Аннотация: Выкладываю на суд читателей отрывок одной главы из романа. Если понравится, зафигачу все полностью. Не обращайте внимания на стилистику, текст писался 10 лет назад.
ГЛАВА 11.
Я останусь с тобой до конца.
И что же теперь? Какого продолжения ты ожидаешь? Ты ведь и сам знаешь, что теперь ты остался в одиночестве. Теперь ты, только ты и никого с тобой рядом нет. Нет никого, кому ты хотя бы небезразличен, кто был небезразличен тебе. Ни единой души, с кем бы ты мог хотя бы перекинуться словечком. Тебя словно душит тот факт, то рядом с тобой нет того, кому бы ты доверял, кому мог бы рассказать, как тебе сейчас невыносимо плохо. Тебе действительно необходимо с кем-то поговорить, с тем, кто поймет тебя. Именно ты, мой герой. Несмотря ни на что все-таки вырвался из того плена Преисподней, где тебя никто не хотел даже видеть, не говоря уже о верности и преданности тебе. Они лишь боялись тебя, и этот страх рождал в них покорность тебе, но далеко не преданность. Они и каждый из них преклонялись и уважали силу и власть твою, но в то же время каждый из них сгорал от желания во что бы то ни стало уничтожить тебя, и ты без труда читал это желание в их ехидных глазах. Ты не мог вынести их лицемерия и подлости, и поэтому, не оставив им никакого шанса, просто ушел. Так что же теперь? Вновь спрашиваю я тебя. Но ты и сам не находишь ответа.
Сейчас ты в безмолвии бредешь где-то среди черных песчаных холмов безжизненной пустыни. Вокруг тебя лишь выжженный дотла мир, над которым возносится бездонной пропастью тьма. И ты один, как едва заметная лодка среди огромного мертвого океана. Лишь только ты в бескрайнем пространстве во время пустого штиля чуть заметно плывешь по течению. В воздухе нет ни малейшего намека на ветерок, который позволил бы тебе распустить паруса, и сейчас тебе остается только поддаваться воле волн, куда-то идти, даже не имея представления о том, куда тебя может привести это невидимое течение. Ты чувствуешь, что в этом мире тебе уже никто не поможет, и никто не укажет верный путь. Ты знаешь, что все уже потеряно, и теперь тебе нечего искать в этом пустом мире. Та самая тьма небес, что венчает далекий горизонт, безжалостно пожирает и давит тебя, но ты убит задолго до нее, и поэтому тебе не больно и не страшно. Теперь только одиночество, твой единственный спутник, и вместе с ним ты, следуя в никуда, придаешься воспоминаниям.
Он никогда еще так долго и тщательно не перебирал свою память. Он жадно хватался за каждую мелочь, за каждую прожитую им минуту. Никогда еще они не были для него настолько бесценными и дорогими. Те самые светлые, радостные дни преподносили ему ту забытую свободу и желанное счастье. Хоть оно и было с ним когда-то, но и сейчас оставляло некоторое тепло и попросту немного покоя. Он по несколько раз вспоминал одни и те же дни и моменты, и всякий раз они казались ему новыми и еще до конца не пережитыми. В эти минуты он был чуть радостным, но и в тоже время грусть томила его, потому как он понимал, что всего этого уже не вернуть. Сейчас эти воспоминания казались ему настолько далекими, что могли и вовсе пропасть. Он боялся потерять последнее, что так дорого ему, потому всей силой сознания хватался за прошлое. Оно все еще было и оставалось с ним. В эти минуты видел, как те ранние дни являлись к нему в своей былой красоте, расписывая перед его глазами яркие краски воспоминаний. Эти краски можно лишь сравнить с яркостью той весны, что рождала лето в переливах нежного света, в чистом воздухе с запахом луговых цветов, в свежей зелени молодой листвы. Той самой листвы, которая тихо шуршала тогда под перезвоном майской грозы...
Листва тихо шуршала под перезвоном майской грозы. Смолкая лишь на минуту, гром вновь и вновь проносился мимо нахмурившихся туч. Он словно только что вырвался на свободу и теперь неугомонный не мог найти себе покоя. Раз за разом он мчался за ярким отблеском молний и, не догнав ни одной, возвращался обратно. Небо словно трескалось и сияло от ослепительных вспышек ломаных стрел, за которыми все никак не мог угнаться молодой гром. Под шум несмолкаемого ливня и раскаты грома звенел веселый аккомпанемент проснувшихся ручьев. Капли воды радостно барабанили по крышам и, сливаясь вместе, уносились множеством бесконечных потоков. Шумел дождь. Он придавал окружающей природе необычайную свежесть и тонкий аромат. Дождь нашептывал округе свои весенние тайны. Он приносил упоение и радость, удивление и восторг, и то ненавязчивое, чуть сонливое состояние. Многим непонятный и такой же естественный дождь каждый раз поражал своей простотой и в тоже время загадочной романтикой. Дождь, это немного удивительное погодное явление, которое каждый раз пробуждает в тебе чувство защищенности и теплого домашнего уюта, когда ты находишься не на улице, а с небольшой грустью наблюдаешь за ним через промокшее оконное стекло.
Дождь застал Марго и Алексея в то время, когда они вместе неспешно прогуливались по родным деревенским улочкам. Им вдвоем было настолько хорошо вместе, что за непринужденной беседой они даже не заметили, как темные серые тучи закрыли собою небосклон и солнце, сгустились в предвкушении весенней грозы. Под первыми каплями дождя они, едва успев добежать до дома, застали настоящее буйство природы. За их следами ливень хлынул, словно из ведра. Буквально за считанные минуты асфальт наполнился лужами и ручьями.
Из-за грозы субботний вечер стал немного унылым и скучным. Марго тихонечко спала у него на диванчике, а ему ничего не оставалось, как любоваться ее дивным, тихим сном и смотреть, как капли дождя на стекле, соединяясь друг с другом скатываются вниз по террасным окнам. Алексей тихо сидел с ней рядом и боялся даже пошевелиться, чтобы ни коим образом не потревожить ее покой. Конечно же, ему нравилось наблюдать за ней, когда она спала. Словно маленький нежный котенок, она свернулась клубочком, и ее светлое спокойное лицо венчал упоительный сон. Ее сладкий сон, когда милая чуть заметная улыбка не сходит с ее губ. В эти минуты Алексей как будто не мог поверить в эту красоту. Это неземное, хрупкое создание, словно сошедшее к нему с небес, сейчас тихо дремлет рядом и который раз поражает его своей сказочной прелестью и покоем, вызывая в нем трепетное восхищение. Марго спала так сладко и крепко, как бывает, спит маленький ребенок. В эти прекрасные минуты она буквально затмевала его взор, и, наблюдая легкую улыбку Марго, он понимал, насколько любовь крепко привязала его к ней.
Очередной раскат грома пролетел мимо и унесся вдаль бесконечным эхом. Марго медленно приоткрыла глаза и поняла, что перед этим незаметно для себя уснула. Она сквозь сон увидела перед собой лицо Алексея и нежно улыбнулась. Остатки сладкой дремоты все еще не покидали ее. Она слышала, как за окнами шумел весенний дождь, в мгновение еще одна молния сверкнула где-то совсем рядом. От неожиданности у нее внутри закрались тихая тревога и страх.
- Чего ты так перепугалась? - спросил он, видя ее встревоженный взгляд.
- Ты, может быть, будешь смеяться, - тихо и серьезно ответила она, - но я еще с детства боюсь грозы.
- Почему? Ведь в ней нет ничего такого.
- Я не знаю, но почему-то мне становится страшно и как-то не по себе. Я прошу тебя, побудь со мной рядом.
- Конечно, мой котенок. Я буду с тобой всю эту ночь, пока она не пройдет. Ты спи спокойно и ничего не бойся, я буду охранять твой сладкий сон.
Алексей прилег с ней рядом и нежно обнял. Она положила свою руку ему на плечо и спокойно закрыла глаза. Спустя некоторое время Марго вновь уснула и столь милая и прелестная улыбка не сходила с ее лица.
Веселый дождь все так же барабанил по крыше. Несмолкаемый шум дождя хранил их покой и тихий сон. А гром тем временем трубил на всю округу приход новой весны. Он провозглашал новое время, новые мотивы природы. Вместе с потоками воды и сверканием молний он приносил с собой восторг и радость новой поры. Это была пора любви и романтики, огромного счастья и безграничной свободы. Пора ярких звезд и теплых, бессонных ночей, хоть и коротких, но переполненных самыми лучшими чувствами. Это была самая прекрасная пора, пора весны!
Той самой весны, что приходит в этот мир под несмолкаемые раскаты грома и дает всем людям тепло и свет. Весна, которая во весь голос зовет тебя к счастью, и ты, хоть и не слышишь ее призыва, все же в глубине души чувствуешь ее слова, что не дают тебе покоя ни на минуту. Ее голос, столь же незаметный и тихий, звучит где-то рядом с тобой шелестом листвы и журчанием ручьев и приятно задает новый ход жизни. Он преподносит для тебя приятную суматоху ясных дней и упоительный покой теплого дождя. Весна, которая обыкновенным чудом рождает вокруг тебя жизнь, распускает кроны деревьев зелеными листьями, усеивает поля и луга молодой травой и россыпью душистых цветов. Она каждое утро приносит в твои окна свежесть и аромат леса, пробуждает тебя теплом ярого солнца. Ты неохотно просыпаешься, когда оно уже восходит над верхушками деревьев или крышами соседних домов, заполняет своим светом каждый уголок и каждый раз невольно удивляет и радует тебя красотой и великолепием раннего рассвета. Через распахнутые настежь окна к тебе несутся песни птиц. Их трели, пересвистывание и простое веселое чириканье окончательно отбивают у тебя всякий сон. И все это великолепие наполняет тебя бодростью и силой на весь суматошный день.
Едва ли солнце заглянуло во внутрь через еще мокрое от дождя стекло, когда один из первых лучей света коснулся его лица и, упав на пол, проскользнул под дверь. От шалости этого утреннего непоседы Алексей неохотно приоткрыл глаза. Его пробудило весеннее солнце, которое к тому времени уже заливало ярким светом окружающие дома и улицы. После той беспокойной ночной грозы, оно словно умылось каплями воды, оставленными на свежей листве, и теперь, казалось, светило намного ярче. Минута за минутой оно неторопливо поднималось выше, словно само только недавно проснулось. Потягиваясь, не спеша солнце освещало далекие леса и поляны, луга и реки, рассеивая по округе своих неуловимых зайчиков в отблеске луж и ручьев.
Вместе с ним воздух наполнялся теплом, но все еще отдавая в себе влажной прохладой. Все же, несмотря на утреннее тепло и яркие лучи солнца в природе оставались следы воспоминаний о буйстве ночной грозы. Той стихии, что наигрывала переливами и журчанием воды и барабанной дробью по железным крышам, напевами музыки дождя, после которой в этот ранний час просыпалась природа.
Ясное весеннее утро встречало Алексея. Свет отражался в стекле и лился на террасу, распадаясь от тюлевых занавесок на причудливый узор из цветов. Он почувствовал, как в тоже время вместе с ним проснулась Марго. Она посмотрела на него еще туманным взглядом и в полудреме ласково улыбнулась.
- Доброе утро, солнышко мое ясное, - негромко произнес он и нежно поцеловал ее в щеку.
- По-настоящему доброе, - добавила она в ответ, - Я рада тебя видеть. Неужели я так и уснула у тебя?
- Да, это так. Ты спала так крепко, как ребенок, поэтому мне жалко было тебя будить. Лучше поспи еще немного, пока слишком рано.
- Если честно, я бы с радостью поспала еще пару часиков, а может и побольше. Мне просто очень хорошо с тобой и так спокойно, когда ты рядом.
- Тогда поспи, и не отказывай себе в этом удовольствии.
- А если я просплю долго?
- Все равно. В этом нет никакой разницы: час или два, три... Ты можешь проспать хоть до вечера, а я буду с тобой рядом, пока ты не проснешься. Марин, спи, сколько захочешь.
Он осторожно накрыл ее одеялом, и уже спустя несколько минут она погрузилась в мир сладких сновидений.
Алексей какое-то время понаблюдал за ее тихим сном, а потом, стараясь не сильно шуметь, отправился на кухню. Его внутреннее состояние было близко к блаженству. Он никак не мог понять в себе этой светлой радости и упоения, с которым проснулся. Это приятное чувство не покидало его ни на минуту. Это светлое утро подарило ему настолько счастливое настроение, с которым он, казалось, вот-вот взлетит к небесам. Его буквально переполняла жизненная энергия. Бодрость духа почти заставляла его с легкостью вознестись над всем миром и непринужденно парить в небе вместе с птицами. Все в его глазах сияло счастьем, добром и красотой. Он словно никогда в жизни еще не чувствовал себя так хорошо.
Прошло около двух часов, когда Марго проснулась и заглянула на кухню. Там ее встретил Алексей, поприветствовал милой улыбкой и нежно обнял.
- Привет, Марин! Ты уже встала?
- Да. Я так хорошо выспалась, как, наверное, никогда в жизни.
- Это просто здорово. Тогда беги в ванну умываться и чистить зубы. А потом будем завтракать.
Она улыбнулась и попыталась состроить взгляд, как маленькие дети капризничают по утрам, когда их заставляют родители. Он, конечно же, заметил выражение ее лица и в ответ добавил:
- Не делай вид, что не хочешь умываться. А ну, марш живо в ванную, я уже жду тебя за столом.
Ничего не найдя ответить против доброй строгости Алексея, она направилась в ванну и, довольно быстро управившись со всеми делами, уже через пятнадцать минут сидела с ним за столом. Омлет с беконом и укропом, кофе со сливками и сахаром, горячие бутерброды с сыром и ветчиной, апельсиновый сок и мягкие булочки с вишневым джемом, казалось, все эти обычные ежедневные завтраки для них сейчас были намного аппетитнее и вкуснее. Ведь в это утро они были вместе, а значит, все для них становилось лучше. В это утро для них все вокруг приобретало более яркие и светлые краски. Великолепие окружающего их мира сияло в их радостных глазах. Это доброе утро подарило настоящее счастье двум людям, за это оно и останется в их памяти на всю жизнь.
После завтрака они присели на скамейку возле крыльца.
- Мне пора возвращаться домой, - с грустью призналась Марго. - Мама уже наверняка волнуется.
Он нежно обнял ее, тихонько прижал ближе к себе и тихо сказал:
- Марин, сегодня мне было очень приятно с тобой, и я надеюсь, что такое прекрасное утро когда-нибудь повториться. Я бы этого очень сильно хотел.
В ответ она так же крепко обняла его и тихо прошептала:
- Мне тоже было очень и очень хорошо с тобой, Лешенька, и такое утро обязательно скоро повторится и, конечно же, не один раз. Мне было приятно проснуться с тобою рядом, и я хочу, чтобы такое утро случалось бы с нами почаще. И даже не столь важно, каким оно будет, таким же ясным и светлым или же наоборот хмурым и дождливым, главное, что ты сможешь быть рядом и любое утро, когда мы будем вместе, станет для нас таким, как это. Ты очень добрый и милый, и мне спокойно на душе и просто хорошо, когда ты находишься со мной. Я хотела бы побыть с тобой еще подольше, и мы вместе бы сходили куда-нибудь, но мне, правда, пора возвращаться домой. Я надеюсь на то, что мы с тобой скоро сможем увидеться.
- Мы скоро увидимся, Марин. Я обещаю тебе.
И в эту минуту, прощаясь, друг с другом, они словно слились вместе, и в то же мгновение засияло небо яркими лучами. Но не солнце озарило его, а свет нежного трепетного поцелуя. Долгого и сладкого поцелуя, что красотой своей увенчал их расставание. Это был их самый первый поцелуй, столь яркий и незабываемый, словно два сердца открылись друг перед другом и сиянием своим озарили все вокруг. Это был тот самый первый поцелуй весенним, ясным днем, который никогда не сотрется в их памяти. Сколько бы не прошло времени с того светлого момента, но искреннее, доброе и неописуемо ласковое тепло любящих губ никогда не исчезнет, и на протяжении многих долгих лет не будет гаснуть и даже ничуть не потускнеет в дивных, счастливых воспоминаниях.
Внезапно весенняя зелень сменилась выжженным песком, светлое голубое небо померкло и вновь раскинулось над ним темной бездной. Все вокруг него приняло прежние очертания и унылые, безжизненные цвета. Вместо утренней свежести заливных лугов опустился удушающий смрад мертвой пустыни. Лишь только чуть мерцали перед глазами лучи того раннего солнца, и дивный аромат ее прелестных губ лелеял нежностью его уста. Но все это теперь оставалось лишь в его далеких воспоминаниях. Настолько далеких, что казалось, это было не с ним, а словно все происходило в старом добром фильме с хорошим концом. И вновь он, только он один, потерянный среди времени и пространства этой пустоты, всеми забытый и брошенный в бесконечной топи черных песков. Он, никуда не торопясь, все так же шел по неизвестной тропе, даже не имея ровным счетом никакого представления о своем пути. Он и не задумывался об этом, потому как точно знал, что направление здесь не имеет никакого смысла. Куда бы он ни пошел, нигде не будет ничего иного, чем здесь или позади. Мир стал неизменен от одного места до другого, независимо от направления пути.
Неизвестно, сколько он прошел и долго ли еще смог бы пройти, хотя странным образом путь его как бы сам стелился перед ним. Он шел, не придавая особого значения окружающему, а только лишь думал о том светлом счастливом прошлом. В собственном, отрешенном от реальности, состоянии он не заметил того, как воздух перед ним начал содрогаться. Искажаясь в пространстве, воздух стал медленно приобретать определенные четкие формы. Очертания плавно сливались вместе и теперь уже ясно отображали темную фигуру, словно выплывшую из мрака небес. Фигура невысоко парила над землей и имела большой плотный плащ с широким капюшоном, скрывающим ее лицо, и острою косу за спиной.
Он не сразу заметил ее и потому только теперь остановился напротив.
- Зачем ты здесь, Смерть? Ты пришла, чтобы забрать меня с собой?
- Нет, милорд. Я пришла к тебе, но не за тобой.
- А разве не сам Дьявол послал тебя ко мне?
- Нет. Дьявол не знает, что я здесь.
- Почему же? Разве он не может знать, где ты находишься?
- Кроме моей персоны, ему сейчас хватает мыслей. Он еще не оправился от того оскорбления, что ты нанес ему, и возможно до сей поры не в силах снести столь наглой выходки.
- Так значит, ты скрылась под шумок.
- Его гнев так не назовешь, многие сейчас расстанутся с головами, кто-то попадет в хрусталь... Но, а у меня есть время побыть здесь.
- Ты решила побродить по этому миру?! Хмм... Это твое не самое разумное решение, потому как тут кроме тьмы и пустоты ничего нет. Здесь все сгорело, ничего не осталось, ничто не уцелело, так что и посмотреть уже не на что.
- Здесь остаешься ты, и я пришла к тебе.
- Бред! Ты зря со мной теряешь время! Моя участь ясна, и далеко не перспективна, а для тебя я не самый лучший собеседник и компаньон. Если не на оборот, скорее нежелательный.
- Здесь ты ошибаешься, милорд, - она приблизилась к нему почти вплотную, - Я была с тобой с самого начала, и я останусь с тобой до конца.
Он усмехнулся, но, однако не стал ей возражать.
- Что же, быть может так и есть. Но что мы будем с тобой делать здесь вдвоем, уж не в шахматы ли играть?
- Перестань! Сарказм тебе сейчас не к лицу! - смело возразила она, - Ты лучше присаживайся, поговорим о вещах более ценных, важных, и, на мой взгляд, достаточно необходимых... для тебя, милорд!
Смерть отошла немного в сторону, а за ее тенью появилось большое, мягкое кресло с высокой спинкой. Он спокойно подошел и сел, почувствовав при этом огромную усталость, расслабление и некоторый покой. Облокотившись на спинку, он попытался устроиться поудобнее и медленно закрыл глаза. Словно вымотавшийся до предела, истощенный странник вдруг обрел ночлег и упал без сил. Смерть тихо встала рядом с ним.
- Милорд, ты знаешь, что после всего этого Дьявол не оставит тебя в покое. Пройдет не так много времени, и он сам обязательно вернется за тобой. Ты можешь себе представить, что он сделает с тобой за оскорбление его высокой чести и величия? - голос ее звучал довольно серьезно.
- Не стоит тебе думать за меня, моя дорогая Смерть. Я уже давным-давно все потерял, и потерял с того момента, когда принял власть и силу из его рук. А теперь мне уже ничего не осталось, и более терять мне нечего.
- Напрасно ты так думаешь.
- Нет. Теперь я обречен. Поверь, мне сейчас абсолютно все равно, что будет со мной. Не нахожу в этом определенного значения.
- Он же сожрет тебя целиком, раздавит, как мелкую букашку, твоей душе никогда не обрести покоя в адских муках.
- А наплевать мне на это, да и на него самого. Пусть хоть вся Преисподняя будет гореть синим пламенем, мне уже все равно.
- Ты не прав, милорд. Нельзя тебе так относиться ко всему.
- Мне не нужна твоя милость и тем более твои советы о том, как и к чему мне относиться. Все это пустое, как этот мир. Не стой за меня, этого мне не надо. Будь все так, как будет.
Он вновь закрыл глаза, и вновь перед ним расцветали весенние, солнечные дни. Снова перед ним распускались цветы, и сияло голубое небо. То было время, когда весна уже уходила, оставляя за собой яркое и жаркое лето...
То было время, когда весна уже уходила, оставляя за собой яркое и жаркое лето. Когда еще совсем недавно отшумели майские грозы, и дни, казалось, становились бесконечными. Солнце лишь ненадолго покидало небо, отдавая легкую прохладу коротких ночей, и вновь спешило взойти на востоке. Догорали последние майские деньки. Природа уже вовсю жила своей полной жизнью и как-то незаметно суетилась вокруг. Лето почти уже стояло на пороге. Чувствовалось, как оно стучалось в двери жаркими и душными днями. Солнце восходило до самых небесных высот и оттуда дарило земле тепло и свет. Целыми днями оно возвышалось над всем и словно зависало на одном месте, и лишь незадолго к вечеру плавно перекатывалось к горизонту. Заходя на недолгий сон, оно оставляло за собой неописуемой красоты закаты. Разливаясь в небе сумрачной отдушины лилово-розовыми тонами, оно часами ласкало его нежным отблеском, и только ближе к полуночи становилось темно. В самой небесной вышине загорались серебристые звезды и, так загадочно мерцая в безмолвии, как будто подмаргивали друг другу. Солнце тем временем проплывало севернее, отсвечивая за горизонтом чуть заметной розовой лентой. И вновь, не позволяя отдышаться и расслабиться всему живому, поднималось с новым утром и новым днем.
Одним из таких жарких, суетных дней Алексей спешил к себе в деревню. Он с нетерпением ждал этого дня почти две недели. Все это время его занимали городские дела, обязанности и поручения. Кто-то просил его помочь решить какие-то вопросы, и ему приходилось их решать. Вся эта рутина словно сковывала его кандалами, не давая возможности расслабиться и отдохнуть, хотя бы несколько минут подумать о себе. Вся эта, казалось, бесконечная суета и нудная работа окружали его все эти дни. Он возвращался домой поздно вечером и падал без сил. Но утром, несмотря ни на что, упрямо вставал, как зомби по команде, и вновь для него начиналось все то же самое, и ни единой минутки покоя, все быстрее и быстрее.
И все это время он никогда не забывал Марго. В бешенной повседневной буре забот Алексей постоянно перед глазами рисовал ее милый сердцу образ: ее дивной красоты лицо, столь загадочный взгляд, тонкие нити бровей, нежные слегка румяные щеки, напоминающие лепестки чайной розы, очаровательные ласковые губы, вкус которых он помнил до сих пор. Перед ним постоянно была она, словно тихо звала к себе немного печальными глазами. Все эти дни он с нетерпением ждал и никак не мог дождаться того мгновения, когда он сможет ласково обнять ее, провести рукою по изящным черным волосам, ощутить на себе тепло и трепет от ее внимательного взгляда. Он ждал и буквально считал часы до столь желанной встречи с ней. Бывало так, что все вокруг доставало его до такой степени, что вот еще секунда того кошмара, и он готов был послать это все к чертям и надолго и сорваться к ней. Но проходила минута, другая, и он, успокаиваясь мыслью о скором свидании с Марго и, стараясь не терять самообладания, вновь принимался за дело. И вот теперь мечте было суждено сбыться, и Алексей мог с честью отложить в сторону свою трижды проклятую работу и, наконец, буквально вырваться из того отвратительного плена на встречу своему счастью.
За окнами стоял прекрасный солнечный день. В голубом небе не было ни намека на облачко. Свет и тепло переполняли цветущую природу, переполненную свежими запахами и дивными ароматами. Не медля ни минуты, он отправился прямо к ней, и спустя малую долю времени уже стоял у двери ее дома. Марго встретила его милой, радостной улыбкой и не смогла сдержать себя, чтобы не обнять его, самого долгожданного своего человека. Никогда еще, казалось, такое долгое ожидание не вызывало в ней столько радости и наслаждения этой желанной встречей. От переполняющего ее сердце восторга она несколько секунд не могла ничего сказать. Марго просто прижалась к его груди и, не говоря ни слова, была очень и очень счастлива в эти мгновения. Наконец поняв, что ее томящее ожидание теперь закончилось, она посмотрела в его глаза и, не скрывая слез радости, тихо сказала:
- Я очень рада тебя видеть.
- Марин, я тоже очень рад. Ты просто представить себе не можешь, как же долго я ждал этого момента, когда вновь увижу тебя. Ты все это время не покидала моих мыслей, я старался ни на минуту не забывать о тебе. Как же долго я мечтал о тебе и ждал. Уже было думал, что совсем не увижусь с тобой, но все же... Ты сейчас такая красивая, что я просто не могу насмотреться на тебя.
- Я тоже скучала по тебе. Мне было так плохо без тебя, так сильно хотелось увидеть тебя, обнять и никуда больше не отпускать. Как же я сейчас счастлива, что ты вернулся! Ты знаешь, за окном хорошая погода и солнце светит, а мне было совсем не до этого. Я ждала тебя. И вот теперь, когда ты пришел, я так рада этому дню. Ой! Что же я тебя держу на пороге. Проходи скорее!
- С удовольствием, - поблагодарил он и вошел внутрь.
Здесь было все настолько мило и красиво, что уже с первого взгляда он почувствовал в себе ее домашний уют и тепло. Довольно светлая и просторная прихожая с вешалкой для одежды и большим зеркалом с двумя бра вела в гостиную. Сняв ботинки, он прошел вперед и увидел симпатичный, почти игрушечный диванчик, два мягких кресла, меж которых стоял журнальный столик с лампой в плетеном абажуре. Напротив него раскинулось широкое распахнутое окно. Через легкие занавески и белую тюль гостиную освежал небольшой ветерок с улицы. От этого они плавно колыхались и немного напоминали морские волны. На, оббитых гладкой сосновой вагонкой, стенах висели живописные картины с масляными пейзажами южных краев.
Марго гостеприимно пригласила его присесть.
- Побудешь чуть-чуть один?
- Конечно, - немного смущаясь, поскромничал Алексей, ужасно комплексуя в ее обстановке.
Она ласково улыбнулась в ответ на его смущение.
- Я буквально на пару минут, только приведу себя в порядок и переоденусь. Ладно?
- Марин, ты особо не торопись. Если надо, то я подожду.
- Хорошо, я быстро!
Она вновь озарила его взгляд очаровательной улыбкой и словно маленькая белочка поскакала по лестнице на второй этаж. Время ожидания Алексей решил скоротать изучением картин. Одна из них более всего привлекла его внимание. На ней был изображен прекрасный тихий закат над морем. Солнце утопало в теплых волнах, вдоль скалистого берега были тонко прорисованы заросли кустарника и чуть дальше лес. Неизвестный художник действительно талантливо подобрал краски, так что пейзаж его кисти бесспорно служил украшением этой гостиной. Аккуратность исполнения картины, плавность линий и насыщенный, почти живой цвет оставляли некое чувство потерянной отрешенности, некоторой задумчивости и, несомненно, самые приятные ощущения от увиденного.
Не прошло и десяти минут, как она столь же весело спустилась вниз. Теперь вместо футболки и фиолетовых легенцов на ней была белоснежная шелковая блузка с вышитыми цветами, настолько легкая и прозрачная, что просвечивала некоторые части ее нижнего белья, черная кожаная жилетка с маленькой брошкой и обтягивающие голубые джинсы. Красота ее безупречной подтянутой фигуры вызывала у Алексея непередаваемое восхищение. Стройная, гармоничная и в тоже время по-детски подвижная и непоседливая Марго взяла его за руку и, потянув к себе ближе, нежно и очень сладко поцеловала его губы так, что теперь от всего этого великолепия и блаженства он был почти уже на седьмом небе удовольствия.
- Пойдем погуляем, на улице такая чудесная погода, - предложила она, на что Алексей без слов согласился.
И вот они вдвоем медленно шли по тропинке, что вела их вдоль опушки леса через зеленеющее поле к березовой роще. Там они немного задержались для того, чтобы понаблюдать за шумящими деревьями и насладиться прелестными трелями лесных птиц. После они пошли мимо маленького заросшего пруда и, пройдя немного дальше, вышли на залитую солнцем поляну. Вокруг пестрили яркие цветы, словно ожившие кусочки света желтели одуванчики. Их было так много, что казалось большой огненный диск солнца рассыпался здесь на бесчисленное множество осколков.
Вечерело. К тому времени было заметно, как оно уже потускневшее и чуть сонное заходило на острые пики елей. На востоке небо плавно покрывалось розовым румянцем. Время неумолимо шло к закату. В предвкушении наступающего затишья и отдыха природа, казалось, немного задремала. Голоса птиц становились все дальше и тише, лишь только соловьи, особенно на закате дня, поражали красотой и восхищали слух своим непревзойденным пением. Неутомимые пчелы завершали облет луговых цветов и спешно возвращались к себе домой. Все вокруг незаметно приходило в покой. Меж стволов могучих елей закрадывались сумрачные тени. Они с каждой минутой подходили все ближе и ближе. Небо понемногу угасало и темнело, на его бескрайнем полотне все больше отображались темно-синие и фиолетовые тона. Яркий оранжевый след заката прятался за потемневшие кроны и за их тенью уходил на запад.
С востока же в свою очередь тянулась темная пелена наступающей ночи. Едва на небосклоне блеснула первая маленькая звездочка. Ее слабый и почти совсем незаметный свет легко терялся в огромной мгле. Через некоторое время за ней появилась еще одна и еще. Ночь накрывала небо звездным шелком, словно готовила ему мягкую постель. Теплая тихая ночь приходила на смену суетливому дню. Она с присущей ей легкостью погасила свет и зажгла свои маленькие огоньки. Вот-вот, уже где-то совсем рядом восходит луна. Ее еще не видно, но серебристый свет из-за кромки уснувших деревьев уже возвышается к небу. Еще несколько минут и вот она сама появляется в таинственном сиянии. Своим прохладным и нежным светом она окинула убегающий вдаль лес и спящие луга. Чуть за краем земли еще остается гореть розовый отголосок уходящего дня, в то время как здесь уже царствует эта красивая безмятежная ночь.
Под упоительный, тихий шелест листвы и стрекотание сверчков в эту ночь Алексей и Марго выбрались на проселочную дорогу и не спеша возвращались домой. За непринужденной беседой они не заметили, как забрели довольно далеко. Среди сонных берез и елей они едва ли могли разглядеть, как извивается и гнется в поворотах заросшая колея. Но в родных и знакомых местах трудно заблудиться, и поэтому они точно знали, что эта дорога выведет их к дому.
- Нет, совсем не холодно, - отвечала она, прижимаясь ближе к нему.
- Марин, ты все же так легко одета. Ты не простудишься?
- Да ну, что ты. Мне тепло. Правда. С тобой даже теплее.
Он только улыбнулся в ответ и нежно поцеловал ее в щеку.
Соловьиные песни, переливаясь эхом в разные стороны, сопровождали их, а луна освещала им путь. Долгая дорога ничуть не казалась скучной и утомительной, а сама собою плавно и неторопливо стелилась у их ног.
- Ты знаешь, Марин, - неожиданно заметил он, - Я вот смотрю на тебя и вижу, что ты совсем не такая, как другие девушки. В тебе как будто спрятана какая-то загадка, тайна.
- Не говори так, я такая же, как и любая другая девушка в моем возрасте.
- Нет, это не так. Твои глаза такие внимательные и полны искренней доброты, но все же чуточку грустные. Твой взгляд на жизнь не такой, как у всех, он сильно отличается от обычного.
- Да, и чем же?
- Как тебе сказать... понимаешь, ты особенная. В тебе горит какое-то неземное тепло. Твой тонкий ум и обаятельная красота заставляют меня всякий раз поражаться, как только я вижу тебя. И в тоже время в тебе есть какая-то скованность и излишняя скромность. Знаешь, иногда случаются моменты, когда ты полностью уходишь в себя, как будто отключаешься. Тогда ты становишься какой-то замкнутой и словно не видишь и не слышишь всего остального мира. В такие секунды я очень боюсь за тебя, но не могу ничего поделать. Почему? Что с тобой происходит?
В эти минуты глаза Марго стали настолько грустными, что казалось, еще чуть-чуть, и они ослабнут под светлой слезой. Но она с силой преодолела эту нашедшую слабость, устало улыбнулась Алексею и тихо, почти шепотом ответила:
- Милый мой, Лешенька, за свою жизнь я пережила очень большую и сильную душевную боль. Я и сейчас живу с ней, хоть она и стала во мне гораздо меньше. Эта боль изменила меня, перевернула весь мой внутренний мир, и просто иногда она все еще дает о себе знать, и от этого мне становится плохо.
- Из-за чего тебе плохо? Что с тобой случилось?
- Пойми меня, это совсем не то, о чем бы я сейчас хотела говорить. Я никогда и не с кем не разговаривала на эту тему, даже с мамой. Это очень долгий рассказ, и для этого нужно время.
- Так расскажи мне об этом. У нас есть время.
- Это довольно серьезный для меня шаг. Я расскажу тебе обо всем, Лешенька. Если попросишь, то обязательно расскажу, но только не сейчас, не в эту ночь.
- Почему? Разве это настолько долго, что и не хватит целой ночи?
- Нет, не в этом дело, - она опустила вниз печальные глаза.
- Тогда в чем же?
- Понимаешь, эта ночь настолько тиха и беспечна, что я не хочу портить ее своими рассказами. Ни к чему это. Ты посмотри, как красиво вокруг, какие яркие звезды над нами, луна плывет почти совсем рядом. А какой свежий воздух! С ума можно сойти от этой прелести.
- В этом ты бесспорно права и я с тобой согласен. Ночь действительно прекрасна и упоительно тиха. На редкость замечательная ночь!
И эта ночь все так же тихо и безмятежно плыла мимо, храня под собою их нежные объятия. Согревая их своим теплом, она медленно уходила, гонимая просветом из-под затерянных на горизонте верхушек деревьев. Провожая их почти до самого дома, ночь прощалась с ними. Ее неслышное "до свидания" скользнуло в предрассветной, розовой дымке и унеслось вслед за ее тенью. Алексей присел на скамейке и усадил Марго к себе на колени. Она прижалась к его плечу и, ласково обняв, стала молча наблюдать за его ровным дыханием и едва заметным биением сердца. Прямо перед ними распахивались двери нового дня. В это время им немного хотелось спать, но сон становился бессмысленным перед лицом, расцветающего дивными красками, света. Просыпается огромный интерес полюбоваться и стать первым свидетелем рождения молодого утра.
Еще немного рано, но первые лучи предвещают скорый час восхода солнца. Где-то совсем недалеко, будто почти рядом с тобой его сияющий диск уже спешит сюда. Но, а пока лишь тонкие струны света лишь проглядывают за опушкой леса. Они тихо сидели вместе, не говоря ни слова друг другу, настолько им было хорошо, что какие-то слова были бы лишними в эти минуты. К их ногам небольшими волнами тянулось, проснувшееся только что, маленькое море. Оно чуть заметно плескалось у берегов, окутанное тонким, пушистым покрывалом утреннего тумана. Такое теплое и доброе море еще спросони не могло никак привыкнуть к наступающему свету. Оно словно еще не совсем понимало смысла происходящего, потому так мягко и вяло поигрывало шуршащей прибрежной травой и медленно несло к ним навстречу мелкую волну.
В это время над ними меняло свои краски рассветное небо. Скинув с себя темную, звездную пижаму, небо озарилось голубыми тонами и уже радостно улыбалось встречи раннего утра. Чуть смущаясь розовой дымкой, оно, тем не менее, искренне приветствовало его приход. И вот, наконец, еще немного и венцом всей рассветной оперы восходит над горизонтом проснувшееся солнце. В этот ранний час оно еще не такое яркое и горячее, и от этого так легко виден его светло-оранжевый край. Где-то далеко на том берегу в деревнях запели первые петухи, и наступает пора просыпаться всему живому. И землю обнимает ласковый рассвет, и уходит безвозвратно последняя весенняя ночь. От этого становится немного грустно, и вслед за ней приходит первый летний день.
- Первый день того незабываемого лета, - молвила Смерть из темной ночной глубины так далеко отсюда, и в тоже время совсем рядом с ним. Она словно разбила перед ним зеркало его дивных грез, разрушила хрупкую чудесную сказку и вернула его в эту ужасную реальность.
Он, наконец, очнулся от своих снов и вновь оказался перед уродливым лицом своей разбитой судьбы, осколки которой все еще летали в памяти, даря приятный полет в воспоминаниях. Ему стало невыносимо грустно и тоскливо. Грусть отнимала у него все силы и загоняла в угол обреченности. Не давая ни мгновения покоя, она грызла и больно колола его изнутри. Упадок и слабость не оставляли ему сил сопротивляться этому, да и он сам не хотел с ней бороться. Ему было больно, но он сам желал этой боли в собственное наказание. Он хотел непременно задавить себя этим неподъемным грузом, и чем больше, тем лучше было для него. Он хотел этой душевной тоски, чтобы кроме нее, не чувствовать в себе ничего, и с ней самому тихо умереть. Ему как будто было необходимо завязнуть в этой боли и, даже не пытаясь выкарабкаться, в ней и пропасть без следа и тени воспоминания. Так было бы лучше всем...
- Так не будет лучше никому, как, впрочем, и тебе самому, милорд! - вновь прозвучал холодный голос Смерти.
Он долго молчал, но после негромко ответил ей:
- Я не знаю, что тебе сказать, возразить и потребовать уйти, оставив меня одного, но, в сущности, не это главное... Я вспоминаю прошлое, и от этого мне становится легче и в то же самое время больнее. Обретя в своей памяти те прекрасные дни воспоминаний, я становлюсь с ними неразлучен. И моя память о прошлом, о том, что я когда-то пережил... Она же и убивает меня! Я становлюсь противен сам себе, своему бессилию и слабости. Я не смог сказать себе "нет", глупо поддался искушению и лести, и сейчас взгляни сама: стало слишком поздно, мне теперь ничего не вернуть, я сам подавлен и смят, и посмотри, что я потерял. Разве мне тогда было этого мало?! Или я был не доволен той жизнью?! И что мне осталось?.. Тогда мне было хорошо, и даже в те светлые минуты, когда Марго не было со мной рядом, я был счастлив мечтать и думать о ней. Во мне горел тот забытый огонь самых светлых чувств и нежной привязанности к ней, той единственной и неповторимой. А теперь я не чувствую ничего, даже своего дыхания, не говоря уже о том, что сердце остановилось и умерло давным-давно...
- Это не правда. Твое сердце все еще живет в тебе и взывает к твоему разуму, кричит, но не может тебя дозваться. Твой холодный разум разучился его слышать. Но это не значит, что оно умерло в тебе.
- Может быть, это и так, но я не слышу его и не чувствую. Ты и сама знаешь, что все мои чувства убил Он.
- Нет. И чувства твои тоже живы, как и жива любовь к ангелу, иначе бы ты не отвернулся от золотой лестницы и трона наместника. Принять власть над всей Преисподней и взойти на трон не может человек с любовью в сердце, и ты не взошел. Но в тот момент что-то в тебе восстановилось и одновременно нарушилось, ты очень быстро разучился, как человек, познавать чувства, так же быстро забыл в себе любовь. Это не правильно. Такого быть не может и не должно.
- Тогда что же со мной, моя дорогая Смерть?
- Не знаю.
- Как же так?! Ты, вездесущая вечная Смерть, не знаешь? - в его словах прозвучал открытый упрек.
- Вы, людишки, сложные существа! Души ваши имеют свойство быть бесконечным лабиринтом из самых разных чувств, амбиций, пристрастий, и мне самой не познать их всецело. Каждую из них я могу раскрыть наизнанку, и каждая будет мне нечто новым. И только ты сам должен понять себя, ибо тебе самому нужно вернуть себе прежние чувства. В этом я тебе не помощник!
- Звучит довольно убедительно, но так неправдоподобно.
- От чего же! Это, к моему признанию, неопровержимый факт, против которого тебе нечем возразить мне, потому как ты и сам знаешь, что это и есть правда. Это твоя и только твоя правда. В ней я не вижу ничего сложного.
- Это сложнее, чем ты можешь непристрастно излагать мне. Ведь я по сути уже обречен, близка моя неизбежная мрачная участь, а у меня даже нет сил, бороться и искать свои чувства.
- Силы, милорд, это не главное. В тебе сейчас нет уверенности и самого желания найти правильный путь. Само твердое желание помогло бы тебе выбраться из собственного темного лабиринта. Оно помогло бы тебе в борьбе за собственное счастье и дало столь необходимые силы. Но, разочарованию моему, в тебе его нет, и ты его не хочешь. А только желаешь избавиться от себя, забыться и исчезнуть в никуда. Разве это правильный выход?!
- Нет, - почти сам себе ответил он, - Это не выход, но иного мне ничего не остается. И ты, несомненно, права, Смерть, я этого хочу. Помоги мне!
- Ты глупец! - резко и жестоко произнесла она, - Я не помогаю глупцам!
Он молча и угрюмо отвел в сторону тяжелый взгляд, понимая, что не может быть сильным, таким как был ранее, и сейчас в ее присутствии становился еще слабее. Он проклинал бы свою беспомощность, если бы не знал, что обречен.
- Вспомни, как тем летом ты ждал ее! В тебе тогда горела незыблемая вера и чистая любовь, и ты не собирался отступать, а наоборот был готов идти до конца, ждать и любить, чего бы это ни стоило и сколько бы это не продолжалось, - казалось, не было видно предела ее полыхающей черной страсти, - Время для тебя не играло никакой роли. А все почему?! Ответ прост даже для тебя! Потому что в тебе жило то самое огромное желание любить и быть счастливым в своей любви! И за свое желание впоследствии ты был вознагражден. Но имей хотя бы малейшую слабость, ничего не было! - Смерть неожиданно умолкла и через минуту продолжила, но гораздо тише и холоднее, - Ты ведь помнишь тот тихий, летний вечер, что стоял за твоим окном...
Тихий летний вечер, что стоял за его окнами, провожал жаркий солнечный день. Этот июльский день, казалось, тянулся как никогда долго. Словно целый год миновал, пока солнце медленно не потянулось ближе к краю горизонта. Оно лениво покидало небосклон, так и не питая особого желания уходить. Минуты как будто длились часами, время, словно, специально затягивалось и невыносимо долго продлевало томящее душу ожидание. Столь же медленно плелись вдоль дороги прохожие люди, изнемогая от стоящей жары и только приветствуя вечернюю отдушину. Железные крыши соседних домов парили жаром, остывая после насыщенных лучей обжигающего солнца. В пыльном, сухом воздухе проносились первые веяния наступающей прохлады. Все вокруг устало и, не торопясь, клонилось к закату, стараясь еще подольше продлить уходящий день. Июль едва ли перевалил за середину и приносил с собой ежедневную удушающую жару и засуху. Изо дня в день на небе лишь изредка проплывали небольшие облачка, скорее напоминающие обломки корабля среди синего океана, и не давали ни единой мысли о наступлении долгожданной прохлады. Дожди сами собой забыли про эти места, и всякий раз обходили их стороной. И лишь на берегу какого-нибудь водоема или моря в тени деревьев можно было чувствовать себя более-менее хорошо или, по крайней мере, терпимо, особенно если прихватить с собой пару бутылочек чего-нибудь холодненького. И только вечер приносил приятное расслабление. Так, под нещадно парящими лучами раскаленного солнца, тянулся день за днем.
И день за днем Алексей неустанно ждал свою любовь. Он оставил в городе все свои дела и теперь жил в деревне. Он редко уезжал отсюда лишь по неотложным вопросам и все остальное старался решать по телефону. Медленно тянулись дни ожидания. Вечерами он встречался со своими старыми друзьями, с ними шутил, развлекался на берегу маленького моря, частенько просто отдыхал в гамаке под тенью высоких берез. Но, не смотря на это, его сердце терзало томительное ожидание Марго. Под маской радости и веселого настроения в нем скрывалась грусть и тоска по ней. Ее не было с ним рядом и все светлое вокруг становилось для него тусклым и серым. Порою в пустоте мыслей, обремененный тяжестью переживаний, он буквально не находил себе места. Душными одинокими ночами, непрерывно слоняясь из угла в угол, Алексей только и думал о ней.
В один из тех долгих вечеров с ним рядом сидел его старых друг Сергей и, заметив в его пустых глазах далекую грусть, сочувственно спросил:
- От чего ты так убиваешься?
Унося свой взгляд куда-то далеко, Алексей не стал ему ничего отвечать, а лишь молча продолжал всматриваться в темнеющий горизонт.
- Хотя можешь ничего не говорить. По тебе и так все видно. Ты так сильно скучаешь по Маринке, ведь так?
- Что, это так заметно?
- Конечно! Еще бы было не заметно. Удаленный задумчивый взгляд, учащенное сердцебиение, и разумеется пустота и грусть в твоих глазах. Похоже, ты ой как сильно влюбился в эту девушку! - высказал он с завидной ухмылкой.
- Что ты несешь? - буркнул в ответ Алексей, хотя и сам осознавал, что все так и есть, и чувство это не дает ему покоя ни днем, ни ночью.
- Уж не обманывай ни меня, ни самого себя. Ты очень сильно полюбил ее, и это видно невооруженным взглядом, даже и на лице написано! И к тому же я знаю тебя с детства, этим ты меня не обманешь, - справедливо и уверенно заявил Серега и совершенно серьезно добавил, - Ты, Леха, счастливый человек! Ты любишь и ждешь ее, да и она тоже глубоко неравнодушна к тебе. Береги любимую и дорогую тебе девушку. Люби и храни свою любовь, и ты будешь счастлив всю жизнь. И если честно, я тебе по-человечески очень завидую.
- Да ладно тебе. Ты тоже можешь полюбить, кого захочешь.
- Не так все просто. Да, ты прав, можно полюбить, кого захочешь, но такой искренней и чистой любви, как у тебя с ней, надо еще поискать. В мире это большая редкость, поверь мне. Так что люби, будь любимым и постарайся никогда не забывать о том, что я тебе сказал.
Алексей запомнил его слова и впоследствии очень часто вспоминал их.
И в этот вечер, наблюдая за угасающим небосклоном и медленно потягивая табачный дым, он сидел на веранде в полном одиночестве. За окнами ярким пламенем горел закат. Где-то во дворах слышались чьи-то веселые голоса, люди в соседних домах вели свои повседневные дела. Хозяйки хлопотали по кухням для ужина. На лавочках, как и всегда, подолгу рассиживались старики и без конца обсуждали последние новости, вспоминая о простоте былых времен и постоянно откашливаясь от дешевых папирос. Дети проносились мимо на велосипедах и всей гурьбой оглашали округу призывными криками. Кто-то, еще задерживаясь в огороде, собирал поспевшую клубнику и смородину, без умолку ругая стоящую духоту. Жизнь вокруг тянулась сама по себе, потихоньку катилась по привычному пути, и год от году в ней редко что менялось.
Но Алексей в этот вечер был бесконечно далек от нее. Он и не заметил, как солнечный день переплыл в тихий закат. Для него время длилось слишком долго и потому само собою переросло в нечто единое целое и монотонное, что собственно и называлось томительным ожиданием. Он совершенно потерял всякий стимул к радости или хотя бы простого живого настроения. Его настоящее состояние - это постоянная задумчивость, пустая отрешенность и никакого интереса к окружающему. Он не хотел ни есть, ни пить, а лишь томно курил, без конца всматриваясь в уносящуюся даль, думал и вспоминал о Марго. Он не виделся с ней вот уже почти три недели, а она являлась к нему лишь по ночам в дивных сновидениях. Если бы он мог знать ее адрес, то непременно помчался за ней хоть на край света, хоть к черту на рога, лишь для того чтобы хоть на мгновение увидеть ее. Он заходил к ней не раз, и всякий раз мать говорила, что Марина уехала домой не надолго и скоро должна вернуться, но и ее обещания почти не утешали его, совершенно не придавали оптимизма. И каждый день, просыпаясь рано утром, он всем сердцем надеялся, что вот именно сегодня она приедет. Как он мечтал о том, что, открыв дверь, увидит на пороге ее, и всякий раз обманывал сам себя. И в этот вечер в мыслях о ней он не заметил, как во дворе, скрипнув ржавыми петлями, хлопнула калитка. Кто-то открыл дверь и вошел в дом. Он молчаливо наблюдал, как за окнами садилось солнце, и даже не слышал, как за спиной кто-то легкой походкой прошел по веранде и подошел к нему. Теплая рука легла на его плечо, и только теперь он очнулся от своих грез. Алексей неохотно обернулся и буквально онемел, от неожиданности его словно поразила полная неподвижность и легкий шок... Перед ним стояла Марго и нежная, очаровательная улыбка не покидала ее лица.
- Привет, - ласково произнесла она, - Ты соскучился по мне?
- Марина! Как же я рад тебя видеть! - воскликнул Алексей и чуть не подпрыгнул со стула, едва придя в себя, - Конечно же, соскучился, очень соскучился! Я так давно тебя не видел, что уже просто схожу с ума! Где же ты пропадала все это время?
- Я была дома. Бабушка прислала телеграмму и приезжала погостить к нам. Потом отец вернулся из очередной командировки, и поэтому мне пришлось задержаться еще на неделю. - Она крепко обняла его и прижалась к груди, как будто боялась отпустить. - Я так соскучилась по тебе, так долго не видела тебя и уже как целая вечность прошла.
- Я без конца думал о тебе, уже и места себе не находил, не зная, где ты и почему так долго не приезжаешь. Думал, что уже совсем тебя потерял.
- Не переживай, Лешенька. Теперь я здесь и никуда больше не уеду, честное слово.
- Вот и хорошо, а то я боюсь, не переживу, если ты вновь куда-то пропадешь.
- Не пропаду. А вот если понадобится, пропаду только с тобой.
- Я согласен пропасть с тобой, куда угодно! - прошептал он и тихо поцеловал ее гладкие шелковые волосы.
Багряный закат уступал свои владения темной ночи. Он уходил все дальше и дальше, оставляя на западном крае розовый след. Все вокруг засыпало от усталости, и лишь двое влюбленных неспешно прогуливались узкими полевыми тропинками. С обеих сторон от них простирались широкие, не скошенные луга. Огромное безбрежное озеро высокой травы шумело перед ними. Едва ощутимый теплый ветерок гулял по бескрайним просторам, наслаждаясь молчаливым мерцанием ярких звезд. Луна затерялась где-то в тени лесов, и только они одни, такие маленькие и далекие, играли между собой на темном небосклоне. Собираясь небольшими группками неизвестных созвездий, они, словно беззаботные, шаловливые дети, загадочно подмигивали друг другу. Удивительная теплая летняя ночь дарила им свои самые сокровенные тайны, шумом полей тихонько нашептывала добрые сказки. И под ее тихий шепот, скрываемые темным покровом, они вдвоем брели по высоким лугам. Марго вдруг опустилась вниз на мягкое покрывало густой травы, легко коснулась его руки и медленно позвала к себе. Алексей не мог отказать ее приглашению. Он плавно приблизился к ней, нежно поцеловал ее щеку, коснулся губами кончика ушка, потом перешел на изящный изгиб шеи и, наконец, их губы слились в долгом сладостном поцелуе. В ее зовущих глазах без труда читалось трепетное желание, а полыхающее тело лелеяла бушующая в ней страсть. Он аккуратно расстегнул маленькие пуговки ее блузки и нежно коснулся ее хрупкого плеча. Его мягкая рука слегка скользнула по ее груди и столь же незаметно затерялась на тонкой линии талии. Марго, глубоко дыша и едва вздрагивая от его неземных ласк, буквально замирала в наслаждении. Ее безумно возбуждало его тело, и под захлестнувшей волной удовольствия и небесной нежности, она крепко обняла Алексея. Лаская и чуть заметно царапая его спину, она с головой бросилась в этот упоительный и манящий океан страсти. По ее телу бежали судороги вожделенной близости. Он несколько раз проскальзывал жаркими поцелуями по ее животу, прикасался к кончикам упругих грудей и подолгу утопал плененный обаянием ее восхитительных губ.
Эта ночь скрывала в себе их безропотное дыхание и чарующую близость. То была незабываемая тихая ночь нежности и ласки, страсти и небесного обаяния. То была ночь наслаждения и прекрасной безмятежной любви.
- То была ночь наслаждения и прекрасной безмятежной любви, - говорила Смерть, хотя в ее ледяном голосе и не было ничего живого, она в своей черной сущности могла оставаться безразличной.
Он молчал. Все время ее монолога он не произнес ни слова, он молчал и сейчас. Ему нечего было сказать и, тем более, нечем было возразить ей. Сейчас Смерть была права над ним как никогда, с ней он не имел возможности спорить. Она не сказала ничего лишнего, а только лишь еще больше разожгла его и без того невыносимую тоску, до той степени, что он был ею беспощадно подавлен. Он просто молчал и удалялся взглядом в мрачные пески.
- Твои счастливые летние деньки уносились прочь столь же незаметно, как росла твоя любовь к ней. Те ясные добрые дни сменялись теплыми ночами, и рядом с ней ты забывал про сон. Ты абсолютно утратил покой и не знал, что такое усталость. Вы вместе засыпали на рассвете, так же вместе просыпались ближе к полудню. Вас согревало солнце, и звезды сияли только для вас двоих. Тогда ты и она были счастливы и ни о чем не думали. Тогда ты забывал с нею обо всем и, разумеется, не знал о том, что Дьявол был вне себя от ярости. Призрак попал под Его недоверие, многие про себя полагали, что он закончит плохо, но...Ты не заметил, что после той ночи стали часто случаться землетрясения, наводнения, ураганы и катастрофы?
Она сделала небольшую паузу.
- Дьявол не мог снести вашей близости, поскольку это, прежде всего, ставило под угрозу его наследие, то есть тебя, как его непосредственного наместника. Он нашел выход из той ситуации и решил, во что бы то ни стало разлучить тебя с ней. Он самолично сделал так, чтобы тебе необходимо было вернуться в город, и ты должен был это сделать. Он искусственно создавал тебе уйму проблем и старался сломить тебя, твою волю, чтобы ты совсем упал духом. Разлука, даже не продолжительная, при твоей нарастающей привязанности к ней, могла и сделала тебя неустойчивым перед обстоятельствами. Дьявол наказал тебе зеленого змия, и результат не заставил себя долго ожидать. Все просто, и Его гениальность в простоте. И в тот день дорога обратно медленно тянулась серой лентой...
Дорога обратно медленно тянулась серой лентой. Асфальт стелился перед ним знакомыми поворотами, и, казалось, с трудом забирался на пригорки. Алексей возвращался в деревню не в лучшем настроении, да и еще автобус, как назло, тащился много медленнее, чем обычно. За его спиной где-то уже далеко оставался осточертевший город и вместе с ним его проклятая работа, которая принесла ему ряд неприятностей и весьма тяжелых проблем. Алексей был взвинчен своей злостью и подавленностью. Он злился на все, что его окружало. Нервы его были напряжены и натянуты до предела. Его внутреннее состояние грозило к срыву в любую минуту, поскольку чаша терпения была уже переполнена. Один неправильный жест или слово, он тут же мог взорваться и натворить непоправимых глупостей. Мысли постоянно путались между собой, беспорядочно носились в его голове и он сам уже не находил силы разобраться в них. Город и работа настолько измотали его, что он находился на грани безумия, тихое сумасшествие и хаос уже царили в нем. Однако хорошо то, что он смог вовремя уехать оттуда. Он не стал бы появляться к Марго с таким настроением, поскольку не хотел ее огорчать своими проблемами, не надо ей расстраиваться. Единственное, чего он хотел, это пойти к своим друзьям и вусмерть напиться водки, лишь в ней он видел возможность расслабиться от навалившегося на него стресса.
Вот уже перед его удаленным взором, наконец, появились знакомые низкие крыши сельских домиков. Немного пройдя по тихой улице, Алексей без особого труда нашел компанию своих старых приятелей. Сказано - сделано, было бы желание и возможность, и застолье долго ждать себя не заставило. Сразу появились три бутылки водки, томатный сок, пиво и немудреная закуска. На столе все было просто, скромно и более чем примитивно: колбаса ломтиками, хлеб, консервы балтийских шпрот и кильки, ну и, конечно же, неизменные соленые огурчики. Что могло быть лучше и быстрее, когда важно не качество, а сам процесс и соответственно итог этого нехитрого процесса. Они завязались, как водится втроем, и повели между собой обычную рядовую пьянку. У них было все просто и непринужденно: короткие тосты без повода и пожеланий, новости, анекдоты и определенно бессмысленный разговор. Алексей не чувствовал, что это ему как-то помогает успокоить нервы, да и бестолковая обстановка внушала ему отвращение. Поэтому спустя два-три часа он молча ушел.
Вечерело. В небе появлялись первые сумрачные краски. Он медленно плелся по улице, едва выдерживая равновесие и, пытаясь не показаться столь пьяным, каким был сейчас. Хмель в его больной голове не давал ожидаемого расслабления, а лишь внушал чувство тяжести и внутренней опустошенности. Он немного жалел о том, что слишком перебрал, но зато от этого была некая иллюзия полной отрешенности и безразличия. Он шел неизвестно куда, но как можно дальше от всего этого кошмара, который не переставал преследовать его. Он скептически и с недоверием посматривал на встречающихся прохожих, они же в ответ бросали ему удивленные взгляды, и горделиво бурчали вслед: "Вот нажрался-то... а еще вон, какой, молодой и уже в стельку." Да, он был пьян, но в этом была не только его вина. Порой жизнь выдавала такие переломы и встряски, что становилось противно и невозможно смотреть на нее трезвыми глазами, сам того не желая, тянешься к спиртному. Бывало плохо и совсем плохо, трудно и в бутылке ты ищешь утешение для самого себя, как будто ищешь путь, чтобы окончательно не сбиться со смысла и не сойти с ума. Он, конечно, был не рад самому себе, и в этом не хотел показаться слабым и бессильным перед лицом нависших проблем. Он, наверное, шел туда, где смог бы это пережить и где таким его никто не увидит.
- Алеша, - вдруг окликнул его сзади знакомый голос.
Он нехотя криво развернулся и увидел перед собой Марго. Она хотела у него что-то спросить, но первый вопрос перебил ее мысль:
- Боже мой, где ты так напился?
В ответ он совестно опустил глаза и пробурчал себе под нос:
- Нигде.
- Что значит "нигде"? Ты посмотри на себя, на кого ты стал похож?
- А, какая разница! Наплевать! - отмахнулся он и, развернувшись, направился дальше по дороге.
- Ты куда идешь?
- Гулять, шляться по улице. Хочешь, пошли со мной.
- Ты что, с ума сошел, - почти прокричала Марго, потому как его поведение начинало пробуждать в ней отвращение, - Ты никуда не пойдешь, слышишь!
- Это еще почему? Хочу, пойду, твое какое дело! Не надо мне указывать, что делать! Поняла? - совершенно хладнокровно, заикаясь и теряя буквы в словах, произнес он.
- Что все это значит? - уже тише и отчаяние спросила она, ничего не понимая в его настроении, - Иди лучше домой и хорошенько выспись.
- А ты вообще кто такая, чтобы мне здесь указывать, куда мне идти или не идти? - жестоко и достаточно твердо высказал он, как будто уже не соображая, что и кому говорит, - Надоели мне указывать, сам разберусь, без вас! Ты давай, иди сама, куда тебе надо! Поняла?
Его последние слова тяжело оскорбили и обидели ее. Марго словно в шоке застыла и даже не знала, что на это ответить. Его слова ударили настолько больно, что сильно поранили ее и без того хрупкую, легко ранимую душу. Так и не найдя ничего в ответ, оскорбленная и униженная, она молча развернулась и пошла прочь от него. Она никак не ожидала такого ответа, к тому же от него самого. Она так надеялась на него, любила всем сердцем и всегда ждала только его единственного и желанного, как вдруг получает такую жестокую пощечину без всякой на то причины. Как он мог, вот так вдруг, наплевать и предать ее чувства. Она не могла понять этого. С каждой минутой в ней росла жуткая боль обиды и унижения. Эти минуты были для нее невыносимы. С горькими слезами на глазах она вернулась домой, поднялась к себе и надолго уткнулась в подушку, пытаясь хоть как-то погасить в ней свое несчастье. Так она провела всю ночь, без сна и успокоения. Марго постоянно рыдала, не находила в себе сил, чтобы остановиться. Плач ее безнадежного отчаяния без конца и края терзал разбитое сердце. Ночь темною пеленой утаила ее горькую рану и долгие слезы. Ночь тщетно пыталась успокоить ее боль, но у нее ничего не получалось. Теплая августовская ночь могла лишь сочувствовать и сожалеть бедной Марго. Зарождалось прохладное утро, и она встречала рассвет с влажными глазами и одинокой слезинкой не щеке, что блестела, словно последняя звездочка перед восходом солнца.
Оно уже стояло высоко, ненадолго прячась за проплывающие мимо облака, и время шло к обеду. Алексей проснулся у себя на кровати в совершенно немыслимой позе и с трудом открыл глаза. Тут же его охватила жуткая головная боль, отдающая в пересохшее горло. К нему пришло необратимое тяжелое похмелье со всеми не особо приятными, вытекающими от этого последствиями. Крепкий черный кофе без сахара немного помог ему прийти в себя. Окончательный оздоровляющий эффект произвел на него холодный душ и скромный завтрак. Алексей совершенно не помнил, как вернулся домой, но это обстоятельство волновало его гораздо меньше, чем вчерашний разговор с Марго. Он стал восстанавливать крупицы своей вдрызг разбитой памяти и, в конце концов, пришел к неутешительному выводу.
- Черт меня раздери, какой же я дурак! - сам себе проговорил он, когда все части в его больной голове выстроились в последовательную цепочку, - Что же я натворил?! Больше никогда в жизни не притронусь к водке. Надо срочно идти к ней.
Конечно же, его собственному обещанию не суждено было сбыться уже в скором будущем, но сейчас он живо собрался, и поспешил к Марго. Совсем скоро он был у ее двери и не замедлил постучать. Она знала наверняка, что это он, и прежде чем открыть с минуту остереглась, но, тем не менее, все же открыла дверь, хотя желание ее было обратным. Она не хотела его видеть, не могла еще простить ему этой обиды, но Алексей уже стоял у нее на пороге. Его встретили пустые, безразличные глаза, переполненные отчаянием и болью, дрожащие сухие губы и покрасневшие от слез щеки.
- Зачем ты пришел? - тут же спросила она резким тоном.
Алексей понял, что объясниться с ней будет намного труднее, чем предполагал он до этого, и, опустив виноватый взгляд, негромко сказал:
- Марин, я хотел извиниться перед тобой за то, что произошло вчера, и хотел тебе сказать, что...
- Не надо, - столь же резко оборвала она, - Вчера ты достаточно сказал.
- Нет, ты не правильно меня поняла, я...
- Нет, Леша, - немного мягче, но более грустно заметила она, - Не говори мне больше ничего, не надо этого. Я прошу тебя, уходи.
Он еще раз попытался что-то произнести, но и тут Марго перебила его:
- Вчера ты ясно дал понять, что я просто стала не нужна тебе, и для тебя я никто. Стало быть, я для тебя уже ничего не значу, - при этих словах ее обиженные глаза стали заметно тускнеть и слезы вновь появились на румяной щеке, - Завтра утром я уеду отсюда и постараюсь тебя забыть, если у меня это получиться. Не ищи больше встречи со мной. Мы вряд ли когда-нибудь увидимся. Прощай!
Она хлопнула дверью и, уже когда он не мог видеть ее, снова горько заплакала. Слезы одна за другой вновь покатились вниз. Ее боль, казалось, увеличивалась в сотни раз. И ей самой сейчас больше всего хотелось сорваться и кинуться к нему в объятья, прижаться крепко и расцеловать, но Марго не могла этого сделать, поскольку обида словно сковала ее тяжелыми цепями.
За порогом Алексей беспомощно уткнулся лбом в дверь и тихо сказал:
- Прости меня, Марин. Я очень тебя люблю.
После этих слов он медленно развернулся и ушел прочь.
Весь день прошел для него совершенно странным образом. Казалось, что он длился целую вечность, лениво отсчитывая долгие минуты, и в тоже время незаметно пролетел мимо. Алексей провел остаток этого дня сидя в кресле и буквально окаменел взглядом в неизвестную даль. Он забыл, как сон погасил его мертвое сознание.
Проснулся он, когда на часах было около десяти. В тот же миг он вспомнил, что Марго собиралась уехать этим утром. Невозможно выразить словами тот страх, что пронзил его сердце, в боязни потерять ее навсегда. Не медля ни мгновения, он встал, и вновь поспешил к ней. Единственная надежда тлела в его измученной душе: успеть к ней до того, как она сядет в автобус и попытаться еще раз поговорить. В считанные минуты он уже стоял на ее крыльце и постучался в дверь.
Но на стук открыла ее мать и смотрела на него удивленными глазами.
- Здравствуйте, Анна Георгиевна. Простите, а Марина дома?
Ее взгляд стал еще удивленнее.
- Здравствуй, Леш. А ты разве не знаешь? Она уехала сегодня рано утром с первым автобусом. Сказала, что не знает, когда вернется.
"Никогда". - Про себя ответил он и, не говоря ни слова, ушел.
Это был для него настоящий шок. Словно мощный удар молнии поразил его. Алексей присел на берегу маленького моря и, казалось, навечно ушел в себя. Он наблюдал за прибегающей волной, выкуривая одну за другой сигареты. Он совершенно отказывался верить в то, что произошло с ним, что по собственной пьяной глупости он навсегда потерял Марго. Ее, как свою светлую единственную цель в жизни, как самую главную и неотъемлемую часть своей жизни, как свою чистую и дорогую любовь, ради которой он, в общем, и жил. Он отказывался понимать тот факт, что теперь он не увидит ее никогда. Он совершенно не признавал это, как горькую правду, собственную ошибку, которая теперь стоит для него слишком дорого. Его опустошенный взгляд утопал в качающийся воде, и все его мысли уходили в долгую, глубокую депрессию. Он начинал осознавать, что ее уже не вернуть, и от неразделенной, преданной и оскорбленной им же любви ему становилось все хуже и хуже. Медленно в нем потухал огонек жизни, превращая его как бы в живого мертвеца. Он все больше и больше замыкался в себе, и вот уже не замечал ничего, что было вокруг. А вокруг кипела жизнь не зависимо от его переживаний. Во всю силу над природой царствовал печальный август. А ты даже не чувствовал того.
- А ты даже не чувствовал того, как над твоей головой возвышалась тень Дьявола. Он ликовал над тобой, но ты этого не замечал, да и не мог заметить. Призрак вернул свое расположение и продолжал наблюдать за тобой, а ты надолго погрузился в депрессию.
- Да, так было, - ответил он, - Что же, после того дня этот нелепый спектакль можно было считать завершенным?
- Не совсем так. Ангел покинула тебя, не сдержав горечь обиды, а потом и тебе ничего не оставалось, как вернуться в город. Так что план Великого Дьявола был исполнен с наивысшей точностью и великолепием. Цель Его достигнута. Таким образом, между вами не оставалось даже надежды на встречу.
- Почти великолепный финал Дьявольского фарса с жестоким окончанием из арии изувеченной души, - возвел он итог с нескрываемым отвращением.
- Нет. Это был еще далеко не финал. Отнюдь, Дьявол превосходно сыграл свой ход и выиграл. Теперь ему оставалось ожидание нанесения ответного хода Создателя. Именно его роль была на стороне ангела.
- Так что же это получается, моя дорогая, - в его голосе зазвучали ноты злости и негодования, - Дьявол и Создатель из моей собственной жизни реализовывали свои амбиции, составляли хитроумные планы, чтобы усечь силы друг друга? Ведь это так?
- Совершенно верно.
- Тогда, какого черта они имели право разыгрывать между собой мою судьбу?
- Милорд, ты абсолютно неправильно рассуждаешь. Ты, с позволения, ошибаешься в обратном, - в ее словах словно лилась некая сладкая усмешка.
- Так объясни мне, если я не прав в своих суждениях.
- Все дело в том, что как раз Дьявол и Создатель имеют полное право контролировать и влиять на жизнь любого и каждого, ты здесь не исключение. Человек настолько низкое и слабое существо, что он ни в коим случае не должен иметь права самому решать свою судьбу. Ни один из них никогда еще не прожил свою жизнь от начала и до конца так, как на то хотелось бы ему. У человека нет и никогда не было права свободы на жизнь, а потому его судьбу решают либо тот, либо другой. Бесспорно, они равны в силе своих решений, но перед их силами каждая душа становится своего рода маленьким и ничтожным полем битвы между ними, впрочем, как и ты, но иного вида. Твою душу сотворил Дьявол. Он твой отец и только его сила распространяется на тебя, так что Создатель ни каким образом не может тебя коснуться. Но это не значит, что он здесь остается в стороне. Напротив, Он старается повлиять на тебя, приблизить к свету и делает это через своего ангела. Ты не мог не полюбить ее, и в этом Его превосходство, и в тоже время это главная ошибка Дьявола.
- Теперь мне все понятно. Никакой свободы собственной ничтожной жизни. Все рассчитано далеко вперед, и все находится под непосредственным контролем и влиянием высших сил противоречия. Тогда какую же роль занимаешь в этом ты, моя дорогая Смерть?
Она сама не спешила с ответом и поэтому выдерживала долгую паузу.
- Я всегда остаюсь неприкосновенна. Я была сотворена Дьяволом и с того момента стою в Его тени, но это не значит, что я принадлежу Ему. Я - Смерть, дающая жизнь и ее же прекращающая. В их извечном споре я подвожу итог, перечеркивая линию жизни. Я отправляю души вверх и вниз, но никогда не вмешиваюсь между ними. Я необходима им обоим, хоть и остаюсь при Дьяволе. Именно в нем мое истинное место. Больше мне нечего тебе сказать, и этого для тебя достаточно.
Их разговор словно потерялся среди бескрайней темноты. Ни ему, ни самой Смерти было нечего добавить, кроме как молчания самим для себя. В эти мгновения какие-либо слова и фразы были бы излишне ложными и просто неуместными в содержании.
- Ты помнишь, что было с тобой потом? - неожиданно спросила она.
- Да, конечно. Как я могу это забыть. Тогда наступали первые осенние деньки, когда в окна стучался сентябрь...
Тогда наступали первые осенние деньки, когда в окна стучался сентябрь. На порог вступала самая печальная пора. Осколки былого ясного лета были еще заметны в высоком синем небе и теплом воздухе. Былая свежесть яркой зеленой листвы оставалась уже где-то позади, на кронах стали все чаще проявляться темные и более заметные желтые цвета. Поля и луга утратили былую роскошь и теперь словно посидели от сухой травы, да скошенного сена. Его стога возвышались над обнаженной землей округлыми шапками. Да и во всем окружающем чувствовалось некоторое изменение к приходу осени. По утрам становилось заметно холоднее, и эта прохлада еще больше ощущалась при хмурых облаках. Солнце становилось не таким теплым и с рассветом все чаще стало задерживаться в серой дымке. Оно медленно и лениво поднималось из-за высоких крыш и, перекатываясь между сизых облаков, скоро уходило на запад. Оно уже не застаивалось в зените, как было раньше, а как будто под гору катилось вниз и пропадало где-то в нависшей серой мгле. Но если даже закрыть глаза на эти, в сущности, небольшие перемены, то можно сказать, что природа все еще дышала тем летним теплом и светом, хотя и настроение для этого было уже не то. Раньше все в ней казалось молодым и сильным, а теперь словно обмякло с возрастом и лишний раз навивало грусть.
Не задолго до этого Алексей вернулся домой. Трудно было бы описать его состояние. Его самого буквально вывернуло наизнанку и, не оставив в нем ничего живого, что когда-то наполняло его тело и душу, искусственно заставляло оставаться в сознании. Его пустые глаза уже ни на что не реагировали, а постоянно устремлялись в неведомую даль. Он искал там ответа на неизвестные ему вопросы, но та невидимая линия была недосягаема. Первое, что он сделал по возвращению домой, достал бутылку водки, стакан. В его мыслях звучало одно: напиться. Он поставил бутылку перед собой на стол, немного поразмыслил, и почти машинально наполнил стакан. Ему оставалось только осушить его, но сознание всей силой было против этого. И теперь Алексею ничего другого не оставалось, что оставить все, как есть. В ответ он закурил, и для него все вокруг снова надолго пропало.
Шло время. Проходили дни и ночи. Его глубокая депрессия не имела границ. Она полностью завладела им и подчинила себе все его сознание. Все это время он не видел и не слышал ничего вокруг. Он даже не имел никакого представления о том, как за его толстыми бархатными шторами, которые едва пропускали солнечный свет, жил своей жизнью целый мир. Редко, когда он сам по себе засыпал и, просыпаясь обычно среди ночи, вновь превращался в сидящую каменную статую с неподвижным мертвым взглядом. Его собственный мир сводился к немногому: дотла прокуренной и душной комнате, поскольку окна он не открывал, горящей на столе лампе и полному стакану рядом с открытой бутылкой. Шло время, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, пока в один вечер к нему не зашел его старый друг Игорь. Он вошел в его комнату и, несомненно, был потрясен картиной происходящего здесь. Задыхаясь в табачном дыму и нависшей здесь духоте, он отдернул в сторону штору, и распахнул окно. Комнату тут же наполнил прохладный осенний воздух, и дышать стало намного легче.
Алексей, не обращая на это ровно никакого внимания, поставил перед ним стакан и совсем тихо произнес:
- Пей.
Игорь с упреком отставил стакан в сторону.
- Тогда уходи, - столь же тихо и равнодушно ответил Алексей на его отказ.
Он, немного подумав, взял стакан и одним махом опустошил его, даже не закусывая.
Алексей, наконец-то, оторвал свой взгляд от пустоты и посмотрел на него.
- Говори.
- Тебя нет уже почти десять дней. И все это время ты сидишь здесь и водку трескаешь.
- Я не выпил ни капли.
- Что ты мне плетешь. Ты хоть себя в зеркало видел?
![[]](/img/c/chernow_aleksej_sergeewich/noch/16565-src-1.jpg)
![[]](/img/c/chernow_aleksej_sergeewich/noch/1525.jpg)
![[]](/img/c/chernow_aleksej_sergeewich/noch/085.jpg)