Около двух лет жиголо не давал о себе знать, хотя уже через месяц, как она попросила его покинуть ее дом и никогда больше не появляться ей на глаза, он в полной мере осознал, какую ошибку совершил - самую большую за всю свою жизнь. Тогда, когда он изменил жене, ему казалось, что ничего особенного не произошло. Даже понимая разницу между прежними женщинами, с которым он встречался как жиголо, и той, что дала ему визитку, он посчитал свой последний поступок не более чем легкомысленным. И никак не ожидал для себя серьезных последствий. Самую крайнюю меру супруги , если она узнает об его измене ей, он видел в ссоре с извинениями со своей стороны. И вообще в самом начале он рассчитывал на то, что его визит к молодой женщине ограничится одним разом, и ему он сойдет с рук. Однако тот ураган страсти, который настиг его с нею, не позволил ему поступить так. Он не смог устоять против новых соблазнов. А его жене, хотя и занятой в основном мыслями о будущем ребенке, не составило труда догадаться, что ее муж в это ответственное для их семьи время беззаботно предает ее. И не мудрено - он стал постоянно задерживаться на работе, объясняя это необходимостью окончить чертежи для срочного заказа. Но его изможденный вид, когда он возвращался домой, говорил ей, что его усталость имеет, мягко говоря, другой характер. И, в конце концов, ему пришлось сознаться.
Он поверг ее в шок. Она ожидала от него чего угодно, но не такого примитивного предательства, как она расценила его адюльтер. За то время, что они жили вместе, им удалось достичь почти полного взаимопонимания, он относился к ней с исключительной нежностью, радовался предстоящему рождению их ребенка, волновался вместе с нею, как пройдут роды с учетом ее возраста, всячески успокаивал, когда беременность протекала трудно и могла даже закончиться выкидышем. Она еще сильнее стала любить его, хотя ей казалось, что больше любить невозможно. Даже начиная догадываться о том, что он пропадает не на работе, она строила предположения, будто он встречается с приятелями или, на худой конец, вернулся к своей старой профессии, чтобы к рождению ребенка накопить денег для будущего обустройства их семьи. Ни то, ни другое не нравилось ей, но она не хотела ссор, тем более что после возвращения домой он оставался прежним человеком - любящим мужем, разве что не сдувающим с нее пылинки. Его признание и последовавшие за ним извинения стали для нее настоящей катастрофой, даже большей, чем та, что постигла ее при разводе с первым мужем. При всей любви к тому, она не носила ребенка, хотя и тяжело, привыкла к его нечастым изменам, поэтому удар, нанесенный им, не вызвал у нее шока. Им удалось, пусть не сразу, прийти к согласию, и они расстались друг с другом без скандалов - достаточно мирно.
На этот раз она не смогла подавить в себе взрыв негодования и в тихом бешенстве принудила его уйти из дома. Он попытался объясниться, но это привело к противоположному результату. Он понял, наконец, что совершил, и покинул ее без возражений. Он хотел дать ей немного прийти в себя, остыть и только через два дня попытался убедить жену, что осознал свой грех и просил простить его, обещая, что это в первый и в последний раз. Она, действительно, за это время успела остыть, ее чувства как таковые притупились, она находилась в состоянии апатии, не испытывая к мужу ни ненависти, ни любви - ничего, словно он никогда не существовал в ее жизни. Она убедила себя в том, что происшедшее с ними вовсе не спонтанное событие, оно логично - ее муж -жиголо, жиголо был и им остался, лишь на время притаился, не зная раньше любви и ошибочно приняв за любовь к ней потребность в любви. Но природу не обманешь, тем более она знала, какими страстями обладает ее муж. А то, что в своем состоянии не могла дать им выход, привело к его измене. Но объяснить не значит простить. Это только начало. Что бы он ни обещал, ни каялся , ни умолял, пройдет время и он снова предаст ее. Рвать следует сразу. И она в своем отчаянье и гневе интуитивно поступила, как она считала, верно - разум подсказывал, прощать нельзя. Вот если б она не любила его, тогда другое дело. Сколько мужчин и женщин десятилетиями живут друг с другом без любви и меняя партнеров ( мерзкое слово!), но они привыкли к такому существованию - не жизни вовсе, но это не для нее. Она, дай Бог, родит желанного ребенка от желанного мужчины, который по природе своей и прошлому образу жизни, она ведь это знала, не мог остаться с нею. И за то счастье, что она испытала с ним, она должна благодарить судьбу, сведшую ее, подумать только с кем, с жиголо! Она уже простила его, не только поняла, но не пожелала больше подвергать себя новым испытаниям с ним, будучи уверенной в том, что он в любом случае не избежит будущих соблазнов. Она некрасива, должно быть, не дает ему в постели того, что он получает от других женщин, более страстных и любвеобильных, а, состарившись, она вообще перестанет быть ему желанной. И потому подала на развод.
А он в эти дни находился в полной депрессии, которой не знал раньше и тем сильнее переживал ее. Он ненавидел себя, понимая, что обрекает себя без любви к женщине, которую подарила ему судьба, на возврат если не к прежней жизни, то в дорогу в никуда. Но все же тлела надежда, что их ребенок позволит ей простить его и вернуть в жизнь, которой он сам себя лишил. Его положение усложнялось еще и тем, что он вынужден был жить не столько с любовницей, сколько у любовницы, так как он не мог сразу освободить свою квартиру от снявших ее жильцов. Он сослался на форс-мажорные обстоятельства, не вдаваясь в подлинные причины того, почему вынужден вернуться в свой дом. Но они всего лишь согласились в срочном порядке подыскать себе новое жилье и только тогда освободить ему его квартиру. Так что ему пришлось больше месяца жить у любовницы, страсть к которой, несмотря на все ее старания и ухищрения, пропала сразу после того, как ушел из дома. Он понимал всю двусмысленность своего положения с женщиной, вся вина которой состояла в том, что он понравился ей. И, пожалуй, в том, что она получила информацию от подруги, какой он замечательный любовник даже в качестве жиголо, а если ей удастся влюбить его в себя, то она познает всю прелесть такого секса, о существовании которого даже не подозревала. Он не мог уйти от нее и не мог оставаться, превратившись из недавнего страстного мужчины разве что не в импотента. Пришлось прибегнуть к старым приемам жиголо, чтобы хоть как-то соответствовать любовнице. Она поняла, отчего он так резко изменился, и, по-своему жалея его, не требовала от него эрзатца прежней страсти. Однако не хотела избегать даже того секса, на который он был способен, тем более что делал все зависящее от него, чтобы не разочаровать ее. Она не была дьяволом в юбке, по-своему любила его и старалась дать ему успокоение, но у нее ничего не получалось. Еще тогда, когда они только начали спорадически заниматься любовью, когда ему удавалось обманывать жену, разговор у них не клеился, впрочем, они в нем не нуждались. А теперь, когда она видела его депрессивное состояние и понимала, что стала, скорее, вольной, нежели невольной виновницей его состояния, ее попытки повлиять на него в лучшую сторону заканчивались полным провалом. И она сама была рада, когда он ушел от нее, как только освободилась его квартира. Он почувствовал некоторое облегчение, депрессия перешла в хандру. Состояние не менее необычное для него, чем депрессия. По природе боец, он постарался избавиться от апатии и лени, когда находиться в стенах своей квартиры после работы стало невмоготу. И он не придумал ничего лучшего, чем снова стать жиголо, благо прежние клиентки не забыли его. Он и сам не понимал своего преображения - но любовь за деньги требовала от него максимальной отдачи, и он заставил себя не терять лица перед женщинами, платившими ему. Такая любовь далась ему много легче, чем с любовницей - она не требовала подлинной страсти. Это была, своего рода, механическая любовь, хорошо отработанная практикой. Так что женщины оставались удовлетворены всеми ласками, приемами и позами , используемыми им. С учетом того, что работал в КБ, он не злоупотреблял использованием прежней профессии, но оно значительно повысило его доход, что, впрочем, не сказывалось на улучшении его настроения.
Несколько раз старые приятели и приятельницы пытались познакомить и даже женить его на женщинах самого разного калибра. Максимально чего они добивались, так это его коротких связей с ними. Он знал, что никогда уже никого не полюбит и ни на ком не женится. Он надеялся на одно - рождение ребенка станет для него спасительным якорем, развод с женой не помешает им снова сойтись вместе и забыть, как дурной сон, все, что предшествовало его уходу из семьи.
Он узнал, в какую клинику поместили бывшую жену для родов. И когда она родила, послал ей записку, где поздравлял с удачным разрешением от бремени, что рад дочери и что любит их обеих и мечтает вернуться в семью, надеясь на возможность прощенья, чем все это время жил. Записка осталась без ответа. Она уже все решила для себя. Не помогли ему и звонки - слыша его голос, она вешала трубку или отключала мобильник. На письма не отвечала и в дом не пускала, когда он пытался проникнуть в него под предлогом, что желает видеть свою дочь. В выходные дни, простаивая около ее дома, он дожидался, когда она выйдет из него прогуливаться с грудным ребенком. Но стоило ему подойти к ней, она требовала, чтобы он оставил их в покое.
-Это мой ребенок. Ты не должна лишать меня права видеть свою дочь.
-Убирайся, а то я позову милицию!
-Как же ты бессердечна. Я люблю тебя, я живу, словно в аду.
-Я ненавижу тебя. Ты искалечил всю мою жизнь. Забудь меня и то, что я родила дочь. У тебя ее нет.
-В конце концов, по закону я ее отец.
-Вот и иди в суд. Пусть там заставят меня признать тебя отцом моей дочери. Я скажу, что родила от другого мужчины.
Он понял, она не простит его. А позднее узнал о возвращении к ней первого мужа и оставил всякие попытки изменить свою судьбу.
Чтобы сжечь все мосты между собой и жиголо, она не только согласилась на возврат первого мужа, но и вторично вышла за него замуж. Но как ни старалась забыть жиголо, все было напрасно. А то, что он пытался самыми разными путями вернуться к ней, еще больше напоминало о нем и вызывало в ней старые воспоминания и желание простить его. Однако холодный рассудок возвращал к действительности, если не сегодняшнего дня, то будущего. Она не доверяла ему и помнила о прежней своей уверенности даже тогда, когда их совместной жизни ничто не угрожало, что они рано или поздно расстанутся. Первый муж признал ее дочь своей, хотя не мог оформить удочерение из-за противодействия живого отца - жиголо ( а она не сомневалась в том, что он не откажется от отцовства, да и вступать с ним в любые контакты она не желала, опасаясь того, что ее нервы не выдержат и она станет его любовницей). Она уже жалела о своем третьем замужестве, так как старый-новый муж почти сразу стал неприятен ей - и не только в постели. Она напрасно надеялась на то, что, если не вернет к нему прежние чувства, то хотя бы сумеет избежать отторжения. И он сам вскоре понял, что совершил ошибку, вернувшись к ней и чужому ребенку. Разговор о ребенке от него она решительно отвергла, сославшись на свой возраст. Жизнь супругов не складывалась, они не ссорились даже по пустякам - настолько были чужими друг другу. И если продолжали жить вместе, то лишь потому, что надеялись на время - она забудет жиголо, а он наберется терпения ждать.
Хотя он старался быть максимально тактичным особенно тогда, когда речь шла о постели, лишать себя секса с нею он не хотел. Искать приключений на стороне - тем более, памятуя о прошлом, чем оно для него окончилось. Она вынуждена была отдаваться ему, испытывая полное безразличие, дожидаясь конца их соития. Поскольку он чувствовал ее отношение к нему, то спешил и тем самым избегал ее отвращения от всего того, что она считала случкой между ними. Впрочем, он мучил ее редко - не чаще одного раза в неделю. А то и в две.
Единственной радостью в ее жизни была дочь, требовавшая для ухода за нею много времени, внимания и сил. Она часто болела, плакала, оказалась трудным ребенком. Однако это была ее часть. И как она ни старалась вычеркнуть из памяти отца дочери, а она и его часть, это вызывало в ней в одно и то же время и печаль, и радость. Дочь - единственное существо, зачатое в любви и связывающее ее с таким коротким, но счастливым прошлым.
Ей уже казалось, что лишение постельных радостей стало для нее благом. Однако уже во время кормления дочери она ощутила в себе острое желание заняться любовью с жиголо - ни с кем другим. Услужливая память подсказывала ей, как хорош был ее любовник, а затем и муж, какой восторг вызывали у нее каждое его прикосновение, ласки и все то, что следовало за ними. Как умело он не прибегал к изощрениям, которых она не знала прежде и не хотела, а он, чувствуя это, привычными для нее путями доставлял ей редкостное наслаждение. И лишь позднее, когда приучил ее к своему телу, она сама пожелала некоторых новшеств, способных придать дополнительные оттенки тому удовольствию, что они доставляли друг другу. Теперь, вспоминая, она гнала от себя подобные мысли, что лишь содействовало их появлению. Она уже винила себя в том, что он изменил ей, так как не делала все, чтобы удовлетворить его страсть. Ей стало казаться, что она недостаточно входила в его плотские интересы, удовлетворяясь тем, что он говорил ей о своем наслаждении любовью с нею. И представляла, как бы сейчас отдавалась ему, как восполнила те пробелы и лакуны в своем поведении с ним, теряя полностью контроль над собой и помогая в том же ему. А главное - он становился для нее еще большей потребностью, чем в самые лучшие их дни, в самое обычное время. Он стал сниться ей по ночам, она кричала во сне, произнося его имя. И это слышал муж, будя и щадя ее, не говоря ей, кого она звала к себе.
Жизнь обеих супругов становилась невыносимой, они едва терпели друг друга. У него уже исчезла надежда, что она станет хоть чем-то похожа на прежнюю его жену, ту, что любила его. Но не разбегаться же снова, тем более что сама она не подавала сигналов к разводу .
Так они прожили вместе около двух лет- без размолвок, без ссор, словно добрые соседи, вынужденные жить в одной квартире.
А жиголо, уставший от своей беспросветной жизни, ни на что для себя не надеясь, превратился из жизнерадостного и веселого прежде дамского угодника и любовного умельца, угождавшего самым разным женщинам, в угрюмого, молчаливого и замкнутого уже не молодого мужчину. Свое "жигольство" он оставил - оно стало ему неприятно и не нужно. Тех денег, что он зарабатывал в своем КБ, ему вполне хватало, так как он ни с кем не встречался и возвращался в свою "берлогу", где утыкался в телевизор или в лучшем случае в книгу. Он чувствовал, что с каждым днем становится обывателем в худшем понимании этого слова, которое вызывало у него раньше отторжение. Он уже забыл все свои бойцовские качества и, презирая свой образ так называемой жизни, не менял его - не испытывал в этом никакого желания. Он настолько ушел в себя, что лишь изредка вспоминал свою бывшую жену, любовь к которой как-то выветрилась из его чувств и сознания сама собой. Он усматривал в этом срабатывание инстинкта самосохранения - коль скоро любовь жены назад вернуть назад нельзя, следовательно, ее не было. И соответственно- его любовь к ней, не зря же он когда-то называл ее сказкой, так же не существует. Ведь живут же люди, когда погибают их родители, любимые, даже дети. И он должен жить, коль скоро покончить с собой не может.
И все же, несмотря на полный мрак и отсутствие всякой надежды, сами ноги привели его к садику возле ее дома, где он уселся на скамейку и наблюдал за маленькими детьми, копошащимися в песке.. Все они никаких мыслей у него не вызывали. Дети и их мамаши - ничего особенного. Пока он не увидел ее с коляской. Она не заметила его. Он не хотел беспокоить ее и себя, все напрасно, умерла так умерла, подумал он, какого черта притащился сюда, идиот. Но он не мог оторвать взгляда от нее, ничуть не изменившейся за эти неполные два года, что он не видел ее. Подойти близко он не решался. Она почувствовала его, как если бы он находился рядом с нею на расстоянии вытянутой руки, и посмотрела на него. Он не зрением, а кожей ощутил, что может подойти к ней хотя бы для того, чтобы поглядеть на своего ребенка.
- Здравствуй. Я могу посмотреть на нее?
-Только не бери на руки. Она - очень беспокойная. И не знает тебя - может разреветься на всю округу.
-Я осторожно... Она похожа на тебя - такая же красивая.
-Ничего подобного. Она, скорее, похожа на тебя.
-Да, пожалуй, в ней угадываются и мои черты. Как ты сама?
-Все прекрасно. Мы с мужем прекрасно ладим друг с другом. И он хорошо принял мою дочь.
-Нашу
-Ты опять за свое?!
- Я просто констатирую факт. Он, что называется, налицо на ее личике.
-Остряк-самоучка. Как ты сам?
-Гнусно. Хуже некуда. Хоть в петлю - да воли полезть в нее не хватает.
-Если это правда, сочувствую тебе.
-Но помочь ни в чем не могу?
-Помочь? Нет, при всем желании...
-Я так и думал. Ты никогда не сможешь меня простить - даже, извини, на смертном ложе.
-Верно, давно известно, женщина хороша только на ложе любви и на ложе смерти. Но я воздержусь пока умирать.
-Прости, я сказал глупость. С тех пор, как ты прогнала меня, я стал чудовищным дураком.
-Я не прогоняла тебя.
-Ах да, вежливо попросила убраться из своего дома.
- Я всего лишь попросила уйти и не возвращаться. Причину знаешь.
-Да, и до конца жизни буду нести на себе крест своей вины.
-Ты один?
-Я всегда буду один. Мне никто, кроме тебя, не нужен.
-Так ли?
К сожалению.
-Нельзя вернуться в одну и ту же реку.
-Можно, если на то будет сильное желание обеих берегов.
-Я уже не могу...
-Ты совсем разлюбила меня?
- Я очень сильно хотела разлюбить...
-А я очень сильно хотел и хочу тебя любить. Хотя признаюсь, я уже думал, что избавился от всяких чувств - настолько все во мне сгорело.
-Но стоило увидеть меня, как по мановению волшебной палочки чувства вернулись?
-Ты поняла, что сказала?
-Прости. Я сама не знаю, что говорю. Лучше бы ты не приходил сюда.
-Мне уйти?
-Если можешь...
-Не могу... Я не могу жить без тебя, я превратился без тебя в живой труп...
-Оно и заметно, ты плохо и неопрятно выглядишь, постарел.
-А ты, напротив, прогнав меня, стала еще лучше. Мое общество явно не шло тебе на пользу. Хотя мне казалось когда-то, что я любим тобой.
-Мы с тобой, словно старики, вспоминаем наше прошлое, как будто расстались тысячу лет назад.
-Так оно и есть. Для меня эти двое пыточных лет превратились в вечность. Я не понимаю, почему до сих пор жив.
-Право, мне очень жаль...
-Если тебе действительно жаль меня, прости. Прости за мою подлость по отношению к тебе.
-Я уже давно простила тебя. А вот себя простить не могу.
-Себя?!
-Я поняла, ты не мог поступить иначе. Не мог изменить своей природе.
-Что за ерунда? Ах да, жиголо не может стать нормальным человеком, он по природе своей должен стать мерзавцем, как бы ни старался изменить свое гнусное нутро.
-Я не говорила этого и не имела в виду.
-А что ж тогда?!
-Прости, если я наступила на твою больную мозоль - я не хотела.
-Ты не на мозоль мне наступила - а на остатки, громко говоря, моей души.
-Ты же не слышишь меня. Я хотела сказать, что твоя измена стала следствием моего недостаточного внимания к тебе, человеку страстному, для которого секс ( назовем вещи своими именами) не менее важен, чем любовь.
-Одно без другого не бывает - это аксиома.
-Да, конечно. Но, по моим представлениям, секс всего лишь часть, а любовь - целое. И когда часть выходит за пределы целого и становится самодовлеющей, тогда происходит то, что случилось у тебя со мной.
-Предположим. И это следствие моей природы?
-Ты слишком сластолюбив, что ли, чтобы знать ограничения в любви.
-Когда требовалось, я знал их.
-И в этом моя вина.
-Прости, я не понял.
-Я не дала тебе того, в чем нуждалась природа твоей любви - страсти собственной и ответной с твоей стороны. Скажешь, не так?
-Это можно исправить, если так.
-Вот еще. Не выйдет. Я мужняя жена.
- Но ведь и я твой муж.
-Был да сплыл.
-Отчасти, как ты сама призналась, по твоей вине.
-Прошлого не вернешь.
-Но есть ведь и будущее. И настоящее - вот я рядом, пусть неопрятный, старый и плохо выглядящий.
-Это не имеет значения.
-Ты ведь все еще любишь меня, признайся? Тогда что нам мешает стать теми, кем были когда-то, пусть век тому назад? Мы оба любим друг друга, я наломал кучу дров, но ты за давностью лет простила меня..
-У нас нет будущего. И я замужем.
-У нас общая дочь. Я люблю и хочу тебя так, словно вернулся из небытия в жизнь и увидел ту женщину, которая любила меня и с которой мы прекрасно находили раньше общий язык. Что же мы за люди, если предадим нашу любовь?
- Я подумаю над твоими словами.
-Сегодня, нет, я не могу в таком страшном виде прийти к тебе. Это опошлит мои чувства к тебе даже в том случае, если я отмоюсь в твоей ванной.
-А что изменится завтра, если я пущу тебя к себе, пользуясь тем, что муж по делам уехал на две недели в Самару?
-Завтра ты увидишь красного молодца.
-Хвастун!
-Вот увидишь.
-И кем мы станем завтра?
-Теми любовниками, которыми были после нашего знакомства.
-А как мне быть с мужем?
-Лучше всего будет, если скажешь ему, когда он вернется, что любишь меня, а не его. И что будешь любить меня всегда.
-Я разводиться с ним пока не собираюсь.
- Всему свое время... Она плачет.
-Конечно, если ее отец отвлекает мать ненужными разговорами... Тебе сейчас лучше уйти, на нас уже смотрят, а меня здесь знают.
-И меня, может быть, помнят. Тем лучше...
-Сумасшедший! Не трогай меня! Уходи.
-Хорошо. До завтра. Созвонимся.
Она не могла упустить случай, представившийся ей . Ведь в следующий раз она могла его не увидеть. Она уже давно поняла, что совершила ошибку, которая может оказаться неисправимой. О муже она не думала. С ним ее ничего не связывало, кроме общности совместного проживания. И он не удивится, если она останется с тем, кого любит и не может разлюбить до сих пор.
А жиголо, потрясенный столь удачной встречей с нею, "чистил перышки", готовясь к любовному свиданию так, словно шел на него впервые в жизни.
Она не развелась с мужем, но после признания, давшегося ей без большого труда, он ушел от нее. А жиголо снова переехал к ней и они стали жить в гражданском браке. Она не задумывалась над тем, как долго продлится их любовь, хотя и надеялась, что они уже никогда не расстанутся друг с другом. А он приятно поразился тем соответствием любимой женщины его страстной натуре, уже не знающей с нею никаких ограничений в их взаимной любви...
-