Аннотация: Продолжение рассказа Ники Черновой "Солнце". Печатается с разрешения автора.
УВИДЕТЬ СОЛНЦЕ
Свободное продолжение рассказа Ники Черновой "Солнце"
Колокол пробил час заката. Все жители городка спешили закончить начатые дела и отогнать остатки сна, чтобы после второго удара высыпать на остывающие улицы и вознести молитву Луне. Маленьких масляных фонариков в виде ночного светила было множество: на каждом углу, у каждого крыльца висела стеклянная колба с фитилём. Минута, и городок расцветает спокойными вечерними огнями. Женщины предпочитали собираться в парке на скамейках, а мужчины - в облюбованном баре "Мгла у дверей". И там, и там обычно не было скучно. Всегда находилась непересказанная история, которую с удовольствием слушали и обсуждали. Ни одной ночи не обходилось без интересных слухов и новостей.
- Слыхали? - начал завсегдатай бара, старик Парфён. - У девки-то Сидора приплод будет.
Остальные, собравшиеся за столом в зале, покивали. Один даже поддакнул. Старика не очень любили, но зато очень уважали. В иные времена мог выпить ведро без занюха и закуски. Это он сам так говорил, но ни у кого не возникало сомнений в его правдивости.
- Да-а... - протянул Парфён. - Хороша девка, да дура!
С ним опять согласились. Хозяин плеснул еще настойки в кружку старика и устало сел рядом. Оставалось ещё четверть бутыли, после опорожнения которой Парфён обычно отрубался до утра. Тот пристально посмотрел в свою наполненую кружку и сочно икнул.
В другой части бара кипел спор. Два соседа до хрипоты доказывали друг дружке, что свет с неба - это тысяча ламп, привязаных к Верхней Земле. Оба говорили одно и тоже, но разными словами, поэтому их разговор никого не интересовал. Может быть, кроме самих спорщиков, да одного священника. Тот, как полагается, почти не пил, лишь изредка пригубляя разбавленный сок ночного тростника, и прислушивался к трепотне двух раздухарившихся посетителей.
Любой, кто встречал его в этот вечер, сразу понимал, что он - новенький в городке. Он осматривался по сторонам, по десять раз обходил каждую аллею, заглядывая в грязные проулки и подворотни. При том, что саны духовенства всегда шествовали неспеша, отрешенно и сосредоточенно. Но люди здесь были незлобивые, поэтому на него старались по-меньше обращать внимание, то есть, вовсе не замечать. И только полупьяные спорщики решили нарушить уединение священника своим вопросом.
- В-ваше Священство, какое оно, солнце? - в глазах каждого из них пылал огнь любопытства, они тяжело дышали перегаром.
Священник спокойно выдержал их пристальные взоры и ответил:
- Какое... Дети мои, вы действительно хотите это знать?
Два спорщика разом переглянулись и дружно закивали. Их теперь вряд ли что-то могло остановить. Служитель Порядка Ночи и Луны вытер тонкие губы салфеткой и слегка улыбнулся.
- Так почему бы вам не дождаться Колючего Рассвета и не посмотреть самим?
Смысл сказанного медленно, но всё же дошёл до замутнённых умов, и они опять посмотрели друг на друга. Блеск в глазах сменился на испуг.
- Мы же ослепнем! - воскликнул в ужасе один. - Как тот...
Второй ловко зажал ему рот, и остаток фразы благополучно превратился в монотонный бубнёж.
- Как тот, кто? - переспросил священник. Невнимательному человеку со стороны могло бы показаться, что заинтересованности его не прибавилось. Но это было не так. - Что, кто-то недавно попытался посмотреть на Вечный и Испепеляющий Пламень?
За остаток вечера, то есть до самого шестого удара колокола, они больше не проронили ни слова. Сидели и молчали. Будто какая печать скрепила их уста. Дождавшись сигнала на полночную трапезу, священник церкви Луны встал и растворился в благодатном сумерке ночи. Его не провожали взглядами, но сам он чувствовал нечто подобное.
Седьмой удар застал Илену с дочкой в парке. Там росли чудесные белые деревья, которые служители Ночи называли лунными, и по летним ночам они источали тонкий и сладкий аромат. Маленькая Катя очень любила бегать под их кронами и собирать широкие белые же лепестки. Из них Илена часто варила варенье. И сейчас Катя носилась по парку с корзинкой, складывая урожай ровными стопками. Следя за дочерью, Илена заметила священника. Их можно было узнать всегда и везде не сколько по гордому взгляду и безупречной осанке, сколько по чистейшим белым одеждам без каких-либо узоров и орнаментов. Он задумчиво брел по аллее, теребя в руках чётки. Но удивительно было то, что Илена, будучи взрослой женщиной, впервые увидела такого молодого жреца храма Ночи и Луны. В его возрасте большинство только поступало в послушники, и им требовались долгие годы ученья, чтобы заслужить звание "священника". А этот был не старше её самой, а уже носил белую рясу с капюшоном. Катя на минуту приостановила сбор лепестков, оказавшись рядом с ним.
- Здравствуйте, Ваше Священство, - чётко и изумительно правильно выговорила девочка. На вид ей было лет пять, не больше.
- И ты здравствуй, - столь же вежливо ответил священник. Он тоже остановился, внимательно смотря на Катю сверху вниз. - Собираешь лунные листья?
- Нет, - замотала головой она. - Не листья. Они не вкусные и горькие, а вот лепестки - сладкие. Мама делает из них вкусный джем.
- Наверно твоя мама очень хорошо готовит.
- Да, вон она, - Катя показала рукой в сторону от дороги. Священник встретил взгляд молодой женщины в тёмном пальто и улыбнулся.
- То, что ты помогаешь своей маме - это правильно, - сказал он девочке и протянул ей неизвестно откуда взявшийся целый цветок лунного дерева. - Только не нюхай его слишком долго, а то голова закружится.
Катя приняла подарок и бережно уложила его поверх уже добытых лепестков. Казалось, что она сейчас же побежит дальше, но зазвучала общая молитва Полной Луны. Девочка поставила корзинку на землю, потом сложила ладони по всем правилам, зашептав слова благодарности Светилу. Священник же извлек из кармана Благословляющий Медальон и возложил его на лоб Кати.
- Будь счастлива и благодеятельна, - сказал он.
- Спасибо, - ответила Катя. - Вы очень добрый. Очень. Как и дядя Олег. Он тоже был добрым.
- Был? С ним что-то случилось?
- Да, - кивнула девочка. - Но мама сказала мне никому не говорить...
- Жаль, - вздохнул священник, - что ты не можешь мне сказать.
Некоторое время девочка смотрела в землю, тихо сопя, а затем едва слышно проговорила:
- Могу... Он хотел увидеть Солнце. Просто посмотреть на него, какое оно. И сказать нам. Только теперь дяде Олегу плохо. Его...
- Забрали?
- Да... - голос девочки выцвел в шопот. - Он был добрым. Он делал такие малюсенькие игрушки и давал нам поиграть...
Она была готова расплакаться. Священник потрепал её по голове и ободрил. Катя подняла на него глаза - они были сухи.
- Вы не знаете, где дядя Олег?
- Нет.
- Жаль...
Корзинка снова заняла привычное место в её руке, и она проворно засеменила к маме. Священник ещё немного постоял, глядя, как мать обнимает своё чадо, а потом пошёл по направлению к храму.
Архиепископ Звёздных Россыпей вертел в руках золотое перо, осматривая его то с одной стороны, то с другой. При свете свечей благородный металл поблёскивал и играл сотней бликов. Обычно Архиепископ ставил им свои подписи под церковными указами. От долгого использования кончик пера стачивался, и его заменяли. Настоятель храма Ночи и Луны попробовал пальцем остроту пера и убедился, что всё в порядке.
- Ваше Многосвященство, - в двери кабинета Архиепископа сунулся секретарь. - Вы звали меня?
- Да, - медленно сказал настоятель, продолжая изучать драгоценное перо. - Что слышно от наших наблюдателей?
Окончательно просочившись внутрь, секретарь начал перечислять сведения, полученные за истёкшую ночь. По большей части это была разная безделица, но традиция обязывала повторять такую процедуру каждое утро.
- Подожди! - остановил докладчика Архиепископ. Его ушей достигло что-то интересное и, возможно, важное. Долгие годы возглавляя Церковь Луны, он привык доверять своим ощущениям. - Ты сказал "отец Леонтий"?
- Да. Разве настоятель церкви Семи Поясов не передавал Вам бумаги? Он прибыл к нам вчера...
- Знаю, знаю. Просто ещё не привык к его имени. Отец Леонтий... Что там на счёт него?
- Он говорил с двумя шахтёрами в баре.
- Что он пил? - спросил Архиепископ, на время отложив перо в сторону. - Надеюсь, ничего крепкого? Не хотелось бы расстаться с таким многообещающим жрецом так скоро...
- Ничего такого: сок тростника. Разведённый водой.
- Понятно, что дальше?
- Он был в парке и там беседовал с маленькой девочкой...
Архиепископ пожевал губами и сморщил лоб. Он не узнал ничего сверхтревожного или заслуживающего рассмотрения, но его не оставляло чувство настороженности. Едва ощутимое, но постоянное. Это могло быть всё, что угодно; любая мелочь способна вызвать подозрение Архиепископа. Таков его труд: защищать веру.
- Что-то не так? - испуганно спросил секретарь, видя выражение лица своего настоятеля. Он даже подумал, что утренний доклад оказался неудачным.
- Нет. По крайней мере, пока. Хочу, чтобы его держали в поле зрения. Не надо следить за ним повсюду, соваться в каждый дом, куда он зайдёт, но требуется отмечать те места, где он бывает, и с кем он общается. Ступай...
Секретарь поклонился и вышел. Архиепископ снова взял золотое перо, чтобы поставить его на специальную подставку. Он ещё успеет с ним наиграться, ведь через ночь должна состояться большая месса, и надо готовить речи. Но не сейчас, а после утренней трапезы, решил он и звякнул колокольчиком.
Отец Леонтий сошёл с кафедры под нестройный хор молитв прихожан и сел в первый ряд кресел, где обычно располагалось духовенство. Его место у алтаря занял следующий священик, выступавший с проповедью.
- Очень хорошая речь, отец Леонтий, - поздравил его сам Архиепископ. - У вас отличный слог.
- Благодарю Вас, Ваше Многосвященство, у меня были хорошие наставники...
- Я знаю. После мессы мне бы очень хотелось с вами поговорить, отец Леонтий.
- Как Вам будет угодно...
Архиепископ остался доволен кроткими и смренными ответами молодого жреца. Именно смиренность и кроткость считались истинными добродетелями, ведущими к духовному совершенству и великой мудрости. Нужно только направить его на правильный путь.
По окончании религиозного собрания Архиепископ привычно благословил всех прихожан. Он делал это почти не задумываясь на протяжении последних двадцати лет и, надо сказать, здорово преуспел. Никто не мог лучше него взмахнуть правой рукой в жесте благоволения с такой грацией и непосредственностью.
- Приятной ночи, дети Луны, - попрощался он с коллегами и направился к выходу из храма через уже опустевший зал.
Там, за тяжёлыми дверьми, его уже ожидал отец Леонтий, стоя у подножия лестницы храма. Он был высок и худ, но белое одеяние священника ему очень подходило. Сшитое по мерке, оно добавляло молодому священнику статности и солидности. Архиепископ снова отметил про себя невероятно простое выражение на лице Леонтия. Оно не выражало ничего, кроме спокойствия и уверенности.
- Я видел, как вы говорили с горожанами до мессы, - сказал Архиепископ, жестом предложив отцу Леонтию сопровождать его на прогулке.
- Да, Ваше Многосвященство, я посвящаю много времени беседам с верующими.
И опять тонкий и глубокий ответ, одновременно продолжающий мысль вопроса и предвосхищающий дальнейший ход разговора.
- Это прекрасно. Нет большего дела, чем нести знамя нашей веры людям... И как вам обитатели нашего городка?
- О, они значительно чище, чем прихожане моей прежней конфессии! В этом заслуга духовенства церкви Луны и Порядка Ночи.
- Вы правы! Нам приходится много работать на благо духовного обогащения людей. И я вижу, что вам глубоко не безразлично положение дел в религии, и поэтому спешу предложить вам одно важное дело...
- Всё, что в моих силах.
- Хорошо, - сказал Архиепископ и замедлил шаг. В этот час парковая дорожка пустовала, предоставляя отличный шанс для тайной беседы. - У нас, просветлённых и одухотворённых, есть противники. Да, и их число с каждым годом растёт! Если раньше еретики были предсказуемы и прямолинейны, то сейчас они обрели изворотливость и ум. В этом им не откажешь. Они научились прятаться и творить свои бесчестные дела исподволь, тайно, нанося гораздо больше вреда, чем раньше. Вы понимаете?
- Да, Ваше Многосвященство. Отступники стали опаснее...
- Именно! А значит нам нужно прилагать всё больше усилий для их поимки и нейтрализации их зловредных действий. Нам нужно знать, откуда они берутся. Кто их наставляет на сей путь отрицания Истинной Веры и какую цель они преследуют.
- Вы хотите сказать!.. Что есть объединение еретиков?! - отец Леонтий был не просто удивлён, а потрясён такими предположениями. - В таком случае, Ваше задание представляется мне почти невозможным.
- То есть, вы, отец Леонтий, отказываетесь? - Архиепископ вскинул брови.
- Вовсе нет, но я хочу обратить Ваше внимание на то, что мне не откуда черпать сведения. Горожане не очень разговорчивы...
- Правильно подмечено. У нас есть несколько пленённых еретиков. Думаю вам, как опытному душеведу, стоит с ними побеседовать. С глазу на глаз.
Отец Леонтий в раздумьях потёр лоб и через несколько мгновений согласился:
- Хорошо. Это интересно и важно. Никогда не думал, что эти чудовища могут объединиться...
- Замечательно! - воскликнул Архиепископ. - Сегодня к утру приходите в храм. Там вас будет ждать отец Филимон. Он расскажет вам подробности. Не опаздывайте...
С этими словами Архиепископ пожелал отцу Леонтию прохлады и отправился к себе домой готовиться ко сну. Ночь была неспокойной и утомительной.
- Отозвать следопытов? - переспросил брат Семён, управляющий Тайной Службы Сумерек, услышав волю Архиепископа. - Но почему? Они поработали всего одну ночь. Естественно, что им мало что стало известно: десять ударов недостаточный срок.
- Брат Сеня, - мягко, но властно, проговорил Его Многосвященство, - твои ребята прекрасно справились со своей задачей. Я узнал всё, что необходимо, и теперь можно прекратить слежку.
- Но... - было возразил Семён.
- Никаких но! - голос Архиепископа стал жёстким, как пережареный плод землеклубня. Спорить с настоятелем могли только несколько человек из его окружения. Остальные предпочитали отступить. - Я лично, слышишь? лично проверил его. Он хороший жрец, образованный, и к тому же знающий душевед. Неужели ты, брат Семён, сомневаешься в верности моих решений?
Та мягкость, с которой Архиепископ закончил фразу, была обманчива. Глава тайного братства понял это и поспешил пробормотать извинения. Архиепископ, казалось был удовлетворён.
- Я рад, что ты благоразумнее иных, - сказал он. - Но есть ещё одно указание. После того, как ты передашь своим подчинённым мою волю, отправь с посыльным... вот это золотое перо, - Архипископ наскоро обтёр от чернил остриё, завернул в ткань и отдал свёрток Семёну. - Пусть отнесёт его в церковь Семи Поясов со словами благодарности за прекрасного выпускника. Отец Леонтий его имя, запомнишь?
Брат Семён кивнул. Архиепископ добавил ещё несколько напутственных слов и велел отправляться со вторым ударом. Сегодня же.
- Ваше Многосвященство, - сказал брат Семён, выдержав тактичную паузу, - все экипажи ночных скакунов разосланы. Хотя бы один появится только через три-четыре ночи.
- Пусть идут пешком, - без колебаний предложил Архиепископ. - В пути есть где укрыться от Дневного Пламени, но им не следует мешкать! Настоятель Семи Поясов должен получить дар как можно скорее. Можешь идти, брат Семён.
Когда главный следопыт ушёл, Архиепископ сладко потянулся и по-удобней устроился в своем глубоком кресле. В очередной раз окинув взглядом свой кабинет, он нашёл его прекрасным и достойным. На стенах были развешены портреты предыдущих настоятелей храма Порядка Ночи и Луны, изображения самой Луны и дарственные бумаги от других храмов и церквей. Он старался поддерживать связи со всеми соседними городами. Это укрепляло и без того высокий статус Архиепископа как Объединителя в Вере. Только бы они успели доставить подарок до следующей службы, подумал он. В двери постучали.
- Войдите, - откликнулся Архиепископ.
Появился секретарь, а за ним отец Леонтий. Настоятель жестом велел секретарю оставить их и предложил посетителю присесть.
- Что привело вас ко мне в столь ранний час, отец Леонтий? - спросил он. - Есть какие-нибудь подвижки?
- Не уверен, - ответил молодой священник. - Я говорил с двумя еретиками, теми, что пытались поджечь в парке лунное дерево. Они ничего толком не знают. Однако, есть несколько нитей, ведущих дальше.
- Я доволен тем, как вы работаете.
- Спасибо, Ваше Многосвященство, но вы преувеличиваете.
- Может быть, - с улыбкой согласился Архиепископ. Отец Леонтий нравился ему всё больше и больше. Кто знает, из него мог бы в будущем получиться неплохой настоятель. Конечно, не раньше, чем от дел отойдёт он сам. - Вы отказыветесь от похвалы, а вот ваш учитель - вряд ли. Я послал ему дорогой подарок в связи с вашим успешным прибытием.
В глазах отца Леонтия промелькнуло что-то едва уловимое. Досада и злость, насколько показалось настоятелю, но тот так быстро восстановил прежнее спокойствие и невозмутимость, что можно было подивиться. Архиепископ понимающе закивал:
- Да. Подарки иногда достаются свосем не тем, кто заслужил их. Но я уверен, что за время вашей службы в нашем храме вы приобретёте немало ценных воздаяний. Такой священник как вы очень ценен. И я воспользуюсь случаем как-нибудь вас вознаградить.
- Когда вернётся гонец? - спросил отец Леонтий своим обычным ровным голосом. - Мне бы очень хотелось получить весточку от наставника.
- Посыльные должны возвратиться через два дня. Если ничего не случится в дороге.
- Хорошо. И ещё по поводу вашего задания. Мне нужно знать, сколько всего еретиков содержится в остроге. И их имена тоже, если возможно. Они могут потребоваться при выяснении главных фигур в их преступном сообществе.
- Хорошо. Получите список у отца Филимона. Ещё что-нибудь?
- Это всё.
Архиепископ снова остался в своём кабинете один наедине со своими мыслями. Отец Леонтий при всех его качествах оказался весьма честолюбив, но это не порок. Честолюбие ведёт человека к цели. И теперь Архиепископ не сомневался, что именно этот молодой и способный священник станет его преемником.
На следующее утро отец Леонтий снова пришёл к Архиепископу с известиями. Но на этот раз ему было что рассказать.
- Ваше Священство, путём перекрёстных расспросов я добился от одного еретика важных сведений, - начал он. - Мне стало известно об одном поборнике дьявола, который является связующим звеном между простыми носителями ереси и верхушкой.
- Верхушкой? - встревоженно переспросил Архиепископ. - Это подтверждает мои худшие опасения. Их вылазки суть задуманные преступления против Веры! Так кто же этот страшный человек? Вам стало известно его имя?
- Да, - подтвердил отец Леонтий. - Предположительно его зовут Олег.
- Олег... - задумчиво произнёс настоятель и нахмурился.
- Такого в списках нет. Нам необходимо найти его, пока не стало слишком поздно! Грядёт ужасная катастрофа. Еретики готовят бунт! - от былой сдержанности отца Леонтия не осталось и следа. В его глазах читалось желание действовать, и действовать немедленно.
Бунт против веры! Эта новость заставила Архиепископа заволноваться. И было от чего разволноваться: под носом у церкви собираются гнусные попиратели законов Порядка Ночи, а Тайная Служба ничего не знает и ни о чём не догадывается! Хорошо хоть один человек смог разобраться в хитросплетениях козней врагов церкви.
- Я знаю, где он, этот Олег, - признался Архиепископ. Теперь надлежало выложить все краты, чтобы преуспеть в расстраисвании планов бесноватых фанатиков ереси. - Он содержится в лазарете храма. Вы должны с ним поговорить. И если именно он окажется тем самым злодеем, нам придётся судить его! Отец Филимон проводит вас...
Отец Леонтий быстрым шагом направился из кабинета настоятеля прямиком к управителю прихрамных заведений. Отец Филимон был уже стар, но его занятие не требовало особых усилий. Получив указания, он повел отца Леонтия замысловатыми коридорами куда-то в западное крыло монастыря, где больные получали помощь лечащих священников.
Отец Филимон извлёк из-за пазухи связку ключей и отомкнул замок на двери, которая больше была похожа на тюремную: сколоченная из толстых досок с железными скобами.
Внутри оказалось полутемно. Лишь крохотная лампа под потолком освещала комнатушку. Обставлена она была по-простому. Кровать у окна, низкий стол и табурет. Больше из мебели ничего не было.
На кровати сидел человек. Сидел не шевелясь, как статуя. Отец Леонтий кашлянул и вошёл к нему, предварительно шепнув Филимону подождать за дверями, а ещё лучше запереть дверь и ждать, пока он не закончит. Лязгнула сувальда замка, и все вокруг снова затопила тишина.
На глазах человека отец Леонтий заметил плотную повязку. Он сделал ещё несколько шагов к нему и сел на табурет напротив.
- Олег? - спросил священник, продолжая разглядывать сидящего перед ним человека.
- Да... это я... - глухо отозвался тот. - Мы знакомы?
- Может, да. А, может, и нет. Я, во всяком случае, о тебе много всякого слышал.
- Вы из церкви?
- Да, Олег, но пусть это тебя не беспокоит. Я нашёл тебя.
Ответной реплики не последовало. Поэтому отец Леонтий продолжил:
- Не скажу, что искал тебя долго, но в конце концов время стало поджимать. И вот я здесь...
- Что вам надо? - голос Олега был бесцветен. Он говорил без эмоций, будто через силу.
- Есть кое-что. Мне известно, что ты сотворил чудо-машину... Я хочу знать, как она работает.
- Зачем?..
- Ну, есть причины. Во-первых, мне просто интересно. Во-вторых, я был бы непрочь увидеть солнце. Говорят, ты его видел... Из-за этого ты и ослеп?
Олег молчал. Это молчание длилось больше минуты. Где-то вдали зазвонил колокол.
- Не понимаю, - сказал наконец священник, - ты хотел показать солнце людям, а теперь молчишь. Разве ты уже не хочешь этого? Ты почти достиг своей цели... Удивительно, но они дали тебе собрать машину и даже испытать её!
- Машина не работала... - сказал Олег. - Я ошибся в расчётах...
- Я видел записи свидетелей. Я читал донесения лазутчиков. Твоя машина работала. Архиепископ лично приказал испортить её, чтобы упрочить свою власть над людьми!
- Вы не священник, - сказал вдруг Олег и стянул повязку. Глазницы были пусты, и только обожжёные веки немного подёргивались. - Я вас не вижу, но вы не священник!
- Тише, тише!.. Не усугубляй своего положения. Сейчас я - священник, и это всё, что тебе надо знать. Я хочу увидеть солнце, и ты мне поможешь...
- К чему вам оно?
- Ты спрашиваешь, зачем мне видеть солнце? Разве ты сам не знаешь ответа на свой вопрос?
- Свой ответ знаю, ваш - нет.
- Солнце нужно всем. Я устал прятаться в темноте. Я хочу вывести нас к свету, хочу увидеть день и показать его всем!
- Хорошо... - с трудом сказал Олег. И стал рассказывать о своей машине, а отец Леонтий, впившись взглядом в его невидящие глаза, с жадностью запоминал каждое слово. О том, как нужно подводить воду, чтобы она отбирала тепло, как следует управлять подачей воды и как часто стоит менять жидкость в трубах.
- Она была чудесного белого цвета... - мечтательно проговорил Олег, когда закончил свой рассказ. - А они сказали, что я изверг, раз использовал священный цвет для адской махины. Мне он нравился... Что вы сделаете, когда увидите солнце и останетесь живы?
- Хм, поведаю людям о правде. Пусть они знают, что невозможность познать недозволенное - это ложь.
- Вы не один?
- Нет. Нас много, и мы хотим освободить людей из-под гнёта церкви.
Олег слабо улыбнулся. Ожоги на лице уже зажили, но каждое изменение выражения лица отдавалось болью.
- Это хорошо. Спасибо...
- Сегдня или завтра за тобой придут, - добавил отец Леонтий, уже стоя у двери. - И они ничего спрашивать не будут. Тебя казнили бы всё равно, но мы невольно ускорили твою смерть. Иначе я бы не успел отыскать тебя. Надеюсь, что ты простишь нас за всё. Твоя жертва не будет напрасной...
По первому зову пришёл Филимон, хотя и был уже глуховат, отворил дверь и снова её запер. По лазарету пренёсся громкий щелчок и эхом затих где-то в задворках.
Архиепископ в ярости швырнул свёрток в секретаря, даже не разворачивая его.
- Поймать этого мерзавца!! - заорал он. - Немедленно! Я хочу видеть его рожу здесь и сейчас!!
Настоятель церкви Семи Поясов не только вернул дар обратно, но и написал письмо от том, что никакого "отца Леонтия" он не посылал на служение в храм Луны, и вообще такого человека он не знает. Стало ясно, что отец Леонтий - самозванец и скорее всего самый опасный еретик, раз выдаёт себя за священника, что само по себе уже преступление. Никогда ещё Архиепископ так не ошибался, и в этой ошибке он мог винить только себя. Убаюканный праведными речами, он пренебрёг главным правилом: доверяй, но проверяй, чем пошатнул свою репутацию всеведущего и неошибающегося.
Отца Леонтия так и не нашли. Ни через день, ни через неделю. Он как сквозь землю провалился, хотя долгое время среди народа ходили слухи о том, что, якобы, его видели в той или другой части городка. Или даже в соседних поселениях. Всякий раз отряды тайных следопытов отправлялись в места предположительного нахождения отца Леонтия, чтобы вернуться через день-другой с пустыми руками.
Через десять дней после исчезновения самозванного священника казнили Олега. Собралась большая толпа жителей. Разогретые гневными речами церковников о том, что последние неудачи на шахтах связаны с деятельностью целой армии еретиков, люди выкрикивали проклятия, осыпая ими осуждённого. Олег взошел помост с виселицей спокойно, без посторонней помощи, словно не слыша брани. Последними его словами были: "Мы с вами равны. Я видел солнце и ослеп, а вы его не видели, но тоже слепы".
Многие жалели его. У всех в памяти оставались те дни, когда Олег помогал строить маленькие деревянные дома для детишек, и не верилось, что чудак мог желать им зла. Среди людей на площади была и Илена с дочерью. Катя стояла прижавшись к маме, спиной к помосту. Она ещё не понимала всего, но одно она знала точно: дядя Олег больше не будет приходить в парк запускать воздушных змеев. Больше не будет смешных зверюшек из дерева, раскрашенных в смешные цвета.
Пробил последний удар колокола перед рассветом. Горожане торопились по домам укрыться от дневного смертельного света. Илена вела дочь за руку по пустеющим улицам к дому. Она не плакала на людях, и только когда она зашла в прихожую пустого дома, дала волю слезам. Катя осталась на пороге, следя, как алеет восток. Она знала, что вскоре из-за горизонта брызнет ослепляющий свет, и надо будет закрывать двери. Но пока только светало над пустынными улицами городка, и она могла наблюдать за рождением дня. Вдруг она углядела кого-то, кто шёл между дворами. В белоснежной одежде. Катя узнала его и помахала рукой. Он помахал ей в ответ и закрыл лицо странной белой маской с чёрными овалами глаз. Теперь он был весь в белом. Он может ходить в свете, поняла Катя, теперь он может...
Подошла мама с покрасневшими и припухшими от слёз глазами и помогла плотно затворить дверь. Потом взяла дочь на руки и понесла её на кухню, где уже готовился завтрак. Катя уселась за стол, повязала на шею салфетку, как учила мама, и перед ней появилась тарелка каши. Рядом стояла банка с джемом из лепестков лунных деревьев.
- Кушай Катя, кушай дочка... - прошептала Илена, обнимая её. - Ты должна вырасти такой, чтобы твой папа тобой гордился... Помни его...