Витя зашёл в квартиру, хлопнул дверью и, не разуваясь, прошёл к письменному столу в своей комнате. Пока грязь стекала с подошв его ботинок на ковёр, Витя, держа ручку дрожащими пальцами, торопливо записывал на бумаге:
"Они придут за нами и уничтожат нас всех. Они исчадия тьмы. Они исчадия тьмы. Они исчадия тьмы. Я никогда не видел существ более жестоких, более злобных, более безжалостных. Они исчадия тьмы. Они исчадия тьмы и они придут за нами. Придут и уничтожат нас всех. Они повсюду. Куда ни пойди, они повсю..." - ручка вывалилась у него из руки и упала на пол. Витя наклонился, чтоб поднять её, да так и сел на пол, сотрясаясь в рыданиях.
Спустя десять минут он наконец совладал с собой. Разулся, умылся. Продраил грязевое пятно на ковре. Сел за стол, взял ручку и принялся писать - теперь уже последовательно и внятно.
"Сегодня был ужасный день. Еще утром серое небо не предвещало ничего хорошего, ничего хорошего в итоге этот день и не принёс. Я увидел... я увидел страшное. За последние годы я не раз видел проявления человеческой злобы. Я видел, как разгоняются митинги на площадях. Я видел, как дерутся между собой группы футбольных фанатов. Я видел документальные фильмы о войне. Но то, что произошло сегодня, превосходит все мои представления о границах человеческого безумия.
Так уж получилось, что рано утром у меня были кое-какие дела. И волей судьбы я в шесть утра оказался на автобусной остановке. Люди стояли и ждали автобус. Автобус, который идёт за город и едет меж деревень и дачных посёлков. Кто-то из людей курил, кто-то читал книжку, кто-то уткнулся в телефон. Все они были в подобной ситуации впервые. Все они не имели понятия о том, что их ждёт. И это понятно. Те, кто выживают после подобного, ни за какие коврижки не повторят своей ошибки и не придут садиться на автобус в шесть утра...
Они появились неожиданно. Будто зыбкие горбатые тени они выплыли из утреннего тумана за несколько мгновений до того, как автобус подъехал к бровке и открыл свои двери.
Люди, стоящие возле дверей, не успели ничего понять. Бабки с тележками ворвались в их очередь, как танк в ряды пехоты. Стая существ в цветастых платочках на головах с остервенением ломилась в дверь открытого автобуса. Бабки били окружающих костылями, кусали их вставными зубами, отпихивали локтями. Тут и там меж старушечьих рядов мелькали седыми и плешивыми макушками деды. Они действовали не так активно и остервенело, их движения были спокойными и неторопливыми, но на сморщенных лицах тоже горели живым огнём злобные глаза. Какая-то девушка возмущенно пискнула, мол, что ж вы такое делаете, и тут же получила удар тяжелой голубой сумкой под дых. А вот мужчину, ухитрившегося юркнуть в дверь, схватили за шиворот морщинистыми руками и сбросили обратно на землю, а потом переехали колёсами тележки, груженой мешками с картошкой. Ровно на одну минуту участок земли с автобусной остановкой превратился в ад.
Наконец всё кончилось. Автобус битком забился матерящимися старушками, а на асфальте остались лежать и сидеть стонущие раненые.
Никогда прежде боль и страх не были так близки ко мне. Позже, уже днём, я был в одном из двориков спального района города. Я стоял недалеко от подъезда, ждал своего товарища и невольно стал свидетелем еще одного жуткого действа.
На лавочке под парадным сидели три бабушки. Признаться, я и раньше слышал анекдоты о том, как такие вот бабки обсуждают всех, кто проходит мимо них... но такого я не ждал.
Из дома вышла молодая женщина, ведущая за руку сынишку пяти-шести лет. Бабки тут же ожили:
- Ты смотри, идёт расфуфыренная какая! Малец в тряпки дешёвые одет, а на самой-то, на самой-то! Он какая муфта меховая! Хахаль небось новый подарил. Старый-то таких не дарил, а нынешний вон какой богатый! Ребёнка бы одел...
- Да как вы смеете?! - вспылила слышащая каждое слово женщина.
- Ма-ам, не надо, идём! - потянул её за рукав инстинктивно чующий опасность ребёнок. Но было уже поздно.
Бабки открыли рты все разом. Будто три сирены завыли на полную мощность, оповещая весь двор о том, какая хамка, сволочь и потаскуха эта женщина, какие сволочи, бездари и пьяницы были её родители, из какого села приехала её бабушка, в какой тюрьме сидел её дед, в какого преступника и наркомана вырастет её ребёнок и какие именно способы смертной казни стоит применять против таких людей.
Женщина, краснея и задыхаясь от возмущения и обиды, пыталась кричать что-то в ответ, но из окон дома уже высовывались новые морщинистые лица. Они поводили носами, будто впитывая в себя запах скандала, срочно обувались, накидывали на плечи куртки и бежали вниз.
Выбегая из дома один за другим, старики и старухи окружали женщину и ребёнка шумовой стеной, тыкали в них пальцами, топали ногами и злобно смеялись. Даже когда женщина закрыла руками лицо и повалилась на колени, они не прекратили кричать. Не прекратили они и после того, как женщина подхватила на руки ребёнка и, прорвав их оцепление, в слезах выбежала из двора. Они просто стояли и кричали друг другу в лица что-то вроде: "нет, ну ты видала, какое хамло! Вот мать её такая же сука была, вот как сейчас помню!"
У меня нет слов, чтобы объяснить всё это. У меня нет слов, и мне страшно. Когда я шёл из того района домой, я услышал невнятные крики и шум с улицы неподалёку, но побоялся идти смотреть. Побоялся, потому что знал: там находится городское управление пенсионного фонда".
Витя дописал последние слова и отложил ручку в сторону. Он внимательно перечитал написанное и глубоко вздохнул. Несколько минут он просто сидел на стуле и напряженно смотрел перед собой. А после встал, оделся и вышел из дома. Он отправился за ответами к единственному человеку, которому доверял и который мог знать, в чём же дело. Он отправился к своей бабушке.
Бабушка сидела на старом диване в своей маленькой уютной квартирке и вязала свитер. На плечи её была накинута выцветшая шаль, глаза за очками в тонкой оправе внимательно следили за движениями спиц.
Когда в дверь позвонили, она удивлённо нахмурилась, отложила вязание в сторону, встала и пошла открывать.
- Витенька!
Внук с искренней любовью обнял бабушку.
- Привет. Как ты?..
- Да я хорошо, хорошо! Не ждала тебя сегодня, навестить пришёл?..
- Да, бабушка.
- Ты разувайся, проходи, чего на пороге стоишь?.. Идём, я как раз салатик приготовила. И котлетки есть... тебе чай заварить?
Витя невольно улыбнулся.
Через десять минут он уже вовсю уплетал и салатик, и котлетки, а бабушка сидела рядом и умильно смотрела на внука. Насытившись и поговорив о том - о сём, Витя отставил от себя тарелку и сказал:
- Бабушка, у меня к тебе серьёзный вопрос.
Старушка кивнула и поправила очки на носу. Витя рассказал ей о событиях прошедшего дня. Во всех подробностях описал и побоище на остановке, и экзекуцию во дворике.
- Почему они такие?! Что это... как такое... из-за чего... - всё никак не мог сформулировать вопрос он.
- Я знала, что этот день когда-нибудь настанет, - тихо произнесла бабушка и сняла очки. - Понимаешь, внучок, они не всегда такие. Дома большинство из них - тоже чьи-то бабушки и дедушки, добрые и мирные. Они пекут пирожки и дарят подарки внукам... Однако стоит лишь нам поехать на рынок... или подойти к автобусу... или отправиться за пенсией... или сесть на лавочку... и в нас просыпаются злобные духи старости.
- Бабушка, и в тебе тоже?..
- И во мне тоже. Злобные духи старости дремлют в каждой из нас. Учёные когда-то исследовали этот феномен, но в пятидесятых из-за неудачного эксперимента подопытные бабушки забили тележками всех учёных в лаборатории, и исследования пришлось прекратить. Потому, внучок, если увидишь меня на автобусной остановке - беги. Если увидишь на лавочке с подругами - беги. Беги и спасайся. Потому что это буду не я.
Витя шёл домой, и его одолевали мрачные мысли. Каждый раз, когда на глаза ему попадалась старушка с клюкой или дедок в кепке, он невольно вздрагивал. Как можно спокойно жить, когда знаешь, какие монстры могут пробудиться в тех, кто окружает тебя каждый день?..
Удивительно только, что такой страшной разрушительной мощью до сих пор никто не воспользовался...
Вот уже неделю на центральной площади города стояли люди. Народ объявил акцию протеста, расставил палатки и устроил страйк. Люди размахивали флагами, кричали лозунги. Сидели на площади днями и ночами. Ходили слухи, что скоро власти применят силу, чтобы разогнать это сборище. Но пока эти слухи никак не подтвердились...
Прямо сейчас митингующие на центральной площади города с подозрением смотрели на коммунальных работников, монтирующих стеклянные навесы.
- Что вы делаете?
- Здесь, здесь и вон там теперь будут автобусные остановки. Конечные, для маршрутов, ведущих за город.
Протестующие пожимали плечами и отходили в стороны. Неподалёку от них рядом с парадными дверями жилых домов другие работники устанавливали удобные деревянные лавочки. А еще чуть дальше расставлялись лотки для того, чтобы устроить небольшую ярмарку.
Власть всё-таки разгонит этот митинг. Разгонит жестоко и непоколебимо, даже не используя силовые органы. Нет, сегодня власти будут работать чужими руками...
Скрипы колёс первых тележек раздались около шести часов утра. Те люди на площади, что не спали в это время, с удивлением воззрились на старушек с тросточками и сумками, медленно приближающихся к автобусным остановкам...
Через полчаса бабульки, сидящие на лавочках, морально добивали ругательствами и обвинениями раненых и отступающих протестующих.
Это было начало новой эры.
Над уезжающим автобусом взметнулся пёстрый платок.