Моя история может показаться печальной и грустной, поучительной и трагичной. Всё зависит от того, какой набор букв алфавита я использую. То, что текст это лишь "выдуманная реальность" я усвоил только после того, что со мной произошло. У текста есть такая замечательная функция - "гнуться". Можно написать "утро" и скажет его Величество Текст: "Да будет так!", можно написать "вечер". Да будет так!
Сам не знаю почему, но долгое время я этого не осознавал. Бывает, идешь по улице: холодно, слякоть, гул машин, но тут понимаешь, что идешь неверной дорогой или понимаешь, что простыл. Или понимаешь, что бессмысленно это -
идти, куда бы ни шёл.
Но всё это уже после. После того, как с тобой что-нибудь случиться. Причем не обязательно что-то сверхвыдающееся, что-то из ряда вон выходящее. Просто случай, просто история...
Этим летом я часто ругался с родителями. Отношения заходили в тупик, на "мировую" идти никто не хотел. Я начал было намыливать верёвку, как вдруг, телефонный звонок старого пыльного приятеля. Оказывается, он каждое лето выезжал к тётке в деревню и подрабатывал. Я не стал выслушивать детали, а сразу же согласился.
Работа оказалась непыльной, скорее ржавой. Какой-то бюрократ выкупил целое поле железок: сеялки, косилки, мешалки. Огромное поле железа.
Каждый вечер приезжала машина, в которую грузилась гора железа и направлялась в пункт приёма металлолома, откуда далее следовало в неизвестном мне направлении.
Примерно часов семь мы собирали этот хлам, потом грузили в машину, потом разбегались в разные стороны.
В первый же день мне предстояло выбрать, где же мне жить эти две недели, уж слишком тёткин дом далеко от "поля чудес". Определили меня в сожители к старику восьмидесяти лет отроду Ивану Петровичу, можно просто Петровичу (он разрешил).
Самый обыкновенный дом, на окраине села, недалеко от речки, четыре комнаты, одна собака, один черный кот, один хозяин, туча комаров, ни тебе телевизора, ни тебе радио. Мышей замечено не было, хотя, наверно, были и они. В-общем, обычный дом, как снаружи, так и внутри. Обычный?
Больше всего меня поразила библиотека Петровича, около тысячи книг, в наш-то век передовых технологий. Достоевский, Платонов, Бродский, Солженицын, Довлатов, Хармс, Булгаков и т.д. Изучая библиотеку, я присвистывал: "Да вы, Петрович, аристократ!"
Далее классический ход от героя Евгения Леонова: "Утром на работу, вечером с работы...". Замкнутый круг.
Вечером поселок напоминает муравейник. Муравьи-подростки в развитии недалеко ушли от меньших собратьев. Если остановится и долго смотреть, то отчетливо видны все муравьиные "дорожки": к магазину, в бар, за обелиск. В темноте светлячками вспыхивают огоньки сигарет, и огромная масса молодых людей движется в направлении общей цели. Идут муравьи, покачиваясь и матерясь, но цель, подобно форели, выскользнула из рук. Так и бегают муравьи, не зная где найти выход для неуёмной энергии.
В 6 утра я заходил домой. Ругался, разговаривал с черным котом, долго стоял в дверном проёме. Вставал Петрович и спрашивал:
- Что ждешь?
- Трамвай! - быстро отвечал я, а язык непослушно выдавал что-то невнятное, непроизносимое.
Ни разу Петрович меня ни в чем не упрекнул. Это было основное звено цепи его личности. Кричит только слабый.
Иногда вечером я не хотел быть муравьем и оставался дома. Сидел в кресле на веранде, читал книги и пил кофе. Потом долго разговаривал с Петровичем о прочитанном. Так и летели редкие вечера: за кофе и разговорами, и наоборот.
Потом неожиданно закончилась работа, и я засобирался в город. Петрович просил остаться, но я ответил, что не хочу стать муравьем навсегда, и пообещал, что приеду в следующем году.
Через два месяца Петрович умер. Я стоял под октябрьским дождем с букетом в руках. Глаза были мокрые, и мне хотелось верить, что это капли дождя. Мужчины не плачут!?
Я многое вам не сказал, потому что не сумел выразить в словах. Ценность человека понимаешь только тогда, когда его теряешь. Навсегда. Сейчас мне кажется, что это я умер, а вы ушли в те места, где только книги и долгие вечера, да любимый вами крепкий кофе. Я не обещаю вам вечной памяти, но пока я жив - буду помнить. В этом и есть благодарность тем людям, которые помогли тебе измениться.
Еще я очень боюсь, что не все нашло выражение на бумаге. Мысли, хочешь того или нет, нужно обернуть в слова и какая-то часть от них остаётся утерянной, забытой.
Наверно прав Харуки Мураками: "Между нашими попытками что-то осознать и действительным осознанием лежит глубокая пропасть". Надеюсь, вы видите откуда-то сверху - я пытаюсь.