- Знаешь, мне по утрам как-то не до Фэн-Шуя, - потянувшись, он широко зевнул и привстал с кровати. Утро и в самом деле выдалось на редкость туманным - вчерашнее бурное пиршество давало о себе знать тупой головной болью и слипшимися в мутный комок ресницами. Продрав глаза, он досадливо поморщился и отправился в ванную.
Что связывало этих двоих, кроме идиотских имён? Его звали Плутархом, её - Аполлинарией. Он был невысоким, коренастым, с тяжёлым подбородком и длинными тёмными волосами. Она - напротив, худощавая нескладная блондинка с глазами чуть навыкате и пухлой нижней губой.
Пожалуй, только идиотская фамилия. Они жили вместе уже около полугода, и Аполлинария могла вполне считать себя вправе зваться Низкостартовой. Девичья же её фамилия была Шугоруппова - именно так, с двумя "П".
Аполлинария была давно и безнадёжно беременна. Как она уверяла, от Плутарха, невзирая на то, что половая её жизнь была бурной и насыщенной, и определить авторство отпрыска, обречённого носить гордое отчество Плутархович - не представлялось возможным. Впрочем, речь пойдёт не о нравственном облике бедняжки Аполлинарии, а о взаимопонимании полов.
Плутарх выдвинулся из ванной, лохматя шевелюру грязноватым махровым полотенцем.
- Завтрак готов?
- Какой ещё завтрак? - невозмутимо парировала Аполлинария, полируя пилочкой неровно обгрызенные ногти.
Плутарх демонстративно вздохнул - вопрос про завтрак он задавал каждое утро и каждый раз ответ на него варьировался от "Сам готовь!" до "Какого хера ты меня об этом спрашиваешь!" - в зависимости от погоды и настроения Аполлинарии.
Плутарх хотел было заикнуться о том, что в холодильнике - шаром покати, но смолчал. Посыпал солью кусок хлеба, вытер пальцы о скатерть. Кофе варить не хотелось, и он запил хлеб водой из-под крана. Поморщился - давний гастрит давал о себе знать.
- Купишь сигарет? - капризно протянула претендентка на роль его будущей супруги.
- Ты же не куришь... - Плутарх застыл на месте, не успев натянуть футболку.
- Завтра начну. - объявила Аполлинария.
Пожав плечами, Плутарх втиснулся в брюки и покинул квартиру.
Ни на какую работу он не собирался, в его планах было посещение любовницы Аделаиды, которую он почитал за незамысловатое имя и грудь четвёртого с гаком размера.
Стоя на её пороге, он вспомнил, что забыл почистить зубы и ботинки.
Дверь распахнулась внезапно, и сквозняк задрал подол халатика Ады так высоко, что Плутарх непроизвольно содрогнулся. Ему никогда не нравился целлюлит на женских бёдрах. Ада кокетливо прикрыла открывшееся ладошкой и пригласила гостя войти.
Она, как обычно, делала вид, что приход Плутарха был для неё неожиданностью, несмотря на то, что он приходил к ней каждый вторник. Ада была безупречно накрашена, чисто вымыта и благоухала средством для удаления волос.
Притворство любовницы начинало раздражать Плутарха. Он зашёл, не здороваясь, и направился на кухне. Завтрак, как он и ожидал, был готов и стоял на плите. Сняв крышку со сковородки, он выловил пальцами котлету и принялся завтракать. Ада смотрела на него, прислонившись к дверному косяку в, как ей казалось, сексуальной позе.
Плутарх доел котлету, отпил заварки из чайника и вытер жирные руки о футболку.
- Я к тебе поговорить пришёл.
Сердце Аделаиды сперва замерло, а потом заколотилось быстро-быстро, скатываясь куда-то вниз. Он пришёл сказать ей, что любит! Любит её! Что готов бросить свою мымру и остаться с ней! Что готов жениться на ней так скоро, как она только согласится... Но стоит ли ей соглашаться столь опрометчиво? Может, стоит помучить его ожиданием? Изобразить из себя неприступную недотрогу? Или нет... Броситься ему на шею, чтобы он подхватил её на руки и закружил по комнате...
Плутарх подошёл к ней, и она счастливо заулыбалась.
"Улыбается..." - встревоженно подумал Плутарх, - "Значит, догадывается о том, что я хочу занять у неё денег. Чёрт, зачем я столько наговорил ей о том, что собираюсь купить мотоцикл...Может, не стоит ей пока говорить? Начну издалека... А потом уже попрошу дать мне в долг."
Плутарх застыл в нерешительности в паре шагов от Ады. Та вопросительно глянула на него из-под полуопущенных ресниц.
- Знаешь... Мы с тобой давно знакомы, и я подумал...
"Точно женится! Иначе он не заговорил бы об этом. Чёрт, какое же платье мне подобрать? Что, если то, из салона напротив библиотеки? Я на него давно посматриваю, оно мне так пойдёт! А если он сам позаботился о моём наряде? Тогда мне надо сходить в парикмахерскую и на маникюр..."
- Я подумал, ты мне не откажешь...
"Ой, а что, если он решит, что я ветренная и легкомысленная? Надо попросить у него времени на раздумья... А сама пока закажу торт и лимузин. Вот будет здорово-то..."
- Я подумаю, - важно ответила Ада, еле скрывая переполняющее её волнение.
Плутарх облегчённо выдохнул. Одной проблемой меньше...
- Сообщи, когда примешь решение, - он ухватил ещё одну котлету со сковородки - и двинулся к выходу.
- Нууу, это непростой вопрос... - захлопала ресничками Ада.
- Да, я понимаю. - Плутарх чмокнул её в щёку и скрылся за дверью.На работу ему всё же таки пришлось зайти. Аполлинария имела неприятное обыкновение звонить к нему в офис, чтобы убедиться в том, что он там. Позвонив ей на мобильный с офисного телефона, он фальшиво проворковал ей что-то буднично-семейное и отправился в Институт культуры пить пиво со старыми знакомыми.
Пивом дело, естественно, не кончилось, и домой он приплёлся далеко за полночь.
Утром он проснулся под Radiohead. Настроение было на редкость омерзительным. Бывает по утрам такое специальное настроение, когда ненавидишь Radiohead... Это было, по всей видимости, именно оно. Аполлинария плескалась в душе. Плутарх вымученно швырнул найденным под кроватью тапком в музыкальный центр, но промахнулся. Со стоном рухнул лицом в подушку, твёрдо решив больше не просыпаться. Однако, мокрые руки Аполлинарии на голой спине могут заставить подскочить кого угодно. Плутарх выматерился, ярко и сочно - несмотря на резкий взрыв головной боли - и рухнул с кровати.
- С добрым утром, дорогой! - слащавый голосок невесты не пробудил в нём энтузиазма. Плутарха мутило, и мир казался ему всего лишь системой факторов раздражения.
Единственное, что немного грело его душу - мысль о покупке мотоцикла.
Звонок от Аделаиды не заставил себя долго ждать. Не прошло и получаса, как звонок мобильного телефона вытравил Плутарха из душа. Отдуваясь и фыркая, он не глядя схватил трубку.
- Алло... - хрипло поприветствовал он незнакомого абонента.
- Алё, Плутарх... Я согласна! - торжественно объявил телефон.
Кто такая, на что согласна... Ах да, он же вчера заходил к Аде за деньгами... Вот как славно всё сложилось.
- Ну так... Приходи через часик...
- Куда? К тебе?
Значит, он уже расстался со своей дурындой! Сердце Аделаиды грянуло радостным маршем. Всё складывалось так славно!
- Ну ко мне, куда же ещё... Давай, жду.
Аделаида кинулась к трельяжу, метнулась к гардеробу, порылась в комоде, забежала к соседке - и уже через пятьдесят пять минут стояла у порога Плутарховой квартиры. Торжественно, долго давила на кнопку звонка.
Плутарх взвыл, услышав раздражающе долгую трель, и потопал к двери - как был, в трусах и тапках. Увидев на пороге размалёванную Аду, он еле подавил желани захлопнуть дверь.
- Ну, давай. - хмуро произнёс он, опасаясь, что из кухни выползет Аполлинария.
- Что, прямо вот так? - опешила Ада.
- А как же ещё?
Аполлинария возникла в коридоре, тряся кистями рук. На её длинных пальцах красовался свежий, ещё не высохший маникюр. Она недоумённо воззрилась на гостью, и уж было приготовилась устроить сцену ревности, но остановилась у дверного косяка, не спеша появляться ни в чьём поле зрения.
- Ну, хорошо, - подбоченилась Ада. Встав в позу, она произнесла со всей торжественностью: - Я готова стать твоей законной супругой, Плутарх Леонардович!
В следующий момент на голову Плутарха обрушилась чугунная сковорода. Ада взвизгнула и понеслась вниз по лестнице, ломая каблуки. Аполлинария сползла на пол около потерявшего сознание Плутарха и громко разревелась.
Так значит, он её никогда не любил... Обманывал так вот - живя с другой женщиной... И тоже предлагал ей замужество... А вдруг она не одна такая? А что, если она тоже беременна? Какой негодяй-то... И сколько же их таких, бедняжек, обманутых этим мерзавцем? Сколько детей он успел наплодить за свою жизнь? И она ему ещё одежду стирала...
Примерно через сорок минут припадка жалости к себе и другим обесчещенным женщинам, Аполлинария догадалась вызвать "Скорую помощь". "Скорая" умчала её несостоявшегося супруга, и больше они не виделись.