Ведь только сумасшедший Гоголь мог позволить себе роскошь оставить человечество без второй части "Мертвых душ".
-Можешь иронизировать сколько угодно...
-Вот, что я хочу сказать тебе, мой создатель. И этот, и многие другие диалоги появились на свет вследствие сексуального возбуждения, возникшего у тебя самого без внешнего стимула (хотя Наташа неплохо справляется со своими обязанностями сексуальной партнерши, недурно удовлетворяющей тебя). Твое сексуальное возбуждение большей частью направлено на самого себя. Это не что иное, как автоэротизм - проявление вытесненных влечений. Смею предположить, что в их основе лежит подавленное либидо к представителям своего пола.
-Только ненормальный может подумать и сказать обо мне такое. Я никогда не проявлял интереса к мужчинам.
-Тебе самому не кажется, что ты подавляешь свое собственное желание и придумываешь мне все новые и новые мужские приключения, от которых тошнит уже меня самого , так как по-настоящему никто, кроме жены, мне не нужен. Уж лучше бы ты сделал меня женщиной. Тогда куда легче тебе было бы управлять моими мыслями, желаниями и поступками. Закамуфлировал бы себя в моем женском лице...
-Вот к чему может привести произвольное толкование психоанализа! Полнейший абсурд!
-И все же продолжим дальше строить наши догадки. Мой Петя - не я, твой персонаж, он - мой персонаж. Это позволило тебе еще больше абстрагироваться от себя, но в глубине своей аналитической души все же цензурируешь поведение Пети, не позволяя ему стать жертвой тренера самбистов. С одной стороны, наш герой получает известное наслаждение от вербального и телесного общения с мужчиной атлетического телосложения, с другой - у него хватает выдержки и смекалки не позволить себе пойти с ним до конца. Но смекалка ли это? Скорее, страх, позволивший мобилизоваться и обмануть бдительность самбиста. Тут все вместе - боязнь неизведанного опыта сродни страху молоденькой девушки перед лишением ее девственности, и опасение быть искалеченным и физически, и морально насильником. Если говорить о сексе как таковом, то даже с Людой вы непонятным образом исключили анальный секс - оба его отвергли. Что тогда говорить о подобном сексе с мужчиной, независимо от навязанной тебе роли сексуального поведения. Эта, мягко говоря, неприязнь к такому акту любви сыграла, возможно, решающую роль в нежелании Пети стать любовником самбиста. Но, избавившись от него (что-то я не припомню, чтобы дверь ванной комнаты в гостиницах закрывалась не только изнутри, но и снаружи, - деталь, которую упустим, хотя она сама по себе не безынтересна), студент легко простил потенциального насильника и не донес на него даже его мальчишкам, хотя мог бы оградить кого-то из них от возможных совращений. Простил потому, что интуитивно понял: самбист хотел переспать и вел себя с ним грубо ( по-мужски), но не как насильник, иначе мог овладеть нашим героем, применив силу, - студент даже пикнуть не успел бы. Либо простил его потому, что сам боролся с собой, желая ему уступить (его предыдущее перед решающей фазой эпизода поведение как бы стороннего наблюдателя не исключает верности подобного предположения). Более того, если принимать всерьез данный диалог, то, скорее всего, тренер уже не раз испытывал желание совратить или даже совратил одного или двух приглянувшихся ему юниоров из своей команды. Его рассказ можно интерпретировать именно в таком смысле, только не "Давид" развращал его, а он - "Давида". Но что он продолжал тренировать юниоров, свидетельство того, что и его ребята не донесли на него, хотя знали о наклонностях наставника не понаслышке.
-Те, кто уступил ему - вольно или невольно - не пожелали распространения о себе компрометирующих их слухов и постаралась загнать в подполье надругательство над собой или проявленную слабость. Даже те, кому, как твоему Пете, повезло выйти сухими из воды, не захотелось пачкаться со всем этим. Есть такое выражение: затаскают по судам. Кому это приятно? Хотя Петя поступил антиобщественно, оставив эпизод без внимания...
-Пусть хотя бы написал анонимку - жаль мальчишек.
-Мог написать - остановимся на такой версии... Но, полагаю, своих подопечных тренер не трогал, дорожа местом работы.
-Представь себя на месте Пети.
- Я бы сразу дал поворот от ворот такому типу. Слишком вызывающе и нагло он вел себя с самого начала. Наш студент не такой простофиля, должен был понять, кто достался ему в соседи. Кто еще мог выйти из ванной в одном распахнутом халатике, открыто демонстрируя гениталии и рассказывая сальные истории. То, что Петя вяло, а то и вовсе не реагировал на это, говорит о том, что некоторые твои предположения могли иметь место. Но ко мне ( ты просил представить меня на его месте) они никакого отношения не имеют.
-Так же говорят алкоголики или наркоманы, которым предлагают радикальные методы излечения, без чего их болезнь будет только прогрессировать. Они считают себя достаточно здоровыми, чтобы жить дальше, не лишая себя удовольствий от распития водки или уколов наркотиками.
-В своем желании вывернуть меня наизнанку ты, мой друг, переходишь все границы. Уверяю тебя, все это - только фантазии.
-Хорошо, давай пофантазируем. Начнем с начала. Попробуем оправдать поведение нашего юного героя. Петя видит тренера с распахнутым халатом. Он обязательно наивен?
-Скорее, любознателен. С подобным поведением людей он еще не сталкивался. Как пишущий человек Петя желает проследить, что будет дальше, не ожидая насильственных действий от выпившего мужчины, тренирующего юниоров и сильно рискующего в случае выхода за рамки уголовного кодекса потерять хорошее место. В конце концов, даже у меня нет предубеждения относительно людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, если их любовь носит добровольный характер. Петя мог предположить, что самбист своим поведением всего лишь заманивает его в свои нехитрые сети. К тому же тот выпил.
-Обольщал он, однако, Петю слишком откровенно и не встречал с его стороны никакого отпора, что настроило самбиста на еще более игривый лад. Он имел некоторые основания надеяться, что встретил в Петином лице достаточно покладистого молодого человека. Это придало ему силы в попытке склонить нашего героя к взаимности. Не провоцировал ли наш юноша самбиста?
-Считаешь, Петя должен был сразу, без обиняков, заявить ему, что презирает гомосексуализм и желает, чтобы тот убрался из номера?
- Мог как-то дать ему это понять, не дожидаясь активных шагов с его стороны.
-Всем своим поведением Петя показывал, что ничего общего между ними быть не может.
-На все его жесты и демонстрации не реагировал, уткнувшись в книгу? Так он только подливал масла в огонь. Легкое сопротивление Пети даже нравилось гомосексуалисту, еще больше возбуждало. Не так ли мы чувствовали себя, когда наши женщины далеко не сразу давались нам в руки?... Самбист был красив?