Аннотация: Глава дописана 11.10.2014. Возможны изменения или дополнения.
Глава 4
(Воспоминания о событиях восьмилетней давности, 1999г.)
Анализы с утра я сдала одной из первых и теперь стояла возле регистратуры женской консультации, ожидая своей очереди. Несмотря на ранний час, в крохотном, унылом помещении образовалась толкучка, о причине которой я догадалась слишком поздно.
- Талончики закончились, - прогремело за окошком, едва от него отошла последняя счастливица - как назло, прямо перед моим носом. - Приходите завтра.
- Мне нужно сегодня, - попыталась возразить я. Уверенности в том, что моего мужества хватит на еще один день ожидания, у меня не было.
- Девушка, - хмыкнула рябая работница регистратуры, - тут всем нужно сегодня. А некоторым - еще вчера. И что? Количество специалистов ограничено, время приема тоже не резиновое. Вон в конце коридора платный гинеколог есть. Прием с восьми. Записывайтесь на удобное для вас время и приходите. Кто ж вам мешает, - и женщина снова уткнулась в бумаги, делая вид, что меня нет.
Кабинет платного гинеколога я нашла быстро. Угадать, где именно он располагался, не составило особого труда: новенькая дверь резко выделялась на фоне обветшалых стен. Ознакомившись с правилами приема, я вернулась в регистратуру и записалась на одиннадцать утра. И хотя сам прием не стоил баснословных денег, мои сбережения продолжали таять на глазах. Возможно, поиск работы придется начать раньше.
По улице я шла не спеша. До перемены оставалось минут двадцать, если не больше, и риск столкнуться нос к носу с прогульщиками пока был слишком высок. Нужно было дождаться начала русского и литературы, которые в нашем классе вела директриса, Светлана Петровна. Эту импозантную даму природа наделила завидным интеллектом, генеральской строгостью, пышными формами и громким голосом, который эхом бродил по школьным коридорам.
На крыльце никого не было, но я предпочла натянуть капюшон толстовки на голову и предусмотрительно засунула куртку в рюкзак. С этим у нас было строго. Попасть куда-либо дальше гардеробной в верхней одежде было невозможно. Да и сменку требовали. Поэтому с утра пришлось надеть тщательно помытые кроссовки.
Едва я зашла внутрь, как охранник, споривший о чем-то с грузной гардеробщицей бабой Машей, обернулся на звук захлопнувшейся двери. Я же свернула в противоположную от них сторону, надеясь, что никто не будет расспрашивать меня, куда я иду и почему не на уроке. Мне повезло. Их оживленная беседа оказалась важней моего появления.
Уже через минуту я стояла перед дверью с табличкой "Медпункт". Разжав левый кулак, я нервно провела вспотевшей ладонью вдоль джинсов, резко выдохнула и потянула ручку на себя.
- Здравствуйте, Галина Константиновна, - поздоровалась я, обрадовавшись тому, что внутри нет посторонних. Проверки манту закончились пару недель тому назад. Сейчас здесь велась по большей части бумажная работа и раздача "счастливчикам" направлений в тубдиспансер для повторных анализов.
- Заходи, Наташ. Я сейчас, - женщина продолжила заполнять чью-то карточку, так и не удостоив меня внимания. Лишь движения руки шариковой ручки стали заметно быстрее.
Я села на стул, приставленный вплотную к заваленному бумагами столу, и оглянулась вокруг. Даже среди лекарств мне чудился сладкий запах ванили, с которым Галина Константиновна практически сроднилась.
Когда женщина закончила писать и протянула мне ключи, я уже была спокойна как танк.
- Это от подъезда и внешней двери. Внутреннюю я всё равно не закрываю. Замок заедает. Поэтому она просто прикрыта. Ну а ключ от почтового ящика тебе без надобности. Я к вечеру подойду. Но ты меня не жди. Там в холодильнике есть суп и рис с рыбными котлетами, обязательно подогрей и поешь.
- Спасибо, - растерянно поблагодарила я, рассматривая связку в руке. Всё же я до последнего боялась, что Галина Константиновна передумает. - Я пойду тогда, Галина Константиновна. Мне еще домой надо зайти.
- Конечно, Наташ. Ты, кстати, анализы сдала? - ее вопрос застал меня у входной двери.
- Да, Галина Константиновна. До вечера, - попрощалась я и вышла в коридор. Там, прижав связку к груди, я, наконец, позволила себе расслабиться. Крыша над головой у меня будет. Да и о питании можно не беспокоиться. Зная Галину Константиновну и ее таланты, я могла поспорить, что скоро мой режим станет, если не идеальным, то показательно-образцовым.
Благодаря запасному выходу со стороны стадиона я выскользнула из школы незамеченной, наслаждаясь тем чувством облегчения, которое принесли мне звякающие в кармане куртки ключи. Но всё это оказалось временным. Чем ближе я подходила к женской консультации, тем сильнее потели ладони и громче билось сердце. От напряжения мой пустой желудок сжался до минимальных размеров, вызывая чувство тошноты.
Когда я, наконец, добралась до нужного кабинета, то выглядела настолько бледно и измученно, что цвет моего лица вполне соответствовал портрету любой беременной девушки, страдающей токсикозом.
- Здравствуйте! - я зашла в кабинет, где за рабочим столом сидела пожилая женщина явно советской закалки.
- Васильева? Проходи, одежду оставь за ширмой, - врач забрала у меня девственно чистую карточку. - В первый раз?
- Да.
Пока я раздевалась, на меня градом сыпались вопросы.
- Половой жизнью живешь?
- Нет.
- Когда последний раз цикл был? Регулярен? Продолжительность? Жалобы есть? -расспрашивала меня врач, заполняя карточку. Я едва успела отвечать.
- Нет, жалоб нет.
Врач отложила ручку в сторону и взяла одноразовые перчатки.
Все-таки хорошо, что в прошлом году я приходила сюда на осмотр с одноклассницами. И хотя зайти к врачу я так и не решилась, про пеленку и стандартный набор вопросов знала абсолютно всё, выслушав в подробностях все двенадцать историй - именно столько девочек было в классе помимо меня. Однако сейчас, садясь в гинекологическое кресло в первый раз в жизни, я размышляла не о женском здоровье. И даже не о том, что гинеколог будет делать, какие инструменты использовать, будет ли мне больно... Нет. Я судорожно пыталась придумать, как озвучить свою просьбу.
Увидев, что врач подошла совсем близко, я набралась смелости и выговорила на одном дыхании:
- Мне сказали, что в детстве меня изнасиловали. Проверьте, пожалуйста, плеву.
Врач, шокированная подобным заявлением, молча смотрела на меня, а я разглядывала висевший напротив плакат про беременность. А про себя повторяла лишь одно - только бы не расплакаться. Только бы не расплакаться. От стыда. От жалости к себе. От усталости.
- Обычно такие вещи не забываются, - со скептицизмом заметила гинеколог и отвернулась, чтобы взять инструмент, а мне вдруг захотелось ее задеть. Причинить боль. Сделать что угодно, лишь бы сорвать эту маску недоверия с ее лица. Что ей стоило ответить иначе? Или вообще промолчать. Глаза стало щипать, и я зажмурилась. Не хочу видеть. Не хочу слышать. Не хочу помнить. И знать того, чего не помню, тоже не хочу. Никогда не хотела. Но выкинуть из головы слова матери не могла, как и повернуть время вспять.
Послышался легкий скрежет металла. Нужно потерпеть. Совсем чуть-чуть. Вздрогнула, почувствовав холодный предмет внутри себя.
- Небольшие отверстия есть, но было что-то или нет, сейчас наверняка сказать нельзя. Слишком много времени прошло.
Неприятные ощущения исчезли. Женщина сняла перчатки и вернулась за стол, небрежно записывая что-то в мою карточку.
- Спасибо, - выдавила я из себя и поспешно слезла с кресла. Всё, что меня интересовало, я уже узнала.
Мой уход из кабинета больше напоминал побег. Я выскочила за дверь, не попрощавшись с врачом и напрочь забыв про пеленку. А уже на улице поняла, что бежать мне собственно некуда, да и сил больше не осталось. Даже на то, чтобы искать скамейку. Поэтому я присела прямо на ступеньки женской консультации, нервно взлохматила короткие волосы и прислонила голову к ржавым перилам. Перед глазами мельтешили прохожие, сливаясь в одно большое размытое пятно из-за непрошенных слез. Я украдкой вытирала их рукавом, злясь на себя, но они всё равно продолжали катиться вниз, к губам и подбородку. Соленые. Горькие. Когда рядом внезапно заиграла музыка, я не сразу поняла, что это мой телефон, и лишь с третьего раза ответила на вызов.
- Как кто? - изумилась девушка. - Бэмби! Мы же только вчера с тобой познакомились. Ты спишь что ли? В школу, значит, не пошла? Если так, то давай сюда в клуб. У меня для тебя предложение. Поторопись! Я жду! - протараторила Лизка и положила трубку, не оставив мне и шанса отказаться от встречи.
Я еще с минуту растерянно смотрела на телефон, как будто спрашивая его, зачем я Лизке. И за размышлениями сама не заметила, как слезы высохли, а на смену напряжению пришло здоровое любопытство.
Когда через полчаса я зашла на парковку клуба, возле входа меня встретил Сан Саныч с метлой в руке. Следуя его подсказкам, я нашла черный вход и поднялась на второй этаж. Там, в коридоре ориентироваться стало значительно проще: я просто шла туда, где на всю громкость играла музыка. Остановившись перед стеклянными дверьми в полный рост, я наблюдала за Лизкой.
Я бы соврала, сказав, что не хотела бы оказаться на ее месте. Там, в пустом зале. Лишь я, музыка и эйфория. Да-да, та самая эйфория, которую испытывает поэт, склонившийся над листом белой бумаги в порыве вдохновения. Лизка могла творить. А я... я нет. Мы стояли по разные стороны этого хрупкого мира, вход в который мне был заказан. Поэтому заглушив в себе ностальгию о прошлом, я аккуратно постучала и зашла внутрь. Лизка приглашающе махнула рукой в сторону пары кресел, стоявших у столика, и как ни в чем не бывало продолжила растяжку. Устроившись, я получше осмотрела зал и поняла, что мне здесь нравится. Очень. В каких-то нюансах, мелких штрихах он ощутимо отличался от привычного для таких мест интерьера. Располагал к себе, был уютнее что ли.
- Ну и взгляд у тебя!
Лизка шла в мою сторону и понимающе улыбалась.
- Какой? - не удержалась я.
- Голодный, - пояснила девушка и, присев в соседнее кресло, стала натягивать гетры. А я промолчала. Что толку возражать, если поймали с поличным?
С минуту мы сидели в тишине, пока ее не нарушила Лизка:
- Догадываешься, почему я тебя позвала?
Вот он, момент истины. Я отрицательно мотнула головой.
- Я хочу, чтобы ты вернулась к танцам, - сказала девушка со всей серьезностью, и из моей груди непроизвольно вырвался смешок.
- Прости, а какое лично тебе до этого дело? - в альтруизм я не верила.
- Скажем так, у меня свой шкурный интерес, - призналась Лизка и искренне улыбнулась, продемонстрировав на щеках милые ямочки. - Сразу говорю, танцевать я предлагаю не просто так.
- Стриптиз не танцую, - выдала я, не сводя с нее пристального взгляда.
Лизка недоуменно посмотрела на меня и вдруг прыснула от смеха:
- Скажешь тоже! Для этого в клубе профессиональные танцовщицы есть.
- Тогда зачем? - продолжала допытываться я.
- Для дипломной, - просто ответила Лизка.
- Дипломной? - мне показалось, что я ослышалась.
- Да, обычной дипломной работы по психологии, - терпеливо продолжала Бэмби. - Я хочу разработать курс психологической реабилитации для женщин и девушек с... скажем, с непростыми судьбами. И курс будет основан на танце.
Я откинулась на спинку кресла и молча посмотрела на Лизку. Мне вдруг показалось, что я вижу ее в первый раз.
- И к девушкам с какой судьбой ты отнесла меня? - поинтересовалась я, не без ехидцы, старательно скрывая свое волнение. Неужели все мои проблемы настолько очевидны?
Но Лизка снова меня удивила.
- Честно? Не знаю, - развела руками она. - Но что-то мне подсказывает, что я не ошиблась с выбором. Надеюсь, что в случае согласия ты сама нам обо всем расскажешь.
- Нам? - переспросила я.
- Да, на занятия будут приходить еще две молодые женщины, Ольга и Катя, но танцевальной школы за их плечами нет.
- Ясно, - хотя до ясности было еще очень далеко. - И сколько времени на это уйдет? Месяц, два, три? - пыталась угадать, уже представляя себя возле станка, пусть хоть на пару месяцев.
- Три года, - огорошила меня Лизка. - Я хочу сделать всё за три года. Всё это время зал будет свободен для посещений. Более того, - добавила она и выжидающе замолчала, - когда тебе 18 исполнится?
- Пятнадцатого!
- Замечательно! - Лизка чуть ли не захлопала в ладоши от радости. - Тогда как ты смотришь на то, чтобы поработать в клубе?
- В клубе? Кем? - решила уточнить я, памятуя о казусе со стриптизом.
- Гардеробщицей. На тебе только прием и выдача вещей. Если нужно, вызов такси. О внешности не беспокойся. Тебя никто не узнает. Обслуживающий персонал клуба будет исключительно в масках. А за безопасность у нас отвечает Сан-Саныч. С ним можно ни о чем не беспокоиться. Да и ребята на входе защитят, если что. Там же смежные помещения.
- По всем денежным вопросам - не ко мне. К брату и в бухгалтерию. Но думаю, тебя устроит. И еще, Наташ. Я не хочу, чтобы работа и проект мешали друг другу. Поэтому даже если ты, проработав в In/Out, решишь уйти, не забрасывай, пожалуйста, проект. Он для меня слишком важен.
- Хорошо, - в целом идея проекта мне нравилась. - Сколько времени у меня есть, чтобы подумать?
- А много надо? - скисла Лизка.
И я сжалилась:
- Не думаю. Скорее, решить организационные вопросы.
О том, как я буду совмещать ночную работу с учебой в вузе, думать пока не хотелось. Как не хотелось думать и о реакции Галины Константиновны, сообщи я о месте своей предполагаемой работы. А ведь трудоустройство скрыть не получится. Возвращаться домой придется поздно. Наверное, все эти сомнения мгновенно отразились на лице, так как в мои размышления беспардонно влезла Лизка.
- Что тебя беспокоит? - спросила она прямо, решив не ходить вокруг да около.
А я просто не знала что ответить. Ведь как бы мне ни хотелось этого признавать, события последних дней опережали мою собственную готовность к ним. Хотела ли я найти работу? Очень. Но даже не помышляла о месте гардеробщицы в ночном клубе. Мечтала ли танцевать? Больше всего на свете. Однако сейчас, поймав золотую рыбку за хвост, я поняла, что дома нет аквариума, и боялась, что она сорвется с крючка. Но больше всего меня страшила мысль остаться без крыши над головой, променяв шило на мыло. Признаваться в этом кому-либо мне не хотелось, но я прекрасно понимала, что новым работодателям с их связями найти подходящий мне вариант будет легче.
- Мне придется искать другое жилье, - осторожно начала я, прощупывая почву. - Вариантов пока нет.
- И это всё? - поинтересовалась Лизка таким голосом, будто ожидала от меня длинного списка причитаний. - Это решаемо. Дай подумать. - Бэмби откинулась на спинку стула и посмотрела на меня, чуть наклонив голову набок. - Ты сможешь ужиться в одной квартире с другим человеком?
- Зависит от человека, - состорожничала я. Такого опыта у меня не было, и по правде говоря не особо хотелось. - Но врать не буду. Со мной непросто, - и немного подумав, добавила: - Очень непросто.
- Ну, вот со мной, например, смогла бы? В одной квартире, но в разных комнатах?
Я представила, что рядом со мной все время кто-то будет. На работе, дома. Особенно дома. Это будет тяжело. Некомфортно. Сколько я выдержу? День, неделю, месяц?
- Не знаю. Возможно.
Лизка лишь на мгновение нахмурилась, но потом, словно соглашаясь, кивнула.
- Ну а попробовать ты согласна?
- С тобой? - все еще сомневаясь, спросила я.
Лизка снова кивнула и выжидающе посмотрела на меня.
А я уже взвешивала в уме все "за" и "против". Честно говоря, никогда не была везучей и не выигрывала в лотерею. Автобус зачастую отъезжал от остановки прямо перед моим носом, а машины в дождь щедро обливали водой из луж. И это аномальное везение - с работой и жильем - казалось подозрительным. Сразу появились вопросы.
- Оплата?
- Коммунальные пополам. А за аренду ничего не надо. Это квартира моих родителей. Они оставили ее нам двоим, но брат предпочитает жить отдельно, хоть и поблизости. Поэтому большая часть трешки пустует. Одну комнату вполне можешь взять себе ты. Ключи есть только у брата и меня. Поэтому нежданчиков не будет. Питаться можно совместно или раздельно. Но, если честно, разрываясь между учебой и работой, будет хорошо, если ты вообще будешь успевать поесть. По себе знаю.
Про гостей я спрашивать не стала. Сама приводить никого не планировала, а кого будет приглашать к себе Лизка - меня не касалось. Хозяин - барин.
- Бэмби, почему ты мне помогаешь? - спросила я в лоб, чуть наклонившись вперед. - В добрых самаритян я не верю, прости. И в то, что дело только в проекте, тоже.
- А зря, дело на самом деле в проекте. Точнее в его истоках, - девушка как-то ссутулилась и отвела взгляд. - Но это личное. Если ты не доверяешь, давай пропишем условия проживания в пункте трудового договора. Согласна? - Лизка, наконец, посмотрела мне в глаза.
- Хорошо, - согласилась я. - Когда можно будет заехать?
- Да хоть сегодня. Так даже лучше будет. Ты тогда с вещами прямо сюда приходи. Кстати, тебе есть в чем заниматься?
Я вспомнила, что действительно выросла из своей старой одежды для танцев.
- Нет.
- Тогда заодно подберем тебе что-нибудь на время. Барахла здесь полно, - Бэмби выразительно посмотрела на расположившийся за моей спиной шкаф. - До шести управишься?
- Наверное. Может, и раньше успею.
- Отлично! Тогда буду ждать тебя здесь. Если что, звони.
Я скользнула взглядом по станку, к которому направилась Лизка. До сих пор не верилось, что скоро я окажусь там же. И захотелось как можно быстрее приблизить это мгновение. Я поднялась с кресла, разминая чуть затекшие ноги, и, бросив последний взгляд на девушку, спустилась вниз.
Первым делом я решила сходить домой, чтобы забрать вещи. Не сказать, чтобы их было много. Но по мелочам набралось бы. К моему счастью, матери дома не оказалось. Предположить, куда она ушла и когда вернется, я не могла. Однозначно не хотелось искушать судьбу, оставаясь в квартире слишком долго, поэтому мои действия напоминали военные сборы. Я брала минимум одежды, решив при необходимости докупить недостающее с будущей зарплаты. В том, что ее размер меня устроит, я почему-то не сомневалась. Следом за одеждой в чемодане, оставшемся от поездки в Англию, оказались тетради, книги, предметы гигиены, личные документы и большой старый фотоальбом. Еще с Йемена. Я периодически заглядывала в него, чтобы напомнить себе, какой я была раньше - улыбчивым солнышком, собирающим каури и рисующим цыпленка в берете на океанском песке. Я не удержалась и открыла альбом, перелистывая страницы с фотографими. Взгляд зацепился за новогодний стол, вокруг которого мы сидели вчетвером, всей семьей. За праздничные плакаты, нарисованные мамой по просьбе оргкомитета. Яркие краски, улыбки, тепло. Но это было давно. Слишком давно.
Я захлопнула альбом и осмотрелась вокруг. Брать что-либо еще из этой квартиры мне не хотелось. Я не любила ее. Не любила с того самого дня, когда несколько ментов пытались выломать входную дверь, за которой испуганно плакала девочка. А родителей не было. Дверь осталась цела. Психика не очень. Извинений не последовало. А виной всему притон, который, как оказалось позднее, располагался в квартире до нашего переезда. Да, я не любила ее. Никогда.
Поэтому когда, стоя на пороге, я оглянулась назад, мне не было грустно. Я положила на обувную тумбу записку для матери, в которой предупреждала, что ухожу жить к Сергею, который якобы согласился меня приютить, и вышла, ни о чем не жалея. Пусть в моей новой жизни будет всё что угодно, кроме сожалений.
Уже на улице я подумала, что идти в школу с чемоданом - неудачная идея, и решила сперва отвезти вещи в клуб. Благополучно сдав свой незамысловатый багаж из прошлой жизни на руки Сан Санычу, я поспешила в школу, чтобы вернуть ключи. Я боялась, что Галина Константиновна просто так не отступится и постарается выпытать у меня, почему всего за несколько часов мои планы столько кардинально поменялись. Ведь даже мне самой это до сих пор казалось невероятным. Однако всё прошло на удивление спокойно. Медсестра взяла с меня обещание сообщить ей точный адрес, дать номер телефона и навещать по мере возможности и наличия времени.
В клуб я приехала в начале пятого, чем несказанно обрадовала Лизку, которая, отправив меня к бухгалтеру, принялась вытаскивать обувь и одежду из шкафа. Я вернулась к ней спустя полчаса в смешанных чувствах. С одной стороны меня приятно удивила предложенная зарплата, с другой - бюрократический список того, что предстояло сделать, пугал. От оформления трудовой книжки до медицинских анализов. Лизка ободряюще улыбулась.
- Ничего, справишься. Зато я знаю, как поднять тебе настроение, - она загадочно улыбнулась и вытащила из-за спины пакет с вещами. - А ну-ка примерь. Надеюсь, с размером балеток я не ошиблась. 37-й?
Я молча кивнула, вытаскивая из пакета вещи. На самом деле у меня был 36-й, но расстраивать Лизку, даже в таких мелочах, совершенно не хотелось.
- Раздеться можешь вон там, - Бэмби указала на стоявшую за шкафом ширму.
Я скрылась за ней и стала неспешно переодеваться. Нет, я не смаковала момент с нездоровой извращенностью. Просто выданная мне одежда сильно отличалась от той, к которой я привыкла в детстве. Да и худенькой девочки в купальнике и лосинах больше не было. С поверхности зеркала на меня серьезно смотрела молодая девушка с не до конца сформировавшейся фигурой. Вместо купальника появилась черная майка, а на смену лосинам пришли темные брюки свободного кроя. Не было наспех сделанной гульки, из которой то и дело норовили вылезти шпильки. Лишь бодрый ежик, из-за которого я еще больше походила на пацанку.
- Что? Ощущение, как будто первый раз себя видишь? - усмехнулась Лизка, с интересом разглядывая меня в зеркале. - Привыкай. Твой внутренний мир за эти годы наверняка сильно изменился, а тело - лишь отражение. Поэтому сейчас тебе нужно заново знакомиться с самой собой, как бы абсурдно это ни звучало. И поверь мне, непривычная одежда - это самое малое из зол, - чуть более мрачно добавила девушка.
Я слушала Лизку вполуха, а сама размышляла над тем, нравится ли мне то, что я вижу. И чем дольше я всматривалась в свое отражение, тем острее становилось чувство отторжения и неприятия. Я не хотела быть... такой.
Бэмби был права. Нужно было начинать сначала. Я скосила взгляд на девушку, но та уже торопилась к выходу, натягивая на ходу куртку. В проеме она задержалась.
- Я к брату загляну на полчасика. А ты пока в шкафу поройся. Подбери себе музыку под настроение. У меня, кстати, неплохая коллекция, - похвасталась девушка и лукаво подмигнула. - Ты точно оценишь. И разомнись, как следует. Как вернусь, сообразим что-нибудь на двоих.
Лизка ушла, а я, хоть и промолчала, по достоинству оценила ее тактичность. Разминаться и танцевать перед ней - вот так сразу - я бы постеснялась. Не желая терять ни минуты, я открыла дверцу и едва не присвистнула. Сверху донизу шкаф была забит компакт-дисками - от Чайковского и Рахманинова до сборников новейших хитов. Я пробежала взглядом по полкам, прислушиваясь к себе. Под настроение, значит... Взгляд зацепился за последний альбом Enigma, и я хотела было уже вытащить этот компакт-диск, когда моим вниманием завладел всё тот же постер, что висел на входе в клуб. Две маски. Трагедии и комедии. И я вспомнила почти забытую хореографию на Come Undone, поставленную когда-то нашим хореографом в честь юбилея городского драматического театра. Я помнила, что у Лизки эта композиция была. Значит, далеко она ее не убирала. Отыскав Duran Duran, я в предвкушении поставила песню на replay.
Танцевать без разминки я не собиралась. Просто встала в центре зала и, закрыв глаза, попыталась вытащить из памяти обрывки воспоминаний. Движения рождались с трудом. Тело слушалась плохо, словно и не мое вовсе. Не знаю, сколько я провозилась, шаркая ногами по полу и делая неуклюжие, как мне казалось, пасы руками, но песня прозвучала уже раз десять, не меньше. Мне удалось вспомнить едва ли половину хореографии, когда внезапно из-за спины раздался Лизкин голос:
- Для импровизации больно уж схематично, - прокомментировала она, бросая куртку на кресло и снимая обувь. - Что-то из старого репертуара вспоминаешь? - поинтересовалась, одаривая меня улыбкой.
- Да, маски с плаката навеяли, - зачем-то попыталась оправдаться я. - Эту хореографию ставили на юбилей одного театра.
И я рассказала Бэмби о той постановке, флуоресцентных перчатках и масках, которые привели меня в восторг много лет тому назад. Какого же было мое удивление, когда моя на первый взгляд бредовая идея зацепила Лизку даже сильнее, чем меня.
- Наташ, это же готовая фишка! Понимаешь? - воскликнула она. - А что если мы ее на открытие бабахнем? - затараторила она, смотря на меня горящими глазами. - Я брата уговорю. А если прокатит на открытии, можно и потом использовать. По праздникам, например.
- Подожди, Лиз, объясни нормально, про какую фишку ты говоришь?
- Я говорю, давай мы с тобой этот танец поставим на открытие клуба. Найдем перчатки, удобные маски, чтобы не слетали. Подсветку организуем, а?
- Про выступления на публике речи не шло. Мы так не договаривались, - возразила я, но остудить энтузиазм Бэмби оказалось не так просто.
- Да, не договаривались. Но считай это моей личной просьбой. Понимаешь, этот танец... он идеально отражает суть моего проекта и название клуба.
- Кстати, - перебила я ее, - всё хочу у тебя спросить, почему In/Out?
- А я думала, что ты сама догадаешься. Всё просто, Наташ. Ты ведь английский знаешь?
- Да.
- Ну так вот. Мы с братом и его лучшим другом захотели создать такое место, в котором человек мог бы полностью раскрыться. Без стеснения и страха перед мнением окружающих. Место, в котором можно танцевать как душе угодно. Хоть вращаться на одном месте, если тебе это нравится.
Я с сомнением уставилась на Лизку. Вроде умный человек, а верит в утопию.
- Знаешь, в теории всё звучит замечательно, - скептически заметила я. - Но на практике вряд ли что-то получится. Если только народ на веселе будет или под чем потяжелее.
- Потяжелее не будет, - немного резко ответила Лизка. - Попытки, конечно, предпримут. Поэтому если ты увидишь или услышишь что-то подозрительное, сразу говори Сан-Санычу. Ясно? Сама не лезь! Эти и припугнуть могут или что похуже. Сан-Санычу скажи. У нас с ними личные счеты, - всё это было сказано таким тоном, что даже меня пробрало. Бэмби нервно поправила кольцо на левой руке, собрала волосы в конский хвост и предложила размяться.
Через час мы уже ставили новую версию танца масок, споря до хрипоты и обсуждая нюансы хореографии и ее послания. Я понимала, что следующие недели будут хуже каторги, что с таким раскладом рискую завалить экзамены, если не выпускные (где учителя могли на многое закрыть глаза), то вступительные. Понимала, что будет тяжело. Но, черт возьми, впервые за многие годы я чувствовала себя абсолютно счастливой.