***

Из страны, где нас не зовут, не кличут, где секвойи держат небес шатер,
приходила женщина с песней птичьей, говорила с духами двух озер,
приплывала к ним в золотом каноэ, горечь мира в свертке у смуглых ног,
сердце билось в горле ее, живое.
Духи не сказали ей ничего.
 
Обращала жадность дома в руины, заменяли судей ножи и кольт.
Поднимала женщина взгляд орлиный, и в глазах ее загоралась боль:
люди-гризли на старой дороге торной раздирали мать и ее волчат.
Не ищи ответа в воде озерной.
Духи точно знают, о чем молчать.

***

Друг мой, пишу тебе с той стороны вселенной.
Желтые листья плывут по воде канала.
Город запретный такой же военнопленный -
Письма читает цензура, признаний - мало,
Искренность длится не дольше, чем четверть часа.
Заговорить в полный голос - забытый праздник.
Мы выбираем с любимыми не встречаться,
Ходим послушным стадом смотреть на казни.
 
Время покрыто лаком, дракон на кровле
Стиснул луну в когтях точно иглы острых.
Ненависть - это нож раскаленный в горле,
Страх - рукоять ножа из разбитой кости.
Алчущий света идет в темноте наощупь,
Дай ему силы, Небо, и стойкость дай нам.
Войско из глины вступает во тьме на площадь.
Желтые листья плывут по воде канала.

***

Закрой глаза и почувствуешь силу, что наполняет разбуженный ветер.
Дно океана нам станет могилой, вода споет колыбельную смерти,
На лоскуты раскроят белый парус сто тысяч тонких просоленных лезвий.
И будет звать капитанов напрасно луч маяка сквозь зеленую бездну.
Ты - прокаженный, я - вечный скиталец, нет ничего за плечами святого.
Ждет обреченных Летучий Голландец, и каждый призрак в нем прочно прикован
К своей вине ржавой якорной цепью, - не искупается ненависть жизнью.
Пусть обжигает лицо твое ветер, летят за ворот холодные брызги.
Наш флот - игрушка в ладонях тайфуна. Скрипят канаты в просмоленных трюмах.
И я хотел бы все это придумать.
Но только я ничего не придумал.