Чиж Наталья Павловна : другие произведения.

Новатор или своя роль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Этот рассказ был написан после просмотра очередного модернового спектакля, представляющего собой так называемое "новое прочтение классики". Не в силах больше наблюдать откровенное глумление над шедеврами мировой литературы, я решила выразить свой протест, сочинив вот такую сюрреалистическую, отчасти сатирическую и немного грустную историю...
  Главный режиссер и художественный руководитель провинциального театра Восходов пребывал в глубокой и затяжной депрессии. Он не знал, как спасти театр, который беззаветно и преданно любил, и над которым нависла угроза закрытия. Дело в том, что Восходов позиционировал себя как адепт классического репертуара и никак не желал поступиться своими принципами. Он неустанно повторял, что современные пьесы - торжество пошлости и безвкусицы, а модное "новое прочтение" классики - кощунство над великими драматургами. Но тут надо сказать, что в Восходове , глубоко внутри, сидел второй - тщеславный, меркантильный, страдающий от зависти к коллегам по цеху, не обремененным излишней щепетильностью в выборе репертуара и потому имевшим всегда заполненные залы и прилично наполненные карманы. Восходов всячески скрывал в себе этого второго и тем более не хотел идти у него на поводу, но... Посещаемость театра стремилась к нулю, актеры, получая копейки, роптали, а власти города вынесли последнее предупреждение: если ничего не изменится, они не станут более терпеть этот балласт в городском бюджете. И Восходов первый сдался Восходову второму. После долгих и мучительных раздумий, нелегкой внутренней борьбы он решился на беспрецедентный шаг - постановку классического спектакля в новой невиданно дерзкой интерпретации. Спектакль кассовый, в чем Восходов ни секунды не сомневался.
  Наутро, собрав труппу и кратко изложив, в какой непростой ситуации находится театр, приступил к главному:
   - Друзья мои! Коллеги! - заметно волнуясь, произнес Восходов, - прежде чем искать выход из создавшегося положения, я должен покаяться. Это я вас завел в такое болото. До такого жалкого состояния довела нас, безусловно, моя слепая эгоистическая приверженность к классике. Сегодня отчетливо видно, насколько я заблуждался, считая театр искусством, над которым не властно время. Это не так. Когда жизнь так стремительно меняется и когда то, что вчера еще было фантастикой, сегодня - привычная реальность, нельзя стоять на месте. Посмотрите, что предлагает кинематограф: новые технологии, компьютерную графику, объемное изображение. Это потрясающе интересно, привлекает зрителя, будит его воображение, дает новые ощущения. А мы? Мы остановились в своем развитии, закостенели в своем замшелом архаизме, - он тяжело вздохнул, - но самое удручающее: мы забыли о том, кому служим. О Зрителе. Зрителе с большой буквы. Он, и только он - наш хозяин и строгий судья. А ведь он сегодня другой. Он перерос традиционный театр и требует зрелища, действа, разнообразия, новизны. Иных постановочных форм. И мы должны найти и дать ему это. Нам необходимо... Мы обязаны...
  Коллеги слушали сначала с некоторым недоумением, не узнавая своего главрежа и не до конца еще понимая, как отразится на них случившаяся с ним метаморфоза. Но видя сверкающие живым блеском глаза постепенно проникались его страстным желанием сделать нечто такое, что позволит превратить их унылое прозябание в насыщенную яркими красками жизнь. И когда он останавливался, переводя дыхание, раздавались аплодисменты.
   - И последнее. Не менее важное. Кто-то сказал, что художник должен быть голодным. Неправда! - он сделал паузу, обвел взглядом коллектив и, удостоверившись в редкостном единодушном согласии, продолжил:
   - Безусловно, не о богатстве идет речь. Мы пришли сюда не за этим, а по зову сердца, по призванию. Но бедность унижает человека, вселяет в него неуверенность, растерянность и страх перед миром, а в художнике, творце убивает самое главное - вдохновение. И мы просто обязаны переосмыслить наше творчество, выйти на новый уровень и свой талант направить не только служению прекрасному, но и на возможность жить достойно. Я обещаю, что сделаю все, чтобы вы наконец-то увидели свет в конце тоннеля и обрели уверенность в завтрашнем дне.
  Все тотчас же увидели этот манящий свет. Аплодировали стоя.
   - Не надо оваций! Спасибо, спасибо - Восходов улыбался, довольный своей пламенной речью, - давайте сделаем небольшой перерыв, успокоимся, а затем продолжим.
  Актеры действительно были крайне возбуждены. В предвкушении больших перемен, сулящих небывалый творческий успех, они уже сейчас были готовы на великий подвиг ради искусства.
  После перерыва Восходову предстояло самое трудное:
   - Коллеги! Теперь отбросим эмоции и перейдем к делу. Репертуар. Буду краток. Мое предложение: оставаться верными себе и ставить классику. Бессмертного Шекспира и его всегда актуальную пьесу "Отелло".
  Публика разочарованно и недовольно зашумела.
   - Но! - Восходов поднял указательный палец и лукаво улыбнулся, - в настолько новом прочтении, что спектакль будет иметь эффект разорвавшейся бомбы.
  Все притихли и с любопытством ждали пояснения.
   - В нашей пьесе финал остается открытым. Как это? Сцена удушения будет идти, скажем так, в режиме реального времени. Натурально. И чем закончится, не знает никто: ни зритель, ни сами исполнители, - выдохнул главреж в ожидании самой негативной реакции. Но ее не было. В воздухе повисла пугающая тишина - труппа была в шоке. И только после довольно продолжительной, отнюдь не театральной, паузы, зловещую тишину разорвал голос пожилого актера, очнувшегося первым:
   - Круто! Здорово придумано! Но может имеет смысл действовать не так радикально?
   - Не так радикально устарело. Одно время у всех на слуху был продвинутый режиссер со своим одноногим Ромео и однорукой Джульеттой...Или наоборот? Неважно. И что? Надолго ли они сумели зацепить зрителя?
  Опять воцарилась тишина.
   - А может, нам стоит отказаться от классики? - придя в себя и набравшись смелости, подала голосок миленькая молодая артистка, - и поставить современную пьесу...с эротическими сценами...в режиме "он-лайн"? Мне кажется это менее опасным.
   - Тебе что, в гримерке этого мало?
  Реплика возымела успех и вернула коллектив к жизни. Слова главного о том, что это тоже вторично и сексом под софитами никого не удивишь, потонули в гуле негодующих и возмущенных голосов. Его концепцию выхода на светлый путь успеха не принимали, и Восходов, почувствовав, что теряет инициативу, пошел в наступление
  - Прошу тишины! - потребовал громко и властно, - вы заставляете меня говорить нелицеприятные вещи. Вы забыли, кто вы. Тончайшая прослойка общества, небольшая когорта избранных, не принадлежащих себе! Вы - люди искусства! А искусство, как известно, требует жертв. А теперь скажите, какие жертвы вы приносите на алтарь искусства? Утреннее похмелье после вчерашнего, как всегда провального, спектакля? И не Вы ли, сударыня, - он метнул взгляд на одну из молодых актрис, - не так давно, вымаливая главную роль, уверяли меня в такой бесконечной любви к театру, что готовы умереть на сцене? Прекрасно! Вам предоставляется такая возможность!
  Убедившись, что снова овладел залом, Восходов перешел на более спокойный тон.
   - Поймите же, нам нужно то, чего никто никогда и нигде не видел! Этим спектаклем мы "взорвем" зрителя, обрушим на него лавину эмоций, опустим в пучину страстей и наконец возвысим, пробудив в нем очищающее душу сострадание.
  Главреж опять говорил горячо и убедительно. И вскоре пристыженные, уличенные в недостаточной преданности профессии артисты согласились на радикальные преобразования, свято веря, что это единственно правильный путь к возрождению и процветанию. Правда, не всем было дано оценить замысел художника. Две заблудшие овцы, две глупые курицы, две невежественные дамочки, считающие себя по недомыслию актрисами, со словами "дурдом какой-то" покинули стены театра. Главреж, бросивший им вслед "вы случайные люди в храме Мельпомены!" вновь сорвал аплодисменты, после чего все приступили к обсуждению деталей внутритеатральной реформы.
   - Надеюсь, мы не вернемся к позорной практике, когда при помощи грима из увядающей артистки делали юную Джульетту? Ведь Дездемоне не было и тридцати?- спросила сорокапятилетняя "отставная прима", впервые обрадовавшаяся своему возрасту, и бросила ехидный взгляд в сторону молодой соперницы, отнявшей у нее Ларису Огудалову.
  - Разумеется. В главных ролях будут заняты молодые, сильные, этого требует новое прочтение.
  На вопрос: "А хватит ли Дездемон хотя бы на один театральный сезон?", успокоил:
   - Если не хватит, будем приглашать непрофессионалов. Из числа абитуриенток, не прошедших в театральный, аутсайдеров всевозможных кастингов. Да мало ли? Посмотрите, сколько девушек мечтают хоть однажды выйти на сцену. На худой конец, извините за неблагозвучное слово, привлечем проституток. Любая из них будет счастлива сыграть Дездемону и получить, так сказать, свою минуту славы.
  Такому повороту событий особенно обрадовались два ловеласа почтенного возраста, обиженные и оскорбленные тем, что молоденькие артисточки уже давно не заостряют на них внимания. Они злорадно поглядывали в их сторону "молитесь, дездемоны!" и предвкушали радость общения с новыми прелестницами.
  На тонкий и щекотливый вопрос, как быть с теми, кто свое уже отыграл, главный просил тоже не беспокоиться, - мол, все продумано. И вправду, в дальнейшем никто не беспокоился.
   - И потом, вы что, не поняли? Дездемона не обязательно должна умереть. Сумеет вырваться из рук мавра - ее счастье. В этом смысл, в этом суть! Наша Дездемона - не оклеветанное, бесправное, обреченное существо, а человек с чувством собственного достоинства, не смирившийся с грубым наветом и отстаивающий свое право на жизнь! И наша цель показать всю гамму чувств в ее благородном сопротивлении, накал страстей в этом противоборстве! Да, да, господа, все очень серьезно, - главный обратился к небольшой группе молодых актеров, расслабившихся, и негромко, но весело что-то обсуждающих, - халтуры не будет, на игру вполсилы не рассчитываем.
  У главного мгновенно созрел еще один креативный замысел.
   - Актер, упустивший Дездемону два раза, получает роль Ленского. Эта наша старая постановка тоже претерпит некоторые изменения в духе времени и тем самым, я надеюсь, обретет второе дыхание.
  В тот же день распределили роли. Начались репетиции. Вскоре все было готово к премьере. В афишах указали "новое прочтение" и зал был почти полон. Актеры заметно волновались. Отелло и Дездемона были сосредоточены. И чудо, которого Восходов ждал долгие годы, свершилось! Финальная сцена потрясла зрителей своей динамичностью и правдивостью. Дездемона отчаянно цеплялась за жизнь: царапалась, кусалась, отбивалась ногами, а вырвавшись из рук мавра, пыталась бежать. Но он ловил ее, срывал одежды, - герои падали и снова, сцепившись в смертельной схватке, ползали, катались по сцене. Импровизировали. Выкрики "урод", "скотина", "шлюха", "дрянь" и вкрапления в ткань диалога ненормативной лексики придавали действию естественность, убедительность, особую сочность.
  "Чудная, чудная игра! Старина Станиславский не посмел бы воскликнуть свое сакраментальное "не верю". Вот что значит найти нужные слова для актера и заветный ключик к сердцу зрителя", - стоя за кулисами, размышлял довольный собой Восходов.
  Зрители ликовали. Наконец-то вместо эстетической зауми и нудного морализаторства они слышали со сцены нормальную человеческую речь и лицезрели настоящую, неприкрашенную, непредсказуемую и оттого прекрасную жизнь.
  Криками "бис!", "браво!" вызывали актеров на поклон много раз. Подмены Дездемоны никто не заметил.
  После премьеры, как водится, банкет. Все были счастливы, как никогда дружны и предупредительны друг к другу. Первый тост за удачную премьеру и возрождение театра. Вторую рюмку, не чокаясь, за ту, кому были обязаны этим. Говорили трогательные слова о жертвенности, восхищались ее подвигом и клялись навечно сохранить в памяти ее образ, как пример истинного и безграничного служения искусству.
  Да, успех был просто ошеломляющий. Все спектакли шли с аншлагами. Публику не останавливала даже запредельная, фантастическая цена билетов. Еще бы! Ни один следующий спектакль не был похож на предыдущий. Замена одного из партнеров приносила новую энергетику, наполняла импровизацию новой, еще более изысканной лексикой. Актеры работали на пределе человеческих возможностей. Борьба вечных антагонистов - мужчины и женщины - воплощалась на сцене с такой яростной силой, что зритель невольно из созерцателя превращался в активного участника этого завораживающего действа. Женская часть зала, конечно же, сочувствовала героине, искренне желая ей вырваться из лап этого чудовища. И реагировали по-женски: охали, вскрикивали, закрывая лицо руками, плакали, а наиболее экзальтированные особы иногда даже лишались чувств. Мужчины же, напротив, не взирая на явную несправедливость по отношению к Дездемоне, проявляли солидарность с мавром и жаждали авторской развязки. В самые острые моменты вскакивали со своих мест, подбегали к сцене и, перебивая друг друга, неимоверно волнуясь, кричали: "Да заломи ты ей руки!", "Прижми коленом!", "Хватай за ноги!". Вот она, волшебная сила искусства!
   Со временем у спектакля появились настоящие фанаты, кто-то у них организовал своеобразный тотализатор. Ставки были высоки и азартные завсегдатаи казино в день представления перемещались в театр. Хорошо отозвалась о спектакле стоящая на передовых позициях пресса. Она отметила, что новый, незашоренный взгляд на классику - это прорыв в театральном искусстве, приветствовали смелость и авангардизм режиссера, восхищались органичной и эмоциональной актерской игрой. Ну а на сам театр пролился "золотой дождь". Все значительно поправили свое материальное положение, а главреж и исполнители главных ролей имели дополнительные бонусы, что впрочем, было справедливо. Играли в очередь. Гонорар за выбывших получали следующие по списку. Как правило, получив авансом солидные деньги, будущая звезда одной роли, не теряя времени, тщательно "упаковывалась" и до выхода на сцену погружалась в праздность: ночные клубы, казино, рестораны. Естественно, лелея надежду победить в предстоящем "бою без правил" и продолжить столь красивую гламурную жизнь. Правда, вскоре по городу поползли нехорошие слухи. В театре немного занервничали, но городские власти отнеслись к этому благоразумно. Как говорится, не царское это дело - обращать внимание на всякого рода сплетни. Театр наконец-то перестал быть убыточным, приличные налоговые отчисления поступали в казну исправно, что позволяло периодически получать премии за эффективную работу, а что до обывателя, - так он всегда недоволен. Ждет, требует перемен, а с их приходом вновь ворчит и ищет, к чему бы придраться. И потом, свободный человек в свободной стране вправе любить искусство больше жизни. В общем, все как-то улеглось, и жизнь продолжалась. Но все хорошее все равно когда-нибудь кончается. Беда пришла, откуда не ждали. С очередной Дездемоной. Обыкновенная девчонка, с виду даже хрупкая, оказалась такой изворотливой и неуловимой, что всегда умудрялась ускользнуть от разъяренного мавра. В театре ее возненавидели. И было за что. Безальтернативный финал совершенно не устраивал зрителя и в кассе все чаще оставались непроданные билеты. Неожиданная живучесть этой девчонки не позволяла погреться в лучах славы и, естественно, заработать другим дездемонам из длинного списка. И самое главное: она свела на нет численность мужского актерского состава. Надо ли говорить, что нерасторопный Отелло принимал роль Ленского без должного энтузиазма? Один даже заартачился и попытался уговорить главного слегка подкорректировать сюжет драмы: "ну почему обязательно должен погибнуть Ленский? Ну можно, можно я застрелю Онегина? Ведь по большому счету - редкостная сволочь!".
  "Не сметь! - вскричал главреж. - Пушкин - святое!". И несостоявшийся Ленский попросту сбежал.
  Чтобы как-то переломить ситуацию женщина-кадровик сбилась с ног в поисках крепкого парня на роль Отелло, но тщетно. Оказалось, что среди сильного пола не так уж много романтических натур, мечтающих нежиться в лучах рампы. К тому же слухи... И настал день, когда из всех относительно молодых мужчин в театре остались только осветитель да сам Восходов. Ушел даже Онегин - набив руку на дуэлях, подался в какую-то военизированную организацию: там больше платили. Оба спектакля сняли с репертуара, и перед Восходовым вновь встал вопрос: что делать?
  Слабо надеясь, что от труппы, преимущественно состоящей из несбывшихся дездемон, поступит хоть какое-то приемлемое предложение, все же назначил собрание. Коллектив пребывал в подавленном состоянии. Раздосадованные столь коротким периодом благополучия, и с затаенной обидой на главного, не оправдавшего их надежды, вяло предлагали что-то совсем скучное, банальное. Восходов обреченно тосковал.
  - Я знаю, что нам надо! - вдруг почти прокричала рослая плечистая девица по прозвищу Матильда, в недавнем прошлом придорожная "жрица любви", - плевать на классику! Ставим боевик!
  И с жутким акцентом неведомой местности продолжила:
  - Пьеса будет называться "Смелые девчонки против международной мафии". Ну, в начале чего-нибудь поиграем, типа мафия кого-то там убила, выкрала, ограбила или еще чего-то натворила. В общем, должна поплатиться. И потом это...как ее?.. Кульминация. Выходим мы! Все такие в коже. И палим в зал! По мужикам! Т-т-т-т-т-т-тттт! - приняв соответствующую позу, изобразила стрельбу из автомата.
  - Неужели боевыми? - нарочито серьезно спросил седовласый актер, заслуженный и почетный по прозвищу Мэтр, - я не согласен. Вдруг, отрикошетит - и в меня? Она, знаете, пуля-дура. А я, может и к сожалению, но не международная мафия.
  Матидьда даже растерялась:
  - Ну не знаю....можно и не боевыми...
  - Правильно! Боевые прибережем для VIP...
  Сидевшая рядом актриса толкнула его локтем в бок, не дав договорить, и с милой улыбкой промолвила:
  - Он шутит.
  Восходов же, пока Матильда излагала версию своего спектакля, сидел, уставившись в одну точку и только мелко кивал, как будто одобряя предлагаемое. Сам же думал: "Хорошо бы вообще все взорвать у чертовой бабушке... как же я устал... зачем их собрал, знал же, ничего путного от них не услышишь.... А эта девица ничего, интересная, довольно колоритная. Надо бы ее фактуру как-то использовать...".
  Выслушав до конца, легонько хлопнул ладонью по столу и без тени улыбки, глядя на Матильду, сказал:
  - Не пойдет! Что касается расстрела мужиков, то я Вас понимаю: достали и заслужили. Борьба с международной мафией дело тоже благородное. Но не пойдет, потому как слишком экстравагантно даже для нашего продвинутого театра.
  - Можно мне? - подняла руку "тургеневская девушка", бывшая учительница начальных классов, - давайте закажем какому-нибудь драматургу пьесу об амазонках...
  - Ты что, училка, с дуба рухнула? - Матильда прям подскочила, - даже я знаю, какие они были... это...с одной грудью!
  - Это миф. И это необязательно.
  - Необязательно? Ты думаешь, он позволит? - она кивнула в сторону Восходова. - Он же быстро нас отполовинит! Для этого... Как его? Убедительности образа!
   - Сударыня, - не выдержал тот, - мы вас слушали внимательно, дайте высказаться другим. И вообще, потише. Продолжайте, - кивнул он "тургеневской девушке".
   - Так вот, как гласит легенда, это было племя женщин-воительниц. В близкие отношения с мужчинами они вступали только для продолжения рода. Девочек оставляли себе, а мальчиков отдавали отцам. Давайте поставим пьесу, как эти женщины постепенно возвращаются к своему изначальному предназначению, к тому, что заложила в нас природа: любовь к мужчине, к детям, домашнему очагу. Представляете, сначала бунтует одна, не желая отдавать сына, потом другая... Пьеса может получиться очень интересной.
  - Да-да, хорошая идея. Надо все обсудить, найти драматурга, - Восходов преобразился, глаза загорелись.
  Он представил в общих чертах этот спектакль: "да, это будет покруче "Отелло". Двадцать, - нет, больше - одногрудых женщин на сцене.... Такого еще не было... Кто ж не захочет посмотреть?..", - но тут почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. На него в упор, прищурив глаза, смотрела Матильда. И, будто прочитав его мысль, раскрытыми ладонями нежно чуть-чуть приподняла свое личное достояние более чем третьего размера и прошипела:
  - Ни за что! Никогда! Уж лучше пусть задушит этот ваш урод, Отелло!
  "Да, трудно будет их уговорить...А Матильду тем более... Вот! Она! Она - вождь амазонок!"
  - Простите, я не помешал? - прервал размышления Восходова мужской голос. У входа в зал стоял молодой мужчина.
   - Вообще-то у нас собрание. А Вы по какому вопросу?
   - Я драматург. Принес пьесу....
   - Вот! Легок на помине, - зло возликовала Матильда, - вот он вам сейчас быстренько и нарисует этих одногрудых...
   - Да помолчи ты! - девчонки прямо прилипли взглядом к приближающемуся мужчине. Он был хорош собой, элегантно одет, умные глаза.
   - Ну, о чем пьеса? - равнодушно, больше из вежливости спросил Восходов, заранее отвергнув ее и решив предложить автору написать "Амазонок".
   - Психологическая драма. Главный персонаж - театральный режиссер, 40-45 лет. Любит свою профессию, не бездарен, но гипертрофированное честолюбие, душевная глухота не позволяют ему стать настоящим художником. У него сложные отношения с родителями, взрослой дочерью, с бывшими женами и многочисленными любовницами...
  Восходов слушал рассеяно, думая только о новом грядущем спектакле: "Да, на амазонках можно продержаться долго...это будет сенсация... Гастроли по стране и за рубежом... Только как их уговорить?"
   - ... наконец, - продолжал драматург, - растеряв друзей и близких, обнаружив однажды вокруг себя пустоту и осознав, что значительная часть жизни прожита зря, он стреляется.
   - Берем!!! - после недолгой паузы закричали все и дружно, будто сговорившись, посмотрели на Восхода.
  - В режиме реального времени, - тихо произнес кто-то , но в установившейся на мгновение тишине это прозвучало так громко, что Восходов вздрогнул и поморщился.
  Мэтр подошел к нему, положил руку на плечо:
  - Не кручиньтесь, друг мой! Поверьте, не каждому актеру выпадает счастье получить свою роль. Живешь, работаешь, не жалея себя, играешь то благочестивого отца семейства, то одержимого, простите за неблагозвучное слово, передовика производства, то отъявленного негодяя и при этом ничего не чувствуешь потому что ты - ни тот, ни другой, ни третий... А тут такая роль! Оголенный нерв! Пойдемте слушать пьесу. Надеюсь, я получу роль отца Вашего героя?
  Восходов не двинулся.
  Мэтр направился к актерам , обступившим автора. Остановился:
  - Всего один спектакль.
   Поднял указательный палец и с восхищением изрек:
  - Но какой!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"