Читс Наташа : другие произведения.

Оркестр

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Про 14 лет вспоминаешь все время с какой-то нежной усмешкой. Вроде как детство, такое забытое, уже ушло. Но то, что мы вытворяем в этом самом детстве, не повторяется уже больше никогда. И эти 13-14-15 лет - такой особенный и незабываемый период, что смеяться , в общем-то, не над чем.
  Оркестр.
  
   Про 14 лет вспоминаешь все время с какой-то нежной усмешкой. Вроде как детство, такое забытое, уже ушло.
  Но то, что мы вытворяем в этом самом детстве, не повторяется уже больше никогда. И эти 13-14-15 лет - такой особенный и незабываемый период, что смеяться , в общем-то, не над чем.
  
  Тот взрыв чувств был совершенно внезапным. Мне было 14 лет, я училась в 9 классе. Я стала ходить на репетиции оркестра. Оркестр -предмет обязательный с определенного года, но мне не хотелось ждать. Налетела в музыкалке на дирижера и попросилась к нему. Приходи, говорит.
  
   Тут начался особый этап в моей жизни. Почему я бросила оркестр? Почему я вообще бросила музыку? Но этот вопрос, видимо, будет моим крестом всю оставшуюся жизнь. Но тогда мне было просто замечательно. Я так не любила школу! Парты, серое небо за окном, Чернышевский, все безрадостно и по-дурацки. И как я любила оркестр! Взмах дирижерской палочки, смычок ложится на струны, Ян кладет руки на клавиши и я подношу к губам флейту. Как захватывающе, когда твоя робкая партия вплетается в целое море мелодий.
   Как обязательный предмет оркестр репетировал два раза в неделю. Но по желанию мы могли приходить каждый день. Мы приходили ВСЕ.
   Мы давали концерты - в каких-то домах пионеров, музыкальных школах, институтах и все такое. И наконец шеф выбил нам гастроли.
   В то утро меня завалили на экзамене по биологии - нашли шпаргалку. Самое обидное, что она была даже НЕ по моему вопросу. Но мне, вместо честно заслуженной четверки, влепили трояк. Я была злобная весь день, а вечером вылетела с футляром на остановку. Там собирался наш оркестр. В небе собрались свинцовые сумерки, это был март. Нас, музыкантов, было очень много, потому что на гастроли поехали и те, кто когда-то играл у шефа, те, кто давно закончил школу, а то и Консерваторию. И все равно они хотели играть с нашим оркестром. Мы уселись в автобус. И поехали.
  
   В поезде ржали, как ненормальные. Шеф не знал, что с нами делать.
  
   В гостинице мы бегали друг к другу в гости. Шеф не разрешал. Не выспитесь, говорит, потом начнете мне на сцене ерунду пороть. Однажды он влетел в наш с Ленкой номер. У нас сидело человек восемь. И все эти восемь попрятались кто куда. Шеф никого не заметил. А мы с Ленкой еле дышали со страха.
   В основном мы играли в концертных залах, и там была соответствующая публика.
  Приглушенный свет, замечательная акустика, тяжелый занавес и нарядные мы. И заслуженные аплодисменты.
  Но пару концертов мы дали в какой-то богом забытой дыре. Сцена из плохо сколоченных досок, ободранные, снятые с какого-то окна, занавески, скрипучие жесткие кресла в зале. И публика... Наши белоснежные рубашки выглядели почти неуместно. А люди, которые пришли на наше выступление, даже не знали, что ЭТО у нас в руках. Они первый раз в жизни видели флейту или виолончель. В их глазах была какая-то злобность, наглость, беспросветность. Но мы играли им. Свиридова, Чайковского, Верди. И Ave Maria.
  И вся эта злоба уходила. Совсем. И они поднимались, чтобы хлопать нам. Они плакали.
   Вот так мы несли искусство в массы!!
  
  В перерывах между концертами и репетициями мы бродили по городу. Шеф на нас вопил. Стащит вас кто-нибудь, а что я вашим родителям скажу!!?
  Болтали про любовь. В меня влюбился в гостинице молодой грузин, высокий и в белой рубашке. Он присылал мне розочки и стоял под окном - по всем законам жанра. И еще Макс, из нашего оркестра, кажется он играл на кларнете. К Максу Ленка ревновала, как сумасшедшая. По утрам мы спускались в маленький ресторанчик пить кофе. Сидели всей толпой, сонные и какие-то разнеженные. "Что сегодня играем?... Вагнера... Ммм, я рядом с Лаевским сижу, снова от его трубы оглохну..."
  Гастроли были всего неделю. Мы поехали домой.
   Расставаться было невыносимо грустно. Мы привыкли друг к другу за 4 дня. А на другой день опять в школу!.. Но зато я сразу тогда поняла - оркестр - это мое, мое призвание и моя жизнь. Только музыка, созданная всеми нами вместе - это вечное и это то, что дарит жизнь и счастье.... - что-то примерно такое я тогда вывела.
  Эта поездка была где-то в самом конце марта. Такая стояла весна, что дышать больно!
  
  Через пару дней мы давали концерт в Университете. Там в меня влюбился Костя, скрипач. И понеслось.
   На следующую репетицию я пришла при параде. Знала, что Костя там меня ждет, и надо было поразить его окончательно. Мы что-то репетировали, скорей всего тогда мы разучивали "Мелодию" какого-то то ли румына, то ли чеха - шеф где-то ее откопал, сам сделал для всех партитуры и велел нам ее играть. И мы ее играли, и мурашки по спине от такой красоты.
   И наш роман начался тоже с красоты. Мы сидели в музыкалке. Костя учил меня играть битловскую "Because". Причем так, как ОНИ ее играли, нота в ноту. Он сам подобрал, он вообще был очень талантливый. И еще он был брюнет с жесткими густыми волосами, темными глазами и породистым носом. Я втрескалась.
   Мы играли с ним "Because" в весенних сумерках, а Макс распереживался; он курил на улице и увидел, как мы с Костей тренькаем, обнявших, на рояле. Он влетел через окно в кабинет, разбил стекло и располосовал себе руку так, что порезал вену в нескольких местах. Шеф вызвал скорую и всех нас, оркестрантов, выгнал домой. Мой футляр оказался закрытым в зале и я сложила разобранную флейту в свой цветной рюкзак.
  
   На другой день я пришла на специальность. Моя преподавательница, Верочка, сказала, что "красивый мальчик" принес для меня футляр. Я тренькала этюды и всякие скерцо, стала собирать флейту, на дне футляра лежала записка про любовь с подписью "Константин". Наступил апрель. В воздухе плавало нетерпение.
   Потом мы ездили месте на всякие конкурсы, выступления , встречались на репетициях. Я еще не порвала с прежним мальчиком, и вот наконец это случилось: процеловавшись с ним с полчаса, я завопила, что больше его не люблю. Все. Мы с Костей стали совсем созданы друг для друга, безо всяких третьих лишних.
   Мы с ним гуляли по весенним улицам, болтали, сидели у меня дома (его родители были очень строгие , поэтому к нему в гости мы почти никогда не ходили) и конечно вместе играли в нашем оркестре. Он знал, что у меня было несколько мальчиков до него и очень переживал из-за того, что он, может быть, не самый лучший. Он еще не верил, что он и был самым - самым , что я даже не верила, что такое бывает.
  В моем дневнике я нашла такую смешную штуку:
  "Мы стояли возле коттеджа. Костя стал совсем грустный. И на прощание, вообще, такая романтика. Он: "Ты меня любишь, слушай?", Я: "Ужасно". Он: "Ну тогда все в порядке... Пока". И убежал. Вот это любовь. И мы еще ни разу не целовались."
  
  Когда мы первый раз поцеловались, я чуть не лопнула. Так смешно - Костя целовался первый раз. А я уже сто первый. Мне было уже 14 и я все знала.
   Но когда он научился, началось такое!!! Я все время ходила с сиреневыми губами - так сильно и страстно мы целовались. В гости приходили друзья моего старшего брата, уже взрослые мужчины, и фонарели от синяков на моей шее. "Ты что!!? Уже целуешься, что ли??!"
   Наша любовь была как шторм. Он несся ко мне, влетал в комнату и мы начинали целоваться, молча, безо всяких предисловий.
  
   Кто-то мне сказал, что нет ничего хуже двух девственников вместе. Кто-то из двух, вроде как, должен быть опытным, а иначе просто смешно получится.
  Может быть, это и правда, если этим девственникам уже много лет для первого опыта. Но мы были такие маленькие, Косте было всего 15. И мы открывали друг друга безо всякого стыда, страха и боли. Мы не искали результата, чтобы наконец "покончить с этим", мы с ним были вместе почти год и за все это время мы так ни разу " по-настоящему" и не переспали. Но что мы с ним вытворяли - такого, наверно, не делают и опытные и взрослые любовники.
  Наша любовь была такой богатой, мы с ним знали цену каждому прикосновению, каждому вздоху, каждому поцелую. Мы могли часами валяться, совершенно голые, и обнимать друг друга и целовать, и смеяться и рассказывать анекдоты, и смотреть телевизор и трескать яблоки и пить кофе. Не было никакого стеснения, мы отдавались любви без единой мысли. Взгляд в глаза, когда что-то хочется сказать, но не получается, потому что напрочь заполнен страстью.
   Во взрослой жизни не бывает поцелуев в подъезде - таких, что подкашиваются ноги. Не бывает поцелуев вообще, как таковых. У взрослых поцелуй - это что-то, за чем последует что-то другое. Это лишь преходящий, малозначительный этап. А тогда поцелуй был ВСЕМ. Сам по себе. Мы могли целоваться часами - на скамейках, на пляже, в подъездах, в музыкальной школе, в лесу на траве - везде.
   Летом мы сдавали экзамены. Он был отличник, а я двоечница. Он натаскивал меня по алгебре и геометрии, а потом мы шли репетировать. Наконец экзамены кончились. И родители отправили его куда-то к черту на рога, на целый месяц. Даже больше. Как мы с ним простились, я не помню. Помню только, что он записал мне какой-то слезоточивой музыки и я ее слушала в плейере на балконе. Потом я влюбилась в Шурика, он возил меня на острова, потом я ездила с Маринкой куда-то отдыхать в дом отдыха и еще я бегала на репетиции. В общем, Костя вылетел у меня из головы. Он мне писал письма, по три штуке в неделю. Я то отвечала, то нет. Какой там Костя, когда такое лето!!
  
   Я валялась дома. Мама подарила мне розовую рубашку, легкую и жатую. Я загорела и стала как негр. Эта рубашка очень красиво оттеняла загар. Вот такая красивая я и валялась и читала какую-то ерунду. Я услышала, что мама кому-то открыла дверь, но никаких слов из коридора я не услышала. Потом мама зашла ко мне и сказала, что ей надо кое-что мне показать. Не пойду, говорю, потом покажешь. Ну доча, ну что такое, оторви пузо от дивана. Жара стояла жуткая. Я сползла с кровати, поплелась за мамой. В коридоре она меня впихнула в свой кабинет, а сама выскочила и закрыла дверь. Посреди комнаты стоял Костя. С безумными глазами. Никаких предисловий и приветствий. Мы так любили наши поцелуи. Какая разница, что не только он мог мне их дарить; такие поцелуи - только он.
   Наш роман вспыхнул с новой силой. Он вернулся таким красавцем, что дух захватывало. Он набрал гору мышц, стал весь бронзовый от загара, а его ревностные мысли во время нашей разлуки зажгли в его глазах совершенно безумный сатанинский блеск. Он стал властный и строгий.
   Мы вконец осмелели. Он прилетал ко мне с утра, дома никого не было. Мы с ним что-то такое творили, что потом не могли вспомнить - что именно. И конечно, ходили на репетиции.
   Потом началась школа. А мои родители решили куда-то уехать. И вдруг испугались оставлять меня одну. Пытались содрать с меня обещание, что я всю неделю буду ночевать в коттедже у бабушки. Я - ни в какую. Я не могла усидеть на уроке, так мне хотелось попасть в костины руки. А тут такая удача! Папа подарил мне блок кассет "Maxell" - тогда это был дорогой и редкий подарок. Мама сказала, что отпустит меня зимой в Питер - лишь бы только я пообещала. Я пообещала. В конце концов, пару раз я останусь ночью дома, бабушка, дай бог, не скажет об этом родителям.
  Они уехали.
   И тут открылось. Кэн, говорю, все!! Приходи ночью! Тащи кассеты. Теперь уже у нас будут настоящие НОЧИ любви!! А он сказал - Галчонок, нет. Не могу.
   !!??? Что значит НЕТ!!! Оказывается, все то время, пока мы были вместе, его родители устраивали ему такие разносы, что он еле живой сматывался от них ко мне. И эта летняя поездка на полтора месяца - все это было придумано для того, чтобы разлучить нас. Они надеялись, что мы забудем друг друга. Дураки.
   Кэн, вопила я, ты что, с ума сошел!! Да пошли они! Сбеги из дома, на неделю!
  Нет, Галчонок. Не могу.
   Он должен был ночевать только дома. Таков был закон их семьи.
   Это был удар. Казалось, конец всему.
  Да, мы так и не провели ночь любви. Но мы перестали ходить в школу. Мы ее гнусно прогуливали. Я прибегала из коттеджа утром домой, гуляла собаку, и видела, как ко мне несется Костя с дипломатом в руке. Мы шли, покупали всякие булочки и апельсины, распивали кофе на балконе и бежали любить друг друга.
  
   Его мама стала звонить мне домой. Позовите Костю. Потом его перестали выпускать, по-настоящему! Как можно не выпустить 16-летного парня из дома - я не знаю . Они объяснили, что идет выпускной класс, надо усиленно заниматься, а то его загребут в армию, потому что с такими любовями он ни в какой институт не поступит.
   А меня понесло. Я знакомилась с мальчиками на дискотеках, мы устраивали вечеринки и целовались. Костя очень переживал. Я стала пробовать курить. Один раз он увидел, как я курю. Вырвал у меня из рук сигарету и сжал ее в руке и рявкнул , чтоб больше никогда. А меня несло дальше. Какие-то Ромы, Жени, Саши. Одного он побил.
  
  Мы расстались сразу после Нового года. Той ночью, в Новый год, у меня начался роман, он был старше меня на 6 лет. И я просто ушла от Кости. Больше мы с ним не встречались. То есть ТАК, как раньше. Он плакал. Приходил ко мне во двор. Один раз пришел, меня не было дома, и он разговаривал с моим папой. Но что мог сделать папа, когда уже все.?
   Но главное, что оркестр тоже забылся. Как же так случилось...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"