ЯЗЫК ТОТАЛИТАРИЗМА

Часть 1

"Милостивейшие сударыни и судари! Я пригласил вас сюда с тем, чтобы обсудить весьма любопытнейшую, на мой взгляд, тему. Как вы изволите знать, речь пойдет  о новоязе, языке тоталитаризма, и, судя по тому, что вас собралось здесь предостаточно, эта тема вызывает интерес не у одного меня. Итак, начнем!

Вся история человечества представляет собою цепь взлетов и падений. Чем выше поднимаешься, тем больнее падать. Чем больше взлет, тем ужаснее падение, причем амплитуда эта постоянно увеличивается. Апокалипсис двадцатого века , самый сквернейший за всю историю человечества, наступил вслед за величайшим расцветом - Ренессансом девятнадцатого. И в чем причины первого? Наказание ли Богом за гордыню, естественная смена дня и ночи или случайный ход вещей?

В двадцатом веке тоталитаризм был во всем мире, и вырождение было всего человечества. Как Ренессанс девятнадцатого века опирался на весь накопленный до него опыт гуманизма, так и тоталитаризм двадцатого - на всю предшествующую ему инквизиционную практику. Принцип гуманизма - человек над государством, принцип человеконенавистничества - государство над человеком. Тоталитаризм - это полное подавление человека для укрепления власти: подавление его разума, воли, духа, чувств. И единственное, чего тоталитарный строй не уничтожил в человеке, не способен пока истребить, это инстинкты. Пожалуй, именно поэтому он и потерпел крах, к счастью. (Впрочем, какие-то одни инстинкты  в человеке он, напротив, постарался  как  можно выгоднее для себя использовать. Это инстинкты стадный и самосохранения, с помощью которых очень легко и удобно проводить установку на нивелирование личности и развитие в человеке шкурности и всех вытекающих из нее пороков. Собственно, шкурность и стадность и являются главными основами человеческой порочности. Но это к слову, и об этом я уже говорил в других своих работах. Трудно сказать, является ли чувство собственности в человеке инстинктом, но если да, то следует воздать такому инстинкту самые высокие похвалы!).

Подавлением неугодных инстинктов будет, вероятно, заниматься следующий кризис, о котором как раз и писал Оруэлл в "1984".И наступит этот кризис, надо полагать, вслед за величайшим Ренессансом 21 века, и будет он куда  более страшным, чем тот, который был в веке 20-м.

Новояз есть язык тоталитаризма. Опыты его создания были и ранее (скажем ,во времена французской революции 18 века), но в 20-м веке он получает свою наиболее  законченную форму. Как и тоталитаризм, новояз был во всем мире. Я, с вашего позволения, постараюсь  рассмотреть его на конкретном примере  новояза русского.

Всякий новояз (в том числе и русский) состоит из трех частей:

- язык политики (язык идеологии, пропаганды) создаваемый "сверху";

-языковой бунт; язык, создаваемый "снизу";

- язык, создаваемый без участия чьей-либо воли, тоталитарным строем  как таковым, закономерным и  естественным путем.

Итак, "сверху" - это язык политики, идеологии, сознательно создаваемый властью, диктатурой для управления сознанием подданных и "регулирования их душ". "Снизу" - это языковая вольница, языковой бунт, некий языковой нигилизм; возникает обычно вследствие революций;

И, наконец, язык тоталитаризма как таковой. Это влияние самого тоталитарного строя, самой тоталитарной атмосферы на язык. Как все живое гибнет без воздуха, так и язык, мысль гибнут в рабстве. Здесь есть внешние и внутренние воздействия. Внешние - это уничтожение языка через физическое уничтожение его носителей. При русском тоталитаризме: - истребление и высылка интеллигенции => уничтожение великолепного ренессансного языка; - истребление крестьянства => уничтожение не менее колоссального языка народного.

Внутренние воздействия наиболее скрытые; это некие языковые мутации, неизбежно порождаемые тоталитарным строем. Внутренние воздействия - это воздействия через страх и стадный ложный стыд, через стадо.

Результат всех этих воздействий - косноязычие, оскудение, обеднение языка.

Таким образом, реальный, настоящий новояз - явление гораздо более глубокое. Дж. Оруэлл же писал лишь о первой части новояза, о языке, сознательно создаваемом "сверху". Эту часть новояза сейчас будем рассматривать и мы с вами.

Итак, что представляет собою, позвольте спросить, тоталитарный язык как язык политики, идеологии? В чем вы, уважаемые дамы и господа, можете усмотреть его специфические особенности? И был ли он, спрашиваю я вас, сконструирован искусственно,сознательно партийной  диктатурой для ее идеологических нужд (на чем, если я не ошибаюсь, настаивал Клемперер в отношении немецкого новояза в своей книге "Язык Третьего Рейха. Записки филолога", как вы можете в дальнейшем убедиться), или же он возник закономерным и естественным путем, был стихийно порожден тоталитарной идеологией, использовавшей его в качестве средства своего осуществления, в качестве орудия своего внедрения в мозги режимных рабов?

Обо всем этом я еще буду дальше говорить. Ну а пока, с вашего позволения, я хочу четко определить цель моей лекции, дабы не растекаться и не расплываться во все стороны, ибо столь обширную тему, конечно же, невозможно охватить за какие-нибудь два-три часа. Общую цель этой лекции я формулирую следующим образом: выделить специфические черты русского новояза как языка политики и попытаться создать своего рода модель новояза, тоталитарного языка вообще из сравнения русского и немецкого тоталитарных языков. Но так как я еще не в состоянии анализировать немецкие тоталитарные тексты (и потому, что довольно-таки скверно знаю язык, и потому, что в моем распоряжении этих текстов и в помине-то нет), то я  был вынужден для сравнения двух тоталитарных языков использовать уже готовые выводы о немецком новоязе, сделанные немецкими филологами. Для изучения же русского новояза я использовал газеты тоталитарного времени, в основном 30-годов (а именно: "Правду" за 1932,33,38 годы, "Известия" за 1941 год), а также некоторые газетные, журнальные и партийные материалы 60-х и 80-х годов, потому как в изучении многих явлений русского новояза (например, штампов) нельзя ограничиваться только одним десятилетием, а надо брать все время  тоталитарного строя в целом (т.е. с 1917 по 1991 гг.).

В русском новоязе я обнаружил семь специфических черт, пять из которых нашли свое соответствие в немецком новоязе (если, конечно, принять на веру тезисы немецких лингвистов, которых я в  дальнейшем еще буду цитировать). Кое-какие из моих скороспелых выводов вам, perhaps, покажутся смешными и малоубедительными (а иные кому-то злыми и даже кощунственными (впрочем, кощунственными - это в зависимости от уровня  развития, не в обиду будь сказано!). Но как при добыче золота старатель сперва добывает речной песок, а затем уже начинает промывать в нем золотые крупицы, так и при поиске истины из десятка схваченных с первого взгляда закономерностей и черт, просеиваясь, остаются лишь одна- две.

 

Виктор Клемперер, немецкий филолог, специалист по романской литературе, профессор (1881-1960)(я его еще буду цитировать) в книге "Язык Третьего Рейха. Записки филолога" пишет, что в тоталитарной Германии "обязательная для всего общества языковая модель творилась очень небольшим кругом людей", т.е., если я правильно понял, что немецкий новояз конструировался сознательно немецкой партийной диктатурой для проведения ею своей идеологии. Не было ли того же и при русском тоталитарном строе? Je ne crois pas, messieurs, je ne crois pas.

Маловероятно, чтобы русская партийная диктатура целенаправленно конструировала новояз. Ее целью, ее задачей (как, впрочем, и всякой тоталитарной диктатуры) было создание тоталитарной идеологии для управления сознанием подданных, а новояз явился уже  закономерным и естественным следствием ее. Будучи проводником тоталитарной идеологии, он  формируется уже само собой, здесь страх и рабство делают свое дело. И тоталитарная идеология посредством тоталитарного языка (который явился ее естественным порождением) создала определенный тип тоталитарного мышления, которое сейчас вновь выливается в тоталитарный язык. Отчего тоталитарная идеология, вообще, оказывается необычайно живучей, даже при том, что причины, истоки ее  устранены.

(По плодам познается дерево, и, изучив признаки больного мышления, можно установить признаки больного языка, который это мышление и создал. Тоталитарный сегодняшний язык - следствие тоталитарного больного мышления, потому, чтобы возвратиться к человеческому языку, нужно возвратиться к человеческому мышлению).

В статье " У больного общества - больное сознание" (см. АиФ,?4-1993) психологи (к сожалению, не выписал вовремя фамилий) говорят о различных симптомах тоталитарного больного мышления, как-то: "вождизм", "истеричность перед противоречиями", "ограниченный временной горизонт", "надо" и "нельзя", " неотвратимость наказания", "лозунговое мышление" и др.

Там есть, знаете ли, интересные мысли. Вот, скажем: "Унификация, единая идеология, отсутствие выбора разрушили нормальное мышление нации. Его теперь нужно выстраивать заново". Одним из симптомов тоталитарного мышления является "лозунговое мышление": "Мы  долгое время воспитывались на лозунгах - это не проходит бесследно. Наше мышление стало таким же неконкретным и шаблонным. Посмотрите, как формулируются цели совещаний, сессий, собраний: в терминах-процессах - "обсудить", "повысить", "улучшить", а не в терминах конкретного результата. "Лозунговое мышление" рождает поверхностные предложения и идеи, при том, что у людей создается иллюзия завершенности своей миссии. Лозунговый способ выражения мыслей рождает непонимание, неудовлетворенность людей от деятельности и общения и главное - не приводит к конкретным результатам".

(Итак, вероятнее всего, к лозунговости мышления привела лозунговость языка. Об этой черте русского новояза я еще буду дальше говорить). В немецком же новоязе  "лозунговость" отмечает Клемперер в вышеупомянутой книге: "все в нем (в ЛТИ(Lingua Tertii Imperii), языке Третьего Рейха), было, должно было быть воззванием, пробуждением страсти".

Клемперер также выделяет в немецком новоязе:

-бесчисленное множество сокращений типа BDM(Bund Deutsches Madel - Союз Немецких Девушек),HJ(Hitlerjugend -Гитлеровская Молодежь),DAF(Deutsches Arbeitsfront - Немецкий Трудовой Фронт); (Прим. Аббревиацию, смею вам напомнить, рассматривал также Дж. Оруэлл в "1984" как одну из самых характерных черт политического языка тоталитаризма. Но в русском новоязе аббревиация  была, скорее, следствием, порождением языкового бунта, некой языковой вольницы большей частью.

После тоталитарного переворота образовывались десятки тысяч сокращений; это были, как правило, названия учреждений, должностей, административных понятий: политрук, комсорг, всеобуч, комсомол, горсовет, Главлит, завхоз, детдом, нарсуд, управдом, профсоюз, агитпункт, комбед, собкор и др. (См. Русский язык и советское общество (Словообразование). - М., 1968 г.).

Было стремление смести все старое: старый строй, старые законы, старые порядки, старую литературу, и в том числе и старый язык. И это уничтожение, сокращение, изуродование старого языка с неким садистским упоением и было языковым бунтом. "Слова-цепи стали одной из характерных особенностей политического языка еще в первой четверти двадцатого века; особенно тяга к таким сокращениям была отмечена в тоталитарных странах и тоталитарных организациях. Примерами могут служить такие слова, как "наци", "гестапо", "коминтерн", "агитпроп".

Сначала к этому методу прибегали, так сказать, инстинктивно, в новоязе же он практиковался с осознанной целью. Стало ясно, что, сократив, таким образом, имя, ты сузил и незаметно  изменил его смысл, ибо отрезал большинство вызываемых им ассоциаций. Слова "Коммунистический  Интернационал" приводят на ум сложную картину: всемирное человеческое братство, красные флаги, баррикады, Карл Маркс, Парижская Коммуна. Слово же "Коминтерн" напоминает всего лишь о крепко спаянной организации и жесткой системе доктрин. Оно относится к предмету столь же ограниченному в своем назначении, как стол или стул ". Коминтерн" -  это слово, которое можно произнести, почти не размышляя, в то время как "Коммунистический Интернационал" заставляет пусть на миг, но задуматься. (Дж. Оруэлл, "1984").

Возможно, аббревиация использовалась в конструировании языка идеологии русского тоталитаризма, и, весьма может статься, прибегали к этому методу, действительно, как писал Оруэлл, как бы "инстинктивно". Во всяком случае, русская партийная диктатура создавала аббревиатуры (как, например, Совнарком, ВЦИК, нарком, ЦК, совнархоз и др.), декретировала их, вводила официально в правительственных постановлениях, подписанных Ульяновым, Свердловым, Калининым, руководителями наркоматов, местных органов власти (Русский язык и совет. об - во (словообразование)/ - М.,1968 г.).

Сказать же определенно, велось ли то инстинктивно или сознательно, в целях конструирования языка идеологии или как дань времени, я пока не могу. Возможно, прав и Оруэлл;

- любовь к употреблению звучных иностранных слов ("гарант" звучит солиднее, чем "поручитель", а "диффамация" устрашает больше, чем "бесславие" (а, может, и не всякий их понимает - тогда впечатление еще сильнее);

- убожество, нищета; "основная черта - нищета. ЛТИ - язык необычайно убогий. Его нищета почти принципиальная - такое впечатление, что он дал обет убогости. "Майн Кампф", библия национал-социализма, впервые вышла в 1925 году, и с этого момента язык национал-социализма уже утвержден во всех своих основных чертах. С 1933 г., с момента прихода партии к власти, он из языка группы людей становится языком народа, т.е. овладевает всеми общественными частными сферами жизни: политикой, юстицией, экономикой, искусством, наукой, школой, спортом, семьей, детскими садами, чуть ли  не колыбелью (язык группы людей распространяется всегда лишь на те области, которые касаются групповых интересов, но не на всю жизнь в ее полноте)/(...)

До 1945 г. включительно, почти до последнего дня, - а "Das Reich" (крупнейший нацистский еженедельник (вступительные статьи для которого писал сам Геббельс. Выходил с 1940 г. до апреля 1945 г.) выходил еще и тогда, когда от Германии осталась лишь груда развалин, и Берлин был окружен, - печаталось огромное количество всякого рода литературы: листовок, газет, журналов, учебников, научных и литературных сочине-ний. И во всей этой своей временной и жанровой обширности ЛТИ оставался убогим и монотонным.(...)

            Повсюду, будь то слово печатное или устное, у людей образованных и простых был один и тот же стереотип и один тон. И даже у самых гонимых жертв и смертельных врагов национал - социализма, у евреев, повсюду, - в их разговорах и письмах, в их книгах, пока они еще могли их публиковать, - царил столь же всесильный, сколь и убогий, и именно благодаря своему убожеству всесильный ЛТИ.

            Я пережил три эпохи немецкой истории: времена Вильгельма, Веймарскую республику и гитлеризм.(...) Несомненно, в обеих эпохах, которые я знаю по личному опыту, царила столь далеко идущая свобода в области литературы, что редкие случаи затыкания кому-то рта следует признать исключениями. В результате не только свободно развивались главные ветви языка, такие как устная и письменная речь, журналистика, научный литературный язык, не только существовали общие литературные направления, такие как натурализм, неоромантизм, импрессионизм, экспрессионизм, но и во всех областях  могли развиваться совершенно индивидуальные языковые стили,

            Следует помнить об этом процветавшем до 1933 г., а затем неожиданно угасшем языковом богатстве, чтобы понять все убожество  унифицированного рабства, которое является главной характерной чертой ЛТИ. Причина этого представляется совершенно ясной. Организованная в мельчайших деталях система тирании попросту бдит над тем, чтобы доктрина национал-социализма в каждом своем пункте, а значит, и в языке осталась чистой, По образцу папской цензуры титульный лист всех  книг, касающихся партии, снабжен клаузулой: " Национал - социалистическая партия не возражает против данной публикации. Председатель комиссии партийного контроля по охране национал-социализма".

            Печататься может лишь тот, кто является членом Имперской Литературной Палаты (в рамках национал - социалистической идеи монолитности уставом от 22.09.33. был введен институт, объединяющий всех деятелей культуры (Имперская   Палата Культуры). Ее главой с очень широкими полномочиями был Геббельс. Эта палата делилась на "отраслевые" палаты по разным видам творчества, одной из которых была Имперская Литературная Палата), а вся пресса может публиковать лишь материал, полученный из центра, самое большее слегка модифицируя обязательный для всех текст - причем модификация эта ограничивается лишь чисто внешним обрамлением установленных стереотипов,

            В последние годы Третьей Империи установился обычай, когда по берлинскому радио в пятницу вечером читали свежую статью Геббельса для "Рейха" - за день до появления этого номера - и таким образом всякий раз было известно, что до следующей субботы должно печататься на первых страницах всех газет. Таким образом, обязательная для всего общества языковая модель  творилась очень небольшим кругом людей. Возможно, что лицом, определявшем, какой язык дозволен, был лишь Геббельс, ибо он превосходил Гитлера не только ясностью высказываний, но и  регулярностью выступлений, тем более, что фюрер говорил все меньше и меньше - отчасти , чтобы уподобиться немому божеству, отчасти потому, что не имел сказать ничего определенного;  если же Геринг или Розенберг употребляли какие-нибудь свои выражения, то министр пропаганды вплетал их в свою краснобайскую смесь.

            Абсолютная власть, осуществляемая языковой монополией маленькой группы людей, вернее, одного человека, распространилась на всю сферу немецкого языка тем более успешно, что ЛТИ не знает разницы между словом устным и письменным. (...)

            И здесь за одной ясной причиной убожества ЛТИ  встает другая, более глубокая. ЛТИ убог не только потому, что все должны были руководствоваться одним и тем же образцом, но, прежде всего потому, что он умышленно ограничивал себя лишь одной стороной человеческой натуры.

            Всякий свободно функционирующий язык служит всем человеческим потребностям: он является орудием разума и чувств, средством информации и беседы, монолога и молитвы, просьбы, приказа, заклинания, ЛТИ служил исключительно этому последнему. Какой частной или общественной сферы ни коснись - впрочем, ЛТИ также не знает разделения на сферу частную и общественную, как не различает язык письменный и устный, - все становится выступлением и все совершается публично";

            - "стадность", "стадный" язык;

            "ты  - ничто, твой народ - все", - так звучит один из нацистских лозунгов. Что означает: ты не один наедине с собой, ты не один со своими близкими, ты стоишь перед лицом народа. Поэтому ошибкой было бы сказать, что ЛТИ во всех сферах обращается исключительно к воле человека. Ибо апеллирующий к  воле всегда апеллирует к личности, даже если обращается к состоящему из личностей целому.

            Но ЛТИ стремится к тому, чтобы полностью лишить человека его индивидуальной сущности, заглушить в нем личность, сделать из него бессмысленного и безвольного члена стада, гонимого в заданном направлении, песчинку.

            ЛТИ - язык массового фанатизма. Там, где он обращается к личности, причем не только к его воле, но и к интеллекту, где он выступает как доктрина, там он внедряет методы фанатизации и массового внушения" ;

            - религиозная терминология;

            Последнюю черту в немецком новоязе отмечает и немецкий социолингвист Бергсдорф: "для языка национал-социалистов было характерно использование в неспецифических текстах военной и религиозной терминологии с целью вызвать у населения определенный эмоциональный настрой.

            Политика нацистского режима требовала примата действия и иррациональных мотивов над мышлением. И именно здесь язык использовался как решающее средство управления". ( См. Крючкова Т.Б., Нарумов Б.П. Зарубежная социолингвистика: Германия, Испания, 1991 г.).

            Из той же книги: " наиболее ярко такое целенаправленное использование языка, с одной стороны, и целенаправленное воздействие на язык, с другой, прослеживается на материале так называемого "языка третьего рейха". Эта тема вызвала большой интерес у языковедов, причем анализу подвергается не только язык фашистов в период их нахождения у власти, но и динамика развития их специфического словоупотребления до 1933 г. Так, Зауэр исследовал речи и выступления 35 депутатов германского рейхстага от национал-социалистической партии в период борьбы фашистов за приход к власти, проследил, как происходила отработка идеологических и пропагандистских приемов этой борьбы, создание основных программных документов национал- социалистов и формирование особенностей языка фашизма. Наиболее характерной особенностью этих речей является апеллирование к эмоциям слушателей. На языковом уровне это выражается  в том, что слова и словосочетания имеют характер призыва. Они употреблялись не для обозначения фактов или описания процессов, а в первую очередь с целью вызвать интерес слушателей, всколыхнуть их чувства. Помимо слов разговорного языка нацистами широко использовались политические термины из сферы рабочего движения, однако при этом они лишались своих общепринятых значений, приобретали совершенно новые. Чтобы придать этим словам характер устоявшихся терминов, их употребляли постоянно с одними и теми же определениями. Излюбленными прилагательными были, с одной стороны, германский, национальный, с другой - интернациональный, иностранный, еврейский. ( Зауэр, 1978 г.).

            Все эти явления получили в языке фашистов после прихода их к власти дальнейшее развитие. В языке национал-социалистов практически отсутствуют неологизмы, за исключением обозначений типичных для этого времени реалий, например, штурмбанфюрер. Новые понятия в основном обозначались уже имевшимися в языке словами, которые претерпели существенные семантические изменения. Как правило, в результате многократных употреблений в определенном контексте с сильно выраженным оценочным компонентом они приобрели дополнительные коннотативные оттенки, ср. Volk ohne Raum - "народ, лишенный жизненного пространства", fur Furer,Volk und Vaterland -  " за фюрера, народ и отечество". Эти наиболее часто встречающиеся слова и выражения, вызывающие в сознании слушающих определенные ассоциации, становились теми элементами, с помощью которых формировалось мировоззрение.

            Слово Volk "народ" приобрело в языке национал-социализма сильно выраженную аппелятивную функцию и служило как бы призывом к отказу от собственных интересов и к агрессии против инакомыслящих. (Бахем, 1979 ).

            Еще большее распространение, чем до 1933 г., получили эвфемизмы, например, вместо "убивать" использовалось "переселиться", "эвакуировать", "искоренить" и т.п., вместо "отступление с большими потерями" - " выравнивание фронта", вместо "бегство" - "планомерный отвод". (Борк, 1970 ).

            Таким образом, немецкие лингвисты выделяют в числе прочих следующие черты немецкого новояза:

- лозунговость (причем это свойство отмечается как черта не только языка тоталитарной политики, но и языка  политики вообще. Например, Дикман пишет: "Лозунговые слова -

это явление речи, а не языка. Лозунговые слова имеют общие особенности: неопределенность, обобщенность,    видимую ясность, сильный эмоциональный компонент значения, В лозунговых словах конденсируются политические программы, они возводят относительное в абсолютное, сводят сложное к типичному, обозримому. При помощи лозунговых слов описываются простые противопоставления и  создаются запоминающиеся двучленные словесные структуры, они помогают приблизить к слушающему понятия и придают публичной речи эмоциональные обертоны. Благодаря процессу конденсации, лозунговые слова получают такую собственную значимость, что не нуждаются в уточняющем контексте. Более того, они иногда могут оказывать ему определенное сопротивление. Лозунговые слова ориентированы, прежде всего, на эмоции слушающих. ( Дикман, 1980 ) ;

- "стадность", "стадный " язык;

- военная терминология;

- языковая нищета, языковое убожество;

- эвфемизмы (также выделяется не только в тоталитарном языке, но и вообще в языке политики: " кроме лозунговых слов для политической речи характерно широкое использование эвфемизмов. Они употребляются обычно в тех случаях, когда каким-либо явлениям или событиям необходимо придать более позитивную окраску, чем они имеют на  самом деле, и тем самым преодолеть эмоциональное сопротивление слушающего\ читающего. Например, когда экономическое положение характеризуется как нулевой рост, то со словом "рост" у большинства людей все равно связана некоторая положительная оценка, хотя в  данном случае рост равен нулю.

            ( Начиная с 50-х годов для языка политики в ФРГ характерна замена четких языковых выражений разного рода  описательными фигурами, которые звучат более мягко, т.е. эвфемизмами, употреблением слов с очень широким позитивным , нейтральным или измененным значением, иноязычных заимствований и т.п.

(Майер, 1977 ) .

            Все эти особенности немецкого новояза, которые я перечислил, свойственны,ich meine and even I am sure,  и русскому тоталитарному языку, в чем, non dubito proprio, вы сможете сами убедиться в весьма скором времени, И если, вычленив все эти общие черты двух тоталитарных языков, привести их в систему, то, милейшее собрание, не получится ли своего рода модель новояза, через которую можно будет затем постичь и сам тоталитаризм? Что ж, я думаю, это вполне возможно! И , таким образом, господа, через лингвистику выйти в философию и политологию!

            Итак, я перехожу к основной части своей лекции, где расскажу о тех свойствах, которыми, по моему мнению, обладает русский новояз как язык политики, язык идеологии.

            Первое свойство русского новояза - это "военный " язык, военная терминология. Пока обойдусь без каких-либо комментариев, просто предложу вам выдержки из  газет:

"по-большевистски бороться за сахар" ; "дальнейшее улучшение снабжения сахаром... зависит от успехов той борьбы, которая ведется сейчас на свекловичных полях Украины и ЦЧО" ( "Правда", август 1932 г.); "укрепление единоначалия - важнейшее боевое дело всех рыбохозяйственных  организаций"; "эта массовая работа является решающим средством борьбы против кулацких влияний на отдельные отсталые слои колхозников";

"беспощадный отпор кулаку и его прямому агенту - правому оппортунизму"; "беспощадная борьба с "левацкими" методами командования и администрирования, помогающими кулаку"; "массовая работа в сочетании с боевым оперативным руководством хозяйств решает успех борьбы за рыбу"; (" Правда", 1932 г., ? 21, август); "умер крупный хозяйственник, один из старейших работников на угольном фронте"; "хроника всесоюзного рейда борьбы с потерями"; "классовый враг пытается использовать решение партии и правительства о колхозной торговле для срыва хлебозаготовительного плана" ("Сибирь и ДВК перед ответственнейшей задачей"; "Правда", ?22, август); "расхитителей социалистической собственности - врагов народа - к суровой революционной ответственности!"; "за спиной вора - классовый враг"; "показывать образцы подлинно большевистской борьбы за охрану и укрепление общественной (социалистической) собственности"; "решительную победу социализма в СССР можно считать уже завершенной" (из статьи "Борьба за неприкосновенность  общественной собственности" ("Правда", ?22, август); "надо добиться повсеместного установления правильных отношений между колхозами и трудящимися единоличниками, их общего фронта в борьбе с кулацкими элементами"; "Сибирь и ДВК перед ответственнейшей задачей" ("Правда", ?22, август); "кулачье и его агентура краденный общественный хлеб тащит на рынок, а местные партийные и советские организации ни охраны колхозного урожая, ни борьбы с ворами и грабителями колхозного добра до сих пор по-настоящему не организовали"; "борьба вслепую" ("Правда" за 22 августа 1932 года);

"опыт среднеазиатских колхозов в борьбе за качество - всем районам!"; "о борьбе со спекуляцией" ("Правда", 23.08.32.); "совхозы - в авангард борьбы с потерями!" ("Правда", 16.08.32.); "внимание борьбе с потерями в льноуборке!"; "боевые задачи на топливном фронте"; "последние известия с фронта индустриализации" ("Правда", 17.08.32.);"парторганизация ЦЧО в борьбе за повышение  урожайности" ("Правда", 18.08.32.); "беспощадно бороться  с расхитителями грузов на транспорте" ("Правда", 20.08.32.); "хлебозаготовки - проверка боеспособности сельских парторганизаций" ("Правда",11.09.32.); "к новым победам" ("Известия",17.03.40); "тов. Сталин ведет нашу страну к окончательной победе - к коммунизму" ("Известия", 30.03.40.); "презренные враги народа,  подлые наемники фашизма"; "злодейское преступление обнажило звериный облик этих фашистских шпионов, презренных агентов иностранных разведок"; "подлые предатели стремились услужить фашистским интервентам"; "под руководством партии Ленина- Сталина советский народ разгромил троцкистско-бухаринскую банду убийц, шпионов, вредителей, диверсантов" ("Правда", 2.12.38.); "большевистское бесстрашие и беспощадность к врагам народа"; "врага надо уничтожить"; "борьба за качество уборки и охрану урожая, борьба с антигосударственными тенденциями и буржуазными перерожденцами - важнейшая задача      КК-РКИ";  "речь идет о беспощадной борьбе с врагами колхозов"; "беспощадно бороться с носителями антигосударственных тенденций"; "КК-РКИ должны направить острие своего оружия против врагов народа" ("Правда", 14.07.33.); "Советский Союз приближается ко второй пятилетке с громадными победами" ("Руками миллионов", "Правда",?22, август).

            Таким образом, из "военной" лексики наиболее распространены: "борьба", "бороться", "боевой", "фронт", "враг", "победа", "агентура", "боеспособность", "наемник", "шпион", "агент", а также: "марш" ("дружно шагать в марше юных ленинцев"), "авангард", "строй", "рейд", "оружие", "диверсант", "интервент", "огонь",  (в выражениях типа: "по бесхозяйственности - огонь!"), "фланг" (скажем, в выражении : "наш отряд борется за звание правофлангового" ) и др.

            "Военный" язык был следствием "военной" идеологии, и все это - "военная" идеология и "военный" язык - было нужно режиму для постоянного "состояния войны" (эту черту тоталитаризма отметил еще Оруэлл в "1984"), для постоянного поддержания "состояния войны".

            Постоянное поддержание войны (подлинной или мнимой, чаще всего, конечно, мнимой) необходимо тоталитарному строю по следующим причинам:

- чтобы было легче управлять подвластным народом, держать его в постоянном страхе, рабстве и лжи;

- чтобы было удобнее проводить массовый террор для удержания, укрепления и усиления партийной диктатурой своей власти;

- чтобы держать человека в беспрестанном напряжении, бесконечно-взвинченном состоянии, чтобы было сподручнее им управлять, ему лгать и его насиловать;

- чтобы "оправдать" террор в глазах подданных.

            Вечное поддержание  "войны" для облегчения управления режимными подданными является характерной особенностью не только русского тоталитаризма, но и тоталитаризма вообще, как о том писал Оруэлл.

            Эта же черта ("военный" язык) обнаруживается и в немецком новоязе, но, например, Клемперер приводит этому объяснение несколько иное, довольно-таки упрощенное, на мой взгляд: "разумеется, ЛТИ распространил  свою экспансию и на армию, причем с особой энергией, но между военным языком и ЛТИ происходило взаимное влияние, точнее сказать, сначала язык армии воздействовал на ЛТИ, а затем сам оказался им захвачен".

            Таким образом, вычленяется первая общая черта двух тоталитарных языков - "военный" язык, военная терминология. И можно уже сказать, что она является специфическим признаком тоталитарного языка вообще, также как неизменное состояние войны есть неотъемлемая особенность тоталитаризма.

            В соответствии с "войной" весь мир делится на лагерь "своих" и лагерь "врагов"

( ср. выражения 80-х: "лагерь социализма" и "буржуазный лагерь").

Отсюда четкое распределение эпитетов:

к "врагам": презренный, подлый, изверг, злодейский, сволочь, Иуда (Троцкий), звериный, жалкий, ничтожный, пигмей, паук, скорпион, пресмыкающееся, хищник, лакейский, проституированный, визгливый и проч.;

к "своим": святой, мудрый, чистый, верный, замечательный, невиданный, стойкий, последовательный, строгий, волевой, великий, огромный, золотой, смелый, правдивый, непобедимый, героический, стальной, всепобеждающий и др.

            Это особенно впечатляет при их контрасте, когда они употребляются рядом в одной статье (см., например, ст. Лебедева-Кумача "На трибуне Молотов" ("Известия", 30.03.40.) - то, по всей видимости, должно было воспитывать у "советских людей" ненависть к "врагам" и любовь к этим самым "своим".

            Впрочем, подобное деление не только не скрывалось, но и провозглашалось всячески. Вот, например, отрывок из той же статьи В. Лебедева- Кумача: "Народ должен твердо знать, где его враги и где друзья, должен знать расстановку сил на мировой арене, должен знать, что может ждать его завтра".

            Рецидивы "военного" мышления наблюдаются до сих пор в выражениях типа: "борьба за урожай", "борьба за эффективность производства", "будем бороться за то-то и то-то", или, скажем, еще в совсем недалеком прошлом: "отряд (трудовой коллектив и т.д.) борется за звание передового" и т.п.

            Непрестанное поддержание русской партийной диктатурой "состояния войны" было на всем протяжении тоталитарного строя (т.е. с 1917 по 1991 гг.), но делилось на два этапа: - до Великой Отечественной, когда  была готовность к войне, стремление со всеми воевать, всех победить и проч.; - и после войны, когда было понятно, что это такое, и был , наоборот, страх перед последней.

            "Военная "идеология, "военный" язык породили у тоталитарных рабов "военное" мышление. И следствием "военного" мышления и "военного" языка была и остается лексика (а также выражения) жестокости, насилия, какой-то звериной агрессивности и нетерпимости ко всему иному, ко всему "инакому". В соответствии с делением мира на
"друзей" и "врагов" эта лексика, надо полагать, должна была воспитывать в "сердцах советских людей" "лютую ненависть" во всем этим "врагам" (такая, например, как: "беспощадно", "яростно", "нещадно", "бить", "давить", "устранять" проч.).

            Вероятно, в том числе благодаря такому "воспитанию" русский народ и превратился в озверевшее стадо люмпенов, "манкуртов", "совков", людей "зомби", людей-С, агрессивное, нетерпимое, тупоголовое быдло с абсолютным и беспрекословным подчинением лишь страху и стадным инстинктам, подавленное рабством (причем тоталитарный раб - это не просто раб, а раб-убийца, раб-палач, не терпящий рядом с собою ничего свободного, готовый это свободное без конца убивать, лишь бы оно не напоминало ему об его собственном рабстве), с отсутствием разума и совести всяких.

            Итак, то следующее свойство, о котором я уже начал говорить, это лексика и выражения агрессивности и насилия.

            Непрерывное повторение человеку (или человеком самому себе) чего-то одного и того же, одних и тех же слов, надо думать, не проходит бесследно, а формирует в человеке свойства, соответствующие характеру тех слов, которые он себе или которые ему бесконечно повторяют.

            И, naturlich, выражения типа: "нужно беспощадно бить (по попыткам извратить директивы партии)" едва ли могут вызвать добрые чувства. Они воспитывали у режимных подданных агрессивность, массовую истерию, фанатизм, злобу и фанатичную ненависть (ср. описания двухминуток ненависти у Оруэлла).

            А употребляются эти слова сплошь и рядом, почти в каждом газетном номере:

"беспощадный отпор кулаку", "беспощадная борьба с левацкими методами командования и администрирования, помогающими кулаку"; "расхитителей социалистической собственности - врагов народа - к суровой революционной ответственности!"; "пригвождать к позорному столбу"; "беспощадно разоблачать правых оппортунистов, прикрывающих кулака"; "никакого снисхождения к тем, кто расхищает общественную собственность!"; "беспощадно бороться с расхитителями грузов на транспорте!"; "суровое наказание грабителям грузов!" ("Правда", август 1933 г.); "большевистское бесстрашие и беспощадность к врагам народа" ("Правда", 11.12.38.);     

" речь идет о беспощадной борьбе с врагами колхозов"; "ярость колхозников" ("КК-РКИ должны направить острие своего оружия против врагов народа, беспощадно  разоблачить и выгнать из партии всех тех, кто забывает об интересах пролетарского государства, ибо укрепляет позиции кулачества" ("Правда", 14.07.33.); "к расстрелу - за кражу колхозного хлеба!" ( "Правда", август 1932 г.).

            Самые распространенные слова: "беспощадно", "беспощадный", а также слова и выражения: "ярость", "уничтожить", "бить", "разоблачить", "выгнать",  "направить острие оружия", "суровый", "никакого снисхождения", "к расстрелу", "пригвождать к позорному столбу" и т.д.

            Следующая черта русского новояза как языка тоталитарной идеологии - "стадность", "стадный" язык.

            Стадность, т.е. подавление человека через стадо, есть отличительная особенность тоталитаризма (где стадо есть все то, необходимо пояснить, что есть зло и вред для человека).

            Тоталитарное стадо есть порождение тоталитарного государства, его зеркальное отражение, его копия: то же подавление человека, то же истребление "инаких", та же система рабства, та же система насилия, та же необъятная ложь.

            При тоталитаризме стадо, масса, толпа получили как бы все права на человека, получили "правоту" как бы в вечное пользование.

            Тоталитарное государство предоставило стаду все права на человека  (и теперь оно, действительно, "думает", что обладает всеми правами на него): оно может его безнаказанно казнить, миловать, осуждать, одобрять ("осуждам", "одобрям"!) по своему усмотрению и по своей прихоти, вне зависимости от того, прав человек или неправ, виновен он или невиновен! Тоталитарное государство сделало стадо как бы своим заместителем, своим вторым экземпляром, снабдило его верховной (после себя) властью над человеком, наделило его всеми функциями верховного судьи, палача и всемилостивого благодетеля, вершащего свою безграничную власть над  человеком.

            Отсюда стадо, большинство, масса всегда признаются "правыми", а человек, соответственно, всегда "неправым", хотя чаще всего (если только не всегда), дело обстоит совершенно противоположным образом!

            Ср. нацистский лозунг: "ты - ничто, твой народ - все". Не сомневаюсь, что стадность, подавление человека через стадо было и при фашистском строе, как на то указывает и Клемперер.

            Таким образом, стадность была и остается отличительной особенностью тоталитаризма вообще, тоталитарных идеологии, языка и мышления. Поэтому "стадная" идеология вошла в язык и стала неотъемлемым свойством новояза.

            Стадность - принцип тоталитаризма. "Стадная "идеология с помощью "стадного" языка образовала "стадное" мышление, которое достопочтенным согражданам придется еще очень долго расхлебывать, установила (вернее, лучше сказать, реставрировала из животного мира) власть  сворных инстинктов, кроме которых, да еще страха, в нынешнем стадном рабе не осталось, наверное, уже ничего!, когда голос разума и совести в человеке отступает на задний план или исчезает вовсе под воздействием страха, лжи и насилия.

            "Стадность" в языке проявляется прежде  всего в стремлении установить, утвердить единодушие, единомыслие, единогласие во всем, а тем самым устранить все "инакое": "инакую" мысль, "инакое" слово и т.д., крайне опасные для преступного режима, для  преступной партийной диктатуры.

            Утверждение "стадной" идеологии через "стадный" язык в новоязе проявляется чаще всего на уровне синтаксиса, чем лексики, в выражениях типа: "быть как все", "не отделяйся, не обособляйся от  коллектива", "мы все как один", "мы все винтики в одном государстве", "тебе что, больше всех надо", " ты лучше всех, что ли?", "единодушно, единогласно избрать, проголосовать" и т.д.

            На уровне лексики это проявляется в обилии таких местоимений, как: весь, мы, наш, каждый и т.п. (Например: "вся партия, весь рабочий класс с неослабным  исключительным вниманием следит за состоянием свекловичных полей" ("Правда", 1932 г.); таких слов, как: массовый, единый, масса, коллектив, коллективизм, народ и т.п. Причем последнее становится чуть ли не единичным и одушевленным ( в выражениях типа: "народ-победитель", "народ-мудрец, строитель" и проч.). То же явление, если не ошибаюсь, и в немецком новоязе.

            Таким образом, "народ" в тоталитарных языках приобретает значение некоего фетиша, символа, демагогического приема, используемого для провозглашения и утверждения стадности.

            С осуждающим оттенком  употребляются  в русском новоязе слова: единоличник, кустарь, собственник, индивидуализм, индивидуалист и проч. Например, "Правда", 1932 г., август: "с сугубым вниманием надо отнестись к уборке урожая на полях единоличников, занимающих в валовом сборе урожая Сибири еще значительный удельный вес. Проявляющееся в ряде районов Сибири игнорирование массовой работы среди единоличников дальше нетерпимо"; "партийно-массовая работа, работа с колхозным активом не получила еще должного размаха"; "отрыжки прошлогодних перегибов приходится иногда наблюдать даже в подходе к массовой работе"; "В зале царит тишина. Каждый мысленно (!) подводит итог истекшему полугодию и мысленно же пытается проникнуть в будущее" ("Известия", 30.03.40.,  "Вчера в Кремле").

            Здесь какая-то непреложная уверенность, что "каждый", т.е. здесь даже возможности не допускается, что кто-то там мысленно(!) не подводит итог истекшему полугодию и не проникает в будущее!

            Или, вот, отсюда же, из той же газеты: "а над огромным залом, полным едиными мыслями (!) и единым чувством(!), над  народным парламентом первого в мире социалистического государства вырастает из ниши вся залитая светом стремительная и волевая скульптура. Это - Ленин  (!!!) , неустанно зовущий вперед и вперед!" (Вас. Лебедев-Кумач, "На трибуне Молотов").

            Здесь та же непостижимая уверенность во всеобщем единомыслии и, так сказать, единочувствии. Хотя, постойте! Почему же  непостижимая? Не это ли цель тоталитарного режима, тоталитарной партийной диктатуры - установить абсолютное единомыслие, единодушие, единогласие, единочувствие и устранить всякое инакомыслие, вообще, все "инакое", как представляющее для преступного режима опасность? И так ли уж мало вероятности в том, что единодушие и единомыслие к 40-му году в тоталитарном государстве были уже установлены?

            "Депутат Юсупов избирается единогласно"; "предложение принимается единогласно"; "порядок дня принят единогласно"; "сессия единогласно приняла это предложение"; "сессия единогласно утвердила доклад Мандатной комиссии"; "Совет Национальностей единогласно принял тот же порядок дня"; "депутаты... выразили волю 183 млн. советского народа, единогласно одобрив внешнюю политику советского правительства" ("Известия", 30.03.40., "Вчера в Кремле"); "единодушно отдали свои голоса"; "бурно и единодушно реагирует зал на каждое слово докладчика, воспринимая его не только разумом, но и сердцем, мудрым, чистым и верным сердцем, золотым сердцем народа-большевика!"; "слова главы советского правительства вновь встречаются бурной овацией, и каждый запоминает их, как правило, как закон, как руководство к действию"; "советское правительство - правительство народа, и оно считает, что народ-большевик, народ-герой, мудрец и строитель всегда должен быть в курсе всей внешней политики страны. Народ должен твердо знать, где его враги и где друзья, должен знать расстановку сил на мировой арене, должен знать, что может ждать его завтра";

"народы Зап. Украины и Зап. Белоруссии единодушным голосованием... еще и еще раз выразили свое безграничное доверие партии Ленина- Сталина, советскому  правительству, свою горячую любовь к тому, кто ведет нашу страну к окончательной победе - к коммунизму - нашему вождю и учителю товарищу Сталину" ("Известия", 30.03.40.); "мудро, неторопливо рассматривали депутаты проекты законов и затем единодушно утверждали эти законы"; "большевистское бесстрашие и беспощадность к врагам народа"; "советский народ, народ- победитель, тесно сплоченный вокруг партии Ленина-Сталина, с величайшим  единодушием избрал Верховный Совет СССР" ("Правда", 11.12.38.); "задача партийных  организаций в рыбной промышленности - развернуть широкую массовую работу. Эта массовая работа является решающим средством борьбы против кулацких  влияний на отдельные отсталые слои колхозников"; "массовая работа в сочетании с боевым оперативным руководством хозяйств решает успех борьбы за рыбу" ("Правда", ?21, август); " большевистская обязанность каждой газеты - разъяснять постановление"; "мы вступили в период социализма" ("Правда", август 1932 г.).

            Личное местоимение 1 л. множ. ч. становится во время режима до того распространенным, что вытесняет личное местоимение 1 л. ед. ч. практически полностью.

            Эту же болезненную склонность к "мы" в языке ГДР отмечает и немецкий лингвист Хельман: "Хельман сделал выборку наиболее частотных слов из газет ГДР "Neues Deutchland", " Die Welt", " Frankfurter Rundschau"."Наиболее отличительной особенностью газеты " Neues Deutschland" является высокая частотность употребления местоимений 1 л. мн.ч., а также меньшее количество прилагательных ( и соответственно больше существительных) по сравнению с западногерманскими газетами (Hellman, 1978).

            "Разъясняйте и убеждайте, что общественная собственность священна и неприкосновенна!" ("Правда", ?21, август).

            Нет, здесь не вежливое обращение к человеку (человека в новоязе 30-х вообще нет!), это императив в форме 2 л.мн.ч., обращенный к массе, к безликому и аморфному стаду. Аналогичное воззвание в "Правде" за 20 августа 1932 года: "Рабочие и колхозники! Бдительнее следите и охраняйте заводы, жел-дор. склады, поля, пастбища, магазины".

            Кроме императивов 2 л.мн.ч., обращенных к массе, также пользовались большой популярностью императивы 1 л.мн.ч.: "укрепим трудовую дисциплину, увеличим выпуск продукции!", "будем зорки!" ("Правда", 28.12.38.), "удвоим и утроим производство товаров!" ("Правда", сентябрь 1932 г.) и т.д.

            Если человек и существует в новоязе, то в отношении к нему допускается какая-то наглая бесцеремонность, беспардонное амикошонство, обращение как с быдлом, скотом, бесцеремонное и стойкое "тыканье": "Будь бдителен!", "Не болтай!", "Взял обязательство - выполни!" ( " И выполнишь, сволочь! И попробуй только не выполнить!" - логично было бы продолжить (I am sorry for la grossierete),  "прочитай и запомни!" и т.д.

            Тоталитарная партийная диктатура словно милостиво нисходит до человека, считает как бы ниже своего достоинства обращаться к нему на "вы"; здесь сказалась также "стадная" идеология, отсюда и эта ложная компанейщина, и эта фамильярность из ложного коллективизма, отсюда и эти стойкие "тыканья", например: "Рабочий! Следи за дисциплиной в родном цеху!". Невообразимо представить: "Рабочий! Следите за дисциплиной в родном цехе!" - "рабочий" и обращение на "вы" никак не увязываются, абсолютно несовместимы!

            "Тыканья" - когда нет уважения к человеку, когда человек за человека вообще не считается. Таковы "традиционные" "тыканья" в тоталитарном обществе (да и не только в тоталитарном) детям, молодым людям и старикам!

            К "стадному" языку, вероятно, также относится и множество безлично-предикативных  конструкций в русском новоязе типа: нужно, можно, надо, следует и проч.

            Что, скажем, для вашего слуха привычнее: "можно отметить такую-то черту" или  "я могу отметить"? Какое бы вы употребили охотнее?  Первое, наверное. И вовсе не из скромности, как вы попытаетесь себя оправдать (что нескромного в заявлении: "я могу"?), а либо от безличия, либо из страха обнаружить свое лицо (и не дай Бог обвинят еще в "буржуазном индивидуализме", с которым "коллективистский" русский режим беспрестанно и неизменно борется!). Личность при тоталитаризме неуместна, исключена попросту.

            "Стадность", "стадный" язык отмечают и немецкие лингвисты в немецком новоязе (например, Клемперер). Итак, то же явление и в немецком новоязе, и в немецком тоталитаризме.

            Таким образом, вторая  общая черта двух тоталитарных языков - "стадность", "стадный" язык. И принцип стадности  был свойствен, по-видимому, всем тоталитарным режимам, является отличительной чертой тоталитаризма  вообще.

            По аналогии с немецким новоязом в русском тоталитарном языке я могу отметить и эвфемизмы, как то: вместо "расстрел" - "высшая мера социальной защиты" ("Правда", август 1932 г.); вместо "концентрационный  лагерь" - "трудовой лагерь" или "исправительно-трудовой лагерь" (это, видимо, и во избежание нежелательных для русского режима сравнений с нацистскими концлагерями). Но еще в 1932 году вещи назывались своими именами - концлагерь назывался концлагерем: "принять меры к искоренению спекуляции, применяя к спекулянтам и перекупщикам заключение в концентрационный лагерь сроком от 5 до 10 лет без права применения амнистий.

            Председатель ЦИК СССР М.Калинин, зам. председателя Совнаркома СССР В.Куйбышев, секретарь ЦИК СССР Енукидзе. Москва, Кремль. 22 августа 1932 года". (Чудесно? Еще бы! Просто, ясно и никаких лукавств). (См. постановление ЦИК и Совнаркома СССР "О борьбе со спекуляцией", "Правда", 23.08.32.); "революционная законность" вместо "беззаконие", "террор"; или популярный эвфемизм 80-х: вместо массовый террор, репрессии (о 30-50 -х гг.) - "отдельные нарушения  социалистической законности"; вместо преступления тоталитарной партийной диктатуры - "последствия культа личности", "отступления от ленинских норм партийного и государственного руководства, ошибки субъективистского, волюнтаристского характера"; вместо тоталитаризм 30-50-х годов - "культ личности"; причем эвфемизмы 80-х гг. употреблялись из страха сказать правду! Сейчас употребителен эвфемизм: вместо тоталитарный режим 70-80- гг. - "эпоха застоя".

            Эвфемизмы употребляются для лжи, демагогии, для создания более выгодного впечатления, более выгодной картины, что ли, да и просто из страха сказать истину.                        Следующая черта русского новояза как языка политики, о которой я хочу вам рассказать, это "строительный" язык. Что это означает, вы, я думаю, сейчас поймете сами. Также хочу предложить вам сперва лишь выдержки из газет и других весьма солидных изданий: "завершено построение фундамента социалистической экономики", "период развернутого строительства коммунистического общества"; "задачи всестороннего создания материально-технической базы коммунизма"; "грандиозная программа строительства коммунизма (из проекта тезисов доклада Н.С. Хрущева на 21 съезде КПСС "Контрольные цифры развития народного хозяйства СССР на 1959-1965 годы"); "задача партийных организаций в рыбной промышленности развернуть широкую массовую работу"; "полностью выполнить 10-млн. план осенней путины!", "темпы нарастают"; "боевые задачи на топливном фронте"; " главная задача Донбасса - решительно поднять производительность труда"; " за дальнейший подъем социалистического земледелия!"; "уборка льна развертывается боевыми темпами"; "выше темпы!"; "всемерно поднять темпы и качество осеннего сева!"; "переключить работу всех  партийно-советских, комсомольских и хозяйственных организаций, работающих в с\х, - в направлении повышения урожайности по всем без исключения культурам, как центральная задача развития с\х  в данный момент"; "народ-большевик, народ-герой, мудрец и строитель всегда должен быть в курсе всей внешней политики страны"; "мы построили мир без угнетения и эксплуатации"; "строить коммунизм"; "задачи развернутого строительства коммунизма"; "главный рычаг повышения  эффективности производства"; "построение развитого социализма"; "в ходе социалистического строительства"; "конечная цель КПСС - построение коммунизма в нашей стране".

            "Строительный" язык - специфическая черта русского новояза. И нужен  он, чтобы вбить химеру о "строительстве" коммунизма в мозги режимных подданных. И даже не просто вбить, а сделать "сознательных строителей коммунизма", сформировать угодные режиму мозги, угодное режиму сознание, чтобы оно не просто было, но еще и действовало. И не просто устранить в мозгах людей всякие сомнения по поводу коммунизма и его строительства (это уж само собой, человек от одного страха может вмиг перестать сомневаться вообще в чем бы то ни было, не говоря уже о том, что вещается  "свыше"), но  сформировать такое сознание "строителей коммунизма", чтобы они все это с энтузиазмом делали, а не просто даже сами и добровольно (а насколько успешно была проведена режимом эта "строительная" идеология, не мне вам рассказывать!) (здесь еще надо добавить, почему режим так быстро добился фанатичного энтузиазма у "людей труда", что в любом  "строительстве" всегда заключено нечто позитивное, что бы там ни строилось).

            Но в сегодняшнем сознании тоталитарных рабов почему-то больше осталось "военной" идеологии, нежели "строительной"; быть может, потому, что все-таки страсть к разрушению у человека сильнее страсти к созиданию, и "строительная" ложь разоблачается охотнее, чем "военная". К тому же химере о строительстве коммунизма достаточно было лишь разоблачения, чтобы она перестала существовать, а воспитанной в народе за все годы режима агрессивности (порожденной и постоянным рабством, трусостью, бесконечным пребыванием во лжи) одного разоблачения мало, здесь психологию надо менять!

            Таким образом, за все годы режима народ пребывал лишь в состоянии "войны" и состоянии  "строительства". Отсюда родились такие перлы, как: "ГТО - готов к труду и обороне!". Или такая милая песенка: "Товарищ! Товарищ! В труде и в бою (с врагами народа, естественно! или просто с врагами ("молодая советская республика борется с многочисленными внешними и внутренними врагами! Будь бдителен, товарищ!") храни, понимашь, беззаветно (т.е. доходя до полного самозабвения, фанатизма, т.е. до полного забвения себя, т.е. полностью забудь себя и храни, понимашь, подлец, свою отчизну (от  "врагов", "шпионов" да "вредителей", разумеется (особенно в труде, надо полагать!) отчизну свою, товарищ, товарищ, в  труде и в бою!" Далее следует: "вставай, поднимайся, рабочий народ, бурум, бум, бурум, бум, бурум, бум, бурум" и т.д. ( Les ruego me disculpen великодушно за ерничанье и развязность, pardon, pardon, ruego me perdonen, no se enfaden, senores!).

            Также "строительный" язык был нужен режиму для создания иллюзии "постоянного роста", когда все неуклонно повышается, растет, крепнет, развивается, всего становится больше и больше (ср. аналогичные описания у Оруэлла в "1984").

            При тоталитарном режиме  всегда отмечается постоянный рост, особенно когда его нет. Скажем, в брежневском опусе (да и в брежневском ли?): "значительно увеличилось национальное богатство страны. Вырос ее производственный и научно-технический потенциал. Укрепилась обороноспособность Советского государства. Повысился уровень благосостояния и культуры нашего народа"; "нерушимое единство партии и народа за истекшее пятилетие еще больше окрепло " и т.д. (Л.И.Брежнев. Отчетный доклад ЦК КПСС 26 съезду КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики, М., 1981 г.); "парторганизации ЦЧО в борьбе за повышение урожайности" ("Правда", 18.08.32.);  "главная задача Донбасса - решительно  поднять производительность труда"; "за дальнейший подъем социалистического земледелия" ("Правда", 20.08.32.); "темпы нарастают" ("Правда", 16.08.32.) и т.д.

            То чисто демагогический прием - для создания иллюзии "постоянного роста": неуклонно растет благосостояние народа, увеличивается производительность труда, повышается эффективность производства и проч., и проч. Отмечается "постоянный рост" и - отдельные недостатки, некоторые, так сказать, "дефекты". Это можно назвать идеологической установкой режима на создание иллюзии "постоянного роста". Если "великая цель" - коммунизм, то, значит, идет "неуклонный рост", "неотвратимое достижение" этого самого коммунизма.

            В соответствии с "великой целью" и все задачи, планы, темпы, перспективы, пятилетки, программы и проч.

            Для тоталитарного русского режима было характерно не только "построение коммунизма", но и четкая заданность этого: "великая цель" - коммунизм, программа для этого, этапы строительства и их констатация ("закончена закладка фундамента коммунистического общества"). Отсюда строительная терминология, "строительный" язык: "фундамент", "стройка", "строительство", "строить", "задачи", "темп", "план", "база", "программа", "строитель", "рост", "подъем", "рычаг", "построение", а также слова "роста": увеличивать (ся), расти, укреплять, поднимать, повышать и т.д.

            Шестое свойство русского новояза - лозунговость. Лозунговый язык - самый простой и доступный для восприятия, он не требует никакого осмысления, действует чисто по "молотковому" принципу, т.е. он просто вбивает что-либо в мозги.

            "Укрепим трудовую дисциплину, увеличим выпуск продукции" ("Правда", 28.12.38.);"по-большевистски бороться за сахар"; "десять миллионов центнеров рыбы выловить во втором полугодии"; "укрепление единоначалия - важнейшее боевое дело всех рыбохозяйственных  организаций, в особенности Каспийского бассейна. По явным и завуалированным попыткам  извращать имеющиеся по этому вопросу директивы партии нужно беспощадно бить"; "задача партийных организаций в рыбной промышленности - развернуть широкую массовую работу"; "беспощадный отпор кулаку и его прямому агенту - правому оппортунизму!"; "беспощадная борьба с "левацкими" методами командования и администрирования, помогающими кулаку!"; "главное сейчас - в овладении техникой, в умении пользоваться  механизированными средствами добычи!"; " в осеннюю путину рыбохозяйственные объединения должны показать, в какой степени ими учтены уроки весенней путины"; "обеспечить большевистское руководство путиной, начиная от Главрыбы и кончая каждым промыслом и рыбацким колхозом"; " полностью выполнить 10-млн. план осенней путины"; "по-настоящему использовать неисчерпаемые рыбные ресурсы нашей страны для улучшения снабжения рабочих и трудящихся масс!"; "расхитителей  социалистической собственности - врагов народа - к суровой революционной ответственности!"; "разъясняйте и убеждайте, что общественная собственность священна и неприкосновенна!"; " "большевистская  обязанность каждой газеты - разъяснить постановление, широко освещать судебные процессы, пригвождать к позорному столбу тех работников прокуратуры и суда, которые либеральничают с ворами и мошенниками, расхитителями общественного имущества"; "беспощадно разоблачать правых оппортунистов, прикрывающих кулака, показывать образцы подлинно большевистской  борьбы за охрану и укрепление общественной (социалистической) собственности" ("Правда", 16.08.32.); "внимание борьбе с потерями в льноуборке!" ("Правда", 17.08.32.); "главная задача Донбасса - решительно поднять производительность труда"; "за дальнейший подъем социалистического земледелия!" ("Правда", 20.08.32.); "Рабочие и колхозники! Бдительнее следите и охраняйте заводы, жел-дор. склады, поля, пастбища, магазины!" ("Правда", 20.08.32.); "беспощадно бороться с расхитителями грузов на транспорте"; "суровое наказание грабителям грузов"; "не допускать нарушения революц. законности"; "парторганизации должны добиться решительного перелома в ходе хлебозаготовок"; "выше темпы!"; "за высокое качество обработки социалистических полей"; "овладеть льнотеребилкой!"; "учиться у Башкирии"; "шире знамя социалистического соревнования в организации хлебозаготовок!"; "всемерно поднять темпы и качество осеннего сева!"; "убрать, перевезти и сохранить!"; ("Правда", август, сентябрь 1932 года); "удвоим и утроим производство товаров!"; "больше тканей!"; " к новым победам!" ("Известия", март 1940 г.); "будем зорки!"; "всемерно укреплять мощь советского государства, крепить советскую разведку - вот наша задача"; "всемерно укреплять промысловую кооперацию" ("Правда", декабрь 1938 г.); " но главное - в том, чтобы поднять на охрану урожая колхозную бригаду"; "животноводы, множьте ряды соревнующихся за "большое молоко"! "; "решения 26-го съезда  выполним!"; "под руководством Коммунистической партии - вперед, к победе коммунизма!"; "тверже шаг, пионерия!"; "выше пионерские знамена!" и т.д.

            Итак, уважаемые mesdames et messieurs , как вы могли заметить, лозунги распадаются на два вида:

- это лозунги буквальные (типа: "За дальнейший подъем социалистического земледелия!" или "Шире знамя социалистического соревнования!");

- и, так сказать, косвенные, употребляемые в связной речи; чаще всего это безлично-предикативные или инфинитивные конструкции, например: "надо поднять (на новую ступень); "надо крепить (руководство колхозами и совхозами); "нужно уделять (внимание)"; "надо смелее и решительнее перестраиваться"; "нужно беспощадно бить"; "нужно сделать это как можно скорее"; "беспощадно разоблачать"; "показывать образцы (борьбы за охрану социалистической собственности); "обеспечить (руководство); "выполнить (план)"; "по-настоящему использовать (ресурсы)" и т.д.

            Также очень распространены императивные лозунги, употребляемые практически во всех императивных формах (кроме, разве что, формы 1 л.ед.ч.): "даешь (то-то и то-то)"; "удвоим и утроим производство товаров"; "разъясняйте и убеждайте"; "да здравствует КПСС" и т.д.

            Еще можно выделить лозунги типа: "больше тканей!"; "тверже шаг!"; "шире знамя!"; и проч., а также призывы к чему-то или за что-то ("к новым победам!" или "за дальнейшее повышение производительности труда!").

            Лозунговость, знаете ли, была, в основном, следствием "военного" и "строительного" языков, отсюда практически все лозунги распадаются на призывы к "войне" и призывы к "строительству (коммунизма)".

            Помимо этого существует и большая группа лозунгов, что называется, во славу да во здравие (это, например, "Слава КПСС!" или "Да здравствует Советский Союз!").

            Среди "военных" лозунгов особенно распространены, так сказать, приказные лозунги, лозунги в форме приказов, например, из постановления "О мероприятиях по повышению урожайности": приостановить, установить, переключить (работу), довести и проч.

            В "строительных" лозунгах очень часто провозглашение задач: "всемерно укреплять мощь советского государства, крепить советскую разведку - вот наша задача").

            В лозунгах, кроме того, что определяется, каковы задачи, определяется, и что "главное" ("но главное - в том, чтобы поднять на охрану урожая колхозную бригаду" и т.д.).

            Семантически пустые лозунги, призывы, где нет ничего, кроме воззвания, клича, были нужны режиму, чтобы вбить в головы тоталитарных рабов определенные догмы, придать мышлению подвластного народа нужное режиму направление. Лишенные семантики и конкретного призывы: "надо", "нужно, "должен", "принять", "обеспечить" и проч. Но, как писали в "АиФ" в вышеупомянутой статье, в чем конкретно состоит это "надо", из каких конкретных действий?

            Лозунги не только провозглашают, декларируют что-либо, но, как писали те же психологи, создают иллюзию выполненности данного дела.

            Только в одной небольшой статье в 4500 знаков (это меньше четверти газетной страницы) "Больше деловой проверки и помощи" ("Правда", 14.07.33.) я насчитал 9 "надо" ("нужно"), 6 "быть должным", обилие "беспощадно" в таких выражениях, как : "надо крепить (руководство)", "надо  (помнить указание тов. Сталина)", подчеркнуть (опасность), положить конец (позорным явлениям), заняться уборкой, смелее и решительнее перестраиваться и проч."; "должны быть подтянуты"; "должна быть повышена  (ответственность); "должны сосредоточить (все свое внимание)"; "беспощадно бороться"; "беспощадно разоблачить и выгнать" и т.д.

            Лозунги сложились как средство вбивания тоталитарной идеологии в мозги режимных рабов, как средство реализации новояза как языка идеологии. Три же основных идеологических принципа проводили "военный" язык, "стадный" язык и "строительный" язык. Они провозглашали, осуществляли и утверждали три основных принципа русского тоталитарного режима:

- постоянное "состояние войны";

- стадность, т.е. подавление человека через стадо;

- и "строительство коммунизма".

            Причем, только последний был свойствен и русскому тоталитарному языку, и прочим "коммунистическим", два первых были отличительными особенностями тоталитаризма вообще.

            Очень интересен лозунг: "Будь готов к труду и обороне!" (т.е. иначе говоря, будь готов к "строительству коммунизма" и к "войне" с "врагами"). Или вот такой (я все привожу по памяти, поэтому заранее прошу прошения за возможную неточность): "Пионеры! К защите (скажем, "завоеваний Октября" или "дела Ленина", неважно) будьте готовы!" И должен был, как вы помните, следовать быстрый ответ четким хором, чуть ли не залпом: "Всегда готовы!"

            По этому поводу в народе (скорее всего, в детской среде) сложился анекдот:

"Какая разница между пионером и сосиской? Пионер всегда готов, а сосиска через пятнадцать минут!"

            "Да здравствует Ленинский комсомол! Да здравствует советская молодежь! Да здравствует и процветает наша великая многонациональная Родина - Союз Советских Социалистических Республик! Под руководством Коммунистической партии - вперед, к победе коммунизма!"

            "Тверже шаг, пионерия! Выше пионерские знамена! (зачем, простите? куда их, дьяволов, выше?), "Юные пионеры! К борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будьте готовы!" "Юные пионеры! Укрепляйте солидарность с детьми Вьетнама, Камбоджи, Лаоса (какого черта?!), арабских стран, борющихся против агрессии иноземных захватчиков!" О,pardon, pardon,  - "против агрессии империалистов!"

            Бесконечные призывы гордиться всем, чем угодно, например, жизнью в стране Октября ("Юные пионеры! Гордитесь (паразиты!), что вы живете в стране Октября - Союзе Советских Социалистических Республик!"), призывы помнить, крепить (дружбу народов, естественно) и т.д.

            И, наконец, седьмая, последняя черта, которую я выделяю в русском новоязе - это шаблонность, штампованность языка.

            Трафаретность языка, знаете ли, это одно из проявлений языкового убожества, языковой нищеты. (А последнюю, напомню вам, отмечает Клемперер как основную черту немецкого новояза). Причина же языкового убожества, языковой нищеты одна - страх.

            Шаблонами, штампами говорить и писать легче, спокойнее, а в иные режимные годы - и безопаснее (хотя, надо добавить, для самобытных и честных людей - и противнее несказанно), чем употреблять свободный и живой язык, обычно тесно связанный со свободной и живой мыслью, выражающий эту свободную и живую мысль, за которую-то при режиме человек и карается. К тому же за серость, за штампованность, за шаблонность при тоталитарном режиме платят больше, в то время как  за живую и самобытную мысль травят и преследуют, за нее не то что не платят ничего, но за нее можно и поплатиться: ведь за всякое живое  и самобытное слово при тоталитарном режиме наказывают, поощряя серость и трафаретность.

            И особенно спокойно употреблять штампы, которые, так сказать, нисходят, ниспосылаются "свыше". Клемперер же говорил, если я не ошибаюсь, о страхе отступить от "чистоты доктрины", и отсюда шаблонность, трафаретность, вымученность языка, убожество его.

            Создавались ли штампы сознательно партийной диктатурой? Scarcely, senores! Штампы, убожество языка образовали, скорее, страх и рабство режимных рабов, проводников тоталитарной идеологии, нежели сознательная воля партийной диктатуры. Здесь можно предположить, что какой-нибудь идеологический партийный отдел отдавал директивы газетам, что надо писать, но вряд ли он указывал, в каких выражениях. Здесь уже страх и рабство делали свое дело.

            То же  о копировании речей диктаторов, употреблении их излюбленных выражений и проч., которые употреблять спокойнее и безопаснее всего, отчего они и становятся штампами.

1932 г.: "всемерно поднять темпы и качество весеннего сева!"; "систематически занимались кражей хлеба"; "систематически воровали хлеб с колхозного поля"; "(банда) систематически грабила грузы из складов и вагонов"; "за систематический грабеж грузов - расстрел" ; " за дальнейший подъем социалистического земледелия"; "громадные победы, имеющие всемирно-историческое значение"; " (СССР) окончательно утвердился на новом, социалистическом пути"; "приговор встречен с большим удовлетворением"; "(постановление прав-ва) колхозники встретили с одобрением"; "приговор суда встречен колхозниками с одобрением"; "широко освещать  (судебные процессы); "по-настоящему использовать (неисчерпаемые рыбные ресурсы); "главное сейчас - в овладении техникой"; "по-большевистски бороться за сахар"; "вся партия, весь рабочий класс с неослабным , исключительным вниманием следит за состоянием свекловичных полей"; "дальнейшее улучшение снабжения сахаром"; "развернуть широкую массовую работу"; "весенняя посевная компания сопровождалась на Украине значительными трудностями";

1938 г.: "всемерно укреплять мощь советского государства, крепить советскую разведку - вот наша задача"; "всемерно укреплять промысловую кооперацию";

1940: "безграничное доверие партии"; "горячая любовь (к тов. Сталину)"; "(тов. Сталин) ведет нашу страну к окончательной победе - к коммунизму"; "мудрая  внешняя политика советского правительства"; "приветственные возгласы в честь мудрого Сталина"; "весь зал аплодирует мудрой политике правительства"; " всемерное укрепление нашей Армии и Флота"; "овация невиданной силы"; "стойкая и последовательная политика мира, которую неуклонно и с неизменным успехом проводила и проводит наша страна"; "дружные и теплые рукоплескания"; " дружные аплодисменты"; "неустанно зовущий (Ленин)"; " все встают... и тепло встречают своих новых соратников"; "сессия встретила бурной овацией появление в зале заседаний новых депутатов"; "с новой силой разражается буря оваций"; "бурно и единодушно (реагирует зал на каждое меткое слово докладчика)";

1963 г.: "работать по-новому"; "по-хозяйски использовать стержни кукурузных початков"; "по-прежнему процветает порочная практика";

1981 г.: "неослабное внимание"; "мы строим небывалый еще в истории тип отношений между государствами, по-настоящему справедливых, равноправных, братских"; "горячо приветствовать"; "убедительное показать"; "последовательно проводить курс"; "всестороннее сотрудничество"; "всемерной поддержкой должны также пользоваться подсобные хозяйства промышленных предприятий"; "всемерная экономия все видов ресурсов";

1986 г.: "всемерно содействовать"; "вести неустанную борьбу"; "неуклонно проводить линию партии"; "целеустремленно содействовать"; "по-новаторски определены стратегия и тактика всестороннего совершенствования социализма"; "неуклонное повышение уровня жизни народа"; "неуклонное расширение и углубление сотрудничества"; "всемерно способствовать"; "всемерное упрочение и развитие государства"; "достижение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества (Ульянов)"; "последовательно бороться"; "неослабная забота" и т.д.

            Итак, как вы изволите видеть, шаблоны довольно часто употреблялись целыми словообразовательными гнездами:

- заветный ("заветная цель - коммунизм"), заветы (Ильича, разумеется), беззаветный, беззаветно; - мудрый, мудрость, мудро, мудрец ("каждый пункт доклада Н.С.Хрущева подвергся боевой закалке в горниле народной мудрости"); - успешный, успешно, успехи и проч. ("успешное претворение в жизнь планов семилетки");  - знаменовать, знамя, знамена, знаменательный, знаменательно и проч.; -  активный, активно ("активная деятельность", "активное участие"); - широкий, широко, широчайший; - уверенный, уверенно, уверенность ("с уверенностью советские люди смотрят в завтрашний день"); - гордость, гордиться, гордый, гордо; - яркий, ярко; - чуткий, чуткость, чутко; - всесторонний, всесторонне; - убедительно, убедительный; - систематический, систематически; - решительный, решительно; - глубокий, глубоко; - последовательный, последовательно; - неуклонно, неуклонный ("неуклонно наша партия придерживается этой ленинской установки" или "неуклонно укрепляется братская дружба всех народов нашей многонациональной Родины); - горячий, горячо; - неустанный, неустанно ("неустанно крепить братскую дружбу народов СССР"); - неослабный, неослабно; - святой, свято; - стойкий, стойко; - бурный, бурно, буря (оваций); - единодушный, единодушно, единодушие; - единогласный, единогласно; - верный ("путь, который указывает партия - единственно верный путь"), верить ("мы оптимисты потому, что верим в силу труда"); - крепкий, крепнуть, крепить, укреплять, крепко и проч.; - окончательный, окончательно; - значительный, значительно, значение (всемирно-историческое) ("значительно увеличилось национальное богатство страны") и т.д.

            И, наконец, самый, пожалуй, распространенный штамп - всемерный, всемерно (что-нибудь делать: укреплять, содействовать, усиливать, поднимать, способствовать и проч.). Я зафиксировал его с 1932 по 1986 гг. ( и этими пределами, надо полагать, его употребление еще далеко не ограничивается).

            Очень любили при режиме наречия типа: "по-прежнему", "по-хозяйски", "по-настоящему", "по-новому", "по-деловому", "по-ленински", "по-новаторски" и проч.

            Штампы кочевали на протяжении всего режима, самые устойчивые: как я уже сказал, всемерный, всемерно; а также: - неослабный ("неослабное внимание", "неослабная забота" и т.д.); - систематический, систематически; - широкий, широко (но иногда поднимаются и до красноречия: "открыт широчайший простор динамичному и планомерному развитию п.с."); - всесторонний, всесторонне; - значительный, значительно, значение ("всемирно-историческое значение"; "значительно увеличилось национальное богатство страны"; "весенняя посевная кампания сопровождалась на Украине значительными трудностями") и др.

            Штамповались не только слова, но и выражения: "с большим удовлетворением", "как зеницу ока (беречь завоевания Великого Октября)", "всемирно-историческое значение" (которое имеют "громадные победы"), "главное сейчас", "с одобрением", "с неослабным, исключительным вниманием" и др.

            Вот передо мной "Правда" за август 1932 г., несколько номеров. Вот, например, такие веселые и невинные заметки: "За систематический  грабеж грузов - расстрел. Свердловск, 15 августа.

            В Челябинске раскрыта  банда воров и грабителей, возглавляемая бандитами Семеновым и Гандиным, которая систематически грабила грузы из складов и вагонов. Челябинский районный суд на основании закона об охране общественной собственности приговорил участников банды к расстрелу. Рабочие Челябинска и колхозники района встретили приговор с большим удовлетворением".
            "Организатор расхищения колхозного хлеба приговорен к расстрелу. Ульяновск, 20 августа.                   

            Единоличники Больших Ключей - Ямщиков, Коленков и Кидренин - систематически воровали хлеб с колхозного поля. Воровство производилось днем и ночью.

            Воры были задержаны сторожем колхоза Деревянкиным. Когда он отказался от предложенной взятки, преступники избили его и повредили грудную клетку. (Чью они клетку повредили? Свою, быть может, пока били несчастного Деревянкина? - В.Ч.).

            Выездная сессия крайсуда, разбиравшая дело на месте преступления, приговорила организатора воровства Ямщикова к высшей мере социальной защиты - расстрелу. Остальные обвиняемые приговорены на разные сроки заключения. Приговор суда встречен колхозниками с одобрением".

            Эти две заметки опубликованы на одной странице в ?21 "Правды" за август 1932 г.

            А вот в следующем номере: "К расстрелу - за кражу колхозного хлеба! Самара, 21 августа. (Наш. корр.).

            В селе Осиновка, Самарского района, бежавшая из ссылки кулачка Грибанова систематически занималась кражей хлеба с полей колхоза "Красный строитель". При обыске у нее обнаружен уже обмолоченный хлеб и часть необмолоченного. Краденый колхозный хлеб обнаружен также у единоличниц Терешиной, Колесниковой и у кустаря Осипова.

            Колхозники на общем собрании потребовали от пролетарского суда суровой кары для хищников (заговорились - В.Ч.) колхозной собственности. Суд приговорил кулачку Грибанову к расстрелу. Терешина и Осипов приговорены к 10 годам, Колесникова - к 5 годам лишения свободы". ("Правда", 22.08.32.).

            Ну-с, милостивые государи, как вас эти текстики? Очень мило, не правда ли? Вот такими, с позволения сказать, "образцами"- с, да-с!, печатаемыми из номера в номер и из года в год, и нагнетался массовый психоз, массовый страх! Что уж тут говорить о городах, с их  уродливой, неестественной скученностью населения, с их  гигантскими, напряженными и едиными биополями, в которых этот самый массовый психоз распространяется с неимоверной, ужасающей быстротой?! И вот попробуй, попугай-ка человека подобными каждодневными сообщениями о расстрелах - долго ли ему тут не впасть в парализованность  страхом?!

            Такое впечатление, что все эти тексты словно штампованы, словно созданы по единой модели, по единому заказу (а так, быть может, и есть). Или это, действительно, репортажи, что называется, "с мест" (где самое правдоподобное - это сообщения о расстрелах).

            В любом случае эти штампованные тексты не говорят в пользу своих творцов. А штамповались они, копировались, вероятнее всего, просто-напросто друг с друга, из тех же элементарных шкурности, страха и рабства.

            Или, например, господа, тот же ?21 за август, статья "Руками миллионов":

            "Советский Союз приближается ко второй пятилетке с громадными победами, имеющими всемирно-историческое значение. Завершено построение фундамента социалистической экономики.

            Мы вступаем в период социализма. СССР окончательно утвердился на новом, социалистическом пути, решительную победу социализма в СССР можно считать уже завершенной".

            А вот статья какого-то Никулихина на этой же странице, но чуть пониже (называется она "Борьба за неприкосновенность общественной собственности"):

"В четвертом, решающем году пятилетки СССР окончательно утвердился на новом, социалистическом пути".

            Автор только добавить забыл, что решительную победу социализма в СССР можно считать уже завершенной, а так вся фраза скопирована почти в точности.

            Все это примеры штампованности языка.

            Таким образом, господа, в русском новоязе как языке политики, языке идеологии я выделил 7 черт:

- "военный" язык; - "строительный" язык; - "стадный" язык; - лозунговость; - лексика и выражения агрессивности и насилия; - языковое убожество, языковая нищета ( в одном из своих основных проявлений - штампованности, трафаретности языка; помимо этого существуют и такие, так сказать, разновидности языкового убожества, как, например, куцый лексикон, косноязычие, риторическая безграмотность и проч.); - а также эвфемизмы.

            Из них пять находят свое соответствие в немецком новоязе, это такие черты, как: - "военный" язык; - "стадный" язык; - лозунговость; - эвфемизмы; - языковое убожество, языковая нищета.

            Из этих пяти черт две (эвфемизмы и лозунговость) свойственны и языку политики вообще, поэтому их нельзя отнести к чисто специфическим особенностям тоталитарного языка, новояза как языка политики.

            Итак, в русском новоязе как языке идеологии вычленяется 5 специфических черт, общих же с немецким - 3: "военный" язык, "стадный" язык и языковое убожество, языковая нищета.

            Таким образом, в модель новояза, тоталитарного языка как языка политики вошло только три черты. Первые две были порождены тоталитарной идеологией, последняя - страхом и рабством. И если через язык выйти в политологию и философию, то, уважаемые дамы и господа, мы с вами можем выделить в тоталитаризме вообще две его отличительные особенности: - это постоянное "состояние войны" и стадность, подавление  человека через стадо.    
          

                                                                 ЧАСТЬ 2

            Язык тоталитарной идеологии подразделяется на три уровня: - язык ( речь) тоталитарных диктаторов (Ленина, Сталина, Гитлера и т.п.);

- язык тоталитарных идеологов "средней руки", авторитетов в области науки, искусства и т.п.; это уже более крупные фигуры тоталитарной пропаганды, чем продажные журналисты; своего рода "акулы" последней. Но и не такие авторитеты, "паханы" тоталитарного мира, как диктаторы. Наиболее опасные из всех тоталитарных идеологов;

- самый низший и многочисленный слой: безликая, как правило, журналистская масса, подавляющая количеством производимой продукции; то язык газетных передовиц, плакатов, лозунгов и т.п.; это водопад пропаганды тоталитарного строя, вернее, преобладающая его часть; предназначена преимущественно для черни, но может в силу своих обилия, регулярности и длительности воздействовать и на интеллигенцию и трансформировать последнюю до неузнаваемости.

            Эту, низшую, часть идеологии тоталитаризма я уже  анализировал и, если помните, выделил на этом уровне семь специфических черт. Теперь я считаю своим долгом узнать, проявляются ли эти свойства и на других уровнях, а также, разумеется, и специфические особенности последних.

            Для анализа я взял "шедевр" одного из "монстров" тоталитарной идеологии, когда-то широко известного Н.Н.Яковлева - "ЦРУ против СССР". (Для справки: "Николай Н. Яковлев. Специалист по новейшей истории. Доктор исторических наук, профессор. Им написано более двадцати книг, из них хорошо известная - "ЦРУ против СССР". Другие сочинения: "Силуэты Вашингтона", "Преступившие грань", "ЦРУ - орудие психологической войны").

            Итак, почтеннейшие, какие черты низшего уровня тоталитарной пропаганды проявляют себя на среднем уровне? Прежде всего, "военный" язык. Как я уже говорил, война в тоталитарном государстве может быть подлинной и мнимой. В  соответствии с этим и язык ( "военная " лексика, терминология, выражения) может быть как языком войны подлинной, так и языком войны мнимой. Думаю, не надо рассказывать о "холодной" войне, а изрядная доля лексики отражает именно ее в рассматриваемом тексте. И не она в первую очередь будет меня  интересовать, хотя и ей будет уделено достаточное внимание. Тоталитарный строй интересен именно войной мнимой, хотя трудно назвать войной уничтожение собственного народа, лучших людей, цвета русской нации. Да и какая война может быть с мирным, безоружным населением? Не война - бойня, истребление!

            "Военная" лексика многосоставна. Но о том, что еще входит в ее состав, кроме вышеперечисленных составных частей, я расскажу несколько позже. Итак, лексика и выражения "холодной" войны:

" генеральное и победоносное сражение против прогрессивных сил мира (стало рабочей доктриной администрации Кеннеди)"; "театр военных действий против коммунизма"; "матерые  антисоветчики не в состоянии постигнуть логику американской психологической войны"; "(диссиденты - В.Ч.), выступающие за капитуляцию перед империализмом"; "деятельность "диссидентов" в современных условиях - явная попытка исправить промахи врагов нашей страны"; "большая стратегия антикоммунизма на современном этапе"; " злейшие враги мира и международного сотрудничества" (Письмо академиков Вавилова, Иоффе, Семенова, Фрумкина "О некоторых заблуждениях профессора Альберта Эйнштейна" ("Новое время", 26 ноября 1947 г.); "очередная исступленная антикоммунистическая проповедь Солженицына полностью соответствует стратегии ЦРУ - упорных попыток подрыва нашей страны изнутри"; "надежный щит" ( "исполинские успехи нашей науки и техники создали надежный щит, прикрывший СССР и другие  социалистические страны") и т.д.

            "Военный" язык мнимой  "войны": "плацдарм" ("очевидно гаденькая мыслишка - хотя как-то расчистить плацдарм, на котором возвысятся некие литературные столпы, угодные ЦРУ и Абраму Терцу"); "платная агентура ЦРУ" (диссиденты - В.Ч.); "штурмовой отряд" ("Стоило этим, как их стали называть, "диссидентам" или "инакомыслящим" заявить по подсказке с Запада о себе, как исполинская волна радости прокатилась по всем  подразделениям ЦРУ. Вот она, долгожданная "оппозиция" советскому строю, штурмовой отряд в "психологической войне" против СССР!"); "агентура западных служб" ("Мораль проста - перед нами топорная работа агентуры западных служб, которая тужится фальсификацией и глупейшими баснями опорочить свободу вероисповедания в Советском Союзе"); "идеологические взрывные  устройства под политику разрядки" ("На Запад полетели клеветнические  материалы, изготовленные Орловым (известный диссидент - В.Ч.) и его соучастниками, Для большего впечатления на первой странице каждого пасквиля красовался исполненный типографским способом гриф "группы". Походя заметим - эти самые "правозащитники", декларировавшие свое горячее желание содействовать  выполнению Хельсинских соглашений, упустили из виду "мелочь": соглашения эти направлены на укрепление мира и международного сотрудничества, а они злоумышленно занялись прямо противоположной деятельностью, пытаясь подложить идеологические взрывные устройства под политику разрядки") (хочу обратить внимание читателя на стиль данного автора: почти все части речи участвуют в пропаганде, предназначены для идеологического воздействия, а также на искусную демагогию его: борьбу с тоталитарным строем, предание гласности темных преступлений партийной диктатуры сей господин подводит к "злоумышлению подорвать политику разрядки"); "мобилизация уголовных преступников под знамена "диссидентов", использование их для борьбы против Советской власти"; "матерые антисоветчики являются грубым орудием в руках  западных служб"; "в религиозной оболочке враги социализма пытаются протолкнуть восхваление и принятие капитализма в его самой грубой и зверской форме"; "подрывная работа, отравляющая международные и советско-американские отношения, все же не больше, чем действия авангардных сил империализма"; "(диссиденты - В.Ч.) находятся на передовой линии фронта против социализма" и т.д.

            Итак, лексика та же, что и в 30-х гг.: "фронт", "агентура", "враг", "орудие", "авангард" и т.д. Как видим, "военный" язык за все время существования тоталитарного строя нисколько не изменился. Как вы сможете в дальнейшем убедиться, язык тоталитарной идеологии не претерпел  практически никаких изменений и в остальных своих свойствах.

            Как я уже писал, в соответствии с "войной" (подлинной или мнимой) весь мир делится на лагерь "своих" и лагерь "врагов", и "военный" язык подразделяется соответственно. Это касается не только прилагательных, но и всех  знаменательных частей речи.

            "Всякого рода отщепенцы (диссиденты - В.Ч.), несущие столь ценимый американской пропагандой вздор о Советском Союзе, пишут и говорят о нашей стране в особо мрачных тонах. (...) Впрочем, такой колер вполне соответствует той ненависти, которую питают к советскому строю эти "внутренние эмигранты".

            Намазанный этой краской пропагандистский товар, контрабандой перевозится на Запад, где им приправляют сочиняемые там, на месте, небылицы о Советском Союзе. А главное - западная пропаганда создает отщепенцам ореол "мучеников за правду", "правозащитников" и так далее.(...)

            На дармовщину на Западе рассчитывал Любарский, который в СССР вместо своей специальности астрофизика давно переквалифицировался в профессионального антисоветчика. Тогда он вертелся вокруг "фонда Солженицына", распорядителем которого по воле западных спецслужб был рецидивист Гинзбург (Гинзбург и Любарский - известные правозащитники - В.Ч.). Они неплохо погрели руки около денег "фонда", а когда распорядителя власть разлучила с "фондом", для Любарского настали золотые деньки.

            Один из очевидцев так описывал времена, когда Любарский воцарился в бывшем доме Гинзбурга в Тарусе: "Диссидентские" ходоки буквально полонили Тарусу, Любарский делил их на значимых и незначимых, принимая первых с царской роскошью, не жалея иностранных деликатесов, других угощая стаканом чая... Жадные, корыстные, подлые, лицемерные - все это подходит к личностям "диссидентов", и я видел их именно такими, снявшими "маски" после ареста Гинзбурга... "Фондовский пирог" глотали не жевавши, отталкивая друг друга, как свиньи от корыта... Доедая и проживая "фонд", они знали, что новых поступлений не будет, и все решили улизнуть за границу. Значит, к самому источнику благ.

            Оказавшись у источника, Любарский впал в недоумение и теперь скулит в письме" и т.д.

            Что же еще делает и делал "враг" Любарский? Он не только "скулит", но и "по уши погряз в антисоветской болтовне", "мутил воду в СССР. Теперь же приходится отрабатывать каждый грош, мотаясь по разным странам с языком на плече - произнося антисоветские речи на различных сборищах".

            А.Д.Сахаров у Яковлева: "жертва сионистской агентуры ЦРУ"; "злокозненный чудак"; Е.Боннер - "страшная женщина", "распутная девица", "сексуальная разбойница"; А.И.Солженицын - "провокатор", "фашист" (ср. с лексикой 30-х годов, в речах  Вышинского и ему подобных), "Смердяков второй половины 20-го века", "лакей", "верный слуга ЦРУ", "пасквилянт", а также "пасквилянт по призванию", "изъ

еденный злокачественной похотью прославиться", "сторонник фашистской диктатуры"; А.Синявский - "борзописец", "безродный космополит"; диссидент Гинзбург - "мерзавец", "рецидивист", "убийца москвичей" (чем не "расстрелять убийц!"), "преступник"; "Посев" - "бандитский орган", он же - "орган ЦРУ", он же - "фабрика макулатуры"; Джорджтаунский университет -  "антисоветский гадючник"; "Континент" - "жалкий", а "Русская мысль" - "газетенка не менее жалкая"; правозащитники - "самиздатские поганки", а также просто "поганки", а помимо всего прочего: "лоботрясы", "ничтожные винтики в громадном механизме антикоммунистической пропаганды", "отщепенцы", "грязные провокаторы"; а вот цитата из еще одного "анонима" : "все эти буковские, осиповы, хаустовы, амальрики, попросту говоря, недоучки, лоботрясы с непомерно развитым апломбом и  претензиями, собственную неполноценность ставившие в вину обществу. Люди трусливые, ленивые и злобные, учуявшие в "салонах" питательную среду для утоления собственного тщеславия. (...) "Оттепель, оттепель!" - на разные голоса радостно подхватили в "салонах". "Оттепелью" стали  там называть период с 1956 -го по шестидесятые годы. Так и порешили: "Нынче, значит, оттепель. А "до того" был мороз". Вот так. А коли оттепель, полезли  на солнышко из оплетенных паутиной, затаенных углов заплесневелые "недотыкомки" и прочая нечисть, которых и в живых-то  уж не почитал никто, и тоже с обиженными рожицами озабоченно поползли в "салоны". А там их принимали. Обогревали коньячком. Но созывали - все-таки редкость! А по московским улицам засновали хитрые и злые  Иваны Денисычи, ехидно подливая помои "на дорожки, по которым начальство ходит". А как же! Раз сказано - "оттепель", то грибы-поганки почитают первыми вылезть к теплу".

            Прилагательные к "врагам" и вообще к "лагерю империализма": грязный ("грязные провокаторы - Солженицын и иные" или "грязный писака"), бредовый ("их (грязных провокаторов) бредовые антикоммунистические цели"), параноидный ("параноидный характер замыслов диссидентов" или "параноидные измышления"), топорный ("топорная работа агентуры западных служб"), глупейший ("фальсификация и глупейшие басни опорочить свободу вероисповедания в Советском Союзе"), черный ("черное дело" или "черная зависть"), дикий ( "дикая абракадабра"), наглый ("рассчитанно наглая провокация"), жалкий ("диссидентов советские люди считают жалкими отщепенцами"), лютый ("лютая злоба ко всему советскому"), шизофренический ("шизофреническая стряпня"), вздорный ("вздорные домыслы о мнимом повсеместном недовольстве в социалистических странах"), пустой, убогий, призрачный ("пустая болтовня убогих обывателей призрачного мира"), гадостный ("гадостные подробности"), прожорливый ("прожорливые боннэровские детки"), позорный ("позорный балаган "Дети академика Сахарова"), нечистоплотный, разгульный, ничтожный, гаденький, гнусный, смердяковский, лакейский, проклятый, реакционный, убогий, фашистский, клеветнический, склочный, иудин ("иудины сребренники"), преступный, лживый, провокационный, отъявленный ("отъявленная брань"), грубый, матерый ("матерый антисоветчик"), ярый ("ярый антисоветчик"), фальшивый ("фальшивый фонд"), разгульный, темный, страшный, распутный, тунеядствующий, нечистоплотный, трусливый, ленивый, злобный, лживый, бесславный, сатанинский, аморальный, тупой и т.д.

            А вот характеристики "своих": мирный, прогрессивный, блистательный, исполинский, надежный, созидательный, незыблемый, моральный (дух советского народа), родной, Великий (Октябрь), большой, серьезный, поступательный, подлинный, закономерный и т.п.

            Существительные к "врагам": мерзость, гадючник (в двух вариантах: "антисоветский гадючник" и "эмигрантский гадючник"), шабаш ("антисоветские шабаши"), балаган ("позорный балаган"), порнография ("соразмерное порнографии грязное политическое содержание" (о "Синтаксисе"), шашни (тайные), Ложь ("Большая Ложь"), подкормка ("канал подкормки разного рода антисоветских элементов" (о фонде Солженицына), визг ("пронзительный визг, аранжированный различными радиоголосами в басовые аккорды"), шайка (бандитов), воронье (из подрывных подразделений ЦРУ), поганка ("самиздатские поганки" или "грибы-поганки"), провокатор ("провокаторы из подрывных ведомств"), мыслишка (гаденькая), нечисть (пестрая), лоботрясы, недоучки, отщепенцы, рецидивисты, винтики ("ничтожные винтики в громадном механизме антикоммунистической пропаганды"), сборища, чад (антикоммунизма), фиговый листок (для прикрытия замыслов самых агрессивных кругов международной реакции) и т.п.

            Существительные к "своим": терпение ("терпение советского народа"), работа (по укреплению социалистической законности), забота ( о развитии социалистической демократии), нравственность, истина ("элементарная истина - закономерное следствие приемуществ социалистической системы перед капиталистической"), успех (советской науки и техники), открытие (подлинной истории человечества), терпение (завидное), гуманизм ("мы за гуманизм" или "интересы гуманизма"), свобода (вероисповедания в Советском Союзе), дух (моральный советского народа), закон ("советские суды, руководствующиеся законом") и т.д.

            Глаголы к "врагам" и прочему "буржуазному лагерю": слететься ("мигом слетелось воронье из подрывных подразделений ЦРУ"), рехнуться, пустить пулю в лоб, продрожать, с горя спиться, владеть с потрохами, сочинять (небылицы о своей Родине), распинаться, надуть, ударить во все колокола, вылезать из кожи (поливая грязью Советский Союз), тиснуть ("редактор жалкого "Континента" Максимов в не менее жалкой газетенке "Русская мысль", что издается в Париже, тиснул статейку под гневным заголовком..."), всплакнуть, приправлять (небылицы о Советском Союзе пропагандистским товаром, намазанным краской особо мрачных тонов), закусить удила, ползти ("пополз слушок"), погреть руки (около денег "фонда" (фонд Солженицына - В.Ч.), жаловаться дружкам, свить гнездо, замахнуться (на недостижимое), давать фиговый листок (для прикрытия замыслов самых агрессивных кругов международной реакции), подлить масла (в чадильники  антисоветского угара), пронюхать, вышвырнуть ("в дом Сахарова после смерти жены пришла мачеха (Е.Боннэр - В.Ч.) и вышвырнула его детей"), потирать руки ("в ЦРУ потирали руки"), шнырять ("в 1957-1958 годах по Москве шнырял мало приметный человек (Солженицын - В.Ч.), изъеденный злокачественной похотью прославиться"), поносить ("в час великой опасности для Родины, в годы войны Солженицын поносит действия Верховного Главнокомандования"), городить вздор ("Солженицын нагородил вздор явно фашистского толка"), ощущать на собственной шкуре, водить на очень коротком поводке, клеветать (на свою страну), наносить ущерб и т.п.

            Глаголы к "своим": одобрять ("административные меры, принятые в отношении Сахарова, направлены к тому, чтобы пресечь его подрывную деятельность. Эти меры полностью одобрены советской общественностью"), открыть глаза (на истинное положение вещей), идти навстречу, разъяснять ("В Советском Союзе с завидным терпением пытались разъяснить этим людям (правозащитникам - В.Ч.), что не делом они занялись, негоже, живя на советском хлебе, клеветать на свою страну"), воздавать по заслугам и т.д.

            Как изволите видеть, для создания тоталитарной  пропаганды использовались практически все части речи: и знаменательные, и даже служебные, почти все лексические средства языка были задействованы в создании тоталитарной идеологии, являлись составными частями, образующими язык пропаганды тоталитарного строя.

            Слова "подрыв", "подрывной", "подрывать" использованы в сей  работе около 40 раз, из них "подрывная работа" - около 30 раз. А также: "происки", "террор", "диверсии" и т.п.

            "Строительный" язык: "большая и серьезная работа по укреплению социалистической законности", "укрепление социалистических принципов в строительстве нового общества на пути к конечной цели - коммунизму", "забота о строительстве социалистической демократии", "растет не только социалистическая экономика Советского Союза, но он располагает атомным оружием. Запад раздирают противоречия, а социалистическое содружество крепнет на глазах", "блистательные успехи советской науки и техники", "наша эпоха - период поступательного развития социализма" и т.п.

            То же, что и на низшем уровне: это и  "строительная" терминология ("строительство", "цель", "строить", "работа" и т.д.), и лексика "роста" ("укрепление", "развитие", "упрочение", "крепнуть", "расти" и проч.).

            "Стадный" язык: "все наши враги", "нам, открывшим подлинную историю человечества, строящим новое общество...", "бежавшие из  нашей страны после революции и гражданской войны", "наша эпоха - период поступательного развития социализма", "мы за гуманизм, и коль скоро "мученики" заверяли своих американских радетелей, что им душно и тошно на Родине, а на Западе-де рай, то отпустили несчастных в те самые райские кущи", "упорные попытки подрыва нашей страны изнутри", "и мы пошли навстречу", "нашей первой реакцией было крайнее недоумение: как же так?", "пресечена еще одна попытка ЦРУ  организовать силы, враждебные нашему государству", "различные пасквили (Сахарова - В.Ч.)на нашу страну", "диссиденты" воюют против "коммунизма", но наносят ущерб всем нам, до последнего человека", "...надеются затруднить созидательное строительство в нашей стране", "намерение США разорить нас на путях гонки вооружений", "враги нашей страны", "промахи врагов нашей страны", "параноидный характер этих замыслов у нас, советских людей, сомнений не вызывает", "хилые" правозащитники, оказавшиеся в полной изоляции в нашем обществе", "подрывная работа против нашего государства и народа" и т.д.

            Казалось бы, ничего страшного: "наша страна", "наш народ" ...На самом деле это не что иное, как язык  тоталитарной стадной человеконенавистнической идеологии, "стадный" язык. Для примера можете сравнить с языком современных газет - много ли там всех этих "мы", "наш (народ, страна, государство)", "всем нам, до последнего человека" и т.д.

            "Стадный" язык выполняет много функций, но главная из них - напор на стадные инстинкты, на психологию толпы, каковой совковый  народец владеет в совершенстве. Есть "наша страна", "наш народ", "наше общество", куда поневоле включается каждый читатель, наше дружное стадо! И атмосфера здесь такова: как нам хорошо в этой массе, в этом общем стаде!, и есть "отщепенцы", "изгои" (вроде Сахарова, Солженицына), которых надо травить! И совковые йехху прекрасно следовали этим правилам (достаточно вспомнить травлю Е.Боннэр толпой черни)! Да, действительно, почему бы не потравить, если личной ответственности за свои подлости никакой, к тому же таким образом можно как бы оправдать и свои собственные пороки и преступления!

            Так что ни "стадный" язык, ни тем более тоталитарная стадная идеология не являются столь безобидными, как это может показаться охмуренному последней режимному выродку!

            Итак, из семи черт "низшего" уровня на "среднем" проявляются только четыре: "военный" язык, "стадный", "строительный" и эвфемизмы. Что касается специфических черт "среднего" уровня, то я здесь пока могу выделить только свойство "мерить по своей мерке", хотя для того, чтобы быть уверенным в этом, нужно проанализировать не одну работу.

            Что же касается таких черт, как "грубовато-просторечная" лексика, различные убеждающие формулировки типа "все это так", "правды ради отметить" и т.д., то трудно сказать, являются они общими чертами "среднего" уровня языка тоталитарной идеологии или же лишь особенностями  стиля сего господина.

            Ну, вот и все, досточтимые дамы и господа, очень приятно было с вами побеседовать, надеюсь и вам было не так уже противно меня слушать. На этом позвольте закончить. Всего доброго. До свидания".

           

                                                                                                           1992 - 1994 гг.