Десятый класс Лиза заканчивала в полной уверенности, что на филфаке пединститута её ждут с хлебом и солью. Высокий конкурс не пугал. Во-первых, учителя захвалили, во-вторых, по-другому и быть не могло, ведь она, выросшая среди книг (родители постарались), к этому времени прочла "всю" мировую литературу.
Экзамены сдала хорошо, но в списках принятых себя не нашла. И вот тут "сверкнула молния". Привычный мир пошатнулся и стал бесцветным. Два дня пролежала на диване под тихие шаги родителей. Лишь когда из кухни донёсся запах маминых пирожков, поняла: надо что-то предпринимать для дальнейшей жизни.
В приёмной комиссии сидела дама, приятная во всех отношениях, с мелкой химической завивкой.
-Забрать документы? Как фамилия? Так... Подождите, у Вас высокий балл, мы можем предложить заочное отделение. Вас устроит?
Не сразу сообразила, но тут же обрадовалась: год
не пропадёт!
- Да, конечно!
- Так и поступим. Только быстро устройтесь на работу и принесите справку.
Домой летела на крылышках. Солнце, цветы, голоса - всё на месте. Это называется "перемена участи". Оставшиеся пирожки вмиг исчезли с блюда, голова прояснилась, энергия зашкаливала. Куда идти по поводу работы, не надо и думать. Весь последний год будущая "филологиня" пропадала в библиотеке Дворца культуры, что на соседней улице. Только сквер перейти. Заведующая Анна Семёновна, женщина очень средних лет, приветила девчонку, помогавшую ей во всём. У старой библиотекарши болели ноги, и ей нужна была помощница, которая станет белкой порхать по высоким книжным полкам. Лизе предложили полставочки, что было более чем кстати.
События завертелись быстро, и в конце лета студентка-заочница Елизавета Власова, в удачно перешитом мамином платье, с модной стрижкой, стояла у библиотечной стойки, так сказать, "на абонементе". Новые книги, толстые журналы, "литературные" разговоры с постоянными читателями - каждый день почти праздник. Как потом оказалось, девчонка выиграла у судьбы приз. Отличный старт для будущей учительницы русского языка!
...Здесь надо бы отдать дань благодарности такому замечательному изобретению советской действительности, как дома культуры. Их строили повсюду с размахом, в больших, малых городах и в посёлках, не жалея денег на пафосные проекты. Возникали здания с колоннами, парадными ступенями для вознесения в некий духовный мир. Мощные дубовые двери с бронзовыми ручками. Внутри и того великолепнее: глянец паркета, лепнина на потолке, тяжёлые плюшевые шторы, хрустальные люстры. Кроме киноконцертного зала - обязательно хорошая библиотека с читальным залом, где на столах почти домашние лампы под зелёными абажурами. Во множестве комнат гнездились кружки художественной самодеятельности. Как всё это манило! Ведь даже спустя двадцать лет после Победы время продолжало считаться послевоенным, то есть объяснимо ущербным: обшарпанные коммуналки, серая одежда, примитивность быта. А тут... Стоило только набраться смелости, подняться по широкой лестнице, открыть дверь с массивной ручкой, и никто тебя не спросит строго "зачем?", а приветливо скажет: "Чем хочешь заниматься?". Приятно отметить, что бесплатно. Было это, было, да безвозвратно ушло.
...Школьная пора отошла сразу. Лизу закружила череда событий, ей захотелось знать обо всём, что происходило вокруг: тут тебе и новые фильмы, и гастрольные спектакли, и смотры-конкурсы. Популярностью пользовался народный театр, что уж говорить о всевозможных кружках. Особенно привлекал ненасытную девчонку, стремившуюся к музыке не меньше, чем к книгам, репетиционный зал в дальнем крыле, где обосновался эстрадный оркестр городской филармонии. Два дня в неделю оттуда доносились не всегда стройные звуки, приглушённые извивами коридоров. Тогда она под любым предлогом убегала с "рабочего места" и стояла неподалёку, делая вид, что разглядывает какой-нибудь стенд. Само собой, вскоре познакомилась на почве "книголюбства" с руководителем оркестра.
Марат Николаевич был известной в городе колоритной фигурой: невысокий, худощавый, всегда в строгом костюме. Аккуратная седая голова мало сочеталась со смуглым моложавым лицом. Ходил неторопливо - "нёс себя". А каким он оказался собеседником и знатоком литературы! При его появлении расцветала не только Анна Семёновна, но и всё вокруг. Новенькую он сразу стал звать нарочито манерно Элизой.
- Добрый день, дамы. Элиза, рад Вас видеть.
Ну, кому это не понравится? И общительная девчонка тащила в библиотеку школьных друзей и вновь приобретённых знакомых, так что нередко "тихая книжная обитель" становилась шумной. Добродушная старшая коллега прощала ей эту сверхактивность, охотно участвуя и в серьёзных, и в шутливых разговорах. О чём ещё можно мечтать?
В один прекрасный день на пороге появился высокий ладный парень в свитере крупной вязки.
- Гошенька, - заворковала Анна Семёновна. - Ты как красное солнышко. Редкий гость.
- Марат Николаевич сказал, что у вас тут перемены. Пришёл знакомиться. Григорий Горенко. А вы - Лиза. Я уже знаю.
Лиза с удивлением смотрела на "красное солнышко". Такой яркой плакатной внешности она пока не встречала: волна тёмных блестящих волос, брови вразлёт, синие глаза с девчоночьими ресницами, летучий румянец, щедрая улыбка. Подумалось: "Бывает же такое!" Протянул большую ладонь с длинными красивыми пальцами. Мягкое пожатие, и улыбка ещё шире:
- Вот я и сделал себе подарок.
- Какой?
- С вами познакомился. Извините, репетиция, - быстро ушёл.
Открытость впечатлила. Анна Семёновна тут же выдала: пианист, заканчивает музыкальное училище, подрабатывает в оркестре. Советовала:
- Приглядись к нему, редкий экземпляр. Чистая душа. Своей красоты не понимает. У нас на Украине, мол, все такие.
...Так Гоша вошёл в круг посетителей библиотеки, и его стояния у стола со свежими журналами стали привычными. Когда оркестр уезжал с гастролями по области, Лиза всё поглядывала на календарь: скоро ли? Ждала приезда. О чём волнуется юное сердце? Всё о том же! Пришла пора душевных переживаний и для Лизы. Как в её любимых книгах.
Но был ещё один прекрасный день, когда открылась дверь и не спеша вошёл молодой мужчина в форме гражданского лётчика. Лиза стояла между стеллажами на стремянке и некоторое время наблюдала, как тот остановился у настенной полки "Новые книги", снял фуражку, пригладил светлые волосы. Непокорный чуб всё же упал на лоб. Лиза быстро "опустилась на землю" и глаза в глаза встретилась с незнакомцем.
- Здравствуйте, вот пришёл записаться.
- Пожалуйста, паспорт. Так. Виктор Бородин. Адрес.
- Живёте на соседней улице, а до сих пор к нам
не приходили.
- Мама была записана. Год как умерла. А я всё в рейсе. Но одному скучно.
Подчеркнул "одному". Внимательно посмотрел, поправил чуб. Литературная память подсказала: Саня Григорьев из чуть ли не настольной книги "Два капитана".
В девичьих мечтах он таким и был: среднего роста, широкоплечий, славное лицо, взгляд умный, с хитринкой. Заворожил голос - тёплый бархатный баритон. Стало радостно и несложно. Завязался разговор. Он тут же забылся, но остался голос. Его хотелось слушать.
Виктор приходил после каждого рейса начищенный-наглаженный, в лёгком облачке "Шипра". Приносил смешные сувениры и совсем расположил Анну Семёновну, когда, спросив разрешения, перенёс из дома мамины комнатные цветы в разноцветных горшках. Украсил интерьер "общественного заведения".
Через месяц он стал своим, и было понятно, что всё делается ради Лизы. Провожать домой, просто гулять удавалось нечасто, но дни летели быстро, и получалось, что и нередко. В такие часы Лиза непривычно для себя больше молчала, разница в шесть лет представлялась огромной, а бравый лётчик - недоступным. Проводив девушку до арки двора (в дом не напрашивался), Виктор с улыбкой прикладывал руку к козырьку фуражки и прощался. Не более. Придя домой, дочь необычно много говорила родителям о новом знакомом.
Однако в другие дни всходило "солнышко Гоша" ("претенденты" непостижимым образом не пересекались), и при виде его Лизе становилось легко и весело. Не надо было напрягаться перед этой распахнутой душой:
- Жутко скучал, ты мне рада?
Так первокурсница попала в ситуацию, иронически обозначенную поэтом: "справа кудри токаря, слева - кузнеца". С Виктором - загадочно и непонятно, с Гошей - даже лестно: на него оборачиваются на улице. Кто из них "он"? Как себя вести, если они окажутся рядом у библиотечной стойки? Тоже мне, Кармен из художественной самодеятельности. Можно и посмеяться над собой, да что-то
не смеялось.
Зимняя сессия прошла на ура, всё было интересно и нетрудно, но к весенним экзаменам душевное напряжение стало мешать. Лиза почувствовала облегчение, когда Виктор сообщил, что уезжает на два месяца на переподготовку. И Гоша стал пропадать, у него экзамены посложнее.
Села за учебники и ахнула - столько накопилось заданий. Пришлось себе признаться, что валяла дурака, и ударить по бездорожью. Появился азарт от злости на саму себя, заблудившуюся в двух соснах. Теперь родители упрашивали хотя бы поспать подольше. С последнего зачёта пришла опустошённая. У дома в нетерпении ждал Гоша. Рванулся навстречу:
- Пожалуйста, приходи завтра на концерт выпускников училища. Буду играть для тебя.
...И настал вечер, который многое изменил. Лиза стояла за сценой и впервые видела сольное выступление, несомненно, близкого друга. И только? Он был великолепен в галстуке-бабочке, с блестящими от волнения глазами. Дважды играл на бис. Вместо программной пьесы зазвучала очень известная в то время румынская рапсодия "Красные розы разговаривают". Её постоянно передавали по радио в концертах по заявкам. От восторга девчонка просто ошалела, она говорила как-то, что ей нравится эта мелодия. Рапсодию пришлось повторять, и было очевидно, что Григорий Горенко - хороший музыкант и уже любим слушателями. Лизу накрыло волной эмоций: "Играл для меня. Значит - мой?". Говорят, много счастья не бывает. Бывает.
Стремительно подошёл Гоша и взял за плечи:
- Пойдём гулять.
Далеко не ушли, а сели тут же, в скверике, в почти театральных декорациях: деликатный фонарь, нависающая над головой сирень, низкая скамейка. Как тут не произойти чему-то серьёзному? Гоша наклоняется и целует притихшую Лизу в щёку.
- Я очень тебя люблю. Ты знаешь.
Если слышишь такое впервые, то трудно не растеряться. Лучше помолчать. Лиза смотрит на руки, которые только что владели клавишами и целым залом.
- Как ты играл... Какие у тебя руки...
Радостно засмеялся и протянул ладони:
- Они - твои!
Счастливый парень решился и на большее:
- Ты выйдешь за меня замуж?
- Д-да... А как это будет?
Ромео стал говорить не переставая. Завтра он уезжает на неделю с оркестром, а как только вернётся, то пойдут знакомиться с предками ("они у меня классные"), тем более что он им все уши прожужжал. А пока подождём до субботы.
- Я столько о нас намечтал!
Лиза слушала страстный монолог с упоением. Вокруг будто летали бабочки и звучала музыка. "Красные розы разговаривают"...
У подъезда Гоша уже в статусе жениха нежно обнял любимую и поцеловал в губы. Это был первый поцелуй для обоих. Ох и закружилась голова у девчонки! Скорее домой, надо как-то справиться с новыми чувствами.
Дверь открыл отец.
- Ты что так поздно?
- Папа, не пугайся. Я выхожу замуж.
- Замуж? За кого? За Виктора?
- Виктор. При чём тут он? - как о стенку ударилась. - Совсем другой, пианист.
- Какой пианист? С ума не сходи.
- Сошла и дала слово.
Последовал бурный разговор, потом бессонная ночь.
В мыслях рядом с Гошей властно появился Виктор, и красные розы малость увяли.
На работу прибежала в полном раздрызге. Анна Семёновна долго выслушивала, потом грустно покачала головой:
- Что бы ни решила, всё равно будешь иногда жалеть.
Заметалась. От Виктора никаких известий, а мог позвонить хотя бы на дежурный телефон вахтёру. Домашний телефон тогда - редкость. Не догадался. Субботу ждала обречённо: ничего изменить нельзя и не надо. За день до встречи пришла в новом платье - показать Анне Семёновне. Надела впервые и мамины туфли на каблуках. Комплиментов набрала по дороге. Одобрила и старшая "подружка", но строго сказала:
- Учёбу не бросай!
Лиза вдруг успокоилась и стала разбирать-расставлять книжные навалы. Нашлись и другие дела. День пролетел незаметно, к закрытию библиотеки, ближе к семи, собрала сумочку и подошла к зеркалу причесаться. Отражением в зеркале осталась довольна, да и на душе полный штиль. Ничто не предвещало рокового для троих молодых людей момента.
Резко открылась дверь, и вошёл... Виктор.
- Успел! Два часа назад прилетел. Привет, студентка. Ты сегодня неотразима.
От неожиданности у Лизы выпала расчёска. Возбуждённый быстрой ходьбой, Виктор просто сиял оттого, что получилось, как задумано. Его обычная сдержанность исчезла, он даже приобнял девушку. Она не отстранилась, а смотрела на казавшегося ей сейчас почти родным человека, и ей всё-всё в нём нравилось. Невольно разулыбалась.
- Пойдём, я уже готова.
Виктор взял сумочку и широко открыл дверь, пропуская Лизу. Пружиня на каблуках, она переступила порог и замерла. В нескольких метрах на блестящем паркете фойе под слепящей люстрой стояла группа нарядных людей.
В центре - Гоша с огромным букетом крупных белых лилий.
Мгновенно поняла - Гоша привёл своих родственников знакомиться с невестой. Так сказать, сюрприз для всех сразу. Увы! Кто-то свыше распорядился так, что получилась нелепая и оскорбительная сцена. Останавливаться нельзя, ещё хуже. Впрочем, куда хуже...
Ничего не подозревающий Виктор (люди пришли, например, на концерт) крепко взял под руку "свою даму" и, твёрдо ступая, повёл её к выходу. Дама семенила рядом. И как она не навернулась на маминых каблуках! Надо было бы ей шмякнуться, растянуться на паркете. Хоть маленькая компенсация для изумлённых зрителей.
Не оглядываться... Нет, оглянулась. Напрасно. Не стереть из памяти Гошино лицо, лицо ребёнка, которого вдруг ударили. Он ещё не понимает, кто и за что, но через минуту-другую на него как будто навалится плита, от которой не защититься. Из опускающихся рук под ноги падали один за другим длинные стебли с колокольчиками белых лилий.
Домой шла на автопилоте. Виктор представился родителям и весь вечер обаял их как мог. Был в ударе. Лизину заторможенность списали на усталость от экзаменов. Намерения гостя были более чем прозрачны. Теперь дня не проходило без его посещений. Этому способствовал и отпуск перед новым назначением. В конце лета Лиза вышла за него замуж и вскоре уехала на место его работы - подмосковный аэропорт.
...Настоящая взрослая жизнь ошеломила и очаровала. На время мир сузился до "ты и я". Рождение сына всё уравновесило. Забыла ли она Гошу? Нет, конечно, но и виноватой без особой вины чувствовать себя тяжело. Лучше не вспоминать. Усилием воли.
Побежали месяцы, годы. Всё сложилось - преподавание в старших классах школы, умница сын, муж при люби-мой работе. В город юности Лиза смогла приехать лишь через десять лет - навестить родителей. До этого времени те сами подолгу жили "у детей", помогали растить внука, заканчивать учёбу, разгребать житейские проблемы.
Побывать в любимом городе - праздник для всех органов чувств. Но обольщаться не стоит. Юная романтика уходит раз и навсегда, остаётся умиление, к дежавю примешивается лёгкое разочарование, и прежнее воспринимается отстранённо, свысока.
Вот и Дворец культуры. Он в лесах, но внутри продолжает что-то функционировать. Из-за дверей звучат голоса, доносится нестройная музыка. Скорее в оркестровый зал. Лиза осторожно заглядывает и встречается взглядом
с Маратом Николаевичем.
- Вам кого? - и тут же - Элиза! Перерыв.
Он мало изменился, ну, может, чуть-чуть. Обрадовался встрече, неловко стало от его громких комплиментов: забавная симпатичная девчонка стала столичной штучкой. Разговорились, перерыв явно затянулся...
- Почему Вы не спрашиваете о Горенко? Он сейчас директор музыкальной школы. Иногда выступает с нами. Женат, двое детей. У него телефон в кабинете простой, легко запомнить.
Расстались тепло, со словами "будучи в Москве обязательно зайду". Хотя вряд ли "будучи".
Медленно шла через знакомый скверик, в голове вертелись цифры названного номера. Подумалось: а почему бы и нет?
С утра в день отъезда, поколебавшись, села у столика с телефоном.
Удалось с первого набора, и как гром небесный:
- Горенко слушает.
- Гоша, это Лиза, - от волнения затараторила. - Я сегодня уезжаю московским. Марат Николаевич дал твой телефон. Ты меня слышишь?
- Молчание.
- Я зря звоню?
Глубокий вдох и тихое:
- Я вас не знаю, - трубку положили.
Стало жарко и очень стыдно. Так тебе и надо! Молодец, Гошенька. Щёлкнул по носу. Москвичка липовая, Прасковья из Подмосковья. Тащи свой "грех" и дальше.
Фирменный поезд "Воронеж - Москва" задолго до отправления подавался к первой высокой платформе. Открытые окна находились как раз на уровне человеческого роста. Положив дорожную сумку в купе, Лиза встала у окна для "прощального взора". На перроне говорок, улыбки, неторопливые проводы. Прямо напротив - газетный киоск. Подосадовала, что не догадалась купить в дорогу журнал, и увидела, что сбоку от киоска стоит высокий молодой мужчина с белыми цветами в руках. Он был невероятно хорош: светло-серый костюм, голубая рубашка, синий галстук; густые чёрные волосы зачёсаны назад, брови вразлёт, румянец выдаёт волнение.
- Гоша!
Лиза вцепилась руками в металлическую настенную штангу. Позвать? Но горло перехватило и - ни звука. Мужчина стоял неподвижно и напряжённым взглядом скользил по вагонным окнам, пока его глаза не встретились с глазами пассажирки прямо напротив. Наверное, тут возникла невидимая никому "вольтова дуга", но секунда-другая, поезд тихо тронулся и перрон поплыл. Гоша не шелохнулся и, пока не скрылся вместе с киоском, не отрывал глаз от Лизы. Всё-таки "поговорили". И спасибо, что двинулся состав. Кто знает, сколько минут не хватило для безрассудного поступка - выйти из вагона. А что потом?
...Бородины - мои знакомые. Милые, приветливые, трудяги из трудяг. На своей даче они создали цветочное великолепие на зависть соседям-огородникам. Десятки видов и сортов, скомпонованных с большим вкусом. Цветоводством увлекаются оба, даже участвуют в выставках. Он - ещё крепкий, подтянутый, седой ёжик, хитрющие глаза, добрая улыбка. Она - располневшая в меру, но сохранившая осанку, быструю походку. Прямая спина и всегда причёсанная голова - следствие учительской закалки.
Право любоваться изысканной красотой их участка предоставлено детям и внукам, приезжающим на лето, а также некоторым друзьям. В этот круг вхожу и я. Однажды спросила Елизавету Сергеевну:
- Почему у вас нет белых королевских лилий? Могу поделиться.