Зинаиду Валерьевну Шмоль в доме боялись и уважали. Хотя эта попугаиха легко помещалась на ладони, моральных сил, спрятанных в её маленьком тельце, хватило бы на носорога.
Несмотря на то, что Зинаида Валерьевна кусала руку, насыпающую ей корм или убирающую за ней, несмотря на то, что она громко истерически чирикала по каждому поводу и даже без повода, несмотря на то, что пользы от неё было чуть меньше, чем никакой - её все равно кормили, держали дома, и ни у кого даже мысли не было отдать её или выпустить на улицу.
Может быть, семью Полищуков удерживал во власти старой пернатой карги некий суеверный ужас; может, они просто успели её по-своему полюбить. Трудно сказать.
С тех пор, как Зинаида Валерьевна залетела в окно этой квартиры, жизнь её прошла два этапа. Сначала это было робкое испуганное создание, ласкающееся к теплым рукам приютившим его людей. Ну как было не оставить у себя эту голодную и потерявшуюся птичку...
Однако всё изменилось, когда хозяева решили купить Зинаиде Валерьевне её собственную клетку. Только лишь она переступила порог своего нового дома, в душе её проснулась старая злобная жадная сумасшедшая бабка.
Правду говорят, квартирный вопрос портит. Если в клетке Шмоль появлялось инородное тело, она впадала в неконтролируемое бешенство. Однажды Полищуки пытались подсадить к ней молодого попугайчика. Как только Зинаида Валерьевна проснулась и увидела, что на её шесте сидит какой-то хлыщ голубой окраски, она издала пронзительный крик, напоминающий боевой клич диких варваров, и бросилась в атаку. К моменту, когда Антон Егорыч сумел палкой отогнать кусающуюся и брызжущую слюной попугаиху от бедного самца, тот уже едва дышал.
А в один прекрасный день оказалось, что Зинаида Валерьевна умеет разговаривать. Её выпустили полетать по квартире, и закрыли за ней дверцу клетки. Когда Шмоль налеталась и обнаружила, что не может попасть обратно, у неё началась истерика. Она грызла дверцу клювом, билась в припадке, падала на пол и истерически визжала. Поняв, что всё это напрасно, попугаиха поднялась к потолку и принялась требовательным голосом кричать:
- Слесарь! Слесаря-я-я-я-я! Сле-е-е-е-е-е-есарь!!, - чем очень удивила всю семью.
Впоследствии оказалось, что слов и выражений она знает очень немало, причем далеко не все они пригодны для печати. А уж к тому, как вовремя употребить нужное ругательство, у попугаихи был настоящий талант.
Да, что ни говори, а Зинаиду Валерьевну Шмоль в доме боялись и уважали...