Аннотация: Психоделический рассказ с неприятно-жестким концом. О творчестве. Навеян рассказом А-К. Никитиной "Самхейн"
Не сегодня.
Посвящается Анне Н.
Есть два пути избавить вас от страдания: быстрая смерть и продолжительная любовь Ф. Ницше
Лорд тихо сопел в углу. Я не слишком люблю, когда дирхаунд ночует в спальне, но сегодня Кейт просила его не выгонять. Я не люблю запаха животных, как многие нормальные люди. Но, кажется, на этом мое сходство с нормальными людьми заканчивается. Закончится. Сегодня.
Сегодня все закончится. Я уйду отсюда. У меня есть последний шанс, но я не волнуюсь. Все прошлые попытки - я вздрогнул от воспоминания - все были непростым путем к последнему шансу. Который сегодня обязан сыграть. Потому что каждое препятствие и каждое испытание мной изучено, каждый демон, бес, кошмар, глюк, бред мне знаком. Осталось только разыграть роли. Они сыграют свои, а я свою.
Кейт шевелила губами, наверное, ей снился кошмар. Ее светлые волосы разметались по подушке, а лицо в лунном свете казалось бледным, словно у создания из другого мира. Она была сейчас очень привлекательна... (Странный вывод, да? Для человека). Но это всего лишь первая ловушка. Я поцеловал Кейт в лоб, она потянулась ко мне. Нет, милая, - я усмехнулся, и как-то недобро у меня получилось, - не сегодня. Я все равно собирался с тобой расстаться. Сегодня я должен уйти. Обязан.
Я встал с кровати, комната казалась живой из-за теней, которые отбрасывали трепетавшие занавески. Темно-синяя ночь, серебряный свет луны... Я без колебания закрыл балкон и задернул шторы. А то ведь начнется. Луна, волчий вой, ветер. Собственно, да. Игра началась. Мистер Андерсон против этой чертовой реальности. Очередной побег, который в этот раз закончится удачей.
Ноутбук, шнур питания... Хотя зачем мне там шнур питания? А зачем ноутбук? Впрочем, неважно. Пусть поработает, а потом у меня есть несколько тетрадей. Все это я покидал в рюкзак, нормально упаковывать просто некогда. Ведь цейтнот - еще одна ловушка. Но не сегодня. Сегодня им не поймать меня в нее.
Я никак не мог попасть рукой во второй рукав рубашки. Это злило. И, тем не менее, эмоции сейчас не нужны. Тише, мистер Андерсон. Обычное дело. Успокоиться было несложно - я много тренировался. Я подошел к зеркалу - привычка застегивать рубашку напротив зеркала, осталась от тех дней, когда я носил галстук. В зеркале я не увидел своего отражения. Мир поплыл, пуская круги по мирозданию, столкнулся с моим сознанием и попытался утонуть в волне делирия, накатившего внезапно и без предупреждения. Я почувствовал себя Алисой из того варианта сказки, где девочка попала в Страну Чудес, получив от рассеянного врача настойку опиума.
Мир извивался, как змея, хотя я знал, что это всего лишь мое сознание. Кажется, оно отказывалось верить, что существует хотя бы что-нибудь с постоянной формой, размером... Словно сквозь плохо вымытое кривое зеркало мне виделся мир. Через секунду это было новое зеркало, с другими искажающими свойствами. А потом добавили еще красок - всполохи зеленого, оранжевого, синего, лилового начали загораться тут и там, пуская по моему восприятию круги, как пускает их по воде, брошенный камень.
Я оперся рукой о шкаф, меня тошнило, и даже пол кружился перед глазами - это одно из самых сложных для меня испытаний. Надо сосредоточиться на чем-то обыденном. Джинсы... где мои джинсы? Затертые темно-зеленые джинсы... Вот же они. На полу перед шкафом, кружатся вместе с полом, правда, все медленнее и медленнее. Прекрасно, значит, я могу их и одеть. Взять и одеть. Но почему-то мне не хватает длины руки. Нагнись, дурак! От джинсовой ткани так и несет обыденностью. Сознание и мир медленно приходят к гармоничному сосуществованию. Все образы становятся четче, а самое главное - привычнее.
Но я же не кидал джинсы перед шкафом... Я аккуратно сложил их и положил на стул, чтобы они были не мятыми, и чтобы я быстро их нашел. Но теперь они здесь. И снова вспыхнули сотней лампочек схемы моего мозга, снова электромагнитные импульсы хаотично пытались найти объяснения. Меня не хотели выпускать. Я вчера положил на стул. Но они здесь. Они могли упасть со стула. Но они здесь. Я или Кейт могли их случайно задеть ногой. Когда вставали ночью. Но ты бы запомнил, а Кейт не вставала ночью. Это могут быть другие джинсы. Но других у тебя нет. Нет, я точно оставлял их на стуле. Но они здесь. Этого не может быть! - Мир потерял резкость и вытянулся куда-то вдаль. У меня уже осталось сил стоять на ногах. Он не может меня победить, не может! Этого не может быть. Я положил их на стул. Но они здесь. Логика фактов клинком вонзилась в мой перегревшийся мозг. И словно клинок этот был остужен жидким азотом.
Я выпрямился, заставив мышцы двигаться только лишь силой воли. К черту разность потенциалов, ганглии, импульсы и прочее. Сейчас они не нужны. Я посмотрел в два темно-синих огонька, которые сейчас располагались ровно на тех местах, где у моего отражения должны были быть глаза. Под ними начала проявлять улыбка. Зловещая улыбка триумфатора. За ними в синем сумраке копошились тени и, кажется, что-то еще. Неважно куда я положил джинсы. Я мог перепутать - вчера с Кейт я уговорил бутылку мартини под вечер. Кто-то мог их переложить. Может быть объяснение, которое я просто не знаю. Все равно оно есть. И это главное.
Я успел увидеть, как наглая и злая улыбка превратилась в улыбку обиженную. А потом я увидел себя. Темную комнату, наполненную холодным воздухом конца октября. Я, на удивление, не был взъерошен, помят. Кажется, даже не вспотел. Меня не била дрожь. Свеж, словно перед началом очередного рабочего дня. Только джинсы, наверное, стоит надеть.
Где-то запищал будильник, обдавая противной волной обыденности. Она была липкой, теплой и пахла пылью и кофе. Первым желанием было найти будильник и выключить его к дьяволу. Но это было бы обычным началом обычного утра, а обычное сейчас мой враг. Ванна, кофе, завтрак, бритва, костюм, подземка, пробки... Обо всем этом было достаточно просто не думать. Я умею "витать в облаках"... И можно просто подумать о творчестве. Например.
Ее холодные пальцы я почувствовал через рубашку. Неожиданно, мне оставалось только подхватить рюкзак и выйти в подъезд. Я не думал, что на сей раз они используют ее. - Милый... - Голос Кейт был мягким и очень теплым, от нее пахло ромашкой и медом. - И ведь не собрался меня покинуть? - Нет, что ты... Я просто решил немного прибраться. - Она не даст мне уйти. Выйти из квартиры, но не уйти. Мне нужно решение. Решение необходимо найти быстро и оно должно быть, как минимум, странным. - Подай мне бутылку мартини. Вчера бросили... А с утра можно было споткнуться, упасть... - Угу, - немного сонно сказала Кейт, нехотя нагнулась за бутылкой и подала ее мне. Оттого, что мне сейчас предстояло сделать было очень противно и гнусно. Но это был выход и выход надежный.
Я посмотрел ей в пустые сейчас глаза и разбил бутылку об ее голову. Вернее попытался разбить, но видимо держал как-то не так, ударил ближе к горлышку и несильно... Но сознание она потеряла. Какой последней тварью я себя почувствовал. Уродом, сволочью... Я же не бью женщин. Никогда не бил и не собираюсь. Из-за своего поступка меня выворачивало наизнанку, хотелось пойти, открыть окно, залезть на подоконник...
Стоп. Толкание меня к суициду - вполне их метод. Я поступил правильно. Мне уже некогда было искать иное решение. Я взял Кейт на руки и отнес на кровать. Хотя бы так. На холодный компресс уже нет времени. Я кинул взгляд на проекцию часов на потолке. Секунды бежали в обратную сторону, а часы и минуты вообще сменились каким-то странными и зловещими символами. Я лишь усмехнулся и посмотрел в окно - там начало светлеть. Времени и вправду мало. Я должен уйти до восхода. Я подхватил рюкзак и выбежал в коридор.
Споткнувшись о ботинок, я остановился. В коридоре было темно. И даже слишком темно. Выключатель находился у входной двери, до него надо было еще добраться. А сделал шаг ровно тогда, когда косяк со скрипом отделился от стены и упал на мое место. Я сделал еще шаг, и передо мной упала табуретка. Я поднял ногу. Чтобы ее переступить и тут же отшатнулся назад, потому что на табуретку обрушилась люстра. Тут меня обсыпало побелкой сверху и я, не задумываясь, прыгнул вперед, чтобы оттолкнуть от себя уже падающий шкаф и увидеть, что на месте, где я только что был лежит большой кусок бетонного перекрытия. Я прыгнул вперед, пригнулся, уворачиваясь от чего-то, что я не совсем разглядел в темноте.
Ложка (вряд ли это могло быть что-то еще) пролетела совсем рядом со мной, прошелестев рассекаемым воздухом, и воткнулась в деревянное панно, которое незамедлительно обрушилось, но это было уже в нескольких метрах от меня. Около двери я вжался в стену и правильно - железный прямоугольник рухнул всем своим весом на то место, где мог быть я. Глупцы. Им стоило уронить дверь на меня, когда я потяну за ручку. В прошлый раз они так и сделали.
Дверной проем я преодолел, словно герой кинобоевика: длинным кувырком вперед. С радостью отметил, что он обрушился уже у меня за спиной. Теперь подъезд. Еще три испытания и все слишком сложные для обычного человека. Хотя нет, не все. Вот это вряд ли.
Я присел, пропуская руку с бутылкой у себя над головой. Бутылка разбилась об стену, обсыпав меня и хозяина руки сотней зеленых осколков. Бездомный взвыл - я не особо понял от чего: толи из-за пораненной руки, толи из-за моего тычка "диглом"*, пришедшимся ему чуть выше защищенной прессом части тела. Впрочем, пару порезов получил и я, но об этом было уже некогда думать. Еще трое противников готовились оставить меня в этой реальности, причем весьма жестким способом. Нет, у меня, конечно, была пушка. Но снимать ее с предохранителя я даже и не думал - я знал, что сейчас, кроме многочисленных осечек я все равно больше ничего не получу.
Я не успевал вернуть пистолет в кобуру, а бросить его в сторону сейчас было рискованно - потом он мне еще понадобится. Поэтому я лишь перехватил его поудобнее. Я отступил ближе к лестнице: здесь коридор сужался, и им было бы сложно напасть всем вместе.
Прямой удар ногой обладает колоссальной останавливающей силой, что и продемонстрировал первый прыгнувший на меня противник, когда, выронив нож, упал на пол, схватившись за живот. Второй был самым здоровым из них. А, собственно, что я церемонюсь? Sans facon, как говорится, кажется, у французов. Я быстро притянул ногу к себе, а потом распрямил ее в колено противника. Просто сломал ему колено. Без церемоний. Третьего не удалось удержать на расстоянии, он схватил меня и приложил об стену так, что у меня перебило дыхание, потом об перила - что-то в районе моей поясницы очень неприятно отозвалось об этом приеме. Если тут не прийти в себя, то следующим острым ощущением, которое я испытаю, станет полет в семиэтажном колодце подъезда. А такому повороту я был явно не готов, потому хорошенько (сколько было силы) огрел его рукоятью "дигла". Удар пришелся ему в висок, и тяжелая туша нападающего повисла на мне. Откинув тело, неприятно пахнущее дешевым виски, я увидел что двое уже поднялись с пола и сейчас готовы мне объяснить в чем я был неправ. Что неприятно у одного из них был нож, а преимущество узкого пространства я уже потерял.
Что ж, я был готов и худшим вариантам. Мои противники не спешили - оба они уже знали, на что я способен. Они атаковали меня одновременно, с разных сторон, словно обладали одним сознанием на двоих. Я отбил удар ножом "диглом" (нож, явно подделка под Ka-bar, не отличался ни остротой, ни весом). Смещаясь по перилам в сторону атакующего с ножом, я ушел от удара второго, а потом, схватив за руку первого, прикрылся им, развернув его спиной ко второму. Он попытался пнуть меня ногой в пах (а я думал, не дождусь этого традиционного приема), я прикрылся коленом и ударил его головой в лицо. Никогда не применяйте этот прием, если не уверены в нем.
Второй откинул своего товарища с разбитым носом (большое спасибо, что он оттащил от меня эту тушу) лишь для того, чтобы получить джэб** прямо в челюсть. Правда, он его, кажется, не заметил. Зато заметил апперкот "диглом": три с половиной фунта стали, и противник в нокдауне. Он пытается подняться, но еще один удар рукоятью пистолета по голове окончательно его утихомиривает. Тот, с разбитым носом тоже пытался подняться, и тоже получил свое. Все.
Я осмотрел "поле боя": четыре тела, один, со сломанной ногой пытается отползти в сторону. Пусть. Теперь это лишь декорации. Испытание за мной. "Дигл", не считая пятен крови и одной царапины, не пострадал. Я бы мог попытаться его применить, но, думаю, мне бы не позволили. Как и в прошлый раз. Потом пришлось бы разбирать его, чистить или вынимать застрявшую гильзу. А я и так неплохо справился.
Только сейчас начали болеть ступни ног, напомнив, что я не успел обуться перед выходом. Одна кровоточила, но несильно - один из ублюдков наступил мне на ногу. Что ж, кровь остановится, а мне надо идти вперед: цейтнот все так же опасен.
Я убрал "дигл" в кобуру и начал спускаться по лестнице. Сначала медленно, аккуратно, потом все быстрее. 7-й этаж... 6-й... 5й... На этом этаже цифра заляпана грязью или гарью, или бог знает чем. Следующий этаж. Здесь темно и кто-то копошится в углу. Я не стал рассматривать номер этажа. Это, кажется, третий. Как утомительно делать полный квадрат вдоль стен "колодца". Пологая лестница, но слишком длинная. И воняет здесь. Не на всех этажах, правда, но... В сумме с депрессивным интерьером это утомляет. Очередной этаж. Я думал, что уже не доберусь до него. Я проскочил его быстро, как проскакивает гонщик очередной чекпоинт. Даже не смотрел на номер этажа. Это второй. Еще этаж.
...Каждая ступень меня раздражает. Каждое пятно на грязной стене, кажется, злорадно смеется надо мной. И ощущение, словно я здесь уже был. Де жа вю? Или, и правда я блуждаю по кругу? По лестнице, идущей вниз, у которой нет конца. Мельком проскакивает в моей голове мысль о каком-то испытании, препятствии, но это неважно. Вообще все мысли неважно - я должен идти. Идти вниз по лестнице, перебирая ногами, пересчитывая каждую ступеньку. Сколько я прошел уже? Миллион? Нет, во всем подъезде не больше тысячи. Но я иду. Как это: идти два часа в неменяющемся пространстве? Теперь я знаю.
Вот снова этаж, я не вижу цифру, но это неважно. Мне надо идти. Путь по кругу и вниз. Спираль. Вот, на стене какая-то надпись. Забавно, раньше я не видел надписей. Значит и вечность, порой, может предложить что-то новое? Новое это хорошо, новое это прекрасно. Даже если это надпись черной краской с большим количеством подтеков: "gonna to die, bastard"***.
Стены, ступени, перила... Из звуков лишь шуршание одежды и шлепанье моих ног по ступеням. Злость, раздражение. Я должен дойти. Я начинаю бежать быстрее. Ноги болят, но я бегу. Стены, словно грозят обрушиться, потолок - не небо, но свод тюремной камеры. Очередная ступень, очередной десяток ступеней. Перила, ступени, стена...
Я бегу еще быстрее. Вот этаж. Вот следующий. И еще один. Перепрыгивая через несколько ступеней, я продолжаю бежать. Продолжаю спускаться вниз. Вниз и по кругу. На одном этаже вместо номера знак "омега". Ничего, я бегу дальше. Мне нужен этаж с номером "0". А нужен ли? Не знаю. Теперь главное бежать. Я не замечаю мух, кружащихся у лампы на потолке, я не замечаю надписей. Не замечаю странного мусора, начинающего шевелится при моем приближении. Я бегу.
...Вниз и по кругу. Сколько уже этажей я пробежал? А сколько всего? Неважно. Я бегу, я буду бежать вечность, а если надо больше. В горле неприятно скребет, легкие горят, но я бегу. Я кажусь себе тяжелее и неповоротливее. Все мешает бежать. Мешает кобура с тяжелым и ненужным оружием, мешает куртка, мешают рубашка с джинсами. Мешает тело. Но я бегу. Только мелькают облезлые стены и темные этажи. Мелькает тьма, мелькает сумрак. А может, я этого всего не вижу, может, всего лишь мелькает мое сознание.
Но это долго. Это бесконечно долго. И здесь, я, кажется, был. И здесь. И снова это пятно. И снова та надпись. Нет сил бежать. Зачем для этого брать силы, когда нет никакого смысла? Ведь все по кругу и вниз. И безнадежно. Ты идешь, ты бежишь. Ты видишь стену, ступени, перила, потолок, надписи... Но ты не видишь цели. Так, может, лучше лечь и умереть? Зачем вообще было начинать этот путь? Или кто-то его начал за меня? Так я должен закончить. Просто взять и закончить. Прямо здесь. Но только стены и ступени, стены и ступени...
...Только густое пространство. Ты уже не бежишь, не идешь. Ты вязнешь в нем и пытаешься плыть. И все равно вокруг только стены, ступени перила. А важно ли что вокруг? А важно ли хоть что-то? Вязкое пространство, заливается в горло, заполняя тебя. Ты захлебываешься в нем, не в силах больше дышать. Но ты делаешь шаг. Спускаешься ниже. Погружаешься глубже. Но очередной этаж, и все та же стена. Перила. И снова пятно. Оно смеется, смеется над тобой. Но что тебе - у тебя впереди бесконечность.
Нет, неправда. Я снова начинаю бежать. Я зол, я ненавижу эту лестницу, этот дом. Я готов уничтожить их, но я должен бежать. И я бегу. Снова бегу. Стены, лестница. Лестница стены. Этаж. Я бегу. Я должен добежать. Я должен бежать. Я должен. Я... По кругу и вниз. Это же спираль. А круг и не круг вовсе, а всего лишь квадрат. Ступени, стены, перила...
Я вылетел на очередной этаж. Хотелось бежать дальше, но я остановился. В коридоре тускло светила лампочка. Из-за плохо прикрытой двери веяло утренней прохладой. На стене виднелась цифра, нарисованная коричневой краской с легким оттенком в красный "0". Я кинул взгляд туда, где могла продолжаться лестница, но там ничего не было. Лишь гладкий пол. Что ж, мистер Андерсон, это было непросто, но вы это сделали. Не всем удается пережить вечность. И вам удалось вовремя остановиться. Что тоже дано не всем.
Собирая всю грязь немытого холла босыми ступнями, я пошел вперед. "Дигл" лег в руку: и он и я были готовы. Но в холле было тихо. Ни одна крыса не зашуршала в углу, ни одна муха не зажужжала над ухом. Несмотря на то, что я знал, что осталось только одно испытание, я все равно с осторожностью поглядывал в темные углы и на ржавую железную дверь. Нет, конечно, она была не такой уж и ржавой, только верхний слой, но уж очень сейчас хотелось ее такой назвать. Она открылась со страшным скрипом, который наверняка бы всех разбудил. Не будь эта ночь особенной.
Впрочем, светлеющее на востоке небо напомнило мне, что уже практически утро. Что еще немного, и я опоздаю. Но теперь это уже неважно. Теперь я в любом случае успею. Мягко, почти без щелчка предохранитель перешел в положение для стрельбы. Сталь быстро стала холодной на утреннем воздухе, было приятно чувствовать контраст температур ладонью.
Он стоял, держа руки за спиной, широко расставив ноги. А еще он улыбался. Темно-синий плащ колыхался от легкого ветерка. Он ждал меня. Последнее мое испытание. Стоявшее в синих сумерках между мной и рассветом. Между мной и моей дорогой Туда. Он не даст пройти. Как он это сделает? Я не знаю. Я не смог этого понять. Но я знаю как это обойти. И пусть это будет очень по-человечески. Это и должно быть по-человечески. Ведь мог ли я подумать о таком методе, когда все человеческое остается позади?
Я вскинул руку с "диглом" и зафиксировал ее второй. Большая отдача, неудобная рукоять, вероятность заклинивания гильзой при "сваливании" ствола, очень громкие выстрелы, практические оглушающие и ни одной пули мимо. Но он все так же улыбается. А потом убирает руки из-за спины и идет вперед. Широкими шагами вниз по улице прямо ко мне. У него очень тонкие бледные руки. Я стреляю еще. Еще три выстрела. И нет смысла тянуться за новой обоймой. Ведь здесь дело в другом. Он идет и улыбается. Только теперь злорадно. - Ты никуда не денешься отсюда, Андерсон. Да некуда деваться. Тебе все приснилось. Сейчас я отправлю тебя в твою кроватку и ты проснешься утром. Пойдешь на работу... - Врешь... - Нет. - Он подошел совсем близко. - Ложь - это то, что ты говоришь сейчас себе. Ложь это то, что ты сейчас видишь. Я только улыбнулся ему и сказал: - А трупы вообще не разговаривают. Буквально секунды держалось выражения недоумения на его лице. Потом он закашлялся, отхаркивая кровь. На его теле проступили раны - теперь было точно видно, что ни одной пули мимо я выпустил. Он сделал шаг назад, потом упал на одно колено. А потом упал лицом вниз. Его тело с тихим шуршанием превратилось в синий сумрак. И только кровь осталась обычным дождевыми лужами.
Я не понимаю, зачем служит это испытание. Убить человека? В наше дни не так уж это и сложно. Да и те, кто до него доходят... Они знают на что идут и простым нарушением моральной нормы их... Нас не остановить уже. Но это не важно. Я иду по пустой улице. Подъем не слишком крутой, но символичный, ведь иду я туда, где небо сейчас светлее всего. Сквозь многочисленные трещины в асфальте тут и там пробиваются растения. Вот, даже молодой дубок. А ведь это почти центр города. Но того ли города, который я знаю?
Я обернулся - я отошел от своего дома всего лишь метров на тридцать. Что ж. Прощай. Меня ждет Дорога, меня ждет Мост. Тот, что золотой и протянут над морем. Я не стал ускорять шаг, а просто пошел вперед. Мне некуда теперь торопиться.
*** - Зачем тебе ЛЦУ, если у тебя есть оптика? - Даймон не ожидал от девочки такого вопроса, а тем более использования аббревиатуры "ЛЦУ". Впрочем, от этойдевочки можно было ожидать всего. - Не знаю, Шер. Здесь так положено. По сценарию. Так красивее. - Человек, за которым он наблюдал в прицел, обернулся и посмотрел на дом. Что ж. Даймона он все равно не увидит. - Дурацкие у вас сценарии... - Девочка села на ящик, на котором Даймон специально для нее расстелил свой китель. - Не дурацкие... - Медленно произнес Даймон, не отрываясь от прицела. На спине у человека загорелся чуть подрагивающий красный огонек. - Ведь у каждого фильма есть сценарий. Так и у нас. Представь, если бы фильм снимали сразу. Вот бы чушь вышла. Шер покачала головой: - Боюсь, неверная аналогия... Даймон ничего не стал ей отвечать. За него ответила винтовка. Тихий выстрел, похожий больше на щелчок с каким-то придыханием. Потом еще один. "Кажется, его называют "контрольным", - отметила про себя девочка. Впрочем, это для Даймона она была девочкой - он слишком много всего повидал. А для обычного человека Шер была милой девушкой с черными и очень коротко стрижеными волосами лет так двадцати двух. - Ты его убил? - Шер мягко соскочила с ящика и подошла к стрелку. - Да. - В тоне Даймона можно было услышать нотки самодовольства, что не так удивительно для человека, только что грамотно выполнившего свою работу. - Но зачем? - Шер внимательно смотрела за тем, как Даймон снимает оптический прицел, демонтирует ЛЦУ... - Ведь он... писатель... И если не творец, то хотя бы видящий. Или передающий. Или еще как. Так зачем?
Даймон не ответил. Он вынул обойму, снял приклад, отвинтил стойку с сошками, отвинтил глушитель, отвинтил ствол. Каждую деталь бережно, как дорогое украшение, он уложил в совсем небольшого вида чемоданчик. Вдруг, фиксируя защелки чемоданчика, не поднимая глаз, сказал, и тон Даймона удивил Шер: - А что они... Бегут... Как крысы. Как трусы. Или просто, как глупцы. Зачем им Дорога, зачем им Мост, зачем Врата? Зачем им куда-то? Как будто в этом мире совсем не осталось чудес. Но вот же. Они все рвутся в другие. Как будто в нашей реальности чудеса уже и не рождаются. А может и не рождаются. Но если не рождаются, то только из-за таких, как они.
Шер лишь покачала головой - она не могла спорить с ним на эту тему. А Даймон был только рад тому, что ему не придется снова это обсуждать. За это он и любил Шер. Они вышли из подъезда, весело что-то обсуждая. Кажется, Шер пыталась уговорить Даймона пойти с ней в какой-нибудь бар или хотя бы кафе. - Шер, девочка моя... Ты знаешь, я не люблю такие места. - Знаю. Но не знаю почему. Пошли. Отдохнешь, расслабишься... - Так... - Даймон достал телефон. - С тобой совершенно забыл позвонить одному человеку. Кстати, надеюсь, ты теперь поняла, что у меня за работа... - Я думала, здесь связь не работает. - Мне положено. Даймон приложил трубку к уху, внимательно вслушиваясь в гудки. - Здравствуй... Ты разобрался с этой, как ее... Да, еще одна из пытающихся сбежать. Подожди. Ты что с ней? Джек? Какого!? - Несколько секунд эмоционального разговора и вот, Даймон смотрит в темнеющий экран телефона. - Так что, куда идем? - Задорный голос Шер иногда делал ее и вправду, похожей на ребенка. - Куда-нибудь подальше отсюда... - Мрачно сказал Даймон и добавил, как показалось Шер, совершенно не к месту, - как видишь, работа у меня совершенно неинтересная. И неблагодарная...
*Дигл (DEagle) - сокращение от "Desert Eagle". Пистолет израильской компании "Magnum Research". Из-за своего калибра (12,7 мм), размера и угрожающего вида используется во многих кинофильмах и видеоиграх.