Он никогда не видел моего лица, однако, мгновенно узнал меня среди бесцветной, туманной толпы промозглого, осеннего утра. Некоторое время, соблюдая рамки приличия, он вертелся по сторонам, будто искал человека в черном пальто и шляпе - так я себя описал при телефонном разговоре. Я уже давно отвел взгляд и наблюдал, как дворник метет почерневшие, мокрые листья. Краем глаза я заметил несколько неуверенных шагов в мою сторону. Отсутствие реакции с моей стороны вызвало недоумение, он остановился и осмотрелся кругом, видимо подозревая себя в ошибке. Я почувствовал, как нити, которыми мы себя связали, общаясь намедни по телефону, упрочнились; свидание уже состоялось, и даже если бы мы теперь разошлись в разные стороны, так и не перемолвившись ни единым словом, наши жизни уже перестали бы существовать в прежнем виде - и не важно, изменилось бы что-то в повседневности нашего бытия, или нет.
Я тянул время. Не знаю, почему. Возможно, из-за специфики встречи. Возможно, моя природная осторожность нашептывала мне что-то, ведь такие дела на улице не решаются - незаконные психотропные вещества - дело тонкое, требующее особого внимания и отношения. Но, увы, природа дала о себе знать, я почувствовал, как свело желудок. И серое, сотканное из грязи, небо опрокинулось на меня, человеческие лица превратились в маски, а когда мимо прошли школьники, с рюкзаками на спинах, болтали, шутили - я вдруг выдал себя, надавив пальцами на виски. Он мигом очутился около меня, а я вспомнил студенческие годы. Однажды меня застукали в туалете с сигаретой. Послышался звук спуска воды, открылась дверца кабинки - декан. "Куришь"?, спросил он, застегивая молнию на брюках. Звук змейки оказался на удивление звонок. В заплеванное стекло я наблюдал бесконечный океан металла - мануфактуры вырабатывали жизнь, хотя, все это ерунда - никакой жизни не осталось, ускользнула, шельма, только пятки засверкали..."Сколько мы уже здесь?", спросил я декана, а тот ухмыльнулся, поправил галстук, и вышел из туалета, скрипнув расшатанной дверью.
И еще. В детстве, все как будто светлее. Просыпаешься утром, солнце заливает дом, и запахи отчетливее; все кругом словно опыляет тебя новизной, и паркет залит солнечной водой, и пахнет пылью. "Почему, ну почему ты этим так интересуешься?", спрашивает меня мама, "это ведь не мороженое, и не леденец". Моя комната с годами опустела. Как бы мне хотелось вернуть то время, сохранить воспоминания, что по крупице отнимает у меня настоящий, глупый мир. "Тебя скоро отправят в пансионат", говорит декан, присаживаясь на край стола. Звонит телефон. Он прижимает трубку к уху, а я смотрю на красоту за окном, сердце застывает от счастья - несколько человек в шлемах и термоизоляционных костюмах разгружают грузовик - там какие-то книги, "там книги приехали", говорю я декану, когда тот заканчивает разговор. "Вы обо мне сейчас разговаривали?". "А ты сам не слышал...ах да...еще чего, великой важности человек нашелся...", говорит декан и, пританцовывая подлетает ко мне, обнимает за талию и выпроваживает из кабинета. "Тебя отправляют в пансионат". Я пожал плечами, поцеловал ему руку, и пошел прочь по сумрачным, холодным коридорам школы. Говорили, что в пансионате... говорили, там ... что там есть... а почему номера на дверях классных комнат разбросаны, так ведь и с ума можно сойти, 73, 1, 2, 116, 3, 84...?
Я очнулся от воспоминания, схватил его руку и с силою тряхнул. "Пойдем", сказал он, "здесь не безопасно". Мы двинулись вниз по магистрали. Свинцовый воздух смешивался с изморосью и человеческим дыханием. Тротуар оказался слишком узок, и скоро незнакомец уже шел у меня за спиной. Я не чувствовал его взгляда, еще чего, великой важности человек нашелся... Ненавижу эти прожилки тротуаров, где людям приходится выстраиваться в шеренги и тянуться змейкой вдоль транспортного прострела; мимо проносятся автомобили с воспитателями, расшвыривая их по городским школам. "Этот мир кто-то не достроил, ошибка в конструкторских документах, изначально, на первой же стадии монтажа, все пустили на самотек...", гнусавит мне в спину незнакомец. Мы свернули в переулок. Здесь гораздо просторнее, меньше людей, лиц, взглядов. Мы сбежали по разрушенной лестнице, едва удерживая равновесие, прошли несколько подворотен, и очутились на какой-то странной терассе перед частным коттеджем. "Здесь я жил когда-то", сказал незнакомец, и я, наконец, обратил внимание на его лицо, смуглое, вспотевшее, изъеденное морщинами. Под капюшоном он напоминал человека, который любит гулять под дождем. "Господи, когда же мы успели стать такими чужими?", подумал я, глядя себе под ноги, удивляясь, как это асфальт может так потрескаться; черные прожилки покрывали его паутиной, а мы вдвоем - как пауки.
Он достал из кармана пузырек с таблетками. Я облизал пересохшие губы, расплатился. "Хорошо здесь было бы жить", сказал незнакомец, указав на коттедж. За металлическими прутьями, сквозь ледяную дымку, я рассмотрел дворик, устланный мокрым, желто-коричневым покрывалом из листьев, старый, полуразрушенный фонтан, скамейку и качели. Было еще что-то, только... "Ты же сказал, что здесь жил...", сказал я незнакомцу. Он сильнее закутался в плащ. "До свидания", был его ответ, и тело его, черное и хрупкое, истончилось в тумане. Я откупорил крышку и разом опрокинул в рот несколько таблеток. Некоторое время держал их под языком, предвкушая сладостный момент избавления. Я наполнил легкие влажным воздухом, проглотил таблетки и посмотрел на часы - через десять минут... Нужно успеть добраться до дому. Я подошел поближе к ограде, за которой вычерчивался коттедж, взялся за металлические прутья, прищурился. Захотелось подробнее разглядеть, как и что, возможно, здесь мои новые друзья, возможно, меня впустят. Я прижал лицо к ледяным прутьям, так и стоял некоторое время. Странная переменчивость прокралась сюда, будто на двор опустилось серое облако. Фонтан, песочница, качели, засыпанные листьями клумбы, все вдруг исчезало, заволакивая взор грязной пеленой, то внезапно вспыхивало в каком-то неясном, тусклом свете. Окна глядели на меня, словно пустые, черные глаза. Я всматривался в туман, надеясь заметить признаки жизни, и моя никчемная надежда, закравшаяся в душу мелкой воровкой, точно так же, на ощупь, выбиралась назад.
И вдруг, стекла сверкнули светом, я прищурился - солнце показалось из-за туч, выливая во двор золото, и я разглядел все, веранду, домик для прислуги, качели...и еще, могильное надгробие. Словно озарение. И все исчезло, все погрузилось в туман, и опять лишь скелеты - песочница, спортивная лестница, ничего не разглядеть...ничего... то есть, может, мне почудилась эта могила, может, это все из-за солнца, такого теплого, дарящего жизнь...
Я развернулся и пошел, чуть покачиваясь, обратно к магистрали, мысли роились в голове, жалились, словно пчелы. "С чего бы это?", спрашивал я себя, "вроде на ближайшие два с лишним года солнечной погоды не передавали, а тут - целых несколько секунд...столько разочарования, никто не успел подготовиться, представляю, какие беспорядки начнутся со злости...". Я осторожно огляделся по сторонам - не следит ли кто за мной. Осторожно ступая, двинулся вдоль заброшенного завода, нырнул в пасть подворотни... И вдруг - крики! Несколько человек пролетели мимо. Я прижался к кирпичной стене, думая переждать, пропустить преследователей. Однако, дело принимало более серьезный оборот, беглецов оказалась целая стая. Здесь были и дети, и даже собака, наверняка домашняя, она не отставала от своего хозяина. Живые, неразличимые во мраке фигурки со свистом проносились мимо, одна из них крикнула мне мальчишеским голосом:
-Это тебя тоже касается! Беги, идиот...!
И я побежал. Спотыкаясь, перелетая через лужи. Я не видел своих преследователей, но чувствовал их дыхание, слышал, как они лязгают зубами у меня за спиной. Посреди мелькающих окон, мусорных баков, рваных подъездов, я вспомнил, как по узкому тротуару за мной шел незнакомец; спустя несколько минут он продаст мне то, без чего мне не жить. Я нагнал какого-то паренька, того, что с собакой, он на бегу хмуро покосился на меня.
-Что случилось? - спросил я, не останавливаясь и едва переводя дыхания.
-Нас травят..., - крикнул он.
Я посмотрел вперед, все качалось кругом, дома, дворовые магазины, пустые скамейки у подъездов, гаражи, все закрутилось каруселью, и уже не выбраться было из этого водоворота. Я бежал, падал в грязь, бился об углы домов, и все мне казалось, что остаюсь на месте, что расстояние между мной и преследователями уменьшается, и будь у меня в распоряжении даже реактивный автомобиль, не уйти мне от них, ни за что...
-Затравливают...! Сволочи! Как зверей...! - ожесточенно прокричал парень, как будто сетуя на то, что слова его не произвели должного впечатления. А потом всхлипнул, и тихо, задыхаясь, спросил. - Что же делать?
Мы бежали молча несколько секунд.
-Солнце? - спросил я прерывисто.
-Да, - ответил парень.
Когда раздались выстрелы, он закричал, отчаянно, со слезами в глазах. Я почувствовал, как начинают действовать таблетки, все кругом взметнулось вверх, млечные видения захватывали меня. Я пожалел о своем нетерпении. Неужели я надеялся за те несколько минут, пока вещество всасывается в кровь, добраться до дому? Парень исчез в бесконечных городских извилинах. Я почувствовал, как ноги мои слабеют, губы распухают в улыбке...
Вдруг, прямо над ухом - пугающий щелчок затвора, хруст перезарядки. Выстрел. Закладывает уши. Я падаю на землю. Кирпичная труха осыпается на голову. Ползком добираюсь до какой-то подвальной бреши, здесь все засыпано землей и мусором, я исчезаю в грязной, сырой темноте. В куске света над головой вижу мелькающие тени, слышу тяжелый, молчаливый град шагов. Я лежу, не двигаясь. Глаза открыты. Вслушиваюсь в барабанный бой - это мое сердце. Страх пули очистил ум. Во рту пересохло. Смерть только что посмотрела на меня.