Это был летний солнечный день. Серость города скрылась за красками природы. Все вокруг шевелилось, радовалось, жило: розы на клумбе, парковые клены, их тени на стенах храма. Простенькое платье, сотканное из солнечных пятен, послушно повторяло ее движения. Рыжие волосы развевались огнем за ее спиной. Она походила на царицу лета, к ней тянулись розы, ей махали клены, ей светило солнце. Ее лицо мне показалось знакомым: слегка вытянутое, с тонкими скулами и глазами таинственного сине-зеленого цвета горного озера. Незнакомка шла мне навстречу уверенным шагом. Я рассматривал ее неприлично долго, не отрываясь и с удовольствием - почему-то меня это не смущало. Она же бегала глазами по улице, как будто ища кого-то, но только не меня. Однако на ее лице играла еле заметная улыбка, выдавая то, что она чувствует на себе мой взгляд. Мне уж точно этого хотелось. Это было и странно, и весело. Мы как будто играли в незнакомцев, но ими не были. Игра, однако, подходила к концу, она приближалась, еще шаг и она пройдет мимо. Вдруг она взглянула мне прямо в глаза, улыбнулась и сходу кинулась мне на шею... Я не ожидал - но и не отступил. И тут я понял, или даже очнулся от какого-то сна: ну, конечно, мы были знакомы! Это - моя Любовь.
Женский смех. Звонкий, счастливый, пьяный. Мужской бас гоготнул в ответ. Трезво, самодовольно, фальшиво. А она это заметила? Откуда, откуда же они шли: из кафе, ресторана? Хлопнула дверь машины. Мотор уже мягко гудел. Шелест шин унес звуки прочь, все стихло. Смутно знакомый запах духов укутал меня на мгновение. Я глубоко вдохнул, наслаждаясь запретным фруктом. На исходе вдоха аромат духов сменила вонь выхлопных газов. Терпеть не могу грязь, и все же ее неприкрытая уродливость пробуждает от спячки. Я откашлялся и протер глаза. Никого рядом не было.
Мне приходилось просыпаться в разных местах и позах. Обычно я все-таки лежал: на чем-то, а однажды даже на ком-то. Непредсказуемость, авантюризм, которым не чужда отвага первопроходца: напиться и на утро оказаться в месте, которое не помнишь, потому что впервые увидел его пьяным. Однажды я проснулся на королевских перинах. Казалось, я нахожусь в одной из спален дворца - ощущение сказочное! Я с нетерпением дожидался своей принцессы, но сначала услышал ее звонкий рык из туалета - акустика по дворце оказалась никудышной. Белокурая красавица с невероятно длинными ногами носила высоченные каблуки и завышала талию поясом и миниюбкой. Она считала, что свои преимущества нужно доводить до совершенства. Потом она убеждала меня, хоть и не очень упорно, что забеременела в ту ночь. Она оказалась лгуньей, как и двухкомнатный "дворец" ее папаши. Впрочем, большинство просыпаний в незнакомых местах были менее романтичными. Но чтобы проснуться сидя - это мне казалось противоестественным и нереальным. Ровно до того момента, когда понял, что сижу на скамейке.
Это был московский проспект. Это сразу было ясно. Только здесь такие широкие тротуары, много солнца днем и хорошее освещение по вечерам. Так я себе и представляю Проспекты. Мне нравится такая открытость, ухоженность, завистливая любезность и корыстная вежливость в магазинах и ресторанах. Это - основа комфорта, и здесь я чувствую себя расслабленно, а иногда даже вдохновленно. Если же Вас угораздит свернуть в переулок, там окажется серо и грязно, балконы домов будут увешаны бедностью и разочарованием, а местные жители испугают вас мнительными, следящими взглядами. Дух нашего города именно в этих переулках, из которых вышел и я. А широкие проспекты, нарисованные на туристических картах, с ресторанами и бутиками, на самом деле, как мост над рекой: с точки зрения местной рыбы лишь источник удочек и отходов.
Было уже темно. Летом темнеет поздно, бывает до одиннадцати глаз не выколешь. Но похоже было уже хорошо за полночь. Теплая ночь, легкий шум листвы - наши проспекты традиционно натыканы кленами и липами - и свет фонарей напоминали о подъездных посиделках лет десять назад. Хотя света было уж слишком много для детских секретов.
Я подвигал руками, ногами - ничего не болело. Брюки, пиджак оказались чистыми, туфли даже блестели. Кроме того я не был пьян, меня не тошнило, мне не было стыдно, и другие чувства меня тоже не беспокоили. Мне вдруг чертовски понравился этот мир. Проспект, лето, ночь, и, несмотря на открытость положения, я чувствовал себя вполне уединенным, даже одиноким на моей скамейке. Тогда я понял, что скучал по такому уединению, но не осознавал этого в спешке.
Эти ощущения нахлынули как-то разом, по телу постепенно разливалась кровь, и я чувствовал себя глубоко в себе и в тоже время в гармонии с окружающим миром. Мне показалось, я только что родился на этот фонарный свет, сделал первый вдох духами и выхлопами и сразу же полюбил ночной мир, и душой, и телом. Я почувствовал себя умиротворенным, и даже счастливым.
Очень скоро состояние счастья стало таять. Я пытался удержать его, искал в себе его источник, но мозг уже набирал обороты, анализируя и расставляя по полочкам. И первое о чем я задумался всерьез было простым: Как я сюда попал? Каким транспортом? С кем я провел последние... часы? А может дни? Я обшарил карманы - бумажник был на месте. Значит возможное насилие не было связано с наживой. Это странно, так я тогда подумал. Но не огорчился. У меня было впечатление, что вся эта информация где-то тут, рядом, как только что виденный сон, который ускользает за пелену начинающегося дня. Мне бы ухватиться за его хвостик, и тогда я вытяну весь этот клок памяти целиком. Я сидел неподвижно, пытаясь "нащупать" воспоминания.
Я вспомнил девушку, которая прыгнула мне в объятия. Это был сон? Я помнил каждую деталь того момента, я помнил запах ее волос и вкус ее губ. Не-ет, это не было сном. Это было свиданием. Но кто она? Где мы встречались, где познакомились? И главное - когда? Я не помнил даже ее имени.
***
Встряхнув головой, я встал, расправил плечи, сделал несколько упражнений, которые гордо представляли мою физическую культуру. Кровь быстрее забегала по венам, и я почувствовал себя бодрым и способным на действия. Я двинулся в случайную сторону, просто чтобы размяться - моему телу нужны были физические нагрузки.
Я решил зайти с другой стороны. Надо просто оживить те воспоминания, которые мне еще доступны. И что же я помню последнее? Я кажется был на работе, собирался идти домой. Вот оно! Мне надо домой! Надо позвонить жене и сказать, что все в порядке. Я пошарил по карманам, но телефона в них не оказалось. Странно, значит без потерь не обошлось. А откуда я все-таки знаю, что не был дома? Я подумал, точнее почувствовал, то есть я просто знал, что дома не был. Иначе я бы это помнил. Что могло произойти дома? Ужин, разговоры о работе и соседях, новости по телику, фильм, футбол, бутылочка-другая, гости, ругань с соседями, примирение с соседями, ну еще несколько вариантов. Но все это память не отшибает! Значит дома я еще не был. И значит мне туда.
Я решил идти пешком. Черт знает, почему я не подумал тогда взять такси. Думаю, я предчувствовал, а точнее после-чувствовал, что что-то произошло, что-то, что мне необходимо вспомнить до появления на пороге собственной квартиры. Я знал, что без этого знания мне дома делать нечего, мне туда просто нельзя. И я давал себе время на раздумье, пока шел пешком.
Я пошел как мне казалось быстро. Людей было довольно много, в поисках следующего бара они не очень спешили. Машины пролетали мимо, не обращая внимания на ограничения скорости. Наверняка было еще не очень поздно. Или была суббота?
Похоже я шел от Юльки, она живет неподалеку. Это было просто очевидно! Я наверное сразу это понял, но решил сначала обдумать другие вещи. Я как будто прятал от себя эту мысль. Нет, не мысль - этот факт. Ведь кроме Юльки я здесь никого не знаю. Это наверное нормально, прятать от себя очевидное, но зачем. Чувство вины? Привычка? Уже привычное чувство вины. Поэтому нам и нужны друзья и психоаналитики. Похоже именно с ней я и повеселился. Странно, почему же я ничего не помню? Я представил себе наше развлечение - и покраснел. Едва ли это кто-то заметил. По иронии судьбы, моя жена, Катя, и познакомила меня с Юлей на каком-то дурацком званом коктейле. Они вместе ходили на курсы английского. Потом мы с Юлькой случайно встретились в центре города. Помню, было лето, да, точно, год назад, она была в красно-желтом платье до колен, с неплохим вырезом. Не заметить ее было невозможно, даже если бы я и не был с ней знаком. На каблуках, она была чуть выше меня, черная река прямых волос стекала до лопаток, стройная, с природной игривой улыбкой, она была просто неотразимой красавицей. Ее взгляд был прямым и откровенным, она ни секунды не скрывала свой интерес. С такой внешностью можно было выйти замуж хоть за мэра, но ее не интересовали пресмыкающиеся - она сама мне так сказала однажды, когда мы уже знали друг друга ближе и выпили достаточно. Я был более сдержан, я ведь был женат. Ее же это ничуть не смущало. И мне это было чертовски приятно! Наверное потому что я ненавижу врать - по-крайней мере любовницам. Врать жене мне казалось легче, естественнее, как будто жена и должна быть обманутой. Мы встречались только у Юльки. Но так я еще не зависал. Как же это произошло? Я не мог вспомнить ровным счетом ничего, и от этого стыдился и краснел.
Я уперся в развилку. По широкой, освещенной улице мимо цирка я мог бы выйти к мосту. А можно было пойти переулками, напрямик, к другому мосту, поменьше. Не было никакого смысла срезать и тащиться через малознакомый район, но именно так я и поступил. Я подумал, что я все-таки спешу, к жене своей спешу, и сделал эту подачку своей совести. Идиот.
Сначала улица была тихая, хотя и освещенная, но очень скоро я пошел непроглядными переулками и дворами. В эти места похоже и днем солнце не проникало, а ночью тут и вовсе своих рук не увидишь.
Я знал направление, но не очень понимал, где именно нахожусь. Мне нужен был абориген. В подъезде сидели несколько ребят, мне показалось трое. Видно было плохо, зато обострился слух. Они болтали и не сразу меня заметили. Где-то прошипели тормоза, где-то далеко еле слышно верещала сирена, ритмично трещал сверчок. Когда они меня заметили, сразу притихли, и один гнусаво произнес:
- Чё те, старый?
Мое настроение приподнялось. Я таких приветствий не люблю, как и Вы. Но даже это обращение пробудило меня от внутренней спячки. До этого момента я был тенью, бродящей в ночи. И вот я стал более заметен, стал человеком. И это тут же качнуло мою память - я осознал, что я, человек, который идет откуда-то куда-то, от любовницы к жене, в данном случае. Я так же понял, что из этого логически следует, что однажды я шел в обратную сторону: к любовнице. Но шел ли я от жены? И я понял, что нет! Это было вечером, вчера или сегодня - не помню, но вечером. Я шел к Юльке, с бутылкой красного и чувством вины - я наврал Кате, что должен встретиться с важным клиентом после работы. Я продавал программы и частенько делал это в нерабочее время. Я имею ввиду реально встречался с клиентами, а не использовал это, как повод. Но последнее время стал и использовать. Я шел к Юльке, по тому же московскому, а до этого ехал в маршрутке. И это была пятница. Ага!
- А не пятница ли сегодня, ребята?
- Да уже суббота! - пропищал более высокий, но не менее наглый голосок. Стало ясно, что хороших отношений с пацанами не построить. Но я уже сделал пару шагов к подъезду, и отступать было нелепо. И я решил все-таки задать еще один вопрос.
- Молодые, а в центр правильно иду? В ту сторону?
- А мы тебе не справочная, старенький. Ты сначала заинтересуй, а там и посмотрим, - это сказал первый наглец. Пацанов оказалось шестеро. Точно запомнил, потому что каждый как будто раздвоился. Они дружно встали, и я почувствовал открытую враждебность, которая быстро меня окружала. В таких ситуациях я становлюсь трусливо-наглым: адреналин приливает и ноги готовы рвануть, а мозг нагловато за всем наблюдает.
- А вы тут про любезность и гостеприимство еще не слыхали?
К тому времени меня уже окружили. Последнее слово я не договорил и кинулся на первого наглого. Схватив за рубаху обоими руками, я потащил его прямиком в подъезд, и остальные оказались у меня за спиной. Я был явно тяжелее, да и удивил наглеца. Он еле успевал переставлять ноги, и мне удалось закинуть спотыкающегося пацана в открытую дверь подъезда. Развернувшись, я ушел в сторону и вовремя - какой-то длинный шкет промахнулся и полетел за наглым. Я выпрямился и успел врезать одному в ухо. И тут на меня навалился толстяк. Он был высок, толст, но совсем не неуклюж. В нем было точно больше центнера! Он просто обхватил меня и навалился как-то сверху. Я оказался под ним, точнее я всегда и был где-то внизу, но тут он неумолимо валил меня в пустоту. Ушибся я не сильно. Хуже было то, что сто килограммов разом прижали меня к земле - легкие разом сжались, изо рта вылетел непроизвольный всхлип, дыхание как будто сорвалось, и я стал задыхался. Во как вышибают дух. Еще двое не теряли времени и стали молотить меня ногами, пока толстяк устраивался поудобнее. Дело было проиграно. Сейчас подойдут еще трое и мне крышка. Надежда была только на жильцов, поднятых шумом.
Но спасение пришло не оттуда. Сирена, слышная еще до драки, вдруг стала приближаться и набирать силу. Когда я готов был потерять сознание, сирена стала глушить своим визгом. На пацанов она произвела впечатляющий эффект. Толстяк оказался проворнее кошки: вскочил с меня и дал деру со скоростью чемпиона. Уверен, он не отстал от остальных. Полиция проехала по двору через несколько секунд. Я приподнялся на локте и увидел в свете ее фар нужный мне проход между домами. А шпана испарилась, как апрельский снег.
Я не вставал, пытаясь понять, целы ли кости и органы. Голове досталось больше всего, но это было моим сильным местом. Лицо было в крови, кажется это был разбитый нос. И может еще уши пострадали, в них что-то непрерывно гудело. И тут меня накрыла еще одна волна воспоминаний.
Юля явно была в ударе. Она скакала и пыталась заставить танцевать и меня. "Тут нет твоей Катечки, расслабься уже! Давай потанцуем!" В этот момент она заметила мою мобилу, та видно выпала из куртки и валялась на полу. "У меня есть план!" Я не понял, что именно она имела ввиду. Танцевать я не люблю, и даже обрадовался, что она придумала что-то другое. Она стала быстро долбить маленькими пальчиками по клавишам Блэкбери. "Ты что там пишешь?"
"Пора уже ей узнать, согласен?"
Тут я должен признаться: я легко поддаюсь чужому влиянию, особенно будучи пьяным. Этот юлькин каприз я воспринял серьезно и действительно стал думать, пора ли Кате узнать о нашем романе. Я относился к Юльке легко, без претензий на высокие чувства, но все-таки мне казалось, если она того захочет... Я правда не был уверен, что чувствует она. Если она так говорит, может ей хочется остаться со мной? Это было важно. Или может...
Но Юлька просто веселилась. Это я понял, только когда прочел отправленный смс.
- Зачем ты так? - произнес я обиженно. И почти сразу заржал.
Не знаю почему. Сейчас я был уверен, что смешного там было мало. Но я был пьян и не понимал... практически ничего. Думаю поэтому я и отрубился, и даже память потерял. Но я запомнил, что я тогда почувствовал. И сейчас, валяясь у подъезда с разбитой мордой, я стал понимать, что меня тревожило. Что же там было, в этом смсе? Вспомнить я не мог. Нужна еще одна драка. Зато теперь я понял, почему должен бежать домой. Чтобы там ни было, от Юльки можно было ожидать любых приколов. Я ее знаю.
***
Я оказался не так уж плох. Кроме разбитого носа, пары ссадин на лице и боли в правом боку, все было в порядке. Выглядел я вероятно хуже. Почти ощупью я двинулся к воображаемому проходу между домами. Хоть я и не видел практически ничего, память о вспышке полицейских фар вела меня к цели.
Значит, Катя теперь все знает. И что теперь делать? Хочу ли я что-то менять: бросать Катю, уйти к Юле? Я погрузился в раздумья. Я и раньше задумывался, и всегда приходил к выводу, что и так все отлично, и они обе мне нужны. С женой мне повезло - она меня любила. И я бы души в ней не чаял, если б иногда мне не становилось скучно. И тогда я придумывал повод, что бы выйти из дома - и тогда безбашенная Юлька развлекала меня лучше всех. Что же мне надо?
Я протиснулся между домами, места там было на полтора средних человека. За моей спиной осталась тьма дворов и переулков, а передо мной горели огни большого города, и я шагнул сквозь завесу между тьмой и светом. Переход оказался резким именно из-за светового контраста. Мне пришлось остановиться и прикрыть глаза рукой. Сквозь яркий свет я увидел...
Она шла рядом со мной, и рассказывала о своих успехах на танцах. Когда говорила, она смотрела на меня, а потом резко поворачивала голову к своему мороженому. В этот момент огонь ее волос разлетался веером и иногда касался моей щеки. Я понимал, что она делает это нарочно, но удовольствия это не уменьшало. Мы шли, болтали, и я почувствовал, что мы только что познакомились - это настроение, этот особый интерес к еще незнакомому человеку, эти чувства. Да, именно чувство, что это была наша первая встреча, но самой встречи я припомнить не мог. Значит сон все-таки был не сном. Кто же она такая? И как я мог это все позабыть?
***
За домами оказался проспект. Хотя и не в моем вкусе. Мне оставалось пересечь его, перейти по мосту через реку - и я дома. Мост был уже в поле зрения, я бодро прибавил шагу. Машин как будто было больше, я решил, что это хороший знак - еще не слишком поздно.
Проспект был назван именем Гагарина. Он тянулся вдоль речушки, слегка виляя, и с одной стороны упирался в вокзал, а с другой - в цирк. Тротуар ютился между стеной домов, сквозь которую я только что появился на свет, и шестью полосами проезжей части. Пешеход чувствовал себя здесь странником, прокладывающим дорогу через бурю выхлопных газов, надеясь продержаться до другого берега, не задохнувшись. Хотя сейчас машин было меньше, чем днем, я бы не решился переходить дорогу в случайном месте. Я двинулся к светофору, который должен был вывести меня на мост и на ту сторону реки. Никого на улице не было, я был одиноким странником.
Еще я спешил, потому что этот смс не давал мне покоя. По-крайней мере, думал я, Катя уже все знает, то есть мне объяснять не придется. Как она отнесется к этому? А что если она захочет покончить... ну, со всем сразу? Я не мог произнести это слово даже в уме, но идея набирала силу. Мы жили на 12м этаже, и в порыве отчаяния воплотить смерть в жизнь было проще простого. Я уже был уверен, что Юлька написала что-то откровенное, убийственное, но никак не мог вспомнить, что именно. Мое воображение услужливо нарисовало картину. Я чувствовал вину, и потому стал оправдываться. Ведь на самом деле я тут был ни при чем, если вдуматься: смс я не писал, я даже не помнил, что он был написан, пока мне не навешали хорошенько! Если бы я ей рассказывал о своих похождениях, я бы это сделал в спокойной обстановке и проследил бы, чтоб она была в порядке. Даа. Но с другой стороны, как ни крути, изменял ей именно я. Из чего я сделал вывод, что меня посадят. За что-то там непреднамеренное. Стыдно признаться, но именно с этим чувством жалости к себе я и приближался к своему дому.
Подходя к дома, и старался разглядеть издалека, нет ли у подъезда скорой или какой-то суеты.
К тому времени я убедил себя, что покончить жизнь самоубийством для Кати был поступок всего лишь логичный, почти очевидный. Мои руки стали подергиваться, я замедлил шаг, опустил глаза, боясь увидеть на яву нарисованную картину. Но возле подъезда все оказалось тихо. Двор был забит припаркованными машинами, оставляя узенький проезд. Наш дом спал.
В подъезде я поздоровался с дядей Димой, с пятого, он работал водителем маршрутки и имел обыкновение выходить рано, говаривали часа в 4. Но раньше проверить этого я не мог. Похоже утро сменяло ночь. Я вызвал лифт, тот открылся сразу. Лифт долго тащился на 12й. Что же мне делать? Чего ожидать?
Я подошел к своей двери. Она была обита дерматином, смотрелась не плохо, особенно в сравнении с тремя другими на этаже. Я сам выбирал материал, а отделывать мне помогал приятель, который в этом деле понимал чуть больше моего. За пять или шесть лет дерматин потрепался, но все еще вызывал во мне ностальгическое чувство хозяина.
Я приложил ухо к двери. Тихо. Мне казалось, чем сильнее я к ней прижмусь, тем лучше услышу биение жизни с той стороны. Интересно, я так иногда прислоняюсь к Кате, когда хочу услышать биение ее сердца. Эта аналогия меня ударила током и я отшатнулся. Я ведь и сейчас хотел услышать стук ее сердца или хотя бы шорох ее шагов. Придя в себя я снова прижал ухо к двери - ничего. Я открыл дверь своим ключем и вошел. В коридоре было темно, но из глубины квартиры, из кухни или из комнаты, доходил рассеянный свет. Я шагнул внутрь, выкрикивая: "Катя, Катечка, Катенок!"
Мои всхлипы остались без ответа. Квартира была пуста.
***
В доме все было как обычно. Катин мобильник я нашел на кухне. Последний смс был от меня. "Извини, любимая, пришлось уехать с клиентом в деревню. Буду утром - с приличным контрактом! Завтра отпразднуем. Целую."
Я вздохнул с облегчением - это был смс Юльки. Значит все не так плохо. Похоже, Юлька знала, что до дома я не доберусь. Хмм. И что же сделала Катя? Куда она делась?
Я провел в ванной комнате минут пять. Вымыл лицо, почистил щеткой костюм. Ухо уже не кровило, нос не был сломан. Слабаки.
После водных процедур я почувствовал себя лучше. Пока я был в ванной, я уже решил ехать к Юльке - мне все еще требовались объяснения, которые заполнят прорехи в моей памяти. Я вызвал такси, и снова обулся. Выходя из квартиры, я уловил знакомый фруктовый аромат, почти растаявший в спертом воздухе квартиры.
***
Дверь долго не открывали. Заспанная Юлька в ночнушке сначала убедилась через глазок, что это был я.
- Тебя только за смертью посылать. Где шатался? - сказала она, впустив меня внутрь. Я вошел несмело, пытаясь вспомнить, как я отсюда вышел.
- А я шатался? То есть... ты меня ждала?
- Да я подозревала, что ты не вернешься. Но сам ты вроде хотел продолжения. Что, забыл?
- Да нет, - Я решил повременить с признаниями, ожидая непроизвольных откровений от Юли.
- Слушай, какого черта ты вернулся? Жена что ли выгнала?
- А ты не рада меня видеть?
Она оторопела. Вопрос действительно был глупым, но я подумал, что стоит сыграть дурочка.
- Виделись только! Я не рада просыпаться в четыре утра. О чем вообще разговор? Ты чего хотел?
Да, это была Юлька. Никаких недоговоренностей, все чувства у нее на губах. Мы уже прошли на кухню и сели за наш маленький, интимный столик. Она достала сигарету и потянулась за спичками.
Я не знал с чего начать.
- Понимаешь ли в чем дело. Я встретил девушку, - она замерла на секунду.
- Когда ты только все успеваешь? Что за девушка? - она быстро зажгла сигарету и замахала спичкой.
- Это та самая, которая мой Идеал, - Я уже делился с Юлькой своими идеалистическими представлениями о Любви и об Идеале. Она тогда не стала спорить со мной, но и иронии не скрывала.
- Да ну? С чего ты решил?
- Ни с чего. Такие вещи, знаешь, очевидны! Увидел, даже еще не заговорил, уже понял - это Она.
- Да, да, где-то я это уже слышала. - Она заерзала на стуле, устраиваясь по удобнее.
- Я вообще-то не за этим приехал.
- Неет. Ты уж договаривай. Где встретил? Когда? Как звать?
Я замешкался. Я не знал, стоит ли рассказывать Юльке о моей потерянной памяти. Но, подумав, решил все выложить - ведь, на самом деле, мне больше и не кому было поговорить об этом.
- В общем, я не помню ни как ее зовут, ни где именно я ее встретил. Что-то у меня с памятью, - сказал я быстро, на одном дыхании.
- С памятью. Ты уверен? Только с ней? - Мне показалось, она меня приревновала. - Ты знаешь, вообще, хорошо устроился.
- Да не плохо, - сказал я, радуясь за эту ревность.
- Дома - жена, тут - любовница, и еще Идеал себе нашел. Жаль, что я ей ничего в смсе не рассказала. Хотя, этого и не нужно, скоро правда сама повылезает наружу, рад не будешь.
- Что повылезает? Ты на что злишься?
- Ты Катю нашел дома?
- Нет, ее не было дома, - и тут я начал понимать иронию и осекся. - А ты что об этом знаешь?
- Знаешь, мне пора спать. Катись-ка ты по добру, по здорову.
- Что ты знаешь про Катю? - она не испугалась моего повышенного голоса. Она поджала губы, но мне стало ясно, что она только и ждала этого вопроса.
- Скажу, если вылетишь отсюда пулей.
Я и не думал задерживаться и поднялся со стула.
- Вылечу, не волнуйся, - сказал я спокойно, уже зная "новость". Она тоже поняла, что я понял.
- Его зовут Миша. Мишка.
- Давно?
- Да нет, может месяц. А теперь проваливай, Дон Жуан хренов!
***
Я вышел во двор юлькиной девятиэтажки. Было темно, но уже чувствовалось наступление утра. Вдоль проспекта еще горели фонари. Я пошел к ним.
Где же я мог ее встретить? Я брел по улице, один. Редкие машины разрезали тишину пилой, легкий ветер щекотал листву. Карамболь казалось еще был открыт. Привычная тяжесть двери, ступеньки вниз. Неуверенно оглядевшись, я понял, что бар действительно был открыт. Я сел отчужденно в угол. Людей было не много, но было довольно шумно. Музыка плыла сквозь полуосвещенный зал.
И тут ко мне подошла Она.
Ее солнечные пятна виднелись под униформой с табличкой: "Виктория". Это имя мне ни о чем не говорило. А вот запах резал память каким-то совпадением. Я его знал.
- Сразу закажите?
- Ты меня не помнишь?
- У нас так много клиентов. Вы уж не обижайтесь.
Нет, это точно была Она!
- У Вас нет случайно сестры?
- Нет, только братья. Хотите познакомиться?
- Правда, я Вас уже видел. Но может это была ваша сестра.
- Да нет у меня сестры!
Это была не Она. То есть она - это лицо, эти руки он прекрасно помнил. Да, это они, их невозможно не узнать!
Но это была Не Она.
Это был сон. Все вдруг встало на свои места.
Он вышел на свет Проспекта. Светало. Фонари разом погасли. Солнечный свет был еще неярким, рассеянным. Но этот свет был живым, настоящим, и он был везде, даже в переулках и в спальнях девятиэтажек. День обещал быть безоблачным.
Он прошел пару шагов и наткнулся на скамейку, где очнулся недавно. Он присел. Ему нравятся проспекты, открытые, ухоженные. На них солнечно днем и хорошее освещение по вечерам.