Аннотация: Истории эти абсолютно правдивы, услышаны мною от отца, а ему их рассказал самолично герой этой серии рассказов, мой дед Кирилл Тимофеевич Черняев. Так что,в полной мере,они являются моими семейными преданиями.
Яркий весенний лучик, пройдя сквозь пыльные стекла, осветил полумрак, сельского магазина. Шустро пробежал по прилавкам со стройными рядами разнокалиберных бутылок и банок, проник, сквозь граненые бока и утонул в янтарных глубинах, пивного бокала. Да теперь такого пива уже не попьешь, кругом химия, да всякое гмо, а тогда...
Конец шестидесятых, девятое мая, по случаю праздника в магазин завезли пиво.
Возле окна, на высокой стойке уставленной бокалами, расположилась веселая компания колхозников. Народ в основном молодой, до тридцати, разговор, естественно, идет про войну, хоть и не воевал, из них ни кто, но день победы, про, что ж еще поговорить?
К стойке, с бокалом в руке, подошел старик, линялый его пиджак украшали две скромные, серенькие медали.
- Здравствуйте Кирилл Тимофеевич...
Подвигая бокалы и освобождая место у стойки, поздоровалась молодежь.
- С праздником победы вас!
- И вам не хворать и с днем победы!
Ответил старик, пряча в усы улыбку, ставя кружку с пивом на стойку.
- А, что Тимофеичь, на фронте, небось, такого пива то не было?
- Да откуда! Там брат и пожрать то не каждый день удавалось, как немца погнали, все в наступлении, тылы ведь сильно отставали, и кухни другой раз не поспевали просто.
- И, чего вы, голодали, стало быть?
- Как когда... другой раз и нам, чего перепадало.
Старик, хорошенько отхлебнув пива, и выдержав многозначительную паузу начал...
-В сорок четвертом, летом, значит, недалеко от Бендер, наступаем мы, по дроге идем, а вокруг, мать честная, обоз немецкий разбомбленный, машины подводы разбитые и барахла всякого навалом и материя всякая и форма немецкая, еда там разная курево. Ну, все чего душе угодно...
Тут командир наш, привал скомандовал, присели мы перекусили, чем нашли, перекурили и дальше потопали.
- Так вы дед Кирилл, набрали там себе всего, да побольше?
Мечтательно, предположил один паренек.
- А... да, взял я тогда себе пару банок консервов, каких то пачку галет да пару пачек сигарет немецких.
Сказал старик и весело подмигнул.
- Да как же!?
Не унимался паренек.
- Оно же там все ничейное, валялось, бери, сколько хочешь!
Старик, на мгновение, сошел с шутливого тона, и казалось, стал серьезным.
- Ну и как же вам втолковать то...? Там, на войне, хлопцы, когда люди в круг тебя сотнями ложатся, и каждую минуту своей смерти ждешь, совсем про завтрашний день думать перестаешь, на вечер покушать есть и хорошо. Да и потом, ведь сами посудите, это теперь пехоту на броневиках да грузовиках возят, а раньше мы все больше ножками, да с оружием, с боеприпасами на горбу. А пулемет если нести..., Максим на плечах переносится силами расчета, одному станок нести другому ствол. Ребята в кровь плечи разбивали...
Были, правда и такие, что трофеи за собой таскали, убьет, такого бывало, а мешок его валяется и не берет ни кто, и думаешь, зачем это человек мучался, таскал на себе..., ну, может, кто из них и до победы дожил, не знаю. Но фронтовики, настоящие, трофеями редко занимались.
Кирилл Тимофеевич замолчал, и изредка прихлебывая пиво, казалось, ушел в себя, лицо его до того бывшее веселым, стало сурово сосредоточенным. Было видно, что человек вспоминает пережитое.
От прилавка в их сторону, держа в двух руках сразу шесть кружек, возвращался тот самый молодой парень. Он, как-то, прямо торжественно поставил все шесть на стойку и сказал:
- Дед Кирилл угощайтесь, пожалуйста...
- Спасибо сынок!
Ответил старик, допивая первый бокал и подвигая к себе следующий...
- Вы бы нам еще чего про войну рассказали...
Стал просить молодой.
- Это можно ответил Тимофеевич, только, чур, не перебивать...!
Отхлебнув не много пива, он продолжил:
- Да.... Вышли мы тогда под Бендеры под саму крепость и с ходу команда в атаку. Комдив наш, су..., решил силами нашей пехотной дивизии ту крепость взять. Вот так, в лоб, без артиллерии осадной, без авиации на ура, а там ребята крепость, укреп. район. И семь раз мы в атаку ходили, семь раз я на смерть шел, нас в роте, из без малого сотни меньше тридцати осталось. Вот ребятки, захотел комдив выслужиться, героя там получить или звание очередное и положил почти две трети людей.
И как я там выжил, сам не знаю, но солдат то я тогда уже старый был, в сорок третьем мне уж под пятьдесят было, а старики на фронте выживали чаще, чем молодежь, даже и не знаю почему. Видно молодой, он смерти, еще не боится, ну, не верит в нее, что ли, ура и вперед бездумно, а я сразу ложбиночку малую углядел, овражек не приметный и все семь раз по нему и ходил и к крепости и назад. Я потом вещмешок свой как рассмотрел, так и сел, все вдоль и поперек прострелено было, котелок в трех местах, продырявлен, вата с телогрейки клочьями на спине, а ведь не зацепило, вот оно как, под богом ходить, то. А фрицы, динамики с крепости включают и на чистом русском, так задушевно - вас же, говорят, как скот, на убой гонят комиссары ваши. У нас же пулеметы перегреваются вас убивать.
- Вот брат,... а ты, трофеи говоришь, хм.... Ну, после седьмой атаки то, до нашего комдива, видать дошло, что не взять нам те Бендеры, будь они не ладны. Отойти и окопаться, нам, тогда скомандовали, мы отошли, значит, пополнение нам тут же сразу. Вот мне одно интересно, спросил ли кто с командиров наших за те жизни, напрасно положенные? Только вряд ли, ни кто тогда нашего брата не считал, а были мы тогда мясом пушечным.
- Да, а дело то, как я говорил, летом было, июль месяц, со стороны крепости ветерок как задует, смрадом мертвецким. Немцы первые не выдержали, через динамики свои громкие, говорят, мол, заберите трупы свои, мы стрелять не будем. Собрал нас, командир ротный, кого постарше выбрал, и говорит:
- Мужики, мол, надо своих убитых собрать да похоронить, берите подводы и с богом, понимаю тяжело, но надо!
- Вот там то я на смерть насмотрелся, - матерь божья..., в каких только позах люди не погибали, да и все молодежь, ведь по восемнадцать, девятнадцать. Собираем их сердешных, на подводы грузим, а на душе..., просто кошки скребут, а немчура на валах сидит, на губных гармошках играют, и кричат:
- Иван! Иди, шнапс будем пить!
- Да, поди, подойди к ним, не немцы так свой особый отдел к стенке прислонит.
Схоронили мы ребят своих, вырыли несколько котлованов больших, и там их и зарыли в могилах братских. И что ведь обидно, через месяц фрицы сами ту крепость бросили, потеснили их на других участках фронта, так они, чтоб в котел не попасть сами отошли и Бендеры оставили.
- Так, что братцы, на войне не трофеи главное, на войне выжить главное.
Сказал старик, допил пиво, вытер рукой усы, и торопливо попрощавшись, вышел из магазина.