Аннотация: И вообще Пётр сильно изменился за последнее время: бросил кварцевать спальню по четыре раза на день, вышел в люди. После кварцевания у Василия долго болела голова, а от сидения дома он начинал дичать, и часто разговаривал сам с собой.
Вокруг Петра витало постоянное облако из смеси запахов спирта и ландыша - именно такой аромат источали его любимые дезинфицирующие салфетки, которыми он всё тщательнейшим образом протирал. Микробу Василию нравился этот запах. Он уже давно жил на Петре, и помнил и другие моды. Особенно ему запомнился запах "Парижский вечер". Название было очень точно подобрано: было полное ощущение, что наступил вечер долгого жаркого дня, весь Париж усиленно потел, и вот сверху всё это амбрэ слегка украсили каплей дорогих духов, ну просто вишенка на тортике. Василий терпеть не мог этот ужасный запах, так как был довольно-таки чистоплотным микробом. Его радости не было предела, когда мода на всё европейское исчезла, и появились эти скромные салфеточки, ландышевые.
И вообще Пётр сильно изменился за последнее время: бросил кварцевать спальню по четыре раза на день, вышел в люди. После кварцевания у Василия долго болела голова, а от сидения дома он начинал дичать, и часто разговаривал сам с собой.
А в прошлое воскресенье Пётр познакомился с девушкой. Василию девушка тоже понравилась: на ней были весьма и весьма симпатичные микробики, которые выглядели вполне дружелюбными. Расстраивало только, что Пётр сел поодаль и принялся натурально страдать: вытащил свои любимые салфетки и начал всё обрабатывать. Девушке это показалось более чем странным: сначала она заинтересовалась новым парнем в компании, но её интерес мгновенно улетучился.
Близились выходные. Пётр отказался от приглашения друзей. И даже включил кварцеватель на всю катушку. Микроб Василий свалился с головной болью. После кварцевания Пётр почему-то передумал и переоделся. Потом снова натянул пижаму. Солнце спешно садилось. А Пётр никак не мог решиться. Микроб Василий попробовал его убедить, но как он ни орал, ни прыгал, ни щипался, результата не было: Пётр оказался слишком толстокожим. Но вот, наконец, Пётр переоделся в свой единственный выходной костюм, и решительно вышел.
Когда Пётр пришёл к друзьям, все давно уже наелись и напились, и сидели на диване и болтали. На столе лежало одинокое яблоко. Девушка тоже была там. Она улыбнулась Петру, протянула яблоко и спросила: "Будешь?". Пётр посмотрел на яблоко и спросил: "А оно мытое?". Девушка кивнула. Пётр взял и укусил яблоко.
Микроб Василий заёрзал в радостном предвкушении: "Если он осмелился есть яблоко без дезинфекции, может, он начнёт касаться людей, отвечать друзьям на рукопожатия?". И тут Василий едва не задохнулся от внезапно посетившей его мысли: "А, может, у Петра даже случится первый поцелуй?" Пётр тоже думал об этом. И так же сильно, как Василий, волновался.