Аннотация: Когда вечером он вышел из дома, кто-то кинул в него пустую бутылку из-под пива. "Koestritzer" прочел Леня на этикетке.
- Интеллигенция сраная, - прошептал он, втягивая голову в плечи и ускоряя шаг.
Вознесение преподобного Леонида
Я писал пъесу, а за стеной кряхтела старая бабка. Она все время спрашивала меня о чем-то, и я вскидывался, бегал отвечать на ее мелочные вопросы,
Бабка: Сынок, а как там ветер? Кончился?
орал из кухни, срывая голос "даааа!" или
Я: Неееээт!
но она все равно переспрашивала и говорила что-то в темноту, сама себе или своему непонятному Богу.
Пъеса меж тем двигалась к развязке. Уже главный герой бежал из города в "неизвестность", уже перестали его тревожить непонятные звонки в прямой эфир на радио, где он
Леня: (печально) когда-то
работал, уже занесло снегом его машину где-то в степи, возле мелкой деревушки, где живут одни старухи, возле деревушки со странным названием
Мария: Пуговка. Такое вот имечко нам припечатали...
а я все сидел по ночам возле ворчливой печки и заполнял буквами бумагу.
Иногда, в перерывах между нескончаемыми вопросами древней хозяйки
и сигаретными затяжками, я кормил печку бумагой, смотрел как быстро
она жрет рукописи, которые
Воланд: Не горят
и думал о своей встрече с главным героем. Леня, бывший ди-джей, наверное, сказал бы мне
Леня: (медленно) Слушай, а этот... твой Леня Иванов... Чем-то похож на меня. Так же любит все плохое (усмехается), все то, что терпеть не могут обыватели.
Я: Леня, понимаешь, о нетерпении к обывателям говорят уже сотни лет! Меня критики... сожрут за эту банальность! Давай не...
Леня: (мечтательно перебивает) Критики... Интересно, что бы они сказали о рассказе, где на радио звонит дьявол?
Я: (скороговоркой) Да они бы...
Леня: и постепенно ди-джей, весь город и даже сам писатель сходит с ума?
Я: Стоп, Леня, подожди! Я-то с ума не сошел!
Леня: Как не сошел?! А какого хера ты тогда запихал меня в какую-то сраную Пуговку, где шесть старух, а из мужиков только снег?! Какого хера в меня кидали бутылками только за то, что я говорил в эфире о любви, о страсти, о сексе... Да, я говорил о сексе, о том, как люди трахаются, срут и умирают! Я ставил для них (произнося по слогам) э-тих у-бо-жеств! я ставил для них Леонарда Коэна! Тома Уэйтса! И все это - по твоей (тычет пальцем в мою сторону) по твоей прихоти!..
Я: Леня, подож..
Леня: (срываясь на крик) Для них! Для тебя! Кавадо! Джаз! (он хрипит, вытирает слезы) Блядь, я отдал им всеееооо...
О-о, как прекрасен этот мир вместе с Луи Армстронгом и его Wonderful World! Как прекрасно жить в этом звуке, вспоминая о рассказах Хулио Кортасара... - Леня уже готовил новый диск. - и как неимоверно просто умереть вместе с Apocaliptica, сидя на кромке северного льда и глядя на отражение виолончелей в волнах океана. Нигде смерть так не близка, как на льду океана. Nothing else matters, но совсем не в том виде, как вы привыкли их ощущать.
Леня запустил диск и поднял трубку телефона, который подавал световые сигналы.
Леня: Алло!
Голос 1: (возбужденно) Леонид, у тебя так классно все получается...
Леня переключает на следующую линию
Леня: Добрый вечер!
Голос 2: Леня, прикинь, от меня ушла девушка и...
Леня снова переключает линию
Голос 3: Привет, Леня. Ты далеко пойдешь, если они не убьют тебя
Леня: (смеясь) Кто - они? За что?
Голос 3: Они. Радиослушатели. За то, что ты такой.
В трубке слышны короткие гудки.
Я: Убить бы они тебя не смогли. Ведь ты же... Ведь я вовремя отправил тебя из Города. Ты же бежал и все было нормально.
Леня уезжал из города. Гнал машину сквозь метель и постепенно уходил с широких дорог.
Леня: (спокойно) Слушай, а какого черта ты меня в глухомань погнал? Неужели я не мог отсидеться в квартире?
Я: Леня, Леня! Они бы убили тебя. Они бы нашли.
Голос 3: Кто может стать Богом для зевак? Тот, кто незнаком им. Тот, чье говно они не обнаруживают по утрам на страницах газет, на волнах радио, на экранах ТВ. Тот, кто стоит с обратной стороны. Тот, кто сам говорит им, а не о ком говорят. Ты. Ты мог стать Богом для этих идиотов. А Богов убивают.
Он бежал от тех, кто мог бы увидеть в нем абсолютно чужого им. Даже чуждого.
Машина застряла. Первая-задний-первая. Леня выскочил из салона, отбрасывал снег от колес, отбрасывал снег руками, отбрасывал снег ногами, но его становилось все больше, снег лепился на куртку белыми гусеницами, влезал в горло, в глаза, в уши. Машина встала намертво
Леня: (обреченно) до весны. Или до трактора...
Но была ночь. Леня сел в машину, похрипел приемником, выкурил последний косяк и уснул.
Наутро он увидел в полукилометре от себя деревню и побрел к ней.
***
"Они убьют тебя, Леонид... Им не принять тебя... Им не понять тебя..."
Сидя дома, посреди чужого ему Города, Леня все еще повторял эти фразы, прокручивая их в голове и понимая - так оно и есть. Так оно и будет.
Уже вчера вечером, сидя после эфира в соседнем баре, он ловил недоуменные взгляды. Вроде "а ты чо здесь делаешь?" Это вчера они были недоуменными, сегодня они будут ненавидящими.
Чтобы убить Христа, людям понадобилось менее одного года. Сколько времени нужно, чтобы убить его сейчас - с помощью тявкающих газет, визжащего ТВ и пищащего радио? Месяц? Неделя?
Когда вечером он вышел из дома, кто-то кинул в него пустую бутылку из-под пива. "Koestritzer" прочел Леня на этикетке.
- Интеллигенция сраная, - прошептал он, втягивая голову в плечи и ускоряя шаг.
На работе, натыкаясь на плохо сдерживаемую ненависть в глазах сослуживцев, он прошел к телефону. Он ждал звонка. И был звонок. И была ночь. Кто-то кричал в телефонные трубки, требуя немедленной эвакуации. Кто-то прыгал по пустым и пыльным офисам, сметая на грязный пол обрывки факсов. Кто-то пять раз подряд запускал диск Ника Кэйва, вновь и вновь называя его Иваном Кучиным постиндустриальной Америки. И была ночь.
***
Леня: Слушай, а что ты про деревню-то ничего не написал?
Я: М-м-м, понимаешь... тут дело такое... сложное. Ты в этой деревне должен был переродиться, стать иным...
Леня: Н-да, автор херов. Куда я там перерожусь?!
Я: Ну, обратишься к Богу...
Леня: К какому Богу, в пизду! Ты что, совсем крейзанулся?! Я - поперся - к - Богу? Что я Ему скажу?! Там вообще, в этой Пуговке, один Бог - председатель. И то - приезжает раз в полгода!
Я: Ну, на самом деле...
Леня: (перебивает) Короче, на самом деле ты ни хера не знал, куда мне там переродиться и кто мне отгрызет при этом пуповину. Потому и не написал! Херовый ты писатель!
Я: Слушай, не надо вот так, ладно?
Леня: А то - что? Убъешь меня, как уже всем знакомым рассказал? Только вот не получится!
Я: Почему это?
Леня: Потому что я - переродился! Понимаешь, ты, писатель херов, переродился! Пока ты тут пиво гло...
(Леня хрипит и падает на заплеванный пол железнодорожной станции "Узел 137". В спине, под лопаткой торчит горлышко разбитой бутылки, так называемая "розочка". Сзади стоит, пошатываясь пьяный человек)
Пьяный человек: Ну че, бля, допизделся, да?! А то стоит, бля, пиздит-пиздит... Заебал.
(он, качаясь, разворачивается, чтобы уйти)
Я: Э-э-э, мужик! Ты кто?
Пьяный человек: Я? Я -слесарь (икает) слесарь Петро...
Я: А какого хера ты в моем рассказе делаешь?
Пьяный человек: (протяжно) Бля-а-а! Как много вас, пиздоболов, развелось!.. Заебали.