Аннотация: Мир уже никогда не будет прежним. На Земле появляется третья сила. Кем же окажутся незваные гости - друзьями или врагами?
1. Отказ электроники. Смерть Михалыча.
Звонили колокола. Веревки в руках звонаря Семен дергались, железные била стучали по толстым бронзовым бокам колоколов, наполняя округу мелодичным перезвоном. Егор обычно суровый и угрюмый, он нещадно гонял мальчишек с колокольни, но сегодня раздобрел, лицо светится. Сегодня можно, сегодня праздник.
Вчера выпал снег, было морозно, так, что хватало за нос, но день выдался солнечным, и небо радостно синело над головой. К церкви со всего села собирались нарядные люди на службу. Ну да, сегодня же Крещение! Вон, служка далеко внизу вышел на крыльцо, довольно улыбнулся, глядя на небо, и вновь скрылся в полумраке церкви. А вон дед, с утра пораньше запряг седого колхозного мерина в сани и несется теперь по главной улице, залихватски свистя смеющимся и разбегающимся девушкам. А дома мама, наверное, испекла уже рыбный пирог и бежит по свежему снегу к церкви, подобрав подол платья. И так хорошо было на душе, так легко и радостно, что хотел петь и танцевать прямо на площадке колокольни.
Дед внизу заметил меня и крикнул, улыбаясь:
- Егор, слезай быстрей - землетрясение!
И тотчас улыбка слетела с лица деда, на усатом лице появилась гримаса страха и ужаса. Небо помрачнело, затянуло черными тучами, звон колоколов стал злым и резким - это были уже не колокола, это был тревожный набат, предвещающий, предупреждающий о беде. Вселенная вокруг глухо заворчала, заворочалась, пол под ногами начал трястись и раскачиваться, а дед внизу все кричал:
- Поднимайся быстрее, Егор, поднимайся!
Поднимайся? Может, он хотел крикнуть 'спускайся'? - со страхом подумал Егор, бросаясь вниз по лестнице. Нога его подвернулась на узкой ступени, он полетел кувырком по лестнице, чувствуя, как рушится на него слом тяжесть колокольни... и проснулся.
- Поднимайся, Егор! - трясли его за плечо.
В уши ворвался шум набегающих волн, и дед, звонарь, колокольня моментально вернулись в то единственное место, где только и оставались в этом мире - в глубокие недра памяти. Нет давно ни деда, ни мамы, ни звонаря Семена, и село постепенно превращается в молодой березняк. Столько лет прошло, к чему приснилось? Да ещё землетрясение, которых никогда не было в родных краях.
После сна осталось неприятное чувство тревоги. Отогнав его, Егор разлепил глаза и первым делом увидел краешек тропического солнца, только-только выползающего из-за горизонта, а вторым наткнулся взглядом на красное заросшее рыжей щетиной круглое лицо аспиранта Гены. Соломенные волосы Гены тревожно топорщились, очки сбились с носа в сторону.
- Чего так рано будишь? - проворчал Егор, опустив ноги на песок, садясь в гамаке и поправляя мятые шорты. - Случилось чего?
- Случилось... Сегодня профессор Соломонов должен вернуться, хотел связаться с Гавайями, но рация не работает.
Егор с хрустом потянулся, глубоко втянул в себя свежесть тропического утра, осторожно поднялся на мускулистые ноги, будто пробуя почву острова на прочность, а потом резко крутанулся вперед, сделав сальто.
- За тридцатник мужику, а все как мальчишка, - обиженно сказал отпрыгнувший в сторону Гена.
- Ты говоришь, как моя бывшая жена, - хмыкнул Егор. - Идем, глянем, что с твоей шарманкой.
Рация находилась в самой высокой точке острова, на огромной черной базальтовой скале, по которой, цепляясь за мельчайшие трещины, карабкалась вездесущая зелень. Отсюда открывался замечательный вид на остров Сентуку, огромное тропическое солнце стремительно поднималось, и Егор в очередной раз не удержался, окинув взглядом окрестности. Вон там, вдалеке, у северной кромки острова, в болотистой низменности находятся развалины палеолитического культового центра, из-за которых они и пролетели несколько часов, а потом долго плыли по морю. Южнее известняковый холм, у подножья которого родник с чуть солоноватой водой. На юго-западе, на широком пляже, в тени зонтиков кокосовых пальм прячется лагерь археологический экспедиции. А вся восточная часть острова представляет собой обрыв той самой скалы, на которой он сейчас стоит. Хорошо тут, а в России сейчас самый разгар холодов!
Рация была мертва. Стоявший за спиной сопел аспирант Гена, наверняка уже представлял, как дядя, профессор Соломонов, разносит его за невыход на связь.
- Не пойму, в чем дело, - сказал Егор, закручивая последний винт. - Такое ощущение, будто в неё молния попала или в микроволновку засунули. Все микросхемы горелые. И аккумулятор сел.
- Я только вчера его заряжал! - возразил Гена и засопел громче. - И вечером рация работала, правда, с перебоями. Хоть помехи были, как при грозе, но я с Гавайями вечером связывался.
- Наверное, с той радисточкой Луизой из морского порта? - подмигнул Егор. - Эх, повяжут, тебя, Гена, по уркам и ногам, и жениться на себе заставят. Я этих испанок знаю. А если серьезно, то странно все это. Вечером грозы не было, небо чистое, как стеклышко. У тебя же есть спутниковый телефон? Попробуй по нему связаться с профессором.
- Я пробовал, - лицо Гены стало несчастным. - Он тоже не работает.
- Рация не работает, спутниковый телефон не работает..., - протянул Егор задумчиво. Он порылся в кармане, достал мобильный, нажал несколько кнопок. Телефон отказывался включасться.
- Мой 'айфон' тоже не работает, - заметил Гена.
- Так что же ты молчал?! - взъярился Егор, поднимаясь с колченогого табурета и разворачиваясь всем. - Что ты сразу не сказал?!
- Я... я не сообразил сразу, - оправдывался аспирант, отступая. - Егор, как думаешь, что это?
- Да, Гена. ЭМИ проходит волной, сжигая всю электронику, когда над океаном вспухает такое белое облако грибовидное. Так, надо срочно возвращаться в лагерь. Бегом!
Егор бежал вниз по склону, а за спиной сопел аспирант Гена, который слишком много курил.
- Так это... это испытания атомной бомбы были? Как думаешь, американцы, китайцы или наши?
- Мне сейчас пофиг, кто, главное, что нас не предупредили.
- И дозиметров у нас нет. Кто ж знал, кто ж знал..., - причитал за спиной Гена.
В лагере было нездоровое оживление. Два оставшихся члена экспедиции с растерянным видом топтались возле лежащего на песке полуголого человека.
- Михалыч! - сразу опознал лежащего Егор. Евгений Михалович был самым старым в группе археологов, даже старше профессора Соломонова. Никто не звал его по фамилии или имени-отчеству, только так, Михалыч. - Что с ним?
- Сердечный приступ, похоже, - мрачно сказал кандидат Невахов, чернявый узколицый тип с презрительно поджатыми губами, который с самого начал не нравился Егору. - А лекарств от приступа в аптечке нет. Все есть, от тропической лихорадки до противоядий, а паршивого нитроглицерина не захватили.
- Уч-ченые... ботаники хреновы..., - прорычал Егор, опускаясь на колени.
Михалыч был совсем плох - лицо посинело, бледные губы прерывисто втягивали воздух, глаза закатились. Припомнив армейские навыки, он отвел прижатые к груди руки старика и начал массировать сердце, рывками нажимая на грудную клетку. (признаки сердечного приступа и первую помощь уточнить) Шла минута, другая, но старик не открывал глаз, наоборот, стал дышать чаще, короткими вдохами, потом выгнулся всем телом, протяжно застонал и вдруг обмяк. Глаза его раскрылись, равнодушно глядя в небо, а по шортам начало расползаться желтое пятно.
- Умер..., - растерянно сказал кто-то.
- Какого хрена! - заорал Егор, поднимаясь на ноги и глядя на археологов бешеным взглядом. - Какого хрена вы ничего не делали, стояли и смотрели, как человек подыхает?!
- А что мы могли сделать? - пожал плечами Ненахов. - Лекарств нет, связи тоже нет. А катер наш сейчас на Гавайях, профессора должен привезти.
- Стоп! Откуда ты знаешь, что связи нет?
- Я проснулся до рассвета, хотел жене позвонить, у неё как раз (N часов вечера). Разбудил Гену, мы с ним пошли наверх, и оказалось, что рация не работает. И спутниковый телефон тоже.
- Подожди-подожди, - сказал Егор вкрадчиво, мягкими кошачьим движениями приближаясь к Ненахову. - Получается, что ты проснулся раньше всех?
- Ну да, а что? - с вызовом сказал Ненахов, делая шаг вперед. - Спалось мне плохо, ночью кошмары снились.
- А то, кандидат, - процедил Егор, - что ты должен был видеть, что Михалычу стало плохо.
- Я ничего не слышал и не видел, - криво усмехнулся кандидат. - И вообще, почему я должен оправдываться перед каким-то рабочим? Твоё дело песок копать, где покажут, а руководитель у меня только один - профессор Соломонов. Вот перед ним и буду отчитываться, если будет нужно.
- Стонал Михалыч, - вдруг тихо сказал Гена, глядя в песок. - Тихонько совсем. Я подумал, что сон ему тревожный снится, а когда узнал, что рация не работает, побежал тебя будить. Потом всё из головы вылетело из-за этой связи.
Егор молча рванул вперед и врезал кулаком в челюсть Ненахова. Так, что тот осел на песок. Развернулся к Гене, но тут на него навалились, повалили лицом на песок, удерживая руки.
- Егор, успокойся! - пробасил в ухо Бугаев, здоровенный доцент из Новосибирского археологического института, полностью оправдывающий свою фамилию. - Успокойся, тебе говорю!
- Мы ничего не могли сделать, пойми, - плачущим голосом оправдывался крутившийся в поле зрения Гена. - Если у Михалыча был такой сильный сердечный приступ, то помочь ему могли только в реанимации.
- Все равно, - рычал Егор, вырываясь, - все равно вы все сволочи! Ботаники чертовы! Аптечку не могли нормальную собрать, позволили умереть человеку. Не слышал он ничего, не видел! Убью тебя, Ненахов, слышишь, убью!
Завтрак прошел в гнетущей обстановке. Аппетита ни у кого не было, даже сто грамм джина не лезли в горло. Егор молча ковырял пластиковой вилкой во фруктовом салате, глядя в тарелку. Из редка он бросал тяжелые взгляды на Ненахова. На скуле кандидата расплывался синяк во всю щеку.
Гена покосился на палатку, куда занесли тело Михалыча и задал висевший в воздухе вопрос:
- И что будем делать дальше? Это ведь ЧП.
- Соломонова с катером будем ждать, что ещё остается, - мрачно сказал Бугаев. - Погрузим Михалыча, гавайская полиция проведет расследование, а потом тело самолетом отправят в Москву. Думаю, наша экспедиция на этом закончится.
- Жаль, - сказал Гена, - жаль, что так получилось. Мы только-только начали раскапывать самый древний слой. Наши находки могли бы перевернуть представление науки о времени самых ранних цивилизаций на земле.
- Меня больше сейчас интересует другой вопрос: что случилось с электроникой? - тихо спросил Ненахов, глядя в сторону.
Действительно, когда Егора наконец успокоили, занесли в палатку тело Михалыча, то начали проверять все электронные приборы. Не работало ничего - от мобильных телефонов до видеокамеры Ненахова. Небольшой японский генератор тоже отказывался запускаться.
- Егор сказал, что это ЭМИ, электромагнитный импульс, возникающий во время атомного взрыва, - сказал Гена. Он по собачьи заглянул в глаза Егора. - Ведь правда?
- Слушайте вы больше этого землекопа, - презрительно хмыкнул Ненахов, но осекся под осуждающим взглядом Бугаева. - Тогда почему не работает генератор? Он был выключен всю ночь. И почему ночью никто не видел вспышки взрыва? Почему нас не накрыла ударная волна?
Взгляды сидящих за столом скрестились на Егоре. Наконец, он сказал:
- Это не ЭМИ. Прислушайтесь, разве вы не слышите?
Разговоры смолки. Люди, сидящие за грубо сколоченным столом, напряженно вслушивались в звуки маленького острова, затерянного посреди огромного океана. Но слышали они лишь шипение набегавших волн и шелест огромных листьев пальм, трущихся друг о дружку.
- Ничего не слышу, - признался Гена.
- Вот именно, - кивнул Егор. - Ничего не слышно, а ведь на острове живут попугаи, на берегу по утрам кричат чайки, стрекочут крыльями насекомые. А сейчас ни звука. Мертвая тишина. И ещё, посмотрите.
Егор взял нож, которым резал хлеб и прикоснулся им к поверхности консервной банки. Между металлическими предметами пробежала заметная голубая искра.
- С этими недавними событиями я вначале не обратил внимания, что наа лице будто липкая паутина прилепилась. Волосы вон, дыбом стоят.
Сидящие за столом прислушались к себе, и их лица изменились. Кажется, они чувствовали то же, что и Егор.
Он подвел предплечья друг к другу и между встопорщившимися волосками проскочил разряд.
- Воздух наэелектризован, будто вот-вот гроза разразится, - заключил Бугаев, подняв лицо к безоблачному небу. - После атомного взрыва тоже какое-то время сохраняется электризация атмосферы. (?)
- Но взрыва мы как раз и не заметили, - хмыкнул Ненахов.
- Может, это были подводные испытания? - спросил Гена.
- При подводном взрыве не бывает ЭМИ (?), - покачал головой Бугаев. - Это что-то другое. Какое-то природный феномен, приведший к сильной электризации атмосферы.
- Ещё я слышал, что так бывает при землетрясении, когда оно вот-вот должно произойти. Сейсмические напряжения вызывают сильную ионизацию воздуха (?), - тихо сказал Гена.
2. Катаклизм.
Смерть Михалыча сильно ударила по нервам. Нет, Егору и раньше случалось хоронить близких, видел он кровь и на войне. Но вот такая нелепая смерть, когда ничего невозможно сделать для умирающего, это всегда тяжело. Будь все по другому...
Егор силой воли отбросил эти мысли и принялся напряженно думать о другом - как убраться с обреченного острова. Но ничего не придумывалось. Даже плот делать было не из чего - слишком мало сухих деревьев среди тропической зелени.
В отличие от археологов, он не верил в скорое прибытие профессора Соломонова. Почему, если у них не работает электроника, она должна работать на катере профессора?
Егор не верил и в грядущее землетрясение. Не бывает при этом настолько сильной электризации воздуха. К обеду стало невозможно касаться металлических предметов и вещей из синтетики - пробегал электрический разряд, такой сильный, что сводило судорогой. Волосы на голове стояли дыбом, всё тело кололо крошечными искорками. Даже воздух стал густым и колючим, приходилось дышать через силу. Голова кружилась, глаза слезились, перед ними вспыхивали красные точки. Отразилась неизвестная аномалия и на природе - между листьями пальм и травой проскакивали длинные нити разрядов, на макушках плясали огоньки Святого Эльма, в землю в безоблачное небо простреливали ветвистые разряды аномальных молний, грохотало так, что закладывало уши. Пару минут назад они видели, как по пляжу проплыла рассыпающая искры шаровая молния.
Гена пробовал купаться, но океану тоже досталось. Вдоль всего берега всплывала вверх брюхом сонная рыба.
Нет, это не землетрясение. Интуиция кричала Егору, что должно было произойти что-то необычное, такое, что ещё не видывал мир. Грозный катаклизм, какого не было на памяти человечества. И Михалыч пал его первой жертвой.
- Так что мы будем делать? - в который раз спросил Гена. Безнадежно спросил, потому что знал, что ответа не будет.
- Я, например, не знаю, что делать, - усталым голосом сказал Бугаев, в очередной раз пытаясь пригладить волосы, которые вновь топорщились, словно семена-парашютики одуванчика. - Мое предложение прежнее - ждать Соломонова с катером.
- Валить отсюда надо, - возразил Ненахов. - Ты рыб и акул видел? В океане происходит тоже самое, что и на острове. При таком напряжении атмосферного электричества ни один электроприбор работать не будет. Даже если дизель катера не заглохнет, у них перестанет работать навигация. Если мы дальше будем тут сидеть, то просто заживо поджаримся, как на электрическом стуле. Я уже чувствую, что сердце работает с перебоями, а что будет через несколько часов? Сдохнем все от сердечного приступа как Михалыч.
- Шакалы дохнут, а он умер, ты понял? - одернул кандидата Егор. - На чем собрался уплыть с острова, ботаник?
- Я твоего мнения вообще не спрашивал, землекоп, - окинул Егора пренебрежительным взглядом Ненахов. К нему возвращалась былая презрительность. - У нас есть пластиковые канистры из-под питьевой воды. Свяжем несколько канистр каждому - и погребем отсюда. Течение снесет нас к побережью США, там оживленное судоходство, нас подберут. Гена, ты последний связывался с Гаваной, наверняка слышал сводку. Что там с погодой?
- Над нашей частью Тихого океана будет неделю стоять антициклон, штормов не предвидится.
- Труп Михалыча здесь бросим? - с сомнением спросил Бугаев.
- А что с ним случится? Потом за ним вернемся.
Ненахов подскочил на ноги, узкое лицо его выражало мрачную уверенность в принятом решении.
- Ну, кто со мной? Учтите, в океане больше шансов выжить, чем при землетрясении.
- А если акулы? - робко спросил Гена.
- Какие акулы, аспирант, - хмыкнул Ненахов. - Им сейчас не до нас.
- Я с тобой, - твердо сказал Бугаев.
Егор молча снес пренебрежение Ненахова, но сейчас молчать не мог. Переждав очередной рокот разряда молнии, выстрелившей, словно из пушки, он крикнул:
- Ты что, Бугаев?! Гена, очнись - это не Балтика, где ты летом купаешься, это Тихий океан. Огромное пространство, на котором вы меньше, чем песчинки. А если течение отнесет вас к экватору? Там глухомань. Вы не доплывете.
- Слышь ты, землекоп, нравится тебе здесь подыхать - так сиди на острове! Я тебя с собой не зову. А если ты здесь ласты отбросишь, так даже рад буду! - прошипел Ненахов, машинально трогая опухшую щеку.
Егор пошел на него, но Ненахов не отступил, а двинулся навстречу, сжав кулаки. На плечо легла тяжелая рука Бугаева.
- Егор, остынь. Сейчас не время для разборок. Гена, ты с нами?
Гена нерешительно посмотрел на океан, на остров, на котором все чаще грохотали молнии, потом на Егора.
- Да, я с вами, - сказал он несчастным видом. - Извини, Егор, но здесь становится очень опасно.
Археологи двигались к берегу ползком, таща за собой связки пластиковых канистр. Электризация атмосферы стала такой мощной, что невозможно было стоять, молнии срывались почти со всех высоких предметов. Грохот их разрядов слился в непрерывную канонаду, так что пришлось вставить в уши ватные затычки, сделанные из перевязочных комплектов.
Егор сидел под пальмами и смотрел, как уплывают трое людей. Ненахов греб решительно, не поворачивая головы, стремясь оказаться подальше от острова, ставшего вдруг ловушкой, Гена барахтался суетливо, постоянно оглядывался на берег, близоруко щурясь - очки давно пришлось снять. Бугаев же плыл размеренно, с сибирской основательностью, и Егор подумал, что именно у него больше всех шансов выжить в безбрежном океане. Они плыли, расталкивая уснувшую рыбу, пока их головы не стали неразличимы на морщинистой от вечных волн поверхности океана. Егор остался один.
Что делать дальше - он не знал, и просто лежал, зарывшись в песок, инстинктивно пригибая голову, когда над головой с силой взрыва вспыхивала и гремела очередная молния. Деревья вокруг окружило бледное сияние, солнце над головой тоже изменило свой спектр. Сейчас оно было мрачным, багровым, как будто где-то там над головой в воздухе висели сотни миллионов тон пыли, искажающие и преломляющие свет. Земля вокруг казалась преисподней ада, и казалось не будет конца этому буйству природы. Но Егор чувствовал, что развязка близка, именно по этой причине он никуда не поплыл. Он собирался смотреть представление до конца.
К вечеру стало совсем невыносимо. Все тело болело, на коже появились красные пятнышки ожогов от тысяч микроскопических разрядов. Чтобы было легче, пришлось зарыться во влажный песок. Но не ожоги беспокоили его - воздух вокруг раскалился, стал сухим и колючим. Приходилось дышать через влажную тряпочку. Ещё в нем было много озона, а из курса химии он помнил, что в больших количествах озон это яд. Была ещё одна серьезная проблема - стремительно слабело зрение, перед глазами крутились рои светящихся мошек, полупрозрачные пятна. Он чувствовал себя мошкой, угодившей внутрь исполинского трансформатора. Пока этой мошке удавалось избегать короткого замыкания, но напряженность электрического поля росла, и наверняка давно превысила безопасное для жизни значение. Интуиция интуицией, но Егор не раз пожалел о своем решении остаться на острове. Сейчас отступать было поздно. Лезть в воду он не горел желанием.
Временами Егор впадал в короткое забытье, которое прерывалось особо мощными разрядами молний, сотрясающих землю.
Он молился тому Богу, которого знал с детства, молился о том, чтобы выбраться живым из этой передряги. Больше ему ничего не оставалось. Он был сейчас в роли динозавра, который миллионы лет назад со страхом наблюдал падение несущей смерть кометы.
Где-то в полночь по внутреннему времени земля содрогнулась, застонала так громко, что заглушила рев молний. Егор инстинктивно выкопался из песка и приподнял голову. Неверными зрением он увидел, как вспыхнуло исполинское радужное полотнище, протянувшееся от края и до края неба. Разряды молний исчезли, и вокруг стало наступила неестественная тишина. Он вдруг почувствовал, как сверху потянуло прохладным воздухом. Раскаленный ад исчез, на смену приходила свежесть, а за ним и холод, пробирающий до костей. Воздух мгновенной остыл настолько, что на высохших и обугленных от разрядов пальмах начал садиться иней, океан затянуло туманной пеленой пара. Чтобы не замерзнуть, Егор помчался к лагерю, судорожно натягивая всю одежду, что была, а потом выскочил из-под пальм, снова уставившись на небо. Полярное сияние полыхало насыщенными красками, это было самое невероятное зрелище, которое он видел в жизни, от которого отступали боль и страх. Сияние начало бледнеть, выцветать, как радуга под солнцем, и сквозь него Егор увидел звездное небо, на котором первым бросалось в глаза странное созвездие в виде шестигранника из крупных оранжевых звезд. Это было чужое небо, как был чужим воздух вокруг - остро пахнущий, словно приправленный перцем. В нем ощущалась свежесть экваториального леса, колючий привкус далеких звезд, сотни, тысячи совершенно незнакомых запахов. Всё это лавиной обрушилось на Егора, и он тихо спросил, глядя в чужое небо:
- Господи, я умер?
Конечно же, никто ему не ответил.
Он стоял так и смотрел, неизвестно сколько, может минуту, а может и час. Внезапно Егор заметил кое-что ещё. Звезды на небе начали гаснуть одна за другой, поглощаемые черным пятном. Пятно росло и росло, пока не заняло половину неба над головой. Сверху подул сильный ветер, уже не такой холодный. Обострившиеся чувства подсказали, что сверху приближается нечто огромное, настолько громадное, что жалкое человеческое воображение не в состоянии представить такие размеры. Наверное, так чувствовала бы мошка, когда на неё падал небоскреб. Первой мыслью было бежать - бежать прочь, пока невообразимо громадное темное нечто не рухнет на голову. Егор усилием подавил этот порыв. Бежать было просто некуда. Он стоял и смотрел, как что-то гигантское величественно спускается с небес, увеличивается, растет в размерах.
Он не заметил, когда взошла Луна. Теперь в её бледном свете он увидел, что закрывший половину неба объект - это огромный скалистый диск или шар, может, десятки, сотни тысяч километров в поперечнике. Целый остров или маленький материк, неведомо как оказавшийся в воздухе. Снизу были видны резко очерченные в свете Луны исполинские горы, в центре возвышался километровый хребет или сталактит. Словно великан ростом с Землю, для забавы вырубил огромный кусок породы и подбросил в небо, а теперь этот кусок возвращался обратно. Но исполинский объект в нарушение закона всемирного тяготения не валился безвольной тушей вниз - он спускался плавно, словно невидимая рука удерживала его и собиралась аккуратно пложить в океан. Паника отступила. Измученный за долгий день мозг послушно вычислил траекторию снижения объекта. Получалось, что он 'приводнится' в сотне-другой километров от острова Сентуку, если правильно оценил масштаб явления.
Егор дрожал от возбуждения. Зрелище было слишком невероятным, чтобы быть реальным, возможно, он действительно умер, но решимость смотреть до конца никуда не делась. Всю жизнь Егор стремился к необычайному, к неизведанному. Для этого он работал в геологической партии, для этого изъездил всю Россию, был в разных уголках Земли, для этого он устроился к археологам. И он ни за что не пройдет мимо настоящего Чуда.
Исполинский диск быстро снижался, рос и рос в размерах. В свете Луны стали видны крохотные темные мохнатые палочки по верхнему контуру диска.
'Да это же деревья!' - догадался Егор. С края диска в некоторых местах падали тоненькие на таком расстоянии водопады, достигая поверхности океана. Поднялся ветер с океана, мощный и порывистый, срывающий истлевшую листву и уносящий её в волны - это невероятно огромный объект теснил воздух, заставлял его раздаться в стороны. Ослабевшие ноги не держали. Чтобы не свалиться от усилившегося напора воздуха, Егор лег на песок пляжа, продолжая смотреть невозможное представление. Через минуту центральный хребет исполинского скального диска коснулся океана - и вода закипела бурунами с белой шапкой пены. Словно гигантская ледяная глыба, отколовшаяся от антарктического ледника, чтобы стать айсбергом, объект грузно погружался в воду. Океан заволновался, по нему побежали кажущиеся маленькими волны.
Воображение дорисовало картину того, что произойдет через несколько минут, и Егор подскочил на ноги, словно ударенный током. Подстегивая измученный организм, он побежал к базальтовой скале, возвышающейся на сотню метров над островом. Быстрее! Ещё быстрее! Скоро на остров придут волны. На низком берегу от них не укрыться.
Ломая ногти, царапая босые ноги, Егор белкой карабкался по крутым ступеням, часто оглядываясь на картину погружения объекта в пучину океана. Скальные клыки впивались в океан, заставляя расступаться, и он бесновался, огромные волны с ревом обрушивались на наглого пришельца, но бессильно отступали и расходились кольцами, ища добычу полегче.
Егор достиг вершины. Не доверяя себе, оторвал провод антенны и привязал себя к опоре мачты радиостанции.
Первые волны достигли острова, сверху хорошо было видно, как они ураганом прошлись по пляжу, смывая все, что оставил после себя человек, унося с собой оставленный им мусор, стирая любые следы его пребывания. Они унесли с собой в темноту и тело Михалыча. Теперь морская пучина станет его могилой, хоть он никогда не был моряком. За первыми волнами пришли другие, а за ними ещё - высокие, полные злой смертоносной энергией. Они раз разом проносились по острову, пока не затопили его совсем, только скала Егора была над водой, словно нос корабля, разрезающая взбесившиеся волны. Остром тем временем замедлил своё падение и теперь устраивался поудобней, как грузная утка, плюхнувшаяся в старую чугунную ванну, что обычно ставят во дворах хозяйки, отчего землю трясло мелкой дрожью. Тихий океан, древний злобный старец с ревом и грохотом отступал. Ураганный ветер был переполнен влагой, он яростно трепал, бил и швырял тело вцепившегося во что только можно тело Егора. Там, где осаживал своё невероятно огромное тело новый остров, творился ад, и он радовался, что до него не десятки километров. Волны поднимались всё выше, первая из них перехлестнула через гребень скалы, окатив холодной соленой водой Егора, отчего сразу заныли многочисленны ранки. Но ранки - мелочь, плевать, за этой волной быстро приближалась ещё одна, по настоящему огромная волна. Егор затаил дыхание и сжался, приготовившись принять удар. Волна налетела как-то сразу, с ревом и грохотом затопила все вокруг. Егор оказался в кипящей темной воде, которая терзала его, стремясь сорвать надоедливого человечишку с места, унести и утопить в безбрежных водах, но егор цеплялся, что было сил. В висках вместе с ниточкой пульса билась единственная мысль: 'Только бы хватило воздуха. Только бы хватило воздуха!'
Казалось, прошла вечность, пока волна наконец-то схлынула - так же внезапно, как и пришла. Егор жадно хватал ртом пахнущий солью воздух, ощущая, как кислород наполняет горящие легкие. Проморгавшись, он глянул на остров, но не увидел его. Обзор заслоняла обманчиво-медленно приближающаяся стена темной воды.
'Утонуть после всего того, что я пережил будет позорной смертью!' - с тоской успел подумать Егор, прежде чем огромная волна обрушилась на него многотонной тяжестью. От удара удерживавший Егора провод оторвало и волна цунами унесла его в океан. Может, это его и спасло. Но этого он уже не мог видеть.
***
- Сэр, происходит что-то очень странное!
Молодой лейтенант вытер пот со лба. Его бледное лицо выражало высшую степень тревоги и растерянности. И ему было очень неуютно в кабинете главы Разведывательного управления тихоокеанского побережья (направления???).
Полковник Джеймс Харпер, рявкнул:
- Ты в Разведывательной Службы США (?) работаешь, офицер, или в группе футбольной поддержки танцуешь?! Докладывай, как положено, что случилось!
Лейтенант оглянулся на капитана Регвуда, своего непосредственного начальника, что стоял рядом на роскошном турецком ковре, но тот молча качнул головой, мол, докладывай-докладывай.
- Сэр, в области Тихого океана к северо-западу от Гавайских островов наблюдаются странные явления. (квадрат???) Вначале там возникла область сильных электромагнитных помех, это зафиксировал сотрудник, которого я сменил утром. Дальше всё происходило стремительно: к обеду область полностью стала непрозрачной для наземной радиолокации, затем и для радионаблюдения с разведывательных спутников. Затем область накрыла некий зеркальный... эм, - лейтенант замялся, подбирая слово, - зеркальный купол, который сделала аномальную область непроницаемой для визуального наблюдения оптикой спутников. Рядом с районом проходил корабль сил Береговой охраны, но его капитан доложил, что при подходе к границам аномалии у него отказали одна за другой электронные системы и они не смогли продолжить движение. Капитан доложил, что наблюдал очень сильную электризацию воздуха - с безоблачного неба били грозовые разряды, несколько раз они замечали шаровые молнии. Визуально небо над аномальным районом было без облачного покрова, но солнечный свет достигал поверхности океана сильно ослабевшим, будто ему мешало некое препятствие. В 10.00 Р.М по времени штата Гавайи, произошло сразу несколько явлений. Вначале был отмечен сильный сейсмический толчок, затем начала резко снижаться температура в слоях 20-40 километров над уровнем океана, вплоть до температур -400 градусов по Фаренгейту. Сэр, это больше всего похоже на то, как если бы над океаном внезапно открылось окно в космос. Затем, спустя четверть часа, по океану из скрытой от наблюдения области с огромной скоростью начали расходиться цунами. Волны, накрывшие азиатское побережье, причинили наибольший ущерб, есть предварительные сведения о десятках тысяч жертв...
- Это я уже знаю из новостей, - буркнул полковник. - Ученых сейчас распинают журналисты, за то, не предупредили жителей. Что сейчас происходит в той дьявольской аномалии?
- Сейсмографы фиксируют в этом районе толчки силой до девяти баллов. Область по-прежнему недоступна для радионаблюдения, оптическим системам спутников мешает плотный облачный покров. Похоже, там зарождается циклон. Просвечивание области в других спектрах - инфракрасном, ультрафиолетовом так же не дали никаких результатов. Сплошное белое пятно.
- Ясно, лейтенант, - сказал полковник, морща лоб и трогая мочку уха. - Можете быть свободны.
Когда дверь за лейтенантом-разведчиком захлопнулась, Харпер спросил у капитана:
- Регвуд, что вы думаете по этому поводу? Китайцы или русские испытали какое-то новое супероружие?
- У нас под носом? - покачал головой капитан Регвуд. - Если бы у наших врагов было такое оружие, бы о нем знали хоть что-нибудь. Закрыть целую область от наблюдения - это из области фантастики.
- О Крыме мы тоже не знали, но он случился, - сухо сказал полковник. - Кстати, насчет наблюдения - вы послали в тот район беспилотный разведчик, раз дистанционные методы не работают?
- Да, - кивнул капитан. - Мы посылали несколько штук - и ни один не вернулся. Они пропадали с экранов радаров, как только пересекали границу аномальной области и переставали выходить на связь. Сэр, нужно отправить в этот район Тихого океана корабль ВМФ с нашими сотрудниками на борту и соответствующей аппаратурой. А лучше - подводную лодку.
- Что будет лучше, и что нужно делать, будете решать не вы, - резко отрезал полковник. - И даже не я. Вы свободны.
Капитан вышел, а полковник откинулся на спинку кресла. Нашел взглядом красный телефон, поморщился. Быстро выдвинул ящик стола, открыл пластиковую упаковку и бросил под язык таблетку. От услышанного доклада у него начало подниматься давление. Он по должности отлично представлял, что сейчас начнется. И если это не дело рук русских, китайцев или каких-нибудь мифических террористов (хотя откуда у террористов такие технологии?), то скоро они заинтересуются происходящим северо-западнее Гавайев. Бросятся, как стервятники, а журналисты третьих стран будут в один голос кричать, что США вновь затеяли какую-то игру. И хотя в большинстве случаев за многими мировыми событиями торчали уши его страны, полковник точно знал, что они здесь не при чем.
Дьявол, всё равно придется звонить.
Полковник Джеймс Харпер, который на самом деле по возможностям был равен адмиралу 6-го флота, взял в потную руку трубку красного телефона. После нескольких гудков ответил голос, который бы узнали миллионы людей по всему миру.
- Слушаю!
- Господин президент, у нас большие проблемы!
***
Москва, несколько часов спустя.
- Уважаемы сограждане! Все вы уже знаете о трагедии в Юго-Восточной Азии, Японии, в Находке и Владивостоке, на островах Океании и тихоокеанском побережье США. Мы скорбим по погибшим. Россия намерена оказать гуманитарную помощь пострадавшим регионам. В первую очередь - медицинскими специалистами и спасателями. Природа в очередной раз доказал, что человечество не так могущественно, как о себе думает. Но мы, люди, выдержим этот удар, если будем помогать друг другу в трудную минуту. Россия должна показать пример такой помощи. Приношу соболезнования семьям погибших.
Президент коснулся сердца и замолчал, склонив голову.
Режиссер громко скомандовал:
- Камера, стоп!
Президент Российской Федерации поднялся с кресла и вышел из зала для пресс-конференций. За ним следовали телохранители, на привычном месте сбоку шел верный пресс-секретарь. Он обеспокоенно посмотрел на президента - обычно невозмутимое лицо выражало тревогу, на лбу собралась сеть морщинок, губы сложились в тяжелой складке. Он будто постарел на десять лет.
- Что с ракетным подводным крейсером К-750? - спросил президент, когда они оказались в рабочем кабинете и он сел в привычное удобное кресло.
- Все ещё не выходит на связь, - ответил секретарь, виновато отводя взгляд в сторону, будто это не адмирал N-ской флотилии сейчас пытался связаться с атомной подлодкой, а он сам.
- Он точно был в аномальном районе?
- Да, крейсер выходил на связь незадолго до повышения электромагнитной напряженности этой области Тихого океана. Курс его проходил прямо по аномалии. Шансов выжить у них нет.
- А моряки возвращались в порт после полугодового плавания, - с печалью в голосе сказал президент. Он постучал ногтем по столу. - Радовались, что сойдут на землю, снова увидят своих детей... Надо будет выделить компенсацию. Прессе пока не будем сообщать, вдруг лодка ещё выйдет на связь. Что у нас с дальневосточным регионом?
- Волна пришла ослабленной, часть жителей успели предупредить. В основном из погибших - моряки рыболовецких траулеров, которые были в море. Точное количество жертв сейчас устанавливается. А вот Японии досталось сильно. Очень сильно.
- Что говорит аналитическая группа? Какие предварительные выводы о природе аномалии? Ты должен был читать доклад.
- Мнения экспертов разделились. Самые молодые и радикально мыслящие, склоняются к мысли, что аномалия - результат испытания США оружия неизвестной природы. Остальные утверждают, что это природное явление. Правда, они так же не могут определить его природу. Предварительный вывод - разлом тектонической коры. Нужны срочные исследования на месте.
- Оружие? - криво усмехнулся президент. - Так рвануло, что собственное побережье смыло? Нет, здесь что-то другое. Нужно оказать содействие ученым в формировании исследовательской группы. Пусть подключается флот, разведка, надо бросить все ресурсы. Сейчас в район аномалии слетятся стервятники, и мы должны первыми узнать, что там произошло. Кстати, о разведке. Что они говорят?
- Спутниковое наблюдение недоступно. Генерал Куприянов отправил в аномальный район разведывательный самолет. По времени он должен уже подлетать к району. Пилот имеет приказ не соваться внутрь области, а облететь по краю.
- Разумно. С австралийским пассажирским 'Боингом' по-прежнему нет связи?
- Нет. Как и с ещё десятком судов и самолетов, чьи курсы пересекали границу аномалии. У разведки есть непроверенные данные, что в том районе пропал старый северокорейский крейсер, который перегоняли после ремонта на южноамериканских верфях
- Ладно, можешь быть пока свободен. Мне нужно подумать.
Президент подался вперед, положив локти на письменный стол и сцепив пальцы рук. Он сгорбился, лицо его стало жестким, как у хищной птицы. Президент оценивал известные ему факты, перебирал сотни вариантов, скользил по клубку событий, нащупывая нити, за которые можно дернуть, чтобы развязать клубок. Дернуть так, чтобы в итоге получилось цельное гладкое шелковое полотно, по которому его страна сможет безболезненно скользить в будущее. В общем, президент напряженно думал. По всему миру сотни его коллег, даже самые ленивые и безответственные, занимались тем же. И только обладающие интуицией, звериным чутьем, готовились с чему-то такому, с чем ещё не сталкивалось человечество.
У президента России такое чутье было, и он готовился к худшему.