Холод нержавейки вакуумного насоса никогда не заменит корове тепла женской руки: меня "подоил" турникет троллейбуса, а не милая, склочная старушка-кондукторша. Эта роботизация нашей жизни лишила сотни старух небольшой прибавки к пенсии, но наполнила оптимизмом прогресса правительство Москвы. Я сто лет уже не ездил на общественном транспорте, но печальный опыт коллеги заставил меня отказаться от использования такси. На троллейбусе я добрался до метро. Из метро на электричку, и я у аэропорта имени Пушкина. Троллейбусные билеты положил в бумажник для финансового отчёта. Рождественские скидки на международные рейсы открыли, наконец-то, возможность нашей конторе заняться своей непосредственной деятельностью. Меня послали с секретной миссией сразу в три страны. В электричке я заметил четверых коллег из конкурирующей с ГРУ Службы Внешней Разведки. Эти черти тоже весь год ждали рождественских скидок. Дорого стало летать. Не знаю, на что тратит бюджетные деньги их глава, а наш генерал купил, в качестве конспиративной квартиры, средневековый замок во Французских Альпах и разведывательную стометровую яхту. Почти весь наш бюджет уходит теперь на содержание и обслуживание этих инструментов разведки. Дорогая стала наша служба в XXI веке.
На перроне я подозвал носильщика.
- Шайтан! - удивился работяга с тележкой. - Кирпичи везёте?
- Русский аналоговый Wi-Fi роутер, - объяснил я узбеку, хотя, вряд ли он понял, о чём я. - Две бобины медного телефонного провода, - пояснил я. - Прапорщик на складе электронной разведывательной аппаратуры выдал. Давай, вон к тому входу.
Не успел я сделать и десятка шагов, как меня сбила с ног пустая тележка другого носильщика, разбив мне в кровь обе коленки. Этот ротозей прозевал прибытие электрички и мчался теперь со всех ног к шапочному разбору против людского потока. От боли невольные слёзы заволокли глаза, и пока я, скрипя зубами и охая, поднимался, этот гад уже удалился в дальний конец перрона к какой-то даме с большими баулами. А мой узбек с моим рюкзаком исчез! Я напрасно крутил головой, в надежде увидеть носильщика - его и след простыл. И тут я сообразил, что громкий возглас удивления, вызванный весом моего багажа, был не чем иным, как сигналом подельнику, который ловко таранил железной телегой обладателя тяжёлого груза. Сильно хромая, я сгрёб за шиворот второго носильщика и потребовал сказать, куда скрылся первый с моим рюкзаком. Этот гад сделал вид, что не понимает по-русски, а дама с баулами раскричалась, что она опаздывает. Рассчитывать быстро расколоть этого воровского подельника было глупо, а у меня уже начиналась регистрация на рейс. Пришлось пожалеть, что я так опрометчиво сказал про медный провод: узбек, наверное, уже бежит в скупку цветных металлов.
В аэропорте, воспользовавшись бесплатным Wi-Fi, я зарегистрировался в Фейсбуке под вымышленным именем, чтобы иметь оперативную связь с конторой. Общаться, разумеется, предстояло с помощью кодированных фраз. Как удобно стало разведчикам: отпала необходимость в рации и радистке. Помните, сколько проблем было у Штирлица со всем этим добром? На телефон должна была прийти СМС с кодом активации аккаунта, но вместо этого от сотового оператора пришло сообщение, что согласно решению Роскомнадзора, я должен немедленно посетить ближайший офис Билайн с паспортом для удостоверения личности, и если я действительно тот, на имя кого я открываю аккаунт, я обязан немедленно перерегистрировать сим-карту. А пока, в целях борьбы с терроризмом, Ваша сим-карта будет немедленно заблокирована. И связь пропала. Вернее, стала работать только на приём. Чёртовы ФСБ и надзор! Борются они с терроризмом, а мы-то при чём? Остался без связи. Пакет Яровой в действии. А как же, кстати, школьники? У них-то, по любому, сим-карты от родственников, и рано или поздно детские телефоны заблокируют.
Подошла моя очередь. Милая девушка в форме взяла мой паспорт на подставное имя и авиабилет. Через ряд от меня, возле стойки регистрации на другой рейс, я увидел тех четверых моих попутчиков по вагону электрички из Службы Внешней Разведки. Один из них сдавал в багаж мой рюкзак с медным проводом, украденный узбеком-носильщиком! Всё ясно: в нашей конторе завёлся крот. СВР, воспользовавшись услугами предателя, решила сэкономить на проводе, чтобы подсоединиться к какой-то сети в какой-то западной демократии. Я только хотел возмутиться, как меня сбили с ног сильным ударом в спину и на меня навалилось сразу несколько оперативников из ФСБ, надо полагать, или из полиции. Меня оглушили сильным ударом по голове, и в себя я пришёл только в комнате для досмотра подозрительных пассажиров. Руки были скованы за спиной наручниками. Медленно приходя в себя, я услышал сквозь шум в ушах, как оперативник докладывал своему начальству: "Да, товарищ генерал! Это Люберецкий маньяк. Нам сильно повезло. Его вновь полчаса назад внесли в базу Интерпола, а девушка на регистрации совершенно случайно пробила его биометрический паспорт на отпечатки пальцев. Обычно-то просто имя поглядят, сравнят с фотографией и всё. А тут, она говорит, по какому-то наитию решила проверить. Сильно ей его взгляд не понравился".
Я сразу понял, кто был кротом в нашей конторе. Это мой шеф. Во-первых: я от кого-то слышал, что у него молодая любовница работает в аэропорте, а во-вторых: он сам предложил мне эти биометрические данные. Сэкономим, говорит, на обратном билете. Я, мол, эти отпечатки пальцев в базу Интерпола внесу. Когда время возвращаться придёт, Рождественские скидки уже не будут действовать. Нарушение какое-нибудь административное совершишь, они твои биометрические данные по паспорту пробьют и экстрадируют тебя в Россию за свой счёт, как разыскиваемого страной преступника. И ещё добавил, что эти окровавленные отпечатки рук демонстративно, вот уже четыре года, оставляет на месте преступлений какой-то подмосковный маньяк, но поймать его никак не могут. Подозреваю, что именно поэтому и не могут. Наверное, каждый месяц по этим отпечаткам в страну возвращают моих коллег, экономя на билетах.
А оперативник, между тем, продолжал разговор с генералом по телефону: "Я в Люберцы начальнику полиции позвонил. Оперативники уже едут. Надо будет посоветовать им, если они сами не догадаются, пристрелить его во время транспортировки при попытке к бегству. На смертные казни-то мораторий".
Я немедленно нащупал под ремнём пришитый к поясу брюк пластиковый ключик от наручников и освободился от оков. Дождался, пока оперативник закончит разговор с генералом, и дал ему по башке стулом. Вытащил из его кармана электронный ключ и выскочил с его помощью из комнаты. Следующая комната, на моё счастье, оказалась пустой и опять воспользовавшись ключом оперативника, я оказался в длинном коридоре. Справа, где-то за поворотом, были слышны голоса и мне ничего не оставалось, как бежать влево. Я бесшумно преодолел метров тридцать и оказался на развилке: перпендикулярно этому его пересекал другой коридор. Я опять нырнул влево. В конце прохода оказалась закрытая дверь. Я, впрочем, без особой надежды, вновь воспользовался ключом оперативника, и, на моё счастье, электронный замок открылся. Я оказался в самолётном ангаре. Здесь стоял ИЛ-96-300 правительственного лётного отряда, вокруг которого суетилось много людей, и на меня никто не обратил внимания. Больше того, какой-то мужик в дорогом пальто и каракулевой шапке, заметив, как я неуверенно замер у двери, перепутав меня с кем-то, зычным голосом крикнул мне: "Пономарёв? Почему опаздываешь? Бегом на разгрузку!" Я кинулся помогать какому-то типу катить нагруженную ящиками тележку. "Отставить! - рыкнул дядька в каракулевой шапке, командным голосом выдавая в себе генерала. - Найди в грузовом отсеке два жёлтых чемодана с дипломатической почтой и тащи их в мою машину". Лихорадочно соображая, что делать дальше, я юркнул в транспортный люк самолёта. Чемоданы нашлись сразу. Они стояли на четырёх палетах по десять штук на каждой. Схватил два верхних. Тяжёлые. Не меньше сорока килограммов каждый. Генерал уже стоял возле "Майбаха" с призывно раскрытым багажником.
"Так, - сказал генерал, когда его водитель помог мне положить чемоданы в багажник, - держи дипломатический паспорт. Полетишь этим же самолётом в Аргентину. Поработаешь новым завхозом школы при нашем посольстве. Инструкции получишь на месте от начальника службы охраны." С этими словами он раскрыл паспорт и недоверчиво уставился на фотографию: "Пьяный, чтоли фотографировался? Совсем на себя не похож. Ладно, выпей перед паспортным контролем, когда на место прибудете. В самолёте полно самого отборного бухла: правительственный авиаотряд, мать его!" С этими словами генерал достал из внутреннего кармана пальто плоскую флягу и приложился к ней. Потом, распространяя запах бренди, похлопал меня по плечу: "Два чемодана аргентинской муки, чтобы не портить проведение операции латиноамериканским коллегам, отвезу сейчас в детский дом, в качестве шефской помощи. Ну, а тебе всё заново придётся налаживать. Кокаин ждут, как из печки пирога. Ступай в самолёт. Скоро вылет." Генерал сел в машину, водитель завёл мотор, и они уехали.
Я, разумеется, знал о кокаиновом скандале в Аргентинском посольстве, как знал и то, что в СССР распространением наркотиков занимался КГБ, а теперь его функции унаследовала ФСБ. КГБ занимался наркотой под благовидным предлогом: для раскрытия контрабандных путей и выявления наркобаронов, которых, при монополии Комитета, и быть не могло. Ну, и заодно боролся с диссидентами - кто, по-вашему, посадил на иглу и угробил Высоцкого, если распространением наркотиков занимался КГБ? ФСБ уже ни в каких отмазках не нуждалась и занималась зарабатыванием грязных денег. При этом было совершенно непонятно, за каким лешим им эти самые деньги нужны? Лежат миллиарды по квартирам полковников: на государственный переворот, что ли, копят?
Аэропорт и дороги вокруг были уже наводнены оперативниками, ищущими Люберецкого маньяка. Мне ничего не оставалось, как сесть в самолёт, имея на руках паспорт какого-то Пономарёва. Этот самый Пономарёв не давал мне покоя: он мог появиться в любой момент. Не представляю, что могло его задержать, но, на моё счастье, он так и не объявился до самого взлёта.
АЛЕКС
Отстал я от жизни. Привёз аргентинскую муку в родной детский дом, который покинул тридцать пять лет назад сопливым юношей со свидетельством о восьмилетнем образовании. Дослужился в разведке до генерал-лейтенанта. Досконально знаю, что происходит в Аргентине, а что творится на Родине - полный ноль. Муку у меня не приняли. Сказали, что уже "сто лет" в детских учреждениях Москвы нет ни поваров, ни кухонь. Директор детского дома отправил меня в комбинат питания "Конкорд", который готовит пищу для воспитанников.
В комбинате чемоданы у меня взяли, но на мою просьбу дать какой-нибудь документ, свидетельствующий, что муку они получили, мне сказали, что после неких событий, связанных с пищевым отравлением детей в детских садах, продукты у них проходят строгую проверку на качество. И заверили, что дадут мне бумажку сразу, как тестируют муку на пригодность.
Едва я переступил порог своего кабинета, как зазвонил телефон. Звонили из этого самого "Конкорда". Орали и матерились, словно я не генерал-лейтенант, а сопливый курсант. Оказалось, что мука почти на половину состоит из стирального порошка с добавлением зубного. Думаю, что один раз эту муку "женили", считая её кокаином, ещё в Аргентинском посольстве, а второй раз в самолёте, когда она летела из Аргентины в Россию. В Аргентине её разбавили стиральным порошком, поскольку там вряд ли можно достать зубной порошок "Особый", производимый в СССР и в России.
Когда я выяснил, что реально из себя представляет "Конкорд", и кто за ним стоит, то понял, что мои манипуляции с мукой будут восприняты, как демарш против собственника. Я подставился, как последний дурак. И без моего желания облагодетельствовать родной детский дом, было принято решение всю Аргентинскую муку передать детским учреждениям Москвы. Это значит, что все чемоданы муки уже везут в этот самый "Конкорд". Просто это могло бы произойти обезличено, а тут, получалось, что я лично бросил перчатку. Надо "вставать на лыжи". Заодно и узнаю, что за козёл разбавляет кокаин стиральным порошком. Если успею сесть в самолёт.
РАДИСТКА КЭТ
Моя мать тоже была проституткой. Она училась в МГУ, когда её вызвал к себе секретарь ВЛКСМ университета. Он дал ей комсомольское поручение присмотреть за неким иностранным студентом, который высказывался об СССР не совсем корректно. Потом были второй иностранный студент, третий, десятый, и как-то совсем в этой текучке неторопливо, мама влилась в сплочённый коллектив проституток гостинницы "Космос", которые на девяносто девять процентов состояли из таких же комсомолок-студенток, завербованных в проститутки секретарями ВЛКСМ своих вузов. Влезть в этот бизнес кому-то со стороны было не реально: ночные бабочки немедленно сдавали своих конкуренток, да и на друг друга каждую неделю писали отчёты для КГБ. Комитет Государственной Безопасности стоял за всеми проститутками страны. Самодеятельные путаны либо тут же им вербовались, либо отъезжали за "сто первый километр" по какой-нибудь немудрёной статье, вроде тунеядства. Гебисты никого не толкали в койку к иностранным кобелям. Во всяком случае, открыто. Они объясняли свои действия девушкам, как попытку просто отвлечь иностранцев от наших беспросветных очередей в магазинах, от наших нищих сограждан и их примитивного быта. Пусть уж эти лоботрясы проматывают свою валюту в барах отеля в обществе прелестниц, чем шатаются по Москве в поисках "жареных фактов". А если при этом путана получала от иностранца сотню баксов, то комитетчики закрывали на это глаза, имея ввиду при этом, что в любой момент могут засадить её по статье, которая была придумана для иностранной валюты в руках гражданина СССР.
Словом, окончив двухлетние курсы конспирации и работы на радиостанции в разведшколе, я оказалась в Лондоне. Тут очень быстро выяснилось, что валюты нашей разведывательной конторе катастрофически не хватает, и меня попросили встречать наших засланных парней в качестве путаны, чтобы они тратили деньги не на иностранных дур, а отдавали иностранные денежные знаки мне. Так экономились государственные средства, и мне не надо отдельно посылать содержание на проживание в Лондоне.