На столе лежал череп, от его лакировнной поверхности отражались лучи весеннего солнца и бродили по всей комнате. Обычно все вещи хранят частичку души своего создателя, но в этом предмете была душа солдата, солдата погибшего за свою Родину. И она вспоминала.....
Он родился в небольшом селе Тульской области, рос, как и все дети, помогал родителям. У него был брат и сестра. Рано привык к земле, полюбил ее, особенно весной, когда шел по свежевспаханному полю голыми ногами, чувствуя, как она просыпается. Пришло время, он женился, выбрав в жены скромную и тихую девушку, но счастье было не долгое - прошел год, и когда колосилась рожь на полях началась война. Через месяц, шагая по пыльной дороге, пошел он в райвоенкомат пока еще не солдат, но готовый встать на защиту своей Родины, неся в своем сидоре пару портянок, запас сухарей и в сердце любовь жены. Потом были длинные дни дороги, когда их везли на восток, месяц утомительной и нудной подготовки в лагере под Улан-Уде, а потом когда снег уже лег на землю обратно на запад навстречу с врагом. И все это время он писал письма и ждал ответа из дому. Когда они подъезжали к райцентру, откуда он был призван, солдат стоял около двери теплушки и смотрел. И он не ошибся. Она стояла в своем пальтишке на перроне и, прижимая к груди валенки, смотрела на приближающийся состав. Он до сих пор помнит, как выскочил из теплушки навстречу жене в одной гимнастерке. Она, прижавшись к нему, плакала, а он гладил ее по голове и успокаивал. И долго потом глядела вслед, а он, держа валенки, уезжал все дальше от нее. Потом их высадили где-то в Калужской области и приказали сосредоточиться в районе какой-то деревушке. Прибыв на место, им обьявили, что завтра они пойдут в атаку на соседнюю деревню и выбьют врага. Кто-то стал чистить оружие, кто-то писать письмо домой, а солдат попросив у командира роты, молоденького лейтенанта, карандаш стал заполнять смертный медальон, небольшой из черного эбонита, закончив писать, поймал встревоженный взгляд сержанта, бывалого бойца идущего почти от самой границы. Он тогда тебе сказал:
- Ты не боишься умереть?
Ты ответил:
- Почему?
Он ответил:
- Есть поверье, что если заполнишь смертник, то вскоре тебя убьют
Тогда солдат, подумав, ответил сержанту:
- Уж лучше родные будут знать, где я погиб, а не лежать без вести пропавшим.
Сержант в ответ покачал головой.
Утро было морозное. Лейтенант, приказав строиться, сказал: ''Может многие из нас, не выйдут живыми из этого боя, но мы сражаемся за Родину на своей земле с ненавистным врагом''. Солдат с остальными вышел за околицу и, рассыпавшись цепью, пошли в атаку. Снег был до колен и, проваливаясь в него, пехота еле шла, в километре от них чернели дома деревушки, где сидели немцы. За метров 600 немцы открыли огонь из минометов, а через 200 - из пулеметов и пехота залегла. И тогда встал сержант и сказал, что-то сильно обидное и ты, солдат, откуда взялись еще силы, рванулся вперед. В этот момент ты почувствовал, что что-то горячее ударило в грудь тебя и ты, выронив винтовку, упал. Солдат так и не понял, что умер и он видел, как захлебнулась атака и сержант, отступая, поднял его винтовку и в этот момент все понял. Он не был комсомольцем и не был сильно верующим, но не увидел ангелов и бога, а просто лежал и все видел. В последующие дни было несколько атак, и на поле легли бывалый сержант, и молоденький лейтенант, с непонимающей улыбкой как его могли убить ведь война еще не закончилась и многих других. Потеряв, почти всю роту командование решило перейти к обороне. Через месяц немцы, боясь попасть в окружение, отошли. А солдат так и лежал - его заносило снегом, морозил мороз, но он ничего не чувствовал. Прошел некторый промежуток времени может месяц или больше, но на поле появилась женщина. Солдат подумал, что могло ее пригнать зимой на поле, где кроме мертвых солдат ничего не было. Но вопрос скоро разрешился. Она, поглядев на него, остановилась и достала топор. В ее взгляде была мука, и из глаз текли слезы, она тихо прошептала: ''Прости солдатик'' - и занесла топор. Солдат вспомнил, что когда они стояли в деревне, слышал, что некторые женщины отрубают у наших солдат ноги с валенками и потом дома, когда они оттаивали, снимали их и меняли, потом на еду. Солдат не осудил женщину, он знал, что шла война, а детей надо было кормить, ему мертвому валенки были не нужны, а кому-то они могли продлить жизнь. Он немного сожалел, ведь это были те валенки, которые ему принесла жена на станцию и это было память о ней.
Пришла весна, и весенние дожди обмыли его, а потом весенняя травка проросла сквозь него, раздвигая сгнившее сукно, и зашумела над ним. Он пролежал так целое лето с его жаркими днями и осень с ее проливными днями. Потом пришла зима и заболиво укрыла солдата снегом.
На следующую весну пришли на поле подростки 14-15 лет, парни и девушки, которым надо было сидеть за партами, влюбляться, веселиться, но в их глазах была горечь утрат и огонь войны и они сносили все то, что осталось от солдат в ближайшие воронки и засыпали их. К нему подошла девчушка, больше он ее ни как не мог назвать, и вдруг, заплакав, опустилась и подняла то, что осталось от него руками, и понесла к воронке. И в этот момент солдат почувстовал какое-то незнакомое чувство - он узнал, что эта девчушка была разведчицей в партизанском отряде, за что были расстреляны ее родители, а от брата еще осенью пришла похоронка, и теперь на весь мир она осталась одна и солдат заплакал, заплакал, так как плачут мужчины скупо и зло зато, что он погиб в первом бою и не смог убить ни одного врага, за эту девчушку, за всех кого искалечила война. Но никто не мог его услышать. Она бережно опустила его в воронку и засыпала. И вот когда его засыпали он почувстовал всех, кого сегодня хоронили на поле: бывалого сержанта, у которого оказалось трое детей и жена, оставшиеся в оккупированном Киеве, молоденького лейтенанта который оставил мать в Москве и многих других из Минска, Воронежа, Рязани и других городов. А потом увидел всех погибших, как будто земля, которую он любил показавала всех которые погибли, защищая Родину, от лесов и болот Карелии и до Кавказских гор. Солдат увидел отца, погибшего в болотах под Ленинградом, брата, лежавшего в небольшой балке под Сталинградом, сестру погибшую со всем госпиталем и многих других: рядовых, лейтенантов, капитанов. Увидел и того капитана, кому достались его валенки - он погиб где-то в Белорусии.
Он лежал в земле, а над ним то летние дни, то зимняя пурга и солдат еще чего-то ждал. Закончилась война, а он все ждал. Над ним, то колосилась пшеница, которая своими корешками обнимала его, то проезжали тяжелые комбайны, собирая зерно, он не видел, но чувствовал. Он чувствовал, когда над ним пробегали детишки, которые не знали войны, шли влюбленные, и от их любви становилось чуточку теплее солдату. Но еще теплее было солдату от Вечного огня, зажегшегося во всех городах, ведь он напоминал всем о неизвестнах солдатах погибших за Родину, а солдат тоже был неизвестным. Он не знал, что случилось с его женой и этого его угнетало.
Прошло очень много времени, перестали засевать поля над солдатом и реже стали бегать дети, а солдат все еще чего-то ждал. И вот он почувствовал, что кто-то копает над ним. Лопата, скребанув по ребрам, выкинула наверх землю, и обрушилась на ребра круша их и ломая позвоночник. Солдат закричал, закричал от боли, но не физической, а от безразличия. Лопатой, выковыряв череп, его выкинул на отвал и солдат увидел того, кто его копал. Это был парень почти одного с ним возрастом, лицо не выдавало в нем слабоумного, но от него веяло могильным безразличием. Подошел еще один парень, пинув ''его'' каску, и сказал: ''И у тебя краснопузый.'' Получив потверждение, выругался: ''Ну, дед, пердун старый, сказал же я ему, покажи, где немцы лежат, а он, сука, нам обратно краснопузых указал, с них же навару нет! Ну, у тебя я вижу, хоть две ргдешки есть'' Парень, подняв с отвала, одну из гранат ковырнул ее ножом, и сказал: ''Хоть тол не сгнил, побаловаться можно'' Указав на череп, сказал: ''У тебя первый, вот и возьми трофей, залакируешь и будешь девчонок шокировать, скажешь, эсэсовец они на это западают''
Вот теперь череп солдата лежит залакированый на столе в квартире, а его косточки белеют где-то в поле у безвестной деревушки. На столе рядом с ним лежит ''Майн кампф''. Парень часто летом уезжает и приезжает бородатый с ''трофеями'': значками, штык-ножами и касками. Вот и сейчас перед ним груда немецких железных крестов и советских медалей ''За Отвагу''
И вот в одних из весенних дней солдат почувствовал то, что испытал, когда его хоронила девчушка. Солдат увидел деревню, на краю которой собрался народ, много красных гробов и священника и вдруг с четкостью увидел свою жену у одного из гробов, постаревшую, но это была она, увидел черный эбонитовый медальон в ее руках и человека в защитной форме, который что-то тихо ей рассказывал. Слезы в ее глазах сказали ему, что она ждала его. И понял, что наконец-то он дождался, и почувствовал, такую легкость, что с каждым взмахом кадила священника поднимался все выше и выше, и вместе с ним поднимались и бывалый сержант и молоденькийй лейтенант и много, много из тех с кем он погиб когда-то на поле у безымянной деревушки. И невидимое сияние разлилось над гробами.
Эпилог
Пожарные осторжно вошли в еще дымящуюся и пахнующую гарью квартиру. На полу были лужи воды, с потолка еще капало. Первый сказал:
- Да, полностью сгорела квартира.
- Ребята говорят, что в одной комнате еще что-то уцелело.
Осторожно обходя то, что раньше было диваном, пожарные вошли в комнату.
- Ребята говорят отсюда, и началось возгорание
В комнате остался только обгореший стол, в глаза бросался белый, залакированный череп. Если все остальное было обгорелое или покрыто копотью, то череп был неестественно белым и стол вокруг него был нетронут огнем.
- Вот про это ребята и говорили, когда они зашли, почти вся комната была в огне, а вокруг черепа было сияние.
- Петрович, может они у тебя, угарным газом надышались
- Да нет, они же в масках были.
- Ну, тогда все ясно - преломление на стекле масок. А возгорание оттого, что пострадавший заснул с сигаретой в постели.
Один из пожарных присев вытащил из груды пепла корешок какой-то книги. ''Майн Кампф'' - прочитал он.
- Ладно, пошли хватит дышать гарью - сказал первый.
Второй, поднявшись, пошел за первым. И когда они выходили из комнаты, второй спросил:
- Слушай, Михалыч, а кто написал ''Майн кампф''
- Гитлер - ответил второй - Парень пошел за своим кумиром