Аннотация: с какого-то времени мы вознамерились иногда подолгу (всякий раз долее, чем обыкновенно) отказываться от употребления какой-либо реальности...
N'тров и Гукхи
_______________N'тров или же Гукх о крышах и т.п.
...около железнодорожного вокзала на крыше этого давно пустующего и постепенно исчезающего здания из толстых грубых плит мы и собирались по ночам при костре... о чем-либо порассуждать молча, тем и развлекая себя под здешними созвездиями... вспомнить в этом месте видения разных лет... мы словно приносили сюда некие утаенные тайны, тлеющими головешками окуривая наш уютнейший кружок общения... но как было сложно найти это место, как все мешало проникать сюда, запутывая всякий раз восприятие на пути... с какого-то времени мы вознамерились иногда подолгу - всякий раз долее, чем обыкновенно - отказываться от употребления какой-либо реальности...
... позже аскеза сия распространилась и на работу с текстами...
... кто-то из нас упомянул тогда о забавном сновидении: вот оркестранты собираются на берегу моря, расставляют стулья, пюпитры и репетируют... но набегающая волна разгоняет их, они быстро убегают... далее: тоже бегом, все возвращаются и продолжают репетицию на утопающих в мокром песке стульях до следующего набега волны... другой же кто-то продолжил вариацией: в таком-то сне N'тров наблюдал прибытие оркестра на вокзал, где в специальном обширном помещении хранилась гора старых стульев, которые поспешно разбирались всем составом... они торопливо, как-угодно рассаживались и тут же, за несколько минут, ведь скоро следующий поезд, невероятно легко и виртуозно исполняли попурри различных настроений и живейших красок... потом также быстро возникала гора из стульев: они просто швыряли их вверх, чтобы гора была повыше и, покинув помещение, вбегали в прибывший состав и - будто их тут и не было...
...а ведь в здании когда-то проживали жильцы, не замечая конечно же ничего такого... тот же гукх тогда оказался тут впервые, долго и незаметно проживая в вагончике еще на стройке этого, тогда высотного дома, и виды изнутри удивили его, настигли на широкой светло-голубой лестнице пока еще без перил странным содержанием этажей: там случались и классы, и магазинчики, и душевые, оранжереи с бассейнами и внушительных размеров театральные залы, обыкновенные кинокурилки, библиотеки, кабинки, кабинеты, атриумы, просто номера для проживания... он посещал все, потом что-то исчезало, появлялось еще что-то, куда-то приходило забвение перед... в некоторых комнатах находилась и с достоинством пребывала та или иная дирекция с печатями и подписями... зачем-то случались и всегда пустующие этажи, но там было чисто и не затхло... любил он остановить себя у края ступени и заглядывать в голубеющую бездну прямоугольных эшеровских пролетов, полуэтажей или как их там назовешь ты... случалось ему здесь и перейти из сновидения в другое, и вернуться тоже случалось... приятно бывало оказаться на концерте праздношатающегося по этажам хора "Плебс Эйр", данном вот и вчера вечером на ступенях седьмого этажа ближе к закату... а потом и на крышу, к нам в ночь...
_______________От Гукха (об N'трове)
...а сны ему бывают предоставлены вообще не отсюда и не от нас... а мы всегда тянемся к таким посетителям других, неизвестных сфеор... вот он идет летом по улицам очагового, местами навсегда потухшего и вымершего, бесконечного города... размышляет (временно обратившись в придуманную только что юность), куда... иже как ему поступить с собой после школы... с ним кто-то болтается рядом... он заходит в помещение некоего техникума, в котором сантехнических вопросов несоизмеримо больше, чем проблем осуществления доступных учебных процессов... с удивлением обнаруживает на заднем дворе мини-ботанический сад с фонтанчиками под стеклянным дуговым каркасом, созданный еще в просвещенные времена иными племенами преподавателей, веривших в непреходящий свет познаний, прикладных, вначале будто недоступных и других... и наверное, чувств, наверное, новых ощущений... сейчас тут было пусто на закате, но не тихо... неотвратимо отстранившись, отвлекшись что ли, можно было бы не услышать, как по невидимым трубам стучат опытнейшие из сантехников, представляя так подготовку то ли к холодной зиме, то ли означая свои познания в тамтамическом стучании по трубам, припоминая и обнаруживая, даже озвучивая таким образом их необыкновенную внешнюю и внутреннюю разводку в очередной-таки раз...
...ему никогда не хотелось изучать или исследовать уже открытое или приоткрытое, получая ключи у безличного вахтера на смене... он находил для себя возможным только феномен впечатления, очевидно совсем бесполезный для передачи в практическое движение бытия...
..я, может,
не хотел бы многого узнать,
но каждый раз, ступив немного дальше,
я проникал еще куда-то...
и отказать себе не смог в видениях,
словах, во вдохновении признаний...
...пойти бы вот сейчас, предложить себе экскурс в то пустое помещение кинотеатра, выпить возле запылившейся полочки кассового окошка, подняться на второй этаж, закурить да посмотреть по-кайдановски окресть и потом осолоницываясь постепенно взглядом в окно... но продолжим: на втором этаже встречаются абитуриенты, проникающие сквозь коридор в другую кафедру из предыдущей, такой же непонятной и скукоживающей порыв к восприятию до спазма невосприятия... в глухом полуосвещенном полуподвале (подвалы, вероятнее всего, будут появляться и в других сновидениях, тянет туда...) с техническим лифтом (на крышу и обратно) он останавливается перед шахтой, смотрит вверх... оттуда спускаются слесаря, обсуждающие вопросы ветвления труб на чердаке и здешнюю схему, явно издавна ими не принятую интеллектуально... они выходят, открыв створки, зашитые рабицей, закуривают помещение, немного выпивают и в свой, теперь все более неспешный обеденный перерыв, приступают к настольной партии в теннис, отложенной еще позавчера в парах навылет... неподвижный шарик из руки арбитра повисает ровно посреди стола над сеткой, как Луна над Планетой, а замершие участники матча поочередными усилиями из области телекинеза пытаются сбить его на половину стола противника, причем кто-то в паре умеет более удерживать, а кто-то сбивать... но сегодня никакого динамизма пока что нет, никому не удается потерять концентрацию... чтобы матч продолжился результативно, им подносят еще по сто грамм и, разумеется, без хотя бы кусочка сухой колбасы... говорят, в бригаде когда-то был опытнейший сварщик-гипнотизер, так он играл прямо с закрытыми глазами... ему удавалось по ходу партии усыплять и так оцепеневшего соперника... потом его раскрыли, сравнив как-то ощущения без его присутствия и с наличием оного в игре, и с позором дисквалифицировали пожизненно: за такой-то мухлеж!.. да он и уволился потом, насколько не мог в глаза смотреть никому, эгоист... лифт, скрежетая и щелкая блоками, передергиваясь и дрожа, как те же товарищи заутре с оголодавшего похмелья, поднимает его в полуэтаж перед огромнейшим чердаком с лабиринтами перестенков и голубями, выпархивающими в отверстия для вытяжки из туалетов и столовой: здесь наступает, кратко, ароматически тепловатое и влажное смешение запахов... выходит на крышу и взлетает ненадолго на-а-ад градом сим: становятся очевидны очаговые окрестности, приступающие к вечерним переменам... становятся видны и сами очаги: темные и навсегда покинутые жизнью чернеющие провалы в сотню-две кварталов, соседствующе-перетекающие в еще живые: с трамваями, такси, метро, магазинами, театрами, многооконными, многокомнатными и не весьма квартирами и квартирками... подлетая на край одного из живых очагов, он опускается на землю... тут есть аллея с давно высохшими ливанскими соснами вдоль длинного - с колоннами и ступенями - корпуса института имени теперь забытого именитого ученого.
... в претерпевшем разные, почти уже все, времена, посеревшем, умолкнувшем навек и совершенно обезличенном корпусе нынче, правда, призраков и видений несравненно поприсутственнее, чем портретов и персонажей на выпускных фотографиях... здесь он встречает иногда самого основателя института: всегда в открытой высокой задумчивости, все еще просветленной, все еще в представительном костюме, шляпе, в ботинках с идеальной симметрией затянутых шнурков... с неизменной дивно черного блеска деревянной тростью, отмеряющей предшествующий шаг... они обыкновенно рассуждают о неооптимизме исследовательского образа в эвристическом методе мышления... попутно их каждый раз пугает один и тот же призрак, крадущийся незаметно в коридорах... а потом, выскочив сверху в одно из случайных окон, он разбивается перед ними в калейдоскопически радужную пыль и, тускнея, рассеивается над аллеей...
- А ведь он был потрясающе, неповторимо талантлив! Повторюсь: не-пов-то-римо! И студентом, и позднее в экспериментальной лаборатории ставил никому даже не вероятные опыты! - и мы идем далее, далее... - Не понимаю, коим образом, но тут времена года издавна не проявляются: не выпадает снег, не зеленеют мхи... и я все что-то припоминаю, припоминаю, когда вижусь с вами, мой впечатлительный друг... впрочем, если научиться (привыкнуть) исключать из восприятия раздражающую часть улицы, то всегда можно любопытно провести время на прогулке, вы согласны?
...и тут он опять взлетает, покидая незабвеннейшие владения профессора, откуда каждый раз, но в разных местах тот машет ему навстречу и вослед шляпой, прикладывая разбитый бинокль на древнем моноподе к слезящимся на прохладе глазам... под ним проходят заброшенные венецианские купольные дворцы, богатые некогда особняки с пустующими галереями, просто многоэтажные дома для поколений, просто приведших сюда некое потомство... последних почему-то так безвестно и печально много... в этот раз он поднялся над миром непомерно высоко и опять испытал то самое едва преодолимое острейшее желание оставаться в таком положении как можно дольше, а то и вовсе покинуть не раз и не два изведанные окрестности планеты...
...в здешних омертвевших районах потаенной рабочей силы он встречал всячески потустороннее: на внутреннем балконе в церкви приходилось слушать причитания бабки, просившей его прикопать где-нибудь какую-то снедь в мешке, чтобы ей уже не носить с собой, ведь зачем так долго... приходилось постоять на остановке троллейбуса с онемевшими несостоявшимися пассажирами никогда не существовавшего рейса... приходилось с мужиками подолбить ломом асфальт на вечно пустующем шоссе, хотя все понимали, что новую дорогу ложить тут незачем, но продолжали, чтобы затем в придорожной канаве по гниющему мостку через гнилой же ручей сбегать в сад ежедневно и невесть как строящегося пансионата за абрикосами... очень крупные холодные мохнатые плоды возникали на ветвях каждое утро и к полудню осыпались яркой россыпью в появляющейся и пропадающей зелени трав....
Там, в тамсионате, живет всегда задумчивая дворничиха, ей же поручена участь нестрогой сторожихи... что уж она там охраняет и что метет, непонятно: может снег, может пыль, может снежную пыль или же пыльную ту же снежь, но когда я подхожу к ней, жуя сочный абрикос, то она говорит мне с уходящей куда-то лаской в голосе:
- Кажись, все от скуки здесь... - задумывается и слегка строже прибавляет, - а, может, и там... может, и там...
_______________N'тров: тебя здесь почти не было... но... я тебя помню...
... через несколько лет я снимал гастроли эстрадного оркестра в курортном городке, и уже под вечер с тромбонистом мы закрылись в номере, прихватив пиво, еще пиво, и потом заказали еще... и пакет вкусно приготовленных креветок... он включил негромко Питерсона, а позже я предложил Вебстера... беседа как-то сразу стала очень открытой: долго и задумчиво он рассказывал о своих многочисленных встречах с женщинами в юности и позже, как будто ... а позже-позже и я, уже совсем опьянев, вспомнил и рассказал о тебе... он замолк и слушал, совсем не перебивая: и я все спрашивал себя, задавая вопрос ему: вот кто еще здесь, но уже в неразличимом тогда, расставив баночки с джин-тоником на старом квадратном мониторе, так влюбленно встречает этот вечер, ожидая, когда же ты появишься из-за белой стены здания, освещенной оранжевым светом проснувшихся только что фонарей... ты почему-то так невероятно обрадовалась, будто впервые, аромату черри: вот вкус и запах подаренного тобой смеющегося поцелуя!
...и сейчас я подхожу взглянуть в то же окно, продолжаю долгое время приходить в эти комнаты... и пока еще осталась возможность описывать то состояние...
Вот в кабинете третьего этажа с выключенным светом, в которую кто-то уже дважды (громче и громче!) стучит... мы замерли в полувзгляде друг от друга, едва только проникнув сюда... глаза в глаза... и в глазах все было только навстречу... в тот непередаваемо кратчайший момент мне вдруг открылась эта жизнь в недоступных ранее амплитудах чувств... и ощущений... ты вдруг стала и женщиной, и подругой, самой близкой, бесконечно далекой, телом, душой, желанием, единственным мерцающим желанием... и мир отступил в тень... оставив мне только тебя... и да: твоя открытость поцелуям и прикосновениям была так откровенна, что я напрочь забывал о словах...
...эйнув шепотом, только что, ты поманила меня из темноты коридора сюда, закрыла дверь на замок, и в оранжевых сумерках... неуловимыми движениями, на расстояние вдоха приблизившись ко мне... через мгновение легким взмахом тонких рук ты... мой взгляд и сейчас в той комнате... и как это: визави дышать эмоциями и не сделать хотя бы жест, проникающий в прикосновение?..
...в тот никогда не заканчивающийся вечер ты подходила ко мне все ближе и ближе (с почти французским и каким-то балетным ударением на "же")... и тебя и меня там не стало: если вообразить, что как-то возможно туда вернуться, чтобы увидеть нас, то между нами наблюдалась бы только что открывшаяся некая никогда более не повторившаяся возможность, манящая далее и далее... к тайнам, несравненно поинтимнее этих все еще необыкновенно влекущих подробностей...
...их рассматривать теперь уже не с кем, особенно ночью в пустых коридорах памяти с тусклыми плафонами на стенах... тем более, что я уже не ощущаю себя и очевидцем наших встреч... к таким тайникам воспоминаний приятнее обращаться каждый раз через воображение, чем потом пересыпать горстями пепел слов на ветрах одиноких раздумий без будущего, без прошлого...
- Ты либо сугубо романтично, ради самообмана все идеализируешь, либо бредишь... и бредишь ею до сих пор. А сколько лет?..
...но я уже умолк наконец-то, хотя помнил, что все происходило восемь лет назад с августа по апрель, когда я напоследок одним кадром снимал ее спящей на однотонном сером диване, а потом вместо него поставил фоном медленный-медленный снегопад...
...на днях мне приснился очередной неуютный конхиометрический сон из другой жизни: через нижнюю фрамугу в окно с пожарной лестницы влезают ко мне на кафедру она, ее муж, ее коллеги, у всех в руках какие-то нелепейшие подарки для меня: старый плащ в обувной коробке, пепельница из морской раковины, несколько разноцветных ароматических палочек... я не воспринимаю это за реальность, продолжаю лекцию, а студенты как бы ничем и не удивлены...
...но-оо, все же не выдерживаю, когда они с улыбками обступают меня, кивая ей, оставшейся у окна: так вот он кто... этот что ли... я прерываю семинар... несколько позже, в ночном кафе на побережье (куда я взмолился сбежать с ней от свиты так навязчиво приветливых незнакомцев) наконец-то прикасаюсь к ее руке, и она смотрит, только смотрит на меня глазами модели, выставленной in wax museum... неужели это не ты?
...ага-а, вот я не узнаю тебя уже и в сновидении... на столике красное вино в бокалах тончайшей голубизны стекла... в настоящем натюрморте всегда отсутствует горизонт событий... но бывает, очень хочется собрать все приятное, что произошло здесь, и смотреть-смотреть всю ночь... поставив перед собой леонардовский шар в зажиме держателя... и глядя в себя сквозь него... немотствуя и размышляя под звездами с видом на океан...
Впрочем, решать, что в кадре преобладает- бегущие волны (ощущения) или звездное небо (чувства) - весьма сложно... они постоянно перетекают в восприятии...
_______________Гукх... да, гукх.
...летать, как все гукхи, и курить я стал рано, еще совсем с неких неопределенных лет: сначала в лесах, меж дерев лавируя с птицами и мотыльками, потом и над рекой за городом повисал в тумане, отсыревая и поеживаясь... позднее же нравилось ночью взмыть с холма да над иными холмами в сверчатых сумерках... но: долго прятался, хотя приметили, узнали со временем в округе мои повадки в полетах: ведь я взлетал ввысь так откровенно и далеко, и каждый раз далее, что-оо... по возвращении моем хмуро, ропотно, бранно встречали меня известного нрава пояснители, читая междистанционные алармы в мой адрес, принуждая слушать оные от логического начала до философского отупения... и это постоянно уныло смущало меня, терпеть я их долго не стал и тогда же улетел оттуда навсегда... N'тров мне вторит: здесь часто день не приходит с тем, чтобы в нем было возможно продолжить что-то приятное... хотя бы размышление... проходишь сквозь него, как в утреннем тумане тачка с чемоданами по вокзалу, устало дребезжа и как всегда встряхивая груз...
Реальность: не расстаешься с ней одной,
но чаще хочется увидеться
совсем с другой...
_______________N'тров: опять ни для кого, но в письме...
... и еще спустя два года, я увижу ее в давней картине Ангелопулоса... да, это она... в те давние, уже совсем давние времена в Либерти все напоминало такой же странный простейший лабиринт в виде заброшенного поселка с тропинками вместо редких тротуаров... улицы с деревянными кафе-ларьками и двухэтажными домами из красного кирпича... и в ночном подвальчике со снедью и спиртным вполне было возможно так неожиданно и мгновенно влюбиться после длившегося и длившегося измятого безразличия: стоя в толпе полуночной очереди, я вдруг разглядел в зеркале за продавщицей улыбку на твоем особенно беззаботном лице... тогдашнее резюме от тебя: я тоже все увидела! ты же влюбился в меня мгновенно, как шестнадцатилетний!..
Ко мне через плечо дохнули весьма опытным перегаром:
- Вот скажи, ты не замечал, что здесь у некоторых б...дей есть один мужик и еще несколько, а у других всегда есть несколько, но так и нет одного? - завсегдатай был явно доволен своей сентенцией, ожидая впечатления.
Я кивнул неопределенно, что м-да...
Ты так долго не хотела видеть меня в роли как-либо приближенного и в некотором смысле более-менее доверенного лица... мы уже довольно часто оставались вечером покурить и поболтать в пустой студии: дверь была будто бы и открыта, но мне пройти в нее было нельзя. Тебе явно не хотелось даже мимоходом дать мне надежду, хотя ничего и не стоило сделать такой простой подарок: я ведь тогда открыл (даже для тебя самой) в тебе что-то новое... но здесь я предчувствовал что-то не то и не хотел думать об этом...а все уже произошло: партия в пинг-понг флюидами началась...
Через месяц она стала куда-то уходить по вечерам, а когда к ней приходил кто-либо или она опять уходила куда-то, уже не возвращаясь, я к вечеру, в диковатом полубезумии, убегал в магазин за джином и водкой, чертыхаясь болтался по улице, с хмелеющим отвращением понимая, что здесь конечно даже то, что будто бесконечно... и мрачно предугадывал неотвратимую замкнутость заранее отверженного...
...как только они стали приходить друг к другу даже во снах... по кафелю скользнуло искажение...
Просто случайность, на которую она давно про себя иногда рассчитывала, вдруг все же произошла. Ты и сам старался, открывая перед ней дверь за дверью, чтобы она поскорее стала другой...
...а последнюю она открыла сама и вышла. И все закончилось: мое наличие рядом перестало иметь какое-либо внятное значение. Мне еще показалось, что в то утро в ее глазах промелькнуло что-то подобное радостному презрению...
Как-то во сне нахожу в чужой комнате телефон и звоню самому себе, спящему здесь в кресле перед монитором с этим текстом... щель общения... он не отвечает, еще раз набираю, не отвечает... и там приходит мысль: а если отсюда сейчас позвонить к ней?..
...в еще одном сновидении, спустя несколько лет я будто бы услышал на перроне от нее самое странное признание в некоей верности тому, что произошло меж нами: когда через год она в конце концов навсегда уле-ле-тела с другим, то еще тогда придумала для него весьма-а... своеобразный запрет смотреть на нее так, как прикасался к ней взглядом только я... и только однажды... но это для меня как возникающий иней на потухшем окне любви, да?.. "
... да ...и некто, опять же сидящий на бетонной трубе за городом вдруг обреченно понимает, что неизбежно трезвеет... тонкие тапочки иллюзий опять истоптаны... и присутствие здесь окончено, даже в виде подвыпившего и пока еще размышляющего персонажа: я сейчас хочу побродить по парку, как тогда: в длинных шарфах среди опавшей наземь шелухи...