Приблизившись почти вплотную к зеркалу, Соня, как зачарованная смотрела на свое отражение. Она вовсе не была удивлена, она просто с любопытством рассматривала изменения, вдруг произошедшие с ее некогда зелеными глазами, и, похоже, принимала все это, как данность. Как будто по-другому и быть не могло. Не было ни испуга, ни паники. Что-то происходило с ней. Именно в эту минуту. Нет, раньше. Гораздо раньше что-то зародилось в ней. Или проснулось?.. А сейчас она, наконец, начала это чувствовать. И чем дольше она вглядывалась в свои... такие чужие глаза, тем больше они ей нравились. Они уже не вызывали в ней чувства страха и опасности, как ей показалось тогда, в первый раз, когда она увидела их в видении. Теперь ее даже смешили воспоминания о том ее страхе. С каждой секундой Соня становилась увереннее в этом новом образе, словно он овладевал ею изнутри, добираясь до самых дальних уголков ее сознания, проникая в каждую клеточку. Она слегка склонила голову и улыбнулась, не отрывая взгляда от своего отражения. Что-то изменилось не только в глазах Сони, но и в ее душе, в ее мыслях, хотя пока она и сама этого не осознавала. Изменилась даже ее улыбка.
Хлопнула входная дверь. Соня, очнувшись, резко повернула голову в сторону звука. Немигающим взглядом она смотрела на стену, словно вовсе и не было никакой стены, разделяющей прихожую и ее комнату. И, хотя все было на своем обычном месте, и даже дверь в ее комнату была закрыта, Соня точно знала, что в квартиру зашла Наташа. Это было какое-то необъяснимое чутье. Никогда раньше Соня не испытывала ничего подобного. Не нужно было прислушиваться к шагам, подсматривать в приоткрытую дверь, теперь Соня и без этого знала, кто зашел в дом. "Наверное, это и есть то самое чутье, о котором говорила Найдана. Значит, теперь и я могу чувствовать на расстоянии не только ведьм и колдунов, а даже обычных людей...", - подумала Соня. С задумчивой улыбкой она подошла к кровати и легла, глядя в потолок и прислушиваясь к своим новым ощущениям.
- Есть кто дома? - послышался из коридора голос сестры.
Соня промолчала. Она закрыла глаза, чтоб лучше прочувствовать эти невероятные ощущения, которые, разливаясь по ее венам, наполняли тело. Сила? Да, определенно, сила ведьмы, про которую говорила Найдана и Маргарита Тихоновна. Но было и еще что-то. Соня никак не могла понять, что это.
Наташа заглянула в комнату:
- Спишь, что ли? Не отвечаешь...
Соня открыла глаза и недовольно взглянула на сестру, которая почему-то вдруг стала раздражать.
- Ты чего это лежишь? Плохо себя чувствуешь? Болит что-то? - заволновалась Наташа. Она подошла к кровати и потрогала лоб Сони, - Жара, кажется, нет...
- Да ничего у меня не болит! - неожиданно закричала Соня и грубо откинула от себя Наташину руку, - Чего прицепилась?
- Да я... - Наташа замялась, не ожидая такой реакции сестры, и прижала руки к груди, словно боясь, что они сами по себе снова полезут проверять у Сони температуру, - Я просто интересуюсь... Ты же болела в деревне... я подумала... я же волнуюсь.
- А не надо волноваться! - раздраженно ответила Соня, села на кровати и пристально посмотрела на Наташу, - Со мной все в порядке. Иди лучше в свою комнату.
- Соня, что случилось? Я не понимаю...
- От-ва-ли! - по слогам громко и четко выговорила Соня, глядя в глаза сестре, - Теперь поняла?
Наташа, совершенно не понимая, что произошло, растерянно пожала плечами и вышла из Сониной комнаты. Когда дверь за ней закрылась, Соня опять откинулась на подушки и уставилась в потолок. В ее взгляде не было сожаления, впрочем, как и удовлетворения от того, что она добилась того, чего хотела. Не было ничего, кроме спокойствия, которое даже граничило с безразличием. Как будто ей было все равно, что она только что накричала на сестру, как будто она этого даже не заметила.
Вскоре домой с прогулки вернулись мама с Санькой. Соня отметила про себя, что и маму она почувствовала еще до того, как та заговорила. Но вставать с постели и, тем более, выходить из комнаты, чтоб ее встретить, не было желания. Никто и ничто не смог бы сейчас заставить ее отвлечься от того таинственного, что происходило в ее теле и в ее разуме. Не зря ведь ей сегодня удалось так легко переместиться из спортзала в коридор, и не зря именно сегодня она начала чувствовать людей на расстоянии. Соня ощущала, как магическая сила разливается по венам, пробуждая в ней не только дремавшие умения, но и еще что-то, ранее ей неведомое... Это яд, попавший в рану, разбудил-таки ту микроскопическую каплю темной крови, доставшуюся ей в наследство от темного демона Ворона и злобной ведьмы Огнеяры. Как упрямый захватчик подчиняет себе все новые и новые земли, так и темная кровь отравляла сантиметр за сантиметром Сонино тело и душу. Сладкий, тягучий яд закрадывался, принося с собой притворную радость, обманывая разум, пропитывая мысли, пытаясь разрушить все доброе и заполнить собой освободившееся место. Произошло то, чего так боялась Маргарита Тихоновна: Соня, сама того не желая, перерождалась. Она становилась темной ведьмой...
За стенкой мама о чем-то разговаривала с Наташей. Соня слышала их приглушенные голоса, но даже не пыталась прислушаться к словам. Ей было все равно. Теперь ей вдруг многое стало безразлично, и от этого невероятно легко.
Неожиданно дверь в комнату открылась, и на пороге показалась мама. Из-за ее плеча выглядывала Наташка с обиженно поджатыми губами.
- Вот, посмотри - лежит, ' - сказала Наташа с таким видом, как будто лежать - это самое ужасное преступление, - и хамит старшим.
- Это ты, что ли, старшая? - усмехнулась Соня.
- Вот, видишь? Опять хамит.
- Соня, у тебя что-то болит? - спросила обеспокоенная мама.
- Ооох!.. - протяжно выдохнула Соня и закатила глаза, - Да ничего у меня не болит!
- А что случилось? Ты как-то неважно выглядишь...
- Ни-че-го! - громко ответила Соня и отвернулась к стене, - Отстаньте все от меня!..
- Ты как с мамой разговариваешь? - возмутилась Наташа.
- А я никого в свою комнату не звала, - парировала Соня, не поворачивая головы.
- Очень надо! - Наташа хмыкнула, развернулась и вышла.
- Девочки, да что такое произошло? - мама растерянно посмотрела то на одну, то на вторую свою дочь. Соня так и лежала, отвернувшись к стене, показывая всем своим видом, что не желает ни с кем общаться. Мама помедлила секунду, и вышла следом за Наташей в коридор: - Наташа! Вы поссорились?
- Я не знаю, - грустно усмехнулась Наташа, - эта малявка наорала на меня на пустом месте, без причины!
- Ты про Соню говоришь? - удивилась мама, - Совершенно на нее не похоже! Может быть, ты ее чем-то обидела? Наташа, ты же взрослая, контролируй свои слова.
- Ну, мама!.. Чем я могла ее обидеть? Я просто спросила, как она себя чувствует. Ты обижаешься, когда тебя об этом спрашивают? Вот. А она наорала на меня.
Вдруг они обе вздрогнули от резкого и громкого хлопка. Это Соня встала со своей кровати, чтоб со всего размаху захлопнуть дверь в своей комнате и лечь обратно. В спальне родителей от этого звука проснулся и заплакал маленький Сашка, и мама, всплеснув руками, побежала его успокаивать. От этого детского крика Соня будто очнулась, она подскочила с кровати и сделала шаг к двери, но тут же ее виски пронзила ужасная резкая боль. Соня схватилась руками за голову и застонала. Невыносимая боль, звеня, пронизывала ее мозг тысячами раскаленных игл. Малейшее движение в сторону двери, и даже мысли о том, что ей нужно выйти, что она не права, что нужно извиниться, вызывали все новые и новые импульсы боли, от которых хотелось сжаться и стонать, потому что даже на крик не хватало сил. Соня, не глядя, сделала шаг назад и рухнула на кровать. Постепенно боль ушла, уступая место безразличию.
***
Утром Соня едва открыла глаза и тут же поняла, что все вокруг изменилось. Нет, в ее комнате все осталось по-прежнему: мебель, книги, зеркало... солнце так же, как и вчера, шарило лучами по полу и стенам, и так же в приоткрытое окно залетали с улицы звуки от шума машин вперемешку с щебетанием птиц и шелестом листьев, потревоженных ветром. Только теперь это не радовало, а, даже наоборот, раздражало. Как будто ее нервы были оголены и любые внешние раздражители действовали в десятки раз сильнее. Соня поморщилась, как от боли, встала с постели и захлопнула окно.
- О, проснулась наша красавица, - улыбнулась Наташа, когда Соня в одной ночной сорочке вышла из своей комнаты, - ну, что, выспалась? Улучшилось настроение?
Соня смерила ее взглядом с ног до головы и, ничего не ответив, прошла в ванную.
- Видать, не улучшилось... - сама себе ответила Наташа.
Соня включила воду, и, устало опершись на раковину, взглянула на себя в зеркало.
- Я, как разбитое корыто... - прошептала она, - как будто ночью не спала, а вагон углем грузила...
Вздохнув, она подставила под струю холодной воды руку и медленно провела ею по лицу и шее. Прохлада воды освежала и возвращала к жизни. Постепенно Соня пришла в норму. Настроение не улучшилось, нет. Просто она словно натянула на себя маску безразличия и холодности, и оградилась от возможности проявлять добрые чувства, которые теперь вызывали у нее только мучительную боль. Воспоминания о вчерашнем приступе были еще слишком свежи, и она не хотела, чтоб он повторился.
Соня вернулась в комнату, чтоб одеться. Она открыла шкаф и с удивлением уставилась в него, как будто увидела всю эту одежду впервые.
- Как я могла такое носить?.. - брезгливо поморщившись, пробормотала она.
Минуту помедлив, словно не желая даже прикасаться к вещам, которые она еще вчера надевала, Соня решительно отодвинула в сторону вешалку со школьной формой, висевшую первой, чтоб было удобно ее брать. Затем она передвинула еще несколько вешалок с одеждой, бегло рассматривая их, игнорируя светлые вещи и останавливая взгляд на темных, преимущественно, черных, но тоже отбраковывая их по какой-то, только ей ведомой причине. Наконец, она выбрала черные узкие брюки и черный тонкий свитер, надела все это и, посмотрев на себя в зеркало, одобрительно улыбнулась. Черная одежда, волосы, глаза - образ, который теперь казался ей совершенством. Даже от отражения в зеркале веяло энергией, что уж говорить об оригинале. Соня заплела волосы в косу и, еще раз бросив оценивающий взгляд на свое отражение, прошла на кухню. Мама уже приготовила завтрак и накрывала на стол.
- Я готова, - объявила Соня, появившись на пороге.
- А как же форма? - удивленно спросила мама, застыв с тарелкой в руках.
- Нам сказали, можно и так, - не моргнув глазом, соврала Соня и уселась за стол.
- Да? - недоверчиво произнесла мама и оглядела Соню.
- Ага, - Соня взяла из ее рук тарелку с омлетом, и поставила ее перед собой, - главное, чтоб цвета в одежде были не яркие. Так и сказали. Ну, у меня же не яркие.
- Ну, да, не яркие, - согласилась мама, но все еще недоверчиво смотрела на Соню, - А что же у вас форму только на один год ввели?
- Не знаю... Наверное, - с невозмутимым видом пожала плечами Соня, не переставая жевать.
На кухню зашла Наташа. Она молчала, чтоб в очередной раз не нарваться на хамство и грубость от Сони, и только мельком посмотрела на нее. Соня проследила взглядом, как Наташа села за стол и принялась завтракать.
- Чего молчишь? - усмехнулась Соня.
Наташа даже поперхнулась:
- А чего с тобой разговаривать? Ты на каждое мое слово или молчишь, или кричишь, как ненормальная.
- Да ладно тебе, - снисходительно ответила Соня тоном, каким разговаривают с маленькими детьми, - не придирайся.
- Это я еще и придираюсь? - искренне удивилась Наташа.
- Девочки, не ссорьтесь! Ну, что же это такое? - возмутилась мама, - Вчера ругались, и сегодня с самого утра начинается...
- А мы и не ссоримся, - спокойно ответила Соня, - мы просто общаемся. Правда ведь? - повернулась она к Наташе и так взглянула не нее, что та невольно поежилась, словно ее обдало холодом.
- Да уж, общаемся... просто... - подтвердила Наташа, но как-то неуверенно.
- Вот и хорошо, - обрадовалась мама, - мне так нравится, когда вы дружные.
- Ну, пойдем, что ли, - сказала Наташа, глядя на сестру, - до первого перекрестка нам все равно по пути.
Девочки вышли из подъезда. Наташа закрыла глаза и подняла голову, подставляя лицо осеннему, еще пока греющему солнцу:
- Какая чудесная погода!.. Правда? - восторженно воскликнула она. Но в ответ услышала грозное шипение, будто неподалеку коты решили устроить драку. Наташа открыла глаза и оглянулась на звук. Она с ужасом увидела, как Соня, выставив вперед согнутые пальцы, словно выпустив когти, стоит перед собакой и грозно шипит на нее не хуже всякого кота.
- Сонька! - крикнула Наташа, - ты что, с ума сошла?! Ты чего собаку дразнишь? А если она на тебя бросится? Если покусает?
- Не покусает, - усмехнулась Соня, посмотрев на сестру через плечо, - просто нечего ко мне подходить, когда я этого не хочу.
- Это же Шарик! - воскликнула Наташа, приглядевшись, - Совершенно безобидный пес. Не понимаю, чего тебе вздумалось его дразнить... Сама же сначала подкармливала его, а теперь говоришь, что не хочешь, чтоб он подходил...
Но Соня, казалось, ничего не слышала, она снова повернулась к собаке и пристально, будто гипнотизируя, посмотрела на нее. А та вдруг поджала хвост, заскулила и, пятясь, ушла за угол дома. Соня, довольная собой, посмотрела на сестру, но Наташа, похоже, не разделяла ее радости, и лишь укоризненно покачала головой.
- Да что с тобой происходит? Ты какая-то странная, - растерянно сказала она, а Соня только пожала плечами и, тряхнув косой, пошла дальше. Наташа молча пошла за сестрой, удивляясь ее поведению.
Соня зашла в класс и направилась прямиком к своей парте. Настя еще не пришла. Соня повесила сумку на спинку стула, села за парту и отвернулась к окну. Меньше всего ей сейчас хотелось разговаривать с кем-то. Будто желая спрятаться от всех, она погрузилась в свои мысли, и постепенно разговоры одноклассников за спиной превратились в равномерный звуковой фон, словно гул улья. Она четко почувствовала, что вокруг нее словно появился невидимый шар. Он ограждал ее от всего, что было за его пределами. Внутри было спокойно, четко, тихо, а за ним все было размыло, неточно, мутно, гулко...
- Привет! - послышалось совсем рядом.
Невидимый шар лопнул. Соня резко повернулась. На соседнем стуле сидела Настя и счастливо улыбалась от уха до уха. "Чему можно так радоваться?" - раздраженно подумала Соня, а вслух произнесла нечто нечленораздельное, похожее на ответное приветствие.
- Ну, рассказывай скорее, как там все у тебя прошло! Помнишь, ты вчера обещала? Я тебе звонила, звонила, никак не могла дозвониться. Все лето думала, как там у тебя дела, - тараторила Настя.
- Нормально дела, - холодно и резко ответила Соня, - знаешь... я не хочу больше с тобой сидеть.
Настя все еще улыбалась, но это была, скорее, механическая улыбка, словно случайно забытая на лице, а глаза ее были полны удивления и непонимания.
- Что? - растерянно переспросила Настя все с той же улыбкой, думая, что ей послышалось.
- Что слышала. Я хочу сидеть одна. Это моя парта, я гораздо раньше тебя здесь села, поэтому пересядь куда-нибудь на другое место.
- Если бы ты меня обидела, то... - Соня усмехнулась и не стала продолжать, что было бы в таком случае, - Просто я больше не хочу сидеть с тобой за одной партой.
Настя пристально смотрела на Соню, не в силах понять, что это сейчас происходит. Может быть это какой-то дурной сон? Или странная шутка? Соня отвела взгляд и как будто на секунду усомнилась в правильности своих действий, как будто очнулась от наваждения и осознала, что нельзя так поступать с лучшей подругой. Появилось в ее взгляде какое-то смятение и волнение. Но это длилось лишь секунду, через мгновение она опять была холодна и полна решимости. Настя, так и не дождавшись разумного объяснения такому странному поведению подруги, молча встала и ушла на другое место. Соня отвернулась к окну и даже не посмотрела ей вслед. Теперь нужно было восстановить невидимый шар, и остаться одной в этом полном людей помещении.
Увидев, что место освободилось, Зимин, не мешкая, подсел к Соне, кинув свою сумку возле парты. Соня будто не заметила этого, хотя Денис наделал столько грохоту и так сотрясал парту, устраиваясь на новом месте, что это трудно было не заметить. Но Соня по-прежнему сидела, повернувшись к нему и ко всем одноклассникам спиной, и задумчиво смотрела в окно.
- Вы только посмотрите! Они уже и сидят вместе! Вот уж сладкая парочка - гусь да гагарочка. А точнее, паук и муха, - послышался голос Шахиной, все засмеялись.
Соня, поняв, что речь идет о ней, повернулась в сторону неугомонной Маринки и спокойно спросила:
- Напрасно ты ко мне цепляешься. Хочешь войну? Ты ее получишь. Только потом не плачь.
- Ой, напугала! Ой, прямо вся трясусь от страха!
- Это ты еще пока не трясешься, - усмехнулась Соня, и вдруг приподняла бровь, озаренная идеей, - ну-ка, покажи, как нужно трястись по-настоящему.
Соня пристально взглянула на Шахину своими черными, как бездна, глазами, и едва заметно подула в ее сторону. Та, сжавшись, словно от холода, задрожала так, что все услышали, как стучат ее зубы. Ребятам только дай повод для смеха. А дрожащая по просьбе Сони Маринка - разве это не отличный повод? Все засмеялись с новой силой. А Соня, удовлетворившись своей проделкой, отпустила свою жертву, снова отвернулась и погрузилась в свои мысли.
- Ты что, теперь эмо, что ли? - решился спросить Денис, видя, что Соня не обращает на него внимания.
- Сам ты эмо!.. - не поворачивая головы и не глядя в его сторону, ответила Соня.
- А кто ты? Гот? Я в них не разбираюсь.
- Никто... Отвали! - даже не удосужившись посмотреть на него, будто он был невзрачной букашкой, сквозь зубы ответила Соня, - я сама по себе.
- А почему тогда в черном? - не унимался Зимин.
- Потому что нравится так... Отстань, я сказала!.. А то вылетишь отсюда.
- А чего от тебя Настя отсела? - после небольшой паузы шепнул он, улыбаясь, и вытянул шею, чтоб заглянуть Соне в лицо или хотя бы оказаться в краешке ее поля зрения. Соня ничего не ответила, но вдруг резко повернулась и посмотрела на него так, что Денис невольно поежился, и улыбка медленно сошла с его лица. Было что-то странное в ее взгляде. Странное и страшное. Денис, не отрываясь, смотрел на Соню, и она, видя его испуг, неожиданно громко засмеялась. В кабинете сразу все замолчали и удивленно посмотрели в сторону Сони, настолько непривычным был ее смех. Будто это вовсе и не она смеялась. Смех отражался от стен, умножался и, казалось, раздавался отовсюду. Цветы, стоящие в горшках на подоконниках, мелко дрожали своими листочками, тетради и учебники зашелестели страницами и полетели по классу, книги одна за другой начали падать с полки, стекла задребезжали, столы вдруг начали подпрыгивать, громко стуча по полу. Ребята замерли, как завороженные, а Соня, с восторгом оглядывая происходящее вокруг, хохотала с новой силой.
- Здравствуйте, ребята. Что это у вас тут за веселье? - спросила Тамара Петровна, войдя в класс. Соня перестала смеяться. Тут же учебники, парящие по кабинету, резко остановились и рухнули на пол. Ребята, очнувшись, повернулись к учительнице, которая, оглядев класс, продолжила: - Что это вы тут творите? Почему такой беспорядок в кабинете?
Все с удивлением уставились на разбросанные повсюду учебники и тетради. Никто не мог объяснить, что произошло.
- Соня, ты разве не знаешь, что у нас в школе введена обязательная форма? - строго спросила Тамара Петровна.
- Знаю, - невозмутимо ответила Соня.
- А она гот! - усмехнулся Зимин, и Соня бросила на него быстрый недовольный взгляд.
- За пределами школы можете быть, кем вам вздумается, хоть инопланетянами наряжайтесь. А здесь, будьте добры, придерживайтесь школьных правил. Понятно? - Тамара Петровна сделала паузу, - Ладно, сегодня уж не отправлю тебя домой переодеваться, можешь в таком виде быть, а завтра, чтоб была в форме!
Соня промолчала и снова отвернулась к окну.
А дома, расправляя вечером постель, Соня заметила уголок тетради, торчащий из-под матраса. Она осторожно, двумя пальцами потянула за него и вытащила свой дневник. Подумать только! Она совсем про него забыла. Как будто с тех пор, как она его сюда положила, прошло не неделя, а целая вечность. Соня открыла его и пробежалась взглядом по строчкам. Затем, усевшись поудобнее на кровать, принялась перелистывать страницы, изредка останавливаясь и читая.
- Хм... Как будто это писал совершенно другой человек, - удивленно пробормотала она.
Соня, не слезая с кровати, потянулась к столу, пытаясь взять с него ручку. Но то ли стол стоял слишком далеко, то ли Соня плохо тянулась, до ручки дотянуться не получалось, как она ни старалась. Тогда она раскрыла ладонь и пристально посмотрела на ручку. Та вдруг шевельнулась и, словно намагниченная, прыгнула в Сонину ладонь. Соня схватила ее и улыбнулась:
- Вот так! - довольная собой, сказала она.
Затем на секунду задумалась, склонилась над дневником и написала:
"2 сентября.
Я чувствую что-то странное... Не могу объяснить, что именно... Как будто мир перевернулся и я - это уже не я, а кто-то другой... незнакомый и чужой... и этот "кто-то" поступает против моей воли... Точнее, его воля становится моей. Иногда я осознаю, что поступаю неправильно, но ничего не могу с собой поделать. Мне, как будто, нравится чувствовать себя сильнее остальных, понимать свое превосходство. Ведь я и так сильнее простых людей, так почему бы не воспользоваться этим?
Я на самом деле не понимаю, что со мной происходит... Я будто раздваиваюсь. То мне хочется все крушить, то вдруг я словно просыпаюсь, и мне становится стыдно за то, что я делаю... Но я ничего не могу поделать со своими желаниями... Я их не контролирую...
Все раздражает... Просто бесит! Одноклассников уже видеть не могу, хотя сегодня только второй день учебного года... И учителя бесят. Внешний вид мой им не понравился... Увидят они завтра меня в форме!"
Соня поставила жирный восклицательный знак, захлопнула тетрадь и, засунув ее под матрас, легла, закутавшись в одеяло, как в кокон, оставив снаружи только лицо. Какое-то время она еще смотрела на включенную лампочку, потом достала руку из-под одеяла и прикрыла люстру ладошкой. Через секунду свет погас.
***
Утром, даже не взглянув на школьную форму и совершенно забыв, что только вчера ее за это ругала Тамара Петровна, Соня опять надела черные узкие брюки и тонкий черный свитер со стоячим воротником, закрывающим шею и медальон. Стоя перед зеркалом, расчесала свои длинные волосы, взяла в руку резинку, потом подумала немного, и положила ее обратно. Еще раз провела расческой по волосам и улыбнулась. Она улыбалась не солнцу, не новому дню, не в предвкушении встречи с друзьями, и даже не хорошему настроению, она, как зачарованная, улыбалась своим черным глазам, как улыбаются другому человеку. От любования собственным отражением ее отвлек мамин голос:
- Соня, в школу опоздаешь. Наташа уже сейчас уйдет.
- Иду уже, - нахмурилась Соня, недовольная, что ее отвлекли. Она еще раз окинула взглядом свое отражение, схватила сумку и вышла из комнаты в прихожую.
- Мама, я с ней больше не пойду, она на собак бросается! - Наташа жалобно посмотрела на маму.
- Как это? - удивилась мама.
- Как дура! - воскликнула Наташа, - Шипит и руками машет! И представляешь, это на того безобидного Шарика, которого сама же недавно тискала!