Павшим ребятам мы сложили общую кроду, подожгли и устроили бои. Ещё предстояло встретиться с родственниками и выразить своё почтение и память. После того, как костёр догорел, вещи погибших мы сложили в кучу, и стали возводить курган. Это была память о них, а сверху поставили надгробие с именами. На тризну пригласили родственников. Ребята были молодыми, и ещё не успели обзавестись своей семьёй, но у них тоже были родители, которые потеряли своих сыновей, были любимые, братья и сёстры.
Нам всем было жаль ребят, но ведь путь души с уходом из жизни не заканчивается. Они переродятся вновь и начнут всё заново.
Муж тоже принял участие в боях во славу павшим, как и выжившие из нашей свиты. Сразились все, кто хотел. Воины в большинстве своём были подготовлены лучше, но и наши ребята не промах. Мирослав сразился с Ратыем.
Это была великая честь, обычно удостаивались её шишь лучшие бойцы. Но бой ведь был не настоящий, а так, лёгкий, разминочный. Не до первой крови, не до лежащего на лопатках и не в силах подняться соперника, а всего лишь для показа навыков.
Я любовалась мужем. Он был раза в два уже в плечах хана, проигрывал и в силе, но брал своей ловкостью и скоростью. После десятиминутной схватки, они разошлись, обнявшись, не признавая ни за кем победу.
И хоть оба бойца оголились(показывая свою честность, что оружие не припрятано) и были лишь в портках, босиком, муж не снял свою чалму.
После боёв, все разошлись. Обычно ещё полагались блины и медовуха, но орда ограничилась квасом.
После тризны родители павших воинов захотели пообщаться с князем.
Хан их принял у себя, позвали и нас с мужем.
- Простите, но долго ли нам ещё ждать? - родители негодовали таким обращением, хотя, вели себя почтительно.
Мы же вошли в шатёр и присели на подушки, муж по правую сторону от Ратыя, а я рядом присоседилась.
Хан указал на нас взглядом, потом кивнул. Мирослав снял свой головной убор. Шатёр наполнился сиянием.
Родители склонились в уважительном поклоне, получили в ответ кивок и чалма вновь заняла своё место.
Стало тускло.
- Мы очень сожалеем о гибели ваших детей и наших друзей. И будем хранить о них вечную память.
А дальше муж вознёс хвалу нашим богам и предкам, мы испили кваса и вспомнили каждого погибшего, рассказав кусочек из нашей общей с ними жизни.
Затем Ратый перенёс родителей по домам, а мы остались с мужем одни.
У нас не принято грустить на тризне, но ребята ведь мало прожили, ничего ещё не достигли, и свой долг по отношению к Роду не выполнили. Муж пообещал мне, что приложит все силы, чтоб не допустить повторения. А ещё я видела тоску его в глазах и чувство вины, ведь хан предлагал свою помощь и всего этого можно было избежать.
Я молчала, просто находясь рядом и держа его за руку. Слова здесь не уместны. Прошлое уже не воротишь, мы не вправе изменять его, даже если и могли б. Мы должны жить дальше, неся этот груз на своих плечах.
На следующее утро муж пропал. Ребята сказали, что его и часть взвода вызвал к себе хан, и они ушли. Не нравилось мне это. Поджилки тряслись, но я запретила себе думать о плохом. У меня тоже немало дел. Нужно проверить продукты.
Под предлогом того, что мне хотелось бы поглядеть, что готовят другие кашевары, меня провели по гарнизону, я пообщалась с каждой девушкой (а приставили к стряпне незамужних), проверила запасы. Всё было спокойно и несколько странно.
Неужели дело было лишь в поварах, но как же фрукты? Я обошла весь гарнизон, расположенный вокруг града Тобольск и ничего не нашла.
Помимо града, шатры были и в низинах притоков Иртыша и Тобола.
В град меня не пустили военные.
- Извините, приказа хана не было, а разнюхивать вам тут не стоит. - Парень стал коситься подозрительно в мою сторону.
Раз это привлекает внимание, пожалуй, лучше не упорствовать.
Моя лошадка тоже притомилась и стоило отпустить её пастись.
К обеду вернулся хан со своей ратью. Мужа среди них я не увидела. Ратый встретился со мной взглядом, я показала жестом, что надо переговорить.
Технике жестов нас тоже обучали в последние месяцы. И свои условные обозначения были везде. Со свитой одни, с ханом другие. По сути наравне с мужем был лишь хан, потом я, а потом уже все остальные.
Через полчаса ко мне явился один паренёк лет пятнадцати и отвёл к Ратыю.
- Ярослава, здравия!
- Здравствуй, Ратый! Где Мирослав?
- Мне доложили, что ты разнюхивала тут. Что нашла?
Я скрипела зубами. По идее он выше меня и имеет право не отвечать на мои вопросы.
- Где мой муж? - я начинала злиться. Земля в ответ задрожала.
- Тихо, успокойся! - голос был мягким и обволакивающим. Значит, хан использует СИЛУ убеждения.
Я выскочила из шатра. Сила рвалась наружу. Где Мир?
"Мир!" - и я чуть не упала от возвратной волны. Ощутила, что он где-то тут и ему очень плохо. Закрыв глаза, я пошла, ведомая своим чутьём.
Это был шатёр, больше, чем остальные, внутри рыскали девушки с подвязанными волосами и в чёрных одеждах, а муж лежал в подушках и весь в крови.
- Вон, все вон!
Девушки врассыпную бросились от меня.
"Мир, ты что, гад, удумал!" - я с силой разорвала сорочку. На груди было несколько пулевых отверстий.
Нужно совладать со своим гневом. Нельзя лечить в таком состоянии.
"Мир, любимый," - стала вспоминать все те нежные чувства, что ещё недавно были в моей душе, до того, как на нас напали.
Из рук полилось исцеляющее тепло. Я старалась залечить те раны, что образовались, но и нужно было протолкнуть пули вперед. К сожалению, они обратно не вынимаются. Это очень больно - наносить новые раны любимому, а одновременно двигать их и залечивать - ещё сложнее.
Залечив последнее повреждение на спине, я просто рухнула рядом без сил.
Целительская СИЛА самая сложная, ни одной злой мысли нельзя допускать в лечении, только любовь. И не важно, кого лечишь: любимого или врага.
СИЛА разрушения легче даётся к применению, ведь особо контролировать свой гнев не нужно. Да и накрутить себя можно в любое мгновение.
- Яся, Яся! - меня трясли.
Мир, кажется, это его голос. Моргнула, стараясь вернуть себе восприятие действительности.
Любимый, увидев, что я пришла в себя, стал нежно гладить по лицу.
Но вместо нежности, во мне поднималась злость на него.
Захотелось что-то разрушить. Земля вновь затряслась.
- Ясочка! Успокойся, - голос был нежным, но без СИЛЫ.
Если бы он попытался управлять мной, ничего бы не вышло. А так я вмиг успокоилась. Муж прижал к себе, стал гладить мне спину.
- Мир, ты напугал меня.
- Прости, любимая.
И я стала выливать на него всю свою обиду. Что ушёл, ни словом не обмолвившись, а я накручивала себя да старалась отвлечься. Рассказала о том, что мне тут не доверяют и я не могу тут больше находиться. Развлекать разговорами этих ребят, приставленных ко мне то ли в качестве охраны, то ли наоборот, не позволяя мне сделать шаг влево, шаг вправо. Про Тобольск рассказала, про то, что ничего не нашла, про хана. И про девиц, которые лапали моего мужа.
На последней жалобе муж упал на подушки и долго не мог погасить приступ смеха. Я дула губки, а он хохотал до слёз. А потом обнял меня и сказал, что любит.
Тут заметила, что сама вся в крови да и муж не лучше выглядит.
К слову сказать, девчата в гарнизоне ходили без головного убора, а вот замужние женщины носили чалму. Мужчины тоже ходили в этом головном уборе, кроме тех, кто отправлялся куда-то с ханом. Тогда облачались в боевые доспехи. Вопрос крутился в моей голове, почему мужу не дали никакой защиты?
Я вмиг посерьёзнела и спросила мужа. Он поведал, что они отправились на склад фруктов сегодня и хоть были готовы к нападению, но рассчитывали, что их там не ждут. Как оказалось, хан заблуждался, а это значит, что в лагере вражеский лазутчик, либо кашевары имеют какое-то тайное средство связи и успели передать сообщение.
Огнестрелка била даже сквозь кольчугу, но воины перенеслись за спины врага и разобрались с ним, а вот Мирослав этого сделать не мог. И когда бой завершился, его перенесли в лагерь. Дальше он потерял сознание. А потом очнулся со мной на груди и понял, что произошло, ведь ран больше не было.
- Почему не сработала защита наша?
Муж задумался и стал прощупывать нас. Щиты были, но ведь не сработали. Почему? Потом стал проводить исследования. И пришли мы к неутешительному выводу, по-отдельности, если мы находились друг от друга дальше ста метров, защита слабла, причём толк от неё был лишь один, мы могли ощущать супруга и общаться, но на этом её свойства заканчивались.
Когда мы наговорились, муж устроил разнос хану, выражалось это в драке. У военных кто сильнее, тот и прав, а хан ведь был и умнее. В общем, летели клочки по закоулочкам. На схватку стеклось много народа. Большая часть людей болели за хана, ведь моего мужа здесь не уважали.
А наша свита переживала за князя, вот только молча, опасаясь себя выдать.
А ещё хан дразнил моего мужа и говорил про меня всякое. Нет, лично меня не обижал, но вот что муж - половая тряпка, пляшущая под дудку жены, или где он такую откопал, говорил. Муж злился, а когда от гнева получил удар в грудную клетку и отлетел к моим ногам, я наклонилась к мужу.
- Он тебя провоцирует. Гнев застилает разум, не ведись. Я люблю тебя, - прошептала ему на ухо, когда он вставал.
Мир сверкнул глазами и... успокоился.
После этого пару ударов он пропустил, но пять ударов нанёс хану.
Когда в очередной раз муж упал рядом, я сказала ему, что он должен проиграть.
- Если ты выиграешь, тебя сделают ханом. Оно тебе надо?
И муж проиграл. Оступился, и на долю секунды замешкался, а тот нанёс ему удар, после которого Мир не встал, признавая победу за соперником.
Я видела, с какой скоростью Мирослав двигался и ту заминку тоже разглядела.
После этого нас пригласили в шатёр хана. Его жена приготовила яства и нас потчевали.
- Почему ты поддался? - Хан внимательно следил за мужем.
- Жена дельный совет дала.
- Умная у тебя жена. Неужто власти не хочешь?
- Нам хоть бы с одной разобраться.
- Теперь понимаю, почему вас боги избрали. Достойны, ничего не скажешь, не смотря на молодость.
Но знаешь, что тебе скажу. Объединение двух ветвей власти приведёт Русь к краху. Да, есть люди достойные, но такую власть вряд ли после разъединят на две составляющие. И наследование сделают кровным. А это значит, что недостойный будет править.
Я молча слушала и соглашалась. Хан очень мудрый человек и сильный воин, его советы пригодятся.
Потом мы с его женой немного поболтали, она рассказывала о их быте. Когда я спросила, как же так, они постоянно в пути, дома не имеют, жена ответила, что с милым и в шатре счастье. А дом переносной, так наоборот, сложил шатёр да убрался восвояси. Воины они на то и воины, им главное компактность, никаких лишних вещей.
А Тобольск нам обещали показать ночью, провести тайными ходами. На самом деле, во всех крупных городах была подземная часть. Лазы были скрыты от чужаков, да и добро не хранили в домах, всё было под землёй. Да, жили сверху, ведь солнышко нужно нам - все же внуки Даждьбога, но и путь к отступлению всегда есть у мирских. А орда, она может перемещаться, куда нужно.
- Ратый, скажи, а это везде есть? - мужа этот вопрос заинтересовал, а я молча слушала.
- В Сибири точно есть. Свой край мы ведаем весь. А всё, что вокруг, мы не ведаем. Западная Европа вообще чужая, они хоть и под нашим владением, да всё время смуту создают. А отсоединять территории нельзя: разделяй и властвуй, как говорится, и выгнать народ некуда. А перебить мы не можем, коны Рода запрещают. Так и живём. Они наших убивали даже детей и женщин, насилуя их, а нам совесть не позволяет, - хан вздохнул. - Но потому мы и Великая держава, а они кто?
На этом повисла долгая тишина. Каждый пытался осмыслить услышанное. Мы долго просто сидели и общались, и разошлись уже ближе к утру.