Аннотация: 17 летний паренёк из провинции не выдерживает экзамены в институт и идёт работать на мосводопровод.....это происходит в 60 годах прошлого столетия...
На мосводопровод меня взяли учеником слесаря. Зарплата была 65 рэ. Были мы тут, кто от куда. Москвичи на эту работу не шли. Вылезешь бывало из колодца на свет божий, смотришь, к тебе карапуз какой-то бежит, а за ним его мамаша со страхом и брезгливостью на лице, небось думает: - Не дай бог моему чаду такую судьбу!
А мне моя судьба нравилась.
Когда я завалил черчение и не поступил в архитектурный, вернулся в Острогожск и устроился художником в зооветтехникум, Правда рисовать мне там приходилось не только пейзажи и портреты, а чаще наглядные пособия, типа, как баранов кастрируют.
Ну и что, баранов, так баранов, раз это людям необходимо. Я это всё равно художественно изображал, чтобы не очень страшно смотрелось. Больше внимания не барану и яйцам уделял, а людским рукам, которые эту работу делали. Тоже работа, не всем же архитекторами быть и художниками, кто-то и баранов должен был кастрировать, видимо бараны, были после этого спокойные и счастливые, по фигу им были всякие страдания по овечкам, но всё равно мне жалко было почему-то и баранов и тех, кто их кастрировал.
А потом родители решили отправить меня в люди, в большой город, в Москву, папина сестра тётя Зина посодействовала.
В Москве вообще красота, полная самостоятельность и свобода, персональная койка, (В Острогожске мы с младшим братишкой на разложенном диване вместе спали "валетом").
Общежитие наше было в трёхкомнатной квартире. В большой комнате стояли четыре кровати: моя, Рязанского, ещё чья-то не помню кого, а на четвёртую прислали новенького.
Новенького звали Михаилом, приехал он откуда-то с Украины. Он был крепким, здоровым, очень хозяйственным и обстоятельным мужиком; аккуратный, собранный, постоянно что-то гладил, пришивал, ел, не что попало, как мы, а что-то себе там жарил, варил. Туфли у него всегда под кроватью ровненько стояли. Его на работу сразу взяли слесарем на какой-то там разряд. Они с Рязанским были одногодки, им было по двадцать два года, Правда Рязанский был ближе к нам по раздолбайству, но на нас щенков с высока поглядывал, кроме, как грязь из колодца вытащить, да ключ разводной подать, ничего пока не умели.
Мы с Рязанским были в одной бригаде. По дороге на очередную аварию заезжали всегда в столовку перехватить чего нибудь. Бугор (бригадир) сам был инициатором. Бугру было лет двадцать пять, он уже был женат, получил квартиру и был полноправным москвичом.
Бугор брал всегда полторы кружки пива ( большую и маленькую) Брали ещё бутылку водки и разливали её всем по кружкам. Мы, кстати тоже по примеру бугра брали по полторы.
Когда ездили на аварию уставали сильно, особенно зимой.....
Помню в новогоднюю ночь отбойными молотками грунт мёрзлый вскрывали, так жильцы с соседнего дома взмолились:
- Дайте новый год встретить!-
У Гришки, разнорабочего, один глаз только был, он давно уже на водопроводе. Отбойным молотком ловко управляется, рассказал мне подробно, как глаз потерял, так же на аварии без очков защитных работал, куском льда и выбило,
- А чего сейчас-то без очков?-
- А ну их, без них лучше видно!-
Я поёжился и свои очки натянул получше.
За эту новогоднюю ночь мне помню премию выдали. За месяц зарплата вышла девяносто три рубля- бешенные деньги. Мы с Донченко даже зашли в настоящий ресторан и рублей по двадцать пропили. Я тогда первый раз в жизни коньяк попробовал ( по пятьдесят грамм заказали, уж больно дорогой был зараза.).....
Поздно вечером перед сном к Рязанскому приходила молодая девушка, они с Рязанским сидели на кухне ужинали, а когда мы ложились спать и выключали свет, она ложилась на кровать вместе с Рязанским, а рано утром, когда мы ещё спали уходила, где-то недалеко она дворничихой работала. Была она из одной деревни с Рязанским, он её в Москву и вытащил. Была она небольшого роста, хорошенькая, со светлыми, всегда испуганными глазами. У неё был один недостаток, была она немая. Рязанский, как-то буркнул в ответ на наши приколы, типа, мол для жены это не недостаток, а достоинство.
Больше всех завидовал Рязанскому Михаил, он всё время пытался выпытать у Рязанского, какова немая в постели. Рязанский и так молчаливым был мужиком, а как то раз и бросил ему:-
- Да сам попробуй, узнаешь.-
-Как это опешил Михаил?-
-Как свет потушат, ложись на мою кровать, а я на твою, мы с тобой ростом одинаковые, не угадает небось?-
Мы об этом разговоре не знали и не видели как они менялись местами, мы только страшно испугались, когда раздался нечеловеческий крик мычание, и немая вскочив с постели с ужасом куда-то убежала.
За завтраком Михаил признался нам обо всём. Немую было очень жалко.-
Ты что бабу себе не мог найти.-
- Мог та мог, да денег на неё не хватит, ухаживать.-
А через неделю немая опять пришла, отбрехался небось Рязанский.