- Послушай, Гас. Ты знаком со мной уже более тридцати лет. А значит, мой ответ на твой вопрос ты знал ровно в тот момент, когда этот вопрос появился в твоей голове. Зачем ты потратил несколько часов на дорогу, притомив коня?
- Рон, ты знаком со мной ровно столько же, сколько я знаком с тобой. Неужели тебе непонятно, почему я отправился в дорогу? А что до коня, то этому старичку такая прогулка только на пользу.
- За твоего "старичка" любой лошадиный барышник выложит след от его копыта полновесными золотыми кронами, Гас. Но я тебя понял. Ты, как всегда, решил, что любой, даже совершенно невероятный шанс заслуживает того, чтобы его испытать. Когда-нибудь, Гас, ты прыгнешь в пропасть - лишь для того, чтобы узнать, не научился ли ты ненароком летать.
- А ты, даже если вдруг взлетишь над своим креслом, немедленно ухватишься за подлокотники, чтобы ненароком не упасть!
- Именно так, Гас, именно так.
- Ты уверен в том, каков твой ответ?
- Целиком и полностью.
- Бывай, Рон.
- Удачи, Гас.
Долгая и крепкая дружба, соединившая владетелей двух соседствующих баронств, была весьма необычна. И вовсе не потому, что одно семейство было из Высоких родов, а другое - из Малых. Необычность была в том, Рональд д`Арк по своей сути был едва ли не полной противоположностью Гастона д`Орс. И обратно.
Рональд был практичным скептиком, и, с тех пор, как в его руки перешёл титул, прикладывал все усилия и помыслы к процветанию своих владений. Никакие пырпырники в небе его не интересовали, зато синиц он отлавливал неустанно и с неизменным успехом.
Такова была традиция его рода. Прадед барона был одним из первых в королевстве, кто оценил возможность применять водяное колесо не только для помола муки, но и для множества иных целей, таких, как, скажем, раздувание мехов в плавильнях, или для подъёма огромного молота, одним ударом заменявшего работу сотни кузнецов.
И из баронства потянулись караваны с чёрным металлом. А в баронство - потекли ручейки металла жёлтого.
Дед барона основал многочисленные лесные мануфактуры, которые, используя дерево из обширных угодий семейства, производили всё, от простых досок до изящных мебельных гарнитуров.
Отец превратил баронство в одного из главных поставщиков полотна в королевстве, причём парусное полотно из мастерских д`Арк ценилось едва ли не вдвое выше любого иного - и недаром ценилось!
Рональд унаследовал интерес прадеда к металлургии. И провёл немалую часть своей молодости в путешествиях по стране, целью которых было изучение существующих и поиск новых способов выделки стали. Так же, как и его предки, он искал не только то, что уже работает, но и собирал все сведения о предмете своего интереса, даже пустые слухи.
И искал нужных людей.
Просеяв несколько десятков прожектёров и обычных мошенников, желавших подоить богатенького дурачка, он нашёл троих. Один, в долгом разговоре, привёл десятки примеров и убедил Рональда в том, что размер имеет значение.
Другой, прямо в ходе беседы у камина, с помощью вытащенного из многочисленных карманов барахла и этого самого камина наглядно показал, чем отличается поддув горячим воздухом от поддува холодным. И даже пожертвовал своей пуговицей, коих у него на кафтане и так не хватало.
Третьего Рональд посетил в развалюхе, которую тот гордо именовал "алхимической лабораторией", тесной, тёмной и очень жаркой. Там он узнал кое-что о том, что происходит с расплавленным чугуном, через который продувают воздух.
И теперь, когда виски барона покрылись серебром, его плавильни снабжали королевство той сталью, что во времена его детства считалась металлом королей, и стоила много дороже золота. Сейчас, конечно, цена изрядно упала. Но можно уверенно сказать, что стезю своего семейства Рональд продолжил в полной мере.
Гастон д`Орс, точно так же, как и Рональд, был достоен своего рода. Вот только традиции этого рода были, скажем так, несколько иными. Как и его предшественники, Гастон хватался за любую возможность разом превратить медный грош в полновесную золотую крону. Главным образом, силой воображения и безоговорочной готовностью потерять при этом не только этот грош, но и десяток крон впридачу. Вполне понятно, что эта традиция уподобила историю семейства судьбе корабля, идущего через штормовое море. Взлёты на гребень волны неизменно сменялись падениями, при которых корабль жалобно трещал всем корпусом, а порывы ветра срывали временами паруса и ломали такелаж.
На тот момент, когда Гастон, собираясь на разговор с другом, оседлал "старичка" (которого пять лет назад купил за десяток грошей на пороге живодёрни), кладовые его поместья могли похвастаться разве что дарами природы, которые были собраны с окрестных деревушек. Гастон весьма легкомысленно относился к вопросу сбора налогов. В результате доходы, которые, по идее, должны были бы являться основой благосостояния семейства, выражались, главным образом, в мешках зерна, репы, лука и корзинах с тощими курами, доживавшими последние дни. Изредка это однообразие нарушалось четвероногими представителями домашней живности, которые, как и куры, не могли похвастаться ни молодостью, ни упитанностью.
К своим пятидесяти годам Гастон успел два раза обогатить своё семейство и три раза практически разорить. По счастью, бразды правления он принял тогда, когда корабль парил на гребне волны. Лишь поэтому (а также благодаря успехам сына на службе Короны) дела в его хозяйстве были хоть и не слишком хороши, но пока далеки от необходимости закладывать фамильное серебро.
Дружба Рональда и Гастона началась, как справедливо заметил Рональд, за тридцать с чем-то лет до их нынешнего разговора. В начале зимы юный баронет д`Арк отправился осмотреть владения семейства и проверить свою идею о том, как можно продлить срок работы водяных колёс на замерзающих реках.
И оказался в малоприятной ситуации.
Началось всё с того, что его скромный отряд повстречался с фургоном бродячих лицедеев.
Рон прекрасно знал отношение деда и отца к этим людям. Будучи ещё совсем ребёнком, он спросил у отца, почему во дворе их замка не бывает тех представлений, что он видел во время их совместного визита к соседям, во владения Гильермо. Он был тогда весьма впечатлён тем, как ярко одетые, необычные люди свободно ходят по натянутому между столбами канату, удерживают в воздухе десяток порхающих острых ножей, выстраиваются живой пирамидой и рассыпаются из неё подобно свернувшимся в клубки ежами. Потом он заворожённо смотрел, как на помосте из досок разворачивается история, в которой доблестный рыцарь сразил злобного колдуна и освободил прекрасную принцессу. Уплетая вместе с младшим де Гильермо вкуснейшие пирожные с кремом, он выяснил, что такие представления здесь - обыденное дело.
Надлежаще проявив характер, он отложил своё недоумение до возвращения домой. Но там выразил его в довольно яркой форме.
Отец никогда не отделывался от его вопросов пустыми словами и отговорками. И в этот раз он внимательно выслушал его, и ненадолго задумался, готовя ответ. И тут, из притенённого угла обеденного зала, подал голос дед, которого Рон одновременно и обожал, и изрядно побаивался.
- Ронни, внук мой. Задумайся над простым вопросом. По какой причине человек, который великолепно владеет своим телом, умеет обращаться с оружием и способен притвориться хоть рыцарем, хоть колдуном, хоть принцессой, трясётся по дорогам в продуваемом всеми ветрами фургоне, ест пустую похлёбку из капусты и довольствуется горстью меди, которую получает за показ своих умений?
- ... Принцессой?!
- Это был тот же парень, что играл колдуна, Рон - отозвался отец, повергнув его в изрядное изумление.
Ни отец, ни дед никогда не произносили без веской причины слова "задумайся над простым вопросом". Они всегда означали, что Ронни упустил что-то важное. Рон задумался.
- Такого человека будет рад нанять любой владетель. И тогда у этого человека будет тёплое жильё, сытная еда и достойное жалованье. Не так ли, Ронни? - продолжил дед.
- Это так, сир. Чего я не понимаю? Я прошу Вас сказать мне, сир.
- Мой внук. Есть только одна причина, по которой умелого человека не возьмёт на службу никто и никогда. Это та же причина, по которой ты отказался играть в "поймай пырпырника" с Джимми. И та же причина, по которой Джимми уже никогда не придётся занять место его отца, и вообще среди наших людей. Впрочем, вполне возможно, что Джимми станет бродячим лицедеем. Он довольно талантлив.
Рон задумался на пару секунд
- Но он всего лишь немного сжульничал..
- ВСЕГО ЛИШЬ?! - прогрохотал глубокий и яростный голос деда, - всего лишь? Ронни, люди делятся на тех, кто честен и на тех, для кого это слово ничего не значит. И никакой середины между ними нет. Бродячие лицедеи, за очень редким исключением, относятся ко вторым. Впускать их в свои владения, подпускать их к своему дому - означает то же, что пригласить крысу и поселить её в своей кладовой!
- Я.. я понял, сир.
- Нет. Сейчас ты не ещё понял. Ты просто согласился со мной, как со старшим, но я вижу сомнение на твоём лице. Уже поздно, и тебе пора ложиться спать. Попроси завтра своего отца рассказать тебе поподробнее о лицедеях и о том, почему одинокие путники предпочитают бежать и прятаться, завидев их расписной фургон на дороге.
- Обязательно, сир.
То, что рассказал отец, весьма впечатлило Рональда. И сейчас, увидев на заснеженной дороге расписной фургон, он начал действовать, ни на секунду не усомнившись. Шестнадцать лет - возраст быстрых решений...
Всё могло бы обойтись. Бродячие лицедеи не выжили бы в этом мире и дня, если бы лезли на рожон против его властителей.
Но подступала зима, а у них не было ни гроша, и они голодали второй день. К тому же они впервые попали в эти края, а потому чёрно-лиловые цвета гвардейцев и невзрачная серебристая застёжка плаща на сопляке, который велел им убираться вон, ни о чём им не говорили. Выглянувший из фургона верзила в крайне доступной форме пояснил, где он видел всяких там красавчиков с их прихвостнями и что он там с ними делал.
Рональд потом часто вспоминал этот момент. И никак не мог понять, сколько же мгновений прошло между его приказом и первыми брызгами крови? Крови его человека.
В памяти его все события следующих минут слились в один нераздельный ком, тяжёлый и холодный. Лязг спущенных арбалетов. Падает с коня гвардеец с болтом в горле. Шорох вынимаемого из ножен оружия. Его зажимают "живой стеной". Крик. Треск. Грохот. Летящая из-под копыт грязь и падающие снежинки. Тишина.
Из его отряда выжили двое. И оба были серьёзно ранены. Целым и невредимым остался лишь он один. Из лицедеев, как поначалу показалось Рональду, не выжил никто. Полог фургона был изкромсан мечами и с рваных обрывков на дорогу капала кровь. Его людям требовалась срочная помощь. А Рональда трясло и он был не в силах тронуться с места.
Но уже через полминуты он начал действовать. Наскоро перетянул раненым жилы, останавливая кровь, и полез в фургон, где начал рыться в поисках бинтов и снадобий, которые, по его мнению, должны были быть непременным спутником ремесла лицедея. Раскидывая в полутьме какие-то тряпки и деревяшки, он дёрнул что-то, похожее на связку конского волоса и услышал сдавленный, но явно негодующий вопль.
Волос был вовсе не конский.
Неожиданной добычей Рональда оказалась девушка, лет пятнадцати на вид, связанная, с кляпом во рту. И с длинной косой, за которую он её и держал. Выдернув кляп, он уставился на неё безумным взглядом и рявкнул:
- Где бинты? Где, чёрт возьми, у вас лежат бинты?
Девчонка молча глядела на него пару секунд, после чего мотнула головой в сторону небольшого сундучка, едва уже видимого в наступающих сумерках.
Вскоре самые срочные проблемы были решены. Раненые имели все шансы выжить - если быстро доставить их в замок и передать в руки лекарю. Немного подумав, Рональд развязал девчонку и приказал ей расчистить для них место в фургоне.
Две лошади, впряжённые в фургон, не пострадали. И сейчас стояли, нервно перебирая ногами.
Приложив немало трудов, Рон затащил раненых в фургон. Для тех, кто погиб, выполняя его нелепый и смертельный приказ, он сейчас ничего не мог сделать. Спасение живых требовало скорости, а нагруженный телами павших фургон двигался бы не быстрее катафалка могильщика.
Беда не приходит одна. Чёрная полоса накатывает волной, отрезая надежду за надеждой, возможность за возможностью.
Когда Рональд уже уселся на козлы и взял в руки вожжи, из леса бесшумно скользнули серые стремительные тени. Волки учуяли кровь. И пришли на пиршество.
Лошади всхрапнули и попытались рвануться в разные стороны. Оглобли издали неприятный треск. Рональд попытался призвать лошадей к порядку, но потерпел неудачу. На роль кучера его никто и никогда не готовил...
Волки сужали кольцо, пока ещё осторожничая, но явно не собираясь упускать добычу.
И тут, как случается лишь в детских сказках, послышался собачий лай и звук охотничьего рога. Волки занервничали и, разомкнув круг, отошли обратно в лес.
На окровавленную дорогу сначала вылетела стая крупных собак, а затем одинокий всадник. На вид он был лишь чуть старше Рональда. Всадник несколько ошалело оглядел открывшуюся картину, встряхнул патлатой головой и обратился к Рональду:
- Почтеннейший, подскажи, куда меня занесло? Я, похоже, слегка заблудился! И что тут, пырпырники меня задери, происходит?!
Рональд встал на козлах и поправил плащ, показывая застёжку.
- Вас, уважаемый, занесло во владения барона д`Арк, моего отца. Впрочем, не могу сказать, что я не рад Вашему появлению. Оно чрезвычайно своевременно.
Всадник изумлённо присвистнул.
- Похоже, след оленя придётся бросить. Негоже охотиться в чужих владениях, тем более, что это владения сиятельных колдунов. Кажется, я увлёкся погоней и не заметил, как пересёк в лесу границу. Да, кстати, я Гастон, Гастон д`Орс. А Вы, как я понимаю, Рональд д`Арк, не так ли? Может, Вам нужна ещё какая-то помощь? Я могу послать в поместье за подмогой ,.. сиятельный лорд.
Последние слова звучали явно вызывающе.
Рональда разрывали противоречивые чувства.
С одной стороны, это человек несомненно спас жизнь и ему, и его людям. Но он обозвал его семейство колдунами и явно нарывался на скандал.
До поместья Орс менее лиги, а до замка Арк - более восьми. Но отец и дед весьма неприязненно отзывались об этих соседях, которые были известны склонностью к неуместным авантюрам и изрядным безразличием к делам своего домена.
И ещё он совершенно не понимал, кого этот парень может "послать за подмогой", кроме, разве что, себя самого.
- Соглашайся, ты, сиятельный недоумок! - послышался шёпот за спиной Рональда, больше похожий на шипение. - Ты не доберёшься сегодня до замка Арс, уже темнеет! И твои люди, те, что пока ещё живы, умрут!
Рональд изумлённо обернулся и увидел найденную им девушку, которая выглядывала из-под остатков полога фургона, уставившись прямо ему в глаза.
- Делай, что я тебе говорю!
Надобно заметить, что в дальнейшей своей жизни Рональд д`Арк не раз слышал эти слова. Хоть и не слишком часто. Любимая супруга считала, что её Ронни очень умён и почти всегда поступает разумно...
Пока Рональд в полном изумлении таращился на девчонку, сверкающую на него глазами из-под полога, Гастон подозвал одну из собак, прикрепил ей что-то на ошейник и резко, особо свистнул. Собака рванула бегом по дороге.
- Через час здесь будет отряд моего отца, сиятельный. А также лекарь и подводы для того, чтобы перевезти павших. Ряженых отморозков было бы неплохо тут и бросить, но это лишняя еда для волков, а подкармливать их я не вижу ни малейшего резона.
- Гастон д`Орс. Если ты ещё раз назовёшь меня "сиятельным", я дам тебе в глаз.
- Ну, иди сюда..., сиятельный!
Трудно вообразить себе большую нелепость, чем драка двух мальчишек на окровавленном снегу, в окружении трупов и под завывание разочарованных волков.
Но Рональд всё-таки дал в глаз Гастону. А тот сломал ему нос.
Тремя часами позже, в комнате Гастона, они напились до полного изумления. Гастон уснул, положив голову на стол, а Рональда винные пары занесли на кухню. Где некая большеглазая особа решительно уложила его на скамью и укрыла какой-то ветошью. А наутро принесла внушительную кружку капустного рассола.
Рональд улыбнулся своим воспоминаниям и медленно встал с кресла. На столе стояли опустевшая бутылка и два бокала. Он прошёлся по залу из конца в конец, задумчиво потирая лоб. Он с детства привык искать решения непростых задач именно так - расхаживая из стороны в сторону. Неторопливое мерное движение приводило мысли в порядок, рано или поздно подсказывая ответ. Наконец, он решился и, взяв с каминной полки колокольчик, дважды позвонил. Через минуту в зал неслышной походкой скользнул Ренье, ещё весьма молодой, но многообещающий новый комендант замка Арк, сменивший на этом посту своего отца.
- Ренье, мне нужен надёжный гонец. Достаточно надёжный, чтобы доставить в столицу весомую сумму золотом и важный документ. Полагаю, Вы располагаете таковым.
- Конечно, господин.
- Пришлите его сюда через 10 минут и предупредите, что он должен быть готов немедленно отправиться в путь.
- Слушаюсь, господин.
Покинув замок Арк, Гастон прямиком отправился в столицу королевства. Он, как точно подметил Рональд, заранее был почти уверен в его отрицательном ответе, а потому загодя приготовился к этому неблизкому пути.
Пустив "старичка" галопом, Гастон полностью отдался тому пьянящему чувству, которое неизменно сопровождало начало всякого его рискованного предприятия. Сейчас риск был крайне велик, но и возможный выигрыш превосходил всё, что выпадало ему до этого.
Слухи о локсдейльском золоте пошли по королевству с месяц назад. Они разносили весть о том, что из болот Локсдейла вышел бродяга, мешок которого был не особо велик, но весьма тяжёл. И этот бродяга оказался довольно умён. Если бы он просто начал тратить золото направо и налево, он бы очень быстро расстался бы не только с золотом, но и с жизнью. Но он поступил иначе - обратился к серьёзным людям в столице с ценным предложением.
И сейчас огромный участок болот был приобретён у Короны неким "Товариществом приисков Локсдейл". Ни для кого не было секретом, что за вывеской товарищества стояло семейство де Риоль, один из знатнейших родов королевства. Тот факт, что барон де Риоль пошёл на такие траты, несмотря на вовсе не блестящее положение своих финансов, доказывал (по мнению общества) наличие очень весомых причин для подобного поступка.
На единственной дороге, по которой можно было пробраться к болотам, появилась хорошо укреплённая застава, которая преградила путь искателям быстрой удачи. Тем не менее, слухи утверждали, что некоторым счастливчикам удалось пробраться в её обход - и вернуться с хорошей добычей.
А товарищество, ставшее полноправным собственником нескольких десятков тысяч акров земель, населённых, главным образом, змеями, лягушками и комарами, распространило по городам и сёлам королевства предложение. Оно гласило, что любой желающий может взять в аренду акр болот на десять лет всего-то за сто крон. Любой, будь он хоть сиятельным владетелем, хоть последним из кметов. Последние из кметов, разумеется, даже одну-то крону видели разве что в счастливых снах. Однако немало богатых сёл вскладчину собирали требуемую сумму и отправляли выбранного общиной смельчака попытать удачи на болотах, где, как говорили, золото можно просто выгребать руками из-под кочек. И, конечно же, нашлось множество искателей счастья из преуспевающих (и не очень) родовитых семейств, которые решились подрастрясти свою казну.
Разумеется, один акр Гастона не устраивал. Он на своём опыте знал, что золотоносные места коварны. Твой участок может оказаться совершенно пустым, а в одном шаге от его границы твой соперник достаёт из-под земли целое состояние.
Сведения о богатствах локсдейльских болот выглядели весьма правдоподобно. Первые смельчаки, отдавшие де Риолю свои кроны, уже возвращались со своих наделов, похваляясь удачей и швыряясь золотом в лавках и трактирах. Гастон не был бы Гастоном д`Орс, если бы позволил себе упустить такой шанс.
Разумеется, некоторые сомнения у него были. В общем и целом, в данной ситуации, он бы предпочёл быть на месте барона де Риоль, а не на месте человека, отдающего барону деньги...
Тем более, что, собственно, нужных денег у него пока и не было. А старый друг, узнав о грандиозных планах Гастона, вполне ожидаемо обозвал его на нескольких языках неприличными словами, половину из которых Гастон не опознал. Видимо, часть использованных языков принадлежала давно исчезнувшим народам. Этот зануда обожал издеваться над Гастоном подобным образом.
Как бы то ни было, но теперь путь Гастона лежал к столице. Где он, первым делом, намеревался посетить одно заведение, над которым уже не первый век покачивалась вывеска, изображавшая красный щит с золотой кроной в центре. Вся вывеска была полностью изготовлена из самородного золота. Щит - из редкой красной разновидности, а крона в центре - из обычного жёлтого металла. Стоимость этого аляповатого шедевра, выставленного на всеобщее обозрение, была невообразима. И его, разумеется, неоднократно пытались украсть. В своё время, в юности, и сам Гастон некоторое время размышлял о способах провернуть это дельце. Но отказался от этой идеи.
Прямо под вывеской, на широкой медной полосе, спускавшейся почти до земли, были выбиты очень мелкими буквами многочисленные имена и даты. Это были имена людей, пытавшихся совершить (а иногда и совершивших) кражу вывески. И даты их казни. Напротив некоторых имён были не даты, а просто крестики. Это означало, что до суда и казни вор не дожил.
А вывеска (всё та же самая) продолжала украшать дверь в большой дом, воздвигнутый из гранитных глыб, который три века назад построил человек, родившийся сыном обычного ростовщика. И не только возвещала о богатстве, но и напоминала о том, какая судьба ожидает безумца, попытавшегося обокрасть семью Редшильдов.
Ныне "дом под щитом" можно было найти в любом городишке. И, например, передать туда на хранение своё золото, получив в обмен кусок пергамента, который ценился по всему королевству никак не менее, чем отданная сумма. А иногда и более.
А ещё можно там было взять займ. На определённых условиях, разумеется. После чего эти условия надлежало неукоснительно исполнять. Репутация тайной службы короля в части тех ужасов, что рассказывали о её подвалах, изрядно меркла перед слухами о том, что происходило с теми, кто задумал обмануть "дом под щитом". Надобно заметить, что слухи эти были весьма недалеки от правды. Репутация Редшильдов зиждилась на двух очень простых основаниях. Они ВСЕГДА платили по своим счетам. И они ВСЕГДА получали по своим счетам. И эту репутацию они поддерживали любой ценой.
Гастону была нужна тысяча крон. А располагал он лишь сотней в золоте и парой сотен в фамильных драгоценностях. Не сумев убедить Рональда поучаствовать в затеянном деле, он решил занять нужную сумму в "доме под щитом". Вопрос, что он будет делать, если вложения в прииск окажутся неудачными, он просто не рассматривал. По его мнению, подобные вопросы задают себе лишь те люди, что опасаются выйти из дома потому, что на них с крыши может внезапно упасть камень.
Преодолев сотню лиг и пару незначительных неприятностей (незначительных для Гастона, причины же неприятностей стали поживой падальщиков) он добрался до столицы и обосновался в недорогой гостинице. Сейчас он неторопливо продвигался через людскую сутолоку к центру города.
Именно там, выходя парадной стороной на центральную площадь и красуясь известной вывеской, пребывал главный оплот Редшильдов. Только там Гастон мог рассчитывать на получение столь существенной суммы.
Гастон уже поднимался до истёртым ступеням, когда услышал, как кто-то негромко произнёс его имя. Он обернулся. На скамье, стоявшей неподалёку от входа, сидел незнакомый ему человек. Но вот цвета его плаща были, напротив, очень хорошо знакомы. Человек поднял голову и приветливо улыбнулся.
- Мой господин просил передать Вам, что, если я увижу Вас в этом месте, это означает, что ваш разговор остался незавершённым.
- Он что, вспомнил ещё несколько выражений из мёртвых языков, которые могли бы заставить отказаться меня от своих планов? Боюсь, он переоценивает их убедительность, - усмехнулся Гастон.
- Нет. В соответствии с его приказом я, застав Вас в этом месте, должен передать Вам два предмета. После чего вернуть один из них обратно в замок Арк. Или оба, но только в том случае, если Вы откажетесь не только от них, но и от намерения войти в эту дверь.
- О предметах позже. Сначала я должен понять, как ты сумел опередить меня на дороге от замка Арк к столице, покинув его позже меня.
- Это было несложно, господин д`Орс. Дорога огибает отроги горного хребта, на котором стоит замок. Но через горы идут тропы, которые позволяют значительно сократить путь тому, кто хорошо с ними знаком.
- Я бывал на этих тропах. И даже я назову безумцем того, кто рискнёт пробираться по ним верхом, да ещё и в спешке.
Человек молча пожал плечами и улыбнулся.
- Что ж, похоже Рональд всерьёз желает, чтобы я ознакомился с тем, что ты собираешься мне показать. Но сперва назови своё имя.
- Ренье, господин д`Орс.
- Я запомню тебя, Ренье. Показывай свои "предметы".
Молодой комендант замка Арк, решивший, что поручение его господина слишком серьёзно, чтобы доверить его любому из обычных гонцов, откинул полу плаща. Под ней была потёрая, но весьма добротная кожаная сумка. Из сумки Ренье извлёк сначала изрядного размера замшевый кошель, а затем небольшой бумажный свиток.
- В кошеле тысяча крон, господин д`Орс. Барон убедительно просит Вас не расставаться с фамильными ценностями ради приобретения участка на болотах. А свиток - текст расписки в получении этого золота. Если Вы сейчас развернётесь и дадите своё слово, что откажетесь от своих намерений, я верну и то, и другое своему господину. Если же Вы возмёте кошель, то я должен вернуть подписанный Вами документ. Решение за Вами.
- Я хотел бы ознакомиться с текстом документа
- Разумеется.
Гастон сорвал ленточку и развернул свиток.
"Настоящим я, Гастон д`Орс, принимаю от Рональда д`Арк одну тысячу крон в золотых монетах. И обязуюсь вернуть эту сумму Рональду д`Арк или его наследникам любым угодным мне способом в течение любого срока."
Гастон расхохотался.
- Судя по виду твоей сумки, Ренье, там несомненно имеется набор для письма, не так ли?
- Разумеется.
Ренье достал из сумки хитрую чернильницу, содержимое которой не проливалось, даже если её перевернуть, и поставил её на скамью. Потом извлёк из отдельного кармашка перо подал его Гастону. Тот обмакнул перо в чернила, размашисто подписал документ и взмахнул им, подсушивая подпись. Вернул бумагу Ренье. Юноша аккуратно свернул, связал и убрал свиток обратно в сумку, собрал письменные принадлежности, после чего встал, взял в руки кошель и, с лёгким поклоном, протянул его Гастону. Следуя традиции, Гастон не взял кошель, а подставил под него руку. Ренье отпустил горловину, обвязанную шёлковым шнурком, и кошель поменял владельца.
- Ренье. Передай своему господину, что тот вскоре получит обратно своё золото, и получит с довеском.
- Да, господин д`Орс
- И...
- Да?
- И мою благодарность. Тебе я тоже весьма благодарен, Ренье. Прими от меня вот это, прошу тебя.
Гастон покопался в карманах, достал небольшой мешочек и вынул из него крупный, великолепно огранёный рубин.
- Полагаю, эта безделушка может стать неплохим подарком для твоей невесты, парень.
Гастон положил камень на скамью, подмигнул ошарашенному юноше, развернулся и неторопливым шагом двинулся в гостиницу.
Спустя несколько часов он стал обладателем внушительного документа, выполненного на дорогом пергаменте чернилами нескольких цветов и заверенного впечатляющей печатью "Товарищества Локсдейльских приисков". Документ подтверждал право Гастона д`Орс выбрать по собственному усмотрению любые ещё не занятые десять акров на принадлежащих Товариществу просторах локсдейльских болот и делать там в течение десяти лет всё, что он сочтёт нужным.
Воображение уже рисовало Гастону картину, где он, едва добравшись до заветного места, выдирает из топкого грунта первый же попавшийся на глаза куст - и собирает с его корней золотые самородки, висящие там подобно клубням на картофельном кусте. Уснув на жёсткой койке в гостинице, он видел во сне, как въезжает в замок Арк и бросает к ногам своего занудного друга мешок золота и поверх него - пустой замшевый кошель...
На болота Локсдейла стекались тысячи искателей счастья. Одновременно в сундуки де Риоля обильно ссыпались полновесные золотые кроны, превращая его в одного из богатейших людей королевства. Притом, что сам де Риоль не вывез с болот ни одной унции золота...
Болота встретили Гастона, как... как болота. Сырость, тучи комарья, никакого жилья на десятки лиг вокруг. Воду для питья приходилось процеживать через тряпку и обязательно кипятить на чадящем костре из отвратительного подобия дров. Те коллеги Гастона по поискам удачи, что не следовали этому правилу, уже через несколько дней пребывания на болоте горько жалели о своём легкомыслии. Зачастую - смертельно горько. Провиант можно было добыть только на заставе, где ушлые торговцы продавали его по совершенно немыслимым ценам. Те, кто не хотел платить торговцам, довольствовались корневищами камыша, лягушками и змеями. Лягушки были самой завидной добычей, поскольку были многочисленны, велики размером, а мясо их почти не отличалось по вкусу от курятины. И они не кусались. К сожалению, некоторые их разновидности оказались ядовитыми и, действуя в союзе с болотной водицей, прореживали толпу старателей.
Первый акр Гастон благоразумно застолбил на небольшом сухом островке, посреди которого был бочаг с прозрачной водой. Её даже не нужно было процеживать. К тому же, благодаря своему немалому опыту, Гастон знал, что такую воду вполне можно пить, просто взболтав её с углём из костра и добавив потом немного крепкого вина. В лягушках и съедобных корешках Гастон также разбирался не в пример лучше, чем подавляющее большинство тех, кто явился на болота. И, вполне по праву, считал, что сможет без проблем прожить здесь те несколько недель, что потребуются для обретения ожидаемого богатства. На этом островке он и устроил свой нехитрый лагерь, поужинал похлёбкой из десятка неосторожных лягушек, переночевал и с утра отправился на поиски удачи.
Вечером, уже почти в темноте, Гастон вернулся в лагерь и угрюмо поужинал остатками сухарей и солонины из взятого в дорогу запаса, даже не став разводить костёр. Никакие сны ему в эту ночь не снились. Утром он свернул лагерь и отправился к дорожной заставе. Там он устроился неподалёку фургонов торговцев и принялся терпеливо ждать. Торговля была довольно бойкой. Но за те часы, что он там провёл, Гастон ни разу не увидел, чтобы покупатели хоть раз расплатились за товар самородным золотом. Только монетами...
Делать здесь ему было больше нечего.
Первые недовольные искатели приключений начали возвращаться в столицу примерно через два месяца после начала золотой лихорадки. Этому предшествовали бурные события на самих болотах, где, не найдя на своих драгоценных участках ни крупинки золота, они разбредались по просторам топей, временами вступая в скоротечные и, зачастую, кровавые схватки с соперниками, когда возникало подозрение, что именно тут, именно на этом клочке земли, спряталось искомое богатство. Но дни шли за днями, и, постепенно, даже до самых отпетых оптимистов стала доходить нехитрая истина.
Никакого золота в этом пырпырниковом болоте нет. И никогда не было.
Контора "товарищества" стойко держалась с неделю, принимая всё возрастающий наплыв негодующих посетителей. Но, в один прекрасный день, двери её не открылись, а вывеска исчезла, заодно со всеми охранниками, клерками и улыбчивыми девицами, которые ещё вчера рассказывали искателям счастья об ожидающих их несметных богатствах. Разъярённая толпа вынесла двери, но за ними была пустота.
Столичная резиденция семейства де Риоль тоже опустела. Объявление на запертых воротах извещало всех посетителей о том, что барон искренне сожалеет, что его сограждане, как и он сам, оказались жертвой неслыханного обмана. И о том, что ни лично барон, ни его Высокий Род никоим образом не отвечали и не отвечают за действия "Товарищества Локсдейльских приисков", равно как и за причинённый им ущерб.
Столичным судьям пришлось немало попотеть, принимая сотни и сотни жалобщиков. Которые получали от судей один и тот же, неизменный, вердикт. Им сообщалось, что "товарищество" прекратило своё существование, а люди, которые были его основателями, бесследно исчезли. Претензии же к семейству де Риоль не имеют под собой никакого основания, поскольку барон всего лишь одолжил товариществу средства для приобретения земель, а значит, является не более и не менее, как точно такой же жертвой мошенников, как и жалобщики, не имея никакой возможности вернуть эти средства.
Гастон, вернувшийся с болот одним из первых, конечно же, не участвовал в штурме опустевшего помещения растворившегося в небытии товарищества, равно как и не собирался беспокоить своим визитом городской суд.
Он понял суть того, что произошло, ещё тогда, у стихийного рынка при заставе. И теперь его предприимчивый ум был целиком и полностью занят довольно мрачными мыслями.
У Гастона не было ни малейших сомнений в том, что тысяча крон потеряна, и потеряна безвозвратно. И, точно так же, не было сомнений в том, что вернуть их Рональду он не сможет даже в том случае, если каким-то чудом внезапно превратится в рачительного хозяина и, вместо мешков с репой, начнёт собирать со своих кметов мешочки меди и редкие сребряники. Да и просто мысль о возвращении домой с вестью о провале была совершенно невыносима.
Утро было недобрым. Ужиная в общем зале гостиницы, Гастон выхлестал пару кувшинов какого-то дрянного, но крепкого вина. Потом, вроде бы, с кем-то подрался и что-то разломал. Далее воспоминания о вечере заканчивались. Похолодев, Гастон вскочил с кровати, озираясь. Схватил плащ и проверил карманы, после чего, глубоко выдохнув, сел обратно. Спустя пару минут он оделся, вышел во двор и несколько раз окунул голову в бочку с холодной дождевой водой. Потом уладил дела с хозяином, потратив пару золотых кругляшей. На вторую крону он расщедрился, изучив следы погрома, к которому явно имел прямое отношение.